Мелолический дискурс как информационный медиум протожанра духовной проповеди

СМИ — это нечто намного большее, чем просто канал, по которому мы получаем знания, хотя и эта их роль далеко не маловажна. Процесс передачи этих знаний может сам по себе стать объектом внимания.

Г. М. Маклюэн.

Было бы неразумным отбрасывать с порога идею о том, что мировые религии. ещё несут в себе семантический потенциал, способный к высвобождению энергии развития всего общества".

Ю. Хабермас.

Предлагаемое диссертационное исследование посвящено комплексному описанию функционирования воздействующих механизмов мелолийного (мелолического) дискурса проповеди как информационного медиума (коммуникативного продукта) протожанра гомилетической духовной практики, реализуемого в условиях медийно — коммуникативного пространства духовного просветительства.

Термин «мелолия» / «мелолистика» заимствован из концепции Анто-нио Менегетти и трактуется в работе как вербально-музыкальная гармония целого, означающая «единство сознания и органического акта», которое суть «организмический синхронизм между душой и телом» (Менегетти, 2000: 33), воспринимаемый отправителем (исполнителем) и адресатом (слушателем) как целостное осознание «медиа распространения информации», по Никласу Луману (2005: 270).

Дискурсивная мелолия — как разновидность протожанра музыкальнодуховного песнетворчества авторского песнопения, предназначенного в отраду и утешение современному человеку как члену сообщества, являет собой определенную «коммуникативную медиальную форму», по Н. Луману (2005: 11), с целью «как бы проповедь самому себе», которая «тем особенно хороша, что не только охотно выслушивается, но и охотно повторяется для себя» (Протоиерей Николай, 1998: 3), ибо отмечено: «Назидайте самих себя псалмами, и славословиями, и песнопениями духовными» (Ефесянам: 5, 19). Поэтому медиальная форма естественно-языковых духовных практик мелолий-ной дискурсии являет собой эмоциональную структуру мелолической информации как музыкально-текстового послания в виде дискурса духовной мелолийной проповеди.

Являясь разновидностью протожанра музыкальной проповеди, мело-лийный (син.: мелолический) дискурс как особая медиальная форма коммуникации реализует наряду с другими речевыми жанрами масс-медийной коммуникации своё право на авторитетное Слово, функциональное предназначение которого может быть обусловлено выполнением синергийного (от греч. «стиу?руе (а»: в этимологическом смысле — источник интуитивных идей о «кооперации», коллективных явлениях, координированных действиях и взаимодействиях, соработничество, согласованное действие) комплекса функций — от информативной, аналитической, оценочной и экспрессивной {аффективной, эмоциональной) с потребностью выговориться, дать выход эмоциям до просветительской функции, реализуемой в виде естественноязыковых — как письменных, так и устных — дискурсивных практик с целью всемерного разъяснения истины и приближения её к человеку, поддержания веры или приобщение человека к ней. При этом важно иметь в виду, что в нашем случае подразумевается «православный синергизм» (термин С.С. Хо-ружего, 2011: 22- см. также: Хоружий, 1995; 2010), который (т.е. «синергизм») исходит из того, что во Христе существуют две воли, две энергии: Божественная (несотворенная) и человеческая (сотворенная), пребывающие между собою в гармонии и согласии.

Несмотря на комплексную синергийность (согласованность) реализации разнонаправленных функций мелолийного дискурса в нем нередко проявляется доминирование тех или иных функций. В частности, например, информативная функция, «воздействие которой проявляется в сообщении» (т.е. в мелолической информации) с целью «разгрузки и расширения когнитивных способностей живого существа» (Луман, 2005: 8−9), может часто заслонять аффективную (эмотивную) функцию, что, в конечном итоге, способствует затруднению дифференциации (проведения четких границ) между чистой (церковной, гомилетической) проповедью, — нередко ограниченной временем и местом богослужения, хотя возможна проповедь и вне церковной службы, например, в миссионерской деятельности, рассматриваемой с церковной точки зрения как «Слово Божие в слове человеческом», — и обыденными информативными высказываниями с просветительской целью как «средством массовой коммуникации расширения человека», в понимании Г. М. Маклюэна (2003; 2004), духовно — просветительскими рассуждениями о созерцании (ср. рассуждения о «vita active») в «Речи о превосходстве девства», написанной в 1395 — 1399 гг. французским богословом и педагогом Жаном Жерсоном (Ханова, 2012) или известными «диспутациями» Иоанна Экхарта на теологическом факультете Парижского университета в 1302 -1303 годах (Реутин, 2011).

Неслучайно в этой связи Никлас Луман обращает внимание на тот факт, что «большое количество форм информации обыкновенно означает меньшую вероятность принятия коммуникации» (Луман, 2005: 270). Отмечая разнообразие медийных форм мелолийного дискурса (форм мелоличе-ской информации) как разновидности музыкально — просветительской проповеди и существующие трудности определения протожанрового статуса мелолийного дискурса, а также принимая во внимание вариативное многообразие проявления (употребления, функционирования) его медийно — коммуникативных форм или жанровых образцов, митрофорный протоиерей Николай (Гурьянов) пишет в своей работе «Слово Жизни в духовных стихах, избранных для любителей духовного пения»: «В дружеском кругу, в семье, наедине за работой и на досуге пение духовных стихов (т.е. использование жанрового образца „как бы проповедь самому себе“ — выделено нами) с пользой заменяет иногда совершенно пустые разговоры, заполнит праздное время, создаст возвышенное настроение. Таким образом, пение этих Псалмов в Обителях и семьях верующих является назидательным занятием» (Гурьянов, 1998: 3).

