Политика «ликвидации кулачества как класса» и ее проведение в Уральской области, 1929-1933 гг

Актуальность темы

исследования. Проведённая в СССР в начале 30-х гг. «революция сверху» оказала мощное влияние на все сферы жизни советского общества. Самые радикальные измененияпроизошли в деревне, разрушив сложившийся уклад её жизни. Государственная политика, направленная на преобразование сельского хозяйства, имела два основных компонента: коллективизацию крестьянских хозяйств и ликвидацию «последнего эксплуататорского класса» -кулачества.

Политика ликвидации кулачества как класса рассматривалась и как решительное преодоление кулацкого засилья в деревне и, одновременно, как последний этап в построении классовой основы социалистического общества. Значение «кулацкого вопроса» в 20-е гг. было огромным. Он рассматривался как главный вопрюс оставшийся неразрешённым в ходе Октябрьской социалистической революции. Существование кулачества делало вполне реальной угрозу реставрации капитализма. Поэтому именно «кулацкий» вопрос сыграл ключевую роль во внутрипартийной борьбе. Её результаты определили стратегию развития советского общества. Одним из ключевых элементов этой стратегии стала политика ликвидации кулачества как класса.

В ходе подготовки и проведения раскулачивания, массовых выселений и «трудового перевоспитания» бывших кулаков сложились основы ряда государственных институтов и социальной структуры, экономики и культуры, общественного сознания, которые, в сущности, мало изменились до второй половины 80-х годов. Иначе говоря, современные проблемы реформирования российского государства и общества имеют тесную взаимосвязь с «революцией» начала 30-х годов.

Особенно актуально изучение и осмысление сущности и результатов раскулачивания в свете современного состояния российской деревни. Кризис в ней глубже, а реформы идут тяжелее, чем в обществе в целом. Связано это с тем, что крестьянство, прежде всего в результате политики раскулачивания, во многом утратило свои традиционные черты. Главная беда современной деревни — бесхозяйственность — возникла сразу же после ликвидации кулака («хозяйчика»). Страх перед раскулачиванием, до сих пор во многом определяет сознание российского крестьянина. Поэтому в отличие от периода НЭПа предоставление современному крестьянину экономической свободы не принесло серьёзного положительного эффекта.

Значение «ликвидации кулачества как класса» для истории 30-х гг. и осознание того, что последствия этой политики во многом определяют современное состояние деревни, требуют от историков наращивания усилий по всестороннему изучению этой темы.

Историография проблемы. За 70-летнюю историю развития историографии по различным аспектам политики ликвидации кулачества как класса, сложилась обширная и разнообразная литература, написаны сотни исследований. Ввиду невозможности подробного рассмотрения всех научных работ по данной теме, ограничимся изложением своего видения и оценок основных историографических этапов её разработки.

Работы конца 20-х — середины 30-х годов, как правило, представляли собой либо статьи партийных деятелей, организаторов и руководителей проведения раскулачивания, либо публицистов, журналистов и пропагандистов, пытавшихся подробнее рассказать о новой политике партии, объяснить её простым языком, обосновать её необходимость. Среди произведений партийных руководителей1 наиболее интересными являются работы В. М. Молотова, возглавлявшего комиссию по подготовке ликвидации кулачества как класса и A.A. Андреева, руководившего работой комиссии по проведению раскулачивания в 1931;32 гг. Значительный интерес для выявления региональных особенностей процессов и специфики восприятия политической линии на местах, представляют работы секретарей областных (краевых) комитетов ВКП (б).

Сильной стороной этих публикаций является также отражение позиций и умонастроений партийных руководителей областного уровня. Большинство работ этого периода написали публицисты, экономисты, журналисты и хозяйственные работники. Они публиковали небольшие по объёму статьи и брошюры, отличавшиеся узостью источниковой базы, описа-тельностью, отсутствием исторического анализа и агитационно-пропагандистской направленностью.

1. Андреев A.A. На путях подъёма и социалистической реконструкции сельского хозяйства. Статьи и речи. 1928;1930. — Ростов-на-Дону, 1930; Варейкис И. М. О сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. — Воронеж, 1930; Хатаевич М. М. О ликвидации кулачества как класса. — Самара, 1930; Эйхе Р. И. Ликвидация кулачества как класса. — Новосибирск, 1930; Молотов В. М. В борьбе за социализм. — М., 1934.

Наиболее фактологически насыщенными и исследовательскими из них были брошюры и книги А. Ангарова1, С. Силаева2, М. Корнеева3.

Вопросы классовых противоречий в деревне, ход ликвидации кулачества как класса, тактика кулачества в условиях сплошной коллективизации и другие — получили в начале 30-х годов освещение и на Урале. Интерес для исследователей представляют статьи, публиковавшиеся на страницах журналов «Уральский коммунист» и «Уральская новая деревня», в том числе, статьи А. Караваева4 и М. Зыкова5.

В целом можно отметить, что в конце 20-х — середине 30-х годов работы по теме раскулачивания ещё не приобрели характера исторического исследования. Научная проблематика и методология изучения происходивших в деревне процессов ещё только начинали формироваться. В то же время агитационно-пропагандистский характер многих работ не лишает их научного значения. Их ценность состоит в фиксации фактических данных, а также в отражении духа той эпохи, её идейного содержания, настроений и ожиданий.

В середине 30-х — середине 50-х годов отечественная историческая литература находилась в ещё более жёстких идеологических рамках, чем в предыдущие годы. После выхода «Краткого курса истории ВКП (б)» тема ликвидации кулачества как класса стала считаться исчерпывающе изученной и, соответственно, дальнейший научный поиск уже не приветствовался. Поэтому в последующие полтора десятилетия специальные исследования по ликвидации кулачества как класса практически не публиковались. На Урале этот процесс затянулся до второй половины 50-х годов.

Правда, продолжались исследования смежных тем, имевших большое значение и для изучения политики раскулачивания. Примером может служить книга М.Я. Залесского6, на.

1. Ангаров А. Классовая борьба в советской деревне .-М., 1929.

2. Силаев С. Классовая борьба в деревне и хлебозаготовки .- М., 1930.

3. Корнеев М. Вторая пятилетка и уничтожение классов .-М., 1932.

4. Караваев А. Ликвидация кулачества как класса.// Уральский коммунист.-1930.-№ 2.

5. Зыков М. Перед новым колхозным подъемом.//Уральская новая деревня, — 1930.-№ 19,20.

6. Залесский М. Я. Налоговая политика советского государства,-М., 1940. основе анализа законодательных и директивных актов, статистических материалов показавшего приоритеты (классовые) налоговой политики в 20-е — сер. 30-х г. г. С конца 40-х годов интерес к теме раскулачивания начинает возрождаться. Появляется ряд кандидатских диссертаций, исследовавших проведение ликвидации кулачества как класса в рамках отдельных регионов1. В это же время появляются работы, имеющие обобщающий характер2.

Г. Е. Глазерман рассматривал раскулачивание как часть большого процесса ушквидации в СССР эксплуататорских классов. Его книга представляет собой исследование теории и практики построения: классовой основы социалистического общества. Значение ликвидации кулачества как класса определялось автором исходя из того, что это был последний и самый крупный «эксплуататорский класс». Другие исследователи рассматривали раскулачивание, прежде всего, как часть коллективизации.

В начале 50-х годов наиболее активно проблему раскулачивания разрабатывал. Б. А. Абрамов. Его монографии и статьи, написанные в строгом соответствии с политико-идеологическими установками периода, содержали комплексный анализ политики партии в деревне на базе значительного фактического материала. Абрамов и другие исследователи начинают привлекать статистические и архивные документы, но круг этих источников был ещё крайне узок, и использовались они односторонне — ду^я подтверждения жёстко заданной концепции.

Всё ещё сильной остаётся пропагандистская составляющая работ — много места уделяется заслугам вдохновителей и организаторов раскулачивания, критикуются и даже очерня.

1. Извекова А. К. Сплошная коллективизация и ликвидация кулачества как класса на Кубани.-Дисс. На соискание ученой степени к.и.н.-М.Д948- Уваров В. Д. Ликвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации в УССР.-Дисс. на соискание уч. степ. к.и.н.-Киев, 1949; Гусев Т. К. Борьба за ликвидацию кулачества как класса на основе сплошной коллективизации в потребляющей полосе РСФСР (на материалах областей и автономных республик Горьковского края).-Дисс. На соискание уч. степ. к.и.н.-М.Д950.

2. Глазерман Г. Е. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР.- М. Д949- Абрамов Б. А. Лкжвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации сельского хозяйства. // Исторические записки .-М.Д951.-Т.38- Он же. Партия — организатор борьбы за ликвидацию кулачества как класса .-М.Д952. ются «правые» — «агенты кулака в партии», а также мифическая «Трудовая крестьянская партия» .

В целом за период середины 30-х — середины 50-х годов исследователи проблемы ликвидации кулачества как класса собрали и проанализировали значительный фактический материал, расширили, по сравнению с предыдущим периодом, круг привлекаемых источников, сделали серьёзные шаги в постановке научной проблематики раскулачивания. В то же время историческая литература мало продвинулась вперёд в концептуальном и методологическом плане. Одной из главных причин этого была невозможность критического анализа ключевых постулатов о необходимости и неизбежности ликвидации кулачества как класса, об активной поддержке этой политики середняками, о перегибах, как следствии ошибок и извращений политики партии головотяпами на местах и т. д.

