Закон и право: два образа «общего блага» в аспекте социального времени

Актуальность темы

исследования. Философия права всегда была важнейшим разделом социально-философского знания, который активно развивается и сейчас. В российской философской мысли с конца XX века возникло много публикаций, посвященных проблемам правового государства, гражданского общества, истории государства и права, ее социально-философскому осмыслению, начинают изучаться и классические, но забытые у нас на несколько десятилетий труды русской философско-правовой школы. Такой всплеск исследовательского интереса был вызван изменением мыслительной парадигмы: марксизм в его официально-идеологическом варианте был не слишком благосклонен к правовой сфере социального бытия, трактуя все вопросы права и закона в духе легизма.

Новый идеал общественного развития, выдвинутый в 90-е годы прошлого столетия в нашей стране и выразившийся в ориентации на построение правового государства, предопределил и рост актуальности всех исследований в области философии права. Тем не менее, смена социально-политического идеала, вопреки взлету ожиданий в период активной либерализации социальной системы, не привела к быстрому и безоговорочному господству развитого правового сознания и правовой культуры. В России вновь возобновились дискуссии об «особенностях менталитета», не укладывающегося в «узкие рамки юридических начал».

Современная социальная действительность диктует необходимость более подробного и глубокого изучения истории философско-правовых учений и их взаимодействия с теорией политического действия. История и философия права выступают базисом, основой поступательного развития общества и общественного сознания. Поэтому разноплановое, разноаспектное исследование правовой реальности — это наиболее актуальная задача, которую призвана решить современная социально-философская мысль. Без этого уровень правовой культуры российского общества по-прежнему будет оставаться недостаточным для дальнейшего формирования либерального правового государства и развития образованного с правовой точки зрения гражданского общества.

Несмотря на это, до сих пор недостаточно отечественных социально-" философских работ, которых отзывались бы на проблему прояснения элементарных, изначальных основ права, без четкого осознания которых говорить о правовом государстве бессмысленно. Еще меньше внимания уделяется такому аспекту изучения правовой реальности, как связь права со способом восприятия и осмысления социального времени, отражением которого выступает область социально-политических идеалов, программ, проектов, призванных служить временными ориентирами или вехами на пути исторического движения нации. Между тем, то, что отдается на откуп практической политике, совсем не лишено предметности, важной для философско-правового изучения. Социальные идеалы, образы будущего «общего блага» могут и должны быть исследованы с точки зрения их соответствия внутренним ценностным и временным смыслам права и закона, взятых в их предельном, социально-философском обобщении. От философско-правовой корректности выдвигаемых программ социального переустройства зависит не только их реалистичность и возможность воплощения, но также социальная безопасность и степень общественного риска, сопровождающая любые политические преобразования. Это также обуславливает актуальность проведенного диссертационного исследования, ориентированного на типологизацию способов выдвижения социальных целей и идеалов в связи с социально-временным смыслом права и закона.

Степень разработанности проблемы. Проблема определения права и закона, а также их соотношения достаточно часто и подробно ставилась и изучалась самыми разными мыслителями и философскими школами на протяжении всей истории философской мысли. Истоки исследований закона, права, правовой нормы, правовой культуры, правового государства — в трудах античных и средневековых философов — Демокрита и софистов, Платона и.

Аристотеля, Цицерона и Августина Аврелия, Фомы Аквинского и Н.Макиавелли. Эти представители традиционной и очень влиятельной в античности и Средневековье школы юридического натурализма предпочитали разрабатывать тематику «вечных», установленных Богом или космическим Логосом, законов. Pix размышления были захвачены проблемой истолкования и претворения этих надвременных критериев разумности и справедливости в человеческие законы, непосредственно организующие пространство социальной жизни.

