История премии «Новая словесность»

КУРСОВАЯ РАБОТА История премии «Новая словесность»

Оглавление Введение.

1. Сказки не про людей

2. Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана

4. Тайная жизнь петербургских памятников

5. Институт сновидений

6. Некоммерческая издательская группа Э. Ракитской (`Э.РА`)

Заключение

.

Библиография

Ежегодная литературная премия «Новая словесность» (сокращённо «НОС»), была учреждена Фондом Михаила Прохорова в 2009 году, в год двухсотлетия Н. В. Гоголя. Сокращённый вариант названия премии дан ей в честь повести юбиляра. Учредители не настаивают на единственном варианте толкования аббревиатуры, так что НОС расшифровывают ещё и как «новые смыслы» и «новая социальность».

«Новая словесность» довольно интерактивная премия, а её талисман довольно «общительный» Нос — занятного вида господин в чёрном пальто и цилиндре. Господин Нос в обязательном порядке присутствует на каждых публичных дебатах, а так же является ведущим своеобразного видеоблога. На официальном сайте премии представлены короткие видеоролики посвящённые ежегодным дебатам.

Благотворительный Фонд Михаила Прохорова, учреждённый в 2004 году, поддерживает множество уникальных проектов, в том числе и в культурной сфере, и направлен на повышение интереса к российской культуре за рубежом. Организованная Фондом премия НОС направлена на выявление и поддержку новых талантов, а так же новых течений в современной литературе. Премия является частью большой просветительной программы «Книжный мир». Помимо литературной премии, программа включает в себя проект по поддержке перевода русской литературы на иностранные языки, а так же ежегодно организует в Красноярске Ярмарку книжной культуры — «КрЯКК». Именно в Красноярске проводятся открытые дебаты жюри.

На премию выдвигается прозаические тексты, однако, в некоторых случаях, провести границу между прозой и поэзией бывает непросто. Например, в шорт-лист премии за 2011 год вошла Мария Рыбакова с романом в стихах «Гнедич», в то же время, другими премиями роман рассматривался и как поэтический текст.

Жанровых ограничений у премии нет, но неопубликованные ранее рукописи к участию не допускаются. Кроме того выдвигать произведение на премию могут только книжные издательства, СМИ, литературные агентства и творческие союзы и объединения. Здесь НОС вполне логичен, в отличие от той же Большой книги, которая принимает на соискание ранее не публиковавшиеся рукописи, но выдвигаться самими авторами они не могут, хотя в то же время, автор может самостоятельно выдвинуть ранее публиковавшееся произведение.

Каждый номинатор выставляет не более трёх произведений, а если произведением является сборник рассказов/эссе и другой фрагментарной прозы, то не менее половины текстов должны быть ранее не публиковавшимися. Произведение не может быть выдвинуто повторно, минимальный объём текста должен быть не менее трёх авторских листов. Ограничение по объёму — это своеобразное нововведение НОСа, ни одна другая премия таких требований не предъявляет.

Организационная структура включает в себя попечительский совет, оргкомитет, жюри и экспертов. Попечительский совет — это высший орган премии, в его обязанности входит формирование положений о премии, выбор жюри и разработка и утверждение логотипа. Попечительский совет единственный орган, имеющий прямое отношение к Фонду, так как сформирован из совета учредителей, экспертного совета и исполнительного директора фонда. Оргкомитет премии следит за её функционированием в течение года, формирует «лонг-лист», отвечает за связь со СМИ и масс-медиа и подготовку к итоговым дебатам.

Пожалуй, самым известным и обсуждаемым органом премии является жюри. Жюри формируется из лиц имеющих непосредственное отношение к современному литературному процессу, а так же из общественных и культурных деятелей любой страны, свободно владеющих русском языком и разбирающихся в российском литературном контексте. Несмотря на то, что жюри каждый год выбирается заново, его состав довольно устойчивый. Например, первые три года в жюри входили Марк Липовецкий, Кирилл Кобрин, Елена Фанайлова и Владислав Толстой, которых впоследствии сменили Константин Мильчин, Галина Юзефович, Николай Александров, Андрей Аствацатуров и Максим Кронгауз.

Последняя категория, категория экспертов является оппозицией жюри. При участии экспертов формируется шорт-лист, эксперты так же участвуют в дебатах и могут вручить общий голос тому или иному номинанту. Экспертов всего трое, и они, также как и жюри, выбираются попечительским советом премии.

