Композиционно-речевая организация рассказов В. Шукшина

Актуальность данного исследования определяется, несколькими причинами. Главная-из них — настоятельная необходимость дальнейшей разработки общих принципов и конкретных приёмов лингвистического анализа литературного произведения, направленных на исследование особенностей композиционно-речевого развития художественного текста как целостной, замкнутой структуры, объединенной авторским замыслом".

Своевременным и необходимым, на наш взгляд, является выбор в качестве объекта исследования рассказов В. Шукшина, оказывающих большое влияние на характер и направление художественных поисков в малых жанрах современной советской литературы благодаря их несомненной идейно-художественной значимости. Богатство и глубина идейного содержания, разнообразие типов композиционно-речевой организации его рассказов, многообразие речевых модификаций «образа автора» и способов субъективации повествования, особенности взаимодействия субъектных речевых сфер и словесных рядов в тексте дают интересный материал для наблюдений над композиционно-речевой структурой рассказов В. Шукшина.

Однако в работах литературоведческого характера (и в том числе учебно-педагогических изданиях) нередко встречаются замечания о «бедности» стиля В. Шукшина, о том, что стилистические достижения писателя отстают от открытий идейного плана. Подобная критика языка и стиля писателя, открывающая содержание художественных произведений от их формы, зачастую прямо противоречит тем выводам, которые делаются на основании лингвистического изучения его рассказов как целостных композиционно-речевых структур, объединенных авторским замыслом.

Небезосновательным поэтому кажется следующее утверждение С. Залыгина в предисловии к двухтомнику избранных произведений Шукшина: «То, что критики не очень художественно называют „художественным разбором“ произведений искусства, для творчества Шукшина ещё впереди» Время для них ещё не настало, оно, может быть, только-только настаёт". Подобная мысль высказана и в книге известного критика В. Чалмаева: «ныне оказывается, что только читая, „слушая“ — уже наедине, а не в атмосфере кинозала — новеллы, повести и сценарии Шукшина и начинаешь понимать его! Слово, постигаемое в тишине, весь стеснённый мир страстей, не выплеснувшийся на экран, не разыгранный, не оживший в жестах, и сценах внутренний портрет писателя — вот что обретает ныне решающее значение. Не смотреть Шукшина, а думать над Шукшиным. Путь „назад“ — к слозу от жеста, к мысли от кинокадра — это путь к тоцу „кремню характера“, что и составлял так называемый феномен Шукшина. Он сейчас, бесспорно, и становится шагом вперед в его познании! И может быть, это путь и единственный, и беспредельный» .

Следовательно, недостаточная изученность рассказов В. Шукшина в лингвистическом отношении также определяет актуальность исследования по избранной теме.

Исследования в области методики лингвистического анализа литературно-художественных текстов отвечают также потребностям подготовки учителей-словесников, важнейшим элементом которой является умение «разъяснять детям не только „идеи“, но и художественную сторону поэтических произведений» и одновременно «приучать Чалтев В. А. Обновление перспективы. (Реализм современной русской литературы). — М.: Современник, 1978, с. 116. учащихся к лингистическому анализу текста и к разысканию тончайших смысловых нюансов отдельных выразительных элементов русского языка» 1.

Научная новизна работы заключается в том, что рассказы В. Шукшина исследуются в аспекте лингвостилистическзом (т.е. аспекте не строя, а употребления языка), в котором литературное произведение рассматривается как словесно-художественное единство, а языковые единицы, его образующие, как элементы его композиционно-речевой структуды.

Выдвижение на первый план вопросов композиционно-речевой организации текстов обусловлено тем, что именно при таком подходе оказывается возможным наблюдение за простейшими стилистическими единицами, образующими художественный текст как замкнутую систему, организованную «образом автора», и принципами их взаимодействия и объединения.

По справедивому замечанию В. В. Виноградова, «в качестве предельной единицы» лингвистического анализа можно брать «только такие словесные объединения, которые представляют собой не непосредственную „данность“ языка, а определенный продукт построения. Это органические элементы художественного произведения, найденные в процессе имманентного анализа. Fx не следует расчленять далее, ибо таким образом мы можем вскрыть только их языковую структуру, а не стилистическую природу. Языковая морфология этих стилистических единиц очень невыразительна. Они могут совпадать со сло Щерба JI.B. Опыты лингвистического толкования стихотворений. „Воспоминание“ Пушкина. — В сб.: Избранные работы по русскому языку. — M.S. Учпедгиз, 1957, с. 26−27. вами, фразами, предложениями, с большими синтаксическими единствами, с комплексом синтаксических групп. Иначе говоря: стилистические единицы в структуре данного художественного целого нужно соотносить друг с другом, а не с лексическими единицами языка» *.

