Русская литературная диаспора в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии) в 20-30 годы XX века

Понятия «русская диаспора», «русское зарубежье», «эмиграция первой волны» уже прочно вошли в наш обиход.1 Издающиеся за рубежом и в России журналы и книги об эмиграции доступны массовому читателю. Былые изгнанники стали одной из ветвей общей истории России XX века.

20 — 30-е годы XX века — процесс формирования Советской и зарубежной России. Обе образовывались согласно заданной траектории: все течения жизни Советской России были подвержены особой марксистско-ленинской и позднее сталинской идеологии. Зарубежная Россия, представленная различными диаспорами в разных странах, жила согласно эмигрантским порядкам, политике принявших их стран, ностальгией по прошлой жизни и реалиями настоящего. Историческая наука принимает существование и Советской, и Зарубежной России. И в том и в другом случае нельзя не признать развития научной, культурной, политической жизни, которое осознанно шло на благо одного государства, одной России, той, которая находилась в сознании и душе русского человека.

Жизнь зарубежной России была сложна и многогранна. Социально она была представлена всеми классами и сословиями, которые переплелись и перепутались, формируясь в диаспоры. Политический плюрализм был характерной чертой эмигрантской России в 20 — 30-е годы XX века. Экономически эмигранты, в основном, зависели от политики принявшей их страны. Уже не было той дореволюционной России, которую они знали и любили. Рушились их мечты о новой сильной и свободной стране. Измученные событиями первой мировой войны, братоубийственной гражданской войны, чувствуя свою невостребованность и даже ненужность, боясь преследования и.

1 Эмиграция — дословно означает «выезд», «выселение» из какой-нибудь страны в другую. По характеру эмиграция может быть добровольной, вынужденной, принудительной. Причины ее также различны: экономические, политические, культурные, религиозные, этнические, личные. Эмиграция как явление известна с древних времен, когда целые народы переселялись в поисках лучшей жизни на новую землю. В древности возникла и политическая эмиграция: грек, подвергшийся остракизму, должен был покинуть страну под угрозой смерти. «Диаспора» — это понятие означает «рассеяние», т. е. когда какой-нибудь народ компактно проживает в нескольких странах. Представители диаспоры, как правило, стремятся сохранить культурные традиции. Значительная часть диаспоры стремится к компактному проживанию, что ведет к образованию «национальных» кварталов (китайский, итальянский, русский и др.) в городах различных стран. расправы, они покидали Родину, увозя в душе ее образ и сердечную больностальгию.

Эмиграция — очень сложный психологический процесс. Он обретает определенную особенность, когда касается интеллигенции, людей науки и творчества. Известно, что писатели и поэты наиболее чувствительны и имеют большую склонность к болезни души, которая приводит к кризисному состоянию в творчестве. Что же их так не устраивало на Родине? Что гнало их на чужбину и при этом заставляло мучиться и переживать? Почему не смирились с тем, что произошло в России, не привыкли к этому? Эти вопросы всегда стояли и стоят перед человечеством, ибо как раньше, так и сейчас продолжается процесс эмиграции. В какие-то исторические периоды он усиливается, а в какие-то уменьшается. До сих пор за границу стремятся люди и интеллектуального труда, и не имеющие ничего, кроме надежды устроиться получше и заработать побольше. Приезжая в чужую страну, люди сталкиваются с одними и теми же проблемами: как определиться здесь, с чего начать, везде ли их ждут и с радостью принимают. Писатели и поэты теряют свою аудиторию, своих читателей, которым они были понятны и которые воодушевляли их на творчество. Они еще не знают, как встретит их другая публика принимающих стран, кому будут нужны их рассказы, романы, стихи и поэмы. Раньше им было кому отдавать свои чувства, душу, эмоции, и, если они были востребованы, это была величайшая награда. Но в один прекрасный день все закончилось. Почему? На этот вопрос можно отвечать много и всегда по-разному, потому что он уходит корнями в эпоху, исторический уклад общества и непосредственно индивидуален для каждого человека. События начала XX века: русско-японская война, революция 1905 года, первая мировая война, февральская революция, Великая Октябрьская революция изменили сознание русского человека, привычный жизненный уклад его. Новая эпоха перетасовала людей, как колоду карт.

Литература

выражает человеческие мысли и душу. Она является идеологическим оружием. Следовательно, находится под зорким оком правительства. Несмотря на то, что телевидение вытесняет литературу как массовое идеологическое средство, все равно как раньше, так и в наши дни она является психологическим портретом нации. Чем живет народ, что его волнует, какие у него ценности и моральные устои — обо всем поведают проза и поэзия. Очень четко по этому поводу сказал писатель Расул Гамзатов: «Врачи пишут историю болезни человека, а литература — это история болезни человечества». Она выражает все достоинства и недостатки нации.

Сейчас, в условиях почти полной демократии и гласности, наш рынок литературы заполонили такие произведения, которые Марк Слоним3 когда-то назвал литературными задворками. И хотя наряду с ними издают Пушкина, Толстого, Достоевского, Бунина, Тургенева и многих других классиков, читают и покупают их все-таки реже. Почему? Да потому что «не модно», «не круто», не интересно читать о романтической любви Татьяны Лариной и Евгения Онегина, когда любой бульварный роман может в более сочных красках рассказать о том, как «надо любить». В наши дни чуть ли не самые большие тиражи у книг о тюремной жизни, преступлениях и так далее. 4 Книги эти раскупаются с таким же азартом, как раньше раскупались стихи о любви, доблести и совести. Конечно, автор не осуждает все, что продается на книжном рынке. Если убрать бульварные романы, проблема падения нравственности не решится. Сейчас, когда наша страна находится в поисках патриотических ценностей и идеалов, когда молодежь в своих жизненных понятиях все больше ориентирована на Запад, на получение образования за рубежом, нам просто необходимо знать, как жили эмигранты — литераторы, о чем они писали, что для них значила Родина — Россия. Важно научить подрастающее поколение.

2 Гамзатов Р. Человеколюбие — главная сущность литературы. // Литературная Россия. № 11,19 марта 2004 года, с. 8.

3 Слоним Марк был известным литературным критиком и публицистом, редактором журнала «Воля России» в Праге. Его размышления о советской и эмигрантской литературе имеют большое значение для истории литературы и эмиграции вообще.

4 В качестве яркого примера таких книг можно привести такие произведения: Денежкина И. «Дай мне», «Валерочка», Смирнов В. «Государство зэков» и т. п. любить свою страну, уважать ее традиции, в том числе и литературные, на исторических примерах показать значение Родины для человека и все ее культурное богатство.

В современных условиях актуальность данного исследования обусловлена рядом факторов.

Во-первых, тема «Русская литературная диаспора в 20 — 30-е годы XX века в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии)» практически не исследована в исторической науке. Следовательно, ее анализ позволит раскрыть неизвестные факты и обогатить исторические знания о русской эмиграции, литературе и культуре вообще.

Во-вторых, необходимо отметить, что сейчас связи нашего государства со славянскими странами слабые, а в некоторых случаях даже враждебные. Характерным примером охлаждения отношений между славянскими странами, с одной стороны, и Россией — с другой, являются следующие события: введение Болгарией в 2002 году въездных виз для россиянпредъявление Софией претензий к Москве в связи с планами России вступить во Всемирную торговую организацию, во времена югославского кризиса Болгария отказалась предоставить России воздушный коридор для переброски миротворцев из-под Рязани в Косово. Зато София охотно предоставляла натовской авиации возможность пролетать над Болгарией с бомбами, предназначенными для Сербии. Последствия этого процесса привели к тому, что русофильские традиции ослабли, европеизация, а точнее американизация наблюдается в политической, общественной и культурной жизни славянских стран. Следовательно, изучение положения русских эмигрантов — литераторов в славянских странах позволит вскрыть значение русофильских традиций для нашей страны.

Русские писатели стремились в славянские страны не только потому, что надеялись на скорое возвращение домой, но и потому, что верили в силу родственных связей. Они получали от правительств Чехословакии, Югославии,.

Болгарии дотации, ссуды на жизнь и творчествообъединялись с литераторами этих стран в профессиональные союзы, что облегчало их творческую жизнь. К тому же эмигранты — литераторы, в свою очередь, своими работами способствовали всплеску и укреплению родственных, славянских связей. Именно сейчас, когда наша страна оказывается во все большей международной изоляции и менее защищенной от постоянного противника на международной арене США, мы нуждаемся в наших славянских братьях.

В-третьих, данная тема сможет расширить школьную общеобразовательную и вузовскую программу по истории литературы, показать культурное богатство нации, повысить уровень патриотического воспитания, обратить внимание на то, что, несмотря на тяжелое положение, вдали от Родины, эмигранты творили на благо и во имя России, верили в нее и боготворили ее.

Таким образом, комплексное исследование жизни русской литературной диаспоры в славянских странах представляется весьма актуальным как в научном, так и в общественно-политическом и в практическом плане.

Вместе с тем отметим, что этот сложный вопрос частично затрагивался в целом ряде научно-исследовательских работ.

Учитывая различный уровень и характер изучения рассматриваемой проблемы, можно, на наш взгляд, разделить процесс ее освещения в те или иные годы на три этапа: первый — 20 — 60-е годы XX векавторой — 60 — 80-е годытретий — середина 80-х до настоящего момента.

В 20 — 60-е годы эмигрантская литература была объявлена идеологически враждебной советскому мировоззрению. Специальные запретные меры привели к тому, что произведения эмигрантов-писателей исчезли из библиотек, в исторических и литературных работах они стали трактоваться как явления «буржуазного распада». Так было вплоть до «оттепели» 1960;х годов. Тогда возрос интерес к отечественному символизму, «серебряному веку».

Второй период характеризуется появлением первых значимых монографий по истории эмиграции: Шкаренков JI. К. «Агония белой эмиграции» и Афанасьев A. JL «Полынь в чужих краях».5 Уже по названию видно, что первая работа посвящена истории белой армии, она не затрагивает культуру русского зарубежья. Афанасьев A.JI. в своей монографии пытается охватить различные стороны жизни русской эмиграции, в том числе и культуру. Однако его работа также не избежала тенденциозности. Его основная теория заключается в том, что русская эмигрантская литература вымирала и не имела будущего, так как была оторвана от родных корней. Автор не дает объективного анализа культурной и, более того, литературной жизни русской интеллигенции в славянских странах.

С середины 80-х годов, с начала перестройки и демократизации общества, начинается новый период в исторической науке в целом и исследовании эмиграции «первой волны», различных сторон ее жизни. Интерес к русскому зарубежью выплеснулся во множестве статей на страницы газет, журналов, популярных книг. В них авторы делали попытки переосмыслить старые представления об эмиграции.

Изучение жизни и творческих судеб забытых писателей начинается с издания их неизвестных произведений. Их публиковали массовые общественно-политические и литературно-художественные журналы. Но они не сопровождались историко-литературными комментариями и носили сенсационный характер. Обществу, пока еще, не были доступны сведения о причинах, по которым русские литераторы покидали Родину, о перипетиях их жизни, об условиях, в которых создавалась русская эмигрантская литература. Особое внимание привлекали письма, воспоминания, но они выводились из общего контекста творчества писателя, следовательно, искажалась идейно-эстетическая позиция писателя. Иногда преувеличивалась художественная.

