Духовные грамоты XIV-XV вв. как исторический памятник

Изучение актовых источников Х1У-ХУ вв. в работах С.Б.Ве-селовского, Л. В. Черепнина, И. А. Голубцова, М. Н. Тихомирова, А. А. Зимина, А. И. Копанева, В. Л .Янина, С. М. Каштанова, А. Д. Горского, Ю. Г. Алексеева, Л. И. Ивиной, Н.Н.По1фовского и других исследователей значительно цродвинуло исследование социально-экономической и политической истории Руси. Дальнейшее изучение русского средневекового акта, несомненно, поможет решить целый ряд неясных еще вопросов социально-экономической и политической истории Руси.

Одним из наиболее важных источников актового типа являются завещания Х1У-ХУ вв., изучение которых необходимо для понимания таких ключевых цроблем социально-экономической истории страны, как феодальное землевладение, холоповладение, рента и др. Богатое содержание духовных грамот в значительной мере предопределено их целевым назначением. Они оформляют наследственное право, значение которого К. Маркс ввдел в том, что «оно оставляет за наследниками ту власть, которой покойный обладал при жизни, а именно власть при помощи своей собственности присваивать продукты чужого труда» .1 По В. И. Ленину, «институт наследства предполагает уже частную собственность, а эта последняя возникает только с появлением обмена. В основании ее лежит зарождающаяся уже специализация общественного труда и отчуждение продуктов на рынке. И частная собственность, и наследство — категории таких общественных отношений, когда сложились уже обособленные мелкие семьи (моногамные) и стал развиваться обмен» .2.

Богатое содержание духовных грамот Х1У-ХУ вв. давно привлекло к ним внимание исследователей. Они оказались в поле 3 зрения исторической науки уже в ХУШ в. В конце ХУШ — начале.

XIX в. появляются систематические, издания княжеских духовных и договорных грамот, осуществленные. Новиковым и Бантыш-Камен-ским4. В дальнейшем — в XIX — начале. XX в.- отдельные княжеские завещания время от времени переиздаются в различных исторических исследованиях, сборниках документов, учебных пособиях^. Усилившееся со второй трети XIX в. внимание к социально-экономической истории способствовало пробуждению интереса к изучению частных актов6. Одним из главных цроявлений этой тенденции было появление с конца 30-х годов XIX в. ряца крупных изданий, где публиковались частные акты, в том числе и завеща7 ния вотчинников Х1У-ХУ вв. .

Осуществленные в конце ХУШ-Х1Х вв. издания актов вплоть до 50-х — 60-х гг. XX в. были главным подспорьем в работе исследователей. Поэтоглу для понимания развития отечественного актового источниковедения следует учесть основные особенности этих изданий. Они отразили тогдашний (конца ХУШ-Х1Х вв.) уровень археографии и вспомогательных исторических дисциплин и потому во многих отношениях не могут удовлетворить современного исследователи (не всегда ясно, публикуется текст с подлинника или со списка, упущены такие особенности грамот, как их о размер, почерк, водяные знаки)0. Издания частных актов чаще всего строились по формально-крадическому принципу, с разделением публикуемых источников на различные разновидности (хотя с конца XIX — начала XX в. появляются и издания, построенные по принципу принадлежности акта к определенному исторически сложившемуся фонду).

Юридический принцип публикации актов, положенный в основу большинства изданий, на определенном этапе сыграл положительную роль в развитии актового источниковедения, поскольку помог исследователям четко классифицировать актовый материал по разновидностям. Но по мере развития исторической науки все более сказывались уязвимые стороны формально-юридической классификации источников, приводившей к искусственному разрыву исторически сложившихся фондов.

