Рецепция нравственного учения И. Канта в русской философии конца XIX — начала XX вв

Иммануил Кант — немецкий мыслитель, которого справедливо признают одной из центральных фигур в истории философии. Интерес к Канту никогда не ослабевал, выразили свое отношение к основателю критицизма и русские философы. Они интересовались как гносеологией, так и этикой Канта, которая в свою очередь неразрывно связана с его философией религии. Этика у немецкого мыслителя обозначает учение о нравственности, учение о морали. В то же время понятия «нравственное учение», «нравственная философия» и «моральное учение», «моральная философия» (а в более общем смысле — «нравственность» и «мораль») в тексте кантовских сочинений, переведенных на русский язык, употребляются как эквивалентные.1 В работах русских философов конца 19 -начала 20 веков, посвященных этике Канта, чаще употребляется слово «нравственность», хотя иногда употребляется и слово «мораль» как эквивалентное «нравственности». В данном исследовании эти термины употребляются (а также выражения «нравственное учение» и «моральное учение», «нравственный закон» и «моральный закон» и т. п.) как равнозначные.

Актуальность темы

исследования. Углубляющиеся процессы глобализации в современном мире ставят специфические задачи перед историко-философской наукой. Взаимодействие, диалог философских традиций разных стран и культурных регионов Европы есть несомненный факт совместной истории культуры. Однако этот диалог имел в каждом случае свои особые формы. Может быть, в особенности это относится к соотношению западноевропейской и российской философских традиций. Россия достаточно поздно, по сравнению с Западной Европой, вступила на путь выработки своих философских систем. Однако философский путь России никогда не был голым ученичеством. Накопленный багаж духовной культуры, мировоззренческих споров, исторического опыта не позволял русским мыслителям просто перенять.

1 В частности, в переводе А. К. Судакова и В. В. Крыловой, см.: Кант И. Лекции по этике / Общ. ред., сост., вступ. ст. А. А. Гусейнова. М., 2005; в переводе Н. М. Соколова, см.: Кант И. Критика практического разума // Кант И. Сочинения: в 8 т. / Под общ. ред. А. В. Гулыги. М., 1994. Т. 4. С. 373−565. европейские стандарты мысли. Даже российские «западники» всегда находились в ситуации определенного диалога с европейской мыслью. Процессы глобализации, которыми охвачен сегодняшний мир, и которые имеют свою основу в четырехвековой истории новоевропейской цивилизации, ставят в этом плане двойственную задачу: понять, что из философского наследия Запада вошло в русскую философскую традицию, и в какой форме произошла эта рецепция? В связи с этим, несомненный научный интерес представляет историко-философский анализ взаимодействия западной и отечественной философии на примере рецепции нравственного учения Канта в сочинениях русских философов конца XIX — начала XX веков.

С 40-х годов XIX века русское академическое сообщество и, шире, «читающая публика» уже внимательно следили за всеми философскими новостями Западной Европы. Поэтому совершенно неслучайно, что вновь обострившийся к концу XIX века интерес к Канту в западноевропейской мысли не оставил русских философов равнодушными. Важными проблемами, которые решали здесь русские философы, были вопросы о том, как относиться к основным положениям кантовской нравственной философии, в том числе к постулатам практического разумачто можно принять, а что нужно отвергнуть или откорректировать? Увеличивают или уменьшают ценность нравственного поступка положительные чувства, добавленные к разумному осознанию долга? Каким образом человек должен морально совершенствоваться — только своими силами или обращаясь к благодатной помощи свыше? И что такое религиятолько подпорка для этики или нечто большее? Русские мыслители оставили нам в наследие сочинения, в которых предлагаются ответы на эти вопросы. Это позволяет исследователю осуществить реконструкцию идей, выдвинутых в русской философии в конца XIX — начала XX веков под влиянием этики и неразрывно связанной с ней философии религии Канта, оценить как степень этого влияния, так и «степень сопротивления» моральным идеям Кенигсбергского мыслителя.

Представляют научный интерес вопросы о том, как и почему складывается рецепция нравственного учения Канта в русской философии конца 19 — начала 20 веков, почему основатель критицизма сравнительно поздно был воспринят в России, и благодаря каким процессам в русской философии он был востребован?1 Выявление характера специфического восприятия нравственного учения Канта и его причин в сочинениях русских мыслителей помогает углубить понимание наиболее важных аспектов диалога западной и отечественной философии.

Учитывая вышеизложенное, представляется актуальной формулировка темы диссертационной работы: «Рецепция нравственного учения И. Канта в русской философии конца XIX — начала XX вв. Историко-философский анализ». Вообще говоря, эта тема имеет полидисциплинарный характер, так как может рассматриваться в контексте этики, культурологии, философии религии, но в данном исследовании берется ее историко-философское измерение.

В диссертации осуществлена реконструкция восприятия нравственного учения Канта в русском университетском кантианстве, русской религиозной философии в широком смысле слова и русской духовно-академической философии конца XIX — начала XX вв. Выбор именно этих направлений обусловлен следующими соображениями.

Русское университетское кантианство по самой специфике своей профессии, образованию и научным связям, испытало сильное влияние философии Канта, в частности, влияние этики основателя критицизма. Многие положения кантовской философии были прояснены ее последователями и популяризованы для русской интеллигенции. Поэтому важно реконструировать восприятие идей Канта в трудах наиболее близких ему мыслителей, хотя и с уточнением, что многих из них лишь в особом смысле можно назвать кантианцами (или неокантианцами).

В русской религиозной философии в широком смысле о Канте также написано достаточно много — от положительных мнений до серьезной критики. Исследование трудов представителей данного направления необходимо потому,.

1 Имеется в виду то, что в конце 19 — начале 20 веков интерес к Канту возрос, и русские философы на достаточно высоком теоретическом уровне критически оценивали его систему. В то же время интерес к немецкому мыслителю присутствовал в России и ранее, что показано в трудах А. З. Дмитровского, З. А. Каменского, А. Н. Круглова. что его результаты помогают понять генезис многих идей в отечественной философии, связанных с учением Канта, в том числе при его критической оценке.

Изучение трудов духовно-академических философов представляет собой интерес, во-первых, потому что некоторые из сочинений представителей этого направления еще малоизвестны. А во-вторых, в кон. XIX — нач. XX вв. духовно-академическая философия оказывала несомненное влияние на историко-философский процесс в России, в частности, на представителей русской религиозной философии вне стен академий.

В диссертации осуществлена историко-философская реконструкция особенностей рецепции именно нравственного учения Канта в русской философии конца XIX — начала XX вв. Учитывая то, что Кант разделял разум на теоретический и практический только условно, в работе в некоторой степени затрагиваются вопросы гносеологии немецкого мыслителя, но только в том случае, когда это имеет значение для раскрытия темыспециально «Критика чистого разума» не исследуется. В то же время уделяется повышенное внимание философии религии основателя критицизма и ее восприятию в сочинениях русских философов, так как философия религии Канта основана на его нравственном учении и неразрывно связана с ним.

Хронологические рамки исследования — от 80-х годов XIX века до 20-х годов XX века. Однако в работе обращается внимание на некоторые труды русских философов, которые были написаны ранее обозначенных границ, по причине их влияния на последующих мыслителей, выразивших отношение к этике Канта и, в частности, использовавших идею совершенства. Исследуются и сочинения русских философов, которые написаны позднее 20-х годов XX века, как имеющие особое значение для понимания проблематики работы.1).

Степень научной разработанности темы. Темы восприятия критицизма Канта в русской философии в той или иной степени еще в первой половине XX века касались отдельные мыслители — В. В. Зеньковский, А. Ф. Лосев, Н. О. Лосский, Э. Л. Радлов, Г. Г. Шпет, Б. ВЛковенко — выступавшие в качестве историков.

1 В частности, касающиеся противопоставления благодатной и нормативной этики. философии и анализировавших взаимовлияние западной и русской философии в фундаментальных историко-философских трудах, а также рассматривавших некоторые стороны данного процесса, в том числе, и восприятие Канта отдельными русскими мыслителями.1 Однако чаще всего указанные русские философы лишь касались данной темы и, как правило, рассматривали восприятие в отечественной мысли критицизма Канта в целом или его гносеологии, не исследуя специально рецепцию этики немецкого мыслителя в русской философии.

