Опыт когнитивного экспериментально-теоретического анализа тематической группы «Части человеческого тела»: На материале русского и китайского языков

Характерной чертой современной лингвистики является зкспланатар-ностъ, предполагающая «стремление найти и внутренней организации языка, ж его отдельным модулям, и архитектонике текстов, и реальному осуществлению дискурса, и порождению и пониманию речи и т. п. то или иное объяснение» [Кубрякова, 1995, с. 221]. Очевидно, что в зависимости от собственных установок исследователи ищут объяснение фактам языка в той или иной научной парадигме, что и обусловливает полипарадигмальность [Кубрякова, 1995] современной лингвистической ситуации. В результате сам объект исследования — язык — в концепциях различных лингвистов имеет между собой мало общего [Фрумкина, 1995, с. 75]. Такое представление совпадает с утверждением Ф. де Соссюра, что в гуманитарных науках не объект обусловливает подход, а напротив, подход формирует объект, однако, как нам представляется, это препятствует созданию конструктивной парадигмы, синтезирующей различные научные концепции [Кубрякова, 1995].

Наиболее ярким примером концептуального конфликта является соотношение антропоцентрического и системоцентрическош подхода, которое реализуется в нескольких тенденциях. Во-первых, совмещение антропоцентрической и системоцентрической точки зрения, что проявляется в заполнении лакун структурной парадигмы психолингвистическими единицами. В качестве примера можно привести попытку при помощи психолингвистических методов определить границу между омонимией и полисемией [Муравицкая, 1991]. В результате исследования автор приходит к выводу, что «при категориальном прерывании семантического континуума — условном разграничении полисемии, переходных явлении и омонимии — необходимо опираться на интуицию носителей языка» [Муравицкая, 1991, с. 124]. Методологической основой такого типа исследований является представление о том, что «результаты, полученные при помощи психолингвистических методик. не противоречат тем данным, которые получаются другими методами» [Супрун, Клименко. 1974, с. 217]. Другая тенденция заключается в вытеснении антропоцентрическим еистсмоцентрического подхода, при котором интерпретация известных лингвистических фактов корректируется с учетом экспериментальных данных. Существование объекта системоцентрической парадигмы с этой точки зрения если и признается, то считается незначимым: «Вполне допустимо, что язык действительно обладает своей собственной автономной жизнью. Вероятно также, что он может быть описан в таком ракурсе, который игнорирует другие, сопутствующие языку проявления человеческого разума. Однако, хотя подобные трактовки и возможны, все же остается открытым вопрос — какую ценность имеют такие описания?» [Герасимов, Петров, 1988, с. 5]. Разделение сфер системоцентрическим и антропоцентрическим подходами разрешается в пользу второго, и примером этому может являться положение контрастивной лингвистики в современной науке: «Отказ от контрастивного анализа как достаточного исследовательского подхода наглядно продемонстрировал, что самое тщательное и детальное сопоставление языковых систем не может обеспечить достижения межъязыковых и межкультурных сопоставлений. В этой связи закономерным оказалось обращение к носителям языка.» [Залевекая, 1996, с. 25]. Актуальность антропоцентрического подхода трудно подвергнуть сомнению. Действительно, при изучении широкого спектра вопросов, связанных с процессами коммуникации, познания мира, при обучении родному, иностранному языку нельзя игнорировать человеческий фактор. В то же время антропоцентризм — только один из подходов к объекту и абсолютизация его неизбежно приводит к искажению сущности самого объекта. В. М. Алпатов отмечает: «Системоцентричес кие описания не фикция и не результат ошибок исследователейони вполне закономерно вычленяются при анализе текстов, их реальность может подтверждаться данными диахронииданные концепции могут обладать предсказательной силой» [Алпатов, 1993, с. 19]. Поэтому вполне естественным представляется стремление лингвистов обнаружить корреляцию между единицами системоце нтрического и антропоцентрического подходов (например, в монографии Е. Б. Трофимовой [Трофимова, 1996] рассматривается соотношение единиц фонетического яруса в языковых системах носителя языка и в языковых системах, отвлеченных от носителя). С нашей точки зрения, закономерность этого подхода обусловлена общелингвистической тенденцией к переходу от статичных единиц к динамичным, плоскостных — к объемным, аналитичных («ущербных») — к синтетичным (голографичным): исследования А. А. Залевской, А. Алейникова, Е. Б. Трофимовой, Чан Ван Ко и т. д. Очевидно, что такого типа модели обладают большей объяснительной и прогностической силой.

