Гипертекстуальные формы и функционирование их единиц в русской литературе XX — начала XXI века

Актуальность исследования. Современная ситуация реальности и искусства неминуемо заставляет задуматься о том, какой быть литературе в это новое дигитальное время. На смену идеологическому контролю на постсоветском пространстве пришел «мягкий» террор масс-медиа и культ потребления. Скорость передачи информации в электронных и беспроводных сетях возросла настолько, что привычные (книжные) навыки ее считывания-осмысления дают сбой, уступая место машинной обработке, дигитальному серфингу в киберпространстве. Телевидение, интернет, портативная мобильная связь, всевозможные средства мгновенной записи и коммуникации организуют рынок синтетического, симультанного восприятия, способствующий его индустриализации и автоматизации, появлению того, что Поль Вирильо называет «машиной зрения"1. На смену «самим» вещам, предметам и явлениям приходит их электронное изображение, информационные потоки заменяют природу, принцип реальности потрясен до оснований «эффектом реальности», поставляемым на дом промышленными методами. Круглосуточные музыкально-развлекательные каналы и новостные программы задают новый темпоральный режим планетарного «реального времени», каналы спутниковой связи, микропроцессоры, выведенные на околоземную орбиту камеры автоматического слежения, вживляемые в подкорку чипы и прочие «материальные носители информации», тысячекратно ускоряют «способы сообщения» и восприятия.

Искусство XX в. переосмысливает отношение к настоящему времени, создавая особого рода время-пространство, реализующееся в выходе картины за пределы поверхности холста и движении традиционной живописи в направлении ассамбляжа, объекта, хэппенинга, боди-арта, лэнд-арта, инсталля.

1 Это «машина абсолютной скорости», подвергающая сомнению традиционные понятия геометрической оптики, такие как наблюдаемое и ненаблюдаемое, и начинающая производить «интенсивное ослепление». См. Поль Вирильо. Машина зрения. СПб.: Наука, 2004. ции, процессуального искусства, видео и мультимедиа2. Единственным возможным временем существования произведения искусства становится настоящее, что сближает в одной точке того, кто его производит и потребляет. Таким произведением-объектом в литературе становится такое произведение, где означающему присваиваются свойства вещи, как, например, в визуальном стихотворении, а в прозе, соответственно, процесс чтения соединяется с процессом чтения-письма, как это происходит в гипертексте.

Начиная со второй половины 90-х в России, и чуть раньше за рубежом, можно отметить всплеск интереса к становящейся все более популярной сети Интернет, медиаискусству и компьютерным артефактам. Само понятие гипертекстуальности чрезвычайно расширилось в последние годы в филологии, универсализировалось — и превратилось в мощный практический и теоретический инструмент, позволяющий открывать новые свойства и новые сущности не только в дигитальных текстах, но и в самых обычных, считавшихся классическими. Это связано с возможностью принципиально нового их прочтения, выделения ранее не определявшихся уровней, а, следовательно, и единиц чтения. Анализ гипертекстуальных форм на протяжении всего ХХ-начала XXI века позволяет выстроить параллель между современным медиа пространством и предшествующей авангардной и постмодернистской традицией, что является решением одной из актуальных проблем современного литературоведения.

Степень разработанности проблемы.

На данный момент выделяется пять подходов к изучению гипертекста:

• Постструктуралистский, характеризующийся описанием, но не обозначением объекта (Р.Барт, Ж. Деррида, Ж. Делез).

2 См подробнее Андреева Е. Все и ничто. Символические фигуры в искусстве второй половины XX в. — СПб., 2004.

• Утопический, следующий за постструктуралистским хронологически, применявшийся в начале 90-х Дж. Болтером, Дж. Ландау, М. Бернштайном, верившими в поглощение литературы гипертекстуальностью.

• «Мифологический» характерный для времени появления интернета в Россиизаключается в частично системном, а по большей части, интуитивном перечислении свойств объекта интерактивной текстуальности, характерный для участников «Дискуссии о сетерату-ре», а также для М.Эпштейна.

Два наиболее плодотворных из них и одновременно оппонирующих друг другу современных подхода — следующие:

• Нарратологический, — указывающий на нарративную природу гипертекста, а значит, и на его связь с предшествующей литературной традицией (Дж.Муррай, М.-А.Райен).

