Латышские дайны в русских переводах

В истории и теории искусства художественного перевода особое место должно быть отведено переводу произведений народной словесности. В общем контексте науки о переводческом мастерстве пока еще нет обобщающих теоретических работ, посвященных этому вопросу, существуют лишь отдельные исследования по переводу конкретных образцов устного творчества разных народов.

Иоганн Готфрид Гердер, составитель сборника «Песни народов мира» подчеркивал непреходящую ценность народного творчества: «. песни — это архив народов, сокровищница их науки и религии, их теогонии и космогонии, деяний отцов и событий их истории, отпечаток их сердца, картина их домашней жизни в радости и горе, на брачном ложе и на смертном.

И 1 одре .

Вслед за немецким философом, еще в XVIII веке указавшим на величайшее значение фольклора, в том числе и народных песен, не только для самих народов, но и для мировой культуры в целом, и приравнявшим их к шедеврам мировой литературы, подчеркнем тем большую необходимость, тем большую важность перевода на другие языки национальных фольклорных форм.

Учитывая как раз важность задачи в Переводе фольклора, отметим и т. е.

• «4* * проблемы, с которыми неизменно сталкиваются «переводчики.

Предлагаемая диссертация посвящена актуальной и важной проблеме перевода на русский язык латышских народных песен — дайн.

Проблема рассматривается как в теороетическом, так и в практическом плане, с привлечением всего материала, относящегося к латышским дайнам.

Данное фольклорное наследие, уходящее корнями в далекое прошлое народа и насчитывающее более миллиона песенных текстов, представляет для ученых всего мира ценнейший материал, сохранивший огромный объем мифологической, исторической, этнографической информации. Это наследие является творением поэтического духа, эстетически совершенным по художественной форме, по глубине и яркости образного содержания.

1 Гердер И. Г. О средневековой английской и немецкой поэзии и о прочем, отсюда следующем. — В кн: Избранные сочинения. М. — Л., 1959 .

В последнее время с особым интересом изчаются особенности дайн, не только восходящие к общему индоевропейскому мифологическому прасознанию, но и имеющие явную близость основных тем и сюжетов к другим древним мифологиям: древнегреческой, древнеиндийской. Следует отметить работы в этой области В.В.Иванова1, В.Н.Топорова2, канадской исследовательницы В. Вике-Фрейберги 3, посвященные анализу образов Солнца, статьи последних лет известного латышского поэта К. Скуениека4, занимающегося реконструкцией смысла наиболее древних текстов. В связи с хорошо сохранившейся в латышских народных песнях ценнейшей информацией возрастает значение их как еще одного звена, недостающего для понимания целостной картины мифологических представлений о мире.

Исследованию дайн посвящены многочисленные научные труды ученых как латышских, так и зарубежных — русских, немецких, американских, канадских относящиеся к различным областям знания: лингвистике, истории, этнографии, литературоведения, фольклористики.

В диссертации затронуты вопросы истории собирания, издания и изучения дайн. Особого внимания требует освещение деятельности основоположника латышской фольклористики как науки, издателя свода латышских народных песен «Латвью дайнас» — Кришьяна Барона. Существует обширная библиография научных работ, посвященных его жизни и деятельности, но представляется необходимым подробнее раскрыть его систему классификации народных песен.

В основу анализа классификации положено философско-эстетическое наследие Кришьяна Барона. Это новый подход к рассматриваемой проблеме, который позволяет полнее и глубже рассмотреть не только значение труда ученого для дальнейшего развития латышской фольклористики, но и подчеркнуть плодотворность его классификационной концепции,.

1 Иванов В. В. О мифопоэтических основах латышских дайн. — В кн: Балто-славянские исследования — 1984. М., 1986.

2 Топоров В.Н.К реконструкции одного цикла архаичных мифопоэтических представлений в свете «ЬаЬ^и сЫпаз. — В кн.: Балто-славянские исследования -1984. М. 1986.

3 Вике-Фрейберга В. Сказочное Солнце и Солнечный миф. — // журнал «Карогс», 10, 1990, Рига (на лат. языке).

4 Скуениек К. Живая даль. — // в журнале: Даугава, Рига, 7, 1984. дальновидность философско-эстетических взглядов на историю и культуру народа.

Основная проблематика, затронутая в диссертации, имеет более широкое значение, так как при изучении перевода латышских дайн на русский язык, ставится вопрос вообще о переводе иноязычных народных песен лирического характера.

