Семантическое усложнение личных форм глагола как фактор образования односоставных личных предложений

В связи с общим процессом перестройки и развития глагольной системы в целом личные и лично-временные формы обрастают вторичными значениями и приобретают способность к взаимозамещению и обобщению. По потенциальной способности к обобщению формы 2-го и 3-го лица ед. ч., во многих случаях совпадавшие между собой во внешнем выражении, были противопоставлены форме 1-го лица как наиболее маркированному члену оппозиции^[1]. Поэтому базовыми для складывающихся односоставных неопределенно-личных и обобщенно-личных предложений стали соответственно формы 3-го лица и 2−3-го лица^[2], но не 1-го. Форма 1-го лица, сохраняя свою маркированность, стала главным компонентом односоставных определенноличных предложений, по своей семантике мало чем отличающихся от соотносительных с ними двусоставных предложений с личным местоимением в роли подлежащего.

Таким образом, важнейшую роль в становлении односоставных личных предложений сыграла коренная перестройка системы временных форм древнерусского глагола, в результате которой лично-временные формы утрачиваются, теряя при этом и свойственную им монофункциональную закрепленность.

Утрата традиционных форм, дифференцированно представлявших лично-временные значения настоящего времени для тематических и атематических глаголов, в прошедшем и будущем временах, открыла широкие возможности для усреднения, обобщения лично-временных значений глаголов, для употребления личных форм и форм наклонений в переносных, вторичных, и тем самым обобщенных для них значениях.

Полярные полюсы в континууме выражения субъектности по шкале конкретное лицо — обобщенное лицо образуют определенно-личные предложения, живо сохраняющие свою соотнесенность с двусоставными предложениями с личными местоимениями в подлежащем, с одной стороны, и обобщенно-личные предложения, максимально удаленные от личных двусоставных предложений, — с другой^[3].

• [1] О подобной противопоставленности, но на других основаниях см., напр.:Pisarek L. К вопросу о парадигме перформативного предложения (на материале русского, белорусского и польского языков) // Slavia orientalis. — 1993. — Т. 42. — № 1.С. 89. См. там же и литературу вопроса.
• [2] Тот факт, что в роли главного члена соответствующих односоставных предложений выступают формы 3-го лица мн. числа, не меняет положения. Важно то, что это3-е лицо.
• [3] О структурном и семантическом статусе обобщенно-личных предложений в национальном русском языке см.: Тарланов 3. К. Есть ли в русском языке обобщенно-личные предложения? // Филологические науки. 1972. № 3. С. 86—91; Он же. Язык. Этнос.Время. Петрозаводск, 1993. С. 36—43.