Английский контекст творчества Гоголя, Н. В. Гоголь и Ч. Р. Метьюрин

Английский контекст творчества Гоголя — тема, сравнительно мало разработанная в гоголеведении. Под западноевропейским контекстом творчества Гоголя чаще всего имеется в виду немецкий (Гофман, Тик)1,.

2 Ч итальянский, реже — французский контекст. Компаративное изучение творчества Гоголя в контексте немецкой традиции представляется наиболее продуктивной задачей: и потому, что достаточно очевиден факт влияния немецких романтиков на Гоголя, и потому, что есть все основания говорить об их типологическом сходствеэта традиция исследования берет начало в работах Г. И.Чудакова4. Однако, на наш взгляд, западноевропейский контекст предполагает возможность сопоставления творчества Гоголя и с другими национальными литературами, чье воздействие на Гоголя или типологическое сходство с ним, на первый взгляд, менее очевидно. Таковой мы считаем английскую литературулитературу, не оказавшую определящее воздействие на формирование художественного мира Гоголя, однако дающую повод для интересных сопоставлений.

При изучении английского контекста творчества Гоголя возможны два подхода. Первый состоит в том, чтобы, так сказать, «идти за Гоголем», т. е. рассматривать только тех писателей, которых Гоголь так или иначе упоминает в своих художественных и нехудожественных текстах. Такой.

См. Чудаков Г. И. Отношение творчества Гоголя к западно-европейским литературам. — Киев: тип. Имп. Ун-та св. Владимира, акц. о-ва печ. и изд. дела Н.Т.Корчак-Новицкого, 1908; Веселовский А. Западное влияние в новой русской литературе. Изд. 5-е. — M.: И. Н. Кушнерев и К°&bdquo- 1916; Родзевич С. И. К истории русского романтизма (Э.Т. А. Гофман и 30−40 гг. в нашей литературе) // Русский филологический вестник. -1917. — Т.77- Данилевский Р. Ю. Людвиг Тик и русский романтизм // Эпоха романтизма. Из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, 1975. — С.68−113- Ingham N. W. E.T.A.Hoffinann's Reception in Russia. — Wurzburg, 1974 (=colloquim slavicum 6).

2 См., например, Сапрыкина E. Ю. Гоголь и традиции итальянской сатиры // Гоголь и мировая литература. — М.: Наука, 1988. — С.62−83- Манн Ю. В. «Память смертная» Данте в творческом сознании Гоголя // Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. — М.: Coda, 1996. — С.430−442.

3Французский контекст творчества Гоголя — это, прежде всего, «неистовая» школа: см. Виноградов В. В. О литературной циклизации: По поводу «Невского проспекта» Гоголя и «Исповеди опиофага» Де Квинси // Виноградов В. В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. — М.: Наука, 1976. — С. 45−62- его же. Романтический натурализм. Жюль Жанен и Гоголь // Виноградов В. В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. — М.: Наука, 1976. С.76−100- Мордовченко Н. И. Гоголь в работе над «Портретом» // Ученые записки ЛГУ. — 1939. — Вып.4. 4 подход вполне оправдан и открывает очень большое поле для исследования, несмотря на то, что Гоголь — это писатель, по справедливому замечанию А. А. Елистратовой, «очень сдержанный, по сравнению, например, с Байроном или Пушкиным, на замечания о своем круге чтения или оценки прочитанного в переписке или беседах с друзьями"5. Писатель весьма высоко ценил английскую литературу:

Земля, в которой заключилось в громадных глыбах то, что уже уничтожено в других землях и то, что еще и не начиналось в Европе, земля, которая, несмотря на дикие крайности, вырабатывает, однако ж, безостановочно Байронов и Диккенсов, не может дремать в такое время, когда раздаются вопросы, так важные для человечества," - писал он Анненкову 20 сентября 1847 г. (XIII, 388−389)6.

На первом месте здесь, конечно же, шотландский чародей — сэр

Вальтер Скотт. Как свидетельствует П. В. Анненков, Гоголь.

Из всех имен иностраннных поэтов и романистов было знакомо ему не по догадке и не по слухам одно имя — Вальтер-Скотта. За то и окружил он его необычайным уважением, глубокой попечительной любовью. <.> Гоголь любил Вальтер-Скотта просто с художнической точки зрения, за удивительное его распределение материи рассказа, подробное обследование характеров и твердость, с которой он вел многосложное событие к его результатам"7.

В суждениях Гоголя о Вальтере Скотте преобладает превосходная степень: «великий гений, коего бессмертные создания объемлют жизнь с такою полнотою» (VIII, 160), «великий дееписатель сердца, природы и жизни, полнейший, обширнейший гений XIX века» (VIII, 171). Особые достоинства таланта Скотта — «это занимательность рассказа. и .

4 См. Чудаков Г. И. Указ. соч.- его же. Западные параллели к повести Гоголя «Портрет» // Eranos. Сб. статей в честь Н. П. Дашкевича. Киев, 1906.

5 Елистратова А. А. Гоголь и проблемы западноевропейского романа. — М.: Наука, 1972. — С.47.

6 Здесь и далее произведения Н. В. Гоголя цитируются по следующему изданию: Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. В 14 тт. М.- Л.: АН СССР, 1937;1952. В скобках указываются номер тома и страницы соответственно римскими и арабскими цифрами.

7 Анненков П. В. Николай Васильевич Гоголь в Риме летом 1841 года (1857 г.). // Воспоминания и критические очерки. Собрание статей и заметок П. В. Анненкова. 1849 — 1868. — Спб.: тип. М. Стасюлевича, 1877. — С. 187−188. Это свидетельство скептически откомментировано Г. И. Чудаковым. «В высших классах гимназии Гоголь принялся серьезно за изучение новых языков и литературы на этих языкахравным образом и в Петербурге еще до знакомства с Пушкиным занимался французскими переводами и вероятно немецкими, т.к. вскоре после знакомства со Смирновой последняя отмечает в своем дневнике: „Гоголь выучился немецкому языку и хорошо его понимаетон преклоняется перед Шиллером“. Изучение языков и литературы западных в первый год пребывания в Петербурге было, 5 умение замечать самые тонкие оттенки» (VIII, 89). Белинский считал, что о.

Гоголь «вышел из Вальтера Скотта». Гоголь и Вальтер Скотт — тема и в самом деле не новая, хотя, конечно, разработанная недостаточно9.

Не вызывает сомнения преклонение Гоголя перед Шекспиром, «этим глубоким, ясным, отражающим в себе, как в верном зеркале, весь огромный мир и все, что составляет человека» художником. С. Т. Аксаков вспоминал, что в дороге любимым занятием Гоголя было потихоньку читать Шекспира10. Показательно также противопоставление Шекспира.

Коцебу, звучащее в письме к Погодину от 17 октября 1840 г.:

Ты хотел разом отнять у меня и глубину чувств, и душу, и сердце, и назначить мне место даже ниже самых обыкновеннейших людей. Как будто бы это легко, как будто бы это может случиться в природе. И ты в познании сердца человеческого из Шекспира попал в Коцебу" (XI, 312).

Шекспир, Шеридан, Мольер, Гете, Шиллер, Бомарше, даже Лессинг, Реньяр и многие другие из второстепенных писателей прошедшего века ничего не произвели такого, что бы отвлекало от уважения к высоким предметамк ним даже не пришли и отголоски того, что бурлило и кипело у тогдашних писателей-фанатиков.. У них если и попадаются насмешки, то над лицемерием, над кощунством, над кривым толкованием правого, а никогда над тем, что составляет корень человеческих доблестейнапротив, чувство добра слышится строго даже там, где брызжут эпиграммы," -писал Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями» (VIII, 268 269).

