Логический анализ литературы (действенный анализ)

К.С. Станиславскийродоначальник метода действенного анализа текста

В создании этого метода К. С. Станиславский во многом предвосхитил представления современной научной мысли о сущности органических процессов речевого общения. К. С. Станиславский принадлежит к тем первооткрывателям, творчество которого проливает свет на сложнейшие явления человеческой психики, раскрывает механизмы процессов человеческого поведения.

Разрабатывая систему работы актера над собой и над ролью, он сумел вскрыть главные закономерности общения как речевого действия, как обмена «смыслами», определил пути формирования поступка, этапы порождения речи. Он первым стал анализировать речевое действие, речевой поступок. Первым установил многослойный характер речевого общения. Первым определил тот важнейший факт, что интонационная структура речи адекватна задачам взаимодействия, его «смысловому» содержанию, а не его грамматической форме. Его система последовательно раскрывает анализ процесса общения как деятельности — психологическую структуру общения, этапы общения, проблемы ориентировки в ситуации, формулирование задач и условий, отношений и оценок, мотивации. В трудах К. С. Станиславского эти вопросы нашли не только свое творческое раскрытие, но и методологию воспитания актера в условиях сценического взаимодействия и воздействия.

Определив пути создания жизни на сцене, он разработал методы подхода к созданию живого сценического слова, обозначив его как метод словесного действия на основе видений, воображения, конкретных задач сценического действия, абсолютно точных приспособлений общения.

Система Станиславского начала складываться еще в дореволюционные годы (с 1907 года), к которым относятся его первые театральные опыты, но сформировалась в советскую эпоху, когда были сформулированы положения, и в 30-е годы система утвердилась как творческий метод. Как всякое живое явление, она развивается, оттачивается, совершенствуется на основе живого опыта театра, в конкретных условиях действительности. 4].

И если учение о сверхзадаче, о сквозном действии — являются постоянными величинами, если пути создания «жизни человеческого духа», живого поведения актера в процессе переживания существуют как объективный метод творчества, то вопросы выразительности, внешней техники, способов воплощения, конечно, подвижны, изменяемы. Поэтому сценическое слово, требуя более глубоких и тонких приемов выявления внутренней жизни актера в роли, предъявляет особые требования к более тонкой технике речи.

Для Станиславского, больше чем для кого-либо, была очевидна двойственная природа всех проблем речевой выразительности. Именно в его трудах, в его педагогической работе было найдено решение вопроса о соотношении техники и творчества. Так, К. С. Станиславский подчеркивал сложность в оценке взаимосвязи интонационной структуры и живого речевого процесса и вместе с этим намечал органический, внутренний подход к интонации, рассматривая ее как звуковое приспособление для выражения невидимого чувства и переживания.

К. С. Станиславский писал о том, что аппарат воплощения, превосходно выработанный, должен быть, «рабски подчинен внутренним приказам воли. Связь его с внутренней стороной и взаимодействие должны быть доведены до мгновенного, бессознательного, инстинктивного рефлекса"[4].

В своих трудах, посвященных речи на сцене, К. С. Станиславский все время возвращается к мысли о необходимости для актера владеть речевой интонацией, сравнивая это искусство с искусством вокальной речи. Он приводит графические изображения интонации — продолжения, развития, завершения мысли. Изучение интонационных фигур представлялось Станиславскому необходимейшей школой речевой выразительности.

Живое речевое воздействие он предлагает проверять техникой, правилами выразительности и при этом постоянно возвращается к мысли о внутренних органических причинах рождения фонетического рисунка.

Знаменитый пример Станиславского из главы «Речь и ее законы" — монолог Отелло, начинающийся со слов «Как волны ледяные понтийских вод…"[11], приводится в пример важности интонирования знаков препинания.

Но вчитаемся в текст. Первое, о чем говорит Аркадий Николаевич Торцов, — «Я начинаю с выяснения стоящей передо мной задачи». Затем, для того чтобы добиться ее выполнения, «лучше всего заразить вас своими внутренними видениями». А внутри этого, вслед за этими вехами — голосовой загиб, повышение голоса, усиление громкости и вновь: «Как бы не уйти в голую технику! Буду думать только о задаче: во что бы то ни стало заставить вас увидеть то, что вижу сам внутри!» И даже приближаясь к концу монолога — «Сильнее вычерчиваю загиб» — «Сильнее держусь задачи! Внедряю свои видения!"[11].

Так задачи технические сплетаются с творческими, проникают друг в друга, а техника перерастает в психотехнику, в искусство речевого воздействия.

Весь раздел «Речь и ее законы», несмотря на свою технологическую устремленность, прежде всего, посвящен речи как действию. К. С. Станиславский говорит вновь и вновь о подтексте, то есть о «смысле» речевого общения, который является альфой и омегой речевой техники, об оценках, о видениях как основе словесного действия, рождающих те или иные выразительные краски речи. О том, что внутренняя линия роли с ее сквозным действием и сверхзадачей, создающими переживание, не только обязательна в области слова, но и определяет внешний рисунок речи.

Взаимодействие нормативов речи, моделей речи и их вариативность, неформальность, свободное проявление в живом речевом действии — основа школы сценической речи по Станиславскому.

Идея Станиславского о глубинной связи всех характеристик речи с индивидуальностью человека, его личностными и эмоциональными качествами — одна из важнейших и наиболее перспективных в свете современного учения о законах речевого общения. Формулируя систему процесса речевого общения, отражающуюся в лексических и логико-грамматических кодах языка, Станиславский утверждал, что актер должен выразить, в доступной для восприятия системе, внутренний смысл, мотивы передаваемого сообщения. Поэтому необходимо знать о вторичности слова, о необходимости борьбы со словоговорением, с игрой слов, уметь раскрыть подтекст за словами роли, обнажить живой процесс мышления и общения. В работе над ролью актер идет от значения слов через подтекст, замысел автора, к действенному смыслу речи. Таким образом, в работе актера Станиславский придавал наиважнейшее значение речевой технике.