5 Шкаренков JI.K. Агония белой эмиграции. М., 1981; Афанасьев A.JI. Полынь в чужих краях. М., 1987. значимость и творческая репутация средних, малозначительных писателей «серебряного века».

С начала 90-х годов в Институте российской истории РАН работает группа ученых по изучению истории российского зарубежья, возглавляемая академиками Ю. А. Поляковым и Г. Я. Тарле. Они считают актуальными такие вопросы, как социокультурный феномен российского зарубежья, адаптация русских эмигрантов и их правовое положение, трудоустройство и т. п. Результатом этой деятельности стало издание сборника статей «История российского зарубежья. Проблемы адаптации эмигрантов в XIX — XX вв.».6 В этом сборнике статьи посвящены проблемам, связанным с процессом адаптации мигрантов, жизни русских беженцев в Европе и Латинской Америке. Здесь же следует упомянуть работу З. С. Бочаровой «Формирование российской эмиграции после 1917 года», где четко представлена картина численности, социального состава и география центров русской эмиграции первой послереволюционной волны. Эти работы касаются общих проблем формирования русской эмиграции в целом. У них нет цели раскрыть жизнь русской литературной эмиграции в славянских странах.

Кто хотел бы узнать что-то о различных сторонах жизни эмиграции в межвоенный период, могут обратиться к книге М. Раева «Россия за рубежом».8 В ней рассматривается история культуры русской эмиграции в 1919 — 1939 годы. Концепция автора по отношению к русской эмигрантской культуре носит позитивный характер. Автор утверждает, что в эмиграции продолжали существовать и обогащаться все течения жизни в области культуры, науки, общественной мысли, развитие которых в советской России было прервано. Благодаря эмиграции сокровища русской культуры пополнились новыми шедеврами, которые не появились бы, если бы их авторы были в России. Русская культура получила широкую известность на Западе благодаря.

6 История российского зарубежья. Проблемы адаптации эмигрантов в XIX — XX вв. Сборник статей под ред. Ю. А. Полякова, Г. Я. Тарле. М., 1996.

7 Бочарова З. С. Формирование российской эмиграции после 1917 года. М., 1998.

8 Раев М. Россия за рубежом. М., 1994. эмиграции и стала восприниматься как значимая часть культуры мировой. Из русской диаспоры вышли многие яркие представители, которые остались россиянами по языку и по духу, сумели внести особый вклад в литературу, искусство, науку зарубежных стран. Основной принцип построения работы тематический. М. Раев раскрывает литературную, культурную, научную деятельность русских эмигрантов на ярких примерах. Например, он рассказывает о значимости «толстых» журналов для русских писателей, поэтов и журналистов. Это «Воля России» в Праге и «Современные записки» в Париже. Его книга будет полезна и понятна многим, желающим знать о русской зарубежной культуре, но эта картина будет не полной, так как в ней отсутствует информация о литературной деятельности в славянских странах. Раев М. утверждает, что русская литература в изгнании оставалась столь же изолированной от западных литератур, как это было в дореволюционной России, а может быть, даже в большей степени. Писатели-эмигранты чувствовали себя одинокими и потерянными в чужом окружении. На наш взгляд, это утверждение стоит подкорректировать по отношению к русской литературной диаспоре на территории славянских стран.

90-е годы пестрят работами различного плана об эмиграции первой волны на страницах журналов «Вопросы истории», «Новая и новейшая история», «Славяноведение», «Латинская Америка», «Азия и Африка сегодня», «Дальний Восток» и т. д. 9 Особенно актуальными темы становятся: эмиграция — как.

9 Пушкарева Н. Л. Возникновение и формирование русской диаспоры за рубежом.// Отечественная история, 1996, № 1- Коган Л. А. Выслать за границу безжалостно // Вопросы философии, 1993,№ 9- Гак А. М., Масальская.

A.С., Селезнева И. Н. Депортация инакомыслящих в 1922 г. (позиция Ленина) // Кентавр, 1993, № 5- «Философский пароход». Высылка ученых и деятелей культуры из России в 1922 г. Из архива ФСБ РФ. // Новая и новейшая история России, 2002, № 5- Маслов Н. Н. Советское искусство под гнетом «метода» социалистического реализма: политические и идеологические аспекты (30−40-е гг.). // Отечественная история, 1994, № 6- Генис В. Л. Невозвращенцы 1920 — начала 1930;х годов. // Вопросы истории, 2000, № 1- Селунская.

B.M. Проблемы адаптации эмигрантов из России в Европейском зарубежье 20−30-х годов XX века. Сборник статей. М., 1996; Ипполитов С. С., Карпенко C.B., Пивоваров С. И. Российская эмиграция в Константинополе в начале 1920;х годов. // Отечественная история, 1993, № 5- Серапионова Е. П. Российские эмигранты в Чехословакии в межвоенные годы. // Вопросы истории, 1997, № 5- Косик В. И. Русская Югославия: фрагменты истории, 1919;1944. //Славяноведение, 1995, № 4- Козлитин В. Д. Российская эмиграция в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (1919;1923). // Славяноведение, 1992, № 4- Тесемников В. А. Российская эмиграция в Югославии (1919;1945) // Вопросы истории, 1988, № 10- Сладек 3. Русская эмиграция в Чехословакии: развитие «русской акции». // Славяноведение, 1993, № 4- Никифоров K.B. Русский Белград. // Славяноведение, 1992, № 4- Молок Ф. Культурное наследие российской эмиграции 1917;1949гг. // Славяноведение, 1994, № 6- Даскалов Д. социокультурный феноменадаптация русских эмигрантов в других странахрусские диаспоры в различных странах (в Чехословакии, Югославии, Болгарии в том числе) и т. п. Так как поле исследования русской эмиграции еще очень велико, то многие авторы заострили внимание на более ярко выраженных ее моментах — русской эмиграции в Париже и Берлине, чему посвящено большее количество работ. Правда, они приоткрывают лишь завесу на ту или иную проблему, как бы привлекая исследователя развить научный анализ. Возьмем для примера статью И. В. Сабенниковой «Русская эмиграция как социокультурный феномен».10 В этой работе дан комплексный социологический портрет русской эмиграции 1917 — 1937 годов, раскрыты причины формирования эмиграции, охарактеризованы институты социокультурной адаптации (деятельность Общества Красного Креста, Земгора), представлена информация о трудоустройстве, экономическом и правовом положении русского эмигранта. В статье затронута тема преемственности культур, показаны центры основных русских диаспор. В общем, дан плацдарм для будущих исследователей по русской эмиграции.

Статья Кишкина JI.C. «Русская эмиграция в Праге: культурная жизнь (1920 — 1930;е годы)"11 рассказывает о Чешско-русской едноте как о крупном русском культурном учреждении, о Русском очаге, Комитете «День русской культуры», о славянской библиотеке, русском заграничном архиве, культурно-историческом музее, «Збраславских пятницах», артистично-литературно-музыкально-художественной федерации, об издательской деятельности, о некоторых русских писателях, проживающих в Праге. Но полно об этом рассказать на десяти страницах невозможно. Автор заинтриговал читателя, дал пищу для размышления. Его статья сумбурна и многолика, как, впрочем, и многие другие. В ней нет анализа, информация фрагментарна. Например, не.

Издательская деятельность русской эмиграции в Болгарии. // Славяноведение, 1996, № 5- Горяинов А. Н. Культурно-просветительские организации русских эмигрантов в Болгарии. // Славяноведение, 1994, № 4- Алексеева Е. В. Российская эмиграция в Королевстве сербов, хорватов, словенцев. 1920 — 1941 годы. // Отечественная история, 2000, № 1.

10 Сабенникова И. В. Русская эмиграция как социокультурный феномен // Мир истории, 1997, № 3.

11 Кишкин Л. С. Русская эмиграция в Праге: культурная жизнь (1920 — 1930;е годы) // Славяноведение, 1995, № показана связь литературных объединений, нет сведений о взаимоотношениях пражских литературных организаций с такими же в других странах и т. д.

Изучая материал статей, можно сделать вывод о том, что проблема эмиграции первой волны является очень актуальной и интересной для исследователей. Затрагиваются в них и вопросы, связанные с эмиграцией в славянских странах. Но весь материал носит во многом похожую информацию. Например, и в работе Козлитина В. Д. «Русская эмиграция в Королевстве сербов, хорватов, словенцев (1919 — 1923)», и в работе Алексеевой Е. В. «Русская эмиграция в Королевстве сербов, хорватов, словенцев. (19 201 941)» подробно раскрывается деятельность государственной комиссии, которая занималась размещением русских беженцев и помощью им, но ничего нет о развитии и значении русской эмигрантской литературы.

К настоящему времен сделаны попытки подготовки энциклопедических справочников по литературе русского зарубежья и ее значении и наследии. В 90-е годы начинают издаваться антологии литературы русского зарубежьяпроизведения русских писателей, поэтов, критиков, философов, политических и общественных деятелей, что вышли за рубежом в 1920 — 1960;е годы. «Литература русского зарубежья 1926;1930гг."12 представляет известные имена: Куприн А. И., Алданов М., Ремизов А., Плещеев А., Шульгин В., Шмелев И., Мережковский Д., Тэффи Н., Замятин Е., Гребенщиков Г. и др. «Литература русского зарубежья 1920;1940гг."13 посвящена крупнейшим писателям: И. А. Бунину, A.M. Ремизову, В. Ф. Ходасевичу, Г. В. Иванову, Н. А. Тэффи, С. Черному, М. А. Осоргину, А. И. Куприну, Б. К. Зайцеву, И. С. Шмелеву, И. Д. Сургучеву, А. Т. Аверченко, Г. В. Адамовичу, В. В. Набокову, Г. И. Газданову, Б. Ю. Поплавскому, а также малоизвестным Л. И. Спиридоновой, В. И. Горянскому, К. Рехо, К. А. Байкову, О. А. Казниной, А.В. Тырковой-Вильямс. Для начала 90-х эти работы были первыми, проливающими свет на литературу русского зарубежья, такую важную для всего русского.

12 Литература русского зарубежья 1926;1930 гг., М., 1991.

13 Литература русского зарубежья 1920;1940гг., М., 1993. общества. Однако они не дают возможности проанализировать исторические условия, в которых развивалась русская литература, по ним нельзя судить о том, какую роль в этом играли славянские страны. «Культурное наследие российской эмиграции 1917;1940гг."14 тематически делится на две книги. Первая посвящается судьбе, политике, исторической мысли, философии и богословию русской эмиграции, российской науке и технике за рубежом, русской генеалогии. Вторая непосредственно затрагивает культурное развитие русского зарубежья. В книге есть разделы: «Русская литература за рубежом» и «Литературная деятельность русской эмиграции в Чехословакии» — «Союз», «Скит», «Далиборка». Пожалуй, эти разделы наиболее близки данной научной работе, но их фрагментарность не позволяет создать и проанализировать полную картину русской эмигрантской литературной деятельности в славянских странах. Как не позволяют этого сделать и следующие, на первый взгляд кажущиеся монументальными, работы по культуре русского зарубежья: «Культура российского зарубежья"15, «Культура русского зарубежья"16,.