Необходимо отметить авторов историко-философских исследований, в которых рассматривается как история русской философии в целом, так и влияние критицизма Канта на русскую мысль (более всего в этой связи рассматривается русское неокантианство): А. И. Абрамова, А. А. Галактионова, Б. В. Емельянова, А. Ф. Замалеева, М. АМаслина, П. Ф. Никандрова, А. И. Новикова.2 В данных трудах выявляется как своеобразие русской философии, так и основные направления ее диалога с западноевропейской философской мыслью.

Тему восприятия учения Канта в русской философии первой половины XIX столетия в специальных исследованиях разрабатывали А. З. Дмитровский, З. А. Каменский, А. Н. Круглов.3 Особенно по данной теме следует отметить фундаментальный труд А.Н.Круглова4, в котором собран большой как фактический, так и аналитический материал, касающийся отношения к Канту в России в конце ХУ1П — первой половине XIX столетия, более всего — в университетской и духовно-академической философии.

1 Зеньковский B.B. История русской философии. М., 2001; Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991; Лосев А. Ф. Русская философия // Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991; ШпетГ.Г. Очерки развития русской философии. Прага, 1922; Яковенко Б. В. Очерки русской философии. Берлин, 1922.

2 Никандров П. Ф., Галактионов A.A. История русской философии. М., 1961; Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995; Емельянов Б. В., Новиков А. И. Русская философия серебряного века. Екатеринбург, 1995; Новиков А. И. История русской философии. СПб, 1998. Маслин М. А. История русской философии. М., 2001. Абрамов А. И. Русская философия в контексте философской традиции // Сб. научных трудов по истории русской философии. М., 2005. С. 247 — 404.

3 Каменский З. А. ИЛСант в русской философии начала XIX века // Вестник мировой культуры. 1960. № 1. С. 49−64- Каменский З. А. Кант в России (конец XVTII — первая четверть XIX в.) // Философия Канта и современность. М., 1974; Дмитровский А. З. Кант и русская общественная мысль в первой половине XIX в. // Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта. Калининград, 1978. С. 88−95- Круглое А. Н. Философия Канта в России в конце 18 -первой половине 19 вв. М., 2009.

4 Круглое А. Н. Философия Канта в России в конце 18 — первой половине 19 вв. М., 2009.

Что касается конца XIX — начала XX вв., то восприятие критицизма в этот период развития русской философской мысли пока не изучено с такой же полнотой. В специальных исследованиях рассмотрены в основном вопросы восприятия Канта в отдельных направлениях русской философии и еще более узко — в трудах отдельных русских философов.

Среди исследователей, которые разрабатывали тему восприятия Канта и развития его идей в русском кантианстве, отметим таких авторов как: А. И. Абрамов, В. Н. Белов, Е. И. Водзинский, Н. А. Дмитриева, А. А. Ермичев, Ю. Б. Мелих, Ю. Ю. Федорова, Л. И. Филиппов.1 В их трудах рассматриваются как общие вопросы, связанные с русским неокантианством, так и вопросы, касающиеся восприятия идей Канта в данном направлении русской философской мысли. Кроме того, в работах Н. С. Дорониной, А. А. Ермичева, В. С. Никоненко, И.Д.Осипова2 анализируется творчество «ортодоксального» кантианца А. И. Введенского, в сочинениях которого особенно заметно влияние Канта, в том числе, кантовского морального учения. Тему философии С. И. Гессена и влияния на нее философии Канта и неокантианства разрабатывали А. И. Богатырев, А. Валицкий, И. В. Гребешев, В. Е. Дерюга, М. Б. Зыков, П. Г. Кабанов, Е. Г. Осовский, Н. В. Очикоронова, Е. И. Пургина, Е. Е. Седова и другие.3.

1 Абрамов А. И. О русском кантианстве и неокантианстве в журнале «Логос» // Кант: pro et contra. СПб., 2005. С. 759−783- Он же: Кантианство в русской философии // Вопросы философии. 1998. № 1. С.59−60- Белов В. Н. Русское неокантианство: история и особенности развития // Кантовский сборник. 2012. № 1 (39). С. 27−40- Водзинский Е. И. Русское неокантианство конца XIX — начала XX вв. Л., 1966. Дмитриева H.A. Русское неокантианство: «Марбург в России». Историко-философские очерки. М., 2007; Мелих Ю. Б. Иррациональное расширение Г. В. Ф. Гегеля и И. Канта в России. Вестник МГТУ. 2011. 14(2). С. 330−336. Она же: Регулируемый неокантианский мессианизм. Между мистицизмом и научной философией // Сб. избранных материалов Всероссийской научно-практической конференции. Мурманск, 2010. С. 54−65- Она же: Преодоление Канта в России (на итал. яз.) // Studi Kantiani. 2010. № XXIIIФедорова Ю. Ю. Кант, неокантианство и философия религии в России II Кант, неокантианство и философия в России. Симбирск-Ульяновск, 2004; Филиппов Л. И. Неокантианство в России // Кант и кантианцы. Критические очерки одной философской традиции. М., 1978.

2 Доронина Н. С. Феномен моральной веры и проблема метафизического знания (И. Кант и А. И. Введенский) [Электронный ресурс]. URL: http://anthropology.ru/ru/texts/doronina/ruseur30.html. (дата обращения 15.09.2010) — Ермичев A.A. А. И. Введенский — русский философ-кантианец // Введенский А. И. Статьи по философии. СПб., 1996. С. 7−11- Никоненко B.C. Неокантианство А. И. Введенского в контексте русской философии // Александр Иванович Введенский и его философская эпоха: Сб. научных трудов. СПб., 2006. С. 133 — 139- Осипов И. Д. Философские основания критицизма А. И. Введенского II Александр Иванович Введенский и его философская эпоха: Сб. научных трудов. СПб., 2006. С. 140−160.

3 Богатырев А. И. Развитие идей С. И. Гессена в современной педагогике и методике обучения истории: диссертация на соискание ученой степени кандидата педагогических наук. Екатеринбург, 1999; Валицкий А. Послесловие к публикации «жизнеописания» С. И. Гессена // Вопросы философии. 1994. № 7−8- Гребешев И. В. Метафизика личности: персоналистические традиции в русской философии конца 19 — нач. 20 вв.: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 2010; Дерюга B.E. Идеи критической дидактики в.

Сравнением системы Канта с трудами русских религиозных философов занимались Н. М. Аверин, А. В. Ахутин, Н. Г. Баранец, В. Н. Брюшинкин, ИЛ. Булгакова, Т. Б. Длугач, Н. С. Доронина, С. Б. Егорова, И. И. Иванова, Л. А. Калинников, З. А. Каменский, В. Н. Катасонов, Е. В. Кривова, А. Н. Круглов, В. В. Лазарев, С. А. Нижников, Н. И. Осмонова, В. И. Савинцев, В. В. Сербиненко, В. П. Тутлис, Ю. Ю. Федорова, Ф.В.Цанн-Кай-Си, С.А.Чернов1, а также зарубежные авторы — Т. Масарик, Е. Мюнцер, А. Рэндел, А.Хаардт.2 В трудах перечисленных философско-педагогическом наследии С. И. Гессена: диссертация на соискание ученой степени кандидата педагогических наук. Саранск, 1999; Зыков М. Б. Прикладная философия педагогики [Электронный ресурс]. URL: http://mbzykov.ru/private/tt9999740.php. (дата обращения 11.08 2010) — Кабанов П. Г. Вопросы совершенствования методологической культуры педагога. Томск, 1999; Осовский Е. Г. Жизнь и педагогическое наследие Сергея Гессена // Гессен С. И. Педагогические сочинения. Саранск, 2001; Очикоронова H.B. Проблема человека в философии С. И. Гессена: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 2005; Пургина Е. И. Учение о ценностях С. И. Гессена: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Екатеринбург 2000; СедоваЕ.Е. Философско-педагогическая концепция С. И. Гессена [Электронный ресурс]. URL: http://bim-bad.ru/biblioteka/articlefull.php?aid=214. (дата обращения 14.07.2010).