Вся социально-философская полемика Нового времени и эпохи Просвещения вращалась вокруг идеи о разделении двух типов человеческого бытия — «естественного» и «гражданского», каждому из которых соответствовала своя правовая доминанта: дискуссия о «естественном праве» и «естественном законе» — центральная тема произведений Т. Гоббса и Дж. Локка, Ш. Л. Монтескье и Ж. Ж, Руссо, предпочитавших видеть в праве образ естественной, данной Богом и природой, разумности человека. Это воззрение перешло затем в философию немецкой классики. Г. В. Ф. Гегелю и — в значительно большей степени — И. Канту принадлежит заслуга в формировании современного русла философии права. В конце XIX — середине XX века сложилось множество концепций философии права, из которых самых заметные — неокантианские (Р.Штаммлер, Г. Радбрух), неогегельянские (К.Ларенц, В. Шенфелд, Ю. Биндер, Б. Кроче, Дж. Джентиле), «чистое учение о праве» Г. Кельзена. На конец XX столетия приходится пик популярности неоконтрактуализма Дж.Роулса.

В России разработка вопросов, связанных напрямую с философией права, началась на рубеже XVIII—XIX вв. — с трудов приверженцев идей «естественного права» А. П. Куницына и К. А. Неволина, в середине — второй половине XIX века мы находим уже вполне самобытную традицию русской правовой школы, связанную с именами Б. Н. Чичерина, П. И. Новгородцева, В. С. Соловьева. Именно эти мыслители сформировали и категориальный инструментарий, и основные линии будущих философско-правовых дискуссий: центром притяжения стали вопросы о соотношении норм нравственности и права, о месте права и закона в содержании и структуре общественного идеала, о сочетании «общего блага» и неотчуждаемых прав личности в области правового регулирования.

Настоящий расцвет отечественной философии права пришелся на Серебряный век и время русского послеоктябрьского зарубежья, когда были выработаны персоналистическая (С.Л.Франк, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев, Л.Н.Толстой), «социологическая» (Б.А.Кистяковский), евразийская (Н.Н.Алексеев), психологическая (Л.И.Петражицкий) концепции права. Сейчас у нас в стране работы по философии права, теории и истории правового государства и гражданского общества принадлежат таким исследователям, как С. С. Алексеев, К. С. Гаджиев, В. Л. Иноземцев, Л. В. Коган, В. А. Лекторский, В. С. Нерсесянц, Э. Ю. Соловьев.

Что касается методологического аспекта исследования, то здесь также можно говорить о достаточном количестве классических и современных работ по проблематике времени. Труды, затрагивающие проблематику личностного и социального времени, рассуждения о времени в онтологическом и гносеологическом ключе мы находим у Платона, Аристотеля, Сенеки, Августина. Теоретической базой современных исследований времени выступает философская классика второй половины Х1Х-первой половины XX веков: выяснением сущности времени занимались экзистенциалисты (Ж.П.Сартр, М. Хайдеггер, К. Ясперс) и философы жизни (А.Бергсон, О. Шпенглер). В России также сложилась своя традиция его изучения — в произведениях С. А. Аскольдова, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, К. Н. Леонтьева, В. Н. Муравьева. В отечественной философии советского и постсоветского периодов (в основном в рамках деятельностного подхода) — в работах Ю. А. Аксенова, А. С. Ахиезера, А. П. Донченко О.П.Зубец, М. С. Кагана, Б. Г. Капустина, Т. П. Лолаева, И. К. Пантина, Т. В. Панфиловой, Е. В. Петровской, Н. Н. Трубникова, В. Г. Федотовой, — отыскивались возможности применения темпоральной методологии к решению проблем этики, философии истории и культуры, были намечены пути применения методологии темпорального (временного) анализа к решению вопросов правовой культуры и правосознания.

Цель и задачи исследования

Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии временного смысла двух моделей социального целеполагания — «законопорядка» и «правопорядка», связанного с темпоральностью права и закона. В соответствии с целью определяются задачи исследования:

— выявить методологические возможности рассмотрения права и закона в аспекте социального и личностного времени, избрав исходное понимание времени, свободное от ограниченности физикалистского и психологизаторского подходов;

— раскрыть преимущества теоретико-методологического подхода философско-правовой школы «возрожденного естественного права», приняв его за основу при определении понятий «право» и «закон»;

— определить временную ориентированность закона, использовав антропологическую основу отношений собственности как исходную предпосылку законодательного регулирования, — и норм права, обратившись к темпоральной направленности правосознания как исходной инстанции правосозидания;

— провести анализ исторических форм философии «общего блага» и установить особенности социального целеполагания в русле классического «естественного права» («юридического натурализма») и «естественного права с меняющимся содержанием»;

— раскрыть суть «законопорядка» как модели постановки социальных целей, наследующей традициям «юридического натурализма»;

— определить сущность «правопорядка» как темпоральной структуры, оформляющей образ «общего блага».

