Государственная социальная политика СССР и уровень жизни советского населения в 1929-1953 гг

Актуальность выбранной темы диссертации определяется рядом существенных факторов, прежде всего, крайне низким общим уровнем жизни в России, когда на пороге бедности оказались не только традиционно наименее защищенные и малообеспеченные слои общества (например, пенсионеры и инвалиды), но и работники таких важнейших областей жизни как медицинская сфера, сфера образования, представители творческих профессий и т. д.

Важнейшая проблема, с которой столкнулась Россия сегодня, состоит в том, что проведенные в последние годы политические и экономические реформы не учитывали в должной мере социальный фактор, часто реализовывались в ущерб широким слоям российского общества. Пришедшие к власти в начале 1990;х гг. новые политические лидеры часто забывали, что социальный аспект является неотъемлемой частью любого экономического преобразования. Продолжавшийся на протяжении всех 1990;х гг. экономический спад значительно снизил возможности государства в сфере социальной защиты, что привело к заметному снижению социальных стандартов.

На современном этапе наметилась объективная тенденция к преодолению тяжелых социальных последствий экономических реформ. В то же время, современная власть пока еще не всегда способна создавать наиболее благоприятные условия для роста материального благосостояния граждан и повышения их жизненного уровня. В социально-экономическом плане трудовые затраты значительной части россиян остается крайне неэффективными и низкооплачиваемыми. Государство, безусловно, должно сыграть ведущую роль в повышении уровня и качества жизни в России, однако для этого необходимо учитывать исторические уроки, в том числе и самого неблагоприятного в социальном отношении периода 1929;1953 гг., когда общество рассматривалось властью только лишь в качестве средства для реализации государственных экономических и военно-стратегических программ.

Изучение степени научной разработки темы диссертации, проведенное в первом разделе работы, показало, что исследование государственной социальной политики традиционно является наиболее интенсивно развивающимся направлением гуманитарного знания. Однако долгое время (до начала 1990;х гг.) этой проблемой занимались, главным образом, социологи и демографы. Серьезный массив исторических работ по проблемам советской социальной политики был создан только на рубеже 1980;1990;х гг., что связанно как с постепенным преодолением официального догмата о «неустанной заботе партии и советского правительства о народном благосостоянии», так и с крайним обострением социальных проблем в условиях экономических реформ.

Анализ историографии показывает, что далеко не все работы, появившиеся за последние десятилетия, отличаются высоким научным уровнем, поскольку проблема уровня жизни населения в СССР оказалась излюбленной темой публицистики. В данной связи представленная в исследовании проблема представляется актуальной и с историографической точки зрения.

С учетом этого, диссертант избрал себе в качестве цели исследования изучение главных направлений государственной социальной политики СССР в 1929;1953 гг. и ее влияния на динамику уровня жизни и быта советского населения.

Анализ степени научной разработки темы и поставленная цель требует решения следующих научных задач:

— определить главные тенденции в развитии историографии избранной темы и провести комплексный анализ источни-ковой базы диссертации;

— рассмотреть концептуальные подходы советского партийно-государственного руководства к реализации социальной политики СССР в 1929;1953 гг.;

— с привлечением обширного комплекса источников выявить тенденции и противоречия разработки и реализации социальной политики СССР в 1930;е гг.;

— показать социальные последствия нападения фашистской Германии на СССР и отразить изменение задач государственной социальной политики СССР в 1941;1945 гг.;

— раскрыть основные социально-экономические источники восстановления народного хозяйства советского государства в послевоенный период.

Хронологические рамки исследования охватывают 19 291 953 гг. — один из наиболее непростых и трагических периодов в социальной истории России. Исследуемая в диссертации проблема требует обращения к подготовительному этапу индустриализации и коллективизации, который стал переломным в социальной политике партии и советского правительства, временем, когда начался наиболее радикальный и болезненный для общества и трудный для власти процесс ломки старых и формирования новых социально-экономических отношений. Утвердившаяся в стране «компенсационная» модель социальной политики с незначительными изменениями сохранялась вплоть до смены политического курса в 1953 гг., что и определило верхние хронологические рамки диссертации.