Думается, юридический принцип, положенный в основу публикаций большинства изданий актовых источников, во многом предопределил обилие в дореволюционной историографии работ, посвященных исторжо-юридическому анализу русских завещаний. Н. Рождественский, А. Станиславский, А. И. Кранихфельд, К. А. Неволин, С. В. Пахман, И. Е. Энгельман, Б. Н. Чичерин, И. Д. Беляев, Н. Л. Дювернуа, П. Полежаев, П. П. Цитович, В. Н. Никольский, В. Сахаров5 Л. И. Руднев, П. П. Беляев, В. И. Сергеевич, Н. Н. Дебольский выделили составные части формуляра завещаний и приступили к их правовому, а анализу. Вопрос о сущности русского завещательного распоряжения Х1У-ХУ вв. решался по-разному. Б. Н. Чичерин, Й. Д. Беляев, Н. Л. Дювернуа, Л. И. Руднев считали, что завещание по сути своей было инвентарем, полным описанием всего принадлежавшего завещателю имущества. П. П. Цитович полагал, что завещания нужны были не для описания имущества завещателя, а для фиксации распоряжений, расходившихся с нормами наследования по закону-^.По С. В. Пахману, представленное для суда Х1У-ХУ вв. завещание было бесспорным доказательством, й.Е.Энгельман же это мнение отрицал. Некоторые историки (в частности, Н. Л. Дювернуа, П. П. Цитович, В.И.Сергеевич) высказали предположение, что в Х1У-ХУ вв. на русское наследственное право (в том числе и на завещания) начали влиять нормы византийского наследственного права. Использование историками права духовных грамот было иллюстративным, выборочным, часто не учитывалась временная эволюция формуляра, его связь с социальным происхождением и биографией завещателей, с историей архивов, в составе которых дошли соответствующие завещания. Недостатки (с точки зрения современных требований к источниковедческим исследованиям) историко-юрццических работ XIX в., объясняются не только особенностями подхода их авторов к источникам, но и объективными причинами, прежде всего неопубликованностью значительного числа актов Х1У-ХУ вв., в том числе и завещаний.

Эти объективные трудности тормозили и дипломатическое изучение завещаний. Дореволюционные исследования по дипломатике почти не уделяли внимания духовным грамотам"^. Дело ограничивалось тем, что А.С.Лаппо-Данилевский, условно разделив акты на публично-правовые (исходящие от государственных органов) и частные (исходящие от частных лиц), отнес духовные московских князей к числу грамот, стоящих на стыке частных и публичных.

Т2 актов, а прочие завещания — к частным актам .

В некоторых исследованиях второй половины XIX — начала XX вв. завещания Х1У-ХУ вв. цривлекались при решении вопросов социально-экономической истории, Б. Н. Чичерин, В. О. Ключевский, В. И. Сергеевич на основании анализа завещаний выдвинули гипотезу об изживании холопства в ХУ в. и о массовом отпуске холопов на свободу по смерти их господина. М. А. Дьяконов, В. И. Сергеевич, анализируя постановления завещаний ХУ в. о «серебре» на крестьянах, пытались установить характер 1фестьянской зависимости по «серебру». С. В. Рождественский на основании завещаний обосновывал идею о кризисе светского феодального землевладения из-за особенностей русского наследственного права (равный надел, дробящий вотчины, и выдел вдове завещателя). Мысль о кризисе крупной светской вотчины в ХУ в. (на материале духовных князей московского дома) высказывал и С. В. Бахрушин. Исследователь объяснял этот кризис неумением крупных феодалов цриспособиться к развивающимся товарно-денежным отношениям^.

В дореволюционных исследованиях была вццелена группа вопросов социально-экономической истории, решение которой невозможно без углубленного изучения завещаний. А ряд принципиальных выводов общеисторического характера, высказанных в этих работах на основании анализа завещаний (об изживании холопства, о кризисе крупной феодальной вотчины), оказал большое влияние на советскую историографию, в частности, на таких крупнейших исследователей, как С. Б. Веселовский и Б. Д. Греков. На степени обоснованности этих выводов и в данном случае не могло не сказаться отсутствие сиетематического изучения всего комплекса сохранившихся завещаний Х1У-ХУ вв.

Специальному источниковедческому изучению духовных грамот в дореволюционной историографии было посвящено считанное количество исследований, из которых почти все касаются княжеских духовных. В сочинениях С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, А. В. Экземплярского, А. Е. Преснякова довольно подробно разбирались отдельные княжеские завещания, в частности, грамоты Ивана Калиты и Дмитрия Донского, но в полном составе они не рассматривались.

В.Н.Дебольский рассмотрел все княжеские духовные, но только с одной точки зрения — как историко-географический источник. Другая сторона источника — удостоверительные знаки княжеских духовных (печати) — исследовалась A.B.Орешниковым (в комплексе с другими княжескими печатями)-^. На необходимость систематического изучения княжеских духовных и договорных грамот указал А. Е. Пресняков.^.