1 Аверин Н.М. В. Соловьев против И. Канта: пределы этического априоризма // Вестн. Тамбов, ун-та. Сер.: Гуманит. науки. Тамбов, 2007. Вып. 2. С. 7−11- Ахутин A.B. София и черт (Кант перед лицом русской религиозной метафизики) [Электронный ресурс]. URL: ohttp://www.culturedialogue.org/drupal/m/node/1311 (дата обращения 22.12.2011) — Баранец Н. Г. Владимир Соловьев о Канте: анализ на уровне дискурса // Кант, неокантианство и философия в России. Симбирск — Ульяновск, 2004. С. 15−17- Брюшинкин В. Н. Сравнительное исследование западноевропейской и русской философии методами теории аргументации на примере текстов И. Канта и.

B.Соловьева // Материалы к сравнительному изучению западноевропейской и русской философии: Кант, Ницше, Соловьев. Калининград, 2002; Булгакова И. Я. Нравственный идеал И. Канта и русская религиозная философия конца 19 — начала 20 вв.: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 2001; Длугач Т. Б. Проблема времени в философии И. Канта и П. Флоренского // Кант и философия в России. М., 1994.

C. 186−210- Доронина H.C. Проблема веры. Этический аспект (И.Кант и русская философия всеединства): автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. СПб., 2000; Иванова ИЛ. Доктрина И. Канта: обеспечение единства системы средствами религиозной проблематики [Электронный ресурс]. URL: http: anthropology.ru (дата обращения 19.03.2009) — Катасонов В. Н. Концепция целостного разума в русской философии и Православие [Электронный ресурс]. URL: http://www.agnuz.info/tlfiles/readingroora/katasonov (дата обращения 15.12.2009) — Катасонов В. Н. По следам «Философии культа» свящ. Павла Флоренского. Новый подход к истории философии [Электронный ресурс]. URL: http://katasonov-vn.narod.ru/Florensky.html (дата обращения 15.12.2009) — Кривова Е. В. Этика B.C. Соловьева: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 2005; Лазарев В. В. Категорический императив И. Канта и этика В. Соловьева // Кант и философия в России. М., 1994. С. 42−81- Лазарев В. В. Этическая мысль в Германии и России. М., 1990; Калинников Л. А. Вл. Соловьев и И. Кант: этические конвергенции и дивергенции // Калинников Л. А. Кант в русской философской культуре. Калининград, 2005; Нижников С. А. Владимир Соловьев и Иммануил Кант // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Философия. М., 2004;2005. N 1. С. 48−61. Он же: Вл. Соловьев и И. Кант: критический диалог философских культур // Соловьевские исследования. Периодический сборник научных трудов. Иваново, 2005. Вып.10. С. 10−31. Он же: Метафизика веры в русской философии: диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 2002; Круглов A.H. Философия Канта в России в конце 18 — первой половине 19 вв. М., 2009; Осмонова Н. И. Назначение человека в философии Канта и Бердяева [Электронный ресурс]. URL: http://anthropology.ru/ru/texts/osmonova/kant-krsu09.html (дата обращения 22.04.2011) — Савинцев В. И. Интерпретация третьей антиномии Канта в «философии Эроса» Б. П. Вышеславцева // Классический разум и вызовы современной цивилизации. Калининград, 2009. С. 129−132- Сербиненко В. В. Вл. Соловьев: Запад, Восток и Россия. М., 1994. Цанн-Кай-Си Ф. В. Вл. Соловьев и И. Кант: проблема нравственного идеала // Соловьевские исследования. Периодический сборник научных трудов. Иваново, 2005. Вып.10. С. 31−40. С. А. Чернов. Критицизм и мистицизм (обзор кантианства в журнале «Вопросы философии и психологии) // Кант: pro et contra. СПб., 2005. С. 784−827.

2 Масарик Т. Г. Россия и Европа. Эссе о духовных течениях в России. СПб, 2004; Munzer.E. Solovyev — Prophet of Russia — Western unity. New York, 1956; Randall A. The Neo-Idealist Reception of Kant in the Moscow Psychological Society // Journal of the History of Ideas. 1999. V.60, № 2- Хаардт А. Персональность в морали и праве. Встреча Вл. авторов исследуются как общие вопросы рецепции философии Канта в русской религиозной философии, так и вопросы восприятия кантовского критицизма в трудах отдельных мыслителей: более всего сравнивают систему Канта с философией всеединства В. С. Соловьева, проводится анализ отношения к Канту в трудах П. Флоренского, Н. А. Бердяева, Б. П. Вышеславцева.

Важными являются также труды А. И. Абрамова, В. В. Гилевой, в которых исследуется отношение к Канту русских духовно-академических философов, а также труды исследователей творчества представителей этого направления (особенно В.Д.Кудрявцева-Платонова и В.И.Несмелова) — епископа Антония (Храповицкого), Н. А. Бердяева, А. И. Введенского, Н. Н. Глубоковского, М. Л. Кабановой, С. В. Корнилова, М. А. Маслина, С. В. Пишуна,.

М.А.Старокадомского, М. Л. Ткачука, М. В. Федоровой, Г. Флоровского, И. В. Цвьпс.1.

Необходимо выделить исследование О.Д.Мачкариной2, в котором рассматриваются как общие вопросы рецепции философии Канта в 19 веке, так и проводится анализ в этой связи отдельных направлений русской философии. При этом основное внимание уделено первой половине 19 столетия и первой четверти второй половины 19 века, меньшее внимание уделено последней четверти 19 века.

Соловьева с Кантом // Персоналыгасть. Язык философии в русско-немецком диалоге. С. 149−166.

1 Антоний (Храповицкий), епископ. Новый опыт учения о богопознании // Митрополит Антоний. Новый опыт учения о богопознании и другие статьи. Нью-Йорк, 1969; Абрамов А. И. Кант в русской духовно-академической философии // Кант и философия в России. М., 1994; Бердяев H.A. Опыт философского оправдания христианства. (О книге Несмелова «Наука о человеке») // Бердяев H.A. Собр. соч. Т. 3: Типы религиозной мысли в России. Paris, 1989; Введенский А. И. О характере, составе и значении философии В.Д. Кудрявцева-Платонова // Кудрявцев-Платонов В. Д. Сочинения: в 3 т. М., 1892−1894. Т1. С. 57−124- Глубоковский H.H. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002; Гилева В. В. Влияние немецкого философского идеализма 18 — начала 19 вв. на русский духовно-академический теизм: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Владивосток, 2009; Кабанова М. Л. Религиозная метафизика В.Д. Кудрявцева-Платонова: диссертация на соиск. уч. степ. канд. филос. наук. Благовещенск, 2006; Корнилов C.B. Трансцендентальный монизм В.Д. Кудрявцева-Платонова (к 100-летию со дня смерти мыслителя) // Вестник МГУ. 1991. № 2. С. 51−60- Корнилов C.B. Слово о русском мыслителе (В.Д. Кудрявцев-Платонов) // Проблемы русской философии и культуры. Калининград, 1999; Маслин М. А. История русской философии. М., 2001; Пишун C.B. Православная персонология и духовно-академическая философия XIX века. М., 1996. Старокадомский М. А. Опыты умозрительного обоснования теизма в трудах профессоров Московской Духовной Академии: труд на соискание докторской степени. Загорск, 1969; Ткачук МЛ. Киевская академическая философия XIX — нач. XX века. Методологические проблемы исследования. К., 2000. Федорова M.B. Сравнительный анализ философской антропологии П. Д. Юркевича и В. И. Несмелова: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Нижний Новгород, 2004; Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991; Цвык И. В. В.Д. Кудрявцев-Платонов о сущности религии II Вестник МГУ. 1996. Na 5. С. 77−78- Цвык И. В. Духовно-академическая философия в России 19 века (историко-философский анализ): автореферат диссертации на соиск. уч. степ. докт. филос. наук. М., 2002.

Мачкарина О. Д. Рецепция критической философии И. Канта в России XIX века: диссертация на соиск. уч. степ, докт. филос. наук. СПб., 2011.

Кроме того, в диссертации О. Д. Мачкариной внимание уделяется не столько рецепции этики, сколько гносеологии Канта.