Культурная миссия российского зарубежья. Прошлое и современность". В основном они касаются общих моментов культурной жизни русских эмигрантов и не выделяют специфику ее развития в славянских странах. Культурная миссия российского зарубежья, идейное наследие российской эмиграции, культурные центры русского рассеяния, муза русской диаспоры, «Дни русской культуры» — бесспорно, интересные и значимые темы, но не открывающие картину развития русской литературы на родственной славянской земле.

При всей монументальности таких названий сами авторы признают неполноту систематизированных знаний, некоторые считают свои сборники попыткой привлечь внимание исследователей к истории литературы русского.

14 Культурное наследие российской эмиграции 1917 — 1940гг. Под ред. Е. П. Челышева, проф. Д. М. Шаховского. М., 1994.

13 Культура российского зарубежья. Отв. ред. А. В. Квакин, Э. А. Шулепова. М., 1995.

16 Культура русского зарубежья. Материалы научной конференции. М., 2003.

17 Культурная миссия российского зарубежья. Прошлое и современность. Отв. ред. Э. А. Шулепова. М., 1999.

1 С зарубежья. В качестве общего замечания необходимо сказать, что жизнь русской литературной диаспоры в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии), ее значение для культуры нашей страны и принимающих стран, а также ее роль в развитии идей славянизма в 20 — 30-е годы XX века не освещены еще в исторической науке. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что библиография последних десятилетий не включает публикаций, в которых бы жизнь русской литературной диаспоры, в славянских странах являлась предметом специального исследования. Не ставится эта проблема и в монографиях, посвященных общему обзору жизни русской эмиграции «первой волны» и истории литературы в эмиграции.

На наш взгляд, следует особо представить зарубежную историографию русской литературной эмиграции. В то время, как тема эмиграции в Советском Союзе находилась под запретом, о ней размышляли и писали за границей. Зарубежную историографию этого вопроса можно разделить на работы иностранных авторов и изданные за рубежом работы русских исследователей.

С самого начала формирования русской эмиграции за рубежом стали появляться размышления о ее сущности и значении. Не исключением стали работы о русской культуре вообще и литературе в частности. Общественные деятели, литераторы, философы писали очерки, статьи, в которых, например, описывая всю русскую культуру, они вычленяли или, наоборот, добавляли то, что сделали эмигранты. Тем самым они как бы осознавали свою сущность и свое значение. В 1924 году издательство «Пламя» выпускает библиографический указатель «Русская зарубежная книга». В части первой даны библиографические обзоры русской зарубежной литературы по областям знаний, среди них M. J1. Слоним «Художественная литература». Во второй части дан библиографический указатель русской зарубежной печати с 1918 по.

18 Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь. Под общей редакцией Шелохаева В. В. Отв. ред. Конищева H. И. М., РОССПЭН, 1997; Культура русской диаспоры. Саморефлексия и самоидентификация, Тарту, 1997; Культурная миссия российского зарубежья. Прошлое и современность. Отв. ред. Шулепова Э. А. М., 1999; Зарубежная Россия 1917;1939. Отв. ред. Черняев В. Ю. Сб. статей. Спб., 2000.

1924год, под редакцией и с предисловием С. П. Постникова — видного деятеля русской зарубежной книги, библиофила, сотрудника РЗИА в Праге. Однако это еще была не полная систематизация книжного материала, появившегося за рубежом на русском языке. С октября по июнь 1926 года вышло в свет девять номеров журнала «Славянская книга». В нем публиковались статьи, обзоры, рецензии, которые можно условно разделить по темам: общественная мысль, литература и печать, современное состояние книжного дела. Из номера в номер журнал информировал о культурной и литературной жизни, в разделе «Хроника» можно было прочитать о планах издательств и отдельных писателей, о выходе новых книг, о переводах и т. д.

В 1931 году в Париже выходит книга П. Милюкова «Очерки по истории русской культуры». В ней он дает общую оценку русской литературы, не забывая эмигрантскую. Более широкий ее обзор появляется в книге И. И. Тхоржевского «Русская литература».19 Первых авторов, писавших об эмигрантской литературе, волновал вопрос: литература в изгнании жила и развивалась или переживала кризис и умирание? Как ответ в историографии существуют разные точки зрения. Марк Слоним, яркая личность эмиграции, известный публицист и литератор, в своей статье «Живая литература и мертвые критики» высказывал мнение, что многие русские эмигрантские писатели, такие как, Бунин, Куприн, Шмелев, сложились до революции в России и в эмиграции продолжают творчески работать. А эмиграция за это время, писал он, не выдвинула ни одного художественного течения, ни одной поэтической школы, в то время как в России есть Пастернак, Маяковский, Есенин, Ахматова, Мандельштам, Серапионовы братья и др. Создавая общую картину развития современной русской литературы за рубежом, Слоним указывал, что расцвет ее падает на середину 1920;х годов. Далее, считает он, начинается оскудение. Старшие русские писатели-эмигранты «закончили главу русской жизни и художественного развития».

19 Тхоржевский И. И. Русская литература. Париж, 1950.

Г. Струве высказывал целый ряд возражений по поводу идей Слонима, но позднее сам пришел к выводу в своем «Дневнике писателя», что «эмигрантская литература обречена на вымирание». М. Слоним не признавал эмигрантскую литературу целым живущим организмом. Он утверждал, что у нее нет своего стиля, направления, а Париж «остается не столицей, а уездом русской литературы». В эмиграции, считал он, есть писатели, но нет литературы. С этой формулировкой позднее согласился и Ф. Степун, сказавший, что «россыпь писателей еще не делает литературы».

Совершенно другого мнения по этому вопросу придерживалась 3. Гиппиус, не менее яркая фигура эмиграции и талантливая поэтесса. По ее мнению, «чаша русской литературы из России выброшена, и все, что было в ней, брызгами разметалось по Европе.» Она отстаивала мысль об особой мессианской роли русской зарубежной литературы. 3. Гиппиус считала ее единственной, сохраняющей наследство национальной классики.

Нельзя не учесть мнения лектора Карлова университета, наставника молодых скитовцев А. Л. Бема. Он был выдающимся преподавателем и замечательным критиком. Его знали и ценили такие чешские слависты, как Иозеф Бечка, Иржи Горак. Его уважал весь литературный мир русской эмиграции. Чешские ученые знали Бема, как очень ценную, нравственную, чистую личность, обладающую творческим умом, выходящим за рамки русской диаспоры. Альфред Людвигович мог воспринимать импульсы чешской среды и лучших мыслителей мира20. Бем по праву является одним из лучших специалистов по русской литературе в эмиграции: он внимательно читал ее, ничего не пропуская, даже вырезал стихи из не литературных газет. И вот в письмах к Э. К. Чегринцевой он отмечает, что для настоящего писателя литература является вопросом жизни, что на литературной почве сходятся, подменяют ею личную жизнь, вызывают друг друга на дуэль. «Нынешняя.

20 Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословацкой Республике между двумя мировыми войнами. Прага, 1995, с. 419.

литература

лишь приправа, соус к личной жизни"21. А. Л. Бем пишет, что, читая разные сборники, он делает вывод, что у самых плохих поэтов встречаются настоящие «эмигрантские» темы, то, чем переболел и что пережил. Чуть поэт получше, он расплывается в общих переживаниях22. В своих письмах «О советской литературе» он признает появление новой плеяды писателей таких, как Гладков и Шолохов. Но как бы то ни было, он заявляет, что в Советской России прерывается русская литературная традиция. Постепенно русская литература уходит с мировой арены. Новый социальный слой внес в нее провинциализм, следовательно, утрачено формальное совершенство литературы23. Возможно, тем самым Бем оставляет за эмиграцией право представлять русскую литературу на мировой арене. Для иностранной энциклопедии он получает задание написать 200 строк, столбец «Русская литература в эмиграции». Первый опыт, но уже видно: в сознание европейцев начинает проникать бесспорный факт общерусского и европейского значения литературы в эмиграции. До сих пор иностранцев как бы интересовала дореволюционная литературная деятельность. Бем придерживается мнения М. Слонима, что дореволюционные писатели продолжали свою деятельность и в эмиграции. До 1923 года, пишет он, строгих границ между русской и советской литературой нет. Эмигрантская литература кристаллизовалась постепенно благодаря молодому поколению. Бем с полной уверенностью заявляет, что эта «молодая русская литература, созданная вне СССР, и должна.

24 рассматриваться как литература в эмиграции в узком смысле слова" .

Альфред Людвигович вступает в спор с Г. Газдановым, который заявляет, что нет молодой эмигрантской литературы, есть «молодые писатели-труженики». Бем утверждает, что, во-первых, Газданов не опроверг Сирина, во-вторых, он не хочет понять, что вопреки эмиграционным условиям литература.

21 Малавич О. М. Вокруг «Скита» // Сб. статей «Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословацкой Республике между двумя мировыми войнами». Прага, 1995, с. 223.

22 Там же, с. 224.

23 Бем А. Л. Письма о литературе. Прага, 1996, с. 136.

24 Бем А. Л. Указ. соч. с.ЗЗЗ. существует, создает произведения, которые могут поспорить с тем, что сделано в России. По количеству эмигрантская литература осколок, а по качеству она имеет больше литературных сил25.

В отличие от М. Слонима, А. Л. Бема и З. Гиппиус, мнение А. Амфитеатрова звучит намного оптимистичнее. Он утверждает, что тяжкие материальные условия не сломили духа и энергии «русского литературного класса», а, напротив, обновили его, расширили территориально и этнографически «углубили жизненное проникновение"26. Амфитеатров заявляет, что «невольно возникшая» литература зарубежья проявила свои творческие способности больше, чем в предшествовавший период «от кончины Чехова до революции». В своей лекции он приводит внушительный список авторов зарубежья. В ответ на мнение, что эмигрантская литература скудна молодежью, Амфитеатров говорит, что ей только десять лет и судить рано. Из приведенного выше мы видим, что, отвечая на вопрос — жива ли литература за рубежом или умерла, авторы пытались охватить всю эмигрантскую литературу в целом. Наша же задача состоит в том, чтобы доказать, что именно в славянских странах развивалась она за счет родственных связей, а также опровергнуть точку зрения, существовавшую в Советском Союзе, где без споров и полемик утверждали — «буржуазная и никчемная» литература в эмиграции умерла.

В 1950 — 1960;е годы в зарубежном литературоведении начали появляться г работы, посвященные истории русской эмигрантской литературы, которые в период «холодной войны» носили подчеркнуто субъективный характер. В них выражались яркие идеологические позиции 1950;х годов. Долгое время, вплоть до 80-х, основным источником по истории русской эмигрантской литературы считалась книга «Русская литература в изгнании», изданная в Нью-Йорке в 1956 году. Глеб Струве и его сторонники выдвигали концепцию о двух «потоках» русской литературы. Первый — это литература, которая унаследовала.

25 Бем A.JI. Письма о литературе. Прага, 1996, с. 233.

26 Амфитеатров А.

Литература

в изгнании. Белград, 1929, с. 5.

