Суть конфликтов, их состояние

Нагорный Карабах Армяно-азербайджанский конфликт из-за Нагорного Карабаха. Подоплека армяно-азербайджанского вооруженного противостояния, начавшегося в 1988 г., сложна и многопланова. Помимо историко-культурного соперничества с элементами межнациональной розни здесь имел место и собственно территориальный спор из-за Нагорного Карабаха. Идеи национального самоопределения, взятые на вооружение с конца 80-х годов интеллигенцией и общественно-политическими объединениями (Комитет «Карабах», Армянское общенациональное движение, Народный фронт Азербайджана и др.) в Армении и Азербайджане также оказали влияние на развитие данной конфликтной ситуации. Немалую роль в разжигании конфликтной ситуации сыграли и маневры тогдашнего союзного центра, намеревавшегося ослабить и расколоть национально-освободительные движения в республиках Закавказья, сохранить их в орбите своего влияния. Наконец, завязавшаяся с 1993 г. интрига вокруг каспийской нефти и путей ее транспортировки превратилась со временем в существенную помеху, препятствующую разрешению конфликта, а также и в важный фактор геополитического соперничества в регионе.

Поскольку речь идет о незаконченной войне между Арменией и Азербайджаном — двумя независимыми государствами, признанными международным сообществом и его организациями (ООН, Совет Европы, ОБСЕ и др.), конфликт между ними относится к категории межгосударственных. Но это одновременно и государствообразующий конфликт ввиду того, что армяне Нагорного Карабаха, изменив административный и политический статус Нагорно-Карабахской автономной республики Азербайджана (НКАО), ставят своей целью создание собственной государственности: в 1992 г. они объявили себя независимым государством — Нагорно-Карабахской Республикой (НКР). В ходе боев Армия НКР установила контроль над семью прилегающими к Нагорному Карабаху азербайджанскими районами, превратив их в так называемую зону безопасности. Несмотря на то, что районы, входящие в эту зону — за исключением Лачинского и Кельбаджарского — остаются незаселенными и неосвоенными, власти НКР уклоняются от обсуждения вопроса об их освобождении, пока от Азербайджана не будут получены гарантии безопасного проживания армянского населения Нагорного Карабаха. Хотя переговорный процесс вокруг карабахского урегулирования длится уже не первый год, подходы сторон к большинству спорных вопросов конфликта кардинальным образом различаются.

Позиция официального Баку базируется на тезисе отстаивания территориальной целостности азербайджанского государства. При этом обсуждение проблемы Нагорного Карабаха обставляется рядом предварительных — и явно неприемлемых для другой стороны — условий. Баку требует, в частности: отмены законодательных актов, меняющих статус спорной карабахской территории, которую продолжает считать своей; возвращения семи прилегающих к Нагорному Карабаху районов, оккупированных армией НКР, что составляет, по подсчетам азербайджанской стороны, 20% территории Азербайджана; разоружения и роспуска Армии НКР. Лидеры Азербайджана прилагают огромные усилия, чтобы заручиться поддержкой мирового сообщества, стремясь представить конфликт не борьбой карабахских армян за самоопределение, а агрессией Армении и захватом ею чужих земель с вытекающими отсюда международно-правовыми последствиями.

Стержнем позиции Армении является вопрос о безопасности армянского населения Нагорного Карабаха и такое решение карабахской проблемы, которое было бы приемлемо для НКР. Официально не признавая Нагорно-Карабахскую республику, армянская сторона поддерживает право НКР на самоопределение. По мнению президента Армении Роберта Кочаряна, «важно, чтобы решение карабахского конфликта было найдено его сторонами, а не навязано международным сообществом"2. Вместе с тем объективно Армения заинтересована в установлении мира с Азербайджаном: во-первых, это позволило бы ей наладить нормальные взаимоотношения с соседями и мировым сообществом; во-вторых, дало бы возможность подключиться к выгодным экономическим проектам, связанным, в том числе, и с транспортировкой каспийской нефти.

