Приобретательная давность и давностное владение

§ 1.

Актуальность темы

исследования.

Приобретательная давность в истории европейского права служит типичным примером так называемого «правового трансплантата» (legal transplant) в том смысле, который придает данному понятию А. Уотсон1. До рецепции римского права этот институт был неизвестен германскому обычному праву, знавшему только погасительную давность2. Так же обстояло дело и в России. Давность владения упоминалась впервые в Псковской судной грамоте3, затем, после утраты Псковом самостоятельности и объединения русских земель под властью Москвы, исчезла из законодательства. В Своде законов Российской империи вновь появилась статья, посвященная давности владения. В ч. 1 ст. 533 т. X Свода законов Российской империи было закреплено, что спокойное, бесспорное, непрерывное владение вещью в виде собственности в течение десяти лет превращается в право собственности. Как справедливо заметил Г. Ф. Шершеневич, эта статья Свода законов была довольно точным воспроизведением ст. 2229 Гражданского кодекса Франции4 (далее — ФГК). Он же указывал на то, что в современном ему русском законодательстве «давность владения остается институтом мало развитым, сравнительно с положением его на Западе, и лишенным некоторых существенных условий"5. Такая уничижительная характеристика данного института представляла собой communis opinio doctorum дореволюционной российской цивилистики6. Она объясняется тем, что, заимствовав общие положения о приобретательной давности из Кодекса Наполеона, российский законодатель не обратил внимание на то, что в этом Кодексе (как и в большинстве других европейских гражданских кодексов) закреплены два разных вида приобретательной давности — ординарная давность для добросовестных владельцев7 и более продолжительная экстраординарная давность для.

1 Watson A. The Evolution of Western Private Law. Baltimore, 2001. P. 190. Рассматривая здесь приобретательную давность в контексте специфических вопросов водопользования, автор книги заключает изложение некоторыми обобщениями, касающимися судьбы этого института в истории права.

2 Huebner R. A History of Germanic Private Law / Engl, transi, by F.S. Philbrick. New York, 1968. P. 212- Brissaud J. A History of French Private Law / Engl, transi, from second french ed. by R. Howell. New York, 1968. P. 353.

3 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. 8-е изд. Ростов-на-Дону, 1995. С. 503 и след.

4 Статья 2229 ФГК: «Для приобретения по давности нужно владение постоянное и непрерывное, спокойное, открытое, не возбуждающее сомнений и осуществляемое лицом в качестве собственника». Здесь и далее русский перевод статей ФГК приводится по изданию: Французский Гражданский Кодекс / пер. с фр. A.A. Жуковой / научная редакция и предисловие Д. Г. Лаврова. СПб., «Юридический центр Пресс», 2004.

5 Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995 (по изд.1907 г.). С. 187.

6 Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. 2-е изд. (1-е изд. — 1894−1896). М., 2003. С. 337.

7 Статья 2265 ФГК: «Тот, кто приобретает добросовестно и в силу надлежащего основания недвижимость, тот приобретает собственность в силу истечения десятилетней давности, если истинный собственник проживает в округе апелляционного суда, где расположена недвижимость, и в силу истечения 20-летней давности, если он имеет место жительства вне этого округа». недобросовестных владельцев8. Вследствие этого весьма непродолжительная и лишенная таких реквизитов, как добросовестность и правооснование (титул), приобретательная давность в российском дореволюционном праве зачастую оказывалась орудием легального и злонамеренного присвоения чужого имущества, и, во всяком случае, ее конструкция и сфера применения весьма сильно отличались от западноевропейских образцов. В результате к моменту падения Российской империи этот институт во многом оказался дискредитирован.

В советском праве институт приобретательной давности отсутствовал, хотя дискуссии о необходимости его восстановления периодически возобновлялись9.

Приобретательная давность была опять легализована законом «О собственности в РСФСР» 1990 г. В Гражданском кодексе Российской Федерации (далее — ГК РФ) ей посвящена ст. 234. Хотя п. 1−3 данной статьи демонстрируют близость закрепленной в ней модели приобретательной давности к модели, воспринятой европейской цивилистической традицией из римского права, однако положения п. 4 этой же статьи показывают, что законодатель при создании норм о приобретательной давности в ГК РФ руководствовался не идеей римского права о том, что этот институт существует ut sit finis litium10, a сложившейся в дореволюционной российской цивилистике традицией, понимавшей эту давность как «длящееся в течение 10 лет между собственником и фактическим владельцем соглашение об уступке имения, не оформленное крепостным актом"11. Такой подход был продиктован спецификой ситуации в императорской России, где основную пользу приобретательной давности видели в том, что она позволяла легализовать «неформальные» приобретения, т. е. исцелить те сделки по отчуждению имущества, которые были недействительны ввиду несоблюдения сторонами предписанной законом формы их заключения и имели массовый характер в преимущественно аграрной стране, где сельское население составляло абсолютное большинство. В советскую эпоху дискуссии о необходимости введения приобретательной давности в позитивное право также возникали в основном в связи с необходимостью легализации владения бесхозяйным имуществом, а роль этого института в укреплении прочности оборота и соответственно возможности его применения в иных сферах почти не обсуждались.