Поиски и характеристика таких единиц (называемых вслед за В. В. Виноградовым «словесными рядами»), обусловленных спецификой «образа автора» в данном литературно-художественном произведении-, представляют собой наиболее плодотворный путь его лингвистического анализа*.

Основная цель диссертации — определить особенности композиционно-речевой организации рассказов В. Шукшина как целостных словесно-художественных структур и дать их лингвостилистическую характеристику.

При этом в работе решаются следующие задачи;

I* Характеризуются формы и способы словесного выражения авторской оценочности в рассказах В. Шукшина в связи с речевой компо** зицией текстов.

2. Выделяются значимые элементы речевой структуры рассказов, характеризующиеся речевыми модификациями «образа автора», сменой субъектных сфер повествования.

3. Определяются основные типы композиционно-речевой организации рассказов В.Шукшина.

В связи с этим основным приёмом исследования является наблюдение над особенностями разных типов композиционно-речевого раз.

1 Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды. — И.: Наука, 1980, с. 244. вития рассказов В. Шукшина с последующим описанием способов субъективации повествования, определяемых соотношением и взаимодействием субъектных речевых сфер и соответствующих им словесных рядов в этих текстах.

Практическая ценность работы состоит в том, что выводы и материалы данного исследования могут быть использованы в вузовском преподавании в курсах лингвистического анализа текста и стилистики русского языка, в спецкурсах и спецсеминарах по языку художественной литературы, а также в школьном преподавании русского языка и литературы, включая систему факультативных занятий в старших классах.

По теме диссертации опубликованы четыре статьи общим объемом 2,1 п.л.

— 179 -Заключение.

Анализ рассказов В. Шукшина как целостных словесно-художественных структур, объединённых авторским зашел ом, позволил выделить три основных композиционно-речевых типа рассказов в зависимости от того, как в них организовано повествование — «образом автора» или его композиционными заместителями — «образами» повествователя или рассказчика.

Особенности композиционно-речевой структуры рассказов каждого типа определяются формами проявления авторской оценочности или способами субъективации повествования в этих рассказах.

Способы субъективации повествования, в свою очередь, обусловлены приёмами соотношения и взаимодействия в тексте субъектных речевых сфер и соответствующих им словесных рядов, выражающих разные точки зрения на изображаемое.

В рассказах В. Шукшина, организованных «образом автора» ., способы субъективации повествования обнаруживаются во взаимодействии речевой сферы автора (авторского повествования) и субъектных речевых сфер персонажей. В рассказах этого типа авторское повествование является стимулированным, отраженным, оно приобретает речевые особенности персонажей или изображаемой среды, а происходящее при этом несовпадение субъекта оценки и субъекта речи приводит к пересечению соответствующих им словесных рядов. Отметим, что такой, способ субъективации повествования отмечается во всех типах композиционно-речевой организации рассказов В.Шукшина.

Однако в рассказах, организованных «образом автора», этот способ субъективации повествования нередко осложняется откры-. тым и последовательным использованием «чужой» точки зрения и чужого" слова в качестве авторских, объективных. Причём такая композиционно-стилистическая ориентация авторского повествования на речевую сферу ведущего персонажа наблюдается не только в тех рассказах, где ведущий персонаж по интеллектуальному и духовному уровню близок личности автора (см., например, рассказы «Солнце, старик и девушка», «Шире шаг, маэстро!», «Экзамен» и др.), но и в тех, где этот персонаж совсем иного уровня культуры и образования (см., например, рассказы «Ваня, ты как здесь?», «Забуксовал» и др.). Соответственно и авторское повествование в этих рассказах строится то как литературно-нормативное с. элементами просторечия, то — как просторечно-характерологическое с элементами литературного.

Существует и такой тип рассказов, организованных «образом автора», в которых авторское повествование при широком использовании словоупотребления изображаемой среды обособляется от него с помощью специальных стилистических сигналов в виде элементов книжной, деловой или поэтической речи для выражения иронического или лирического отношения автора к изображаемым событиям и персонажам (см., например, рассказы «Космос, нервная система и шмат сала», «Племянник главбуха» и др.).

Ориентация на точку зрения ведущего персонажа в некоторых рассказах В. Шукшина, организованных «образом автора», обнаруживает такой способ субъективации повествования как использование различных форм несобственно-прямой речи, при котором авторское повествование превращается в текст, комментирующий несобственно-прямую речь персонажа (см. анализ рассказа «Шире шаг, маэстро!»).