27 Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956. традиции русской классики. Второй — это созданная за рубежом русская эмигрантская литература. Основную концепцию книги выражает следующая цитата: «И воды этого, отдельно текущего за пределами России потока, пожалуй, больше будут содействовать обогащению этого общего русла, чем воды внутрироссийские». Настоящая литература могла родиться только на свободе, советская идеология сковывала писателей и поэтов. В 1985 году эту идею развивает американский славист Виктор Террас в однотомной энциклопедии по русской литературе для ознакомления с ней англоязычных читателей. В этом издании автор пытается представить всю историю русской литературы в эмиграции. В 1988 году профессор Калифорнийского университета Ольга Матич выдвигает свою точку зрения: русская литература создавалась на периферии, в изгнании. Профессиональный уровень зарубежных исследований русской эмигрантской литературы различен. Всем им свойственна неполнота историко-литературных обзоров. Рассказывая о русских эмигрантах-литераторах, об их деятельности, они прежде всего представляют общие факты по русской литературе в эмиграции, ориентируются на диаспоры.

28 в Париже и Германии.

Первая попытка осмыслить политическую и культурную деятельность русской эмиграции в Югославии принадлежит историку и публицисту В. А. Маевскому, который в обширном историческом труде «Взаимоотношения.

России и Сербии" целый том отводит исследованию этой проблемы. Однако эта работа не представляется полной и исчерпывающей. Сведения о русской литературе сводятся к тому, что «приехали знаменитые русские писатели»,.

28 Simpson J. Н. The refugee problem. L., 1939; Marris M.R. The Unwanted European Refugees. N.-Y., 1995; Johnston R.H. New Mecca, New Babylon. Kingston, 1988;Dictionary Catalogy of the Slavonic Collection. The New-York Public Library. Boston, 1959; Dictionary of Russian women writers. / Ed. by M. Ledkovsky, Sh. Rosenthal, M. Zarin, Westport, London, 1994; Russian Book Chamber Abroad: Haifa century of Russian Serials (1917;1966). / Compiled by M. Schatoff, Ed. by N.A. Hall. New-York, 1972; Studies in Russian Literature in Honor of Vsevolod Setcharev. / Ed. by J. W. Connoly, S.I. Ketchian, Columbus SlavicaPubl., 1987; Kelly Catriona A History of Russian women writers 1820−1992. Oxford, 1998.

29 Маевский В. А. Взаимоотношения России и Сербии. Нью-Йорк, 1966; Hagglung R. Georgy Adamovich: An Annotated Bibliography: Criticism, Poetry and Prose: 1915;1980. Ardis, 1985; Grabowska Y. The problem of historical destiny in the works of M. Adamovich. Toronto, 1969; Kaun A. Leonid Andreev: A critical study. New-York, 1924; Connolly J. W. Ivan Bunin. Boston, 1982; Pachmuss T. S. Hippius. An intellectual profile. London, 1971; Karlinsky S. Marina Tsvetaeva: The woman, her world and her poetry. Cambridge, 1985; Harkins W. Dictionary of Russian literature. N.Y., 1956. немного о Русском Доме имени императора Николая Второго, о русской библиотеке и небольшой абзац о Союзе русских писателей и журналистов. Эти сведения, к сожалению, не дают четкой картины жизни и деятельности русской литературной диаспоры в Югославии.

Систематическое изучение русской эмиграции открывает тематический номер журнала «Книжевна смотра», изданный в 1987 году в Загребе и названный «Русская литература в диаспоре». Он подготовлен загребским русистом Иреной Лукшич и объединяет материалы о культурной жизни и литературной деятельности русской эмиграции в крупнейших городах довоенной Югославии: Белграде, Новом Саде, Загребе. Впервые была опубликована библиография русских газет, журналов и альманахов за 1920 -1945;е годы. Авторы номера рассматривали литературу русской эмиграции как целостное развивающееся явление, поэтому в номер вошли также статьи о творчестве эмигрантов «третьей волны» В. Аксенова, В. Некрасова, В. Ерофеева, И. Бродского, С. Соколова. Первая монография о русской эмиграции в Югославии — «Русская литературная Сербия 1920;1941 годов (писатели, кружки, издания)» (1990) принадлежит сербскому ученому Остое Джуричу. В книге систематизированны сведения о культурно-просветительской деятельности русской интеллигенции в Югославии в 1920 — 1930;е годы, имеющиеся в библиотеках и архивах (в том числе и частных) многих стран Европы, России, Америки. Книга снабжена большим количеством фотографий, помогающих воссоздать облик исчезнувшей «русской Сербии». Собственно литературная деятельность И. Голенищева-Кутузова, Ю. Бек-Софиева, А. Дуракова, Л. Алексеевой (Девель), Е. Таубер и других членов белградского поэтического круга анализируется О. Джуричем как органичная часть русской культуры на югославской почве. Богатство фактического материала, касающегося издательской, переводческой, научной деятельности эмиграции, воссоздает необходимую атмосферу ее поэтического самовыражения. Основной задачей исследования Джурич видит всестороннее изучение вклада русской эмиграции в развитие Югославии межвоенного времени. О необходимости заполнения этого «белого пятна» свидетельствует и проведенная в Белграде в 1994 году конференция, материалы которой вошли в двухтомник «Русская эмиграция в сербской культуре XX века» под редакцией Миодрага Сибиновича. Все статьи сборника объединены мыслью об исключительной плодотворности сотрудничества русской науки и культуры, находившейся в тот период на мировом уровне, и сербской науки и культуры, сумевшей извлечь из этого сотрудничества достойные плоды. К сожалению, эти работы не переведены на русский язык. В настоящее время в нашей историографии еще не освещены развитие и значение русской литературы в Югославии.

Что же касается изучения русской диаспоры в Чехословакии, то необходимо отметить, что до сих пор актуальной остается работа Постникова. С.П. «Русские в Праге».30 Сергей Порфирьевич сам был ярким общественным деятелем русской эмиграции в Чехословакии. В своей книге он посвящает целый раздел русским культурным организациям и кружкам. Но описывает он их деятельность лишь до 1928 года. А многие из них функционировали до 3040-х годов. Например, такое значимое событие для эмиграции, как Первый съезд русских писателей и журналистов, прошедший 24 — 30 сентября 1928 года не освещен в книге Постникова. Нет там ничего и об условиях жизни русских писателей и эмигрантов, значит, читатель не сможет представить реальную картину того, как создавалась русская эмигрантская литература.

В 1995 году в Праге по итогам международной конференции, посвященной русской, украинской и белорусской эмиграции в Чехословакии, издан научный сборник статей «Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами». На конференции были представлены результаты и перспективы исследования по материалам славянских библиотек и пражских архивов. Сборник статей разбит на два тома, каждый на.

30 Постников С. П. Русские в Праге (1918;1928п), Прага, 1928. тематические разделы. Несколько разделов двух томов посвящен русской литературе в Чехословакии и развитию идей славянизма. Бесспорно, научные статьи раскрывают — определенную часть жизни русских эмигрантовлитераторов. Но собранные в один раздел статьи не представляют стройного научного анализа этого вопроса.31.

Систематических исследований существования и развития русской литературы в Болгарии практически нет. Информацию о культурно-просветительских организациях можно найти в статьях Горяинова А.Н.32 Основная идея его работ состоит в том, что русская эмиграция сыграла определенную роль в возрождении идей славянизма. Автор не ставил перед собой задачу раскрыть сущность существования русской литературной диаспоры в Болгарии.

Таким образом, обобщающих фундаментальных трудов, раскрывающих во всей полноте жизнь русской литературной диаспоры в славянских странах в рассматриваемый период, нет.

Необходимо сказать, что проблеме русской эмиграции посвящен ряд.

— 1 л диссертаций. На основе богатого фактического материала авторы.

31 Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Сборник статей под ред. 3. Сладека. Прага, 1995. Использовались статьи: Сладек 3. О значении и возрождении славянизмаЗадражилова М. Безответный триологМагидова М. Достоевский в трудах пражских ученых-эмигрантовБелошевская Л. «Скит» и русская литературная ПрагаМалевич О. М. Вокруг «Скита" — Кишцова Д. Русская эмиграция и чешская литературная средаОлонова Е. К предыстории присуждения Нобелевской премии 1933 г.- Цамуталнова И. Константин Дмитриевич Бальмонт — заграничный член ЧАНИ и др.

32 Горяинов А. Н. Культурно-просветительские организации русских эмигрантов в Болгарии. // Славяноведение, 1994, № 4- Славянская идея и русская эмиграция в Болгарии 1920;1933. (по материалам журнала «Славянски глас»). // Славянский альманах. М., Индрик, 1997; Из забытых «мелочей» журнала «Славянски глас» (19 191 933). // Славяноведение, 1996, № 4.

33 Олейник О. Ю. Интеллигенция и отечество: проблема патриотизма в советском обществе и российском зарубежье в 30-е гг. XX века. Дисс. доктора ист. наук. Иваново, 1998; Румянцев В. Г. Партийно-государственная политика по отношению к старой интеллигенции и ее осуществление в 1917;1925 гг. (на материалах Верхнего Поволжья). Кострома, 1995; Аблажей Н. Н. Эмиграция из восточных районов России в 1920;1930;е гг. Новосибирск, 1997; Александров А. В. Образ будущей России в общественно-политической жизни Российского зарубежья 1920;х гг. M., 2001; Аронов А. А. Воспроизводство русской культуры в условиях эмиграции 19 171 937 гг. (культурологический аспект). М., 1999; Баскаков О. О. Идеология русской монархической эмиграции 20−30-х гг. XX века. М., 1999; Бегидов А. М. Военное образование зарубежной России 1920;1945 гг. М., 2001; Бородин П. А. Организация и идеология кадетов в эмиграции в 1920;30-х гг. М., 2000; Говердовская Л. Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917;1931 гг. М., 2000; Ершов В. Ф. Российская военная эмиграция 1921;1939 гг. М., 1996; Курата Юка. Русская эмиграция в Японии, 20−30-е гг. XX века. M., 1996; Малыхин К. Г. Русское зарубежье 20−30-х гт. (оценка большевиками). Ростов, 2000; Марар О. И. История русской артистической эмиграции в славянских странах, 1918;1939 гг. (Чехословакия, Югославия, Болгария). Воронеж, 2000; Парфенова Е. Б. Казачья эмиграция в Европе в 1920 гг. М., 1997; Постников Е. С. Российское студенчество на Родине и за рубежом, 1917;1927 гг. Тверь, 2000; рассматривали различные стороны жизни русской эмиграции «первой волны». Однако ни один из авторов не рассматривает проблему жизни русской литературной диаспоры в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии).

Уровень историографической разработки проблемы обусловили характер и качественную специфику источниковой базы. Для удобства обзора использованные автором источники можно разделить на классификационные группы.

Первую группу составляют опубликованные делопроизводственные документы и законодательные акты: Декреты Советской властиВводный закон к Уголовному кодексу РСФСРархивные документысекретного делопроизводства ВЧК-ГПУ по высылке интеллигенции в 1922 году.34 Все эти документы в той или иной степени раскрывают причины, выезда русской интеллигенции, в том числе и литераторов, за границу, рассказывают о том, как это было. Особенно ценными представляются документы из архива ФСБ: Вводный, закон к Уголовному кодексу РСФСР и делопроизводственные документы ВЧК-ГПУ по высылке интеллигенции в 1922 году. Они раскрывают планы высылки, действующих лиц, списки подлежащих высылке людей и, самое главное, под чьим руководством осуществлялся данный план и законодательную базу дела.