Отличительной особенностью премии НОС является то, что финальное голосование членов жюри проходит в форме открытых дебатов, где каждый объясняет, почему и за что выдвигает на соискание звание лауреата то или иное произведение. В особо спорных случаях председатель жюри имеет права дополнительного голоса. Кроме того, в журнале «Новое литературное обозрение» публикуется переписка жюри, которая позволяет проследить каким образом и на каких основаниях выбирался шорт-лист премии. «Прозрачность» премии является одним из принципов организации «Новой словесности». Финальные дебаты и выбор лауреата в режиме online транслируются в Интернете, на сайте премии.

Однако, несмотря на все старания организаторов, публика воспринимает такой формат скорее отрицательно. Так, по замечанию Кирилла Корчагина, жюри рассматривает множество вопросов связанных с организацией премии, литературным процессом в целом и с новыми веяниями в частности, но при этом, бывает не очень понятно, на каких же основаниях жюри выбрало победителя, так как из предшествующих дебатов это не ясно. Кроме того, многие, в особенности, журналисты, не до конца понимают механизм выбора победителя из-за чего происходят всяческие казусы. В Интернете проходит голосование среди участников, вошедших в лонг-лист, и, по итогам этого голосования выбирается автор, который получит приз зрительских симпатий. Обычно авторы набравшие большее число голосов попадают так же и в шорт-лист. Однако шорт-лист все же выбирается членами жюри и экспертами, как и победитель, и чаще всего происходит так, что книга набравшая большее число голосов в Интернет — голосовании и вошедшая в шорт-лист не становится победителем. Из-за этого и происходят все недоразумения, которые, к тому же, ещё и подогреваются журналистами.

Помимо основной деятельности у премии имеются спецпроекты. Такие как НОС-1973, «Опыт другого мышления: Русский нон-фикшн XX века» и спецпроект 2012 года — Baby-НОС.

НОС-1973 посвящён важным литературным текстам, впервые задуманным или увидевшим свет в 1973 году. Год выбрали, руководствуясь появлением в русской литературе таких знаковых текстов как «Архипелаг ГУЛАГ», «Москва — Петушки», «Характеры», «Нетерпение», «Прогулки с Пушкиным», первые главы «Сандро из Чегема» и «Пикника на обочине». Так как премия заявляет в качестве одной из своих главных задач поиск современных социокультурных событий и их отражение в литературе, а так же новые языковые явления в русской словесности, то было принято решение поискать истоки этой «новизны» и сравнить предшественников с современниками.

«Опыт другого мышления: Русский нон-фикшн XX века» здесь речь идёт о невымышленной литературе XX века, в которой рефлексируется жизнь вне рамок тоталитарного, «мейнстримового» сознания, в обстановке не особо благотворной для индивидуальной и одиночной саморефлексии. Кроме того, опыт, приобретённый в таких условиях должен быть актуален для современности.

«Иными словами, нас интересуют те тексты, в которых документальность порождает художественный эффект» — заявляют организаторы спецпроекта. Этот проект в некотором роде продолжает НОС-1973 и также служит для поиска исторических аналогов, на которые в нашей современности можно будет опереться при критическом анализе литературы.

Проект 2012;2013 года, под названием Baby-НОС имеет мало общего с двумя предыдущими. Целью этого проекта является рассмотрение новейшей детской литературы на русском языке. Кроме того, в этом спецпроекте определяется не просто детская книга года, но детская книга десятилетия. В отличие от «взрослой» литературы, «детская» практически не анализируется и не подвергается такому широкому и всестороннему обсуждение. Литературные премии в области детской литературы в большинстве случаев рассматриваются только специалистами в этой узкой области. «Новая словесность» решила исправить это досадное упущение, и итогом такого решение явился спецпроект Baby-НОС, лауреатом которого стала Наринэ Абгарян за книгу «Семен Андреич. Летопись в каракулях». Денежный размер премии составил 200 000 рублей.

Ещё одной особенностью НОСа можно назвать тот факт, что победителей в итоге двое. Награда достаётся автору, выбранному жюри и автору, выбранному читателями по средствам Интернет-голосования и/или телеголосования.

По части вознаграждения премия остаётся верна себе с момента основания. Победитель получает награду в сумме 700 000 рублей и замысловатую статуэтку-символ премии. Приз зрительских симпатий составляет 200 000 рублей. Так же, каждый финалист, попавший в шорт-лист, получает по 40 000 рублей. Это не самые большие денежные вознаграждения (особенно если сравнивать с «Русским Букером», который начинал с 600 000,а сейчас его призовой фонд составляет 1 500 000 рублей или с «Большой книгой», где максимальная сумма достигает 3 000 000 рублей), но НОС точно не является последним в этой области. К тому же, радует отсутствие проблем с финансированием, что выгодно отличает премию от того же Нацбеста. Ирина Прохорова, сестра Михаила Прохорова, являющаяся главным редактором журнала «Новое литературное обозрение», а так же главой одноимённо издательского дома входит в учредительный совет и экспертный совет Фонда Прохорова, что очень тесно связывает премию НОС с издательским домом, а это довольно необычно для литературной премии. Михаил Прохоров так же следит за деятельностью премии и иногда присутствует лично на финальных дебатах, что привлекает к НОСу повышенное внимание прессы.