Лидеры НКР стремятся убедить мировую общественность в том, что «народ Карабаха» ведет национально-освободительную борьбу и потому республика должна быть признана воюющей стороной. Тем самым НКР претендует на прямое участие в переговорах по урегулированию конфликта, чему противится азербайджанская сторона.

Неурегулированность конфликта усугубляется неблагоприятным социально-экономическим фоном, политической нестабильностью во всех участвующих в конфликте государствах. Сохраняется и внутриполитическая нестабильность во всех государствах, участвующих в конфликте. 27 октября 1999 г. группа террористов расстреляла армянский парламент, в марте 2000 г. было совершено покушение на президента НКР Аркадия Гукасяна, а в Азербайджане обстановку повышенной нервозности создают слухи о проблемах со здоровьем президента Гейдара Алиева и его планы передачи власти назначенному им преемнику (на этом посту Алиев видит своего сына Ильхама). По мере того, как растет число тех, кто разочаровался в возможности решения конфликта на пути переговоров, в Азербайджане все громче заявляет о себе «партия войны». Тревожной тенденцией в этой республике становится также увеличение числа сторонников так называемых ваххабитских движений, которые представляют серьезную оппозиционную силу.

Постоянное присутствие беженцев, которых в массе своей так и не удалось возвратить в места их довоенного проживания, затрудняет восстановление подорванных войнами хозяйств. По данным Госкомстата Азербайджана, в 1998 г. в стране было зарегистрировано 233 тысячи беженцев из Армении и Узбекистана (в основном турки-месхетинцы) и 604 тысячи вынужденных переселенцев3. В Армению в 1988;1992 годах из Азербайджана переместилось 360 тысяч беженцев и вынужденных переселенцев4. В обеих странах беженцы оказывают дестабилизирующее воздействие на экономику, поскольку оттягивают значительную долю государственных расходов.

Одной из наиболее болезненных проблем стала вынужденная миграция. Выезжают по преимуществу городские жители, многие из которых имеют высшее образование или являются высококлассными техническими специалистами. На миграционные настроения большое влияние оказывают такие факторы, как неурегулированность карабахского конфликта, внутриполитическая нестабильность, резкое падение жизненного уровня населения, отсутствие работы и перспективы. За последнее десятилетие из Армении уехало до полутора миллиона человек5, включая и тех, кто вынужден был бежать из Азербайджана, но так и не сумел обустроиться на исторической родине. В Азербайджане практически не осталось армян. Только в Нагорном Карабахе, который Азербайджан продолжает считать своей территорией, их насчитывается около 130 тыс. Усилился отток из страны этнических азербайджанцев, а также русских. Например, в Москве и Московской области имеют регистрацию, то есть прописку, 800 тысяч азербайджанцев, а их общее число, по неофициальным данным, достигает 1−2 миллионов человек.

Но позитивным все же остается то, что переговорный процесс усилиями многочисленных посредников не прерывается. В последние годы он активизировался и проходил в формате двусторонних встреч азербайджанского и армянского президентов. Тем не менее, действенного прорыва в разрешении карабахской проблемы в ходе нескольких раундов переговоров Алиев-Кочарян добиться не удалось. По-прежнему далеки от разрешения противоречия между конфликтующими сторонами относительно таких принципиальных вопросов, как статус Нагорного Карабаха, ситуация с занятыми Армией НКР азербайджанскими территориями, положение беженцев.

Абхазия Сложная и достаточно запутанная история отношений грузин и абхазов была усугублена действиями националистических политиков, которые в конце 80-х — начале 90-х годов искусственно раздули этнические разногласия. Двигателями конфликта стали и групповые интересы. Задолго до военной фазы грузино-абхазского противостояния активизировалось абхазское политико-идеологическое движение, в котором требования равноправия абхазской культуры и языка играли подчиненную роль, а на первый план выдвигалась идея национального самоопределения. Противоречия углубились в период президентства Звиада Гамсахурдиа (1990;1992 гг.), который взял курс на создание по этническому принципу «единой грузинской нации», что усугубило межнациональные проблемы в Грузии в целом и укрепило опасения абхазов относительно будущего своей автономии. Тем более, возник прецедент: упразднение Юго-Осетинской автономной области и создание на ее месте «Цхинвальского района».

