Прагматика нарратива

Для гуманитарного мышления эпохи постструктурализма являются определяющими представление о культуре любого исторического периода как «о сумме дискурсов или текстов, то есть устных или письменных модусов мышления» [Ильин 1996, 21] и постулат о нарративной (не просто текстовой) организации [Ильин 1998, 6] человеческого сознания. Интегративное гуманитарное знание, проявляющее интерес к человеку в его «человеческой специфике», сегодня по преимуществу обращается к сущностным, фундаментальным свойствам человека — его языку и тексту1 как специфическому «продукту» человеческого духа, способному нести информацию, которой не дает материалистически и рационалистически ориентированное научное знание. Не случайно в центре междисциплинарного внимания философии, истории, психологии, социологии, семиотики, лингвистики, литературоведения, культурологии и ряда «стыковых» дисциплин (психолингвистики, лингвокультурологии, лингвопрагматики, лингвопоэтики, социолингвистики) оказалась ситуация знакового взаимодействия и круг проблем, группирующихся вокруг нее: проблемы интерпретации и понимания текста, эффективности общения и путей ее повышения и проч. Иными словами, особую актуальность приобрело все, что связано с прагматической обусловленностью речевого взаимодействия, в котором (независимо от вида коммуникационной системы) участвуют две человеческие личности — автор текста и его реципиент, и в результате которого происходит срабатывание возникающей в реальном времени межличностной системы коммуникации (при этом не обязательно, чтобы диалог осуществлялся в режиме on-line — это может быть и дистантное, или опосредованное письменным текстом общение через пространство и время). Прагматическое измерение дискурса (то есть включение в него человека) важно не только для понимания сущности диалогового.

1 «Всякая наука, даже и не гуманитарная. отчасти является „наукой о тексте“ или формой деятельности, порождающей художественные тексты» [Ильин 1996, 5] взаимодействия, но и для понимания смысла текста и для понимания самого человека, ибо «эмпирический материал языкознания в принципе допускает возможность такой интерпретации (курсив автора — Л.К.), которая обеспечивает „доступ к ненаблюдаемому когнитивному миру человека, структурам его сознания“ [Кубрякова 1994, 37] и в то же время раскрывает механизмы „языковой когниции“ (= речемыслительные механизмы), управляющие отбором, совмещением и расположением конкретных языковых средств в речевом высказывании [Демьянков 1994, 27 и сл.]» [Сигал 2004, 21]. Таким образом, лингвистическая компетенция становится востребованной при решении весьма широкого спектра вопросов на современном этапе развития гуманитарного знания, который индуцировал выдвижение большого числа психологически, социально или культурно ориентированных лингвистических гипотез наряду с поиском способов их верификации, среди которых важное место по-прежнему занимает эксперимент. В настоящей диссертации предложен опыт многоаспектного системно-функционального исследования прагматического («человеческого») измерения текста, которое задано встречей и диалогом двух личностей по разные стороны текстового пространства в условиях литературной коммуникации. Данное исследование является теоретико-экспериментальным. «Типичный ход такого исследования характеризуется тем, что в его доэкспериментальной фазе лингвист получает новые знания об объекте описательным путем и/или реинтерпретирует имеющиеся эмпирические данные, а затем строит объяснительную гипотезу о сущности объекта и теоретически обосновывает методику психолингвистического эксперимента, позволяющего тестировать эту гипотезу в искусственно созданной ситуации речевой деятельности» [там же, 4].

Актуальность диссертации определяется тем, что в ней построена двухкомпонентная теория диалога «автор-адресат» (далее ДАА), во-первых, учитывающая изменившуюся социокультурную ситуацию в информационном обществе, которая требует, наряду со всесторонним изучением феномена диалогового взаимодействия и прагматической обусловленности понимания текста, принципиального переосмысления критериев оценки сущности диалога и его эффективности, и, во-вторых, дающая трактовку лингвистической репрезентации прагматического измерения нарративного текста, которая с позиций новых парадигмальных установок позволяет объяснить противоречия в существующих представлениях о языковой репрезентации присутствия автора в тексте, зафиксировать и описать ее комбинаторно-синтаксические механизмы.

