Проблемы текстологии Ф.М. Достоевского: роман «Подросток» и «Дневник писателя» за 1876-1877 гг

Актуальность исследования. Текстология исторически связана с проблемой понимания текста, выражающейся в вопросах о подлинности и интерпретации текста. С древних времен критическому осмыслению подвергались разные типы текстов, определившие соответствующие направления научного анализа — критику классических текстов' в античную эпоху и библейскую критику. Проблематика, заданная этими направлениями, сохраняла актуальность в Новое время (напр., анализ схолиев к «Илиаде» Гомера, осуществленный Ф. А. Вольфомтеория «общих ошибок» К. Лахмана, связанная с вопросом о реконструкции текста на материале классических произведений и Нового Заветаработы Ж. Бедье, Дж. Паскуали, П. Мааса, С. Тимпанаро, посвященные стемматическому подходузамечания, высказанные представителями филологической герменевтики, начиная с Ф. Шлейермахера, и др.)1. В России идеи критического изучения источников отражены в работах А. Шлецера, А. X. Востокова, Ф. И. Буслаева, И. И. Срезневского, Н. С. Тихонравова, А. А. Шахматова и других авторов, исследовавших древние рукописи в историческом, лингвистическом, палеографическом аспектах2. Для понимания сути текстологического анализа важны также выводы В. Н. Перетца о методологии литературоведческого исследования3. В XX столетии особое значение для развития текстологических идей имеют работы Г. О. Винокура, Б. В. Томашевского, Д. С. Лихачева, посвященные критике текста, проблемам эдиционной практики и изучению истории текста4.

1 Prolegomena ad Homerum, sive de operum Homericorum prisca et genuina forma variisque mutationibus et probabili ratione emendandi / scripsit Frid. Aug. Wolfius. Volumen I. Halle, 1795- Lachmann К. Uber die ursprungliche Gestalt des Gedichts von der Nibelungen Notli. Gottingen, 1816- Betrachtungen uber Homers Ilias (Abhandlungen der Berliner Akademie 1837, 1841 u. 1843- gesammelt mit Zusatzen von Haupt). Berlin, 1847- BedierJ La Tradition Manuscrite du «Lai de L’Ombre»: Reflexions sur l’Art d’Editer les Anciens Textes И Remania. 1928. Vol. 54. P. 161−196, 321−356- Pasquali G. Storia delia tradizione e critica del testo. Firenze, 1934; Maas P. Textkritik. Leipzig, 1950; Timpanaro S. La genesi del metodo del Lachmann. Padova, 1981; Schleiermacher F D. E. Hermeneutik und Kritik. Frankfurt/M., 1977.

2 Шлецер, А Нестор. Русские летописи на древнеславянском языке, сличенные, переведенные и объясненные A. JT. Шлецером: Ч. 1−3. СПб., 1809−1819- Востоков А. X. Грамматика церковно-славянского языка, изложенная по древнейшим оного письменным памятникам. СПб., 1863- Буслаев Ф. II. О влиянии христианства на славянский язык: Опыт истории языка по Остромирову Евангелию. М., 1848- Он же. Об элементарных правилах филологической критики, по поводу книги архимандрита Амфилохия: Описание Юрьевск. Евангелия 1118−28 г. Москва, 1877. [Рец.] Воронеж, 1879- Срезневский И. И. Исследования о древних памятниках старославянской литературы. СПб., 1852- Обзор материалов для изучения славянорусской палеографии. СПб., 1867- Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1890−1912. Т. 1−3- Тихонравов Н. С. Русская палеография. М., 1889- Шахматов А. А. Разбор сочинения И. А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной». [Рец.] СПб., 1899- Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908; Повесть временных лет. Пг., 1916. Т. 1.

3 Перетц В. Н. Из лекций по методологии истории русской литературы. Киев, 1914.

4 Винокур Г Критика поэтического текста. М., 1927; Томашевскнй Б. В. Писатель и книга: Очерк текстологии. М., 1959; Лихачев Д С. Текстология: Краткий очерк. M.- JI., 1964; Лихачев Д. С. [при участии А. А. Алексеева и А. Г. Боброва] Текстология на материале русской литературы X—XVII вв.еков. СПб., 2001.

Термин «критика текста» за время своего существования претерпел значительную трансформацию. Как указал Ф. Бласс, в эпоху античности под критикой текста понимали искусство, задача которого «состоит в том, чтобы взвесить и оценить, данное произведение словесности по отношению к тому, чем ему следовало быть"5. Ф. Бласс выделяет два типа критики: историческую и эстетическую. Историческая критика ставит вопрос «об истинности сообщаемого»: «При решении этого вопроса он (критик текста. — Н. Т.) пользуется теми же пособиями, как и историк: свидетельствами, в числе которых на первом плане являются свидетельства рукописейзатем — аналогиею, т. е. он обращает внимание на степень согласия с данными, не подлежащими сомнению, и т. д."6. Эстетическая критика имеет целью оценить «преимущественно красоту произведения», причем, по мнению Ф. Бласса, именно это «древние грамматики считали главною своею задачею"7.

В работах русских исследователей появлялись различные интерпретации термина. В. В. Виноградов применял это понятие по отношению к вопросам атрибуции, которые, по мысли ученого, основываются на изучении проблемы подлинности текста8.

Второе традиционное понимание термина связано с отнесением его к эдиционной сфере. Как подчеркнул Б. Я. Бухштаб, «» критикой текста" называют филологический анализ, имеющий целью восстановить подлинный текст произведения. Критика текста всегда лежала и будет лежать в основе работы по установлению и публикации текстов"9.

Иная точка зрения высказана теми, кто не соотносил критику текста непосредственно с вопросами эдиции. Г. О. Винокур назвал критику текста суждением «относительно подлинности памятника"10, подчеркнув при этом значимость проблемы понимания для критического изучения источников: «Находящийся перед нашими глазами текст принципиально требует того, чтобы мы его поняли, т.-е. раскрыли его значение. <.> Подобное истолкование, однако, совершенно немыслимо и недостижимо без предварительной критической оценки текста, которая и связывается здесь неразрывно с актом понимания"11. По мысли исследователя, «принципиально критика направлена не на отыскание ошибок, как это обычно представляют, а на оценку выражения с целью раскрытия его содержания: указание ошибки есть результат, а не.

5 Бпасс Ф. Герменевтика и критика. Одесса, 1891. С. 1.

6 Там же. С. 26.

7 Там же.

8 Виноградов В. В, Лингвистические основы научной критики текста // Вопросы языкознания. 1958. № 2. С.З.

9 Бухштаб Б. Я. Что же такое текстология? // Русская литература. 1965. № 1. С. 67. См. также: Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. С. 7.

10 Винокур Г. Критика поэтического текста. С. 63.

11 Там же. С. 24. задание критики"12. Д. С. Лихачев высказал подобную мысль, имея' в виду изучение истории текста, которое не ограничивается эдиционными целями, а в первую очередь.

1 7 предоставляет новый материал для понимания текста. Л. Д. Громова-Опульская также определяла критику текста как «изучение его истории», применительно к эдиционным вопросам говоря о «выборе основного, наиболее авторитетного источника и его «критике», то есть очищении, освобожденииот искажений"14. А. Л. Гришунин отметил несводимость понятия «критика текста» к проблемам издания: «в научном языке нашего времени слово «критика», кроме обыденного* своего значения, означает объективное рассмотрение, аналитическое исследование какого-нибудь явления, анализ-источников и самого текста, проверка их подлинности и правильности"15.

В наши дни в текстологии определяются новые подходы к решению научных проблем (применительно к творчеству разных авторов, в том числе и Достоевского), переоцениваются методики анализа и публикации текста, обсуждаются основные термины и теоретические положения текстологии16.

Одним из важных вопросов современной филологической науки становится определение взаимосвязи текстологии и поэтики текста. Н. В. Корниенко, анализируя проблему установления основного текста произведений А. Платонова, отмечает, что текстологические решения необходимо поверять внутренними закономерностями художественного творчества: «Если не учитывать те глубинные метафизические вопросы, что стоят за авторским сомнением в тексте, мы можем допустить страшные перекосы в выборе основного текста и в формировании свода редакций. Трудность здесь для текстолога, можно сказать, носит онтологический характер: мы должны представить основной текст в том периоде творчества, где установка на незавершенность имела характер художественной и эстетической позиции писателя, утверждавшего в 1929 году: «Окончание не в литературе, а в жизни» «17. По мысли Е. Р. Матевосян, современной науке необходимо «установить закономерность взаимосвязи и взаимодействия между.

12 Там же. С. 25.

13 Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. С. 22. См. также: Бонды С. М Спорные вопросы изучения пушкинских текстов // Литература в школе. 1937. № 1. С. 38- Гришунин А. Л, Обсуждение книг по текстологии // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1963. Т. 22. Вып. 4. С. 367- Рейсер С. Актуальные проблемы текстологии // Вопросы литературы. 1964. № 12. С. 218- Лихачев Д С. По поводу статьи С. Н. Азбелева «Текстология как вспомогательная историческая дисциплина» // История СССР. 1967. № 2. С. 230.

14 Громова-Опульская Л. Д. Основания «критики текста» // Современная текстология: теория и практика / ИМЛИ им. А. М. Горького РАН. М., 1997. С. 23.

15 Гришунин А. Л. Исследовательские аспекты текстологии. М., 1998. С. 34—35.

16 См, напр.: Современная текстологиятеория и практика / ИМЛИ им. А. М. Горького РАН. М., 1997; Гришунин А. Л. Исследовательские аспекты текстологии. М., 1998; Проблемы текстологии и эдиционной практики. Опыт французских и российских исследователей / ИМЛИ им А. М. Горького РАНПод ред. М. Делона и Е. Дмитриевой. М., 2003.

17 Корниенко Н. В. Основной текст Платонова 30-х годов и авторское сомнение в тексте // Современная текстология: теория и практика. С. 191−192. текстологическим (в широком смысле) анализом, то есть изучением всего того, что предшествовало окончательному тексту, и литературоведческим анализом, то есть.

18 интерпретацией художественного произведения". Взаимосвязь, текстологического и литературоведческого анализа неоднократно подтверждалась результатами, исследования конкретных текстов. Так, на материале изучения* творчества Л. Н. Толстого Н. П. Великанова делает вывод о том, что «анализ поэтики так же необходим для текстологического исследованиякак анализ и история текста необходимы для изучения поэтических приемов"19.

