Псковская Православная Миссия как фактор церковного возрождения на временно оккупированных территориях Северо-Запада России в 1941-1944 гг

Одной из ключевых точек российской истории, несомненно, является Великая Отечественная война. Этот период неизменно привлекает внимание многих исследователей, хотя по-прежпему, как и в советское время, по этой теме не хватает объективных, глубоких работ.

Последние годы в российском обществе и в отечественной исторической науке постепенно возвращается понимание того, что решающий вклад в генезис русской государственности, в формирование национального самосознания, в рождение культуры и духовной памяти внесло именно христианство. Отсюда происходит возрастающий интерес к вопросам, касающимся истории православной церкви в России, в том числе к теме взаимоотношений Русской Православной Церкви и советского государства.

Актуальность проблем, связанных с церковным возрождением на временно оккупированных территориях СССР в 1941 — 1944 гг., определяется особой ролью православной церкви в жизни общества на всех этапах истории России, тем более усиливавшейся в годы испытаний (войн, государственных кризисов и национальных потрясений). Если о патриотической деятельности Русской Православной Церкви в ходе Великой Отечественной войны написано немало, то положение и служение православной церкви на оккупированных немцами территориях по-прежнему изучено недостаточно. К тому же до сих пор в оценке легальной деятельности православной церкви в оккупации порой используются идеологические штампы и пропагандистские «советские» методы, далекие от научного принципа историзма, а это в свою очередь приводит к реставрации старых мифов и необоснованных обвинений в адрес ее служителей. Здесь мы сталкиваемся с проблемами, вызывающими острый интерес среди исследователей и в обществе в целом. Проблемы эти касаются таких явлений как коллаборационизм и истинный патриотизм. Изучение деятельности Псковской Миссии, ее решающего вклада в процесс духовного подъема, церковного возрождения и сплочения мирного населения на занятых немцам территориях, поможет найти верный подход к оценкам тех или иных фактов сотрудничества с оккупационными властями.

Весьма интересен и практически ценен, прежде всего, миссионерский аспект деятельности Псковской Миссии. Псковская Православная Миссия в своей работе использовала опыт дореволюционного миссионерского служения, а также опыт приобретенный и выработанный в православной среде русского зарубежья в эмиграции в 20−30-е годы (в том числе в Латвии и Эстонии). Этот синтез приводил порой к появлению новых форм христианского просвещения, что несомненно важно для изучения духовного наследия русской диаспоры, а также может стать замечательным образцом и источником дальнейшего исследования для современных православных миссионеров.

Сама возможность и востребованность деятельности Псковской Православной Миссии помогает опровергнуть устоявшийся миф об успехе атеистической пропаганды среди граждан СССР накануне войны. Духовный потенциал в народной среде продолжал сохраняться, несмотря на все усилия коммунистической партии и правительства советского государства, а при возникновении особых условий этот потенциал проявился, прежде всего, в процессах церковного возрождения в период немецкой оккупации. Этот факт говорит о важности духовного аспекта в жизни общества (его становления, здорового существования и выживания в экстремальных условиях) и каждого человека в отдельности.

Положение православной церкви на оккупированной немцами территории требует внимательного и кропотливого изучения еще и потому, что это поможет в объективной разработке большой темы, посвященной Великой Отечественной войне.

Целью настоящего исследования является комплексное изучение наиболее важных аспектов деятельности Псковской Православной Миссии и основных результатов ее работы. Изучая деятельность Миссии, мы более полно и объективно можем представить процессы церковного возрождения на временно оккупированных территориях СССР.

В связи с поставленной целью исследования можно определить и его основные задачи:

1) реконструировать историю создания Псковской Православной Миссии, уделив при этом внимание ее структуре и составу;

2) определить степень участия в организации Псковской Миссии клириков Прибалтийского Экзархата и лично митрополита Сергия (Воскресенского);

3) установить, как складывались отношения Прибалтийского Экзархата и Псковской Миссии с Московской Патриархией;

4) показать основные направления практической работы Миссии — открытие и освящение храмов, совершение богослужений, христианских таинств и треб, организация и руководство ремонтом храмовых зданий;

5) описать благотворительную и социальную деятельность Псковской Миссии — материальную и духовную помощь беженцам, военнопленным Красной армии, детям сиротам;

6) привести примеры миссионерской, просветительской и духовно-образовательной деятельности Миссии, которая была адресована и взрослым, и молодежи, и детям (проповедь, внебогослужебные беседы, уроки Закона Божьего, церковные и духовные школы);

7) проанализировать отношение оккупационных властей к Псковской Православной Миссии и то, как воспринимались труды православных миссионеров партизанскими формированиями, являвшимися зачастую полномочными представителями советской власти на Северо-Западе оккупированных областей СССР;

8) рассмотреть основные принципы церковного управления и церковной дисциплины в Прибалтийском Экзархате и Псковской Миссии.

Изучение истории деятельности Псковской Православной Миссии и процесса церковного возрождения на Северо-Западе России в 1941;1944 гг. началось в СССР только в 1960;е годы. Первые исследования советских историков имели общий характер, обусловленный их партийно-идеологической позицией в отношении к церкви и религии. Даже труды православной церкви на ниве социальной (помощь военнопленным, беженцам, устройство детских приютов, церковных школ и т. д.) подвергались безусловной критике и вменялись в обвинение в антисоветской и контрреволюционной деятельности. О Псковской Православной Миссии здесь говорилось немного в ряду других примеров церковной деятельности в годы немецкой оккупации.1 Так, например, А. Валентинов, рассматривая процесс церковного возрождения на оставленных советской армией территориях, высказывал мысль о том, что открытие православных храмов было выгодно немецким оккупантам, а православное духовенство, служившее в них (храмах), таким образом, содействовало немецким захватчикам в порабощении советского народа.2 Другой авторИ. Михалев, подвергая безжалостной критике процесс церковного возрождения и позицию Русской Православной Церкви в условиях оккупации, безосновательно утверждал, что митрополит Сергий (Воскресенский) был провозглашен по инициативе немецких властей главой Русской Православной Церкви на оккупированных территориях.3 Несколько позже начали появляться работы, где основное внимание было сосредоточено на деятельности православной.

1 Валентинов А. Религия и церковь в СССР. М., 1960; Михалев И. Церковь в прошлом и теперь. Казань, 1962; Суглобов Г. А. Союз креста и меча. М., 1969.

2 Валентинов А. Указ. соч. С.20−22.

3 Михалев И. Указ. соч. С.29−30. церкви в Прибалтике и Северо-Западе России.4 По своей антицерковной направленности авторы этих исследований продолжали дело своих предшественников. Отличительной чертой является то, что особое внимание здесь уделялось личности экзарха Прибалтики Сергия (Воскресенского) и Псковской Православной Миссии. При этом авторы в пылу антицерковной критики допускали серьезные ошибки. Г. Геродник писал, что «после захвата гитлеровцами Прибалтики, с ведома и одобрения оккупантов, был создан так называемый Балтийский экзархат, то есть самостоятельная православная церковь, неподчиненная Московскому патриархату. Во главе экзархата фашистские власти поставили митрополита Сергия (Воскресенского), который преднамеренно остался в оккупации и порвал с Московской Патриархией» .5 О Миссии и ее служителях Геродник также отзывался не лучшим образом. Псковская Миссия, по его мнению (не подтвержденному документально и никак не аргументированному), «.должна была стать основой для создания Московской Патриархии в рамках пресловутой «Новой Европы» .6 Работа З. Балевица выгодно отличается от предыдущих книг богатой источниковой базой — русскоязычные газеты оккупационного периода, архивы Латвийской республики. Благодаря этому в книге Балевица наряду с тенденциозными высказываниями антицерковного характера можно найти немало фактического материала, статистики, цитат из архивных материалов и периодики. Характерным в работе Балевица можно признать утверждение о том, что командование немецко-фашистской группы армий «Север» согласилось «.сохранить каноническую принадлежность Латвийской православной церкви к русской церкви-матери» предложив взамен митрополиту Сергию (Воскресенскому) «.организовать церковное управление на оккупированной территории РСФСР» .7 Далее автор развивает эту мысль: «.было решено создать под покровительством гестапо православную церковную организацию, которой вменялось в обязанность использовать религиозные чувства верующих для примирения их с немецкой оккупацией, а также для выявления политических настроений паствы» .8 После прямого обвинения в адрес Миссии в сотрудничестве с нацистскими спецслужбами, автор пишет и о финансовой зависимости от оккупантов, в которой якобы находились сотрудники Псковской Миссии: «.церковники, захлебываясь от восторга, курили фимиам после каждой жалкой подачки на церковные нужды» .9 По мнению Балевица, не имеющему основательной аргументации, существовала «прямая заинтересованность захватчиков в активизации церковной жизни на оккупированной территории» .10 Несмотря на общую критическую позицию по отношению к деятельности православной церкви, Балевиц не мог не отметить необычайный духовный подъем на Северо-Западе России, после того, как эти территории оказались под властью немецких захватчиков и продолжавшийся фактически весь период служения Псковской Православной Миссии.

В 1970;е годы советские историки продолжали обращаться к деятельности Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны. Среди них были и те, кто исследовал деятельность Псковской Православной Миссии.11 Все без исключения авторы в своих трудах негативно оценивали роль Псковской Миссии, поскольку она действовала с ведома оккупационных властей, и, по их мнению, была тесно связана с СД и гестапо. Но если Я. Я. Веверс в сотрудниках Миссии видел только агентов немецких спецслужб, то Э. И. Лисавцев впервые в советской историографии отметил, что именно православная церковь в условиях оккупации.

4 Геродник Г. Правда о Псково-Печерском монастыре. М., 1963;

Балевиц 3. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941;1944). Рига, 1967.

5 Геродник Г. Указ. соч. С.84−85.

6 Там же. С. 85.

7 Балевиц 3. Указ. соч. С. 24.

8 Там же. С. 27.

9 Там же. С.43−44.

10 Там же. С. 58.

11 Лисавцев Э. И. Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР. М., 1971; Веверс Я. Я. Православная духовная миссия — агентура немецкой разведки. Рига, 1973; Колотилова С. И. и др. Псков. Очерки по истории. Л.: Лениздат, 1971. выступала хранительницей национальных традиций, и способствовала сплочению русского народа. Несомненно, для того времени это был серьезный прорыв на атеистическом фронте советской науки. Правда, однозначно критический подход к Псковской Миссии еще долго оставался единственной допустимой точкой зрения. В коллективном труде псковских исследователей (под руководством С.И. Колотиловой) говорится следующее: «Оккупационные власти превратили православную миссию в политическую организацию, основной задачей которой являлось проведение антисоветской пропаганды и широкой контрразведывательной работы» .12 Создание православными миссионерами церковных школ и кружков объяснялось советскими учеными так: «Подлинное назначение этих кружков заключалось в том, чтобы готовить в них полувоенизировапные кадры, которые затем можно было бы использовать для борьбы против Советского Союза» .13 Любые действия псковских миссионеров, как правило, безосновательно трактовались в плоскости коллаборационизма и антисоветизма.

Впервые попытка написать объективное исследование по истории церковного возрождения на Северо-Западе России в годы немецкой оккупации была сделана историками русского Зарубежья В. Алексеевым и Ф.Ставру. Первоначальный вариант их труда вышел на английском языке, а позже появился журнальный вариант исследования, дополненный новыми документами.14 Они представили картину церковной жизни на оккупированных территориях СССР, включая Белоруссию, Украину и Молдавию. Наряду с этим один из разделов был посвящен Прибалтийскому экзархату и Псковской Миссии. Авторы привлекли новые источники, недоступные тогда историкам в Советском Союзе: архивы немецкой администрации и СД, воспоминания членов Миссии, выехавших после окончания войны на Запад. Главное то, что профессор Алексеев являлся церковным историком, и потому рассматривал деятельность Миссии и митрополита Сергия (Воскресенского) с точки зрения церковной целесообразности и канонической законности, в то же время, не находясь под гнетом идеологического прессинга коммунистической партии. Алексеев и Ставру в противовес историкам советской школы отметили, что нацистский режим был также враждебен к православию, как и советская власть накануне войны.15 Случаи лояльного отношения оккупационных властей к процессам церковного возрождения авторы объясняли тактической уступкой военного периода. По мнению этих исследователей «для истории религиозного возрождения 1941;1943 гг. деятельность Миссии является одной из основных глав.» 16.

Несколько позже (в середине 1990;х годов) в России была издана книга другого ученого из среды русской эмиграции Д. В. Поспеловского.17 До этого подобный труд Поспеловского появился на английском языке в США.18 Автор представил историю Русской Православной Церкви в XX столетии, уделив внимание и периоду Великой Отечественной войны. В разделе, посвященном положению православной церкви в оккупированной Прибалтике, Поспеловский в сжатой форме рассказал о деятельности Псковской Миссии. Подобно профессору Алексееву, Поспеловский в основном остановился на исследовании положения Прибалтийского экзархата при немцах и трудов митрополита Сергия (Воскресенского), а о миссионерской работе на Северо-Западе России было сказано совсем немного, хотя оценка этой работы была дана высокая. Авторы этих книг также единодушны в том, что главным инициатором создания Миссии являлся именно.

12 Колотилова С. И. и др. Указ. соч. С. 285.

13 Там же. С. 286.