• Людологический, — рассматривающий гипертекстуальное письмо и гипертекстуальное чтение (wreading), как вид игровой деятельности (Я.Аарсета, С. Моултроп).

При этом, мы склонны не следовать ни одному из вышеуказанных направлений, что связано с принципиальным отказом от синхронного понимания термина, не означающим, безусловно, ухода в гипертекстуальный утопизм, предлагая собственный синтагматический подход к систематизации гипертекстуальных форм на всем протяжении XX века. Именно поэтому, представляется особенно интересным, безусловно, отдав должное американской теории гипертекстуальности, перейти к диахронному прослеживанию не самого, в строгом смысле, гипертекста (как литературного текста, обладающего метатекстуальностью, связанного в единое целое «не за счет книжного переплета», а благодаря ассоциациям, формируемым им самим в разветвлено ной системе ссылок), а гипертекстуальных форм и их проникновения в более широкий контекст литературы XX века, нежели только fin du siecle. При.

3 Соколова Е. В. Гипертекст. Западное литературоведение XX в. Энциклопедия. М., 2004. С. 105−106. этом мы делаем не только широкий временной шаг, но и включаем не только прозаические, а также и поэтические формы в поле рассмотрения гипертекстуальности, чего до этого не предпринималось в теории гипертекста, хотя на сходность механизмов текстуального производства дада, сюрреализма, УЛИПО и компьютерного гипертекста указывал, например, Ландау4.

Новизна исследования — в предложении собственной синтагматической системы типизации и структурирования гипертекстуальных форм, которые, как известно, принципиально сопротивляются структуре как автономные явления, но поддаются структурированию рассмотренные в совокупности. Это позволяет создать своего рода грамматику гипертекстуального языка, что не было сделано до этого ни в отечественной, ни в зарубежной науке о гипертексте. Так, в зарубежной практике Я. Аарсет первый предпринимает попытку вычленения своего рода морфологии гипертекста, в российской же практике гипертекст остается, по определению Д. Голынко-Вольфсона, вне-дискурсивной «понятийной персоной нон-грата», т. е. априорно сопротивляющимся инструментарию существующего научного аппарата.

Термин «гипертекст» мы будем использовать в широком смысле, основываясь на концепции Дж. Ландау и Дж. Болтера, включающих в понятие гипертекста все предшествующие средневековые, барочные, модернистские и авангардные проявления интерактивной текстуальности, напечатанные на бумаге или рассчитанные на компьютерный экран как идеальное средство репрезентации. В качестве определения гипертекста будет принята следующая формулировка: гипертекст — это текст, разделенный на единицы (лек-сии), которые явно заметны, при этом чтение гипертекста подразумевает их комбинаторику. Для актуализации этой формы принципиальной будет не цифровая или бумажная репрезентация, но наличие активного читателя как одного из конститутивных элементов гипертекста. Под «гипертекстуальной.

4 Landow G. P. Hypertext: The convergence of contemporary critical theory & technolo-gy//Hypertext/Text/Theory/ ed. by Landow G.P. — Baltimore &London, 1994. — P. 11. формой" мы будем понимать текст, обладающий частью, но не всеми свойствами гипертекста и при этом генетически связанный с ним.

Целью исследования будет выявление глобальной этиологической синтагматики гипертекста, т. е. возможных единиц гипертекста: буквы, слова и фрагмента, а так же способов их взаимосвязей внутри гипертекста. Для этого нам понадобится решить ряд задач:

• Проанализировать авангардный проект создания нового си-нестетического языка и новых типов связей между его элементами и выявить связь между экспериментами русского и французского авангарда (коллаж, ассамбляж, автоматическое письмо) и их технической реализацией при помощи современных медиа в русскоязычном гипертексте.

• Выделить тождество изображения и значения, построенного на принципе идеограммы в поэзии второй половины XX в, а также возможность использования слова и буквы в качестве единицы графической упорядоченности гипертекстуальной формы.

• Определить функцию активного читателя для гипертекста.

• Рассмотреть ассоциативный комментарий как текстопоро-ждающий механизм гипертекста словарного типа.