Несмотря на большое количество исследований, которые так или иначе касаются проблем рецепции критической философии Канта в русской философии, в настоящее время все же недостаточно трудов, которые специально и в достаточной полноте раскрывают рецепцию именно морального учения Канта в трудах русских философов рубежа кон. 19 — нач. 20 вв. Исследуются или отдельные стороны данного вопроса, или творчество отдельных мыслителейв обобщающих исследованиях рассмотрены другие периоды развития русской философии, а также в основном проанализированы вопросы рецепции в русской философии гносеологии Канта или его учения в целом без достаточного углубления в этическую проблематику. По существу, можно сказать, отсутствуют работы, представляющие собой целостный историко-философский анализ рецепции нравственного учения Канта в русской философии кон. 19 — нач. 20 вв. и обобщения по данной теме.

Объектом исследования в диссертации являются труды Канта, в которых содержится его нравственное учение, а также сочинения русских университетских кантианцев, представителей русской религиозной философии и русской духовно-академической философии кон. XIX — нач. XX веков.

Предмет исследования: историко-философский анализ рецепции нравственного учения Канта в трудах русских философов кон. XIX — нач. XX веков.

Целью работы является историко-философское исследование особенностей восприятия нравственного учения Канта в трудах русских философов кон. XIXнач. XX веков.

Для реализации поставленной цели решается ряд задач:

1. Осуществить реконструкцию идей русских университетских кантианцев, выработанных ими под влиянием этики Канта (уделив особое внимание А. И. Введенскому и С.И.Гессену), эксплицировать их особые мнения по обозначенным основателем критицизма проблемам и разработку ими собственных оригинальных идей в русле развития кантовской философии.

2. Провести сравнительный анализ решения проблемы чужого «Я» И. И. Лаппшным и А. И. Введенским, выявить значение обращения Введенского к кантовской этике для решения данной проблемы.

3. Проанализировать влияние этического учения Канта на творчество В. С. Соловьева.

4. Дать общий историко-философский анализ критики нравственной философии и философии религии Канта П. А. Флоренским, С. Н. Булгаковым, Н. А. Бердяевым.

5. Рассмотреть проблему противопоставления благодатной и нормативной этики в трудах С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева и Б. П. Вышеславцева.

6. Реконструировать оценку этики Канта в сочинениях представителей русской духовно-академической философии В.Д.Кудрявцева-Платонова и В. И. Несмелова и др.

7. Установить причину специфической рецепции морального учения Канта в русской философии кон. XIX — нач. XX вв.

Методологическая основа исследования. В ходе работы применятся историко-философский анализ, предполагающий реконструкцию идей, содержащихся в изучаемых первоисточниках. Применяются аналитико-синтетический, логический, компаративный методы. Изучаются специальные исследования по теме работы и сходные диссертационные исследования. Определяются общие тенденции и различия в постановке и решении проблемы рецепции нравственного учения Канта в трудах русских философов конца XIXначала XX веков. В диссертации применяется целостный подход к моральному учению Канта и его влиянию на указанных философов в России.

Научная новизна данной диссертации заключается в том, что в ней осуществлен целостный историко-философский анализ рецепции морального учения Канта в трудах русских университетских кантианцев, русских религиозных философов, русских духовно-академических философов конца ХЗХ — начала XX вв.

Проанализированы малоизученные труды духовно-академических философов — представителей Киевской Духовной Академии Д. И. Богдашевского, М. А. Олесницкого, П. Смирнова, представителей Санкт-Петербургской Духовной Академии КГ. Айвазова, Д. П. Миртова, И. ЛЯнышева, представителя Московской Духовной Академии НЛстребова — на предмет отношения этих мыслителей к нравственному учению Канта.

В процессе исследования установлена специфика восприятия нравственной концепции Канта в трудах русских философов кон. XIX — нач. XX веков, которая заключается во включении этических положений немецкого мыслителя в контекст их собственных построений с коррекцией, трансформацией этих положений, в одних случаях, и с критикой и попыткой преодоления — в других.

Установлены причины специфической рецепции нравственного учения Канта, которые связаны с особенностями развития русской философии в конце XIX — начале XX вв., ее местом в историко-философском процессе, а также с особенностями традиционных духовных ценностей русской культуры.

Проведен анализ взаимосвязи отношения русских философов к этике Канта и его философии религии. Выявлены основные принципы, по которому русские философы одни положения в моральном учении Канта принимают, а другие критикуют и отвергают. Определены общие тенденции в восприятии кантовской нравственной философии в России и особенности, характерные для рассматриваемых направлений и творчества конкретных мыслителей.

Раскрыта специфика рецепции этики Канта в духовных академиях, представители которых считали возможным использовать нравственный аргумент в пользу бытия Бога и бессмертия души в апологетических целях, но критиковали отрицание Кантом опыта богообщения и его религию в пределах только разума.

Установлено, что рецепция нравственного учения Канта связана с постановкой и попытками решения русскими философами фундаментальных мировоззренческих проблем, которые важны, прежде всего, для процесса духовно-нравственного совершенствования личности.

Положения, выносимые на защиту.

1. Данное исследование выявило, что во всех трех рассматриваемых направлениях русской философии признаются заслуги Канта в области этики и философии религии («математическая точность» учения о нравственности, утверждение свободы и бескорыстности нравственного поведения, очищение религии от суеверий). Представители этих направлений используют в собственных построениях идеи нравственного учения немецкого философа, при этом трансформируя их в соответствии с решаемыми ими задачами.

2. В диссертации установлено, что русские кантианцы не только заимствовали этические идеи Канта, но и преобразовывали их: Г. Д. Гурвич развил учение об автотеургии и «светском богослужении», видоизменяя кантовские положения об автономии воли и о богослужении через нравственностьС.И.Гессен развил учение о ступенях нравственной жизни, считая моральный императив Канта лишь одной из них, а к кантовскому пониманию свободы присоединил понимание ее как творчествакак С. И. Гессен, так и Г. И. Челпанов отмечали, что для нравственности мало одного чувства долга, но нужна еще любовь, как более высокое чувствоА.И.Введенский интерпретировал и дополнил нравственное учение Канта на основе логицизма и учения о вере, обосновал основные метафизические положения при помощи их логической неопровержимости и нравственно-ценностной достоверности (то есть при помощи сознательной веры), в целом придав большее значение вере, чем Кант, и не отрицая возможность религиозного опыта и интуитивного познания.

3. При сравнительном анализе трудов И. И. Лапшина и А. И. Введенского, касающихся проблемы существования «чужого Я», выявлено, что в критической философии доказать, сделать знанием, существование чужой душевной жизни невозможно (что показывают как Введенский, так и Лапшин), но ее можно утверждать при помощи сознательной (моральной) веры, основывающейся на неопровержимости со стороны знания и нравственно-ценностной достоверности, что и сделал Введенский.

4. В исследовании установлено, что, используя этические идеи Канта, русские религиозные философы, однако, критикуют его за отрицание культа и возможности реального богообщения в религиозном опыте, за учение о полной автономии человеческой личности, чрезмерный формализм и нормативизм кантовской этики.

5. В диссертации показано, что русские философы, в отличие от основателя критицизма, считающего высшим достижением нравственности полную победу над природными склонностями для чистого исполнения морального закона, признают высшим нравственным достижением обретение совершенной любви. Кроме того, они считают, что положительные чувства (симпатия, сочувствие, жалость) не уменьшают, а увеличивают ценность нравственного поступка. Причем этого мнения вопреки Канту придерживаются не только русские религиозные и духовно-академические философы, но и русские кантианцы, в частности, А. И. Введенский, С. ИХессен, Г. ИЛелпанов;

6. В исследовании продемонстрировано, что Б. П. Вышеславцев, С. Н. Булгаков и Н. А. Бердяев считают, что своими силами человек не может победить радикальное зло в своей природе, а через внутренний нравственный закон может только осознать его. Русские философы противопоставили нормативной этике Канта религиозную этику благодати, которая не только, по их мнению, выявляет грех, но и преодолевает его. Особенно развивал данную тему Вышеславцев, который разработал учение о благодатной сублимациисублимации как подсознательных сил (а в кантовской терминологиисклонностей), так и человеческой свободы. Кроме того, выявлено, что, по Вышеславцеву, источником безнравственного поведения может быть и свобода, как сознательный выбор зла человеком (а не только природные склонности, как считал Кант). Сублимация свободы возможна через содействие благодати Божьей и направлена на включение в высшую свободу, свободу творчества, свободы низшей, свободы произвола.

