Фракция правых в III Государственной думе, 1907-1912 гг

Постановка проблемы.

В ходе становления или реконструкции либеральных государственных институтов становится особенно ценным предыдущий опыт, полученный во время первых попыток вживления подобных структур в ткань традиционного общества. Проблемы государственного строительства неминуемо заставляют обращаться к анализу общественной ментальное&tradeи её практического выражения в прошлом. История фракции правых III Государственной думы прекрасно иллюстрирует восприятие частью русского общества ломки в 1905 году устоявшихся политико-идеологических и государственно-юридических стандартов, характеризует попытку социальной самоидентификации, выработки адекватного ответа справа на вызов времени. Конфликт идей европоцентристского универсализма и национальной самобытности, лежащий в основе политической активности сторонников самодержавия в России начала XX века, — неизбежный спутник глобальной государственно-правовой унификации — процесса, который и сегодня определяет ход отечественной истории.

Научная актуальность исследования определяется необходимостью получить более полное и верное представление о деятельности правых монархистов для уточнения общей картины политической истории России.

Работу правых в III Государственной думе можно определить как малоизученную. В качестве самостоятельной проблемы она вообще до сих пор не рассматривалась. Ещё в ходе работы Думы в оппозиционной периодике выработался определённый набор стереотипов, закреплённый в думский период и впоследствии усвоенный как отечественной, так и зарубежной историографией. Необходимость ревизии оценок, которые, не будучи ни детально подтверждены, ни оспорены практически ни в одном историческом исследовании, заняли своё место в учебниках и обобщающих трудах — основная побудительная причина этой работы.

Объект исследования — фракция правых в III Государственной думе. При этом необходимо иметь в виду, что думская фракция в принципе не является самодостаточным субъектом политической жизни и может плодотворно изучаться только в широком контексте представляемого ею политического движения. Объект данного исследования рассматривается как структура, посредством которой реа-лизовывалась одна из основных форм деятельности правых монархистов в Российской империи после 1905 года. Характеристики думской активности правых ценны именно тем, что дают материал для общей оценки черносотенствапоиск и определение таких характеристик вне обозначенного контекста были бы методологически ущербны. Потому в широком плане объектом исследования стало пра-вомонархическое движение как таковое.

Фракция правых рассматривается как обособленная единица, самостоятельный субъект думской борьбы. Идеологические установки и объективно-историческая роль фракции «умеренно-правых» (ноябрь 1907 — октябрь 1909), «национальной группы» (январь 1908 — октябрь 1909), фракции русских националистов (октябрь 1909 — июнь 1912), фракции независимых националистов (май 1911 — июнь 1912) были принципиально иными. Этот тезис раскрыт и обоснован в основной части работы.

Предмет исследования — складывание фракции и существование её как автономного, но включённого в общий фронт политического организма. В соответствии с этим формулируется и цель исследования — проанализировать активность правых монархистов в третьей Думе, раскрыть их устремления, принципы и политический смысл их деятельности.

Исходя из поставленной цели, были определены следующие задачи: изучить ход и итоги избирательной кампании правомонархических партий в III Думу, рассмотреть представления сторонников самодержавия о перспективах и задачах третьей Думы, осветить процесс конституциирования фракции правых и историю её участия во внутридумском фракционном противостоянии, охарактеризовать её состав и принципы организации.

Одной из центральных задач стало изучение законотворческой и запросной деятельности правых монархистов по следующим направлениям: земельная реформа и крестьянское переселениеокраинная политика и национальный вопросцерковное и вероисповедное законодательствонародное просвещениесудебная реформаместное самоуправлениефинансовая политика, промышленность и рабочий вопросборьба с преступностью и революционным движениемгосударственная оборонавнешняя политика.

Неизбежно возникает вопрос об отношении к Думе правого фланга русской общественности за стенами Таврического дворца, о характере и степени воздействия этой части политически активного населения на депутатов Думы и осуществлении обратной связи между думцами и их избирателями. Нельзя забывать, что формально в Государственной думе каждый депутат являлся представителем всего населения Империи, а не какого-либо избирательного округа, и не нёс ответственности перед своими непосредственными избирателямизато ощущал постоянную ответственность перед социально и политически родственными слоями населения. Политическая деятельность крупнейших реакционных организаций — Союза русского народа (СРН), Русского народного союза имени Михаила Архангела (СМА), Русского Собрания и др. также неизбежно была связана с работой третьей Думы.