Целью исследования является построение теории диалога «автор-адресат» (ДАА) как фрагмента прагматики текста, способной объяснить действие факторов его эффективности и закономерности его лингвистической репрезентации. Общая цель определила задачи работы: 1) раскрыть специфику функционально-когнитивной интегративной лингвистической парадигмы, позволяющую обосновать необходимость и возможность разработки новых подходов к проблеме эффективности литературной коммуникации- 2) проанализировать культурно-исторические причины, обусловившие особое место и широкое междисциплинарное внимание к ДАА в современном гуманитарном контексте и проследить гносеологические истоки данной ситуации- 3) предложить анализ методологии исследования и обосновать необходимость и возможность экспериментального изучения прагматики текста (в аспекте проблемы эффективности ДАА) — 4) выявить и рассмотреть факторы, способствующие/препятствующие гармонии ДАА и предложить экспериментальную верификацию- 5) обосновать тезис об особой роли мировоззрения среди работающих факторов эффективности литературной коммуникации- 6) исследовать закономерности лингвистической репрезентации прагматического измерения текста и описать функционально-конструктивную синтаксическую природу ДАА в конкретных условиях текстообразования- 7) исследовать особенности функционирования ДАА на русско-иноязычной лингвокультурной границе.

Эмпирической базой настоящего исследования является авторская картотека объемом более 6 тысяч текстовых фрагментов, отобранных вручную, методом сплошной выборки из текстов литературных произведений, публикаций и аудиовизуальных средств массовой информации на русском языке, из текстов письменных памятников церковнославянского языка, для сопоставительных наблюдений частично привлекались данные других языков (английского и казахского), а также материалы социолингвистического и функционально-конструктивного экспериментов.

Объектом исследования является письменный текст (нарратив) как семиотически релевантный макрокомплекс, предназначенный для интерпретации реципиентом. Предметом исследования является его прагматическое измерение — сфера диалога автора со своим адресатом, опосредованного письменным текстом, коллизии, возникающие в ходе его восприятия/ интерпретации и лингвистическая репрезентация экспликации присутствия автора в тексте.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Прагматическая обусловленность нарратива отражает исторически релевантные коммуникативно-когнитивные параметры эффективности речевого взаимодействия, обладающие ярко выраженной культуроспецифичностью, подлежащие переоценке в условиях изменившегося гуманитарного контекста.

2. ДАА, опосредованный литературным текстом (нарративная коммуникация), занимает центральное место в проблемном поле современного интегративного гуманитарного знания, поскольку, с одной стороны, взаимодействие с текстом трактуется как онтологическая схема существования человека в культурно-историческом пространстве, а с другой, — новая модель отношений автора с читателем осмыслена как интерактивное межличностное взаимодействие, детерминированное художественной формой современного литературного текста, проявляющееся в постоянном присутствии голоса автора в тексте, активизации его речевого поведения и тотальной диалогизации нарратива, что индуцировало междисциплинарное направление исследований — теорию художественного восприятия (рецептивную эстетику), гносеологические истоки которой обнаруживаются в русской филологической традиции кон. Х1Х-нач. XX в.в.

3. Подлинным (специфическим и оптимальным) эффектом художественной коммуникации может быть признано чувство интеллектуального, эмоционального, эстетического и духовного взаимопонимания (гармонии) между автором и читателем, которое возникает в результате межличностного речевого взаимодействия, протекающего по симметричной модели субъект-субъектного диалога, лежащего в основе русского риторического идеала. Уровень эффективности ДАА прямо пропорционален мере его гармонизирующего воздействия на коммуникантов.

4. Когнитивно-эмоциональная база гармоничного (эффективного) ДАА через тексты, созданные в поле культур христианского генезиса, обладает ярко выраженной и экспериментально верифицируемой мировоззренческой обусловленностью, что проявляется в факте блокирования смыслового эффекта текста даже для профессиональных читателей-филологов, являющихся носителями атеистического мировоззрения. Данная ситуация детерминирована концептосферой, отражающей картину мира и личностную систему ценностей реципиентов, формирование которой обладает мировоззренческой релевантностью.

