Вариантные формы именительного падежа множественного числа у существительных мужского и среднего рода в пушкинских текстах

Вариантность падежных форм является характерной чертой русского именного склонения на протяжении всех этапов его истории. Многочисленные случаи вариантных форм имен существительных отмечаются уже в самых ранних памятниках древнерусской письменности XI — XII веков. Несмотря на относительную стабилизацию норм литературного языка в XIX веке, варьирование флексий для некоторых падежей имен существительных сохраняется и в современной речевой практике.

Конкуренция форм именительного падежа множественного числа существительных мужского рода наы (-и) и наа (-я) типа годы — года — одно из самых ярких и сложных проявлений морфологического варьирования в русском языке позднего времени.

Раннее появление форм наа оказалось связанным только с малочисленными словами, обозначающими парные предметы (бока, глаза, рукава, берега и под.), где соответствующие формы появились во множественном числе в результате разрушения категории двойственности. С течением времени, захватывая новые пласты лексики, формы наа становятся продуктивными. Если М. В. Ломоносов приводит только три слова, употреблявшихся в именительном падеже множественного числа последовательно с окончаниема: бока, глаза, рога (восходящие к форме двойственного числа) и несколько существительных, допускавших употребление форм наы (-и) и наа (береги и берега, луги и луга, лесы и леса, островы и острова, снега и снега, струги и струга, колоколы и колокола), то в работах последних десятилетий нашего времени приводится 4 уже более 700 существительных с формами именительного падежа множественного числа наа (-я), полностью закрепившимися в литературном языке и имеющими нейтральные или стилистически ограниченные в своем использовании варианты наы (-и) (Фидровская 1961, Иванова 1967, Розенталь 1998 и др.).

Рост «новообразований» наа остается актуальным фактом речевой практики и в настоящее время.

С точки зрения истории функционирования вариантов рассматриваемого типа в русском литературном языке большой интерес представляет изучение пушкинских текстов.

Состав и характер использования форм именительного падежа множественного числа у существительных мужского рода в произведениях Пушкина отражает заметный этап в истории русского именного склонения и в формировании норм русского литературного языка. По словам В. М. Маркова, «распространение номинативного ударенного окончанияа, замещающего старую флексиюи/-ы, является одним из наиболее ярких событий в литературном языке первой половины XIX века"[Марков, с. 116]. При этом вариантность форм именительного падежа множественного числа в эпоху Пушкина не ограничивалась, в отличие от нашего времени, сферой существительных с исконной флексиейы (-и) в указанной форме. В частности, рядом с традиционными формами наане, -аре (крестьяне, горожане, бояре и под.) в языке пушкинского времени активно употреблялись варианты наана (-ара), -аны (-ары) и дажеаня (-аря). Кроме того, за право на общелитературное функционирование в этот период боролись и вариантные формы именительного падежа существительных среднего рода наы (-и) типа бревны, письмы и т. п.

В пушкинских текстах фиксируются все упомянутые типы морфологиче5 ских вариантов форм, а именно: 1) годы — года, домы — дома- 2) други — друзья, суки — сучья- 3) цыганы-цыгане, татары-татаре- 4) бревна — бревны, окна — окны.

Рассмотрение вариантов форм, существовавших в пушкинскую эпоху, в сопоставлении с современными литературными нормами позволяет определить основные тенденции их развития в русском языке, помогает наиболее адекватно оценить факты современной речевой практики и скорректировать соответствующие нормативные рекомендации, а также способствует лингвистическому прогнозированию.

С другой стороны, использование вариантов указанного типа в произведениях Пушкина представляет интерес со стилистической точки зрения, в плане обусловленности выбора того или иного варианта.

Объектом настоящего диссертационного исследования являются словоформы именительного падежа множественного числа у существительных мужского и среднего рода, функционирующие в произведениях Пушкина.

