Древнекумыкские предания «Анжи-наме», «Окаменевшая Аймеседу» и древнерусский памятник «Слово о полку Игореве» — лексико-семантический аспект анализа

Актуальность исследования. В состав лексической системы любого языка входит этнокультурная лексика. Ее всестороннее изучение на основе литературных памятников является одной из актуальных задач лингвистики. Сравнительно-исторический и типологический аспекты анализа могут дать ответ на многие не вполне ясные вопросы лексического состава языка древнерусского памятника «Слово о полку Игореве» как одного из произведений, содержащих большое количество этнокультурных элементов тюркского происхождения, и древнекумыкских памятников «Сказание о битве при Анжи» и «Окаменевшая Аймеседу». Присутствие булгарских терминов в данных памятниках рассматривается в диссертации в комплексе с проблемами их сравнения, происхождения и классификации.

Актуальность темы

исследования состоит в том, что нами впервые выявлено присутствие в трех памятниках, принадлежащих культурам двух разных народов, много общих лексем, восходящих по своей этимологии к булгарской лексикев основном это мифонимы и теонимы.

Общеизвестный факт, что русский язык характеризуется наряду со специфическими особенностями и наличием в его лексике своеобразных характеристик, обусловленных историческими контактами с другими языками — как с генетически родственными, так и с неродственными. Известно также, что значительное место в словарном составе русского языка занимают тюркизмы. Они широко представлены и в современном русском языке, и в древнерусских памятниках литературы, в частности в исследуемом нами «Слове о полку Игореве». Тюркизмы «Слова» — проблема известная и давно изучаемая. Задача нашей работы — выявить лексические связи в «Слове о полку Игореве» и в кумыкском эпосе «Анжи-наме» и предании «Окаменевшая Аймеседу».

Результаты нашего исследования могут послужить дополнительным источником восстановления отдельных фрагментов к истории создания «Слова» и древнекумыкских преданий.

Объект исследования. Объектом данного исследования является булгарская лексика (мифонимы, теонимы, этнонимы) в «Слове о полку Игореве» и сравнение её с лексикой древнекумыкских памятников, что позволяет предположить взаимовлияние древних культур Руси и Кумыкии.

Предметом исследования являются лексические компоненты бул-гарского (тюркского) происхождения в древних памятниках.

Цель исследования заключается во всестороннем, системно-комплексном описании этнокультурных элементов тюркского (булгарского) происхождения в древнерусском памятнике литературы «Слове о полку Игореве» и древнекумыкских памятниках «Анжи-наме» и «Окаменевшая Аймеседу».

Достижение этой цели требует постановки и решения следующих задач:

— анализ лексической структуры тюркских этнокультурных лексем в памятниках;

— выявление понятийно-тематических и лексико-семантических разрядов этнокультурных групп слов, определение их места и значения в «Слове», в «Анжи-наме» и «Окаменевшей Аймеседу»;

— сравнительно-исторический анализ отдельных лексем в плане разрешения проблем их происхождения.

Научная новизна исследования. В" данной работе рассматриваются этнокультурные термины булгарского происхождения в «Слове о полку Игореве» в сравнении с терминами, имеющимися в древнекумыкских памятниках.

В диссертации последовательно рассматриваются этимологические и лексико-семантические особенности этнокультурных элементов, присутствующих в памятниках.

Освещены вопросы происхождения тюркизмов и их проникновения в древнерусскую литературу с привлечением данных тюркских языков, а также анализ булгарских лексем в «Слове о полку Игореве» и в древнеку-мыкских памятниках.

Теоретико-методологической основой работы послужили труды известных отечественных и зарубежных специалистов — лингвистов и литературоведов по славянским и тюркским языкам, затрагивающие проблему тюркизмов в «Слове о полку Игореве» и сравнения их с лексикой «Ан-жи-наме» и «Окаменевшей Аймеседу».

