Аспекты индоевропейской реконструкции: Акцентология, морфология, синтаксис

В сравнительно-историческом языкознании уже довольно давно различаются две процедуры: непосредственное установление закономерных соответствий сравниваемых языков и их интерпретация. Ср. различие между формулой и собственно реконструкцией у Э. Германна[негшахш 1907] или между ближней и дальней реконструкцией у И. М, Тройского [1967]. Первая процедура устанавливает родственные связи сравниваемых языков или их отсутствие, вторая способствует реконструкции некоторого протосостояния языка, по времени предшествующего сравниваемым языкам и обычно не зафиксированного письменными памятниками. Иными словами, первая процедура является собственно сравнительной, вторая — сравнительно-исторической. И если целью языкового сравнения является установление той или иной лингвистической общности (генетической, типологической, ареальной), то реконструкция имеет своей целью установление базовых черт генетической общности. Опираясь на эти черты, исследователь может представить развитие родственных языков в пространстве и времени. Ясно, что представление об этом процессе напрямую зависит от предлагаемой процедуры реконструкции и от ее результатов.

Соотношение «формулы» и «реконструкции» (в понимании Гер-манна), ближнйй и дальней реконструкции (по Тройскому) — двустороннее. Первая представляет материал для второй, вторая способствует верификации первой. Из этого следует, что к методике реконструкций предъявляются совершенно особые требования: она должна быть максимально верифицирована. Поскольку же реконструкция по определению изучает незасвидетельствованные состояния, она не допускает ассерторических суждений, а только модальние. В формальной логике известен закон вероятных модусов: зная антецедент, можно высказать достоверное суждение о кон-секвентезная консеквент, можно высказать лишь вероятное суждение об антецеденте. Поэтому о реконструируемом положении дел невозможно построить высказывание типа Состояние^Н^языке^ происходит из состояния А" в незасвядетельствованном языке В'), но только Соо^од^ие.возмд^но, происходит из гипотетического состоянйя^Адв языке В'. Из этого следует, что глав ной задачей сравнительно-исторической лингвистики является повышение вероятности модальных (алетических) высказываний о прошлом. Для ее достижения используются различные методы верификации^. Из них можно выделить следущие. А. «Бритва Оккама». Ее классическая формулировка такова: сущности не должны умножаться без необходимости. В применении к нашему материалу это означает что из двух теорий предпочтительнее та, которая способна дать непротиворечивое объяснение-большему количеству фактов. В. Системность реконструкции. Это требование в общем можно сформулиро вать так: если в подсистеме, А наличествует элемент X, то в сход ной по материальному оформлению и функции подсистеме и должен наличествовать аналогичный элемент х. Образец системной реконструкции, как известно, впервые представил Ф. де Соссюр Гх9773. Сравнивая древнеиндийские глаголы V, VII и IX классов, Соссюр поставил в строгое соответствие чередования суффиксовпо-(< ж-пеи-)/-пи- (V), -пак-/-пк- (VII класс) — в сопоставлении с этим суффикс II классапа-/-п1- определяется как чередующий полную и нулевую ступень, причем в 0 ступени реализуется слого.

Краткий обзор этих методов см. в работе 'Клычков 1989 ¦ вой сонантический коэффициентпраформа суффикса выглядит как к-пеА-/-пА-. Сопоставление этого суффикса с другими примерами чередования а/1 в древнеиндийском и их индоевропейскими аналогами позволило Ф. де Соссюру реконструировать особый класс фонем, не известный в его время и обнаруженный полустолетием позже в расшифрованном хеттском.

С. Внимание к меяуровневым связям. Языковые изменения нередко не ограничиваются одним уровнемизменение звучания часто существенно изменяет значимые элементы. Изменение раннего латинского музыкального ударения на позднее силовое привело к редукции послеударных гласных, а неустойчивость конечных согласных существенно разрушила латинскую систему флексий, что способствовало развитию романского аналитизма. И в лингвистической реконструкции особенно важен учет тех изменений, которые затрагивают несколько уровней языка.