Рассматривая премию НОС в контексте остальных российских литературных премий, стоит заметить, что репутация у неё не самая скандальная. Эпатажем или излишней политизированностью премия не выделяется (особенно если учесть, что расшифровка «новая социальность» практически стала второй официальной), однако, как уже упоминалось ранее, некоторые недоразумения всё же присутствуют. В основном это связано с постоянными разногласиями между читателями и авторитетным жюри. За всю историю премии, выбор читателей и выбор жюри ни разу не совпал. Кроме того, жюри не всегда чётко и ясно аргументирует свой выбор.

Например, лауреат премии за 2011 год Игорь Вишневецкий с повестью «Ленинград» стал весьма неожиданным победителем. По ходу всех дебатов и голосований несомненными фаворитами были Николай Байтов с «Думай, что говоришь» и Ирина Ясина с «Историей болезни», Вишневецкого же никто не рассматривал как кандидата на победу, однако, при финальном голосовании, трое членов жюри проголосовали именно за него и вопрос был решен. Обстановка накалилась ещё и в связи с тем, что в своей повести Вишневецкий описывает весьма антигуманистическое поведение, кроме того, военная и блокадная тематика довольно болезненна для русского читателя, так что Вишневецкому предъявляли весьма серьёзные обвинения, вплоть до «глумления над жертвами блокады».

Кроме того, было множество разговоров и о попадании Пелевина в шорт-лист, однако в финале особого внимания ему не уделили. Отличили разве что Марию Рыбакову, с её жанровым экспериментом, но и ей также не достался ни один из возможных призов.

Предыдущий год выдался спокойней, связано это, скорее всего с тем, что обойти таких литературных знаменитостей как Пелевин и Сорокин было тяжело, так что тут разногласий практически не было. Разве что только обошли Иличевского с его романом «Перс», но в тот же год роман взял «Большую книгу», так что никто не стал акцентировать не этом внимание. Мнения читателей и жюри как всегда разошлись, и приз зрительских симпатий получила София Вишневская со сборником эссе «Антре. История одной коллекции». Впрочем, недовольных победой «Метели» Сорокина не наблюдалось.

Я взяла для анализа дебютный для премии 2009 год. Так как НОС часто преподносят как связующее звено между премией Андрея Белого и остальными премиями, мне стало интересно, появилось ли такое мнение в связи с трансформацией самой премии или же это было заложено изначально. Как известно, НОС заявляет, что ищет инновационные формы словесности, необычные трансформации русского литературного слова в современности, что вполне соответствует и целям премии Андрея Белого.

Однако НОС не акцентирует внимание на совсем уж «непонятной» или чересчур «инновационной» прозе и списки номинантов обычно комбинируют в себе и прославленных мэтров современности и вполне известных авторов, и никому незнакомых новичков с действительно необычным подходом к литературе. Если сравнить шорт-листы премий за 2009 год, то в них нет ни одного общего автора, да и сами авторы по уровню известности разительно отличаются. В 2009 году премия НОС скорее все же придерживалась более традиционных авторов и была от премии Андрея Белого чуть дальше, чем на нынешний момент. И всё же, победитель 2009 года был весьма неожиданным, хотя и вполне соответствовал заявленной «инновационности», что позволяет в некоторой степени отделить НОС от более традиционных премий.

1. Сказки не про людей

литературный премия новый словесность

Сказка ложь, да в ней намёк.

Андрей Степанов, как писатель появился на литературном горизонте в 2009 году, когда его книга «Сказки не про людей» вошла в шорт-лист премии НОС. Степанова встретили дружелюбно как критики, так и читатели и, в общем-то, понятно почему, кто же из нас не любит сказок? И хотя сказки Степанова скорее напоминают притчи, это ни в коем случае не убавляет их сказочности. А лёгкий и в то же время изящный слог увлекает читателя за собой в глубины авторского текста.

Книга представляет собой сборник коротких рассказов «не про людей», главными героями которых выступают где животные, где здания, а где и вовсе шайтаны разные. Но, конечно же, как бы далеки в биологическом плане не были герои Степанова от Homo sapiens, но всё же, ничто человеческое им не чуждо. Сказки Степанова не про людей, это правда, но они о людях.