Основополагающими работами, на которые мы ссылаемся, являются труды Н. А. Баскакова «Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве" — Д. С. Лихачева «Текстология" — П. Мелиоранского «Турецкие элементы в «Слове о полку Игореве" — К. Г. Менгеса «Восточные элементы в «Слове о полку Игореве», О. Сулейменова и др. Что касается древнекумыкских памятников, то фундаментальных исследований по их лексическим особенностям нет, то есть научных статей, посвященных некоторым аспектам изучения древнекумыкских памятников, принадлежащие перу A.M. Аджиева, С. М.-С. Алиева, А.-К. Ю. Абдуллатипова, К. М.-С. Алиева, Г.-Р. А.-К. Гусейнова и др.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование булгаризмов в «Слове о полку Игореве» в сравнительном аспекте с древнекумыкскими памятниками на этимологическом и лексическом уровнях имеет важное значение для разработки вопросов описательной и сравнительно-исторической лексикологии, этимологии и мифологии в русском и кумыкском языках. В исследуемых памятниках мы находим ряд лексических общностей, которые говорят в пользу общего происхождения целого ряда слов и выражений, отражающих основные сюжетные коллизии.

Материалы и источники исследования. Основными источниками исследования являются древнерусский памятник «Слово о полку Игореве» и древнекумыкские памятники «Анжи-наме» и «Окаменевшая Аймеседу», а также материалы фольклора, мифы и эпос древнетюркских народов.

В работе использованы данные старописьменных памятников, словарей русского и контактных языков, многочисленные комментарии к «Слову», а также литературоведческие и лингвистические работы по древнеку-мыкским сказаниям.

Методы исследования. В работе используются методы сравнительно-исторического и сопоставительного анализа. Сравнительно-исторический метод позволяет выявить общие культурологические тенденции развития исследуемых цивилизаций.

Семантический анализ выявляет сходство и отличия использования булгарской лексики в памятниках относительно временных эпох их создания.

События, описываемые в древнекумыкских памятниках, относятся приблизительно к VIII веку. Хотя памятники были обнаружены примерно в то. же время, что и «Слово», древнерусский памятник отражает события XII века. В первом случае преобладает язычество, а во втором — монотеизм. Следовательно, семантика сходных мифонимов и теонимов несет разную смысловую нагрузку. Сопоставительный анализ, в свою очередь, позволяет выявить семантические уровни общей для трех памятников лексики.

Практическая ценность. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при составлении глоссариев к текстам «Слова о полку Игореве», «Сказания о битве при Анжи» и «Окаменевшей Аймеседу" — в научных дополнениях к толковым словарям «Слова.» и в составлении этимологического комментария к древнекумыкским памятникамв исследованиях по истории, этнографии, социологии древней Кумыкии, а также в вузовском преподавании лексикологии, истории русского и кумыкского литературных языков.

Степень изученности проблемы. Прошло 32 года со дня обнародования «Анжи-наме» С. М.-С. Алиевым в 1974 г. в литературном альманахе.

Дослукъ". С той по поры и поныне «Анжи-наме» пользуется неизменным интересом у представителей разнообразных областей научного знания (историков, лингвистов, фольклористов, этнологов), обращающихся к исследованию кумыкской духовности.

Настоящий же научный интерес к «Анжи-наме», на наш взгляд, пробудился лишь в последние десятилетия. Среди ученых, обратившихся к «Анжи-наме», как историко-литературному источнику, мы можем назвать патриарха дагестанской советской исторической науки P.M. Магомедова, замечательного этнографа С. Ш. Гаджиеву, фольклориста A.M. Аджиева, литературоведа и историка А.-К.Ю. Абдуллатипова, археолога-этнолога Г. Г. Федорова-Гусейнова, историка и текстолога Г. Оразаева и др., не говоря уже о работах самого Салава Алиева, открывшего нам удивительный мир «Анжи-наме».

Лексико-семантические и этимологические аспекты этнокультурной лексики в «Слове о полку Игореве» и древнекумыкских памятниках в монографическом аспекте изучаются впервые. Сделана попытка проследить пути проникновения тюркских (булгарских) устно-поэтических и мифоло-го-религиозных терминов в русский и кумыкские памятники и показать степень их адаптированности к обеим культурам.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Значительная часть этнокультурной лексики тюркского происхождения в «Слове о полку Игореве» представлена в виде социально-общественной терминологии. Эта же тенденция свойственна и древнеку-мыкским памятникам. Семантический анализ представленной в памятниках терминологии позволяет предположить наличие культурных контактов Древней Руси и Кумыкии.

