Переворот 1801 года и русское общество: вопрос о преемственности и легитимности самодержавной власти

Актуальность темы

исследования определяется необходимостью всестороннего изучения взаимодействия власти и общества Российской империи XIX века в его идеологическом и мировоззренческом аспектах. Проблема восприятия образа монарха является здесь одной из ключевых: становление и изменение представлений о сущности монархической власти, о проблемах ее преемственности и легитимности, а также о конкретных ее носителях оказывало существенное воздействие на политическую жизнь России.

Особый научный интерес, на наш взгляд, представляет проблема отношения российского общества к перевороту 11 марта 1801 г. и, в частности, феномену убийства Павла I. События 11 марта 1801 года исследованы основательно, однако вопрос об их трактовке русским обществом в первой половине XIX века в связи с вопросами преемственности, легитимности, сакраль-ности самодержавной власти практически не исследован. Цареубийство 11 марта 1801 года в определенной мере сказалось на отношении общества к личности императора, сыграло известную роль в событиях 14 декабря 1825 года. Во второй четверти XIX века радикалы и либералы поставили вопрос о сущности самодержавия и прерогативах императорской власти. Свой ответ на это давали сторонники консерватизма.

Изложенное в большинстве исследований мнение, согласно которому весь комплекс проблем «переворота 11 марта 1801 года», излагался как исключительно политическое явление, связанное с тираноборческими, конституционалистскими идеями, не давало возможности выявить всех проявлений восприятия цареубийства и других, связанных с ним, проблем. Такой подход, по сути, исключал духовную сферу восприятия событий 11 марта 1801 года русским обществом. Его реакция на указанные события может быть выявлена лишь при учете всех факторов: политических, личностных, идейных, ментальных, религиозных.

Объектом исследования является комплекс представлений российского общества первой половины XIX века о самодержавной власти, ее преемственности и легитимности, нашедший отражение в законодательстве, православном вероучении и общественной мысли изучаемого периода.

Предмет исследования — общественное мнение о дворцовом перевороте 1801 года, его целях, мотивировке и последствиях.

Степень изученности темы.

События 11−12 марта изучены в литературе основательно. Дворцовый переворот 1801 года был последним в истории императорской России. Ему посвящены исследования, в центре внимания которых были сюжегы, связанные с ходом событий, подготовкой переворота 11 марта 1801 года и его участниками. Несмотря на изученность событий цареубийства, многим аспектам этой проблемы не придавалось серьезного значения. Данная тема интересна в связи с проблемами сакральности, харнзматичности, легитимности и преемственности власти в восприятии различных слоев русского общества. Интересна она и с позиций выявления значения цареубийства, его влияния на дальнейший ход истории. Потому важно выявить степень разработанности данной темы в исторической науке и дать историографический обзор.

Официальная версия смерти Павла I была провозглашена в Манифесте о вступлении Александра I на престол, в котором указывалось, что Павел I умер от апоплексического удара Трагическая гибель Павла I, участие Александра I в заговоре не могли не наложить отпечаток на изучение этого периода, в частности, длительным цензурным запретом на исследования павловского царствования. Вплоть до начала XX в. историки касались событий конца столетия лишь «попутно»". В русской дореволюционной литературе события 11 марта 1801 года долгое время замалчивались, хотя обстоятельст.

1 Полное собрание законов Российской империи. Изд I. 1830. (Далее ПСЗ) — Т. 26. — № 19 779.

2 Абрамова, И. Л. Эпоха Павла I в русской исторической науке / И.Л. Абрамова//Международный исторический журнал, 1999. -№ 1. ва смерти императора Павла I были известны значительному кругу современников. В обществе ходили слухи и анекдоты о покойном императоре, которые нашли отражение и в мемуарах. Уже через несколько лет после гибели Павла I появились работы, посвященные его личности.

В первые десятилетия XIX века в литературе сложились противоположные точки зрения на личность императора и его правление. В трудах Г. Танненберга и Е.Я. Тыртова1 Павел I характеризовался как добродетельный самодержец, а его смерть увязывалась с внешней политикой. В книге B.C. Кряжева и в издании «Жизнь, свойства и политические деяния императора Павла I, князя Потемкина, канцлера А. Безбородко»", дан идеализированный образ монарха. Как внезапную кончину императора трактовал события 1801 года С. Н. Глинка в своей «Русской истории», изданной в 1818 году.

В 30−40-е гг. XIX в. тему царствования Павла I затрагивали Н. Г. Устрялов и Н. А. Полевой, в работах которых император оценивался как человек, вводивший в политику рыцарскую добродетель. Они в духе «теории официальной народности» основным мотивом царствования Павла I провозо гласили попечение о благе народа .

Совершенно по-иному звучала тема Павловского правления и переворота 1801 г. в «Записке о древней и новой России» Н.М. Карамзина4, которая впервые была напечатана лишь в 1861 году в Берлине, а затем в «Русском ар

1 Танненберг, Г. Жизнь Павла Первого, императора и самодержца Всероссийского / Г. Танненберг. — М., 1805- Тыртов, Е. Я. Анекдоты об императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском «Собранные из разных иностранных и российских писателей» / Е. Я. Тыртов. — М., 1807.

2 Кряжев, B.C. Жизнь Павла императора и самодержца всероссийского. — М., 1805- Он же: Жизнь, свойства, военные и политические деяния императора Павла I, князя Потемкина, канцлера А. Безбородки /B.C. Кряжев. -СПб., 1809.

3 Устрялов, Н. Г. Русская история до 1855 года. В 2 ч. / П. Г. Устрялов. -Петрозаводск, 1997; Полевой, Н. А. Столетие России с 1745 до 1845 г. или историческая картина достопамятных событий в России за сто лет.- СПб., 1845- Устрялов Н. Г. История русского народа. / Н. Г. Устрялов. Собр. соч. в 3 т. -М., 1997.

4 Карамзин, Н. М. Избранное / Н. М. Карамзин. — М., 1990. хиве" (1870). Н. М. Карамзин, одним из первых в русской историографии касаясь вопроса об убийстве Павла I, отмечал, что «зло вредного царствования пресечено способом вредным». Заговор же он считал следствием ненависти, которую возбудил император своими действиями в русском обществе. Однако в силу божественного установления, монарх являлся фигурой сакральной. Касаясь вопроса о цареубийстве, Н. М. Карамзин писал, что троном должен располагать закон, «а Бог, один Бог, — жизнию царей! Кто верит Провидению, да видит в злом самодержце бич гнева небесного!"1.

Во второй половине XIX в. были сформулированы различные подходы к осмыслению обстоятельств смерти императора. В 50-е годы изучение истории царствующих особ было ограничено жесткой цензурной политикой правительства, было ограничено и запрещено появление в печати материалов, «посвященных смутным явлениям истории»". Спецификой работ этого времени стало изучение жизни и деятельности императора до вступления на престол, основных направлений его политики, в традициях официально-охранительной историографии.

В 70-е — 80-е гг. XIX в. были предприняты публикации мемуаров и переписки в журналах «Русская старина» и «Русский архив», что позволило историкам перейти к детальному изучению царствований Павла и Александра I. В 1870 г. в журнале «Русский вестник» вышел очерк Ф. А. Бюлера, в котором автор большое внимание уделил личным качествам Павла Петровича.

Параллельно с этой работой вышла в свет книга А. Н. Пынина, в которой впервые был поднят вопрос о планах Екатерины II устранить Павла Петровича от наследования престола в пользу его сына Александра. К анализу царствования Павла I и его фигуры А. Н. Пыпин обратился с точки зрения.

1 Карамзин, Н. М. Записка о древней и новой России / Н.М. КарамзинМ., 1991. — С. 47.

2 Скоробогатов, А. В. Император Павел I в историографии к. XIX — н. XX вв. / А. В. Скоробогатов. — Казань, 1999. — С. 57.

3 Милютин, Д. История войны 1799 г. между Россией и Францией в царствование императора Павла I / Д. Милютин. — СПб., 1852. общественного движения. Его царствование было эпохой насилия, «временем произвола, наводившего страх и трепет». Историк отмегил, что по отзывам приближенных к императору людей, характеру императора были свойственны понятия рыцарской честности, великодушия, справедливости, но это перекрывалось господствовавшим во всех действиях императора «беспредельным личным произволом», минутной раздражительностью. Результатом действий императора был всеобщий страх и распространение «атмосферы заговора». Хотя А. Н. Пыпин не писал прямо об убийстве Павла I, он процитировал «Записку о древней и новой России» Н. М. Карамзина, особо отметив общественные настроения и надежды российского общества, связанные со вступлением на престол Александра I. А. Н. Пыпин увязывал общественное мнение на момент вступления на престол Александра I с особенностями политики Павла (такими как милитаризм, господство личного произвола, попытками поднять авторитет власти, отсутствием в политике принципа и последовательности). Общественные чаяния и принятие вести о кончине императора как вести об искуплении, по мнению исследователя, было связано с осознанием обществом своего человеческого и гражданского достоинства. Историком был затронут вопрос о попытках ограничения самодержавия, на мыль о котором наталкивал характер правления Павла I1. С восшествием Александра I на престол связывались надежды на установление закона и справедливости.

В.О. Ключевский в курсе лекций писал, что царствование Павла I было неудачной попыткой решить назревшие проблемы. Он отмечал, что деятельность императора носила патологический характер, а его преобразовательная программа выродилась в «припадки жесюкого или великодушного характе.

1 Пыпин, А. Н. Общественное движение при Александре I / А. Н. Пыпин. -М., 2001.-С. 67. pa, в политические анекдоты", и они составили все содержание этого царствования1.