Б. Восхождение от формы к значению. В основе корректной реконструкции должна лежать строгая формальная процедура исследования, выработанная в рамках Московской лингвистической школы, ее суть состоит в отборе различных языковых явлений, для которых удается установить формальное тождество. Именно на основе этого установления можно говорить о развитии значении, о реконструкции семантики и функции для архетипической формы. Когда эта задача решена, тогда и можно говорить о том, что процедура реконструкции состоялась.

В соответствии с этим задача диссертации формулируется так: осуществить реконструкцию названных в заголовке категорий, но не по отдельности, а интегрально, т. е. выделяя в каждой подсистеме именно те черты, которые важны для функционирования других.

В применении к морфологии и синтаксису такая задача ставялась неоднократно: хорошо известно высказывание Б. Дельбрюка о том, что сегодняшняя морфология — это вчерашний синтаксис [Delbruck 1893″ 90jдействительно, многие морфологические категории имеют синтаксическое происхождение, наиболее наглядный пример — полные прилагательные в славянских языках. Связь синтаксиса ш морфологии не односторонняя, и иногда морфология определяет некоторые черты синтаксисатак, развитие притяжательных суффиксов в церковнославянском способствовало вытеснению притяжательными прилагательными притяжательных генитивов.

Акцентология и связанный с ней количественный аблаут также рассматривались е точки зрения их грамматической функции [Hirt 1900] и семантики [Барроу 1976j. Однако цельная межуровневая реконструкция пока что не создана. Ее построению и посвящена наша работа.

Методы исследования.

Основным методом исследования является классическое лингвистическое сравнение, базирующееся’на-хорошо известных понятиях фонетического и морфологического закона. Кроме этого, в работе широко использовались методы синхронного анализа древних текстов, направленного на установление базовых функций и значений морфологических граммем и категорий. Такой анализ позволяет проследить судьбу. реконструированных явлений в письменных памятниках и одновременно уточнить особенности их функционирования в праязыке. Особенность примененного в работе синхронного анализа состоит в том, что изучение этих категорий служит для языкового сравнения. Сравнивать приходилось граммемы и категории, относящиеся на синхронном уровне к разным грамматическим подсистемам: к примеру, флексии среднего залога и суффиксы отглагольных прилагательных, активный перфект и медиальный презенс, личные и безличные формы глагола, безличные глаголы ж предикативные наречия. Основанием для таких. сопоставлений явилась формальная и (в меньшей степени) функционально-семантическая общность, обнаруженная путем внешнего сравнения. Именно такой синхронно-сопоставительный анализ позволяет реконструировать достаточно архаическую структуру праязыка, существенно отличающуюся от письменных языков.

Переход от синхронного описания к диахронически ориентированному сравнению требует строгой формальной процедуры, заключающейся^ частности, в восхождении от формы к значению" Это означает, что каждой форме приписывается некоторый семантический инвариант, противостоящий вариантам, реализованным в конкретных (кон)текстах. Сходные задачи в лингвистике впервые стали решаться в фонологических теориях, в которых различается инвариант-фонема и бесконечное число вариантов-звуков. Фонема определяется как пучок дифференциальных признаков (ДП), ее реализация в тексте (потоке речи) означает сохранение или нейтрализацию отдельных ДП. Основы структурной фонологии разработал Н. С. Трубецкой [196о], Р. О. Якобсон применил фонологические методы к исследованию морфологии ?1985], показав, что семантика морфемы может быть ташке представлена как пучок дД. Глубоко продуманные системы ДП для категорий индоевропейской морфологии предложены/А.Эрхартом [вгЬаэгЬ 1970; 1989}. Для понимания динамики морфологических и синтаксических категорий значимы идеи Е. Куриловича о различии инфлекционных и деривационных категорий, о первичных и вторичных функциях форм и о давлении системы [ки-гу1сш:1с2 1964; 197?]. В диссертации подробно рассматриваются случаи аттракция (схождения) и дистракции (расхождения) различных грамматических форм.