Шекспир — это своеобразный эталон, идеал художника для Гоголя, причем это идеал, органичный для писателя, а не дань моде, над которой Гоголь иронизировал:

Рецензент, о какой бы пустейшей книге не говорил, непременно начнет Шекспиром, которого он вовсе не читал. Но о Шекспире пошло в моду говорить — итак, подавай нам Шекспира. Говорит он: «С сей точки начнем мы теперь разбирать открытую перед нами книгу. Посмотрим, как автор наш соответствовал Шекспиру», а между тем разбираемая книга чепуха, следовательно, продолжением дела, начатого еще в Нежине" {Чудаков Г. И. Отношение творчества Гоголя к западноевропейским литературам. С.27).

8 Белинский В. Г. Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души». М., 1842. В 8-ю д.л. 19 стр. // Белинский В. Г. Полное собрание сочиений. — T.6. — М.: АН СССР, 1955. — С.254.

9 О Гоголе и Вальтере Скотте см. Елистратова А. А. Ук. соч. С.47−61- Альтшуллер М. Эпоха Вальтера Скотта в России. — СПб.: Академический проект, 1996. — С.258−261- Стролого Перович Ф. А. С. Пушкин и Н. В. Гоголь как исторические романисты: сопоставительный анализ «Капитанской дочки» и «Тараса Бульбы». — М.: РГГУ, 1997. С.90−121.

10 См. Аксаков С. Т. — История моего знакомства с Гоголем. — М.: АН СССР, 1960. — С.55. 6 писанная вовсе без всяких притязаний на соперничество с Шекспиром, и сходствует разве только с духом и образом выражений самого рецензента" (VIII, 174)11.

Уже современники стали сравнивать Гоголя с Шекспиром. Белинский в статье «Русская литература в 1841 году» отмечает, что сходство между русским и английским писателями — в характере комического12. Сходство Гоголя и Шекспира стало одним из поводов для полемики вокруг «Мертвых душ"13. И опять-таки перед нами тема, отчасти разработанная и представляющая огромные возможности для дальнейшей разработки14.

Известно, что Гоголь высоко ценил Филдингасвидетельство томучерновые редакции XI главы «Мертвых душ».

Воспитанный уединением, суровой, внутренней жизнию, не имеет он [автор — E.JI.] обычая смотреть по сторонам, когда пишет, и только разве невольно сами собой остановятся изредка глаза только на висящие перед ним на стене портреты Шекспира, Ариоста, Фильдинга, Сервантеса, Пушкина, отразивших природу таковою, как она была, а не таковою, как угодно было кому-нибудь, чтобы она была" (VI, 553)15.

Кроме того, в черновой редакции «Учебной книги словесности для русского юношества» после пассажа о том, что в новые веки произошел род повествовательных сочинений, составляющих как бы средину между романом и эпопеей, героем которого бывает хотя частное и невидное лицо, но однако же значительное во многих отношениях для наблюдателя души человеческой. Автор ведет его жизнь сквозь цепь приключений и перемен, дабы представить с тем вместе.

11 См. также Левин Ю. Д. Шекспир и русская литература XIX в. — Л., 1988. — С.81.

12 «Я хочу сказать этим совсем не то, что Шекспир и Гоголь — одно и то же или что «Гамлет» Шекспира и «Миргород» Гоголя — одно и то же, — нет, я говорю только, что смех смеху — рознь. <.> Шиллер, великий Шиллер признается, что в первой поре своей юности, при начале знакомства с Шекспиром, его возмущала эта холодность, бесстрастие, дозволявшие Шекспиру шутить в самых высоких патетических местах и разрушать явлением шутов впечатления самых трогательных сцен в «Гамлете», «Лире», «Макбете» (Белинский В. Г. Русская литература в 1841 году // Белинский В. Г. Полное собрание сочиений. — Т.5. — М.: АН СССР, 1954. — С.566).

13 См. [Аксаков Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова или Мертвые души». — М., 1842. — С.14−16- Белинский В. Г. Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души». С. 258. Ответ Аксакова Белинскому был напечатан в «Москвитянине» (1842. № 5. С.220−229).

14 О Гоголе и Шекспире см. Оксман Ю. Г. Сожженная трагедия Гоголя го прошлого Запорожья // Атеней. Историко-литературный временник. / Под ред. Б. Л. Модзалевского и Ю. Г. Оксмана. Кн.З. — Л., 1926. -С.47. — (Труды Пушкинского дома АН СССР) — Жаравина Л. В. Шекспиризм Гоголя (К постановке проблемы) // Литературно-критические опыты и наблюдения. — Кишинев, 1982. — С.3−12.

15 См. также более ранний вариант: «Он [автор — Е.Л.] признается даже, что если дама облокотится на письменное бюро его, он уже чувствует маленькую неловкостьа впрочем, сказать правду, он не имеет обыкновения смотреть по сторонам, когда пишетесли же и подымет глаза, то разве только на висящие перед ним на стене портреты Шекспира, Ариоста, Фильдинга, Сервантеса, Пушкина, отразивших природу таковою, как она была, а не таковою, как угодно было кому-нибудь, чтобы она была» (VI, 554) — см. также с. 644,645. 7 вживе верную картину всего значительного в чертах и нравах взятого им времени, ту земную, почти статистически схваченную картину недостатков, злоупотреблений, пороков и всего, что заметил он во взятой эпохе и времени достойного привлечь взгляд всякого наблюдательного современника, ищущего в былом, прошедшем живых уроков для настоящего. Такие явления от времени до времени появлялись у многих народов. Многие из них хотя писаны и в прозе, но тем не менее могут быть причислены к созданиям поэтическим" (VIII, 478−479), идет вот какой текст: «Как, например, Сервантесов Дон Кишот, отчасти романы Фильдинга и наконец множество других» (VIII, 735). Параллель «Гоголь — Филдинг» стала предметом исследования А. А. Елистратовой, которая отмечает, что «интересы Фильдинга. аналогичны стремлению Гоголя «показать хотя с одного боку всю Русь"16.

Известно также, что Гоголь читал Диккенсаоб этом свидетельствует Ф. И. Буслаев:

Только в том углу сидел, сгорбившись над книгою, какой-то неизвестный мне господин, и течение получаса. он так погружен был в чтение, что ни разу ни с кем не перемолвился ни единым словом, ни на кого не обратил ни минутного взгляда, будто окоченел в своей невозмутимой сосредоточенности. Когда мы с Пановым вышли из кофейни, он спросил меня: «Ну, видел? познакомился с ним? говорил?» <.> Оказалось, что я целых полчаса просидел за столом с самим Гоголем. Он читал тогда что-то из Диккенса, которым, по словам Панова, в то время был он заинтересован"17.

Имя Диккенса становится для Гоголя своеобразным критерием интеллектуального потенциала Англии — земли, «которая, несмотря на дикие крайности, вырабатывает, однако ж, безостановочно Байронов и Диккенсов» (XIII, 389). Уже современники отмечали сходство между Гоголем и Диккенсом18, и оно давно уже стало предметом исследования 19.

16 Елистратова А. А. Ук. соч. С.35- см. также с.26−29,35−43, 148−155.

17 Буслаев Ф. И. Мои воспоминания // Вестник Европы. — 1891. — Кн.7. — С.212.

18 См. Шевырев С. Взгляд русского на современное образование Европы // Моосквитянин. 1841.4.1. № 1. С.237−238- [Сенковский О. И.] Сочинения Николая Гоголя. Спб., в тип. Бородина и Комп., 1842, в-8. Четыре части, стр. 445 — 490 — 465 — 590 // Библиотека для чтения. — 1843. — T.57. № 1. — С.24−26. — (Отд. VI. Лит. летопись).

19 О Гоголе и Дикккенсе см. Беринг М. Вехи русской литературы. — М., 1913. — С.32, 38- Гоголь и Диккенс. Пиквик и Чичиков // Исторический вестник. -1915. — Т.142. — С.327−328- Алексеев М. П. Мировое значение Гоголя // Гоголь в школе. — М., 1954. — С.142- Елистратова А. А. Ук. соч. С. 119,123, 125,130,205,208−212- УрновД. М. «Живое описание» (Гоголь и Диккенс) // Гоголь и мировая литература. — М., 1988. — С.18−49- Fanger D. Dostoevsky and Romantic Realism. A Study of Dostoevsky in relation to Balzac, Dickens and Gogol. — Cambridge (Mass.), 1965. — P.87,103. 8.