14 Alexeev W., Stavrou Т. The Great Revival. The Russian Church under German Occupation. Minneapolis: Burgess Publishing Co., 1976;

Алексеев В.И. и Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории//Русское Возрождение. 1980. №№ 11,12- 1981. №№ 13,14, 15, 16- 1982. №№ 17, 18. 13 Там же. 1981. № 14. С.119−120.

16 Алексеев В. И. и Ставру Ф. Указ. соч. С. 132.

17 Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в 20 веке. М., 1995.

18 Pospelovsky Dimitry. The Russian Church un der the Soviet regime. 1917;1982. New-York, 1984. экзарх Сергий: «Посылка православных священников из Прибалтики в Псковщину была, наверное, самым хорошим делом, сделанным Экзархом за всю его недолгую жизнь» .19.

Для отечественной исторической науки и для историографии темы истории Русской Православной Церкви качественно новый период начался во второй половине 1980;х годов. На официальном уровне изменилось отношение к церкви и религии, постепенно ослабевало давление коммунистической идеологии в науке, открывались архивные фонды, ранее недоступные для исследователей, появилась возможность познакомиться с работами зарубежных специалистов. Все это способствовало тому, что, в 1990;х гг., впервые в России появились объективные исторические работы, посвященные церковному возрождению на оккупированной немцами территории. Темой Псковской Миссии впервые в новых условиях постсоветского периода начала заниматься О. Ю. Васильева. Сфера ее научных интересов — церковно-государственные отношения в Советской России в 20−50-е годы, в том числе в период Великой Отечественной войны. Уже первые публикации — журнальные статьи Васильевой свидетельствуют о том, что автор отказался от взгляда на Псковскую Миссию, как на профашистскую организацию. Хотя в работах Васильевой говорилось, что Миссия «.была создана под эгидой оккупационных властей» 20 при непосредственном участии митрополита Сергия, но в то же время было сказано, что экзарх, «.давая согласие на управление церковными делами в северо-западных областях, рассчитывал прежде всего на возрождение здесь традиционной религиозной жизни» .21 В монографии, вышедшей на основе докторской диссертации, Васильева указывала, что в создании Псковской Миссии были заинтересованы не только высшие церковные круги на оккупированной территории во главе с Сергием (Воскресенским), но и немецкая администрация, а также советская разведка.22 Поэтому представители советской власти на оккупированных территориях — партизанские бригады, также как и немецкие власти, контролировали деятельность православных миссионеров.23 Несмотря на такие жесткие условия, по мнению Васильевой, труженики Миссии «свою задачу по возрождению религиозной жизни. успешно выполнили.» 24 Васильева отмечала, что многое в истории Миссии «.окутано пеленой тайны и домыслов», а своей задачей она видела попытку прояснить некоторые аспекты и «хотя бы поставить необходимые вопросы» .25 Задача эта была выполнена — был очерчен круг проблем для дальнейшего изучения темы церковного возрождения на оккупированном Северо-Западе России и участия в этом Псковской Православной Миссии.

Заметный вклад в изучение истории Псковской Миссии внес исследователь из Санкт-Петербурга М. В. Шкаровский. Именно этот историк провел статистическое исследование численности открытых православных храмов в годы немецкой оккупации. В своем капитальном труде, посвященном церковно-государственным отношениям в Советском Союзе в 1939;1964 годах, Шкаровский обратился к теме религиозного возрождения на оккупированной территории СССР. В главе, посвященной Прибалтийскому экзархату и Псковской Миссии, автор пишет, что Миссия возникла под эгидой оккупационных властей, поэтому ее членам приходилось «.реагировать на распоряжения германского командования, хотя многие из них фактически.

Л/ саботировались". Таким образом, признавая случаи вынужденного сотрудничества с немецкой оккупационной администрацией, историк не ставит это в вину православным священникам, как.

19 Алексеев В. И. и Ставру Ф. Указ. соч. 1981. № 14. С.132- Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 207.

20 Васильева О. Ю. Русская православная церковь в 1927;1943 годах // Вопросы истории. 1994. № 4. С. 43.

21 Васильева О. Ю. Жребий митрополита Сергия Воскресенского // Наука и религия. 1995. № 5. С. 22.

22 Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 19 431 948 гг. М&bdquo- 2001. С. 85.

23 Там же. С. 92.

24 Там же. С. 100.

25 Васильева О. Ю. Жребий митрополита Сергия Воскресенского. С. 20.

26 Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 155. это делалось в 1960;70-е годы. Шкаровский особо отметил благотворительную и патриотическую работу, которую широко вели православные миссионеры, в частности игумен Свято-Успенского Печерского монастыря Павел (Горшков).27 Так же как и Васильева, он подчеркнул, что митрополит Сергий (Воскресенский) и руководство Миссии не порывали канонического общения с Московской Патриархией, оставаясь частью Русской Православной Церкви даже тогда, когда немецкие власти запретили поминать за богослужениями митрополита Ленинградского Алексия и главу Русской Православной Церкви митрополита (а с сентября 1943 года патриарха) Сергия (Страгородского).28 В своей работе Шкаровский остановился на внутрицерковных проблемах, указав на то, что «в приходской жизни соборное начало было почти совершенно отменено», а в границах экзархата и Псковской Миссии была установлена «.единоличная форма управления приходом с настоятелем во главе.» 29 Это утверждение исследователя совершенно справедливо, однако этот факт не является чем-то неожиданным, если учесть, что митрополит Сергий (Воскресенский) являлся учеником Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского) и наиболее последовательным проводником церковной линии, установившейся в Московской Патриархии в 20−30-е годы. К тому же не стоит забывать о тех исторических условиях, в которых действовал экзарх Прибалтики и трудились члены Псковской Миссии. Условия военного времени требовали жесткой централизации церковной власти, которая должна была обеспечить церковную дисциплину и каноническую целостность епархий входивших в сферу влияния экзарха Сергия. В этом ключе Шкаровский заметил, что «в целом же Миссии не удалось взять под контроль религиозную жизнь на оккупированной части Ленинградской области» .30 В тоже время автор, подводя итог деятельности Псковской Миссии, сообщал, что «расчеты фашистов использовать в своих целях религиозный фактор на Северо-Западе России не оправдались» .31.

После этой книги Шкаровский, продолжая тему церковного возрождения в годы немецкой оккупации, свое внимание сосредоточил на церковно-государственных отношениях православной церкви и нацистского режима. Кроме многочисленных статей и выступлений на конференциях, из-под его пера вышла монография и сборник архивных документов с сопроводительными статьями, объединенные одной темой — политика нацистской Германии в отношении православной церкви на территории Третьего рейха, на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике и в русских областях прифронтовой полосы.32 В указанных трудах Шкаровский вновь обращается к теме Псковской Миссии, однако, в основном был представлен материал уже публиковавшийся ранее. Ценность последних работ состоит в том, что они были написаны с использованием архивных материалов немецкого происхождения, ныне находящихся в Германии и ранее не публиковавшихся в России. Автор, таким образом, подтверждает свою точку зрения, опираясь на документы немецкой военной и гражданской оккупационной администрации. Особенно ценным можно считать утверждение о том, что, следуя жестким директивам из Берлина, «.германская военная администрация прямо не содействовала, но и не препятствовала возрождению храмов» .33 Немецкие документы свидетельствуют о том, что нацистский режим не финансировал церковное возрождение и не оказывал иных поощрений Псковской Миссии, как об этом в свое время писали советские историки. Более того, стало известно что, немецкая администрация чинила препятствия Управлению Миссии в преподавании Закона Божия в школах, в душепопечении военнопленных.

27 Следует отметить, что игумен Павел и Печерский монастырь находились на канонической территории Прибалтийского экзархата и потому к Псковской Миссии прямого отношения не имели.

28Шкаровский М. В. Указ. соч. С. 149, 157−158.

29 Там же. С. 154.

30 Там же. С. 157.

31 Там же. С. 158.

32 Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. Шкаровский М. В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской православной Церкви в свете архивных материалов 1935;1945 годов (Сборник документов). М., 2003.

33 Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. С. 379. красноармейцев. Оккупанты пытались путем грубого вмешательства внести изменения в церковный календарь.34 Все эти документальные факты помогают понять истинные замыслы нацистского режима в отношении православной церкви.

Среди современных российских исследователей церковно-государственных отношений в Советской России в XX веке следует упомянуть М. И. Одинцова. В своих книгах автор также затрагивает тему положения Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной.

35 воины.

Пятидесятилетие победы в Великой Отечественной войне всколыхнуло интерес к вопросу о вкладе православной церкви в дело победы, в том числе, о ее деятельности на оккупированной территории. В апреле 1995 года в Москве был проведен «круглый стол», который носил название «Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны». Многие доклады прямо или косвенно касались деятельности Русской Православной Церкви на оккупированной территории. Так, большинство исследователей указывали на прагматичный подход руководства фашистской Германии к религии и церкви, что ярко проявилось и на восточных территориях.36 Другой докладчик остановился на церковной политике оккупантов, особо подчеркнув стремление расколоть население на враждующие группы по национальному и религиозному признаку, искореняя русскую культуру, духовность и национальное самосознание.37 М. И. Одинцов совершенно справедливо отметил стремление оккупантов полностью контролировать церковные структуры на захваченных территориях и использовать их в своих идеологических целях. Однако неточно его заявление о том, что «немецкая оккупационная власть поддерживала тех православных иерархов в Прибалтике, Белоруссии и на Украине, которые выступали против Московской Патриархии, объявили о своем намерении образовать некие автокефальные церковные организации». 38 О личности митрополита Сергия (Воскресенского) и Псковской Миссии говорилось в докладе А. Н. Лещинского. По его мнению, действия экзарха Прибалтики совпадали с той линией церковной политики, которая проводилась в Москве, и родоначальником которой являлся Патриарший Местоблюститель Сергий (Страгородский). Рассказывая о православных миссиях, которые действовали на оккупированных территориях, Лещинский отметил, что наиболее успешная работа в этом направлении велась в Псковской области. Здесь же исследователь представил несколько категорий православных миссионеров, действовавших на занятых немцами территориях: 1) миссионеры, прибывшие из Берлина, Рима, Бухареста и других городов Европы- 2) белоэмигрантское духовенство- 3) немецкие агенты, действовавшие на советской территории еще до ее оккупации- 4) лица из числа священников, завербованных в период войны на службу оккупантам- 5) священники, оставшиеся в юрисдикции Московской Патриархии, но временно действовавшие автономно от нее39 Если говорить о Псковской Православной Миссии, то большинство из представленных Лещинским категорий.

34 Там же. С. 386.

35 Одинцов М. И. Государство и церковь в России. XX век. М., 1994;

Одинцов М. И. Русская Православная Церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. М., 2002;

Одинцов М. И. Власть и религия в годы войны. Государство и религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941;1945 гг. М., 2005.

36 Бессонов Б. Н. Фашизм и религия // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. Материалы «круглого стола», посвященные 50-летию Победы 13 апреля 1995 г. М., 1995. С.69−77.

37 Кондакова Н. И. Церковь в условиях Великой Отечественной войны // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. С. 47.

38 Одинцов М. И. Государственно-церковные отношения накануне и в годы Великой Отечественной войны // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. С. 21−23.

39 Лещинский А. Н. Религиозные объединения и миссии на оккупированной территории // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. С. 102 110. миссионеров иа оккупированном Северо-Западе России не встречалось. Так, например, немецкие власти строго следили, чтобы ни православное, ни католическое духовенство из-за границы не проникло на прифронтовую оккупированную территорию, приходы которой окормляла Псковская Миссия. Поэтому миссионеры из Европы или белоэмигрантское духовенство не могли служить в Миссии. Малообоснованно утверждение о присутствии в Миссии немецких агентов (категория 3), а также о широком вовлечении православных миссионеров в деятельность нацистских спецслужб (категория 4).

В том же юбилейном 1995 году И. Я. Шимон защитил докторскую диссертацию, посвященную церковно-государственным отношениям в годы Великой Отечественной войны. О Псковской Православной Миссии автор писал, что ее служение способствовало удовлетворению религиозных потребностей верующих, при этом оно не выходило за рамки религиозной деятельности. Главный зачинщик миссионерской работы в северо-западных областях России митрополит Сергий (Воскресенский), по мнению исследователя, «.являлся патриотом своего Отечества» .40.

Во второй половине 1990;х годов продолжалось исследование деятельности Псковской Миссии и Прибалтийского экзархата. Исследователи из Санкт-Петербурга А. К. Галкин и А. А. Бовкало занимались изучением деятельности Миссии на Новгородской земле, 41 а также подготовили доклад о возрождении монастырей на оккупированном Северо-Западе России.42 Авторы отмечают, что стихийный религиозный порыв наблюдался на всей территории Новгородской епархии, оказавшейся под немцами. При этом немецкое командование, стараясь расположить к себе местное население, не препятствовало открытию храмов и восстановлению церковных структур. Однако, как утверждают Галкин и Бовкало, «хотя религия в условиях оккупации и пользовалась гораздо большей свободой, чем до войны, это отнюдь не означает, что священники и верующие поддерживали захватчиков» .43.