Актуальность темы

исследования обусловлена современной социально-экономической ситуацией в обществе, которая характеризуется новыми требованиями к осмыслению и разработке фундаментальных основ современной духовности и публицистичности, без которых немыслимо успешное развитие социума. Многообразие существования форм духовных практик проповеди как жанра публицистической традиции в виде протожанровых музыкально-просветительских образцов, специфика механизмов их порождения и условий функционирования в медийном пространстве социума при всё возрастающей роли и значимости церкви как социального института и религии как особой формы мировоззрения и формировании ценностных ориентиров человека в окружающем мире, медийная природа конкретных духовных ме-лолийных практик дискурса проповеди и её роль в возрастающем воздействии на умы членов социума как особой разновидности средства массовой коммуникации, на становление разума и чувств самого человека и на все стороны развития социальной жизни человека, а также недостаточность теоретического осмысления информационного феномена медийной стороны мело-лийных дискурсивных практик как средства особой мифотворческой силы, способной, по Г. М. Маклюэну, «покорять своими структурно-языковыми средствами массы людей и объединять их вместе, погружая в мир новой чувственно-осязательной слухо-визуальной постписьменной культуры», обусловливают актуальность и необходимость обращения к заявленной теме диссертационного исследования.

Изучение особенностей влияния конкретного мелолийно-дискурсивно-го типа коммуникации как комплексного синергийного средства массового общения, как информационного продукта в самом широком смысле этого слова, как специфического медиума, при помощи которого не только и не столько передают информацию и определенные сообщения, но которые и сами способны активно влиять на индивидуальное и общественное сознание, актуально для исследования проблем современного состояния общества, ибо, «не зная, как влияют средства массовой коммуникации, невозможно понять, по мнению Гароля Инниса (1951), характер изменений, происходящих в обществе и культуре» (ср. также: Вацлавик и др., 2000; Вульф, 2009; Луман, 2005; о «языке как нетематическом и „спекулятивном“ медиуме исполнения коммуникативного опыта» см.: Инишев, 2009; Романова, 2009; 2010: 42). Только изучая медиатехнологии соответствующего времени, мы можем понять суть культуры, ибо «в историческом плане развитие цивилизации есть, прежде всего, появление и развитие все более совершенных средств коммуникации», по Г. М. Маклюэну (2003; 2004).

Объектом предлагаемого исследования является мелолийный дискурс как совокупность естественно-языковых духовных практик протожанра проповеди, реализуемых в коммуникативном пространстве авторских публичных выступлений перед массовой аудиторией.

Предметом исследования служат семантические, коммуникативно-функциональные и медийные характеристики мелолийного дискурса как комплексного синергийного средства массового общения, при помощи которого не только передают информацию в виде определенных мелолийных сообщений, но и осуществляют активное влияние на индивидуальное и общественное сознание участников массовой коммуникации.

Цель настоящего исследования заключается в проведении системного анализа проблем, связанных с механизмами порождения и функционирования мелолийного дискурса как комплексного медийного средства воздействия на массовую аудиторию.

Задачи, решаемые в данной работе, вытекают из поставленной цели и носят комплексный междисциплинарный характер, затрагивая одновременно проблемы журналистики, коммуникатологии, лингвистики, психолингвистики и теологии. Для достижения поставленной цели в диссертации необходимо решить следующие задачи:

— описать становление категориальных характеристик мелолийного дискурса как разновидности музыкального духовно — просветительского коммуникативного жанра проповеди;

— рассмотреть основные системные характеристики комплексного коммуникативного акта мелолийной проповеди;

— выявить содержательно-конструктивные особенности коммуникативных единиц в комплексном коммуникативном акте мелолийной проповеди;

— показать функциональную специфику естественно-языковых, музыкально-просветительских духовных практик протожанра проповеди;

— проанализировать интерпретативно — аргументативную структуру («Лествицу») смыслового содержания мелолийного дискурса в рамках православной аскетической традиции (исихазма);

— установить воздействующий потенциал информационно — просветительских практик мелолийного дискурса через духовное совершенствование человека и человечества путем постепенного преодоления материального начала и достижения «духовного»;

— определить коммуникативный статус мелолийного дискурса как жанровую разновидность религиозного дискурса среди других типов массовой коммуникации.

Задачи, поставленные в исследовании, определили применение соответствующих методов, основными из которых являются методы описания и сопоставления, метод дефиниции и контекстуального моделирования, метод семантической и прагматической интерпретации коммуникативных единиц (практик) мелолийного дискурса, метод построения субъективных семантических пространств с использованием факторного анализа — тест ассоциативного восприятия и оценки вербальной информации (семантического диффе-рециала) Ч. Осгуда, метод анализа образов (имагогика) и программный метод автоматизированной экспертизы вербального воздействия «Diatone» (per. в Роспатент под № 990 729 от 08.10. 1999 г.), а также были задействованы метод фреймового моделирования речевого общения и методы контенти ин-тент-анализа при описании функциональной и содержательной специфики тематического пространства духовных и информационно-просветительских практик мелолийного дискурса.