Следующий историографический этап изучения политики ликвидации кулачества как класса можно ограничить второй половиной 50-х — концом 80-х годов. Во второй половине 50-х годов в обстановке политической «оттепели» и некоторой либерализации позиции власти по отношению к исторической науке стала возможной постепенная корректировка существовавшей концепции, не затрагивавшей, однако, её фундаментальных основ.

В конце 50-х годов вышли статьи В.П. Данилова1, Е.А.Ивановой2, уральских историков А.В.Бакунина3 и Р.Г.Бергауз4,а также монография С.П.Трапезникова5.

В.П. Данилов в своей статье на новом уровне осветил важную проблему социально-экономических отношений в деревне накануне коллективизации. Использовав статистические материалы, автор проанализировал социальный состав сдатчиков и арендаторов рабочего скота, инвентаря и рабочей силы и пришёл к выводу, что средства производства в сель.

1. Данилов В. П. Социально — экономические отношения в советской деревне накануне коллективизации. // Исторические записки. — 1956. — т. 55.

2. Иванова Е. А. Борьба с кулачеством в ходе строительства коллективных форм хозяйства в деревне. // Учёные записки Могилёвского пединститута. — 1956. — вып. 2.

3. Бакунин A.B. Из опыта работы политотделов МТС в колхозах Урала (1933;1934). // Труды.

Уральского политехнического института. —1957. — Вып. 86.

4.Бсргауз Р. Г. Из истории классовой борьбы на Урале в период развёрнутого наступления социализма на капиталистические элементы в деревне (1929;31). // Труды Свердловского сельхозинститута.¦• 1959.-№ 5.

5. Трапезников С. П. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства.-М., 1959. ском хозяйстве были сконцентрированы в основном в руках кулаков и зажиточных крестьян, ¾ которых сдавали свой инвентарь в аренду беднякам и середнякам.

Ряд вопросов истории ликвидации кулачества как класса на Урале был поднят в статьях Е. А. Ивановой и Р. Г. Бергауз, приведших интересные факты политической борьбы во время выборов сельских советов в 1923 и 1930 гг., о создании и деятельности групп бедноты и батрачества, кулацком терроре. A.B. Бакунин изучил деятельность политических отделов МТС в 1933;34 гг. по «вычищению» из колхозов проникших туда кулацких элементов. Значение этих работ состоит в том, что в них, впервые на Урале, раскулачивание начинают рассматривать как научную проблему. В рассматриваемый период значительно расширилась проблематика исследований. Одна из «новых» проблем — судьба бывших кулаков после раскулачивания. Несмотря на то, что рассматривалась она исключительно в аспекте «трудового перевоспитания» и почти не затрагивались условия существования и правовой статус спецпереселенцев, это было одним из главных достижений историографии данного периода. За словами «эксплуататорский класс» стали просматриваться живые люди и их судьба, пусть и со специфической точки зрения, наконец привлекла внимание историков. Первым затронул эту проблему в своей монографии С. П. Трапезников.

Самым фундаментальным научным трудом в начале б0-х годов была книга В.М. Селунской1. Приведённые в ней факты и некоторые обобщения сохраняют свою актуальность.

Развитием изучения проблемы судьбы бывших кулаков стала статья А. П. Финарова 2, который показал не только процесс «трудового перевоспитания раскулаченных», но и героизм многих из них на фронтах Великой Отечественной войны.

Значимым достижением историографии периода второй половины 50-х — конца 80-х годов стала осознанная историками необходимость осмыслить историю изучения и степень изученности темы, наметить перспективы ее дальнейшей разработки.

1.Селунская В. М. Борьба КПСС за социалистическое преобразование сельского хозяйства.-М., 1961.

2.Финаров А. П. К вопросу о ликвидации кулачества как класса и о судьбе бывших кулаков в СССР, — В кн.:История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР.- М., 1963.

Историографическому анализу проблемы «ликвидации кулачества как класса» была посвящена специальная статья В.И. Погудина1.

Расширение тематики сопровождалось появлением новых методологических приёмов, привлечением новых источников. Появился ряд работ, исследовавших проведение раскулачивания в рамках отдельных регионов страны2. Можно говорить даже о некотором перекосе в сторону регионального исследования этой проблемы.

Эту ситуацию изменил выход в 1968 году монографии Ю.С. Кукушкина3, по богатству фактического материала и теоретическому уровню являющейся (вместе с книгой В.М. Се-лунской) наиболее значительными трудами 60-х годов. Выбранные хронологические рамки работы (1921 — 1932 г.г.) позволили проанализировать ход классовой борьбы в деревне, установить предпосылки и истоки резких перемен конца 20-х — начала 30-х г. г. Среди уральских историков 60-х годов наиболее плодотворно работал Н.В. Ефременков4, написавший ряд статей по истории коллективизации и раскулачиванию на Урале. Работы Ефременкова выделяются по теоретическому уровню и преимущественной опоре на источники, в том числе архивные.

Ефременков исследовал не только хронологию и основные этапы коллективизации и раскулачивания на Урале, но и проблему природы перегибов и тесно связанный с ней вопрос об ошибках и искривлениях партийной линии. Так, многие ошибки уральского партийного руководства на начальном этапе коллективизации и раскулачивания были аргументированно связаны с существовавшей в этот период у руководства Уралобкома практикой принимать как директиву устные выступления руководителей партии, высказывавших порой своё частное мнение по тому или иному вопросу.

1. Погудин В. И. Проблема ликвидации кулачества как класса в советской историографии//.

Вопросы истории.-1965.-№ 4.

2.Гущин Н. Я. Классовая борьба в сибирской деревне и ликвидация кулачества как класса. // Материалы научной конференции по историк: Сибири, посвященной 50-летию Великого Октября (1917;67 гг.). -Томск, 1967; Каревский Ф. А. Ликвидация кулачества как класса в Среднем Поволжье. // Исторические записки. -М., 1967. — т. 80. 3. Кукушкин Ю. С. Сельские советы и классовая борьба в деревне (1921;1932 гг.). — М., 1968.

4. Ефременков Н. В. Колхозное строительство на Урале в 1931;32 гг. // Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала. — Свердловск, 1968.

Кроме того, H.B. Ефременков обстоятельно изучал социально-экономические отношения и классовую структуру уральской деревни накануне перехода к сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса, а также проблему трудового перевоспитания бывших кулаков1.

Большой интерес представляет и статья, посвященная истории изучения процесса социалистического преобразования сельского хозяйства на Урале. В ней Ефременков указал на наличие целого ряда конкретных проблем истории коллективизации и ликвидации кулачества, требовавших более пристального внимания исследователей.2.

70-е годы, называемые «застойным» периодом, были малоурожайными на работы по раскулачиванию. Счёт им шёл буквально на единицы. Тем не менее, именно в это время появился наиболее фундаментальный и концептуально значимый труд за всю историю изучения темы — монография H.A. Ив-ницкого3. На большом фактическом материале автор раскрыл закономерности и формы классовой борьбы в деревне. Применив комплексный подход, он показал процесс раскулачивания как с точки зрения масштабов, сроков и географии, так и судьбы спецпереселенцев и их «трудового перевоспитания» .

Признавая объективную необходимость ликвидации кулачества как класса, и в целом оставаясь в рамках официальной концепции, Ивницкий сделал ряд существенных замечаний и оговорок, означавших фактически попытку начала её корректировки. В частности, автор подверг сомнению правильность отказа от предложения подкомиссии К. Я. Баумана принимать, при определённых условиях, кулацкие хозяйства в колхозы.

Такое сомнение по, казалось бы, частному вопросу означало, что под вопрос ставились выбранные методы решения «кулацкого вопроса». Кроме того, приведённый автором фактический материал не всегда подтверждал официальную концепцию.

Поэтому Ивницкий подвергся жёсткой критике.

1. Ефременков Н. В. Деятельность партийных организаций Урала по ликвидации кулачества и трудовому перевоспитанию бывших кулаков, — В кн.: Победа Октябрьской революции на Урале и успехи социалистического строительства за 50 лет советской власти — Свердловск, 1968.-с.350−359.

2. Ефременков Н. В. Некоторые итоги и задачи изучения деятельности партийных организаций Урала по социалистическому преобразованию сельского хозяйства.// Победа Октябрьской революции на Урале.- с.310−321.

3. Ивницкий H.A. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса.-М., 1972.

Последующие работы И.Я. Трифонова1 и В.А. Сидорова2, опиравшиеся на статистику и архивные источники, содержали объективную разработку многих конкретных вопросов истории ликвидации кулачества как класса, которые сами по себе беспристрастно характеризовали политику государства и её последствия.

В 70-е годы единицами измерялись работы по теме и на Урале. Наибольшее значение имела работа В.М. Куликова3. Автор обозначил целый ряд проблем недостаточно изученных либо совсем обойдённых историками.

Особый интерес представляли монографии И. Я. Трифонова и С.П. Трапезникова4. Их заслуга состояла в показе прочной генетической связи политики ликвидации кулачества как класса в начале 30-х годов с теорией построения социалистического общества В. И. Ленина и практической политикой комбедовского периода. Оба исследователя пришли к выводу, что В. И. Ленин прямо ставил задачу уничтожения класса кулаков при достижении определенных материальных, технических и социальных условий, рассмотрели этапы реализации антикулацкого наступления в 1918;30 г. г., систему ограничения прав кулачества при НЭП. Интересен вывод С. П. Трапезникова о том, что ликвидация кулачества как класса была мерой социалистической революции, реализация которой затянулась на десятилетие. Эта оценка позволяет пересмотреть устоявшееся представление о раскулачивании лишь как о части коллективизации. И. Я. Трифонов, проанализировав основные направления изучения политики ликвидации кулачества как класса, пришел к выводу, что в научной литературе «недостаточно раскрыто историческое значение ликвидации самого многочисленного из эксплуататорских классов, являвшегося опасным очагом реставрации капиталистического строя в СССР.» 5.

