Образы Урал-батыра и Салавата Юлаева в музыкальном искусстве Башкортостана: К проблеме преемственности

Осознание народами самобытности своей культуры стало реальностью сегодняшнего времени. В национальном искусстве существуют образы, вобравшие в себя типологические черты ментальности народа, аккумулирующие сущность национального характера. Как известно, именно фольклор создает образы, которые являются носителями позитивного заряда и отстоявшихся в результате длительного исторического развития национальных качеств. В рождении фольклорных образов срабатывают каноны этноса, каноны культуры данного народа. Так формируются в веках некие образы-константы, инварианты определенных свойств, присущих народу.

В башкирской культуре, равно как и в любой другой, особую значимость приобретают образы, содержащие черты высокой степени обобщенности. При этом в произведениях фольклора они являются и вымышленными, и созданными на основе реальных прототипов. Последние, как правило, «получают окраску, соответствующую чаяниям народа, его социальным и нравственным устремлениям» (44, 6). Это служит основой их мифологизации: они наделены лучшими человеческими качествами, сформировавшимися в процессе исторического развития. Герои отстаивают те духовные ценности, которые служат мерой добра и справедливости. Для башкирской культуры особую значимость приобрели образы Урал-батыра и Салавата Юлаева. Их характеристики складывались на протяжении столетий и достигли уровня национальных символов.

Давно замечено, что из всех явлений культуры ближе всего к национальному языку находится музыка. В этой связи большой научный интерес представляет сравнительный анализ произведений народного и композиторского творчества, где художественно воплощаются образы.

Урал-батыра и Салавата Юлаева. Важным является на первом этапе установление преемственных связей между мифологическим образом Урал-батыра и реально-историческим — Салаватом Юлаевым в устном поэтическом творчестве башкирского народа. В дальнейшем — с возникновением профессионального музыкального искусства — появляется необходимость обнаружения элементов фольклорного наследия в композиторском творчестве.

Рассмотрение явлений культуры в динамике их развития представляется важным, поскольку даёт возможность их изучения с позиции непрерывности (исторической преемственности). Принцип диахронического анализа отдельных элементов культуры предполагает исследование преемственности как одного из главных механизмов культурного процесса, связующего звена между старым и новым: «связывая настоящее с прошлым и будущим, преемственность тем самым обуславливает устойчивость целого» (33, 15).

Связь времен осуществляется через образ, который в процессе исторического развития постоянно наполняется новым содержанием. Образ, созданный в фольклоре, отражает живой процесс передачи традиций, посредством которых осуществляется преемственность.

Главная тема устного народного творчества — борьба за независимость, поэтому особое место в его образной системе занимает образ богатыря. Само слово богатырь употребляется как мера оценки людей в беспредельном проявлении их возможностей и лучших качеств. Богатырь стал воплощением идеала мужественного, честного, преданного Родине, народу человека. Его богатырские качества проявляются в подвигах. Важно при этом отметить, что образ богатыря — это результат художественного обобщения, воплощения в одном человеке способностей и силы целого народа. Создав величественный образ защитника, эпос на многие века вперёд задал масштаб гражданского поведения. Это стало традицией фольклора, впоследствии продолженной в литературе. Известно, что именно традиция позволяет непрерывно развиваться культуре как единому организму, а главным и единственным её хранителем выступает народ.

Исследователь Ф. Абукова пишет: «Каждый народ богат своей историей, и в продолжении дела умерших поколений выражено его отношение к наследию прошлого, сопричастность ему» (2, 142). Именно историческая преемственность становится необходимым условием существования духовной культуры нации (ЮЗ). Она предполагает наследование художественного содержания и способов его выражения (133, 157). Функционирование культуры во многом обусловлено существованием традиций. Средоточием национальных традиций, идей, образов, самого духа народа является фольклор. Выявляя специфику фольклора, определяя его сущность, И. Земцовский называет традиционность его основополагающим признаком. По словам исследователя, «своеобразны и традиционны в фольклоре не только форма и стиль, но и содержание, система образов, сюжетосложение, самый принцип отображения действительности (что может и что не может быть воспето-воплощено в фольклоре!)» (94, 43).

Таким образом, традиционность образной системы фольклора со свойственной ей системой выразительных средств обусловили особый интерес к ним.