Хотя вопросам языка Пушкина посвящена обширная научная литература, употребление форм именительного падежа множественного числа у существительных мужского, а также среднего рода в пушкинских текстах пока не становилось предметом специального изучения. В некоторых работах приводятся лишь отдельные примеры использования Пушкиным и его современниками форм указанного типа (JI. А. Булаховский, С. П. Обнорский, В. В. Виноградов, В. И. Чернышев и др.), однако они даются в большинстве случаев вне контекста, при констатации варьирования форм не рассматриваются факторы, влияющие на выбор варианта. В трудах, посвященных описанию морфологических явлений первой половины XIX века, дается обычно суммарное описание фактов, из6 влеченных из разнообразных источников, представляется своеобразная «коллекция» форм из произведений разных авторов, в том числе и Пушкина. Несомненно, подобные «коллекции» представляют огромную ценность для изучения истории русского литературного языка. Вместе с тем, они не дают точной и полной картины языковых процессов указанного периода, регистрируя лишь «особенности» употребления, отступающие от общей нормы (либо данного периода, либо нашего времени), но не соотношение «новых» явлений с «традиционными». Поэтому за пределами наблюдений остается «удельный вес» разных форм, их место в литературном языке эпохи, а также особенности функционирования в произведениях разных жанров и разных авторов. Существенно при г этом, что в период становления и интенсивного развития форм наа (типа дома), каковым является пушкинское время, использование их в текстах литературных произведений определялось чуткостью авторов к языковым процессам, связью с предшествующей литературной традицией, наконец, индивидуально-языковым вкусом, что определяло различие конкретных оценок.

Актуальность исследования определяется многими факторами.

Существование и продолжающееся развитие вариантных форм типа годы — года, слесари — слесаря и других обусловливает неослабевающий интерес к соответствующим (достаточно неоднородным) соотношениям аналогичных форм и в современном русском языке, даже с точки зрения сложности нормали-заторских оценок и практики стилистического разграничения разных форм.

Работа актуальна и в плане общих проблем изучения истории русского литературного языка. Исследование функционирования рассматриваемых вариантов в языке Пушкина, его современников и предшественников позволяет весьма существенно прояснить картину бытования и стилистической диффе7 ренциации этих форм на одном из решающих этапов становления норм русского литературного языка.

Самостоятельную ценность на этом фоне проведенное исследование представляет в плане изучения собственно пушкинской (разножанровой) речевой практики — как художественной, так и эпистолярной, официально-деловой, научно-исторической.

Цель настоящей работы заключается в характеристике состава форм именительного падежа множественного числа у существительных мужского и среднего рода в пушкинских текстах в плане отражения языковых процессов соответствующего периода и выявления закономерностей функционирования вариантных форм.

Основная цель работы предопределила постановку и решение следующих конкретных задач:

1) исчерпывающе выявить и описать общий состав словоформ именительного падежа множественного числа существительных мужского и среднего рода в пушкинских текстахвыявить особенности форм у различных групп лексем (безвариантных — употребляющихся всегда только с «традиционной», или, наоборот, новой флексией, и вариативных);

2) установить соотношение форм, используемых Пушкиным, с рекомендациями нормативных грамматик и словарей первой половины XIX века, а также с литературной практикой данного периода;

3) проанализировать с учетом широкого спектра текстовых факторов употребление исследуемых форм в прозаических и стихотворных произведениях Пушкина, а также в текстах разной жанровой отнесенности с целью выявления специфики их речевого использования- 8.

4) выявить соотношение пушкинского использования рассматриваемых форм существительных с нормами литературного языка нашего времениустановить, как в творчестве Пушкина отразились основные тенденции в развитии данных форм и какова роль писателя в нормализации их употребления.

В соответствии с поставленными задачами в работе использовались различные методы и приемы лингвистического анализа. В качестве основных применялись описательный метод, включающий в себя наблюдение, сопоставление, интерпретацию и классификацию языкового материала, а также контекстуальный анализв качестве дополнительных — метод количественного анализа и лингвистический эксперимент.

Научная новизна работы определяется тем, что в ней.