По мнению Трифонова, ликвидация в СССР эксплуататорских классов (в том числе кулачества) — это элемент строи.

1. Трифонов И. Я. Ликввдация в СССР эксплуататорских классов. — М., 1975.

2. Сидоров В. А. Классовая борьба в доколхозной деревне. 1921;1929 гг. — М., 1978.

3. Куликов В. М. Некоторые итоги и задачи изучения классовой и внутрипартийной борьбы на Урале в период построения фундамента социализма. // Классовая борьба на Урале (1917;32). — Свердловск, 1974.

4. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос: в 2 т. — М., 1983.

5. Трифонов И. Я. Указ. соч. — с. 25. тельства социализма, стоящий в одном ряду с индустриализацией, коллективизацией и культурной революцией.

В 1986 году вышел 2-й том «Истории советского крестьянства» 1, посвященный периоду 1927;1937 годов. Его главная ценность заключается в большом количестве фактических данных.

Обобщающий труд появился в 1987 году и на Урале. Монография В. М. Куликова2 исследовала социально-экономический уклад уральской деревни, расстановку и соотношение классовых сил, политическую борьбу в ходе выборов Советов. Автор добросовестно разработал конкретные вопросы истории подготовки и проведения политики ликвидации кулачества как класса на Урале. В то же время ряд проблем, таких как альтернативы, методы реализации и социальная цена этой политики, активно разрабатывавшиеся московскими историками, были фактически обойдены исследователем. Основные предпосылки, ход и некоторые результаты «ликвидации кулачества» на Урале рассматривались (в т.ч. на архивных материалах) в статье М. А. Ивановой.3.

Много ценных фактических данных, характеризующих глубокие социально-экономические сдвиги, произошедшие в уральской деревне в ходе коллективизации и «ликвидации кулачества» содержала специальная глава «Истории народного хозяйства Урала», написанная A.B. Бакуниным, В. М. Куликовым, В. Г. Граниным.4.

В целом следует отметить, что за период со второй половины 50-х до конца 80-х годов научная литература по проблеме «ликвидации кулачества как класса» значительно выросла количественно и качественно. Появился ряд фундаментальных трудов обобщающего характера, специальные историографические работы. Велась интенсивная разработка источников, причем все активнее вовлекались в научный оборот архивные материалы. Расширился спектр методологических приемов,.

1. История советского крестьянства, — В 5 т.: Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Т.2. — 1927;1937 гг. — М., 1986.

2. Куликов В. М. Подготовка и проведение развернутого наступления на капиталистические элементы на Урале. 1925;32 гг. — Свердловск, 1987.

3. Иванова М. А. Изменение социальной структуры уральского крестьянства в ходе коллективизации сельского хозяйства. // Население и трудовые ресурсы уральской советской деревни. — Свердловск, 1987. — с.24.

4. История народного хозяйства Урала: В 2 ч. — 4.1. — Свердловск, 1988. например, стали использоваться математические методы исследования. Поднимались и освещались новые научные проблемы, такие как судьба бывших кулаков после выселения из родных мест.

Главной проблемой, затруднявшей научный поиск, было сохранение значительной политизации данной темы. Она отражалась на методологии исследований и неизбежно сказывалась на содержании работ. В частности, историки не могли производить всестороннюю критику партийных документов, сравнивать их с другими источниками. Поэтому вплоть до конца 80-х годов сохранялись многие фундаментальные основы концепции ликвидации кулачества как класса, сложившейся еще в 30-е годы.

В конце 80-х годов в политическом и общественном сознании произошли глубокие перемены, которые сильно повлияли и на историческую науку. Прежде всего, это отразилось на проблематике исследований. Если прежде главными действующими лицами истории были идеи, классы, партии и т. д., то в 90-е годы возникает огромный интерес к отдельному человеку, его месту в истории общества, к тому, как история общества отражалась на его личной судьбе. Применительно к истории «ликвидации кулачества как класса» это выразилось в активном изучении тех «белых пятен», которые не получили достойного освещения в предшествующей историографии: форм и методов раскулачивания, которые унижали человеческое достоинство или ставили бывших кулаков в безвыходные условия, способы переброски раскулаченных к месту ссылки, условия жизни в спецпоселках, масштабы смертности спецпереселенцев и т. д.

Исследование этой новой для отечественной историографии проблематики стало возможным благодаря тому, что историкам стал доступен большой массив засекреченных ранее архивных источников. Первыми начали пересмотр взглядов на раскулачивание на основе «новых» источников В.П. Данилов1, H.A. Ивницкий2, H.A. Рогалина3. В их работах 1989 года присутствовала двойственная оценка раскулачивания. С од.

1. Данилов В. П. Коллективизация: Как это было? // Страницы истории советского общества. — М., 1989.

2. Данилов В. П., Ивницкий H.A. О деревне накануне и в ходе сплошной коллективизации. // Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927;1932 гг. — М., 1989.

3. Рогалина H. J1. Коллективизация: уроки пройденного пути. — М., 1989. ной стороны, говорится о репрессивном его характере, приводятся некоторые данные о количестве жертв, о связи коллективизации и раскулачивания с голодом 1932;1933 гг. С другой стороны, авторы продолжали поддерживать тезис об исторической необходимости социалистического переустройства сельского хозяйства, уничтожения мелкого товарного производства, являвшегося базой для роста капиталистических элементов деревни.

Наиболее активно в конце 80-х — начале 90-х годов изучалась проблема дальнейшей судьбы раскулаченных и история спецссылки. Специальные статьи по ней, написанные В.Н. Земсковым1 на основе архивных материалов, содержат обобщенные данные о регионах и масштабах спецссылки, динамике прибытия и убытия спецпереселенцев, социально-демографических характеристиках ее функционирования на протяжении 25 лет.

Переосмысление роли и значения раскулачивания было продолжено в статьях И.Е. Зеленина2, Н.В. Тепцова3 и других исследователей.

Значительно активизировалось и изучение раскулачивания уральскими историками. В. Б. Цыганов одним из первых в стране пришел к выводу о прямой связи начала «ликвидации кулачества» с властными амбициями И. Сталина: «. это был переход от гражданского мира к перманентной гражданской войне против всяческих мнимых врагов, которая шла на всем протяжении пребывания Сталина у власти.» 4 Активно разрабатывал проблему «ликвидации кулачества» на Урале и И. Е. Плотников.5.

Большие усилия в последние десять лет историки приложили для обнаружения и публикации наиболее интересных документов из ранее секретных архивных фондов. Уже в пер

1. Земсков В. Н. Спецпереселенцы. // СОЦИС. — 1990. — № 11- Земсков В. Н. Кулацкая ссылка в 30-е годы. // СОЦИС. — 1991. — № 10- Земсков В. Н. Судьба кулацкой ссылки (1930;1954). // Отечественная история. — 1994. -№ 1.

2. Зеленин И. Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» (осень 1930;1932 гг.) // История СССР. — 1990. — № 6.

3. Тепцов Н. В. Правда о раскулачивании. Документальный очерк. // Кентавр. — 1992. — март-апрель.

4. Цыганов В. Б. Колхозы Урала (] 933 — июнь 1941 г. г.). — Свердловск, 1991. — с. 20.

5. Плотников И. Е. Ликвидация кулачества как класса в Зауралье. // Крестьянство Зауралья в 19 291 941 годах. — Курган, 1992; Плотников И. Е. Как ликвидировали кулачество на Урале. // Отечественная история. — 1993. — № 4. вой половине 90-х годов в ряде регионов России вышли сборники документов, посвященные спецпереселенцам1.

Наиболее фундаментальным научным трудом 90-х годов по теме раскулачивания стала монография H.A. Ивницкого, вышедшая в 1994 году.2 В ней автор привел много новых фактических данных, на основе уникальных архивных материалов ЦК ВКП (б) (Политбюро, Секретариата, Оргбюро и их комиссий), ОГПУ, Наркомзема осветил ряд сюжетов из истории раскулачивания. Особый интерес представляет исследование Ивницким процесса выработки в 1929 году новой политики партии по отношению к кулачеству. Автор пришел к выводу, что раскулачивание и переселение миллионов людей не вызывалось ни политической, ни социально-экономической обстановкой того времени. Коллективизация и раскулачивание не решили и зерновой проблемы, в интересах которой, согласно концепции Ивницкого, они и производились. Реальным их результатом стало раскрестьянивание деревни. Эта в целом логичная и аргументированная концепция имеет одну слабую сторону — она не в полной мере учитывает роль «кулацкого вопроса» во внутрипартийной борьбе, его огромного политико-теоретического значения. Ликвидация последнего эксплуататорского класса как последний шаг в строительстве классовой основы социалистического общества имела самостоятельную ценность с точки зрения укрепления авторитета и власти высшего партийного руководства и поэтому едва ли оправданно видеть в качестве ее причин только стремление решить зерновую проблему.

Вывод о том, что в результате раскулачивания и коллективизации крестьянство в значительной мере утратило свои традиционные черты, нашел свое подтверждение в ряде диссертационных работ.3.