Источниковая база исследования достаточно разнообразна, ее составляют архивные материалы, документы партийного и государственного происхождения, статистические данные, воспоминания, мемуары и переодика, отразившие процесс разработки и реализации социальной политики советского государства в 1929;1953 гг. Подробный анализ источниковой базы диссертации проводится в первом разделе диссертации.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней впервые с опорой на существенный комплекс документов предпринимается попытка рассмотрения социальной политики СССР 1929;1953 гг. во взаимодействии двух непосредственных участников социально-экономических преобразований — центральной власти с одной стороны и советского общества — с другой.

В частности автор показывает, что социальные преобразования власти были направлены на огосударствление всех сфер общественной жизни, вовлечение всех социальных слоев в решение экономических задач государства и ликвидацию экономического фундамента общественного самоуправления. Важнейшим условием реализации данной задачи стал бдительный контроль государственной власти над уровнем жизни и общественного потребления.

Одним из основных в работе является вывод о том, что социальная политика СССР в исследуемый период находилась в тесной зависимости от представлений партийно-государственного руководства о необходимых темпах индустриального развития. При этом уровень жизни основных категорий населения напрямую зависел от решаемых правительством задач подготовки к войне, мобилизации всех сил государства для победы над фашизмом и восстановления страны в послевоенный период.

Автор обосновывает вывод о том, что в соответствии с задачами модернизации, советскому руководству было необходимо поставить все общественное производство под полный контроль бюрократического аппарата. Наиболее развитые формы данная политика получила в советской деревне, где уничтожались все основы крестьянского самоуправления, уникальные коллективные отношения и традиции. Социальная политика власти на селе соответствовала сформулированному лидерами большевиков принципу борьбы с мелкобуржуазной сущностью крестьянства. Главным образом этой причиной объясняется тот факт, что оплата труда в сельском хозяйстве никогда не превышала среднемесячной зарплаты промышленного рабочего.

Новаторским является комплексный анализ методов, использованных властью для привлечения финансовых средств населения на нужды решения хозяйственных проблем, в частности, налоговая политика и госзаймы. Одним из основных в данной части работы является вывод о том, что интенсивное развитие индустрии в условиях советской модели было невозможно без политики искусственного выравнивания уровня доходов основных категорий населения, а также централизованного, государственного распределения материальных фондов.

Новизной отличается авторская оценка трансформации военных методов решения социально-экономических проблем при восстановлении народного хозяйства в послевоенный период. Исследование показало, что на протяжении всего исследуемого периода при выборе и реализации модели социальной политики приоритетными для власти оставались геополитические и военно-стратегические задачи, что исключало повышение качества жизни широких слоев советского населения. В данной связи особое внимание в диссертации уделено оценке направлений социальной политики различными группами населения страны. Как показало исследование, несмотря на работу идеологических органов, массовое недовольство городского и сельского населения уровнем заработной платы и бытовыми условиями становится неотъемлемой частью общественных настроений. Особенно заметно изменилось отношение людей к бытовому неустройству после окончания войны. Однако в условиях полного ограничения всех форм массового протеста социальная политика власти вплоть до смены политического курса в 1953 г. по-прежнему не оправдывала общественных ожиданий.

Один из заключительных выводов диссертации состоит в том, что итогом социальной политики сталинского руководства стало снижение уровня жизни городского населения, практически полное отчуждение крестьянства от распределения произведенной аграрной продукции, а также тотальная зависимость трудящихся всех категорий от экономических и иных решений власти.

Методологическую основу исследования составили диалектические методы познания, опора на обширный круг источников и литературы по проблеме. Исследование базируется на принципах историзма и объективности, критической интерпретации источника, систематизации и сравнительном анализе данных, деполитизированном подходе к истории, научном беспристрастии. В целом, методологической основой работы стал проблемно-хронологический принцип, позволяющий анализировать факты и события в диалектическом ключе.

Научно-практическая значимость. Материалы диссертации будут способствовать углублению и расширению проблематики дальнейших теоретико-методологических и историографических работ по проблемам социально-экономического развития СССР. Выводы и рекомендации диссертанта могут быть использованы при определении и разработке новых научных изысканий с учетом тех концептуальных подходов и оценок, которые отражены в диссертации. Ее содержание может быть учтено при подготовке учебно-исторической литературы для студентов исторических факультетов, как по конкретной проблематике, так и по современной отечественной историографии. Материалы исследования можно использовать при разработке вузовских спецкурсов и спецсеминаров.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в опубликованной в 2003 г. монографии (19 п.л.) и иных научных публикациях автора. Диссертант принимал участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступал с докладами по проблемам социальной политики и экономического развития СССР в 1929;1953 гг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В диссертации показаны основные принципы, цели и задачи социальной политики советского государства, разработка которой осуществлялась в узких кругах ближайшего окружения И. В. Сталина.