Объектом исследования являются социально-философские концепции «общего блага» как теоретизированные и рационализированные идеалы, выступающие основой различных моделей будущего. Предметом исследования являются право и закон как необходимые элементы социально-философских концепций «общего блага», взятых в аспекте темпоральности.

Методологическая основа и теоретические источники, используемые в работе. Теоретическая основа диссертационного исследования включает в себя комплекс источников, посвященных философскому рассмотрению права. За отправную точку взята русская школа «возрожденного естественного права», которая, переосмыслив философско-правовой аспект моральной философии И. Канта и философию права В. Соловьева, достигла расцвета в первой половине — середине XX века в философии русского послеоктябрьского зарубежья). Ее наиболее значимыми в контексте исследования фигурами были П. И. Новгородцев, Б. А. Кистяковский, С. И. Гессен, И. А. Ильин, С. Л. Франк. Именно это направление в философско-правовой мысли проявило особенный интерес к проблеме взаимосвязи идеи «общего блага», так или иначе мыслимой во времени и обладающей своей темпоральной структурой, и временной направленностью правовых норм. Важным в методологическом смысле явилось и проводимое здесь различие между правом и законом, которое в темпоральном ключе предстает как оппозиция и диалектика временного и вечного: право должно быть понято как надвременный критерий справедливости закона, который, тем не менее, является «вечным» только для конкретной исторической эпохи. Примыкающие к этому направлению персоналистическая и экзистенциалистская трактовка права (в работах Н. А. Бердяева и К. Ясперса) также явились основополагающими для диссертационного исследования, поскольку акцент на приоритетной ценности человеческой личности и свободы является неотъемлемым элементом критики антиправовых версий «общего блага».

Положения, выносимые на защиту:

1. В истории философской мысли сложились две крайние точки зрения на сущность времени — физикалистская и психологизаторская. Чрезмерная рационализация и физикализация времени, приписывание социальному и личностному времени свойств времени физического — однонаправленности, необратимости, объективной исчисляемости, — противоположна тенденции редуцирования времени к индивидуальным психологическим переживаниям. Избежать ограниченности этих подходов позволяет персоналистический (экзистенциалистский) взгляд на проблему времени, который воссоздает идею «кайрологичности» времени, высказанную в мифо-поэтических представлениях античности: эта парадигма делает акцент на принципиальной непросчитываемости времени, на невозможности окончательного строгого планирования при выдвижении желаемых образов идеального будущего. Она подчеркивает парадоксальное сочетание релятивности и неизменности любых идеалов, — в том числе и социальных идеалов «общего блага».

2. В истории философско-правовой мысли самой влиятельной традицией выступает школа естественного права. В своем развитии она прошла две кардинально различающиеся ступени — этап юридического натурализма (школа «естественного закона») античности, средневековья и отчасти Нового времени, и этап «возрожденного естественного права». В соответствии со сменой парадигм рассмотрения времени, юснатурализм ставил во главу угла закон как существующий шеечно догмат, выступающий критерием социального целеполагания, а концепция «возрожденного естественного права» заостряет внимание на идее «вечного права с меняющимся содержанием», предлагая считать право прогрессирующим в истории, но вместе с тем «надвременным» критерием. Такая парадоксальность идеи «возрожденного естественного права» основывается на кантианском принципе «als ob».

3. Право служит преградой на пути тенденций тотальной рационализации будущего. «Естественное право с изменяющимся содержанием» указывает на то, что, хотя для каждой исторической эпохи существует свой предел, своя грань абсолютно справедливого, и этот предел уважается нормальным правосознанием так, «как если бы» он служил воплощением вечности, все же право прогрессирует, постоянно трансцендируя, выходя за свои рубежи. А потому любая попытка забыть об этой устремленности права за грань становится основой догматического «законопорядка».