Не менее существенная тема — место правых в механизме функционирования III Государственной думы, характер взаимоотношений между ними и «руководящим большинством». Рассматривая вопрос, почему и с какой целью правые монархисты шли в Думу, соучаствовали в работе политического механизма после 1905 года, необходимо прежде уяснить, что такое была Дума в их пониманиине только определить, положительная или отрицательная оценка выставлялась этому государственному институту справа, но и разобрать детально содержательную часть характеристик, а также предложения по реформированию режима думской монархии. Это даёт возможность сделать общие выводы об итогах самоопределения правых монархистов на политическом поле третьеиюньской монархии.

Хронологические рамки работы заданы периодом предыстории (предвыборная борьба, выборы) и функционирования третьей Думы. 1912 год не считается пороговым в русской политической историиимея в виду общий контекст, возможно было определить верхним пределом год 1911;й, действительно рубежный для третьеиюньской монархии, или, к примеру, рассмотреть историю думской работы правых в 1907—1914 годах (преемственность между фракциями правых в третьей и четвёртой Думах несомненна). Но одна из основных исследовательских установок — изучить не только думскую фракционную борьбу как форму политического противостояния, но и фракцию правых как самостоятельную единицу общественно-политической жизни — определила именно те хронологические рамки, что обозначены в заглавии. При этом, разумеется, нельзя было обойти вниманием историю правого монархизма до середины 1907 года, в особенности — самоопределение черносотенцев внутри складывающегося режима «думской монархии" — да и абстрагироваться от происходившего в заключительное пятилетие последнего царствования было бы просто абсурдно.

При оформлении исследования совмещены хронологический и тематический принципы: расположение материала в основной части работы, с одной стороны, определено тематикой, с другой — частично хронологизируется как по главам, так и в рамках каждой главы. Использованы некоторые новейшие разработки в политологии и социологии — без претензии на создание полномасштабного междисциплинарного исследования.

Научная новизна работы заключается в попытке достичь вышеобозначен-ной цели и выполнить задачи, до сих пор не решавшиеся историками. Выводы исследования позволяют расширить существующие представления об идейных и организационных принципах правомонархического движения, его месте в русской жизни 1905—1917 годов, а также конкретизировать взгляды на третьеиюньскую политическую систему, её социальные характеристики, уточнить мнения о её устойчивости и объективно-исторических перспективах. Результаты могут быть использованы в обобщающих работах по истории правомонархического движения, политической истории России, истории представительных институтов в России, при разработке общих и специальных учебных курсов по той же тематике, а также в ходе изучения параллельных сюжетов русской истории начала XX века (деятельность других политических сил, взаимоотношения власти и общества и т. п.).

Работа прошла апробацию на нескольких научных конференциях, организованных Московским государственным университетом им. М. В. Ломоносова (Москва, апрель 2000), Св.-Тихоновским богословским институтом (Москва, январь 2002), Воронежским государственным университетом (Воронеж, октябрь-ноябрь 2002). Часть результатов исследования была обобщена в ряде научных работ, список которых приведён в заключении.

Поставленные цели и задачи исследования определили структуру диссертации. Она состоит из введения, четырёх глав: «На пути в третью Думу», «Политическая борьба в третьей Думе», «Законотворческая деятельность правых депутатов», «Правомонархические организации и правая фракция третьей Думы», «Правые монархисты в системе думской монархии» и заключения. В качестве приложений даны статистика партийного представительства в Думе по сессиям и регионам, таблица «Правый фланг III Государственной думы по результатам выборов и в 1907—1912 годах», список членов правомонархических организаций —.

Заключение

.