Автор обосновывает вывод о том, что в соответствии с представлениями высшей партийно-государственной элиты СССР, социально-экономическая модель строящегося социализма была ориентирована на первоочередное развитие производства средств производства, развитие тяжелой индустрии, экономическую конкуренцию с развитыми странами Запада. В данной связи производство предметов потребления представляло остаток, минимально необходимый для существования производственной сферы. Несоответствие между производством и потреблением, а точнее, стремление государства создать производство почти без потребления — представляло собой наиболее слабое звено советской социальной политики.

Проведенный в работе анализ показал, что значительная часть работающего населения страны относилась к малообеспеченным слоям. Характерными чертами социальной действительности 1929;1953 гг. была низкая, а часто и совсем недостаточная для существования оплата труда, плохое питание, тяжелая работа, которую нельзя было оставить по собственному желанию. Иерархия в потреблении в целом соответствовала приоритетам, провозглашенным государством для успешного построения социалистического общества. Как показывают современные исследования, система централизованного снабжения сложилась в СССР уже в годы первых пятилеток. Именно тогда произошло деление работающего населения на занятых тяжелым и легким физическим трудом, на работающих в ведущих отраслях промышленности (и приравненных к ним производствах) и во вспомогательных, развилась система привилегий для номенклатуры, в особое положение попали кадровые работники силовых структур — армии и министерства внутренних дел. Вместо принципа социальной справедливости советскую иерархию потребления определял принцип «производственной необходимости» человека делу социалистического строительства.

Советское законодательство, начиная с Конституции страны, во многом имевшей декларативный характер, далеко не всегда соответствовало реально проводимой советским правительством социальной политике. В частности, в первой Конституции РСФСР 1918 г. в области социальной политики декларировалось достижение «всеобщего равенства граждан республики в области производства и распределения богатств», а в Конституции СССР 1936 г. утверждалось, что социалистическая система хозяйства покоилась на отмене частной собственности и уничтожении эксплуатации человека человеком. В действительности, как показало исследование, вслед за ликвидацией так называемых «эксплуататорских классов», последовала политика полного подчинения трудящихся всех категорий государству, бюрократический аппарат которого превратился в монополиста эксплуатации советских рабочих и колхозного крестьянства.

Особенность проводимой партийно-государственным руководством политики состояла в том, что в условиях интенсивной работы карательной системы население страны не имело возможности открыто выражать свое социальное недовольство. Более того, с опорой на карательные органы часто осуществлялась политика внеэкономического принуждения к труду. В частности, с середины 1930;х гг. силовые структуры стали усиленно бороться с «враждебными и отсталыми элементами», которые якобы «пытались дискредитировать и задержать стахановское движение». В отчете Верховного Суда СССР за 1935 г., отмечалось, что «в ряде мест дезорганизаторам стахановского движения был нанесен суровый удар. Однако, наряду с этим, обнаружено много случаев. недостаточно эффективной репрессии к прямым врагам стахановского движения». Во второй половине 1930;х гг. НКВД проводит ряд операций по вскрытию «вредителей народного хозяйства» в различных отраслях промышленности, что, безусловно, создавало серьезную напряженность в обществе.

Однако, как показало исследование, государству не всегда удавалось переламывать ситуацию в свою пользу исключительно внеэкономическими мерами. Даже в непростых условиях полного государственного контроля экономические рыночные законы действовали, хотя и в сжатом, искаженном виде. Подтверждением этого служит проведенный в работе анализ динамики рыночной торговли. Государство стремилось воспрепятствовать деятельности частных торговцев, что являлось концептуальной основой проводимой властью социально-экономической политики. Согласно действовавшему законодательству, скупка хлеба и продуктов, облагалась промысловым налогом. Однако налоговые органы не всегда могли уследить за действиями частных торговцев, чьи услуги пользовалась большим спросом. Всякий раз официальным органам приходилось констатировать, что заменить хозяйственно-полезную функцию частника как проводника товара не удается ни кооперации, ни госторговле.