Уже в первые десятилетия своего существования (до конца 40-х — начада, 50-х гг.) советская историография достигла определенных положительных результатов в изучении духовных грамот. Краткую характеристику формуляра завещаний дал в пособии по те источниковедению М. Н. Тихомиров .Н.Коробков вслед за А. СДап-по-Даниловским отнес княжеские завещания к источникам, находившимся на грани публично-правовых.и частных актов, а прочие — к частным актам17. Шкцроко использовались завещания (прежде всего князей московского дома) в историко-географических исследовато ниях М. КДюбавского .

К.В.Базилевич привлек духовные князей московского дома ХХУ-ХУ вв. для изучения состава принадлежащих князьям московского дома ценных вещей^. Статья К. В. Базилевича является единственным пока опытом сопоставления упоминаемых1 в завещании ценных вещей с реально дошедшими до нас цредметами обихода Х1У-ХУ вв. Этот опыт важно учесть при исследовании завещаний ХУ1 и ХУЛ веков, когда упоминания о принадлежащих завещателю ценных вещей становятся более частыми,.

С.Б.Веселовский вслед за С. В. Рождественским обосновывал гипотезу о постепенном поглощении светского землевладения церковным, вследствие особенностей русского наследственного права.

20 способствовавшего дроблению вотчин). Эта мысль С.Б.Веселов-ского встретила резкие возражения со стороны И. И. Смирнова, по мнению которого особенности русского наследственного права не могли быть причиной кризиса светской вотчины. Критические замечания И. И. Смирнова исходили преимущественно из общетеорети.

2 Т ческих, а не из конкретно-источниковедческих посылок .

Широко использовались завещания Х1У-ХУ вв. в работе Б.Д.

Грекова по истории русского крестьянства. Духовные послужили автору основой для обоснования его точки зрения об изживании холопства в ХУ в., о кризисе светской феодальной вотчины и (в определенной степени) — для решения вопроса о различных кате.

22 гориях крестьян — серебряников .

Качественный шаг вперед в изучении актов Х1У-ХУ вв. вообще и завещаний этого периода, в частности, сделанный за последние 30−35 лет, достигнут советской историографией в значительной степени благодаря архивным изысканиям и публикаторской деятельности С. Б. Веселовского, И. А. Голубцова, Л. В. Черепнина, А. А. Зимина и других исследователей.

Введение

в научный оборот всего комплекса актов Х1У-ХУ вв. создало гораздо более благоприятные возможности для их дипломатического изучения, для исследования заложенной в них информации политического и социально-экономического характера. В основу публикаций обычно кладется принадлежность акта к определенному исторически сложившемуоо ся фонду (архиву учреждения, монастыря и т. д.). Легенда актов указывает место их хранения, прежние публикации, описывает внешние особенности (размеры, почерк, водяные знаки, наличие или отсутствие печатей), кратко обосновывает принимаемую датировку. Наиболее крупные издания сопровождены предметным, географическим, именным указателями. Некоторые из них содержат и статьи, разбирающие особенности содержания различных разновидностей опубликованных в издании актов, в том числе и завещаний24.

Большое влияние на последующее изучение завещаний Х1У-ХУ вв. (как и других разновидностей актов этого периода) оказала монография Л. В. Черепнина о русских феодальных архивах Х1У-ХУ вв. В первой части этой двухтомной монографии систематически изучено происхождение духовных князей московского дома, во второй — дана краткая характеристика формуляра и содержания завещаний других светских феодалов Северо-Восточной Руси и сделан вывод, что духовные — «наиболее распространенные по объему и наполненные реальным содержанием источники актового типа .

Уточнению датировок княжеских духовных (и договорных) грамот посвящена фундаментальная статья А. А. Зимина .

Расширение тематики исторических исследований приводит к тому, что к духовным грамотам Х1У-ХУ вв. исследователи нередко обращаются для воссоздания истории различных городов и земель Русского государства27, церковных корпораций28, боярских уа оп «эт родов, состава боярской думы, удельнокняжеских дворов ,.

Я2 дьячеокого аппарата .

М.Г.Рабинович показал, что духовные грамоты князей московского дома (и других вотчинников Х1У-ХУ вв.) являются и ценным яя этнографическим источником .