В августе 1992 г. Э. Шеварднадзе, сместивший З. Гамсахурдиа в ходе военного переворота, попытался подчинить Абхазию силой оружия: на территорию автономии были введены части Национальной гвардии и регулярной армии Грузии и начались кровопролитные бои. Подписанное в Москве 3 сентября 1992 г. соглашение о прекращении огня не было выполнено, как и соглашение о «территориальной целостности Республики Грузия». 27 сентября 1993 г. абхазскими войсками был взят Сухуми и окончательно разгромленный грузинский десант вынужден был покинуть Абхазию. 4 апреля 1994 г. стороны подписали Заявление о мерах по политическому урегулированию грузино-абхазского конфликта. 14 мая 1994 г. было подписано соглашение об отправке в зону конфликта сил СНГ, которые в соответствии с решением Совета глав государств СНГ были размещены 23 июня 1994 г. в «зоне безопасности» на двенадцатикилометровой территории по обе стороны реки Ингури, в Гальском районе Абхазии и Зугдидском районе Грузии.

За время проведения миротворческой операции в зоне грузино-абхазского конфликта погибло 85 миротворцев, в одном только 2001 г. было зафиксировано 70 инцидентов со стрельбой, более 20 фактов покушения на людей и более 120 случаев разбойных нападений.

С 3 сентября 1992 г. грузино-абхазский конфликт находится в сфере внимания Совета Безопасности ООН. По решению последнего в зоне конфликта присутствует миротворческая миссия ООН (МООННГ), которая призвана наблюдать за соблюдением перемирия и оказывать содействие миротворческому контингенту СНГ. В 1994 г. для содействия переговорному процессу была даже учреждена «Группа друзей Генерального секретаря ООН по Грузии», в которую вошли Франция, Германия, Россия, Великобритания и США.

Несмотря на усилия региональных и международных посредников и миротворцев, политического урегулирования конфликта так и не произошло, поскольку не удалось решить ключевой вопрос — статус Абхазии и характер ее отношений с Тбилиси. Зашли в тупик и переговоры о возвращении беженцев.

Грузинская сторона настаивает на том, что данный конфликт является чисто внутренним (гражданской войной), и возражает против его трактовки как «грузино-абхазского», поскольку это узаконивает притязания абхазской стороны на особый статус. Тбилиси заинтересован в скорейшем завершении конфликта с Абхазией, поскольку сюда стали вмешиваться нефтяные интересы: обеспечение безопасности терминала в Супсе и самого нефтепровода Баку-Супса, который прокладывается неподалеку от зоны конфликта. Руководители Грузии готовы обсуждать с абхазскими лидерами статус автономии, но при выполнении предварительных условий, главное из которых — возвращение грузинских беженцев в Гальский район, который они покинули во время войны 1992;1993 гг. Их численность оценивается грузинской стороной в 200 тысяч человек10. В результате действий грузинских экстремистов из так называемого «Белого легиона», нападавших на абхазов в Гальском районе, еще 30−40 тыс. грузин бежало отсюда11. После относительной стабилизации обстановки, а также в результате принятого абхазскими властями 1 марта 1999 г. решения, позволяющего грузинским беженцам вернуться в родные места, несколько десятков тысяч (по утверждению Ардзинбы — более 60 тысяч12) беженцев вернулось в Гальский район. Из них более 97% участвовали в выборах президента Абхазии 3 октября 1999 г.

Абхазская сторона не возражает против заключения с Тбилиси договора — федеративного, конфедеративного либо союзного, но не приходится сомневаться, что это — лишь эвфемизмы для реализации идеи обособления от Грузии и создания независимого государства. Официальные лица Абхазии предлагают отношения «равного партнерства» в рамках конфедерации, на что официальный Тбилиси пока не соглашается, предпочитая обсуждать варианты федерации или «общего государства».

Южная Осетия В ХХв. осетины оказались разделенным народом: Республика Северная Осетия в составе РФ — место жительства большей их части, а меньшая часть живет в Южной Осетии, на севере Грузии.

