Литературные центры первой русской эмиграции: история, развитие и взаимодействие

Актуальность темы

диссертации определяется тем, что период первой волны (1918;1940 годы) в истории русского зарубежья продолжает составлять для литературоведческой науки предмет особого внимания, которое в последние годы не только не уменьшается, но все более возрастает. Послереволюционная эмиграция обладала исключительными творческими возможностями, ее опыт уникален, поэтому еще долго будет необходимо собирать по крупицам это духовное наследие, рассеянное по миру и вчера недоступное, чтобы вернуть на родину. Изучение литературной деятельности зарубежья актуально и по другой причине: в наше время исследователи все чаще стали задавать вопросы об исторических судьбах России XX века и задумываться о последствиях распада многонационального государства. Революционный Февраль 1917 года уничтожил Российскую империю, в 1991 году прекратил свое существование СССР. Появилось «ближнее зарубежье» — независимые страны, в которых многие русские все чаще сталкиваются с проблемой сохранения в иноязычной среде своей культурной и литературной традиции. Сейчас, как и почти сто лет назад, в начале другого витка гегелевской спирали эта когда-то решавшаяся послереволюционной эмиграцией задача вновь стала злободневной. Поэтому приобретенный ее представителями богатый опыт и сегодня может вызывать повышенный интерес.

В течение последних десятилетий появилось множество публикаций, темой которых является литература эмиграции. Выходят многочисленные издания и переиздания произведений и собраний сочинений, монографии и научные антологии, посвященные писателям-эмигрантам, «гнездам рассеяния» и эмигрантской литературе в целом, открываются новые материалы и факты. Необходимо упомянуть сборники статей.

1 О.

И.А.Бунина, А. И. Куприна, «Публицистику русского зарубежья», подготовленную факультетом журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова3. Издаются собрания литературно-критических работ, увидевших свет на страницах эмигрантской периодики: Г. В.Адамовича4, А.Л.Бема5- статей и рецензий, посвященных И. А. Бунину, М. И. Цветаевой, В. Набокову и другим писателям. Издательство Московского университета выпустило сборники документов и воспоминаний «Русский Харбин"6, «Русский Па.

7 8 риж", «Русский Берлин». Из зарубежных публикаций следует отметить собрание архивных материалов Гуверовского института «Русский Берлин"9. Надо назвать и другие книги: капитальное исследование О. А. Казниной «Русские в Англии"10, а также сборник «Русский Ньюи II.

Иорк. Антология «Нового журнала» «. Продолжают выходить тома фундаментальной «Литературной энциклопедии русского зарубежья. 191 810.

1940″ (гл. редактор и составитель А.Н.Николюкин). Институтом мировой литературы им. А. М. Горького РАН подготовлены и опубликованы три монографических выпуска из серии «Литература русского зарубежья. 1920;1940», включающие литературно-биографические портреты писателей (I и II выпуски) и характеристику эмигрантский периодики (III.

13 выпуск). Еще один значительный «пласт» публикаций — беллетризо-ванные биографии писателей, среди них выделяются «Жизнь Бунина"14 и «Жизнь Куприна"15 О. Н. Михайлова, которые содержат малоизвестные факты личной жизни и помогают понять внутренний мир художника, составляющий основу литературного творчества. В серии «Жизнь замеча.

16 17 тельных людей" вышли «Набоков» А. Зверева и «Газданов» О.Орловой. Но наиболее значительное по масштабам явление — многочисленные публикации произведений писателей-эмигрантов, причем в массовых изданиях, доступных широкому читателю. Работа по изучению литературы эмиграции первой волны осуществляется не только российскими учеными, но и зарубежными русистами. Хотелось бы упомянуть и книгу польского ученого Б. Кодзиса «Литературные центры русского зарубежья 1918;1939. Писатели. Творческие объединения. Периодика. Книгопечатание"18, в которой материал систематизируется по принадлежности к тем или иным „гнездам“ рассеяния. Она имеет справочный характер, включает детальные примечания и указатели, подробную библиографию. Эмиграции в Чехословакии посвящена книга И. Савицкого „Прага и зарубежная Россия (Очерки по истории русской эмиграции 1918;1938 гг.)"19, в которой освещается процесс формирования центров в Париже, Берлине и Белграде. Нельзя не отметить и объемный сборник „“ Скит“. Прага 1922;1940: Антология. Биографии. Документы», дающий общую картину творческой деятельности одного из наиболее значительных литературных объединений русского зарубежья, помогающий воссоздать панораму литературной жизни в эмигрантской Праге20.