Теоретической базой исследования функционально — семантических особенностей медийных актов мелолийной дискурсии в контексте генезиса и развития публицистики как важного компонента журналистского творчества послужили труды отечественных и зарубежных исследователей медиатвор-чества, в которых с той или иной позиции рассматривались аспекты медиатизации как порождения дискурсного начала: Л. П. Громовой, И. В. Ерофеевой, Я. Н. Засурского, А. Н. Кашеварова, С. Г. Корконосенко, А. П. Короченского, Б. Я. Мисонжникова, A.B. Полонского, Л. Г. Свитич, В. В. Тулупова, С.С. Хо-ружего, Э. Бенвениста, Р. Водак, Т. ван Дейка, Н. Лумана, Г. М. Маклюэна, П. Серио, а также святоотеческие труды православных теологов, философов и лингвистов в области православной журналистики, теории коммуникации, теории речевых актов, дискурс-анализа, прагма-, социои психолингвистики.

Материалом для исследования послужили публичные выступления автора как профессионального сочинителя, члена союза композиторов РФ, создавшего более 50 музыкальных произведений и исполнителя духовных песнопений на радио и телевидении, на концертных площадках перед массовой аудиторией в процессе культурно — миссионерской и духовно — просветительской деятельности Тверской епархии РПЦ, на шефских и попечительских концертах в воинских частях (Курчелоевский р-н Чеченской республики в 2001 г., в г. Буденовске в 2002 г.) и кораблях ВМФ (Новороссийск, 2012), в домах престарелых и хосписах, на музыкальных фестивалях духовного песнопения «Исповедь сердца» (г. Кострома), «Ковчег» (г. Ярославль, г. Воронеж), «Невские купола» (г. Санкт-Петербург) и ежегодных «Тверских Рождественских вечерах», на авторских концертных программах «Откройте душу для добра», «Ангел покаяния», а также на растиражированных музыкальных CD-дисках автора «Ангел покаяния», «Сказание о счастье», «Откройте душу для добра», музыкальных клипах и музыкальных программах регионального (Рязанского ТВ, Ставропольского ТВ, Тверского ТВ, Череповецкого ТВНовороссийского ТВ, Красноярского ТВ, Санкт-Петербургского ТВ) и центрального ТВ (ВГТРК: Всероссийский канал «Россия-1», «Поединок», ЦТ: программа с А. Малаховым «Пусть говорят», телеканал «Союз»), на международных фестивалях в храме Христа Спасителя (г. Москва), во Франции (Париж, 2008), Болгарии (Велико Тырново) и Белоруссии (Витебск).

Научная новизна заключается в комплексном подходе к изучению информационного продукта — мелолийного дискурса, отражающего, с одной стороны, понятие проповеди как церковного жанра, а с другой стороны, являющегося частью более широкого коммуникативного комплекса — речевого жанра (речевого акта как единицы социальной интеракции), и подразумевающего набор его инвариантных (системо-образующих) социально — коммуникативных свойств, а именно: а) «временно-пространственной (в частности, длительностью и ритмизированностью) организацией эмоционального воздействия», б) «направленностью (интенциональностью)», «интенсивностью параметров эмоциональных процессов», «захватывающим темпоритмом» ролевого исполнения в виде «нерасторжимой зависимости, взаимодействия и связи», по К. С. Станиславскому, «эмоциогенностью музыки и музыкального звукоряда и её влиянием на модальный характер чувствований и переживаний», экстериоризованностью (и воплощенностью в музыкальном звукоряде) эмоциональной структуры мелодической информации в форме музыкального дискурсивного послания, которая, по А. Менегетти, «будучи объектом восприятия, воспроизводит в воспринимающем субъекте ту эмоциональную картину, звуковой моделью которой является соответствующий музыкальный образ».

С новых позиций — с позиций парадигмы «православного синергизма» -осуществлена оценка музыкально-информационного посыла естественноязыковых духовных практик (музыкально-текстовых выражений, фраз, сообщений) как разновидности средства массовой коммуникации, включающих в себя условия репрезентации социального акта взаимодействия «бытия» человека и его взаимодействия с другими людьми в пределах этого «бытия», раскрываемого перед лицом другого человека посредством «выбранных из архива естественно-языковых практик вербального поведения» (Романов,.

1988: 7) и направленных на любое и всемерное разъяснение истины и приближение её к человеку. Впервые показано, что форма такой медийной репрезентации «бытия» человека может опираться на канонические догматические постулаты, но также может быть «исполненной» в «великой свободе и смелости» автора, как отмечал Святитель Иоанн Златоуст, на рубеже соприкосновения медийных форм, т. е. в виде конкретного информационного послания массовой коммуникации определенных музыкальных произведений, театральных представлений, авторских концертных исполнений или какого-нибудь иного другого художественного воплощения.