Вторая группа источников — также опубликованные документы общественных организаций, вскрывающие суть формирования, и адаптации эмиграции вообще и в славянских странах в частности.35 В сборниках.

Руденцова Ю. И. Социальная адаптация российской эмиграции во Франции 1920;1930;х гг. М., 2000; Тарасов Б. Ю. Проблема патриотизма в представлениях и настроениях российских эмигрантов в 1920;1930;х гг. М., 2000; Тетеревлева Т. П. Северная российская эмиграция (генезис и адаптация). Архангельск, 1997; Филиппова М. В. Российская эмиграция в культурной жизни Германии в 1920;1933;х гг. (живопись и театр). Воронеж, 2001.

34 Декреты Советской власти. М., т. 1,1957; т.2,1959; т.3,1964; т. 4,1968; т.5,1971; Вводный закон к Уголовному кодексу РСФСРАрхивные документы секретного делопроизводства ВЧК-ГПУ по высылке интеллигенции в 1922 г. // Новая и новейшая история, 2002, № 5- Из истории строительства советской культуры. Хроника 1917;1918пг. М., 1975; Под знаменем Октября. Сборник документов и материалов. В 2-х томах.

35 Советско-чехословацкие отношения между двумя войнами 1918;1939 гг. Документы и материалы. Под ред. Праскова С. И. и РезоноваП.И. М., 1968; Советско-болгарские отношения и связи. Документы и материалы. 1917;1944 гг. Под ред. Валева Л. Б., Христова Хр. М., 1976; Документы к истории русской и украинской подобраны документы по следующим проблемам: русские научные общества за рубежом, сохранение русской культуры в эмигрантской среде: быт и нравы русской диаспоры и т. п. Анализируя очерк деятельности Всероссийского земского союза за границей (апрель 1920 — 1 января 1922), можно понять картину трудовой занятости эмигрантов, выявить, какое количество интеллигенции могло эмигрировать в славянские страны.

Третья группа — источники, содержащие информацию личного происхождения: мемуары, дневники, переписка. Их авторов объединяла общность судеб, сходство волновавших их проблем. Различаются они по идеологическим и политическим взглядам, по профессиональной специфике, эмоциональной окрашенности и литературному таланту. Вот почему большая часть мемуаров является уникальным источником познания социально-психически?аспектов процесса адаптации эмигрантов, их творческих исканий и переживаний. В процессе исследования автор обращался к воспоминаниям В. В. Шульгина «Дни», описывающим события февральской революции- «1920.

Xfk год", повествующим о 20-х годах XX века. Впервые эти мемуары были напечатаны в ленинградском «Прибое». Эти воспоминания ценны тем, что несут информацию о взаимоотношениях русских эмигрантов и турок, о жизни русских в Одессе, Севастополе, Константинополе, последних пристанищах врангелевских войск. Данный источник содержит важную информацию, так как именно через Константинополь многие русские эмигранты попали на Балканы, в Чехословакию, Югославию, Болгарию. Шульгин был выдающимся публицистом и литератором, он бывал и печатался в славянских странах, поэтому его воспоминания важны для нас с точки зрения познания душевного и идейного состояния русского эмигранта-литератора. Неоценимым представляется «Письмо к Анне Тесковой» М. И. Цветаевой, где представлена тяжелая жизнь поэтессы и ее взгляды на современное состояние эмиграции в Чехословацкой Республике (1918;1939). Прага, 1998; Очерк деятельности Всероссийского земского союза за границей (апрель 1920 — 1 января 1922). София, 1922.

36 Шульгин В. В. Годы. Дни. 1920. М., 1990.

37 Цветаева М. И. Письмо к Анне Тесковой. Иерусалим, 1982. литературы. Отчасти восстановить картину жизни эмигрантов помогла мемуарная литература: «История одного путешествия» В. Андреева, «Из пережитого в чужих краях» Б. Александровского, «Четверть века без родины» А. Вертинского, «На чужбине» JI. Любимова, «Миражи и действительность» Д. Мейснера, «Письма к русским эмигрантам» В. Шульгина.

О том, как развивалась литература в славянских странах, мы можем судить по таким важным источникам, как периодические издания эмигрантов, составляющие четвертую группу. В 20-е годы в Праге существовали русские издательства: «Наша речь», «Пламя», «Кремль», «Воля России», «Крестьянская Россия». Самым мощным из них было «Пламя». Этим и другими издательствами выпускались тысячи книг, которые расходились по всему миру. Это были издания русских классиков, учебники, научные труды и т. д. Немало в Праге было и русских периодических изданий. Если говорить о тех из них, которые посвящали свои страницы вопросам культуры, то это еженедельники «Огни» и «Неделя», толстые журналы «Воля России», «Студенческие годы», «Своими путями». Чешское издательство «Орбис» выпускало на русском языке журнал «Центральная Европа"38.

Издательская деятельность в Югославии в межвоенные годы развивалась не менее интенсивно, чем в Чехословакии. Эмигрантские издательства и книготорговые предприятия находились главным образом в столице Королевства. По приблизительным данным список русских газет и журналов, издававшихся на территории государства, насчитывает от 148 до 200−220 наименований39. Многие газеты были органами военных и общественно-политических организаций, профессиональных объединений и союзов. Важную роль в общественно-политической жизни русской диаспоры в Югославии играла ежедневная газета «Новое время», издаваемая Михаилом Сувориным в 1921;193Огоды. Газета продолжала традиции одноименного издания,.

38 Кишкин Л. С. Русская эмиграция в Праге: культурная жизнь (1920;1930;е годы) II Славяноведение. 1995, № 4, с. 24.

39 Русская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х гг. М., 1994, с. 144- Арсеньев А. Союз русских писателей и журналистов в Белграде (Русские в Белграде). Белград., 1996, с. 318. основанного А. Сувориным в 1876 году и закрытого большевиками в 1917 году. Основное внимание в газете уделялось политическим и идеологическим вопросам современности, следовательно, культуре и литературе отводилось значительно меньше места.

Из русских журналов, выходивших в Югославии, следует отметить «Медузу» (1923), «Луч света» (1924;1926), «Наше будущее» (1924;1926), «Русский архив» (1928;1937), «Маяк» (1932).40.

В 1920 — 1930;е годы в Болгарии выходило значительное количество русских периодических изданий с разным, обычно с коротким сроком существования. Там издается 87 газет и журналов41. Эту обширную публицистику условно можно было бы разделить на несколько групп. Газеты, связанные главным образом с жизнью армии: «Информационный листок штаба 1-го армейского корпуса» (Тырново, 1922), «Донской осведомительный листок» (Стара Загора, 1922;1923), «Вестник общества галлиполийцев» (София, 1933;1944) и др. Материалы этих газет подчинены определенной цели — борьбе за сохранение армии, а после ее разоружения в 1923 году — за сохранение ее кадров.,.

Несколько газет защищали позиции желающих вернуться в Россию: «На родину», «Новая Россия», «Вестник земледельца». Все эти газеты выступали за примирение с советской властью.

Другая группа газет отражала монархические настроения в кругах эмиграции: «Набат», «Знамя России», «Русская жизнь», «Верный путь».

Появляются также общественно-политические газеты за возрождение России: «Русь», «За Россию», «Наша газета».

Часть белогвардейской прессы давала обильную информацию о трудовой жизни эмиграции, ее быте и культурной деятельности: «Голос», «Труд», «Голос труда», «Наша жизнь», «Новый путь».

40 Лукшин И. Руска емигрантска периодика у Гугослави]и измену два рата, с.341−344.

41 Даскалов Д. Издательская деятельность русской эмиграции в Болгарии // Славяноведение. 1996, № 5, с. 84.

С подчеркнутой литературной направленностью были: «Изгнанник», «Кнут», «Молодое слово», «Казалия».

Среди «толстых» журналов на первом месте стоит «Русская мысль», созданная еще в 1880 году в России и продолжавшая свою деятельность в эмиграции. Главным редактором был Петр Струве, выдающийся общественно-политический деятель, ученый, философ, экономист, публицист и литературный критик. Уже в 1921 году, вскоре после прибытия в Софию, ему удалось возобновить издание журнала и привлечь к сотрудничеству многих крупнейших представителей русской зарубежной интеллектуальной элиты, проживавших как вБолгарии, так и за ее пределами. Среди них были общественно-политические и литературные критики, ученые, писатели (И.Бунин, З. Гиппиус, А. Куприн, Д. Мережковский, К. Мочульский, Ю. Никольский, Л. Столица, Е. Чириков). «Русская мысль» продолжала быть органом свободной русской политической и культурной мысли, но главной ее задачей в эмиграции, как заявляла редакция в первом номере журнала, было осмысление последствий революции и сплочение всех духовных сил, преданных «идеалу органического национального возрождения России, ее государственности и культуры"42. В Софии вышло первых двенадцать номеров «Русской мысли" — позже она издавалась в Праге (1922), затем в Праге — Берлине (1922;1923) и Париже (1927)43.

К первым изданиям русской диаспоры в Софии принадлежал также журнал «Зарницы» (1921), печатание которого после второго номера было перенесено из Константинополя.

Издательская деятельность не будет полностью освещена, если не упомянуть журнал «Славянски глас». Выпускался он Славянским обществом с 1902 года, в 1915 году журнал был закрыт, а в 1919 году возобновил свою деятельность. Редактором журнала был Н. Бобчев, а русские эмигранты.

42 Обращение к старым и новым читателям. «Русская мысль» 1921, № 1−2, с. 5.

43 Струве Е. Из истории русской зарубежной печати. Издания П. Б. Струве /Русская литература в эмиграции. Сб. статей под ред. НЛолторацкого, Петербург, 1972, с.333−344. сотрудничали в журнале со дня основания, как и другие славянские авторы. «Славянски глас» призывал к урегулированию межславянских споров, к укреплению политических и других связей между славянскими странами.

Пятую группу источников, значительную как по объему, так и по информационной насыщенности, составляют документальные материалы, хранящиеся в государственных архивах.

Автором изучены материалы Государственного архива Российской Федерации, Государственного архива литературы и искусства.44 Всего в диссертации использовано 13 фондов, столько же описей, 84 архивных дела.