В российском литературоведении (при высокой степени изученности материала, связанного с отдельными «гнездами» рассеяния) работы обобщающего характера до сих пор не существовало, хотя необходимость подобного труда очевидна. Этот «пробел», насколько возможно, восполняет настоящая диссертация, в основе которой лежит задача показать литературу зарубежья как сложный феномен, объединяющий разные сферы творческой деятельности эмиграции. Данный труд, таким образом, является исследованием, направленным прежде всего на раскрытие специфики творческой и культурной жизни в «столицах» русского зарубежья, в нем дается сравнительный анализ центров, приводятся примеры взаимных влияний, полемических выступлений и дискуссий, выявляются многочисленные параллели и пересечения.

Научная новизна диссертации обусловлена комплексным, многосторонним подходом к изучению литературы послереволюционной эмиграции. В ней предпринята попытка воссоздать широкую картину литературной жизни в разных центрах, в историко-культурном контексте проследить закономерности, оказавшие влияние на особенности литературного процесса. Очевидно, что каждый из центров имел целый ряд лишь ему присущих черт, в разной степени оказавших влияние не только на судьбу того или иного художника, но и на творческую деятельность в целом.

Наиболее значительные колонии русской эмиграции появились в крупнейших европейских столицах, которые, благодаря богатству литературной жизни и насыщенности событиями, всегда составляли для литературоведов наибольший интерес. Но наряду с ними в диссертации рассматриваются неизученные или почти неизученные ранее центры в Белграде, Гельсингфорсе и Нью-Йорке, так как и в них в разные периоды продолжалась культурная и литературная жизнь зарубежной России.

Задачи и цели исследования определяются стремлением показать единство литературы зарубежья, представить его литературную жизнь как сложное явление и одновременно, руководствуясь принципом сравнительного рассмотрения, передать ее своеобразие в каждом из изучаемых центров. Для этого в диссертации прослеживается история их возникновения, существования и развития связей между ними.

Проблеме взаимодействия между литературными центрами в работе уделяется особое внимание. Эмигрантская литература, оставаясь единой, была разъединена географически — государственными границами, а то и просто огромными расстояниями, отделявшими, например, Европу от Америки или Дальнего Востока. Однако творческий диалог между литературными центрами никогда не прерывался, его не могли остановить никакие барьеры. Продолжался он и между советской метрополией и эмиграцией: период наиболее интенсивного взаимодействия (речь идет прежде всего о русском Берлине начала 1920;х годов) не был долгим, но полемический диалог продолжался и потом — уже в «заочной», опосредованной форме, находя, как правило, выражение на страницах периодических изданий.

Эмигрантская периодика представляет собой очень важную сферу литературной деятельности зарубежья, ее изучение позволяет проследить тенденции в духовной жизни, культуре и литературе, их отдельные проявления. Многочисленные газеты, журналы и приложения к ним всегда или почти всегда включали художественные произведения (рассказы, стихотворения, главы романов) и литературную критику. Сотрудничавшие в периодике писатели овладели многими жанрами, относящимися к журналистике: это статьи, заметки, корреспонденции, обзоры, комментарии, информационные сводки, очерки, репортажи, фельетоны. В материалах была представлена не только текущая литературная, политическая, экономическая жизнь эмигрантского общества, но, как и в литературном творчестве, тем или иным образом оценивались результаты и последствия русской революции. Эти публикации составляют неотъемлемую часть творческого наследия зарубежья, которое, как уже давно стало очевидным, имеет непреходящее значение для русской культуры. Поэтому характеристике периодических изданий, включающих литературные материалы, в диссертации также уделяется особое внимание.

