Н. Н. Муравьев-Амурский и становление дальневосточной политики России, 1848-1860 гг

Азиатско-тихоокеанский регион является важнейшим и перспективным направлением экономического и культурного сотрудничества России и стран этой части мира. Необходимо учитывать также, что в этом районе сходятся военно-политические и экономические интересы крупнейших мировых держав. Значительным обстоятельством является и то, что взаимоотношения России с государствами АТР имеют особую специфику и во многих аспектах осложнены проблемами, корни которых лежат в прошлом.

Процесс формирования дальневосточной политики в середине XIX века проходил в непростой для России исторической ситуации. Усиление колониальной экспансии экономически сильных государств мира в юго-восточной Азии поставило под удар зарождавшиеся взаимоотношения России с Китаем и Японией, а это, в определенной степени, угрожало российской национальной безопасности. Между тем, комплекс мер по обеспечению защиты государственных интересов России на Дальнем Востоке включал в себя постепенное развитие политических отношений с Китаем и Японией, в сочетании с широкомасштабной колонизацией Приамурья и Приморья, а также острова Сахалин. Важная организационная роль в этом процессе отводилась восточносибирской администрации и ее главе — H.H. Муравьеву. Поэтому изучение этапов становления дальневосточного направления политики Российского государства и, в частности, участие в нем администрации Восточной Сибири представляет научный интерес.

Позиция H.H. Муравьева явилась одним из основных факторов в активизации формирующейся дальневосточной политики России. В условиях изменения характера российской внешней политики на Дальнем Востоке, место генерал-губернатора Восточной Сибири в системе межгосударственных отношений в азиатско-тихоокеанском регионе имело большое значение. Изучение этой проблемы и определило тему настоящей диссертации.

Актуальность темы

определяется рядом обстоятельств:

Во-первых, значением, которое представляет дальневосточное направление внешней политики Российского государства в новой и новейшей истории.

Во-вторых, особой ролью Китая и Японии в Азиатско-тихоокеанском регионе и важностью значимости характера и содержания их взаимоотношений с Россией для всей системы современных международных отношений.

В-третьих, необходимостью выяснения роли региональных властных органов в определении внешнеполитического курса Российской империи тех времен и его практического осуществления.

В-четвёртых, целесообразностью по-новому, с учётом имеющихся архивных материалов и опубликованных источников переосмыслить устоявшиеся взгляды на истоки становления дальневосточной внешней политики российского государства.

Изучение внешней политики Российского государства на Дальнем Востоке является предметом постоянного серьёзного внимания российской исторической науки. Этой проблеме посвящены мемуарные и историко-литературные произведения современников, свидетелей событий. К таковым относятся исследования Б. В. Струве, Г. И. Невельского, М.И. Венюкова1.

Б.В. Струве служил при H.H. Муравьёве чиновником по особым поручениям. Это давало ему возможность на протяжении нескольких лет непосредственно наблюдать за деятельностью генерал-губернатора Восточной Сибири, что позволило автору сформировать чёткое представление о круге сложнейших проблем, над которыми приходилось работать восточносибирской администрации. Вместе с тем, в своих «Воспоминаниях о Сибири» Б. В. Струве несколько идеализировал личность H.H. Муравьева, что вполне соответствовало традици.

1 Струве Б. В. Воспоминания о Сибири. 1848−1854. СПб., 1889. Невельской Г. И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. М., 1947; Невельской Г. И. По поводу воспоминаний П. В. Буссе об о-ве Сахалине и экспедиции 1853 г. // Вестник Европы, 1878, кн.8- Невельской Г. И. Обзор результатов действия русских на северо-восточных пределах России и участия офицеров нашего флота в присоединении Приамурского края к России // Морской сборник, 1864, № 6−7- Невельской Г. И. Рапорт капитана 1-го ранга Невельского генерал-губернатору Восточной Сибири 16 октября 1853 г. по делу занятия о-ва Сахалина // Морской сборник", 1899, № 12. Венюков М. И. Путешествие по Приамурью, Китаю и Японии, Хабаровск, 1952. ям того времени, поскольку подобный подход был присущ большинству исследователей деятельности восточносибирской администрации середины XIX столетия. Причиной тому можно считать желание русской интеллигенции, подверженной влиянию либерально-демократических идей, видеть H.H. Муравьева-Амурского лидером нового поколения. Экспедиционные воспоминания капитана Г. И. Невельского и М. И. Венюкова, непосредственно участвовавших в реализации исследовательских проектов H.H. Муравьева, являются для историков ценным материалом в их исследовании процесса присоединения к России Приамурья, Приморья и о. Сахалин. Вместе с тем, ни Струве, ни Невельской, ни Венюков не ставили своей целью проанализировать общий ход формирования дальневосточной политики и тем более выделить в этом явлении роль восточносибирской администрации. Однако, эти мемуары позволяют более полно воссоздать картину происходившего и оценить организаторскую и управленческую деятельность H.H. Муравьева.

Подтверждением идеалистического подхода к личности H.H. Муравьева стали работы и П.В. Шумахера1. Автор представил читателю обзор ключевых моментов в истории активизации России на Дальнем Востоке. И хотя Шумахеру не удалось проанализировать дальневосточную политику в целом, его попытка рассмотреть роль главы администрации Восточной Сибири в процессе становления межгосударственных отношений на Дальнем Востоке стала началом создания характеристики H.H. Муравьева как выдающегося дипломата и администратора.