В 1897 г. в Германии впервые была издана на немецком языке книга А. Г. Брикнера «Смерть Павла I». В России она была опубликована в 1907 г. 2 Брикнер А. Г. вторил «мемуарным настроениям», указывая на непредсказуемость политики императора, на его «умолишенность». России угрожала опасность, и принятие решительных мер становилось делом патриотическим, отмечал автор. Отсюда следовал вывод, что переворот 1801 года в России был спасительным для страны, чем и был оправдан. В указанной работе было дано подробное описание событий накануне и в ночь переворота, сделанное со слов их непосредственных участников.

B.И. Семевский во вступительном слове к работе А. Г. Брикнера отмечал, что «смерть императора Павла принадлежала к числу запретных тем, несмотря на то, что всем образованным людям в общих чертах прекрасно было известно, как покончил жизнь этот государь, более четырех лет заставлявший страдать Россию и доведший самодержавный произвол до совершенной бессмыслицы"3.

C.А. Корф гибель императора увязывал с его политическими мероприятиями, которыми Павел «принес зло своему отечеству"4. В статье «Павел I и дворянство» он пришел к выводу, что правление императора заключалось в установлении безграничной царской властижесточайшей централизации государства и ненависти ко всему сделанному его матерью.

В работах историков конца XIX — начала XX в. обнаруживается стремление к идеализации Павла I. Профессор Буцинский в брошюре «Отзывы о.

1 Ключевский, В. О. Сочинения. В 9 т. / В. О. Ключевский. — Т. 5. — М., 1989. — С. 173−177. Брикнер, А. Г. Смерть Павла I / Вступит, ст. В. И. Семевского, пер. с. нем. М. Чепинской / А. Г. Брикнер. — СПб., 1907.

3 Семевский, В. И. Вступительная статья / В. И. Семевский II Брикнер, А. С. Смерть Павла I. — СПб.: Издательство М. В. Пирожкова. 1907. — С. 2.

4 Корф, С. А. Дворянство и его сословное управление за столетие 17 621 855 годов / С. А. Корф. — СПб., 1906.

Павле его современников" (1901 г) писал, что по отзывам беспристрастных современников, как русских, так и иностранцев, «Павел I — этот царь-демократ — был человеком редким в нравственном отношении, глубоко религиозным, прекрасным семьянином, с недюжинным умом, феноменальной памятью, высоко образованным, энергичным и трудолюбивым, мудрым правителем государства, как в делах внешней политики, так и внутренней"1, историк вопреки мемуарной традиции отрицал факт всеобщего недовольства правлением Павла I, отмечал, что заговор был рожден за границей.

В начале XX в. вышли работы Н. К. Шильдера, написавшего семь томов о трех императорах. Он опубликовал ряд интереснейших документов, на основе которых воссоздал портреты Павла I, Александра I и Николая I, проанализировал их политику. Важное место в его трудах было отведено истории и трактовке заговора и переворота 1801 года. Работы Н. К. Шильдера, насыщенные выдержками из источников, дают представление об общественном настроении Павловского и Александровского времени". Царствование Павла I автор изобразил как царство непомерной жестокости, в котором «все пружины государственного строя были вывернуты» и Россия была приведена в хаотическое состояние. В работе Шильдера Н. К. сделаны намеки по поводу мартовских событий. Историк, ссылаясь на воспоминания участников заговора, оставлял многозначительные пробелы в местах, где упоминалось об убийстве царской персоныописал ситуацию с точки зрения караула Михайловского замка: «В главном карауле все дремали. Вдруг прибегает лакей с криком: «спасите!». Поручик Полторацкий обнажил шпагу и, обращаясь к солдатам, воскликнул: «Ребята, за царя!». Все бросились за Полторацким, перебежали двор и поднялись по парадной лестнице. Но вдруг на верхней площадке появились граф Пален и генерал Беннигсен. Раздалась команда:

1 Буцинский, П. Н. Отзывы о Павле его современников / П. Н. Буцин-ский.-СПб., 1901.-С. 2.

2 Шильдер, Н. К. Император Павел Первый / Н. К. Шильдер. — СПб., 1901. Он же: Император Александр Первый: Его жизнь и царствование / Н. К. Шильдер. — СПб., 1898.

Караул, стой!", а затем они услышали слова: «Государь скончался апоплексическим ударому нас теперь новый император, Александр Павлович!"1. Историком были проанализированы взаимоотношения между Павлом I и его сыном, отмечено, что заговорщики оказывали сильное влияние на молодого императора. В работе, посвященной истории императора Александра 1, Н. К. Шильдер затрагивал и вопросы легитимности власти. Так, переключение его на внешнюю политику автор увязывал с тем, что император превратился в поборника крайних консервативных принципов легитимизма и стал открытым врагом всякого общественного движения». Обратился историк к теме духовного «надлома», выразившегося в обращении императора к мистицизму.

В отечественной историографии середины — конца XIX в. наблюдался рост интереса к личности императора Павла I, так и к перевороту 11 марта. Вопрос же о восприятии русским обществом этих событий рассматривался косвенно, что было связано с запретом поднимать вопросы о цареубийстве. После публикации в 1907 г. книги А. Г. Брикнера развернулась дискуссия, которая явилась отражением взглядов на личность и царствование Павла I. Среди рецензентов книги были А. А. Кизеветтер, В. Н. Сторожев, которые ставили в заслугу А. Г. Брикнеру выяснение нюансов заговора и убийства Павла I. В работе Е. С. Шумигорского было впервые заявлено об отрицательном влиянии мемуарной традиции на изучение личности и царствования Павла I. По мнению автора, Павел I был просвещенным государем, но не догадывался, что режим произвола развращающее действовал на ближайших исполнителей его воли. Аристократия, офицеры гвардии чувствовали озлобление против государя, попиравшего их интересы и стеснявшего частную жизньв этом и крылась причина гибели императора3.

1 Шильдер, Н. К. Император Павел Первый. — С. 492 Шильдер, Н. К. Император Александр Первый. — С. 4.

3 Шумигорский, Е. С. Император Павел I. Жизнь и царствование / Е. С. Шумигорский. — СПб., 1907.

Важным событием в развитии темы стал выход в свет сборника воспоминаний об убийстве Павла I1, во введении которого делалась попытка выяснить причины катастрофы на основе анализа издаваемых материалов. Было отмечено, что Павел I возбуждал недовольство и ненависть в худших элементах гвардии и дворянства, «развращенных долгим женским правлением». В сборнике были опубликованы записки А. Н. Вельяминова-ЗерноваН. А. СаблуковаА. Ф.ЛанжеронаД. X. ЛивенИстория заговора А. Коцебу.

В указанный период наравне с подробным изучением личности и царствования Павла 1 появлялись работы, в которых вопрос о цареубийстве рассматривался в контексте развития России в целом. О конституционных стремлениях первой половины XIX века писал Б. Б. Глинский в работе «Борьба за конституцию» отмечал, что причины убийства Павла заключались в замене закона неограниченным произволом. Вопрос о цареубийстве был поднят в курсах лекций М. М. Богословского и А.А. Корнилова". М. М. Богословский указывал на болезненное, переходящее пределы нормального представление Павла I о власти, а его правление называл самовластием. По словам А. А. Корнилова, царствование Павла I перевернуло все вверх дном, а его мероприятия были проявлением правительственного гнета. А. А. Корнилов писал, что общество ненавидело Павла молча, это настроение «дало немногочисленным деятелям переворота 1801 года смелость внезапно устранить Павла"J. Далее этого указания историк не пошел.

С.Ф. Платонов в курсе лекций обратился к сюжету переворота, отметив личные мотивы заговорщиков, замаскированные желанием избавить страну от тирана и спасти императорскую семью от болезненной жестокости невме.

1 Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. [Репринтное изд. 1907 г.] - СПб., 1996.

2 Богословский, М. М. История России в XIX веке / М. М. Богословский. — М., 1914. Корнилов, А. А. Курс истории России в XIX веке / А. А. Корнилов. -М., 1993.

3 Корнилов, А. А. Курс истории России в XIX веке / А. А. Корнилов. -М., 1993.-С. 45. няемого отца и мужа1. М. Н. Покровский в 1908 — 1914 гг. переворот 1801 трактовал его как месть господствующего класса за попытку коснуться его интересов и привилегий". Он увязывал события 1801 года с заговором 14 декабря 1925 года, указывая на «духовное отцовство» заговорщиков по отношению к декабристам. Дореволюционная историография в рассмотрении вопроса о цареубийстве 1801 года прошла путь от простой констатации смерти императора до рассмотрения событий переворота. Отдельные работы посвящались персоналиям ярких политических деятелей эпохи Павла 1 и Александра 1.

Дореволюционная историография конца XIX века обратилась к теме теоретического обоснования принципов самодержавия. В это время издавались работы И. Дитятина, М. А. Дьяконова, данный вопрос был включен и «Курс государственной науки» Б.Н. Чичерина3. В этих трудах утверждалась сакральность самодержавной власти, что доллшо было обеспечить ее незыблемость. В XIX в. появились работы, посвященные исследованию церемониального освящения царской власти. В коронационном обряде нашли выражение идеи священства царства. Истории появления коронации в России, эволюции обряда и его специфики на различных этапах посвящен труд Н. Катаева. Е. В. Барсов дал анализ семантики обряда и его эволюцииразвитие идеи царя4. К коронации 1883 г. в журнале «Русская мысль» было опублико.