Задача исследования состоит и в том, чтобы на конкретном уровне (писательских биографий, публицистических выступлений, литературно-критических статей, литературных произведений) выявить особенности литературного процесса в зарубежье, рассмотреть его проявления в тех или иных центрах, попытаться выделить признаки той противоречивой целостности, того полемического диалога, который продолжался не только в среде самой эмиграции, но и между нею и советской Россией. Этот анализ предполагает характеристику особенностей отдельных периодических изданий, литературных сообществ, кружков и союзов, академических групп, очень часто объединявших писателей. Их изучение неизбежно приводит к необходимости учета и такого важного для зарубежья фактора, как политическое направление того или иного периодического издания, определявшее состав редакции и круг участников. Данная проблематика, несомненно, является очень важным предметом для историко-литературного исследования, так как именно она во многом обусловливает характер литературного процесса и степень его «идеологизации», неизбежной в условиях политической эмиграции.

Необходимо отметить, что в диссертации не отражено исчерпывающим образом все многообразие литературной жизни эмигрантов, «распределившихся» по разным центрам: за пределами внимания пока остались такие «гнезда», как Бухарест, Варшава, Рига, София, Рим, Константинополь и другие. Целью труда не является история эмигрантской литературы 1918;1940 годов, автор не претендует (да и не может претендовать) на то, чтобы объять необъятное и представить полное описание всех тенденций и направлений в литературе эмиграции рассматриваемого периода.

Теоретической и методологической основой работы послужили труды российских и зарубежных литературоведов и историков литературы: М. М. Бахтина, А. Н. Веселовского, Б. А. Грифцова, Н. И. Гусевой, Д. М. Дюришина, В. М. Жирмунского, В. А. Келдыша, В. В. Кожинова, Н. И. Конрада, Н. В. Корниенко, Ю. М. Лотмана, О. Н. Михайлова, С. А. Небольсина, И. Г. Неупокоевой, И. Д. Никифоровой, А. Н. Николюкина, П. В. Палиевского, С. Г. Семеновой, Л. А. Спиридоновой, Г. П. Струве, А. И. Чагина, Н. М. Щедриной и многих других.

Так, в своей работе автор непосредственно опирался на методологический опыт трудов О. Н. Михайлова — ученого, открывшего советскому и российскому читателю многих писателей и поэтов зарубежья. Размышляя о литературе эмиграции первой волны, О. Н. Михайлов пришел к выводу, что в отечественном литературоведении сложилась устойчивая традиция, определяющая пути анализа русской зарубежной литературы в большинстве посвященных ей исследований: «При рассмотрении литературы русского Зарубежья в целом выделяются, на наш взгляд, раньше всего три основных аспекта: историко-географический (гнезда рассеяния), идеологический и духовно-религиозный: эстетический. Эти координаты, пересекаясь, переплетаясь и порою даже совмещаясь (идеология и эстетика часто представляют собой взаимопроникающие явления), позволяют, как кажется, представить себе с достаточной полнотой картину русской литературы в изгнании"21.

Выявлению подобных «пересечений» в сложной системе координат — формирования литературных центров, идеологических предпосылок, религиозных и литературно-эстетических исканий, писательских биографий — подчинен главный принцип изложения анализируемого материала. Автор стремился, восходя от частного к общему, показать панораму литературной жизни русского зарубежья, создать представление о том, какие доминанты определяли литературный процесс.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что в ней предлагается комплексный подход к изучению литературных центров эмиграции «первой волны» и творчества представляющих эти центры писателей. Ее материалы и выводы могут быть использованы как в исследовательской, так и в педагогической практике: при составлении программ курсов лекций по истории русской литературы XX века и литературы русской эмиграции.

Основные положения и научные результаты исследования отражены в монографии «Диалог поверх барьеров. Литературная жизнь русского зарубежья: центры эмиграции, периодические издания, взаимосвязи (1918;1940)» (М., 2005; 20 п. л.), изданной при поддержке федеральной целевой программы «Культура России». Они излагались и в статьях, вошедших в сборники филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, в публикациях научных журналов. Основные положения исследования и его методология прошли апробацию в процессе подготовки серии коллективных трудов «Литература русского зарубежья. 1920;1940», поддержанных грантами РГНФ. Статьи, включенные в труды, обсуждались на заседаниях Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН. Материалы и выводы диссертации представлялись в виде научных докладов на международных симпозиумах и конференциях: «Творчество Гайто Газданова в контексте мировой культуры» (Москва, 2004), «Художественный мир А.И.Куприна» (Москва, 2004), «Проблемы изучения и издания наследия Д.С.Мережковского» (Москва, 2005), «Литературное зарубежье. Лица, книги, проблемы» (Москва, 2004, 2005), «Концепции мировой литературы в эпоху глобализации» (Братислава, 2000) и многих других.