Разумеется, Гоголь знал и читал Байрона, хотя относился к нему скорее отрицательно. Гоголь вспоминает об английском поэте в связи с Булгариным, в весьма ироническом и нелестном для упоминаемых литераторов контексте. Гоголь пишет Пушкину:

Знаете ли, как бы хорошо написать эстетический разбор двух романов, положим: Петра Ивановича Выжигина и Сокол был бы сокол, да курица съела. Начать таким образом, как теперь начинают у нас в журналах: «Наконец, кажется, приспело то время, когда романтизм решительно восторжествовал над классицизмом, и старые поборники французского корана на ходульных ножках (что-нибудь в роде Надеждина) убрались к черту. В Англии Байрон, во Франции необычайный великостью своей Гюго, Дюканж и другие, в каком-нибудь проявлении объективной жизни воспроизвели новый мир ее нераздельно-индивидуальных явлений. Россия, мудрости правления которой дивятся все образованные народы Европы, и проч., и проч., не могла оставаться также в одном положении. Вскоре возникли и у ней два представителя ее преображенного величия. Читатели догадаются, что речь идет о гг. Булгарине и Орлове. На одном из них, т. е. на Булгарине, означено направление чисто Байроновское (ведь это мысль не дурна сравнить Булгарина с Байроном). Та же гордость, та же буря сильных, непокорных страстей, резко означившая огненный и вместе мрачный характер британского поэта, видна и на нашем соотечественникето же самоотвержение, презрение всего низкого и подлого принадлежит им обоим. Самая даже жизнь Булгарина есть больше ничего, как повторение жизни Байронав самых даже портретах их заметно необыкновенное сходство» (X, 203−204).

Разумеется, гоголевская ирония направлена против Булгарина, однако выбор Байрона в качестве объекта сранения весьма показателен. Гордость, буря страстей, огненный и мрачный характер — для Гоголя это признаки неестественного в Байроне. Поэтому антитеза Байрон — Пушкин сводится к антитезе искусственность — простота. Об этом свидетельствует письмо Гоголя Данилевскому от 20 декабря 1832 г. 20 Вскоре эта антитеза подвергнется видоизменению: Пушкину противопоставляется Иван Козлов как один из тех, кто подчинился влиянию Байрона. Несмотря на отсутствие байроновской подчеркнутой экспрессии, Козлов «весь в себе», «лица и герои у него только образы, условные знаки, в которые облекает он 9 явления души своей». «Обнять во всей полноте внутреннюю и внешнюю жизнь — удел гения всемирного» (Пушкина), к которому Козлов относится как часть к целому"21.

Позже, однако, Гоголь изменил свое отношение к Байрону. Видимо, после того, как прошла пора самоутверждения и отталкивания, Гоголь смог по-новому взглянуть на английского поэта и осознать его значение как художника, как участника культурного процесса. В статье «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году» Байрон фигурирует как своеобразный эталон, его имя ставится рядом с именем Гете:

Критики журналов петербургских, особенно благопристойные, чрезвычайно ничтожны. Разбираемые сочинения превозносятся выше Байрона, Гете и проч!" (VIII, 174).

Байрон теперь воспринимается писателем сквозь призму исключительно высоко ценимого последним Жуковского — переводчика Байрона. Гоголь писал Жуковскому 12 ноября 1836 г. из Парижа:

Женевские холода и ветры выгнали меня в Веве. Я привык и сделался совершенно вашим наследником:. нацарапал даже свое имя русскими буквами в Шильонском подземелье, не посмел подписать его под двумя i 22 славными именами творца и переводчика «Шилъонского узника» — впрочем, даже не было и места" (XI, 73).

Это, однако, не означает, что Байрон в гоголевском представлении совершенно избавился от стереотипной байронической оболочки. Образ английского поэта, которого в России (да и не только в России) привыкли воспринимать как демонического денди, еще долго не покидает гоголевского воображения. Как писал Гоголь С. Т. Аксакову 16 мая 1844 г., теперь я могу сказать, что в существе своем все тот же, хотя, может быть, избавился только от многого мешавшего мне на моем пути и стало быть чрез то сделался несколько умней, вижу ясней многие вещи и называю их.

20 «Да зачем ты нападаешь на Пушкина, что он прикидывается? Мне кажется, что Байрон скорее. Он слишком жарок, слишком много говорит о любви и почти всегда с исступлением. Это что-то подозрительно. Сильная продолжительная любовь. выражается просто» (X, 252).

21 Подробнее об антитезе Байрон/Козлов — Пушкин см.: Манн Ю. В. «Сквозь видный миру смех.» Жизнь Н. В. Гоголя. 1809−1835 т/Вступ. ст. С.Бочарова. — М.: МИРОС, 1994. -С.299−300.

22 Здесь и далее курсив мой — Е.Л.

10 прямо по имени, т. е. черта называю прямо чертом, не даю ему вовсе великолепного костюма, а 1а Байрон." (XII, 301)23.

Помимо вышеперечисленных авторов, в гоголевских текстах упоминаются Ричардсон:

Но я лучше решился сидеть за Ричардсоновой Кларисою, в ожидании лошадейпотому что ежели на пути попадется мне еще десять таких благодетелей человеческого рода, то нечем будет доехать до пристанища," (X, 236) — писал Гоголь Погодину 8 июля 1832 г. и Юнг:

Почтмейстер вдался более в философию и читал весьма прилежно, даже по ночам, Юнговы «Ночи» и «Ключ к таинствам натуры» Эккартсгаузена, из которых делал весьма длинные выписки по целым листам, и в чем состояли эти выписки и какого рода они были, это никому не было известно" (VI, 156−157).

Таким образом, просто следуя за Гоголем и обращаясь только к именам тех английских писателей, имена которых Гоголь подсказал нам открыто, мы уже обнаружим огромное количество направлений исследования. Но есть и другой подход, при котором мы исходим не из упоминаний того или иного писателя Гоголем, а собственно из гоголевских текстов. При таком подходе горизонт имен и произведений английских писателей значительно расширяется. Появляется возможность рассмотреть такую параллель, как, например, «Гоголь и Т. Мур»: еще Н. П. Дашкевич заметил, что в «Ганце Кюхельгартене» «райские места Востока разрисованы красками поэмы Мура"24- речь идет о поэме «Свет гарема"25, 4-й песни поэмы «Лалла Рук» (1817). Сопоставительному анализу «Ганца Кюхельгартена» и «Света о/гарема» посвящена статья М. П. Алексеева «Гоголь и Томас Мур». Еще одна такого рода параллель — «Гоголь и Стерн». В. В. Виноградов, называя.

Гоголя «русским Стерном», отмечает, что «с самых первых шагов своих на путях искания новых форм новеллистического сказа Гоголь ищет.

23 О Гоголе и Байроне см. Шаровольский И. Юношеская идиллия Гоголя. // Памяти Гоголя. Научно-литературный сборник, изданный историческим обществом Нестора летописца. Киев, 1902. — С. 13−52.

24 Дашкевич Н. П. Романтический мир Гоголя // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. Кн. 19. Вып.1. — Киев, 1906. — С.24.

25 Свет гарема. (Из Т. Мура) // Сын отечества. -1827. — № 5. — С.27−60.

26 Алексеев М. П. Гоголь и Томас Мур // Алексеев M. П. Сравнительное литературоведение, — Л., 1983. С.341−350.