1 Платонов, С. Ф. Полный курс лекций по русской истории / С. Ф. Платонов. — Ростов н/Д., 1999. — С. 500.

2 Покровский, М. Н. Русская история с древнейших времен. В 4 т. / М. Н. Покровский. — М., 1933.

3 Дитятин, И. Верховная власть в России XVIII столетия / И. Дитятин. -СПб., 1895. Дьяконов, М. А. Власть русских государей / М. А. Дьяконов. -СПб., 1889. Чичерин, Б. Н. Курс государственной науки / Б. Н. Чичерин. — М., 1894. Ч. 1. Терновский, Ф. Религиозный характер русских государей XVIII века: Речь, произнесенная в торжественном собрании Киевской духовной Академии 28 сентября 1784 года экстраординарным профессором академии Ф. Терновским / Ф. Терновский. — Киев, 1874. — С. 24.

4 Катаев, Н. О священном венчании и помазании царей на престол / Н. Катаев. — СПб., 1847. Барсов, Е. В. Исторический очерк чинов священного вано исследование обряда Н.А. Белозерской1. Чину венчания на царство и коронования на Руси посвящены работы Н. В. Покровского, Е.П. Кар-новича". В годы первой русской революции вышли в свет работы «Власть Самодержавная по учению слова Божия и Православной Русской церкви» и «Ограничена ли власть монарха по законам Российской империи» (1907 г), делались попытки постигнуть самодержавие как сакральное начало, освещенное всем ходом русской истории и характерное только для России. В о.

1913 г. появилась работа П. Е. Казанского. С установлением советской власти в России традиция изучения коронации практически прерывается. События революции 1917 г. убедили русских мыслителей в религиозном истоке государственной власти. П. Флоренский в исследовании о А. С. Хомякове указывал, что самодержавие относится к числу понятий вероучительных4.

Советские историки вплотную обратились к теме переворота 11 марта со второй половины 50-х гг. XX века. В 1957 году вышла книга А.В. Предте-ченского5, в которой автор рассматривал мнения относительно «Павловского беспощадного режима» в обществепривел примеры суждений об антидворянской политике Павлаотметил тираноборческие мотивы, требования извенчания па царство в связи с развитием идеи царя на Руси / Е. В. Барсов. // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1883. Кн. 1. — C. I-XXXV.

1 Белозерская, Н. А. Царское венчание в России / Н. А. Белозерская // Русская мысль. 1883. — № 4, 5. Белозерская, Н. А. Царское венчание в России / Н. А. Белозерская. — СПб., 1896.

2 Покровский, Н. В. Чин коронования государей в его истории / Н. В. Покровский. — СПб., 1883. Карнович, Е. П. Коронование государей / Е.П. Кар-нович // Отечество. Краеведческий альманах. — М., 1994. — С.30−68.

3 Казанский, П. Е. Власть всероссийского императора / П. Е. Казанский. — Одесса, 1913.

4 Флоренский, П. А. Около Хомякова / П. А. Флоренский — Сергиев Посад, 1916. — С. 26.

5 Предтеченский, А. В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX века / А. В. Предтеченский. — M.-JL, 1957. менений государственного строя в общественном движении накануне и после переворота1.

Советская историография проявляла интерес к общественному движению в XIX веке. Публиковались источники по движению декабристов, истории кружка петрашевцев, вышли в свет собрания сочинений В. Г. Белинского, Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, А. И. Герцена и других общественных деятелей. Работы советских исследователей касались вопросов взаимоотношения русского общества и отдельных представителей дома Романовых — Александра I, Николая Iконстатировалась антимонархическая деятельность декабристов, в единомышленники которым относили и А. С. Пушкина.

В 70-е гг. обозначился интерес к царствованию Павла I. С. Б. Окунь обратился к детальному исследованию событий переворота и связанных с ним проблем2. С. Б. Окунем дан широкий спектр свидетельств современников об императоре и его царствовании, характеризуемом как господство всеобщего ужаса. Историк обратился к подробному рассмотрению переворота 1801 года, выявлению его участников. В заговоре он усматривал не только борьбу за властьпо его мнению, узкоэгоистические интересы заговорщиков привели к расправе над личностью императора и замене его другим лицом.

Отклик общества на философию самодержавия Павла I нашел отражение и в статьях М. М. Сафонова, посвященных конституционным проектам. В статье «Завещание Екатерины II (вопрос о престолонаследии во второй по.

1 Там же.- С. 58.

2 Окунь, С. Б. История СССР. Конец XVIIIначала XIX века / С. Б. Окунь. — JI., 1974; Он же. Дворцовый переворот 1801 года в дореволюционной историографии // Вопросы истории. 1979. — № 11.

3 Сафонов, М. М. Конституционный проект Н. И. Панина — Д. И. Фонвизина / М. М. Сафонов // Вспомогательные исторические дисциплины. — JL, 1974. — Т. VI. — С. 280. ловине XIX века)" дан анализ проблемы престолонаследия, существовавшей со времен Петра I вплоть по принятия Павлом I закона о престолонаследии1.

В 1975 г. вышла в свет статья В. П. Степанова, в которой поставлен вопрос отражения событий 11 марта 1801 г. в «вольной» поэзии2. Автор увязывал цареубийство с развитием политических концепций, которые предполагали ограничение монархии законом. Сам переворот, по его мнению, отвечал сословным интересам дворянства, и стал причиной кристаллизации политических идей, имевших не только сословное значение. Тема деспотизма связана с концепциями просвещенного абсолютизма, античными идеями республиканизма, которые, по мнению автора, не завели далеко русское общество в его критике существующих порядков и целом не исключали монархизма.

В 80−90-е гг. появились работы, посвященные анализу политических 7 концепций соответствующего периода. В водной статье Н. И. Цимбаева к изданию «Русское общество 30-х годов» дан обзор реакции правительственных кругов на декабрьское восстание, а так же общественности на казнь декабристов, Затрагивались вопросы оформления «теории официальной народности», а также славянофильства и западничества.

Работы С. В. Мироиенко посвящены попыткам реформирования государственного строя Российской империи первой половины XIX века4. В его трудах освещается сложная картина политической борьбы в первой половине XIX в.: история проекта первой русской конституции, попыток решения са.

1 Сафонов, М. М. Завещание Екатерины 11 (вопрос о престолонаследии во второй половине XIX века) / М. М. Сафонов // Проблемы социально-экономической истории России. — СПб., 1999. — С. 151−186.

2 Степанов, В. П. Убийство Павла I и «вольная» поэзия / В. П. Степанов // Литературное наследие декабристов. — JL: Наука, 1975. — С. 75−99.

J Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи: (Мемуары современников). -М.: изд-во МГУ, 1989.

4 Мироненко, С. В. Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в первой четверти XIX в. / С. В. Мироненко. — М., 1989; Он же. Тайные страницы истории России. — М., 1990. модержавным правительством крестьянского вопроса. Исследователь пришел к выводу о кризисе и разложении самой системы. «Дух времени» поставил перед верховной властью и перед обществом вопрос о правомерности существования неограниченного самодержавия.

Теме царствования Павла I были посвящены работы Н. Я. Эйдельмана, в которых Павел I предстает как царь-рыцарь, противостоящий «якобинским идеям», защитник самодержавия от революций и заговоров1. В его работах дан анализ очень широкого спектра суждений о царствовании и личности императора.

Среди современных исследователей, касающихся проблемы переворота 1801 года и русского общества, следует отметить Ю. А. Сорокина. В 1989 году вышла его статья «Павел I», а в 2006 — статья, посвященная непосредственно исследованию переворота2. Автор обратился к анализу заговора, интересов заговорщиков. Характеризуя восприятие русским обществом событий, автор отметил, что смерть императора почиталась прискорбной, но заслуженной карой. Затронута проблема переворота и в работе Г. JI. Оболенского. Необходимо отметить работы А. В. Скоробогатова, посвященные различным аспектам царствования Павла I: — его представлениям о самодержавной власти, концепции государства и общества, а также историографии царствования Павла I4.

1 Эйдельман, Н. Я. Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII — начало XIX столетия./ Н. Я. Эйдельман. — М., Мысль, 1986.

2 Сорокин, Ю. А. Павел I // Вопросы истории. 1989. — № 11. — С. 46−70. Он же: Заговор и цареубийство 11 марта 1801 года // Вопросы истории, 2006. — № 4. — С. 15−29.

3 Оболенский, Г. Л. Император Павел I / Г. Л. Оболенский — М.: Рус. слово, 2000.

4 Скоробогатов, А. В. Коронация Павла I / А. В. Скоробогатов // Человек. 2006. — № 6- Скоробогатов, А. В. Государство и общество в идеологии и политике императора Павла I / А. В. Скоробогатов. — Казань, 2004; Он же: Павел I в отечественной историографии XIX — начала XX вв: Автореф. дне. канд. ист. наук / Казан, гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина — Казань, 1996; Он же: Образ власти в годы правления императора Павла Первого // Ежегод.

В работе «Власть и реформы. О г самодержавной к советской России» рассмотрены проблемы преемственности самодержавной власти, проекты Екатерины II лишить сына престолонаследия, законы Павла I о престолонаследии. Отведено значительное место рассмотрению философии власти императора Павла I. Делался вывод об общности его политических принципов с предшествующими царствованиями, однако правление его казалось деспотическим и привело русское общество в состояние страха и растерянности. Здесь же отмечено, что петербургское общество не жаловало заговорщиков, а многие современники указывали на сильную от них зависимость монарха1.