Наиболее ценным в этот период можно считать труд рижского священника о. Андрея Голикова, который вышел под названием «Кровью убеленные». Первая часть этой книги принадлежит историку С.Фомину. Автор пытается осмыслить судьбу православной церкви в Советской России, начиная с 1920;х годов. Он доводит свое исследование до военных лет и деятельности экзарха Сергия (Воскресенского), а также пишет об организации Псковской Миссии. По-видимому, главная цель автора — это оправдание так называемого «сергианства», то есть политики компромисса церковной иерархии по отношению к Советской власти, начало которой было положено Декларацией или Посланием митрополита Сергия (Страгородского) от 16/29 июля 1927 года. Именно под этим углом изложен весь материал. Хотя в предисловии сказано, что в книге сделана «.первая попытка рассказать о подвиге мучеников Псковской Миссии.», о самой Миссии у Фомина сказано немного. Больше написано о вкладе в дело сохранения легальной церковной структуры митрополитом Сергием (Страгородским) и о той же миссии, которую исполнял (не без воли Сергия «Старшего») в условиях немецкой оккупации экзарх Сергий (Воскресенский). Порой автор использует источники недостаточно достоверные, что порождает ошибки и неточности. Так, например, Фомин, ссылаясь на книгу зарубежного автора Н. Китер «Православная церковь в СССР в 30-е годы», написал о том, что «в 1943 году советскими властями был повешен 78-летний старец, о. Феодор Забелин, настоятель Царскосельского.

40 Шимон И. Я. Отношения Советского государства и Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны 1941;1945 гг. Диссертация на соискание на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1995. С. 240.

41 Галкин А. К., Бовкалло А. А. Новгородская епархия в годы оккупации (1941;1944 гг.) // Где святая София, там и Новгород. Спб., 1997.

42 Галкин А. К., Бовкало А. А. Псковская духовная миссия и монастыри на северо-западе России // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. М., 1997.

43 Галкин А. К., Бовкало А. А. Новгородская епархия в годы оккупации. С. 157.

Екатеринского собора" .44 Священник действительно служил в годы немецкой оккупации и являлся членом Псковской Миссии, исполняя обязанности благочинного Гатчинского округа. Однако, о. Феодор после освобождения Гатчины от немецких захватчиков не был казнен и даже не подвергся аресту, а умер своей смертью в 1949 году.

Вторая часть книги, написанная о. Андреем Голиковым, представляет собой Мартиролог православных священнослужителей и церковнослужителей Латвии, репрессированных в 19 401 952 годах. В этот скорбный список автор внес имена духовных лиц и мирян Латвийской епархии. Более трети упомянутых мучеников служили в Псковской Православной Миссии или во Внутренней Православной Миссии, действовавшей в Латвийской епархии. Несомненно, работа о. Андрея имела важное значение для развития историографии темы Псковской Миссии. Впервые были привлечены материалы следственных дел из бывшего архива КГБ Латвийской ССР, воспоминания родственников и сослуживцев репрессированных. Это также первая попытка собрать воедино материал о членах Православной Миссии, дать начальные статистические сведения. Подход автора характеризуется не только объективным и фактически взвешенным, благоговейным отношением к памяти исповедников, но и твердой церковной позицией, когда те или иные поступки миссионеров оцениваются с точки зрения церковной пользы, а не политического или идеологического расчета. Следует добавить, что о. Андрей написал несколько статей и выступил с докладом о митрополите Сергии (Воскресенском) на богословской конференции в Москве.45.

Вслед за Мартирологом, составленным О. Андреем Голиковым, в свет вышла книга профессора А. А. Корнилова из Нижнего Новгорода.46 Центральная тема книги — церковное возрождение на временно оккупированных территориях России. Одна из глав описывает духовный всплеск в областях, окормляемых Псковской Православной Миссией. В своей работе профессор затрагивает весьма болезненную тему канонической принадлежности церковных образований на оккупированной территории СССР. Основное повествование Корнилов посвятил деятельности Псковской Миссии и примерам духовного возрождения в русском народе. Примечательно, что главной источниковой базой исследования являются материалы псковской газеты «За Родину», выходившей в период оккупации. Цитаты и факты из этого периодического издания, комментируемые автором, и составляют главу о Псковской Миссии, в чем одновременно можно разглядеть как достоинство, так и неполноту работы. В целом можно сказать, что Корнилов с большой симпатией относится к Православной Миссии на Северо-Западе России, высоко оценивая деятельность миссионеров в просветительском направлении (особенно просвещение детей и молодежи), благотворительной помощи сиротам и беженцам.

Еще одна монография о положении православной церкви в годы войны вышла в издательстве «Самарский университет» в 2001 году 47 Ее автор — историк В. Н. Якунин дал обзор духовного возрождения на оккупированных немцами восточных территориях, включая Прибалтику и Псковскую Миссию, Белоруссию, Украину, румынскую оккупационную зону и захваченные области РСФСР. Также автор уделил внимание религиозной политике нацистов и патриотической деятельности православного духовенства. В целом о православной церкви в Прибалтике и о Псковской Миссии Якунин отзывается положительно, особенно это проявляется в той части работы, где он пишет о митрополите Сергии (Воскресенском). Исследователь, например, считает, что «церковная политика немцев в Прибалтике. в значительной мере объяснялась качествами экзарха Сергия (Воскресенского) и его опытом в переговорах от лица.

44 Фомин С. Кровью убеленные. Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940;1955). М., 1999. C.CLVIII.

45 Голиков Андрей, свящ. Феномен митрополита Сергия (Воскресенского) и исполненное им дело в Прибалтике // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. М., 2001.

46 Корнилов А. А. Преображение России. Нижний Новгород, 2000.

47 Якунин В. Н. Русская Православная Церковь на оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны 1941;1945 гг. Самара: «Самарский университет», 2001.

Церкви с НКВД, оказавшимся полезным при переговорах с немецкими оккупационными властями" .48 Якунин признает, что главной заслугой экзарха стало сохранение канонического единства с Московской Патриархией и организация миссионерской работы на Северо-Западе России. Более того, Якунин полагает, что «во время фашистской оккупации Прибалтики. митрополиту Сергию удалось укрепить позиции Православной Церкви в этом регионе». Секрет успеха состоял в том, что Сергий на протяжении всего периода оккупации придерживался «двойственной позиции»: с одной стороны, резкая антисоветская позиция, умело сочетающаяся с верностью Московской Патриархии (последняя в годы войны сблизилась с руководством партии и правительства), с другой стороны, лояльность по отношению к немецким властям.49 Несомненным минусом в работе Якунина можно считать чрезмерное использование им в качестве источника сведений из книги советского историка Балевица.50 Это привело к неточностям и ошибкам в монографии самарского ученого. Так, например, была дана неверная оценка деятельности Внутренней Православной Миссии в Латвии, в составе которой трудилось немало бывших членов Псковской Миссии, эвакуировавшихся в Прибалтику в конце 1943 — в начале 1944 гг. Не выдерживает критики утверждение, что основным в деятельности Внутренней Миссии была политическая агитация в пользу оккупантов и против советской власти.51 В тесном контакте с Внутренней Миссией и Русским Комитетом в Латвии действовал благотворительный фонд «Народная помощь». В исследовании Якунина без серьезных документальных обоснований повторяется ложное утверждение Балевица о том, что работа фонда была связана с материальной помощью фашистской армии.52 О Псковской Православной Миссии Якунин пишет в основном в положительном ключе, хотя и тут не обошлось без неточностей. Автор признает, что некоторые члены Миссии сотрудничали с оккупационными властями: кто-то даже занимал должность «заведующего отделом просвещения» в местной администрации, а кто-то информировал «.немецкие власти о политических настроениях населения» или составлял «.списки советских активистов и лиц, поддерживавших советских партизан». Последние обвинения никак не подтверждаются документальными материалами, а лишь ссылками на тенденциозную книгу Балевица. Правда, Якунин признает, что поскольку Миссия создавалась под эгидой оккупационных властей, то священство было вынуждено реагировать на распоряжение немецких властей. Завершая исследование деятельности Псковской Миссии, Якунин отметил как несомненное достоинство многообразие форм миссионерской, просветительской и социальной работы. Даже то, что Миссия свою деятельность разворачивала с согласия оккупантов, по мнению автора, не должно ставиться «.в упрек миссионерам: большинство из них честно и добросовестно исполняло свой пастырский долг, сосуществуя с оккупантами» .54.

Тема Псковской Православной Миссии не может не интересовать исследователей в самом Пскове. Старейший из них Г. А. Бакусов — ветеран партизанского движения на Северо-Западе России, в советские годы занимавший высокий пост в идеологическом секторе. В круг интересов этого исследователя входила тема положения православной церкви на Псковщине в годы войны. Еще в книгах раннего периода Бакусов, наряду с воспоминаниями о партизанском движении, писал о православных священниках и о Псковской Миссии.55 Примечательно, что автор в своих работах о деятельности православной церкви на занятых территориях отзывался сдержанно, без атеистической риторики, а порой и с некоторой симпатией, что не было характерно для партийного идеолога высокого уровня. В последние годы (конец 1990;х) Бакусов написал ряд статей о различных сторонах жизни оккупационного периода, неизменно возвращаясь к теме.

48 Там же. С. 70−71.

49 Там же. С. 89−90.

50 Балевиц 3. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941;1944). Рига, 1967.

51 Там же. С. 105.

52 Там же. С. 107−108.

53 Там же. С. 98.

54 Там же. С. 109.

55 Бакусов Г. В лесах за Соротыо: Документальная повесть. Л.: Лениздат, 1988.

Псковской Миссии.56 Как правило, о Миссии и о православных священниках говорилось только в положительном ключе. Для этого исследователя Псковская Миссия, некоторых членов которой он знал лично, сыграла важную роль в сплочении местного населения: «священнослужители сочувственно относились к бедам населения, многие из них оказывали партизанам содействие» .57 В одной из статей Бакусов на примере начальника Управления Миссии протопресвитера Кирилла Зайца показал, что большинство православных миссионеров проявили себя в трудных условиях оккупации, как настоящие патриоты, не искавшие собственной выгоды, но служившие Богу и.

58 русскому народу.

Также историей «Православной миссии в освобожденных областях России» занимался другой псковский исследователь О. В. Попова. Ее первая статья была посвящена благотворительной деятельности Псковской Миссии.59 В 2003 году в Пскове прошла научная конференция, посвященная 1100-летию летописного упоминания города. Здесь Попова представила свой доклад, в котором, привлекая архивные документы, рассказала о православной церкви на псковской земле в годы двух мировых войн. Была отмечена патриотическая деятельность церкви, как фактор, который «.сплачивал народ, вселял в него уверенность, воспитывал силу духа и стойкость, не позволял расчлениться и разрушиться ментальному единству». Среди основных направлений этой деятельности, присущих для церковных институтов в военные годы, Поповой выделяется «.информационная, пропагандистская, воспитательная и социальная». Исследователь отдал должное «церковным институтам», которые «для реализации этих функций. проводили серьезную финансовую, идеологическую и организационную подготовку, что позволяло добиваться впечатляющих результатов» .60 Все вышесказанное относится и к деятельности Псковской Миссии, однако, далее Попова указала на серьезную проблему в историческом развитии православной церкви, которая привела в итоге к коллаборационизму с нацистским режимом: «Веками складывающийся конформизм привел .к тому, что церковь принимала как должное свою подчиненность власти, будь то власть самодержца российского, советская власть или немецкие оккупационные власти». Все это, по мнению ученого, объясняет «.профашистскую позицию православной церкви на временно оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны». Даже после такого серьезного обвинения Попова подчеркнула, что «благодаря усилиям церкви и поддержки этих усилий паствой сотни и тысячи человеческих жизней были спасены, и мы должны быть благодарны ей за это» .61.

В 2004 году в связи с торжествами передачи Тихвинской чудотворной иконы Божией Матери из США в Тихвинский монастырь, в свет вышла книга, написанная директором краеведческого музея города Тихвин JI.A. Колесниковой и клириком Американской Православной Церкви протоиереем Александром Гарклавсом.62 Наиболее интересна та часть работы, что написана о. Александром, так как там содержатся воспоминания протоиерея Сергия Гарклавса, приемного сына епископа Иоанна (Гарклавса). Поскольку история Тихвинской иконы.

56 Бакусов Г. Пушкинские Горы. Михайловское. 1942 год// На рубеже тысячелетий. Книга о людях культуры и искусства. Т.2. Псков, 2002.

Бакусов Г. Они пели и молились за спасение России // На рубеже тысячелетий. Книга о людях культуры и искусства. Т.2. Псков, 2002.

57 Бакусов Г. Псковские «гастроли» генерала Власова // Псковские сезоны: Провинциальный театр в 20 веке. Псков, 1999. С. 83.

58 Бакусов Г. «Вы хуже большевиков.» // Псковские хроники. История края в документах и исследованиях. Вып.З. Псков, 2002.

59 Попова О. В. Благотворительная деятельность Псковской Православной миссии (1941;1944) // Псков: научно-практический, историко-краеведческий журнал. 1997. № 7.

60 Попова О. В. Русская Православная Церковь в двух мировых войнах. Региональный аспект // Псков в Российской и европейской истории (к 1100-летию летописного упоминания). М., 2003. С. 137.

61 Там же. С. 138.

62 Колесникова JI.A., Гарклавс Александр прот. Тихвинская икона Божией Матери. Возвращение. Спб., 2004. тесно связана с Псковской Православной Миссии, то автор дает высокую оценку миссионерской работе на Северо-Западе, о которой он знает не понаслышке. Ценность этой книги еще и в том, в ней рассказано о судьбе некоторых членов Псковской Миссии, эвакуировавшихся в 1944 году из Прибалтики в Европу.