44 В фондах ГАРФ и РГАЛИ содержатся документы двух эмигрантских архивных учреждений, созданных в довоенное время в Европе — Русского исторического архива в Праге и Донского казачьего архива. В феврале 1923 г. при библиотеке культурно-просветительского отдела Пражского Земгора были образованы два архиваРусской эмиграции и архива Чехословакии, которые в сентябре того же года были объединены в одно учреждение. Идею создания этого архива поддержали министр иностранных дел ЧСР Э. Бенеш, его представитель В. Гирса, а позднее преемник последнего К. Крофта, историк по образованию. С первых же дней начались переговоры с русскими учеными и общественными деятелями об их содействии работе архива. В начальный период организацией архива занимался культурно-просветительский отдел Земгора. В эмигрантских газетах и журналах появились сведения о создании архива, правлениям эмигрантских организаций в Праге, Берлине и Белграде были направлены сведения с просьбой о присылке документов и материалов, характеризующих жизнь эмиграции. Была проведена регистрация действующих организаций. Кроме того, культурно-просветительский отдел разослал письма видным русским общественным и политическим деятелям, находящимся в эмиграции, с целью выявления сведений о наличии у них документов и важности их получения и приобретения. Обращение о присылке печатной продукции было направлено редакциям эмигрантских газет и журналов. Культурно-просветительский отдел оценивал российскую эмиграцию как «осколок подлинной современной России», в недрах ее происходит такая работа, которая будет иметь огромное историческое значение для будущих судеб России. Положение об архиве было введено постановлением Комитета Земгора от 14 августа 1924 г. и в октябре 1924 г. утверждено общим собранием Земгора. В это же время архив получил новое название — Русский заграничный исторический архив в Праге (РЗИА). Собирательная деятельность архива была направлена на привлечение документов, относящихся к истории русского общественного и революционного движения, к истории первой мировой войны и гражданской войны в России, а также к жизни современной эмиграции из России в различных странах рассеяния. В 1931 г. было объявлено о намерении приступить к собиранию литературного архива, оценивая его как «драгоценный материал по истории русской культуры», имея в виду как личные архивы писателей, так и архивы литературных объединений. К концу 20-х гг. происходит сокращение экономической помощи русской эмиграции. В связи с этим 31 марта 1928 г. РЗИА передается в ведение МИД ЧСР. Представители Земгора при подписании акта передачи высказали пожелание, чтобы в случае возникновения вопроса о переходе РЗИА в Советскую Россию, МИД ЧСР осуществил лишь при условии падения там власти Советов. Теперь надзор и контроль осуществлял профессор Карлова университета Ян Славик. Возглавлял архив с 1928 г. В. Г. Архангельский. Руководство научной работой находилось в руках Совета архива и Ученой комиссии. В 1934 г. в состав РЗИА вошел архив Донского казачества. После оккупации фашистской Германией Судетской области осенью 1938 г. ухудшилось правовое и материальное положение русской эмиграции. Прекратилась покупка книг, документов, газет. Первые советские архивисты оказались в Праге в 1945 г., весной. В июне 1945 г. правительство Чехословакии приняло постановление о передаче РЗИА Академии наук СССР в честь ее 220-летия. С 21 ноября по 15 декабря 1945 г. работала Комиссия о принятии документов. Все происходило в спешке, была нарушена целостность многих отделов. 13 апреля 1946 г. фонды РЗИА были переданы ГАУ НКВД СССР в состав ЦГАОР СССР. С 1946 по 1970;й год шесть центральных государственных архивов СССР (ныне РГАЛИ, РГВИА, РГВА, РГИА, РГА ВМФ, ЦХИДК) хранили документы РЗИА. Лишь в 1988 г. документы бывших РЗИА и Донского казачьего архива были переведены на открытое хранение. // Фонды Русского заграничного исторического архива в Праге. Межархивный путеводитель. Отв. ред. Павлова Т. Ф. M., РОСПЭН, 1999.

Значительное количество использованных материалов вводится в научный оборот впервые.

В Государственном архиве Российской Федерации автору была предоставлена возможность ознакомиться со следующими документами и материалами: Русский культурный комитет в Белграде (Ф. 6793) — Общество славянской взаимности в Белграде 1919 — 1922 (Ф. Р-6134) — Союз русских писателей и журналистов в Югославии 1922 — 1936 (Ф. Р-6502) — Общество единения русских в Болгарии. София, 1920;1924 (Ф. Р-5767) — Центральный общественный объединенный комитет русских беженских организаций (ЦООК) в Болгарии (Ф. Р-9115) — Комитет «Дня русской культуры» в Чехословакии (Ф. Р-5850) — Постников Сергей Порфирьевич 1883 — 1965 (Ф. Р-6065) — Тукалевский Владимир Николаевич 1882 — 1936 (Ф. Р-5777) — Коллекция отдельных документов различных эмигрантских организаций (Ф. Р-9145). Фонд Р-5850 содержит важную и интересную информацию. В нем представлены отчеты, информация, воззвания о проведении Дня русской культуры, представлена переписка комитета «Дня русской культуры» с русскими эмигрантскими организациямиего отчеты о деятельности. Материалы этого фонда помогли диссертанту воссоздать картину дней русской культуры, их значение для русских литераторов в изгнании и для культуры принимающих стран.

Фонд 5777 обогатил диссертацию новыми важными сведениями о библиотеке Земгора, о ее фондах и читателях. Автору данного научного труда представилась возможность проанализировать интересы русских эмигрантов, нравственное состояние эмигрантского общества, степень востребованности русских классиков и «новой» литературы эмиграции.

Огромную роль в изучении проблемы формирования и жизни русской литературной диаспоры в славянских странах сыграли материалы фондов Российского государственного архива литературы и искусства. Особенно важными представляются: Союз русских писателей и журналистов в Югославии, 1925;1939 (Ф.-2482) — Союз русских писателей и журналистов в.

Чехословакии (Ф.-2474). В этих фондах хранятся отчеты о деятельности Союзов, их программы, афиши, материалы о вечерах и собраниях, их размышления о России, эмиграции и литературе вообще, показана их связь друг с другом и с правительствами Чехословакии и Югославии.

Фонд 1568, Комитет по улучшению быта русских писателей и журналистов, проживающих в Чехословакии, предоставляет очень важную информацию о жизни и деятельности многих русских писателей и поэтов в эмиграции. Анализируя материалы этого фонда, можно понять условия, в которых создавалась русская зарубежная литература, ставшая неотъемлемой частью всей русской, да и мировой культуры. Документы фонда дают возможность проанализировать духовно-нравственный настрой русских эмигрантов литераторов.

Таким образом, оценивая состояние историографии по проблеме в целом, можно сделать следующие выводы: 1. В российской исторической науке накоплен позитивный опыт изучения и осмысления жизни русской литературной диаспоры в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии). В настоящее время, на наш взгляд, интерес к данной проблеме усилился в связи с малой степенью изученности, в то время как эмигрантская литература внесла огромный вклад в мировую и отечественную культуру. 2. Однако реальные достижения в комплексном исследовании русской литературной диаспоры в славянских странах с использованием архивных источников более чем скромны. Данная проблема еще не подверглась самостоятельному исследованию в нашей исторической науке. Обобщающих, фундаментальных трудов, раскрывающих во всей полноте исторические условия формирования и жизни русской литературной диаспоры в славянских странах, нет. Изучение и обобщение этих условий, на наш взгляд, имеет важное значение и для современного периода.

Все это дает основание выбрать данную проблему в качестве диссертационного исследования.

Предметом данного исследования являются основные аспекты формирования русской литературной диаспоры в Чехословакии, Югославии, Болгарии (причины выезда творческой интеллигенции из Россииадаптация и специфика пребывания русской литературной диаспоры в славянских странах) — формы существования русской литературной диаспоры (кружки, союзы, объединения, издательская деятельность, библиотечное дело). В поле зрения автора находятся: творчество русских писателей и поэтов в славянских странах и его значение для принимающих стран, Европы, России и мира в целом, а также взгляды и мнения эмигрантов — литераторов о советской и русской литературе и о России.

Цель исследования состоит в том, чтобы на основе использования разнообразных, в основном впервые вводимых в научный оборот источников, и литературы, всесторонне и комплексно исследовать жизнь русской литературной диаспоры в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии) в 20 — 30-е годы XX века. По его результатам расширить исторические знания о русской эмиграции первой волны, о жизни и творчестве русских литераторов в славянских странах в 20 — 30-е годы XX векарасширить знания по истории литературы о писателях и поэтах Русского Зарубежья и тем самым способствовать повышению уровня патриотического воспитания и сплочению межнациональных связей родственных славянских стран (России, с одной стороны, и славянских стран — с другой).

Для реализации поставленной цели необходимо решение следующих основных задач: выявить основные аспекты процесса формирования русской литературной диаспоры в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии) — проанализировать специфику жизни русской литературной диаспоры в славянский странах и, вследствие чего, особенности их творчестваизучить взаимоотношения русских писателей и поэтов с правительством и народом принимающей страныисследовать жизнь русских эмигрантов-литераторов (быт, профессиональные союзы, кружки и другие объединения, издательская деятельность, библиотечное дело) — проанализировать влияние русской эмигрантской литературы на культуру славянских стран и наоборот.

Хронологические рамки исследования охватывают 20 — 30-е годы XX века. Данный выбор отнюдь не является случайным. События, развернувшиеся в России на протяжении 20 — 30-х годов XX века, способствовали выезду и даже гонению неугодных писателей и поэтов, так как происходило становление, развитие и укрепление марксистско-ленинской, позднее сталинской идеологии, зарождение и развитие тоталитаризма. Середина и конец 30-х годов — это возникновение и усиление фашистских режимов в Европе. Меняются ориентиры во внешней политике Чехословакии, Югославии, Болгарии. В связи с ростом фашистской агрессии и усилением Советского государства на международной арене, славянские страны начинают искать союзника в лице страны Советов. Следовательно, и положение эмигрантов меняется. Меняются, и их взгляды. Начинается другая история зарубежной России, ее распад как малого государства: кто-то возвращается на Родину, кто-то сражается на стороне Советов, в армиях тех стран, где они проживали, другие, как во времена гражданской войны, выступают против Советского государства, веря в несбыточные мечты. Мы знаем, что многие после освобождения Европы советскими войсками были арестованы и отправлены в ссылку, судьба некоторых неизвестна вообще.

Территориальные рамки. Объектом исследования является литературная диаспора в славянских странах. Дело в том, что как раз третье направление через Турцию, Константинополь вело на Балканы, в Югославию, Болгарию, Чехословакию. Население этих стран этнически родственное российскому. Славянскими, родственными народами всегда считались болгары, чехи, словаки, сербы, словенцы, хорваты, украинцы, белорусы, поляки, македонцы и, конечно же, русские. Многие русские эмигранты стремились туда, надеясь на скорое возвращение в Россию и на поддержку родственных народов. Тогда в чехословацком и болгарском обществе отмечались русофильские традиции. Во главе Государственной комиссии, занимавшейся русскими беженцами в.

Югославии, стоял Александр Белич, который считался страстным русофилом. В 20-е годы политику по отношению к русской интеллигенции в этих славянских странах можно считать позитивной. Во многом это определялось тем, что правительство и Чехословакии, и Болгарии, и Югославии чувствовало потребность в русских научных и творческих кадрах. Следовательно, обстоятельства сложились так, что взаимная потребность друг в друге привела к формированию различных русских, в том числе и литературных, диаспор на территории славянских стран.

Теоретическая и методологическая база исследования. В качестве теоретической базы автор использовал труды отечественных ученых-историков, основанные на диалектико-материалистической теории познания и работы современных авторов, их выводы о развитии русской литературы за рубежом. В диссертации использованы также материалы научных конференций международного, государственного и региональных уровней. Несколько монографий, справочные и публицистические издания по данной проблеме.