Предметом дискуссии во многих работах последнего времени становится принятый в советский период принцип, унификации авторского правописания согласно существовавшей языковой норме (принцип модернизации орфографии и пунктуации дореволюционных источников). В> достоевсковедении критика принципов советской текстологии впервые предпринята В. Н. Захаровым — сначала при? подготовке к печати романа «Бесы"20, позднее — в изложении концепции нового Полного собрания сочинений Достоевского в авторской орфографии и пунктуации21. ВПримечаниях к. публикации «Бесов» в 1990 г. В. Н. Захаров замечает: «Достоевский придавал важное художественное значение графическим средствам оформления текста: курсиву, заглавной букве, пунктуации. В современных изданиях Достоевского авторским осталось лишь одно из графических средств — курсив. Необходимо восстановить авторскую заглавную букву, а в дальнейшем, — может быть, и авторскую пунктуацию"22. Издание романа «Бесы» получило высокую оценку А. В. Михайлова, подчеркнувшего особое значение орфографии и пунктуации первоисточников и выразившего надежду на появление нового издания, которое было бы верным «духу и букве» авторского текста. В 1995 г. было положено начало осуществлению высказанных идей — вышел первый том петрозаводского Полного собрания сочинений Достоевского, в предисловной статье к которому обосновывается необходимость печатать тексты на языке автора и поясняется принятая в новом издании методика подготовки текстов: «Мы работаем со всеми редакциями: набираем все тексты, на основе последней редакции сводим все варианты в общую редакцию, делаем анализ.

18 Матевосян Е. Проблема реконструкции источников текста (на примере романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина») // Проблемы текстологии и эдиционной практики. С. 268.

19 Великанова Н. П. «Война и мир»: поэтика и текстология // Современная текстология: теория и практика. С. 157.

20 Захаров В. Н. Примечания // Достоевский Ф. М. Бесы: Роман в трех частях. Петрозаводск, 1990. С. 680 682.

21 Захаров В. Н. Канонический текст Достоевского // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск, 1994. С. 355−359- Он же. Подлинный Достоевский // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: Канонические тексты / под ред. проф. В. Н. Захарова. Петрозаводск, 1995. Т. I. С. 5−13.

22 Захаров В. Н. Примечания. С. 680.

23 Михайлов Л. В. К новому Достоевскому // Наш современник. 1991. № 3. С. 177−179. разночтений и устанавливаем канонический текст. Наша методика анализа разночтений со всей наглядностью позволяет выявить типичные опечатки и ошибки. При выборе вариантов орфограмм отдается предпочтение современной норме,.если таковая имела место в прижизненных изданиях. Перед нами* была сложная и противоречивая задача: с одной стороны, устранить как можно больше искажающих авторскую волю ошибок и опечаток и, с другой стороны, избежать произвольного вторжения* в авторский текст"24. Этот издательский опыт интересен именно с текстологической точки зрения, так как дает самим публикаторам возможность более детального ознакомления не только с авторским текстом (автографами публикуемых произведений), но и с языковой издательской.

25 традицией времен Достоевского. Одним из результатов проведенной работы стала коллективная монография «Проблемы текстологии Ф. М. Достоевского», подготовленная.

Л/Г участниками указанного издания .

Проблема орфографии и пунктуации текста активно обсуждается в работах пушкинистов, также имеющих значение для данного исследования. Противники или критики унификациинастаивают на необходимости аутентичного воспроизведения, авторского текста в печати. Так, по мысли В. Лефельдта, «каждая деталь, предлагаемая для унификации и модернизации, должна быть тщательно взвешена с точки зрения возможных последствий». Б. М. Гаспаров возводит унификацию авторского правописания к «языковой культуре сталинизма» — по мнению исследователя, «перевод на современную орфографию текстов, к этой орфографии не предназначавшихся», связан «с множеством нюансов, суммарным результатом которых является модернизация голоса писателя — что в советское время и требовалось, в видах успешного его врастания в социализм"28. М. И. Шапир обращает внимание на роль авторского правописания в.

24 Захаров В. Н. Подлинный Достоевский. С. 12.

25 См.: Тарасова Н. Преамбула к вариантам [лингвотекстологический комментарий] // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: Канонические тексты / под ред. проф. В. Н. Захарова. Петрозаводск, 19 972 004. Т. III. С. 693−705- Т. IV. С. 739−753- Т. V. С. 663−679- Она же. «Преступление и Наказание»: от рукописи к печатному тексту // Там же. Т. VII. С. 575−600- СолоповаА. Варианты прижизненных редакций <романа «Идиот"> // Там же. Т. VIII. С. 689−696.

Проблемы текстологии Ф. М. Достоевского. Выпуск 1: Проблемы текстологии романов «Преступление и Наказание», «Идиот», «Бесы»: Монография / В. Н. Захаров, М. В. Заваркина, Т. А. Радченко, А. И. Солопова, Н. А. Тарасова. Петрозаводск, 2009. Здесь см. также статью, обобщающую содержание текстологической работы, проведенной петрозаводскими исследователями в 1995;2010 гг.: Захаров В. Н. Текстология как технология. С. 3−26.

27 Лефельдт В. Модернизация текстов Пушкина и ее последствия. Критические замечания по пробному тому запланированного нового академического издания произведений А. С. Пушкина // Новое литературное обозрение. 1998. № 33. С. 163.

28 Гаспаров Б. С>иез1а ро! 1а сопоБео риг №орро // Новое литературное обозрение. 2002. № 56. С. 189−190. В современных исследованиях по истории русского письма аргументирован историко-эволюционный характер реформы дореволюционной орфографии, см.: Григорьева Т. М. Орфографическая реформа: до или после октября? // Фонетика и письмо на разных этапах их исторического развития. Омск, 1995. С. 115−122- Она же. Русское письмо: от реформы графики к реформе орфографии. Красноярск, 1996; Она же. Три века русской орфографии вв.). М., 2004. исследовании поэтики и семантики художественного текста: «.письменная форма речи есть слепок языкового сознания автора и гораздо теснее, чем кажется многим, связана с формой и содержанием литературного произведения"29. По утверждению М. И. Шапира, «неукоснительно сохранять орфографию и пунктуацию необходимо в изданиях академического типа, в задачи которых входит приблизить не текст к читателю, а читателя к тексту. С филологической точки зрения замена исконной орфографии на привычную и удобную не более оправдана, чем замена непонятных выраженийили устаревших конструкций». И. А. Пильщиков говорит о смысловой вариативности орфографического оформления некоторых стихов: «в пушкинской орфографии обсуждаемый стих31 неоднозначен, а модернизированное правописание навязывает ему.

32 единственное — безальтернативное — прочтение". М. И. Шапир, кроме того, замечает: «чтобы сократить до минимума процент текстологического брака, в изданиях академического типа орфографию и пунктуацию оригинала нужно сохранять в неприкосновенности — везде, и тем более там, где допустимо двоякое истолкование"33. По мысли исследователя, «выбор между тем или другим написанием нам приходится совершать, только когда мы модернизируем классический памятник литературы. Если же мы оставим орфографию источника незыблемой, пушкинские стихи можно будет понять и так, как это делали современники поэта, и так, как спустя сто лет их поняли его редакторы"34. Характерной иллюстрацией к данному тезису может служить следующее суждение Б. М. Гаспарова: «позвольте уж заявить с полной прямотой, что я свое «право» читателя находить в печатном океане то, что наиболее соответствует моим интеллектуальным интересам и потребностям, ставлю неизмеримо выше «права» издателя ощущать себя носителем и продолжателем некоей генеральной линии, сколь бы многозначительной и авторитетной эта линия ему, издателю, ни представлялась"35. Приведем пример совершенно другого понимания проблемы: «по указаниям «сверху» академические издания издавались массовым тиражом, что в академическом издании не.

29 Шапир Л/ Какого «Онегина» мы читаем? // Новый мир. 2002. № 6. С. 161. Ср • «Следует также учесть, что модернизация орфографии помимо семантики затрагивает поэтику <.>» (Шапир М. И. К текстологии «Евгения Онегина» (орфография, поэтика и семантика) // Вопросы языкознания. 1999. № 5. С. 109). См.: Шапир М. И «Евгений Онегин»: проблема аутентичного текста // Известия Академии наук. Серия литературы и языка. 2002. Т. 61. № 3. С. 3−17- Он же. Об орфографическом режиме в академических изданиях Пушкина // Московский пушкинист. М., 2001. Вып. IX. С. 45−58.

30 Шапир М Какого «Онегина» мы читаем? С. 161.

31 Имеются в виду слова «Надежды робкия черты» (из послания «К живописцу»), которые можно интерпретировать двояко.

32 Пильщиков И. Порядок полемики. (О фантоме «новой текстологической программы») // Вопросы литературы. 2004. № 5. С. 332.

33 Шапир М. И. К текстологии «Евгения Онегина» (орфография, поэтика и семантика) С. 111.

34 Шапир М. Какого «Онегина» мы читаем? С. 163.

35ГаспаровБ Questa poi la conoseo pur troppo // Новое литературное обозрение. 2002 № 56 С. 189. нужноподобная практика вредила изданию, например Достоевского (читатель получал целый том черновых редакций, нужный только тем филологам, которые специально занимаются Достоевским) <. >"36.

Определенные сомнения в том, что нужно читателю, действительно «есть: никто не может решать этот вопрос за всех читателей, и вполне реальной является дифференцированность читательских кругов, а значит — и интересов, иногда существенно-превосходящих возможности, предлагаемые массовыми изданиями. Таким образом, приведенные цитаты указывают на ещеодну проблему, которая условно обозначена, выражением «право читателя». Противники! модернизации правописания стремятся оставить за читателем право выбора изданий, право интерпретации семантически неоднозначных мест в тексте и, в конечном счете, право на больший объем информации о самом публикуемом источнике.

У сторонников модернизации и унификации правописания в пушкинских текстах — своя система аргументов. Как полагает В. Э. Вацуро, «индивидуальная орфография и пунктуация может быть выделена и описана лишь на фоне общей нормы», а смешение того и другого «лишает исследование всякого научного значения"37. Исследователь поясняет: «Реконструкция требует особой осторожностипоследствия ее менее очевидны, но более фатальны, нежели модернизации и унификации: мы рискуем создать произвольную эклектическую систему правописания, соединяющую общее и индивидуальное, случайное и закономерное, ошибку и сознательный прием, — наконец, пушкинское и непушкинское. В этом случае потерять лучше, чем приобрести"38. Сходным образом высказывается Д. П. Ивинский: «.пока не описаны ни индивидуальные.

36 Хопшсвников В. Е. Еще раз о принципах орфографии в академическом издании Пушкина // Русская литература. 1996. № 4. С. 196−197.

37 Вацуро В Еще раз об академическом издании Пушкина. (Разбор критических замечаний проф. Вернера Лефельдта) // Новое литературное обозрение. 1999. № 37. С. 254.