11 оправдания композиции в речи, в разных способах речевого высказывания. <.> Сперва Гоголь стернианские приемы пересаживает на ниву малорусских интерлюдий, при их посредстве лишь обостряя манеру непринужденной болтовни прологиста или разрабатывая особый стиль семейно-соседской беседы созданных им персонажей-рассказчиков" — более поздние свои тексты он создает «как гамму сложных и резких перебоев речи, которые внушают иллюзию непрестанной смены рассказчиков и неожиданной метаморфозы их в писателя-«книжника». Эта черта произведений Гоголя резко подчеркнута пародией Масальского в «Сыне отечества» (1843, № 4)"27.

Такого же рода параллель — параллель «Гоголь и Метьюрин». Предметом настоящего исследования является сопоставительный анализ «Мельмота Скитальца» («Melmoth the Wanderer») и «Портрета» и «Исповеди англичанина, употреблявшего опиум» («The Confessions of an English Opium-Eater») Т. Де Квинси и и «Невского проспекта" — оба английских романа были изданы в России под именем Метьюрина с интервалом в год.

Черты сходства между «Мельмотом» и «Портретом» и между «Исповедью англичанина» и «Невским проспектом» уже были замечены и в той или иной степени проанализированы в исследовательской литературе (см. ниже обзор библиографии по теме исследования). Первая параллель относится к числу практически неразработанных, хотя и существует достаточное количество работ, в которых так или иначе упоминается о факте влияния Метьюрина на Гоголя. В случае Гоголя и Де Квинси дело обстоит несколько иначе: в статье Виноградова «О литературной циклизации» есть и сравнительный анализ «Невского проспекта» и «Исповеди опиофага», и анализ контекста восприятия Де Квинси в России, однако «фактор Метьюрина» практически не учитывался. Поясним, что мы.

27 Виноградов В. В. Этюды о стиле Гоголя // Виноградов В. В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. — М., 1976. — С.254−255. О Гоголе и Стерне см. также: Дмитриева Е. Е. Стернианская.

12 имеем в виду. Мы видим два направления исследования — «Гоголь и Метьюрин» и «Гоголь и Де Квинси». Оба эти направления совершенно законны и оправданны, если речь идет исключительно о типологическом сопоставлении. Однако «вопрос о сходных путях развития литературы разных народов, об историко-типологических аналогиях литературного процесса все время перекрещивается с вопросом о международных литературных взаимодействиях и влияниях» 28. Невозможно исследовать данные направления только в плоскости типологии хотя бы по хронологическим причинам: в 1833 г. выходит в свет «Мельмот Скиталец. Сочинение Матюреня"29, в 1834 г. — «Исповедь англичанина,.

ДА употреблявшего опиум. Сочинение Матюрина" - в этот период Гоголь работает над «Невским проспектом» и 1-й редакцией «Портрета». Следовательно, Гоголь мог прочесть оба романа Метьюрина, и если он их читал, то как произведения одного автора. Этот момент нельзя не учитывать, а между тем, как покажет обзор библиографии, он не учитывался ни разу.

Вопрос о том, следует ли нам в данном случае рассматривать проблему влияния Метьюрина и Де Квинси (т.е. Матюрина) на Гоголя или следует говорить о типологическом сходстве, — это принципиальный вопрос. Анализируя вышеназванные тексты исключительно в плоскости типологии, мы получаем возможность уйти от «скользкого» вопроса «читал — не читал». С одной стороны, это облегчает нашу задачу. С другой стороны, в результате мы получаем несколько упрощенную картину, т.к. тексты рассматриваются как бы сами по себе, вне своего литературного контекста. По мнению В. М. Жирмунского, «историко-типологические схождения и литературные взаимодействия диалектически взаимосвязаны традиция и романтическая ирония в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» // Известия РАН. Сер. лит. и яз. — 1992. — Т.51. № 3. — С.18−28.

28 Жирмунский В. М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур // Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1979. -С.71.

29 [Метьюрин Ч Р.] Мельмот Скиталец. Сочинение Матюреня, автора «Бертрама», «Альбигойцев» и проч. Перевод с французского H. M. В 6 ч. — Спб.: тип. А. Смирдина, 1833.

13 и в процессе литературного развития должны рассматриваться как два.

Л 1 аспекта одного исторического явления". В настоящем исследовании мы предполагаем рассмотреть контексты восприятия обоих английских романов в России и провести сопоставительный анализ «Мельмота Скитальца» и «Портрета» и «Невского проспекта» и «Исповеди англичанина» для того, чтобы ответить на следующий вопрос: имеем ли мы дело с двумя разными проблемами — «Гоголь и Метьюрин» и «Гоголь и Де Квинси» или с одной — «Гоголь и Метьюрин». Обратимся к библиографии и посмотрим, насколько наша задача является новой.

Обзор библиографии по теме исследования.

Как мы уже отмечали, «Мельмот Скиталец» и «Исповедь англичанина» никогда не рассматривались как произведения одного и того же автора. Существует ряд работ, посвященных двум разным темам — «ГогольМетьюрин» и «Гоголь — Де Квинси».

Гоголь — Метьюрин.

Нам известно довольно много работ, в которых упоминается о параллели между «Мельмотом Скитальцем» и «Портретом» — к сожалению, в большинстве случаев исследование заканчивалось на стадии упоминания.

Первое упоминание и, в какой-то степени, первый опыт сопоставительного анализа «Мельмота Скитальца» и «Портрета» содержится в статье И. А. Шляпкина «Портрет» Гоголя и «Мельмот-Скиталец» Матюрена" (1902)32. Мы употребили выражение «в какой-то степени», так как в этой статье (более верным определением жанра данного текста было бы «заметки» или «наброски к теме») есть сопоставление, но нет собственно анализа. Шляпкин очень точно подметил сходные моменты в обоих текстах, обращая внимание, главным образом,.

30 Де Квинси Г.] Исповедь англичанина, употреблявшего опиум. Сочинение Матюрина, автора Мельмота. — СПб., 1834.

31 Жирмунский В. М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур. С. 75.

14 на описание портрета и его глаз, на локализацию портрета: «Оба портрета найдены в хламе, среди фамильных портретов, молодыми людьми» 33, на желание владельца портрета или художника уничтожить портрет и на невозможность это осуществить, а также на генеалогию Мельмота Скитальца и ростовщика Петромихали (ростовщик — воплощение Антихриста, «Мельмот тоже достояние ада» 34). Вывод ученого сводится к следующему: роман Метьюрина был для Гоголя одним из «толчков внешней формы», и ценность и глубина гоголевского художественного мира, несомненно, обогатившая, быть может, заимствованную внешнюю форму, ставят повесть Гоголя выше своего литературного прототипа. В сущности, речь не идет ни о типологии, ни о влиянии, хотя последнее как бы подразумеваетсяШляпкин приводит факты, практически не анализируя их.

Следующее упоминание о параллели Метьюрин — Гоголь мы находим в статье Г. И. Чудакова «Западные параллели к повести Гоголя «Портрет» .

1С.

1906). Уделяя основное внимание Гофману и Вашингтону Ирвингу, ученый почти не останавливается на Метьюринеего высказывание на интересующую нас тему столь кратко, что мы здесь приводим его полностью: «Впрочем, такую же роль, как „Спинелло“, мог сыграть для Гоголя „Мельмот Скиталец“ Матюрення, который имеет много черт сходства с „Портретом“. Эти черты сходства между обоими произведениями были отмечены профессором Шляпкиным.». Далее Чудаков цитирует уже известную нам статью Шляпкина. Аналогично, впрочем, поступает и А. Веселовский в своей работе «Западное влияние в новой русской литературе» (191 б)37.

Ъ1Шляпкин И. А. «Портрет» Гоголя и «Мельмот-Скиталец» Матюрена // Литературный вестник. -1902. -Т.З. -С.66−68.

33Шляпкин И. А. Указ. соч. С. 66.

34Там же. С. 67.

35 Чудаков Г. И. Западные параллели к повести Гоголя «Портрет» .

36Чудаков Г. И. Указ. соч. С.270−271.