В последние два десятилетня вышли в свет работы, посвященные исследованию сущности самодержавия, его сакральности. Необходимо отметить вклад в разработку этих аспектов Б. А. Успенского, которые раскрыли в своих исследованиях проблемы харизмы власти, семантики понятия «царь», соотношения светской и духовной властей .

Американский русист Р. Уортман посвятил свою работу исследованию церемониала, ритуальных, литературных и художественных средств выражения двора, которые «определяли представления об управлении государстпик историко-антропологических исследований. — М., 2002. — Вып. 1. — С. 213 229.

1 Власть и реформы. От самодержавной к советской России. — СПб., 2006,-С. 191−210.

2 Успенский, Б. А. Царь и император. Помазание на царство и семантика монарших титулов / Б. А. Успенский. — М., 2000; Он же: Избранные труды. Т 1. Семиотика истории. Семиотика культуры / Б. А. Успенский. — М.: Издательство «Гнозис», 1994; Он же: Царь и патриарх. Харизма власти в России / Б. А. Успенский. — М., 1998; Живов, В.М., Успенский, Б. А. Царь и бог (семиотические аспекты сакрализации монарха на Руси) / В. М. Живов, Б. А. Успенский. // Успенский, Б. А. Избранны труды. М., 1996. Т.1- Успенский, Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление) / Б. А. Успенский. — М., 1998; Он же: Царь и император: помазание на царство и семантика монарших титулов. — М., 2000. вом"1. Следует отметить работы Боханова А. Н. В. К. Невяровича, А. Покорекого, Г. В. Лобачевой, которые посвящены исследованию эволюции идеи царской власти в связи с ее религиозным содержанием2.

Появились и работы посвященные психологии русского общества XIX века. Таковыми являются исследования Е. Н. Марасиновой, а так же И. Ф. Хуо душиной. Первый исследователь пришла к выводу о нарастающем чувстве недовольства самодержавно-деспотическими формами правления в среде элитарной фронды в конце XVIII века, что подрывало изнутри монархизм дворянства. Худушина Ф. В. наоборот считала, что XIX век не освободился от видения царя как наместника Божия.

Среди зарубежных авторов следует отметить А. Мак Коннелл, М. Раев, Д. Рэнсел, С. Виттекер, и др., работы которых посвящены как императору Александру I и его реформам, а так же политическим проектам и замыслам таких государственных деятелей как М. М. Сперанский, Н. Панин и др.

1 Уортман, Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т.1: От Петра Великого до смерти Николая I / Р. С. Уортман. — М., 2002. -С.24. Боханов, А. Н. Самодержавие. Идея царской власти / А. Н. Боханов. -М.: «ТИД «Русское слово — РС», 2002; Боханов, А. Самодержавие — русская форма монархического авторитаризма / А. Боханов // Московский журнал, 2004; Невярович, В. К. Благословенно царство. Церковные основы монархической идеи в России. / В. К. Невярович. — М.: Царское дело, 2005; Покор-ский, А. Российская монархия, престол (в свете православного учения о бо-говластии) // Нестор, 2000. № 1- Лобачева, Г. В. Самодержец и Россия: образ царя в массовом сознании россиян / Г. В. Лобачева. — Саратов, 1999. о.

Марасинова, Е.Н. психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века/ Е. Н. Марасинова. — М., 1999. Царь и царство в русском общественном сознании. — М., 1999; Худушина, И. Ф. Царь. Бог. Россия. Самосознание русского дворянства (конец XVIII — первая треть XIX вв.) / И. Ф. Худушина. -М., 1995.

4 McConnell, A. Tsar Alexander I, Paternalistic Reformer / A. McConnell. -N.Y., 1970; Raeff, M. Michael Speransky: Statesment of Imperial Russia, 17 721 839. / M. Raeff — The Hagye, 1969. — P. 41−46: Он же. Plans of Political ReformsRansel D. The Politics of Catherinian Russia. The Panin Party J D/ Ransel. — «New Haven, Conn., 1975; Whittaker, C.H. The Idea Of Autocracy Among Eighteenth.

Целью диссертационного исследования является изучение представления всех слоев русского общества о сущности самодержавной власти, ее сакральности, проблем преемственности и легитимности в связи с событиями 11 марта 1801 г. Совершенно очевидно, что такой факт как цареубийство не мог быть предан огласке, и был известен лишь ограниченному кругу лиц. Русское общество оставалось традиционалистским, восприятие цареубийства различными его стратами прослеживается в нормах действовавшего права, в учении о царской власти русской православной церкви, в народном творчестве.

Задачи исследования:

— реконструировать трактовку природы самодержавной власти, ее сакральности, преемственности и легитимности, закрепленную в российском законодательстве и православном учении первой половины XIX века;

— рассмотреть способы оправдания цареубийства заговорщиками;

— определить особенности восприятия царской власти членами императорской фамилии, высшими государственными сановниками, аристократическими кругами, декабристами, революционными демократами, классиками русской литературы в связи с цареубийством 1801 года;

— проследить влияние переворота 1801 года на общественную мысль Российской империи.

Источниковая база.

Рассмотрение широкого спектра вопросов в диссертационном исследовании определило комплексный подход к изучению источников. При исследовании поставленной проблемы были привлечены источники как опубликованные, так и неопубликованные. В соответствии с общепринятой классификацией исторических источников нами были привлечены: актовые материалыделопроизводственные и судебпо-следственные материалыпериодиче.

Century Russian Historians / С.Н. Whittaker // Imperial Russia: New Histories for the Empire / Ed. Burbank J., Rancel D. — BloomingtonIndianopolis, 1998. екая печатьмемуарная и эпистолярная литератураматериалы церковного происхождениялитературные произведения.

В первую группу источников входят законодательные акты. Включенные в «Полное собрание законов Российской империи», и «Основные законы Российской империи», они позволяют определить принципы существования и реализации самодержавной власти, позицию самодержавной власти в отношении самой себя, своих прерогатив, а так же принципов престолонаследия и легитимации. Помимо этого, данный вид источника позволяет выявить позиции власти в отношении конкретных событий, процессов, сущности определенных вопросов1.

Материалы официального делопроизводства и судсбно-следственные материалы позволяют выявить отношение декабристов и петрашевцев к дворцовым переворотам, в частности цареубийству 1801 г.- их видение социально-политического устройства империи и места в нем самодержавия2. Особый интерес представляют дела фонда «Преображенский приказ, тайная канцелярия и тайная экспедиция» РГАДА, относящиеся к «оскорблению его императорского величества». Они интересны в связи с выявлением механизма реализации норм права, в частности с трактовкой предусмотренной законодательством меры наказания за оскорбление императорского высочества. Интересен тот факт, что даже в процессе правотворчества действовал закон.

1 ПСЗ. — т. У, 3006- - т. VI, 3485, 3718, — Т. VII. № 4643, 1726, 4870, 1725- - ТXV. № Ц.390- - TXVI. № 11.582- - Т. XVIII, 12 949, 13 095. -Т. XXIV. 17 910,17659, 17 530, 1796- -Т. XXV. 18 734- -Т. XXVI. 19 779- - Т. XXVI. № 19 779- Указы император Павла Первого, самодержца Всероссийского (1797). — М., 1797- Основные законы Российской империи. — СПб., 1906. Петрашевцы. Сб. материалов / под ред. Щеголева. В 3 т. — М-Д.: Государственное издательство, 1926. Дело Петрашевцев. В 3 т. — М., 1951; Восстание декабристов. Материалы. В XX тт. M.-JL: Центрархив, 1926 — 1956. сакральный, согласно которому виновный при раскаянии мог надеяться на милость императора в определении его судьбы и смягчении наказания1.

Особую группу источников составляет эпистолярное и мемуарное наследие членов императорской фамилии, политических деятелей, приближенных двора, членов общественных организаций, непосредственных участников переворота. В воспоминаниях, дневниках и переписке поднимались наиболее актуальные вопросы времени, волновавшие современников. Мемуарная литература, с одной стороны, заключает в себе свидетельства современников о перевороте 1801 г., дает представление о том впечатлении, которое произвело на русское общество цареубийство, восстание декабристов, междуцарствие 1825 г., в какой-то степени отражает общественно-политические процессы. С другой стороны — эта литература призвана «сокрыть» истину, исказить ее с целью самооправдания автора. Участники заговора и цареубийства, стремясь подготовить, а затем и оправдать преступление предпринимали попытки исказить образ императора Павла I с целью добить признания обществом необходимости его смещения с престолаими предпринималась критика политического курса императора, который был сведен к определениям «самодурство», «страх», и, — наконец — «деспотизм». Была предпринята попытка выставить императора Нероном, Калигулой, тираном, что нашло отражение в мемуарах. Значительный интерес для раскрытия темы диссертации представляет эпистолярное наследие эпох Павла I, Александра I, Николая 1. Поскольку тема цареубийства официально была закрыта для обсуждения, то именно переписка содержала в себе суждения по ряду вопросов — о сущности самодержавия и возможности его ограничения, о результатах Французской революции, о дворцовых переворотах, оценки политического курса императоров, их личностные характеристики.

1 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). — Ф.7. -Оп.1. — Д. 3393, 3265, 3277, 3313, 3311, 3589, 3609, 3328, 3610, 3630, 3362, 3621,3634.

Первую группу мемуаров составляют записки, посвященные дворцовому перевороту 1801 года, большинство которых собрано в сборнике «Цареубийство 11 марта 1801 года"1. Здесь собраны воспоминания свидетелей событий — А. Коцебу и Д. Х. Ливен, а также друга Александра 1 — князя А. Чарторыйского, непосредственного участника переворота — JI.JI. Беннигсена и др. Иптересны эти материалы тем, что позволяют раскрыть механизмы подготовки и оправдания переворота, создать искаженную картину восприятия русским обществом столь кощунственного способа смены царствующей персоны. Важными в этом отношении являются свидетельства Н. И. Греча, А. Ф. Воейкова, В.Н. Головиной». Ряд материалов хранится в фондах архивов .