— впервые осуществляется исчерпывающее выявление всех употреблений рассматриваемых форм в текстах Пушкина;

— впервые дан точный количественный анализ использования как определенных типов словоформ, так и словоформ отдельных конкретных лексем, поскольку нормы имеют в этой области лексико-грамматическую специфику;

— охарактеризовано, как пушкинское использование данных форм соотносится с указаниями грамматик XIX в. и с речевой практикой современников писателя, а также с нормами литературного языка нашего времени;

— впервые выявлены многообразные и в то же время достаточно отчетливые стилистические факторы, обусловливающие использование автором той или другой из варьирующихся словоформ.

Теоретическая значимость работы определяется прежде всего тем, что она позволила с максимальной достоверностью определить место Пушкина в истории становления лингво-стилистических норм в исследуемой области. Сравне9 ние с рекомендациями грамматик и словарей его времени и с материалами современников Пушкина выявило в пушкинской речевой практике «опережающие» тенденции как в использовании морфологических новаций, так и в отходе от отживших форм.

Не меньшую значимость имеет выявленный в работе широкий спектр текстовых факторов, влияющих на выбор формы, — от факторов жанрово-стилистических, версификационных до своеобразного созвучия форм в одном синтагматическом ряду.

Соответствующие наблюдения наглядно выявляют практически неизменную мотивированность употребления разных вариантов.

Важно отметить также, что точность количественных характеристик исследуемых формоупотреблений в совокупности с детальным анализом их жан-рово-стилистического использования позволили существенно уточнить суммарные оценки состояния исследуемой области в рассматриваемый период вообще и оценки пушкинской речевой практики в частности.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее материалов и выводов в вузовских курсах «История русского литературного языка», «Современный русский язык (морфология)», «Стилистика русского языка», «Основы культуры речи», «Лингвистический анализ художественного текста" — в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам истории языка и стилистики, по лингвистике текстав научной работе студентов и аспирантовв практике преподавания лингвистических и литературоведческих дисциплин в средних школах, лицеях и гимназиях. Материалы исследования могут быть использования для пополнения машинного фонда русского языка.

Материалом исследования послужила картотека примеров из пушкинских.

10 текстов (как художественных, так и литературно-критических, публицистических, из авторских примечаний к текстам произведений, заметок, набросков и тому под., а также писем) с формами существительных мужского и среднего рода в именительном (а для неодушевленных существительных и в совпадающем с ним винительном) падеже множественного числа. Материал собирался по академическому Полному собранию сочинений А. С. Пушкина в 16 томах (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: в 16-ти томах, — M.-JL: Изд-во АН СССР, 1937;1949) методом сплошной выборки и дополнительно проверялся по Словарю языка Пушкина (Словарь языка Пушкина: в 4-х томах / Под редакцией В. В. Виноградова, С. Г. Бархударова и др. — М.: Госиздат, 1956;1961).Такой метод сбора материала позволил не только максимально полно зафиксировать в пушкинских текстах все рассматриваемые словоформы, но и все случаи их использования. К исследованию привлекались также тексты произведений ближайших предшественников Пушкина, его современников и писателей после-пушкинской эпохи: М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, А. П. Сумарокова, Д. И. Фонвизина, А. Н. Майкова, П. И. Капниста, Л. П. Княжнина, К. Н. Батюшкова, В. Л. Пушкина, Д. В. Давыдова, П. А. Катенина, К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера, А. А. Дельвига, И. И. Козлова, В. А. Жуковского, П. А. Вяземского, Е. А. Баратынского, Н. М. Языкова, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. И. Тютчева и др. Всего рассмотрено 3745 случаев употребления словоформ существительных мужского и среднего рода (около двух тысяч формоупотреблений в разножанровых текстах самого Пушкина и более 1700 употреблений в текстах его предшественников и современников).

При работе над диссертацией учитывались и привлекались данные ряда словарей и грамматических справочников по современному русскому языку, а.

11 также словарей и грамматик XVIII—XIX вв.

Исчерпывающий характер анализируемых фактов и постоянное сопоставление реального функционирования рассматриваемых словоформ у Пушкина с рекомендациями современных ему грамматик и словарей, а также с их употреблением в текстах современников Пушкина обеспечивает достоверность результатов исследования.

Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и приложений.

В первой главе дана краткая история «новообразований» наа, -ья в русском языке, изложены основные теории происхождения данных форм, освещены аспекты их изучения в лингвистике.

Во второй главе анализируется использование в пушкинских текстах форм именительного падежа множественного числа у существительных мужского рода (типа домы — дома, други — друзья).

В третьей главе рассматриваются словоформы существительных среднего рода (типа бревна — бревны и под.).

В четвертой главе прослеживаются закономерности варьирования форм именительного падежа множественного числа у существительных наан, -анин, -арин в произведениях Пушкина (типа татаре — татары, цыгане — цыганы).

В заключении обобщаются выводы и результаты проведенного исследования.

Приложения включают список использованной литературы, источников, словарей, а также таблицы, в которых приводятся количественные данные по пушкинскому использованию рассматриваемых форм и оценки данных форм в нормативных грамматиках XVIII — первой половины XIX века и в словарях современного русского языка.

Выводы.

1. В отношении существительных среднего рода, переживших в XVIIIXIX вв. период колебания флексий именительного падежа множественного числа (бревна — бревны, окна — окны и под.), Пушкин в целом придерживался традиционных (совпадающих с современными) норм. Несмотря на широкое распространение «новообразований» именительного падежа множественного числа существительных среднего рода в произведениях русской литературы XVIII — XIX веков, Пушкин чувствовал «нежизнеспособность» данного явления, тенденцию литературного языка к утрате «временных» форм наы и использовал их очень ограниченно (в отличие от «новых» форм именительного падежа множественного числа наа от слов мужского рода, которые, как было.

125 показано во второй главе нашей работы, употребляются в пушкинских текстах очень широко и нередко с определенным «опережением» рекомендуемой грамматиками XIX века литературной нормы).

В пушкинских текстах флексииы, -и практически отсутствуют у слов книжного характера и далеко не полностью охватывают общеупотребительную лексику среднего рода.

Из 339 существительных с безударным окончанием в исследуемой форме подавляющее большинство — 312 лексем (86,4%) — всегда употребляются в форме именительного падежа множественного числа с исконным окончаниема (-я), -ья. Лишь 7,5% (27 слов) приходится на существительные среднего рода, которые в рассматриваемой форме встречаются у Пушкина с окончаниямиы (-и), -ьи — либо безвариантно, либо наряду с окончаниямиа (-я), -ья. Только с просторечным окончаниемы Пушкиным используются лишь 6 словсред-него рода, а также 2 существительных категории pluralia tantum, у 21 существительного среднего рода в произведениях Пушкина наблюдаются колебания формы именительного (винительного) падежа множественного числа.

2. У лексем, допускающих вариантность флексий, значительно преобладает использование исконных форм. Они фиксируются в 83,7% случаев использования существительных указанной группы в форме именительного падежа множественного числа (262 словоупотребления), тогда как параллельные им «новообразования» типа бревны, окны используются лишь 51 раз, что составляет 16,3% от всех словоупотреблений данной группы существительных в форме именительного падежа множественного числа.

3. Проведенные наблюдения не подтверждают тезиса Г. О. Винокура о.

126 широком использовании Пушкиным форм среднего рода наы (-и), а также об определенном «безразличии» писателя к употреблению тех или иных форм рассматриваемого типа. Обнаруживаются определенные закономерности в использовании вариантов среднего рода в произведениях Пушкина. Выбор формы у Пушкина обусловлен как общеязыковым фоном, так и требованиями организации текста, его стилистическими и структурными особенностями. Особую роль в использовании вариантов рассматриваемого типа в пушкинских текстах играет фактор однородности флексий в текстовом синтагматическом ряду.

Глава IV.

Варианты типа татаре — татары, цыгане — цыганы в языке Пушкина.