Основой социальной стратегии власти являлась неравномерность распределения национального дохода между различными категориями населения. Не случайно основные материальные затруднения на протяжении всего исследуемого периода испытывали промышленные рабочие и крестьяне. Исследование показало, что уровень жизни государственных чиновников и партийных работников оказался значительно выше, чем простых граждан. Относительно высоким был уровень жизни военнослужащих, которые имели весомые по тем временам социальные гарантии государства. В послевоенный период 306,4 тыс. офицеров и 543,5 тыс. человек из семей офицеров получали пенсию министерства вооруженных сил. Размер офицерской пенсии не превышал 900 руб., но если сравнить его со среднемесячным заработком рабочего или служащего, то это была очень высокая сумма. Пособия и пенсии полагались также семьям военнослужащих в связи с призывом в армию или гибелью кормильца семьи. Таких летом 1946 г. насчитывалось 6,7 млн. человек, из которых проживало в городах и рабочих поселках 2,5 млн. человек. Размер городских пособий колебался в пределах 100 — 250, пенсий — 50 — 300 руб. Льготы военнослужащих позволяют говорить о сохранении и в послевоенный период милитаристского характера государства.

Таким образом, в работе удалось показать, что власть в процессе разработки и реализации социальной политики руководствовалось преимущественно военно-стратегическими, а не социальными интересами. Забота о материальном достатке основных слоев населения не была приоритетной задачей правительства, так как в 1929;1953 гг. основная доля национального бюджета уходила на развитие тяжелой индустрии и реализацию военных программ, на противостояние с ведущими в техническом плане державами Запада.

Особо автор выделяет зависимость уровня жизни и быта советского населения от проводившейся правительством в эти годы политики индустриализации и коллективизации. Исследование показало, что в условиях «индустриального рывка» руководство партии и правительства стремилось свести к минимуму методы экономического стимулирования, что существенным образом сказалось на уровне народного потребления. Чтобы заставить людей делать невыгодную и зачастую неинтересную работу создатели новой системы производственных отношений, наряду с пропагандистскими кампаниями, важнейшим методом руководства экономикой страны избрали метод принуждения. Стремление непомерно увеличить темпы индустриализации породило командный стиль управления, волюнтаризм, достижение целей любой ценой, что также привело к комплексу неблагоприятных социальных последствий. В период индустриализации непродуманные действия политического руководства страны, скороспелые решения, непомерно высокие темпы роста промышленности приводили к срывам, авариям, снижению качества продукции и, в конечном итоге, к социальному недовольству, которое усиливалось по мере снижения качества жизни.

Низкий уровень жизни, как показано в работе, способствовал стремительному развитию таких социальных язв советского общества как воровство и пьянство. Рост воровства стимулировали не только тяжелые последствия форсированной индустриализации и сплошной коллективизации, но и сам факт наличия социалистической собственности, являющейся и общей, и ничьей. Ответной мерой власти стало принятие 7 августа 1932 г. постановления «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», известное в народе как «закон от седьмого-восьмого». Анализ социальных последствий ужесточения уголовного законодательства показал, что от этого страдали преимущественно малообеспеченные слои населения, тогда как хищения госсобственности в особо крупных размерах не только сохранилось, но к середине 1930;х гг. даже возросло.

Особое внимание в работе уделено социальным последствиям коллективизации. Автор отмечает, что введение в 1928 г. чрезвычайных мер по отношению к деревне, резкое снижение государственных цен на зерно, ограничения на поставку товарного крестьянского хлеба на рынок, привело не только к уменьшению посевных площадей и сокращению хлебозаготовок, но и, соответственно, к снижению уровня и качества жизни сельского населения. При этом руководство страны видело «единственный корень трудностей» в накоплении в крестьянских хозяйствах большего количества денежных средств и в возможности крестьянина «купить больше, чем раньше». Стремясь монополизировать рынки, государство пошло на запрещение коммерческой торговли. С конца 1920;х — начала 1930;х гг. на продавцов налагался штраф, изымался приобретенный ими товар, применялось уголовное преследование. В работе сделан вывод о том, что неизбежным последствием подобной политики стал распад рынка на дефицитный официальный и спекулятивный теневой. С этого времени начинается расцвет спекуляции, раскол и противостояние в обществе, хотя отдельные руководители, особенно на местах, понимали, что «регулировать цены на зерно кабинетным путем нельзя».