Также к 60-летию начала деятельности Псковской Православной Миссии был подготовлен специальный номер журнала «Санкт-Петербургские Епархиальные Ведомости». Его материалы были целиком посвящены церковному возрождению на оккупированном Северо-Западе России.63 На страницах журнала были собраны не только издававшиеся ранее мемуары и документы64, но появились новые статьи и воспоминания членов Миссии65. Наиболее активно потрудились над номером редактор журнала И. В. Попов и М. В. Шкаровский. Благодаря их усилиям впервые были собраны статистические данные о православных приходах, открытых Псковской Миссией, и о всех священнослужителях, участвовавших в миссионерской работе, как прибывших из Прибалтики, так и местных из Новгородских, Псковских и Ленинградских районов. Хотя эта работа еще требует уточнений, дополнений и дальнейшей разработки, однако сегодня это издание по праву является наиболее полным и точным справочником по истории церковного возрождения и деятельности Псковской Миссии. Знаток русской истории и литературы, профессор Н. А. Струве назвал юбилейный номер «Санкт-Петербургских Епархиальных Ведомостей» «крупным вкладом в историю Русской Церкви» .66.

В последнее время наряду с объективными исследованиями появляются работы, главной целью которых является обвинение Псковской Миссии и ее сотрудников в сотрудничестве с нацистами. Авторы этих трудов пытаются скомпроментировать процесс церковного возрождения на оккупированной территории СССР. Для них сам факт легальной деятельности православной церкви в условиях оккупации является тягчайшим преступлением против Родины, при этом источниковую базу этих книг составляют, в основном, следственные дела из архивов УФСБ РФ.

Монография Б. Н. Ковалева посвящена теме коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны. Объемное исследование анализирует явление сотрудничества с оккупантами в самых разных областях, в том числе военной, экономической, национальной, культурной и религиозной. Особое внимание Ковалев уделил деятельности Псковской Миссии. Многие свои выводы автор делает, исходя из весьма тенденциозных материалов архивов ФСБ, или же совсем не аргументирует свои более чем спорные утверждения. Например, Ковалев пишет о том, что «.с первых дней своего пребывания на Ленинградской земле захватчики осуществляли свой план по возрождению религиозных культов» .67 Известно, что подобного плана руководство нацистской Германии никогда не вынашивало, да и в церковном возрождении оно тоже заинтересовано не было. Автор справедливо указывает, что инициатива создания Миссии принадлежит экзарху Сергию, однако глубоким заблуждением выглядит его никак не обоснованное заявление о том, что митрополит Сергий (Воскресенский) «отлучил от церкви и предал проклятию московского митрополита Сергия» .68 Хорошо известна строгая позиция Прибалтийского экзарха на сохранение канонического единства с Московской патриархией,.

63 Санкт-Петербургские Ведомости. Вып. 26−27. 2002.

64 Ионов Алексий, прот. Записки миссионераБенигсен Георгий, прот. Христос ПобедительТайлов Георгий, прот. ВоспоминанияПолчанинов Р. В. Псковское содружество молодежи при Православной миссии.

65 Кирилл (Начис), архим. Народ жаждал молиться, жаждал покаяния. — Рацевич Р. И. Воспоминания о Псковской МиссииШкаровский М. В. Митрополит Сергий (Воскресенский) и его служение в Прибалтике и на Северо-Западе России в 1941;1944 гг.- Шкаровский М. В. Служение протоиерея Алексия Кибардина в годы войныЖеночин Михаил, прот. Миссионер Иоанн ЛегкийГруздев Михаил, свящ. Протоиерей Владимир ИрадионовПопов И. В. Пастырь из Ложголова. Протоиерей Николай Недремский.

66 Струве Н. Рецензия на Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. Вып.26−27 // Вестник РХД.2003. № 185. С. 388.

67 Ковалев Б. Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941;1944. М., 2004. С. 437.

68 Там же. С. 470. которой он придерживался до последних дней своей жизни. В отношении Псковской Миссии Ковалев пишет, что она пользовалась «огромным влиянием», однако использовала это доверие исключительно в разведывательных, провокационных или пропагандистских целях: руководство Миссии «.регулярно получало распоряжения от нацистов о содействии оккупационным властям. Они принимались к исполнению». Как пишет автор в другом месте книги, «даже благие дела православной миссии носили определенный идеологический уклон» .69 Здесь автор имел в виду церковные приюты и школы, а также вообще любую духовно-просветительскую работу с детьми и молодежью. Примечательно, что в конце главы Ковалев все же признает, что «в большинстве случаев священнослужители были вместе со своими прихожанами, стойко перенося все тяготы и невзгоды войны» .70 Этот вывод звучит диссонансом в сравнении обвинениями, предъявленными Псковской Миссии, деятельность которой, по мнению автора, является ярким примером коллаборационизма православной церкви и немецких властей.

Книга Н. А. Ломагина представляет читателю новый взгляд на некоторые вопросы, связанные с блокадой Ленинграда: отношения Кремля и Смольного в период блокады, деятельность высшего ленинградского руководства, место НКВД в защите города, развитие политических настроений ленинградцев. В отдельной главе сказано о немецкой оккупационной политике и настроениях населения оккупированных районов Ленинградской области. В этой главе есть специальный параграф, посвященный Псковской Православной Миссии. Ломагин, повторяя советских историков, утверждает, что руководство «Православной миссии в освобожденных областях России» активно сотрудничало с СД. Ссылаясь на сведения установленные УНКГБ ЛО (Ленинградской области), Ломагин пишет о том, что «.органы СД использовали руководящих работников „Православной миссии“ в качестве своих резидентов и, в частности, таким резидентом являлся начальник миссии Зайц, который имел у себя на связи секретных агентов, выявлявших по его заданию политические настроения населения гор. Пскова». По Ломагину вместе с начальником Миссии вербовкой агентов из числа верующих занимались и другие руководящие работники Миссии.71 Вновь черпая данные из архива УФСБ ЛО, автор без тени сомнения сообщает читателям, что «Православная миссия», по предварительным данным, передала в руки немецких контрразведывательных органов 144 партизан и советских патриотов, проводивших активную борьбу против немцев" .72 Далее автор повторяет уже знакомые советские мифы. Например, о том, что главой православной церкви в Прибалтике «.немцами был назначен отлученный от церкви экзарх Эстонии — митрополит Сергий (Воскресенский), проживавший в Риге» .73 В одном предложении исследователь умудрился допустить сразу несколько грубых ошибок. Кто и когда отлучил экзарха Сергия от церкви? Почему «экзарх Эстонии» проживал в Риге? Наконец, какие полномочия имели нацистские власти назначать главу православной церкви? Ломагин полагает, что открытие храмов проходило без поддержки местного населения, так как людей приходилось насильно сгонять на подобные мероприятия через старост деревень.74 В нескольких местах подряд исследователь повторяет, что именно немцы занимались открытием православных храмов, оказывали церкви не только денежную и материальную помощь, но и способствовали подготовке кадров для вновь открытых приходов.75 Подобно Ковалеву Ломагин утверждает, что штат Миссии формировался «.из числа, враждебно настроенных к советской власти и подвергавшихся репрессиям за контрреволюционную деятельность» .76 Автор пытается убедить читателя, что миссионеры — это старые враги советского народа, прибывшие с немцами для сведения счетов и удовлетворения своих амбиций. Так, например, по этому он написал.

69 Там же. С. 445.

70 Там же. С. 475.

71 Ломагин Н. А. Неизвестная блокада. Книга 1. Спб., 2004. С. 455.

72 Там же. С. 456.

73 Там же. С. 493.

74 Там же. С. 493.

75 Там же. С. 496.

76 Там же. С. 494. следующее: «В штате управления миссии состояли священники из числа эстонцев и латышей, враждебно относящихся не только к советской власти, но и к русскому духовенству» .77 Ломагин выделяет в своей работе несколько задач, которые, стояли перед Миссией. Естественно, по его мнению, они никак не были связаны с церковным возрождением и просвещением русского народа, а были направлены на активное содействие нацистам «.в осуществлении мероприятий, по направленных на экономическое и политическое порабощение советских людей». В другом месте книги Ломагин повторяет, что «по указанию германского командования православная миссия через местное духовенство оккупированных районов области собирала сведения разведывательного характера, информацию о настроениях населения и выявляла антифашистски настроенных лиц с целью выдачи их немецким властям» .79 Здесь практически дословно повторяется обвинительный приговор в отношении членов Управления Псковской Миссии по которому все они были осуждены на долгие сроки заключения в сталинских лагерях. Видимо автор не знает, что в отношении членов Псковской Миссии были применены недопустимые средства ведения следствия, а дела в отношении их были целиком сфабрикованы. Это были вынуждены признать сами представители карающих органов уже после смерти Сталина, тогда же осужденные сотрудники Миссии были полностью реабилитированы (некоторые посмертно) за отсутствием в их действиях состава преступления. Таким образом, Ломагин либо не знал этого, либо не согласен с постановлением прокуратуры Ленинградской области о реабилитации псковских миссионеров. Правда, никаких серьезных документов, свидетельствующих о настоящих преступлениях священников и их паствы, автор не предоставляет. Однако это не мешает ему заявлять, что «.враждебное отношение к советскому строю большинства духовенства в районах, подвергшихся временной оккупации, обеспечивало с его стороны активную помощь немцам. В связи с этим среди духовенства оказалось значительное количество предателей и пособников немцев» .80 Наконец, Ломагин считает, что активная деятельность Псковской Миссии послужила тому, что уже в послевоенные годы УНКГБ ЛО, воспринимая всех священников как агентов немецких спецслужб, приложило максимум усилий «.по сворачиванию деятельности церкви в Ленинградской области» .81 То есть Псковская Миссия оказалась виновата и в послевоенном ужесточении церковной политики советской власти, которая в любом проявлении религиозной активности видела контрреволюционные происки агентов нацистских спецслужб.

Еще один исследователь церковного возрождения на северо-западе России в годы немецкой оккупации С. Бернев является сотрудником УФСБ РФ Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Он в отличии от предшествующих авторов пока еще не написал объемной монографии о том, как изменяли Родине православные миссионеры. Но, учитывая свободный доступ к документам следственных дел архивов УФСБ РФ, можно не сомневаться, что такая ол работа еще будет создана. Пока Бернев написал несколько статей, которые в основном не отличаются от того, что писали в советские годы Балевиц, Веверс, и то, что написали в наши дни Ковалев и Ломагин. Два краеугольных камня, на которых он строит свои доводы — Псковская Миссия создавалась при непосредственной помощи германской армии и СД, большая часть миссионеров являлась сотрудниками нацистских спецслужб, автоматически задают негативный тон его исследованиям и будут мешать ему в будущем в написании объективной работы на тему церковного возрождения в годы войны.

Таким образом, в настоящее время общая история деятельности Псковской Православной Миссии и церковного возрождения на оккупированном Северо-Западе России в значительной.

77 Там же. С. 495.

78 Там же. С. 500.

79 Там же. С. 501.

80 Там же. С. 503.

81 Там же. С. 506.

82 Бернев С. Судьба святыни. Кто и как вывез чудотворную икону Тихвинской Божией Матери из России // Русь православная. 2001. № 11−12- Бернев С. Образование Псковской православной миссии // Жизнь и безопасность. 2004. № 1−2а. степени изучены. Также были исследованы положение Прибалтийского экзархата в годы войны, политика экзарха Сергия и его вклад в дело организации Псковской Миссии. Основательному изучению подверглись церковно-государственные отношения в условиях оккупации, то есть политика нацистской оккупационной администрации в отношении православной церквиПрибалтийского экзархата и Псковской Православной Миссии. К сожалению, последние годы в научной литературе появляется тенденция к низведению работы Миссии лишь к сотрудничеству с оккупационным режимом, при этом положительный фактор церковного возрождения на Северо-Западе и неоспоримый духовный и организующий вклад Псковской Миссии совершенно замалчиваются.

В то же время в истории Псковской Православной Миссии остается немало слабоизученных аспектов — миссионерская работа, церковно-педагогическая деятельность и просветительская работа с детьми и молодежью, социальная и благотворительная работа миссионеров. Также недостаточно исследованы отношения членов Миссии и советских партизан, до сих пор нет адекватного подхода к проблеме сотрудничества православной церкви и немецких властей на Северо-Западе России. Требует более детального изучения организация и работа Богословских курсов в Вильно (духовной школы, созданной для обеспечения Миссии образованными пастырями). Слабо изучена деятельность Псковской Миссии на окраинах, особенно в прифронтовых районах — современная Калининская, Новгородская области, а также регион Новоржева, Опочки, Великих Лук. Требует к себе особого внимания заключительный период деятельности Псковской Миссии, эвакуация в Прибалтику и служение псковских миссионеров на чужбине в 1944 -1945 годах. Наконец, до сих пор не были проанализированы результаты деятельности Псковской Миссии, ее влияние на послевоенную судьбу Русской Православной Церкви в северо-западном регионе СССР.