38 Там же. С. 260. Ср.: «Восстановление „пушкинской орфографии и пунктуации“ вряд ли может быть сведено к простому аутентичному воспроизведению первопечатных текстов с „ерами“ и „ятями“. Да и при нынешнем полиграфическом опыте фототипических изданий это требование по меньшей мере наивно. <.> В то же время при новом наборе классических текстов старым шрифтом перед текстологами неизбежно встанет не решенная на сегодняшний день проблема о параметрах догротовской системы орфографии и пунктуации. Не решив ее, просто невозможно разграничить норму и типографский произвол. Желающих заняться этой темой среди дипломированных специалистов-языковедов до сих пор не нашлось» (.Ларионова Е. О., Фомичев С. А. Нечто о «презумпции невиновности» онегинского текста // Новый міф. 2002. № 12. С. 157). См. также: Ларионова Е. А. С. Пушкин. Тень Баркова: Тексты. Комментарии. Экскурсы. Изд. подгот. И. А. Пильщиков и М. И. Шапир. М.: Языки славянской культуры, 2002. [Рецензия] // Новая Русская Книга. 2002. № 2 (13). С. 51−54- Рак В. А. С. Пушкин. Тень Баркова: Тексты. Комментарии. Экскурсы. Изд. подгот. И. А. Пильщиков и М. И. Шапир. М.: Языки славянской культуры, 2002. [Рецензия] // Там же. 2002. № 2(13). С. 55−56- Шапир М. Отповедь на заданную тему. К спорам по поводу текстологии «Евгения Онегина» // Новый мир. 2003. № 4. С. 144−156- Есипов В. «Нет, нет, Барков! скрыпицы не возьму.» (Размышления по поводу баллады «Тень Баркова») // Вопросы литературы. 2003. № 6. С. 51−87- Есипов В. Около «Тени Баркова» // Московский пушкинист: Ежегодный сборник. М., 2005. Вып. XI. С. 2261- Пильщиков И. А., Шапир М. И. Текстология уб аксиология. Еще раз об авторстве баллады Пушкина «Тень Баркова» // Антропология культуры. М., 2005. Вып. 3. С. 219−248. орфографические и пунктуационные системы (если они существовали, что, в принципе, вероятно, но до сих пор не доказано), ни (по крайней мере) «норма» в ее эволюции, подобного рода издания не могут претендовать на статус научных в точном смысле этого слова"39. В. Э. Вацуро, кроме того, обращает внимание на вариантность пушкинских написаний: «.всякий, знакомый с пушкинскими рукописями, знает, что некоторые написания ^ него неустойчивы и колеблются даже в пределах одного текстачто же касается пунктуации, то в иных черновиках она вовсе отсутствует. Ни одно издание не вправе сохранять этот разнобой, если оно вообще хочет быть изданием, а не подсобным материалом' для изучающих пушкинское правописание, и ни одно издание, включая академическое, не может претендовать на сколько-нибудь полное отражение этого последнего"40. М. В. Строганов считает, что «предполагая печатать Пушкина (любого другого автора) не по современной норме, мы неизбежно эстетизируем текст"41. По утверждению В. Э. Вацуро, не модернизация правописания составляет проблему в сложившейся практике академических изданийесть другая опасность — архаизация текста: «Она не возникает, когда произведение издается фототипически и читатель имеет дело с целостной системой передачи текста, принимая ее «правила игры». Но нельзя адресовать книгу современному лингвистическому сознанию — опуская «ять», «фиту», твердый знак в конце слова, меняя падежные окончания прилагательных «-аго» на «-ого» и сохранять при этом — выборочно! — типовые элементы старой орфографической и пунктуационной системы, какими бы историческими соображениями это ни оправдывалось. Они будут неизбежно прочитаны как индивидуальные особенности стиля. «Мущина» и «щастье» на фоне новой орфографической системы воспринимаются как архаизмы, присущие стилю Карамзина. Формальная историческая точность оборачивается искажением целого"42. Таким образом, основными аргументами в пользу модернизации и унификации правописания становятся неизученность индивидуальной орфографии и пунктуации в их отношении к языковой норме, разнобой авторских написаний, опасность эстетизации или архаизации публикуемого материала в сознании современного читателя, воспитанного в принципиально иной языковой культуре. И в этом случае, как видим, снова возникает проблема читательского восприятия публикации.

39 ИвинскийД. П. «Новая текстологическая программа» и «Тень Баркова» // Новое литературное обозрение 2003. № 60. С. 354.

40 Вацуро В. Еще раз об академическом издании Пушкина. (Разбор критических замечаний проф. Вернера Лефельдта). С 255.

41 Строганов М. По поводу статьи Б. Гаспарова «Буква как таковая» // Новое литературное обозрение. 2002. № 56. С. 181.

42 Вацуро В Еще раз об академическом издании Пушкина. (Разбор критических замечаний проф. Вернера Лефельдта). С. 257.

Аргументы сторонников модернизации правописания вызывают следующие возражения. Думается, что вопрос соотношения индивидуального правописания' и языковой нормы не может быть препятствием к публикации текста (в первую, очередьрукописного) на языке первоисточника. Во-первых, мы не должны применять к текстам дореволюционного периода современное понимание «нормы». По утверждениюЛ. А. Булаховского, литературная? норма первой половины XIX столетия «допускала и в теории, и в практике очень значительные расхождения между школьными авторитетами и, еще больше, между писателями"43. Как замечает Н. В. Перцов, «в подавляющем-большинстве случаев неупорядоченность правописания не препятствовала пониманию текста. При этом употребление в тексте тех или иных орфограмм (или пунктограмм) может иногда свидетельствовать о принадлежности автора к определенной эпохе, к тому или иному литературному или журнальному направлению или светскому кругу, о его орфографической эстетике"44. Л. А. Булаховский указывает, что грамматики «регулировали морфологию, синтаксис и орфографию, фиксируя моменты уже устоявшиеся. В ряде случаев живые тенденции языка сламывалVI навязываемые им ошибочные или устарелые предписания <.>. То, что вменяли грамматики в закон, отражалось прежде всего в языковой практике книг и журналов, особенно, вероятно, последних"45. Во второй половине XIX в. такое отношение к литературной норме сохранилось: она не была кодифицирована, и, как следствие, авторские тексты в процессе публикации зачастую претерпевали изменения в соответствии с теми правилами, которые были приняты в конкретном издательском коллективе. Публикаторы, получая от авторов^ разнородные в орфографическом и пунктуационном отношении тексты, вынуждены были вырабатывать унифицирующий свод правил, исходя из предписаний грамматик или, в ряде случаев, руководствуясь теми самыми «живыми тенденциями языка», значение которых подчеркнул Л. А. Булаховский. На это указывает, в частностиодин из корректоров журнала «Время», издававшегося Михаилом и Федором Достоевскими: «С теми немногими ортографическими особенностями, которые исключительно принадлежат «Времени» (напр. потому что писать слитно, в прилагательных муж. р. в родительном ед. ч. писать ого вместо аго, если ударение находится на предпоследнем слоге, и друг.), типография познакомила меня скоро"46. Подвижность нормы — одно из естественных.

43 Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. Фонетика. Морфология. Ударение. Синтаксис. М., 1954. С. 46.

44 Перцов Н. В О соотношении письменной и устной форм поэтического языка. (К вопросу о функциональной нагруженности старого русского правописания) // Вопросы языкознания. 2008. № 2. С. 53. 15 Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. Фонетика. Морфология.

Ударение. Синтаксис. С. 46.

46 К. Су-въ <СупгуровК. К.> Плачъ корекгора//Время. 1861. № 10. С. 127. условий развития языка. И в XX столетии, несмотря на реформу правописания, задачами которой были как раз упрощение правил и нормирование письма47, сохранялись до вариантность, а главное, в отдельных случаях, — неупорядоченность написании. Даже в наши дни высказывается мнение о том, что «крайняя жесткость орфографических правил имеет много недостатков», что «главныш довод в пользу допущения вариативности — наличие в языке переходных, промежуточных, трудноразграничиваемых явлений, допускающих разную трактовку», что «ввиду наличия в языке явленийимеющих двойной статус, при выборе одного из написаний кодификаторам неизбежно, и притом нередко,.

49 приходится принимать достаточно условное решение" .

Во-вторых, «индивидуальное» авторское правописание — это лишь относительно верная формулировка: каждый автор усваивает информацию, заложенную в соответствующей языковой культуре, к которой он принадлежит. Поэтому индивидуальность — это, скорее, вопрос стиля, а не языка. Если говорить о Достоевском, то на орфографическом (особенно) и пунктуационном уровнях тексты этого писателя вполне отражают языковые тенденции эпохи50. Справедливой представляется мысль И. А. Пилыцикова о том, что «орфографическую индивидуальность определяют не столько аномальные или экзотические написания, сколько неповторимый набор предпочтений, обнаружить которые пишущему позволяют дублеты, сосуществующие в.

47 См., к примеру: Иванова В. Ф., Тимофеева Г. Г. Октябрь и реформа русского правописания: (К 70-летию Декрета о введении новой орфографии) // Рус. яз. и лит. в азерб. шк. 1988. N 12. С. 24−27- Осипов Б. И. Против контрреформы русской орфографии// Филологический ежегодник. Омск, 1999. Вып. 2. С. 72−74.

48 Не случайно и в советское, и в постсоветское время вопросы нормирования и реформирования письма сохраняют актуальность, см.: Бреусова Е. И. Опыт анализа «Проекта Главнауки о новом правописании» 1930 года // Фонетика и письмо на разных этапах их исторического развития. Омск, 1995. С. 123−131- Она же. Достоинства и недостатки «Предложений по усовершенствованию русской орфографии» 1964 г. // Лингвистическая теория русской орфографии и методика ее преподавания. Омск, 2000. С. 100−110- Осипов Б. И., Попков В. В. К истории и теории графико-орфографических реформ // Res Linguistica: сб. ст. К 60-летию д-ра филол. наук, проф. В. П. Нерознака. М., 2000. С. 98−106- Никитина Е. А. Сравнительная типология графико-орфографических реформ в истории славянской и германской письменности // Фонетика и письмо в диахронии, Омск, 2001. С. 32−46- Букчина Б 3, ЧельцоваЛ.К. Орфографическая комиссия 1963;1964 годов // Жизнь языка: сб. ст. к 80-летию М. В. Панова. М., 2001. С. 391−394- Жильцова Т. П. О проекте свода правил русского правописания // Воспитание исторического и национального самосознания. Красноярск, 2001. С. 145−147- Долин Ю. Нужен ли нам новый свод правил русского правописания? Заметки филолога // Журналист. 2002. № 12. С. 44- Фоменко Ю. В. Развивается ли правописание? // Актуальные проблемы исторического языкознания в вузе. Новосибирск, 2003. С. 117−121- СкобликоваЕ. С. Еще раз о проекте нового свода правил русского правописания // Человек пишущий и читающий: Проблемы и наблюдения. СПб., 2004. С. 323−327- Соловьев Н. В. Нормализаторская деятельность в орфографии и языковое сознание общества // Там же. С. 327−339.

49 Кузьмина С. М. Об умягчении нравов русской орфографии. (К проблеме вариативности написаний) // Жизнь языка: сб. ст. к 80-летию М. В. Панова. М., 2001. С. 406−407. По мнению автора статьи, «при буквенной передаче слов орфография имеет право быть категоричной и не допускать вариантов. Больше оснований для допущения вариативности в области слитных-дефисных-раздельных написаний, а также при выборе прописной или строчной буквы» (С. 408).

