Село Степановка в контексте политической и социально-экономической истории России

Актуальность исследования. Подавляющее большинство проблем, связанных с жизнью страны и деятельностью разнообразных государственных управленческих структур, сходятся на решении вопросов, относящихся к аграрной сфере, и в частности, основной составляющей этой сферы — крестьянству и месту его социально-экономического и культурного обитания — селу. В постсоветский и постперестроечный периоды, когда активно ведутся поиски форм взаимоотношений государственно-экономических структур с крестьянством, когда самим крестьянством ведется поиск разнообразных форм и методов своей хозяйственной деятельности, от которых зависит решение основной государственной проблемы — продовольственной, любое научное исследование, в числе которых и наше, будет иметь важное значение.

В эпоху масштабных реформ, в числе которых и реформы местного самоуправления, в условиях определенной социально-экономической и политической самостоятельности регионов, роль села с упорядоченным социальным, экономическим и культурно-нравственным бытом имеет знаковую сущность. В эпоху, когда особенно остро стоят демографические проблемы и завязанные на них проблемы выхода страны из социально-экономического кризиса, село должно приобрести статус здорового демографического организма, от которого зависит здоровье нации, специфика сельской жизни не должна не только рассматриваться как нечто второстепенное, но как совершенно необходимая основа процесса глобальных реформ.

Ретроспективный показ на молекулярном уровне важнейших исторических процессов, дает необходимую пищу для размышления о судьбах российской деревни, о ее месте в нравственно-этическом и патриотическом воспитании, крайне необходимых обществу в переходный период, характеризующийся размытостью многих нравственных ориентиров личности и, закономерно, кризисным состоянием государственных и общественных институтов.

Объект исследования — село Степановка, как отражение социально-экономических, политических и культурно-бытовых реалий истории России в период с 1684 по 2000 год, через правительственные решения и постановления, через ключевые события российской истории.

Предмет исследования — история возникновения села, демографические проблемы, отношения местных помещиков с крестьянами, производственная деятельность хозяйств тех и других и пореформенные их отношения, взаимоотношения населения и властных структур на местном уровне и уровень зависимости деятельности последних от вышестоящих органов и их решений, формирование информационного поля и культурной ауры села на протяжении более чем трехсотлетнего периода, процессы отражения ключевых моментов российской истории в фокусе истории села Степановки.

Цель и задачи исследования

Цель исследования состоит в изучении различных аспектов жизнедеятельности населения Степановки на протяжении всей ее истории, выяснение общих закономерностей и индивидуальных черт исторического развития села. В рамках данной работы предполагается решение следующих задач:

• вскрыть социально-исторический и антропонимический характер местной топонимики;

• показать начальный период истории села Степановка в контексте заселения Пензенского края;

• исследовать взаимоотношения крестьян села с властными структурами в исторический период: с помещиками до отмены крепостного права и в пореформенную эпоху, с государственными структурами в дореволюционный период, советской властью, в перестроечную эпоху, в эпоху вхождения в рынок;

• показать процесс дворянского родословного притяжения и его влияния на различные стороны социально-экономической и культурной жизни села;

• показать динамику формирования информационного поля и культурной ауры села, роль церкви и школы в этом процессе и их взаимосвязь с социально-бытовыми проблемами крестьянской жизни;

• дать характеристику демографическому процессу в селе Степановке в изучаемый период и определить его место в социально-экономической и культурной жизни села;

• обозначить ключевые моменты степановской истории в контексте важнейших событий истории общероссийской.

Территориальные рамки исследования определяются границами ретроспективного существования населения Степановки в рамках крестьянской общины, колхоза, МТС, совхоза (1958 — 1970 гг.), периода хозяйственной деятельности разукрупненного в 1970 году совхоза. Несмотря на ограниченные территориальные рамки, но и принимая во внимание тот факт, что имеет место принципиальное отсутствие понятия «отдельно взятое село», исследование вбирает в себя и исторические реалии уездной (районной), губернской (областной) и общероссийской деятельности, как аспекты, сопутствующие раскрытию основной темы.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с 1684 г. (первое упоминание в архивных документах) по 2000 год, как наиболее полный для раскрытия обозначенной темы. Хронологическая же канва исследования определяется рассмотрением на микроуровне доминирующих событий российской истории: русско-турецкие войны и связанные с этим события из истории заселения южных рубежей государства, дворянско-крестьянские реформы XVIII—XIX вв.еков, столыпинская реформа 1906;1913 гг., первая мировая война, революция 1917 года, гражданская война, НЭП, коллективизация, МТС, Великая Отечественная война, сельскохозяйственные реформы.

Н.С. Хрущева, эпоха «застоя», «перестройка», современное социально-экономическое состояние хозяйства.

Степень изученности проблемы.

Литература

посвященная селу и крестьянству настолько обширна, что вполне приемлет создание серьезного научного труда, анализирующего степень изученности самых разных аспектов сельской жизни, начиная от культуры и быта, их индивидуальных характеристик для различных местностей и общих закономерностей и кончая подобными же характеристиками производственных отношений на селе и местными условиями, формируемыми политико-экономическими и культурно-идеологическими шагами вышестоящей власти: районной, областной и центральной.

Известного английского историка А. Дж. Тойнби в самом начале его знаменитого труда «Постижение истории» волновала прежде всего «возможность существования умопостигаемого поля исторического, независимого от особенностей восприятия, обусловленных местом и временем» 1. В этом верном, на наш взгляд, положении присутствует именно та оценка местной истории, которая выглядит наиболее объективной в ряду суждений о роли местной истории в истории региона, страны и в конечном итоге в истории всемирной. Именно местная история наиболее умопостигаемое поле исторического исследования. И если Тойнби далее признается, что Великобритания тоже всего лишь часть «умопостигаемого пространства (поля)», то это подтверждает лишний раз, что «местничество» — это не есть только история определенно (авторски, а не исторически) ограниченного пространства, а видение именно той взаимосвязи, того звена общеисторической цепи, которая и составляет собственно всемирную историю. И современные философы, рассматривая совсем иные проблемы исторического бытия, вынуждены опосредованно утверждать, что «всякое событие значимо постольку, поскольку в нем совершается событие мира». В принципе здесь говорится именно о значимом (знаковом, символическом) событии, но с точки зрения субъективности подобной оценки в отношении события максимальное приближение к.

1 Тойнби А. Дж. Постижение истории. М. 1991. С. 21.

2 Бибихин В. В. Язык философии // Путь. № 3. объективности может состояться только через призму исторического местничества.

На первый взгляд тема местничества узка и не отвечает традиционным критериям науки, требующей от исследователя глубоких выводов и обобщений, способов представить современникам объективную трактовку логически взаимосвязанных исторических событий. На наш взгляд именно местничество позволяет сделать наиболее объективные выводы, ведь в фокусе истории, например, отдельно взятого населенного пункта как бы преломляется в соответствующих хронологических рамках история страны и государства. Иными словами, местничество — это тоже некая сумма исторических событий, суждений, выводов, которые в деталях отражают тот или иной период в истории страны. Вопрос о возможности каких-либо обобщений в контексте местной истории может быть не только риторическим. По словам английского историка Стивека Хока «наука призвана не обобщать, а интегрировать» 1. В местной истории на своеобразном молекулярном уровне присутствует историческая конкретность. То есть, местничество — это своего рода исторический код, без которого невозможно построение общей концепции исторического развития. Русский же философ-космист Н. Ф. Федоров в своей работе «Отечествоведение. Об изучении местной истории» определил характерный исследовательский минимум нашей проблемы: «Нет места, которое не принимало бы прямо и косвенно участия в общей народной, а также и во всеобщей человеческой истории, но зато есть много мест, которые совсем не знают о своем участии в истории, в общей жизни, то есть, не имеют своей местной истории» .