Теоретическая значимость работы заключается в пополнении новых знаний о теории и основных положениях массовой коммуникации: о направлениях и методах, условиях и результатах воздействия на массового адресата такого специфического информационного продукта как музыкальная проповедь в виде мелолийного дискурса, о его дискурсивно-семиотических факторах, характеризующих синергийное свойство (синергетичность) «памяти жанра», которое помогает определять структурно-содержательное построение музыкальной проповеди в виде «лестницы духовной практики» через толкование «истинного» текста, когда в современных условиях в роли такого текста могут выступать самые различные как кодифицированные (например, «Беседы на псалмы св. Иоанна Златоуста»), так и некодифицированные (в частности, рок-опера «Иисус Христос», кинофильмы, музыкальные клипы, авторские концерты и т. п.) мифологемы и идеологемы. Теоретическая значимость заключается также и в углублении научных подходов, доказывающих неразрывную интегральную связь между эффективностью воздействия мелолийной дискурсии и эмоциональной сферой личности участников массовой коммуникации, в развитии идеи влияния аффективных текстово-музыкаль-ных комплексов на когнитивную креативность массового адресата как осмысленное понимание и мироистолкование модели поведения человека в православном мышлении, как необходимый принцип, по С. С. Хоружему (2011: 22), в отношениях Бога и человека, согласно которому «человек не должен оставаться пассивным в отношении к Богу и его энергия, его свободная воля должны соработничать с Божией благодатью, присутствующей в мире», «ибо мы соработники {synergoi) у Бога» (1 Коринф. 3, 9).

Полученные в диссертации выводы о жанрообразующих параметрах музыкальной проповеди в виде мелолийного дискурса, о специфичности и манифестационности представляющих в коммуникативном пространстве его типизированных форм, о направлениях анализа межи внутрижанровой специфики медийных форм массовой коммуникации определяют пути дальнейшего развития теории речевых жанров, в понимании М. М. Бахтина и В. Н. Волошинова.

Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы в области профессиональной коммуникации (телевидение, газеты, журналы, радио, электронные СМИ), а также в области медийных информационных технологий (спичрайтер, имиджмейкер, ньюсмейкер и др.). Результаты исследования могут быть полезны как при подготовке специалистов различных профессий, связанных с массовой коммуникацией, в плане повышения коммуникативной компетенции и оптимизации воздействующей функции речи, а также при разработке специальных курсов и семинаров по теории коммуникации, риторике, прагматике, информационным технологиям и журналистике.

На защиту выносятся следующие теоретические положения:

1. Мелолийный (мелолический) дискурс как музыкально-текстовая разновидность протожанра религиозной проповеди представляет собой авторское медийное информационное послание (коммуникативный продукт), реализуемое в условиях массового коммуникативного пространства (радио, телевидение, концертное выступление и др.) с целью духовного просветительства.

2. Как комплексный коммуникативный знак, как вербально-музыкальая гармония целого, означающая «единство сознания и органического акта», интенционально направленного на достижение «организмического синхронизма между душой и телом», по А. Менегетти, мелолийный дискурс воспринимается отправителем (автором-исполнителем) и адресатом (массовым слушателем) как целостное осознание «медиа распространения духовной информации», предназначенной в отраду, утешение и самосовершенствование современному человеку как члену сообщества.

3. Мелолийный дискурс обладает определенной «коммуникативной медиальной формой» (термин Н. Лумана), призванной быть трансфером исполнения коммуникативного опыта для каждого, принимающего его «как проповедь самому себе», которая, по словам протоиерея Николая (Гурьянова), «тем особенно хороша, что не только охотно выслушивается, но и охотно повторяется для себя». Поэтому медиальная форма естественно-языковых духовных практик как коммуникативных конституентов мелолийной дискур-сии образует особую эмоциональную структуру мелолической информации как музыкально-текстового вербального послания, как дискурса мелолийной проповеди, придавая ей значение особой мифотворческой силы СМИ, способной, по Г. М. Маклюэну, «покорять своими структурно — языковыми средствами массы людей и объединять их вместе, погружая в мир новой чувственно-осязательной слухо-визуальной пост-письменной культуры».

4. Мелолийный дискурс характеризуется особыми коммуникативными свойствами, в частности: «временно-пространственной организацией (длительностью и ритмизированностью) эмоционального воздействия», «её направленностью» (интенциональностью), «интенсивностью параметров эмоциональных процессов», «захватывающим темпоритмом» ролевого исполнения в виде «нерасторжимой зависимости, взаимодействия и связи», по К. С. Станиславскому, «эмоциогенностью музыки и музыкального звукоряда и её влиянием на модальный характер чувствований и переживаний», «экс-териоризованностью (и воплощённостью в музыкальном звукоряде) эмоциональной структуры мелолической информации в форме музыкального послания — дискурса, которая, будучи объектом восприятия, «воспроизводит в воспринимающем субъекте ту эмоциональную картину, звуковой моделью которой является соответствующий музыкальный образ» и др.

5. В процессе реализации коммуникативно-функциональных свойств мелолийного дискурса его автор (отправитель, создатель, исполнитель или ведущий) технически обращается к духовной энергии массового адресата, которая упорядочена в каждом организме, на который направлен синергий-ный музыкальный комплекс-дискурс, осознавая свою собственную энергетическую модальность. И хотя внешне он может быть захваченным «темпорит-мом» (термин К.С. Станиславского) своего ролевого исполнения, тем не менее, автор как отправитель может регулировать воздействующий потенциал своего музыкально-информационного послания, расширяя его информационный объем до определенного коммуникативного средства и превращая его в «горячее средство коммуникации», по Г. М. Маклюэну, с открытой структурой.