Один из первых исследователей истории Забайкальского казачества А. П. Васильев давал высокую оценку организаторским способностям H.H. Муравьева2. С данной точкой зрения солидарен и известный специалист по истории дальневосточного казачества Сергеев О.И.3 Анализируя роль Забай.

1 Шумахер П. В. Оборона Камчатки и Восточной Сибири против англо-французов в 1854 и 1855 гг. // Русский архив, 1878, п. 8. Шумахер П. В. Наши сношения с Китаем (1567−1805) Исторический очерк // Русский архив, 1879, п. 2. Шумахер П. В. К истории приобретения Амура//Русский архив, 1878, п. 11, кн.З.

2 Васильев А. П. Забайкальские казаки. Чита, 1916.

3 Сергеев О. И. Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII—XIX вв. М., 1983. кальского казачьего войска в формирующихся русско-китайских отношениях, он выделяет и детально описывает основные этапы образования казачьего войска на колонизируемых территориях, констатируя при этом факт, что казаки, поддерживая инициативы Муравьева, способствовали быстрейшему развитию внешнеполитического процесса в регионе.

Несколько иной по своим концептуальным подходам к оценке личности H.H. Муравьева стала работа Г. Тимченко-Рубан «Присоединение к русским владениям Приамурья, Сахалина и Уссурийского края"1. Полностью исключив экономические предпосылки активизации российской внешней политики на Дальнем Востоке, автор в основе всего процесса поставил субъективный фактор. По мнению Тимченко-Рубана характер дальневосточной политики России определялся главным образом жестокой внутрибюрократической борьбой, в которой в конечном итоге одержала верх администрация H.H. Муравьева.

Более обобщающим произведением явился труд И. П. Барсукова, обозначенного им как материалы к биографии H.H. Муравьева2. И. П. Барсуков собрал обширнейший документальный материал, переписку с родственниками, воспоминания очевидцев, сослуживцев генерал-губернатора Восточной Сибири. В его исследовании явно прослеживается стремление убедить читателя в том, что историю делают только выдающиеся люди, как со всеми своими талантами, так и недостатками. Поэтому, характеризуя образ H.H. Муравьёва как выдающегося деятеля, сыгравшего решающую роль в решении Амурского вопроса, вместе с тем, дает более критическую оценку его соратникам, при этом подробно описывая их судьбы и неоднозначное отношение к великим событиям на Дальнем Востоке. Неоценимым достоинством работы И. П. Барсукова является публикация многочисленных документов, иллюстрирующих деятельность H.H. Муравьева.

1 Тимченко-Рубан Г. Присоединение к русским владениям Приамурья, Сахалина и Уссурийского края // Военный сборник, 1909, № 7−12.

2 Барсуков И. П. Граф Николай Николаевич Муравьёв-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Материалы к биографии, кн. I-II., М. 1891.

Интересной, по нашему мнению, является книга американского предпринимателя П.М.Д. Коллинза1, активного сторонника развития экономических и торговых отношений с Россией. Он был довольно крупным и предприимчивым бизнесменом и, естественно, рассчитывал на получение определённых выгод для США. П. М. Коллинз смог сблизиться с H.H. Муравьевым и высоко оценил его стремление приобрести левобережье Амура, связывая развитие этого края только с энергичной деятельностью H.H. Муравьева. Коллинз, в свою очередь не был сторонним наблюдателем и настоятельно рекомендовал H.H. Муравьеву уже опробованный американский метод освоения новых территорий и в этом нашел понимание со стороны генерал-губернатора Восточной Сибири.

Представление о характере внешней политики России на Дальнем Востоке в середине XIX века несколько изменилось в советское время. При изучении процесса становления российской политики на Дальнем Востоке советские историки исключили роль субъективного фактора как движитель активизации российской дальневосточной политики, хотя экономические мотивы так и не были убедительно аргументированы2. Однако безусловным достижением стало признание неизбежности процесса расширения Российской Империи к Тихому океану, его миролюбивого характера и позитивных результатов.

В ряду этих работ фундаментальное исследование A.JI. Нарочницкого «Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке» стало не только обобщающим, но и своего рода базовым произведением для изучения истории международных отношений на Дальнем востоке середины XIX века3. В целом труд A.JI. Нарочницкого со временем не только не утратил своей научной ценности, но более того, сформулированные в нем основные мотивы активизации дальневосточной политики России не вызывают, на наш взгляд, сомнений.

1 Collins P.M.D. Siberian Journey. Down the Amur to the Pacific (1856−1857). Madison, 1962.

2 Штейнберг Е. Л. Борьба русского народа за выход в Тихий океан. М., 1949; Беспрозванных Е. Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений XVII-середина XIX в. М. Д983- Зарецкая С. И. Внешняя политика Китая в 1856—1860 годах: отношения с Англией и Францией. М., 1976; Файнберг Э. Я. Русско-японские отношения в 1697—1875 гг. М., 1960.

3 Нарочницкий А. Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке 1860−1895. ML, 1956.