В свете вышеизложенного нам видятся два пути изучения местной истории. Первый путь — это собственно история отдельных селений. Написание их становится важнейшей составной частью исторической науки, что позволяет не только проверить степень достоверности тех или иных представлений о прошлом, полученных наукой, но и увидеть за нагромождением бесчисленных фактов социально-экономических и общественно-политических.

1 Стивен JI. Хок. Крепостное право ж социальный контроль в России. М., 1993 С. 8.

2 Федоров Н. Ф. Сочинения. М., 1994. С. 343. событиях общероссийского и регионального масштаба конкретного человека с его страстями и проблемами" 1.

Второй путь — изучение местной истории в рамках крестьяноведения. И первый, и второй пути — важнейшая составляющая перспективности изучения отечественной истории на микроуровне, которая определяется и тем, что именно этот уровень «в наибольшей степени характеризует реальную жизнь людей и реальные результаты воплощения «большой политики» «. Несомненно и то, что документы, исходившие снизу от низовых учреждений, наиболее объективно отражали суть происходивших процессов.

Уже в недрах XIX века в исторической науке проблематика местной истории становится неотъемлемой частью. На реалиях микроисторических процессов строят свои выводы классики исторической науки (Соловьев С.М., Ключевский В. О., Костомаров Н.И.), в трудах которых изучение жизни и быта сословий занимает весьма заметное место. XIX век положил начало изучению крестьянского быта и его хозяйственной деятельности отдельных селений. «История села Горюхина» А. С. Пушкина стала одной из первых историй селения, где автор выступает не просто как беллетрист, но ведет историческое описание, уделяя внимание источниковедению и инструментарию у исследователя. Последняя четверть XIX века характерна становлением целенаправленной работы по исследованию истории селений и проблем, связанных с крестьянством. Составленные научными обществами программы по сбору сведений о сельской жизни позволили ученым наиболее полно представить сеть крестьянской общины, обратившей на себя внимание барона Гакстгаузена еще в первой половине XIX века, о природно-климатических условиях крестьянской жизни, о его нравственно-этическом мире (религиозном)4. Вольное Экономическое, Русское Географическое общества, Общест.

1 Кондрашин В. В. Рецензия на «Памятку по выявлению сведений об истории сельских населенных пунктов Пензенского края (по документам ГАПО)», (Составитель С.Н. Кузич-кин), Пенза, 2001. С. 3.

2 Кондрашин В. В. Рецензия на «Памятку» .

3 Пушкин А. С. История села Горюхина. Т. 3. М., 1993. С. 536−544.

4 Марискин О. И. Крестьянское хозяйство и быт села Сабанчеево. В 1860-е — 1990;е годы. //Автореф. дис. канд. ист. наук. Саранск, 1996. во археологии, истории и этнографии и Этнографическое бюро В.Н. Тени-шева в этом отношении были наиболее авторитетными.

Краткие очерки истории сел публиковала светская и церковная губернская печать. В частности, это «Пензенские губернские ведомости» и «Пензенские епархиальные ведомости». Например, в «Пензенских епархиальных ведомостях» очерки по истории сел начали публиковаться в 1867 году, и до 1914 года их было опубликовано более 40 Около 20 очерков было опубликовано в «Пензенских губернских ведомостях». И это не считая публикаций, затрагивающих только один из многих аспектов истории сел, нао пример, археологический, этнографический, экономический и др. Эти краткие очерки позволяли их авторам лишь наметить историческую канву, не вдаваясь в анализ тех или иных проблем, связанных с развитием села, хотя были статьи и аналитического характера4, но спектр обозначаемых вопросов был достаточно широк. В этом спектре в рамках одного села: состав и качество почвы, географическое положение населенного пункта, природный ландшафт и местная топонимика, археологические памятники, отношения помещиков и крестьян, описание храма и подробности о его священнослужителях, о первопоселенцах данной местности, динамика роста населения, раскол, торговля, народные бедствия, образование и религиозно-нравственное состояние народа. Нередко рассматривались лингвистические аспекты (говоры, диалекты), обычаи и обряды. Среди немногого, что подвергалось анализу, — «религиозно-нравственное состояние прихожан» 5.

1 Среди них очерки по истории сел: Красаевки, Чиркова, Р. Качима, Тархова, Потьмы,.

Старой Кутли, Полян, Большого Вьяса, Владыкина, Кочетковки, Бояркина, Рамзая, Иль-мина, Головинщина, Куракина, Абашева, Вичкилея и др. / См. Пензенские епархиальные ведомости. 1867−1914. Пензенские губернские ведомости. Библиографический справочник Пенза, 1994.

3 См. напр.: Попов В. П. Материалы по истории, географии и статистике Пензенской губернии //ПГВ. 1899. № 254- Древние находки в селе Кадыковке Наровчатского уезда // ПГВ. 1902. № 264- Ягодин. Свадебные обряды ильминских прихожан Городищенского уезда // ПГВ. 1892. № 167, 168- О древних обычаях в селе Блохино Пензенского уезда // ПГВ. 1914. № 148, 162- Письма из деревни /Село Толковка Нижнеломовского уезда // ПГВ. 1891. № 186- К вопросу об улучшении экономического быта сельского населения // ПГВ. 1891. № 211,217,243 и т. д.

4 См. напр.: Соколов В. Головинщино // ПЕВ. 1885. № 4.

5 См. напр.: Старая Степановка// ПЕВ. 1885. № 7.

Высокосодержательными исследованиями по линии земства стали монографии начала XX века А. И. Шингарева по селам Воронежского уезда, а также работ Томакова Н. Ф. и Виноградова1. Наиболее характерными в продолжении данной традиции стали 20-е годы ХХ-го века, названные «золотым веком краеведения». Среди работ A.M. Большакова, Я. А. Яковлева, А. Гагарина, Г. Дементьева наиболее основательной, на наш взгляд, является исследование Я. Феноменова, который считал «необходимым тщательное монографическое изучение отдельных сел и деревень для того, чтобы отчетливо выявить производственные навыки и производственную деятельность крео стьянина в условиях определенной географической среды». О фундаментальности трудов по истории селений 1920;х годов, непревзойденных в своем роде, говорит их содержание. Среди изучаемых и анализируемых проблем мы находим: географическое положение деревни, усадебную оседлость крестьян, избу и хозяйственные постройки, эволюцию строительной техники, сельскохозяйственную технику, землепользование, скотоводство, лесные работы, собирание грибов и ягод, охота, рыбная ловля, домашние промыслы и неземледельческие работы в своем хозяйстве.

В 1930;е годы в краеведении, в частности с трудами, посвященными истории сел, наблюдались трудности, связанные с «правильными идеологическими установками» 4. Труды по местной истории практически отсутству5.

ЮТ .

1 Шингарев А. И. Вымирающая деревня. Опыт санитарно-экономического исследования двух селений Воронежского уезда. СПб., 1907.