При работе был использован комплексный подход к изучению исторических явлений. Это значит, что автор стремился рассматривать формирование и жизнь русской литературной диаспоры в славянских странах в контексте социальных, экономических, политических, профессиональных отношений и процессов, не забывая при этом о духовно-психологических аспектах, особенностях менталитета и субкультурных характеристиках указанной социальной группы. В комплексном историческом исследовании применяются все известные методики и используются соответствующие гносеологические и логические процедуры. Применительно к своей работе автор использует лишь отдельные методы и процедуры, т. е. те, которые помогают изучению поставленной проблемы. Автор на основе общих принципов исторической науки, таких, как принцип историзма, стремился: во-первых, рассмотреть обстановку и условия, в которых происходило исследуемое событие, соблюдая при этом научный подход, выявляя с точки зрения принципа историзма именно те экономические, социальные и политические условия жизни на Родине и в эмиграции, которые реально сложились в рассматриваемый периодво-вторых, раскрыть объективную роль русской эмигрантской литературы в мировом и национальном значениив-третьих, опираться на конкретные исторические факты в их истинном содержании, не искажая их и не подгоняя под заранее подготовленные схемы и концепции. Необходимо еще раз отметить, что только при соблюдении принципа историзма можно, на наш взгляд, объективно понять и оценить исследуемую проблему.

Среди основных традиционных общеисторических методов данного исследования следует назвать историко-генетический, историко-сравнительный и историко-типологический. Применяются и общенаучные методы: индукция и дедукция, анализ и синтез, описание и измерение, объяснение и т. д.

Используя историко-генетический метод, автор стремился максимально расширить эмпирическую базу диссертационной работы, ввести в научный оборот новые факты и сведения, показать динамику событий, причинно-следственные связи и закономерности во всем многообразии их конкретных жизненных проявлений.

Анализ жизни русской диаспоры в Чехословакии, Югославии, Болгарии невозможен без использования историко-сравнительного метода. Он используется автором в плане сравнения деятельности русских литературных диаспор в разных славянских странах, политики правительств принявших стран по отношению к русским эмигрантам в разные периоды времени.

Применение историко-типологичекого метода направлено на то, чтобы выявить характерные организационные формы существования и развития русской литературной диаспоры.

Проблема, поставленная в диссертации, раскрывается при помощи диахронного и синхронного подходов, с использованием проблемно-хронологического метода изложения материала. Перечисленные принципы, методы и подходы, разумеется, не охватывают всей методологии, а выражают по своей сути лишь стратегию исследования, которой руководствовался автор.

Научная новизна исследования в целом состоит в самой постановке проблемы и в интерпретации ее содержания. Ситуация в исторической науке такова, что вопросы жизни русской литературной диаспоры в славянских странах в 20 — 30-е годы XX века ранее затрагивалась лишь частично при рассмотрении проблем общего порядка, но специально и комплексно еще не исследовались до настоящего времени.

Научная новизна работы заключается в том, что автором: впервые всесторонне и комплексно исследуется крупная и самостоятельная проблемаформирование и жизнь русской литературной диаспоры в славянских странах (Чехословакии, Югославии, Болгарии) в 20 — 30-е годы XX векана основе конкретно-исторического подхода впервые рассматривается специфика русской литературной эмиграции в славянских странахформы существования и деятельность русской литературной диаспоры в славянских странахв свете современных требований к исторической науке определяется уровень научной разработанности темы. Впервые подвергаются тщательному анализу основные публикации по проблеме формирования и жизни русской литературной диаспоры в славянских странахв научный оборот впервые вводится значительное количество архивных документов и материалов различных эмигрантских организаций, союзов и комитетовличных фондов некоторых литераторов русской эмиграции.

Практическая значимость исследования заключается в том, что обобщенный в нем материал о русской литературе в эмиграции, в славянских странах в определенной степени может расширить школьную общеобразовательную и вузовскую программу по истории эмиграции 20 — 30-х годов XX века и истории литературы Русского Зарубежья. Материалы диссертации могут быть использованы органами государственной власти, различными общественными организациями как в деле возрождения патриотизма, так и в деле налаживания прочных связей со славянскими странами.

Положения, выносимые автором на защиту: авторская систематизация институтов социальной адаптации русских эмигрантов — литераторов в славянских странаханализ специфики литературной эмиграции в славянских странахавторский анализ организационных форм русской литературной диаспоры в Чехословакии, Югославии, Болгарииобобщение роли и значения русской литературы, созданной в эмиграции в славянских странах, для мировой и национальной культурыисследование историографии проблемы и характеристика источников.

Апробация диссертации. Основные идеи диссертации были апробированы и получили положительную оценку научной общественности. Выводы, обобщения, основные положения диссертации опубликованы в ряде научных работ.45.

Цели и задачи исследования определили структуру диссертации. Она состоит из введения, двух глав и заключения. К диссертации прилагаются два приложения и список использованных источников и литературы.

Заключение

.

Испепеляющие годы первой мировой войны, гражданской войны, голод, а позднее жесткий идеологический террор, проходивший под знаком ожесточенной борьбы против инакомыслящих, отразились на материальной и культурной стороне жизни России, а в том числе и на литературной. Официально гонимые советской властью, не принимавшие большевистской идеологии, обезличенные реалиями советской жизни 20 — 30-х годов XX века, многие русские интеллигенты покинули Россию. Эти годы обозначили период в истории зарубежной России, той, которой требовалась научная и культурная свобода, чтобы созидать и развиваться на благо своей Родины.

Эмиграция первой волны была одной из самых многочисленных. Эмигранты покидали Родину по четырем направлениям, третье из которых было Балканы, а оттуда в славянские страны, в Югославию, Болгарию, Чехословакию. Обусловлено это было многими причинами. Во-первых, располагаясь там, эмигранты рассчитывали на скорейшее возвращение на Родину. Во-вторых, это были родственные славянские страны, с русофильскими традициями. В-третьих, Югославия, Болгария, Чехословакия были в то время единственными странами, в которых отношение к эмигрантам с оставалось доброжелательным со стороны как подавляющей части местного населения, так и официальных органов. В отличие от западноевропейских стран в Югославии свидетельства и дипломы об образовании, военные звания, полученные в России до февральской революции 1917 года, а также научные степени имели законную силу. Помощь русским эмигрантам правящих кругов объяснялась не только классово-политическими мотивами, но и объективными национально-государственными интересами только что возникшего (1 декабря 1918 года) Югославского государства. Оно остро нуждалось в создании и увеличении государственно-административного аппарата, в научно-технических кадрах и работниках просвещения. В 1921 году в Югославию прибыло 14 проц. русских эмигрантов творческих профессий, а в 1922;м еще 6,6 проц.

Президент Чехословакии Т. Г. Масарик считал своим долгом «собрать, сберечь и поддержать остаток культурных сил» русских эмигрантов. Ориентировавшиеся на западные демократии Масарик и его соратник Э. Бенеш полагали, что сохранение российского интеллектуального потенциала поможет в будущем приобщении России к Европе, а также расширит экономические и культурные возможности Чехословакии. На 1931 год в Чехословакии из 22 тысяч официально зарегистрированных эмигрантов: писателей, журналистов, ученых, деятелей искусства числилось 600 чел.

В архивных материалах Главного справочного бюро в Константинополе сохранился «Список некоторых известных лиц», эмигрировавших в Болгарию из России в начале 1920;х годов. Подавляющее большинство в немпредставители одесской интеллигенции, среди которых встречаются русские писатели и журналисты.

Правительство Болгарии не проводило таких широких акций помощи русским эмигрантам, как в Чехословакии и Югославии, но организацию помощи при их массовом прибытии взяло на себя существовавшее, в стране еще с начала века Славянское благотворительное общество. Немногочисленные члены его были сторонниками всемерного сближения славянских народов на основе идей «славянской взаимности» при руководящей роли монархической России.

Необходимо заметить, что правительственная политика по отношению к эмигрантам вообще и литераторам в частности менялась в зависимости от налаживающихся отношений с СССР.

Итак, в 20 — 30-е годы XX века, в силу означенных обстоятельств, на территории славянских стран (Чехословакии, Югославии, Болгарии) стали складываться русские литературные диаспоры. Их образование проходило в процессе адаптации русских эмигрантов-литераторов. Это был тяжелый психологический путь. Но его особенность заключалась в том, что протекал он на территории родственных славянских стран. Во многих странах существовали институты, социальной адаптации эмигрантов — литераторов. Условно все такого рода институты можно представить как некую иерархию. На. первой ступени: правительственные (организованные и финансируемые правительством той страны, куда прибывал эмигрант — литератор: Государственная державная, комиссия, которая в свою очередь создала Комитет русской культуры в ЮгославииСпециальная правительственная комиссия в Болгарии- «Русская акция помощи» президента Т. Масарика в Чехословакии) и международные (Лига наций и ее представительства, верховный комиссар по делам беженцев). На второй ступени: эмигрантские, созданные по инициативе и при участии эмигрантов: Российское общество Красного Креста,. Всероссийский земский союз, Всероссийский союз городов, чешско-русская Еднота, Комитет по улучшению быта русских писателей— комитет «Дня Русской Культуры», «Студенческое общество всеславянского единения», «Общество русско-болгарского сближения в г. Варне», «Общество единения русских в Болгарии», Русско-болгарский благотворительный комитет. Необходимо заметить, что эти организации действовали в сотрудничестве. На третьей ступени эмигрантские организации, контролируемые названными выше и созданные для профессионального объединения: «Союзы русских писателей и журналистов» в Чехословакии, Югославии, Болгарииразличные литературные объединения и кружки («Скит поэтов», «Далиборка» «Збраславские пятницы»,. «Воля России», «Гамаюн», «Книжный, кружок», «Новый Арзамас», «Литературная среда»). Благотворительные организации тоже можно считать институтами адаптации русских эмигрантов-литераторов, как, например, Славянское благотворительное общество в Болгарии. Благотворительную деятельность осуществляли члены русской императорской фамилии. Они оказывали необходимую помощь трем кадетским корпусам в Сараево, Белой Церкви и трем женским институтам в Белой' Церкви, Великой Кикинде,.

Турском Бече. Русский очаг существовал на средства Алисы Масарик и спонсора Джона Крейна.

Но при всех многочисленных институтах адаптации русских эмигрантов-литераторов творческая интеллигенция переживала тяжелый эмоциональный стресс. Бесспорно, горькая обида и разочарование переполняли душу русского писателя и поэта, оказавшегося на чужбине. Конечно, чувство глубокой любви к Родине воодушевляло их на творчество ради Отчизны, они стремились обогатить национальную культуру.

Духовный настрой эмигрантов менялся в процессе адаптации к новым. условиям проживания и творчества. На первом этапе их творческой деятельности можно выделить два преобладающих течения: 1) чувства обиды и скорби, «плач» по родной земле- 2) политичность литературных произведений, в которых наравне со скорбью преобладает ненависть к Советам, разрушавшим их романтический образ Родины. Иногда эта политика захлестывала так, что ради идеи автор умалял художественные достоинства литературного произведения.