Верификация любых моделей осуществляется в ходе типологических исследований. Но в них мы сталкиваемся с главным препятствием создания интегральной теории: если в системоцентрических описаниях отражается преимущественно контраст языков, обусловленный очевидным различием форм (распространенный типологический постулат: «Главное различие между языками состоит не в том, что они могут выразить, а в том, что они должны выражать»), то антропоцентрические исследования и теоретически и практически ориентированы на универсалии в языковых сознаниях носителей различных языков (см., например, экспериментальные исследования [Акимова, 1997; Дмитрюк, 1997; Гогова, 1997] с доминирующим выводом о преимущественном совпадении компонентов языкового сознания). Мы считаем уместным провести аналогию с системой культуры: «.подобное ограничение явно неправомерно. Типы, призванные выразить индивидуальные свойства и связи объекта, столь же необходимы, как типы, характеризующие их общие свойства и связи. Одна из важнейших задач современного культуроведения состоит как раз в синтезе (выделено нами — У.Т.) двух отличающихся видов типологизации культуры, которые в реальной исследовательской практике нередко отрываются друг от друга. Этот синтез предполагает создание единой унифицированной концептуальной схемы, способной органично и пропорционально выразить как общие, универсальные черты этих систем, так и их локальные, индивидуальные особенности» [Маркарян, 19В5, с. 335]. Таким образом, целостность представления о системах достигается путем выявления как универсальных черт объекта, так и уникальных. Очевидно, что чем больше «расстояние» между языками, тем большая степень обобщения требуется для объяснения выявленных в результате сопоставительного анализа языковых контрастов. С этой точки зрения особую значимость приобретает изучение с типологических и психолингвистических позиций восточных языков и языковых сознаний в сопоставлении с индоевропейскими.

Экспериментальные исследования ориентальных языков очень немногочисленны, даже можно утверждать, что восточные языки пока не «опробованы» в новой парадигме. Существуют отдельные работы, среди которых необходимо выделить сопоставительный анализ экспериментальных исследований концепта «время» в китайском и болгарском языках [Готова, 1997], экспериментальные исследования компаративных характеристик тематической группы «части тела» на материале японского языка [Сорокин, Митамура, 1996], анализ компаративных стратегий носителей дунганского языка [Зева-хина, 1988].

Препятствием к получению экспериментального материала от носителей китайского языка служат и их идеологическая осторожность — «запрет» на вскрытие подсознательных явлений, и консервативность — неприятие новых методов в обучении, отмеченная И. Е. Бобрышевой, и сам характер иероглифического письма, ограничивающий непроизвольность реакции. Практическим исходом такой ситуации является то, что «на фоне достаточно высокого общего уровня лингвистических исследований и преподавания иностранных языков в России и западных странах отставание в изучении и преподавании китайского языка как иностранного достаточно ощутимо» [Тань Аошунь, 1997, с. 21]. Это позволяет Тань Аошунь сделать следующий вывод: «По-видимому, до последней четверти уходящего века уровень развития лингвистической науки еще не достиг той степени, которая позволила бы адекватно интерпретировать, и, что самое главное для преподавания, моделировать такие знаковые системы, как китайская» [Тань Аошунь, 1997, с. 21].

Таким образом, актуальность исследования заключается, во-первых, в использовании когнитивного и психолингвистического подходов к анализу лексических единиц китайского языка, во-вторых, в поисках корреляции между результатами системоцентрического и антропоцентрического подхода на материале русской и китайской лексики, в-третьих, в направленности на выявление доминант в лексической типологии, отражающих контраст языков.