Автором проведен анализ социальных последствий введения на рубеже 1920;1930;х гг. во всех городах СССР карточной системы снабжения, которая серьезно осложнила и без того непростое материальное положение трудящихся. Помимо хлеба нормированное распределение коснулось сахара, масла, мяса, чая и других продуктов. Стали опять популярны не только методы, но и взгляды времен «военного коммунизма». При этом, свертывание товарно-денежных отношений в советской печати трактовалось как важный шаг на пути к коммунизму.

Деформация социальной политики государства проявилась и в отсутствии четкой организации снабжения населения промышленными товарами. В сущности, эти трудности были преодолимы путем разумной, сбалансированной политики цен, но для сталинского окружения это значило «поступиться принципами», на что, конечно, оно не могло пойти. Сформировавшаяся к середине 1930;х гг. колхозная система дала власти возможность решать две наиболее существенные задачи: изымать практически безвозмездно сельскохозяйственную продукцию и установить тотальный контроль над хозяйственно-бытовой, социальной, а порой и частной жизнью крестьян.

Автором показано, что начавшаяся новая мировая война, угроза которой витала в воздухе еще в конце 1930;х гг., заставила советское партийно-государственное руководство еще более ужесточить принципы социальной политики, способствовать стремительному перераспределению материальных фондов в сферу тяжелой промышленности и военного производства.

В работе автор подчеркивает, что обладая огромными, по сути, безграничными и бесконтрольными полномочиями, правительство с первых дней войны сумело оперативно включить в решение поставленных задач значительные слои советского населения. Анализ мобилизационных мероприятий государственных органов власти на всех уровнях убедительно это подтверждает. Вместе с тем жесткая регламентация и перераспределение трудовых ресурсов в таких условиях превратились в фактор, непосредственно влиявший на социальное положение населения. Архивные материалы свидетельствую о стремительном падении общего уровня жизни, особенно городского населения, не имевшего приусадебных участков. Повышение цен в период 1941;1945 гг., особенно на товары широкого потребления, сопровождалось падением физического объема произведенной продукции ниже довоенного уровня. По данным ЦСУ СССР, с 1940 г. по 1945 г. среднегодовой объем денежной массы в обращении вырос почти в три раза (с 23,9 млрд руб. до 69,5 млрд руб.). При этом розничный товарооборот сократился почти в полтора раза, что говорит о снижении покупательской способности населения. Прямой экономический ущерб, причиненный немецко-фашистской агрессией, составил не менее 679 млрд руб. в ценах 1940 г. Это вдвое больше, чем было вложено в народное хозяйство за все довоенные пятилетки вместе взятые.

Если в довоенный период социальная политика партии и правительства казалась населению «чрезвычайной», то после начала войны жесткие меры власти воспринимались обществом как вполне оправданные. Чтобы обеспечить рабочими кадрами военную промышленность и связанные с ней отрасли, требовалось, во-первых, в срочном порядке перераспределить оставшиеся трудовые ресурсы, а с другой стороны, вовлечь новые слои населения в производство. В этих целях в конце июня.

1941 г. при Совнаркоме СССР был образован специальный комитет по распределению рабочей силы. Были решены вопросы о режиме работы предприятий. В конце июня 1941 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время», по которому вводились обязательные сверхурочные работы и отменялись отпуска. Это позволило примерно на треть поднять загрузку производственных мощностей, не увеличивая численности рабочих и служащих. С конца июля 1941 г. правительство СССР в оборонных целях предоставило право местным органам власти при необходимости переводить рабочих и служащих на работу в другие предприятия, независимо от их ведомственной принадлежности. В результате, уже с июля 1941 г. до января 1942 г. за счет перевода с предприятий местных отраслей промышленности и мобилизации населения было направлено для работы в оборонную промышленность и на транспорт более 120 тыс. человек. Кроме того, из числа военнообязанных непригодных к строевой службе формировались строительные батальоны и рабочие колоны. Только во второй половине 1941 г. в них было мобилизовано более 700 тыс. человек.

В работе дана высокая оценка социально-экономическим мероприятиям власти, направленным на оперативное привлечение к производству новых трудовых ресурсов. В феврале.

1942 г. был принят Указ Президиума Верховного совета СССР.