1. Раскулаченные снецперсселенцы на Урале. 1930;1936. — Екатеринбург, 1993; Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930;1945 -Новосибирск, 1992;1996. Вып. 1−4.

2. Ивницкий H.A. Коллективизация и раскулачивание. — М., 1994.

3. Савельев С. И. Социально-классовая политика ВКП (б) и общественно-политические процессы в деревне второй половины 20-х — начала 30-х гг. — Дисс. на соискание уч. степ, к.и.н. — Саратов, 1994; Шашков В. Я. Раскулачивание в СССР и судьбы спецпереселенцев 1930;1954гг. — Дисс. на соискание уч. степ, к.и.н. — М., 1995; Игонин A.B. Партийно-государственная политика в сельских районах Ставрополья, Кубани и Дона. — Дисс. на соискание уч. степ. к.и.н. — Ставрополь, 1997.

В настоящее время появились специальные работы, оценивающие воздействие раскулачивания и массовых выселений на структуру советского общества.

Так С.А. Красильников1 считает, что раскулачивание было ярким проявлением целенаправленной социальной политики сталинского режима, направленной на разрушение и размельчение структур традиционного общества, приведшей к переводу значительно]! части крестьянства в маргинальное состояние.

Приведенный историографический анализ свидетельствует о том, что в целом проблема ликвидации кулачества как класса в СССР, ее истоков, роли в истории 30-х годов, последствий (социальных, политических, экономических) изучена еще недостаточно полно. Особенно остро ощущается недостаток концептуальных, обобщающих работ. Если прежде в силу идеологических ограничений существовало большое количество «белых пятен», запретных тем и сюжетов, то в 90-е годы произошло некоторое увлечение историков конкретикой, отдельными сторонами или периодами процессов, их региональными особенностями. Бесспорно, изучение таких прежде обойденных тем как трагический ход раскулачивания, судьба спецпереселенцев, история спецссылки, было необходимо. Полученные в исследованиях этих проблем результаты имеют огромное значение.

В то же время приращение новых научных знаний все сильнее создает потребность в их обобщении на новом концептуальном и методологическом уровне. Осмысление роли и значения раскулачивания в истории конца 20х — начала ЗОх годов должно базироваться на рассмотрении всего периода от создания теоретической базы ликвидации эксплуататорских классов до проявления непосредственных результатов ее проведения.

Цель диссертации — изучить исторические предпосылки, основные этапы подготовки и (на примере Уральской области) реализацию политики ликвидации кулачества как класса и ее роль в истории 30-х годов.

В соответствии с поставленной целью диссертант решает следующие.

1. Красильников С. А. На изломах социальной структуры: маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917; конец 1930;х годов).- Новосибирск, 1998.

Основные задачи исследования:

Проследить истоки и основные исторические предпосылки политики ликвидации кулачества как класса.

— Определить значение этой политики в процессе становления и укрепления власти И. В. Сталина, а также эволюции ряда государственных механизмов.

— Исследовать проведение раскулачивания на Урале и основные характеристики функционирования «кулацкой ссылки» на территории Уральской области. Рассмотреть проблему отношения различных слоев населения деревни к раскулачиванию.

— Проанализировать какое влияние раскулачивание и спецссылка оказали на бывших кулаков.

Объектом исследования взяты «кулаки» .

Выделение кулачества как социального слоя связано с определенными проблемами. Прежде всего, трудно определить где проходила граница между подсобным наемным трудом в крестьянском хозяйстве, который был широко распространен в деревне и предпринимательской эксплуатацией чужого труда (главным признаком «кулацкого» хозяйства).

Кулаком" назывался деревенский ростовщик и трактирщик, владелец промышленного заведения и тот, кто занимался исключительно сельским хозяйством (сдавая в аренду инвентарь и скот либо нанимая сроковых работников).

Другая сложность состоит в том, что существовали серьезные различия между теми, кого называли «кулаками» до революции, в середине 20-х г. г. и в конце 20-х — начале 30-х г. г.

Массовое раскулачивание после революции, деятельность продотрядов и комбедов значительно ослабили кулачество как количественно, так и качественно. Вместо приблизительно 20% «кулаков» до революции осталось 4−5%. Оставшиеся «кулаки» были мельче и слабее дореволюционных. Это отличие ярко описал A.B. Луначарский: «нынешний кулак — это не давнишний человек, не прежний, потомственный кулак, который наследует имущество от родителей, нет, он выдвигается в верхний слой, в группу деревенских буржуа — фермеров в силу ловкости, оборотливости, хищнической даровитости и ума» 1. Крупные предпринимательские хозяйства в 20-е годы были редкостью. Все это привело к тому, что уже в середине 20-х.

1. Луначарский A.B. Статьи о советской литературе. — М., 1958. — с. 211. г. г. вопрос о критериях, отделяющих кулака от труженика был дискуссионным, активно обсуждался в «Крестьянской газете», «Бедноте» и других изданиях.

В целом, в отношения наемного труда, земельной аренды, найма и сдачи в наем рабочего скота и инвентаря было втянуто не менее половины крестьянских хозяйств.

Выдающийся советский экономист и статистик B.C. Немчинов провел обследование в Троицком округе Уральской области в 1925 году (степное гнездо). Была поставлена задача измерить степени эксплуатации. В результате оказалось, что хозяйства с зависимыми элементами свыше 50% своих средств производства составляли 9,7%- с зависимыми элементами от 15 до 50% - 13,05%- с зависимыми элементами от 2,5 до 15% - 9,7%- с зависимыми элементами до 2,5% и предпринимательством до 2,5% составляли 52,93%- с предпринимательскими элементами от 2,5% до 15% - 12,1%- хозяйства с предпринимательскими элементами свыше 15% - 2,5%.!

Из 835 обследованных хозяйств около ¼ (190 хозяйств) оказались зависимыми. Из них 165 были бедняцкими и 25 середняцкими. Полярной по отношению к ним группой были предпринимательские хозяйства (куда входила и часть наиболее крепких середняцких хозяйств).

То есть, проблема «кулацкой эксплуатации» и зависимости значительной части бедняцких и даже середняцких хозяйств в середине 20-х годов реально существовала. Этот вывод подтверждают и аналогичные исследования A.B. Чаянова и Н. Д. Кондратьева, А. И. Хрящевой и Л. Н. Крицмана.

Рост количества «кулацких» хозяйств достиг вершины в 1927 году. В этом году по данным комиссии по изучению тяжести налогового обложения (комиссия Рыкова) в стране было около 900 тысяч «кулацких» хозяйств (3,9% от общего количества хозяйств).

В 1928;1929 г. г. происходило быстрое сокращение численности «кулацких» хозяйств. Позиции кулачества подрывались чрезвычайными мерами при хлебозаготовках, изъятием земельных излишков, принудительным выкупом сложных сельхозмашин, прекращением кредитования, усилением налогового пресса, «пятикратками» и т. д. Многие «кулаки» были осуждены по ст. 107 УК (спекуляция). Эти и другие меры государственной по.

1. Немчинов B.C. Избранные произведения. Теория и практика статистики. — М.: Наука, 1967. т.1. -с. 44−62. литики привели к сокращению доли «кулацких» хозяйств по РСФСР с 3,9% в 1927 до 2,2% в 1929 г. 1.

После принятия Постановления ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г., отменившего действие закона о разрешении аренды земли и о применении наемного труда в единоличных крестьянских хозяйствах (в районах сплошной коллективизации), «кулаки» более не могли эксплуатировать чужой труд. Уже невозможно было сказать, что «кулак» — «господин современной деревни», как говорил В. И. Ленин про дореволюционного кулака. С этого времени «кулак» становится скорее не реальным социальным персонажем, а мифологической фигурой.

Предметом диссертации является деятельность государства (понимаемого как неразрывный тандем собственно государственных и партийных органов или «власть» в целом), а также ряда общественных и «хозяйственных» организаций по подготовке и проведению «ликвидации кулачества как класса». Целью этой политики было решение «классовой проблемы», оставшейся нерешённой в ходе Октябрьской революции 1917 года и Гражданской войны, а именно: ликвидация по,-следнего и самого крупного «эксплуататорского класса» и построения, таким образом, классовой основы социалистического общества.

Источииковая база диссертации представляет собой значительный по объе: му и разнообразию массив документов, включающий опубликованные и архивные источники, издания периодической печати. Опубликованные источники — это изданные сборники документов, статистические и информационные справочники, материалы прессы.

Важнейшим источником для изучения теоретических и политических предпосылок ликвидации кулачества как класса являются произведения В. И. Ленина и И. В. Сталина. Автор диссертации учитывал, что в привлеченном к исследованию 4 издании Сочинений В .И. Ленина научно-справочный аппарат (комментарии, примечания и т. д.) содержит значительное число искажений, главной целью которых было подкрепить теоретические и политические установки, существовавшие уже в 30-е г. г. Это обстоятельство делает необходимой тща.

1. Данилов В. П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества. — М.: ИПД 1989. -с. 241. тельную критику информации научно-справочного аппарата 4 издания Сочинений В. И. Ленина.