История перевода дайн на русский язык восходит к середине XIX века, к истокам их собирания, издания и изучения. После первой книги «Памятники латышского народного творчества» И. Спрог иса 1, дайны неоднократно переводились на русский язык и издавались в Москве, Риге, Петербурге. Переводили их такие известные поэты и литераторы, как В. Брюсов, С. Маршак, Л. Копылова, Д. Самойлов, Ю. Абызов, Ф Скудра.2.

Как известно из практики, дайны являются необычайно сложным материалом для художественного перевода. И по сей день на русском языке не издано достаточно убедительного свода латышских народных песен, в целостной мифопоэтической концепции культурного наследия латышского народа, как это виделось Кришьяну Барону.

Имеющиеся переводы являются далеко неполными и в подавляющем большинстве своем не передают уникальности подлинника.

История теоретических взглядов на проблемы перевода дайн вкоючает в себя лишь несколько статей критического характера, в основном это предисловия к сборникам переводов, вышедших в разное время. Сам Барон в предисловии к своему латышскому изданию так определял художественное своеобразие песен: «Еще раз настойчиво напоминаю, что каждая из наших кратких песен упрямо отстаивает свою самостоятельность, как бы ни была она прочно связана с другими в одно ожерелье. Каждая имеет свое цельное, полноценное, круглое смысловое ядро, которое облачено в свою очередь, в гладко прилегающую, круглую форму, что доступно лишь истинному поэту с безупречным вкусом. Каждая из них — литая, круглая песенная жемчужина,.

1 Спрогис Ив. Памятники латышского народного творчества. Собраны и изданы Ив. Спрогисом, Вильна, 1868 г.

2 Основные издания переводов: Сборник латышской литературы. Под ред. В. Брюсова и М. Горького, Пг., 1916; Антология латышской поэзии в 2-х т. М.-Л., 1959; Латышские дайны. Рига, 1984; Латышские дайны. М., 1985; Латышские дайны, состав, и пер. Ф.Скудра, Рига, 1985; Латышские дайны. М. 1986 любое другое украшение рядом с нею нарочито и только нарушает ее подлинную красоту" .1.

Касаясь вопроса теории перевода, Ю. Абызов2, переводчик дайн на русский язык, отмечает некоторые особенности поэтики, вызывающие трудность передачи их на другие языки. Проблемы перевода затрагивает и К. Скуениек3: говоря о сложности мифологических основ содержательной стороны текста, он делает вывод и о сложности перевода. Ф. Скудра пишет, что «пересадке на иную почву древние четверостишия латышей почти не поддаются» 4 Латышский поэт И. Зиедонис отмечает, что «песни трудны для перевода, потому что в них царит идеальное, тысячелетиями отшлифованное слияние формы и содержания» .5.

Во всех этих немногочисленных работах латышские литераторы акцентируют внимание на невозможности перевода латышских дайн на другие языки. И для этого вывода существуют вполне объективные причины. Перед переводчиками встает проблема «непереводимости в переводе», отмечаются аспекты поэтики, относящиеся, по мнению авторов к разряду «непереводимого» .

С целью выяснить основные причины трудностей перевода, в диссертации рассматриваются вопросы поэтики и особенности данного фольклорного жанра.

Дайны — это малая поэтическая форма, как правило, четверостишие, несущее огромную смысловую, эмоциональную, образную нагрузку на каждое слово. Трудность при передаче на другой язык подобных произведений возникает из-за лаконизма и необходимости сохранения элементов и связей поэтической системы оригинала. В результате анализа выявляется, что одной из самых значительных переводческих ошибок следует признать сопоставление латышской дайны с русской частушкой и возникающую отсюда подсознательную перестройку поэтики оригинала при переводе в иную художественную систему.

1 Latvju dainas. Kr. Barona un H. Vissendorffa izdotas, I-VI. JelgavaPeterburga, 1894−1915.

2 Латышские дайны.(Сост. Ю. Абызов). Рига, 1984.

3 Скуениек К. В песенном седле. — // Рижский альманах. Кн. 3, Рига, 1994.

4 Латышские дайны.(Сост. и пер. Ф. Скудра). Рига, 1985, с. 7.

5 Латышские дайны. (Предисл. И. Зиедониса). М., 1986, с. 6.