Оживился интерес к дипломатическому анализу завещаний. С. М. Каштанов, определяя акты как источники договорного характера, считает, что завещания нельзя безоговорочно относить к актам, ибо элемент распоряжения в них преобладает над элементом сделки. Он провел также систематический дипломатический анализ начального протокола завещаний князей московского дома и попытался на этой основе уточнить особенности происхождения 34 этих грамот .

В работах Л. М. Марасиновой и В. Ф. Андреева охарактеризован ос формуляр новгородских и псковских «рукописаний». В отличие от историков-юристов эти исследователи обратили внимание на географическую приуроченность различных составных частей формуляра завещаний, указали на основные отличия новгородских и псковских «рукописаний» от духовных грамот Северо-Восточной Руси.

В посвященной вопросу о репрезентативности дошедших до нас актовых источников Северо-Восточной Руси Х1У-ХУ вв.статье.

Б.Б.Кобрин указал на высокую степень сохранности духовных гра.

Яй мот, поступавших в монастырские архивы00.

В последние десятилетия вырос интерес к социально-экономическим проблемам, отражаемым преимущественно в завещаниях.

— II.

Х1У-ХУ в.-Наиболее плодотворно и результативно они изучались как источник по истории холопства. В работах Л. ВЛерепнина,.

Е.И.Колычевой, А. А. Зимина было убедительно пересмотрено мне.

37 ние об изживании холопства в ХУ в. .

Определенное внимание уделялось вопросу об обеспеченности светских феодальных вотчинников деньгами, который для ХУ в. может решаться только по завещаниям. Причем в последние годы эта проблема стала решаться по-иному, чем прежде. Господствовавший в исторической науке до начала 60-х гг. тезис об испытываемых феодалами (превде всего крупными) денежных затруднениях38 был подвергнут сомнению Л. В. Черепниным и Ю.Г.Алексеqq евым. Еще дальше пошел А. А. Зимин, по мнению которого дошедшие до нас завещания в большинстве своем фиксируют хорошую обеспеченность деньгами феодальных землевладельцев⁰. Из современных исследователей, пожалуй, лишь Н. Е. Носов считает, что по завещаниям Х1У-ХУ вв. прослеживается крупная задолженность феодалов. Но эту задолженность Н. Е. Носов считает нетипичной для феодалов в целом и объсняет сложившееся положение тем, что грамоты Х1У-ХУ вв. дошли преимущественно в составе монастырских фондов, ввиду чего в большинстве их пишется об отказе земли в монастьфи. А в монастыри, по мнению Н. Е. Носова, сдавали землю как раз задолжавшие феодалы^.

Вопрос об обеспеченности светских феодальных вотчинников Х1У-ХУ вв. деньгами из, казалось бы, решенного превратился, таким образом, в дискуссионный. Он пока не решен, ибо ни разу проблема не изучалась по всем сохранившимся завещаниям Х1УХУ вв. (каждый исследователь оперировал лишь частью дошедших до нас грамот). Да и методика изучения обеспеченности деньгами феодалов не разработана, так как не выявлена степень полноты отражения в завещаниях Х1У-ХУ вв. имеющихся у феодала денег.

— 12.

Автором диссертации проведена работа по изучению долгов удельных князей московского дома конца ХУ — начала ХУ1 вв., в результате чего выявлена крупная задолженность удельных правителей этого периода и определен состав их щюдиторов (выяснилось, что основные ссуды предоставлены лицами, которые проживали в великокняжеском домене)42.

Материалы духовных грамот в последние годы часто привлекались для изучения денежной зависимости крестьян от феода-4Я лов. Специально не изучалась полнота отражения в завещаниях Х1У-ХУ вв. землевладения феодалов, а также принадлежащих ему ценных вещей и сельскохозяйственного имущества.

Систематическое изучение отражения в завещаниях всех компонентов имущества феодала крайне важно. Без него нельзя приступать к решению вопроса о социально-экономическом и истори-ко-юрвдическом назначении этой разновидности источника (в частности, нельзя сказать, были или не были завещания инвентарями, подробно описывающими все принадлежащее феодалу имущество). Без выяснения степени полноты отражения в завещаниях различных компонентов имущества феодала нельзя решить и крупную общеисторическую проблему — изучить внутреннюю жизнь феодальной вотчины Х1У-ХУ вв., установить удельный вес различных составных частей богатства феодала в крупной, средней и мелкой светской феодальной вотчине этого периода. Ведь, как справедливо отметили А. А. Зимин и В. Б. Кобрин, для Х1У-ХУ вв. целостное изучение внутренней жизни светской феодальной вотчины возможно только по завещаниям, ибо только они одновременно отражают такие важнейшие стороны жизни конкретных феодальных вотчин, как землевладение, холоповладение, кредитно-долговые связи феодала, имеющиеся у него ценные вещи, продукты сельского хозяйства и промыслов44.

