Региональный узус деловой письменности XVIII века: по памятникам Забайкалья

Актуальность исследования. В истории русского литературного языка XVIII век занимает особое место, поскольку «восемнадцатое столетиеэпоха радикального преобразования русской языковой ситуации, захватывающего все уровни русского языка и все сферы его функционирования» [Живов 1996: 13]. В данный период происходит становление единых норм национального литературного языка, и эволюция делового языка, обусловленная взаимодействием средств приказной традиции с книжно-литературными элементами, используемыми в качестве стилеобразующих средств, сыграла решающую роль в интенсификации этого процесса. Очевидно, что для исследования языковой ситуации, языковых процессов данного периода должны привлекаться письменные памятники самых различных жанров и разных территорий. Немаловажное значение в этой связи имеет использование в качестве источников рукописных памятников деловой письменности, поскольку основная масса опубликованных документов XVIII в. в жанровом отношении единообразна и представляет собой официально-деловую документацию (как правило, распорядительную), которая введена в научный обиход преимущественно историками для своих целей и малопригодна в качестве лингвистических источников.

В русистике последних 15 лет активизировалась работа по изучению языка региональных памятников деловой письменности XVII—XVIII вв. Основными в их исследовании являются лингвоисточниковедческий, лексикологический и лексикографический аспекты. В результате введены и вводятся в научный оборот многочисленные документы самых различных жанров, хранящиеся в местных архивных фондах городов Сибири, Центра и Севера европейской части России, опубликованы монографии, статьи, региональные исторические словари (Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII—XVIII вв., Словарь народно-разговорной речи г. Томска, Словарь памятников письменности Смоленского края и др.).

Между тем накопление огромного фактического материала требует серьезного теоретического обобщения. В частности, в деловом языке XVIII в., отразившем радикальные изменения в культурно-языковой ситуации после петровских реформ, важно видеть не только свидетельства проявления фактов разговорной речи (что присуще большинству исследований памятников деловой письменности этого периода), но и характер взаимодействия средств приказной традиции и языковых форм книжного регистра, интерференцию книжных и некнижных языковых средств в документах различных жанров, постепенную эволюцию узуса деловой письменности и его трансформацию в функциональный стиль русского литературного языка.

Особый интерес вызывает варьирование узуса деловой письменности на всем огромном пространстве России XVIII в. В целом, исходя из представлений о специфических чертах функционирования русского письменного языка на территории Восточной Сибири, отражавшего своеобразное взаимодействие разговорного и книжного узусов в области лексики, синтаксиса, фонетики, следует ставить вопрос о региональной норме русского литературного языка XVIII в., обоснование которого также является одной из задач данной работы. В свете многочисленных историко-лингвистических исследований регионального материала представление об общих законах функционирования литературного языка и общих тенденциях становления его единых норм нуждается сегодня, на наш взгляд, в существенной коррекции. Многие русисты применительно к функционированию литературного языка XVIII в. и современного русского литературного языка в регионах говорят о понятии «региональная норма». Поэтому актуально изучение той части общенародного языка, которая характеризуется общностью территории функционирования и общим историческим развитием на данной территории в течение длительного времени. На наш взгляд, в XVIII в. — эпоху становления единых норм национального литературного языка, — в регионах с полиэтническим и полидиалектным составом населения функционировал территориальный вариант литературного языка, в котором осуществлялось взаимодействие книжных средств с разговорными формами, в своей совокупности представлявшими синтез средств народных говоров и социальных диалектов, а также заимствований из автохтонных языков. Вопрос о региональных вариантах современного русского литературного языка в русистике достаточно актуален [Брызгунова 2004; Ерофеева 2004; Лихтман 1998]. Как видно, данная проблема имеет историческую ретроспективу и ее исследование особенно актуально для периода, когда закладывались предпосылки формирования того или иного регионального варианта литературного языка.

Цель исследования заключается в том, чтобы установить характер эволюции узуса региональной деловой письменности XVIII в. с его последующей трансформацией в функциональный стиль русского литературного языка и определить закономерности функционирования в нем книжных и некнижных средств на разных языковых уровнях (в орфографии, фонетике и лексике).