Важную роль в методология раюоты играет и внутренняя реконструкция — изучение явлений, не данных непосредственно ни в одном засвидетельствованном языке. Процедура внутренней реконструкции сложна, поскольку в ней в первую очередь применимо положение о невозможности истинных ассерторических суждений, касающихся незасвидетельствованного прошлого. Но эвристическая ценность внутренней реконструкции велика, В тех случаях, когда удается построить алетическое суждение с? значительной степенью вероятности, основанное на внутренней реконструкции, появляется возможность восстановить существенные черты праязыка, значительно отдаленного временем от письменных памятников, снять напластование многих процессов эволюции.

Материалом для внутренней реконструкции служат прежде всего внесистемные, аномальные формы. Так, латинские пространственные наречия типа ruri «в деревне», humi «на земле», противостоящие стандартным аблативам rure, humo, позволяют реконструировать архаический локатив, слившийся с аблативом в стандартном склонении, но восстанавливаемый путем внешнего сравнения (ср. др.-инд. «ksdmi «на земле»). Иногда выводы внутренней реконструкции подтверждаются данными новооткрытых письменных памятников, как это произошло с «сонантическими коэффициентами» Соссюра. Особенно значима внутренняя реконструкция в сравнительно-историческом синтаксисе. В отличие от устойчивых языковых единиц (фонем, упорядоченных фонемных цепочек, т. е. морфем, упорядоченных морфемных цепочек, т. е. слов) синтагмы, не столько наследуются, сколько всякий раз воспроизводятся и варьируются. Кроме того, сходство синтагм нередко возникает в результате не генетической общности, а параллельного развития. Англ. I have written И франц. J’ai ecrit образованы однотипно: глагол «иметь» + страдательное причастие, возводимое к общеиндоевропейскому отглагольному прилагательному на Однако обе конструкции возникли независимо друг от друга, в письменной история обоих языков. Поэтому для генетического синтаксиса особое значение имеет учет застывших, грамматикализованных синтагм. Кроме того, чрезвычайно важно понимание механизмов образования синтагм в сравниваемых языках, В этом случае возможно сформулировать некоторую синтаксическую доминанту и для реконструированного языкового состояния.

Материалом диссертации служат древние индоевропейские языки: древнегреческий (Гомер, микенские таблицы, надписи на ионийском, аркадском, кретском диалектах'), древнеиндийский (прежде всего Рягведа), латынь (от Плавта до Цицерона), оско-умбрские надписи (оскский текст Бантийоких законов, йгувинскае таблицы, более мелкие надписи), хеттский (многочисленные тексты, изданные в транслитерации И. Фридрихом, А. Гётце, Х. Педер-сеном, Э. Стёртевантом, Дж. Бехтелем), а также (в меньшей степени) церковнославянским, литовский, готский языки.