50 См. подробнее: Тарасова Н. Преамбула к вариантам [Лингвотекстологический комментарий] // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: Канонические тексты / под ред. проф, В. Н. Захарова Петрозаводск, 1997;2004. Т. III. С. 693−705- Т. IV. С. 739−753- Т. V. С. 663−679. пределах нормы"51. Этот «неповторимый набор предпочтений» автора можно установить только при работе с его рукописями — печатные тексты того же автора не могут не содержать следов корректорского и редакторского участия в издании, не говоря уже об ошибках наборщиков. Стало быть, изучениерукописей — это первый шаг к определению особенностей авторского языка и стиля. В' своюочередь текстологическая, работа, предполагающая исследование черновых и беловых материалов, дает возможность критически анализировать прижизненные издания автора, выявляя в них случаи искажения текста52.

Проблема разнобоя написаний в пределах текста должна решаться с учетом задач конкретного издания. Если речь идет о публикации рукописи как источника, то следует, во-первых, печатать такой текст с осмыслением определенной стадии творческой работы автора (черновые наброски, связный черновой текст, беловой автограф, наборная рукопись), во-вторых, стремиться к документально точной передаче текста, исключая очевидные и доказуемые ошибки автора (которые должны получить комментарий). В этом случае понятие «разнобой» утрачивает проблемность в силу самой установки на. отражение в печати определенного типа авторской рукописи. Если мы говорим о подготовке к печати произведения, источниками текста которого являются рукописи и прижизненные издания, то возникает необходимость решения совсем других проблем. За основу публикации в таких случаях, как известно, принимаются не рукописи, а одно из прижизненных изданий, нередко последнее — как отражающее «последнюю творческую волю автора». Но любое печатное издание представляет собой результат коллективной работы, и в нем, как было отмечено выше, действуют не только авторские, но и издательские установки, направленные в том числе и на устранение разнобоя. Если печатать художественное произведение с сохранением орфографического и пунктуационного облика того источника, который был выбран в качестве основного, то в наши задачи, в частности, будет входить не столько устранение «разнобоя», сколько разграничение опечаток и вариантов словоупотребления, то есть не возможных и возможных с языковой точки зрения написаний. Эта задача не является невыполнимой, если мы владеем информацией о языковой и печатной практике того исторического времени, к которому относится публикуемое произведение. В дополнение к этому текстологический анализ авторских рукописей позволит определить наиболее.

51 Пильщиков И. Порядок полемики. (О фантоме «новой текстологической программы»). С. 337.

52 См: Ларионова Е. О., Фомичев С. А. Нечто о «презумпции невиновности» онегинского текста // Новый мир. 2002. № 12. С. 149−150- ИвинскийД П. «Новая текстологическая программа» и «Тень Баркова». С. 355.

53 О неоднозначности этого понятия и о сложностях в выборе основного текста см.: Лихачев Д. С. «Воля автора» как принцип выбора текста для опубликования // Лихачев Д. С. [при участии А. А. Алексеева и, А Г. Боброва] Текстология на материале русской литературы Х-ХУ11 веков. СПб, 2001. С. 560−575. предпочтительные варианты при установлении текста произведения и исправить ошибки прижизненных изданий. Особенно это важно при исследовании интонационной пунктуации Достоевского, которую нередко < игнорируют издатели (в том числе и в прижизненных публикациях) и возможность восстановления которой — в семантически, художественно значимых случаях — дают наборные рукописи.

Проблема эстетизации или архаизации публикуемого материала актуальна, если вести речь о массовых изданиях, рассчитанных на «неподготовленную» читательскую аудиторию. Иными словами, надо учитывать цели публикации: статус научного, тем более академического, издания определяет и статус читателя — это либо исследователь, либо читатель, для которого имеет значение как можно более полная информация о публикуемых источниках54. Именно на эти две категории читателей и рассчитана публикация текста с сохранением языковой специфики материалаучитывая потребности именно таких читателей, правомерно говорить о принципе аутентичного воспроизведения текста. Если издатель адресует публикацию исследователям и «заинтересованным» читателям, он должен воспроизводить текст, учитывая отраженную в нем стадию творческого процесса (если это рукопись) и руководствуясь данными текстологического анализа всех известных источников текста (если это печатная редакция произведения). Здесь следует иметь в виду суждения современных языковедов, в большинстве своем признающих историческую необходимость проведенной реформы правописания, но отмечающих и особое социальное, психологическое, культурное значение так называемой «старой орфографии» для русского общества дои пореформенного времени. По замечанию С. М. Кузьминой, «не стоит считать ретроградами и консерваторами всех тех, кто был против реформы орфографии, кто исходил из своих вкусов и привычек, кого не интересовала научная обоснованность проекта. Стремление к стабильности, защита привычного естественна для человека. Традиция письменности в культуре (а письмоважная составная часть культуры) действительно имеет огромное значение. Разумеется, для грамотных людей реформа означала ломку сложившегося механизма чтения и письма, и это неизбежно должно было восприниматься отрицательно"55. Вспомним также об.

54 В определении Н. В. Перцова: «Серьезное академическое издание классического литературного текста должно быть ориентировано на читателя-специалиста, во всяком случае, на такого читателя, который заинтересован в постижении не только „плана содержания“, но и „плана выражения“ текста» (Перцов Н. В. О соотношении письменной и устной форм поэтического языка. (К вопросу о функциональной нагруженности старого русского правописания). С. 54).

55 Кузьмина С Л/ Общество и орфография. (На материале истории реформы 1904;1918 гг.) // Язык. Культура. Гуманитарное знание. М., 1999. С. 216. Сходную мысль высказывает Н. В. Соловьев применительно к современным идеям нормирования русского письма (имеется в виду проект: Свод правил русского правописания. Орфография. Пунктуация. М., 2000) и проблеме языкового сознания общества: «Предлагаемое «усовершенствование» правописания, не являясь по сути реформой, прежде всего больно ударит по грамотной части населения, психологически отбросив ее в разряд неуверенных в собственной известных и обсуждавшихся (как в период проведения орфографической реформы, так и в последнее время) семантических функциях «старой орфографии»: дифференциации смыслов, эстетическом и. историческом значении56. Семантика, поэтика и исторический смысл языкового оформления-текста— все эти условия необходимо учитывать в научном, издании художественного произведения.

Но в текстологической работе возникает, еще один вопрос, которыйможно условно определить выражением «право издателя». По наблюдению Е. О. Ларионовой и. С. А. Фомичева, «некритически принятая, орфография: и пунктуация, печатных изданий порой способна ввести читателя в заблуждение, искусственно „затемнив“ для него смысл авторского текста"57. Ранее С. А. Фомичев отмечал также, что „академическое издание должно не просто давать проверенный текст, но и гласно его обосновывать, не скрывая гипотетичности отдельных трактовок и давая соответствующие отсылки к другим точкам зрения"58. В. Э. Вацуро подчеркнул, что „каждый текстолог вынужден интерпретировать текст, и иногда условноон должен быть готов к тому, что его толкование будет оспорено, но он не вправе уходить от него, ссылаясь на пушкинское написание, и предлагать, читателю самому выбрать, угодную ему форму. Такая толерантностьлукавство: ведь не предлагает же издатель читателю самому прочесть пушкинский черновик, также 50 „“ допускающий разные толкования!“. В“ этой аргументации важен сам факт профессиональной необходимости принятия конкретных текстологических решений при грамотности или просто малограмотных. Вряд ли такое состояние грамотной части населения нужно всему обществу. <.> С внедрением новых правил общение поколений на этой почве прервется. Старшее — не сядет учить новые правила, а у младшего появится повод лишний раз усомниться в правоте родителей или дедов. И об этом тоже надо думать» (Соловьев Н. В. Нормализаторская деятельность в орфографии и языковое сознание общества // Человек пишущий и читающий: Проблемы и наблюдения. СПб.,⁰⁰⁴ С. 339).

56 Иванов Вяч. К вопросу об орфографической реформе / публ. и вступ. заметка Л. М. Грановскойпослесловие В. В. Лопатина // Русистика сегодня. 1998. № ¾. С. 207−209- Лихачев Д. С. <Доклад о старой орфографии> / предисловие д-ра филол. наук, проф. В. П. Нерознака // Русская речь. 1993. № 1. С. 43—51 • Солженицын А. И. Некоторые грамматические соображения. / предисловие д-ра филол. наук JI. П. Крысина // Русская речь. 1993. № 2. С. 35−49- Шмелев А. Д. Об орфографических воззрениях А. И. Солженицына // Русская речь. 1993. № 5. С. 119−121- Захаров В. Н. Подлинный Достоевский // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: Канонические тексты / под ред. проф. В. Н. Захарова. Петрозаводск, 1995. Т. I. С. 5−13- Скворцов Л. И. Не «одежда языка», а запечатленный образ слова. (К спорам о реформе русской орфографии) // Живое слово и жизнь. Архангельск, 2002. С. 221−234. См. также: Кокорин В. Н. Вид глагола: совершенный или несовершенный? // Язык и культура. Барнаул, 1997. С. 64−66-Бугаева И. В. О реформе русской орфографии // Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. М., 2001. С. 319−324- Киров Е. Ф. Русская орфография на перепутье // Вестн. Моск. гор. пед. ун-та. 2002. № 2. С. 168−171- Голев Н. Д. О природе орфографической интуиции (к постановке проблемы) // Человек пишущий и читающий: Проблемы и наблюдения. СПб. 2004. С. 39−46- Зубкова Т. И. Использование знаков препинания: общепринятое и индивидуальное // Там же С. 316−318.

57 Ларионова Е. О., Фомичев С. А. Нечто о «презумпции невиновности» онегинского текста. С. 157.

53 Фомичев С. А. Ответ В. Д. Раку // Русская литература. 1999. № 2. С. 156. См. также: РакВ. Д, О тексте пушкинского послания «Ты прав, мой друг, напрасно я презрел.» // Там же. С. 124−150.

59 Baifypo В. Еще раз об академическом издании Пушкина. (Разбор критически замечаний проф. Вернера Лефельдта). С. 260. издании текста, принадлежащего иной исторической и языковой? эпохе. Стремление к аутентичности текста, таким образом, выражается не в буквальном воспроизведении всех характеристик материала60, а в грамотном обращении с имеющимися источниками, аргументированной критике текста, понимании целей конкретного издания61.

Приведенные оценки свидетельствуют о том, что в дискуссиях о публикации < пушкинских текстов поставлены вопросы, актуальные и для современного достоевсковедения. При этом более аргументированными представляются выступлениям пользу публикации текстов с сохранением особенностей авторского правописания.

Таким образом, актуальность данного исследования определяется самой ситуацией в современном литературоведении — необходимостью изучения нерешенных проблем текстологии и поэтики текста. Применительно к Достоевскому это широкий спектр вопросов — от собственно истории текста до творческой истории произведения и взаимодействия авторских идей в художественно-публицистическом контексте творчества.

Материал исследования. Работа посвящена анализу рукописных и печатных источников романа «Подросток» (1875) и «Дневника писателя» (1876−1877)62, обращение к которым объясняется следующими причинами.