Барсук-поэт, древний и мудрый попугай, «русская душою» африканская горилла Иван Тургенев, ёшкин кот, микроб Гриша из интеллигентной питерской семьи, говорящая собака Тишка и ожившие шахматы, вот кто будет рассказывать нам о том, какие мы есть. Повествование здесь пропитано лёгкой иронией к жизни в целом и к человеческой жизни в частности. Кажется, все значимые исторические события нашли отражение в этих сказках: революции, крестовые походы, самые разные войны, национальные и религиозные конфликты, финансовые кризисы и культурная жизнь — в общем, всё, о чём говорится в выпуске вечерних новостей. Правда, от новостей, сказки Степанова выгодно отличаются общим позитивным настроем и, хотя временами всё же придётся взгрустнуть, общей жизнеутверждающей картины это не портит.

Как и полагается в сказках, здесь есть хорошие и плохие герои, нет только главного злодея, а ещё нет мирового заговора и абсолютного зла. Чем не реальная жизнь? Тем более, что философские и вечные вопросы присутствуют. Творческие терзания барсука Мити так же как и рассуждения о жизни и смерти муравья Кацнельсона, знакомы, наверное, каждому из нас. Почти каждый из героев этих сказок оказывается в той или иной степени узником: своего сознания, жизни или чужих предрассудков. Проваливаясь в сказку, как в барсучью нору, ты вдруг понимаешь, что главной задачей здесь является не спасение принцессы и не защита королевства, самой сложной и первостепенной задачей оказывается найти отсюда выход. У героев это получатся по-разному, иногда не получается вовсе, но каждый раз, выходя из одной двери, мы тут же видим перед собой другую. И, если задуматься, так ли уж велика разница между клеткой в московском зоопарке и заповедником в американском штате Иоланта?

Андрей Степанов, отстраняясь от занудных и длительных саморефлексий, ведёт читателя к выходу самыми неожиданными путями, по дороге развлекая его остротами учёного попугая и глуповатыми репликами американского переводчика, но, открывая заветную дверь, вместо долгожданной принцессы читатель получает реактивного ишака. Но грех жаловаться, не каждый ишак развивает третью космическую скорость с одного удара за семь секунд.

2. Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана

Книга «П5» Виктора Пелевина вышла в 2008 году и попала в лонг-лист премии «НОС», но, к сожалению, только этим и ограничилась. Хотя тихо-мирно публикация всё же не прошла. Как это свойственно произведениям Пелевина, «П5» взбаламутила и без того не самые мирные литературные воды. После публикации первая волна критики пронеслась, и, казалось бы, полностью разгромила автора. Разговоры о том, что Пелевин «исписался», «повторяет сам себя», «схалтурил» и так далее, велись, чуть ли не на каждой литературной кухне. Пока не грянула вторая волна, которая в свою очередь, смела уже «поспешивших критиков», которые как водится просто «ничего не поняли».

Что же касается самой книжки, то она вполне в «пелевинском» стиле, даже свойственный автору заголовок-аббревиатура присутствует, как, впрочем, и забавная, но малопонятная расшифровка. «Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» — это сборник из пяти рассказов сюжетно никак не объединённых, но связь усмотреть всё же можно. Каждый главный герой этих рассказов тем или иным способом пытается постигнуть что-то бытийно-филосовское и вместе с тем актуально-бытовое, а ещё он стремится вырваться за пределы нашего (своего) мира. В трёх рассказах из пяти затрагивается современность и тут трудно не опознать Пелевина с его рекламно-слогановыми шуточками и героями-олигархами. Выбиваются из общей картины рассказы «Кормление крокодила Хуфу» и «Ассасин». Выбиваются хотя бы стилистически, после них остаётся какое-то загадочное послевкусие. И вроде бы читал ты обыкновенный рассказ, а под конец думается, что это всё же была притча.

Рассказ «Кормление крокодила Хуфу» повествует о престарелом глухонемом фокуснике, чьи фокусы уже давно ни у кого не вызывают смеха или удивления. После пары неудачных трюков, фокусник включает аудиозапись легенды о фараоне Хуфу, чей придворный фокусник Джеди был настолько искусен, что фараон заподозрил, что тот божественного происхождения и Джеди подтвердил это. Но Хуфу не поверил и велел казнить фокусника, за что тот и сыграл с ним свою последнюю шутку: «Знай же, Хуфу, что твоя пирамида станет величайшим из построенных в Египте зданий, а сам ты станешь просто тенью своей пирамиды!»

Трое зрителей глухонемого фокусника легендой, как и самими фокусами, что называется «не впечатляются» и уходят не заплатив. Желая показать им последний трюк, фокусник разбивает часы одного из них и явно выражает этим своё мнение о зрителях. Но самым неожиданным оказывается финал рассказа, в котором трое зрителей, заблудившись в тумане, подгоняют друг друга, боясь не успеть вовремя на… стройку пирамиды Хуфу.