В задачи исследования входит: 1) Определение характера орфографических норм делового письма изучаемого периода. Предполагается исследование вопроса норм русской орфографии в различных аспектах: так, актуализируются задачи изучения исторической динамики орфографических норм, возможности их варьирования в языке центральной и региональной деловой письменности, в рукописной и печатной документации, а также возможности отражения фонетических явлений на письме в исследуемый период. В связи с последним также ставится задача описать фонетико-орфографические особенности регионального узуса деловой письменности на материале памятников Забайкалья.

2) Анализ лексики деловой письменности XVIII в. в функционально-стилистическом аспекте. Генетическая разнородность анализируемого словарного состава заставляет выделить ряд частных задач в области изучения этого вопроса. Поскольку в отличие от приказного языка в деловой письменности XVIII в. активно функционируют слова церковнославянского происхождения (доднесь, поелику, понеже, явлыиийся, купно, глад, глас и т. п.), в первую очередь они являются главным предметом исследования. Их функциональная роль в деловом письме многопланова, зависит от жанра документа, коммуникативной установки пишущего и других лингвопрагматических факторов. Вопрос о функциональной значимости книжно-славянских слов, их стилистической характеристике в деловом языке XVIII в., видимо, еще предстоит детально изучить на более обширном материале. То, что книжно-славянские элементы занимают определенное место в лексической системе делового языка XVIII в., свидетельствуют синонимические ряды, которые они образуют с разговорными словами: только (тольки) — точию — токмо, обще (вообще) — купно — заедино, ежели (ежли) — есть ли — если, дабы — чтобы и др. С учетом этого обстоятельства книжно-славянские слова рассматриваются в неразрывной связи с общеупотребительными элементами русского языка, выполнявшими функции стилеобразующих средств в приказной традиции. Кроме того, в работе анализируются в основном служебные слова (союзы) и характеризующая лексика (местоимения, прилагательные и наречия), поскольку апеллятивная лексика в целом при исследовании процесса становления норм литературного языка не показательна.

В генетическом аспекте интерес представляет еще один пласт словарного состава деловой письменности XVIII в. — заимствования. Учитывая источники иноязычного влияния, следует выделить 2 типа заимствований: европеизмы и заимствования из языков аборигенов или автохтонные заимствования. Активность европеизмов (заимствований из немецкого, английского, французского, латинского и др. европейских языков) была обусловлена различными историко-культурными факторами этой эпохиначиная с реформ Петра Великого и кончая просветительской деятельностью Екатерины. И. Функционирование европеизмов в региональной деловой письменности отличается своеобразием. Во-первых, это широкая вариативность, не фиксируемая в Словаре русского. литературного языка XVIII в. и, видимо, характеризующая региональные особенности их функционирования: гобшпиталь — гофшпитсть — гошпиталъ — госпитальшпиталъ, гобвахта — гоубтвахта — обвахта. Во-вторых, активность устарелых в литературном языке форм заимствований (например, каталогус). В-третьих, функционирование тех вариантов заимствований, которые наиболее близки по форме к слову-этимону и также были уже не характерны для литературного языка XVIII в. (например, штенпол 'шомпол' из польск. Szt^pel).

Что касается автохтонных заимствований, то здесь привлекают внимание прежде всего слова-регионализмы {гахана, семердень, хобтагай и т. п.). Функциональный характер подобных заимствований, тематические группы таких слов пока еще подробно не изучены.

Таким образом, более частные задачи исследования книжной лексики в деловом языке XVIII в. сводятся к следующему: 1) рассмотреть стилистические функции славянизмов в деловом языке анализируемого периода- 2) проследить исторические изменения и формирование лексических стилеобразующих средств делового языка в XVIII в.- 3) определить особенности функционирования славянизмов в региональном узусе деловой письменности- 4) охарактеризовать особенности адаптации европейских заимствований в деловой письменности Забайкалья.

Безусловно, наиболее яркой чертой, представляющей региональный узус деловой письменности Забайкалья, является отражающаяся в документах разговорная лексика. В работе предпринимается попытка с учетом исторической динамики разговорных слов установить на основе разработанных в русистике приемах общерусские и региональные лексические единицы для исследуемого периода.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на материале рукописных памятников XVIII в., ранее не вводившихся в научный оборот, устанавливаются принципы русской орфографии, актуальные в рукописной документации, и с учетом правописных норм рукописных документов исследуется возможность отражения фонетических явлений в региональном узусе деловой письменности XVIII в. Теоретически значимым представляется выявление соотношения действия орфографических норм и отражения фонетических явлений в разных типах письма. Новым в изучении русского языка XVIII в. является анализ стилеобразующих средств делового (канцелярского) слога данного периода.