Достоверность полученных результатов исследования и обоснованность выводов обеспечена комплексным подходом к изучаемой проблеме, использованием дополняющих друг друга адекватных методов и приёмов исследования, а также разносторонним анализом обширного теоретического материала и значительным количеством музыкально-текстовых произведений автора.

Апробация работы. Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры связей с общественностью тверского государственного университета и кафедры теории языка и межкультурной коммуникации Тверской государственной сельскохозяйственной академии в 2009;2012 гг., в докладах и выступлениях на семинарах и конференциях, в том числе на пяти международных научно-практических конференциях («Гуманитарная составляющая российского образования и науки». Тверь: ТГСХА, 20−22 мая 2010 г.- «Языковой дискурс в социальной практике». Тверь: ТвГУ, 6−7 апреля 2010 г.- «Инновационные процессы — основа модели стратегического развития региона в XXI веке». Тверь: ТГСХА, 24−26 апреля 2011; «Дискурс. Интерпретация.

Перевод". Воронеж: ВГУ, 27−28 апреля 2012 г.- «Психология управления в современной России: Процессы труда и организации». Тверь: Институт психологии РАН, ТвГУ, 2012; «Культура как текст». Смоленск: СГУ, 2012) и трех региональных форумах. Результаты исследования обсуждались на заседании межвузовского теоретического семинара «Языковое пространство личности в социальной коммуникации» при Институте прикладной лингвистики и массовых коммуникаций ТГСХА. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в 6 публикациях общим объёмом 2, 65 п.л., в том числе 3 статьи опубликованы в изданиях, рекомендованных в Перечне ведущих рецензируемых научных журналов и изданий ВАК Миноо-брнауки России.

Структура и объём диссертации определяется поставленными задачами и логикой развертывания основной темы исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы. Библиографический список включает в себя 279 источников на русском, английском, немецком и французском языках.

Выводы по второй главе Вторая глава посвящена постановке вопросов и ответов на них о том, 1) что может превращать (преобразовывать) мелолийную духовную практику в «горячее» средство коммуникации, по Г. М. Маклюэну, 2) какие механизмы лежат в основе такого превращения и 3) что является отправной (каузативной) точкой этого преобразования. Анализ обозначенного круга вопросов позволяет точнее охарактеризовать воздействующий потенциал, т. е. «интенсивную глубину слов», по Б. Грасиану, мелолийных духовных практик музыкальной проповеди, используемых в качестве информационных средств массовой коммуникации. В первоочередном порядке рассматривается специфика информационного воздействия (каузация) мелолического дискурса — проповеди на «внутренние реальности человека» с целью преобразования и самопреобразования индивида и расширения его личностного информационного пространства на пути восхождения к новому «бытийному горизонту» и к ступеням Лествицы.

Функциональная специфика мелолийного (син.: мелолического) дискурса в виде музыкальной проповеди как информационного продукта прото-жанра духовной практики направлена на реализацию миссионерско — просветительской деятельности и обладает следующими обобщенными свойствами: г! а) временно-ространственной (в частности, длительностью и ритмизирован-ностью) организацией эмоционального воздействия" и его «направленностью», «интенсивностью параметров эмоциональных процессов», б) «захватывающим темпоритмом» ролевого исполнения в виде «нерасторжимой зависимости, взаимодействия и связи», по К. С. Станиславскому, в) «эмоцио-генностью музыки и музыкального звукоряда и её влиянием на модальный характер чувствований и переживаний», г) «экстериоризованностью (и во-площенностью в музыкальном звукоряде) эмоциональной структуры мело-лической информации в форме музыкального послания (т.е. дискурса), которая, «будучи объектом восприятия, воспроизводит в воспринимающем субъекте ту эмоциональную картину, звуковой моделью которой является соответствующий музыкальный образ».

Мелолийность (или мелолистика, в понимании А. Менегетти) есть не что иное, как факт выражения целостно-динамического «висцерального воспевания» (от лат.: чувственное, воспринимаемое, мощное, идущее от сердца) самой здоровой жизненности (личностной установки) человека. В реальной практике жизнедеятельности человека мелодия представляет собой его пространственное продолжение жизненного резонанса, побуждающего к свободному выражению своей жизненной позиции таким образом, чтобы в главном такое свободное выражение соответствовало жизненному порядку самого человека и его духовному укладу. Практическая (т.е. реальная, существующая в практике актов музыкальной дискурсии) мелолия раскрывается для адресата «в умении интуитивно уловить то, как «соматизировать» музыку, то есть воспринимать и передавать музыку с помощью корпореальности, т. е. целостности духовного и материального начал своего тела. В актах мелолий-ной дискурсии человек, по А. Менегетти, есть «бытие, осознающее себя в существовании». Поэтому предлагаемый в работе метод мелолийного воздействия при помощи духовного послания-проповеди имеет целью побудить к «танцу» духовность адресата, чтобы его телесное бытие находилось во взаимодействии с информационным содержанием послания отправителя (автора послания-проповеди) через «игру» тела в виде «корпорального дискурса» (в терминологии A.A. Романова), передавая определенный «квант силы в открытой трансцендентной функции». Эмпирический материал (примеры 1−5 раздела 2, с. 39 — 43 дисс.) показал, что в передаваемой «игре тела корпорального дискурса» раскрывается послание «кванта силы» как смысла жизни личности, необходимого для её восхождения по ступеням Лествицы: личность соприкасается с радостью в соответствии с собственной историей. Человек, находящийся под мелолийным воздействием, представляет собой открытую структуру, пребывающую в постоянной открытости к взаимодействию, которое не является хаотичным, а, напротив, обладает точной направленностью, семантическим охватом векторности действия (действий), динамикой определенного тематического выбора.