— 13.

Оправданная нацеленность советских исследователей на изучение социально-экономических и политических аспектов содержания завещаний Х1У-ХУ вв., к сожалению, сопровождалась известным ослаблением внимания к решению важных историко-юридичес-ких вопросов, поставленных, но не решенных в дореволюционной историографии, — о соотношении наследования по завещанию и наследования по закону, о юридическом авторитете завещания, о соотношений русской и византийской традиций в их оформлении. Лишь недавно вышедшая монография Ю. Г. Алексеева о Псковской судной грамоте уделила этим вопросам серьезное внимание. Проанализировав статьи о наследстве Псковской судной грамоты и сопоставив их с реально дошедшими псковскими «рукописаниями», автор пришел к выводу, что завещания писались црежце всего тогда, когда земля отчуждалась за пределы рода, т. е. нарушался уходящий корнями в дофеодальную старину принцип нерушимости родовой собственности. Поставил он вопрос и о степени византийского влияния на формуляр псковских «рукописаний», справедливо отметив, что влияние византийских правил оформления завещаний (правил Эклоги и Прохирона) в формуляре псковских «рукописа-ний» не прослеживается^. Но завещания в работе Ю. Г. Алексеева не могли быть всесторонне изучены с историко-юридической точки зрения, поскольку они не являлись главным объектом изучения автора.

Из поля зрения историков незаслуженно выпали завещания руководителей русской церкви — небольшая, но очень своеобразная и интересная группа источников.

Анализ историографии изучения духовных грамот Х1У-ХУ вв. позволяет выявить масштабы сделанного и наметить задачи на будущее.

Необходимо всесторонне изучить духовные грамоты церковных иерархов, продолжать источниковедческое изучение духовных грамот князей московского дома и других феодалов. Крайне важно систематически исследовать формуляр духовных грамот Х1УХУ вв., установить район бытования тех или иных статей, время их превращения в неотъемлемую составную часть форщул^фа завещаний, выявить и объяснить случаи отклонения от тех или иных правил оформления духовных грамот, установить, как соотносится практика оформления духовных грамот и их содержание с различными законодательными источниками, бытовавшими на Русикак русского, так и византийского происхождения. Нужно выявить весь комплекс завещаний феодальных вотчинников — как полностью сохранившихся грамот, так и тех, которые дошли в отрывках или о которых есть лишь упоминания, и затем обобщить данные об особенностях их происхождения и содержания. Без этого нельзя убедительно решить вопрос о представительности дошедшего до нас комплекса духовных грамот, а также определить, какую социальную функцию выполняло в Х1У-ХУ вв. частное письменное завещание, каково соотношение наследования по закону и наследования по завещанию. Завещания могут и должны стать основой для целостного изучения внутренней жизни мелкой, средней и крупной вотчины Х1У-ХУ вв.

В данной работе автор ограничивает круг исследовательских задач изучением завещаний светских и духовных феодалов СевероВосточной Руси46. В сравнительном плане привлекаются «рукописания» Новгорода и Пскова, а также завещания князей московского дома, хотя они и не являются специальным объектом исследования.

Методологической основой работы являются положения классиков марксизма-ленинизма о феодальной форме собственности, специфике состояния производительных сил, производственных отношений и права при феодализме.