2 Большаков A.M. Очерки деревни СССР. 1917;1926. М., 1928; Яковлев Я. А. Наша деревня: Новое в старом, старое в новом /Знаменская волость Тамбовской губернии/. М., 1925; Гагарин А. Хозяйство, жизнь и настроение деревни. По итогам обследования Починков-ской волости Смоленской губ. М., Л., 1925; Дементьев Г. Деревня Пальцево. Экономический и социально-бытовой очерк. JL, 1926; Феноменов М. Я. Современная деревня. Опыт краеведческого обследования одной деревни, (д. Гадыши Валдайского уезда, Новгородской губ.). М-Л., 1925.

3 Феноменов М. Я. Указ. соч. С. 5.

4 Шмидт С. О. Краеведение и документальные памятники. Тверь, 1992. С. 67.

Не считая попыток A.M. Горького создать историко-краеведческие серии «История городов» и «История деревни» (См. С. В. Журавлев. Источники о начинаниях A.M. Горького 1930;х гг. «История городов» и «История деревни» .) Историческое краеведение. По материалам II Всесоюзной конференции по историческому краеведению. Пенза, 1993. С. 267 279.

Война и послевоенный восстановительный период тоже не способствовал изучению селений, чего уже не скажешь про 1960;е и 1970;е годы, когда стали появляться работы по селам Украины, Ставрополья, Калининской области и положено начало академическому изучению сибирских сел и «были выявлены не только важнейшие закономерности функционирования и развития деревни, но и выработаны методология и методика системного изучения аграрного сектора» 1. В этом же русле работают институт социальной истории АН СССР и Институт этнографии АН СССР.

В 1990;е годы в изучение местной истории резко обозначился качественно-количественный всплеск, не только к исследованиям истории отдельных селений, но и в рамках крестьяноведческих проспектов, и в рамках про-винциалогии2.

Работы по истории сел, вышедшие в эти годы во многих аспектах уходят корнями в «золотое десятилетие». Самые заметные из них практически не оставляют не рассмотренными ни одной проблемы, связанной с крестьянским миром, подвергая их глубокому осмыслению в контексте новых подходов, характерных для постсоветского времени и основанных на огромном массиве источников. В этом ряду исследования В. В. Кондрашина, Т.Е. Ефе-риной и Ю. Г. Еферина, О. В. Ратушняк и Т. В. Ратушняк, А. Г. Рыбкова, В.Е. о.

Малязева, А. И. Самойленко, Н. И. Забродиной, М. С. Полубоярова .

1 Марискин О. И. Указ. соч.

Об общественном интересе к этой форме «малой истории» свидетельствуют и многочисленные школьные работы, выполненные под руководством учителей в рамках краеведения (см. напр.: Фомичева Г. Из истории села Дубровки Беднодемьяновского района Пензенской области // Краеведение. Пенза, 1998. № 1−2. С. 50−52- Там же. Янаева Л. История села Кочалейка. С. 53- Там же. Митин Д. История села Владыкино. С. 54−56.

Кондрашин В. В. История села Лох // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1997; Еферина Т. В., Еферин Ю. Г. История села Синдорово // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996; Ратушняк О. В., Ратушняк Т. В. Станица Старотитаровская / Исторический очерк // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ученые записки. М., 1999; Рыбков А. Г. Судьба саратовской деревни. Исторический очерк села Тепловка. Саратов, 1994; Малязев В. Е. С села начинается Родина. Пенза, 1999; Самойленко А. И. Тропою заветною. Из истории села Поим. М., 2001; Забродина Н. И. Красное-Новодевичье-Дубровки. Пенза, 1999; Полубояров М. С. Топловская летопись. Из истории села Топлое Малосердобинского района Пензенской области. Часть 1. Малая Сердоба, 1992. Часть 2. Малая Сердоба, 1993.

На примере истории одного села или группы сел учеными исследуются самые разнообразные вопросы крестьянской жизни: от социального контроля в эпоху крепостного права в России до культурного и социально-экономического феномена отдельных селений1.

В рамках крестьяноведения учеными исследуются проблемы ранее не поднимаемые в силу идеологической специфичности советского времени. Переосмысливанию подверглись аграрные реформы, тенденциозно трактуемые в советской историографии, крестьянское движение и взаимоотношение крестьян с властью на разных уровнях. Особого внимания заслуживают работы, посвященные крестьянской ментальности. Среди них исследования Данилова В. П., Яхшиян О. Ю., Кондрашина В. В., Буховец О.Г.2.

Бесспорным достижением крестьяноведения является выход в свет составленной Т. Шаниным хрестоматии «Великий незнакомец», в которой собраны взгляды на крестьянскую проблему не только зарубежных историков, но и социологов, экономистов, политологов, культурологов. Исследования, собранные Т. Шаниным, в немалой степени способствовали изучению истории крестьянской семьи, что в итоге вылилось в колоссальный по своей значимости проект «Голоса крестьян: сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах» .

Вклад зарубежных историков в изучение российской деревни в рамках крестьяноведения достаточно велик. Кроме исследований Т. Шанина, заметными стали работы Г. Робинсона, Ш. Фицпатрика, Д. Пеннер, J1 Виолы, Р. Маннинга, С. Хока4.

1 Стивен Л.Хок. Указ. соч.- Курмаев М. В. Керенскрое культурное гнездо // Отечественная культура и развитие краеведения. Материалы IV Всероссийской научной конференции. Пенза, 2001; Там же. Васильев H.JI. Село Рузаевка Пензенской губернии как феномен русской провинциальной культуры XVIII-XIX столетий.

Данилов В.П., Данилова J1.B. Крестьянская ментальность и община // Менталитет и аграрное развитие России XIX—XX вв. М., 1996; Яхшиян О. Ю. Собственность в менталитете русских крестьянТам же. Кондрашин В. В. Голод в крестьянском менталитетеТам же. Буховец О. Г. Ментальность и социальное поведение крестьян.

3 Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. /Составитель Теодор Шанин. М., 1992 .

4 Там же. Робинсон Г. Роль ремесел и кустарных промыслов в жизни русского крестьянстваФицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история советской России в 30-е.

Обширным блоком в изучении крестьянства идут работы, посвященные крестьянскому самоуправлению и управленческой политики государства в отношении деревни. Среди работ, освещающих данную проблему, выделяются труды А. А. Куренышева, В. В. Кабанова, К. Н. Космачева, В. П. Данилова, Н.П. Носовой1.

Примечательным явлением российской историографии последнего десятилетия являются исследования, раскрывающие проблемы крестьянских выступлений, социально-экономических катаклизмов крестьянской жизни. В этом ряду работы В. В. Кондрашина, В. П. Данилова, С. В. Ярова, Н.Ф. Плотникова2.

Крестьянский мир постоянно находился в поле зрения художественной литературы. Выдающиеся произведения русских классиков положили начало изучению и осмыслению нравственно-этической сущности русского крестьянства и его хозяйственной деятельности. Наиболее заметными в этом ряду произведения А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, А. Фета, Д. В. Григоровича, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова, М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Литература

соврегоды: деревня. М., 2001; Кондрашин В., Пенер Д. Голод: 1932;1933 годы в советской де-ревне./По материалам Поволжья, Дона и Кубани/. Самара-Пенза, 2002; Л. Виола. «Долой Антихриста»: крестьяне и представители советской власти на собраниях по коллективизации.// Сталинизм в российской провинции. Смоленск, 1999; Стивен Л. Хок. Указ. соч.- Р. Маннинг. Вельский район. 1937 год. Смоленск, 1998.