О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и на строительстве", который допускал мобилизацию неработающих мужчин от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 45 лет. Был принят также специальный Указ «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Самовольный уход приравнивался к дезертирству из армии. Автор отмечает, что благодаря этим мерам, удавалось сравнительно быстро решить вопросы обеспечения оборонных отраслей необходимым количеством рабочих кадров.

В работе проведен анализ социальных последствий политики эвакуации промышленных предприятий с оккупированных территорий страны на Восток, при этом автор подчеркивает продуманность и слаженность проведения комплекса данных мероприятий. В конце июня 1941 г. Правительство СССР приняло специальное постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества», в котором указывалось, что в первую очередь следует эвакуировать промышленное оборудование, сырьевые и продовольственные ресурсы. Квалифицированных рабочих, инженеров и служащих предписывалось эвакуировать вместе с предприятиями. Проведенный анализ показал, что люди с пониманием и доверием отнеслись к политике партии и правительства, проводимой в тылу, стремились своим трудом.

Один из основных выводов диссертации состоит в том, что именно за счет энтузиазма широких слоев советских тружеников удалось не только обеспечить материально-технический базис победы над фашизмом, но и уже на заключительном этапе войны частично восполнить колоссальные потери национального дохода.

В исследовании отмечается, что преодоление тяжелых последствий войны осуществлялось преимущественно внеэкономическими методами, вне зависимости от повышения благосостояния граждан страны.

Эффективным средством извлечения денежных средств у населения стала финансовая реформа 1947 г., совпавшая по времени с отменой карточной системы. Исследование показало, что в целом реформа значительно снизила уровень народного потребления. В течение года товары придерживались, а после обмена денег их выбросили на рынок, но уже по новым ценам. Сработал эффект показного «изобилия» за счет снижения покупательной способности населения. Кроме этого, реформа, в соответствии с замыслом ее авторов, существенно повысила роль государства в экономической жизни страны, поскольку в результате произошло уменьшение роли рыночных доходов не только городского, но и сельского населения. В соответствии с этим выросло значение заработной платы и других доходов, получаемых гражданами непосредственно от государства. Автор показывает, что из всех подготовленных финансовыми органами вариантов реформы руководство страны выбрало именно тот, который в наибольшей степени позволил осуществить конфискацию денежных накоплений населения.

Исследование показало, что размеры заработной платы для большинства городских кадров после войны оставались крайне низкими. Учитывая уровень цен в те годы, автор делает вывод, что около 43% рабочих и служащих страны жили впроголодь. Самые низкооплачиваемые рабочие получали менее.

100 рублей, то есть намного ниже прожиточного минимума. Крайне низкий уровень заработной платы привел к тому, что на январь 1946 г. только 71,1% демобилизованных из армии приступил к труду, несмотря на стремления правительства задействовать как можно большее число рабочих рук.

В работе проанализированы социально-экономические последствия проводимой властью в послевоенные годы политики снижения цен. Автором показана прямая зависимость между снижением цен, осуществляемым правительством в значительной степени за счет сельского товаропроизводителя, и стабильностью советского рубля.

Один из выводов работы состоит в том, что экономический курс советского руководства в аграрном секторе в полной мере соответствовал задачам социальной государственной политики, основная сущность которой в послевоенный период сводилась к новому наступлению на частного производителя. Это вывод подтверждается не только архивными материалами, но и работами современных исследователей. Жители села всегда воспринимались партийным руководством в качестве основного демографического ресурса на нужды индустриализации. Послевоенный период в этом отношении не являлся исключением, тем более что задачи экономического противостояния с развитыми капиталистическими странами обязывали перегруппировать социальные слои общества в пользу промышленного пролетариата. Мощным ускорителем процесса бегства из деревни стал голод 1946;1947 гг. Под влиянием, в первую очередь, материальных условий жизни, миграция сельского населения в города продолжалась и в последующие годы. Так, только за 1949.

1953 годы количество трудоспособных колхозников в колхозах уменьшилось на 3,3 млн. человек.

Массовая миграция из деревни носила характер пассивного сопротивления социальной и экономической политике государства. Понимание собственного бессилия, неспособности повлиять на сложившуюся систему общественных отношений, вылилось в массовый отток населения в города, который следует расценивать, прежде всего, как реакцию на безнадежное положение, в котором оказалась деревня. Ситуация осложнялась тем, что в результате миграции аграрное производство теряло наиболее перспективную часть трудовых ресурсов, главным образом, молодежь.