Механизм мелолийного воздействия представляет собой всё то органично-привычное и типичное для человека, что позволяет проявиться и осуществиться всевозможным или возможным человеческим отношениям к себе, к окружающим людям, к выбранному делу, к Богу, к человеческим и духовным ценностям и т. д. Этот механизм проявляется в пределах какой-то жизненной константы или константы «Ж», т. е. конкретной, значимой или типовой ситуации, сценария жизни, чтобы адресату преобразовать себя самого и упомянутые отношения. Константа «Ж» является критерием человеческой идентичности и соотнесенных с ней ценностей" человека. Это форма и способ синтеза жизни, уточняющий человеческое существование, это тот опыт, в котором аффицированное Я превалирует (доминирует) над логическими структурами Я.

В актах реализации посланий мелолийного воздействия человек может пережить такой опыт и даже не осознавать его. На этом уровне музыкальное послание-проповедь «обращается к каждому по имени», активизирует его скрытые возможности, взывает к человеку не в его исторической индивидуальности, а в его оптическом призвании". По А. Менегетти, музыкой человек обращается к единству действия в соответствии с его специфическим законом, его оригинальной идентичностью, до любых его экзистенциальных проявлений, так как именно информационное мелолийное послание-проповедь «возбуждает человека в его самой интимной радости. Акт мелолийного воздействия такого уровня — это исполнение ритма ума жизни как музыкального ритмалюбое звуковое, певческое или моторное выражение не важно как таковое, а лишь как средство достижения соответствия. музыки ритму бытия. Результативность такого музыкального воздействия как посткоммуникативный эффект есть «поиск совпадения с бытием».

Мелолийно-дискурсивное послание-проповедь выполняет в масс-ме-дийном пространстве три основные функции: а) лечение в самом широком смысле, т. е. формирование оценки и признание своего кризисного состояния как некоторой «духовной болезни», б) высвобождение в смысле осознания и отрешения от конкретных условий, порождающих кризисное состояние человека и г) возвышение как вытеснение из сознания негативных факторов кризисного состояния человека и «сборка социального субъекта», в терминологии B.JI. Лепского, способного решать масштабные задачи восхождения по ступеням Лествицы.

Соответственно выделяются три технических уровня функционального пространства мелолийного воздействия, которые можно свести к трехуровневой модели последовательности самопреобразования человека: 1) уровень органической установки на «здоровый образ жизни» человека («жить не во вред себе и окружающим», «жить по правде», «жить в гармонии с миром» и т. д.), 2) уровень готовности реализовать функциональные условия органической установки индивида на его собственную дееспособность по преобразованию своего духовного и телесного состояния как отправную точку подготовленности и готовности такого индивида к восхождению на начальную (низшую) ступень Лествицы и 3) уровень целостного эмоционального состояния индивида, т. е. его экзальтации как восторженно-возбужденного состояния индивида (его аффицированности, эмоционального охвата), чтобы вывести органическое восприятие мелолийно-дискурсивного послания с бессознательного для субъекта на сознательный уровень с помощью различных музыкальных практик (инструментов, пения и, возможно, даже ритуального танца).

Каждый из перечисленных уровней является необходимым условием для последующего, так как в опоре на уровневую последовательность происходит восприятие и научение основным базовым знаковым посылам — особым масс-медийным информационным посланиям в виде нот («пентаграммам»), которые задают извне особый ритм, позволяет аутентифицировать и усилить «порядок работы» человека над собой, в понимании Ж. Пиаже, его комплексной синергии. Экстраполировав эти идеи на обсуждаемую в данной работе тематику, можно заключить, что в обыденной масс-медийной практике мелолийно — дискурсивное послание будет являть собой пространственное продолжение «висцерального» или жизнеустанавливающего, жизнеутверждающего резонанса, побуждающего индивида к свободному выражению самого себя в пределах предложенной трехуровневой модели последовательности самопреобразования человека, оставаясь при этом неизменным в главном: свободное выражение индивида должно соответствовать его жизненному (эколого-соответствующему) порядку константы «Ж», то есть находиться в рамках его фреймового (функционально-семантического) представления о личном жизненном порядке.