Актуальность исследования обусловлена тем, что сравнительно-историческое языкознание в настоящее время характеризуется незавершенностью парадигмы [Макаев 1977, 6−12]. Это требует от исследователя не только накопления интерпретированных фактов (реконструированных проформ), но и создания интегрирующей теории, в которой основной упор сделан не на элементы, а на отношения между ними. Это полностью относится к индоевропейской акцентологии — науке, в которой за последние тридцать лет создано много гипотез и концепций, нередко противоречащих друг Другу. В реферируемой работе отдается предпочтение тому пути, которым шли Г. Хйрт, де Соссюр, П. Кречмер, Е.Курилович. Ударение в раннем протоиндоевропейском языковом состояний имело силовой характер и являлось причиной редукции безударных гласных, Члены многих морфологических оппозиций противопоставлялись друг другу местом ударения в словоформе. Позднее же-индоевропейское ударение было скорее тоновым, и больше не приводило к редукции гласных. Его передвижение определялось не семантическими и грамматическими факторами, а исключительно особенностями слоговой интонации. В реферируемой диссертации рассматриваются исключительно явления, связанные с ранним индоевропейским ударением и количественным аблаутом, им обусловленным.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые в мировой компаративистике представлена интегральная реконструкция индоевропейской морфологии (прежде всего глагольной) в ее тесной связи с акцентологией и морфонологией с одной стороны, синтаксисом — с другой. Эта принципиально новая модель базируется на двух важных понятиях, введенных в работу индуктивно, после рассмотрения значительного материала. Этоаблаутно-акцентная парадигма (МП) и абла. утно-агсцентная синтагма (ААС). Большинство индоевропейских грамматических категорий (активный уз. средний залог глагола, презенс-аорист уз. перфект, атематический презенс и аорист уз. тематический, индикатив уз. конъюнктив и др.) различаются аблаутно-акцент-ными характеристиками, т. е. структурируются МП. Реализация ААП происходит в рамках ААСв диссертации реконструируются базовые типы ААС.

Практическая ценность диссертации. Основные выводы могут быть использованы в дальнейшем исследовании истории отдельных индоевропейских языков и языковых групп, целесообразным представляется создание исторических грамматик славянских, балтийских, германских, индоиранских и других языков, в которых бы специально прослеживалась судьба аблаутно-акцентных катего.

9 рий Выводы диссертаций могут быть использованы и в университетских курсах исторических грамматик, а ее методологические установки могут найти применение и в компаративных штудиях неяндоевропейсках языков.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на заседаниях Отдела теоретического языкознания Института языкознания РАН, У и 71 Междунарооных конгрессах балти-стов (Вильнюс, 1985 и 1991 гг.), конференции «Проблемы реконструкции» (Москва, Институт языкознания, 1989 г.), а ташке на заседаниях Семинара по италийскому и индоевропейскому языкознанию Департамента лингвистики Гарвардского университета (октябрь-ноябрь 1995 г.), на 17 Совещании по историческому языкознанию (Амхерст, Macсачузетский университет, ноябрь 1995 г,). Тезисы сообщения были также представлены на II Конференции по исторической линлвибФйК (c)ДЛос Аиджелес, август 1993 г.). Образцом такой грамматику написанной, правда, на иных методологических позициях, чем развиваемые в реферируемой работе, является книга х 197б1.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В предшествующем изложении была показана большая роль, которую ААП играла в индоевропейской морфологии и синтаксисе. Она сформировала многие грамматические оппозиции в системе личного глагольного словоизменения, корневых имен и инфинитивов. Не меньшее значение ААП имела для формирования падежной системы. В разделе П мы уже -" сталкивались с оппозицией номинатива и генитива, изоморфной оппозиции баритонного и окситонного именипоследняя нередко реализовалась как оппозиция существительного и прилагательного, имени качества и имени принадлежности. Не вдаваясь подробно в' эту проблему, рассмотренную в наших публикациях /Красухин 1985; Krasuchin 1993/, укажем на реализацию ААП в падежной сиатеме.

Существуют три основных падежных окончания, которые благодаря апофонии имеют по две реализации каждое — с 0 и полной ступенью вокализма. I. Номинатив =s генитив *=0g 2. Аккузатив =т — генитив =от В аккузативе следует различать две основные функции: аккузатив прямого дополнения и аккузатив предела. Первая является несобственной функцией падежа, так как она целиком предопределена валентностью глагола. Собственная же функция аккузатива проявляется в таких конструкциях, как весить тонну, пройти город, идти день /ер. Панов 1967, 90/, лат. е©rus я яду в дерсевню, греч. тгобад? xiSq *axiA?i5g быстрый ногами /в отношении ног/ Ахиллес, ?vTeCtev iz, eh.