Эмигранты-литераторы остро испытывали тоску и ностальгию. И чем безнадежнее становилась возможность возвращения на Родину, тем более обострялись эти чувства, превращаясь в настоящую болезнь. Для многих, на тот период, было характерно определенное раздвоение личности. Основной причиной этого была маргинальность абсолютного большинства эмигрантов. Бедность была характерной чертой жизни русских эмигрантских писателей, поэтов, журналистов. И если старшее поколение, писатели с именем еще где-то с трудом могли изыскать средства для проживания и творчества, то молодежь, со своим новаторством и модернизмом, жила хуже. Для улучшения их жизни различные институты адаптации принимали определеннные меры. Комитет по улучшению быта русских писателей и журналистов участвует в работе по устройству их в общежитие и выделении средств для проживания. Союзы русских писателей и журналистов организуют литературные конкурсы, где лучшие получают премию и право печататься.

Для эмигрантов настоящим была борьба за выживание, тоска, а прошлым — дом в России, где они жили когда-то. Настоящим, конечно же, были литературные вечера, устраиваемые Союзами русских писателей и журналистов, чешской Еднотой, Русским очагом, различными литературными организациями.

Постепенно в среде русских эмигрантов-литераторов наступает отрезвление. Уже не надеясь на скорейшее возвращение домой, они начинают осознавать свою деятельность, как некую самостоятельную целостность. На этом уровне проявляется специфика литературной деятельности в различных литературных диаспорах в славянских странах. Пражская русская диаспора старалась быть дальше от политики, считая, что.

литература

развивается и за рубежом и на Родине. Следила за литературными новинками по обе стороны. Необходимо заметить, что особую роль в этом сыграло чехословацкое правительство, не разрешавшее вести политические разговоры и диспуты на литературных вечерах, собраниях, съездах. Югославскую литературную диаспору, наоборот, захлестывали политические дискуссии, с непременным осуждением Советов. Во многом это определяло жанры их произведений и характер литературной деятельности (политическая сатира, критические статьи на советские произведения). Немногочисленная болгарская литературная диаспора была поглощена славянофильскими традициями. Все, что творилось и создавалось там, было на благо славянского мира под эгидой России.

Специфика русской литературной эмиграции заключалась в том, что она протекала в родственных славянских странах. Именно там она оказалась наиболее востребована и понята, именно там появилась открытость русской культуры к культуре принявшей эмигрантов страны, произошло и частичное взаимопроникновение на основе родственных связей. Эмигрантские писатели и поэты ощущали себя органической частью не только национальной, но и культуры славянского мира. Славянофильские традиции, свойственные общественности славянских стран, помогали русской литературе быстрее адаптироваться, чувствовать себя скорее обогащенными, чем духовно подавленными. Славянские страны стали центрами духовного единства. Чешско-русская Еднота, Русский очаг в Чехословакии, Общество славянской взаимности, Славянское благотворительное общество в Болгарии, Комитет русской культуры в Югославии имели похожие цели: развитие взаимности с русским народом, познание русского быта и традиций, знакомство с русской жизнью. Все это способствовало развитию литературных сил эмигрантов. Поэтому не удивительным является то, что первый съезд эмигрантских писателей и журналистов, а также празднование «Дней русской культуры» проходили на территории Чехословакии, Югославии, Болгарии.

В Чехословакии существовали: Союз русских писателей и журналистов, «Скит поэтов», кружки «Далиборка», «Збраславские пятницы». Их жизнь протекала в собраниях, литературных вечерах, часто носивших интимный характер. На них авторы читали свою поэзию и прозу, при этом кого-то критиковали и наставляли. Но у всех у них была материальная проблема, несмотря на благотворительную помощь государства и платные вечера или концерты. Деятельность «Союза» была относительно плодотворной. Члены организации печатались в 174 изданиях (из них 87 чешских и 56 иностранных). За 10 лет существования было выпущено 36 беллетристических и 113 научных книг. Но «Союз» не имел ни собственной газеты, ни собственного журнала. В результате долгих усилий удалось издать лишь один номер периодического издания «Ковчег». Возникнув одновременно, «Союз» и «Скит» шли разными путями, имея разные цели: у «Союза» они были скорее административными и организационными, а у «Скита» — творческими. Отношения между ними строились на уровне «отцы и дети». Старшее поколение поддерживало молодежь, но непостоянно. И, несмотря на совместность действий и одинаковое эмигрантское положение, «Союз» не всегда шел навстречу «Скиту».

Русская литературная диаспора в Чехословакии была достойным конкурентом Парижу.

Белградское русское творчество имело много общего с пражским, парижским и берлинским, но во многом и различалось. Сходство заключалось в общности волновавших всех проблем, чувстве беженства. Многие русские писатели в Праге, Париже и Берлине продолжали творческий путь, начатый еще в России. Достаточно быстро развивалось и молодое поколение. Творчество русской диаспоры в Белграде нуждалось в поддержке и возрождении. Их творчество было определено тем, что они старались попасть в струю общей русской эмигрантской литературы.

Огромную роль в развитии русской литературы играл Союз русских писателей и журналистов. Однако он отличался своей повышенной политичностью. Если собрания и вечера в пражском «Союзе» были в основном больше литературными, то в белградском «Союзе» общественно-политические темы стояли на первом месте и нередко определяли* специфику литературного творчества.

Оба этих «Союза» активно сотрудничали, особенно при организации и проведении первого съезда русских писателей и журналистов. Деятельность их была во многом похожа: проведение литературных вечеров, отчетных собраний, литературных конкурсов, направление лекторов по литературе в другие города Югославии, где находились небольшие литературные организации. Активно участвовали в проведении «Дней русской культуры».

Литературная жизнь русской диаспоры в Болгарии не была такой яркой и оживленной, как в Чехословакии и Югославии*. Существование было осложнено экономическими проблемами и неустроенностью. В основном в этой славянской стране пребывали военные, творческих личностей намного меньше. Видные литераторы не задерживались в Болгарии, для них она была не престижна, хотя их произведения «блистали» на страницах болгарских журналов и газет. Тех же, кто был «попроще», уносил поток боровшихся за выживание на чужбине.

Жизнь литературной диаспоры в Болгарии отличалась сильной славянской направленностью. Этому способствовало славянское общество, издававшее журнал «Славянски глас». Сборник «Младорусь», печатавший русских авторов-эмигрантов, тоже считал необходимым объединение и развитие молодых дарований за рубежом.

На территории славянских стран шла активная издательская деятельность русских эмигрантов — литераторов. Первый этап ее (начало 20-х годов) в основном был посвящен русским классикам А. Пушкину, Ф. Достоевскому, Л. Толстому и таким выдающимся литераторам, как И. Бунин, В.И.Немирович-Данченко, А. Куприн, Д. Мережковский и др. Второй этап (с середины 20-х до начала 30-х) проходит под знаком молодого ищущего творчества. «Воля России», «Студенческие годы», «Своими путями» в Чехословакии создавали условия для развития русской эмигрантской литературы, печатая модернистов. Третий этап (середина и конец 30-х годов) — в основном закат издательской деятельности, связанный с прекращением правительственной помощи*- и «углублением» эмиграции. Те, кто получил признание в творчестве, уехали в Париж, Америку, туда, где они могли процветать и материально и творческите, кто не нашел своего читателя, продолжали борьбу за существование.

Издательская деятельность в Югославии протекала бурно. Она отражала полноту творческой жизни русской эмиграции, способствовала сближению славянских народов. Большую роль в этом играли журналы «Новое время», «Луч света», «Наше будущее», «Маяк», «Русский архив». Но если мы проанализируем список издававшихся, то увидим, что постоянно повторяются Н. Рыбинский, А. Ренников, А. Погодин, А Амфитеатров, М. Алданов, К. Бальмонт, И. Бунин, А. Куприн, И. Северянин, Е. Чириков, Д. Мережковский и др. Как и в Чехословакии, в Югославии печатали тех, кто имел имя в литературном мире и спрос у читателей. У писателей же молодого поколения возникали большие сложности с публикацией книг. Чаще всего их произведения печатались только в журналах. Еще труднее было тем, кто начал писать в середине 30-х годов, из-за их новаторства, модернистского стиля и тематики. Средний читатель Русского зарубежья, истощенный каждодневной борьбой за хлеб насущный, не мог быть любителем авангардной литературы: он читал художественную беллетристику, романы классиков и современных писателей. Как отметил поэт и критик Г. Иванов, писателю, прежде всего, нужны читатели, а молодые авторы находят их с трудом — это обстоятельство создает барьер на пути развития творческой энергии литераторов в изгнании. Но, с другой стороны, поэты могли позволить себе модернистские поиски, не подчиненные никакой идеологии. Кроме того, отдельные стихи было легче напечатать в газетах и журналах, чем издать сборник. Большая часть таких сборников издавалась небольшими тиражами и на средства автора, и лишь хвалебные отзывы критики в периодической печати привлекали к ним небольшое число покупателей.

В Болгарии вокруг издательской деятельности была сосредоточена жизнь русской литературной диаспоры («Кнут», «Изгнанник», «Молодое слово», «Казалия», «Зарницы» и, особенно, «Русская мысль»). Единственный год издания «Русской мысли» в Болгарии стал подлинным культурным событием в стране. Журнал сыграл свою роль в литературной и культурной жизни, которая возрождалась после разрушительных войн и национальных катастроф.

На территории славянских стран русская эмигрантская литература получила возможность жить и развиваться. Факт, что многие авторы стали знаменитыми во Франции, Германии и Америке, после того, как стали известны сначала славянскому миру. Славянская культурная среда с интересом воспринимала русских эмигрантских авторов, не только тех кто уже имел имя в литературном мире, как это происходило во Франции или Германии. Русские эмигрантские произведения переводились наравне с русскими классиками на чешский, сербский, болгарский языки. В ответ русские эмигрантылитераторы интересовались своими славянскими коллегами, родственным народом.

Специфика литературной деятельности русской диаспоры в славянских странах была в совместных мероприятиях с литературными организациями принявших стран, во взаимном интересе друг к другу и обмене опытом творческой деятельности.

Но при всем при том эмигрантским авторам было тяжело. Трудности заключались в постоянной финансовой нужде для жизни и творчества, душевной тоске, ущемлении прав в литературной деятельности. Эти трудности особенно обострялись в связи с усилением СССР на международной арене и налаживании дипломатических связей славянских стран с СССР.

Из всего сказанного можно заключить, что русская литература в эмиграции переживала сильное духовное потрясение, но, оказавшись на территории славянских стран, где были более благоприятные условия для жизни и развития, она оформилась и предстала, как самостоятельная ветвь русской национальной культуры. В творчестве русских авторов, оказавшихся в славянских странах, чувствуется особенный патриотизм и, более того, славянские мотивы. Ощущая себя нужными, они творили на благо всего славянского мира.

В качестве практического вывода для школьной и вузовской программы можно посоветовать — создать отдельный курс по изучению русской зарубежной литературы, формировавшейся в славянских странах. Это позволит обогатить знания по литературе, усилить чувство патриотизма у российского человека, способствовать повышению интереса к своим славянским корням, к славянской культуре.

Знание опыта жизни русской литературной диаспоры в Чехословакии, Югославии, Болгарии необходимо нашим дипломатам при поиске партнеров в международной политике.

Опыт организационных форм жизни русской литературной диаспоры необходим всем нам с практической точки зрения. Создать жизнеспособную и деятельную организацию в условиях чужой страны под силу не каждому, но этот опыт так важен для развития международных контактов на разных уровнях экономических, культурных, политических и т. п.