Материал в диссертации систематизируется по географическому принципу — работа включает восемь глав: I глава посвящена истории послереволюционной эмиграции и формированию литературных центровв семи других (П-УШ) анализируются особенности литературных центров в Париже, Берлине, Праге, Белграде, Гельсингфорсе, Харбине, Нью-Иорке. Их последовательность определяется тем, что сначала рассматриваются три европейских центра, игравшие главную роль в литературной жизни эмиграции, далее — менее значительные европейские центры, потом — дальневосточный и североамериканский регионы. Главы имеют аналитический характер, в них затрагивается конкретная проблематика, составляющая «собирательный образ» того или иного эмигрантского центра. Они обозначают, например, такие важные «вехи» в литературной деятельности, как творческие кружки и объединения, писательские союзы, периодические издания, а также академические группы. Некоторые главы дополнены монографическими статьями, посвященными отдельным «знаковым» темам в характеристике того или иного центра. Так, в главе «Париж» отдельно рассматривается история журнала «Современные записки», здесь же раскрывается в высшей степени актуальная для эмиграции проблема редакторской цензуры. При этом доказывается, что существенную роль в эмиграции, как и в советской России, играли политические факторы. В главе о Нью-Йорке дается литературный и биографический портрет эмигрировавшего во время Гражданской войны писателя-сибиряка Г. Д. Гребенщикова, сыгравшего ключевую роль в жизни русской Америки. Речь идет и о многом другом: например, о важнейших исторических событиях, оказавших влияние на судьбы эмиграции, в частности писателей и поэтов, которые составляли наиболее значительную и яркую ее часть. Завершает труд заключение — в нем формулируются общие выводы, сделанные в процессе анализа материала. В конце дается библиография.

При характеристике литературы первой эмиграции принципиально важной представляется проблема двух «потоков», согласно определению, данному Г. П. Струве в книге «Русская литература в изгнании». «Эта зарубежная русская литература, — по мнению исследователя, — есть временно отведенный в сторону поток общерусской литературы, которыйпридет время — вольется в общее русло этой литературы. И воды этого отдельного, текущего за рубежами России потока, пожалуй, больше будут содействовать обогащению этого общего русла, чем воды внутрирос.

99 сийские". Ссылаясь на данное утверждение, многие исследователи феномена эмиграции 1920;1930;х годов на вопрос о единстве советской литературы и литературы, созданной за пределами родины, однозначно отвечают, что двух русских литератур никогда не существовало, что русская литература едина. Часто впадают и в другую крайность, предпочитая подчеркивать различия, идеологическую несовместимость. Проводимое в диссертации исследование опирается на предложенную А. И. Чагиным «формулу»: «одна литература и два литературных процесса"23. Именно она отражает трагический смысл разделения, рассечения национальной литературы со всеми далеко идущими последствиями этого разделения, дает возможность выявить характер соотношения двух «потоков» в 1920;1930;е годы. В то же время в ней учитывается внутреннее родство, противоречивость и своеобразие каждого из литературных миров, характер их противостояния и взаимодополняемости, а также происходящего между ними и неостановимого никакими идеологическими и пограничными барьерами творческого взаимодействия и диалога.

При цитировании — там, где это представлялось необходимым, были внесены изменения в соответствии с современными нормами русского языка, исправлены явные опечатки, но в некоторых случаях сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации, даже если это противоречит принятым в настоящее время правилам. Пояснения в цитатах, даваемые автором диссертации, заключены в угловые скобки.

ПРИМЕЧАНИЯ.

1 Бунин И. А. Публицистика 1918;1953 годов / Под общей ред. О. Н. Михайлова. -М., 2005.

2 Куприн А. И. Голос оттуда / Сост., вступ. статья, прим. О. С. Фигурновой.-М., 1999.

3 Публицистика русского зарубежья (1920;1940) / Сост. И. В. Кузнецов, Е. В. Зеленина. — М., 1999.

4 Адамович Г. В. Одиночество и свобода. — СПб., 2002.

5 Бем A.JI. Исследования. Письма о литературе. — М., 2001.

6 Русский Харбин / Сост., предисл. и комм. Е. П. Таскиной. — М., 1998.

7 Русский Париж / Сост., предисл. и комм. Т. П. Буслаковой. — М., 1998.