Шатров 1988//. В качестве. сингуляриса падежа.окончание.*от встречается в хеттском /им. п. а^ийзов человек — род.п. ап-ЪиЬ ват я в кипрском: агакигоае = ¿-руироу, По аналогии с номинативом и аккузативом можно предположить, что генитив на «ов был показателем субъектного падежа, а на =ош — объектного, хотя материал письменных1 языков не дает доказательств подобной дистрибуции. 3. Локатив =1 — датав =о±

Окснтонные и баритонные падежи образуют довольно четкую оппозицию. Номинатив — верим на предложения, исток действия, аккузатив — его пределгенитив — это падеж периферийного субъекта и объекта, а также атрибута, т. е. он указывает на подчиненность имени в предложении. Локатив — падеж сферы протекания действия, непосредственно в действие невовлеченнойдативпадеж бенефицианта, заинтересованного лица. Учитывая эти дефиниции, мы можем говорить о том, что баритонные имена обозначали независимых членов предложения, океитонные — зависимых. Примерно такие же выводы были сделаны на основании исследования глагольных оппозиции. Все это позволяет считать МП ведущим грамматическим способом на каком-то этапе развития индоевропейского языкового состояния. Для этого этапа можно сформулировать базовый принцип, предопределивший его грамматическую структуру. Это парадигматическая оппозиция: СУСУ: С с? V противопоставление баритонной словоформы с редуцированным ауслаутом и окситонной словоформы с редуцированным корневым вокализмом). Данная базовая модель реализуется в следующих оппозициях: ношна1ИВ стс"=": Оус=от аквдзати — объективный решив.

СУСу=1:СУС=У1 СУСУ=:СУС=УЗ.

СУСУ=:СУСУ / СУС"" !- :СуС=1-о, / СУС=С6С@, СеССе) СУС=:СУС?= / СУС=:СУСУ= локатив — датив. баритонное имя — окситонное имя (реализации: существительноеприлагательное, абстрактное иш — имя принадлежности и т. д.). глагол внешнего действия — глагол внутреннего состояния, свойства, потенции (рассогласованное прилагательное) актив — медий примитив" - перфект (стативная форма глагола) V ' индикатив — конъюнктив атематячеекий — тематический глагол.

СУ (Н)С (У) = :СУ (Й)/ СУ=1−1) СУ (Н)С (5) = :СуШСУ=^ У.

СУСу=:СуСУ=3 глагол стабильного действиятерминативный глагол глагол стабильного действияглагол «критической точки» (реализация — непереходный аорист) отглагольное имя со значением реального действия — отглагольное имя со значением потенциального действия, долженствования > / / сус=с (н)*г:(Ж)=суку абстрактное отглагольное существительное — прилагательное страдательного долженствования Изучение. ААП позволило реконструировать основные типы аблаутно-акцентных синтагм/ААС/: сусу односоставное предложение, не дифференцирующее понятия деятеля и действия,.

СУС’У&СУСУ предикативная синтагма с предикатом свойства, внутреннего состояния, потенции.

СуСУ=3£ СУСУ атрибутивная (генитивная или оппо-зитивная) синтагма.

СУСЦСУСг ($СТС=т) синтагма с предикатом внешней деятельности (и факультативным падежом предела, преобразующимся затем в об-лигаторный падеж прямого объекта).