Хронологические рамки работы включают, прежде всего, период с августа 1941 по февраль 1944 годов. Этот временной отрезок практически совпадал с периодом немецкой оккупации Пскова и прилегающих к нему районов. В августе 1941 года немецкие власти дали согласие экзарху Прибалтики Сергию на создание Православной Миссии, и 18 числа в Псков прибыла первая группа миссионеров из Риги. Заканчивается история Псковской Православной Миссии в феврале 1944 года, когда немецкие оккупационные власти объявили всеобщую эвакуацию мирных жителей и всех учреждений из Пскова (в том числе и «Православной миссии в освобожденных областях России») и окрестностей в Прибалтику.

Однако для более полного изучения выбранной темы необходимо обратиться к предвоенным годам, начиная с лета 1940 года, когда Прибалтийские республики были присоединены к СССР, а для руководства православной церковью в этом регионе из Москвы прибыл архиепископ, а впоследствии митрополит, Сергий (Воскресенский). Именно он стал инициатором создания Псковской Миссии в августе 1941 года, а ядро Миссии в основном составили клирики Латвийской Православной Церкви. Для того, чтобы говорить о плодах деятельности Миссии, о дальнейшей судьбе православных миссионеров, вынужденных эвакуироваться в феврале 1944 года из Псковщины в Прибалтику, а затем в Европу, следует несколько расширить рамки исследования, по крайней мере, до лета 1945 года. С этого времени начинается послевоенное восстановление церковной структуры в северо-западных областях СССР, освобожденных из-под гнета немецкой оккупации. В этом процессе важную роль сыграл духовный и практический потенциал, подготовленный трудами Псковской Миссии.

Источниковая база исследования условно может быть поделена на три основные части: материалы из архивов (неопубликованные и опубликованные), периодика оккупированного Северо-Запада России на русском языке (1941;1944 гг.), воспоминания членов Миссии и тех, кто был прямым или косвенным участником и свидетелем событий описываемых в исследовании. Диссертационное исследование опирается на изученные соискателем документы и материалы, хранящиеся в следующих архивах: Государственном Архиве Псковской Области (ГАПО),.

Латвийском Государственном Историческом Архиве (ЛГИА), Архиве УФСБ РФ по Псковской области, Центральном Государственном Архиве города Санкт-Петербурга (ЦГА).

Из ГАПО был использован фонд № Р-1633, состоящий из одной описи, полностью посвященный Псковской Миссии, он носит название «Псковская православная миссия периода временной немецко-фашистской оккупации 1941;1944». Объем фонда не велик и состоит из 22 дел. Среди них особенно ценными для исследования стали те, в которых содержались отрывки из доклада о создании Миссии, копии воззваний и обращений Псковской Миссии к населению, списки сотрудников Православной Миссии, сведения о священнослужителях входивших в состав Миссии, переписка православной Миссии со священнослужителями и прихожанами. Важный материал находится также в делах содержащих переписку об отношении партизан со священнослужителями, документы хозяйственного характера, сведения о работе приходских приютов, переписку об эвакуации Православной Миссии из Пскова и о выдаче проездных свидетельств сотрудникам Миссии. Несколько дел фонда Р-1633 освящают деятельность Богословских курсов в Вильно: прошения о приеме на обучение, сведения о лицах зачисленных на Богословские курсы и другие.

Латвийский Государственный Исторический Архив представлен в работе также одним фондом № 7469. В фонде хранятся документы Синода Латвийской Православной Церкви периода 20−50-х годов 20 века. Естественно для исследования деятельности Псковской Миссии в первую очередь были использованы дела времени немецкой оккупации. Бесценный фактический материал находится в отчетах миссионеров, которые отсылались, в основном клириками прибывшими в Псков из Латвии, непосредственно на имя митрополита Сергия (Воскресенского). Из этих писем становится известно какими маршрутами следовали священники-миссионеры по районам Псковской и Новгородской земли, как их встречало местное население, с какими трудностями приходилось сталкиваться посланникам экзарха Сергия в русских областях, в каком состоянии находилась церковная жизнь в тех городах и селах, куда прибывали миссионеры и еще многое другое. В своем большинстве письма-отчеты написаны ярко, искренно, в тоже время лаконично и хронологически, статистически точно (какие виды богослужений, треб, таинств приходилось совершать, какова численность участвовавших в них жителей, степень их активности и т. д.). Также в фонде Синода содержатся копии распоряжений и циркуляров по Латвийской епархии, подготовленные лично экзархом Сергием, а также епархиальным управлением в Риге. Несколько дел из фонда 7469 посвящены организации и работе Внутренней Миссии в Латвии и Литве в 19 431 944 годах. Наряду с этим в фонде хранятся документы, освещающие деятельность Богословских курсов в Вильно. Важным источником биографического свойства являются личные дела на священнослужителей Латвийской епархии, в том числе тех, кто с 1941 по 1944 гг. служил в Псковской Миссии.

Центральный Государственный архив города Санкт-Петербурга представлен в исследовании двумя фондами: № 3355 (Коллекция документов немецких оккупационных властей, действовавших на временно оккупированной территории Ленинградской области) и № 9324 (Уполномоченный Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР по г. Ленинграду и области). Из первого фонда было использовано дело, содержащее информацию о хозяйственной деятельности Псковской Миссии, в том числе финансовые документы иконописной мастерской и магазина Управления Православной Миссии в городе Пскове, списки служащих при Миссии и мастеров-иконописцев. Из фонда уполномоченного интерес представляет информационный доклад о состоянии церковных дел во время немецкой оккупации и в первые месяцы после освобождения Северо-Запада СССР от немецкой оккупации. Здесь находится информация об уцелевших храмах, о священниках эвакуированных на Запад, и тех, кто смог остаться на родине и продолжал церковное служение. Фактические и статистические данные приведенные в делах этого фонда требуют от исследователя критического отношения, так как составлялись советскими чиновниками и потому не лишены идеологической подоплеки и предвзятых оценок церковного возрождения на оккупированных территориях.

Последние в этом списке фонды архивных дел хранятся в архиве УФСБ РФ по Псковской области и в Рижском архиве — ЛГА (Латвийский Государственный архив). Речь идет о следственных делах в отношении бывших членов Псковской Православной Миссии с 1944 по 1950 годы. В Псковском архиве УФСБ хранится следственное дело № АА 10 676 (в 7-ми томах) в отношении Управления «Православной Миссии в освобожденных областях России», то есть священнослужителей и мирян, руководивших деятельностью Миссии: протопресвитер Кирилл Зайц, священник Николай Жунда, протоиерей Николай Шенрок, священник Ливерий Воронов, Иван Амозов, Георгий Радецкий, Андрей Перминов. Также было использовано следственное дело священника-миссионера Константина Шаховского, арестованного, как и все члены Управления Миссии осенью 1944 года. Несмотря на то, что в этих делах в обилии содержатся искажения фактов и всевозможные вымышленные «преступления» миссионеров против советского народа и советской власти, в материалах допросов и в показаниях подследственных можно обнаружить информацию о ходе церковного возрождения под эгидой Псковской Миссии: открытии храмов, христианской работе с детьми и молодежью, деятельности Богословских курсов, а также об эвакуации Миссии в Прибалтику и работе эвакуированных священнослужителей во Внутренней Миссии в Латвии и Литве. Главное, что требуется от исследователя — внимательное отношение к такого рода источникам, умение отличить вымысел следователей, очистить истинные факты от наслоений, которые могут ввести в заблуждение неискушенного читателя и направить его поиск по ложному следу.

В этом отношении все вышесказанное вполне относится и к следственным делам бывшего архива КГБ Латвийской ССР, которые были заведены в свое время в отношении священнослужителей и мирян православной церкви Латвии принявших участие в работе Псковской и (или) Внутренних Миссий в Прибалтике: протоиерей Сергий Ефимов, протоиерей Николай Трубецкой, священник Виктор Першин, священник Герман Жегалов, Леонид Начис, Игорь Булгак, Сергей Шенрок, Владимир Ширшин.

Кроме перечисленных архивных материалов были также использованы опубликованные сборники документов. Наиболее объемный из них был подготовлен к печати М. В. Шкаровским.83 В книге содержатся материалы, собранные исследователем в немецких архивах: Бундесархив в Берлине, Бундесархив-Милитерархив во Фрейбурге, архив института современной истории в Мюнхене, архив Германской епархии Русской Православной Церкви за границей в Мюнхене, архив Средне-Европейского экзархата Московской Патриархии в Берлине. Вместе с тем автор сборника опубликовал документы из Синодального архива Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке, из Российского государственного военного архива (РГВА), из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), из Центрального государственного архива Санкт-Птербурга (ЦГА СПб.). Все материалы распределены в двух больших разделах. В первом приведены документы, свидетельствующие о том, как складывались отношения Русской Православной Церкви и нацистского режима на территории третьего рейха и Балкан. Во втором разделе размещены документы, раскрывающие основы церковной политики нацистской Германии на оккупированных территориях СССР. Здесь же были помещены материалы, посвященные церковному возрождению в русских прифронтовых областях, в том числе непосредственно касающиеся деятельности Псковской Православной Миссии.

Следующий сборник документов, подготовленный О. Ю. Васильевой, также освещает государственно-церковные отношения.84 Здесь помещены материалы по истории взаимоотношений коммунистического государства и православной церкви в России в период с 1917 по 1941 гг. Особенно важными для нашего исследования являются документы из раздела.

83 Шкаровский М. В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935;1945 годов. (Сборник документов). М., 2003.

84 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917;1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996.

Русская Православная Церковь накануне Великой Отечественной войны", которые помогают представить, какого размаха к 1941 году достигла церковная разруха в СССР.

Последним из числа сборников опубликованных архивных документов являются книги вышедшие в свет в 80-х годах в Лениздате.85 Они посвящены партизанскому движению на оккупированном Северо-Западе России. В основном это донесения исходящие от командования партизанских бригад в адрес Ленинградского штаба партизанского движения, а также приказы и распоряжения из центра (ЛШПД) руководству партизанских отрядов. Среди сводок о проделанной работе (боевого, идеологического, политического характера) имеются донесения о настроениях местного населения, о положении православной церкви на оккупированной территории. Если в сборнике документов за 1942 года о церковном возрождении комиссары и командиры партизанских бригад сообщали в центр сведения негативного характера с явными искажениями и плохо скрываемой неприязнью, то в подобном сборнике за 1944 год находятся сообщения о помощи, которую православные приходы и их пастыри оказывали партизанскому движению. Причем эта помощь касалась не только сбора продовольствия, одежды и материальных ценностей, но и участия некоторых священнослужителей в сборе разведданных по заданию партизанских отрядов.

Периодические издания, использованные в данном исследовании, относятся к разным периодам: дореволюционного, довоенного и непосредственно времени немецкой оккупации. Некоторые из них издавались за границей в Париже, Риге (20−30-е годы 20 века), другие в русских городах попавших под немецкую оккупацию: Псков, Дно, Гдов, Остров, а также в прибалтийских городах оккупированных немцами: Рига, Двинск, Ревель. Наконец, некоторые из этих изданий являлись христианскими: «Псковские Епархиальные Ведомости», «Вера и Жизнь» (Рига), «Бюллетень Религиозно-Педагогического кабинета» (Париж), «Православный Христианин» (Псков), другие были сугубо светскими, но почти в каждом номере содержали заметки на церковную тематику (русскоязычные газеты оккупационного периода: «За Родину», 86 «Псковский Вестник», «Гдовский Вестник», «Островские Известия», «Новое Время» (Печоры), «Двинский Вестник», «Русский Вестник» (Рига), «Северное Слово» (Ревель), «Вестник» (Ковно)). Это были объявления об открывающихся храмах и совершении богослужений, рассказы о новостях из церковной жизни, о миссионерских поездках священников, о воцерковлении школы (преподавание Закона Божьего и т. п.), распоряжения властей в церковной области. Особенно ценным для работы над диссертацией стал миссионерский журнал, печатный орган «Православной миссии в освобожденных областях России» — «Православный Христианин», выходивший с октября 1942 по май 1944 года. Это важнейший источник исследования сохранил не только новости церковной жизни (новые назначения и рукоположения, статистика открывающихся храмов, распоряжения экзарха Сергия и Управления Псковской Миссии), но и статьи, образцы проповедей членов Миссии.

При использовании газет оккупационного периода нужно помнить, что издания эти выходили под непосредственным контролем немецких властей (Propaganda Abteilung Nord) и носили четко выраженный пропагандистский характер. Однако, подобно следственным делам из архивов КГБ, в которых также довлеет идеологический контекст, неминуемо приносящий искажения, передергивания фактов, а то и откровенную ложь, нельзя отвергать полностью и периодику времени немецкой оккупации. Факты из церковной жизни, приведенные в этих изданиях, находят подтверждение в источниках архивного происхождения и в воспоминаниях сотрудников Миссии.

85 В тылу врага: борьба партизан и подпольщиков на оккупированной территории Ленинградской области 1942 год. Сборник документов. Л.: Лениздат, 1981.

В тылу врага: борьба партизан и подпольщиков на оккупированной территории Ленинградской области 1944 год. Сборник документов. Л.: Лениздат, 1985.

86 Газеты с таким одинаковым названием, но разные по содержанию, в годы немецкой оккупации выходили одновременно в Дно и в Пскове.

Последний блок источников состоит из мемуаров, дневниковых записей непосредственных участников описываемых событий: членов Миссии (священников и мирян: протоиерей Алексий Ионов, протоиерей Георгий Тайлов, протоиерей Сергий Ефимов, протоиерей Георгий Бенигсен, архимандрит Кирилл (Начис), М. Н. Трубецкой, Р. В. Полчанинов, Р.И.