1) Рукописные материалы названных произведений сохранились почти в полном составе, поэтому имеется возможность анализировать различные стадии творческого процесса автора, учитывая тематический контекст. Мы располагаем заметками в записных тетрадях Достоевского 1874−1875, 1875−1876 и 1876−1877 гг. (РГАЛИ), набросками на отдельных листах (ИРЛИ, РГБ), черновым автографом, представляющим связный.

60 По утверждению С А. Фомичева, «абсолютно точное воспроизведение в обычной печати всех особенностей рукописи невозможно — и не только по издательской или по корректорской небрежности Ведь выступая посредником между читателями и автором, издатель, в принципе, не застрахован от субъективной корректировки автографа» (Фомичев С. Точка, точка, запятая.. Н Новое литературное обозрение. 2002. № 56. С. 182−183).

61 Цель издания является важным критерием выбора основного текста и в медиевистике: «Понятие „основного списка“ в значительной мере условно и зависит от цели, которую преследует издание текста. Если цель издания — дать авторский вид памятника, то основным списком будет тот, который в результате изучения истории текста памятника окажется наиболее близким этому авторскому виду. Если цель издания — дать представление о всех этапах истории текста памятника, то основные списки должны быть ближайшими по тексту к каждому этапу истории текста: редакции, виду, изводу и т. д. И здесь все зависит от того, насколько точно восстанавливается история текста памятника. Установление истории текста памятника — необходимое условие для определения основного списка» (ЛихачевД С [при участии А. А Алексеева и, А Г Боброва] Текстология на материале русской литературы Х-ХУП веков. С. 494).

62 В данной работе принято следующее определение источника: «Источником называется документально фиксированный текст, отражающий один из этапов работы автора над произведением. Это может быть автограф, авторизованная машинопись, список, отпуск, корректура или печатный текст» (Спиридонова Л. А Выбор источника текста // Современная текстология: теория и практика / ИМЛИ им. А. М. Горького РАН. М, 1997 С. 35) повествовательный текст (ИРЛИ, РГБ), наборной рукописью (ИРЛИ, РГБ, ГИМ)63. Перечисленные материалы были опубликованы в 1924—1984 гг. Основными источниками сравнительного анализа стали рукописи и публикация текста в ЯСС64. В ряде случаев привлекаются данные более ранних публикаций рукописного текста и прижизненных изданий произведений65. Состав рукописных материалов и сравнительные характеристики источников позволяют выделить различные аспекты, проблемы установления текста.

2) Объединение названных произведений в> анализе обусловлено и их хронологической близостью (с учетом рукописной стадии работы — 1874—1877 гг.), которая обеспечивает большую достоверность выводов в отношении взаимодействия идей в романе и художественно-публицистическом произведении.

Приоритетное внимание в диссертации отдается практическому анализу материала, позволяющему определить и исследовать наиболее значимые ¦ проблемы текстологического изучения творчества Достоевского.

Методология исследования. В работе используется метод текстологического анализа, имеющий основной задачей понимание изучаемого материала и основанный на принципах, сформулированных в текстологии и герменевтике.

Проблема понимания неоднократно становилась объектом осмысления" как в филологических, так и в философских науках. Н. К. Пиксанов говорил о ней, пытаясь установить типологическую близость герменевтики и литературоведческой дисциплины, которую исследователь определил как «творческую историю». Смысл «творческой истории" — в изучении художественного произведения не на уровне окончательного текста66, а с учетом всех стадий формирования замысла от черновиков к печатному варианту: «Понимание результатов процесса без изучения самого процесса для историка заранее опорочено, ибо историк все познает только исторически, генетически"67.

Этот генетический аспект важен и для текстологического исследования: по утверждению Д. С. Лихачева, «изучение истории текста дает объективные основания для.

63 Краткое описание указанных источников с перечнем шифров хранения представлено в археографических справках ЯСС — 17, 251−251 («Подросток»), 22, 262−263- 25, 316−317 («Дневник писателя»).

64 Подробную характеристику более ранних (неакадемических) публикаций рукописного текста «Дневника писателя» 1876 г. см.: Тарасова Н. А «Дневник писателя» Ф. М. Достоевского 1876 г.: творческая эволюция и история текста: дис. к-та филол. наук. Петрозаводск, 2001. С. 15−66.

65 Достоевский Ф. М. Подросток. Роман // Отечественные записки. 1875. № 1−2, 4−5, 9, 11−12- Достоевский Ф. М. Подросток. Роман. СПб., 1876- Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1876 г. СПб., 1876- Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1877 г. СПб., 1878- Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1876 г. Январь. СПб., 1879 (далее при цитировании — 1875, П1876, 1876, 1878, 1879, с указанием страниц в основном тексте работы).

66 Здесь и далее под окончательным текстом подразумевается установленный печатный текст произведения.

67 Пиксанов Н. К. Творческая история «Горя от ума». М. 1971. С. 360. При этом следует отметить, что герменевтику Н. К. Пиксанов воспринял как «подсобную дисциплину», имея в виду функциональную значимость некоторых ее приемов для литературоведческой работы. интерпретации содержания и формы произведения. <. .> В историю текста произведения входит его литературная история и внелитературная, творческая история памятника и все те нетворческие моменты, которые привели к изменению текста (случайные утраты, и искажения, изменения под давлением цензуры, требований, политических организаций, гонорарных соображений и пр.)". Д. С. Лихачев подчеркивает, что изучение истории текста начинается с его прочтения и «обязательное условие правильного прочтения текста — хорошее знание языка эпохи. <.> Одной начитанности в произведениях эпохи недостаточно: нужноне поверхностное понимание текстаа точное знание орфографических, фонетических, морфологических и синтаксических норм эпохи"69.

Применительно к текстологии имеет значение метод исторической реконструкции, обоснованный Ф. Шлейермахером и включающий грамматическое и психологическое толкование материала70. В. Дильтей позднее писал о том, что приблизиться к пониманию текста позволяет «вживание» в исторический контекст изучаемого явления: «Установление связей между произведениями и духом автора гипотетично и нежизненно, пока нет набросков и писем, передающих свидетельства и сохраняющих полную жизни действительность. Там же, где мы можем черпать из архивного собрания великого мыслителя или писателя, возникает самый совершенный образ отдельного фрагмента истории, какого мы только в состоянии достигнуть. Ибо правдивость книги, прозрачность, мысли и вдобавок запечатленные в письменной форме все существенные части данного исторического процесса, — все они существуют сообща, придавая фрагменту истории.

71 лишь ему присущую научную законченность". По словам В. Е. Хализева, «в толкованиях литературы прошлых эпох важно прежде всего постижение их исходного, первичного смысла, а в этой связи — «воскрешение» контекста ее формирования, который со временем неизбежно забывается. При отсутствии такой «реставрационной» установки литературовед обрекает себя на модернизирующее искажение изучаемого текста"72. С.

68 Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. М.- Л., 1964. С. 5−6. Ср.: «текстология — это прежде всего филологическое прочтение и критический анализ текста на основе его понимания» (Гришунин А. Л. Исследовательские аспекты текстологии. С. 35). См. также: Эспань М. О некоторых теоретических задачах современной текстологии // Современная текстология: теория и практика. С. 8.

69 Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. С. 20.

70 См.: Шлейермахер Ф. Герменевтика / пер. с нем. А. Л. Вольскогонауч. ред. Н. О. Гурчинская. СПб., 2004. Ср.: «.существеннейшей идеей герменевтической системы Шлейермахера, обнаруживающей романтические истоки его философии, становится идея личности: на что бы ни было направлено понимание, каков бы ни был его объект, оно в конце концов всегда оказывается направленным на человека, на личность, выразившую себя посредством языка через тот или иной объект» (Ляпушкина Е. И.

Введение

в литературную герменевтику. СПб., 2002. С. 5).

71 Дильтей В. Литературные архивы и их значение для изучения истории философии // Вопросы философии. 1995. № 5. С. 129.

72Хализев В. Е. Интерпретация и литературная критика// Проблемы теории литературной критики. М., 1980. С. 66. Ср.: «Процесс того «творчества», которое мы называем понимание. и, не может быть адекватным творчеству поэта, а только приближается к нему <.> понимание художественного произведения есть этой точки зрения- «понимание текста — это не просто понимание того, о чем в нем говорится, это прежде всего понимание того, как об этом «чем-то» говорится. В этом как и проявляет себя личность автора. ."73.

Кроме того, текстологии близко хайдеггеровское понятие «фактичности наброска», значимость которого обосновывает Г.-Г. Гадамер: «Разработка правильных, отвечающих фактам набросков, которые в качестве таковых являются предвосхищениями смысла и которые еще только должны быть заверены «самимифактами» , — в этом постоянная задача понимания"74. Предварительные «наброски, смысла» необходимо делать осознанными- «дабы иметь возможность их контролировать и тем самымдобиваться правильного.

75 понимания, исходя из самих фактов". Речь здесь идет о проблеме «герменевтического круга» в понимании, состоящей в том, что «толкование должно всякий раз уже двигаться в понятом и питаться от него"76. Как и в герменевтике, в текстологии „хождение по кругу“ не ведет к обессмысливанию самого процесса понимания, а обнаруживает все новые смыслы изучаемого явления, подтверждаемые дополнительным фактическим материалом. Текстологическое понимание строится на постепенном „разворачивании“ контекста исследуемого произведения с опорой* на новые языковые, исторические, биографические данные и с учетом особенностей творческого метода писателя77. Принцип охвата информации зависит от изучаемого предмета: в каждом отдельном случае повторение творчества, его создавшего» (Овсянико-Куликовский Д. Н. Из лекций об основах художественного творчества // Вопросы теории и психологии творчества. Харьков, 1911. Т. 1. С. 14).

73 Ляпуіикина Е. И.

Введение

в литературную герменевтику. С. б.

74 Гадамер Г.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 319.

75 Там же. С. 321. Ср.: «Углубление путем расширения далекого контекста» (Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 362). См. также: Гадамер Г.-Г. О круге понимания // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 76.

76 Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. С. 152. Ср.: «всякий „текст“, с каким мы имеем дело, предстает перед нами, — сколь бы „объективным“ ни мыслили мы себе его существование, — в своей неразрывной сопряженности с его же истолкованием: нет текста „самого по себе“, а всякий текст — начиная с того, который вот только что произошел на свет, — есть текст читаемый и понимаемый» (Михайлов А. Избранное. Историческая поэтика и герменевтика. СПб., 2006. С. 229). По замечанию Е. И. Ляпушкиной, «герменевтика имеет дело с пониманием как с процессом, не прекращающимся в своем движении поиском, а не как с конечным результатом» (Введение в литературную герменевтику. С. 60), что можно объяснить онтологическим содержанием герменевтики (Там же. С. 59). Феномен понимания универсален, ибо понимание есть неотъемлемая характеристика человеческого бытия. В то же время универсальность понимания имеет два аспекта: онтологический, выходящий за пределы собственно научного познания и отражающий самые основы бытия человека в мире, и методологический, позволяющий установить и охарактеризовать типологическую связь герменевтики и текстологии. Несмотря на вывод Гадамера о том, что понимание не сводимо к методологии какой-либо науки (см.: Гадамер Г.-Г. Истина и метод. С. 348), сама попытка «понять понимание», предпринятая герменевтами, представила в равной степени ценные наблюдения, касающиеся как общефилософских проблем (смысла жизни, истины, времени), так и методов научного познания. Ср.: «.герменевтика направлена не на формальную, пусть объективную, интерпретацию текста, а на его духовное понимание. Ключевое понятие здесь — понятие духа. На завершающем этапе герменевтической интерпретации смысл текста раскрывается в универсуме или семиосфере духовной культуры. Это важно для становления личности» (Арнольд II. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сб. ст. / науч. ред. П. Е. Бухаркин. СПб., 1999. С. 399).