5. Результаты экспериментального исследования факторов диалогической гармонии, интерпретированные в аспекте проблемы лакунарности, позволяют зафиксировать новую разновидность лакун культурного фонда — мировоззренческие лакуны и рассматривать их как нелингвистический фактор диалогической дисгармонии (даже в ситуации с подготовленным читателем). Его деструктивное воздействие является культуроспецифической чертой современного русского ДАА и обнаруживается в имплицитной потере («лакунизации») значительного объема текстовой информации, нежелательном варьировании смыслового и прагматического эффекта текста, непрочтении интертекста, подтекста и, в целом, ошибочной интерпретации читателями-филологами — носителями атеистического мировоззрения — литературных произведений, созданных на другом мировоззренческом основании, что закрепляется в литературоведческой традиции.

6. В ходе ДАА вступают во взаимодействие актуальные прагматические проекции концептосфер коммуникантов на текстовое пространство (прагматические матрицы нарратора и читателя), осмысленные как идеальные динамические адаптивные фрактальные структуры, образованные некоторым множеством составляющих — систем координат ментально-психических измерений личностей, — в результате которого образуется определенная конфигурация континуума приближения, образуемая рядом контактных точек в зонах наиболее интенсивного взаимодействия координат (и/или систем), количество которых прямо пропорционально уровню эффективности ДАА. Мировоззренческая составляющая прагматической матрицы относится к числу немногих базовых, наличие контактной точки в зоне которой индуцирует адаптивные процессы для второстепенных составляющих, самонастраивающихся в ходе ДАА на максимальное количество контактных точек, и является обязательным условием гармоничного диалога, что нашло экспериментальную верификациюотсутствие контактной точки в зоне мировоззрения блокирует адаптивные процессы.

7. ДАА через письменный текст существует в двух разновидностях (прямой/непрямой), одна из которых (прямой ДАА) обладает синтаксической маркированностью и репрезентируется в нарративе синтаксическими конструкциями уточнения и парентезы метаязыковой и/или субъективно-модальной природы, совокупность которых образует прагматическую подсистему нарративного текста — внехронотоп и поддается функционально-лингвистической интерпретации.

8. Функционально-лингвистическое решение проблемы уточнения («традиционно спорной» в русистике и не имеющей конструктивного решения в рамках прежних парадигмальных установок) предполагает сочетание системного и функционального подходов к формально тождественным синтаксическим единицам — уточнению, пояснению и приложению — и построение модели их взаимодействия, соотнесенной с триединством «функция-семантика-форма», которая позволяет создать непротиворечивую понятийно-терминологическую микросистему одного из отделов русского синтаксиса простого осложненного предложения, дополнив ее характеристикой пунктуационной ситуации, детерминированной различиями в коммуникативных установках, реализуемых в формально тождественных синтаксических конструкциях.

9. Пояснение как конструктивная синтаксическая форма, иконически соотнесенная с когнитивным содержанием, вербализует метаязыковые механизмы, эксплицирующие присутствие автора в тексте, репрезентированное рядом структурных вариантов в диапазоне определенного семантического инварианта — неупрощаемого комплекса дифференциальных признаков. Метатекстовые феномены, наблюдаемые в конкретных условиях текстообразования, поддаются систематизации в нескольких уровнях.