8 Статья 2262 ФГК: «Все иски, как вещные, так и личные, погашаются давностью в 30 лет, причем тот, кто ссылается на истечение этой давности, не обязан указать на основание давностного владения, и ему не может быть противопоставлено возражение о его недобросовестности».

9 См., напр.: Черепахин Б. Б. Приобретение права собственности по давности владения // Советское государство и право. 1940. № 4. С. 51−61- Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 203- Вильнянский С. И. Нужна ли нам приобретательная давность? // Правоведение. 1960. № 3. С. 123−126.

10 чтобы положить конец спорам (лат.). — Прим. А.Р.

11 Попоет Л. В. Приобретательная давность по русскому и остзейскому гражданскому праву, равно по проекту гражданского уложения. Варшава, 1913. С. 15−16.

Причины такой узости подхода вполне понятны. В советское время многие классические институты гражданского права были забыты за ненадобностью, поскольку в условиях господства плановой экономики социалистический имущественный оборот был во многом упрощен и обеднен даже в сравнении с оборотом времен римского права12. Более того, любое другое обоснование приобретательной давности, кроме той версии, которая была воспринята в дореволюционной доктрине, было бы сомнительно с точки зрения социалистического правопонимания13.

Однако в условиях интенсифицирующегося в условиях рыночной экономики оборота на первый план должны выступать те функции рассматриваемого института, которые делают его одним из центральных для правопорядков стран континентальной Европы. Прежде всего имеется в виду, что приобретательная давность способна ликвидировать разрыв права и факта, неизбежно возникающий на практике в результате приобретения владения от неуправомоченных отчуждателей. Иными словами, речь идет о приобретении в собственность не бесхозяйного в собственном смысле слова (то есть ничейного), а чужого имущества. Вопреки распространенному заблуждению эту роль приобретательной давности не отменяет институт приобретения права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя. Если такое приобретение допускается данным правопорядком, то оно всегда обставлено таким количеством особых условий, что исключения из этого правила статистически едва ли не должны превысить число случаев, когда условия добросовестного приобретения на самом деле позволяют считать приобретателя собственником с точки зрения объективного права. Сложный фактический состав приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя является воистину сложным! Недаром Г. Ф. Шершеневич скептически заметил по поводу данного способа приобретения права собственности: «Несомненно, что положение это идет слишком далеко в ограничении права собственности, и в то же время недостаточно далеко в проведении принятого принципа"14.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. весьма распространенной была точка зрения, согласно которой введение системы регистрации прав на недвижимое имущество делает излишним существование института приобретательной давности применительно к объектам недвижимости. Это воззрение нашло отражение и в Мотивах к проекту Гражданского.

12 Суханов Е. А. Предисловие к изд.: Дигесты Юстиниана. Т. I / отв. ред. Л. Л. Кофанов. М., 2002. С. 9.

13 По-видимому, закономерно, что в социалистическом Китае проблематика приобретательной давности сейчас обсуждается также исключительно с точки зрения использования этого института для возвращения в оборот бесхозяйного имущества. См.: Дзанг Л. Опыт кодификации гражданского права в Китае // Цивилистические исследования / под ред. Б. Л. Хаскельберга, Д. О. Тузова. Вып. 3. М., 2007. С. 611, 627.

14 Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 163. уложения Российской империи15. Конечно, предполагалось, что система регистрации прав на недвижимость исключает воздействие фактической ситуации владения в течение определенного срока на правовое положение объектов недвижимости по данным реестра, и приобретательная давность не должна иметь значения там, где недвижимость «обращается по записям» в реестре. Именно по этой причине распространилось мнение, что при наличии системы регистрации прав на недвижимость приобретательная давность утрачивает то практическое значение, которое у нее было ранее в европейской цивилистической традиции.

В результате в отдельных законодательствах, в частности в некоторых штатах Австралии (например, в Новом Южном Уэльсе), являющейся, как известно, родиной «системы Торренса», и в некоторых штатах США (например, в Нью-Йорке), а также в Новой Зеландии, где тоже распространена эта система, прямо исключается воздействие давности фактического владения на субъективные права на недвижимость16.

Однако данный тезис соответствует истине только при условии, что регистрационной записи в реестре прав на недвижимость придается абсолютная публичная достоверность и бесповоротность, как это и имеет место в ареале действия «системы Торренса"17. Иными словами, внесенная запись создает для зарегистрированного правообладателя соответствующее субъективное право даже в том случае, если основанием внесения послужила недействительная сделка.

Напротив, ни одна из континентальных правовых систем (в том числе английская) не исключает полностью приобретательную давность в отношении недвижимости и в той или иной мере — воздействие на правовое положение объектов недвижимости давности фактического владения вопреки данным реестра прав на недвижимость. Не исключает система регистрации прав на недвижимость и значение приобретательной давности как.

1К средства доказательства права собственности .

Большинство систем регистрации прав на недвижимость, включая существующую в современной России, исходят из принципа «материального консенсуса», согласно которому регистрационная запись создает для зарегистрированного правообладателя соответствующее право, только если внесение состоялось на основании действительного титула. В противном случае факт регистрации сам по себе права создать не может. Действительность.