77 См.: Лихачев Д. С. [при участии А. А. Алексеева и А. Г. Боброва] Текстология на материале русской литературы Х-ХУІІ веков. СПб., 2001. С. 60−61. исследователь привлекает то, что необходимо для понимания именно данного обстоятельства, факта, явления. По верному замечанию Н. В. Корниенко, «текстологиянаука не только стремящаяся к точности, но и наука кроткая в пафосе своего отношения к материалу творчества писателя: реальностью и сверхреальностью для нее равно обладают роман, неосуществленный замысел, черновик, служебнаязаписка"78.

Другой аспект проблемы понимания — это так называемая «множественность интерпретаций». По мысли г П. Рикёра, «связный образ бытия, каким мы являемся и в котором укоренены, соперничающие друг с другом интерпретации, дан только в этой диалектике интерпретаций"79. Более того, «всякая традиция? живет благодаря интерпретацииименно этой ценой она продлевается, т. е. остается живой традицией"80. В основе этой точки зрения находятся главные положения философии языка, рассматривающие язык как систему словарных значений, которые попадают в новые соотношения и обретают новые смыслы в живой речи, в момент высказывания81. Среди предшественников П. Рикёр называет Р. Декарта и В. фон Гумбольдта, «согласно которым язык является не продуктом, а производством, рождением"82. Также опираясь на идеи В. фон Гумбольдта, А. А. Потебня сформулировал ряд выводов, касающихся теории художественного творчества, и попытался объяснить причину множественности интерпретаций художественного текста следующим образом: «Искусство есть язык художника, и как посредством слова нельзя передать другому своей мысли, а можно только пробудить в нем его собственную, так нельзя ее сообщить и в произведении искусствапоэтому содержание этого последнего (когда оно окончено) развивается уже не.

83 в художнике, а в понимающих". Возникает вопрос: не противоречит ли идее «исторической реконструкции» текста неизбежность «неточной» («своей») интерпретации? По замечанию И. В. Арнольд, «понимание и интерпретация текста требуют при сопоставлении контекстов учета исторической дистанции между цитируемым и цитирующим текстами и временем читателя», и вместе с тем «современная.

78 Корниенко Н. В. О некоторых уроках текстологии // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Библиография / Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. СПб., 1995. С. 5.

79 Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995. С. 36.

80 Там же. С. 38.

81 Подробнее см.: Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. С.237−280.

82 Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. С. 139. Ср.: Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию. М., 2000. С. 69,70, 77−79, 103, 112, 197.

83 Потебня А. А. Мысль и язык. М., 1999. С. 163. Ср.: «То, что сказано в образе и посредством образа, не существует для самого поэта в виде отвлеченной идеи. Идею вкладывает тот, кто воспринимает художественное проговедение, кто его толкует, кто им пользуется для уяснения жизненных явлений» (ГорнфельдЛ О толковании художественного произведения// Вопросы теории и психологии творчества. Харьков, 1916. Т. 7. С. 5). герменевтика учитывает, что понимание может выходить за пределы субъективного замысла автора. М. М. Бахтин неоднократно отмечал, что цитирующий, авторвключая цитату, может дать ее иронически и истолковать ее применительно к своей ситуации. Понимание есть не только осмысление, но и переосмысление воспринятого"84. Кроме того, «герменевтики говорят о различиях в. технике: психологическая расшифровка — это однобиблейское толкование того же самого — уже другоеразличие направлено здесь на внутренние правила интерпретацииэто — эпистемодогическое различие. Но — в свою очередь эти различия* в технике отсылают к» различиям замысла, касающегося — функции интерпретации: одно дело использовать герменевтику как орудие подозрения, против «мистификаций» ложного сознаниядругое — использовать ее как подготовку для лучшего понимания того, что однажды обрело смысл, того, что однажды было выговорено"85. Интерпретация, таким образом, зависит от цели исследования. Если это критика текста, в процессе которой устанавливаются те или иные искажения, то интерпретация должна отвечать цели восстановления подлинного текста — и здесь актуальна идея «исторической реконструкции». Если же-речь идет об истолковании художественного образа, то тогда, возможно изучение интертекстуальных связей, которого— в конечных своих выводах (особенно если иметь в виду историко-литературный комментарий) — не лишена и текстология. Однако в последнем случае известное значение для исследователя приобретают ответственность и чувство меры, ибо при их отсутствии идея, множественности смыслов может обернуться утратой ценности самого понятия «смысл» и, что не менее важно, утратой ценности понятия «автор"86: «ничто не заменит авторство: огромное усилие придать человеку культурную идентичность, дать ему лицо. Безграничный культурный интертекст не содержит и не хранит эту идентичность. Нужен центр, вокруг которого смысл может кристаллизоваться. Такой центр — автор"87. Этот подход свойствен и текстологии литературы нового времени, с ее установкой на восстановление подлинного текста и, значит, на приближение к автору. По мысли Н. В. Корниенко, «перевес в гуманитарной науке интерпретаторских подходов — особенно это касается изучения русской литературы XX в. — очень печальная традиция, ведущая в.

84 Арнольд И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. С. 363.

85 Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. С. 99.

86 Замечание Р. Барта о том, что «логика, регулирующая Текст, зиждется не на понимании (выяснении, „что значит“ произведение), а на метонимии» (Барт Р. От произведения к тексту//Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 417) содержит не только утверждение бесконечности ассоциаций (а значит, и интерпретаций) и независимости текста от автора, но, что закономерно, — отказ от самого слова «понимание».

87 Фрагае М. После изгнания автора: литературоведение в тупике? // Автор и текст: сб. ст. / под ред. В. М. Марковича и В. Шмида. СПб., 1996. Вып 2. С. 32- см. также: Евдокимова С. Процесс художественного творчества и авторский текст. С. 9−24. конечном итоге к катастрофическому падению уровня безусловного знания о писателе и его творчестве. И об эпохе, в которой он жил"88.

Сравнение герменевтики и текстологии позволяет назвать основные методологически важные составляющие текстологического анализа: критическое изучение первоисточников — рукописей и прижизненных изданий* произведенияобращение к обстоятельствам создания текста, биографическому и историческому фону, повлиявшему на содержание произведенияпрочтение текста с учетом его художественного своеобразия, ограждающее от фактических ошибок и превратного.

89 истолкования материала — принцип постепенного развертывания контекста с привлечением новых фактических данных и последующей корректировкой, и уточнением выводов. Эти характеристики текстологического анализа определяют структуру нашего исследования, первые две главы которого посвящены установлению нетворческих и творческих изменений текста в его истории. В третьей главе анализируется проблема интертекстуальности рукописей Достоевского. В Приложении 1 к работе представлены анализ и практические решения проблемы публикации рукописного текста Достоевского. В Приложении 2 предлагаются иллюстрации фрагментов рукописного текста романа «Подросток» и «Дневника писателя».

Теоретическая основа исследования. В текстологическом изучении творчества Достоевского несомненное значение имеют публикации первой половины XX в. — Н. Ф. Бельчикова, Н. Л. Бродского, И. И. Гливенко, Л. П. Гроссмана, А. С. Долинина, В. Л. Комаровича, Е. Н. Коншиной, П. Н. Сакулина, Б. В. Томашевского, Г. И. Чулкова, тридцатитомное Полное собрание сочинений писателя90, подготовленное сотрудниками Пушкинского Дома в 1970;1990;е гг., а также выводы представителей российской текстологической науки — Б. В. Томашевского, С. М. Бонди, Г. О. Винокура, Д. С. Лихачева, А. Л. Гришунина. К историко-литературному контексту творчества Достоевского, в связи с вопросами поэтики романов и «Дневника писателя», обращались Е. А. Акелькина, А. В. Архипова, П. Д. Арутюнова, В. Е. Багно, А. И. Батюто, Н. Ф. Буданова, В. Е. Ветловская, В. А. Викторович, В. П. Владимирцев, И. Л. Волгин, Г. Я. Галаган, А. В. Денисова, В. А. Десницкий, В. В. Дудкин, В. Н. Захаров,.

88 Корниенко Н. В Архив А. Платонова в Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН как филологическое и культурное событие // Труды Отделения историко-филологических наук. 2007 / РАНОтв. ред. акад А. П. Деревянко. М, 2009. С. 368.

89 Ср.: «В гуманитарных науках точность — преодоление чуждости чужого без превращения его в чисто свое (подмены всякого рода, модернизация, неузнание чужого и т. п.)» (Бахтин ММ. К методологии гуманитарных наук. С. 371).

90Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. / ИРЛИ (Пушкинский Дом) АН СССР. Л., 1972;1990 (далееЯСС, с указанием тома и страницы в основном тексте, за исключением случаев, когда необходима ссылка на конкретного автора примечаний в ПСС).

Т. В. Захарова, Т. А. Касаткина, М. М. Коробова, А. В. Матюшкин, Р. Г. Назиров, Р. Н. Поддубная, Г. С. Померанц, В. Д. Рак, Л. М. Розенблюм, В. А. Сидоров, К. А. Степанян, Б. Н. Тихомиров, В. А. Туниманов, П. Е. Фокин, Г. М. Фридлендер, Г. К. Щенников, И. Д. Якубович и многие другие исследователи, результаты которых имеют значение для данной работы и учитываются в ней.

Цель исследования — изучить историю текста и творческую историю" романа «Подросток» и «Дневника писателя» 1876−1877 гг. на материале рукописей и печатных источников названных произведений.

Задачи исследования:

1) Выполнить текстологический анализ рукописных материалов к указанным произведениям. В ходе анализа проводится критика текста и устанавливаются «смысловые» ошибки чтения рукописи, возникавшие в процессе издания рукописного текста. Эта задача исследования объясняется необходимостью переоценки самых принципов чтения и воспроизведения текста Достоевского в печати, так как в настоящее время ведется подготовка научных изданий произведений этого писателя. Решение данной задачи предполагает уточнение текста обоих произведений, включающее анализ трудных чтений, выявление причин возникновения смысловых ошибок, исправление ошибок чтения в публикациях рукописей и комментарий к исправленному тексту. Анализ нетворческих изменений рукописи способствует восстановлению подлинного авторского текста во всей его семантической и эстетической полноте.