Выбор образов Урал-батыра и Салавата Юлаева в качестве объекта исследования не случаен. Во-первых, они являются представителями одной и той же национальной культуры, следовательно, воплощают суть менталитета одного и того же народа. Во-вторых, героическое сказание об Урал-батыре и эпические произведения о Салавате образуют некую, условно говоря, «хронологическую рамку», в пределах которой развивался башкирский национальный эпос. Образ Урал-батыра связан с самим зарождением, начальным этапом эпической истории башкирского народа. Это образ-модель, ставший, по сути, не только инвариантом целого ряда эпико-героических образов в башкирском фольклоре, но и неким символом Родины. Образ же Салавата Юлаева создан в иную историческую эпоху: он мифопоэтизирован в произведениях исторического эпоса, завершающего этап формирования национальной эпической традиции.

Таким образом, Урал-батыр и Салават Юлаев выдвинуты разными историческими эпохами. Урал-батыр это — мифологический герой, созданный народом путем обобщения наиболее фундаментальных национальных черт. Его сверхъестественная сила, храбрость, готовность сразиться с врагом явились воплощением представлений башкир об идеальном человеке, веры народа в свои силы. Вместе с тем мифопоэтический персонаж наделяется человеческими качествами: любовью к родине, к детям, готовностью прийти на помощь другим, доверчивостью, скромностью. Это придает образу жизненную убедительность. Салават Юлаев — историческая личность, героическая судьба которого явилась воплощением в реальном человеке идеала башкирского народа. Талант полководца, безграничная отвага, преданность своему народу, богатый поэтический дар завоевали ему право быть национальным героем. Адаптация образа Салавата фольклором привела к его мифологизации. Народ видел в своем батыре лишь лучшие качества, идеализировал отдельные стороны его характера, в результате чего реальное и вымышленное соединяются в фольклорном образе, в чём и проявляется специфика фольклора: «. Используемые для изображения реального персонажа (нередко исторического лица) традиционные средства, сочетаясь с реалиями, привносят в это изображение некоторый „диссонанс“, но именно этим „диссонансом“ и определяется особая фольклорность образа, точнее, без него нет фольклорного образа как такового» (133, 188).

Так, условно говоря, образы фантастический и реальный оказались близки друг другу благодаря привнесению в мифологический образ Урал-батыра человеческих качеств и мифологизации реальной исторической личности — Салавата Юлаева. Их взаимосвязь можно определить как соотношение: прототип — тип. Как отмечают исследователи, мифологические функции сознания не отмирают в процессе исторического развития, что находит свое отражение в творчестве (133, 234). Примером подобной мифологизации в башкирской культуре является образ реального человека Салавата Юлаева и его отражение в народном творчестве.

Отправным моментом данной работы является рассмотрение образа Урал-батыра как некоего инварианта, ставшего показательным феноменом фольклорной традиции, образа же Салавата Юлаева — как мифопоэтического, созданного уже на основе конкретного прототипа.

При этом в центре нашего внимания оставался тот факт, что образы Урал-батыра и Салавата были созданы на разных этапах развития фольклорной традиции — архаическом (сказание «Урал-батыр») и историческом (фольклорные произведения о Салавате).

Таким образом, в данной работе было важным, с одной стороны, слияние мифологического персонажа (фольклорной модели) и образа, созданного на основе реального прототипа (мифологизированного исторического персонажа), с другой — необходимость их сравнительной характеристики, что позволило обнаружить общее и особенное в создании фольклором образов эпических героев.

Бытование указанных образов, однако, не ограничивается фольклором. Дальнейшая их «жизнь» связана с произведениями профессионального искусства, в частности, особый интерес представляет рассмотрение Урал-батыра и Салавата в контексте композиторского творчества. В соответствующем разделе исследования представлялось существенным выявление преемственности по линии «композитор и фольклор» на разных уровнях функционирования жанрово-стилистических, ладово-интонационных, метроритмических, композиционных элементов — всего комплекса выразительных средств, выработанных в различных видах музыкального фольклора и адаптированных композиторским творчеством. При этом принципом нашего исследования является поэтапное рассмотрение как фольклорных сочинений, так и произведений композиторского творчества, связанных с воплощением названных героических фигур. В качестве материала использованы башкирские народные песни, опубликованные в сборнике «Башкирские народные песни» (38), в монографиях Л. Лебединского (138), М. Фоменкова (220), Р. Сулейманова (211), а также фонозаписи башкирского музыкального фольклора, хранящиеся в кабинете звукозаписи Уфимского государственного института искусств. Учитывались также результаты изучения фольклорного материала, полученного автором диссертации во время экспедиций в села Абзелиловского района Башкортостана и в процессе работы в музее народного творчества села Аскарово.

Анализ произведений, написанных в разных жанрах, — оперы 3. Исмагилова «Салават Юлаев» (1954) и его вокального цикла на стихи Салавата Юлаева (1976), симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате» (1977), вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом» (1980) — позволил рассмотреть образ Салавата в различных аспектах. Привлечение трех жанровых образцов — оперы, вокального цикла, симфонии — помогает определить, каково влияние жанровых закономерностей на отображение конкретного исторического героя, какую проекцию обретает образ Салавата в жанрах народной и композиторской песни, а также в симфонии, опере, балете.