10. Пояснительная синтаксическая конструкция функционирует в качестве типичного и универсального гармонизирующего средства в ДАА как внутри, так и на границе разных лингвокультурных традиций. Инвариант когнитивной структуры речевого высказывания, в позиционный состав которого помещена пояснительная конструкция, реализуется в письменной форме литературного языкафункционирование пояснения в разговорной речи подчиняется определенным прагмасинтаксическим стереотипам.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней приводятся новые экспериментально верифицированные данные, позволяющие переосмыслить существующие представления о прагматической обусловленности диалогового взаимодействия в нарративной коммуникации и факторах его эффективности, детерминированной культуроспецифическими параметрами самого диалога. Новым является подход к анализу когнитивно-эмоциональной базы ДАА с точки зрения ее мировоззренческой релевантности, позволяющий уточнить и дифференцировать не только существующие представления о феномене межличностного взаимодействия, но и объяснить факт варьирования смыслового и прагматического эффекта текста у разных категорий читателей. В диссертации впервые получает экспликацию проблема, составляющая специфику современного русского ДАА, интерпретация которой в аспекте проблемы лакунарности позволила зафиксировать ранее не представленный в классификациях вид лакун культурного фонда — мировоззренческие лакуны, определить их параметры и описать их деструктивное воздействие на процесс понимания текста — потерю значительного объема текстовой информации или полного отсутствия коммуникативного эффекта ДАА — вследствие чего интерпретация текстов, созданных в поле культур христианского генезиса, профессиональными читателями-филологами, сформировавшимися в рамках советской культуры, содержит ошибки. В данной работе, по сути дела, заложены основы прагмалингвистической теории прямого ДАА в нарративе, осмысленного как целостное явление не только в текстово-дискурсном аспекте, но и со стороны функционально-синтаксической репрезентации, в которой он задан системным многоуровневым взаимодействием синтаксических конструкций метаязыковой и субъективно-модальной природы, обнаруживающим структурно-семантические и коммуникативно-прагматические закономерности. Данные формально тождественные синтаксические единицы, репрезентирующие прямой ДАА, представляют собой «традиционно спорный» в русистике грамматический вопрос (осложненный терминологическим аспектом), не имеющий решения в прежних парадигмальных стандартах. В диссертации предложено его системно-функциональное решение, создана непротиворечивая понятийно-терминологическая микросистема одного из отделов русского синтаксиса осложненного предложения и описана одна из спорных пунктуационных ситуаций. Новым является подход к пояснению как к одному из синтаксических способов вербализации концепта «тождество» в современном русском языке и конструктивной синтаксической форме со стабильными структурными и семантическими параметрами, синтаксическая типология которой представлена как структурное варьирование в диапазоне выявленного в ходе исследования неупрощаемого комплекса дифференциальных признаков (семантического инварианта). Расширена номенклатура единиц изучения текста за счет введения в концептуальный аппарат исследования новых понятий и терминов.

Теоретическая значимость исследования состоит во том, что в нем предложен теоретико-экспериментальный подход к некоторым актуальным эпистемологическим проблемам современной функционально-когнитивной лингвистики, в число которых следует включить и проблему прагматической обусловленности нарративной коммуникации, в результате которого оформилась прагмалингвистическая теория ДАА с точки зрения ее культуроспецифичности и мировоззренческой релевантности, в рамках которой создана концепция мировоззренческих лакун. В лингвистическом компоненте теории ДАА 1) разработана концепция внехронотопа как прагматической подсистемы нарративного текста, имеющей прямую коммуникативную направленность и эксплицирующей присутствие автора в тексте, обладающей синтаксической маркированностью в одной из своих разновидностей (в прямом ДАА) — 2) дана функционально-синтаксическая трактовка одного из грамматических вопросов современного русского синтаксиса осложненного предложения, в рамках которой получила оформление концепция пояснительного метатекста в нарративе, включающая в себя описательную типологию его синтаксических репрезентаций в простом осложненном предложении.

Методология исследования. Теоретико-лингвистической основой данного исследования являются: функционально-когнитивная теория языка (Н.Д. Арутюнова, A.B. Бондарко, Э. Бенвенист, К. Бюлер, В. З. Демьянков, Е. И. Диброва, Г. А. Золотова, Е. С. Кубрякова, В. Матезиус, Ю. С. Степанов, К .Я. Сигал) — разработки в области семиотики и лингвопрагматики (В.Г. Гак, Г. П. Грайс, A.A. Мецлер, Ч. Моррис, Р. Якобсон) — теории языковой личности и картины мира (Ю.Д. Апресян, С. Г. Воркачев, Г. В. Колшанский, Ю. Н. Караулов, В.И. Постовалова) — теория социальной обусловленности языка (И.А.