В изучении вариантов форм именительного падежа множественного числа, используемых Пушкиным, представляют интерес наблюдения за функционированием в его произведениях существительных мужского рода наанин (-янин), -арин (-ярин), обозначающих людей по их социальной и этнической принадлежности (типа болгарин, крестьянин, мещанин, славянин и под). Явление вариантности, широко распространенное в русском языке в пушкинскую эпоху, затронуло и этот, довольно немногочисленный, класс слов. Несмотря на «периферийное» положение данной группы существительных, варианты флексий именительного падежа множественного числа у соответствующих лексем весьма показательны в плане характеристики процессов, происходивших в становлении литературных форм множественного числа. Соответствующий материал интересен с точки зрения стилистического использования параллельных форм, актуален и для изучения норм литературного языка нашего времени: определенные колебания в отношении форм типа цыгане — цыганы характерны и для современной речевой практики.

В отличие от большинства слов мужского рода, утративших различия в формах именительного падежа множественного числа, связанные с многотип-ностью склонения в древнерусском языке, существительные наанин (-янин),.

— арин (-ярин) сохранили до нашего времени старую форму именительного падежа множественного числа, с окончаниеме: горожане, крестьяне и под.

Из этой группы «выбивается» только слово «татарин», у которого в современном литературном языке закрепилась форма именительного падежа множественного числа татары.

В языке пушкинской эпохи в именительном падеже множественного числа у слов данной группы, наряду с «книжными» исконными формами наане, -аре (горожане, бояре), использовались варианты нааны, -ары, -ана, -ара и даже нааня,-аря.

Так, характеризуя русский литературный язык первой половины XIX века, JI А. Булаховский отмечает (без указания авторов) случаи употребления в художественных произведениях эпохи таких форм, как бояра, горожана и бояры, горожаны и под. [Булаховский 1954, с.72−73].

В то же время, окончаниее во множественном числе фиксируется в произведениях XIX века (как и в современном русском языке) у слов, близких по семантике к существительным наанин (-арин), но имеющих иную словообразовательную структуру (цыган — цыгане).

Оба типа указанных «отклонений» от традиционных форм отмечаются в пушкинских текстах, хотя соответствующие колебания затрагивают здесь лишь отдельные лексемы рассматриваемой группы существительных.

Сосуществование в литературном языке XIX века нескольких типов вариантов форм вызывало необходимость упорядочения, грамматической нормализации их литературного употребления.

Не случайно наиболее «проблемные» случаи образования форм имени.

129 тельного (а как следствие, и родительного) падежа множественного числа привлекали особое внимание Пушкина. Высказываясь о своем понимании литературных норм в области русской грамматики, он писал: «Я пишу цыганы, а не цыгане, татаре, а не татары. Почему? Потому что все имена существительные, кончающиеся на анин, янин, арин и ярин, имеют свой родительный во множественном на ан, ян, ар и яр, а именительный множественного на ане, яне, аре и яре. Все же существительные, кончающиеся на ан и ян, ар и яр, имеют во множественном именительный на аны, яны, ары и яры, а родительный на анов, янов, аров, яров. Единственное исключение: имена собственные. Потомки г-на Булгарина будут гг. Булгарины, а не Булгаре» (Опровержение на критики и замечания на собственные сочинения). Т. 12. С.305]*.

На фоне этого высказывания представляет большой интерес реальная практика употребления данных форм у самого Пушкина, у его современников, а также соотношение рассматриваемых форм в языке XIX века и в современном литературном языке.

Большинство существительных наанин (-янин) получают в произведениях Пушкина безвариантные формы именительного падежа множественного числа наане (-яне), что соответствует строгой норме как пушкинского, так и нашего времени. В текстах писателя нами зафиксированы следующие словоформы (в скобках указано количество словоупотреблений): англичанин (4) -англичане (2), армянин (6) — армяне (4), гражданин (13) — граждане (9), дворянин (28) — дворяне (16), крестьянин (11) — крестьяне (23), мещанин (12) — мещане (5), персиянин (2) — персияне (1), римлянин (2) — римляне (2), Ср. замечание Ф. И. Буслаева: «Форма цыгане вместо цыганы ошибочна, потому что единственное число цыган не оканчивается наин» [Буслаев, с.218].