Важно подчеркнуть: художественная практика профессионального творчества показала, что абсолютное большинство перечисленных выше сочинений связано с образом Салавата и лишь одно — с Урал-батыром (симфоническая картина X. Ахметова «Урал-батыр» (1980). Парадоксально, что существующие фольклорные источники, посвященные Урал-батыру, не стимулировали композиторов на создание серии произведений о нем. Была написана только одна симфоническая картина, где в обобщенной форме предстала идея самопожертвования. Образ же Салавата оказался в профессиональном художественном творчестве в значительной степени востребованным. Это стало возможным, видимо, благодаря тому, что, прежде всего, возник литературный архетип, была создана своеобразная мифопоэтическая модель. Можно предположить, что тенденция многостороннего отображения исторического персонажа в устно-поэтическом народном творчестве вызвала со стороны разных сфер художественного творчества повышенный интерес к этому образу. Подчеркнём главное: именно литература в немалой степени оказала влияние на разноаспектное воплощение образа Салавата Юлаева в профессиональном музыкальном искусстве.

Литературный образ Салавата появился в начале XIX века, в частности, в исследовании A.C. Пушкина «История Пугачева». В башкирской литературе образ Салавата был создан впервые Ш. Бабичем в стихотворении «Салават батыр». Позже появилась пьеса Д. Юлтыя «Салават и Пугачев». В 1929 году — исторический роман «Салават Юлаев» С. Злобина. Образ национального героя был создан в поэмах Г. Амири «Завет Салавата», 3. Биишевой «Монолог Салавата», в целом ряде поэтических произведений татарских, казахских, украинских, русских, эстонских поэтов. Таким образом, современное художественное изображение Салавата Юлаева имеет богатую предысторию.

В основу данной диссертации положен принцип комплексного подхода к исследованию башкирской культуры, что потребовало привлечения данных разных наук: истории, филологии, философии, фольклористики и музыковедения.

Общеметодологической основой диссертации послужили теоретические положения, содержащиеся в трудах по проблемам этномузыковедения (И. Земцовского, Г. Головинского, Э. Алексеева), эпосоведения (В. Проппа, Е. Мелетинского, А. Киреева, С. Галина), преемственности в культуре (Э.Баллера, В. Гринина, А. Ладыгиной, М. Криничной). Для анализа связи фольклора и композиторского творчества привлекались фундаментальные труды И. Земцовского (95), Г. Головинского (75), Э. Алексеева (11). В частности, «переинтонированию» как одному из методов освоения фольклора особое внимание уделяет И. Земцовский: «. переинтонирование следует понимать как музыкальную сущность жанровых и образно-содержательных (в том числе функциональных) метаморфоз» (95, 47). При этом автор различает переинтонирование «простое» — то есть отдельных песен, отдельных компонентов стилистически конкретных жанров и «сложное» — синтезирующее черты многих и разных, в самом фольклоре не синтезированных музыкальных стилей и жанров (там же, 51).

В монографии «Композитор и фольклор» Г. Головинский сопоставляет фольклор и композиторское творчество как различные системы художественного мышления, намечая два подхода к использованию композиторами народного искусства: в первом случае автор стремится «воспроизвести не только образ, но и определенный фольклорный жанр в более или менее подлинном, близком к „натуре“ виде», во втором — происходит «подчинение народного напева или других фольклорных элементов индивидуальному художественному замыслу.» (75, 51).

Идея архетипичности содержания мифа, героического эпоса, сказки легла в основу разработанного В. Я. Проппом метода морфологического анализа, который был изложен в его монографии «Морфология сказки» (177).

В исследовании «О литературных архетипах*» Е. Мелетинский предлагает свою классификацию архетипических мотивов и приходит к выводу о том, что «клубок» их образует в итоге полный сюжет произведения (151).

Разные стадии исторического бытования образов Урал-батыра и Салавата Юлаева потребовали выведения некоего инварианта в рамках содержательного наполнения каждого из этих образов. Опираясь на положение об архетипичности фольклора, которое излагается во многих исследованиях, мы используем в работе понятие архетипа для определения роли Урал-батыра в системе фольклорных образов. Известно, что архетип, т. е. праформа, служит средством передачи накопленного человечеством опыта, важного для последующих поколений, это составная часть «коллективного бессознательного», в котором заключена многовековая мудрость человечества. Выявление и изучение архетипов дает возможность обнаружить существование закономерностей в художественном мышлении, в конечном итоге обуславливающих целостность культуры народа (3, 17, 119, 146, 239).