В работе впервые исследуются фонетико-орфографические особенности и лексическая содержательность письменных памятников Забайкалья. Тем самым восполняется пробел в изучении формирования и развития вторичных русских говоров Восточной Сибири, с одной стороны, и становления норм литературного языка, функционирующего в отдаленных регионах России, с другой.

Методы исследования. В работе используются основные общенаучные методы наблюдения, сравнения и описания, направленные на обобщение полученных результатов, интерпретацию данных, их классификацию. Из собственно лингвистических методов применяются отдельные приемы структурных методов, предназначенных преимущественно для системного анализа лексического материала.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты, а также материалы исследования могут быть использованы при разработке теоретических вопросов истории русского литературного языка XVIII в.- при составлении исторических словарей разного типа — «Словаря русского языка XVIII в.», региональных исторических словарейв вузовском преподавании — для разработки нормативных курсов по истории русского литературного языка, спецкурсов и спецсеминаров.

Источниками исследования послужили преимущественно рукописные памятники деловой письменности XVIII в., хранящиеся в архивах гг. Иркутска, Улан-Удэ, Читы, Москвы и Санкт-Петербурга. Это документы:

1. Национального архива Республики Бурятия (ф. 11, Верхнеудинская городовая управаф. 20, Верхнеудинский городовой магистратф. 88, Управление Верхнеудинской комендатурыф. 120, Кудинская степная контораф. 262, Троицкий Селенгинский монастырьф. 306, Селенгинская городская ратушаф. 401, Канцелярия провиантских магазинов);

2. Государственного архива Читинской области (ф. 10, Нерчинская воеводская канцелярияф. 31, Нерчинское горное правлениеф. 282, Церкви Забайкальской области);

3. Государственного архива Иркутской области (ф. 121, Иркутский Вознесенский монастырьф. 482, Киренский Троицкий монастырьф. 783, Иркутская палата уголовного суда);

4. Российского государственного архива древних актов (ф. 413, Иркутская губернская канцелярияф. 416, Якутская провинциальная канцелярияф. 634, Нерчинская воеводская канцелярияф. 1025, Иркутская провинциальная канцелярияф. 1069, Селенгинская ратушаф. 1092, Селенгинская воеводская канцелярия. Пограничные канцелярии в г. Иркутске и Селенгинске);

5. Отдела рукописной книги Библиотеки академии наук.

Общий объем исследованных рукописных памятников Забайкалья составляет 225 дел, содержащих около 2000 документов самых различных жанров. С целью сопоставления языка деловых бумаг, составленных в центре и разных регионах страны, привлекались материалы фондов РГАДАСыскного приказа (ф. 372), Дел судных (ф. 22), Переславль-Залесской провинциальной канцелярии (ф. 437), Воронежской губернской канцелярии ф. 406), Смоленской губернской канцелярии (ф. 417), а также фондов Отдела рукописной книги БАН (г.Санкт-Петербург).

Наряду с материалами рукописных документов использовались лингвистические публикации памятников московской деловой письменности XVIII в. [ПМДП] и региональной деловой письменности [ПЗДПЛингвистическое краеведение 2001], а также документы петровского времени (указы) и деловые бумаги других жанров, опубликованные в Полном собрании законов Российской империи, Памятниках русского права, в работе В. А. Гольцева «Законодательство и нравы в России XVIII в.», Описании Иркутского наместничества 1792 г. и др. изданиях.

Для анализа исторических изменений в деловом языке исследуемого периода привлекался также материал лингвистических изданий памятников деловой письменности донационального периода [Пам. Влад., Пам. южн. нар. 1984, Пам. южн. нар. 1990, Рус. чел.] и др.

Данные материалы позволяют проследить характер действия и динамику норм делового стиля в региональном узусе деловой письменности XVIII века.

Сохраняя особенности орфографии забайкальских памятников, графику рукописных деловых текстов приводим в соответствии с современной во всех разделах диссертации за исключением третьей главы «Фонетико-орфографические особенности языка региональной деловой письменности XVIII в.». При этом техническое оформление выносных букв передается в соответствии с их оформлением в печатных изданиях. Специфика содержания этой части работы требует сохранения графико-орфографических черт оригинальных рукописных текстов.