7. В диссертации доказано, что духовно-академические философы находили в этике Канта положения, которые можно использовать в апологетических целях (бескомпромиссная борьба за исполнение морального закона, моральный аргумент, очищение религии от формализма и фарисейства), но отбрасывали то, что, по их мнению, было вредно для православного учения. Прежде всего, они критикуют кантовскую религию в пределах только разума и формализм этики немецкого мыслителя. Русские духовно-академические мыслители используют идею совершенства, носителем которого есть Бог, как абсолютно совершенное Существо. Эта идея сходна с положением Канта о гармонии между добродетелью и счастьем. Однако у Канта Бог, являющийся гарантом этой гармонии, есть только средство, к тому же только в виде постулата. У духовно-академических философов Сам Бог есть цель, так как именно Он — источник и носитель искомого абсолютного совершенства. Стремление к совершенству целостно и включает в себя и религиозный опыт. В конечном итоге — это есть стремление к богоподобию, которое, согласно христианскому богословию, составляет сущность человеческой личности;

8. Выявлено, что на основании сочинений русских мыслителей можно сделать вывод о вскрытой ими неполноте нравственной философии Канта. По мнению немецкого мыслителя, постулат бытия Бога обязателен для нравственного сознания, однако Кант не признавал возможность реального богообщения, строя религию в пределах только разума. Из работ русских философов следует, что богообщение должно быть реальным. Нравственное сознание требует не только установления посмертной гармонии между добродетелью и счастьем, но и уверенности в том, что Бог ответит на наши молитвы, так как в противном случае Его нельзя назвать всеблагим.

9. Установлены причины специфической рецепции нравственного учения Канта русскими философами конца XIX — начала XX вв., которые заключаются в их положении в историко-философском процессе. В рассматриваемый период Россия переживала так называемый духовно-религиозный ренессанс. От позитивизма и материализма многие мыслители двигались в сторону религиозной философии, причем часто этот путь лежал через Канта, прежде всего, через его нравственное учение. Появлялось понимание необходимости дать ответ на вызов марксистской философии, в том числе и при помощи идей критицизмаа также осознавалась необходимость духовного обновления и поиска нравственного идеала. Несмотря на интерес к Канту в той или иной степени еще с конца XVIII века, он особенно возрос в конце XIX — начале XX веков, то есть тогда, когда русская философия достигла достаточного теоретического уровня, чтобы вступать в равноправный диалог с основателем критицизма, и когда понадобилось особое осмысление дальнейших путей философской мысли в России. Подход русских философов был связан с традиционными духовными ценностями русской культуры.

10. В диссертации выявлено, что влияние этики немецкого мыслителя выражалось не только в использовании и трансформации его идей, но и в критике, благодаря которой русские философы предлагали новые решения нравственных проблем. Усиление критического отношения к идеям Канта, как правило, появлялось в процессе творческой эволюции русских философов, когда их гносеологические и культурологические интересы сменяли интересы онтологической и религиозной проблематики. Рецепция нравственного учения Канта затрагивала не только собственно критическую философию, но и важнейшие мировоззренческие проблемы, в частности, проблемы личности, соотношения веры и знания, духовно-нравственного совершенствования, достоверности религиозного опыта. Анализ восприятия нравственного учения Канта в России позволяет утверждать, с одной стороны, о своеобразии русской философии, а с другой стороны, об ее включенности в общеевропейскую философскую мысль.

Теоретическая значимость диссертации заключается в систематизации и обобщении существующих на данном этапе представлений о месте русской философии в мировом философском процессе. Диссертационное исследование может быть полезно для понимания специфики развития русской философской мысли, ее этики, философии религии в плане ее диалога с философской традицией Западной Европы.

Практическая значимость заключается в возможности использования результатов исследования как в процессе преподавания при изучении соответствующих вопросов, так и в использовании при проведении научных исследований подобной тематики. Результаты диссертационного исследования могут служить для дальнейшей разработки поставленной проблемы, углубления анализа сочинений Канта и русских философов, для уточнения представлений о взаимодействии отечественной и западной философии, об общих путях развития философии. Результаты работы могут быть использованы для разработки лекционных курсов и спецкурсов по истории философии, этики, философской антропологии, философии религии.

Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в выступлениях автора на научных конференциях, в частности, на XIX Ежегодной богословской конференции ПСТГУ (9−12 октября 2008 г., Москва) — XXI Ежегодной богословской конференции ПСТГУ (19−23 ноября 2010 г., Москва) — круглом столе «С. И. Гессен (1887−1950) в эмиграции» в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына (27 сентября 2012 г., Москва). Результаты, полученные в ходе исследования, были опубликованы в пяти статьях в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК МОиН РФ. Диссертация обсуждена на заседании кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета (сентябрь 2012 г., Москва), а также на заседании кафедры истории русской философии философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова (апрель 2013 г., Москва) и рекомендована к защите.

ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ.

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных.

ВАК МОиН РФ для публикации основных научных результатов:

1. Самойлов Д. В. Моральное учение и метафизика И. Канта в интерпретации А. И. Введенского // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Богословие. Философия. 2009. — Вып. 2 (26). — С. 61−71.

2. Самойлов Д. В. Проблема другого «Я» и ее решение с позиции кантианства в трудах А. И. Введенского и И. И. Лаппшна // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — Тамбов, 2011. — 7 (13): в 3-х ч. -Ч. 1.-С. 127−130.

3. Самойлов Д. В. Рецепция морального учения И. Канта в сочинениях С. И. Гессена // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Богословие. Философия. 2012. — № 1. -С.43−57.

4. Самойлов Д. В. Б. П. Вышеславцев и И. Кант: благодатная сублимация против нормативной этики // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — Тамбов, 2012. -№ 5 (19): в2-хч.-Ч. 1.-С. 153−159.

5. Самойлов Д. В. Русская духовно-академическая философия конца XIX — начала XX вв. о нравственном учении И. Канта // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — Тамбов, 2013. — № 6 (32): в 2-х ч. — Ч. 2. — С. 152−157.

Структура диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, двенадцати параграфов, заключения и списка источников и литературы. Общий объем диссертации -232 е., в том числе: основного текста — 218 с. и 14 с. библиографии, включающей в себя 197 наименований, из которых 72 источника и 125 научных трудов, из которых 8 — на иностранных языках.

Выводы главы 3.

В целом значение морального учения Канта в русской духовно-академической философии выразилось в том, что ею были усвоены те его положения, которые полезны для укрепления православной веры и которые помогают бороться с враждебными христианству взглядами. Его моральный аргумент использовался для апологетических целей, будучи дополняем и подвергаясь коррекции. Высоко оценивалась этика Канта в виду ее нацеленности на бескомпромиссную борьбу за исполнение морального закона, а также из-за стройности и логичности учения о нравственности. Кроме того, отдельные представители духовно-академической философии указывали на заслуги Канта в очищении религии от внешнего формализма и фарисейства. В то же время критика этики Канта, особенно в вопросах, в которых она переходит в философию религии, помогла выработать собственный более четкий взгляд на религиозно-этические проблемы.

Критика морального учения Канта главным образом сводилась к тому, что представители духовных академий не могли принять учения Канта о религии, в котором она основывается на морали, на человеческом разумеа так же отрицания Кантом достоверности опыта богообщения. Не могли принять полную автономию разума, в том числе, разума практического. В отличие от Канта источником нравственного закона духовно-академические философы считают Бога, кроме того, они настаивают на содействии Бога человеку в его нравственном совершенствовании. Делаются замечания и по поводу того, что положительные чувства (склонности) не ослабляют, а, напротив, усиливают исполнение человеком нравственного закона. Русские мыслители используют идею совершенства, носителем которого есть Бог, как абсолютно совершенное Существо. В обретении совершенства находят удовлетворение все коренные стремления человеческой души. Стремление к совершенству целостно и включает в себя и религиозный опыт. В конечном итоге — это есть стремление к богоподобию, которое составляет сущность человеческой личности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Целью данной диссертации было историко-философское исследование особенностей восприятия нравственного учения Канта в трудах русских философов конца XIX — нач. XX веков. В ходе работы осуществлена реконструкция этики Канта, установлены основные идеи его практической философии, при этом были рассмотрены точки зрения ведущих специалистов по данному вопросу: В. Ф. Асмуса, Р. А. Бурханова, М. Ф. Быковой, В. В. Васильева, Г. Д. Гачева, А. В. Гулыги, А. А. Гуссейнова, В. А. Жучкова, Л. А. Калинникова,.