Можно по-разному толковать этот рассказ: и как некоторое отражение взаимодействия самого Пелевина со своими читателями и как бунт против потребительских ожиданий. Можно даже вспомнить о пространственно-временных дырах и переселениях душ. Этим-то и хорош этот сборник, здесь нет ни неправильных, ни слишком безумных трактовок.

Во всех рассказах можно найти множество намёков, как на ранние тексты автора, так и на произведения классической литературы, кроме того рассказы «Пространство Фридмана» и «Некромент» можно назвать стилизацией научной работы. Сборник «П5» не хуже и не лучше других произведений Пелевина. Он, несомненно, по-своему интересен и уж точно в нём нет ничего устаревшего, а язык и стиль письма порадуют и любителей зубодробительного постмодернизма и приверженцев более классического повествования.

Что же касается толкований и отсылок, то здесь уместны будут слова самого Пелевина: «Если мой рассказ вас куда-то отослал, я проведу с ним разъяснительную беседу, чтобы он никогда больше не смел так вести себя с дамой. Приношу вам за него извинения».

3. Каменные клёны

«Каменные клёны» второй роман Лены Элтанг, вышедший в 2008 году и всего через год получивший премию НОС. До этого времени, Элтанг была известна как поэтесса, а её дебют, как романиста состоялся в 2006 году, когда появился роман «Побег куманики», к которому и критики и читатели отнеслись благосклонно. Роман тут же попал в шорт-листы «Нацбеста» и литературной премии имени Андрея Белого, а так же в лонг-лист «Большой книги». Начало было положено очень неплохое и от второго романа Лены Элтанг ожидали чего-то не менее интересного и качественного. И, надо сказать, ожидания оправдались.

Роман «Каменные клёны» — это причудливая вязь из античной литературы, древнегреческих и кельтских мифов, староанглийских преданий и ирландских поверий. А ещё это детективная история, история любви (может быть даже и не одной), довольно познавательные заметки о травах и личный дневник, который пишут для постороннего. Нет ничего удивительного в том, что главная героиня этой истории — ведьма.

Саше Сонли за тридцать, и она хозяйка «Каменных клёнов», помимо этого она автор как минимум одного дневника и парочки судеб. И большую часть времени читатель будет пробираться сквозь витиеватые строчки и колючие дебри именно её сознания. Саша соблюдает странный обед молчания, но слова её дневника такие лёгкие и вместе с тем тяжеловесные, такие живые, что Сашин голос будет звучать в вашей голове, словно она сама зачитывает их вам вслух.

Кроме Саши в романе ещё с десяток действующих лиц, из которых следует выделить Ллуэлина — лишённого права вождения автоинструктора, которого частенько путают с инспектором полиции. Ллуэлин — человек с туманным прошлым, искаженное отражение Саши — женщины со смутным настоящим. Они похожи ровно настолько же, насколько и различны. Повествование Саши — мягкое, текучее, похожее на маковую настойку, записи Ллуэлина — сумбурные, остро приправленные внезапными выводами и отсылками к античности.

Пансион «Каменные клёны» это место без времени, прошлое здесь ещё не закончилось, а настоящее не совсем случилось, категории будущего здесь, кажется, и вовсе нет. Это место словно застыло в капле янтаря — тягучего, сладкого, с лёгкой горечью, сверкающего на солнце всеми оттенками золотого. И читатель, как любопытная букашка, увязает в этом завораживающем великолепии. Выйти за калитку «Каменных клёнов» очень сложно, вас тянет назад, посмотреть на старую теплицу заросшую розмарином и шалфеем, подсмотреть за Сашей, пишущей очередные слова-заклинания в свой дневник, подслушать местные сплетни, про странную Сонли, конечно же.

Если бы в романе, в заголовках дневников и подзаголовках писем не было дат, было бы очень сложно точно определить время действия. И хотя события развиваются в 2008 году, атмосфера напоминает скорее Англию времён Агаты Кристи, даже загадочное убийство имеется. Тем страннее видеть интернет-переписку мальчишек-подростков, своими задумками и суевериями близких скорее Гекльберри Финну и Тому Сойеру, чем современному тинейджеру. В этом романе вообще всё довольно странно и относительно. Действие мечется между Уэльсом и Ирландией, время — словно песочные часы в руках ребёнка: их то переворачивают, то кладут горизонтально, события здесь скорее пишутся, чем действительно происходят, а городок, в котором находятся «Каменные клёны» — будто осколок легенд и мифов, сохранившийся где-то на окраинах.