Область исследования, не ограниченная рамками определенной парадигмы, детерминировала метод независимого наблюдения. «Нет ничего удивительного в том, что исследователь, пытающийся заглянуть в новые для себя области, оказывается как бы лишен „карты местности“, в силу чего он должен начинать с общей ориентации» [Фрумкина, 1995, с. 81]. В нашем исследовании в качестве ориентиров мы использовали ряд базовых постулатов.

1. Язык — открытая самонастраивающаяся, самоорганизующаяся система (В.А. Пшцальникова, Е. Б. Трофимова и др.). Признание языка самоорганизующейся системой позволяет рассматривать его в ряду других природных объектов. Несколько гиперболично эта мысль выражена у Чан Ван Ко: язык — «живой организм, который функционирует по собственным (языковым) законам, отражающим в общих чертах законы природы» [Чан Ван Ко, 1996, с. 14]. С этой точки зрения, концептуальная система как отражающая опыт бытия и детерминирующая интерпретацию мира система взаимосвязанной информации [Павиленис, 1983] не является прерогативой носителя языка, а может быть характерна и для любой самоорганизующейся системы. Таким образом, можно говорить о принципиальной сопоставимости единиц в системе языка и языковых единиц в сознании человека, концептуальной системе языка и человека — т. е. различать их и искать между ними корреляцию.

2. В системе языка можно выделить 4 уровня языковой реальности: внутритекстовая система, речевой континуум, языковое сознание и подсознание [Трофимова, 1996]. В нашей работе мы используем данные понятия в значениях, заложенных автором концепции. Подобная терминология позволит избежать многозначности и «много-смысловости», с которыми бы мы неизбежно сталкивались, используя термин «язык».

Внутритекстовая языковая система — «это сложная, самонастраивающаяся функциональная знаковая система открытого типа, содержащаяся в текстах (речевом континууме) в виде особого рода единиц — правил, управляющих речевым континуумом, единственной функцией которой является порождение текста» [Трофимова, 1996, с. 14].

Речевой континуум — «тексты» в широком понимании этого слова, «сумма всего того, что говорят люди» [Трофимова, 1996, с. 8 — 9]. Языковое подсознание — «механизм речеобразования и восприятия, высокоавтоматизированный, осуществляемый на уровне подсознания (во всяком случае, неосознаваемый), и система единиц как результат деятельности этого механизма» [Трофимова, 1996, с. 8]. Языковое сознание -«система языковых представлений, содержащаяся в сознании носителя языка (индивидуальная система), или, если рассматривать данное явление в общеязыковом контексте, — совокупность языковых представлений, содержащихся в сознании всех носителей данной языковой общности» [Трофимова, 1996, с. 8 -9]. В данной работе рассматриваются 2 уровня языковой реальности: уровень внутритекстовой системы и уровень языкового сознания.

3. Необходимо принципиально разграничивать единицы различных уровней: в частности, в рамках нашей работы — уровней внутритекстовой системы и языкового сознания.

4. Подход к внутритекстовой системе как самоорганизующейся позволяет предполагать голографичность не только единиц лексикона носителя языка [Залевская, 1977], но и лексических единиц внутритекстовой системы. Голографичность — многоаспектное явление: 1) получаемое с помощью голограммы изображение трехмерно и его можно наблюдать с разных сторон- 2) любая часть голограммы позволяет воспроизвести практически всю картину- 3) на одну и ту же голограмму можно записать несколько изображений, а затем воспроизводить их по отдельности [Кольер, 1973; Залевская, 19 826]. Таким образом, при анализе единиц любого уровня языковой реальности мы можем говорить об их объемности, проявлении в них общесистемных свойств, их многомерности.

5. Предполагаемый изоморфизм единиц четырех уровней языковой реальности дает основания для поиска сопоставимых структур во внутритекстовой системе и системе языкового сознания.

6. Рассмотрение языка как системы, материально представленной в знаках, позволяет утверждать некоторую обусловленность семантической организации материала в языке формальной. Причем именно такой подход сможет выявить национальное своеобразие языков не только на уровне форм, но и на уровне семантики.