Апробация работы. Основные положения работы получили апробацию в монографии, статьях и докладах на заседаниях международного конгресса исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (2004 г., МГУ им. М. В. Ломоносова, филологический факультет) — международной конференции, посвященной 85-летию проф. О. А. Нечаевой «Актуальные проблемы текста: Лингвистическая теория и практика обучения» (2004 г. Бурятский государственный университет, филологический факультет, г. Улан-Удэ), международной конференции «Россия — Азия: Становление и развитие национального самосознания» (2005 г., Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ) — региональных и межрегиональных конференций «Национальный язык: региональные аспекты» (2001 г., ЗабГПУ им. Н. Г. Чернышевского, г. Чита), «Проблемы лингвистического краеведения» (2002 г., Пермский государственный университет, г. Пермь) научно-практической конференции, посвященной 90-летию проф. Ж. С. Сажинова «Русский и бурятский языки: проблемы языкознания и методики обучения» (2002 г., Улан-Удэ) — а также на научных семинарах Отдела лингвистического источниковедения и истории русского языка Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН под руководством В. Живова и А. Гиппиуса (май и октябрь 2003 г.).

Структура работы. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованной литературы и приложения, включающего указатель слов забайкальских документов XVIII в. и иллюстрации.

6. Выводы.

Подводя итоги проведенного исследования разговорной лексики, представленной в памятниках забайкальской деловой письменности XVIII в., на наш взгляд, необходимо выделить следующие моменты:

1. Разговорная лексика регионального узуса в отличие от литературного языка в изучаемый период составляла преобладающую и основную часть словарного состава. Это имело свои последствия. Функционально-стилистическая дифференциация лексики в региональном узусе в этот период носила особый характер. Если книжные (книжно-славянские) элементы были явно маркированы как стилистические средства делового письма, то (в рамках этой привативной оппозиции) разговорные слова являлись стилистически немаркированными. Это означало, что любые разговорные элементы — с точки зрения носителей литературного языка того времени просторечные, простонародные, областные — могли использоваться в региональных документах любого жанра. В то же время прослеживается тенденция нормативной оценки разговорных слов во 2-й половине XVIII в. и ограничения их использования в документах официально-делового характера.

2. В связи с процессом становления единых норм национального литературного языка историческая динамика словаря была особенно активной. Поэтому в исследовании различных аспектов функционирования разговорной лексики актуальным представлялся исторический подход. В результате были выявлены 3 группы слов с точки зрения исторического движения словарного состава:

1) слова, бывшие общеупотребительными в XVIII в. и впоследствии ставшие диалектными;

2) слова, выходящие из общего употребления в исследуемый период;

3) слова, вышедшие из общего употребления уже в XVIII в.

3. Дифференциация разговорной лексики в историческом освещении позволила осуществить непротиворечивый анализ общерусского и регионального в ее достаточно сложном составе для данного периода. Регионализмы в забайкальском узусе русского языка были генетически разнородны: в нем выявляются собственно русские слова и заимствования из языков коренного населения Сибири. Собственно русская лексика исследуемого регионального узуса представляет собой совокупность вторичных диалектизмов, происходящих преимущественно из материнских северновеликорусских говоров.

4. В работе осуществлен первый опыт идентификации региональных слов забайкальского узуса XVIII в.: определены тематические группы забайкальских регионализмов и проведен сопоставительно-исторический анализ слов отдельных лексико-семантических групп среди наименований посуды, лексики, характеризующей человека и домашних животных. В результате в указанных ЛСГ выявлено подавляющее большинство слов северновеликорусского происхождения, а в ЛСГ слов, характеризующих домашних животных, богато представлена лексика, заимствованная из языков коренного населения Сибири.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Региональный узус деловой письменности XVIII в. отражает общие закономерности процесса становления единых норм литературного языка, в результате которого деловой язык формируется к концу столетия как функциональный стиль национального литературного языка. Данные закономерности были обусловлены кардинальными изменениями в культурно-языковой ситуации России изучаемого периода и проявлялись в разнообразных экстралингвистических и собственно языковых фактах, свидетельствуемых материалом памятников забайкальской деловой письменности XVIII в.