2. «Анжи-наме», «Окаменевшая Аймеседу» и «Слово о полку Игореве» содержат политеистические и монотеистические мифонимы, которые имеют много общего в семантическом плане. Сравнительносопоставительный анализ мифонимов указывает на общие истоки религиозного пантеона.

3. В русской заимствованной ономастике выделяются три основных лексико-семантических пласта: антропонимы, топонимы, этнонимы, представляющие тюркскую ономастику. То же самое можно сказать и о древне-кумыкских памятниках. В анализируемых текстах имеются тюркизмы (булгаризмы) в виде культурологических, семантических и лингвистических калек.

4. Результаты тематического и семантического исследования мифологической и ономастической лексики в «Слове», «Анжи-наме», «Окаменевшей Аймеседу» свидетельствуют о том, что заимствованные лексемы обладают признаками, характерными для тюркских языков.

5. Общие лексико-семантические группы, выделенные нами в «Слове» и древнекумыкских сказаниях, говорят об общей лингвистической и культурологической базе создания памятников.

Апробация работы. Основные теоретические положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры турецкого языка Дагестанского государственного педагогического университета. По теме диссертации опубликованы статьи и тезисы, в которых отражаются основные положения диссертации. Одна статья опубликована в журнале, рекомендованном ВАК РФ.

Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и списка источников иллюстративного материала.

Во Введении дается обоснованиеактуальности темы диссертации, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, содержится характеристика материала и методов его анализа, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Лексическая общность текстов кумыкского историко-героического эпоса и «Слова о полку Игореве» рассматривается история появления древнерусского и древнекумыкских памятников.

Вторая глава «Булгаризмы в древнерусском и древнекумыкских памятниках» посвящена проблеме древнетюркских заимствований в исследуемых памятниках.

Социальная и обрядовая лексика исследованы в третьей главе диссертационной работы.

В Заключении подводятся основные выводы исследования и определяется перспектива исследования.

Список использованной научной литературы включает 201 наименование.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подавляющее большинство источников по ранней русской истории и литературе сохранилось лишь в сравнительно поздних списках XV—XVIII вв. Указанное обстоятельство заставляет отечественных исследователей, изучающих этапы отечественной культуры, много внимания уделять разработке методологии и методики анализа исторических источников. Проблемы сравнительно-исторического и этимологического характера остаются до сих пор во многом нерешенными, особенно это относится к древнеку-мыкским текстам.

Благодаря сравнительно-сопоставительному анализу древнекумык-ских сказаний с древнерусским памятником «Слово о полку Игореве» удалось обнаружить лексическое сходство текстов и доказать это на основе общетюркской для этих народов культуре.

Однако по сей день нет ни одного серьезного исследования в области семантических особенностей эпических текстов, посвященных героическому прошлому кумыков и дагестанских народов вообще. Между тем семантический анализ указывает на ряд особенностей формирования кумыкского эпоса, в частности на то, что в нем наблюдается ряд исторически обусловленных заимствований из эпоса, принадлежащего не только Древнему Востоку, но и Древней Руси.

Памятники героического эпоса, которые дошли до нас, дают не только важные сведения об архаичном пласте эпического творчества Дагестана, но и интересный материал в области лексикологии, а также сравнительной типологии. В этом плане научный интерес представляют теонимы Хоре, Алав и Див, которые присутствуют и в «Слове о полку Игореве», и в «Ан-жи-наме». Благодаря анализу этих теонимов можно говорить об общности культур и на определенном этапе общности языков.

Кумыкский язык как язык тюркской группы до сих пор использует в своей лексике слово къорс, которое утратило свое первоначальное теони-мическое значение, но, очевидно, восходит именно к нему.

На первый взгляд, теоним Алав, встречающийся в «Анжи-наме» имеет мало общего с теонимом Хоре из «Слова», так как трактуется исследователями как языческий бог огня. Однако при более подробном этимологическом анализе выясняется, что оба слова суть одно и то же, что подтверждается опять-таки на примере кумыкского языка.