1 Куренышев А. А. Крестьянство и его организации в первой трети XX века. М., 2000; Кабанов В. В. Крестьянская община и кооперация России XX века. М., 1997; Космачев К. Н. Комитеты бедноты как форма революционной власти в деревни (на материалах Смоленской губернии) // Сталинизм в российской провинции. Смоленск, 1999; Там же. Данилов В. П. Сталинизм и крестьянствоНосова Н. П. Власть и крестьянство. НЭПовский стереотип взаимодействия. Летопись уральских деревень. Екатеринбург, 1995.

2 Кондрашин В. В. Крестьянское движение в Поволжье в 1918;1922 гг. М., 2001; Он же, Д. Пеннер. Голод: 1932;1933 годы в советской деревне./По материалам Поволжья, Дона и Кубани/- Данилов В. П. Аграрная реформа и аграрные революции в России. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном миреЯров С. В. Крестьянские волнения на Северо-Западе советской России в 1918;1919 гг.// Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996; Плотников И. Ф. Крестьянское восстание на Урале и Западной Сибири в 1921 г. Летопись уральских деревень. Екатеринбург. 1995.

3 Пушкин А. С. Дубровский. СПб, 1833- Он же. Капитанская дочка. СПб., 1836- Он же. История Пугачева. СПб., 1834- Толстой Л. Н. Утро Помещика. Л., 1983; Фет А. Жизнь Степа-новки или лирическое хозяйство. М., 2001; Григорович Д. В. Антон Горемыка. М., 1986; Тургеньев И. С. Записки охотника. М., 1984; Некрасов Н. А. Сочинения. М., 1982; Салтыков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина. М., 1965. менного времени, политизированная, продолжала эту традицию. В поле зрения советских писателей находились чаще переломные моменты в истории деревни. Подлинными певцами этой эпохи были М. А. Шолохов, А. П. Платонов, П. И. Замойский и др.1 Особенно пристальное внимание было приковано к деревне послевоенного времени и при этом не без ее идеализации. В этом смысле характерны произведения С. Бабаевского, Е. Мальцева, Г. Николаевой, Г. Медынского, С. Воронина, про которые Ф. Абрамов сказал: «Жизнь послевоенной колхозной деревни в ряде случаев изображалась в художественной литературе односторонне и в приукрашенном виде». Наиболее объективной в описании быта и производственной деятельности колхозной деревни была очерковая проза В. Солоухина, В. Овечкина, Е. Доро-ша4, и произведения писателей-деревенщиков Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Белова, В. Шукшина, В. Распутина5. Очерки, посвященные аграрному вопросу, появившиеся в перестроечное время, сломали многие стереотипы в отношении сельскохозяйственного производства, сложившегося в советское время. Среди них работы А. Стреляного, Ю. Черниченко, В. Селюнина и др.6 В кратком историографическом обзоре невозможно полно охарактеризовать весь массив научной и художественной литературы, посвященной крестьянству и многие проблемы, только поставленные, ждут своего изучения, среди них и проблема, попытка осмысления которой предпринята в настоящей диссертации.

1 Шолохов М. А. Поднятая целина. Ростов, 1962; Платонов А. П. Государственной житель. М., 1988; Замойский П. И. Лапти. Современник. 1976.

2 Бабаевский С. Кавалер Золотой Звезды. М., 1959; Мальцев Е. От всего сердца. М., 1954; Николаева Г. Жатва. М., 1951; Медынский Г. Марья. М., 1952; Воронин С. На своей земле. М., 1954. 3.

Абрамов Ф. А. Слово в ядерный век. М.: Современник. 1987. С. 9.

4 Солоухин В. А. Владимирские Проселки. М., 1962; Он же. Капля росы. М., 1964; Овечкин В. Районные будни. М., 1957; Дорош Е. Дождь пополам с солнцем (деревенский дневник). М. Д973.

5 Абрамов Ф. А. Пряслины. М., 1975; Астафьев В. П. Пастух и пастушка. М., 1971; Белов В. И. Кануны. М., 1976; Щукин В. М. Рассказы. М., 1984; Распутин В. Г. Собрание соч. В 3 т. М., 1994.

6 Стреляный А. Приход и расход. М., 1988; Черниченко Ю. Две тайны. М., 1988; Селюнин В. Истоки. М., 1988.

Источниковая база исследования. Есть определенная группа источников, не относящихся к письменным — это данные археологических исследований разного уровня экспедиций: школьных, археологических отделов краеведческих музеев, вузовских, полевые дневники которых и вещественные памятники дают определенное представление о быте, обрядах и верованиях жителей, населявших исследуемую местность, с разного рода допущениями возможно определить рамки временного существования поселения, вид культуры, что одновременно дает необходимый материал для объяснения возникновения тех или иных топонимов, дает возможность проследить взаимосвязь с последующими культурными традициями аборигенов и пришлым русским населением1.

В ряду важных письменных источников по изучению начального периода истории населенного пункта, связанного с его основанием, стоят «Десятни». Как исторический источник «Десятни» использовались краеведами нередко, однако тематический спектр их применения довольно узок. При тщательном же изучении этого документа явным становится их источниковедческая ценность. В словаре Брокгауза и Ефрона «Десятая» характеризуется как «основной источник для изучения городового дворянства в Московском государстве 16 и 17 веков. Это были описания городовых дворян и детей боярских. составлявшиеся в военно-финансовых интересах государства при их разборе, верстанье и раздаче им денежного жалования и получившие значение юридического доказательства права владеть населенным поместьем» 2.

Оставляя номинальную ценность этого документа, как источника изначально служившего для составления дворянской родословной книги обратим внимание на «Десятни» как многоаспективный исторический источник. «Десятни» довольно ясно подчеркивают состояние служилого сословия. В процессе их обзора они выявляют их служебное положение: начальные люди,.

1 См. напр.: Полесских М. Р. Древнее население Верхнего Посурья и Примокшанья. Приволжские кн. изд-во, 1977; Он же: Археологические памятники пензенской области. Пенза, 1970; ГАПО. Ф.Р. 2399. on. 1 Д. 128. Фонд М. Р. ПолесскихРасторопов А.В. Степанов-ский археологический комплекс // Пензенская энциклопедия. М., 2001. С. 584.

2 Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. СПб., 1895. Т. 2. С. 495. поручики, прапорщики, капитаны, копейщики и рейтары, урядники, барабанщики, капралы. География участия служилых людей земельное и денежное вознаграждение и иные «льготы». «Десятни» педантично выявляют эту географию, ибо обширность ее определяла и размеры вознаграждения. Многие из служилого сословия, поверстанные на пензенских землях, были участниками практически всех боевых действий, которые вело московское правительство и на рубежах государства (Украина, Польша, Литва, Крым), и против «воровских людей», и против «воровских казаков», под которыми имеются ввиду степные народы и восставшие казаки Степана Разина. «Десятни» дают некоторое представление о служилых людях — мордве и татарах. Специалист по ономастике может проследить по «Десятням», как среди мордовских имен служилых людей в результате крещения и смешанных браков появлялись русские имена. Дворянство служилого сословия характеризовалось и наличием вотчины и поместья. Топонимистами «Десятни» по многом облегчают работу. Большое количество населенных пунктов до сих пор существует, нося в названиях имена своих первых владельцев — служилого дворянского сословия. В частности, Бессоновский район Пензенской области, в их числе и Степановка, богат на села и деревни, названия которых антропонимичны, владельцы их в «Десятных Пензенского края» 1. Как документ, подтверждающий в первую очередь дворянское достоинство описанного в нем служилого сословия, и ценность его, соответственно важна для составления родословных. Хотя, как утверждает словарь Брокгауза и Ефрона, «самостоятельного генеалогического значения он не имеет», тем не менее «оказывает большие услуги для полноты генеалогических таблиц». Составление и изучение дворянских родословных в рамках темы нашей диссертации имеет немаловажное значение, так как известно, что многие села русского государства только до определенного времени были достоянием одной фамилии и потом по причине разрешения наследственных проблем стали дробиться. Логическая практика притяжения других родов в результате родственных или иных отношений насыщало местную ис.