A.Н.Круглова, К. А. Михайлова, Н. В. Мотрошиловой, А. П. Скрипника, С. А. Чернова, В. Д. Шмелеванемецких кантоведов М. Баума, К. Бикмана, Ф. Герхарда, Т. Грундмана, Х. Клемме, Н. Лобковица, Д. Хайдемана, Г. Шварца,.

B.Штарка, Ю. Штольценбергаамериканских кантоведов А. Вуда, А. Геллера, Л. Китчера, К. Корсгаарда, К. Худа, Г. Эллисона и других.

Ключевые понятия морального учения Канта — это категорический императив, свобода, автономия воли, личность (лицо), высшее благо, бессмертие души, бытие Бога, моральная вера. Хотя исследователи по-разному относятся к выводам Канта в области моральной философии, но они сходятся в том, что выделяют именно эти основные положения кантовского морального учения, а также согласны в том, как связываются между собой эти понятия.

Основанием нравственности немецкий философ полагает категорический императив, который побуждает к такому поведению, мотивы которого могут иметь силу всеобщего законодательства. Он требует относиться к любому лицу, то есть разумному существу, не только как к средству, но и как к цели. Человек, как разумное существо, в состоянии сам определять свое поведение, а, следовательно, обладает свободой. Без свободы не может быть нравственности и, вообще, разумного поведения. Выстраивая моральное поведение, человек достигает частных целей нравственности, но у морального поведения должна быть и конечная цель, которая обозначается Кантом как высшее благо, то есть гармония между добродетелью и счастьем. Нравственного совершенства человек может достигать только в бесконечном приближении, а, следовательно, его душа должна быть бессмертна. Достигнуть же состояния гармонии между добродетелью и счастьем своими силами человек не в силах, поэтому привести его в это состояние может лишь абсолютно совершенное Существо, то есть Бог, Который для этого должен быть. В то же время достижение связи с Богом и Его содействие в деле нравственного совершенства Кант не признает, понимая сущность религии только как моральный образ мысли.

Далее в ходе работы проведена историко-философская реконструкция особенностей рецепции нравственного учения Канта в таких направлениях русской философской мысли как русское университетское кантианство, русская религиозная философия, русская академическая философия. Были выявлены как различные подходы рассматриваемых мыслителей к этике Канта, специфическое отношение к ней того или иного конкретного философа или философского направления, так выявлены и общие тенденции в рецепции морального учения Канта.

Во всех трех рассматриваемых направлениях русской философии признаются заслуги Канта в области этики и философии религии («математическая точность» учения о нравственности, утверждение свободы и бескорыстности нравственного поведения, очищение религии от суеверий). Представители этих направлений используют в собственных построениях идеи нравственного учения немецкого философа, при этом трансформируя их в соответствии с решаемыми ими задачами.

Русские кантианцы не только заимствовали этические идеи Канта, но и преобразовывали их: Г. Д. Гурвич развил учение об автотеургии, корректируя кантовское учение об автономии. Если у Канта человек сам является творцом нравственного закона, то у Гурвича человек через нравственность участвует в Божественном творчестве. Гурвич не отрицает религию, как непосредственный путь к Богу, и критикует Канта за отрыв нравственности от Бога. Тем не менее, он признает и другие пути (а не только религию), ведущие к абсолютному. Причем не только нравственность, но так же знание и эстетическое творчество, объединяя все эти пути под термином «светское богослужение».

С.И.Гессен развил учение о ступенях нравственной жизни, считая моральный императив Канта лишь одной из них. К кантовскому пониманию свободы Гессен присоединяет понимание ее как творчества. Расширение внутренней свободы, по Гессену, необходимо для предохранения от чрезмерного давления окружающей информационной среды. Однако сама нравственность основывается у Гессена не на одном лишь голом формальном императиве, а на живом общении между индивидами в любви, которая, в свою очередь, является благодатным даром. Такое понимание, которое появилось в процессе эволюции взглядов русского кантианца, сближает точку зрения Гессена с позициями представителей русской религиозной философии. О том, что для нравственности мало одного чувства долга, но нужна еще любовь и другие положительные чувства, пишет еще один русский кантианец — Г. И. Челпанов.

А.И.Введенский интерпретировал и дополнил нравственное учение Канта на основе логицизма и учения о вере, обосновал основные метафизические положения при помощи их логической неопровержимости и нравственно-ценностной достоверности (то есть при помощи сознательной веры), в целом придав большее значение вере и не отрицая возможность религиозного опыта и интуитивного познания.

При сравнительном анализе трудов И. И. Лапшина и А. И. Введенского, касающихся проблемы существования «чужого Я», выявлено, что в критической философии доказать, сделать знанием, существование чужой душевной жизни невозможно (что показывают как Введенский, так и Лапшин), но ее можно утверждать при помощи сознательной (моральной) веры, основывающейся на неопровержимости со стороны знания и нравственно-ценностной достоверности, что и сделал Введенский. По Введенскому, нравственность понуждает нас считать всех окружающих людей не только явлениями, но и реальными лицами. Свое решение данной проблемы предложил и русский религиозный философ С. Н. Булгаков, который заключает, что «чужое Я» — это не объект, а со-субъект, «Ты». Акт узнавания «Ты» непосредственный, необъяснимый, подобный осознанию своего «Я». При взаимодействии «Я» с другим «Я» («Ты») происходит онтологическое касание его, а его познание возможно через любовь. Сходные идеи можно обнаружить в более поздних сочинениях представителей философии диалога, как западных, так и русских.

Таким образом, выявлено, что русские кантианцы включали этические идеи Канта в свои построения, но при этом признавали чрезмерный формализм нравственного учения Канта и пытались каждый по-своему его преодолеть. Выявлена тенденция на сближение с русской религиозной философией по поводу восприятия моральной религии Канта1, хотя отдельные представители кантианства полностью отвергали метафизику. В то же время, не отрицая религиозный опыт и даже считая его необходимым элементом нравственного сознания, рассмотренные в данном исследовании русские кантианцы, вслед за основателем критической философии, утверждают независимость нравственности от религии, считая мораль самостоятельным путем к Богу, либо одним из уровней духовного развития человека. То есть в целом можно сделать вывод о трансформации в той или иной степени нравственного учения Канта русскими кантианцами и в какой-то степени попыткой преодоления его недостатков, как они считали, внутри самого кантианства.

Используя этические идеи Канта, русские религиозные философы, однако, критикуют его за отрицание культа и возможности реального богообщения в религиозном опыте, за учение о полной автономии человеческой личности, чрезмерный формализм и нормативизм кантовской этики. В результате критики и попыток преодоления недостатков нравственного учения Канта (которые в нем, по мнению русских религиозных философов, были) разрабатываются новые идеи отечественной философской мысли, которые становятся объединяющими для разных направлений.

1 Например, Введенский, который не только не отрицал религиозный опыт, но и считал веру в ответ Бога на молитвы человека обязательным моментом в нравственном сознании. Гессен считал высший уровень нравственности благодатным.

2 И. И. Лашпин.

Одно из направлений критики Канта заключалось в том, что русские философы в отличие от основателя критицизма, который считал высшим достижением нравственности полную победу над природными склонностями для чистого исполнения нравственного закона, признают высшим нравственным достижением обретение совершенной любви. Кроме того, они считают, что положительные чувства (симпатия, сочувствие, жалость) не уменьшают, а увеличивают ценность нравственного поступка, в то время как Кант считал поступок нравственным только тогда, когда он сделан из уважения к моральному закону, и никакие чувства не должны примешиваться к нравственному поведению. Причем этого мнения вопреки Канту придерживаются не только русские религиозные и духовно-академические философы, но и некоторые русские кантианцы — Введенский, Гессен, Челпанов.