15 Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (с объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной комиссии). Кн. 3: Вотчинное право / под ред. И. М. Тютрюмова, сост. A.JI. Саатчиан. М., 2008. С. 280 и след.

1 Moccia L. La sicurezza degli acquisti immobiliari: figure di «usucapione» e sistemi di pubblicita immobiliare nella prospettiva del «diritto privato europeo» // Vendita e trasferimento delia proprieta nella prospettiva storico-comparatistica. Atti del Congresso Internazionale Pisa-Viareggio-Lucca 17−21 aprile 1990. T. II / a cura di Letizia Vacca. Milano, 1991. P. 677−678.

17 Подробнее об этой системе см.: Базанов И. А. Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства. М., 2004. С. 543 и след.

18 Moccia L. Op. cit. P. 678. приобретения от неуправомоченного отчуждателя зависит не от регистрационной записи как таковой, а от неосведомленности приобретателя об отсутствии указанного «материального консенсуса» у отчуждателя. Причем в современной России для признания приобретателя добросовестным недостаточно, что он полагался на сведения о том, что право собственности отчуждателя зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее — ЕГРП). Следовательно, в ситуации, когда титул внесения регистрационной записи недействителен, эта запись создает лишь опровержимую презумпцию правомерности владения лица, запись о праве которого внесена в ЕГРП. Эта видимость права может стать действительным правом лишь по истечении приобретательной давности.

Второй важнейшей функцией приобретательной давности в европейской цивилистической традиции традиционно считается способность этого института играть ключевую роль в доказательстве права собственности при виндикации, что в свою очередь, как мы увидим в дальнейшем, очень важно для обоснования абсолютного характера права собственности и производных от него вещных прав.

Неверные исходные предпосылки в конструировании института приобретательной давности российским законодателем привели к тому, что имеются нестыковки норм позитивного материального права с процессуальным правом, обусловленные как раз искаженным представлением о сфере применения приобретательной давности.

Устранение указанных недостатков невозможно без обращения к опыту европейской цивилистической традиции. Автор самого фундаментального в российской цивилистике труда о приобретательной давности И. Е. Энгельман писал: «Следуя за возникновением и образованием этого понятия, мы видим, что в новейших системах права оно появлялось под влиянием учения римского права. Для правильной оценки этого понятия необходимо, поэтому, исследовать его значение в римском праве, этом первообразе и основании всякого цивилизованного и развивающегося законодательства"19. Он же указал: «.определив значение этого понятия в римском праве, мы получим верную мерку для теоретической оценки того значения, которое имеет давность в русском праве"20. Более того, применительно к постановлениям о давности в отечественной правовой традиции И. Е. Энгельман отметил следующее: «.в русском праве односторонность и недостаток до сих пор еще существуют, и могут быть устранены лишь принятием начал римского права, то есть науки о праве"21.

19 Энгельман И. Е. О давности по русскому гражданскому праву. М., 2003 (по изд. СПб., 1900). С. 111.

20 Энгельман И. Е. Указ. соч.

21 Энгельман И. Е. Указ. соч. С. 232.

Вряд ли можно настаивать на том, что в настоящее время это утверждение утратило актуальность. Использование сравнительно-исторического метода для выяснения места и роли приобретательной давности в действующем праве облегчается тем, что содержание таких понятий, как «владение имуществом как своим», «открытость владения», «непрерывность владения» и «добросовестность владения», отечественным законодателем прямо не раскрывается. Оно, очевидно, предполагается уже известным. В этом смысле законодатель следует традиции дореволюционной отечественной юриспруденции, поскольку в законодательстве Российской империи содержание понятия «владение» и его реквизитов.

У’У также не было прямо определено. По-видимому, тогда имелось в виду, что понятие владения со всеми его атрибутами должно быть усвоено в рамках курса римского частного права, который, по определению известного российского цивилиста И. А. Покровского, «при существующей постановке цивилистического образования заменяет для нас общую теорию гражданского права"23. Отметим, что под римским правом в данном случае понимается не только гражданское право Древнего Рима на разных этапах его истории, но и в целом основанная на интерпретации текстов римского права европейская цивилистическая традиция.

В пользу необходимости изучения римского права и европейской цивилистической традиции для осмысления существующих институтов российского гражданского права, в частности тех, что связаны с понятием владения, говорит и зарубежный опыт. Даже в Германии, где Гражданское Уложение содержит достаточно четкое легальное определение владения и его реквизитов, до сих пор исследования, посвященные теории владения, в определенной части напрямую восходят к римскому праву24, а многие базовые положения современной немецкой доктрины в этом вопросе также выводятся непосредственно из римского права25.

Для современной России подобное обращение к опыту римского права в интерпретации положений ГК РФ, касающихся владения и приобретательной давности, едва ли не более естественно, чем для Германии, в силу двух причин. С одной стороны, как отмечает Е. А. Суханов, ГК РФ, так же как и гражданские кодексы стран «континентального.

22 ШершеневичГ.Ф. Указ. соч. С. 150.