1 Яковлева Т. Б. С любовью к Отечеству. Пенза, 1999. С. 61.

2 Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 2. С. 496. торию новыми реалиями социально-экономических и культурно-бытовых отношений.

Фактически незаменимыми источниками по местной истории являются метрические книги, определяемые в дореволюционной России как «реестры, в которых регистрировались акты гражданского состояния» 1. В. И. Даль в своем знаменитом словаре дает более широкое толкование рассматриваемой нами дефиниции, тем самым уточняя ее специфику и этим приближая ее в некоторых аспектах к сугубо историческому источнику: «Метрика, приходской список рожденным, умершим и повенчанным (свидетельство о рождении и крещении), собрание актов дворянских родов: родословные книги» 2.

В метриках было три раздела: первый раздел содержал сведения о родившихся, второй — о бракосочетавшихся, третий — об умерших. Кроме этого, можно почерпнуть немало сведений опосредованного или побочного характера, но тем не менее важных для характеристики местной истории, ее знаковых фигур, отдельных личностей, факты их биографии, связанные с их деятельностью на уровне исторического местничества, тогда как многие их них мы знаем как выдающихся политических и государственных деятелей, деятелей культуры и науки, революционеров и священников.

Исследуя метрические книги, можно проследить механизм появления фамилий, образования их от имен и прозвищ предков, установить временной отрезок бытования определенной фамилии в данной местности, в дальнейшем — проследить пути распространения потомков в родственных связях или механическом перемещении, смене места жительства. Метрические книги нередко открывают настоящие тайны происхождения тех или иных фамилий, порой совершенно неожиданные, даже не предполагаемые в период исследования. Начав разговор о родословных, мы подошли к тому аспекту источниковедческой роли метрических книг, который генеалоги считают в этой отрасли исторической науки одним из приоритетных в ряду писцовых,.

1 Большой энциклопедический словарь. М., 1980. С. 807. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1996. Т. 2 С. 323. переписных книг, ревизских сказок, исповедальных ведомостей1. Метрические книги дают исчерпывающий ответ на вопрос, какие болезни косили ряды русского крестьянства, позволяет проследить и динамику роста населения. Таким образом, изучение метрических книг в упомянутых нами аспектах дает исследователю возможность представить довольно четкую картину не только демографической, но и социальной истории села. Среди перечисленных достоинств метрических книг исследователи отмечают и недостатки (преодолеваемые, впрочем, привлечением других источников первичного учета населения), среди которых: житейская незаинтересованность крестьян в точности метрических записей, малограмотность и недобросовестность священников и т. д.2.

В ряду с метрическими книгами столь же емкую репутацию исторического источника имеют и ревизские сказки, определяемые В. И. Далем как «список, перепись или именная роспись всех наличных жителей окладных сословий». Сопутствующие этим спискам сведения дают достаточно богатый материал для местной истории. Один из главных исторических аспектов, раскрываемых материалами ревизских сказок — это аспект демографический. Демографическая ситуация в селах не была статичной, а наоборот подвижной, и объясняется это не только смертностью и рождаемостью внутри населенного пункта, но и, что весьма заметно, миграционными процессами между имениями одного помещика, которые являются границами экономического и финансового пространства его хозяйственной деятельности, или между разными помещиками, проходившими через женитьбу-замужество, решение экономико-бытовых проблем и т. д. Несмотря на то, что ревизские сказки номинально являются документом, лежащим в сфере статистики, из них можно немало почерпнуть и опосредованных сведений, немаловажных для местной истории. Таких, например, как межродственные, наследственные отношения между дворянами, их служебном и семейном положении, о гео.

1 Прохоров М. Ф. О методике составления крестьянских родословных. / Летопись Истори-ко-родословного общества в Москве/. М., 1997. Вып. 4−5. С. 126.

2 Прохоров М. Ф. Указ. соч. С. 126.

Даль В. И. Толковый словарь. Т. 4. С. 88. графии помещичьих имений, разбросанных нередко по разным губерниям империи, дающей количество сел и деревень, принадлежащих одному помещику и «ревизских душ» в них, что дает возможность судить об экономическом состоянии владельца. Статистика раскрывает довольно широкий спектр социально-экономических проблем дореформенной России на местном уровне. Количество отпущенных на волю (по билету, по паспорту, вольноотпущенных) и бежавших от помещика (бегство как форма протеста) крестьян дает определенную пищу для размышлений об уровне взаимоотношений помещиков и крестьян, в рамках этих рассуждений и факты купли-продажи, в том числе и с аукциона, крепостных, дарение (награждение) их близким родственникам или друзьям, и речь здесь идет не только об отдельных крестьянах, что было нередко, но и целых семьях. Количество рекрутируемого населения дает не только эту статистику, но и время, по которому можно проследить участие рекрута в различных военных кампаниях и выявить факты возвращения в село, гибели, просто невозвращения (нахождение «в бегах»), участие в ополчениях, в том числе и по собственному желанию крестьянина, преследующего мысль об освобождении от крепостной зависимости по возвращении из ополчения.

Качественно-количественные характеристики населения в ревизских сказках дают представление о механизме формирования населения, о соотношении мужского (ревизская душа) и женского полов, о прибыли и убыли населения, в том числе о государственных крестьянах, о механизме их появления в помещичьих селах и динамике их социально-экономического существования и подавляющего большинства из них, кто стал первым носителем фамилий еще за долго до того, как последние стали обязательным атрибутом личности из низшего сословия в пореформенное время.

Своеобразным источником по местной истории являются клировые ведомости местных приходов, в которых содержатся сведения о храмах и церковнослужителях. И храмы, и священнослужители играли весьма важную роль в истории прихода, который нередко объединял несколько деревень, не имевших церквей, тем самым как бы включая их в свою орбиту. С появлением церкви и священнослужителя населенный пункт как бы получал некое духовно-историческое оформление, окультуривание. Церковь являлась нравственно-культурным центром, объектом приходского паломничества. В этой связи немаловажным является личность священника, его образованность, линия поведения и в конечном итоге авторитет у прихожан, в сравнении с которым жизнь приходских священников не очень разнилась. Материалы клировых ведомостей весьма неоднозначно рисуют нравственный облик церковнослужителей. Они же и дают определение уровня религиозности (нравственности) прихожан и не только как результат воздействия священнических проповедей, но и как собственное стремление к религиозно-нравственной жизни. Клировые ведомости называют количество жителей прихода мужского и женского пола и количество дворов, принадлежавших каждому из помещиков, давали количество дворов, принадлежавших каждому из помещиков, давали количественную характеристику сословной дифференциации.

Основной массив документов, использованных в диссертации — из фондов Государственного архива Пензенской области. Именно с опорой на них происходило соотнесение реалий местной истории с общероссийскими реалиями, вместе с тем, необходимо сказать, работа с архивными источниками в определенной степени немыслима без прямой или косвенной перепроверки дополнительными источниками: документами из фондов других архивов, материалами губернской, светской и церковной печати, статьями из Сборников Законов, источниками личного происхождения.