130 славянин (5) — славяне (2), христианин (3) — христиане (1), а также «недворяне» (1), парфяне (1), у которых форма единственного числа не зафиксирована.

Все эти существительные, пережив в определенные периоды истории языка вариативность форм*, сохранили в литературном языке в качестве единственно допустимой исконную форму наане. Показательно, что в современном языке данная модель остается продуктивной для любых новообразований наанин в современном русском языке (ср., например: однополчанин — однополчане, марсианин — марсиане).

Наряду с грамматически «правильными» формами, мы встречаем у Пушкина случаи отступления от традиционных норм. Отдельные существительные рассматриваемого типа характеризуются в пушкинских текстах как вариативностью форм множественного числа, так и отсутствием той корреляции форм единственного и множественного числа, которую писатель отстаивал сам (см. выше), говоря об образовании падежных форм существительных наанин и наан. В приводимой ниже таблице 6 представлены лексемы, которые в языке Пушкина либо имеют варианты форм, либо обнаруживают несоответствие форм множественного числа «начальной» форме слова, то есть используются поэтом как бы «вразрез» с собственными грамматическими установками (в скобках указывается количество употреблений каждой формы в текстах Пушкина). *.

См., например, указание С. В. Фроловой об успешной конкуренции «новообразований» типа бояры, янычара и гражданя с исконными формами в языке русской литературы XVIIXVIIIbb.: «Книжноеане, -аре в языке повестей конца XVII — начала XVIII столетий совершенно отсутствуетнаоборот, все варианты живого разговорного языка находят в нем свое отражение. [147. С. 181].

Заключение

.

Нами было рассмотрено функционирование в текстах Пушкина морфологических вариантов именительного падежа множественного числа у существительных мужского и среднего рода на фоне речевой практики первой половины XIX века, а также в сопоставлении с литературным языком предшествующих и последующих периодов. В результате исследования мы пришли к следующим выводам.

1. Использование Пушкиным форм именительного падежа множественного числа у существительных мужского рода приближается к нормам литературного языка последних десятилетий нашего времени.

Так, из отмеченных нами у Пушкина 67 существительных, которые в литературном языке нашего времени имеют формы наа (-я), -ья (безвариантные или с вариантом наы (-и)), большинство лексем (57 слов) фиксируются с «новым» окончанием уже у Пушкина. Из них только с окончаниема (-я), -ья поэтом используются 39 существительных. Формы наа (-я): асессора, берега, бока, брега, веера, века, векселя, вензеля, вечера, глаза, голоса, города, доктора, егеря, кивера, колокола, корпуса, кучера, лекаря, леса, луга, мастера, обшлага, острова, паруса, повара, погреба, почерка, рукава, сторожа, фельдъегеря, хутораформы наья: клинья, князья, кумовья, прутья, стулья, холопья. Слово повод в значении «ремень для управления лошадью» имеет у Пушкина и форму наа, и форму наья:

148 повода и поводья.

18 слов имеют в языке Пушкина варианты именительного падежа множественного «числа. Варианты наы (-и) и наа (-я): возы — воза, волосыволоса, годы — года, гробы — гроба, домы — дома, крап — края, писариписаря, роги — рога, ротмистры — ротмистра, снеги — снега, учителиучителяварианты наи и наья: братии — братья, други — друзья, камникаменья, листы — листья, мужи — мужья, сыны — сыновья, суки — сучья.

Лишь 10 лексем последовательно используются у Пушкина со «старым» окончанием: адресы, ветры, жемчуги, крендели, паспорты, поясы, томы, тоны, тополи, хлебы.

Для своей эпохи Пушкин оказывается гораздо менее архаичен, чем его современники, уходя от устаревающих явлений, свободно используя формы живой разговорной речи и нередко «опережая» рекомендуемые грамматиками литературные нормы.

Так, среди форм наа, не отмеченных словарями и грамматиками пушкинского времени, в его текстах нами зафиксированы: асессора, веера, воза, волоса, гроба, обшлага, ротмистра, учителя, хутора.