23 Покровский И. А. Желательная постановка гражданского права в изучении и преподавании. Киев, 1896. С. 15- Характерно в этом смысле замечание другого видного цивилиста дореволюционной России, который в предисловии к своему учебнику по российскому гражданскому праву отметил: «Предполагая теоретические положения права известными своим слушателям, изучавшим римское право, автор ограничился изложением норм отечественного законодательства, не прибегая к утомительному воспроизведению теоретических учений» — Гуляев A.M. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства, кассационной практики Правительствующего Сената и Проекта Гражданского Уложения Изд. 3-е, дополн. СПб., 1912. С. III (Предисловие к первому изданию).

24 Жшинский А., РёрихтА.

Введение

в немецкое право. М., 2001. С. 408.

25 Жшинский А., Рёрихт А. Указ. соч. С. 409. Прим. 5. правового семейства", во многом основан на классических, т. е. римско-правовых (частноправовых) подходах26. В частности, создатели ныне действующего российского ГК при формулировании норм Кодекса тоже исходили из римского понимания фигуры добросовестного владельца — bonaefldei possessor¹.

С другой стороны, критики действующего ГК РФ едва ли не главным недостатком последней кодификации российского гражданского права считают отсутствие в Кодексе легального определения владения и его реквизитов. Ю. К. Толстой пишет: «В сущности, понятие владения в отечественном законодательстве отсутствует, а без разработки этого понятия, раскрытия его содержания трудно вести предметный разговор о владельческой защите, поскольку неизвестно, что именно в данном случае подлежит защите"28. Это замечание в полной мере можно отнести и к содержанию таких понятий, как «владение для давности», «добросовестность владения», «открытость владения» и «непрерывность владения».

Таким образом, в пользу самого широкого применения положений римского права для раскрытия содержания термина «владение» и его реквизитов в современном российском гражданском праве говорит как преимущественно романистический характер ГК РФ, так и отсутствие в Кодексе легального определения этих понятий. Впрочем, еще раз подчеркнем, что, как показывает опыт Германии и других стран Западной Европы, даже наличие в действующем законодательстве указанных понятий не избавляет от необходимости обращения к опыту римского права и европейской цивилистической традиции для их правильного истолкования.

Недавно инициированная реформа отечественного гражданского законодательства29 делает весьма важным и своевременным поиск оптимальной конструкции института приобретательной давности и давностного владения, основанием которой должны послужить соответствующие положения европейской цивилистической традиции.

356 Заключение.

Проведенный анализ спорных вопросов учения о приобретательной давности позволяет вынести на защиту следующие положения диссертационного исследования:

1. В отличие от понятийного аппарата математики, физики или химии, правовая природа владения, как и любого другого правового понятия, имеет конвенциональный характер, которым и определяются его правовые последствия и конституирующие признаки.

De lege lata владение представляет собой адресованное неопределенному кругу лиц выражение воли к присвоению вещи, с которым как таковым объективное право при определенных условиях связывает определенные правовые последствия. Владение суть видимость собственности (или иного имущественного права), которая позволяет презюмировать наличие у владельца данного права, ввиду того, что, как правило, фактическая позиция участника оборота совпадает с его правовой позицией. Однако владение может быть и абсолютно неправомерным (недобросовестное владение). Следовательно, как таковое оно представляет собой фактическое состояние, а не субъективное право.

От владения как фактического состояния необходимо отличать давностное (de lege lata — добросовестное) владение, которое является субъективным вещным правом. Специфика права давностного владельца заключается не только в том, что по истечении определенного времени оно превращается в собственность, но и в его содержании до этого момента (приобретение добросовестным владельцем права собственности на доходы — ст. 303 ГК РФ).

Однако закрепление в Проекте de lege ferenda абсолютного характера владельческого иска, ответчиком по которому признается не только лицо, самоуправно захватившее владение, но и любой последующий владелец независимо от его добросовестности (пункт 3 ст. 216 Проекта), а равно признание в том же Проекте за любым (в том числе недобросовестным) незаконным владельцем права на виндикацию (пункт 6 ст. 227 Проекта), и права на доходы от находящейся у него во владении вещи (пункт 2 ст. 220 в сопряжении со ст. 230 Проекта), наряду с признанием за ним права на взыскание убытков, имевших место ввиду отобрания у него владения (пункт 1 ст. 220 Проекта), заставляет считать, что, несмотря на декларируемую в Проекте квалификацию владения как фактического состояния (ст. 209 Проекта), оно моделируется авторами данного законопроекта именно как субъективное имущественное право.

Такой подход в целом корреспондирует допущению создателями Проекта приобретательной давности для любого, в том числе неквалифицированного недобросовестного владения (ст. 242 Проекта), коль скоро в отличие от обычного владения, защищенное вещным иском и включающее в себя правомочие на получение доходов (плодов) от вещи давностное владение на самом деле является субъективным правом.