Бодуэн де Куртенэ, В. В. Виноградов, Б. А. Ларин, Д. А. Лихачев, Н.Б. Мечковская) — современная концепция культуры речи и теория интерактивного межличностного взаимодействия (Т.Д. Бенедиктова, Л. С. Выготский, Дж. Лакофф, А. К. Михальская И.М. Румянцева, Я. Сабол) — методологические разработки в области лингвокультурологии и межкультурной коммуникации (В.В. Воробьев, Э. Сепир, Ю. С. Степанов, В. Н. Телия, С.Г. Тер-Минасова, К. Хейл) — теория когнитивной обработки, понимания и интерпретации текста (М.М. Бахтин, М. Бирвиш, A.A. Брудный, А. Вежбицка, Т.А. ван Дейк, Е. И. Диброва, A.A. Залевская, В. Кинч, Ю. М. Лотман, В. А. Лукин, Г. Я. Солганик, У. Эко) и др.

В диссертационном исследовании используются общенаучные методы наблюдения, сопоставления, обобщения, аналитического описания, а также собственно лингвистические методы контекстуального анализа, субституции и трансформации при классификации, систематизации, интерпретации языкового материалабыли проведены социолингвистический и функционально-лингвистический эксперименты с использованием приемов интроспекции, наблюдения, включенного наблюдения, анкетирования, письменных и устных опросов, расшифровки аудиозаписей спонтанной речи, послеэкспериментального анкетирования, а также метод статистического анализа экспериментальных данных и когнитивно-прагматического анализа вербализованных результатов интроспективного наблюдения.

Практическая значимость проведенного исследования определяется возможностью использования его материалов и выводов в вузовской практике — для оптимизации приемов работы с текстом и формирования синтаксической компетенции на родном языке (и русском языке как иностранном у иноязычных) студентов, при освещении некоторых спорных вопросов в процессе чтения лекционных курсов по таким профилирующим дисциплинам, как общее языкознание, функциональный синтаксис современного русского языка, история русского литературного языка, социолингвистика, а также в спецкурсах и спецсеминарах. Иллюстративный материал, представленный в диссертации, может непосредственно применяться в вузовской практике, использоваться при написании выпускных квалификационных и курсовых работ студентами бакалавриата и магистратуры, а также использоваться в качестве проектной основы для создания сборника дидактических материалов по синтаксису простого предложения современного русского языка.

Апробация работы. Результаты работы были представлены на Международных и региональных научных конференциях: «Проблемы поэтики и стиховедения» (Алматы, 2003) — «Функциональная лингвистика: состояние и перспективы» (Алматы, 2003) — «Научное наследие С. Аманжолова и проблемы гуманитарных наук XXI века» (Усть-Каменогорск, 2003) — «Проблемы лингвистики XXI века». (Караганда, 2004) — «Аманжоловские чтения» (Усть-Каменогорск, 2004;2010) — «Состояние и развитие государственного языка. Проблемы и пути их решения» (Усть-Каменогорск, 2006) — «Русистика и современность» (Одесса, 2006) — «Общение — 2006: на пути к энциклопедическому знанию» (Москва, 2006) — «Современный русский литературный язык в свете Пушкинских традиций» (Усть-Каменогорск, 2007) — «Культура как текст» (Смоленск, 2007) — «Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты» (Ульяновск, 2007) — «Наследие ученых Казахстана. Глобализация современного образования: Международный опыт и перспективы развития» (Усть-Каменогорск, 2007) — «Лингвистические основы межкультурной коммуникации» (Ниж. Новгород, 2007) — «Этногерменевтика и когнитивная лингвистика» (Кемерово, 2007) — «Русский вопрос: история и современность» (Омск, 2007) — X Виноградовские чтения «Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Москва, 2007) — «Ахметовские чтения» (Усть-Каменогорск, 2008) — «Международное партнерство: теория, практика, технологии» (Усть-Каменогорск, 2008) — «Жоба тап, жол керсет, келешек камы упин.» (Оскемен, 2009), «Русский язык в Казахстане: реалии и перспективы» (Усть-Каменогорск, 2009) — «Порой опять гармонией упьюсь.» (Анапа, 2009) — «Международная интеграция образовательного пространства: приоритеты и перспективы развития» (Усть.