До конца 80-х гг. осетины, жившие в Юго-Осетинской АО Грузии (упраздненной в 1990 г.), могли частично осуществлять свое право на национальное самоопределение. Но в 1989 г. начался грузино-осетинский конфликт: осетины требовали укрепления своей автономии, а грузины, наоборот, стремились ее уничтожить. В результате военных действий в 1990;1992гг. погибли сотни мирных жителей, десятки тысяч грузинских и осетинских беженцев потеряли кров. К 1999 г. государственный статус Южной Осетии так и остался спорным.

После завершения в 1992 году боевых действий в зоне конфликта и ввода в республику миротворческих сил СНГ, положивших конец вооруженному противостоянию с Грузией, здесь воцарилось относительное спокойствие. Миротворческий контингент СНГ и военные наблюдатели ООН осуществляют контроль за соблюдением Соглашения о принципах мирного урегулирования конфликта, подписанного Грузией и Россией 24 июня 1992 г. Но идея национального самоопределения сохраняет в Южной Осетии свою притягательность. Она проявляется и в дискуссиях по вопросу о «воссоединении Южной Осетии и России», и в принятии ряда законодательных актов. Так, 8 апреля 2001 г. на проходившем в республике референдуме была принята Конституция Республики Южная Осетия, первая статья которой гласит: «Республика Южная Осетия является независимым, суверенным, демократическим государством». Официальный Тбилиси расценил принятие конституции как «еще одно проявление сепаратизма и нежелания вести конструктивный диалог по урегулированию грузино-осетинского конфликта». Эти разногласия свидетельствуют о том, что конфликтный потенциал на этой части грузинской территории сохраняется, а значит — до урегулирования конфликта с Южной Осетией все еще далеко. А конфликт в Абхазии еще серьезнее осложняет позиции грузинского руководства.

Чечня Суверенитет Чечено-Ингушетии был провозглашен в ноябре 1990 г., что в той специфической ситуации, в общем-то, не выглядело чем-то из ряда вон выходящим. Новации начались потом, когда лидер республики Д. Завгаев поставил вопрос о поднятии статуса ЧИР до уровня союзной республики. Так, на встрече с Б. Н. Ельциным в Грозном в мае 1991 г. он поставил вопрос о финансировании республики не из федерального, а из союзного бюджета. Трудно сказать, как далеко зашли бы эти игры со стороны региональной партийной номенклатуры, если бы не разгром ГКЧП в августе 1991 г., что имело своим следствием отстранение Д. Завгаева от власти и появление на его месте куда более радикальных политических сил. В данном случае речь идет о политической элите иного рода, не входившей во властные структуры ЧИР, но получившей образование в российских вузах и претендовавшей на роль политического авангарда. Степень радикализма этих представителей национальной интеллигенции была различной, позиции некоторых из них по ходу дела менялись, тем не менее, имеет смысл выделить умеренное и радикальное крыло. Оба эти крыла обозначились еще в ноябре 1990 г., когда состоялся так называемый первый съезд чеченского народа. Этот съезд, призвав к образованию суверенной Чеченской Республики, в своих решениях слишком далеко в общем-то не пошел. Манифестом чеченского сепаратизма документы, принятые на съезде, еще не стали, его атмосфера отличалась достаточной умеренностью. Тем не менее, радикалистская позиция, ведущая к сепаратизму, была обозначена в выступлении входившего в его оргкомитет литератора З. Яндарбиева. Последний представлял образованную в феврале 1989 г. Вайнахскую демократическую партию. По поводу документов, представленных этой радикалистской партией съезду чеченского народа, интересны воспоминания Р. И. Хасбулатова: «…Кажется, в декабре 1990 года мне привезли из Грозного пухлую папку с документами ОКЧН — проекты постановлений, резолюций, указов по экономической независимости, политической самостоятельности, государственному устройству. Мне показалось, что все это я уже читал, даже неоднократно. Вспомнил, подошел к одному из своих многочисленных шкафов, взял три папки: «Литва», «Латвия» и «Эстония». Все сходится! Буквально с запятыми, даже ошибками. Только вместо слов Эстония, Литва или Латвия поставлен термин «Чеченская Республика» (2). Наибольший эффект, однако, произвело выступление на съезде ранее никому не известного генерала Д. Дудаева, который стал обличать «имперскую» политику Россию, призывая создавать свои вооруженные силы, свое Министерство обороны, МВД и т. д.