2) Исследовать творческие изменения текста, определив и сопоставив основные характеристики творческого процесса Достоевского в романе «Подросток» и в «Дневнике писателя» за 1876−1877 гг. Такой анализ позволяет выявить специфику авторской работы над текстом и установить новые факты творческой истории названных произведений.

3) Проанализировать интертекстуальные связи на материале рукописей. В этом случае необходимо установить внутренние закономерности развития авторских идей в рукописном тексте, включающем как художественные, так и художественно-публицистические замыслы Достоевского. Решение поставленной задачи предполагает исследование вопросов интертекстуальности, установление наиболее типичных для Достоевского видов интертекста, анализ сквозных тем, возникающих в рукописях. Данный вопрос не был предметом специального исследования.

4) Представить принципы публикации рукописного текста Достоевского. В настоящее время это одна из самых актуальных задач текстологии. Для ее решения необходимо дать оценку утвердившимся в прежние годы подходам к воспроизведению текста Достоевского в печати, сформулировать основные вопросы, актуальные для рассмотрения данной темы, определить условия научной публикации рукописного текста, которые бы отвечали современным задачам текстологической науки. Научная новизна поставленных задач заключается1 в установлении не известных ранее фактов истории текстов, и творческой историиназванных произведений Достоевского, позволяющем дополнить реальный и историко-литературный комментарий^ к ним, а также уточнить наше понимание авторских идей.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1) Текстологический анализ оказывается связанным с пониманием особенностей поэтики творчества Достоевского. Критика текста становится первым шагом не только к оценке его подлинности, но и к осознанию его художественной специфики.

2) Особой характеристикой' творческого процесса Достоевского является использование условных обозначений, заслуживающее исследовательского внимания. В публикациях рукописного текста знаки Достоевского почти не воспроизводятся. Между тем графические символы в рабочих тетрадях писателя, представляя собой смысловую целостность, образуют тематические контексты. Сравнение записей, отмеченных одним и тем же знаком, позволяет установить эти контексты, уточнить содержание художественного замысла, выделить разные аспекты интересующей писателя темы, увидеть тему в развитии.

3) Изучение проблемы творческого процесса в контексте творческой истории произведения дает основание для вывода об исключительной важности имен и названий в творчестве Достоевского: они являются своеобразным семантическим ключом к расшифровке содержания на уровне художественного замысла и его воплощения в окончательном тексте. Специфика имен и названий, их смысловое наполнение, их выбор говорят об особенностях творческого сознания автора, — фиксирующего внимание как на литературных образах, так и на исторических реалиях.

4) Сопоставительный анализ рукописей романа «Подросток» и «Дневника писателя» за 1876−1877 гг. свидетельствует о принципиальных различиях творческой работы автора над романным замыслом и над художественно-публицистической формой текста при сохранении целостности творческого метода, основой которого становятся стремление соединить жизнь и художественную реальность, взаимосвязь художественного творчества и общественных взглядов автора, а также эстетизация фактов действительности.

5) Применительно к Достоевскому термин «интертекстуальность» следует понимать как проявление тематических взаимосвязей между разными текстами внутри исследуемой художественной системы — творчества данного автора. Наиболее распространенные варианты проявления интертекстуальных связей в рукописном тексте Достоевского — это аллюзия и в некоторых случаях цитата с тождественным и нетождественным воспроизведением образца. В рукописях чаще, чем в печатном тексте, встречаются аллюзии и цитаты с точной атрибуцией, так как рукописный текст не публичен. Изменение формулировки претекста или прецедентного текста объясняется возможным цитированием по памяти и намеренным видоизменением цитаты в результате ее включения в контекст собственно авторских размышлений.

6) Анализ рукописей Достоевского выявляет наличие постоянных (сквозных) тем, как правило, обозначаемых повторяемыми ключевыми словами, при помощи которых автор определяет интересующие его вопросы как на стадии художественного замысла, так и в процессе его развития.

7) Основным принципом научной публикации рукописного текста является аутентичное воспроизведение рукописи как исторического документа, с сохранением особенностей авторского правописания и отображением (по возможности) и описанием (обязательным) авторских помет и знаков. При подготовке рукописи к печати невозможен унифицирующий подход к воспроизведению записей, так как в каждом конкретном случае имеет значение стадия творческого процесса. По этой причине тексты разных этапов творческого процесса (например, черновые наброски и беловой автограф) целесообразно готовить к печати в одной и той же системе правил, но учитывая при этом индивидуальные характеристики каждого текста и специфику расположения записей. Следует отказаться от практики публикации чернового и белового автографов в виде вариантов к основному тексту, установившейся в советский период, в пользу полной публикации черновых и беловых рукописей Достоевского. Публикация рукописей должна сопровождаться текстологическим, реальным и при необходимости историко-литературным комментарием.

Теоретическая значимость исследования. Текстологический анализ рукописного материала, представленный в работе, позволяет определить методологически важные условия чтения и воспроизведения рукописного и печатного текста Достоевского. В научный оборот вводятся неизвестные и неопубликованные ранее записи Достоевского, обнаруженные в процессе анализа рукописей и содержащие новые факты истории текста и творческой истории романа «Подросток» и «Дневника писателя». Результаты диссертации имеют теоретическое значение, так как системный анализ текстологических фактов способствует методологически новому осмыслению и решению проблем изучения творчества Достоевского.

Научно-практическая ценность исследования. Результаты и материалы диссертации могут быть использованы в научно-исследовательской работе, при подготовке научных и академического изданий текстов Достоевского, а также в преподавательской деятельности: в лекционных теоретико-литературных и историко-литературных курсах, спецкурсах и спецсеминарах. Кроме того, результаты работы могут использоваться в построении вузовских учебных программ по истории и теории литературы.

Апробация работы. Материалы диссертационного исследования опубликованы в научных журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, утвержденный ВАК Минобрнауки РФ, а также в специализированных изданиях, посвященных творчеству Достоевского. Результаты работы отражены в 28 публикациях и представлены на международных и всероссийских конференциях — XII, XIII и XIV симпозиумах Международного общества Достоевского (Женева, 2004; Будапешт, 2007; Неаполь, 2010), II Международном симпозиуме «Русская словесность в мировом культурном контексте» Фонда Достоевского (Москва, 2006), ежегодных конференциях в Литературно-мемориальном музее Достоевского в С.-Петербурге (с 1999 г.) и в Доме-музее Достоевского в Старой Руссе (с 2003 г.), на международной конференции. «Евангельский текст в русской литературе ХУШ-ХХ веков» (Петрозаводск, 1999, 2008), на заседании Комиссии по изучению творчества Достоевского ИМЛИ им. А. М. Горького РАН (Москва, 2002), в текстологическом семинаре Центра лингвистической текстологии и компьютерного лингвостиховедческого анализа под руководством д. ф. н. Н. В. Перцова в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН (Москва, 2010). Результаты работы использовались при чтении лекций на филологическом факультете Петрозаводского государственного университета (ПетрГУ), а также при подготовке научного издания текстов Достоевского в авторской орфографии и пунктуации (Издательство ПетрГУ, 1995;2010, издание продолжается).

Структура работы. Исследование состоит из Введения, трех глав, Заключения, двух Приложений, Списка литературы, включающего 915 источников, и Списка архивов и шифров хранения рукописей. Объем диссертации 554 страницы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Современной науке о Достоевском — если иметь в виду ее текстологическое направление — следует уделять больше внимания фактам" истории текста, свидетельствующим о сложном, взаимодействии биографических, исторических, публицистических, художественных элементов в творческом процессе." Несомненно, достоевсковедение нуждается в дискуссионном" обсуждении формы и содержания академического издания и вопросов более частного значения, таких как анализ. трудных чтений.

Исследование рукописных и печатных материалов романа «Подросток» и «Дневника писателя» 1876−1877 гг. позволяет сделать следующие выводы.

Одна из важнейших проблем текстологического изучения творчества Достоевскогопроблема установления авторского текста, анализ которой дает представление о характере нетворческих изменений — ошибках чтения рукописи и опечатках прижизненных изданий писателя. Исследование указанной проблемы позволяет выделить следующие ее аспекты:

• графологические (анализ особенностей начертания слова, характера подчеркивания слов в. рукописи, использования ударения, границ начертаний в рукописном тексте, вычеркнутого текста);

• текстологические (анализ пропусков текста в публикациях рукописей, исследование порядка записей, сравнительное изучение источников текста — автографов и списков, черновых и беловых рукописей, рукописей и печатного текста, редакций печатного текста и др.);

• лингвотекстологические' (выявление специфики пунктуационного и орфографического оформления рукописного теста и отражения языковых характеристик в печати, анализ логико-синтаксических связей в тексте и их значения для семантики записей).

При этом критика текста, как правило, становится начальным этапом подготовки текстологического, реального, историко-литературного комментария, открывающего новые сведения о содержании написанного. Пропуски текста при издании рукописей оцениваются как показатель сложности самого материала: пропускаются, как правило, те фрагменты рукописного текста, которые имеют особое расположение на листе или входят в состав глав с большим количеством правки. Установление порядка записей самым непосредственным образом связано с вопросом интерпретации текста — это особенно касается ранних этапов творческого процесса Достоевского, стадии набросков, которые достаточно трудно разграничить в пространстве чернового текста. Взаимодействие источников текста не только показывает соотношение рукописного и печатного материала, но и определяет характер проявления авторского начала, принципы восприятия и оценки авторской правки. Изучение вычеркнутого текста, как и проблема пропусков, выводит нас к новым фактическим данным, важным’для понимания поэтики текста. Следует вести речь о соединении фактов истории текста и творческой истории" произведения, дающем возможность (более полного представления об идеях автора. При анализе проблемы вырабатываются принципы прочтения вычеркнутого текста — прежде всего это разграничение линий вычерка по форме, графологическое разъединение слоев текста и идентификация буквенных начертаний.

Графологические и языковые характеристики текста как две составляющие его семантики и поэтики являются также своеобразным инструментарием чтения и понимания материала. Исследование каждого из заявленных вопросов — это не только поиск подлинного авторского слова, но и форма научной рефлексии относительно самой «техники» и методологии поиска. Среди основных условий результативного чтения рукописного текста Достоевского назовем:

• подробное изучение двусмысленных фрагментов печатного текста, которые не согласуются с общим контекстом высказывания или содержат смысловые противоречия;

• исследование грамматической и пунктуационной несообразности, указывающей на ошибку чтения рукописи;

• сопоставление орфографических характеристик с особенностями" почерка, включающее обязательное знание вариантности начертания одних и тех же букв: устойчивым критерием различения в данном случае может служить наличие (отсутствие) выносного элемента в начертании буквы;

• точное определение границы того или иного начертания, то есть разграничение линий начертания конкретной буквы от линий, не имеющих к ней отношения;

• внимание к лигатурам, которые, будучи постоянным (неизменным) признаком индивидуального почерка, позволяют установить чтение точно;

• сопоставление всех записей, в которых разрабатывается одна и та же тема, и анализ трудных чтений с учетом всех стадий творческого процесса, включая и печатный текст.