37 «Проф. Шляпкин отмечает также влияние на этот рассказ [т.е. на „Портрет“ — Е.Л.] известного в свое время английского романа „Melmoth“ Матюрена» (Веселовский А. Н. Указ. соч. С.193).

Об источниках «Портрета» говорит и В. Гиппиус в своей книге «Гоголь» (1924): по его мнению, «задача подбора западных параллелей к «Портрету» — задача очень благодарная, но мало полезная при мотиве, который стал традиционным. Толчком мог быть и Мэчьюрин38 и Вашингтон Ирвинг, и автор переведенного Сомовым рассказа «Спинелло», и «Пиковая дама» Пушкина — с лицом старухи, показавшейся в карточном изображенииПушкин же непосредственно связан с Гофмановыми «Эликсирами дьявола». В скобках заметим, что не только Гиппиус видел в произведениях Гофмана возможный источник влияния на «Портрет» -подобную точку зрения можно встретить и у Чудакова, на которого Гиппиус, в частности, ссылается, и у Н. И. Мордовченко, и у Н. Ингэма40. «И в послегоголевской истории этого мотива в России (Лермонтов, Вл. Одоевский, Конст. Аксаков, Ал. Толстой),» — продолжает Гиппиус, — «не различимы отдельные влияния, но ясна общеромантическая традиция» 41. Нам представляется, тем не менее, что конкретный сопоставительный анализ и наличие в традиции некоторых общих мест не дают повода для противопоставления и нисколько не исключают друг друга, ибо в каждом конкретном случае традиционный мотив предстает в оригинальной авторской трактовке.

Более конструктивный вклад в проблему «Гоголь — Метьюрин» внес В. В. Виноградов в своей книге «Эволюция русского натурализма. Гоголь и.

Достоевский" (1929). По мнению ученого, связь между Гоголем и Метьюрином осуществлялась через посредника — французскую.

38Как писал М. П. Алексеев, Метьюрину не везло с русской транскрипцией: его называли и Матюреном, и Метюрином, и Мечерином, и даже Мефрином (Алексеев М. П. Ч. Р. Метьюрин и его «Мельмот Скиталец». // Метьюрин Ч. Р. Мельмот Скиталец. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1976. — С. 652). Сам Гиппиус объясняет свое написание следующим образом: «Принятое до сих пор написание „Матюрен“ не согласуется с общей традицией русской транскрипции английских имен» (Гиппиус В. Гоголь // Гиппиус.

B. Гоголь. Зеньковский В. Н. В. Гоголь. — СПб.: Logos, 1994. — С.176).

39Имеются в виду новеллы Гофмана: Песочный человек//Телескоп. — 1831. -№ 22, С.192−232. — № 23,.

C.335−360- Иезуитская церковь // Московский вестник. — 1830. — № 6 (выходные данные второй новеллы приводятся по кн.: Чудаков Г. И. Западные параллели к повести Гоголя «Портрет» Eranos. Сборник статей в честь Н. П. Дашкевича. Киев: тип. Имп. Ун-та св. Владимира, 1906. С.274).

40 См. Чудаков Г. И. Западные параллели к повести Гоголя «Портрет». С.270−271- Мордовченко Н. И. Комментарии к «Портрету». С.671−672- Ingham. Op.cit. Р.168.

41Гиппиус В. Указ. соч. С. 49.

16 неистовую" школу, находившуюся под сильным влиянием последнего. Поэтому «следы» Скитальца можно обнаружить и в «Портрете», и в «Мертвых душах». Впрочем, замечание Виноградова скорее говорит нам о русской судьбе Метьюрина, чем о его восприятии Гоголем.

Почти одновременно с работой Виноградова выходит статья Э. Симмонса «Гоголь и английская литература» (1931)43- статья, заслуживающая упоминания только потому, что это единственный вклад англоязычного литературоведения в изучение интересующей нас проблемы «Метьюрин — Гоголь». «Представляется вполне вероятным, -пишет Симмонс, — что в своей знаменитой повести „Портрет“ Гоголь обязан „Мельмоту Скитальцу“ Метьюрина хотя бы одной важной чертой» 44- этой чертой оказывается портрет с необыкновенными живыми глазами. К сожалению, на этом разработка данной проблемы в исследовании известного американского русиста заканчиваетсядругие обращения к проблеме «Метьюрин — Гоголь» в английском или американском литературоведении нам неизвестны.

Настоящий же сопоставительный анализ произведений Метьюрина и Гоголя мы находим в статье Н. И. Мордовченко «Гоголь в работе над «Портретом» (1939)45. Мордовченко выделяет общий и центральный для этих текстов мотив необыкновенного портрета и производные этого мотива: живые глаза портрета, его сверхъестественная сила, эпизод с неудачным сожжением портрета, дьявольская природа оригинала (Скитальца и ростовщика) и невозможность раскрыть тайну портрета. Иными словами, оба произведения сближает не только центральный мотив, но и целый ряд связанных с ним сюжетных ситуаций — его атрибутов. Такая постановка проблемы могла бы сделать возможным.

Виноградов В. В. Указ. соч. С.45−46. к Simmons Е. J. Gogol and English Literature // The Modern Language Review. — 1931. — Vol.26, № 4. P.444−445- см. его же. English Literature and Culture in Russia (1553−1840). — Cambridge: Harvard University Press, 1935. — P.260−261.

44Simmons E.J. Gogol and English Literature. P.445.

45Мордовченко Н. И. Гоголь в работе над «Портретом» — см. его же, Комментарии к «Портрету». С.671−672.

17 разговор о типологическом сходстве, однако в отношении типологии и влияния ученый не расставляет акцентов. «Хронологическая близость выхода в свет перевода романа Метьюрина ко времени создания гоголевского „Портрета“ позволяет предполагать, что „Мельмот Скиталец“ и послужил Гоголю толчком для написания его повести» 46.

О сходстве Гоголя и Метьюрина пишет и А. А. Елистратова в своей книге «Гоголь и проблемы западноевропейского романа» (1972)47. В соответствии с основной установкой своего исследования — установкой на типологический подход — Елистратова замечает, что «более интересны, однако, не буквальные аналогии (как, например, наделенный магической силой портрет демоонического злодея или стойкость благочестивцев, сопротивляющихся дьявольскому искушению), а переход от романтического к реалистическому осмыслению всеобщей инфернальной развращенности современного собственнического общества, характерному для. Гоголя"48.

Параллель «Гоголь — Метьюрин» не оставлена без внимания и в исследовании М. П. Алексеева «Ч. Р. Метьюрин и его «Мельмот Скиталец» (1976)49. Алексеев отмечает, что «Гоголь был, вероятно, первым русским писателем, в произведениях которого его младшие современники подметили черты сходства с «Мельмотом Скитальцем» Метьюрина» 50. Апеллируя к Шляпкину и Виноградову и не выделяя никаких новых черт сходства между романом Метьюрина и повестью Гоголя, Алексеев делает вывод, который помещает его исследование в один ряд с работами Чудакова и Гиппиуса: сходство между эпизодами «Мельмота Скитальца» и отдельными подробностями «Портрета» несомненно, «но оно ослабляется тем, что мотив неотразимого по своей живости или прямо оживающего.

46Мордовченко Н. И. Гоголь в работе над «Портретом». С. 103.

47 Елистратова А. А. Ук. соч.

48 Там же. С. 84.

49 См. Алексеев М. П. Указ. соч. С.663−664- см. его же, Ч. Р. Метьюрин и русская литература // От романтизма к реализму. Из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1978. С.30−31.

5йАлексеев М. П. Ч. Р. Метьюрин и его «Мельмот Скиталец». С. 663.

18 портрета, выходящего из рамы, был излюблен западноевропейскими и русскими романтиками51: к гоголевскому «Портрету» указано немало параллелей, в том числе из новелл В. Ирвинга, Э.Т. А. Гофмана и других, в свою очередь имеющих сходство с «Мельмотом Скитальцем» .