• Проследить функционирование коллажа (каталога, калейдоскопа) как способа соединения слов и фрагментов как единиц гипертекстуальной формы.

Объект исследования имеет два плана: корпус теоретических работ американской теории гипертекста и европейского постструктурализма, в котором формируется представление о гипертексте, художественные тексты русского литературного авангарда, концептуализма и постконцептуализма, советского андеграунда, постмодерна и медиа-искусства, предлагающие поле для реализации механизмов гипертекстуальности. Предметом исследования выступает понятие гипертекстуальности, понимаемое как комбинаторное единство, определяющее как авангардные, постмодернистские так и современные тенденции медиа арта, связанные с утратой знаком репрезентативной функции, недоверием к метанаррации и трансцендентальности смысла, и проявляющиеся в перенесении внимания с понятийной абстрактности на конкретно-вещественную телесность, актуализация формы, поверхности, множественности смысла, ризоматичности и процессуальности.

В соответствие с логикой работы, ее методологической основой является комплексный подход, сочетающий традиционные методы литературоведческого исследования (сравнительно-исторический, историко-генетический, типологический, герменевтический) и постмодернистские методы анализа текста (деконструктивный и интертекстуальный). Также предпринята попытка использования методологии гипертекстуального анализа (Аарсет). Автором диссертации учтены теоретические положения, выдвинутые Дж. Болтером, С. Маулторпом, Дж. Ландау, Я. Аарсетом, Дж. Муррай, а так же Ж. Лаканом, Ж-Ф.Лиотаром, Ж. Делезом, М. Фуко, Ж. Деррида, Р.Бартом.

Структура диссертации определена ее основной целью и поставленными задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Заключение

.

В новом искусстве второй половины XX — начала XXI века литература также, как и визуальные искусства, вынуждена переосмыслить отношение к настоящему времени, создавая особого рода время-пространство. Произведением-объектом в литературе становится такое произведение, где означающему присваиваются свойства вещи, как, например, в визуальном стихотворении, а в прозе, соответственно, процесс чтения соединяется с процессом чтения-письма, как это происходит в гипертексте.

И хотя в начале 90-х Р. Лейбову и Дм. Манину в России также, как и Дж. Ландау, М. Бернштайну и Дж. Болтеру в Америке, казалось, что именно в гипертексте будущее развития литературы, однако, по всей видимости, гипертексту не удалось стать этой панацеей литературы от всех дигитальных и мультимедийных бед в новом мультискоростном мире. Это отодвигает его из перспективы современности и ставит в диахронную перспективу истории литературы, делая одним из заметных приемов на всем протяжении развития истории литературы. Гипертексту не удалось стать той главенствующей вербальной формой, которая сделала бы литературу столь же влиятельной и значимой, какой она была в начале XX века. Дигитальный гипертекст, пережил свой золотой век в 90-е гг в таких произведениях, как «Полдень» М. Джойса, «Его звали Пенелопой» Дж. Мэллойз, «Сад Виктория» С. Маултропа, «Де.

276 вушка из лоскутков" Ш. Джексон, «Пути к раю» П. Корнеля, а в на русском языке, конечно, «Бесконечный тупик» Д. Галковского, «Сад ветвящихся тропок» Д. Манина, «Книга книг» М. Эпштейна, а также «РОМАН» Р.Лейбова.

275 Тюленева E.M. «Пустой знак». С. 285.

276 Coover R. Goldene Zeitalter: Vergangenheit und Zukunft des literarishen Wortes in den digitalen Me-dien//Tekt+Kritik. Munchen, 200l.H. 152. S. 22−30.

На уровне анализа гипертекстуальных форм исследование в целом выявило актуальность их применения, как для авангарда, так и для поставангарда в литературе. Такое рассмотрение дает общую картину широкого бытования этих форм, а, значит, оправданность рассуждения о них. Повторимся, что сам гипертекст не сумел стать центральной формой ни одного из рассматриваемых литературных периодов, в то время как прослеживается в каждом из них на уровне приема.

Также доказала свою правомочность гипотеза возможности конструирования структуры глобального проекта гипертекстуального универсума путем выделения его минимальных единиц. Исследование наглядно иллюстрирует возможность функционирования буквы, слова и фрагмента как готовых языковых объектов, или комбинаторных единиц нелинейной и мультимедийной гипертекстуальной формы при условии участия активного читателя.