8 Русский Берлин / Сост., предисл. и комм. В. В. Сорокиной. — М., 2003.

9 Русский Берлин / Сост., предисл. и комм. Л. Флейшмана, Р. Хьюза, О. Раевской-Хьюз. — Paris, 1983; М., 2003.

10 Казнина O.A. Русские в Англии. Русская эмиграция в контексте русско-английских литературных связей в первой половине XX века. — М.,.

1997.

Русский Нью-Йорк. Антология «Нового журнала» / Сост. и комм.

А.Н.Николюкина. Предисл. В. Крейда и А. Н. Николюкина. — М., 2002.

Литературная энциклопедия русского зарубежья: 1918;1940. Писатели русского зарубежья / Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. — М., 1997; Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918;1940. Периодика и литературные центры / Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. — М., 2000; Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918;1940. Книги / Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. — М., 2002.

1Ч.

Литература

русского зарубежья. 1920;1940 / Отв. редактор О. Н. Михайлов. — Вып. I. — М., 1993; Литература русского зарубежья. 1920;1940. — Вып. II. — М., 1999. / Отв. редактор О. Н. Михайлов. — М., 1993; Литература русского зарубежья. 1920;1940 / Отв. редактор Ю. А. Азаров. — Вып. III. — М., 2004.

14 Михайлов О. Н. Жизнь Бунина. Лишь слову жизнь дана. — М., 2001.

15 Михайлов О. Н. Жизнь Куприна. «Мне нельзя без России». — М., 2001.

16 Зверев. А. Набоков. — М., 2001.

17 Орлова О. Газданов. — М., 2003.

18 Кодзис Б. Литературные центры русского зарубежья 1918;1939. Писатели. Творческие объединения. Периодика. Книгопечатание. — Munchen, 2002.

19 Савицкий И. Прага и зарубежная Россия (Очерки по истории русской эмиграции 1918;1938 гг.). — Прага, 2002.

20 «» Скит". Прага 1922;1940: Антология. Биографии. Документы" / Сост., биографии Л. Н. Белошевской, В. П. Нечаева. — М., 2006.

21 Михайлов О. Н.

Литература

русского зарубежья. — М., 1995. — С. 14.

22 Струве Г. П. Русская литература в изгнании. — Париж-М., 1996. — С. 22.

Чагин А. И. Расколотая лира. Россия и зарубежье: судьбы русской поэзии в 1920;1930;е годы. — М., 1998. — С. 23.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги, необходимо сделать общие выводы, подчеркнуть и систематизировать некоторые важные закономерности, которые были выявлены в процессе изложения материала и его анализа.

Чем же скреплялась целостность зарубежья, какие незримые нити соединяли рассеянных по миру русских людей? Проведенное исследование свидетельствует, что литература эмигрантской России, разъединенной географически, оставалась единой. Это подтверждается анализом особенностей литературных центров, развития связей между ними, конкретными примерами взаимодействия, которые приводятся в главах.

При историко-литературном изучении избранного материала была поставлена задача осмыслить его как отражение общего процесса многообразных связей разных потоков литературного развития, творческих дискуссий в среде эмиграции, полемических выступлений, взаимных влияний литератур — эмигрантской и советской.

В основе предпринятого исследования лежал методологический опыт многих исследователей, в частности теория М. М. Бахтина о диалогических отношениях, существующих в литературе, как и во многих других сферах духовной деятельности. Участниками подобных отношений являются различные высказывания, в том числе литературно-художественные произведения, статьи, тексты. Диалогические связи отнюдь не совпадают с репликами диалога — они гораздо шире, разнообразнее и сложнее, могут быть разделенными во времени и пространстве1. Вместе с тем при анализе особенностей творческого процесса в эмиграции существенную помощь оказал исследовательский опыт О. Н. Михайлова, выделявшего три основных аспекта этого изучения: ис-торико-географический («гнезда» рассеяния), идеологический и духовно-эстетический2. Именно рассмотрение этих «координат», постоянно пересекающихся, переплетающихся и порою даже совмещающихся, позволило представить с достаточной полнотой картину русской литературы в эмиграции.