О «Мельмоте» как источнике темы «дьявольского наваждения, проданной и загубленной души» в творчестве Гоголя упоминается в книге В. М. Марковича «Петербургские повести Н.В.Гоголя» (1989). Помимо Мельмота, в ряду прообразов-источников этого мотива стоят Амброзио Льюиса и Медард Гофмана.

Резюмируя изложенные выше концепции, можно сделать вывод, что наиболее продуктивной представляется позиция Н. И. Мордовченко, исследовавшего общий для двух произведений мотив портрета и связанные с ним сюжетные ситуации.

Гоголь — Де Квинси.

Вопрос о сходстве «Исповеди англичанина, употребляющего опиум».

Т.Де Квинси и «Невского проспекта» Н. В .Гоголя был впервые поставлен в работе В. В. Виноградова «О литературной циклизации: По поводу.

Невского проспекта" Гоголя и «Исповеди опиофага» Де Квинси" (1929)54.

Ученый отмечает влияние на творчество Гоголя французской «неистовой словесности», в русле которой в России воспринимались Де Квинси и.

Метьюрин. Разделять эти имена, впрочем, не совсем правомерно, т.к.

Исповедь" была издана на русском языке под именем Метьюрина.

Виноградов достаточно убедительно доказывает возможность влияния с хронологической точки зрения, подвергая сомнению точку зрения.

Тихонравова, согласно которой Гоголь закончил работу над «Невским проспектом» в конце 1833 — начале 1834 г.- по мнению Виноградова,.

513амечателыю. что сходство концепций Алексеева и Гиппиуса доказуемо даже текстуально: ср. текст, выделенный курсивом, и приведенное выше высказывание Гиппиусаформулировки обоих ученых совпадают.

52Алексеев М. П. Указ. соч. С. 664.

53 Маркович В. М. Петербургские повести Н. В. Гоголя. — Л.: Худож. лит., Ленингр. отд-ние, 1989. — С.85.

54 Виноградов В. В. Ук. соч. С. 45−62.

19 схема" «Невского проспекта» определилась не раньше июля — августа 1834 г., а окончательная обработка повести была сделана в конце октябряначале ноября 1834 г. Известно, что цензурное разрешение на печатание перевода романа Де Квинси помечено 21 августа 1834 г. Следовательно, прочтение романа Де Квинси вполне могло предшествовать завершению работы над «Невским проспектом».

Основания для сопоставления рассматриваемых текстов следующие: 1) стирание границы между сном и явью- 2) мотив опиума. Но наибольшее количество совпадений встречается в описании сцены бала (на балу герой «Исповеди» встречает Анну, а Пискарев — незнакомку). Тем не менее, ученый предпочитает не делать вывод о том, что «сюжетная композиция «Невского проспекта» находится в некоторой зависимости от «Confessions» Де Квинси"55. Разговор переводится в плоскость типологии, при этом вводится понятие «литературного цикла», в котором устанавливаются общие формы соотношений «литературных вещей» и общие нормы литературной «биографии» персонажей. Следовательно, «наличие в этой сфере общих элементов между двумя произведениями одного времени, как между «Невским проспектом» и «Исповедью опиофага» в обработке Альфреда де Мюссе, служит признаком принадлежности их к одному циклу или, по крайней мере, сближения их на границах одного цикла в русской литературе 30-х годов"56.

Проблема «Гоголь — Де Квинси» упоминается в книге Н. Я. Дьяконовой «Лондонские романтики и проблемы английского романтизма» (1970)57. Исследовательница отмечает, что «в своем художественном творчестве он [Де Квинси — Е. JL] соединяет прозорливость и верное ощущение страшного капиталистического мира с извращенной фантастикой, а сочувствие реальным страданиям — с туманным мистицизмом. Вот почему Де Квинси мог оказать влияние, с одной стороны, на Диккенса, Гоголя,.

55 Виноградов В. В. Ук. соч. С. 51.

56 Там же. С. 62.

57 Дьяконова Н. Я. Лондонские романтики и проблемы английского романтизма. Л., 1970.

Достоевского, с другой — на Бодлера и Уайльда"58. Хронологически забегая вперед, отметим, что вив своей статье «Томас Де Квинсиповествователь, эссеист, критик (1785 — 1859)» (2000) Дьяконова также ограничивается весьма беглым упоминанием об интересующей нас проблеме: «поклонников своего таланта Де Квинси нашел также. в России, где ему отдали дань Гоголь («Невский проспект») и Достоевский («Преступление и наказание»)"59.

Следующим, кто обратил внимание на сходство повести Гоголя и романа Де Квинси, был В. Кондратьев (статья «Показания поэтов», 1994)60. Он отмечает, что внимание Гоголя привлекли преимущественно те фрагменты, которые не принадлежали собственно Де Квинси и были «испорчены переводчиком» (встреча на балу, дуэль и т. п.). По мысли Кондратьева, это вполне естественно, т.к., изданная под именем Метьюрина, «Исповедь» была воспринята русскими читателями как произведение «готической» и «неистовой» школ и именно «готические» ее эпизоды должны были оказаться наиболее понятными. Исследователь также замечает, что для Гоголя опиум не был «героем его романа, но все же — дополнительным штрихом, подчеркивающим тот контраст мечты и действительности, из которого сливаются «Арабески» 61. В целом же связь повести Гоголя с романом Де Квинси представляется Кондратьеву незначительной, что обусловлено, прежде всего, качеством русского перевода.

Наконец, есть еще одно весьма интересное исследование, которое необходимо упомянуть: это статья А. Сергля «Опиум Гоголя: генезис и значение пискаревского сюжета в «Невском проспекте» (1997)62. Анализируя особенности перевода «Исповеди» 1834 г., Сергль объясняет.

58 Дьяконова Н. Я. Ук. соч. С. 21.

59 Дьяконова Н. Я. Томас Де Квинси — повествователь, эссеист, критик (1785 — 1859) // Де Квинси Т. Исповедь англичанина, любителя опиума. М., 2000. — С.367.

60 Кондратьев В. Показания поэтов // Де Квинси Т. Исповедь англичанина, употребляющего опиум. М., 1994.-С.135−141.

61 Кондратьев. Ук. соч. С. 137.

21 их особенностями французского перевода, выполненного Альфредом де Мюссе. Однако основное внимание уделено влиянию мотива опиума на сюжет гоголевской повести. Посещение персиянина и покупка у него опиума становятся первым актом трагедии Пискарева. Художник очарован Востоком и, в конечном итоге, становится его жертвойтут исследователь припоминает, что «Арабески» значит 'относящиеся к востоку'. Такое объяснение названия гоголевского сборника верно лишь отчасти. «Арабески» — это прежде всего отсутствие единства, не связанные между собой части или фрагменты. Немецкие романтики считали арабески «самой древней, первоначальной формой человеческой фантазии, поднятой на высший уровень в новом искусстве». Суть «Арабесок» как сборника и, в частности, «Невского проспекта» — любой ценой избежать однообразия: «эстетика. резкого изменения проявляется в „Арабесках“ в теории и практике» 64. Что касается теории, то в статье «Об архитектуре нынешнего времени», над которой Гоголь работал в 1833—1834 гг. и которая была опубликована в «Арабесках» (ч. I), высказано следующее суждение:

Истинный эффект заключен в резкой противоположностикрасота никогда не бывает так ярка и видна, как в контрасте. <.> Чем более в городе памятников разных родов зодчества, тем он интереснее. Неужели было бы хорошо, если бы в английском саду вместо беспрерывных, неожиданных видов гуляющий находил ту же самую дорожку или по крайней мере так похожую своими окрестностями на виденную им прежде, что она кажется давно известною?" (VIII, 64).

На практике «резкое изменение представляет собой важный принцип организации. В повести „Невский проспект“ суть дела заключается не в высокоромантической судьбе Пискарева, не в низком фарсе Пирогова, а в том, что они сталкиваются, уничтожая жанровые разделения» 65.