Другого рода источники — дневниковые записи, переписка и мемуарное наследие членов императорской фамилии и приближенных к ним лиц. Эти источники содержат о перевороте лишь косвенную информацию. Как правило, они содержат суждения о действующих лицах заговора, либо касаются личности императора Александра I, либо касаются вопросов, не менее для нас интересных — о судьбах престолов, Французской революции4. Многое из.

1 Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. [Репринтное изд. 1907 г.] - СПб., 1996. Греч, Н. И. Записки о моей жизни / Н. И. Греч. — М.: Захаров, 2000; Головина, В. Н. Мемуары / В. Н. Головина // История жизни благородной женщины. — М.: Новое литературное обозрение, 1996; Воейков, А. Ф. Из записок / А. Ф. Воейков // Исторический сборник Вольной русской типографии в Лондоне. А. И. Герцена п Н. Г. Огарева. Кн. И. 1861. — М., 1971.

Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) -Ф. 333. Чичаговы. — Д. 90. Извлечение из неизданных мемуаров адмирала Чичагова о смерти императора Павла IГосударственный архив Российской Федерации (ГАРФ). -Ф. 728. — Д. 692. Записки А. Ф. Воейкова о кончине императора Павла I 11−12 марта 1801 годаОР РГБ — Ф. 16. Л. Л. Барсков. — Карт. 25. — Д. 2. Убийство императора Павла I. Статья неустановленного автора.

4 Вюртембегский, Е. Юношеские воспоминания принца Е. Вюртем-бергского / Е. Вюртембергский // Русский архив. — 1878- Он же: Достоверный рассказ о моих приключениях в 1801 году // Время Павла и его смерть. — М., 1903; Из записок императора Николая I // Междуцарствие 1825 года и восстание декабристов в переписке и мемуарах членов царской семьи. — М.-Л. 1926; Чарторижский, А. Мемуары / А. Чарторижский. — М., 1998; Державин, мемуарного и эпистолярного наследия царской семьи было утрачено в силу стремления Николая I «спрятать» свидетельства, порочащие имя своего брата. Свидетельства об обсуждении темы переворота членами императорской фамилии отсутствуют, однако по эшм источникам мы можем проследить восприятие членами императорской фамилии царской власти как «долга» перед Богом и народом. Сюда же, пожалуй, можно отнести и переписку таких видных политических деятелей, как В. А. Жуковский, А. А. Аракчеев, митрополит Фотий, кн. С. Р. Воронцов и др.1 Респондентами Воронцовых являлись др) зья, первые лица государства (императоры, канцлеры, министры). Деловые и политические знакомства С. Р. Воронцова перерастали в дружеские, потому переписка с бароном A. JI. Николаи, П. В. Завадовским, Ф. В. Ростопчиным носила достаточно открытый характер.

Мемуарное наследие декабристов и революционеров содержит свидетельства о том, что темы преемственности и сакральности самодержавной власти являлись центральными в их теориях, поскольку затрагивали вопросы о дворцовых переворотах, возможности цареубийства, ограничения само.

Г. Р. Записки / Г. Р. Державин. — М., 2000; Ростопчин, Ф. В. Письма к П. Д. Цицианову / Ф. В. Ростопчин // XIX век. — М., 1872- Мысли и заметки графа Блудова // Ковалевский, Е. граф Блудов и его время (царствование императора Александра I). — СПб., 1886- Записки графа Александра Ивановича Рн-бопьера / А. И. Рибопьер // Русский архив, — 1877. — Кн. 1. — Вып. 4.

1 Два письма императора Николая Первого к Лагарпу // Сборник РИО. -Т.5. — 1870- Переписка императора Николая с Константином Павловичем // Сборник РИО. — гг 131 — 132- Переписка цесаревича Константина Павловича с графом А. Х. Бенкендорфом // Русский архив. — 1884. — Кн. 111- Письма великой княгини Екатерины Павловны. — Тверь: Тверской исторический музей, 1888- Письма императрицы Марии Федоровны к императору Александру I // Русский архив. — 1911. — Кн.1. — Вып.1. — С. 144−145- Письмо Александра I к Лагарпу // Сборник РИО. — 1870. — Т.5. Письма императора Александра I и других особ царствующего дома к Ф. Ц. Лагарпу. — СПб., 1832.-С. 30−31- Письмо В. А. Жуковского Фридриху-Вильгельму IV от 13/30 ноября 1840 // Фомин, А. А. Поэт и король или история одной дружбы. Переписка В. А. Жуковского с королем прусским Фридрихом-Вильгельмом IV. — СПб.: Сириус, 1913; Письмо императрицы Марии Федоровны к С. И. Плещееву // Русский архив. — 1869. № 11- Архив кн. Воронцова. В 40 тт. — СПб., 1870−1890. державной власти и переустройства империи, верности присяги1. В ряде случаев прослеживаются попытки десакрализации монарха.

Материалы церковного происхождения представляют собой богатый источник для характеристики восприятия самодержавной власти русским обществом с точки зрения христианского учения о царской власти. Особо здесь следует отметить учение святителя Филарета, Митрополита Московского, о происхождении царской власти. Им раскрываются вопросы о бого-установленности и принципа тропопреемства. Не менее важным источником представляются речи митрополита Платона и переписка архимандрита Фоу тия~. К этому же виду источников относится и «Чин венчания на царство», определяющий ход коронования и миропомазания. Другими важными псточ.

1 Jlopep, Н. И. Записки декабриста / Н. И. Лорер. — Иркутск, ВосточноСибирское книжно издательство, 1984; Лунин, М. С. Письма из Сибири / М. С. Лунин. — М., 1988; Муравьев-Апостол, М. И. Убийство Павла I / М.И. Муравьев-Апостол // Мемуары декабристов. Южное общество. — М.: МГУ, 1982; Поджио, А. В. Записки, письма / А. В. Поджио. — Иркутск, 1989; Раевский, В. Ф. Материалы о жизни и революционной деятельности. В 2 тт. — Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1983; Розен, А. Е. Записки декабриста / А. Е. Розен. — Иркутск, 1984; Фонвизин, М. А. Сочинения и письма/ М. А. Фонвизин. — Иркутск, 1982. Т. II. и проч. Нравственное богословие для мирян. — СПб., 1994. [Репринтн. изд. 1901]- Христианское Учение о Царской Власти и об обязанностях верноподданных. Из проповедей Филарета, митрополита Московского. — М. 1906. Речь митрополита Платона, по совершении коронования Е. И, В. Императора Александра I // Архиепископ Платон. Поучительные слова и другие сочинения. В XVI т. — М., 1870- Сочинения Филарета, Митрополита Московскаго и Коломенскаго. В 5 т. — М., 1873−1885- Чин венчания на всероссийское царство Государя царя Федора Иоанновича, (1584 г. июня 30) // Собрание Государственных Грамот и Договоров. — М., 1819. — Т. 2, — № 51- Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование Его Императорского Величества Государя Императора Александра Александровича, Самодержца Всероссийского, по церковному чиноположению. — М., 1883- Макаров, М. Н. Воспоминания о коронации императора Александра I. Памятники новой русской истории. Сборник исторических статей и материалов, издаваемых В. Кашпиревым. Т. I. — СПб., 1871- Благодарное молебствие ко всевышнему Богу о здравии государя императора Павла, самодержца всероссийского, и его императорского величества высочайшей фамилии. — СПб., 1799. — С. 7. ОР РГБ — Ф. 758. Фотий (Спасский) архимандрит. — Карт. 4. — Д. 5. никами данной группы являются молебствия о здравии государя императора, позволяющие выяснить особенности восприятия царской власти, которое было характерно для всякого подданного в силу традиционалистских взглядов общества XIX века.

К особому типу источников мы отнесли литературные произведения: оды, пародии и эпиграммы, сатиры и серьезные литературные произведения.

Оригинальный подход к «Павловскому феномену», к феномену российского самодержавия, а так же другим актуальным вопросам времени представлен трудами классиков русской литературы — А. С. Пушкина и JI.H. Толстого1.

Своеобразным литературным источником являются оды, которые в совокупности служат памятником времени, знакомят с настроением общества, с понятиями и требованиями образованнейшей его части. Это политические произведения, которые касались существа происходящих событий — восшествий на престол, коронования, тезоименитства и т. п." Они воспевали монарха, утверждая его легитимность, которая определялась богоданностыо, дпна.