Однако, не смотря на большой круг проблем, охваченный монографическим исследованием, в труде A.JI. Нарочницкого отсутствует анализ ряда более узких, конкретных тем, в том числе и государственной, дипломатической деятельности H.H. Муравьева. В некоторой степени этот недостаток компенсирует работа П. И. Кабанова, которая, вне всякого сомнения, является дополнительным шагом в изучении дальневосточной политики российского государства1. Автор в своей монографии «Амурский вопрос», на основании известных в то время документов рассматривает целый комплекс проблем территориального разграничения между Россией и Китаем. Своеобразие работы состоит в том, что исследователь, несомненно, подверженный общему идеологическому влиянию, попытался вместе с тем рассмотреть внешнеполитические изменения с различных точек зрения, в том числе и с учетом роли личных свойств и качеств H.H. Муравьева.

В последние годы в исследованиях, посвященных истории дальневосточной политики России, предпринимаются попытки несколько иначе расставить акценты в проблемах формирования межгосударственных отношений2.

Наиболее характерной из этого числа публикаций является монография B.C. Мясникова «Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII—XX вв.». Эта работа, на наш взгляд, является наиболее полным исследованием истории оформления русско-китайской границы. Вместе с тем, в ней обойдены вниманием, как действия приграничных властей, так и роль H.H. Муравьева в решении этого важного для России вопроса3.

В некоторой степени такой подход сохранен и в диссертационном исследо.

1 Кабанов П. И. Амурский вопрос. Благовещенск. Амурское кн. изд. 1959.

2 Мелихов Г. В., Пономарёв В. Н. Россия и Китай на Дальнем Востоке. Попытки установить контакт с Японией. В кн.: История внешней политики России. Первая половина XIX в. М., 1995; Суворов В. А. Переговоры H.H. Муравьева в Эдо. В кн.: Россия и народы Востока. Проблемы исследования и преподавания истории стран Азии и Африки в высших учебных заведениях. Иркутск, 1993; Суворов В. А. H.H. Муравьев-Амурский и закрепление за Россией Уссурийского края — 1858−1860. В кн.: Россия и народы Востока. Иркутск, 1993.

3 Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII—XX вв. М., 1996. вании Мамай A.C., в котором автор, анализируя деятельность Г. И. Невельского и H.H. Муравьева в процессе активизации внешней политики России на Дальнем Востоке в середине XIX века, не допустимо, на наш взгляд, отодвигает роль генерал-губернатора Восточной Сибири на второй план1. В исследовании Синиченко В. В. «Восточная Сибирь в российско-китайских отношениях (середина 50-х гг. XIX века — 1884 г.) также отсутствует должная оценка роли H.H. Муравьева в корректировке внешнеполитических акций России на Дальнем Востоке. При этом автор необоснованно, по нашему мнению, завышает влияние на действия генерал-губернатора со стороны местной бюрократии и купечества2.

Следует отметить, что по мере актуализации проблем истории формирования российско-китайской и российско-японской границ, отечественные историки все чаще возвращаются к анализу этих процессов. С целью воссоздания более объективной картины происходившего предпринимаются публикации различного рода материалов и документов. Этим, в частности, объясняется появление сборника статей «Документы опровергают. Против фальсификации русско-китайских отношений». Его авторы поставили перед собой цель путем привлечения широкого круга источников осветить позицию России в «опиумном» и пограничном вопросах, выявить роль кяхтинской торговли в русско-китайских отношениях. Кроме того, перед авторами стояла и более прагматичная задача: путем детального анализа критически рассмотреть появившиеся в Китае публикации, явно фальсифицирующие историю формирования дальневосточной политики России, ее цели, задачи и пути осуществления.

1 Мамай A.C. Амурский вопрос в дальневосточной политике России в середине XIX в. H.H. Муравьев-Амурский. Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. М., 1997.

2 Синиченко В. В. Восточная Сибирь в российско-китайских отношениях (середина 50-х гг. XIX века — 1884 г.). Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. М., 1998.

3 Повальников С. И. Война Англии и Франции против Китая (вторая «опиумная» война 1856−1860 гг.) и позиция России // Документы опровергают. Против фальсификации русско-китайских отношений. М., 1982; Хохлов А. Н. Кяхтинская торговля и ее место в политике России и Китая (20-е годы XVIII в. — 50-е годы XIX в.)// Документы опровергают. Против фальсификации русско-китайских отношений. М., 1982; Хохлов А. Н. Англо-франко-китайская война (1856−1860 гг.) и вопрос о помощи России Китаю // Документы опровергают. Против фальсификации русско-китайских отношений. М., 1982.

Проблемы формирования дальневосточной политики России в середине XIX века нашли отражение и в зарубежной историографии. Одним из первых исследователей истории российской политики на Дальнем Востоке стал английский историк Е. Г. Равенштейн. Появление его работы «Русские на Амуре: открытие и колонизация» было обусловлено происходившими событиями на Дальнем Востоке1. По мнению Е. Г. Равенштейна, Россия давно считала амурский левобережный регион и Приморье зоной своих национальных интересов. Поэтому, считает автор, активизация дальневосточной политики России была вызвана исключительно опасностью интервенции со стороны западноевропейских государств. Вместе с тем, Равенштейн, на наш взгляд, необоснованно преувеличивает субъективный фактор в формировании дальневосточного вектора внешней политики России, выдвигая на первое место роль и действия генерал-губернатора Муравьева.