Каменогорск, 2011), «Русский язык в суверенном Казахстане» (Усть-Каменогорск, 2011) — «Перспективные разработки науки и техники-2011» (Рггетуэ!, Польша, 2011) — «Бпу уёёу — 2012» (РгаЬа, Чехия, 2012) — «Бупагшка naukowych Ьа (1ап — 2012» (Рггету^, Польша, 2012) — «Международное партнерство: опыт и преемственность поколений» (Усть-Каменогорск, 2012).

Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русского языка и литературы Восточно-Казахстанского государственного университета им. С. Аманжолова (2004;2011 гг.), в отделе экспериментальных исследований речи ФГБУН ИЯ РАН (2012 г.). По теме диссертации опубликовано 64 научные работы общим объемом более 139 (139, 4) пл., в том числе, 4 монографии, 2 учебных пособия и 1 раздел в коллективном учебном пособии.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения, библиографического списка (341 источник) и приложения. Обзор литературы по теме, согласно рассматриваемым вопросам, распределен по всем главам диссертации. Общий объем рукописи 531 страница, основной текст (без приложения) 449 страниц.

ВЫВОДЫ:

1. Метаязыковые конструкции (пояснительный метатекст), в которых реализуется прямой ДАА, могут быть представлены двумя структурными вариантами в диапазоне семантического инварианта — «бессоюзным» и «союзным».

2. С точки зрения синтаксической формы предложения с пояснением (в обоих структурных вариантах) могут быть классифицированы в нескольких уровнях. На первом уровне — по количеству блоков пояснения в их составе — они подразделяются на одноблочные и многоблочные предложения.

3. Одноблочные предложения дальше классифицируются: а) по синтаксической функции компонентов ПК в предложенииб) по способу репрезентации компонентовв) по частеречной принадлежности компонентов пояснительного блока (далее они подразделяются на ПК с однооформленными компонентами — с субстантивным, адъективным и глагольным блокамии ПК с разнооформленными компонентами).

4. Поясняющий и поясняемый компоненты пояснительного блока являются функциональными дублетами (при этом они четко отграничиваются от однородных членов) и могут быть представлены как именем, так и дескрипцией, что также является основанием для классификации.

5. Многоблочные предложения далее подразделяются по месту расположения блоков в структуре предложения и по типу их взаимодействия на предложения с разноместным и одноместным пояснением. Одноместное пояснение может быть представлено предложениями с параллельным и предложениями с последовательным пояснением.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Прагматика нарратива — это средоточие его «человеческого измерения», и ее исследование в рамках современной неофункциональной лингвистической парадигмы представляется целесообразным, поскольку новые объяснительные стратегии предполагают обращение к когнитивной и коммуникативной активности человека при интерпретации языковых феноменов. Предпринятое исследование прагматического измерения нарративного текста эксплицировало некоторые коммуникативно-когнитивные параметры речевого взаимодействия, обладающие яркой культуроспецифичностью, исторической и социокультурной релевантностью. Прежде всего, это понятия сущности и успешности (эффективности) межличностного диалога, которые должны быть подвергнуты переоценке в условиях изменившегося гуманитарного контекста.