В романе нет чистого повествования, это всегда чья-то переписка, пусть даже и с самим собой. Довольно обширный список персонажей позволяет время от времени переключаться на другие истории. Когда кажется, что уже окончательно запутался в Сашиных сказках, смена обстановки оказывается очень полезной. Обилие информации, её странность и несуразность, манера в которой она подаётся, когда не очень ясно, что из этого выдумка, что реальность и что же из этих двух категорий всё-таки важнее, временами утомляют. Но Сонли недаром зовут ламией, потому что вдруг осознаёшь, что твоё подсознание помнит всё за тебя, вытаскивает на поверхность мелкие детали и случайные эпизоды и, ты чувствуешь себя будто околдованным, когда твои мысли сливаются со словами Саши.

Это очень необычный роман, похожий на деревянную шкатулку с травами. На вид они все одинаковы, а запахи настолько перемешались, что невозможно вычленить чей-то отдельный. Но травы всё ещё хранят свои свойства и единственное, что требуется, чтобы разобраться в сухой мешанине листьев и соцветий, чтобы их оживить — правильный рецепт из маминого травника.

4. Тайная жизнь петербургских памятников

Книга Сергея Носова, вышедшая в 2008 году, в 2009 собрала неплохой урожай — попала сразу в два шорт-листа: НОСа и Нацбеста, да и читателям она полюбилась.

Книжка представляет из себя сборник рассказов о петербургских памятников, с предисловием и предметно-именным указателем.

В предисловии Носов обозначает памятники как некую особую форму жизни, они конечно не живут в нашем понимании слова, но и неодушевлёнными вещами не являются. По мнению Носова, в нашем языке просто нет такого понятия, которое бы смогло точно охарактеризовать бытие памятников. Так что эти немые хранители истории, ведут свою, загадочную и не такую уж долговечную, как можно было бы предположить, жизнь.

К каждому рассказу прилагается фотография памятника, не скучная официальная версия, но явно любительская, обращающая внимания на те самые детали, о которых далее в рассказе пойдёт речь. А детали Носов очень любит и уделяет им особое внимание. Неприметные надписи, странные то ли недочёты архитектора, то ли гениальные задумки, спрятанные предметы и совсем уж нехарактерные для памятных табличек слова.

Читая эту книжку создаётся впечатление, что ты сидишь где-то в Петербурге (может быть как раз на Манежной площади, возле несуществующего памятника Гоголю) и слушаешь забавные и интересные байки вполне себе серьёзного краеведа Сергея Анатольевича. А рассказывать Носов умеет и не подумаешь сколько материала было перелопачено для того чтобы так легко и просто рассказать о каждом понемножку. Правда героями этих рассказов являются не всем известные и обязательные для каждого путеводителя памятники, а забытые, неприметные, далеко не всем петербуржцам известные скульптуры. И истории у этих позабытых не самые радужные и чего только с ними не приключалось, а поди ж ты, стоят и даже книжки о них теперь пишут.

В своих рассказах Носов упоминает не только памятники известным людям, есть ещё и крайне интересная глава о памятниках числам и математическим величинам и скульптуры животных тоже не обошли стороной.

После прочтения этой книги навряд ли уже так же просто как раньше будешь проходить мимо приевшегося уже бронзового изваяния в каком-нибудь провинциальном городке. Теперь непременно остановишься и задумаешься: сколько же он видел, сколько пережил, интересно, что он обо всём этом думает? И чтобы о нём написал в своей книжке Носов? Носов бы непременно нашёл что-нибудь интересное.

5. Институт сновидений

Название «Институт сновидений» — звучит интригующее, первая моя ассоциация была с знаменитым НИИЧАВО Стругацких. Что-то с налётом фантастики и с примесью советской реальности. В общем-то, впечатление верное, фантастические и фольклорные мотивы в романе видны невооружённым глазом, особенно в первой части.

По сути, книжка эта — сборник рассказов, поделённых на две большие части. Первая, давшая название всему роману — «Институт сновидений. Старгород двадцать лет спустя». И вторая — просто «Старгород». Хронологически они расположены в обратном порядке, т. е. «Старгород» был написан раньше, в 1995, «Институт сновидений» появился в 2009. В большинстве версий, так же присутствует статья Ольги Лебедушкиной с анализом творчества Алешковского.

Как уже упоминалось, роман и не роман толком, а сборник рассказов, объединённых географическим местом — городом Старгородом, откуда родом все герои рассказов.

Первая часть, на мой взгляд, выгодно отличается от второй общим оптимистичным настроем и лёгкостью сказочного повествования. Русалки, оборотни-огруцы, заколдованные обезьяны и прочая привычная и не очень русскому читателю нечисть, то и дело мелькает в современном Старгороде. И, как и полагается такому месту, жители всем этим явлениям особо не удивляются, да и неясно толком, верят ли в их существование, но через плечо исправно поплёвывают и от греха подальше крестятся. На протяжении всего чтения первой части меня неотступно преследовала мысль, что где-то что-то похожее я уже видела. И точно, Старгород напоминает Великий Гусляр Булычёва. Разве что чудес в нём поменьше, да и говорят о них теперь шёпотом, но, что поделаешь, двадцать первый век на дворе, НЛО сейчас проще встретить, чем золотую рыбку.