Как средство массовой коммуникации мелолийно-дискурсивное послание не есть простой набор количества действий (движений) или их практическое исполнение, которые могут быть в определенных константах «Ж» (в сценариях жизни индивида) производными их стереотипов, и не есть обыденное прослушивание музыкального произведения, написанного кем-то другим. Наоборот, такое послание, направленное автором индивидуальному или массовому адресату рассматривается им как стимул, каузация, запуск воздействующего (мелолийного) механизма на «восстановление и вслушивание его в «точку-основу» того, чем для получателя является само телесное бытие (корпореальность) как «первый объект мирской индивидуализации». Иначе говоря, механизм мелолийного воздействия стимулирует выработку необходимой оценки того, на что готов или чем готов пожертвовать адресат (индивидуальный или массовый), чтобы переходить из одного уровня в другой. Отсюда очевидная значимости такой «точки-основы» для «расширения человека», по Г. М. Маклюэну, поскольку к ней сводима любая психосоматическая феноменология. И результат такого «сведения» проявляется в возникновении «момента — события взаимозаменяемости между психическим и соматическим», когда «психика начинает процесс материальной формализации», по А. Ш. Тхостову, то есть когда начинает осуществляться реальный процесс информационного «расширения человека».

Поэтому для адресата «проживать» воздействие массмедийного мело-лийно-дискурсивного послания означает находиться перед лицом собственного представления о жизненном порядке (константе «Ж») без какого-либо рационального фильтра, быть готовым снова стать эколого-соответствующим континуумом своей корпореальности (целостности духовного и хабитуально-го), любить факт существования окружающего мира, быть элементом универсальной музыки, в которой, по выражению А. Белого, «и руки, и — ноги суть органы мысли, и — думают руки, и — думают ноги. Походка есть речь. И воздетые руки есть речь.. Жесты рук наш безрукий язык подглядели повторил его звуками». Вероятнее всего, в силу этого каузированное (т.е. порожденное, вызванное к жизни) конкретным масс-медийным мелолийным посланием собственное представление индивида о жизненном порядке без какого-либо рационального фильтра не имеет готовых схем или «архивных», по М. Фуко, стереотипных отношений.

Проведенный эксперимент по выявлению психосемантического пространства канонических и неканонических мелолийных дискурсов духовной проповеди показал, что жанровая специфика информационного послания в виде мелолийного дискурса-проповеди обладает категориальными свойствами (признаками) макроэталона медийного послания и определяет тот круг эмоционально-ценностных значений («Оценка», «Сила», «Активность», «Комфорт / Дискомфорт» и др.), которые могут быть направлены на выработку и выражение личностной установки «расширения человека», в духе идей Г. М. Маклюэна, посредством духовных мединых посланий проповеди.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Владеющий чарами песен Владеет душою любой.

Генрик Ибсен.

Основная идея проделанной работы заключается в том, чтобы показать: у человека всегда в любых ситуациях есть возможность преобразить себя, если он найдет собственное психологическое пространство, соприкоснувшись с массмедийным информационным посланием в виде мелолийной духовной проповеди. Акт соприкосновения с массмедийным информационным посланием есть акт эмоционального воздействия и взаимодействия между отправителем духовной мелолийной практики-проповеди и адресатом, в результате которого последний входит в динамическую целостность себя самого, чтобы выработать готовность к личностному духовному преобразованию.

Как показывает проведённое исследования, каждый участник мелолийной дискурсии должен прислушиваться к медийному посланию и слышать себя целиком, не в ушах и не в голове, а исключительно внутри. В этой связи Антонио Менегетти (2002: 139) отмечал, что «необходимо слышать изнутри каждую часть тела, поскольку отсутствует именно та часть, которая не слышна. Человек — это бытие, осознающее себя в существовании».

Использованный в работе, по выражению А. Менегетти, «прогрессивный метод» мелолийного воздействия для выработки личностной установки адресата призван показать медийный механизм эмоционального воздействия и взаимодействия, при помощи которого можно побудить «танцевать душу» адресата и передавать квант силы информационного преобразования в открытое собственное (личностное) психологическое пространство, чтобы индивид мог соприкоснуться с радостью преобразования в соответствии с собственной историей, собственным сценарием жизни.

Духовная мелолийная дискурсия есть способ выражения самих себя и собственной уникальности тогда, когда в определенных обстоятельства константы «Ж» участники (отправитель мелолийного информационного послания и адресат как получатель его) оказываются максимально погруженными в собственную безграничную внутреннюю глубину, чтобы, находясь под воздействием такой «интенсивной глубины» информационного послания-проповеди", быть вместе (т.е., взаимодействуя, «соработничать») с другими, быть с ними в едином жизненном пространстве. Поэтому духовная мелолийная дискурсия — это не просто момент эмоционального переживания в информационном взаимодействии, а это уникальная возможность обретения собственной силы по преобразованию самого себя на пути духовного восхождения, достижения основного, базового элемента собственного внутреннего состояния.

Эмоциональные переживания человека наряду с его волей и разумом составляют три стороны душевной жизни. Проблема строения внутреннего мира человека, его души имеет в журналистике, психологии, антропологии, языкознании и в других смежных областях гуманитарного знания различные решения. Проблема изучения эмоциональной сферы говорящего субъекта важна как для исследования самой речи, эмоций, так и для регуляции и саморегуляции поведния человека в коммуникативном процессе.