62 SerglA. Gogol’s opium: Genesis and meaning of the Piskarev-sujet in «Nevskij prospekf' // Wiener Slawistische Almanach. -1997.-B. 39. — S.175−181.

63 Манн Ю. В. Ук. соч. С.411- об «Арабесках» как о сборнике см. также: Frazier М. Frames of Imagination: Gogol’s Arabesques and the Romantic Question of Genre. — New York: Peter Lang Publishing, Inc., 2000. -(Middlebuiy Studies in Russian Language and Literature. Vol.22).

64 Фуссо С. Ландшафт «Арабесок» 11 Гоголь: Материалы и исследования. — М., 1995. — С.77.

65 Фуссо С. Ук. соч. С. 78.

Сергль считает, что художник должен быть христианином и паломником, но, встретив персиянина — дьявольского агента и начав употреблять опиум, Пискарев сбивается с истинного пути и гибнет (проститутка, по мнению исследователя, служит вторым или вторичным поводом гибели художника). Не останавливаясь сейчас на некоторых очевидно спорных моментах изложенной концепции, отметим только, что перед нами — первая попытка исследовать роль мотива опиума, который появляется в «Невском проспекте» под влиянием «Исповеди».

Таким образом, при сопоставлении «Исповеди англичанина, употребляющего опиум» и «Невского проспекта» в русском и зарубежном литературоведении выделялось несколько комплексов мотивов. Это мотив опиума, мотив смешения мечты и действительности, сна и яви, комплекс мотивов, связанных с любовью к падшей женщине (сюда включается и сцена бала), и мотив большого города. Все эти мотивы были замечены Виноградовым, но основное внимание было им уделено сцене бала как наиболее очевидному доказательству сходства рассматриваемых произведений. В статьях Виноградова и Кондратьева также ставился вопрос о контексте восприятия «Исповеди» в России (контекст «неистовой» школы, «готического» романа). Так были обозначены и в некоторой степени разработаны подходы к проблеме «Гоголь и Де Квинси».

Завершая обзор литературы, отметим, что ни в одном из названных нами исследований практически не поднимается вопрос о восприятии Де Квинси как Метьюрина. Виноградов пишет: «естественно предположить у Гоголя художественный интерес и к тому роману, который под именем Матюрина вышел в свет вслед за «Мельмотом-скитальцем"66. Между тем «Исповедь англичанина» — это роман, принадлежащий перу автора «Мельмота», и Гоголь или любой другой русский читатель, взяв в руки эту книгу в 1834 г., настраивался на чтение «романа ужаса». Насколько его.

66 Виноградов В. В. Ук. соч. С. 46.

23 ожидания были оправданы, как они отразились на характере заимствования — вот те вопросы, на которые нам предстоит дать ответ.

Таким образом, цель нашего исследования — рассмотреть английский контекст творчества Гоголя на примере повестей «Невский проспект» и «Портрет»: выявить черты сходства и различия произведений Гоголя и Метьюрина и Де Квинси, объяснить, чем обусловлены эти черты сходства и различиявыяснить, как Гоголь воспринимал или мог воспринимать Метьюринаи, по возможности, определить, какую роль сыграл Метьюрин в творческом сознании Гоголя.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи: проанализировать контексты восприятия «Мельмота Скитальца» и «Исповеди» в России — контекст готического романа и контекст «неистовой» словесностипроанализировать сюжетную и мотивную структуры рассматриваемых текстов.

Методологические принципы исследования обусловлены его целями и задачами. Компаративистская направленность данной работы предопределила обращение к трудам В. М. Жирмунского, посвященным сравнительно-историческому изучению литератур, прежде всего к програмной статье «Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур», в которой обоснована необходимость сравнения как основополагающего принципа исследования. «Сравнение, т. е. установление сходств и различий между историческими явлениями и историческое их объяснение, представляет, как мне кажется, обязательный элемент всякого исторического исследования. Сравнение не уничтожает специфики изучаемого явления (индивидуальной, национальной, исторической) — напротив, только с помощью сравнения, т. е. установления сходств и различий, можно точно определить, в чем заключается эта специфика,» — писал Жирмунский67.

67 Жирмунский В. М. Ук. соч. С.66−67.

Кроме того, поскольку основной задачей данного исследования является сопоставительный анализ произведений Метьюрина и Гоголя, в центре нашего внимания, конечно же, проблемы поэтики, такие как мотивы, сюжет, приемы и принципы сюжетосложения, жанровая.

ГО специфика и т. д. Сочетание сравнительно-исторического подхода с поэтологическим является основным методологическим принципом данного исследования.

Таким образом, в данной работе соотношение поэтики Метьюрина и Гоголя впервые рассматривается на примере двух романов — «Мельмота Скитальца» и «Исповеди англичанина». Это дает нам возможность более полно осветить проблему «Гоголь и Метьюрин» и более точно определить характер влияния Метьюрина на Гоголя (если таковое имело место). Кем был Метьюрин для Гоголя — эпигоном г-жи Радклиф или предтечей Жанена и Бальзака — вот основной, но далеко не единственный вопрос, на который нам предстоит ответить. См. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. -М., 1963. — С. 184.

Выводы.

Подведем итоги. При сопоставлении «Исповеди» и «Невского проспекта» были исследованы мотив опиума, мотив города и мотив любви к проституткев русском и зарубежном литературоведении уже отмечалось сходство в разработке этих мотивов у Гоголя и Де Квинси467. Очевидно сходство в разработке мотива опиума: в обоих рассматриваемых текстах опиум — своеобразное волшебное средство, он добывается при содействии помощника, ассоциируется с Востоком, провоцирует особого рода сновидения, обладает разрушительным действием. Последний аспект более ярко выражен в «Исповеди» и менее ярко — в «Невском проспекте». Очень интересны черты сходства и различия в разработке мотива города. К безусловным чертам сходства относится общее для обоих текстов представление о городе как о темнице. Однако на этом сходство заканчивается. Во-первых, мотив города (и улицы) в «Невском проспекте» более сложен, амбивалентен: с.

466 Виноградов В. В. Ук. соч. С. 49.

467 См. Виноградов В. В. Ук. соч.- Sergl A. Op. cit. одной стороны, Невский проспект — «всеобщая коммуникация Петербурга», с другой стороны, «он лжет во всякое время», морочит людей, застит им глаза: проститутка представляется чистым неземным созданием, а порядочная женщина — доступнойбелое видится черным, а черное — белым. Во-вторых, различна и роль города в судьбе героев. В «Исповеди» город — в большей степени фон, а не причина страданий герояего страдания столь же мучительны и в деревне. Основная причина его драмы — опиум. Роль мотива города в «Невском проспекте» и в истории Пискарева более существенна. Невский проспект — не просто фон, не просто место встречи героевон сам является пружиной сюжета, запутывая героев, показывая «все не в настоящем виде"468. Ролью рассматриваемых мотивов в сюжете романа Де Квинси и повести Гоголя и обусловлены различия в трактовке этих мотивов. Наибольшее же сходство выявлено в разработке мотива любви к падшей женщине, в таких его аспектах, как встреча на улице поиск и / или преследование героини, встреча на балуразличаются лишь финалы любовных историй.

Итак, мотив опиума, мотив любви к падшей женщине, мотив города. Опиум как ужасное волшебное средство, изменяющее полностью или частично судьбу героялюбовь к женщине, оказавшейся в ужасных обстоятельствах, к женщине, которую нужно спасти, вызволить из пленанаконец, город — ужасная темница, которой, впрочем, вряд ли есть альтернатива. Эти три мотива объединены характеристикой «ужасное». Если предположить, что Гоголь действительно читал «Исповедь» Метьюрина-Де Квинси, то представляется вполне логичным, что он заимствует из романа «ужасные» мотивы, т.к. Метьюрин — автор романа ужасов. Сходство «Исповеди» с произведениями «неистовых» романтиков, столь убедительно продемонстрированное Виноградовым, никак не противоречило авторству Метьюрина- «она поясняет все произведения этого.