1 Толстой J1.H. Полн. собр. соч. В 100 т. -М., 2000. Пушкин А. С. Поли, собр. соч. Т. 1−19 (в 23 кн.). — М., 1994;1997. Ода государю императору Павлу Петровичу на новый 1798 г. — СПб, 1798- Ода на день тезоименитства его величества государя императора Павла Петровича, самодержца всероссийского. — СПб., 1797- Ода его величеству государю императору Александру Первому всемилостивейшему на прибытие его в Москву, 1801 года, сентября. — М, 1801- Ода его императорскому величеству августейшему государю Александру Первому, самодержцу всероссийскому на всерадостное Его прибытие в Москву, ради священного Миропомазания, 1801 г, в сентябре месяце. — М, 1801- Ода его императорскому величеству государю императору Павлу Петровичу в день восшествия на престол.- СПб., 1799- Ода его императорскому величеству Павлу Первому, императору и самодержцу всероссийскому на день восшествия его на всероссийский императорский престол. М., 1796. и т. п.- РГАЛИ. — Ф. 177. Долгоруков Дмитрий Иванович. — Оп.1. Ед.хр. 205. «Книга: «Философ горы Алагун-ской, или мысли при кончине Павла I и при вступлении на престол Александра I.», — 1801. 8 ллОР РГБ — Ф. 129. Киселевы. — Карт 21. — Д. 57. «Стихи на 1801 год» (О ты, что в горести напрасно.). Список нач. XIX вОР РГБ — Ф. 41. Булгаковы. — Карт. 161. — Ед. хр. 38. Стихи по поводу вступления на престол Александра I. стической принадлежностью. Литературные образы, употребляемые в одической поэзии, позволяли не просто выразить чувства подданных по отношению к своему царю-батюшке, но показать тот устойчивый прототип самодержца, к которому должен был стремиться новый император. Подобным же источником служит «Плач о кончине отце», приуроченный к кончине императора, в котором, как правило, перечислялись заслуги ушедшего самодержца, устанавливалась преемственность его с наследником1.

Особый тип источников, относящихся к смеховой культуре — пародии, эпиграммы, сатиры2. Авторами их были представители либерально и радикально настроенных кругов. Эта группа источников позволяет выявить предельные границы политического сарказма. Эти произведения посвящались о.

Павлу I, Александру I, Аракчееву и др.. В эту же группу источников можно отнести богатое народное творчество о царе-батюшке, в котором сосредоточено издавна сложившееся восприятие царя во всех его проявлениях — политическом, семейном, религиозном4.

Научная новизна. В предшествующей исторической отечественной и зарубежной литературе внимание исследователей было обращено на события переворота 11 марта 1801 г. и цареубийство. Лишь изредка исследователи.

1 ОР РГБФ. 298. IV Н. С. Тихомиров. — Карт. 1. — Д 42. «Плач о кончине отца» — стихи на смерть Александра I («Погасло солнце в кавказских странах») (1825) Неуст. авт. 2 лл. ОР РГБ — Ф. 44. Булгаковы. — Карт. 161. — Д. 39. Стихи на кончину Александра I [1825 после 19 ноября] Список 2 пл. у Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М. М. Бахтин. — М., 1975; Лихачев, Д. С. Древнерусский смех // М. М. Бахтин: Pro et contra. Личность и творчество М. М. Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли. Антология. Т. 1. — СПб.: Изд. Русского Христианского гуманитарного института, 2001. — С. 448−467.

J Песня о Павле I // Голос минувшего. — 1917. — № 1. — С.278- Песня об Аракчееве // Русская старина, 1887. — Т. 53. — № 1. — С. 76- Разговор в царстве мертвых // Литературное наследство. — М-Л., 1933. — Т. 9−10. — С. 55- ОР РГБ — Ф. 129. — Карт 21. — Д. 57. «Стихи на 1801 год».

4 Пословицы русского народа. Сборник В. И. Даля. — М., 1981. В 3 т. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / В. И. Даль. -М., 2006. упоминали об отдельных, невзаимосвязанных фактах восприятия этих событий русским обществом. Нами впервые предпринята попытка комплексного анализа восприятия русским обществом первой половины XIX века переворота 11 марта 1801 года. Отношение российского общества к перевороту 1801 года впервые изучено в аксиологическом аспекте, сквозь призму восприятия обществом самодержавной власти, ее преемственности и легитимности. Исследована не изучавшаяся ранее проблема влияния событий 1801 года на процессы сакрализации и десакрализации самодержавной власти в русской общественной мысли XIX века. Данный подход позволил переосмыслить ряд устоявшихся представлений отечественной и зарубежной историографии о сакралыюсти императорской власти, о роли самодержавия в российской истории, о мотивах движения декабристов, об истоках неприятия ими личности императора Александра I.

Хронологические рамки исследования охватывают первую половину XIX века.

Методологической основой исследования являются принцип историзма и исторической объективности. Принцип историзма предполагает изучение исторического явления в его развитии, рассмотрение исторических событий в их взаимосвязи и взаимной обусловленности. Принцип объективности требует всестороннего исследования каждого явления на основе максимально полных н точных данных. В диссертации применен также метод семантического анализа для выявления смыслового поля термина «самодержавная власть" — проблемно-хронологический и историко-антропологический подходы.

Научно-практическая значимость определяется возможностью использования результатов исследования для дальнейшей научной разработки проблемы восприятия монархической власти в сознании российского общества. Данные диссертационного исследования могут быть использованы в преподавании курсов отечественной историисоциальной психологииистории российского государственного праваспециализированных курсов по истории общественной мысли Россииистории русской православной церквипри подготовке монографических исследований, учебных пособий.

На защиту выносятся следующие положения:

— Переворот 1801 г затронул духовные основы социального и политического бытия русского общества, поскольку император являлся ключевой фигурой общественной и духовной жизни Российской империи, и поскольку династическая преемственность являлась одной из краеугольных основ государственного устройства России второй половины XVIII — XIX вв.

— Цареубийство спровоцировало рефлексию в русском обществе по вопросам о сущности самодержавной власти, ее легитимности и преемственностио месте самодержавия в социально-политической и духовной жизни России.

— Членами императорской семьи события 11 марта 1801 г. воспринимались как грех Александра I, грех п преступление заговорщиков. Члены царской семьи ставили в вину Александру тот факт, что цареубийцы остались безнаказанными, настаивали на искуплении греха.

— Переворот 11 марта 1801 года дал толчок окончательному формулированию консервативной триады «Самодержавие. Православие. Народность». Были более четко сформулированы основные положения идеологии консерватизма (А.С. Шишковым, В. Н. Каразиным, С. С. Уваровым и др.). Отдельные суждения были преобразованы в стройную идеологическую систему. Цареубийство определило поворот ряда мыслителей либерального толка в сторону консервативных идей (М.М. Сперанский, Н. Н. Новосильцев, Н. М. Карамзин, В.П. Кочубей).

— События 1801 г. вызвали дискуссию среди декабристов, которые не считали цареубийство достойным методом политической борьбы и осуждали цареубийство 11 марта. По их мнению, участие в заговоре императора Александра I легло кровавым пятном на всю царскую семью.

— Дворцовый переворот 1801 года дал толчок к развитию антимонархических настроений радикальной части общества: во второй четверти XIX в. революционные демократы обосновали идеи десакрализации царской власти.

— Великие русские писатели (А.С. Пушкин, Н. В. Гоголь, JI.H. Толстой) осуждали переворот 11 марта 1801 года и цареубийствоА.С. Пушкин и Н. В. Гоголь выступали в защиту сакральности, преемственности, легитимности царской властиJI.H. Толстой осуждал цареубийство как грех.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации в виде сообщений и докладов были изложены на региональных и всероссийских конференциях. Опубликовано 7 научных статей, в том числе 2 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Структура диссертации, в соответствии с логикой исследования, состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы. Во введении даны историографический обзор, анализ источпиковой базы, проблематика. Глава I посвящена определению сущности самодержавия, рассмотрению принципов преемственности и легитимности, закрепленных в законодательстве Российской империи, православном учении о царской власти. Глава II посвящена анализу попыток заговорщиков оправдать себя, исследованию восприятия самодержавной власти и реакции на цареубийство членов царской императорской фамилии, государственных деятелей. Третья глава посвящена проблемам восприятия царской власти, дворцовых переворотов декабристами и революционными демократами, а также классиками русской литературы — А. С. Пушкина, JI.H. Толстого, Н. В. Гоголя. В заключении даны основные положения исследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Переворот 1801 года — один из эпизодов Российской истории, он был исключителен в ряду дворцовых переворотов XVIII века. За четыре года своего правления Павел I сумел восстановить против себя не только придворную аристократию и гвардию, но и широкие слои дворянства, особое недовольство среди которого вызывало постоянное нарушение императором Жалованной грамоты дворянству. Правление Павла I по стилю, приемам, методам казалось дворянству, преимущественно столичному, необыкновенно деспотичным, неоправданно жестоким. В виду сакральности самодержца для Российской социально-политической и духовной жизни, события 11 марта 1801 года не могли остаться незамеченными. Они оказали воздействие на формирование концепций русской государственности, ключевым элементом которой являлся монарх. Согласно российскому законодательству император являлся верховной властью, которая юридически была обозначена как «державная, священная, нерушимая, не ограниченная, и неподсудная никому, кроме Бога». Считалось, что монарх получал власть свыше, по божественному изволению, в связи с чем самодержавная власть получала религиозное освящение. Божественное предопределение являлось безусловным основанием легитимности самодержавия.

Реалии России первой половины XIX века были таковы, что цареубийство не могло быть предано огласке, однако осмысление этого события происходило в кулуарах, в частной переписке, личных беседахего следы современники улавливали между строк исторических трудов и политических трактатов. Этот процесс нашел отражение в рефлексии по вопросу о природе самодержавной власти, ее преемственности и легитимности, ее места в жизни общества, а также оправданности цареубийства как политической меры.

О перевороте знала мизерная часть общества, включавшая участников событий и свидетелей событий, а также представителей петербургского дворянства. Для всего прочего населения страны смена царствующей персоны была предопределена Провидением, как это и указывалось в Манифесте об очередном восшествии на престол.