Более конкретному вопросу посвящена монография Р.К. И. Куистеда «Экспансия России в Восточной Азии. 1857−1860"2. Анализируя внешнеполитическую деятельность российских властей в заключительный период второй «опиумной» войны, автор попытался выделить особенности российской экспансионистской политики на Дальнем Востоке. Куистед отмечал, что, не имея достаточных средств, Россия смогла эффективно провести все необходимые организационные мероприятия на Амуре и создать административную структуру.

Наиболее интересным исследованием, на наш взгляд, является монография Джона Стефана «Русский Дальний Восток"3. Данная публикация представляет собой попытку обобщить труды зарубежных историков по исследованию процесса присоединения Приамурья и Приморья к российским владениям. Выводы, которые делает Стефан, не новы, но они более конкретизированы и аргументированы. К тому же, автор акцентирует внимание на роли восточносибирской администрации в процессе колонизации Дальнего Востока, на изменениях в ее.

1 Ravenstein E.G. The Russians on the Amour: its Discovery Conquest and Colonization. London, 1861.

2 Quested R.K.I. The Expansion of Russia in East Asia. 1857−1860. Singapore, 1968.

3 Stephan J. The Russian Far East. Stanford, 1994. составе и характере действий.

Обзор литературы, используемой автором в настоящей диссертации, свидетельствует о том, что отечественными и зарубежными историками проделана большая работа по изучению истории внешней политики России на Дальнем Востоке в середине XIX века. Вместе с тем, до настоящего времени не существует специальных исследований, посвященных процессу становления дальневосточной политики России в середине XIX века и анализу роли в этом процессе H.H. Муравьева-Амурского.

Осмысление данной проблемы определило цель настоящей работы — изучение процесса становления основ дальневосточной политики Российского государства в середине XIX века, места и роли в этом процессе восточносибирской администрации и генерал-губернатора Восточной Сибири H.H. Муравьева-Амурского. Этим и определяются задачи исследования:

1. Выявить основные этапы становления дальневосточного направления внешней политики России в середине XIX века;

2. Выяснить и охарактеризовать место и роль администрации Восточной Сибири в процессе формирования дальневосточного направления внешней политики России;

3. Изучить факторы, влияющие на изменение политического статуса генерал-губернатора Восточной Сибири и определить его роль в развитии межгосударственных отношений России на Дальнем Востоке.

Для достижения поставленной цели автором были использованы, прежде всего, неопубликованные документы, хранящиеся в фондах архивов гг. Москвы, Санкт-Петербурга и Иркутска. Неизвестные ранее материалы почерпнуты из фондов 137 (Отчеты МИД), 143 (Китайский стол), 154 (Азиатский департамент), 161 (СПб. Главный архив) Архива внешней политики Российской империи- 722 (в.к. Константин Николаевич), 916 (Деспот-Зенович А.И.), 730 (Игнатьев Н.П.) Государственного архива Российской Федерации- 447 (Китай) Российского государственного военно-исторического архива- 581 (Головнин A.B.),.

970 (Корнилов И.П.), 1021 (Перовские), 1265 (Второй Сибирский комитет) Российского государственного исторического архива- 24 (Дипломатическая канцелярия при генерал-губернаторе Восточной Сибири) Государственного архива Иркутской области.

Большой научный интерес, с точки зрения изучаемой проблемы, представляют опубликованные документы, а именно сборники договоров России с Китаем и Японией, официальные отчеты российских чиновников, их личная и официальная переписки1.

Процессу становления дальневосточного направления внешней политики России и деятельности H.H. Муравьева посвящены материалы периодической печати. В газетах: «Санкт-Петербургские ведомости», «Иркутские губернские ведомости», «Северная пчела». В журналах: «Современник», «Русский вестник», «Современная летопись», «Вестник Европы», «Морской сборник», «Военный сборник», «Русская старина», «Русский архив», публиковались не только воспоминания современников H.H. Муравьева, но и аргументированный анализ происходивших событий. Подобного рода публикации были результатом дискуссии вокруг российской дальневосточной политики и являются ценным научным материалом в изучении этого вопроса сегодня.

Используемые в данной работе источники можно разделить на четыре типа:

Во-первых, это официальные документы министерства иностранных дел России (Амурского комитета), военного министерства, министерства внутренних дел, Второго Сибирского комитета: инструкции, предписания, циркулярные письма, дипломатическая переписка, статистические сведения, ежегодные отче.

1 Русско-китайские отношения 1689−1916. Официальные документы. М., 1958; Сборник договоров России с другими государствами. 1856−1917. М., 1952; 1857−1861: Переписка Императора Александра II с Великим Князем Константином Николаевичем. Дневник Великого Князя Константина Николаевича. М., 1994; Всеподданнейший отчет генерал-адъютанта графа Путятина о плавании отряда военных судов наших в Японию и Китай (18 521 855 гг.). // Морской сборник, 1856, № 10- Отчетная записка, поданная в Азиатский Департамент генерал-адъютантом Н. П. Игнатьевым о дипломатических отношениях его во время пребывания в Китае. СПб., 1895- Заборинский А. И. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский в 1848—1856 гг.// Русская старина, 1883, № 6- Кафаров П. И. (Палладий). Переписка начальника Пекинской духовной миссии архимандрита Палладия с Генерал-губернатором Восточной Сибири H.H. Муравьёвым // Русский архив, 1914, кн.: 2−3, п. 5−12. ты и другие правительственные документы, относящиеся к процессу становления межгосударственных отношений на Дальнем Востоке. Анализ этих источников позволил определить основные этапы активизации дальневосточной внешней политики России.