R7 RR.

Матвеева-Рацевич) и воспитанников церковных школ (М.Ф. Яковлева, Р. И. Коренецкая), косвенных свидетелей церковного возрождения из местного населения, в том числе сотрудников.

OQ местной гражданской администрации (П.В. Жадан, В.А. Пирожкова), участников партизанского движения (И.В. Виноградов, Г. А. Бакусов, М. Ф. Иванов, В.И. Гилев)90 и антисоветских добровольческих частей (JI.A. Самутин)91. К этому нужно добавить свидетельства тех лиц, кто лично знал митрополита Сергия (Воскресенского) (А. Герих, А. Свенцицкий), проходил обучение на Богословских курсах в Вильно (В. Чер, протоиерей Евгений Ефимов, протоиерей Серафим Шенрок)92. В воспоминаниях одного из высокопоставленных лиц, руководивших советской разведкой в годы Великой Отечественной войны находятся интересные, но и не имеющие никакого документального подтверждения, указания на использование Москвой церковного канала в разведывательной деятельности, в том числе на территории подведомственной Псковской Миссии.3.

Рассматривая вышеперечисленные источники, нужно помнить, что все они в той или иной мере имеют субъективные черты. Только их комплексное использование, подкрепленное принципом научного историзма, поможет достичь в исследовании максимальной степени объективности.

87 Ионов Алексей, прот. Записки миссионера. (Псковская Миссия) // По стопам Христа. (Православное изд. прот. Н. Веглайс. Берклей, Калифорния, США.) 1954. №№ 50, 51- 1955. №№ 52,53,54, 55;

Воспоминания о. Георгия Тайлова о его работе в Псковской православной миссии 1941;1944 гг. // Православная Жизнь. (Приложение к «Православной Руси»). 2001. № 1(612) — Ефимов Сергий, прот. Из дневника миссионера. На заре обновления религиозной жизни в освобожденных от большевизма местностях // Православный Христианин. 1943. № ½(6/7) — Бенигсен Георгий, прот. Христос Победитель // Вестник РХД. 1993. № 168- Кирилл (Начис), архим. «Сохраним лучшее наших отцов». СПб., 2001; Трубецкой М. Свидетельство (из архива Н.А. Струве) // Вестник РХД. 2003. № 186- Полчанинов Р. В. Псковское содружество молодежи при православной миссии // Православная Жизнь. (Приложение к «Православной Руси»). 2001.№ 1(612);

Рацевич Р. И. Воспоминания о Псковской Миссии // Санкт-Петербургские Епархиальные Ведомости. Вып.26−27. 2002;

88 Яковлева М. Ольгина отчина. Очерки, рассказы. Псков, 2001; Яковлева М. Семь этюдов про войну или маленькая повесть о военном детстве // Псковская Правда. 01.07.1994; Коренецкая Р. И. И я знала миссионера // Новости Пскова. 19.06.2000.

89 Жадан П. В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, 1989;

Пирожкова В. А. Мои три жизни. Автобиографические очерки. СПб., 2002.

90 Виноградов И. В. Герои и судьбы. JI.: Лениздат, 1988;

Бакусов Г. А. В лесах за Соротью: Документальная повесть. Л.: Лениздат, 1988;

Иванов М. Ф. На грани смертельного круга. Воспоминания участника Великой Отечественной войны 1941;1945 годов. Изд.2-е дополненное. Псков, 2004;

Гилев В. К. По жизненным показаниям. Записки партизанского врача. Л.: Лениздат, 1990.

91 Самутин Л. А. Я был власовцем. СПб., 2002.

92 Чер В. Возвращение. СПб., 2002.

Воспоминания протоиерея Евгения и протоиерея Серафима были записаны автором исследования на магнитофонную пленку, а затем расшифрованы и использованы в работе.

93 Судоплатов П. Остаюсь единственным живым свидетелем. //Молодая Гвардия. 1995. № 5.

Заключение

.

Церковное возрождение на временно оккупированных территориях СССР (от Прибалтики до Северного Кавказа) в 1941;1944 годах было явлением повсеместным. Резонанс этого духовного всплеска докатился и до Москвы. Как не безосновательно утверждают некоторые исследователи, этот фактор сыграл значительную роль в положительном изменении курса церковной политики в Советской России. В то же время, бесспорно, что именно на оккупированных территориях Северо-Запада России процесс церковного возрождения проходил наиболее масштабно, организованно, канонически безупречно и плодотворно. Несомненная заслуга в этом принадлежит Псковской Православной Миссии («Православная миссия в освобожденных областях России»). Целью создания Псковской Православной Миссии было восстановление церковной жизни практически до основания разрушенной советской властью за последние до начала войны годы. Деятельность Миссии развернулась на территории нескольких областей: в юго-западных районах Ленинградской, части Калининской, Новгородской и в Псковской области, с населением около 2 млн. человек.

Для организации миссионерской работы на оккупированных территориях Северо-Запада России существовало несколько предпосылок. Одна из них — бедственное положение Русской Православной Церкви в СССР накануне Великой Отечественной войны. На территории окормляемой в 1941;1944 годах Псковской Православной Миссией к июню 1941 года сохранились единицы незакрытых храмов, в которых подчас не было священника. Именно миссионерская работа была призвана восстановить церковную жизнь из разрухи — возродить приходскую систему и развернуть духовно-просветительскую работу. Вторым фактором можно считать сохранение церковной структуры, приходской системы и живых христианских сил в Прибалтийском экзархате, граничившим с разоренной Ленинградской областью. Советская власть, установленная в прибалтийских республиках летом 1940 года, не успела здесь подорвать силы православной церкви (хотя репрессии против священнослужителей и церковнослужителей уже проводились, и особенно возросли весной-летом 1941 года), как это произошло в СССР. Именно из Прибалтики, в первую очередь из Латвии, и прибыли православные миссионеры на оккупированные немцами территории России. К живым силам, сохранившимся в православной церкви Латвии и Эстонии, относятся деятели РСХД (Русское Студенческое Христианское Движение). Среди членов Миссии были священники и миряне, некогда участвовавшие в Движении и сумевшие свой опыт использовать в работе в 1941;1944 годах. Третий фактор связан с личностью экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского). Несомненно, незаурядные дипломатические и организационные способности экзарха позволили ему в трудных условиях оккупации организовать Псковскую Миссию и направлять ее деятельность, отдавая предпочтение миссионерской и просветительской работе. В качестве условия способствовавшего организации Псковской Православной Миссии можно рассматривать тот факт, что управление захваченными северо-западными районами СССР осуществлялось не гражданской оккупационной администрацией, как, например, в Прибалтике, Белоруссии, Украине, а военной администрацией группы армий «Север». Армейское командование, как известно, проводило в отношении мирного населения более лояльную политику, это касалось и церковного вопроса.

Один из основных выводов работы состоит в том, что и Прибалтийский экзархат и Псковская Православная Миссия на протяжении всего времени немецкой оккупации не порывали канонического общения с Московской Патриархией, оставаясь, таким образом, частью Русской Православной Церкви. Каноническое единство выражалось в том, что клирики экзархата и Миссии поминали за богослужением имена Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) и митрополита Ленинградского Алексия (Симанского). Имя последнего иерарха возносили в молитвах члены Псковской Православной Миссии, так как ее деятельность развернулась на захваченной немецкими войсками территории Ленинградской епархии. Именно каноническая связь Прибалтийского экзархата с Московской Патриархией позволила митрополиту.

Сергию (Воскрееескому) начать восстановление церковной жизни в северо-западных областях России, так как и они входили в состав «.той же Матери-Церкви», но в виду военных действий временно утратили связь с правящим епископом — митрополитом Ленинградским. До восстановления этой связи экзарх канонически обоснованно взял на себя труд духовного окормления этой епархии, при этом, не включая ее в состав экзархата. Свою инициативу по созданию Миссии экзарх Сергий обосновывал еще указом № 362, который был принят в 1920 году патриархом Тихоном совместно со священным Синодом и Высшим Церковным Советом. Смысл этого документа состоял в том, в условиях военных действий и разрыва связи отдельных частей Русской Православной Церкви с Высшим Церковным Управлением допускалась возможность временного самоуправления епархий. Поэтому существование Псковской Миссии признавалось экзархом Сергием, как временное явление, возможное до восстановления «.связи с Патриаршей Церковью, когда высшая церковная власть сможет или присоединить эти области к экзархату или воссоединить с прежними епархиями» .836.

Известно, что под давлением немецких властей на архиерейском совещании в Риге в июле 1942 года было принято решение в обычных богослужениях прекратить возношение имени Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского), сохранив его, однако, в архиерейских богослужениях. Весной 1943 года оккупационные власти вновь вмешались во внутрицерковные дела, вынуждая экзарха Сергия и Управление Псковской Миссии разослать по благочиниям северо-западных районов запрет на поминание за богослужением имени митрополита Ленинградского Алексия. Поводом к такому решению послужило пасхальное послание митрополита Алексия, в котором он призывал к борьбе с фашистскими захватчиками и содействию партизанам. Патриотическое обращение было размножено и отправлено за линию фронта, где распространялось среди мирного населения. Осенью 1943 года после избрания патриарха Русской Православной Церкви немецкие власти потребовали от экзарха Сергия окончательно отмежеваться от Московской Патриархии и запретить поминание патриарха Сергия за любыми богослужениями. Несмотря на это митрополит Сергий (Воскресенский) до последних дней своей жизни продолжал поминовение главы Русской Православной Церкви, таким образом, не прерывая канонического общения с Московской Патриархией. Известно, что среди членов Миссии также далеко не все исполняли непопулярное указание и продолжали молиться за митрополита Алексия и патриарха Сергия.

Немецкие оккупационные власти на первых порах мирились с промосковской линией экзарха Сергия (Воскресенского) и даже позволили ему организовать миссионерскую работу в северо-западных областях России. Поскольку православная церковь в советской России подвергалась гонениям, то нацистские идеологи рассчитывали, что в лице верующих и духовенства германская армия найдет для себя поддержку на захваченных территориях. Таким образом, православная церковь в замыслах немецких оккупантов должна была способствовать налаживанию отношений с местным населением, участвовать в проведении нацистской пропаганды, при помощи церковных структур захватчики планировали контролировать ситуацию в тылу. В тоже время, директивы из Берлина указывали на то, что немецкие оккупационные власти не должны каким либо образом помогать местному населению в открытии храмов, их ремонте и т. п. Также запрещалось обслуживать духовные нужды местного населения немецким полковым священникам, или допускать русских священников-эмигрантов на оккупированные восточные территории. Генеральной линией нацистов в отношении православной церкви стала позиция нейтрально-сдерживающая: не препятствовать церковному возрождению, но и не оказывать какой либо поддержки, в тоже время не допускать усиления авторитета церкви и укрупнения церковных структур. После окончания военной кампании на восточном фронте руководство Третьего рейха планировало постепенное уничтожение православной церкви (или.

836 ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д.З. Л.19. глубокое изменение самих основ православия), как фактора национального сплочения славянских наций.

Руководство Русской Православной Церкви Московской Патриархии также реагировало на процессы церковного возрождения, проходившие на захваченных немцами территориях. Несколько раз митрополит Сергий (Страгородский) выступал с обращениями, в которых осуждал позицию клириков и епископата православной церкви, вступивших в сотрудничество с немецкими захватчиками. В отношении экзарха Сергия (Воскресенского) 22 сентября 1942 года Патриарший Местоблюститель Сергий (Страгородский) выпустил «Определение по делу митрополита Сергия (Воскресенского) с другими», в котором подверг сокрушительной критике позицию экзарха и его викариев. Глава Московской Патриархии потребовал объяснений и исправления, отложив окончательное решение до выяснения всех обстоятельств этого дела. Примечательно, что окончательное решение в адрес экзарха Сергия Московская Патриархия так и не вынесла — он не был отлучен от Церкви, извергнут из сана или запрещен в священнослужении. В апреле 1944 года Священным Синодом в Москве было принято решение, по которому признавались все рукоположения в священство и хиротонии, совершенные экзархом Сергием в 1941;1944 годах, в том числе и для Псковской Православной Миссии. Этот факт подтверждает то, что Московская Патриархия признавала Прибалтийский экзархат частью Русской Православной Церкви, а позицию митрополита Сергия (Воскресенского), не смотря на его антисоветские выступления, рассматривала как соответствующую пользе православия на оккупированной немцами территории. Действительно, экзарх Сергий являлся ярким представителем «сергианства», его политика компромиссов в отношении немецких властей, жесткая централизация церковной власти, каноническая приверженность Московской Патриархии свидетельствуют об этом. Именно такая линия поведения экзарха Прибалтики смогла обеспечить организацию и успешную работу Псковской Миссии.