Корпус архивных документов достаточно обширен, чтобы в немалой степени отразить историческую канву любого населенного пункта губернии. Логически выстроенная цепочка местных исторических реалий имеющая первым звеном сведения о заселении земель и возникновении населенных пунктов, опирается на документы фондов губернской верхней расправы и нижней уездной расправы, уездных судов, палат гражданского и уголовного судов, планы и карты земельных наделов в фондах губернской чертежной комиссии, фактически наглядно отражающие земельную политику государства, и губернской землеустроительной комиссии. Фонды дворянского депутатского собрания, нотариата окружного суда, уездных дворянских опек, губернского статистического комитета, отделений крестьянского поземельного банка и дворянского земельного банка, губернского по крестьянским делам присутствия, комитета об улучшении быта помещичьих крестьян содержат сведения о дворянском землевладении и его отношении к подвластному сословию, о внутрисословных отношениях, об отмене крепостного права, где столь же обширен массив документов о крестьянах и их хозяйственно-экономической деятельности в переломные эпохи существования, включая реформы в отношении не только крепостного крестьянства, но и государственного, и далее о крестьянстве в контексте реформ начала XX века и последующей советской эпохи вплоть до кануна третьего тысячелетия через основные аспекты политики советской власти в отношении крестьянства: комбеды, НЭП, коллективизация, МТС — фонды губи — окрисполкомов, райкомов, сельских советов, управлений ОГПУ (НКВД, КГБ, ФСБ), райфинотде-лов.

Наряду с документами ГАПО активно использовались документы архива Пензенской областной организации КПСС, Терновского и Бессоновско-го районных архивов и районных статистических управлений, Степановско-го сельского совета и совхоза «Степановский» .

Необходимым источниковедческим элементом при написании диссертации являлась периодическая печать: «Пензенские губернские ведомости», «Пензенские епархиальные ведомости», «Трудовая правда», «Пензенская правда», «Новая газета — Мир людей», «Заветы Ильича», «Наша газета», многотиражка МТС «За большевистское качество», «Советское хозяйство» — многотиражка совхоза «Степановский» .

При написании диссертации обращалось внимание на работы политических лидеров страны В. И. Ленина, И. В. Сталина, Н. С. Хрущова, определявшие экономические и политические стимулы бытования советского крестьянства. Активно использовались документы партийных съездов, конференций, пленумов, низовых партийных организаций.

В связи с исследованием отдельных периодов в истории степановского крестьянства их косвенная характеристика осуществлялась с привлечением работ отечественных писателей: М. Салтыкова-Щедрина, А. Платонова, И. Бабеля, М. Шолохова, М. Пришвина, В. Кожинова, Ю. Тынянова, Ф. Абрамова, В. Солоухина.

Воспоминания по разным сюжетам советской истории, записанные автором у старожилов села, позволили вскрыть многие детали, характеризующие особенности исторического местничества.

Методологическая основа исследования изначально базировалась на теоретических концепциях и практических разработках отечественных и зарубежных историков и философов.

Системный подход предлагаемого исследования является основополагающим. Он содержит в себе разнообразные методы исследования, от специальных, включающих генетический, историко-сравнительный, синхронный, до общенаучных (обобщение, анализ и т. д.).

В предлагаемой диссертационном исследовании автор руководствовался принципами историзма, что определило нахождение более точных и емких объяснений явлением, отражающим на микроуровне исторические процессы, соответствие разноуровневых исторических реалий месту и времени, существующих в логической взаимосвязи и динамике.

Использование максимально и в системе разнообразных источников по местной истории дало возможность наиболее последовательно держаться принципа объективности, как и интегрированный подход дал возможность при написании диссертации использовать сведения, полученные самыми различными науками.

В основе выявления соотношения фактов локальной истории и процессов общероссийского масштаба лежал сравнительно-сопоставительный анализ, позволивший определить качественно-количественный уровень отражения истории страны на местном уровне, что в свою очередь дает возможность судить о местной истории как об уровне статистического мышления.

Методология, которой руководствуются исследователи в своих работах по изучению местной истории и которая имела немаловажное значение в методологическом инструментарии настоящего исследования, названа рефлексивной. Рефлексия как философская категория определяется как форма теоретической деятельности человека, направленная на осмысление своих собственных действий и законов1. Самонаблюдение и самопознание крестьянства, зафиксированное в памяти живущих, в их настоящем отношении к истории своей жизни, несмотря на известную долю субъективности, несет в себе не столько оценочную нагрузку, сколько являются определяющими в системе объективных суждений и знаний. Инструментальный набор рефлексивной методологии обширен, здесь и аналитические способности и знания самих исследователей, преданализ, анализ и постанализ собираемых данных, вопросники, представляющие памятку того, о чем не надо забывать, свобода выбора форм постановки вопросов и как следствие готовность к неожиданным поворотам в разговорах и отношениях с респондентами. Среди микрометодик те, что нацелены на системное выявление некоторых узловых вопросов в полевой работе, способы выделения «видных людей» сельских обществметодика «карточной игры» нацеливает на определение самим опрашиваемым реальной структуры власти на селе и ее личностного наполненияработа «длинного стола» исследователей как центральный инструмент их коллективной работы, семейные интервью, в которых крестьяне говорят сами о себе2.

Методы рефлексивного крестьяноведения, среди которых, например, описания истории отдельных семейств, дают возможность собрат свидетельства не только «о громких событиях, кардинально изменивших (или даже нарушивших) прежний уклад сельского бытия», но и восстановить по крупицам историю повседневной семейной жизни. Главное, что стимулирует исследовательскую деятельность ученых по изучению семьи — увидеть в ней отражение истории села и страны в целом: очеловечивание истории.

1 Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С. 1134.

2 Рефлексивное крестьяноведение. Десятилетие исследований сельской России. М., 2002. С. 95.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем осуществлена попытка комплексного исследования истории России на молекулярном уровне, в данном случае на примере одного села. В работе дан анализ основных аспектов общероссийской истории снизу и показан ретроспективный подход к изучению общеисторических процессов в их неразрывной взаимосвязи, чем создается более целостная картина исторического развития страны. В предлагаемой диссертации в полном объеме осуществлено использование самых разнообразных источников по истории селения: архивные документы, периодическая печать от местных многотиражек до центральных газет, частная переписка, данные социологических опросов, семейные архивы жителей села, их письменные свидетельства и устные воспоминания, годовые отчеты совхоза и архивы сельского совета. Показом истории России сквозь призму истории одного села в определенной мере сделана попытка проверки концептуальных положений отечественной исторической науки по ключевым аспектам российской истории 18−20 вв.

Практическая значимость работы состоит в следующем: материалы исследования могут быть использованы при изучении региональной истории на уроках истории в школах, на лекциях и семинарских занятиях при анализе исторических событий и мероприятий руководства разных уровней в отношении села, выработки более взвешенной социально-экономической политики в аграрной сфере с учетом местных реалий. Работа способствует повышению интереса к проблемам крестьяноведения не только российской, но и зарубежной науки.

Заключение

.

Итак, предпринятая нами в настоящем исследовании попытка отразить историю страны на уровне одного населенного пункта позволила сделать выводы, безусловно, фиксирующие естественность и необходимость исторических этапов государственного развития.