При этом и буква и слово, наделенные графическим значением, наравне с семантическим, предстают как мультимедийные единицы гипертекстуального языка. И слова и буквы могут выстраиваться в иконические единства, по принципу иероглифа, сплавляющего в себе изображение и текст. Визуальная поэзия становится особым направлением в истории развития письма, делая совпадающими во времени позиции автора и читателя/зрителя, позволяя первому ввести последнего в поле одновременных с собой самим впечатлений также, как это делали футуристы в своей симультанной книге. Техническую реализацию этого впечатления одновременности позднее, с развитием компьютера и интернета, дает виртуальная реальность. Появляется тенденция к первоначально чисто лингвистическим видам пермутаций добавлять анимационные средства визуальной медиа выразительности, а также звук и видео ряд, что соединяет визуальные и лингвистические виды динамики в рамках гипертекстуальной формы, что приводит к созданию синкретического единства, воздействующего на все органы восприятия. Но при том, что футуристы начала века и современные авторы кинетической и флеш-поэзии используют одни и те же приемы динамизации и симультанизации, первые, однако, оказываются значительно более «авангардными», по сравнению со вторыми Использование медиа технологий приводит, парадоксальным образом, к фиксации субъекта и сковыванию его инициативы, ограниченным количеством вариантов предложенных комбинаций.

Алфавитный порядок, подразумевающий фрагментарность, сопротивляется линейной сюжетности и переставляет сюжет в собственном, не временном или логическом, но пространственном порядке алфавитной последовательности, заставляя задуматься о факультативности и подвижности сюжетной последовательности как таковой.

В гипертекстуальной форме, единицей которой становится фрагмент, эти единицы могут быть соединены по калейдоскопическому принципу коллажа, который также является одним из конструктивных принципов компьютерного гипертекста как произведения интерактивной текстуальности. Фрагментарность и мозаичность коллажа, возрождавшиеся в кругу Хеленуктов в 50−60-х гг, и известные в художественной практике со времен авангарда и Дада, благодаря случайности возникающих связей и сцеплений, создают условия для прорыва линейности дискурса. В этой концептуалистской эстетике автор занимает позицию читателя (гипертекста), относясь к слову отчужденно, составляя новые композиции из уже существующих ready-made'ов. Каталог, который в случае карточек Л. Рубинштейна, выступает как синоним коллажа, «интержанр» в духе мультимедиа произведения, соединяет в себе поэзию, прозу, драму, визуальные искусства и перформанс.

В гипертексте словарного типа был выявлен ряд текстопорождаю-щих механизмов: слово-действие, маска комментатора, реплика-комментарий. Так слово исходного текста становится диалогической репликой, гиперссылкой, ассоциативного комментария и выходит из линейной последовательности. В «Бледном пламени» В. Набокова маска комментатора выступает в качестве универсального текстопорождающего механизма, ассоциативного и пустотного комментария, также реализуя механизм самоиронии гипертекстуальной формы, с которым, в этой же функции мы сталкиваемя в карточках Л.Рубинштейна. В «РОМАНЕ» Р. Лейбова такой динамической единицей становится слово-событие, которое и запускает этот механизм, если в процесс включается в качестве непременного условия пишущий читатель, а в «Бесконечном тупике» — им становится принципиально бесконечное количество фрагментов-комментариев, реплик диалога на русском языке. Гипертекст Галковского сочетает в себе явления гипертекстуальности и интертекстуальности, что говорит об их родовом сходстве. Фрагментарность, топтание на месте, кругообразность, спохватываемость — все эти дискретные и взаимореферентные свойства, по Галковскому, русского языка, свойственны гипертексту в целом, из чего можно сделать вывод (если доверять Галковскому) об априорной гипертекстуальности русского языка и русского мышления.

Гипертекстуальные формы одинаково активно используются многими авторами и направлениями в русской литературе как XX, так и начала XXI века, (вне прямой зависимости от развития технологии), что позволяет говорить о важности отведенной им роли, а также о том, что без их описания невозможно точно представить ее развитие.