Неоднозначно складывались отношения Псковской Православной Миссии с партизанскими отрядами. К 1943 году большая часть партизанского движения в оккупированных районах Северо-Западе России находилась под жестким контролем Ленинградского штаба партизанского движения. Кроме боевых, диверсионных и разведывательных действий, центр на партизанские бригады возлагал также обязанности идеологического, пропагандистского характера. В партизанских отрядах для поддержания контактов с местным населением создавались оргтройки. Они обладали практически безграничной исполнительной и судебной властью. Как правило, в их состав входили партийные активисты и сотрудники НКВД. Именно оргтройки являлись представителями советской власти на оккупированных территориях. Известны неоднократные случаи необоснованных репрессий этих советских органов против местного населения. К разряду антисоветских элементов оргтройки естественно относили и сотрудников Псковской Православной Миссии, особенно враждебно воспринималось духовенство прибывшее из Прибалтики. Нередко партизаны «облагали» продуктовым налогом православные приходы, забирали с собой средства из церковных касс, свечи и личные вещи священнослужителей. Иногда по инициативе духовенства на приходах проходил сбор средств для нужд партизанского края и в фонд Красной армии. Начиная уже с 1942 года известны случаи положительного отношения партизанских отрядов к членам Миссии и православной церкви в целом, но контроль за деятельностью священников не ослабевал. Представители оргтроек следили за тем, чтобы духовенство не подвергало критике советское правительство и коммунистическую идеологию, не распространяло журнал Миссии «Православный Христианин», не преподавало Закон Божий в школах, не совершало крещение детей от 7 лет и старше. В тоже время в отчетах миссионеров за 1943 год встречаются сведения о том, что руководство некоторых партизанских отрядов пропагандировало свободу вероисповедания и даже побуждало крестьян посещать церковь, ссыпаясь на коренные изменения в религиозном вопросе происшедшие в Советской России в последние месяцы. Известно также, что партизаны для выполнения задач разведывательного характера использовали и православное духовенство. Активную помощь партизанскому краю в этом направлении оказали священники члены Псковской Миссии о. Феодор Пузанов, о. Илия Богданов, о. Дмитрий Белов.

Первая группа посланников (14 человек — духовенство и миряне) экзарха Сергия, прибыла в Псков 18 августа 1941 года. Ядро Миссии составили священнослужители Латвийской Православной Церкви. Очень скоро к прибалтийским священникам начали присоединяться уцелевшие после сталинских репрессий местные священнослужители и те, кто прибывал на территорию Миссии вместе с беженцами. За год деятельности Псковской Миссии численность ее деятелей выросла до 77 человек, а к декабрю 1943, то есть незадолго до прекращения миссионерской работы состав Миссии вырос до 175 человек. Экзарх Сергий (Воскресенский) активно рукополагал во священство кандидатов из числа местных жителей. Именно для пополнения состава Миссии осенью 1942 года, по благословению и при активном содействии митрополита Сергия, начали свою работу Богословские курсы в городе Вильно. Следует отметить, что вместе со священнослужителями в состав Псковской Миссии входили и миряне, которые исполняли обязанности псаломщиков, регентов, занимали хозяйственные должности, работали учителями в церковных школах, воспитателями в приютах и детских садах, которые организовывались при храмах.

Организационная структура Псковской Миссии складывалась постепенно и окончательное свое состояние приобрела в 1943 году. В первые месяцы деятельности Миссии ее начальником по указу экзарха, который лично контролировал все кадровые изменения, был назначен протоиерей Сергий Ефимов, а его заместителем протоиерей Николай Колиберский. Все остальные являлись рядовыми миссионерами. В ноябре 1941 года указом экзарха было утверждено Управление Миссии, как руководящий орган Псковской Православной Миссии. Управление состояло из канцелярии, хозяйственного отдела и отдела по развитию христианской культуры по развитию христианской культуры среди молодежи. Создание Управления Миссии было обусловлено тем, что нужно было упорядочить действия, направленные на возрождение церковной жизни, распределение кадров священнослужителей по храмам, а также способствовать урегулированию отношений на местах православного духовенства и оккупационных властей. Таким образом, Управление Псковской Миссии исполняло посредническую роль между экзаршей канцелярией и митрополитом Сергием (Воскресенским), с одной стороны, и священниками-миссионерами и их паствой, с другой стороны. Связующим звеном в этой цепочке стал институт благочиний, призванный облегчить взаимное сообщение между руководством Миссии в Пскове и приходским священством на местах. Начиная с лета 1942 года было официально утверждено деление территории, окормляемой Миссией, на благочиния (деятельность Миссии развернулась в районах, которые принадлежали Псковской, Новгородской, Ленинградской, Калининской областям). Всего было выделено 8 округов: Псковский, Островский, Новгородский, Порховский, Солецкий, Ушаковский, Карташевский, Гдовский. Половину округов возглавили священники из Прибалтийского экзархата, половину представители местного духовенства, вошедшего в состав Миссии. Этот факт не позволяет говорить о неравенстве и предвзятом отношении в Управлении Псковской Миссии к клирикам из Советского Союза.

Наиболее важной стороной деятельности хозяйственного отдела являлись организация и проведение ремонтных работ храмовых зданий, внутреннего убранства, жилых и хозяйственных построек, принадлежавших православной церкви. В ведении хозяйственного отдела находились: свечной завод, иконописная мастерская и магазин церковных ценностей. Свечное предприятие обеспечивало своей продукцией большинство православных приходов, подведомственных Миссии. Кроме того, свечное производство стало для Миссии главным источником доходов. Все же главной целью работы хозяйственного отдела была не экономическая выгода, а борьба с церковной разрухой — снабжение церквей утварью, иконами, свечами, подготовка храмовых зданий к освящению и проведению богослужений.

В финансовом отношении Псковская Православная Миссия сама себя вполне обеспечивала. Основной источник финансовых поступлений в казну Миссии — деятельность хозяйственного стола. Вторым источником дохода являлось традиционное 10% отчисление от подведомственных приходов. Материальные средства затрачивались на выплату заработной платы должностным лицам и сотрудникам Миссии, на закупку сырья для работы свечного завода и иконописной мастерской, на благотворительные цели и на содержание Богословских курсов в Вильно. Все священнослужители Псковской Миссии подвергались обложению ежемесячным личным подоходным налогом. Уплата производилась в кассу Псковского городского Управления. Требование немецких властей имело силу на всей территории подведомственной Псковской Миссии.

В первые дни немецкой оккупации Прибалтики по благословению экзарха Сергия (Воскресенского) в Латвии была организована деятельность Внутренней Православной Миссии. Главной ее заботой стала материальная и духовная помощь советским военнопленным. Верным помощником Внутренней Миссии стал Дамский Комитет, образованный при Рижском кафедральном соборе и действовавший в течении всего периода оккупации. Усилиями Дамского Комитета собирались пожертвования — одежда и продукты, которые затем переправлялись в лагеря военнопленных. Возглавлял деятельность Внутренней Миссии протоиерей Кирилл Зайц. Вместе со своими помощниками молодыми рижскими священниками он совершал богослужения в лагерях военнопленных, причащал, исповедовал раненых красноармейцев, находящихся в лазаретах военнопленных. Миссионеры распространяли среди пленных духовную литературу, иконки, нательные крестики. Подобную благотворительную, миссионерскую работу проводили в 1941;1942 годах православные священнослужители в Эстонии: игумен Павел (Горшков) наместник Псково-Печерского монастыря и архиепископ Павел (Дмитровский) в Нарве. Вскоре деятельность Внутренней Миссии была прервана, так как из Берлина пришла директива запрещавшая мирным жителям доступ в лагеря военнопленных, это касалось и священнослужителей всех конфессий.

Благотворительная и социальная деятельность осуществлялась сотрудниками Псковской Миссии двумя путями: первый — в рамках общественных благотворительных организаций, которые появились в 1941;1942 годах во многих районных центрах и городах Северо-Запада России. Православные священники входили в руководство этих организаций, главным направлением их работы стала помощь русским беженцам и детям сиротам. В другом случае усилиями сотрудников Миссии проводились самостоятельные благотворительные мероприятия. Особое место в этой деятельности занимало попечение о лагерях и лазаретах советских военнопленных. Здесь члены Миссии совершали богослужения, привозили продукты и теплую одежду, которые собирали прихожане при церквях. Известно, что в окрестностях Пскова лагеря военнопленных посещали начальник Управления Миссии протоиерей Кирилл Зайц, протоиерей Сергий Ефимов, священники о. Георгий Бенигсен, Николай Жунда. В городе Острове местный благочинный член Псковской Миссии о. Алексий Ионов организовал «Русский Красный Крест», назначением которого стала помощь советским военнопленным, беженцам, больным, инвалидам и детям сиротам. В городе Гдове благочинный округа священник о. Иоанн Легкий возглавил работу благотворительного общества «Народная Помощь». Миссионерскую работу с советскими военнопленными проводил также председатель Комитета Народной Помощи и благочинный Порхово-Дновского округа о. Василий Рушанов. Известны примеры существования детских приютов, организованных при православных храмах. Наиболее известный — приют при храме св. вмч. Дмитрия Солунского в Пскове. Он возник благодаря инициативе настоятеля этого храма о. Георгия Бенигсена. Его помощниками стали девушки из Печор, как и о. Георгий до войны состоявшие в Русском Студенческом Христианском Движении: Зинаида Соловская и Надежда Одинокова. Имущество, мебель, посуду, одежду и постельное белье, большую часть продуктов для подопечных приюта жертвовали прихожане Дмитриевской церкви.

Миссионеры, прибывшие в Псков 18 августа 1941 года, обнаружили в Пскове единственный православный храм готовый к совершению богослужения. Это церковь св. вмч. Дмитрия Солунского, настоятель которой был арестован весной 1941 года. Ремонт и восстановление храмов в Пскове начали с кафедрального Троицкого собора, в котором после закрытия размещался антирелигиозный музей. К концу 1941 года в Пскове действовали три храма — Троицкий собор, храм св. вмч. Дмитрия Солунского и храм св. прп. Варлаама Хутынского. К декабрю 1943 года в Пскове действовало 8 церквей — к упомянутым выше церквям прибавились еще пять отремонтированных храмов: св. Алексия человека Божия, Казанской иконы Божией Матери, Михаила архангела, Успения пресвятой Богородицы в Бутырках и св. ап. Иоанна Богослова. В начале сентября 1941 основная часть миссионеров разъехалась из Пскова по районам, чтобы на местах вести миссионерскую работу, восстанавливать храмы, совершать богослужения. Некоторые члены Миссии проводили миссионерские поездки, не задерживаясь надолго на одном месте, другие оседали в одном из городов или сел, при этом, продолжая духовно окормлять окрестные приходы в радиусе 40−60 км. Ремонт храмов совершался, как правило, усилиями и на средства прихожан. В Управление Миссии из районов с просьбой прислать священника, прибывали делегаты от приходов, где уже подготовили церковное здание к освящению. По воспоминаниям очевидцев, отчетам миссионеров и немецким сводкам богослужения совершались в переполненных храмах, священники трудились на пределе человеческих сил — большое количество местных жителей и беженцев посещали церкви, участвовали в таинствах.

Особое внимание Псковская Миссия уделяла восстановлению монастырей — обитель св. прп. Саввы Крыпецкого, пустынь св. прп. Никандра под Порховом, в Острове действовал храм женского Спасо-Казанского монастыря, общину которого составили разогнанные в советское время сестры этой обители. Еще две монашеские общины (женская и мужская) возникли в годы оккупации в 40 км от Ленинграда в районе поселка Вырица.

За первый год деятельности Псковской Православной Миссии число действовавших православных храмов выросло до 221, а до августа 1941 года их в северо-западных районах России было не более 10. К началу 1944 года (накануне эвакуации и закрытия Миссии) было открыто около 400 церквей. При этом 108 находилось на территории современной Ленинградской области, около 150 на Псковщине, примерно 52 храма в западной части (находившейся под немецкой оккупацией) Новгородской епархии, не менее 18 в Великолуцком районе и около 80 в Калининской области.

Несомненно успех Псковской Миссии был обусловлен тем, что во главу угла трудов священнослужителей была поставлена именно миссионерская деятельность. Практически все священники, прибывшие в Псков в августе 1941 года и составившие ядро Миссии, являлись замечательными проповедниками. Экзарх Сергий подчеркивал значимость духовного просвещения, научения народа в вере христианской и проповеди Евангелия. Неоднократно по благочиниям Псковской Миссии рассылались циркуляры, в которых духовенство обязывалось «.неопустительно за каждым богослужением произносить проповеди» .837.

Второй наиболее важной формой миссионерской деятельности нужно назвать внебогослужебные духовные беседы с населением. Опыт таких бесед имелся в дореволюционной истории православной церкви в Псковской епархии и в деятельности миссионерского стола (отдела) Латвийской Православной Церкви в 20−30-е годы. В годы немецкой оккупации такие беседы имели огромную популярность и в церковной среде, и среди тех, кто только начинал свой духовный путь. Внебогослужебные беседы проводились священниками в ходе миссионерских поездок по приходам через некоторое время после окончания богослужения в доме причта или в самом храме.

Составной частью христианской миссии является также евангелизация или катехизация. Члены Псковской Миссии проводили научение или катехизацию взрослых при храмах в рамках воскресных школ, когда основы веры, ход богослужения, молитвы изучались родителями вместе с детьми. Благочинный Островского округа о. Алексий Ионов проводил евангелизацию более.

837 Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.№ АА 10 676. Т.1. Л.125. углубленно, опираясь на опыт, приобретенный в годы учения в Парижском Православном Богословском институте, а также в ходе практической миссионерской работы в рамках РСХД.

Наряду с проповедью, духовными беседами и катехизическими кружками Псковская Миссия в своей просветительской работе начала использовать радио эфир. С докладами на религиозные темы на радио выступал о. Георгий Бенигсен. Кроме передач для взрослых (выходивших в вечернее время) в эфир выходили и христианские программы для детей.