Совершенным проявлением «коллективного бессознательного» служат мифы, и их образы выступают архетипами (прототипами), моделями для последующего творчества. Основная тема мифов — творение мира, поэтому главной фигурой в них становится «творец, роль которого играет культурный герой» (3). Для башкирской культуры.

Архетип — (греч.) первообраз, модель (Понятие введено в научный обиход швейцарским психологом К. Юнгом). таковым стал Урал-батыр.

Культурологический аспект диссертации обусловил использование сравнительно-исторического метода, разработанного в эпосоведческих трудах В. Проппа (179), А. Киреева (124, 126), М. Сагитова (197), С. Галина (66 — 68), Е. Мелетинского (150, 152, 153), А. Петросян (172).

Среди указанных работ ценным для нас явилось исследование А. Киреева, посвященное вопросам зарождения эпической традиции, формирования и эволюции эпических жанров в башкирском фольклоре. Концептологически важно, что автор выявляет исторические корни и национальные особенности башкирского героического эпоса: в данной работе исследуются проблемы соотношения эпических сюжетов с исторической действительностью и мифологическими воззрениями башкирского народа.

В работах Э. Балл ера (33), В. Гринина и А. Ладыгиной (76) важным для нас стало раскрытие сущности преемственности как одного из главных механизмов культурной динамики. В монографии В. Криничной (133) особенно ценно исследование персонажей преданий, начиная с образов мифологических предков. Автор рассматривает фольклорный процесс в связи с преемственностью образов мифа и предания и трансформацию архетипа как один из путей осуществления преемственной связи.

Философские аспекты в изучении башкирского фольклора представлены в работах Д. Валеева, в которых автор актуализирует проблемы нравственной культуры и ее развития в разные периоды истории народа (54−57).

Отметим возросший в 1990;е годы интерес к сказанию «Урал-батыр», результатом чего стало появление ряда трудов, в которых оно рассматривается и с философских позиций как некий прототекст, «текст-код» башкирской культуры (1, 78), и с филологической точки зрения (233).

Уже подчеркивалось, что именно в художественной литературе и литературоведении образ Салавата Юлаева получил наиболее широкую освещенность. Целый ряд работ обращен к анализу документальных сведений о жизни героя (65, 73, 199, 200). В частности, исследование И. Гвоздиковой (73), представляет собой источниковедческий анализ документов следственного дела Салавата Юлаева, в результате которого были установлены и уточнены реальные факты биографии героя, его роль в Крестьянской войне 1773−1775 гг.

В историю башкирского народа Салават Юлаев вошел не только как национальный герой, но и как поэт, чьи стихи явились поэтической основой ряда произведений башкирских композиторов. В этой связи для нас важным было изучение не только возможно более широкого круга исторических документов, связанных с личностью Салавата Юлаева, но и работ, посвященных подлинному слову героя, литературной деятельности Салавата, и рассматривающих его поэзию в контексте башкирской литературы 2-й половины XVIII в. (100, 222, 225).

В научной литературе довольно широко освещена проблема создания образа национального героя в произведениях фольклора и профессионального композиторского творчества (30, 35, 41, 43, 44, 49, 101, 159, 186, 198). Нас лее заинтересовало исследование внутреннего строения произведений разных жанров (например, башкирской литературы и драматургии), их структурно-системных отношений. Были учтены и работы по проблеме исторического романа (в связи с анализом романа С. Злобина «Салават Юлаев»), которые значительно расширили представления об образе героя. Кроме того, Салават Юлаев является героем и многих музыкальных произведений — народных и композиторских, и в исследовании некоторых музыкальных жанров, связанных с его образом, мы также опираемся на обширную научную литературу.

Башкирский музыкальный фольклор впервые был описан уже в конце.

XIX в. С. Рыбаков (194) систематизировал народную музыку башкир, выделил основные стилевые признаки. В его монографии намечены основные типы мелодики — озон кюй и кыска кюй, которые стали основополагающими для исследования башкирского музыкального фольклора. В современной фольклористике следует отметить монографии Л. Лебединского и М. Фоменкова. Так, в работе Л. Лебединского (138), содержащей полезную для нашего исследования характеристику всех жанров музыкально-поэтического творчества, центральное место занимает рассмотрение ладовых закономерностей, композиционных особенностей, мелодико-интонационной структуры озон кюев. Не менее интересна работа М. Фоменкова (220), в которой акцентирована поэтическая содержательность народных текстов.