На сегодняшний день наука располагает целым рядом независимых и частично перекрывающихся признаков и оснований для деления эмоциональных явлений, тем не менее, существующие классификационные схемы либо рассматривают одно каком-то деление, либо вводят их в разных сочетаниях. Выделение эмоций и эмоциональных комплексов подчинено установлению ряда признаков: модальности (качеству), знака, интенсивности, продолжительности, глубине, сложности, осознанности, выполняемых функций, воздействия на организм, психических процессов, которые связаны с эмоциональными состояниями, предметного содержания и направленности (на себя, на других, на прошлую деятельность, настоящую или будущую активность), особенностей их выражения. Хотя на настоящий момент существуют относительно точные описания комбинирования параметров основных эмоций, остается все еще не изученным речевые сигналы эмоциональных состояний, осбенно в таких специфических актах информационного взаимодействия, как духовная мелолийная дискурсия. Приходится констатировать, что существующие описания параметров эмоционального взаимодействия и воздействия остаются потому спорными, что фактически описывают те речевые сигналы, которые создаются искусственно. В частности, такие эмоциональные проявления информационных посланий в виде мелолийного дискурса-проповеди не вписывается в полном объёме в такие параметры.

Вероятно, эмпирическая обоснованность (скорее, попытка системного описания) «соперничает» здесь с теоретической обоснованностью. Примером эмпирической классификации эмоций является вычленение десяти «фундаментальных» эмоций (интерес-волнение, радость, удивление, горе-страдание, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд), выделенных на основе комплексного критерия, охватывающего их нервный субстрат, экспрессию и субъективное качество (Изард, 1980: 83−88), однако, и эта классификация не дает ответа, почему, например, в актах мелолийной дискурсии в качестве эмотив-ной доминанты функционирует радость, возвышенность, нежность. И хотя существующие попытки описания эмоций и эмоциональных состояний в рамках различных научных парадигм объединяются в одну систему взаимодополняющих знаний, тем не менее, представляется, что установление эмо-тивного компонента (семантического пространства эмоций и конкретных параметров его измерения) в духовных дискурсивных практиках могли бы способствовать разрешению проблем понимания и интерпретации поведенческих — в том числе вербальных и авербальных — соответствий эмоциональным состояниям участников коммуникативного процесса.

Значимость вычленения эмотивного компонента в речевой коммуникации заключается в том, что воздействие на эмоциональную сферу собеседника оптимизирует воздействие на его разум и волю в рамках заданного игрового пространства, организуемого по одной из моделей комфортно — или дискомфортно-психологического общения (Романов, Ходырев, 2001: 38−45). И хотя переживание эмоции совершенно индивидуально, её сигнальный компонент (вербальный, невербальный) социален. Давно известен тот факт, что некоторые эмоции являются универсальными, общекультурными феноменами. И кодирование, и декодирование ряда эмоциональных сигналов основано, вероятно, на инвариантных (категориальных) характеристиках базовых (фундаментальных) эмоций, поскольку одинаковы для людей всего мира безотносительно к культуре и языку. Предположение о категориальности эмоции указывает на потенциальную важность изучения эмотивного компонента в дискурсах различной природы.

Описанные в работе особенности коммуникативно-функционального жанра мелолийной проповеди показывают, что мелолийная проповедь как комплексный ритуальный акт социальной интеракции, архивированный в виде совокупности жанрового набора духовных вербальных практик, представляет собой многоуровневую систему взаимодействия с сознанием человека.

Очевидно, что описание механизмов влияния духовных практик проповеди на структуру личности, на «персонологическую структуру» личности, по С. С. Хоружему, может открыть новые пути на интеграцию различных представлений о сознании и оказать существенную поддержку всем специалистам, профессионально работающим в области духовной сферы, а также в области теории журналистики, персонального консультирования, психотерапии, душепопечения, воспитания и т. д.

Поэтому можно с полным правом утверждать, что функциональнопрагматическое назначение проповеди далеко не исчерпывается теми аспектами, которые исследуются в данной работе. Тем не менее, подобный анализ эмоционального воздействия дискурсивных практик проповеди может дать исходный материал к исследованию и построению модели религиозного мировоззрения и влияние религиозных ритуалов в целом на индивидуальное и коллективное сознание. С заявленных позиций проповедь как акт социальной интеракции, как акт актуальной презентации «бытия» человека, раскрываемого перед лицом другого человека, может рассматриваться в виде своеобразной психотерапевтической метафоры, содержащей основные вербальные конструкции, используемые в современных психотерапевтических техниках для наведения транса или формирования личностных установок. В рамках данной работы ограничена сфера анализа воздействия трансовых (преимущественно вербальных) конструкций на сознание человека, хотя целый ряд трансперсональных аспектов работы заведомо не принимается во внимание. Ограничения обусловлены тем, что, по мнению ряда крупных исследователей (С. Грофф, А. Маслоу, Р. Дилтса, О. Уолтере) нет пока достаточного языка и научного осмысления, чтобы описать религиозную практику во всем ее объеме.

Поэтому предлагаемое исследование можно считать одним из первых шагов в этом направлении. Предложив в работе механизм эмоциального воздействия мелолийным дискурсом-проповедью и уровневую модель поведения языковой личности по самопреобразованию установок, тем не менее, остался нерешенным целый ряд вопросов относительно эмотивной доминанты влияния на воздействующий механизм мелолийного дискурса. В частности, остался невыявленным вопрос о том, какая из составляющей композитного мелолийного дискурса-проповеди — музыкальное оформление, красота голосового песнопения или вербальное содержанаие — является доминантной при выработке устновок личности на духовное возрождение. Эту комплексную проблему предстоит решать в дальнейшем.