История правой фракции III Государственной думы стала историей самоопределения сторонников самодержавия внутри трансформирующегося политического и общественного строя — внешне ещё родного, но по сути уже враждебного. Выборы сентября-октября 1907 года показали, что правомонархические силы по-прежнему плохо интегрируются в новую политическую систему. Но пассивность и конфронтационная бескомпромиссность столичных черносотенных вождей и идеологов были в значительной степени компенсированы активностью местных организаций и готовностью их к заключению блоков с либерал-консерваторами. Итоговые данные обещали правым если не абсолютное, то относительное большинство в Думе.

Однако дробление думской правой уже в первые месяцы работы оставило в рядах защитников самодержавия только полсотни депутатов. Фракция оказалась скомпонована из четырёх социальных групп: дворян-землевладельцев, православного духовенства, крестьян-земледельцев и городской интеллигенции. Ведущую роль в определении общей стратегической линии и осуществлении её играли помещики и интеллигенты.

Крестьяне неизменно держались особняком. История правой фракции III Думы показала высокую степень дискретизации традиционного общества, вскрыла глубину конфликта поместного дворянства и крестьян-землевладельцев — вопреки всячески подчёркивавшейся внесословности (а вернее, всесословности) правомонархического движения. Отчужденность народа от власти, крестьянства от дворянства в результате сложившихся в XVII—XIX вв.еках схем их взаимоотношений стала причиной образования «патриархального коммунистического консерватизма» (Вебер), третьей силы в войне культур «старого» (традиция) и «нового» (модернизм), подпитывавшей одновременно и радикально-социалистические, и черносотенные силы1. «Третья сила» отторгала новое, но не могла отождествить себя со старым, потому соучаствовала в борьбе с обеих сторон, одновременно и давая им «пушечное мясо», и трансформируя или же просто разлагая идейную сущность тех, кем «бралась в оборот».

1 См.: Ю. С. Пивоваров. Политическая культура пореформенной России. М.: ИНИОН, 1994, стр. 159.

Идеологи Союза русского народа уже загодя определили задачей правых депутатов в Думе создание «сплочённой оппозиции» «боевому отряду конституции», а стратегической целью — противостояние «конституционно-бюрократическому блоку», в будущем доминировании которого черносотенцы не сомневались. Правым удалось закрепиться в думском руководстве, получить два места в президиуме и если не прямо влиять на ход работ Думы, то, по крайней мере, громко заявлять собственное мнение. Но в остальном они не в меньшей степени, чем левые, оказались на периферии законотворческой деятельности, особенно с начала 1909 года, когда Дума взялась за общее обсуждение ряда принципиальных, масштабных политических реформ.

Доминирующее в советской историографии мнение о сущности расхождений между реакционерами и реформаторами начала XX века сжато изложил В. С. Дякин. «По мере углубления общего политического кризиса в стране всё более острыми становились разногласия в вопросе о методах борьбы с революцией, о том, ускоряют ли умеренно-буржуазные реформы наступление революции, или предотвращают её. По сути дела этот же вопрос находился в центре противоречий между бонапартистским и легитимистским течением внутри самодержавно-крепостнического лагеря"2. История борьбы вокруг реформаторских законопроектов в третьей Думе показывает, что вопрос в центре противоречий стоял более широкий — о выборе вектора развития России. Для умеренной массы и либерал-консерваторов, на которых пытался опереться Столыпин, революция заключалась в системе актов насилия и смене отношений собственности. Для правомонархи-стов революция означала в первую очередь крушение самодержавия. И умеренно-буржуазные реформы контрреволюционерам «второго типа» резонно представлялись не просто «ускоряющими наступление» революции, — они являлись с этой точки зрения её этапом, составной частью.

Правые открыто заявляли о неприемлимости столыпинской концепции реформ. Исеев на дворянском съезде в 1908 году, оценивая проекты преобразований с сословной точки зрения, делал вывод, что «.сознательно или бессознательно, но наши реформы ведут Россию к республиканскому строю правления"3. Не оставляя попыток повлиять на правительственную линию, в том числе — с по.

2 В. С. Дякин. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907—1911 гг., стр. 5.