Изучение проблемы творческого процесса с точки зрения истории текста, то есть с учетом его развития, позволяет сделать выводы о принципиальных различиях в работе писателя над романом «Подросток» и «Дневником писателя» 1876−1877 гг.

Развитию романного сюжета свойственны большие выраженность и свобода творческого вымысла. Первостепенной, задачей становится формирование тем, образов и характеров, только после этого определяется-фабула Это закономерно — в романном пространстве' возникает особая художественная реальность, для оформления" которой автору необходимо прежде всего определить, взаимоотношения героев и психологию их характеров. В-рукописях «Дневника писателя» иная, специфика творческого процессаименно реальная действительность, внешний мир фактов и событий задает направление всему ходу авторского повествования, поэтому фабульное начало в тексте выражено более заметно уже на стадии набросков.

Длительный и трудный поиск фабулы в черновых записях к роману сопровождается столь же длительным и еще более трудным выбором формы повествования. В «Подростке» это повествование от лица героя — форма, которая определяется медленно, и в авторских размышлениях, и в пробных, черновых диалогах персонажей1 и сюжетных зарисовках отдельных сцен романа. В «Дневнике писателя» показана совершенно иная-модель представления фактов реальной жизни и размышлений автора, ориентированная на журналистский опыт Достоевского: здесь используется форма ежемесячного периодического издания (в данном случае — моножурнала), в котором реальность становится объектом авторского личностного и художнического осмысления*. С точки зрения формы повествования «Дневник писателя», по сравнению с романом, — более сложная структура, соединяющая художественное и публицистическое начала, содержащая открытые, прямые авторские оценки и обращения к читателю и в то же время постоянно обращенная к романным опытам художественного, образного слова.

Вопрос о художественности становится одним из ключевых как в романе «Подросток», так и в «Дневнике писателя». При этом в черновых набросках к «Подростку» особенно важна установка на поэтичность изложения идей как обязательное условие творчества — этот вопрос осмысливается автором как художественная задача, которую необходимо решить при создании романа. В «Дневнике писателя» та же идея имеет иную форму изложения — она представлена в литературно-критических оценках автора (Пушкин, Лермонтов, Островский, Л. Толстой, Полевой, Кукольник и др.) и в более широких, обобщенных суждениях Достоевского о развитии современной ему словесности. Имя Пушкина занимает особое место в черновых материалах к роману «Подросток» — для Достоевского пушкинский стиль, в котором писатель отмечает простоту, живость и правдоподобие, является образцовым. Это особенно важно именно на стадии формирования^ художественного замысла ^ определения формы повествования от первого лица.

Общее, что следует выделить в анализе творческого процесса в романе «Подросток» и в «Дневнике писателя», — это основные характеристики творческого метода Достоевского:

• стремление автора-соединить жизнь и художественную реальность;

• взаимосвязь художественного творчества и общественных взглядов автора;

• «эстетизация фактов действительности, ведущая к оформлению идей в художественной форме;

• целостность творческого процесса — зарождение замысла как возникновение цельного поэтического образа, для адекватного отражения которого на исходной стадии творческого процесса писатель использует условные обозначения.

Условные знаки появляются в черновых рукописях к обоим произведениям. Объединяя отобранные автором черновые записи, они становятся символическим обозначением темы или мысленной характеристикой того или иного персонажа. В черновых материалах к «Дневнику писателя» условные обозначения, кроме того, становятся способом выделения наиболее значимых тем в пределах готовящегося выпуска издания.

Важно разграничивать рисунки и знаки в рукописях Достоевского. Рисунки отличаются индивидуальностью начертаний, они могут видоизменяться, даже если автор пытается воспроизвести один и тот же образ. Условные знаки характеризуются повторяемостью графических элементов, они' статичны. Различие между рисунками и знаками, объясняется тем, что данные виды графики выполняют разные задачи в оформлении и развитии творческого процесса. Знаки функциональны — они тематически соединяют записи согласно авторской идее. Рисунки, особенно портретные, выполняют скорее иллюстративную задачу, становясь графическим эквивалентом словесного образа. Кроме того, знаки двойственны: их внешнее оформление не всегда отражает их внутренний смысл, потому что нередко не связано с ним напрямую. Рисунки образны, и их семантика более очевидна при соотнесении их с текстом, к которому они относятся.

Изучение проблемы творческого процесса в контексте творческой истории произведения дает основание для вывода об исключительной важности имен и названий в творческом процессе Достоевского: они являются своеобразным семантическим ключом к расшифровке содержания на уровне художественного замысла и его воплощения в окончательном тексте. Кроме того, специфика самих имен и названий, их смысловое наполнение, их выбор говорят об особенностях творческого сознания автора, фиксирующего внимание как на литературных образах, так и на исторических реалиях. В соединении эти образы и факты создают сложный сплав историко-литературных представлений, выступающих как объект художественного анализа и как средство выражения художественно-публицистических идей. Таким образом, мы можем судить о творческом методе писателя, как восприятии мира в контексте исторической и эстетической реальности.

Установлению внутренних закономерностей развития авторских идей в едином пространстве рукописного текста служит анализ интертекстуалъных связей в рукописных материалах романа «Подросток» и «Дневника писателя» 1876−1877 гг. В последнее время по отношению к творчеству Достоевского применяются термины «интертекст» и «интертекстуальность» (Е. Г. Новикова, О. Б. Зиренко, О. Меерсон, Б. Н. Тихомиров). Но теория интертекста до сегодняшнего момента не содержит терминологической ясностиисследователи предлагают разное понимание основной терминологии. Теоретические аспекты проблемы интертекстуальности не становились предметом самостоятельного анализа в работах, посвященных Достоевскому. Для изучения творчества данного писателя актуально понимание интертекста и интертекстуальности, которое предлагает И. В. Арнольд: интертекст определяется как контекстуальный смысл, формирующийся-в результате взаимодействия текста-источника и воспринимающего текстаинтертекстуальность — как явление вербального ряда, а именно — как включение в текст других текстов с иным субъектом речи. Имеют значение также наблюдения и выводы, предложенные в работах П. Е. Бухаркина, Ю. Н. Караулова, Н. А. Кузьминой, С. Б. Кураша, П. Торопа, Н. А. Фатеевой и других исследователей.

Применительно к Достоевскому принято говорить о значении историко-литературного контекста, библейской традиции — прежде всего, имеется в виду анализ цитат преимущественно на материале печатных текстов Достоевского (А. Л. Гумерова, Т. А. Касаткина, М. М. Коробова, Н. Г. Михновец, Б. Н. Тихомиров, И. Д. Якубович и др.). Представляется, что источники, значимые для формирования интертекстуальных связей (литературные, исторические, философские), должны рассматриваться не изолированно, а в контексте рукописей к тому или иному произведению Достоевского, что позволит прояснить картину взаимодействия претекстов (текстов-источников) между собой и с воспринимающим текстом в творческом процессе.

Как показывает выполненный анализ, наиболее распространенные типы интертекстуальности в рукописях Достоевского — это аллюзия и цитата с тождественным и нетождественным воспроизведением образца. В рукописях более частотны аллюзии и цитаты с точной атрибуцией, в печати нередко источник цитаты опускается: одна из задач интертекста — активизировать восприятие читателя. Формулировка претекста или прецедентного текста может меняться из-за цитирования по памяти или намеренного видоизменения* цитаты в контексте собственно авторских размышлений. Есть основания полагать, что в рукописях и в печатных текстах Достоевского многие цитаты и особенно аллюзии (границы которых не всегда заметны) еще не выявлены, их установление и изучение может стать целью самостоятельного исследования. В рукописях встречаются аллюзии на факты. В «Дневнике писателя» это факты-однодневки, из которых тем не менее создается широкая картина жизни российского общества. Среди записей к роману «Подросток» таких аллюзий гораздо меньше, что объясняется вымышленностью повествования, но немногочисленные аллюзии на факты имеются — это признак целостности творческого метода писателя.

Для творчества Достоевского, помимо интертекстуальности, особое значение имеет понятие интермедиальности, то есть взаимодействия разных видов искусства. Примеры такого взаимодействия в рукописях романа «Подросток» — это фаустовская сцена, в которой отразилось авторского восприятие оперы Шарля Гуно «Фауст» и трагедии Гете, а также русской духовной музыкиэто суждения Достоевского о картине Клода Лоррена «Асис и Галатея» и образ «золотого века», который предстает позднее и в «Дневнике писателя» 1876 г.- соединение иконических и живописно-архитектурных образов в романе «Подросток», отражающих единство эстетического впечатления и религиозного чувства. Соединение тем и образов, представляющих разные виды искусства, художественно обогащает литературный текст и отражает синкретичность творческого мышления автора.

Интертекстуальность и интермедиальность возникают на стадии формирования замысла и становятся особенностью творческого процесса Достоевского — автор не только выделяет в черновых записях источники, с которыми связаны те или иные идеи, но и собственную манеру письма пытается выработать через обращение к определенным претекстам (как в черновиках романа «Подросток»). Рукописи к одному произведению в действительности образуют гораздо более значительное семантическое пространство, представляя темы, которые были важны для автора в разное время и которые нашли воплощение в разных текстах (проявление автоинтертекстуальности). В результате образуется единый художественно-публицистический контекст, в котором существуют постоянные для данного автора темы, нередко имеющие устойчивое лексическое обозначение.

Обращение к проблеме публикации рукописного текста логически завершает исследование материала — анализ предшествующих проблем неизбежно приводит к поиску наиболее адекватного способа передачи текста в печати. Изучение научных концепций воспроизведения рукописного текста Достоевского позволяет заключить, что в определении формы публикации следует ориентироваться на конкретный материал, учитывая его содержание и состав, стадию «творческой работы и специфику творческого метода автора. Необходимо также понимать, что каждый лист рукописи, — это эстетическое целое, в пространстве которого недопустима произвольная перестановка* записей. Важное условие эдиционного процесса — разграничение анализа и интерпретации материала. Результат анализа — установленный авторский текст, при подготовке которого текстологические решения получают научную аргументацию. Результат интерпретациикомментарий к тексту, содержащий наблюдения о форме и содержании записей. Принцип модернизации и унификации языка первоисточников, принятый в советское время, не следует считать приемлемым для научной и тем более академической публикации рукописного текста. Подробнее указанные вопросы рассматриваются в Приложении 1, где представлен практический анализ подходов к публикации рукописного текста.

Несмотря на существующее представление о достаточной изученности рукописных фондов Достоевского, очевидно, что наибольший объем данных, обладающих научной новизной, позволяющих внести уточнения в историю текста и творческую историю произведений Достоевского и ценных для’исследования поэтики творчества, содержат именно рукописи. Есть необходимость в текстологической «ревизии» рукописных материалов ко всем произведениями Достоевского, в новом прочтении рукописных и печатных источников текста, которое не только заключает в себе потенциальную возможность научных открытий, но и является точным вектором движения исследователя к пониманию всех смысловых нюансов авторского слова.