Характеристика механизма государственной политики, приоритетов в подготовке и проведении ликвидации кулачества как класса основывается на исследовании и оценке материалов нормативного и директивного характера, исходивших от высшего руководства страны. Это резолюции и постановления общепартийных съездов и конференций ВКП (б), пленумов, политбюро, оргбюро и секретариата Центрального Комитета коммунистической партии. Нормативный характер имели и такие, на первый взгляд, внутрипартийные документы, как программы и уставы партии, поскольку провозглашавшиеся в них цели и задачи распространялись не только на партию, но и на все общество. Нормативно-директивными документами являются также постановления и решения ЦИК и СНК СССР и РСФСР. Значительная часть этих источников была опубликована еще в 1920—1930 гг. в сборниках, издававшихся соответственно Управлением делами СНК СССР и НКЮ РСФСР, а также в периодике. Однако ряд постановлений в открытой печати появились лишь в конце 40-х — 50-е гг., некоторые не опубликованы до сих пор.

Проведение раскулачивания на местах характеризуют постановления, резолюции и решения областных, окружных, районных, а также первичных партийных и советских организаций и их органов, опубликованных преимущественно в 90-е гг. в виде сборников документов либо в периодике.

Анализу подвергнуты также стенограммы партийных конференций и пленумов Уралобкома ВКП (б), материалы ок-ружкомов, райкомов, материалы заседаний секретариатов, бюро разного уровня партийных комитетов.

Выявление основных звеньев механизма проведения ликвидации кулачества как класса и принципов их функционирования невозможно без изучения решений и директив исполнительных органов власти на региональном и местном уровнях: Уралоблисполкома, окружных и районных исполкомов, исполкомов местных Советов. Отношение к раскулачиванию крестьянства отражено в воспоминаниях и письмах, опубликованных в 80—90-е гг.

Таким образом, пласт опубликованных документов (нормативно-директивных, статистических, информационных и др.), содержащих разноплановую информацию по проблеме раскулачивания, довольно значителен.

Тем не менее, опираясь только на опубликованные материалы, невозможно исчерпывающе исследовать все аспекты государственной политики, направленной на изменение социальной структуры и ее результаты.

Прежде всего, опубликованы были далеко не все документы. Часть документов (например, чрезвычайно интересные первичные и подготовительные материалы к разного рода совещаниям, заседаниям, пленумам, а также отчеты, докладные записки, справки, инструкции, планы и т. д.) не представляется возможным опубликовать из-за их локального, узкоспециализированного содержания и очень большого объема. Другая часть документов (например, ряд постановлений ЦК и СНК) были намеренно сокрыты от общества в спецхранах архивов.

Невозможность опоры только на опубликованные материалы обусловлена и тем, что до недавнего времени публикация документов происходила в условиях существования цензуры, устанавливавшей жесткие идеологические рамки.

Это приводило к тенденциозности в подборе документов, фактов, статистических данных.

Поэтому для установления истинной картины происшедшего необходимы дополнение опубликованных документов архивными источниками, их сопоставление, сравнение и критический анализ.

Среди архивных источников наибольший интерес представляют неопубликованные документы нормативно-директивного характера (секретные постановления, указания, директивы), документы организационно-исполнительного и учетно-отчетного характера (отчеты, докладные записки, справки, инструкции и особенно имеющие критическую направленность материалы инспекторских проверок, контрольных обследований, различных комиссий, жалобы населения) и материалы общественных организаций, активно вовлеченных в раскулачивание (комсомольских организаций, правлений кооперативных органов, Общества содействия милиции, Союза воинствующих безбожников и т. д.).

Ценную информацию о судьбе выселенных в отдаленные районы раскулаченных (спецпереселенцев) содержат материалы хозяйственных органов (Уральского Областного Совета Народного Хозяйства, Областного Отдела Труда, Уральского Областного Союза потребительских обществ и др.).

Уникальные для ряда проблем (разработка оперативных планов выселения раскулаченных, непосредственное проведение выселения, кулацкий террор и методы его подавления, перегибы и борьба с ними и т. д.) данные содержат материалы надзорно-карательных органов, выявленные в архивах Урала (Уральского Областного Суда, Полномочного Представительства ОГПУ по Уралу, Уральской Областной Прокуратуры, Управления Милиции Уральской области).

В работе впервые использован ряд документов Уралобл-прокуратуры и ОСП ПП ОГПУ по Уралу. С их помощью удалось более полно исследовать проблемы распределения ответственности за перегибы по уровням властной вертикали и состояния спецссылки в ряде районов (Ныробском, Копейском, Ка-рабашском) Уральской области.

В целом, в работе использованы архивные документы из 8-ми фондов 4-х центральных и местных архивов. По принципу комплектования фондов эти архивы подразделяются на государственные и бывший партийный.

К государственным архивам относятся: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Государственный архив Свердловской области (ГАСО), Государственный архив Тюменской области (ГАТО).

Государственные архивы содержат фонды государственных учреждений, в том числе разнообразные нормативные и директивные акты, определявшие сроки, формы и методы подготовки и проведения ликвидации кулачества как класса.

Фонд 1235 (Всеросийский Центральный Исполнительный Комитет РСФСР) Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ) содержит документы, позволяющие (в совокупности с опубликованными материалами) более полно реконструировать разноплановую деятельность государственных органов по реализации политики раскулачивания. Наряду с материалами директивного характера большой интерес представляют материалы инспекций и проверок (например, отчеты инспекторов ВЦИК РСФСР), содержащие ценнейшую фактическую информацию о наиболее характерных видах перегибов, имевших место при проведении конфискации имущества и выселения хозяйств, отнесенных к кулацким.

Уникальный фактический материал по проведению раскулачивания, выселения и обустройства раскулаченных на новых местах, их хозяйственному использованию в.

Уральской области содержат фонды Государственного архива Свердловской области.

Фонд Р-88 (Уралоблисполком). Здесь находятся постановления по проведению раскулачивания, принимавшиеся на областном, окружном и районных уровнях партийного аппарата и государственной власти, инструкции и конкретные распоряжения по использованию труда спецпереселенцев в народном хозяйстве, докладные записки с мест о ходе раскулачивания и т. д.

Большой интерес представляют и материалы Управления милиции и Уголовного розыска Уральской области и ПП (Полномочного Представительства) ОГПУ по Уралу (прежде всего, различные оперативные и информационные сводки, докладные записки), представленные в данном фонде. Учитывая традиционную закрытость ведомственных архивов, попадание части материалов милиции и ОГПУ в фонд Р-88 ГАСО облегчило исследователям доступ к ним. Схожесть задач и структуры ряда отчетных материалов ОГПУ и милиции (прежде всего, оперативных и информационных сводок) позволяет производить сравнение содержащейся в них информации, проверять конкретные факты.

Фонд Р-88 содержит и информацию о роли органов Прокуратуры в проведении раскулачивания. Эту информацию можно полунить из различных докладных записок Уральской Прокуратуры, направлявшихся как партийным и государственным руководителям Уральской области, так и в Москву. Интересны данные о привлечении к ответственности разного уровня руководителей за преступления в ходе раскулачивания, а также о рассмотрении жалоб крестьян на неправильное раскулачивание.

Проблема условий жизни спецпереселенцев на Урале может быть изучена при помощи документов, находящихся в фонде Р-322 (Государственный Всесоюзный Уральский Трест по добыче медно-цинкового и серного колчедана (Уралмедьруда).

В фонде Р-148 (Свердловский Областной Суд) находятся источники, отражающие различные аспекты судебной политики советского государства по отношению к кулачеству.

Исследование истории спецссылки невозможно без привлечения документации различных хозяйственных организаций и, прежде всего, крупных трестов, которые, по согласованию с партийно-советским руководством и ОГПУ, эксплуатировали труд спецпереселенцев.

Использование преимущественно архивов Свердловской области обусловлено тем, что в начале 30-х годов Свердловск был центром Уральской области, и сюда стекалась вся важнейшая информация из всех округов и районов. Поэтому огромный массив документов этих округов отложился в свердловских архивах.

Кроме того, материалы Южного Урала и Зауралья активно разрабатывались и публиковались историками в последние десять лет. Другое дело материалы северных округов Уральской области, являвшихся в начале 30-х годов основным местом кулацкой ссылки. Незначительный объём их публикации обуславливает особый интерес к материалам, например, современной Тюменской области (в которую входили три округа, — Тюменский, Тобольский и Ямальский).

Например, фонд 1785 (Омский (Обский)государственный рыбопромышленный трест) Государственного архива Тюменской области (ГАТО) позволяет исследовать различные стороны жизни тысяч семей спецпереселенцев, которые трудились на работах этого треста (бывшего Уралгос-рыбпромтреста).

Пожалуй, наибольший интерес для исследователей проведения ликвидации кулачества на Урале представляют фонды бывшего Партийного архива Свердловской области (ПАСО)-ныне Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО).

Самый обширный и разнообразный материал для анализа содержится в фонде 4 (Уралобком ВКП (б). Кроме партийных директив разным государственным и хозяйственным организациям, историкам крайне интересна внутрипартийная документация — протоколы обсуждения разных вопросов, дискуссий, выговоры и порицания нижестоящим организациям и т. д. В этом же ряду телеграммы И. В. Сталина, В. М. Молотованепосредственных инициаторов и организаторов проведения политики раскулачиваниясекретарю Уралобкома ВКП (б) И. Д. Кабакову, а также информации ОГПУ о наличии в рядах партии пролезших туда классово чуждых, и том числе кулацких элементов.

Строго секретные документы из этого фонда позволяют заглянуть в сердцевину репрессивного механизма, который проводил ликвидацию класса кулаков.

Для выяснения: закономерностей функционирования этого механизма важно изучение того, как принятые в Москве решения проходили все этапы до своей реализации (ЦК ВКП (б), ЦИК и СНК СССР / Уралобком, Уралоблис-полком / Окружные комитеты ВКП (б), Окружные исполкомы / Районные комитеты ВКП (б), Райисполкомы.