Этимологию теонима Хоре из «Слова» и теонима Алав из «Анжи-наме» мы связываем между собой, считая семантическими кальками одного и того же теонима, обозначающего бога огня и кузнечного мастерства. Перед нами типичный пример кальки, когда имя одного и того же бога переводится в той транскрипции, которая ближе конкретной культуре конкретного народа.

На наш взгляд, присутствие Алава в «Анжи-наме» определено контекстом «Слова», которое, вероятнее всего, было взято за литературный образец написания «Анжи-наме». Многие общие места говорят об этом.

В своей статье Кадыраджиев К. С. отмечает: «Основа «хосур — хорус.

— къорс" - ненависть, зависть" семантически соответствует варианту къарс.

— (алав) — раздражение. Вторичность этих значений и первичность значения «огонь» подтверждается типологией развития понятий «ненависть, зависть, ревность, горе, беда» от исходных значений «огонь, гореть». Ср. русский глагол гореть и кьарсаламакъ «сильно переживать, энергично возмущаться, гореть».

Итак, этимологически и теоним Хоре, и теоним Алав восходят к слову «огонь». Реализация метафоры «бог-кузнец» в «бог огня» здесь очевидна, потому что огонь — непременный атрибут кузнечного ремесла.

В обоих произведениях мы встречаем один общий теоним — дэв или див. Этот персонаж также вызывает семантический интерес с позиций поисков заимствований.

В форме див выступает не реальное живое существо, а элемент ми-фопоэтических представлений, мифологический образ. В таком случае дивъ «Слова» неотделим от булгарского див «чудовище» и позже от турецкого dev «великан, демон».

И.А. Халипаева, рассматривая мифонимы древнекумыкских текстов, подтверждают эту версию и придерживаются мнения, что дэв — демон общетюркской мифологии. О нем подробно рассказывается в преданиях булгар, див-дэв также присутствует во всех эпосах тюркских народов.

Происхождение лексемы дивъ от тюркского названия демона, злого духа согласуется со зловещей функцией, которую выполняет дивъ-дэв в «Слове» и «Анжи-наме», не вызывая при этом существенных трудностей собственно этимологического характера. Можно предполагать в данном случае не просто заимствование, а преемственность формул, текстов, мифологических представлений, только учитывая это обстоятельство, можно искать подход к литературоведческой трактовке образа Дива.

Таким образом, и в «Слове о полку Игореве», и в «Анжи-наме» словосочетания кричит див и дев гелген «пришел дев» имеют аналогичный семантический контекст, выражающий приближающуюся беду.

М. Джуртубаев считает, что в тексте «Слова.» встречается несколько карачаево-балкарских слов, которые из-за неуместной конъюктуры неточно толковались. Например, немало головной боли доставил исследователям таинственный «див» — слово, встречающееся в тексте. Кого только в нем ни видели — божество восточных народов (тюрко-иранский «див, дэв, деу»), существо вроде лешего или вещей птицы. А правильное объяснение было дано еще в 1989 году балкарским поэтом Али Байзуллаевым, но так и осталось неизвестным науке о «Слове». В карачаево-балкарском языке есть слово «дыф, дып», означающее сигнальный костер. На деревьях, чаще всего одиноких, стоявших на возвышенности, в старину складывали сухие дрова. Завидев приближение врага, караульный поджигал их. Благодаря цепи таких костров весть о беде почти мгновенно достигала селений, и воины успевали собраться и выступить навстречу противнику. Другой пример. Карна и Жиля из текста трактовались как некие погребальные божества. Но все дело в неправильной разбивке тюркского слова. Труба более трех метров длиной с колоколообразным раструбом в средние века применялась на Востоке как военный сигнальный инструмент. Человек, который трубит в карнай, на всех тюркских языках именуется карнайжи — во множественном числе карнайжиля. Следовательно, карнайжиля — это караульные, которые трубили в трубы" [Газета Юга № 40(553), 30 сентября 2004 г.]. Говорить о том, что образ дива заимствован кумыками у древнерусских писателей, не имеет смысла — в обоих произведениях присутствует тюркская калька, которая трактуется как идиома, соответствующая описанию внезапной, неуправляемой человеком и неотвратимой беды.