Н.А.Бердяев, используя учение Канта о различии эмпирической и идеальной личности, чувственно-воспринимаемого и умопостигаемого миров, делает вывод, который несколько отличается от кантовского: нравственное действие — не содействие чужому счастью, а содействие чужому совершенству, чем осуществляется и свое собственное совершенствование.

Б.П.Вышеславцев, С. Н. Булгаков и Н. А. Бердяев считают, что своими силами человек не может победить радикальное зло в своей природе, а через внутренний нравственный закон может только осознать его. Русские философы противопоставили нормативной этике Канта этику благодати, которая не только, по их мнению, выявляет грех, но и преодолевает его. Особенно развивал данную тему Вышеславцев, который разработал учение о благодатной сублимациисублимации как подсознательных сил (а в кантовской терминологиисклонностей), так и человеческой свободы. При этом отрицательные склонности преодолеваются не через подавление, а через благодатное преобразование. Кроме того, выявлено, что источником безнравственного поведения может быть и свобода, как сознательный выбор зла человеком. Сублимация свободы также возможна через содействие благодати Божьей и направлена на включение в высшую свободу, свободу творчества, свободы низшей, свободы произвола.

В.С.Соловьев и П. А. Флоренский также указывают на необходимость благодатной помощи свыше для нравственного совершенствования. Кант не считал возможным содействие Божественной благодати в деле морального совершенствования, так как это противоречит его учению об полной автономии нравственности.

Русские философы считали, что автономия воли — это независимость нравственного поведения человека от убеждения в той или иной теоретической истины, а также от мотивов расчета, корысти. Но не считали автономию независимостью от благодати, кроме того, определяли внутренний нравственный закон как вложенный Богом в сердца людей. Об этом пишет как духовно-академический философ В.Д.Кудрявцев-Платонов, религиозный философ В. С. Соловьев, так и кантианец С. И. Гессен.

Введенский и Соловьев сходным образом решали следующую проблему. Поступать нравственно мы должны ко всем без исключения разумным существам или только к праведникам? Мыслители считают, что поступать нравственно мы должны не только к тем, кто исполняет моральный закон, но и к тем, кто только сознает его, но не исполняет (то есть ко всем разумным существам). А Соловьев в этом отношении пошел дальше и определил объектом нравственного отношения все существа вообще, что оправдано его концепцией всеединства.

На основании сочинений русских философов можно сделать вывод о вскрытой ими неполноте нравственной философии Канта. По мнению немецкого мыслителя, постулат бытия Бога обязателен для нравственного сознания, однако Кант не признавал возможность реального богообщения, строя религию в пределах только разума. Из работ русских философов следует, что богообщение должно быть реальным. Нравственное сознание требует не только установления посмертной гармонии между добродетелью и счастьем, но и уверенности в том, что Бог ответит на наши молитвы, так как в противном случае Его нельзя назвать всеблагим. Так, например, Введенский считает, что Бог, сотворивший мир, но затем предоставивший его самому себе, не отвечает требованиям безусловной нравственности. Он не отличается от бездушного камня, которому воздают почести фетишисты. Соловьев определяет религиозное чувство как реальное присутствие в нас Божества, хотя и как отличного от нас. Булгаков считает, что человек должен иметь орган религиозного восприятия — «умное око». Религиозное переживание само по себе удостоверяет человека, переживающего его, в реальности иного, божественного мира. То есть как нравственное сознание, так и религиозное переживание, по мнению русских философов, убеждают нас в реальности богообщения.

Духовно-академические философы находили в этике Канта положения, которые можно использовать в апологетических целях (бескомпромиссная борьба за исполнение морального закона, моральный аргумент, очищение религии от формализма и фарисейства), но отбрасывали то, что, по их мнению, было вредно для православного учения. Их критическая оценка нравственного учения Канта во многом аналогична оценке, данной Канту русскими религиозными философами, прежде всего, они критикуют кантовскую религию в пределах только разума и формализм этики немецкого мыслителя.

Русские духовно-академические мыслители используют идею совершенства, носителем которого есть Бог, как абсолютно совершенное Существо. В обретении совершенства находят удовлетворение все коренные стремления человеческой души. Эта идея сходна с положением Канта о гармонии между добродетелью и счастьем. Однако у Канта Бог является гарантом этой гармонии, то есть является средством, к тому же только в виде постулата. У духовно-академических философов Сам Бог есть цель, так как именно Онисточник искомого абсолютного совершенства. Стремление к совершенству целостно и включает в себя и религиозный опыт. В конечном итоге — это есть стремление к богоподобною, которое составляет сущность человеческой личности. Идея осознания человеком собственного несовершенства и стремление к абсолютному совершенству через совершенствование была воспринята у духовно-академических философов русскими религиозными мыслителями, которые философствовали вне стен академий, в частности, В. С. Соловьев воспринял эту идею от П. Д. Юркевича.

Таким образом, в процессе исследования установлена специфика восприятия нравственной концепции Канта в трудах русских философов кон.19 -нач.20 веков, которая заключается во включении этических положений немецкого мыслителя в контекст их собственных построений с коррекцией, трансформацией этих положений, в одних случаях, и с критикой и попыткой преодоления — в других.

Причины специфической рецепции нравственного учения Канта русскими философами конца 19 — начала 20 вв. заключаются в их положении в историко-философском процессе. В рассматриваемый период Россия переживала так называемый духовно-религиозный ренессанс.1 Обнаруживали свою несостоятельность идеи марксизма, не только как научные, но и как значимые в общественной практике. Появлялось понимание необходимости дать ответ на вызов марксистской философии, в том числе и при помощи идей критицизмаа также осознавалась необходимость духовного обновления и поиска нравственного идеала. Н. О. Лосский связывает подъем философствования также и с большей свободой мысли, которая появилась во времена царствования Александра III, и утверждает, что в этот период русская философия догнала л западноевропейскую философскую мысль. В. Н. Зеньковский называет период русской философии, который начинается творчеством В. С. Соловьева, периодом систем, и также утверждает о достижении философии в России зрелого возраста.

В связи с вышеизложенным можно утверждать, что, несмотря на интерес к Канту в той или иной степени еще с конца 18 века, он возрос в конце 19 — начале 20 веков, то есть тогда, когда русская философия достигла достаточного теоретического уровня, чтобы вступать в равноправный диалог с основателем критицизма, и когда особенно понадобилось особое осмысление дальнейших путей философской мысли. Возрастанию интереса к Канту способствовал и.

1 B.A. Кувакин пишет, что «духовное возрождение» России, понималось как «создание атмосферы „свободы“, „творчества“ и „синтеза“ всех областей общественной и духовной жизни под сенью христианского мировоззрения» (Кувакин В. А. Религиозная философия в России: Начало XX века. М., 1980. С. 43).

2 Лосский Н. О. История русской философии.

3 Зеньковский В. В. История русской философии. расцвет немецкого неокантианства, которое оказывало влияние на русскую философию.

Причины специфической рецепции нравственного учения Канта связаны и с процессом творческой эволюции рассматриваемых мыслителей. Так путь эволюции взглядов Булгакова — от марксизма к идеализму, а затем к религиозной философии и, в конце концов, к богословию. И его интерес к критической философии Канта сыграл в этой эволюции большую роль: во многом с помощью философии немецкого философа Булгаков освободился от увлечения марксизмом, а затем пришел к религиозной философии. И этот путь возврата к православию (и его философскому осмыслению) отмечен все более возрастающей критикой концепции Канта, в том числе, его нравственного учения за те положения, которые не увязываются с христианским мировоззрением.

Бердяев эволюционировал от марксизма в сторону религиозной философии экзистенциального и персоналистического характера через критицизм Канта. Поэтому в его раннем этическом сочинении «Этическая проблема в свете философского идеализма» прослеживается сильное влияние нравственного учения немецкого философа, включением его идей в этические построения самого Бердяева. По мере творческой эволюции русский философ уже критикует Кантапротивопоставляет его «законнической этике» этику благодати.1 В более позднем сочинении «Опыт эсхатологической метафизики» Бердяев оценивает моральное учение Канта как уже достигший зрелости мыслитель — без резкой критической оценки, но все же усматривая неполноту учения Канта о нравственности и, вообще, критической философии.