Ко второму типу относятся документы администрации Восточной Сибири и в частности ее генерал-губернатора: инструкции, местные приказы, планы по реорганизации административной системы, дипломатическая переписка, официальные обращения к правительству Китая, переписка H.H. Муравьева с архимандритом Палладием, приставом пекинской духовной миссии П. Н. Перовским, отчеты курьеров, доверенных лиц генерал-губернатора Восточной Сибири, переписка H.H. Муравьева с Е. В. Путятиным и Н. П. Игнатьевым совместные проекты H.H. Муравьева и Перри Коллинза, отчеты по проведенным дипломатическим, военным, организационным мероприятиям, проекты внешнеполитических действий, представляемые на утверждение в правительство. Эти материалы помогли автору более определенно разобраться в интересах региональных властей Восточной Сибири, выяснить роль H.H. Муравьева в подготовке и реализации внешнеполитических проектов российского правительства.

Третий тип источников составили документы, непосредственно связанные с колонизацией Приамурья, Уссурийского края и острова Сахалин: исследования Г. И. Невельского, приказы по организации сплавов по Амуру и образованию Забайкальского казачьего войска, проекты проведения границы по Сахалину и документы, связанные с занятием этого острова русскими войсками, отчеты подполковника К. Ф. Будогского об экспедиции по р. Уссури. Такие сведения дали возможность детально представить механизм осуществления планов H.H. Муравьева и правительства России в отношении колонизации амурского левобережья, Уссурийского края и острова Сахалин.

Неофициальную переписку генерал-губернатора Восточной Сибири с представителями различных ведомств, родственниками, друзьями, другие подобные документы личного характера, жизнеописания H.H. Муравьева современниками, воспоминания очевидцев можно отнести к четвертому типу источников, используемых в данной работе. Привлечение такого материала к исследованию внешнеполитических процессов заостряет внимание на личностных качествах людей, участвующих в этих исторических событиях и дает более полное представление о происходившем.

Таким образом, использование в данной работе различных источников позволили автору рассмотреть проблему становления российской дальневосточной политики в середине XIX века во всем спектре. Комплексное применение правительственных документов, материалов восточносибирской администрации и документов личного характера сделали возможным изучение всего механизма, осуществления дальневосточной политики в целом.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1847 по у.

1860 гг. — время пребывания на посту генерал-губернатора Восточной Сибири H.H. Муравьева. Именно в этот период Россия активизировала свою внешнюю политику на Дальнем Востоке, создавая для этого необходимую инфраструктуру.

В сентябре 1847 года H.H. Муравьев был назначен на должность генерал-губернатора Восточной Сибири и сразу же принял активное участие в многовековом процессе продвижения русских на Восток и оформлении имперских границ России. Под руководством H.H. Муравьева были проведены исследовательские работы на Дальнем Востоке, предприняты оборонные мероприятия, организованы необходимые подразделения для осуществления дипломатических отношений с Китаем и Японией. Венцом политической карьеры H.H. Муравьева стал Пекинский (дополнительный) договор с Китаем, подписанный Н. П. Игнатьевым 2 ноября 1860 года. Этот документ подтвердил достигнутые H.H. Муравьевым в Айгуне соглашения и в основном закончил территориальное размежевание России и Китая на Дальнем Востоке.

Изучение темы ограничивается территорией, образованного в 1822 г., Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, как административнотерриториальной единицы. В рассматриваемый период она включала в себя территории современных Иркутской, Читинской, Амурской, Магаданской, Камчатской и Сахалинской областей, Хабаровского, Красноярского и Приморского краев, республик Саха (Якутия), Бурятии.

В основу исследования автором были положены принципы историзма и научной объективности. Это, на наш взгляд, определило объективный подход к анализу исследуемого материала.

При изучении архивных и опубликованных документов был применен источниковедческий метод, который позволил более качественно использовать исследуемые материалы.

Комплексный анализ участия генерал-губернатора Восточной Сибири в предпринимаемых правительством России внешнеполитических мероприятиях на Дальнем Востоке стал возможен при применении автором системного метода. Вместе с тем, большое внимание было уделено личности H.H. Муравьева.

Определение хронологических и территориальных рамок, выявление, заинтересованных в активизации российской дальневосточной политики, официальных лиц, их дифференциация было осуществлено структурно-типологическим методом.

Аналитический метод позволил избежать описательного характера работы и предать ей уровень теоретических обобщений. Он использован не только в постановке и рассмотрении проблематики исследования, но и в выявлении, отборе, структуризации и систематизации новых, ранее не использовавшихся фактических материалов.

Вместе с тем, использование приемов описания и индивидуальной характеристики позволило более полно проиллюстрировать картину происходившего, подробнее описать характеры и судьбы людей, принимавших непосредственное участие в событиях на Дальнем Востоке в изучаемый период.