При незнании некоторыми переводчиками языка оригинала и культуры народа, от их внимания ускользают те художественные особенности оригинала, которые составляют суть латышской народной песни. При всем этом есть и творческие удачи. Немало их в переводах Д. Самойлова, Ф. Скудры, что еще раз подчеркивает важность творческого подхода к переводу и необходимости рассматривать художественный перевод как искусство.

Мы старались раскрыть тему в ее исторической и логической последовательности, сосредоточив внимание на вопросах теории литературы, в частности — теории перевода.

Актуальность темы

исследования состоит прежде всего в отсутствии прецедента: пока еще не существует фундаментальных теоретических трудов посвященных особенностям перевода латышской народной поэзии. Перевод фольклора — одна из наиболее актуальных переводческих проблем на сегодняшний день, в этой области переводоведения еще не существует обобщающих исследований.

Современные авторы все чаще возвращаются к основополагающим мотивам мирового фольклора и в этой связи обращение к песенному народному творчеству представляется нам весьма своевременным. Поучителен и сам материал — латышские дайны, во всем их своеобразии, с их глубинными связями с обширным ареалом индо-европейской культуры.

На русском языке до сих пор не было обобщающих исследований, посвященных подробному научному анализу латышских народных песен.

Цель исследования.

— определить художественно-эстетические особенности жанра дайн и его соотношение с другими формами фольклора, выявить отличие от сходных с ними по названию литовских дайн, румынских (молдавских) дойн.

— обобщить вопросы истории собирания и изучения латышских дайн.

— определить место и роль в латышской фольклористике Кришьяна Барона и значение его труда «Ьа^и Оатаз» .

— рассмотреть основные аспекты поэтики дайн.

— выявить особенности и трудности перевода латышских дайн на другие языки.

— проанализировать имеющиеся переводы дайн на русский язык.

— обосновать методы и принципы художественного перевода фольклора на другие языки.

— определить значение и связь теоретических положений с практикой художественного перевода.

Методологической основой послужили, в первую очередь, исследования русских ученых-фольклористов А. Н. Веселовского, A.A. Потебни, А. Н. Афанасьева, В. Я. Проппа, исследователей латышского фольклора — Кр. Барона, П. Шмита, А. Озола, К. Скуениека, В. В. Иванова,.

B.Н.Топорова — позволяющие найти ключ к пониманию поэтики латышских народных песен, а также труды теоретиков художественного перевода Г. Гачечиладзе, И. Левого, С. Флорина, С. Влахова, А. Абуашвили, обобщение научного опыта которых дало возможность обосновать принципы перевода фольклора.

Материалом исследования послужили тексты латышских народных песен и имеющиеся переводы на русский язык.

Научная новизна диссертации заключается в том, что на основе исследования русских переводов латышских народных песен рассматривается общий круг проблем, касающихся перевода фольклора. Это задача широкого культурного масштаба.

Критический анализ переводов, выполненных В. Брюсовым,.

C.Маршаком, Д. Самойловым, Ф. Скудрой, Л. Копыловой и др., позволяет сделать выводы, что до сих пор нет полного адекватного перевода на русский язык уникального фольклорного наследия латышей.

В результате исследования нами были выявлены аспекты поэтики, которые, по словам Влахова и Флорина, можно отнести к элементам «непереводимого в переводе», и теоретически обоснована целесообразность издания научно-филологического перевода латышских дайн с подробными комментариями.

Практическая значимость работы — в возможности применения теоретических выводов в практике художественного перевода, в частности, для дальнейших попыток перевода латышских народных песен на русский и другие языки, и вообще для перевода произведений народной словесности.

Результаты исследований открывают русскому читателю художественно-эстетическое своеобразие и уникальность латышских дайн и позволяют понять значение и место данного фольклорного наследия среди произведений фольклора народов мира. Материалы и выводы могут быть использованы в лекционных курсах по теории художественного перевода, при подготовке спецкурсов и спецсеминаров.

Апробация полученных результатов. Диссертационный материал, основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры художественного перевода Литературного института им. А. М. Горького, изложены в научных статьях и докладах на научно-теоретических конференциях, организованных кафедрой художественного перевода («Художественный перевод: проблемы и перспективы», 1994 г., «Фольклор сегодня: оригинал и перевод», 1995 г.). Проведенные исследования были использованы при чтении лекций по теории и практике художественного перевода и проведении занятий на творческих семинарах переводчиков в Литературном институте им. А. М. Горького.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография содержит 148 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Тема диссертации, хотя мы и старались раскрыть ее разносторонне, столь важна и глубока, что открываются перспективы для дальнейшего ее исследования.