Классификация вокальных жанров башкирского фольклора по типу сюжетно-поэтической основы, на которую мы опираемся в данной работе, представлена в монографии Р. Сулейманова (211), появившейся уже в конце 1990;х годов. Отдельные аспекты башкирского музыкального фольклора акцентируются в трудах музыковедов Ф. Камаева, Р. Зелинского, X. Ихтисамова, Н. Ахметжановой, И. Зинатшиной, Ф. Фаизовой. Особое внимание уделено классике башкирского фольклора — озон юоям, роли метроритма в процессе формообразования (113), структурной типологии напевов (117), проявлению жанрового многообразия (217) и др.

Профессиональное музыкальное искусство в настоящее время изучается достаточно активно. Например, творчеству одного из основоположников национальной профессиональной музыкальной культуры 3. Исмагилова посвящены статьи Р. Исламгуловой (106, 107), Э. Давыдовой (80−82), С. Каримовой (121), А. Лемана (140), Т. Угрюмовой (216). В конце 1990;х годов издана монография Г. Галиной, содержащая обширный аналитический материал по всем жанрам, представленным в творчестве этого композитора (69). Кроме того, были учтены результаты исследований музыковедов, посвященные отдельным проблемам музыкального творчества, а именно камерно-вокальному циклу в творчестве башкирских композиторов (120), русско-башкирским связям (148). Исследование Е. Скурко (203) посвящено анализу художественных процессов, происходящих в музыкальной культуре Башкортостана в 1980 -1990 годы. Автор концентрирует внимание на историко-стилистических процессах музыкальной культуры 1980;х годов и, в частности, музыкального театра. В работе содержатся и творческие портреты таких композиторов, внесших весомый вклад в развитие национальной музыкальной культуры, как Л. Исмагилова, Р. Газизов, Д. Хасаншин, Р. Хасанов.

Наконец, интересующая нас проблема соотношения прототипа и художественного образа в произведениях искусства (в связи с образом Салавата Юлаева) глубоко исследована в работе М. Андрониковой (12), в которой выводится принцип анализа образа, имеющего исторический прототип.

Однако, несмотря на большой объем и многоаспектность накопленных сведений, в настоящее время назрела необходимость анализа проблемы преемственности образов мифологического героического и исторического эпоса в разных областях культуры башкирского народа. Важным сейчас является анализ не только различных сторон искусства, но и закономерностей в развитии искусства как целостного феномена. Поэтому целью настоящей работы является рассмотрение принципов создания образов эпических героев в свете преемственности образа Салавата по отношению к образу Урала в разных жанрах народного и профессионального композиторского творчества.

Для реализации цели поставлены следующие задачи: выявить архетипичность образа Урал-батыра и эпоса о героеобнаружить в образах Урал-батыра и Салавата Юлаева проявление типизированных черт ментальности башкирского народаопределить и соотнести закономерности создания эпического образа в фольклоре и мифологизации реальной исторической личности в профессиональном творчествесопоставить музыкальное запечатление образов в фольклоре и профессиональном композиторском творчествеопределить роль фольклорного слова как основы для создания национальной интонационности в мелодике произведений, написанных на подлинные тексты Салаватаобобщить принципы воплощения образа Салавата в песне, вокальном цикле, симфонии, опере, балете.

Круг поставленных проблем определил структуру работы. Она включает Введение, две главы, Заключение, Приложения.

Во Введении обоснован выбор темы, дан обзор научной литературы, охарактеризована степень изученности данной проблемы, приводится теоретическая аргументация избранных аспектов интерпретации литературных и музыкальных произведений, посвященных Урал-батыру и Салавату Юлаеву.

Структура содержания глав имеет разную направленность.

Первая глава носит историко-теоретический аспект и посвящена разработке методологических основ исследования. Здесь обосновывается выбор образов Урал-батыра и Салавата Юлаева в качестве предмета исследования. Изучение роли фольклора в создании образов Урал-батыра и Салавата Юлаева дает возможность наметить жанровую палитру их воплощения.

Отдельный раздел главы посвящен выявлению особенностей музыкального языка башкирского фольклора в песнях об Урале и Салавате. Указаны важные знаки национального стиля — звуковые.

17 матрицы, лежащие в основе музыкальной характеристики образов.

Вторая глава состоит из трех аналитических этюдов, в которых исследуются разножанровые произведения. В ракурсе проявления в них «свободы» и «несвободы» композиторского запечатления образа Салавата Юлаева рассматриваются опера 3. Исмагилова «Салават Юлаев» и его вокальный цикл на стихи Салавата Юлаева. Материалом третьего аналитического этюда послужило рассмотрение симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате» и вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом» с точки зрения работы композитора с фольклорным текстом.