Эту информацию можно найти в других фондах ЦДООСО (ф.6.(Свердловский окружной комитет ВКП), Ф. 1201. Тавдинский районный комитет ВКП).

В фонде 1201 есть также материалы об убийстве кулаками пионера П. Морозова и о процессе превращения его в героя общесоюзного масштаба.

Важным источником для исследования проблемы ликвидации кулачества как класса является периодическая печать. При написании работы автором было изучено 14 центральных и местных газет и журналов, выходивших в 1920;1930;е годы. Значимость периодической печати как исторического источника обусловлена тем, что она систематически освещает важнейшие социальные явления и процессы, воздействует на идеологию и психологию читателей.

Печатные издания, особенно, газеты, публиковали много оперативной информации, которая не отражалась другими источниками. Большой интерес представляют и такие методы сбора информации, как работа с селькорами. Зачастую материалы селькоров переправлялись газетами в милицию или ОГПУ.

Таким образом, пресса не только в установленных идеологией рамках отражала реальную жизнь, но и принимала самое активное участие (причем не только агитационное) в государственно-политических кампаниях.

Периодическая печать была тем местом, где встречались власть, с её идеологией и государственным интересом, и читатели, в своих письмах выражавшие свои индивидуальные интересы и потребности. Поэтому периодическая печать, при всей её идеологической ангажированности, объективно отражала дух эпохи, её основное содержание для власти и отдельного человека.

Территориальные рамки диссертации — Уральская область, существовавшая с 1923 по 1934 гг. Область охватывала (полностью или частично) территории современных Свердловской, Челябинской, Тюменской, Курганской и Пермской областей, а также республики Коми. Условно она делилась на 3 части: Предуралье, Горнозаводской Урал и Зауралье. Предуралье и Зауралье, в свою очередь, разделялись на Северное, Центральное и Южное. В административном отношении область делилась на 15 округов, а округа — на районы.

В августе 1930 г. округа были ликвидированы и районы стали непосредственно подчиняться области. Основные сельскохозяйственные районы находились в Южном и Центральном Предуралье, а также в Южном и Центральном Зауралье. В Горнозаводском Урале на долю пашни приходилось лишь около 8% земель. Общее население Уральской области составляло 7,3 млн. человек, из них только 22% проживали в городах и поселениях городского типа. Удельный вес сельскохозяйственной продукции во всем хозяйстве Урала составлял около 46%, а валовая продукция земледелия Уральской области достигала 4% от общесоюзных показателей1. Население Уральской области было многонациональным, но подавляющее большинство составляли русские (около 90%). Также проживало 3% татар, 2,2% пермяков (коми), 1,8% башкир.

Плотность сельского населения области — 8,5 человек на 1 кв. км. 43,8% сельского населения области в конце 20-х годов были неграмотны.

Хронологические рамки исследования собственно политики ликвидации кулачества как класса — 1929;1933 годы. Теоретические же основы, истоки формирования этой политики восходят к 1917 — 1918 гг., а её прямые социальные последствия охватывают период до середины 50-х годов.

Методологическую основу диссертации составляют общефилософские принципы и традиционные исторические методы исследования: генетический, историкосравнительный, структурный, факторный.

1. Константинов O.A. Уральская область. — 3-е изд. — М. — JL, 1929.

Основными методологическими принципами исследования являются принципы объективности и историзма, предполагающие различие объективных свойств явлений и их субъективной оценки, анализ фактов с точки зрения их закономерностей, незаметных при непосредственном наблюдении, исключение влияния личных пристрастий исследователя на выводы, подход к результатам научного мышления как к средству объяснения наблюдаемых фактов, а не их описания. Изучаемые явления рассматриваются в их взаимосвязи, в совокупности всех факторов, количественных и качественных характеристик.

Научная новизна работы определяется прежде всего тем, что она сочетает в себе общий анализ теоретического и политического значения политики ликвидации кулачества как класса, выполненный в соответствии с современными концептуальными подходами с конкретно-историческим исследованием проведения массового раскулачивания в уральском регионе.

В целом разделяя понимание «ликвидации кулачества как класса» как части процесса коллективизации (всесторонне обоснованное H.A. Ивницким, В. П. Даниловым, И. Е. Зелениным, И. Е. Плотниковым и другими исследователями), автор дополнил в качестве одного из важнейших факторов, определивших многие характеристики раскулачивания — фактор властный, фактор борьбы за власть внутри партийного руководства.

Ликвидация кулачества" была не только частью коллективизации, но, одновременно, и последним этапом общего процесса ликвидации в СССР эксплуататорских классов и построения таким образом классовой основы социалистического общества. Это дополнительное, специфическое значение «ликвидации кулачества» придавало ей огромное значение как инструменту окончательного закрепления власти и теоретического авторитета только что победившей во внутрипартийной борьбе «сталинско-молотовской группы в ЦК» .

Чтобы удержаться на посту вождя пролетарской революции и пролетарской партии, необходимо сочетать в себе теоретическую мощь с: практически-организационным опытом пролетарского движения" - писал Сталин еще 1920 году.1.

1. Сталин И. В. Сочинения, т.4. М., ГИПЛ, 1953.-е. 314.

До начала реализации сталинского плана, включавшего индустриализацию, коллективизацию и «ликвидацию кулачества», Сталин уступал и как теоретик, и как практик революционного движения и Троцкому, и Зиновьеву, и Бухарину.

Автор не абсолютизирует «властный фактор», признавая, что к политике «ликвидации кулачества» подталкивали руководство партии и другие факторы: наличие теоретической базы ликвидации эксплуатации и эксплуататорских классов, объективный «социальный заказ» со стороны ряда мощных общественных слоев (бедняцко-батрацкого в деревнечасти горожан и бюрократии), наконец, реальность угрозы реставрации капитализма вследствие развития НЭПа.

В то же время именно учет «властного фактора» позволяет объяснить выбранные методы раскулачивания, уйти от бытующего в научной литературе мнения о его бессмысленной жестокости. Жестокость выбранных методов неизбежно означала возврат на новом этапе к ограниченной гражданской войне (что Сталин признавал). Резкое усиление сопротивления политике партии неизбежно укрепляло власть вождя и объективно облегчало искоренение всяческой оппозиции внутри партии.

Кроме того, в диссертации на базе архивных материалов впервые изучен ряд конкретных вопросов проведения раскулачивания на Урале: природа и масштабы «кулацкого террора», перегибы при раскулачивании и распределение ответственности за них по уровням властной вертикали, механизм управления «хозяйственным использованием» спецпереселенцев, функционирование спецссылки в 1930;33 гг. в ряде районов Уральской области и т. д.

В научный оборот вводится значительный фактологический материал, связанный с деятельностью Уралобкома ВКП (б) и Уралоблисполкома, региональных органов ОГПУ, милиции, прокуратуры.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его концептуальные подходы и фактический материал могут быть использованы в дальнейших научных поисках. Материалы диссертации могут использоваться при разработке общих лекционных курсов по отечественной истории XX века, обобщающих трудов по истории российской деревни, спецкурсов по истории Урала.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры архивоведения Уральского государственного университета им. A.M. Горького. Основные положения и выводы исследования докладывались на трёх университетских конференциях (1995 г., 1996 г. и 2000 г.) и одной всероссийской (2000 г.).

Структура и о€>ъём диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, приложения, списка использованных источников и литературы. Общий объём диссертации 207 страниц.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

XVII конференция партии сказала, что мы идем к созданию бесклассового, социалистического общества. «Понятно, что бесклассовое общество не может прийти в порядке, так сказать, самотека. Его надо завоевать и построить усилиями всех трудящихся — путем развертывания классовой борьбы, путем уничтожения классов, путем ликвидации остатков капиталистических классов, в боях с врагами как внутренними, так и внешними— сказал Сталин в отчетном докладе XVII съезду партии в начале 1934 года.

Эта цитата представляет собой квинтэссенцию его взглядов на построение социалистического общества. В разных вариациях эта теория построения социалистического общества наличествовала у Сталина и в 1918 году, когда он рассуждал о естественности предоставления избирательных прав лишь тем, кто не эксплуатирует чужого труда2, и в 1924 году, когда он читает лекции об основах ленинизма в Свердловском университете: «Затем, вместе с беднейшим крестьянством, вместе с полупролетариатом, вместе со всеми эксплуатируемыми, против капитализма, в том числе против деревенских богатеев, кулаков, спекулянтов, и постольку революция становится социалистическою» 3, и в 1926 году, когда в «Ответе т. Покоеву» написал: «Оппозиция же говорила, что добить своих капиталистов и построить социалистическое общество мы не сможем» 4.

Как видно, в теоретических построениях Сталина, на протяжении всего периода от Революции Октября 1917 г. и до 1934 года, построение социалистического общества неизбежно должно было стать результатом именно добивания «капиталистов», кулаков прежде всего. Свои установки Сталин обосновывал с помо1цью той теоретической базы построения социалистического общества, которую разработал в период Октябрьской революции и гражданской войны В. И. Ленин.

1. Сталин И. В. Соч. Т. 13. — М., 1953. — с. 350.

2. Сталин И. В. Соч. Т. 4. — М&bdquo- 1953. — с. 71.

3. Сталин И. В. Соч. Т. 6. — М&bdquo- 1953. — с. 102.

4. Ципи по: Волкогонов Д. Триумф и трагедия. // Роман-газета. — 1990. — № 19. — с. 72.