Созданная в начале века по инициативе Петра I система коллежского делопроизводства предусматривала принципиально иную процедуру ведения дел, изменение штата и функций приказных служащих, новую документационную систему и новые формы деловых бумаг, что достаточно быстро получило распространение на всем пространстве Российской империи. Предпринятая классификация жанров документов исследуемого периода, необходимость разработки которой предопределяется исследованием лингвистической содержательности деловых бумаг в зависимости от их функционального назначения, демонстрирует практически полный разрыв с наследием приказного делопроизводства. В то же время в ней представлен тот состав наиболее типичных видов документации, который известен во всех российских канцеляриях того времени. Исключение составляют отдельные виды документов (голос, ярлык), не обнаруженные среди деловых бумаг центральных канцелярских учреждений.

Анализ жанров, формуляра забайкальских документов в сопоставлении с данными памятников деловой письменности центральной части России свидетельствует об общих тенденциях оформления как тех, так и других деловых бумаг. В XVIII в. разрабатываются общие правила стандартизации деловых бумаг, проявляющиеся в унификации реквизитов разножанровых документов, расположении компонентов формул, которое разграничивало оформление распорядительных и отчетно-исполнительных документов. Система жанров деловой письменности в течение столетия подвергалась изменениям: с одной стороны, имело место взаимодействие новой жанровой системы со старой, унаследованной из приказного делопроизводства. В частности, на протяжении всего в XVIII в. применялись челобитные с характерными для них формуляром, композицией и структурой и присущими им стилистическими средствами приказного слога.

С другой стороны, в самой системе жанров деловой письменности, сформированной в начале XVIII в, происходят изменения: во 2-й половине столетия меняются иноязычные названия документов на русские, некоторые виды документов, дублировавшие друг друга, дифференцируются по назначению и сфере применения.

Языковое содержание региональных документов исследуемого периода отражает общее состояние делового языка в изучаемый период. Прослеживается соблюдение единых норм на разных языковых уровнях. В области правописания гласных и согласных букв в русском деловом письме XVIII в. обнаруживается взаимодействие двух орфографических принциповфонематического и фонетического. Исключительное действие того или иного орфографического принципа зависело от положения орфограммы в определенной части слова.

Применение фонематического и фонетического принципов в орфографии деловой письменности XVIII в. отражает общий процесс взаимодействия приказной традиции, допускавшей активное использование фонетического принципа, и книжно-литературной нормы, опиравшейся на фонематический принцип орфографии. В результате примечательной особенностью делового письма XVIII в. стала вариативность написаний, носящая, впрочем, не стихийный, а упорядоченный характер. В первую очередь это относится к правописанию согласных, у которых вариативные написания в той или иной части слова подчинялись определенным узуальным правилам орфографии рукописного делового письма (правописание приставок и предлогов на з/с, согласных в позиции конца слова, перед определенными суффиксами и т. п.).

В области правописания гласных варьирование чаще отмечается при правописании безударных гласных после мягких согласных на протяжении всего столетия, и при правописании гласных после твердых согласных во 2-й пол. XVIII в.

В сравнении с предшествующей приказной традицией яркой отличительной чертой делового языка XVIII в. явилось распространение в нем славянизмов. Употребление в новых коммуникативных условиях вызвало функционально-стилистическое переосмысление книжно-славянских слов. В результате славянизмами усваиваются разнообразные стилистические функции, во многом предопределенные новой жанровой спецификой документов.

В отличие от приказного языка в канцелярском слоге XVIII в. широко используются книжные слова в качестве стилеобразующих средств. Вместе с тем наблюдается неравномерность их функционирования в разных жанрах деловой письменности. Активнее эти формы внедряются в документы распорядительного и уведомительного характера (указы, инструкции, ордера, промемории и т. п.). В просительных, регистрационных документах и отдельных жанрах судебно-следственной документации (допросах) преобладает разговорная лексика.

Анализ функционирования книжной лексики в деловой письменности выявил несколько разрядов слов с различными стилистическими функциями: это книжные слова, выступающие в качестве стилеобразующих средствслова, применяемые как жанрово-стилистические средстваслова, употреблявшиеся в роли средств канцелярского этикета и славянизмы как средства высокого слога. Из книжных слов, регулярно и последовательно функционирующих в качестве стилеобразующих элементов делового письма, применяются указательные местоимения (сей, оный) и служебные слова (союзы дабы, егда, понеже, поелику), представляющие собой важные средства синтаксической организации делового текста. В процессе функционально-стилистического переосмысления данных языковых единиц в деловом языке XVIII в. был задействован семиотический механизм соотнесения приказных слов с маркированными с книжными элементами. Например, в отличие от употребительного в приказном слоге анафорического средства связи тотъ или союза какъ во временном значении использование соотносительных с ними местоимения оный и союза егда могло предопределяться коммуникативным заданием документов распорядительного характера.