В Заключении суммируются научные наблюдения над воплощением образов Урал-батыра и Салавата Юлаева как неиссякаемом источнике для фольклорного и композиторского творчества, поскольку они рождены на важных знаках национальной идеи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Обобщим основные выводы, сделанные в отдельных частях нашей работы. Методика исследования, основанная на выделении совокупности стилевых черт разножанровых произведений, позволяет не просто проделать структурный анализ, а полагаться во многом и на смысловые критерии. Нами прослежены преемственные связи между инвариантом, в качестве которого выступает мифопоэтический персонаж Урал-батыр, и его фольклорным и профессиональным художественным вариантом — исторической личностью Салаватом Юлаевым. В центре нашего внимания были не только формальные связи, а игра значений, отношения оппозиций, инверсии, симметрии, ассиметрии и т. п.

В результате анализа эпического сказания «Урал-батыр» была выявлена архетипичность составляющих его образной и сюжетно-композиционной сфер. Сравнительный анализ эпоса об Урал-батыре и фольклорных произведений о Салавате позволил обнаружить проявление типизированных черт ментальности башкирского народа в образах столь разных по происхождению героев. Выведены закономерности воссоздания эпического образа в фольклоре и мифологизации реальной исторической личности.

В процессе сопоставления музыкального запечатления образов в фольклоре и профессиональном композиторском творчестве было доказано, что мифопоэтизация Салавата в устном творчестве башкирского народа определила глубокий интерес к образу со стороны самых разных сфер профессионального художественного творчества.

Как уже было сказано, в определенной степени именно литературная разработка образа Салавата оказала влияние на его разножанровое воплощение в профессиональном музыкальном искусстве, вследствие чего герой оказался той духовной универсалией, «доминантой» культуры, которая была апробирована художественным творчеством начиная с середины XX века.

Образ Урал-батыра как ключевая фигура в башкирском устно-поэтическом творчестве был вместе с тем воспринят и фольклором, и художественной практикой в качестве некоей прамодели, первообраза. Однако он не получил сколько-нибудь развернутого воплощения в профессиональном музыкальном искусстве. По сути, единственное произведение с одноименным названием относится к жанру симфонической картины, написанной башкирским композитором X. Ахметовым, которое не воссоздает образ эпического героя, а обобщенно воплощает основную идею сказания — идею самопожертвования ради вечной жизни и процветания окружающей природы.

Лишь на первый взгляд этот факт можно отнести к явлениям исторического парадокса. Вместе с тем сегодня разгадка этой «тайны» не представляет особого труда. Не только в башкирской профессиональной культуре, но и, пожалуй, на всем культурном пространстве бывшего СССР очевидна меньшая заинтересованность в нахождении художественного (в том числе музыкального) эквивалента фигурам былинного эпоса или сказочным персонажам. Опорными здесь становились подлинные герои истории каждого народа, которые подверглись канонизации на советский лад. Само это явление резонировало тенденции «вождизма».

Мифологизация крупной исторической личности — Салавата была возможна потому, что он оказался абсолютной фигурой для «канонизации». На первом этапе (конец первой половины XX века) это было связано с фольклором, на втором (вторая половина завершившегося столетия) — с профессиональным творчеством. Данная тенденция прежде всего прослеживается в музыкальных жанрах, связанных со словом (опера, оратория), которые оказались адекватным выражением «агитирующего слова» .

Анализ музыкальных сочинений, связанных с образом Салавата, показал, что взаимоотношение народного и композиторского начал в произведении решается свободно: используется не столько метод цитирования фольклорных образцов, сколько опосредованное его преломление через систему выразительных средств, то есть на уровне обобщения языковых традиций. Так, стилевые признаки озон кюя стали основой арии Салавата в седьмой картине оперы 3. Исмагилова «Салават Юлаев». Декламационность, характерная для стиля халмак кюй, во многом определила интонационно-мелодический строй романсов вокального цикла 3. Исмагилова, написанного на подлинные тексты Салавата Юлаева. Импровизационность как принцип тематического и композиционного развития находит свое отражение в абрисе структуры вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом». Трихордовость как одна из «визитных карточек» стиля башкирского фольклора наложила свой отпечаток на интонационный строй тематизма симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате».

Изучив принципы воплощения образа Салавата в фольклорной песне, можно сделать вывод о том, что для его воссоздания привлекались с разной степенью интенсивности такие жанры, как кубаир, байт, историческая песня. В количественном отношении наиболее значительной является группа исторических песен, воспевающих образ национального героя в разных ракурсах —воина, невольника, тоскующего вдали от родины, и, наконец, мечтательного поэта.