Нужно отметить, что такое изменение отношения к этике Канта характерно не только для русских религиозных философов, эволюционировавших от легального марксизма, но и для русских кантианцев. Ортодоксальный русский кантианец Введенский при всей его близости к философии Канта и использовании строгого критического метода все же тяготел к построению метафизики веры. С. А. Нижников даже считает, что Введенский следует Канту только по букве, по.

1 Бердяев Н. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики. духу же противостоит ему.1.

Как было выявлено в данном исследовании, Гессен в период увлечения кантианскими и неокантианскими идеями следовал нравственному учению Канта, рассматривал в его свете современные ему проблемы. По мере все более усиливающегося движения от трансцендентализма к онтологизму Гессен все более дополняет «неполноту» нравственного учения Канта построениями о благодатном уровне бытия и высшем нравственном уровне совершенной любви. При этом русский философ не отвергал этику Канта, а включал ее в состав своей концепции, определив кантовскому долгу место одного из уровней нравственности, который подчинен высшему уровню — благодатному. В таком подходе сказалось влияние позднего Соловьева, который подобным образом описывал структуру нравственного сознания в «Оправдании добра». Ранее же Соловьев был ближе к построениям Канта, многие идеи заимствовал у немецкого мыслителя, разрабатывая свою этику, хотя с самого начала корректировал и дополнял нравственное учение основателя критицизма в контексте развиваемой им концепции всеединства.

То есть в целом можно констатировать достаточно большое влияние этики Канта на русских религиозных философов на ранних этапах их творчества, которое затем менялось на более критическое к ней отношение. В то же время некоторые мыслители — Флоренский, Эрн2 — демонстрировали постоянное неприятие нравственного учения Канта в контексте жесткой критики всей его критической концепции.

Таким образом, причины специфической рецепции нравственного учения Канта в русской философии кон. 19 — нач.20 вв. заключаются в ее месте в историко-философском процессе, творческой эволюции русских мыслителей. Кроме того, специфика восприятия этики Канта в отечественной философии связана и с особенностями русской национальной культуры с ее традиционными духовными ценностями. Во второй главе данной работы приведено мнение.

1 Нижников СЛ. Метафизика веры в русской философии: диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 2002.

2 А также Н. Ф. Федоров, творчество которого специально не исследуется в данной диссертации.

В.Н.Брюшинкина, согласно которому русская национальная модель мира отличается от западной (в том числе от немецкой).1 Для русского национального характера в нравственном поведении важны положительные чувства, а не только разум. Н. А. Бердяев, разрабатывая русскую национальную идеи, пишет о «русской всечеловечности» и «русском искании града Божия».2 Русский мыслитель указывает на религиозность русского духа, а также на присущие ему чувства любви и жалости. Действительно, многовековая история России связана с православной верой, что накладывает отпечаток как на русский национальный характер, так и на философскую мысль в России. И хотя отечественные философы не избежали искушения чуждыми для русской ментальности идеямив тех направлениях, которые рассмотрены в данной диссертации, можно увидеть объединяющую их специфику в рецепции нравственного учения Канта: русские философы принимали те положения этики основателя критицизма, которые не противоречат христианским идеалам — любви к ближнему и пониманию религии как связи человека и Бога.

Диссертация была ограничена тремя направлениями русской философии конца 19 — начала 20 веков, хотя, безусловно, что и другие направления российской философской мысли касались системы Канта. В частности, остались вне рассмотрения течения российских марксистов: некоторых представителей легальных марксистов3, Г. В. Плеханова, В. И. Ленина. Концепции Канта (хотя в большей степени его гносеологии, чем этики) касались П.Б.Струве4 (которого относят к легальным марксистам), Г. В.Плеханов5, В. И. Ленин.6.

1 Брюшинкин B.H. Сравнительное исследование западноевропейской и русской философии методами теории аргументации на примере текстов И. Канта и В. Соловьева // Материалы к сравнительному изучению западноевропейской и русской философии: Кант, Ницше, Соловьев. Калининград, 2002. С. 7−33.

2 Бердяев H.A. Судьба России. М., 2004. Подобные мысли высказывает Н. О. Лосский (Лосский H.O. История русской философии. М., 1997. С.52).

Творчество некоторых из легальных марксистов — С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева — проанализировано в данной работе, как философов, которые эволюционировали от легального марксизма в сторону религиозной философии (во второй главе).

4 В частности, в статье «Откуда и куда?», вошедшей в сборник «Освобождение», издававшемся в Штутгарте и Париже в 1902;1905 годаха также в работах, посвященных вопросам культуры, например: Что такое культура? // Полярная звезда. СПб, 1905 г. № 2. С.104−117- Две России // Полярная звезда. СПб, 1905 г. № 6. С.379−382.

5 В частности: Плеханов Г. В. Cant против Канта, или Духовное завещание г. Бернпггеина // Избранные философские произведения. М., 1956. Т. 2. С. 374—402- Плеханов Г. В. Материализм или кантианизм //Избранные философские произведения. М., 1956. Т. 2. С. 423—441.

6 В частности в произведениях «Материализм и эмпириокритицизм: Критические заметки об одной реакционной.

Вне рассмотрения остались труды русских философов права, в частности, П. И. Новгородцева и Б. Н. Чичерина, которые касаются вопросов этики Канта.1 В данной диссертации не рассмотрены также сочинения русских неолейбницианцев, например, А. А. Козлова, который в определенный период творчества интересовался философией Канта (но этот интерес в большей степени касался гносеологии немецкого мыслителя)2, а также Л. М. Лопатина, который рассматривал не только гносеологию, но и этику Канта.3 Не исследовалось и творчество Н. О. Лосского на предмет его восприятия кантовского учения. Этот русский философ выразил отношение к критицизму, но в большей мере к его теории познания.4.

Перечисленные выше мыслители не рассматриваются в данной диссертации, так как анализ их трудов в связи с отношением к Канту — требует отдельного специального исследования. В отдельном анализе нуждается и творчество Н.Ф.Федорова5, который хотя и может в какой-то мере считаться религиозным философом, но его построения, по замечанию В. В. Зеньковского, выходят «уже за пределы христианских принципов».6 Современные историки философии относят его к представителям русского космизма.7.

Таким образом, в данном исследовании некоторые направления русской философии не рассматривались на предмет их отношения к нравственному учению Канта. Это было обусловлено необходимостью более глубоко и всесторонне проанализировать те направления, которые указаны в содержании философии" (Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм: Критические заметки об одной реакционной философии. М., 1969) и «Философские тетради» (Ленин В. И. Философские тетради. М., 1965).

1 В частности, в таких сочинениях как: Чичерин Б. Н. О началах этики // Избранные труды. Спб, 1998. С. 434−500- Чичерин Б. Н. Философия права // Избранные труды. Спб, 1998. С. 16−211- Чичерин Б. Н. Наука и религия. М., 1879- Новгородцев П. И. Кант как моралист // Кант: pro et contra. СПб, 2005; Новгородцев П. И. Нравственная проблема в философии Канта. М., 1903; Новгородцев П. И. Учение Канта о праве и государстве // Кант: pro et contra. СПб, 2005.

2 Козлов А. А. Генезис теории, пространства и времени Канта. Киев, 1884.

3 Лопатин Л. М. Нравственное учение Канта // Кант: pro et contra. СПб, 2005.

4 Лосский H.O.

Введение

в философию. Часть I.

Введение

в теорию знания. СПб., 1911. Хотя в некоторой степени присутствуют и этические идеи Канта с их трансформацией в сочинении «Условия абсолютного добра» (Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. М, 1991).

5 Который считал, что Кант заключил религию в «тюремные пределы чистого разума», а разум «осудил на вечную тьму" — практическому разуму повелел делать добро, но с обязанностью не уничтожать зла (Федоров Н. Ф. Философия общего дела // Кант: pro et contra. СПб, 2005). С. 367.

6 Зеньковский В. В. История русской философии. С. 560.

7 Маслин М. А. История русской философии. М., 2001. С. 378. диссертации. Однако историко-философское исследование творчества мыслителей, которые не рассмотрены в данной работе, перспективно в дальнейшей разработке темы восприятия Канта в русской философии. Причем перспективны исследования как в области непосредственно нравственного учения Канта, так и в области его критической философии в целом. Такие работы могут внести существенный вклад в понимание диалога западноевропейской и русской философии и своеобразия отечественной философской мысли.