Итак, мы выяснили, что фольклор воспринимается эмоционально, как произведение искусства. Вместе с тем в нем отражены народные обычаи, обряды, мифологические представления, что является богатым научным материалом. Из этого следует, что при переводе фольклорного текста переводчик должен сочетать научный анализ с творческой работой по воссозданию его художественных особенностей на другом языке.

При анализе имеющихся переводов дайн на русский язык выяснилось, что переводчики в основном подходили к текстам с их эстетической стороны, то есть стремились передать поэтическую форму оригинала. При этом они не брали в расчет фольклолрный характер элементов художественной выразительности, поэтому часто дайны в переводах звучат как современные стихи, не передают национальных и исторических особенностей латышской народной поэзии. Содержательная же сторона лайн — глубина символики образа, достоверность мифологического сюжета, этнографические особенности — все это часто остается за строкой перевода.

Учитывая сжатость словесного пространства — четыре строки — следует заметить, что существует крайняя ограниченность для творческой свободы переводчика. Поэтому удачи крайне редки. И то лишь в определенных случаях, касающихся более простых по содержанию текстов.

Возможности русского языка и русского стихосложения велики, они не исчерпаны переводчиками, более того — должны быть предприняты новые попытки выразить всю уникальность и красоту латышской народной поэзии в стихии русской речи.

Остаются тексты, передать которые и с художественной стороны и со стороны содержательно-смысловой одновременно представляется чрезвычайно трудным, почти невозможным. О подобной проблеме, касающейся японских хокку, пишет академик Н. И. Конрад.1 Для перевода в основном выбирались хокку «понятные» без дополнительных пояснений.

Нами предлагается издание филологического перевода латышских дайн на русский язык с подробными комментариями. До сих пор такого перевода нет. Может быть осуществлено и параллельное издание научного и художественного перевода под одним переплетом.

В данной диссертации сделана попытка разграничения терминов перевод «поэтический» и «стихотворный». «Стихотворными» переводами, по нашему мнению, следует считать те, которые выполнены переводчиками с желанием по возможности формально соблюсти стихотворные особенности оригинала. В случае переводов латышских дайн можно наблюдать, что фиксация внимания переводчиков на стихотворных элементах текста мешала им передать поэтическое обаяние подлинника, совершенство его внутренней поэтики, благодаря которой и возникает художественность любого произведения слова.

Переводом «поэтическим» в таком случае можно считать перевод, отражающий «интонацию», «тон», «лад» — по словам И. Г. Гер дера2 -внутренней поэтики оригинала, ее своеобразие. Как показывает практика, это возможно и без передачи всех формальных признаков стиха. Переводы дайн Ив. Спрогиса подтверждают это.

Так как истинно точный перевод художественного произведения представляется нам категорией достаточно условной, стремление к переводу истинно поэтическому, как отражающему художественную суть подлинника и следует рассматривать в качестве естественного пути совершенствования переводческого мастерства. Это в полной мере относится и к переводу латышских дайн на русский язык, чему и посвящена наша диссертация.

Можно сделать вывод, что при переводе народной поэзии невозможно отделить «существенное» от «несущественного», в том понимании этого слова, которое принято в переводческой терминологии. Или, говоря другими словами, сделать выбор «метода перевода», как пишет об этом В.Брюсов. Настолько все элеметы стиха, поэтические особенности сплетены, взаимосвязаны, подчинены традиции, скреплены этой традицией. Отказываясь от одного, разрушаешь тем самым всю систему. Следовательно концептуальным решением задачи перевода народной поэзии дожна стать.

1 Конрад Н. И. Предисловие — //В кн.: Японская поэзия. М., 1954, с. 9.

2 Гердер И. Г. Избранные сочинения. М.-Л., 1959. необходимость переводить именно с и с т е му. У.Б.Далгат1, теоретик фольклора пишет о стиле произведений фольклора как системе художественных особенностей, отличных от авторской литературы.

Несмотря на присутствие большого количества «непереводимых» элементов, в переводоведении исторически сложилось мнение о переводимости стиха. Переводимость вытекает из способности языка к перевыражению любой мысли, словообразовательных возможностей, синонимических ресурсов. Существует принцип художественной компенсации, обеспечивающий адекватность переводов. В переводе произведений художественного слова невозможен только лишь рациональный подход. Следует рассматривать перевод как искусство, где всегда есть место творчеству, творческой интуиции переводчика, возможность неожиданности открытия.