Сошлемся, для примера, на широкое обращение советской культуры первой половины XX века к образам богатырей русской истории: Ал. Невскому, Дм. Донскому, Ем. Пугачеву, которые стали ключевыми фигурами ораторий, кантат, опер. Сходные процессы происходили в региональных музыкальных культурах (образ Мусы Джалиля— поэта, героя Великой Отечественной войны, стал главным персонажем одноименной оперы Н. Жиганова).

Поскольку героем песен явился конкретный исторический персонаж, в создании фольклорного поэтического образа доминирующее значение приобрели все же подробности его героической судьбы. В песнях подобного содержательного наклонения проступали прежде всего черты стилей кыска кюй и озон юой. Их ведущими признаками стали декламационный тип мелодики, четкость и определенность ритма, выявляющего маршевые признаки напева, периодичность композиционной структуры.

Подчеркнем важное — созданный народно-поэтическим творчеством идеальный мифопоэтический образ Салавата не претерпел изменений на протяжении всей истории его адаптации фольклором: это прежде всего Салават-герой, Салават-узник, тоскующий по родине, а также Салават-поэт. Более того, все звенья этой устойчивой характеристики, созданной народом в канонах фольклорной традиции, были восприняты профессиональным композиторским творчеством как некая модель.

Наиболее разножанровую характеристику образ Салавата получил в профессиональном музыкальном искусстве. В работе отмечается тот факт, что различия в трактовке Салавата были в значительной степени предопределены спецификой жанра, в котором этот образ воплощался.

Данные, полученные в результате анализа произведений башкирских композиторов — оперы, вокального цикла, симфонии-оратории, вокальной симфонии, позволяют сделать ряд выводов.

Механизмы преемственности, используемые в опере, опираются на явления, которые условно можно обозначить как «двойной контекст». На уровне драматургии опера «Салават Юлаев» имеет фундаментом тип русской героической оперы. Связь с русской исторической оперой обнаруживается в самом использовании оперных форм и выразительных средств. Об этом свидетельствует типологизированность образно-интонационного конфликта (народ-враги), наличие традиционной двойной развязки, номерной тип структуры оперы. Обязательным атрибутом становится масштабная оркестровая увертюра в трехчастной форме с традиционным «парадом» лейтмотивов, демонстрирующих основные силы. В музыкальном языке оперы проявилась национальная природа тематизма в характеристике главных персонажей наряду с меньшей интонационной конкретикой речитативной сферы. В канонах жанра героической исторической оперы было составлено либретто оперы, специфика которого предусматривала последовательное изложение отдельных эпизодов жизни героя. Не стремясь к точному воспроизведению подлинной биографии Салавата Юлаева, композитор и либреттист пытались не отступать от исторической правды. Образ представлен в опере многопланово, однако с теми же «акцентами», которые были свойственны его фольклорной разработке: как вождь башкирского народа, борющийся за его свободу, и вместе с тем как личность, способная к глубоким переживаниям. Словом, этот тип оперы ныне классифицируется в системе «договаривания» (А. Соколов) культурно-исторических традиций XIX века.

Не менее важна еще одна сторона образа — искренняя и преданная любовь не только к жене, но и родному краю — Уралу.

Значительно обогащает образ народного вождя поэтический дар Салавата. Его стихотворное Слово было использовано в опере в качестве поэтической основы некоторых сольных номеров главного персонажа (ариозо из первой и второй картин). Оно было инкрустировано в ткань произведения в виде поэтической цитаты.

Поэтическое наследие Салавата, используемое в опере лишь в отдельных номерах, стало целостной литературной основой самостоятельного произведения — цикла романсов, написанных 3. Исмагиловым. Стиль вокального цикла отразил ряд традиций, широко адаптированных вокальной музыкой XX века. С одной стороны, речь может идти о традиции воссоздания образа самого поэта, коль скоро лишь его поэтические строки служат основой цикла. С другой — показательна опора на Слово Салавата не только как на документальное свидетельство, поэтическое завещание героя, но и как на конкретный источник, инициирующий лексические особенности тематизма.

Анализ показал, что в первую очередь Слово Салавата определило не только интонационно-тематическую характерность цикла, но и тип его образности, драматургию. Композитором не ставилась задача детальной обрисовки героя. Главной в вокальном цикле стала тема Салават-поэт. В композиции Исмагилова имела место попытка воплощения национального героя как бы сквозь призму психологических событий, что было обусловлено доминантой субъективно-лирического аспекта в отображении Салавата.