Материалом исследования является тематическая группа «Части человеческого тела». Наше экспериментальное исследование проводилось в русле кросс-культурных разработок Сектора психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН, определивших стабильный список соматической лексики в количестве 26 единиц.

Методы исследования. Направленный ассоциативный эксперимент: нами было проведено 4 экспериментавсего в работе анализируется 6 ассоциативных направленных экспериментов. В работе также использовалась комплексная методика, включающая сопоставительный анализ лексических единиц, компонентный анализ, элементы статистического анализа.

Цель работы состоит в выявлении корреляции между лексическими единицами внутритекстовой системы и единицами лексикона системы языкового сознания носителей русского и китайского языков.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить ряд задач:

1) определить критерии выявления типологического контраста русского и китайского языков;

2) сформировать критерии семантического анализа лексической системы, направленные на выявление когнитивных стратегий внутритекстовых систем;

3) проанализировать на основе выделенных критериев: а) лексические системы русского и китайского языковб) единицы тематической группы «Части человеческого тела» в русском и китайском языках;

4) провести направленные ассоциативные эксперименты;

5) установить критерии анализа единиц лексикона носителя языка, разграничивая при этом социокул ьтурную, когнитивную и психолингвистическую интерпретацию полученного экспериментального материала;

6) выявить корреляцию между принципами организации лексического материала во внутритекстовой системе и системе языкового сознания в китайском и русском языках.

Научная новизна. Впервые проведено экспериментальное сопоставительное исследование тематической группы «части человеческого тела» в лексике китайского и русского языков. Использование последовательного системного подхода при решении задач лексической семантики позволило выявить зависимость организации семантического материала от формальных параметров языка. В работе определены доминантные стратегии организации лексических единиц внутритекстовой системы и системы языкового сознания китайского и русского языков, обнаружена корреляция между уровнем внутритекстовой системы и уровнем языкового сознания на материале лексических единиц русского и китайского языков. Кроме того, впервые в рамках исследуемого объекта разграничены вариативные и инвариантные характеристики в материалах ассоциативного эксперимента.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы дам оптимизации процесса межкультурной коммуникации, в методике преподавания лексики иностранных, языков, в теоретических курсах «Общее языкознание», «Лексикология», «Психолингвистика», спецкурсах и спецсеминарах по указанным дисциплинам.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Степень предельности формы — мотивирующая типологическая доминанта семантической организации лексического материала в русском и китайском языках,.

2. Смысловой (синонимия) и формально-смысловой (полисемия, внутренняя форма слова, классификаторы) «повторы — это явления, мотивирующие структурирование лексических систем в различных языках.

3. Корреляция внутритекстовой системы и системы языкового сознания проявляется не столько в характере единиц, сколько в системообразующих параметрах (стратегиях). Отношения между внутритекстовой системой и системой языкового сознания может строиться как по принципу аналогии, так и по принципу компенсации.

4. Общими стратегиями, организующими языковое пространство русского и китайского языков, являются: антропоцентризм / космоцен-тризм, динамичность / статичность, парадигматичность / синтагма-тичность, «вертикальность» / «горизонтальность».

5. В основе организации русского вербального ассоциативного поля лежит семантический принцип, китайского — формально-семантичес кий.

Апробация работы. Основные положения исследования в виде докладов, выступлений, сообщений излагались на Всесоюзной научной конференции «Общество, язык и личность» (Пенза, 1996 г.), на I Международной конференции «Россия и Китай: интеграция в сфере экономики, науки и образования» (Биробиджан, 1998 г.), а также на конференции молодых ученых и аспирангов Института языкознания РАН (Москва, 1998 г.), заседаниях Сектора психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН (1998 — 1999 гг.), методических семинарах кафедры русского языка Биробиджанского пединститута (1996 — 1998 гг.).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, приложения. Декларируемая цель исследования обусловила структуру глав: в первой рассматриваются единицы внутритекстовой системы, но с установкой на последующую сопоставимость с единицами языкового сознания, вторая глава посвящена анализу экспериментального материала, в заключении сопоставляются полученные концептуальные доминанты на уровне внутритекстовой системы и системы языкового сознания. Список использованной литературы составляет 155 единиц. В качестве иллюстративного материала используется 6 таблиц и 5 приложений.