Тем не менее, все разнообразие акцентных отношений в индоевропейском ' праязыке нельзя сводить только к МП и МС. Изучая личные окончания глагола, мы отметили, что флексии множественного числа в активе отличаются от флексий единственного числа именно наличием полной ступени вокализма. На это обратил внимание А. Эрхарт, сформулировавший данный принцип следующим образом: передвижение акцента отличает детерминированные формы от недетерминированныхакцент передвигается на аффикс-детер-минатор ¿-ЕгЗаахЧ 1975/. По мнению А. Эрхарта, оппозиция актива и медия выводима из того же типа передвижения акцентаокончания двойственного и множественного числа исследователь считает происходящими из форм реципрокального медия /о чем см. гл. 1 в разделе I/. С нашей же точки зрения, медий и плюралисэто существенно различающиеся грамматические категории, и определение окситонности как детерминирующего фактора относится прежде всего к окситонному плюралиеу. Это хорошо согласуется с надежно обоснованной теорией, согласно которой множественное число возникло позднее единственного /Тройский 1946/. В самом деле, любая производная форма может восприниматься как детерминированная по сравнению с первичной. Эти соображения тем более основательны, если учесть, что номинатив множественного числа отличается от ед.ч. полной ступенью вокализма: ре<1=а:ре<1=(c)0 /др.-ИНД. ра-Ь:р4йа%9 Греч. тгойд — теббед, лат. pes: ped?s Аналогичный акцентологический механизм наличествует в образовании производных глагольных основ. Согласно теории Ф. Кёйпера Kuiper 1937/, при соединении первичного корня со структурой cvc и аффикса cv образуется производная основа ccvc Позднее она может преобразоваться в qjqq, Таким образом, состояние основы П по Бенвенисту оказывается более архаичной формой глагольного корня, чем состояние I. Реконструкция Кёйпера вносит в теорию индоевропейского корня тот динамизм, за отсутствие которого критиковалась теория Бенвениста /Макаев 1971/. Очевидно, здесь имело место примерно то же соотношение разноударных форм, что и при образовании множ ственного числа. Суффиксация оттягивала на себя ударение, и в этом заключалась его детерминирующая функция. Как показал Кёйпер, суффиксы этого типа сформировали аспектуальную систему глагола. Следовательно, мы вправе полагать, что вслед за периодом действия ААЛ можно на основании относительной хронологии реконструировать период формирования множественного числа и элементов глагольного словообразования, в том числе и изменяющих" аспектуальную характеристику действия. Этот период можно назвать периодом Кёйпера-Эрхарта,.

По-видимому, в период Кёйпера-Эрхарта модели AAII были еще актуальны. Именно благодаря действию обоих процессовААП и детерминирующего — сформировались глаголы о различными с тру ктурами корня: cvc, cvcv, cvcc, crc, с vrcv. а. Эрхарт убедительно показал вторичность многих глаголов, имеющих структуру корня сйс лат. vider (c) — авест. vengiti находить, и, как объединение обоих аффиксов, др.-инд. vindati находитьгреч. xeftuu, Лит. liaque*^ - гот. letau оставлять^ leiku / *l@it= У этих производных основ вариант cvrc тяготел к переходности и выражению длительного действия, GRGV — к непереходности я выражению недлительного процесса. Причина переходности-непереходности разных вариантов корня была рассмотрена в тексте. Причина же их тяготения к длительности-недлительности становится ясной из аналогии с корневыми именами. Сравним вед. bhty радостьнаслаждениерадующийсяъЬаде для радости и bh (c)ga радость, наслаждение. Это отношение было уже подробно проанализировано в разделе Пздесь же следует обратить внимание на следующее. Более краткая основа выражает идею чистого действия (по-разному реализующуюся в контексте:" как имя деятеля, действия и т. д.), более же длинная обозначает именно процесс. Здесь мы сталкиваемся с универсальным звуко-еимволическим законом: более длинные основы выражают более длительное действие. Ср. образование славянских итеративов и каузативов с продленной ступенью вокализма, противостоящих первичным глаголам с полной /JIElfeffl — МТАТИ/ или 0 /ИЗЪБЫТИИЗБАВИТИ/, перфектов с редупликацией и т. д. В силу этого основы типа снстяготеют к недлительному аспекту, a cvrcv — к длительному. Таким образом, можно утверждать, что в периоды ААП и Кёйпера-Эрхарта сформировалась не только диатезная, но и аспектуальная система индоевропейского глагола.