468 См. Манн Ю. В. Ук. соч. С. 396. удивительного фантастиста, его чудные мечты, невообразимые картины, странные характеры. Читая Матюрина, невольно спрашиваешь сам у себя: откуда взял все это автор? какое воображение может создать эти мечты, эти картины, эти характеры, эти события? — Теперь только открывается, что Матюрин обязан всем этим — опиуму"469. «Ужасы» Метьюрина-Де Квинси получают рациональное объяснение, и это обстоятельство делает его в еще большей степени последователем г-жи Радклиф, всегда предлагавшей своим читателям убедительное объяснение сверхъестественных явлений: «невероятные приключения и неправдоподобные чувства. у Анны Радклиф всегда находят рациональное объяснение в конце повествования"470. И, наконец, очень важна первоначальная установка: если Гоголь читал «Мельмота» как «роман ужаса», то, раскрыв следующий роман Метьюрина, он и тут предполагал найти произведение того же жанра, и, благодаря Мюссе и русскому переводчику, ему это удалось.

469 В. В. В. У к. соч. С. 1029.

470 Шор Ю. В. Стилистические особенности английского готического романа (на материале романа А. Радклиф «Удольфские тайны») // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. Вып.6. — M., 1989. — С.58−59- см. также Ладыгин М. Б. Английский «готический» роман и проблемы предромантизма. С.9−10.

Заключение

.

Подведем итоги. Сопоставительный анализ «Мельмота Скитальца» и «Портрета» и «Исповеди англичанина» и «Невского проспекта» показывает, что для Гоголя оба английских романа были произведениями Метьюрина, автора романов ужасов. Установка на прочтение романа ужасов должна была определить, или, точнее, предопределить характер заимствования: из обоих романов заимствуются «ужасные» элементыпортрет продавшего душу дьяволу злодея, история притесняемой сироты, пленницы искусителя, опиум — волшебное средство, способствующее обретению мнимого блаженства и ведущее к страданиям. Гоголя не интересуют те аспекты поэтики Метьюрина, благодаря которым структура готического романа усложняется. Мельмот продает душу дьяволу, чтобы получить взамен сверхъестественые возможности, его толкнула на этот шаг «бесплотная и неистовая пытливость ума» (с.556), которую он на закате своих дней видит в своем потомкеЧартков губит свой талант во имя более прозаических предметов и получает деньги и славу модного живописцатаким образом, «фаустовский» пласт романа совершенно игнорируется470. Гоголь читает «Мельмота» и «Исповедь» как готические романы, идя, таким образом, вслед за В. Скоттом, упоминавшим о Метьюрине как о «последователе г-жи Радклиф».

В этой связи необходимо уточнить идею, высказанную сперва Виноградовым, а затем и Мордовченко, о восприятии Метьюрина в контексте «неистовой» словесности. Не поднимая в данной работе вопроса о русской рецепции Метьюрина или Де Квинси, т.к. это, конечно же, предмет специального исследования, заметим, что указанный контекст — не единственный и, тем более, не определяющий. Контекст готического.

470 Мы не останавливаемся здесь на соотношении готической поэтики и поэтики Де Квинси, т.к., как мы уже неоднократно подчеркивали, русская версия «Исповеди» 1834 г. — это текст, во многом вписывающийся в готическую поэтику.

194 романа представляется нам не менее существенным. Можно ли видеть в истории Пискарева только «неистовую» проблематику? Его представления о незнакомке явно навеяны готическими романамиего возлюбленнаянесчастная жертва трагических обстоятельств, заточенная, как в темницу, в дом «в Литейной», тогда как главный герой «Мертвого осла» совершенно иначе воспринимает Анриетту («Я слишком хорошо знал, к какому низкому и недостойному предмету была привязана моя жизнь!» — с. 109).

Таким образом, подход, при котором «Мельмот Скиталец» и «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» рассматриваются как произведения одного автора, оказывается достаточно продуктивным. При таком подходе мы получаем возможность увидеть более общие закономерности восприятия Метьюрина Гоголем и понять, как Гоголь воспринимал Метьюрина. Мы видим, что Гоголь заимствует готические мотивы471- следовательно, Метьюрин для него — автор готических романов.

И, завершая наш разговор о Гоголе и готических романах, приведем одну цитату из современного исследования, посвященного русской готике.

При исследовании влияния британской готической традиции на русских писателей возникают вопросы, ответить на которые едва ли возможно. Например, как быть с Гоголем? Разве его произведения не так же напоминают готические романы, как произведения Перовского или Жуковского? Разница между Гоголем и этими или другими писателями состоит в том, что в его случае наиболее отчетливо различимо именно немецкое влияние. Будучи сыном своего времени, наверняка знакомый с британской готикой, Гоголь предпочитает Гофмана и его фантастику.. Готика и фантастика — отнюдь не одно и то же.. Невозможно представить себе, что по Удольфскому замку разгуливает нос.. Можно ли включать Гоголя в исследование, основным предметом которого является британская готическая традиция? Думаю, что нет. Не стоит включать сюда Гоголя не.

471 Мотив опиума или мотив города едва ли могут быть названы готическимискорее, это романтические мотивы. Но и черт сходства в разработке этих мотивов у Де Квинси и Гоголя не так уж и много. В романе Де Квинси город играет скорее вспомогательную роль. То же можно сказать и об опиуме в повести Гоголя. Совпадение отдельных аспектов мотива опиума лишь подчеркивает, что опиум для Гоголя — некоторый вид волшебного средства, наделенный, как и положено волшебному средству, определенным набором свойств. Это опять-таки доказывает, что «Исповедь» для Гоголя — готический роман, написанный по всем правилам «формульной» литературы.

195 потому, что в его произведениях отчетливо различимо вдохновение немецкой фантастикой, но потому, что столь малая часть его вдохновения почерпнута из готических романов"472.

В логическом построении М. Симпсона справедливо все, кроме финального вывода. В самом деле, можно говорить о гоголевской фантастике, но не о гоголевской готикевлияние немецкой фантастики прослеживается достаточно отчетливовесьма малая часть «вдохновения почерпнута из английских романов. Все это верно. Трудно согласиться только с тем, что Гоголя не стоит включать в исследование русской готики. Гоголь вводит в свои произведения элементы готической поэтики с тем, чтобы переосмыслить их либо вовсе от них отказаться. Страшный портрет.

— это не только изображение демонического злодея, но и объект эстетической деятельности художника, «результат рабского, буквального подражания натуре». «Готическая» история незнакомки — не просто типовая сюжетная схема, но один из вариантов развития сюжета, причем вариант невостребованный. Способ переосмысления метьюриновских сюжетов включает Гоголя в более широкий историко-литературный контекст, наряду с «неистовыми» романтиками", отталкивавшимися от готической традиции473, и с О. Уайльдом, чей портрет Дориана Грея также восходит к метьюриновскому портрету Скитальца474- все они воспринимали Метьюрина как автора готических романов.

К «Исповеди» Де Квинси легко приложима форма готического романа, т.к. это текст, насыщенный различными видами ужасного, а «ужасное» в 1830-е гг. очевидно все еще было синонимом «готического». Прочтение Гоголем «Исповеди» и «Мельмота Скитальца» как готических романов в то время, как русская критика сомневалась в том, стоит ли отнести эти.

472 Simpson М. S. The Russian Gothic Novel and its British Antecedents. — Columbus: Slavica Publishers, 1986.

— P.96−97.

473 См. Мордовченко H. И. Гоголь в работе над «Портретом». С. 107.

474 См. Лившиц Е. H.B. Гоголь и О. Уайльд // Текст в гуманитарном знании. M., 1997. — С.84−94.

196 романы к традиции Радклиф или к традиции Жанена, и явно отдавала предпочтение последнему, демонстрирует нам удивительную способность Гоголя дойти ло самой сути вещей — так сказать, «очистить» готический и пост-готический романы от «неистовых» напластований и увидеть их готическую основу.