В культуре постструктурализма-постмодернизма особое внимание уделено тексту, поскольку он трактуется как эпистемологическая модель реальности, в которой существует не только сама культура как сумма текстов (дискурсов), но и человек («дискурсивная функция»), подвергающий данную реальность осмыслению при помощи языкового сознания, также имеющего текстовую, точнее, нарративную, организацию. Существование человека в том или ином культурно-историческом пространстве представляет собой непрерывное взаимодействие с текстом, любой из которых по сути своей является нарративом — рассказом, создаваемым автором и предполагающим наличие адресата. На этом фоне особую роль играет литература как продукт человеческого духа, а литературоведение («наука о тексте») становится универсальным проблемным полем и моделью науки вообще, в силу чего любая проблема в постструктуралистской перспективе обретает литературоведческую (и лингвистическую) окраску, а для иллюстрации теоретических положений широко привлекаются примеры из художественной литературы. Диалог автора со своим адресатом опосредованный литературным текстом (или нарративная коммуникация), занимает центральное место в проблемном поле современного интегративного гуманитарного знания, поскольку, с одной стороны, взаимодействие с текстом является онтологической схемой существования человека в культурно-историческом пространстве, а с другой, — отношения автора с читателем в этот период переходят в новую плоскость и трактуются исключительно как интерактивное межличностное взаимодействие. Помимо всего прочего это детерминировано усложненной художественной формой современного литературного текста (который, на первый взгляд, имеет вид продукта вполне массового употребления). Сложность формы текста частично компенсируется постоянным присутствием автора в нарративе и активизацией его речевого поведения, что объясняется «страхом перед несостоявшимся читателем», стремлением облегчить восприятие текста, установить контакт с читателем, и ведет к тотальной диалогизации нарратива. «Свой» читатель становится предметом особой заботы: его ищут, его привлекают всеми возможными средствами, его воспитывают и переубеждают, его, наконец, создают. Поиски в этом направлении ведут к появлению «науки о читателе» — рецептивной эстетики. Она берет начало в русской филологической традиции кон. Х1Х-нач. XX в.в., когда вокруг проблемы читателя велась полемика, в орбиту которой были втянуты не только русские писатели-восьмидесятники, литературные критики, публицисты, языковеды, но и многочисленные издатели, библиотековеды, библиопсихологи, в связи с чем данная, казалось бы, сугубо литературоведческая проблема обретала черты проблемы общекультурной, философской, и даже социально-психологической. Попутно продолжала разрабатываться и проблема образа автора (повествователя) в тексте, как другого полюса нарративного диалога, на котором создаются предпосылки его эффективности.

О том, что следует понимать под «эффективным речевым общением», на протяжении культурно-исторического развития человечества в разных лингвокультурных традициях складывались достаточно разные представления, анализ которых позволил заключить, что подлинным (специфическим и оптимальным) эффектом художественной коммуникации должно быть признано чувство интеллектуального, эмоционального, эстетического и духовного взаимопонимания (гармонии) между коммуникантами, которое возникает лишь в результате речевого взаимодействия, протекающего по симметричной модели субъект-субъектного, «подлинного» диалога, лежащего, в частности, в основе русского («сократического») риторического идеала. Уровень эффективности ДАА прямо пропорционален мере его гармонизирующего воздействия на коммуникантов. Однако здесь оказывается важным следующий факт: когнитивно-эмоциональная база гармоничного (эффективного) ДАА через тексты, созданные в поле культур христианского генезиса (европейской и, в том числе, русской, культуры), обладает ярко выраженной мировоззренческой обусловленностью. Это, в частности, выражается в том, что восприятие интертекста и подтекста, а, следовательно, смысла подобных текстов, предполагающих знакомство, хотя бы в первом приближении, с самыми авторитетными текстами этих культур — текстами Священного Писания и Предания — для читателей-носителей атеистического мировоззрения оказывается заблокированным: концептосфера, отражающая их картину мира и личностную систему ценностей, сформирована на другом мировоззренческом основании, что является причиной возникновения мировоззренческих лакун при коммуникации. Наличие данных лакун является культуроспецифической чертой современного русского ДАА. Обращение к эксперименту позволяет наблюдать их деструктивное воздействие на установление (и степень) диалогической гармонии, которое выражается в потере (лакунизации) значительного объема текстовой информации, нежелательном варьировании смыслового и прагматического эффекта текста, и, в целом, ошибочной интерпретации произведений даже читателями-профессионалами (филологами), для которых эти процессы протекают имплицитно (не фиксируются сознанием реципиента). К сожалению, можно наблюдать, что часто результаты неверной интерпретации текстов закрепляется в литературоведческой традиции, оседают в школьных учебниках и в сознании целых поколений русских читателей.