3 Объединённое дворянство, т. I, стр. 602. мощью думской трибуны, правые монархисты никогда не числили себя в союзниках Столыпина. «Правительство, опираясь на правую политику Думы лишь в вопросах социальных и экономических, всё своё строительство в области государственного обновления, — законы вероисповедные, штаты военного и морского ведомства, досрочное освобождение, условное осуждение, — проводит кадетскими голосами», — считал С. И. Келеповский4. А обоюдные уколы просто маскировали прочный союз бюрократии и либеральной оппозиции. О позитивной работе в таких условиях думать не приходилось. Г. Г. Замысловский свидетельствовал — позиция думских правых по текущему законодательству изначально была оборонительной, а потому и всё значение третьей Думы представлялось преходящим. «Нам надо ярко и всесторонне освещать, развивать, отстаивать в Думе свои взгляды и отправные точки зрениянадо поддерживать правительство в тех его начинаньях, пока, к сожалению, немногочисленных, где его взгляды с нашими совпадают.- надо, наоборот, обезвредить, свести на нет противоречащие нашим взглядам правительственные начинания., надо, наконец, выяснить, подчеркнуть все недостатки, все слабые места наших политических противников. Но обращаться нам к этой Думе с проектами крупных реформ — ни малейшей пользы и большой вред"5.

Накануне открытия Думы сторонники самодержавия ещё могли питать иллюзии о том, что с помощью «русского по духу» представительства возможно будет окончательно подавить революционное движение и преодолеть «крамольное» наследие в нормативной сфере, упорядочить государственно-правовой режим. Но практические достижения за пять лет здесь оказались минимальны. Единственным крупным законопроектом, целиком приемлемым для правых было уравнение русских граждан в правах с финляндцами на территории этой северо-западной окраины Российской империи. Да и эта инициатива на практике осуществления не получила. По аграрной реформе единства в рядах правой фракции не обнаружилосьв сфере реформирования местного самоуправления и суда, а также системы народного образования удалось не более, чем «возвысить голос».

Работу в Думе правые воспринимали как род войны, — войны за единственно возможную истину, «за Веру, Царя и Отечество» — бескомпромиссной, от.

4 С. Келеповский. Партия провокации II Земщина, 22 февраля 1910, № 224.

5 Георгий Замысловский. Очередные задачи // Земщина, 21 июня 1910, № 336. крытой, позволяющей игнорировать парламентские ритуалы. Наиболее актуальной для правых депутатов была борьба «за Царя». А. И. Боханов на одном из многочисленных диспутов о русском консерватизме так определил его существо в начале XX века: «Пиететное отношение к самодержавию является единственно надёжным критерием, позволяющим уточнить принадлежность определённых лиц и конкретных групп к консервативному сегменту. Именно отношение к самодержавию, а не к абсолютизму, не к монархии вообще, а исключительно к самодержавию в его первичном, сакральном значении как к исконной форме власти и мироустройства"6. Боханов, как представляется, неоправданно сужает здесь «консервативный сегмент». Консервативная роль в третьеиюньской монархии «националистов» и разного рода «умеренных» несомненна — притом, что самодержавие если и сохранялось в их идеологическом багаже, то в качестве пустой ритуальной формулы или преходящего обстоятельства. Но исключительное значение отношения к самодержавию для политического самоопределения в России 1905—1917 годов, подчёркнутое историком, несомненно. Именно на этом основании можно отделять «чистых» правых, реакционеров, традиционалистов, в третьей Думе образовавших фракцию правых, от тех, что служили «лёгким тормозом» Столыпину в осуществлении его реформаторской программы, а затем оказались забыты за ненадобностью, — но всегда могли быть востребованы как модернизационная общественная сила. «Самодержавники» — наиболее корректный консолидирующий термин для членов правомонархических организаций, независимых публицистов и общественных деятелей, для героев этой работы. Только некоторая неуклюжесть такого определения заставляет использовать менее конкретные формулы: «правые монархисты» (топологически верно, но недостаточно содержательно) или «черносотенцы"7.

Внутри монархического движения правая думская фракция занимала обособленное, автономное положение. Массовые черносотенные организации посто.

6 Русский консерватизм: проблемы, подходы, мнения. «Круглый стол». Подгот. И. А. Христофоров // Отечественная история, 2001, № 3, стр. 113.