Итак, основные результаты нашей работы заключаются в обнаружении доминирующих стратегий организации системного материала и материала языкового сознания и их корреляции. Можно говорить о двух основных типах полученных универсалий: статическом и динамическом. В качестве статической универсалии нами была выявлена степень предельности формы в русском и китайском языках. Это явление на уровне внутритекстовой системы проявляется в дефиците и большей нагруженности формы, объясняющих частные морфологические признаки китайского языка, на уровне языкового сознания — в избыточности, что порождает меньшую информативность формы для носителя китайского языка, а следовательно, меньшее, чем в русском языке, расстояние между формальными повторами в языковом сознании носителя. Именно степень предельности формы мотивирует принципы организации вербального ассоциативного поля в русском и китайском языках: вербальное ассоциативное поле в материале русского эксперимента организуется на семантических основах, в китайском — на формально-семантических.

В ходе нашего исследования мы не ставили себе задачу выявить направление детерминации между формой и концептуализацией языка и, таким образом, однозначно ответить на вопрос, поставленный гипотезой лингвистической относительности, однако, как нам представляется, выявленные формальные типологические доминанты (статические универсалии) позволяют в достаточной степени убедительно мотивировать когнитивные стратегии (динамические универсалии).

К динамическим стратегиям, организующим семантическое пространство русского и китайского языков на уровне внутритекстовой системы и языкового сознания, можно отнести антропоцентричность / космоцентрич-ность, вертикальность / горизонтальность, динамичность / статичность, объемное видение / плоскостное видение. Выявленные независимыми друг от друга методами различные стратегии верифицируются корреляцией между собой: космоцентричностъ обусловливает объемность видения, т. е. способность к логической абстракции, антропоцентричность связана с вертикальным членением пространства и плоскостным, наглядно-чувственным видением мира. С другой стороны, полученные стратегии обусловлены формальными отличиями языков: иероглифическая письменность мотивирует статичность мировосприятия и объемность видения, присущие носителям китайского языкадефицит формы во внутритекстовой системе детерминирует горизонтальный способ членения, характеризующийся большей степенью обобщенности, а следовательно, большей экономией формальных средств. В свою очередь, указанные различия стратегий реализуются в контрастах функционирования лексических категорий в русском и китайском языках: многозначности, внутренней форме, классификаторах. Все вышесказанное подтверждает декларируемый принцип зависимости распределения семантики в системе языка от формальных характеристик языка.

Рассматривая данные универсалии в контексте язык — сознание — культура, можно говорить об их различном характере и различной проявленности в формах общественного сознания. Так, стратегия «антропоцентричность / космоцентричностъ» изоморфна во всех системах и позволяет предполагать существование неких семантических универсалий, влияющих на организацию систем языка, сознания и культуры. С другой стороны, степень системной значимости формы обратно пропорциональна степени информативности формы в сознании носителя. В такие же дополнительные отношения внутритекстовой системы и системы сознания вступает и принцип членения формой семантического пространства («вертикальность» и «горизонтальность»). Причем можно отметить различные формы проявления дихотомии «вертикальность» / «горизонтальность»: способ членения пространства, соотношение грамматических категорий атрибута и еубстантива, пространственная характеристика. Эти факторы могут лишь опосредованно влиять на формы культуры.