Научная новизна работы заключается в том, что предпринята попытка впервые специально исследовать проблемы становления дальневосточной по.

16 литики России и участия в ней H.H. Муравьева. На основе различного рода источников предпринята попытка выделить основные этапы формирования внешнеполитического механизма на Дальнем Востоке и показать в этом процессе реальную роль Н. Н Муравьева.

Практическая значимость диссертации представляется в следующем:

Во-первых, изменения, происходящие в геополитическом осмыслении международных отношений в азиатско-тихоокеанском регионе, требуют глубокого изучения истории становления дальневосточного направления внешней политики России. Настоящая работа может оказать необходимую помощь всем, кто участвует в развитии политических, экономических и культурных связей с Китаем и Японией и других стран АТР;

Во-вторых, материалы диссертации могут быть использованы для постановки специальных курсов по истории международных отношений, Отечественной истории и истории Сибири в высших учебных заведениях, школах, колледжах;

В-третьих, определенное практическое значение настоящая работа может представлять для ученых, работников культуры, всех интересующихся историей взаимоотношений России и стран Востока.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Движение русских на Восток и связанное с этим освоение дальневосточных территорий первопроходцами, создание новых административных образований явилось в истории выражением большого процесса оформления Российской империи. Подчиненный объективному стремлению к неизведанному, русский человек, продвигаясь к Тихому океану, встречал и принимал в свою «российскую семью» новые народы, а с ними и их культуру. Возникновение промышленности, торговли, религиозных и иных социальных отношений требовало создания системы государственного регулирования. На основании выше из1 ложенных факторов можно сделать вывод, что образование Восточной Сибири как административно-территориальной единицы с центром в г. Иркутске стало одним из важнейших моментов в истории освоения Дальнего Востока. Необходимость вступления в отношения с государствами, граничившими с Россией на Дальнем Востоке, также была определена объективным процессом формирования российской государственности. По мере развития межгосударственных отношений в середине XIX века правительство России встало перед необходимостью выделения дальневосточного направления своей внешней политики и создания надлежащих структур для решения насущных проблем в этом регионе.

Развитие инфраструктуры края, проблемы внешнеполитического плана требовали выдвижения к руководству людей, отличающихся новизной взглядов, государственным подходом к пониманию роли Сибири в будущей судьбе России. Яркой фигурой в истории становления российской имперской политики на Дальнем Востоке стал H.H. Муравьёв.

Назначение H.H. Муравьева на должность генерал-губернатора Восточной Сибири в сентябре 1847 года активизировало организационную деятельность российских властей на Дальнем Востоке. Подробное обследование социально-экономического состояния Восточной Сибири, проведённое под руководством нового генерал-губернатора, обратило внимание правительства России не только на существующие на Дальнем Востоке проблемы, но и на огромный потенциал этого края. Реформирование административной системы, привлечение в край чиновников из европейской России повысило эффективность управления огромной территорией Восточной Сибири и улучшило качественный состав местной бюрократии, которая составила команду единомышленников в реализации идей H.H. Муравьева.

Мысль о необходимости присоединения амурского левобережья, высказанная Муравьевым в 1849 году, была аргументирована реальной опасностью иностранного вмешательства в процесс политического и экономического развертывания России на Дальнем Востоке. Рост англо-русских противоречий обострил проблему обороны отдаленных территорий и с началом Крымской войны вопрос защиты стратегически важных направлений стал как никогда актуальным.

Комплекс организационных мероприятий по обороне дальневосточных территорий России включал в себя подготовку и переброску казачьих батальонов сначала в Петропавловский порт, а затем к устью Амура. Вместе с тем передислокация российских войск проходила на фоне постоянных консультаций генерал-губернатора Восточной Сибири с властями приграничных провинций Китая. Это позволило не только беспрепятственно увеличить число воинского контингента на Дальнем Востоке, но и установить рабочие связи с руководством Монголии и Манчжурии.

Необходимо отметить, что нестабильность социально-политического положения в Китае представляла для генерал-губернатора Восточной Сибири не меньшую опасность, чем английское военное усиление на Дальнем Востоке'. Разрастание тайпинского восстания на север Китая могло дестабилизировать обстановку в Монголии и Манчжурии, а следовательно нарушить спокойствие на российско-китайской границе. Падение правящей маньчжурской династии, под ударом тайпинов, так же не устраивало Россию, потому что предсказать, какова будет политика нового царствующего дома не мог никто. Поэтому, действуя в рамках данных Санкт-Петербургом инструкций, H.H. Муравьев стремился к контакту непосредственно с Пекином. Добившись более широких ди.

— пломатических полномочий и переподчинения пекинской духовной миссии главе администрации Восточной Сибири, он договорился с монгольскими ам-банями насчет проезда российских курьеров в Пекин и обратно через территорию Монголии. В итоге, внешнеполитическое ведомство России стало располагать самой свежей информацией и получило возможность эффективно реагировать на изменения политической ситуации в Китае.

Отражение атак англо-французов в Петропавловске повысило политический авторитет H.H. Муравьева в глазах китайцев, согласившихся начать разграничительный переговорный процесс. На встрече с уполномоченными Богдыхана в устье реки Сунгари в сентябре 1855 года генерал-губернатор Восточной Сибири впервые объявил левобережье Амура и Приморье зоной национальных интересов России. Но Китай не был готов к такому повороту событий и решение пограничного вопроса затянулось.