4. «Законопорядок» как способ соотнесения права с социально-политическим идеалом «общего блага», связан с мощной тенденцией социально-философского холизма, трактующего цель социально-исторического развития в духе преобладания интересов целого («социального организма») над частными. Холизм в социальном целеполагании — непременный спутник юридико-натуралистической парадигмы: идеал «общего блага» подчинен не временному и изменчивому представлению о правосудии, а вечному, неизменному закону «космоса», «божественного плана творения» или «естественной природы человека».

5. Законопорядок — способ реализации догматически установленного «общего блага», предполагающий сопряжение сферы права и силы, права и принуждения. Его суть заключается в воспитании легальности (в кантианском смысле), которая может пониматься — в соответствии с исторически сложившимися моделями законопорядка — как легальность консерватизма, либерализма и социализма.

6. «Правопорядок» как темпоральный способ социального целеполагания, противостоит тенденции тотального планирования будущего и настоящегоосновываясь на схеме «естественного права с меняющимся содержанием», он вносит элемент релятивизации, постоянного трансцензуса ценности справедливости. Рассуждения о правопорядке могут быть предложены исключительно в «апофатическом» ключе. Правопорядок, в полном соответствии с принципом умеренного социального релятивизма, предложенного парадигмой «возрожденного естественного права», не дан как вечный, неизменный идеал порядка, который можно надеяться когда-нибудь воплотить в совершенном общественном строе. Правопорядок — это условие возможности любых не противоречащих смыслу строгого права образов «общественного идеала». «Условие возможности» — кантианский терминон означает, что правопорядок не гарантирует достижения какого-то конечного совершенства (говорится ли о нем в риторике либерализма, социализма или консерватизма), но без него невозможно само приближение, сам путь в сторону того или иного «общего блага». «Правопорядок» — это принцип социальной методологии, лежащий в основе идеи «открытого общества».

Основные результаты исследования и их научная новизна.

Диссертационная работа представляет собой новаторское по замыслу и достигнутым результатам исследование, раскрывающее малоизученный правовой аспект процесса социального целеполагания. В работе впервые установлена связь между преобладающей в общественном сознании парадигмой осмысления права / закона и темпоральными характеристиками общепринятого идеала «общего блага». Основные результаты исследования, содержащие элементы научной новизны, состоят в том, что в работе.

— раскрыта специфика двух крайних точек зрения на сущность времени — физикалистской и психологизаторской, — и обоснована методологическая и эвристическая значимость персоналистического взгляда на проблему времени, позволяющего избежать ограниченности этих подходов;

— проведен сравнительный анализ двух базовых парадигм в философии права, оказывающих влияние на осмысление общественных идеалов, -концепции юридического натурализма и «естественного права с меняющимся содержанием»;

— проведен анализ исторических форм философии «общего блага» и установлены особенности социального целеполагания в русле классического «естественного права» и «возрожденного естественного права»;

— раскрыта временная сущность права, которая служит преградой на пути тенденций тотальной рационализации будущего;

— определены временные характеристики модели социального целеполагания, организованной по принципу «законопорядка», и установлена ее связь с холистской традицией в философии общественного идеала, восходящей, в свою очередь, к парадигме юридического натурализма;

— обоснована ключевая роль модели социального целеполагания, организованной по принципу «правопорядка» (выработанной в школе «возрожденного естественного права»), как условия возможности темпорально корректного способа выдвижения общественных идеалов.

Научно-практическая значимость исследования. Выдвигаемые в диссертации методологические и теоретические положения и выводы могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем развития правосознания и правовой культуры личности и общества, выяснения сущности и механизма действия норм права, изучения и решения методологических проблем философии правадля подготовки специальных учебных курсов по всему спектру правоведческих дисциплин, по социальной философии, философии политики и правадля дальнейшей разработки тем, касающихся проблемы определения социального и личностного времени, моделей восприятия и переживания времени в культуре. Материалы диссертационной работы могут быть использованы также как основа практической работы с молодежью, направленной на воспитание правовой культуры и развитие юридической образованности.