В первой главе предлагаемой диссертации исследуются завещания церковных иерархов Х1У-ХУ вв. Во второй главе выявляются и сравниваются особенности внешней формы, формуляра и содержания (так как форма и содержание исторического источника неразрывны, их изучение должно вестись одновременно. Мысль о неразрывности формы и содержания исторического источника, к сожалению, пока не обоснована в теоретическом источниковедении и лишь отчасти намечена А.А.Курносовым4^) духовных грамот Северо-Восточной Руси, новгородских и псковских «рукописаний». Это необходимо для установления времени стабилизации формуляра завещаний в различных районах страны, для решения вопроса о полноте отражения в завещаниях тех или иных сторон действительности и для того, чтобы иметь надежную основу для изучения каждой конкретной грамоты (правильная интерпретация ее невозможна без понимания общих особенностей внешней формы, формуляра и содержания разновидности в целом). В третьей главе на материале изучения происхождения (время, место, причины создания) и содержания каждой конкретной духовной грамоты, написанной вотчинником Северо-Восточной Руси Х1У-ХУ вв. (а также упоминаний о недошедших завещаниях или выписок из них}, ставится вопрос о представительности дошедшего до нас комплекса завещаний, об их юридическом авторитете, о той социальной функции, которую выполняли завещания феодальных землевладельцев в Х1У-ХУ вв. (в литературе отмечалось, что именно единство социальной функции источников формирует их видовое единообразие, придает им определенное единство формы и содержания)4?

— 16.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В Х1У-ХУ вв. письменное завещание уже довольно широко распространено на Руси. Завещания писали князья (носители государственной власти), церковные иерархи, светские феодалы, купцы-ростовщики и даже волостные крестьяне.

Почти все завещания Х1У-ХУ вв. посвящены разделу земли. Но в Новгороде и Пскове, видимо, было распространено (и довольно рано — в Х1-ХП вв.) зародилось завещение, главным объектом которого были деньги.

Почти все имеющиеся в нашем распоряжении завещания Северо-Восточной Руси Х1У-ХУ вв. писаны князьями и другими феодалами-вотчинниками. Особняком от них стоят завещания церковных иерархов Северо-Восточной Руси, само отнесение которых к завещаниям (если понимать под таковыми распоряжения о разделе имущества) в ряде случаев условно.

От Х1У-ХУ вв. дошли и завещания волостных крестьян. Они характерны в основном для Подвинья, а для других районов страны, видимо, были редким явлением: право распоряжаться землей у волостного крестьянина на большей части территории страны было крайне ограниченным.

Формуляр частного письменного завещания на Северо-Востоке Руси, в том виде, в каком он представлен имеющимися в нашем распоряжении завещаниями, стал складываться позже, чем на Северо-Западе Руси — не ранее конца ХИ1-Х1У в. Скорей всего тут необходимо вспомнить о последствиях татаро-монгольского ига, особенно тяжело обрушившегося на Северо-Восточную Русь и слабее затронувшего новгородские и псковские земли.

Изучение завещаний показало, что письменно оформлялись прежде всего те распоряжения, реализация которых могла встретить трудности.

Основное значение духовных грамот как исторического источника — во взаимосвязанном отражении различных сторон жизни феодальной вотчины, которое делает возможным конкретное изучение функционирования феодальной вотчины как единой хозяйственной единицы. Для Х1У-ХУ вв. такое изучение феодальной вотчины возможно только по духовный светских вотчинников.

— 169.

Однако этим не ограничивается значение завещаний как исторического источника. Завещания церковных иерархов и светских вотчинников Х1У-ХУ вв. содержат очень интересные факты для характеристики сюзеренно-вассальных связей на Руси ХУ в., внутриполитической, военной, церковной истории.

Изучение завещаний Х1У-ХУ вв. важно для дальнейшего развития специальных исторических дисциплин. Причем факты, полученные при анализе завещаний Х1У-ХУ вв., представляют интерес не только для дипломатики, но и для таких дисциплин, как генеалогия, сфрагистика, архивоведение, историческая география.

В силу обширности и значимости изучаемой темы рамки диссертации не могли исчерпать всех ее аспектов. Имеются немалые перспективы дальнейшего изучения завещаний Х1У-ХУ вв. На очереди — систематическое изучение происхождения «рукописаний» Новгорода и Пскова (в том числе и тех, о которых имеются только упоминания), соотнесение практики оформления завещаний с законодательными памятниками как русского (Русская Правда, Закон судный лвдем Пространной редакции, Псковская Судная грамота, Судебники ХУ-ХУ1 вв.), так и византийского (Эклога, Про-хирон) происхождения и, наконец, конкретное исследование внутренней жизни светских феодальных вотчин по’материалам завещаний. Выявление закономерностей построения формуляра завещаний Х1У-ХУ вв. создает хорошую базу для систематического источниковедческого исследования совершенно неизученных пока завещаний более позднего времени.