После окончания Крымской войны центр тяжести мировых международных отношений переместился на Дальний Восток, где англо-французский альянс развязал новую агрессию против Китая. Силовыми методами европейские государства стремились навязать Цинской империи свои политические условия и приобрести экономические привилегии на тихоокеанском побережье. Цели России по отношению к Китаю были совершенно иными. Российские торговцы были заинтересованы не в китайских портах, а в расширении сухопутной караванной торговли. Кроме того методы, используемые англичанами французами не были приемлемыми в решении российских задач. Поэтому правительство России объявило о невозможности своего участия в совместных действиях против Китая.

Формирование российских национальных интересов на Дальнем Востоке происходило в сложнейший для страны момент. Экономический кризис, разразившийся после окончания Восточной войны, ограничивал возможности России оказывать влияние на процессы, происходившие в Азиатско-тихоокеанском регионе. С учётом этих обстоятельств проводилась выработка внешнеполитического курса на Дальнем Востоке, основные направления которого были максимально конкретизированы.

Генерал-губернатор Восточной Сибири, продолжая курс на сотрудничество с администрациями Монголии и Манчжурии, рассчитывал решить пограничный вопрос непосредственно на границе, не вынося эту проблему на межправительственный уровень. H.H. Муравьев понимал, что обсуждение разграничительной темы невозможно в присутствии третьих стран, так как это могло повлиять на общий исход дела. Дипломатическая миссия Е. В. Путятина, организованная министерством иностранных дел России, нарушила планы Муравьева и обострила политические отношения с Китаем.

Необходимо отметить, что выработка принципов внешнеполитических действий в отношении Китая происходила в жесточайшей борьбе мнений, участвующих в этом процессе государственных чиновников. Бюрократическая группировка, возглавляемая великим князем Константином Николаевичем, не была согласна с избранной тактикой и выступила сторонницей активизации внешнеполитической деятельности России и участия ее в совместных действиях с Великобританией и Францией. A.M. Горчаков и директор Азиатского департамента Е. П. Ковалевский составили оппонирующую им группу, считавшую, что целесообразнее придерживаться ранее принятой стратегии мирных переговоров, проходящих на фоне постепенной колонизации Приамурья и Приморья. H.H. Муравьев был противником участия России в объединенном европейском контингенте, но не отрицал, что для решения вопроса о границе силовые методы воздействия на китайские власти могут быть вполне продуктивными.

Несмотря на разногласия в околоправительственных кругах, генерал-губернатор H.H. Муравьев продолжал процесс колонизации Приамурья. Росло число казачьих постов на левом берегу Амура, первые партии переселенцев обосновались на Дальнем Востоке, возникла торговля. Следствием этого стало образование Приморской области с собственной администрацией, подчиненной генерал-губернатору Восточной Сибири. Правительство России поддержало инициативы H.H. Муравьева и, с целью обеспечения продовольствием и промышленными товарами, объявило устье Амура регионом свободной торговли для иностранцев. Этот шаг был предпринят и для привлечения политической поддержки США, негоцианты которой обеспечивали провиантом, обороняющих амурское устье, казаков.

При всех различиях мнений сторон, участвующих в выработке дальневосточной политики, цель была одна — ослабление напряжённости вокруг нераз-граниченных территорий между Россией и Китаем. Активные действия интервентов в Китае испугали российское правительство — военные акции англо-французов могли ослабить и без того шаткое положение цинской династии. Падение правящей элиты могло привести к непредсказуемым результатам. Под угрозой оказались национальные интересы России на Дальнем Востоке. Министерство иностранных дел решилось послать в Пекин дипломатического уполномоченного, задачей которого было всеми средствами оградить пограничный вопрос от вмешательства англичан или французов.

Предложенное российским правительством изменение характера русско-китайских отношений было негативно встречено цинскими властями и Е. В. Путятин не был пропущен в Пекин. Политическая инициатива российской дипломатией была упущена. Отсутствие четких правительственных инструкций, при небольшом дипломатическом опыте графа Путятина определило судьбу посольства. Китайская сторона, почувствовав политическую слабость российского уполномоченного, подписала разграничительный договор с генерал-губернатором Восточной Сибири H.H. Муравьевым.

Не получив своевременной информации о переговорах генерал-губернатора Восточной Сибири в Айгуне, граф Путятин заключил в Тяньцзине договор, который также содержал соглашения по границе. Нарастание антииностранных настроений в Китае, не совсем логичное поведение дипломатического уполномоченного России дали цинскому правительству возможность блокировать соглашения достигнутые в Тяньцзине. Формальным поводом для этого стала ошибка русского переводчика, допущенная при переводе маньчжурского текста договора. Дипломатический провал миссии графа Е. В. Путятина обнажил слабые стороны в механизме реализации внешнеполитических программ министерства иностранных дел.

Политическая блокада со стороны Китая не могла повлиять на стремление H.H. Муравьева завершить разграничительный проце.сс. Несмотря на игнорирования китайцами требований российской стороны назначить уполномоченных для определения пограничной черты в Приморье, доверенное лицо генерал-губернатора Восточной Сибири полковник Будогский весной 1859 г. отправился в Уссурийский край и в одностороннем порядке оформил проект проведения границы.