Для традиционалистского российского общества первой половины XIX века характерно восприятие царской власти как сакральной, дарованной Богом для «благоденствия» подданных. Легитимность православного престолонаследия была основана на доверии к Промыслу Божию, которым определялся и сам монарх — по наследственному рождению, независимо от желания людей. Этот принцип был закреплен в законе о престолонаследии, принятом в 1797 году, который четко регламентировал процедуру наследия престола. Для Павла I было совершенно очевидным, что проблемы престола связаны с неразрешенным вопросом о престолонаследии и преемственности власти. Это было очевидно и для современников, отмечавших необходимость данного акта как меры предупреждения нарушения священного закона.

Закон государственный устанавливал неприкосновенность фигуры царя. Даже умысел против самодержца, согласно существовавшим нормам права, должен был караться смертной казнью. Применение этих мер нашло отражение в делопроизводственных и судебно-следственных материалах по государственным преступлениям, к которым были отнесены и умыслы против императорской особы. В ряде дел об оскорблении императорского величества, о наименовании себя сыном царским либо самим царем за 1800−1802 год прописаны меры наказания, установленные еще Уложением 1649 года. Однако большинство дел заканчивалось помилованием после раскаяния и телесным наказанием, либо ссылкой на тяжелые работы. Все подследственные апеллировали к священному закону, клялись в верности царю, при присяге обещанной, и в один голос заявляли о священности императора.

Христианское учение о царской власти гласило, что Царь являлся фигурой священной. Существовал ритуал церковного освящения царской власти. В таинстве Миропомазания нашло отражение то, что царь мистическим образом сочетал в себе власти мирскую и церковную. В миропомазании царю сообщалась «благодать Святого Духа». Царь представал как подвижник власти, приносил присягу на служение, суть которой заключалась в «выявлении своего религиозного лика». Царь принимал от Бога регалии царской власти. В обряде священного коронования и миропомазания отражались существенные черты миросозерцания, которое создавало царскую власть. Царь в процессе миропомазания уподоблялся Христу, события его жизни воспринимались по образу земной жизни Христа. Сакральность монарха распространялась и на членов императорской фамилии. Согласно церковному учению о царской власти наследственная власть являлась устроением Провидения Божия, высоким даром. Понимание царя как Отца русского народа было тесно связано с восприятием его как помазанника Божия. Для народа царь выступал как нравственное начало социально-политической жизни, как проводник в политическую жизнь воли Вышнего, о чем свидетельствовала народная мудрость, отдающая все «на суд Царев и Божий», вкладывающая сердце царево, его гнев и милость в «руку Божию», отдавая царю верховную влать и называя его «головой» народного телаотдавая свою жизнь царю как Отцуего святой воле. Эта же мысль проходит и лейтмотивом одической поэзии, которая торжественно воспевает власть наследственную (в подтверждение этого перечислялись династические черты каждого ступавшего на престол монарха), священную, несмотря на появление в одах начала XIX века темы примата закона над властями.

Посягательство на фигуру сакральную, участие в заговоре или сокрытие оного являлось в высшей степени преступлением против веры и Бога. В виду этого в источниках сквозит характеристика цареубийц как «сатанических святотатцев». Отцеубийство (а в заговоре участвовал цесаревич Александр Павлович) и цареубийство, согласно православной традиции, каралось преданием анафеме. Православная мысль гласила, что имя помазанника Божия «представляет лицо, запечатленное Богом, священное, превознесенное, и потому неприкосновенное».

Принципы европейского Просвещения к началу XIX века поставили под сомнение сакральный смысл монархиидворцовые перевороты XVIII века подрывали в глазах высшей аристократии авторитет монархии, веру в неприкосновенность личности помазанника Божьего. Все чаще она оправдывалась гражданской идеологией, основанной на династической преемственности, достижениях правителя, на превосходстве самодержавия над другими формами правления. Это позволяло заговорщикам оправдывать цареубийство государственной необходимостью, в целях достижения общего блага. Из логики их оправданий следовало, что подданные могли забыть про верноподданнический долг, который утрачивал свою ценность. Следует отметить ту тщательность, с которой организаторы заговора вели подготовку. Они путем распространения слухов и сплетен создавали искаженный образ монарха — сумасшедшего, тирана, Калигулы, используя образы античной истории, различные эпизоды борьбы за республику в древнем Риме, — которые, однако, не соответствовали представлениям общества об истинном самодержце. Политические решения Павла I высмеивались как планы безумца, ведущие «корабль империи» к неминуемому крушению. Запугав наследника престола деспотическими планами отца, цареубийцы заручились его поддержкой в деле переворота, получив согласите на отстранение законного императора от престола с последующим установлением регентства. Однако российский закон не предусматривал возможности регентского правления, как не предусматривал и сопротивления воле монарха, поскольку самодержавие было неограниченно юридически. Оно ограниченно в религиозном смысле, поскольку Царь ответствует перед Богом, и только перед ним.

Попытки оправдаться были различными. Так, Бенигсен создал легенду о том, что узнал о планах заговорщиков менее чем за сутки до «трагической развязки», а цареубийство со слов его участников выставлялось как непреднамеренное, случайное. Другие, среди которых и кн. Яшвиль, — напротив, признавая свое участие в преступлении, перекладывали ответственность за оное на Александра I, представая перед государем как «спасители Отечества, и как убийцы отца перед сыном».

В диссертации было установлено, что заговорщики оказались не в почете в высшем петербургском обществе, воспринимались как преступники. Современники обращали внимание Александра I на безнаказанность «презренных» цареубийц, и даже констатировали зависимость от них юного императора. Как показано в исследовании события 11 марта 1801 года сказались на отношениях между членами царствующего дома. Для императора и членов императорской фамилии власть воспринималась как священный долг. Павел I актом о престолонаследии устанавливал порядок преемственности власти, который был нарушен в 1801 году. Александра I мучила мысль о том, что он прослывет убийцей отца. Оправдывая себя, он писал Лагарпу, что решил принять «свой пост», дабы предотвратить страну от бед, свое же участие в заговоре он объявлял заблуждением, в которое впал, желая добра. Его мать — Мария Федоровна, также претендовавшая на престол, не смогла простить сына, использовала каждый случай, чтобы намекнуть ему на трагические события. Все другие участники заговора снискали ее нетерпение. Для супруги Александра — Елизаветы Алексеевны — убийство 11 марта стало тяжелым потрясением. Поддерживая своего мужа, она умоляла его посвятить себя всецело счастью народа и «смотреть на власть как на искупление». Брат Александра Константин Павлович заявлял Саблукову, что после случившегося он никогда бы не согласился царствовать. Николай Павлович, согласно источникам, никогда не обращался к данной теме, однако, он жег документы, способные бросить хоть малейшую тень на императора Александра I. Для него принцип преемственности власти был непоколебим.

Власть самодержавная стала для Александра I тяжким бременем, постоянно напоминала о его великом грехе, что, по мнению его близкого окружения, приводило к духовным исканиям и ввергло главу православного государства в мистицизм. Царя пытались оправдать тем, что он был введен в заблуждение, но согласно народным представлениям о царской власти «народ не умолит» царева греха. Народная молва передавала из уст в уста легенду о старце — богомольце Федоре Козьмиче, которым якобы был ушедший в отшельники император Александр I, впоследствии заинтересовавшую Л. Н. Толстого.

Интерес к перевороту среди образованного общества, состоявшего преимущественно из дворянства, возник еще и в связи с результатами Французской революции. Она явилась поворотным пунктом в русском сознании, который поставил под сомнение сами основы европейской жизни. Некогда увлекавшееся идеями просвещения передовое российское дворянство перешло от заимствования европейского опыта к напряженной рефлексии об исторических судьбах родной страны. Революция и дворцовые перевороты воспринимались как произвол интриг и заговоров. Размышления над этими ключевыми вопросами (об основах империи, чистоте веры и нравственности) привели к возрождению идеи «священности» власти, которая окончательно оформилась в теории консерватизма, яркими представителями которого были Н. М. Карамзин, С. С. Шишков, В. Н. Каразин, М. Л. Магницкий и др. В концепции русского консерватизма лозунг примата закона над властью был сменен представлением о самодержце как источнике закона и власти. Легитимное правление, ставшее после наполеоновских войн общеевропейским идеалом, признавалось как мощный барьер, обеспечивающий социальный порядок и политическую устойчивость.

Те, кто некогда стоял на позициях либеральных, подвинулись в сторону консервативных идей. Среди них — М. М. Сперанский, Н. Н. Новосильцев, Н. М. Карамзин, В. П. Кочубей. Так, Н. Н. Новосильцев не советовал Александру I «ослаблять» царскую власть, потому что законы, исходящие не от царя буду восприняты как акт насилия, поскольку не будут носить священного характера. Идеи республиканизма были признаны интересными лишь в теории. Как нами показано, сам факт покушения на власть в лице монарха рассматривался как недопустимая мера, за небольшим исключением крайне радикально настроенной части общества.

Н.М. Карамзин в самом либеральном журнале России того времени «Вестник Европы» объяснял читателям несостоятельность республиканских идей, утверждал священство гражданского порядка. В своей «Записке о древней и новой России» он сравнивал Павла I с деспотом, однако осуждал заговоры и цареубийства. Жизнями монархов, по его словам, должен располагать только Бог. Историк отмечал, что в России государь живой закон, в нем сходятся все власти, его правление — отеческое, патриархальное. Мысль об ответственности царя лишь перед Богом утверждалась и в оде Г. Р. Державина. В. Н. Каразин говорил о самодержавной власти как о средоточии подчиненности и порядка, который начинается у престола Монарха миров. M.JT. Магницкий в «Кратком опыте о народном воспитании» отмечал, что «корона самодержавия лежит на престоле Божием, она неприкосновенная, и приемлется таинством священнодействия». Разрешая вопрос о злоупотреблениях власти, о деспотических ее чертах, политические деятели оставляли их на совести монарха, заявляя о недопустимости ограничения воли монарха, и тем уж более его устранения. Вопрос о сакральности самодержавной власти стал в первой четверти XIX века основным не только для политиков консервативного направления. Основой политического мировоззрения М. М. Сперанского было христианское учение о богоустановленности власти. Его представления о сакральности самодержавия, неприкосновенности и неподсудности пересекались со взглядами Н. М. Карамзина.