2. Владение объектом недвижимости заключается в наличии регистрационной записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далееЕГРП). Она создает презумпцию права собственности лица, на имя которого данное право внесено в реестр («книжное владение» — Tabularbesitz, Buchbesitz), поскольку такую вещь в силу объективных причин нельзя носить с собой, или хранить в каком-либо специально отведенном месте, физически недоступном для постороннего воздействия. Фактическое господство над ней выражается в возможности прибегнуть к помощи административных и юрисдикционных органов для пресечения посягательств третьих лиц, препятствующих в осуществлении действий по ее использованию и распоряжению ею. Такой возможностью обладает лишь лицо, внесенное в ЕГРП в качестве правообладателя. Таким образом, юридическая и фактическая составляющие обладания объектом недвижимости совпадают.

Следовательно, по своей правовой природе иск об устранении неправомерно внесенной в ЕГРП записи о праве ответчика и внесении записи о праве истца является виндикационным иском. Напротив, иск о выселении ответчика из объекта недвижимости, право на который зарегистрировано в ЕГРП за истцом, является негаторным иском, или квазинегаторным владельческим иском, предусмотренным пунктом 4 ст. 216 Проекта. Традиционное понятие владения как физического господства mutatis mutandis применимо лишь к тем объектам недвижимости, права на которые не были зарегистрированы в ЕГРП.

3. Гражданское право не может обойтись без конструкции «опосредованного» владения, осуществляемого через зависимого непосредственного владельца (держателя), обладающего вещью не как своей, а на чужое имя. В латентной форме эта конструкция присутствует и в действующем законодательстве России, поскольку в противном случае выделение законодателем владения «как своим» в качестве отдельной категории не имело бы смысла.

Наличие владения «как своим» в качестве реквизита давностного владения в ст. 242 Проекта, а равно выделение в пункте 3 ст. 210 Проекта фигуры, именуемой в германской цивилистической доктрине «владеющий слуга» (Besitzdiener) — то есть по общему правилу не имеющее права на владельческий иск лицо, которое «имеет доступ к объекту владения на основании семейных или трудовых отношений с владельцем, в том числе работник юридического лица — владельца данного объекта», — показывает, что, несмотря на декларированный авторами предлагаемых новелл отказ от восприятия конструкции «двойного владения» либо разграничения владения и держания (что нашло отражение expressis verbis в пункте 2 ст. 210 Проекта), они объективно вынуждены имплементировать ее в позитивное право.

4. Требовать от добросовестного владельца возврата или возмещения доходов в тех случаях, когда это допускается положениями ст. 303 ГК РФ, собственник вправе лишь одновременно с виндикацией. Истребование доходов в порядке ст. 303 ГК РФ, помимо истребования владения, невозможно. Поскольку положения ст. 303 ГК РФ являются специальными нормами по отношению к общим нормам о возврате неосновательного обогащения, немыслимо истребование указанных доходов по правилам о возврате неосновательного обогащения. В этом убеждает не только буквальное прочтение текста действующего закона, но и анализ исторического развития норм о расчетах между собственником и незаконным владельцем при виндикации в европейской цивилистической традиции. Если данный правопорядок предусматривает специальные нормы о расчетах между собственником и незаконным владельцем, как это сделано в ст. 303 ГК РФ, то правила о возврате неосновательного обогащения имеют субсидиарный характер. Они не должны применяться вместо специальных норм, которые, в свою очередь, могут быть задействованы только при виндикации, но никак не помимо и не вместо нее.

5. Логически противоречива, а потому не может применяться на практике конструкция, ранее нашедшая отражение в пункте Постановления 10/22, превратно интерпретировавшем содержание ст. 234 ГК РФ, и затем сформулированная в пункте 2 ст. 242 Проекта, согласно которой «если лицо приобрело владение вещью в силу соглашения с собственником или с обладателем ограниченного вещного права, то течение срока приобретательной давности начинается с момента наступления срока возврата вещи указанному лицу».

De lege lata неадекватность данной конструкции связана с тем, что согласно пункту 2 ст. 621 ГК РФ продолжение пользования арендатором арендованным им имуществом при отсутствии возражений арендодателя рассматривается как возобновление аренды на неопределенный срок, а согласно пункту 2 ст. 689 ГК РФ правила пункта 2 ст. 621 Кодекса применяются и в отношении договора ссуды. Если арендодатель (ссудодатель) не заявил требования о возврате вещи, то право на иск у него не возникает, поскольку в этом случае срок исполнения обязательства по возврату вещи определяется согласно пункту 2 ст. 314 ГК РФ с момента отказа одной из сторон от договора по правилам абзаца второго пункта 2 ст. 610 ГК РФ. Таким образом, по действующему законодательству только прямой отказ одной из сторон от договора, и затем отказ арендатора (ссудополучателя) от возврата вещи арендодателю (ссудодателю), дает бывшему арендатору (ссудополучателю) владение чужой вещью как своей, которое, впрочем, все равно будет недобросовестным.