Следующий период" характеризуется тяготением ударения к первому слогу. Это проявляется в тенденции префигированных глаголов, в том числе и аугментированных в греко-арио-армян-ском ареале, иметь ударение на. первом слоге. Там же находится ударение и у редуплицированных глаголов. Иногда передвижение ударения на начальный слог создает редукцию корневого вокализма, ср. греч.7ip6xv-u на коленях /из npo-y6vv), редупликации типа хетт, knars резать — lajkursрубить. Возможно, в этот же период сформировались редуплицированные перфекты с 0 ступенью типа грёч.^цаа, а, о которых писала Ф. Бадер

Bacier 1968/. Этот этап оказал влияние на греческую акцентологию, где глагольное ударение стремится к первому слогу (не переходя, впрочем, аугмента). Наилучшим же образом он запечатлен в италийских и кельтских языках. В латыни, помимо дузымального ударения на третьей от конца море, существовало динамическое ударение на первом слоге. С ним связаны два важных явления: редукция корневых гласных у префигированных форм facioefficio, clfndo — шел. neto и аллитерационный характер так называемого сатуринского стиха: Dabunt malum Meteiii ITaevio poetae Причинит ЗЛО Метеллы Невию поэту. Еще более заметная редукция безударных сформировалась в других италийских языках, ср. умбр. aser emPs е’с termnas oht /Vetter ?36- Erneut i960, Жэ/ager (c)mptus et terminatus aueteratu поле, купленное и размежеванное по воле /Гая Вестиния и Перона Барбия/. Так же сильно синкопируются безударные гласные в древнеирландском: as ъе±г *екв=опеге=.

Концом данного этапа следует считать состояние, когда сильное начальное ударение получало уже не отдельное слово, а предложение или — шире — колон. Его первое слово /полнозначное или частица/ становилось ударным, и тогда вступал в действие закон Вакдернагеля: безударные частицы становятся на второе место в предложении / Wackernagel 1881/. Законом Вакернагеля связаны тмезис в древнегреческом поэтическом языке и архаической латыни, накопление частиц в начале предложения в хеттском и рефлексы таких же комплексов в древнеирландском, а также подвижность возвратной частицы si в балтийском глаголе. В этот период редукции безударных уже не происходило, что свидетельствует об утрате ударения своего силового характера.

В следующий период ударение окончательно потеряло и силовой элемент, и прямую связь с морфологией и синтаксисом. Изменение его места определялось исключительно характером слоговой интонаций. Именно в этот период сформировался закон Фортуна това-Соссюра в общебалтославянском языковом состоянии, система акцентных ансамблей в греческом. См. Подробнее: /Тронский 1961; Garde 1976; «Цыбо 1981/. По-видимому, именно на этот период необходимо проецировать оппозицию ларингалъного и неларингального ударения, описанную Л. Г. Герценбергом /1981/. Точнее говоря, сама эта оппозиция, очевидно, так же архаична, как и количественный аблаут, но определять передвижение акцента она стала только после того, как ударение утратило силовой характер. Все подвижные акцентные парадигмы в балто-славянском и индоевропейском, рассматривавшиеся с точки зрения тоновой гипотезы, не включали в свой состав редукцию без ударных гласных. Дальнейшая задача индоевропеистики — дать последовательное описание языковых состояний с точки зрения различных типов ударения. При этом надо учитывать общую динамику развития индоевропейской акцентологии: от смешанного силового-музыкального к чисто музыкальному, от обусловленного сначала синтаксисом, затем морфологией и семантикой к обусловленному слоговой интонацией. Поздние этапы индоевропейского ударения неоднократно становились предметом исследования ср. упомянутые работы И. М. Тройского, П. Гар-да, Л. Г. Герценберга, а также stang 1957; Булаховский 1983/. Раннеиндоевропейское ударение, проявлявшееся в количественном аблауте, изучалось в классических работах Ф. де Соссюра, Г. Хирта, Т. Барроу, А. А. Белецкого /1955/, 0.С.Широкова /1981; 1982/. Ma попытались дать обобщение и развитие представленных в этих трудах результатов.