С другой стороны, в отличие от своих современников и даже писателей последующих периодов Пушкин практически не использует, или использует крайне редко и ограниченно некоторые архаичные для нашего времени, но еще широко бытовавшие в литературе XIX века формы. Так, у Пушкина отмечается только форма века (7 случаев) и отсутствует форма веки, оценивавшаяся как единственно правильная блюстителями языковой грамотности.

XIX века и весьма распространенная в литературной практике эпохи. Чрезвычайно редко и со специальным заданием Пушкин использует такие формы как край (2 словоупотребления, тогда как края — 18), роги (2 раза, рога -10), снеги (1 случай при 9 словоупотреблениях формы снега), достаточно частотные в произведениях писателей пушкинской поры, и даже в после-пушкинское время.

Вместе с тем показательно, что практически все «новообразования» наа (-я), используемые писателем, закрепились в русском литературном языке. Другими словами, Пушкин не употреблял такие варианты са, которые остались впоследствии за пределами литературного языка, хотя в произведениях других писателей XIX века нередки такие формы, как автора, офицера, смотрителя и т. п.

Таким образом, применительно к текстам Пушкина можно говорить о большей близости к нормам литературного языка нашего времени, чем у многих из его современников, своеобразном предвосхищении путей развития языка.

2. При наличии вариантов словоформы у существительных мужского рода в пушкинских текстах, преобладает использование более поздних форм наа: 299 словоупотреблений (73,5%) при 108 случаях использования традиционных форм (26,5%). Причем «старые» варианты чаще всего встречаются в стилистически маркированных условиях. Так, в поэзии они используются чаще, чем в прозе (77 случаев из 108).

3. Особый интерес представляет форма други. Она используется в произведениях Пушкина и его современников и ограниченно, и своеобразно.

Форма други встречается преимущественно в поэтических произведениях и только в роли обращения, причем в большинстве случаев как выражение о други. Можно предположить, что во времена Пушкина форма други, а в особенности в сочетании с междометием о — о други -, превращается в своеобразный трафарет и прием, который активно используется в поэзии XIX века.

4. В отношении существительных среднего рода, переживших в XVIII — XIX вв. период колебания флексий именительного падежа множественного числа (бревна — бревны, окна — окны и под.), Пушкин в целом придерживался традиционных (совпадающих с современными) норм. Несмотря на широкое распространение «новообразований» именительного падежа множественного числа существительных среднего рода в произведениях русской литературы XVIII — XIX веков, Пушкин чувствовал «нежизнеспособность» данного явления, тенденцию литературного языка к утрате «временных» форм наы и использовал их очень ограниченно. В пушкинских текстах флексииы, -и практически отсутствуют у слов книжного характера и далеко не полностью охватывают общеупотребительную лексику среднего рода.

Из 339 существительных с безударным окончанием в исследуемой форме подавляющее большинство — 312 лексем (86,4%)! — всегда употребляются в форме именительного падежа множественного числа с исконным окончаниема (-я), -ья.

Лишь 7,5% (27 слов) приходится на существительные среднего рода, которые в рассматриваемой форме встречаются у Пушкина с окончаниямиы (-и), -ьи — либо безвариантно, либо наряду с окончаниямиа (-я), -ья.

Только с просторечным окончаниемы (для литературного языка пушкинского и нашего времени) Пушкиным используются лишь 6 слов: блюды, ветрильцы, крильци, озеры, селы, чады, а также 2 существительных категории pluralia tantum: белилы и перилы.

У 21 существительного среднего рода в произведениях Пушкина наблюдаются колебания формы именительного (винительного) падежа множественного числа: бревна — бревны, весла — веслы, вина — вины, знаменазнамени, колени — колена, колеса — колесы, кольца — кольцы, копытакопыты, крылья (-ия) — крылы, лета — леты, лица — лицы, мечтанья (-ия) — мечтаньи, окна — окны, письма — письмы, плечи — плеча, ружья — ружьи, стекла — стекла, сочиненья (-ия) — сочиненьи, сраженья (-ия) -сраженьи, сукна — сукны, чела — челы. Параллельные формы именительного падежа используются также у трех существительных pluralia tantum: ворота — вороты, кресла — креслы, чернилачернилы .