Часть «Старгород» чудесами уже не изобилует, здесь простые житейские истории, странные и невероятные ровно настолько, насколько странна и невероятна наша повседневность. В этих рассказах, в меньшей степени приправленных народными прибаутками, но изобилующих народными мудростями, сквозит лёгкий холодок грусти. И всё же, даже сквозь эту плотную пелену путаных девяностых проступает что-то исконно старгородческое, а по сути — исконно русское, самобытное и чудесное. Всё здесь объясняется просто, а если не объясняется, то значит и не надо. Жители Старгорода «типичные люди», если так можно выразиться. О каждом из них уже не раз писали и русские классики и мэтры современности: добродушные богатыри, нервные, вечно озирающиеся «футлярные» люди, маленькие чиновники и большие начальники, верные жёны и раскаявшиеся грешницы, герои войны и отсидевшие своё зэки, а так же попы, юродивые и студенты. И у каждого своя история, своя философия, прописанная Алешковским так, что усваиваешь помимо своей воли. Потому что объясняют по-простому, да и разговор ведётся по-свойски, за запотевшей бутылочкой беленькой. Нет здесь высокопарных речей и нудных моралей, тут вам всё объяснят на пальцах и растолкуют на примере.

Рассказы Алешковского хочется читать, так же как и истории рассказчика — слушать. И хотя, кажется, что все они просты как пять копеек, однако ж, концовку угадать сложно, а выводы можно сделать и вовсе неоднозначные. И, конечно же, в половине персонажей узнаёшь своих соседей, родственников, учителей и вот под конец уже мерещится, что и сам ты видел огромного сома, да и про чёртову невесту тебе что-то бабка рассказывала. Да и Старгород, это часом не где-то под Нижним Новгородом? Вроде бы были у меня там родственники…

6. Некоммерческая издательская группа Э. Ракитской (`Э.РА`)

один мой друг подбирает бездомных кошек, несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит.

они у него в квартире пускают корни:

любой подходящий ящичек, коврик, ковшик, конечно, уже оккупирован, не осталось такого угла, где не жили бы эти черти.

мой друг говорит, они спасают от смерти.

я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.

Дана Сидерос

«Сумасшедший кошатник» так бы я, наверное, подумала, если бы случай занёс меня в гости к герою этой повести. Я бы стояла посреди маленькой, грязной квартиры, рассматривала странные картины, расставленные вдоль стен, и считала количество хвостов мелькающих тут и там. Навряд ли я бы думала о том, сколько похлёбки сегодня досталось тому странному коту с торчащим клыком или что обо мне думает важный, шоколадного цвета котяра, изучающий меня пристальным взглядом. Я бы, скорее всего, только удивилась, что необычные обитатели этой квартиры умудряются и не обращать на меня внимания и, одновременно, не спускать с меня глаз. Но, кошки — загадочные создания, людям их не понять.

А вот хозяин этой полуразвалившейся, продуваемой всеми ветрами квартирки, соседей своих явно понимает. Но он другое дело, он — кот. Человек, который приносит кошкам еду, слишком давно не слышал своего имени, а кот, которым он себя считает, так и остался никем не названный, так вот и получилось, что у героя этой повести нет имени. Зато имена есть у котов и кошек, а ещё у них есть истории, каждая уникальная, сохраняемая безымянным человеком бережно, в деталях. Этот человек, сторонясь людей, проходит по окраинам города, подмечает причудливые метаморфозы природы, мысленно сетует на похолодание и прикидывает, как бы так распределить остатки супа, чтобы побольше досталось старой Алисе, успел съесть своё пугливый Хрюша и что делать, если снова явится Серый.

В таких простых заботах проходит каждый день кошачьего отшельника и его котов, их мир, где-то на окраине Богом забытого городка кажется строго изолированным, особым кошачьим местом, где редкие люди и собаки слишком сильно выбиваются из общей картины, чтобы задерживаться на ней надолго. Здесь живут коты и кошки, но истории их не сильно отличаются от человеческих. Они растут, играют, дерутся, делят жилплощадь и помогают родственникам, влюбляются, дружат и умирают. Жизнь их мало отличается от человеческой, разве что только выживание не сглажено бытовым комфортом и ум направлен не на плетение интриг. Здесь нет хитроумных замыслов, витиеватых коллизий или возвышенных целей, цель здесь одна — пережить зиму, по возможности, без потерь.