Если же авторы Проекта учитывают данное обстоятельство, и собираются заменить упомянутый порядок прекращения договора аренды правилом dies interpellat pro homino, то они неизбежно попадут в логический капкан, связанный с тем, что согласно абзацу 2 пункта 2 ст. 200 Проекта при договорах аренды (ссуды), заключенных на неопределенный срок (до востребования), исковая давность должна будет начинать свое течение со дня предъявления арендодателем (ссудодателем) требования о возврате вещи, а если должнику предоставляется льготный срок для исполнения такого требования, исчисление исковой давности начинается по окончании указанного срока. Опять же, для приобретения владения имуществом «как своим» и начала течения приобретательной давности потребуется прямой отказ арендатора (ссудополучателя) от возврата вещи в ответ на предъявленное кредитором требование, поскольку только с этого момента у последнего появляется право на иск. Конечно, после такого отказа, ввиду устранения в Проекте добросовестности как реквизита приобретательной давности, бывший арендатор (ссудодатель) теоретически может стать собственником по приобретательной давности, однако практически это маловероятно, коль скоро кредитор уже озаботился предъявлением требования о возврате вещи.

Что касается срочных договоров аренды и ссуды, то, во избежание устроенной им законодателем в нормах о приобретательной давности ловушки, участники оборота, скорее всего, просто начнут включать в договоры типичную клаузулу о том, что по истечении срока действия договора при отсутствии отказа одной из сторон от его возобновления он будет считаться возобновленным на неопределенный срок или на такой же новый срок. Учитывая общую тенденцию защиты добросовестности в договорных отношениях, которая просматривается в разделах Общая часть и Обязательственное право Проекта, можно предположить, что руководствуясь этой установкой, суды при рассмотрении соответствующих споров станут фингировать наличие указанной оговорки даже в тех случаях, когда арендодатель не догадается потребовать включить ее в текст договора при его заключении (как подразумеваемое условие договора — implied condition — в английском праве).

Указанные обстоятельства заставляют считать предлагаемую в пункте 2 ст. 242 Проекта новеллу мертворожденной ввиду логической противоречивости и практической негодности воплощенной в ней конструкции.

6. De lege lata основной сферой применения приобретательной давности является приобретение по давности владения права собственности лицом, добросовестно получившим владение на основании ничтожной сделки, в тех случаях, когда отсутствует хотя бы один элемент сложного юридического состава, накопление которого в силу закона приводит к возникновению у добросовестного приобретателя права собственности. Применение приобретательной давности в ситуации добросовестного приобретения владения на основании оспоримой сделки невозможно, поскольку до момента эффективного оспаривания приобретатель — собственник, и поэтому он не может считаться давностным владельцем независимо от своей добросовестности.

7. Приобретение в собственность по давности владения бесхозяйной движимой вещи по ГК РФ оказывается практически невозможным, ввиду вытеснения этого способа приобретения таких вещей иными квалифицированными способами обращения их в собственность завладевших ими лиц. Нормы ГК РФ, допускающие приобретательную давность в отношении бесхозяйной недвижимости, относятся лишь к объектам недвижимости, не определенным в качестве таковых в ЕГРП, либо к тем, от которых собственник прямо отказался с внесением соответствующих изменений в регистрационные записи.

8. В условиях становления системы государственной регистрации прав на недвижимое имущество возможно признание добросовестными владельцами для давности «неформальных» приобретателей объектов недвижимости, права на которые ранее не были зарегистрированы в ЕГРП, поскольку таковые могут считаться бесхозяйными. Однако признание «неформальной» сделки основанием давностного владения следует ограничить отношениями между гражданами, и исключить его для юридических лиц.

9. Исковая давность не должна распространяться на виндикационные иски, поскольку оставлять собственника без права на иск нельзя. Он утратит право на иск только вместе с утратой им права собственности ввиду приобретения данного права другим лицом по приобретательной давности.

С другой стороны, если данный правопорядок допускает владельческую защиту, то как соображения здравого смысла, так и данные сравнительного правоведения свидетельствуют в пользу того, что применительно к владельческим искам давность не только должна быть допущена, но в отношении таких исков речь должна идти не об исковой давности, а о пресекательном сроке, течение которого начинается с момента состоявшегося завладения имуществом третьим лицом. Такой срок не подлежит перерыву, приостановлению или восстановлению. Его истечение погашает само право на владельческий иск, и он применяется судом ex officio, а не по заявлению ответчика. Механическое распространение на владельческие иски общих положений об исковой давности лишает владельческую защиту той оперативности, которая является conditio sine qua поп для данного института. С другой стороны, с течением времени утрачиваются доказательства не только прав на имущество, но и фактического владения, имевшего место ранее. Соответственно затруднительность доказывания по прошествии многих лет существовавшего когда-то факта владения лишило бы владельческую защиту того упрощенного характера, который является ее raison d’etre. Наконец, поскольку институт владельческой защиты базируется на признании того, что владение не считается утраченным, пока сохраняется возможность его защиты, распространение общих положений об исковой давности на владельческие иски при допущении пассивной легитимации для этих исков любого последующего владельца способно привести к образованию недопустимой множественности самостоятельных владений одной и той же вещью в ситуации, когда в течение нескольких лет разными лицами неоднократно осуществлялся захват владения одним объектом, притом, что имелись основания для восстановления или приостановления течения исковой давности по этим владельческим искам.