Апробация работы. Основные положения диссертации получили отражение в подготовленных А. В. Павловым материалах лекций, научных конференций и семинаров по философско-правовой проблематике, проведенных для молодежи Северо-Запада России новгородским МУ «Центр молодежных инициатив «САМ», а также были представлены в виде доклада на Всероссийской научной конференции «Бренное и вечное» (Великий Новгород, 2004).

Структура диссертации. Работа, занимающая 151 страницу, состоит из введения, двух глав, разбитых на шесть параграфов, заключения и библиографического списка, содержащего 168 наименований. Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее научной разработанности, ставятся цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, определяется метод исследования, выявляются моменты научной новизны, формулируются положения, выносимые на защиту, и излагается теоретическая и практическая значимость работы. Глава I, озаглавленная «Время и право как предмет философского осмысления», посвящена решению методологических задач, обоснованию основных понятий, используемых в работе, и состоит из трех параграфов. В § 1.1. «Понятие социального и личностного времени» рассматриваются основные подходы к определению сущности времени, проводится разделение двух исторически доминировавших парадигм изучения времени — физикализма и психологизма, а также отмечаются достоинства гносеологического (кантианского и феноменологического) и экзистенциалистского ракурсов в решении проблемы времениделается акцент на современном деятельностном подходе к исследованию времени, в котором переосмыслены достижения предыдущих концепций и который может служить методологической базой для изучения способов социального целеполагания, конституирующих социальное время. § 1.2. «Право и закон в истории социально-философской мысли» представляет собой экскурс в историю проблемы взаимоотношений права и закона. Не решая, разумеется, задачи детального и подробного изложения всей философско-правовой тематики, эта часть диссертационного исследования уделяет особое внимание двум крупнейшим направлениям в исследовании закона и права — классическому юридическому натурализму, выдвигавшему идею «вечного закона» (в различных вариантах) и по сути отвергавшему возможность принципиального различия между законом и правоми так называемой школе «возрожденного естественного права», заслугой которой было отступление от идеи неизменного («вечного») критерия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Правовые нормы (нормы позитивного и «идеального» гуманитарного права) обладают для людей разной значимостью — от уважения и пиетета до полного отвержения и нигилистического отрицания. Это зависит от способа переживания социального и личностного времени. Такая зависимость возможна благодаря тому, что в основе любой правовой системы лежит каким-то образом понятое «общее благо», — идеал, к которому стремится общество, -и эта правовая категория может мыслиться только во времени: «общее благо» — это образ желаемого будущего. Верно и обратное: различным способам восприятия права и закона во времени соответствуют и разные способы построения общественных, политико-правовых идеалов.

Рассмотрев темпоральные особенности классического юридического натурализма и современного правопонимания в духе «возрожденного естественного права», можно с уверенностью говорить о том, что стремление представить право исключительно как систему идеальных, вечных и неизменных законов приводит к серьезным просчетам в социальном целеполагании, в видении социального будущего. Эти просчеты оцениваются не с точки зрения таких приземленно-политических соображений, как удержание власти или даже ее легитимность, — речь идет о просчетах более серьезных, которые были обозначены К. Поппером как социальная «закрытость», догматизм и тоталитаризм.

Право и правовое государство — не просто система «правильных» законов, которые можно раз и навсегда просчитать и видеть проблему только в строгом их соблюденииправо, напротив, всегда содержит в себе элемент трансцендирования и даже релятивизации, что и отличает его от позитивно-правовой нормы. Именно так понимается соотношение права и закона в традиции школы «возрожденного естественного права», «права с меняющимся содержанием». А потому, если закон, — или, точнее, «общее благо», мыслимое как законопорядок, — полностью вытесняет собой не поддающийся четкому планированию, просчитыванию элемент идеального, строгого права (как естественного права с меняющимся содержанием"), мы получаем кризис социального целеполагания, связанный с искажением восприятия социального времени. Мышление по принципу законопорядка связано с тенденцией тотального планирования и контроляв основе тоталитаризма лежит идея «общего блага» как законопорядка.