После отъезда Е. В. Путятина из Китая H.H. Муравьев начинает активно взаимодействовать с П. Н. Перовским, (соратником по Айгуньским перегово-. рам), временно исполняющим обязанности дипломатического представителя России. По предложению генерал-губернатора Восточной Сибири П. Н. Перовский должен был договориться с китайцами о почтовом сообщении между Пекином и Иркутском, а также оформить правила сухопутной караванной русско-китайской торговли и правах российских купцов на территории Китая. Если бы эти договоренности были достигнуты, то вопрос о границе потерял остроту и был бы оформлен рабочим порядком. Это подтверждает то, что Россия была заинтересована не столько в приобретении новых территорий, сколько в развитии политических и экономических взаимоотношений с Китаем.

Нежелание правительства Китая ратифицировать Тяньцзиньский договор притормозило общий ход реализации политического плана российских властей. Воспользовавшись этой паузой, H.H. Муравьев попытался решить проблему русско-японской границы. Убежденный в невозможности разделения острова Сахалин на российскую и японскую зоны, генерал-губернатор Восточной Сибири на переговорах в Эдо в августе 1859 г. предъявил правительству Японии требование признать весь остров территорией России. Слабый уровень политических и экономических отношений двух государств предопределил решение пограничной проблемы — японцы отказались принять российские требования.

Это обстоятельство доказывало, что только постепенное формирование политических взаимоотношений с Японией может привести к позитивным результатам. Открытие консульства России в Хакодате, подчиненного генерал-губернатору Восточной Сибири, был шагом в верном направлении.

Добившись ратификации Тяньцзиньского договора П. Н. Перовский был заменен Н. П. Игнатьевым, который стал активно взаимодействовать с H.H. Муравьевым. Согласованные действия двух политиков при четком следовании правительственным инструкциям привели к подписанию Игнатьевым Пекинского (дополнительного) договора, который имел целью закрепить достигнутые в Айгуне соглашения.

Подписание договора в Пекине 2 ноября 1860 года устранило основное «препятствие на пути развития политических и экономических взаимоотношений России и Китая.

В сложной исторической ситуации Россия осознавала свои национальные интересы. Формируя структуру внешнеполитического механизма на Дальнем Востоке, российское правительство не всегда было готово к выработке четких программ. Тем не менее, несмотря на ошибки, допущенные в ходе реализации тех или иных внешнеполитических планов процесс становления дальневосточной политики со стороны российского правительства нельзя назвать хаотичным. Целенаправленная политика, аккумулирующая усилия государственных структур всех уровней приносила позитивные плоды. Важнейшую роль в выработке и практическом воплощении этой политики сыграл генерал-губернатор Восточной Сибири граф H.H. Муравьёв-Амурский.

Таким образом, на основании анализа социально-политического развития восточно-сибирского региона России, его внешнеполитических отношений с соседними государствами в середине XIX века можно сделать следующие выводы:

Во-первых, в этот период закладывались основы внешнеполитического курса России на Дальнем Востоке. Значительным аспектом этого курса становятся отношения с Китаем — государством, имеющим самую продолжительную границу с Россией. Разрешение пограничного вопроса стало важнейшей проблемой в новой и новейшей истории отношений между двумя государствами. Анализ исследуемого периода убедительно показывает, что только сотрудничество России и Китая является реальной силой противостоящей экспансии западных держав на Дальнем Востоке и, вероятно Китай будет и впредь основным стратегическим союзником России в изменяющейся геополитической ситуации в мире.

Во-вторых, на основании изучения литературы, опубликованных и архивных документов автор пришёл к выводу, что формирование дальневосточной внешней политики проходило на различных уровнях государственно-административной системы. Стратегически внешнеполитический курс разрабатывался непосредственно в кругу императорского окружения. Очень важным звеном в системе выработки внешней политики и её практического воплощения являлась администрация генерал-губрнаторства Восточной Сибири. Находясь непосредственно в сфере событий, администрация Восточной Сибири своевременно реагировала на происходящие события в Китае и вокруг него, планомерно проводила в жизнь намеченный курс.

В-третьих: выдающуюся роль в укреплении государственных основ в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке сыграл генерал-губернатор H.H. Муравьёв-Амурский. Он одним из первых государственных деятелей сумел объективно оценить экономическое, политическое и стратегическое значение Восточной Сибири для России и её будущего. Заслуга H.H. Муравьёва заключается, прежде всего, в том, что он сумел обратить внимание высших правящих кругов России и самого императора на необходимость разработки внешнеполитического курса и укрепления дальневосточных рубежей государства.

H.H. Муравьёв проявил блестящие дипломатические способности, организовав постоянный переговорный процесс с китайскими пограничными властями, добившись значительных результатов в разрешении пограничного вопроса.

Заключение

Айгуньского договора явилось крупным успехом в деятельности Н. Н Муравьёва на пути укрепления позиций России на Дальнем Востоке.

Благодаря выдающейся организаторской деятельности H.H. Муравьёва в относительно короткий исторический срок было проведено исследование и заселение огромных территорий, созданы многие укреплённые пункты и поселения, тем самым фактически произошло оформление административно-территориальной системы Российской империи на Дальнем Востоке.