10. Закрепленный в п. 2 ст. 234 ГК вещный иск является российским аналогом римского Публицианова иска (actio in rem Publiciana). Сфера применения этого иска аналогична виндикации, однако, она все же уже, чем у обычного виндикационного иска. Он может быть удовлетворен только в споре давностного владельца с третьим лицомнедобросовестным приобретателем. Против любого добросовестного приобретателя он бессилен, поскольку нет оснований отдавать преимущество бывшему добросовестному владению перед актуальным добросовестным владением.

Данный иск не является инструментом владельческой защиты, поскольку эта последняя представляет собой защиту любого, а не только давностного владения, в том числе того владения, которое сам владелец приобрел насильственно или самоуправно. Владельческая защита имеет деликтный характер, будучи мерой юридической ответственности (восстановление положения, существовавшего до правонарушения) за объективно противоправное посягательство на нематериальное благо — достоинство личности владельца — в форме нарушения его владения. Поэтому она неприменима против третьего лица, не являвшегося непосредственным нарушителем владения, если только не признавать его соучастником захвата владения, как это было сделано в каноническом праве.

11. При наличии презумпции правомерности владения (логическим следствием которой является презумпция правомерности утраченного владения истца по виндикации по отношению к ответчику) отпадает практическая необходимость существования в позитивном праве как владельческой защиты, так и Публицианова иска, поскольку все эти ситуации охватываются одним средством защиты — основанным на презумпции права собственности владельца иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Такая система приобретает законченный вид только в том случае, если законом установлено, что указанная презумпция может быть опровергнута лишь доказательством того, что право собственности принадлежит ответчику.

12. По действующему закону понятия «добросовестный приобретатель» и «добросовестный владелец» должны считаться тождественными, как это было в римском праве. В противном случае подача давностным владельцем предусмотренного пунктом 2 ст. 234 ГК иска с требованием предоставления ему защиты владения не принадлежащим ему имуществом означала бы автоматическое признание им того обстоятельства, что он владеет имуществом незаконно, и, следовательно, являясь недобросовестным владельцем, права на защиту не имеет.

13. Ретроактивность приобретательной давности может быть выведена из содержания действующего российского законодательства. Добросовестный приобретатель недвижимости далеко не всегда становится ее собственником в силу положений абзаца 2 пункта 2 ст. 223 ГК РФ. При отсутствии тех или иных элементов сложного юридического состава приобретения права собственности он остается лишь добросовестным владельцем даже после регистрации якобы приобретенного им по сделке права собственности в ЕГРП. Обоснованно считая себя собственником, а не давностным владельцем, он обычно узнает о ничтожности сделки, лежащей в основании внесения регистрационной записи о переходе к нему права собственности, только в момент эффективного оспаривания заинтересованным лицом действительности этой сделки. Если приобретательная давность уже истекла, то согласно положениям абзаца 2 пункта 1 ст. 234 ГК РФ право собственности на недвижимое имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает у лица, приобретшего это имущество в силу приобретательной давности, с момента такой регистрации. Однако для данной ситуации действующее законодательство не предусматривает никакого специального порядка погашения ранее внесенной на основании недействительной сделки записи и внесения новой записи о приобретении права собственности на основании приобретательной давности. Следовательно, подразумевается, что, став собственником по истечении приобретательной давности, лицо, и ранее значившееся в ЕГРП в качестве такового, признается собственником ex tunc, то есть с момента внесения регистрационной записи, а не с момента истечения приобретательной давности.

14. Поскольку доходы — это денежные и иные поступления от вещи, обусловленные ее участием в гражданском обороте, и согласно ст. 303 ГК право на доходы принадлежит добросовестному владельцу, следовательно, являются действительными сделки по поводу находящегося в давностном владении имущества, совершенные давностным владельцем до истечения давности, и направленные на передачу находящейся в давностном владении вещи во временное владение и пользование другого лица (в аренду, в ссуду, на хранение и т. п.). В случае виндикации этой вещи собственником лицо, ранее получившее ее от давностного владельца во временное владение и пользование, вправе возложить на предоставившего эту вещь давностного владельца ответственность за утрату вещи до истечения срока действия договора.

15. Общепринятое в европейских кодификациях требование добросовестной убежденности давностного владельца в отсутствии обременений приобретаемого им права собственности для того, чтобы эти обременения считались прекращенными по истечении приобретательной давности, логически противоречиво. В рамках такой конструкции можно прийти к выводу, что владелец может быть одновременно добросовестным в отношении собственника, и недобросовестным в отношении субъекта иного вещного права, обременяющего данную вещь (например, в том случае, если приобретатель не осведомлен о неуправомоченности своего контрагента на совершение отчуждательной сделки, но знает об имеющихся ее обременениях). Этот вывод представляется парадоксальным в рамках классической теории вещных прав, предполагающей зависимый и производный характер ограниченных вещных прав в отношении к обремененному ими праву собственности. Тем не менее, эта схема должна быть закреплена в законе, поскольку она оправданна с точки зрения политики права.

Проведенное исследование позволяет также сделать определенные выводы de lege ferenda и сформулировать соответствующие этим выводам предложения по изменению действующего закона.