Д. Дудаев был избран председателем исполкома Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН), однако в самом исполкоме первоначально преобладали умеренные силы во главе с Заместителем Председателя исполкома Л. Умхаевым, которые выступали против намечаемого радикалами курса на конфронтацию с Россией. Подвергая осторожной критике, руководство республики во главе с Завгаевым, они, тем не менее, считали возможным сотрудничать с ним. Этого нельзя было сказать о радикалистском крыле исполкома ОКЧН, представленном активистами Вайнахской демократической партии. Как пишет Р. И. Хасбулатов, «…зимой 1990 года и весной 1991;го экстремисты развернули широкую пропагандистскую кампанию, клеймя партократов, высвечивая реальные социальные проблемы, вскрывая факты коррупции, взяточничества в руководящих партийно-административных кругах. Их организация быстро набирала сторонников, причем имела огромные финансовые ресурсы для содержания функционеров и подкупа должностных лиц» .К радикалам примкнул и сам Дудаев, уволившийся в марте 1991 г. из рядов Советской Армии и переехавший в Грозный. По оценке Р. И. Хасбулатова, «он вел примитивную, но очень активную пропаганду. Например, говорил о «золотом запасе», что чуть ли не половина его в Союзе сформирована за счет нефтяных ресурсов Чечено-Ингушетии. Подобная нелепая информация была рассчитана на не очень образованных людей, но которые, однако, помнили об извечных страданиях, преследованиях народа со стороны государственной власти. Им начинало казаться, что, действительно, все это так, как вещает Дудаев, тем более, что генерал обещает быстрое процветание республики после падения коммунистического режима и получения его полной самостоятельности. «Золотые краники, из которых будут пить верблюжье молоко». Хотя верблюдов на Кавказе никогда не разводили… (5). В июне 1991 г. национал-радикалам удалось созвать так называемый второй этап съезда чеченского народа, делегаты которого фактически были не выбраны, а подобраны по идеологическим признакам. Этот съезд объявил о низложении руководства ЧИР и переходе власти в руки ОКЧН. Одновременно было заявлено о выходе республики из СССР и РСФСР. Были созданы, таким образом, параллельные структуры власти, носители которой лишь ждали своего часа, чтобы превратить ее из номинальной в реальную. При этом, на наш взгляд, умеренное крыло ОКЧН совершило роковую ошибку: вместо того, чтобы создать параллельный Исполком ОКЧН и начать борьбу за массы, его представители просто вышли из вновь избранного Исполкома, объявив о принципиальном несогласии с принятыми политическими решениями.

Звездный час радикального сепаратизма наступил после событий 19−21 августа 1991 года в Москве, когда союзный центр как таковой практически рухнул. В Чечне это обернулось ликвидацией структур КПСС и возникновением вакуума власти, который и был заполнен вышеупомянутыми властными структурами ОКЧН (6). Развязка наступила в ноябре 1991 г., когда непродуманный, по сути авантюристический Указ Б. Н. Ельцина о введении в Чечене чрезвычайного положения, как и следовало ожидать, не был реализован. Самое главное другое: он перетянул на сторону Дудаева последних сомневающихся, утвердив линию национал-радикализма в качестве господствующей идеологии. Все федеральные органы исполнительной, судебной и прочей власти в Чечне были ликвидированы, контроль со стороны федеральной власти под территорией Чечни был фактически потерян. Это означает, что де-факто Чечня превратилась в независимое государство, оставаясь юридически непризнанной как Россией, так и другими государствами.

Эйфория от этого события в Чечне была столь велика, с независимым статусом республики связывались столь радужные надежды, что на протяжении трех лет дудаевского правления в Чечне не нашлось ни одной политической силы, которая осмелилась бы выдвинуть иную альтернативу — возвращение Чечни в лоно Российской Федерации.