Не претендуя на всесторонность и исчерпывающую полноту собственного анализа теоретического наследия В. И. Ленина по этому вопросу (изложенного в Главе 1 настоящей диссертации), автор приведет вывод известного исследователя С. П. Трапезникова: «Всесторонне теоретически обосновав историческую неизбеукностъ и экономическую необходимость ликвидации кулачества как класса, В. И. Ленин в Политическом отчете ЦК XI съезду партии в 1922 году указал, что партии предстоит осуществить последний и решительный бой с «русским капитализмом, с тем, который растет из мелкого крестьянского хозяйства, с тем, который им поддерживается. Вот тут предстоит в ближайшем будущем бой, срок которого нельзя точно определить» 1. Пока будет кулак, будет существовать и опасность реставрации старого строя — неоднократно предупреждал Ленин. Поэтому ликвидация кулачества как класса рассматривалась как прямой путь к социалистическому обществу. Отсюда и то огромное значение, которое придавалось ее проведению.

Вот почему невозможно без некоторых оговорок согласиться с формулой, согласно которой «раскулачивание — есть часть коллективизации». Она не в полной мере учитывает двойную природу массового раскулачивания, объявленного «ликвидацией последнего и самого крупного эксплуататорского класса», а потому рассматривавшегося как последний и самый важный этап в процессе ликвидации эксплуататорских классов в целом и построения, таким образом, классовой основы социалистического общества. Инициатор этой политики, элементы которой были теоретически обоснованы В. И. Лениным, автоматически становился вождем с непререкаемым авторитетом, главным теоретиком и практиком революционного движения. Власть, завоеванная в аппаратной борьбе (т.е. власть, по определению непрочная), получала мощнейшее «теоретическое» обоснование. Рассмотрим конкретные условия конца 1929 года. 24 ноября 1929 г. Сталин одержал победу в борьбе с «правыми»: Бухарин, Рыков и Томский написали покаянное письмо в ЦК, пообещав лично бороться со всеми уклонами. Теперь, когда ЦК стало политически монолитно, сталинско.

1. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. Т. 2. — М., 1983. — с. 102. молотовская группировка могла действовать без оглядки на оппозиции. Уже 5 декабря ПБ ЦК создает комиссию Яковлева для пересмотра темпов коллективизации. Подкомиссия Баумана в ее недрах решает судьбу кулачества.

Считается, что курс на коллективизацию провозгласил XV съезд партии в 1927 году. Однако никаких решений по ликвидации кулачества съезд не принимал. До этого все важнейшие стратегические решения принимались на съездах партии, а не вождем.

Мог ли Сталин в начале 1930 года начать «ликвидацию кулачества как класса «, фактически второй раунд гражданской войны, без апелляции к воле партии?

Именно поэтому главная, приоритетная на тот момент политическая задача (ликвидация кулачества) прячется им в недра другой, социально-экономической задачи, коллективизации), в отношении которой есть одобрение предыдущего съезда.

Темп коллективизации административными мерами искусственно нагнетается в начале 1930 года — «бешеные темпы». Для чего?

27 декабря Сталин объявил о переходе от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса, объявив раскулачивание составной частью образования и развития колхозов.

В ходе раскулачивания колхозы получили значительную часть конфискованных у кулаков средств производства, ставших ядром колхозной собственности (на Урале их доля составила около 30%). Таким образом, политические приоритеты удалось совместить с прагматическими задачами. Привязка раскулачивания к образованию колхозов, проведение его на базе коллективизации позволяли избежать «голого раскулачивания» .

Конечно, раскулаливание действительно было частью и / одним из важнейших факторов коллективизации. Вместе они представляли единый процесс «социалистического переустройства сельского хозяйства». Более того, сама коллективизация, по мере ее проведения, уничтожала условия, порождавшие кулацкую кабалу.

Но одновременно неправильно и не видеть одной из главных целей, преследовавшихся ликвидацией кулачества как класса. В 1930 году безусловным политическим приоритетом высшего партийно-государственного руководства была политика ликвидации кулачества как класса, решавшая классовую проблему, завершавшая, таким образом, решение классовых задач, поставленных Октябрьской революцией, и через это надежно укреплявшая единоличную власть и «теоретический» авторитет И. Сталина.

План комиссии Молотова, разработанный для решения этих проблем, представлял собой, можно сказать, план военной операции. Никаких существенных изменений в установленные в Москве сроки и масштабы операции по кулакам первой и второй категорий на уровне областей и краев, а тем более на уровне округов и районов, внести не могли. Казалось бы, иное дело операция по кулакам третьей категории. Определение масштабов этой операции было передано окрисполкомам. Это было сделано для того, чтобы привязать всех местных руководителей, т. е. фактически все руководство партии к программе сталинско-молотовской группы. Отказ от ее выполнения означал бы защиту «классового врага». Участие в ее реализации означало ее одобрение. Этим мастерским политическим ходом Сталин бесповоротно сделал свою программу программой партии, а, значит, обеспечил себе единоличную власть. Истинный смысл этого хода становится более понятным, если учитывать, что на самом деле и масштабы операции по третьей категории контролировались (через дополнительные директивы) сверху. За 1930 год кулачество как класс было фактически ликвидировано. На Урале к концу 1930 года было раскулачено больше хозяйств, чем числилось кулацкими в 1929 году.

XVI съезд партии (июнь — июль 1930 года) показал, что задачи, преследовавшиеся сталинско-молотовской группой, полностью достигнуты. В партии более не было ни «левых», ни «правых» оппозиционеров. Достижение этих результатов позволило высшему партийному руководству перенести приоритеты с классовой проблемы на другие элементы своей программы. Для сельского хозяйства ключевым из них была коллективизация. В 1930 году ее темпы искусственно нагнетались под проведение ликвидации кулачества как класса. «Выпуская пар» крестьянского недовольства, весной 1930 года крестьянам позволили покинуть колхозы. Однако как только первый этап ликвидации кулачества как класса был завершен, темпы коллективизации вновь стали искусственно нагнетаться. Теперь уже коллективизация становится политическим приоритетом в области сельского хозяйства. Массовое раскулачивание продолжалось (1931—1933 гг.), но теперь оно стало все чаще выступать в качестве инструмента стимулирования коллективизации, хлебозаготовок и других сельхозкампаний. Теперь удар наносился не столько по классовому, сколько по политическому врагу.

Новая политическая расстановка приоритетов и роль раскулачивания отразилась в порядке работы комиссии Андреева — Рудзутака", опиравшейся на данные с мест, когда местное руководство сообщало те масштабы раскулачивания, которые необходимы для успешного развития коллективизации л проведения разного рода заготовок.

Таким образом, сталинская формула «раскулачивание есть часть коллективизации» более справедлива для периода 1931;1933 гг. Она требует серьезных оговорок для 1930 года, когда решался вопрос классовый, и одновременно утверждалась единоличная власть и статус вождя И. Сталина.

Огромное политико-теоретическое значение ликвидации кулачества как класса привело к тому, что эта кампания была «объявлена» сразу же после складывания благоприятных политических условий — публичной капитуляции правых в ноябре 1929 года. Уже 27 декабря Сталин объявил о переходе к ней как о свершившемся факте.

После серьёзной, длившейся несколько лет политической подготовки к последнему и решительному бою с остатками капитализма, эта политика была немедленно и с огромным энтузиазмом подхвачена на местах. Организованная беднота (вспомним опыт комбедов 1918 года) и районное партийное руководство, движимое где-то идеологическими, а где-то карьерными мотивами, приступили к раскулачиванию в целом ряде районов страны еще в январе 1930 года, когда комиссия Молотова еще только разрабатывала план ликвидации кулачества как класса.

Это привело к тому, что когда этот план был утвержден Постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) (30 января 1930 г.), а затем по советской линии, практическую подготовку к его организованной реализации пришлось проводить в спешке и в условиях хаотично идущего на местах «голого раскулачивания». В результате такой подготовки под раскулачивание попали многие середняки, само раскулачивание сопровождалось множеством перегибов, выселение на север было неподготовленным, осуществлялось куда попало — в лес, на голую землю и т. д. Все это задало основные проблемы кулацкой ссылки на ближайшие годы, а главное — привело к огромным человеческим жертвам.

Несмотря на хаотичное подчас проведение раскулачивания на местах, партийно-государственным структурам удалось полностью выполнить план «жесткого ядра кампании» — операций по кулакам первой и второй категорий.

В ходе его выполнения впервые после гражданской войны произошло сращивание партийных структур с ОГПУ, игравшей в ликвидации кулачества ключевую роль. ОГПУ было поручено исполнить волю высшего партийного руководства. В процессе реализации этой воли ОГПУ были фактически подчинены районные и даже окружные организации самой партии. Многие партийные работники были «мобилизованы» в районные и окружные отделы ОГПУ. Вся оперативная работа по раскулачиванию также велась ОГПУ, поэтому партийным организациям приходилось постоянно тесно контактировать с ОГПУ, зачастую подчиняя свою работу планам ОГПУ (как это было в случае со срочной проверкой списков раскулаченных, когда районные и окружные организации имели на эту огромную работу по 2—3 дня, т. к. ОГПУ уже установило свои сроки по выселению). ОГПУ выявляло и вычищало из партийных рядов выходцев из кулаков и их защитников.

ОГПУ вместе с партийными структурами вырабатывало (и реализовывало) планы хозяйственного использования раскулаченных. Таким образом, партийные органы постоянно координировали свою работу с ОГПУ.