Ведущим эмоциональным фокусом цикла оказался мир переживаний поэта. Его стихи окрашены личными переживаниями: в них и гордость за свою родину, и любовь^ восхищение-природой Урала, красотой девушки. Но не только это. Важным фактором здесь выступает и иной мотив — призыв к борьбе. В своих поэтических произведениях Салават предстает как истинный патриот, выражающий любовь к родной земле и ненависть к врагу. Поэтому его голос звучит то нежно, лирично, то грозно и призывно. Лирика и героика, таким образом, составили основу образного содержания вокального цикла, представив портрет поэта достаточно обобщенно.

Подчеркивая значение подлинного документа— Слово Салавата, необходимо сказать, что в башкирском профессиональном творчестве существует группа произведений, которые следует определить как музыкально-поэтическое слово о Салавате. Речь идет не о событийно-сюжетном, а об обобщенном подходе к запечатлению образа башкирского национального героя. Свое «Слово о Салавате» сказали Д. Хасаншин и С. Низамутдинов.

В работе исследованы разные жанры сочинений — симфония-оратория («Песни о Салавате» Д. Хасаншина) и вокальная симфония («Разговор с Салаватом» С. Низамутдинова). Общим в стиле этих разных произведений является устремленность к известной театрализации инструментально-звуковой среды. Так, например, в финале симфонии-оратории «Песни о Салавате» Д. Хасаншин использует прием вокального исполнения без точной фиксации высоты звука, а также внемузыкальные эффекты (крики и свист), создающие ощущение массового действа. В вокальную симфонию «Разговор с Салаватом» С. Низамутдинов вводит партию чтеца, играющего роль рассказчика.

Слово, введенное в симфоническое произведение, призвано, как известно, конкретизировать образ, и в этом главная задача вербализации замысла инструментального сочинения. Фольклорное слово, ставшее литературной основой симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате», используется без напева. Однако в партитуре открываются широкие возможности для его музыкального прочтения.

Возросший в последние годы интерес к глубинным пластам национального фольклора— общая тенденция русской культуры 1960 -1970;х годов, получившая свое отражение в башкирской культуре особенно ярко в 1980;е годы.

К жанровой группе «Слово о Салавате», трактуемой нами метафорически, как обобщенный взгляд художника на личность героя, его поступки, который может предложить программная оркестровая композиция, следует отнести и партитуру X. Ахметова. Его симфоническая картина «Урал-батыр», созданная в 1980;м году, демонстрирует органичность синтеза фольклорной традиции с техникой композиции XX века. Национальная почвенность сочинения не затеняется современной оркестровкой с ведущей ролью ударной группы. Интерес к сонористическим эффектам, алеаторическим построениям, к гармониям с полутоновыми диссонансами, неразрешенными переченьями не затушевывают национальный колорит. Справедливо утверждение Э. Денисова о том, что «все лучшее, что создано в новой музыке, остается в связи с национальной и интернациональной традицией. Возможна и интернациональная техника, но нет интернационального музыкального языка"*.

Несмотря на различные подходы в воссоздании образа Салавата, в настоящей работе подчеркивается наличие общих моментов в их художественной реализации. Важнейшей остается опора на народно-песенные истоки, активное использование фольклорного материала в виде цитатного включения, и путем «растворения» народных интонаций в авторском тематизме. Связь с фольклором проявляется также в стремлении использовать отдельные принципы метроритмической, ладовой организации, особенности композиции и исполнительской манеры.

Неиссякаемым источником, наполняющим творческую фантазию художников, всегда были и остаются глыбы национального эпоса, нетленные памятники культуры каждого народа, такие, например, как «Слово о полку Игореве», сказание о Гильгамеше, «Песнь о Нибелунгах», «Витязь в тигровой шкуре» и др. В этом ряду своё особое место занимает и сказание об Урал-батыре. Жизненность национальной традиции в её истоках подтверждает факт особого интереса и к мифопоэтическому Урал-батыру, и к образу поэта и борца Салавата Юлаева.

Одна из духовных задач искусства — сохранение для нации исторической преемственности, которая была прервана в советский период. «История, и только она одна, может и должна научить нас самому Денисов Э. Если ты настоящий артист, ты всегда независим / Музыкальная академия. — 1994. -№ 3. — С. 75.

131 трудному, самому нужному: тому, как ее продолжить. А продолжать ее надо, после того, как не продолжали ее, а ей изменяли, предавая ее, зачеркивая ее смысл" (цит. по: 190, 404). Эта мысль, высказанная по поводу восстановления преемственности с прошлым в России, распространяется и на исследованную здесь проблему. Необходимо констатировать, что в башкирской культуре этот процесс только начался. Он, несомненно, принесёт свои новые плоды. Наша работа выполнена в русле исследований, рассматривающих художественное произведение любого жанра как величайшую эстетическую национальную ценность.