Характерно, что у лексем, допускающих вариантность флексий, значительно преобладает использование исконных форм. Они фиксируются в 83,7% случаев использования существительных указанной группы в форме именительного падежа множественного числа (262 словоупотребления), тогда как параллельные им «новообразования» типа бревны, окны используются лишь 51 раз, что составляет 16,3% от всех словоупотреблений данной группы существительных в форме именительного падежа множественного числа.

Соотношение исконных форм и «новообразований» среднего рода в пушкинских текстах выявляет положение «нетрадиционных» вариантов.

152 среднего рода в русском литературном языке XIX века. Хотя окончаниеы (-и) в именительном падеже множественного числа существительных среднего не было редкостью в языке произведений эпохи, оно являлось лишь вариантом на фоне окончанияа (-я), выступавшего как норма.

5. Большинство существительных наанин, -арин, обозначающих людей по их социальной и этнической принадлежности (типа болгарин, крестьянин, мещанин, славянин и под.) фиксируются у Пушкина с традиционным окончаниеме в исследуемой форме: англичане, армяне, бояре, граждане, дворяне, крестьяне, мещане, недворяне, парфяне, персияне, римляне, славяне, христиане. Вариативностью в пушкинских текстах характеризуются лексемы татарин и цыган. Наряду с «правильными», по мнению самого Пушкина и в соответствии с указаниями грамматик того времени, формами татаре и цыганы писатель использовал в своих произведениях и «нетрадиционные» варианты татары, цыгане, предвосхищая тем самым нормы современного литературного языка, закрепившие именно последние формы в качестве грамматически правильных. В то же время Пушкин совсем не использует архаичной для нашего времени формы татара, которая дается как единственно возможная форма именительного падежа множественного числа у слова татарин и в Русской грамматике А. X. Востокова, и в Исторической грамматике Ф. И. Буслаева, а также формы бара, считавшейся в то время равноправным вариантом по отношению к супплетиной форме от слова барин — господа. Единичные словоупотребления, причем в явно стилистически маркированных условиях фиксируются у Пушкина в отношении ушедших из языка форм бояры и бояра, хотя последняя рекомендовалась.

153 как нормативная грамматиками пушкинского времени. Таким образом, в пушкинских текстах отражается движение нормы в сторону более употребительных вариантов.

6. Анализ функционирования вариантов в произведениях Пушкина выявил широкий спектр текстовых факторов в выборе вариантов:

— жанрово-стилевой,.

— эмоционально-экспрессивный,.

— фактор однородности флексий в текстовом синтагматическом ряду.

Данные факторы очень часто выступают во взаимодействии. Текстовая обусловленность выбора варианта наиболее ярко проявляется в прозе Пушкина. Однако и в поэзии выбор варианта почти никогда не бывает чисто формальным, то есть подчиненным только требованиям версификации, а определяется и общим стилистическим звучанием текста.

Итак, изучение функционирования вариантов именительного падежа множественного числа у существительных мужского рода в произведениях Пушкина позволяет лучше представить пути языкового развития и формирования норм русского литературного языка, дать более детальную характеристику явления вариантности форм именительного падежа множественного числа, носящего не глобально системный, а лексически закрепленный характер.

С другой стороны, обнаруживается строгий сознательный отбор языковых средств в соответствии с авторскими намерениями и разностороннее их использование в художественном тексте, выявляется широкий спектр текстовых факторов, влияющих на выбор варианта. При этом Пушкин руково.

154 дствуется в выборе формы не рекомендациями нормативных словарей и грамматик своего времени (часто «опережая» эти рекомендации, что проявляется как в использовании морфологических новаций, так и в отходе от отживших форм), а собственным чутьем к состоянию и развитию языка, принципом «уместности и сообразности» в использовании языковых средств. С одной стороны, наблюдается стремление поэта к демократизации русского литературного языка, «нескованность» книжной традицией, обращение к стихии живой разговорной речи, а с другой — умелое, художественно целесообразное использование языкового наследия прошлого.