1. Археологические раскопки, проведенные в разные годы в селе и его окрестностях, позволили установить, что данная территория была местом постоянного обитания не позднее III века н.э., не считая того, что археологами зафиксированы селища эпохи бронзы (2-е — 1-е тысячелетие до н.э.). Данные археологии и топонимики показывают некоторую преемственность в историческом развитии региона: от стабильности в жизни аборигенов (мордвы) до социально-политических, бытовых и религиозных изменений в результате русской колонизации, вытеснившей своим потоком местное мордовское население на окраины изучаемой территории.

2. Село Степановка образовалось среди бортных мест мордовского населения в результате «дарения» земель служилым людям, одной из системообразующих частей российской социальной градации, за разного рода службы, и из которой впоследствии началось формирование российского провинциального дворянства, в сущности владельческо-управленческого сословия.

Коренное население Степановки формировалось по «сценарию», характерному для всех владельческих селений, в результате постоянных перемещений помещиками своих крестьян из одного своего имения в другое, покупки новых крепостных. В следствии этих и других обстоятельств демографического характера (смертность, рождаемость) константа местного населения имела несколько нестабильный характер.

Несмотря на то, что общепринятым считалось наличие четких межсословных границ, мы в своей работе на примере межсословных отношений в Степановке констатируем размытость этой градации, все более углубляющуюся в пореформенную эпоху и далее вплоть до установления советской власти, уничтожившей сословия. На основе исследований демографических проблем в селе, нами сделано заключение о том, что более благоприятная демографическая ситуация имела место в дореформенный период XIX века. Затем она менялась в худшую сторону.

Одну из самых ярких параллелей мы находим в конце 20-го столетия: демографические провалы в результате политических и социально-экономических реформ 1990;х годов. Отличие в том, что в XIX веке преобладали положительные тенденции, ведущие к увеличению населения, и только в отдельные годы смертность превышала рождаемость, что лишь незначительно замедляло рост населения, но не останавливало и не уменьшало его, как это случилось в конце XX века.

3. Среди выводов, сделанных нами в результате исследования межсословных отношений, важны следующие, отражающие закономерности исторического развития общества: провинциальное дворянство прошло путь от служилого сословия через управленческое, от формирования — стабильности — к распаду. История степановского дворянства вобрала в себя весь спектр взаимоотношений с подвластным сословием, что позволило обозначить тему, требующую отдельного исследования: «добрый» и «злой» барин.

4. В нашем исследовании рассмотрен один из важнейших моментов аграрной истории — отмена крепостного права — по сути своей этапный в истории крестьянства, где речь идет о приобретении им нового социального статуса. На примере степановской истории, нами показан характер споров по существу вопроса не только на заседаниях комитетов, официально призванных к дискуссии, но и открытых споров в печати, что в определенной степени противоречит установкам советской историографии, делавшей вывод о том, что «не доверяя общественному мнению, николаевское правительство обсуждало этот вопрос келейно, бюрократически — в секретных комитетах, состоявших из крупных чиновников и крепостников"1.

Одновременно мы делаем вывод об оправданности некоторой ограниченности в обсуждении крестьянского вопроса во избежании излишних слухов и домыслов, могущих, как мы показали на примере Пензенской губернии.

1 История СССР. XIXнач. XX в. М., 1987. С. 97. и в частности Степановки, привести к нежелательным потрясениям, что соответствовало сути государственной охранительной политики. В степанов-ских событиях мы увидели заинтересованность в «цивилизованном» разрешении важнейшего для крестьян вопроса, о чем говорит и насыщенность событиями, звучание которых имело резонанс на губернском уровне.

5. В Степановке крестьяне освободились от временнообязанного состояния до того, как 1 января 1883 года было издано царским правительством «Положение», отменявшее временнообязанное состояние бывших помещичьих крестьян, которых к этому времени оставалось еще 15%1. В пореформенное время в Степановке, что подчеркивает общероссийскую тенденцию, с возникновением рынка земли, начинает формироваться слой землевладельцев-недворян. Характерным в связи с этим является то, что среди первых частно-владельцев не было выходцев из Степановки. Причины этого нам видятся в следующем: сильная инерция барщины, при отсутствии оборонных традиций, мало плодородной земли, боязнь выделиться стремлением к осознанию своего нового социально-экономического статуса перед однообщинниками, сохранение помещичьего землевладения.

6. Степановка оказалась объектом деятельности группы участников народнического движения во главе с П. И. Войноральским. Село превратилось в опорный пункт революционной пропаганды. В связи с этим нами осуществлена попытка детального изучения именно степановского периода народнического движения в Пензенском крае, несмотря на то, что об этом периоде немало написано2.

В результате выявлена одна из сторон революционного движения, не получившая должного внимания в историографии, способная стать отдельно разрабатываемой темой научного исследования, а именно взаимоотношения революционеров и служителей культа, что в определенной степени «снижа.

1 История СССР. XIXнач. XX в. С. 268.

2 Дергачев А. Ф. Народники Пензенского края. Саратов, 1979; Богина С. В. Материалы прогресса «193″ как источник о революционной деятельности П. И. Войноральского в 1-й половине 70-х гг. XIX в. М., 1973; Смирнова Т. М. Деятельность революционных народнических кружков и групп Среднего Поволжья в 80-х г. XIX в. Казань, 1969; Винокуров Г. Ф. Народничество. Пензенская энциклопедия. М., 2001. С. 374. ет» пафос революционной борьбы и дает возможность более объективно посмотреть на методы революционной пропаганды и многие нюансы в психологическом поведении революционеров и священников.

7. В центре внимания работы оказалась Столыпинская аграрная реформа. Она не имела в Степановке успеха. Причинами такой констатации являлись: а) низкое качество почвы некоторых крестьянских обществб) община не пошла на изменение своего статуса, что является глубинной причиной преждевременности ее реформирования, фактического уничтожения. Община эволюционно находилась в стадии разложения и не приняла над собой форсированных методов, споры о новых принципах землепользования общинники призывали решать на сходах, а не потворствуя желанию отдельных членов общиныв) неверие отдельных крестьян в последовательность правительственных решений в отношении хуторских хозяйствг) многие хуторяне (не из степановцев) вели пашенное хозяйство на раскорчеванной земле, выкупив ее у Крестьянского банкад) негативное отношение общинников к хуторянам и отрубникам как к частнов лад ельцам, что выделяло их из общего миратакое отношение оставило в сознании степановцев память о них как о помещиках (по аналогии с помещиками-дворянами), несмотря на то, что они были представителями мещанства и крестьянствае) не получила своего достаточного развития аренда как фактор рыночных отношений, землеустроительная комиссия, решая проблемы землепользования, вынуждена была в некоторых обществах принудительную аренду, и сама община не выступала в качестве арендатора, допустив к этому отдельные дворыж) община в следствии неразрешенности земельного вопроса револю-циониризировалась, подстегнутая мировой войной.

Таким образом, наши выводы в ряде случаев совпали с выводами A.M. Анфимова и В.П. Данилова1.