Проблема социального планирования особенно актуальна для России, пережившей целый ряд социально-политических и исторических неудач, связанных со стремлением просчитать, рационализировать социальное время и историю. Вплоть до начала XIX века мы не находим в русской философии и культуре сколько-нибудь прочной правовой идеи, мысли о важности и необходимости правового закона для осуществления любых проектов и целей. Несмотря на чрезвычайно раннюю теоретизацию — еще Иларионом Киевским — понятия «закона», содержавшую в себе очень важные соображения о статичности, догматичности, прямолинейности «законнического» мышления и поведения, эти рассуждения совершенно не переносились на социальную жизнь, оставаясь в области исключительно богословско-исторических обобщений. В реальной сфере человеческих отношений, напротив, преобладало достаточно плоское представление о законе как неотъемлемом «государевом деле», закон — это выражение властной воли, за которым, впрочем, кроется трансцендентная глубина — как божественная санкция власти самодержца, — но она не имеет никакого отношения к непосредственной практике законодательного регулирования. Мысль о «естественном» праве как критерии справедливости законодательных построений возникает только к началу XIX столетия. И только на рубеже Х1Х-ХХ веков и в философии Серебряного века, ставшего подлинным расцветом учения о «естественном праве», появляется самобытная, органически связанная с многовековой традицией презрения к ограниченности закона, но обогащенная развитым пониманием права, персоналистическая установка, провозглашенная В. С. Соловьевым, Н. А, Бердяевым, Б. А. Кистяковским, С. Л. Франком. От модели законопорядка русская правовая культура пришла к идее правопорядка в социальном планировании.

Тем не менее, эта идея не смогла сколько-нибудь прочно утвердиться в умах, стать национальной традицией правосознания и правовой культуры. Концепция различения правопорядка и законопорядка, предполагающая всегда временной аспект, социально-временной критерий такого различения, не может восприниматься как важная и социально значимая там, где не находится ее темпорального подтверждения. А, по признанию многих исследователей, непременными чертами российского менталитета, сформированными национальной историей, долго оставалась «увлеченность будущим», его утопическими образами, в ущерб настоящему и прошломуэто и порождало невнимание к ценности личности — центра, из которого берут начало и будущее, и прошлое. Персонализм философии права, говорящей об укорененности любых правовых феноменов в правах личности, оставался непонятым. А постоянным и достаточно популярным было стремление навязать действительности статичный шаблон того или иного законопорядка, законодательную догму, ничего не знающую о праве как гибкой идеальной структуре, «вечной справедливости с изменчивым содержанием». Замкнутый модус будущего, статичный образ «общего блага» боится любой релятивизации, ему чужда правовая идея постоянного трансцензуса справедливости. Это, впрочем, не мешало исторической смене и «социальных истин» (предыдущая догма признавалась ошибочной), и моделей законопорядка (от консервативной к социалистической, и, наконец, к либеральной). Одна утопия-законопорядок вытесняла другую, и почти никогда не случалось, чтобы один правопорядок сменял другой, вырастая из него под влиянием смены представлений о «естественном праве».

В связи с этим, тема темпорального смысла права и закона как неотъемлемых и необходимых элементов «общего блага», а также прояснение социально-временных предпосылок целеполагания, организующих образ «общего блага» по принципу законопорядка или правопорядка, чрезвычайно важны. Разумеется, данное исследование не может считаться исчерпывающим, и проблема в русле философии права нуждается в дальнейшем изучении.

Тем не менее, представленный в работе подход позволяет сделать вывод о существовании временного среза правовой реальности, который служит основой различения двух базовых способов видения ожидаемого и желаемого будущего в области политико-правовой практики. Законопорядок и правопорядок — темпорально насыщенные мыслительные конструкции, определяющие как успешность воплощения в жизнь ценности «общего блага», так и уровень правового сознания общества и власти и их уважения к праву. Это можно считать важным теоретическим результатом данного исследования, который открывает новые проблемные горизонты и перспективы дальнейших исследований. Задачи, на решение которых должны быть направлены будущие исследовательские усилия, можно представить следующим образом.