Как нетрудно догадаться, человеческое существо в этом замкнутом сообществе не в чести, люди, которых мы видим глазами отшельника, в большинстве своём не делают ничего хорошего. Они не понимают жизни котов и их языка, что тоже совсем неудивительно, ведь и человеческого языка, они порой так же не могут расшифровать. И под таким взглядом, ещё меньше становится заметна разница между котами и главным героем, и только сам отшельник, иногда с досадой и некоторой брезгливостью замечает в себе эгоистичные и лицемерные человеческие черты, искренне сетуя, что стать настоящим котом у него так и не получилось.

В «Перебежчике» в глаза бросается ненавязчивая простота слога. Здесь нечасто встретишь объёмистое и сложное предложение, а описания сведены к минимуму, но при этом даются постепенно. Сначала перед тобой просто один из уличных котов, а потом вдруг появляются детали: масть, голос, нередко — какое-то своё, особенное увечье, а вслед за этим уже тянется ниточка истории. Происходящее мы видим глазами человека, но глаза эти не по возрасту зоркие, так что и кошачий мир и кошачья логика становятся чуть понятнее, хотя и не раскрывают своих секретов полностью. Нам показан небольшой отрезок жизни, по сути, один сезон — зима, но время это настолько богато событиями, оно такое напряжённое и вместе с тем размеренное и предсказуемое, что жаловаться на скуку не приходится.

Читая название «Перебежчик» ожидаешь рассказа о каком-нибудь эмигранте-диссиденте или о солдате перед непростым выбором. И, хотя навряд ли здесь можно что-то найти о первых, но вот, последнюю, военную, ассоциацию повесть вполне оправдывает, ведь будни котов действительно можно сравнить с военными действиями. И сравнение это от того страшнее, что видится нам в бытовом, рутинном аспекте, когда ранения и смерти — неизбежны и привычны, а главная забота — это добыть еду и тепло. Вопреки устоявшейся уже традиции не делить всё на белое и чёрное, здесь оттенки серого видны глазу чуть отчётливее, чем оно принято. Но ведь это и понятно, главные герои здесь — коты, а им не свойственно искать сложные объяснения простым поступкам.

Заключение

Победителем 2009 года я выбрала книжку Лены Элтанг «Каменные клёны», что соответствует и лауреату НОСа. Так случилось, что мой шорт-лист разнится с официальным ровно наполовину, а победитель и вовсе совпадает.

На мой взгляд, роман Лены Элтанг полностью соответствует как заявленной цели премии, так и её репутации медиатора в литературной жизни. С одной стороны «Каменные клёны» очень необычны и по стилистике и по сюжету, общее впечатление чем-то напоминает ощущения от прочтения «Школы для дураков» Саши Соколова, разве что сознание главных героев и их реплики более упорядочены, логика их более привычна обыкновенному человеку.

Этому роману так же свойственны множественные культурные отсылки, особенно к скандинавской и английской мифологии, а так же к античным текстам и философии. «Каменные клёны» — это роман-загадка, прочитать его один раз недостаточно, потому что нельзя охватить сразу всю историю человечества. А в голове Саши Сонли, кажется, умещается она вся, фрагментарно, перепутано, с очень странными логическими связями, но от того только более волнующая.

«Бытие определяет сознание или сознание определяет бытие?» наверное, этот вопрос как нельзя лучше отражён в романе «Каменные клёны» и хотя здесь нет даже намёка на ответ, разочарованными вы точно не останетесь.

С другой стороны, ничего принципиально нового Элтанг не изобрела, книга ничем не шокирует читателя, а язык, хоть и изысканный, но вполне классический. С актуальной реальностью связь довольно зыбкая, хоть действие и происходит в наше время. Привычных уже для читателя политических и социальных подтекстов тут фактически нет, да и весь мир, здесь скорее не вокруг, а внутри главных героев.

Библиография

1) Астахов П. А. Справочник журналиста и руководителя СМИ. Все юридические аспекты деятельности. — М.: Эксмо, 2008. — 336 с.

2) Ворошилов В. В. Журналистика: конспект лекций. — СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2010. — 64 с.

3) Корконосенко С. Г. Журналист и общество: Учебное пособие / Под ред. С. Г. Корконосенко. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. — 88 с.

4) Мельник Г. С., Тепляшина А. Н. Основы творческой деятельности журналиста. — СПб.: Питер, 2009. — 272 с.

5) Столповская Е. Е. Социальная журналистика: веяние моды или общественный интерес? // Материалы Всероссийской научно-практической конференции аспирантов и студентов «Журналистика, реклама и связи с общественностью: новые подходы» / Под ред. Проф. В. В. Тулупова. — Факультет журналистики ВГУ, 2011. — 229с.