В документах этой же функциональной предназначенности выделяются особые стилистические средства, усиливающие императивную модальность той или иной прескрипции, — это прилагательные и производные от них наречия с характерной приставкой не- (неупустителъно, неудержно, неослабно, наистрожайше и т. п.). Подобные образования в какой-то мере являются продолжением приказной стилистики, применяемой в распорядительных документах (ср. приказные неоплошно, накрепко).

В исследуемых документах широко используются различные этикетные формы, образованные по словообразовательным моделям книжно-славянского языка, — высокоблагородный, высокомилостивый, высокомилостивейший, выскородный, высокопочтенный, превосходительный державнейший, милостивейший, всепресветлейший, покорнейше, всепокорнейше, благоволить, изволите и др. Их функционирование ограничивается рамками формул и речевых штампов делового письма.

С традиционной функцией, практически не подвергаясь функционально-стилистическому переосмыслению в деловом языке, используются некоторые славянизмы как средства высокого слога (азъ, хощу, матерний, возжелать и т. п.). Их применение обусловлено жанровой спецификой таких иных документов, как именные указы монархов по высокоторжественным случаям, манифесты, клятвенные обещания и т. п.

Следы воздействия приказной традиции наблюдаются в своеобразных случаях контаминации приказных и книжных средств, пришедших в деловой язык (понеже что < понеже + потому что, наикрепчаише < накрепко + паи айш (е), явочное прошение < явочная челобитная + прошение, а как по наступлении < а какъ наступить + по наступлении).

Прослеживаются общие тенденции фонетико-орфографической и лексико-семантической адаптации европейских заимствований.

Наряду с общими закономерностями функционирования делового языка изучаемого периода, находящими отражение в узусе деловой письменности Забайкалья, отмечаются некоторые региональные особенности.

Так, в орфографии деловой письменности XVIII в. возможно проявление фонетических черт регионального узуса. Некоторые особенности ударного вокализма отражаются в правописании гласных букв под ударением (говореть, сивер, исть, сял). Особо выделяется орфографическая история буквы 'fe, которая характеризуется региональной спецификой — действием своеобразной узуальной нормы в забайкальской деловой письменности, ориентированной на фонетический принцип правописания данной буквы. После того как буква *fc под ударением перед твердым согласным перестала обозначать особый гласный [ё], свойственный вторичному говору Забайкалья в начале века и затем им утраченный, она постепенно выходит из употребления, поскольку дублирует при обозначении одного и того же звука букву е.

Деловую письменность данного региона отличает правописание безударных гласных. Опирающееся на фонематический принцип, оно последовательно выдерживается во всех типах забайкальского письма. Упомянутая вариативность написаний менее всего характеризует правописание безударных гласных после твердых согласных в 1-й пол. XVIII в. На фоне варьирующегося, допускающего отклонения от нормы письма московских памятников, с одной стороны, и нарушения фонематического письма в области правописания согласных, с другой, данное явление интерпретируются не как следование письменной традиции, но как отражение оканья. В результате дифференцированного анализа фактов орфографии и проявления фонетических черт на письме установлено не только отражение оканья в забайкальском узусе русского языка XVIII в, но и динамика произносительной нормы изучаемого узуса в течение столетия. Если в 1-й пол. XVIII в. в относительно монодиалектном вторичном говоре Забайкалья господствовало оканье, то во 2-й половине столетия наряду с оканьем сосуществует акающая система.

Данные забайкальской деловой письменности свидетельствуют о том, что еканье было нормой забайкальского вторичного говора восемнадцатого столетия. В отличие от языковой ситуации в столице в произносительной системе забайкальского региолекта не могло быть той социолингвистической дифференциации, которая прослеживается между икающим и екающим произношением в Москве. В качестве произносительной нормы еканье соотносится с оканьем, полновластно функционирующим в Забайкалье 1-й пол. XVIII в. Иканье, спорадически отражаемое в исследуемых памятниках 2-й пол. XVIII в, приходит в Забайкалье вместе с аканьем, носители которого наиболее активно переселяются в регион именно в данный период времени.