По ходу исследования нам неоднократно приходилось сталкиваться с универсальной дихотомией «парадигмати ч ность / с ингатм атич ность». При характеристике единиц разных уровней языковой реальности можно говорить о различной характеристике дихотомии, причем различия распространяются и на ярусы языка. При анализе внутритекстовой системы приходится констатировать больший парадигматический потенциал грамматических единиц русского языка и лексических единиц китайскогожесткая детерминированность единиц речевого континуума в китайском языке свидетельствует о син-тагматизме этого уровня. При сопоставлении результатов ассоциативного эксперимента, полученных от носителей русского и китайского языков, выявляется их разнопорядковость, поскольку носители китайского языка практически не выдают автоматических реакций, охраняя уровень подсознания. Поэтому мы предположили, что выбор парадигматических стратегий в ассоциативном и направленном ассоциативном эксперименте характеризует один уровень — уровень сознания. Однако носители русского языка также в обоих экспериментах выбирают один тип стратегии — синтагматический. Результаты экспериментов, таким образом, показывают некоторую упрощенность разграничения свободного и направленного экспериментов как характеризующих уровень подсознания и сознания. Этот тезис требует последовательной проверки на различном материале. Несмотря на универсальность дихотомии парадигматичность / синтагматичность, она, скорее всего, отражает не языковой, а глубинный физический уровень. Поэтому, описывая различные языковые системы как преимущественно синтагматические / парадигматические, мы сталкиваемся с явлением семантизированной формы, что и обусловило периферийный характер этой дихотомии в нашем исследовании.

Как нам представляется, анализируемый материал позволяет сделать вьюод о некоторой гиперболизации культурной интерпретации материала в традиционных гюихол и нгвисти ческих исследованиях. Многообразие культуры позволяет мотивировать в той или иной степени разнообразие реакций ассоциативных экспериментов, однако мотивация носит выборочный характер, что снижает ее значимость. Естественно, мы всегда можем обнаружить элементы «выброса» в массовую культуру, но системного характера они не приобретают. Таким образом, выявленные культурные ассоциативные доминанты в русском и китайском материале не интерпретируют текст эксперимента, а сами требуют интерпретации.

Проведенное исследование показало необходимость дедуктивного подхода к материалу, при котором принципы анализа ассоциативного и внутритекстового материала детерминируются общесистемными свойствами. Сложность (или даже невозможность) сравнения единиц различных уровней языковой реальности связана с их разнопорядковостыо, а следовательно, несопоставимостью. С этой точки зрения, перспективнее выявлять корреляцию различных уровней языковой реальности путем сравнения общесистемных параметров, которые отражаются и в отдельных единицах, как в голограмме.

Вместе с тем в ходе исследования был решен ряд частных задач: например, определение вариативных и инвариантных характеристик в материале эксперимента. Вариативность проявляется в плюралистичности оценок материала, и полученные различия можно интерпретировать социокультурночерез оппозицию «большой город — маленький город».

К частным признакам тематической группы «Части человеческого тела» можно отнести социальный параметр феминность / маскулинность. Последовательно проявляющиеся во всех текстах экспериментов различия оценок частей тела по данному параметру указывают на устойчивость этого признака в сознании носителя языка. С другой стороны, этнический портрет, отраженный в ассоциативных экспериментах, такой целостности не проявляет. В тексте эксперимента отражается не только стереотипная внешность, но и «чуждая», и их соотношение обусловлено экстралингвистическими факторамиместом проведения эксперимента, этнической принадлежностью экспериментатора. Таким образом, только с большой степенью осторожности можно говорить об отражении в тексте эксперимента портрета носителя языка.

Данное исследование лишь условно можно назвать типологическим, поскольку материал всего двух, хотя и контрастирующих, языков и анализ фрагмента субстантивно-атрибутивной лексики не позволяет делать глобальных выводов. К тому же очевидно, что выявленные контрасты не носят абсолютный характер, и необходимо говорить только о доминировании той или иной стратегии на том или ином уровне языковой реальности. В то же время полученные стратегии позволяют очертить семантическое пространство, в рамках которого может интерпрет ироваться языковой материал. В развитие высказанных идей представляется интересным рассмотреть тезис о «горизонтальности» китайского слова на материале про номи нати в ной и предикативной лексики. Необходима проверка доминанты степень закрытости формы на материале агглютинативных языков и т. д.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Приступая к исследованию, мы декларировали некоторые постулаты, используемые нами в качестве ориентиров при выборе критериев анализа материала. Сформулированные во введении постулаты легли в основу комплексной методики анализа материалов внутритекстовой системы и языкового сознания. Как нам представляется, проведенное исследование показало перспективность выбранной методики, с помощью которой можно не только устанавливать лексико-сем антические различия языков, но и выявлять общесистемные стратегии организации материала различных уровней языковой реальности.