Использование в обоих произведениях образов Дива-Дэва, Алава, Хорса конкретно указывает на принадлежность обоих народов к одной из самых древних политеистических религий — тенгрианству и свидетельствует о том, что древнекумыкское «Анжи-наме», возможно, было создано под влиянием древнерусского «Слова о полку Игореве». «Окаменевшая Аймеседу», скорее всего, также была подвергнута влиянию древнерусского памятника, хотя жанр плача на определенном этапе развития был схож у многих народов, которые долгое время находились в близком соседстве.

Авторы «Слова» и кумыкских сказаний предстают перед нами прежде всего как носители билингвистической культуры: булгаро-кумыкской и русско-булгарской. Поэтому многие слова при этимологическом анализе оказываются родственными, если не идентичными.

Здесь, видимо, речь должна идти о принципиально ином уровне текстологических параллелей, доказательство которых должно быть достаточно строгим, хотя и не основывающимся на буквальных повторах. Тем не менее, и по сей день позиции так называемого ассоцианизма в специальной литературе по источниковедению Древней Руси остаются практически не поколебленными, а источниковедческой литературы по древним кумыкам вообще пока нет.

Создатель «Слова» посредством использования художественных приемов сумел довести до читателя современную ему и грядущего проблему целостности государства — самую во все времена. И это не стало нравоучительной грамотой, поучением или летописью, потому что автор использовал психологические, исторические, философские и лирические параллели.

В формах прошлого он выразил народное настроение настоящего", — писал Н. А. Веселовский. В этом смысле «Слово о полку Игореве» является исторической поэмой, но не потому, что в ней представлены действительные исторические лица, а потому, что его создатель отразил актуальные проблемы эпохи. В этом и состоит особенность художественной литературы. Она — это история общественной мысли в образно-поэтическом переживании и выражении" [Веселовский, 1989].

В диссертации указывается, что тюркизмы «Слова» свидетельствуют об общности двух культур, которые восходят к общей языческой культуре. Этому выводу способствовало обращение в нашем исследовании к теоретическим аспектам изучения тюркских корней в «Слове», «Анжи-наме» и «Окаменевшей Аймеседу»:

— представлена развернутая лексико-семантическая характеристика ряда слов, заимствованных из тюркского языка и недостаточно исследованных по сей день;

— путем этимологического анализа художественного текста обозначена историческая, религиозная и культурологическая общность русских с тюркскими народами, являющимися’ближайшими соседями Древней Руси с момента ее появления на географической и политической картинах мира;

— дан сравнительно-типологический анализ теонимов, мифонимов, топонимов, этнонимов в «Слова о полку Игореве», «Анжи-наме» и «Окаменевшей Аймеседу»;

— произведен источниковедческий анализ «общих мест» в указанных произведениях.

Таким образом, выполненное на лексико-понятийном, семантическом уровнях сравнительно-историческое и типологическое исследование древнерусского и древнекумыкских памятников показывает взаимное влияние культур и языков на определенных этапах их формирования.

Этимологические исследования заимствованных слов наряду с археологическими находками предметов иноземного происхождения, выявлением кочующих мифологических мотивов и литературных сюжетов, определением этнографических данных, свидетельствующих о внешнем влиянии и т. д., иными словами, научное изучение экзогенных объектов и явлений, обнаруженных в быту, экономике, технике, науке и искусстве какого-либо этноса, помогают увидеть картину прошлого — один из периодов непрерывного процесса взаимовлияния культур многих народов на материальном и духовном уровне, способствующего, в конечном счете, развитию глобальной общечеловеческой цивилизации.

Рассмотрение в настоящем исследовании статье тюркских этнонимов, перечисленных автором поэмы «Слово о полку Игореве», не только свидетельствует о культурном взаимодействии народов, но и проливает свет на этнические процессы, когда единый народ образуется в результате многовековой метисации разных групп населения. Следует отметить, что предположения о происхождении тех или иных слов могут быть достоверными либо вызывать обоснованные сомнения. Гипотетичными представляются, на наш взгляд, этимологии всех приведенных в списке племенных названий, кроме слов могуты и топчакы.