Среди рассказов рассмотренного типа своеобразием композиционно-речевой структуры выделяются также рассказы «смешанного», или «переходиorом типа, повествование в которых организовано «образом автора» с включением элементов повествовательных структур, организованных «образом повествователя» (см. рассказы «Змеиный, яд», «Крепкий мужик», «Заревой дождь» и др.).

Композиционно-речевая организация рассказов В. Шукшина, написанных от третьего лица, обусловлена спецификой «образа повествователя» — не названного и социально не определенного рассказчика, который выделяется стилистически. Близостью «образа автора» и «образа повествователя», не исключающей при этом их обособленности, определяются основные способы субъективации повествования в этих рассказах.

В первую очередь к ним относится использование элементов сказа, которое выражается в общей установке повествования на устные формы речи с отступлениями от норм речи литературно-нормативной, а также в названиях некоторых рассказов, в традиционных сказовых зачинах, содержащих риторические вопросы, восклицания, обращения к читателю как участнику воображаемой беседы, в короткшс комментариях эмоционально-оценочного характера, встречающихся как в описаниях, так и в повествовательных фрагментах, в употреблении вводных и вставных конструкций, в передаче некоторых интонационных особенностей сказа.

Особенностью повествования в рассказах этого типа является стилистическая неоднородность речевой сферы «образа повествователя», которая наиболее отчётливо и регулярно обнаруживается в композиционн (речевых отрезках, представляющих собой ироническое, повествование или описания природы, переходящие в лирико-философские рассуждения повествователя, а также в несобственно-прямой речи. и внутренних монологах персонажей, где. от лица последних автор высказывает свои сокровенные мысли и наблюдения. В таких отрывках происходитусложнение* речевой сферы повествователя за счёт преимущественного употребления книжных и книжно-поэтических лексико-синтаксических средств языка (см, рассказы «Залётный», «Мастер», «Ночью в бойлерной» ,.-" Страдания молодого Ваганова" и др.).

Композиционно-речевая структура рассказов В. Шукшина, написанных от первого лица и организованных «образом рассказчика», в способах субъективации повествования имеет много общего с рассказами уже рассмотренных типов: неоднородность речевой сферы «образа рассказчика» создаётся субъектноймногоплановостью повествования, возможной при сохранении индивидуальной речевой экспрессии персонажей, значительными стилистическими колебаниями внутри речевой сферы рассказчика, связанными, с одной стороны, с использованием речевых элементов сказа, а с другой, — традиционно-поэтических, книжных средств выражения (см. рассказ «Жил человек»). Однако в рассказах, организованных первым лицом рассказчика, существует возможность дополнительного субъектного расслоения речевой сферы рассказчика, так как в рассказах, содержащих разнообразные воспоминания из далёкого прошлого рассказчика, последний одновременно может .вы ступать и как субъект, и как объект повествования. В таких случаях в текстах формируется особый словесный ряд, который выражает новую точку зрения — детское восприятие изображаемых людей и событий (см. рассказы «Горе», «Дядя Ермолай», «Из детских лет Ивана Попова» и др.).

Особую роль в композиционно-речевой организации рассказов В. Шукшина играют приёмы создания диалога — они имеют непосредственное отношение к способам субъективации повествования, выражая сложные речевые соотношения между авторским повествованием и прямой речью персонажей. Поскольку в рассказах писателя авторское повествование, как правило, строится с установг кой на разговорные речевые средства, то прямая речь персонажей имеет немного ярких стилистически, окрашенных элементов" Поэтому мастерство В. Шукшина заключается в создании конструктивных способов субъективации речей персонажей, выражающихся в разнообразии приёмов «сцепления» реплик персонажей, реплик и авторских ремарок, реплик, ремарок и авторского повествования. При этом авторские ремарки, как правило, имеют экспрессивно-оценочный характер, а реплики персонажей находятся не в линейно-однонаправленных отношениях, а в отношениях контрастного сопоставления, при которых возможно развитие дополнительного, «подтекстного» смысла диалога, а в репликах, лишённых ремарок, угадывается жест и реакция персонажа на предыдущую реплику.

Таким образом, анализ композиционно-речевой организации рассказов В. Шукшина показывает, что при видимой простоте и внешней «похожести» они оказываются сложно, гармонично и разнообразно построенными, а одновременное использование в них выразительных средств литературной и нелитературной речи является художественно оправданным.