К орфографическим признакам, отличающим письменный узус Забайкалья того времени, относится употребление букв и буквосочетаний, указывающих на особое произношение шипящих согласных. Во-первых, прослеживается регулярное неразличение букв ш и щ при обозначении твердого долгого шипящего северновеликорусского происхождения. Во-вторых, выявляется функционирование диграфов сч, шч, сщ для указания на специфическое аффрикативное произношение шипящего [ш'ч'] или [ шч'], восходящего к материнским северным и/или северо-западным говорам. Различный характер произношения шипящих в свою очередь свидетельствует о генетически разнородном составе забайкальского региолекта.

Фонетическую систему вторичного говора Забайкалья характеризует ряд других черт северновеликорусского происхождения: неразличение глухих и звонких согласных (в позиции перед гласными и сонорными), нейтрализация твердых и мягких согласных (в тех же позициях), утрата интервокального j с последующим стяжением гласных в падежных формах имен прилагательных, явление назализации [б] перед носовыми согласными, употребление [с'] на месте [с'т'].

В региональной деловой письменности XVIII в. отмечаются некоторые особенности функционирования книжных слов. В частности, одной из характерных черт является сохранение архаичных книжно-славянских элементов в роли стилеобразующих. Наблюдаются специфические черты функционирования заимствований из европейских языков. В случае многоконтактности процесса заимствования устаревшие в литературном языке фонетико-орфографические варианты слов в региональном узусе сохраняются практически до конца столетия. В языке региональной деловой письменности могли получить узуальную нормированность те фонетические варианты распространенных иноязычных слов, которые в литературном языке являлись редкими, нерегулярными (гобшпиталь), либо были ему вообще неизвестны (инфалид). Следствием своеобразной лексико-семантической адаптации европеизмов в региональном узусе XVIII в. является сужение семантики слова и специализация значения, не характерная для литературного языка. В основном данные заимствования в памятниках региональной деловой письменности выступают в качестве терминов.

Особо следует сказать об автохтонных заимствованиях, которые функционируют наряду с другими регионализмами как полноправные члены лексической системы данного идиома и не являются экзотизмами. За пределами узуального употребления их функциональный статус меняется.

Примечательной чертой регионального узуса деловой письменности является преимущественное функционирование в нем разговорной лексики. Богато представленная в забайкальских памятниках народно-разговорная лексика исследовалась в нескольких аспектах. С учетом исторической динамики разговорных слов выявлены категории лексических единиц, которые в изучаемый период характеризовались разным функционально-стилистическим статусом. Во-первых, это те слова, которые в XVIII в. являлись общерусскими и впоследствии сохранились только в русских говорах преимущественно в говорах Забайкалья и Сибири). В другой группе народно-разговорных слов обнаруживается тенденция к территориальному ограничению в функционировании уже в XVIII в. Разновидность этих слов, выделенных в третью группу, отличает тот факт, что по отношению к ним в исследуемый период применялась стилистическая характеристика, определявшая сферу их употребления в литературном языке XVIII в. Данная группа слов представляет особый интерес, поскольку при ограничительных лексикографических пометах прост., просторен., простонар. употребление таких слов допустимо в забайкальских памятниках различных жанров.

Важным аспектом исследования разговорной лексики, представленной в изучаемых памятниках деловой письменности, является установление общерусских и региональных элементов в словарном составе забайкальского региолекта. В результате применения существующих методик идентификации регионализмов в комплексе с некоторыми приемами, разработанными автором, определены тематические группы слов — забайкальских регионализмов. Данные слова занимали полноправное место в лексической системе забайкальского региолекта. В качестве аргумента в пользу этого тезиса проведен анализ лексико-семантических групп наименований посуды и наименований частей тела человека.

Исследование разговорной лексики, показало, что, во-первых, независимо от функционально-стилистического статуса разговорных элементов в литературном языке того времени просторечные или территориально ограниченные слова широко применяются в просительных документах и деловых бумагах судебно-следственных делво-вторых, отдельные народно-разговорные слова в узусе деловой письменности Забайкалья XVIII в. могут употребляться практически без ограничений во всех жанрах документов, поскольку являются в лексической системе забайкальского региолекта единственно возможными для обозначения тех или иных денотатов. Эта своего рода региональная лексическая норма характеризует современные русские говоры Забайкалья.