Одной из главных задач ОГПУ было отслеживание отношения различных слоев населения к политике партии и подавление активных проявлений протеста.

Данные ОГПУ говорят о том, что политика ликвидации кулачества как класса пользовалась активной поддержкой только среди бедняцко-батрацкой части деревни. Бедняки массово и активно участвовали во всех этапах операции: в составлении списков подлежащих раскулачиванию, описи и конфискации имущества, обысках, собраниях, активно голосовали за выселение, ловили бегущих из деревни кулаков и т. д.

Сложным было отношение к раскулачиванию со стороны середняков. Они (под мощным давлением), как правило, голосовали за раскулачивание и выселение. Но на собраниях предпочитали молчать, новых кандидатов на выселение (в отличие от бедноты) не предлагали. В ряде мест при голосованиях середняки держали нейтралитет или покидали собрания. Сводки ОГПУ зафиксировали тот фактор, который, с одной стороны, заставлял середняков нехотя голосовать за выселение кулаков, а с другой — определял их пассивность. Середняки боялись, что вслед за кулаками наступит их очередь, потому что вчерашний середняк после раскулачивания и выселения кулаков, сам выглядел почти кулаком. Этот страх впоследствии в 1931—1933 гг. стал использоваться для насильственной коллективизации и при различных заготовительных кампаниях.

Политика раскулачивания и коллективизации вызвала мощный крестьянский протест. Большая часть этого протеста имела пассивный характер (антисоветская агитация, сокрытие или умышленная порча имущества, распродажа его и бегство в город и т. д.). Такой протест не нес серьёзной угрозы власти, но протестующие таким образом преследовались зачастую так же строго, как и те, кто протестовал активно — то есть по 58-й статье УК.

Проявления активного протеста квалифицировались (и долгое время рассматривались в научной литературе) как контрреволюционные акты или кулацкий террор, которым оправдывались перегибы и жестокость при раскулачивании.

Двумя основными формами массового протеста были массовые выступления и собственно террористические акты.

Массовые выступления (чаще всего женщин) не несли серьёзной угрозы политике партии, так как чаще всего они вызывались какими-то конкретными событиями или перегибами (например, выселением попа или изъятием имущества у уважаемого крестьянина) и легко успокаивались при помощи ареста зачинщиков выступления.

Тяжелее было бороться с террористическими актами и деятельностью кулацких бандгрупп. Это, безусловно, была преступная деятельность. Но оправдывать ею жестокость раскулачивания и кулацкой ссылки нельзя, так как кулацкий террор носил ответный на жестокость партийно-государственной политики характер. Это доказывается, в частности, динамикой его на протяжении конца 20-х — начала 30-х гг., а также анализом конкретных фактов террора, подробно описанных в сводках милиции и ОГПУ. То же самое касается и кулацких бандгрупп. Основным источником их пополнения было массовое бегство спецпереселенцев от невыносимых условий ссылки. Государство поставило этих людей в такое положение, когда ни жить в ссылке, ни вернуться домой они не могли. Выход был один — примкнуть к бандгруппе. Условия жизни спецпереселенцев в ссылке (да и в целом характер ее функционирования) определялись тем, что в 1930 году, преследуя задачу решения классовой проблемы, власть стремилась попросту выслать раскулаченных как можно дальше. При этом не было четкого представления о возможности их обустройства на новом месте и их трудовом использовании. Комиссия по устройству выселяемых кулаков (во главе с В. Шмидтом) была создана только в апреле. Кулаков же в Уральской области активно выселяли в период февраля — марта 1930 года.

До середины 1931 года в районах ссылки не было четких установок по использованию труда спецпереселенцев, их правам, обязанностям хозяйственных организаций и комендантского отдела. Прибывавшие в северные районы спецпереселенцы зачастую расселялись где попало (в домах местного населения, банях, хозяйственных постройках, закрытых церквях и т. д.) или им предлагалось обустроиться самостоятельно. Многие из них (например, в Коми-Пермяцком округе) не могли найти никакой работы. Снабжение было не налажено — купить многие товары (например одежду, обувь, канцелярские принадлежности и др.) было невозможно даже при наличии денег.

Постепенно прагматические интересь1 заставили власть обратить внимание на огромные трудовые ресурсы ссылки. Летом 1931 года ссылка была передана в ведение ОГПУ. Политическое Управление предприняло определённые усилия по нормализации ситуации в ссылке. Однако ни комиссии ОГПУ, обследовавшие состояние ссылки в определённых районах, ни строгие директивы Уралобкома в адрес хозяйственных организаций принципиально изменить ситуацию в ссылке не могли. Сам бесправный статус спецпереселенцев означал, что любое обращение с ними (за исключением прямых преступлений) будет безнаказанным. Варварское отношение хозяйственных организаций, слабость и неэффективность системы контроля за ссылкой (в т. ч. и после передачи ее ОГПУ), а также изначальная неподготовленность северных районов к приему огромного количества переселенцев привели к тому, что жизненные условия большинства спецпереселенцев были крайне тяжелыми.

Планы по строительству жилья для спецпереселенцев повсеместно не выполнялись. Многие поселки строились в непригодных для жизни местах. Дома строили сами спецпереселенцы, из сырого леса, в непривычных условиях — в результате в холода дома вымерзали, через пол сыпалась земля, крыши протекали и т. д. Плохо работала система продовольственного и промтоварного снабжения спецпереселенцев. Недопоставки товаров, а также множество случаев мошенничества в аппарате снабжения приводили к частым перебоям в снабжении ссылки теми или иными товарами. Плохие жилищные и санитарные условия, скученность спецпереселенцев и отсутствие элементарных удобств приводили к эпидемиям инфекционных заболеваний (особенно брюшного и сыпного тифа). Медицинский персонал, обслуживающий ссылку, был малочислен и не имел необходимых инструментов и лекарств. Успешно бороться с. эпидемиями он не мог.

Во многом бедственное положение ссылки определяла система хозяйственного использования спецпереселенцев.

Зарплата спецпереселенца практически во всех отраслях едва обеспечивала прожиточный минимум его семьи. Это в том случае, если он выполнял норму выработки. В случае любого негативного фактора — завышения норм выработки хозорганизацией, сокращения ее производственной программы (а, значит, и сокращения рабочих), задержки заработной платы, перебоев в снабжении — спецпереселенцы оказывались на грани голода. Рассчитывать на помощь хозорганизации в этом случае переселенцы не могли. В 1932—1933 гг. к этому добавился «внешний» по отношению к ссылке фактор — голод в целом ряде районов страны, который больно отразился на ссылке.

Тяжелые жизненные условия спецпереселенцев обусловили высокий уровень смертности и побегов. В северных районах, где условия были тяжелее, он доходил до 25% всех прибывших в ссылку. Кроме природно-климатических особенностей, южные районы были более благоприятны и в экономическом отношении. Зарплата в отраслях трудового использования спецпереселенцев в южных районах ссылки (ме дно-рудной, угольной, крупном промышленном строительстве) была значительно (в 1,5—2,5 раза), выше, чем в северных районах (лесной, рыбной отраслях). Исключение составляла золотоплатиновая отрасль северных районов, но она использовала труд лишь нескольких тысяч спецпереселенцев.

Кроме того, потребности в теплой одежде и обуви, теплом жилье, витаминном питании на севере гораздо больше. Совершенно разные урожаи снимали со своих огородов спецпереселенцы, например, в Магнитогорске и Сургуте. В условиях, когда выживание во многом зависело от огорода, это было очень важно.

Из северных районов мечтали уехать как можно скорее практически все спецпереселенцы (и в этом смысле достичь колонизации северных районов не удалось), в южных — многие остались и после возвращения им гражданских прав.

Многолетнее бесправие спецпереселенцев, распространенная практика переброски их с одного вида работ на другие, образ жизни, когда основное время спецпереселенец работал в промышленности, а выживание его зависело от огорода и мелкого скота, который он держал у своего барака, привели к маргинализации спецпереселенцев. Они были раскрестьянены, но не пролетаризированы, выброшены из сельской жизни, но большинство из них не могло врасти и в городскую жизнь (живя в небольшом спецпоселке).

Раскрестьянивание и маргинализация были основным последствием раскулачивания для тех, кто ему подвергся, выжил в ссылке и не был репрессирован в 1937 году.

Раскулачивание для всей страны имело не менее трагические после дсте-ияглавные из них следующие:

1. Раскулачивание стало той революционной мерой, которая сделала программу сталинско-молотовской группы единственной программой партии. Власть Сталина стала незыблемой. Были созданы главные опоры тоталитаризма — сращенный с ОГПУ послушный партаппарат и гигантская система принудительного труда в экономике. Господствующей стала идея, что любые достижения могут быть достигнуты только в ходе ожесточенной борьбы с внешними и внутренними врагами. Это заложило прямой вектор движения общества к «большим репрессиям» 1937 года.

2. Уничтожение хозяйчика, т. е. хозяина, привело к бесхозяйственности в сельском хозяйстве, к отсутствию у крестьянина (загнанного в 1931—1933 гг. и позднее в колхозы, в том числе под угрозой раскулачивания) всякой мотивации к труду, что привело к десятилетиям застоя в сельском хозяйстве, которое не реагировало даже на самые масштабные дотации и инвестиции.

3. Программа сталинско-молотовской группы стала необратимой, независимо от судьбы самого генсека. Отказ от нее означал бы признание ошибочными всех жертв, принесенных на ее атарь, а значит, признание преступной роли партии, что угрожало ее разложением и потерей власти в стране.