В процессе анализа материала был сделан вывод о том, что разные литературные центры — при всей их специфике — «дополняли» друг друга, именно благодаря этому непрерывному взаимодействию и складывалась общность русского зарубежья. Творческий и межкультурный диалог, часто полемический, продолжался не только между представителями разных центров, но и между эмиграцией и советской Россиейпроходил он, как правило, в «заочной», опосредованной форме. Писатели переезжали в разные страны, но периодические издания, выходившие в одном центре, распространялись и в других, оказывая влияние на литературную жизнь, продолжая принимать участие в творческом диалоге.

Так, журнал «Русские записки» издавался в Париже, но предназначался для харбинской и шанхайской эмиграции, являясь своеобразным «мостом» между Европой и Дальним Востоком. Участники парижского «Кочевья» публиковали свои стихи в пражском журнале «Воля России», и именно это принесло им широкую известность в зарубежье. Вместе с тем редакция проявляла интерес к советской литературе, что всегда оставалось отличительной чертой журнала — подобное «влечение» постоянно находило выражение не только в многочисленных отзывах на новые литературные публикации, но и в диалоге с советскими писателями и критиками. В белградской газете «Новое время» широко представлены как материалы политического характера, так и критика советской и эмигрантской литературы. В выходившей в Нью-Йорке газете «Новое русское слово» на правах внештатного корреспондента сотрудничал высланный из советской России литературный критик и переводчик Ю. Айхенвальд, который постоянно жил в Берлине. Он опубликовал свыше 30 работ различного содержания, специально написанных для газеты: статьи об А. Пушкине, Ф. Достоевском, А. Толстом, рецензии, критические этюды о современных писателях. Как подражание «русско-американскому скиту» Г. Гребенщикова в Харбине появилось поэтическое объединение «Молодая Чураевка», тесно связанная со своим «прототипом».

В диссертации сделан вывод и о том, что для объективной характеристики литературной жизни зарубежья необходимо последовательное изучение взаимосвязей между литературными центрами — не только крупными, но и теми, которые считались «второстепенными». Действительно, о наивысшем уровне творческой активности эмиграции можно говорить применительно к Берлину, Праге, а также Парижу (названному литературной столицей русского зарубежья). Но нельзя отрицать и того, что творческий опыт эмиграции в других центрах, пусть не столь значительных, составлял неотъемлемую часть опыта литературной деятельности эмиграции в целом. И в этих центрах на разных этапах эмигрантской истории жила и развивалась русская литература, создавались крупные произведения, публиковались яркие историко-литературные работы, статьи, писательские биографии, воспоминания о творческой жизни дореволюционной России, изучалось классическое наследие.

Вместе с тем исследование ясно показало необходимость учета «региональных» особенностей того или иного центра, которые в определенной степени оказывали влияние на жизнь эмиграции: в различных культурных сферах это воздействие преломлялось по-разному. Еще раз отметим, что Париж, безусловно, являлся крупнейшим центром литературной эмиграции, здесь выходил журнал «Современные записки», газеты «Последние новости» и «Возрождение». Какое-то время с ним соперничал Берлин — во многом благодаря тому, что он, говоря без преувеличения, соединял два мира — мир советской России и зарубежья. Период этого «соревнования» не был долгим — к середине 1920;х годов как культурный центр эмиграции Берлин утратил прежнее значение. Благодаря «русской акции» Прага сделалась средоточием научной и педагогической деятельности, там развивалась поэзия, создавались творческие кружки, работал руководимый А. Бемом «Скит», нашли пристанище известные писатели и поэты. Гельсингфорс во время Гражданской войны принял многих беженцев и тех, кто не пожелал вернуться после отделения Финляндииздесь оказались Л. Андреев и присоединившийся к Северо-Западной армии генерала Юденича А. Куприн, который своими публицистическими выступлениями продолжал бороться против новой власти, страстно разоблачая советские преобразования на родине. Белград являлся важным центром эмиграции, в том числе издательским (четвертым по своему значению), но ему не суждено было дать прибежище самым известным писателям. Но в то же время он способствовал их объединению — достаточно вспомнить, сколь «эпохальным» событием для зарубежья стал состоявшийся в 1928 году в Белграде I съезд русских писателей и журналистов, учредивший общеэмигрантский Зарубежный союз русских писателей и журналистов. Что касается Харбина, сохранявшегося в течение долгого времени «острова» старой России, то в нем, как и в Белграде, не сосредоточились крупные литературные силы. Однако и там появились поэты, организовавшие союзы и кружки, оставившие заметный след в литературе эмиграции и внесшие свой вклад в ее развитие. В Нью-Йорке сформировался центр русской Америки. Его нельзя назвать значительным литературным центром, хотя и он сыграл определенную роль в развитии эмигрантской литературы. Здесь необходимо особо выделить просветительскую и журналистскую деятельность Г. Гребенщикова, который в то же время не прерывал контактов и с теми, кто не покинул родину. Вместе с тем он как никто другой из эмигрантских писателей оказался способен собирать вокруг себя литературную молодежь, у него был широкий круг почитателей и последователей во всех странах и центрах русского рассеяния.