В миссионерских целях использовалась издательская деятельность. Начиная с августа 1942 года начал регулярно издаваться печатный орган Псковской Миссии журнал «Православный Христианин», который пользовался спросом у православных читателей. Наряду с этим для духовных нужд Миссии издавались брошюры религиозного содержания, православные календари, молитвословы.

Особое место в деятельности Псковской Православной Миссии занимало духовное просвещение детей и молодежи. Участие Миссии в духовном воспитании детей и молодежи также проходило несколькими путями. Первый наиболее традиционный, когда священнослужители в школах преподавали уроки Закона Божьего. Как правило, уроки Закона Божьего утверждались по личной инициативе священнослужителей и благочинных, поскольку военные коменданты подчеркивали, что церковь по-прежнему, как и в советское время, отделена от школы. Окончательное решение по поводу уроков Закона Божьего было не в пользу Псковской Миссии. Из Берлина пришла директива, запрещавшая в рамках общей учебной программы проводить религиозное воспитание школьников. Духовное воспитание в школе могло проводиться только в виде факультативов по окончанию основных уроков, по усмотрению школьной администрации. Несмотря на это во многих городских и сельских школах в той или иной форме проводились уроки Закона Божьего.

Другое направление детской христианской работы Псковской Миссии заключалось в создании церковных школ. Наиболее известны примеры двух школ основанных миссионерами при псковских храмах: св. вмч. Дмитрия Солунского и св. прп. Варлаама Хутынского. Важное место наряду с уроками занимала внешкольная духовная работа: паломничества и экскурсии, подготовка церковных праздников и концертов, организация кружков (литературного и евангельского) для старших школьников. Делались попытки проводить скаутскую работу. Координировал эту деятельность стол (отдел) по распространению христианской культуры среди молодежи. Работа этого стола с лета 1943 года имела особо важное значение, так как молодежь старше 12 лет была объявлена оккупационными властями трудообязанной и привлекалась на общественные работы, поэтому она не могла посещать школу. В связи с этим на первое место вышла внешкольная христианская работа.

Важной стороной церковного возрождения стала деятельность Богословских Курсов в Вильно, которые были созданы по инициативе митрополита Сергия (Воскресенского). Путем непростых переговоров с немецкими властями в Прибалтике ему удалось получить разрешение на открытие Курсов и принимать на обучение в Вильно кандидатов из прифронтовых северозападных районов России. Занятия на Курсах начались в декабре 1942 года. Набор первого года превысил 30 человек, из них 11 человек приехали с территории Псковской Миссии. Второй набор осуществлялся осенью 1943 года. На этот раз большинство абитуриентов прибыло из районов северо-запада России. Ректором Курсов и наместником монастыря являлся профессор протопресвитер о. Василий Виноградов, бывший председатель Московского епархиального совета (1918;1924 гг.) и близкий сподвижник патриарха Тихона. Преподаватели в большинстве своем были из местных жителей, окончившие в свое время богословский факультет Варшавского университета. Наряду с мирянами преподавали и священнослужители.

Богословские Курсы содержались на средства, отчисляемые приходами Псковской Миссии. Весомая поддержка оказывалась Курсам со стороны Латвийской и Литовской епархии. Первый выпуск воспитанников Богословских Курсов (около 30 человек) состоялся в апреле 1944 года. Изменение военной обстановки не позволило продолжить начатое дело подготовки священнических кадров для приходов Северо-Запада России.

Следует отметить, что все направления практической деятельности Псковской Православной Миссии — восстановление приходской жизни, богослужения, совершение таинств и обрядов, религиозно-просветительская деятельность и катехизация детей и взрослых, воцерковление школы, миссионерские радио передачи и печатные издания, благотворительная и социальная работа — носили, прежде всего, миссионерский характер. Благодаря этому возрождение церковной жизни в северо-западном регионе оккупированной России состоялось, проходило организованно и практически безупречно в юрисдикционном отношении, при невиданном духовном подъеме среди местного населения.

Принципы церковного управления и церковной дисциплины были едиными и для Прибалтийского экзархата, и для Псковской Миссии. Конечно, отличия военно-политического характера на оккупированных территориях Прибалтики и России неизбежно накладывали специфический отпечаток на церковную жизнь в этих регионах. Однако в целом Псковская Православная Миссия следовала принципам внутрицерковного устройства, которые были приняты в Прибалтийском экзархате.

В ноябре 1941 года экзарх Сергий (Воскресенский) подготовил для оккупационных властей меморандум, в котором были представлены основополагающие принципы существования Прибалтийского экзархата. Первый — принцип канонической законности, по которому православная церковь в Остланде должна была остаться в рамках Московской Патриархии. Второй — принцип автономии, который предусматривал, что православная церковь в Остланде временно, до окончательного урегулирования отношений экзархата и автокефальной Матери-Церкви, пользуется автономией, то есть является «практически независимой ни от какой высшей церковной инстанции». Последним в меморандуме был обозначен принцип церковного единоначалия. Здесь ярко проявилось ужесточение централизации церковной власти. В церковном управлении было практически устранено соборное начало. Налагался запрет на созыв общих приходских собраний. Выборы заменялись назначениями. Коллегиальным органам принадлежало лишь совещательное право, но не право решений. Право решений предоставлялось отдельным лицам — священнику в общине, викарному епископу в викариате, правящему епископу в епископстве, экзарху в Остландской церкви.

Осенью 1941 года Управление Псковской Миссии распространило среди настоятелей подведомственных приходов циркуляр, в котором разъяснялись правила избрания членов приходского совета и церковных старост, а также указаны права настоятеля в отношении ведения приходского хозяйства. В этом циркуляре подчеркивалось особое положение священника, его практически единоличное управление приходскими делами и исключительное право подбора лиц на служебные должности в свой приход.

Кроме того, неоднократно выходило распоряжение, смысл которого заключался в том, что на территории Псковской Православной Миссии к совершению богослужений могли быть допущены только те священнослужители, кто после проверки их прав на совершение церковнослужений и их прошлого, получали специальные удостоверения, заверенные канцелярией Управления Миссии. Эта мера должна была ограничить проникновение лжесвященников и самозванцев на каноническую территорию Псковской Миссии. Если церковное руководство в данном случае больше беспокоил аспект канонически-дисциплинарный, то государственную власть, в лице немецкой администрации, степень лояльности православного духовенства в отношении оккупационного режима. Наряду с этим немецкие спецслужбы всерьез опасались проникновения под видом православных священнослужителей в свой тыл агентов советской разведки.

Управление Псковской Миссии и экзарх Прибалтики, через которого происходили все кадровые перестановки и новые назначения, терпимо относились к таким лицам, кто по тем или иным причинам оказался вне общения с Московской Патриархией: священники добровольно слагавшие с себя сан в 20−30-е года, представители «обновленцев», «катакомбников», «непоминающих». После принесения покаяния все они принимались в лоно Русской Православной Церкви Московской Патриархии и становились полноправными членами Псковской Миссии. Такой же позиции экзарх и Управление Миссии придерживались в отношении клириков Русской Православной Церкви за рубежом. Ее представитель архимандрит Гермоген (Кивачук) в мае 1943 прибыл в Псковский район (деревня Стремутка) на должность пресвитера 1-й Гвардейской бригады РОА. Архимандрит Гермоген тщетно пытался добиться разрешения у начальника Управления Миссии на служение в псковских храмах. Митрополит Сергий (Воскресенский) на подобное обращение архимандрита также ответил отказом, поставив условием покаяние клирика зарубежной церкви и присоединение его к Московской Патриархии. Таким образом, Псковская Миссия была последовательным проводником позиции Московской Патриархии в отношении раскольников разных направлений.

Экзарх Сергий (Воскресенский) четко разделял канонические границы Прибалтийского экзархата и Псковской Миссии, безжалостно пресекая со стороны клириков всякие попытки несоблюдения этих границ. В районах, окормляемых Псковской Миссией, после оформления благочиннических округов и составления учета подведомственных приходов, также не поощрялось нарушение клириками установленных границ приходов. Естественно это предписание не касалось того случая, когда один священнослужитель окормлял несколько приходов одновременно, что в условиях работы Миссии было довольно частым явлением.

В годы немецкой оккупации экзарх Сергий совершил несколько епископских хиротоний. В планах экзарха было и возрождение псковской кафедры упраздненной в 1936 году. Кандидатом в епископы Пскова митрополит Сергий выбрал ленинградского священника протоиерея Николая Шенрока, до июня 1942 года служившего на станции Сиверская и числившегося членом Миссии. От такого предложения Шенрок отказался, объяснив это недостатком образования и административных способностей. О дальнейших попытках найти достойного кандидата и назначить его на псковскую кафедру точных данных нет. Возможно, этому противодействовали немецкие власти, опасавшиеся усиления позиций экзарха Сергия. Возможно, экзарх сам решил отказаться от этого проекта, поскольку его реализация могла пошатнуть до той поры безукоризненную каноническую позицию митрополита Сергия (Воскресенского) по отношению к Московской патриархии. Такое поведение экзарха могло быть расценено в Москве, как вмешательство в дела Ленинградской епархии, ведь Псков до войны находился в ведении Ленинградского епископа.

К вопросам дисциплинарного характера можно отнести и принципиальную приверженность православной церкви на оккупированных территориях Северо-Запада России к юлианскому календарю. Уже в конце 1941 года военные коменданты некоторых районов и городов потребовали от местных священников совершать богослужения по григорианскому календарю, ссылаясь при этом на директиву пришедшую из Министерства Восточных областей. Это требование вызвало недовольство мирян и клириков, выразившееся в скрытом саботаже этого требования.

Экзарх Прибалтики Сергий (Воскресенский) и Управление Псковской Миссии самое серьезное внимание уделяли состоянию личной дисциплины подведомственных клириков: соблюдению ими Устава, канонов и постановлений православной церкви, совершению на должном уровне — с разумением и благоговением — богослужений, треб и таинств. При этом за совершение таинств должно было быть совершенно безвозмездным. Подобная забота священноначалия объясняется желанием поддержать авторитет Псковской Православной Миссии среди местного населения, пресечь возможные злоупотребления со стороны клириков и корыстные интересы, которые могут привлекать к церковному служению лиц в принципе чуждых христианскому духу. Настоятель прихода, церковный староста и другие церковно-приходские деятели исполняли свои обязанности бесплатно.

В циркулярах экзаршего Управления и Управления Псковской Миссии заметное место уделялось порядку и единообразию при совершении богослужений, по чину принятому в церковной практике. Рекомендовалось во время богослужений вводить больше общенародного церковного пения, а псаломщикам читать громко, четко и ближе к народу. Строгие требования к духовенству предъявлялось при совершении церковных таинств: крещения, причащения, брака и исповеди. При этом фактор духовного просвещения и научения в вере своих прихожан для священника в этой связи становился решающим.

Хотя деятельность Псковской Миссии находилась под двойным контролем — немецких спецслужб и партизанских отрядов, а к этому добавлялись естественные трудности военного времени (неустроенность, голод, перебои с транспортом и почтовой связью и пр.), Миссия за два с половиной года добилась внушительных результатов в ходе восстановления церковной жизни на оккупированной немцами территории.

Свидетельством успеха деятельности Псковской Православной Миссии могут послужить не только статистические данные о численности восстановленных храмов и открытых приходов, о количестве священнослужителей вовлеченных в миссионерскую работу, но так же неоспоримый факт народной поддержки трудов Миссии. Несмотря на ухудшавшуюся военно-политическую обстановку в немецком тылу, вызванную поражениями Германской армии и ее постепенным отступлением к западным границам СССР, духовный подъем среди местного населения не ослабевал и в последний период деятельности Псковской Миссии (конец 1943 — начало 1944 года). В этой связи, в исследовании затронута тема патриотической деятельности православного духовенства на оккупированной немцами территории. При этом проявления патриотизма членов Миссии не следует сводить только к примерам, когда священнослужители и их паства поддерживали продовольствием и одеждой партизанские отряды, оказывали помощь в сборе разведывательных данных или укрывали (в том числе в храмовых зданиях) партизанских связных, собирали материальные средства на строительство военной техники для Красной армии. Не менее важным оказалось жертвенное служение священников-миссионеров своему народу на занятой немцами земле, которое заключалось в молитве за Родину, духовном утешении народа, его возвращении к вере отцов, а через это к национальным корням. Благодаря служению Псковской Православной Миссии не только возрождалась православная церковь, а плоды этого возрождения сохранились в северо-западном регионе СССР и в послевоенные 40−50-е годы, но и происходило сплочение народа, его национальное духовное укрепление, позволившее вынести и тяготы оккупации, и восстановить разрушенное хозяйство после войны.

Псковская Православная Миссия закончила свою деятельность более 60 лет назад, но благодарная память о самоотверженных трудах миссионеров, многие из которых за свое честное церковное служение были репрессированы советской властью, сохранилась и живет сегодня. Отрадно, что, наконец, наступили времена, о которых мечтал когда-то член Псковской Миссии священник Алексий Ионов: «Не сомневаюсь, что деятельность Православной Миссии в свое время o-io будет отмечена и на страницах будущей истории Русской Церкви» .

838 Ионов Алексий, прот. Записки миссионера // По стопам Христа. (Православное издательство прот. Николая Веглайс. Берклей, Калифорния, США). 1955. № 55. С. 16.