Во-первых, в дальнейшей разработке нуждается вопрос о сущности и возможностях реализации той модели общего блага, которая получила название «правопорядка. В работе она во-многом, как уже ранее отмечалось, определена отрицательно, апофатически, и на то, разумеется, есть веские причины: правопорядок, основывающийся на принципе саморазвития, самопреодоления права, не может быть описан как система законодательных норм, которые можно уже готовыми принять на вооружении действующему политику. Но все же открытым остается вопрос о действительной практичности такого знания о принципах правопорядка: не является ли политика в ее теории и практике исключительно областью установления догм закона, совершенно чуждых какому-либо идеалу «открытого» общества и правопорядка как его основе? Не следует ли признать правоту легизма и близкого к нему юридического натурализма в том, что политическое действие знакомо только с законом и законопорядком и направлено на отыскание универсального, желательно «навечного» равновесия социального организма в духе холизма? Это — проблема, постоянно поднимаемая в философии политики ушедшего столетия, решение которой еще, по-видимому, не найдено, хотя и непременно будет опираться на противоположные часто взгляды Ханны Арендт и Карла Шмитта, Юргена Хабермаса и Ганса Кельзена, Джона Роулса и Роберта Нозика. Это проблемное поле располагается на стыке философии политики, философии права и юриспруденции.

Во-вторых, чрезвычайно ценным было бы дальнейшее изучение проблемы взаимоотношения права и закона. Данная работа, основываясь на теоретических достижениях юридического правопонимания в его наиболее развитом варианте, — в варианте школы «возрожденного естественного права», по необходимости, невольно заимствует и некоторые трудности и противоречия такого подхода. Речь идет о проблематичности увязывания антидогматической и антирелятивистской составляющих идеи «права с меняющимся содержанием». С одной стороны, право изменчиво, представления о справедливости меняются от эпохи к эпохе, и это говорит в пользу релятивизма. С другой стороны, право как критерий справедливости закона совершенно отчетливо, в общественном правосознании, предстает как жесткая, произвольно не сменяемая норма. Ни одно из этих утверждений не признается в рамках «возрожденного естественного права» за истину. В этой противоречивости состоит эвристичность этой версии юридического истолкования права и закона, и об этом в работе достаточно говорилось. Но в этом же заключается ее величайшая слабость: не является ли противоречивость свидетельством нерешенности очень важного вопроса — а именно, каков критерий самого права? Право, понимаемое как идеал справедливости и мерило правильности законов, само нуждается в обосновании. О чем мы говорим, различая право и закон и ставя право во главу угла — о чувстве справедливости, воспитанном в обществе с помощью сознательного политического усилия и даже манипуляции, или о конвенциональной норме, опирающейся только на культурную «общепринятость», или о вечном, априорном, неустранимом основании человеческой личности, которое не поддается никаким искажениям? О сложности и нерешенности этой проблемы говорит не только лавинообразный рост появившихся за последние десятилетия новых учений, концепций и даже школ в философии права, по-разному трактующих понятия права и закона, но и особенно большая популярность легистского мировоззрения (как в марксистском учении, так и, например, в варианте «чистого учения о праве» Кельзена), предпочитающего просто отбросить эту проблему и считать единственной реальностью только закон, восходящий к элементарным законоустановлениям власти. Этот круг вопросов, по-видимому, должен решаться на границах социально-философского, культур-философского, аксиологического, исторического и правоведческого знания.

И, наконец, в-третьих, по-прежнему требует исследовательского внимания проблематика социального времени. Хотя размышления о времени и его социальном аспекте столь же древни, как и сама философская мысль, тем не менее, наши знания о нем нельзя признать исчерпывающими. Вопрос о времени, представленный в работе как конфликт физикалистского и психологического мировоззрений, гаснущий иногда в неустойчивом равновесии персоналистической парадигмы, до сих пор остается открытым.

Основные положения, выводы и материалы данной работы могут послужить одной из отправных точек в решении этих проблем.