Гармонизация ДАА, осмысленная как взаимодействие актуальных прагматических проекций концептосфер обоих коммуникантов на одно и то же текстовое пространство, вызывает к жизни представление о своего рода идеальных динамических адаптивных структурах, образованных некоторым множеством базовых и второстепенных систем координат ментально-психических измерений личностей — прагматических матрицах нарратора и читателя. Пересекаясь в ходе ДАА, матрицы образуют некий континуум приближения, задаваемый рядом контактных точек в зонах наиболее интенсивного взаимодействия координат (и/ или систем), количество которых прямо пропорционально мере гармонизирующего воздействия диалога на коммуникантов. Мировоззренческая составляющая прагматической матрицы относится к числу немногих базовых, наличие контактной точки в зоне которой индуцирует адаптивные процессы для второстепенных составляющих, самонастраивающихся в ходе диалога на максимальное количество контактных точек, и является обязательным условием гармоничного диалога. Отсутствие контактной точки в зоне мировоззренческой составляющей блокирует процесс самонастраивания (подтверждено в ходе интроспективных наблюдений и эксперимента). Гармоничный ДАА — это диалог на уровне прагматических матриц.

ДАА через письменный текст представлен двумя разновидностями (прямой/непрямой), одна из которых — прямой ДАА — обладает синтаксической маркированностью, что создает возможность описать лингвистические параметры данной разновидности ДАА. Она репрезентируется в нарративе синтаксическими конструкциями уточнения и парентезы метаязыковой и/или субъективно-модальной природы, совокупность которых образует внехронотоп как прагматическую подсистему нарративного текста и поддается лингвистической интерпретации в функционально-семантическом аспекте.

Необходимость анализа конструкции уточнения заставляет обратить внимание на проблему уточнения, которая в рамках прежних парадигмальных установок решения не имела, а, напротив, приобрела черты «традиционно спорной», имеющей к тому же терминологический аспект. Функционально-лингвистическое решение проблемы уточнения предполагает сочетание системного и функционального подходов к таким формально тождественным синтаксическим единицам, как уточнение, пояснение и приложение, и построение модели их соотношения с триединством «функция-семантика-форма» (которое только и позволяет создать непротиворечивую понятийно-терминологическую микросистему одного из отделов синтаксиса простого осложненного предложения).

Метаязыковые механизмы, по преимуществу эксплицирующие присутствия автора в нарративном тексте, вербализованы пояснением как конструктивной синтаксической формой, иконически соотнесенной с данным когнитивным содержанием. Пояснение репрезентируется в тексте целым рядом структурных вариантов в диапазоне определенного неупрощаемого комплекса дифференциальных признаков его семантического инварианта, обнаруженного в ходе анализа. Данные метатекстовые феномены, наблюдаемые в конкретных условиях текстообразования, поддаются систематизации в нескольких уровнях.

Пояснительная синтаксическая конструкция функционирует в качестве типичного и универсального гармонизирующего средства в ДАА как внутри, так и на границе разных лингвокультурных традиций. Инвариант когнитивной структуры речевого высказывания, в позиционный состав которого помещена пояснительная конструкция, закреплен за письменной формой литературного языкафункционирование пояснения в разговорной речи подчиняется определенным прагмасинтаксическим стереотипам, что также получило экспериментальную верификацию.

Таким образом, функционально-лингвистическое описание сферы ДАА в литературном тексте вскрывает механизмы структурирования метатекстовых синтагматических феноменов по ходу продолжающейся коммуникации на пространстве речевой эмпирии, объединяющей письменную и устную ее формы.

Исследование аспектов ДАА и коллизий, возникающих на границе текстового и внетектового пространств, по обе стороны которой находятся две человеческие личности, два сознания, два мира, — разных, но соотносимых и способных к созвучию, гармонии, — позволяет лучше представить себе не только процесс общения и работающие факторы его успешности, но и участников этого процесса. Иными словами, анализ прагматики текста позволяет вписать еще одну страничку в книгу о Человеке, который никогда не найдет всей полноты в себе самом (М.М. Бахтин). И чтобы человеку узнать себя, ему необходимо услышать голос Другого как весть равноправного сознания. «Значит, разговор с другим, согласие другого с нами, его возражения, его понимание и непонимание знаменуют расширение нашей индивидуальности — это всякий раз испытание возможной общности, на которое подвигает нас разум. Можно представить себе целую философию разговора, основанную на подобном опыте, — на неповторимости взгляда на мир каждого отдельного человека, отражающего в то же время весь мир в целом, и на образе мира в целом, который во всех отдельных взглядах на него предстает одним и тем же.» [Гадамер 1991, 85].