1 См.: Анфимов A.M. Новые собственники (из итогов столыпинской аграрной реформы) // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996. М., 1996. С. 60−95;

8. Первые мероприятия советской власти были направлены на решение проблем, связанных с участием в гражданской войне. Попытка ввести в структуры низового управления комбеды не дала желаемого результата, несмотря на то, что Степановка приняла комбеды без ярких эксцессов. Конфликта не произошло ввиду того, что реквизиционные меры государства в отношении крестьян имели щадящие формы, что являлось следствием хронического бесхлебья Городищенского уезда. Комбеды, как низовые крестьянские организации, не существовали в контексте крестьянского самоуправления, а были чистым порождением большевистской политики. Советы оказались более адаптированными к сложившимся в деревне условиям. С организацией комбедов новой властью был взят курс на еще более глубокую дифференциацию сельского общества, что оказалось преждевременным (это было понято большевиками) в условиях и без того глубокого противостояния, сложившегося в результате гражданской войны. Власть, отменившая комбеды, вынуждена была признать тот факт, что крестьянская община, лояльно принявшая советскую власть как таковую, воспротивилась жесткому диктату этой власти.

9. В истории Степановки эпохи первых советских реформ имел место едва ли не весь спектр землепользовательских отношений. Накаленные отношения, обусловленные гражданской войной, в Степановке приобрели характер мирноразрешимых, что фактически происходило там, где реквизиционные меры новой власти не были чрезмерно жестокими.

10. Исследования, проведенные нами в отношении новой экономической политики на селе привели к выводу, что «вынужденное отступление», как называли НЭП, продиктованное хозяйственной разрухой, с точки зрения степановской истории не была тотальной. Степановка вошла в НЭП с устойчивой тенденцией к улучшению социально-экономической жизни, не претерпевшей жестких форм военного коммунизма. Не характеризуют НЭП как «временное отступление» и другие факты, такие, например, как появление категории «лишенцев», свидетельствующие о том, что уступая в экономике, советское пра.

Данилов В. П. Крестьянская революция в России, 1902;1922 гг. // Крестьяне и власть: Материалы конференции. М.-Тамбов, 1996. С. 13−14. вительство не уступало в политике, сохраняя незыблемым стремления ликвидировать «эксплуататорские» классы.

11. На примере коллективизации мы видим с какой проекционной точностью отразилась в Степановке аграрная политика сталинского режима. Жесткость политико-экономических решений почти не оставила места эволюционным процессам. Во главу угла было поставлено администрирование, экспроприация, репрессии, лишение гражданских прав, под тяжкий гнет которых попадали и местные коммунисты, не проявившие достаточной оперативности в работе.

Период коллективизации мы однозначно трактуем как исторически неоправданный, чему свидетельством экономические показатели и мнения очевидцев.

12. Война показала крайнюю экономическую нежизнеспособность колхозной системы, сносно обеспечивающей армию и поставившей на грань голодного существования село. Ни один плановый показатель не был выполнен1.

С этой точки зрения важны свидетельства тех, кто впоследствии побывал за границей в роли победителей. Небезосновательны слова Г. П. Климова, что «каждый советский человек, увидевший Европу своими глазами, — это потерянный для советской власти гражданин. Он, как механизм, продолжает исполнять свои функции, но яд познания истины не прошел бесследно». Именно фронтовики — участники заграничного похода «подписали приговор» коллективизации. Предпринятый нами анкетный опрос участников подтвердил это положение. Наличие этой информации в сознании фронтовиков мы называли скрытым менталитетом, фактически способным стать предметом особого исследования.

13. Крайне мизерны были и положительные тенденции в хозяйственной деятельности колхоза в послевоенный, заключительный свой период. В сущ.

1 Никонов А. А. Указ. соч. С. 263.

2 Климов Г. П. Песнь победителя. Ростов-на-Дону, 1995. С. 225.

3 См. напр.: Сенявская Е. С. 1941 — 1945. Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование. М., 1995. ности коллективный труд не гарантировал свободы от своеобразного типа эксплуатации — присвоение определенной доли производственного продукта теми, кто находился у «колхозной кормушки» — членами правления колхоза и членами их семей, родственниками, кладовщиками и т. д. Не считая того, что в отношении колхозов выступало эксплуататором само государство. Низкая трудовая дисциплина, — и как следствие низкая производительность, являются закономерным явлением принудительного труда «не на себя». «Самосознание» как основа общественного производства и его главный стимул фактически таковым не стало при полнейшем игнорировании принципов материальной заинтересованности.

14. За 25-летнюю историю совхоза «Степановский» развитие производства шло по возрастающей линии: в первые годы по плотности поголовья скота и повышению его продуктивности хозяйство поднялось до уровня передовых хозяйств Пензенского района и Пензенской области. Но учитывая, что больших затрат требовало производство кормов, агротехнические мероприятия на полях совхоза, по большинству доходных статей себестоимость производимой продукции была очень высокой, поэтому хозяйство работало с убытками. Активный поиск причин нерентабельности хозяйств велся и центральной властью и руководством сельхозпредприятий на местах, но данная Постановлением ЦК и Совета Министров СССР от 9 марта 1955 г. некоторая самостоятельность вступила в противоречие с экономической системой, сложившейся в стране, и предусматривающей жесткое централизованное планирование, поэтому проблемы повышения рентабельности для большинства хозяйств, в том числе степановского совхоза, останутся делом будущего.

С середины 1960;х годов, несмотря на то, что основными видами поощрения остаются символические (переходящие знамена, звания «Ударник коммунистического труда», вымпелы передовика, в честь победителя поднятый флаг, имя на Доске Почета, правительственные награды, Почетные грамоты и т. д.), постепенно стали внедряться и материальные: различные надбавки, повышения зарплаты на полевых работах с целью быстрого и качественного их исполнения, дополнительная оплата труда, хозрасчет. С середины.

70-х годов уже реорганизованный совхоз значился в числе рентабельных, но необходимо сказать, что рентабельность обеспечивалась прибыльной работой птицефермы. Кроме того, руководство совхоза находило новые методы стимулирования: премии «за высокие показатели», «снижение затрат», «улучшение условий труда», обеспечение личных хозяйств рабочих кормами совхозного производства, пятибалльная система оценки трудового участия, высокие правительственные награды. Внедрялись и новые формы производства: кормопроизводство было выделено в самостоятельную отрасль, внедрение механизации трудоемких процессов, содержание только продуктивного поголовья, двухсменный режим работы на МТФ и т. д. С приходом перестройки попытки внедрения новых форм производственных отношений в совхозе успехом не увенчались. Главными причинами, как нам видится, были следующие: сила инерции прежней системы хозяйствования, революционный слом старых форм хозяйствования, недооценка человеческого фактора (низкая способность адаптироваться к принципиально новым экономически условиям, морально-физическая неготовность к самостоятельным решениям, выходящим за рамки личного подсобного хозяйства).

Перестроечные и постперестроечные годы в степановском хозяйстве, как и по всей стране, характеризуются как кризисные. В результате негативных политико-экономических процессов, имевших место в этот период, практически была разрушена инфраструктура совхоза: производственные цеха проданы другому владельцу, за долги в различные фонды была описана техника, начался резкий отток рабочей силы, в следствии чего ослабевала и экономическая составляющая крестьянской семьи, слабели семейно-родственные узы, обострялась демографическая ситуация.

15. Культурное развитие села, определяемое нами как формирование информационного поля и культурной ауры, исследовано нами в рамках трехсотлетнего периода. На основе изучения архивных документов, опубликованной научной, научно-популярной и художественной литературы, воспоминаний старожилов мы определили доминирующие источники формирования культурного поля Степановки: феномен Большой дороги, новопоселен.

264 цы, церковь, школа, политика государства, путешествия жителей, средства массовой информации, сложившийся социально-психологический стереотип в поведении местных жителей.