Следует еще раз упомянуть важную особенность существования литературы зарубежья: об этой особенности подробно говорилось в той части главы II, которая посвящена русскому Парижу и журналу «Современные записки». В ней сделан вывод о том, что в условиях идейно-политической разобщенности эмиграции литература являлась мощным связующим, объединяющим фактором, как и различные периодические органы, альманахи, издательства, кружки и союзы. Однако не следует полагать, что русский писатель — даже прославленный, — обосновавшийся в «свободном Париже», мог открыто высказывать свое мнение и критиковать все, что ему угодно. Это далеко не так, о чем свидетельствуют рассмотренные документы и воспоминания о литературной жизни парижской эмиграции, — например, история публикации в «Современных записках» романа «Дар» В.Набокова. Очевидно, что необходимость сотрудничать в эмигрантской печати и жить литературным трудом, как и в СССР, неизменно накладывала определенные ограничения, в том числе идеологические. Говоря об эмигрантской литературе, это отмечал в 1927 году известный критик и поэт-эмигрант Ю. Терапиано: «Есть положения, когда писатели оказываются без цензоров перед цензурой: запрет касаться острых проблем современности, страх перед идеей, перед всяким словом, выходящим за рамки специальных вопросов искусства"3.

Приведенные в главе примеры подтверждают вывод о том, что литератор не только в советской России, но и в эмиграции мог подвергаться и действительно подвергался политическому давлению. Как известно, характер русской зарубежной прессы в начале 1920;х годов определялся в основном представителями левых партий — преимущественно эсерами. И в этом смысле сотрудники журнала «Современные записки» не являлись исключением — в данном контексте можно упомянуть и такие известные периодические издания, как «Воля России» Е. Лазарева, «Дни» А. Керенского, «Общее дело» В. Бурцева, «Последние новости» П. Милюкова и «Руль» И.Гессена. Конечно, «цензура» в зарубежье не была такой строгой, как в сталинское время. Но и там писателя нельзя назвать в полной мере свободным человеком, хотя это и не вызвано целенаправленным нажимом со стороны государства.

Хотелось бы еще раз отметить, что в диссертации не ставилась задача отразить исчерпывающим образом все многообразие литературной жизни эмигрантов, «распределившихся» по разным центрам. Решить столь масштабную задачу в рамках одной работы вряд ли возможно. За пределами нашего внимания пока остались некоторые важные «гнезда» рассеяния — несомненно, их изучение будет продолжаться. Тем не менее данный труд мог бы найти свое место в контексте отечественных публикаций, посвященных отдельным центрам эмиграции, которые появились в последние годы. Сейчас, когда завершился начальный период накопления материала, необходимо сделать следующий шаг в исследовании первой волны послереволюционной эмиграции. Именно этим и определяется актуальность диссертации: в российском литературоведении ранее не существовало работ обобщающего характера, в которых прослеживались бы взаимосвязи между разным центрами при учете специфики каждого из них.

Исторический промежуток времени, охваченный нами, представляет собой чрезвычайно насыщенный, богатый и важный период для русской культуры. Еще раз подчеркнем, что в процессе исследования еще более выявилась необходимость изучения центров зарубежья: ни один из них не может рассматриваться вне сложной системы взаимных связей и влияний. Творческий опыт эмиграции в разных городах и странах, его специфика (каждый из них обладал целым рядом ярко выраженных и лишь ему присущих особенностей) представляют для нас живой интерес.

— как неотъемлемая часть наследия эмиграции в целом. Очевидно, что подробная история русской литературы XX века предполагает описание, обобщение и научную систематизацию этого материала, без которого она не будет полной.