Показано, что переворот 1801 года был в центре внимания и декабристов. Большинство из них воспитывались в традиционных представлениях об извечной данности самодержавия, для них были характерны понятия долга и чести, которые исключали идею цареубийства. Неприятие цареубийства нашло отражение в мемуарном наследии декабристов — Н. И. Тургенева, Н. А. Маркевича, М. С. Лунинавылилось в стихотворных произведениях декабристов — Барятинского и Завалишина, в которых была дана крайне нелицеприятная характеристика Александра I с прямым намеком на его участие в убийстве отца. Для декабристов фигура императора была священной и неприкосновенной. Цареубийство и отцеубийство 1801 года отражено на страницах декабристских бумаг как гнусное и ненаказанное преступление, обагрившее кровью восшествие на престол. Царствование Александра характеризовалось понятиями безнаказанности, допущенного гнусного цареубийства, наложившего на этот род кровавое пятно. Некоторые декабристы пытались оправдать Александра, отмечая, что преступники вовлекли его в гнусный сговор и «этот несчастный, купив такою кровию венец, во все время своего царствования будет им томиться».

Были отдельные индивиды, мысль которых шла вразрез с традиционным мировоззрением. Свидетельством тому является «Катехизис Муравьева-Апостола», в котором содержались утверждения, которые коренным образом расходились с постулатами Российской православной церкви, с представлениями в вере о царской власти в России. Утверждалось, что присяга Царям Богопротивна, Царская власть рассматривалась как похитительница свободы, нарушительница воли Божьей.

Оригинальный подход к «Павловскому феномену», а так же к феномену российского самодержавия представлен трудами А. С. Пушкина и Л. Н. Толстого. Отношение А. С. Пушкина к императорам дома Романовых — одна из наиболее сложных страниц. В советскую историографию широко вошло представление о великом русском поэте как противнике царизма. Однако на самом деле, даже в оде «Вольность», которая приводилась в качестве образца антимонархических настроений великого поэта, дана жесткая нравственная оценка убийству императора Павла Петровича, результатом которого и была восхождение на престол Александра. Ода осуждала противоправные политические действия вообще и цареубийство в частности. Это определило негативное отношение А. С. Пушкина к императору Александру I. В стихотворениях «Сказки. Noel», «К Чедаеву» и «Деревня», а также эпиграммах «На Струдзу» и «На Аракчеева» звучит неприязнь к Александру I и к его ближайшему окружению, Александр с сарказмом высмеивается и как человек, и как правитель.

Царствование Александра I в представлении А. С. Пушкина не было легитимным — его воцарение связано с убийством отца. В представлении А.С.

Пушкина этот грех не мог быть смыт благими начинаниями царя. Размышления Пушкина о предшествующих дворцовых переворотах носили крайне негативную оценку их участников. После 1825 г. внимание поэта к павловской теме усилилось. У Пушкина существовала мечта «писать историю Петра, Екатерины I и далее вплоть до Павла Первого». В 1830 годы пушкинский Павел I предстает в дневниках поэта как «романтический император». Наряду с этой характеристикой Александр представал как немужественный, трусливый правитель, «нечаянно пригретый славой», «плешивый щеголь». Пушкин А. С. по воспитанию, по семейным традициям был привержен Романовым и воспитан в почтении к монархической власти и трону. При этом поздний А. С. Пушкин вспоминал время Александра I как незабвенное, время славы и восторга. С. Л. Франк связывал это с созреванием политического мировоззрения Пушкина «в сторону консерватизма». Пушкин пришел к выводу, что монархия в народном сознании — фундамент русской политической жизни. Понимание сакральной природы царской власти нашло отражение в «Полтаве». Окруженный сакральным ореолом, недоступный лицезрению простых подданных, носитель верховной власти в качестве высшего нравственного символа и бесспорной земной инстанции выступал гарантом спокойствия и воплощением России.

Рассуждая над феноменом царствования Александра I, он писал, что покойный император окружен был убийцами его отца. По этой причине не было суда над декабристами. Николай I же «первый у нас имел право и возможность казнить цареубийц или помышления о цареубийствеего предшественники принуждены были терпеть и прощать».

В письмах к Н. В. Гоголю, поэт писал, что монарх «оживитель и верхо-водец верховного согласия». Н. В. Гоголь постоянно писал о высшем значении императорской власти, о монархе как о верховной независимой инстанции. Самодержавный образ правления в России воспринимался как историческая данность.

К теме цареубийства JI.H. Толстой обратился в 50-е годы. Он просил историка П. И. Бартенева собрать материалы для истории Павла-императора, который, по его выражению, тянулся к народу, чувствовал, чего ждет от него народ. В отличие от распространенной характеристики Павла как «безумного царя», Толстой JI.H. находил в нем «действительный характер, политический», отмечал его рыцарское благородство.

В письме к Николаю II в 1902 году Толстой писал, что «хороший Царь — есть только счастливая случайность», цари «могут быть и бывают изверги и безумцы». Но убийство, будь то царя, или другого человека согласно христианскому учению богопротивно. Тема цареубийства 1801 года нашла свое развитие в сочинении Л. Н. Толстого «Посмертные записки старца Федора Куз-мича». Замысел повести о Федоре Кузьмиче возникла у Льва Толстого еще в 1890 г. В 1901 г. произошло знакомство Л. Н. Толстого и вл. Князя. Николая Михайловича, о которой Николай Михайлович вспоминал, что Льва Николаевича интересовала душа Александра I. Он считал, что если Александр I «действительно кончил свою жизнь отшельником, то искупление, вероятно, было полное».

А.С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой осуждали переворот 11 марта 1801 года и цареубийствоА.С. Пушкин и Н. В. Гоголь выступали в защиту сакральности, преемственности, легитимности царской властиЛ.Н. Толстой осуждал цареубийство как грех.

Представители радикального течения мысли так же не давали однозначного ответа на вопрос о цареубийстве. Они подвергали жесткой критике дворцовые перевороты, с другой стороны — рассматривали их как протест неограниченному самовластью. Было выявлено, что принцип сакральности самодержавной власти подвергался ими сомнению, а попытки ограничить власть монарха охотно обсуждались. Но несмотря на критику существующего порядка вещей, А. И. Герцен не дал ни разу положительной оценки дворцовым переворотам. А. И. Герцен стремился к десакрализации монарха, которого легко сменить, удавить, ограничить его власть. Более того, деятельность монарха теперь требует оправдания. Однако, Герцен отрицал возможность цареубийства, которое, по его мнению, не оправдывается даже государственной необходимостью.

В «Деле петрашевцев» практически нет упоминаний о дворцовых переворотах. Петрашевцы отрицали идею божественного происхождения царской власти. Принцип покорности самодержавной власти и принятия всего, что самодержец предпримет, полностью искажался. Критика царя порой доходила до объявления его слугой сатаны. В некоторых местах встречается и мысль о возможности цареубийства. Найденные в бумагах студента Филиппова десять заповедей исполнены в духе «декабристского катехизиса», в которых нашел отражение факт десакрализации императора. Одна из заповедей гласила, что цари земные так же люди, грешные. Однако, ему присуще монархическое сознание с его пониманием царского долга — заступиться за народ.

Неограниченная власть самодержца нашла обоснование историческое, теологическое и теоретическое и была закреплена законодательно. Легитимность императора определялась его богоизбранностью. Российский монарх пользовался значительной религиозной властью, он считался верховным покровителем и блюстителем православия. Другим важным принципом стал принцип династический. Переворот 1801 года спровоцировал рефлексию по вопросам о сущности самодержавия. Большая часть русского общества не принимало идеи переворота, цареубийства и отцеубийства. Только исключительные единицы дерзнули посягнуть на святое, причислив царя к простым смертным.

В силу традиционалистского мировоззрения русского общества цареубийство в духовном понимании представлялось как бунт против Бога, вызов его Промыслу, богоборческий порыв сатанинских, темных сил. Идея монархической власти в России никем не подвергалась сомнению.

Само цареубийство как идеологема для высших слоев было сменой вектора. С этой точки зрения цареубийство и переворот оказали заметное влияние на политические отношения в верхах общества.

Первые публикации документов, касающихся темы переворота 1801 года сначала в заграничных изданиях, а затем и в российских появились лишь в 80-е гг. XIX века. Исследования о перевороте — лишь в начале XX века. В XX веке, в особенности в связи с ликвидацией монархии, появился большой цикл работ, в которых рассматривался переворот и цареубийство 1801 года. В 1881 году в среде радикалов созрела мысль о возможности и необходимости цареубийства царя как тирана, душителя народа. Это были первые симптомы проявления десакрализации императорской власти, которые в начале XX века приобрели необратимый характер.

Доказано, что переворот 1801 года поставил вопросы о пределах верности монарху, о прерогативах и неприкосновенности самодержавной власти, ее сакральности и преемственности. С одной стороны, эти события повлияли на формирование консервативных концепций, с другой — стали первыми симптомами проявления десакрализации императорской власти, что влекло за собой тяжелые последствия и сказывалось на исторических судьбах России.