7 Последний термин вполне можно относить только к членам массовых политических союзов, вставших на защиту самодержавия. «Чёрная сотня» уже в силу собственной этимологии предполагает участие в «низовой» практической политике. «Светского политика» графа А. А. Бобринского или умереннейшего витебского протоиерея о. Феодора Никоновича зачислять в черносотенцы было бы, по меньшей мере, некорректно, — а таких примеров во фракции правых можно найти предостаточно. янно контактировали с ней, но не пытались направлять её деятельность, соучаствовать во власти посредством представительства в Думе.

Правые монархисты были неустанными критиками всей системы думской монархии, и внутридумских порядков в частности. Черносотенные идеологи предлагали как частные меры по коррекции законотворческого механизма, так и глобальные проекты его перестройки. Однако их участие в практической борьбе за воплощение таких планов не стоит преувеличивать. Итоговая оценка собственно третьей Думы, выданная справа также была сугубо отрицательной. Но с Думой примирились как с фактом текущей жизни, и дальнейшую стратегию определяли исходя из неизбежности дальнейшего существования этого поля политической борьбы.

Идейный комплекс правомонархического движения в России времён последнего царствования представлял собой едва ли не первый полноценный отечественный опыт реакционной утопии. По характеристике Манхейма, носителей утопического мышления «ни в коей степени не интересует то, что реально существуетони лишь пытаются мысленно предвосхитить изменение существующей ситуации. Их мышление никогда не бывает направлено на диагноз ситуациионо может служить только руководством к действию"8. Разумеется, к действию вовне установленного доминирующей системой контекста. Как следствие, у правых не могло быть развернутой «позитивной программы». Для мыслящего утопией не существует настоящего как жизненного пространстваполноценная жизнь происходит только по ту сторону существующего порядка. Нельзя создать идеальный быт в отчужденном пространстве, нужно сначала вырваться оттуда. Обустройство тюремной камеры может быть направлено лишь на создание системы символов, сохраняющих воспоминание о свободе (либо на организацию побега).

И основной проблемой правых монархистов в третьеиюньской монархии было то, что они не могли заставить себя осознать иллюзорность традиционных форм (вернее — открыто признать ее) и определить, каким должен быть рывок в утопию (в отличие от социалистов, четко представлявших и контуры будущего, и принципы рывка). Секуляризация общественного сознания, отторжение им традиционных схем, а соответственно и кризис легитимности самодержавия воспринимались правыми как недуги деформированной ментальности отечественной эли.

8 Карл Манхейм. Диагноз нашего времени, стр. 40. ты — а между тем, это давно уже были системообразующие факторы русской жизни. Превращение «Мира Божьего» в «Современный мир» в 1906 году было закреплено юридически — но правые, боясь встать лицом к лицу с действительностью, по прежнему оперировали категориями первого как вполне реальными. Конфликт сторонников самодержавия с социально-политической действительностью лаконично охарактеризовал А. Д. Протопопов в записке, направленной в Чрезвычайную следственную комиссию Временного правительства: «Идеалы правых сводились к созданию живой двигательной силы из единой воли Царя. Эти идеалы, в сущности, встречали его симпатии (хотя форм он не нарушил бы). Но строй уже не допускал такого импульса"9.

В рядах правой фракции III Государственной думы далеко не один Пуриш-кевич отличался склонностью к сочинительству. Писали — и печатались — многие. Причем, отзываясь, главным образом, на те же, не оставлявшие в покое темы русской жизни.

Пока Россией правил Бог, — Никто сломить ее не могНо вот над правдою родной Восстал порядок правовой, И пал Отечественный строй Под натиском земли чужой. Возстани, Боже, на Руси И грех измены нам простиДа будет снова, как и встарь, Над Русью Бог, под Богом Царь, — Соборно-чтимый Государь!10.

В этих строках Георгия Алексеевича Шечкова оказался емко сформулирован не только государственно-юридический идеал сторонников самодержавия, но и единственно реальный для правых монархистов, отказавшихся делать историю собственными руками, путь его воплощения.

9 Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т. IV. М.- Л.: ГИЗ, 1926, стр. 22.

10 Г. А. Шечков. Экспромт II Вестник Русского Собрания, 1909, № 5, стр. 4.