Смысл рассматриваемого института состоит в том, что ситуация «разрыва права и факта», когда имущество находится в чужом незаконном владении, не должна продолжаться вечно. С течением времени утрачиваются доказательства, происходят сделки по переходу имущества от одних владельцев к другим. Истребование собственником принадлежащего ему имущества спустя многие годы после утраты владения им способно дестабилизировать оборот, затронув интересы многих лиц и породив череду споров между участниками ранее совершенных с этим имуществом сделок.

При этом не вызывает сомнений необходимость кардинального преобразования института приобретательной давности в рамках намеченной реформы ГК РФ (с одновременным изъятием виндикации из-под действия исковой давности). Сроки этой давности должны дифференцироваться в зависимости от добросовестности или недобросовестности владения. Хотя и более продолжительное, чем добросовестное, недобросовестное владение чужим имуществом все же должно приводить к приобретению права собственности, если только завладение состоялось не в результате совершения преступления.

Возможность приобретательной давности для недобросовестных владельцев существует в зарубежных правопорядках и играет там еще одну важную роль — неопровержимого доказательства права собственности. Владение в течение установленного закономсрока, к которому не предъявляется требование добросовестности, относительно легко доказывается.

Для недвижимых вещей приобретательную давность следует дифференцировать. Она должна отдельно регулироваться для владения бесхозяйным недвижимым имуществом. В этом случае для приобретения права собственности по приобретательной давности требуется процедура вызывного производства, а не производства по установлению факта, имеющего юридическое значение, как это имеет место сейчас в Российской Федерации. Разница в том, что при производстве по установлению факта, имеющего юридическое значение, заинтересованные лица могут просто не знать, что в суде рассматривается заявление третьего лица о том, что оно приобрело право собственности по приобретательной давности. Кроме того, у заявителя нет процессуального оппонента, поэтому любые представленные им доказательства суд посчитает достаточными для доказательства приобретения им права собственности1. При этом предусмотренная в абзаце третьем п. 21 Постановления № 10/22 возможность оспаривания третьим лицом признанного судом по заявлению давностного владельца права собственности представляется не лучшим выходом из этого затруднения, так как объективно дестабилизирует оборот.

Напротив, вызывное производство означает публичный вызов (посредством публикации в СМИ) всех заинтересованных лиц, желающих оспорить правомерность приобретения права собственности по приобретательной давности. Вызывное производство предполагает, что не ответивший на публичный вызов собственник отказался от своего права. Поэтому оно необходимо также и для приобретения права собственности на бесхозяйные движимые вещи.

Для владельцев, право собственности которых неправомерно зарегистрировано в ЕГРП, также должна начинать свое течение приобретательная давность, если само внесение регистрационной записи не привело к приобретению права собственности (что может иметь место в силу действия принципа публичной достоверности). Идея этого института реестровой давности состоит в том, что публичность данных указанного реестра в соединении с владением позволяет говорить о том, что если заинтересованные лица не заявили своих прав на указанное имущество, то, следовательно, они отказались от прав на.

1 Подробнее см.: Аргунов В. В. Указ. соч. С. 254 и след. него в пользу лица, право собственности которого зарегистрировано. Таким образом, эффект существования записи в публичном реестре аналогичен эффекту вызывного производства. Впрочем, при наличии принципа публичной достоверности такая реестровая давность покрывает относительно небольшое количество случаев, хотя это не умаляет значение данного института.

Вышеописанные идеи могут быть воплощены в следующих формулировках закона:

СтатьяГК РФ.

Приобретательная давность в отношении движимого имущества.

1. Лицо, добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным чужим движимым имуществом в течение пяти лет (давностный владелец), приобретает право собственности на это имущество по истечении указанного срока (приобретательная давность).

Для отдельных категорий движимых вещей законом могут быть установлены иные сроки приобретательной давности.

Владение имуществом как своим может осуществляться как самим владельцем (непосредственное владение), так и посредством другого лица (опосредованное владение), которому это имущество передано во временное непосредственное владение по договору или в силу правоотношения, при котором непосредственный владелец обязан выполнять указания опосредованного владельца или действовать от имени и в интересах последнего.

Владение является добросовестным, если лицо в момент приобретения владения не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности и не узнало об этом впоследствии.

Добросовестность владения предполагается.

Владение признается открытым, если владелец не скрывает умышленно факт нахождения имущества в его владении. Принятие обычных мер по обеспечению сохранности имущества не свидетельствует о сокрытии этого имущества.

Владение признается непрерывным, если оно не прекращалось в течение всего срока приобретательной давности. В случае удовлетворения иска давностного владельца об истребовании имущества из чужого незаконного владения имевшая место ранее временная утрата им хозяйственного господства над этим имуществом перерывом давностного владения не считается.

2. Недобросовестное открытое и непрерывное владение как своим собственным чужим движимым имуществом в течение десяти лет приводит к приобретению права собственности в силу приобретательной давности в том случае, если завладение этим имуществом имело место не в результате совершения преступления.

3. Лицо, ссылающееся на давность владения, может присоединить ко времени своего владения все время, в течение которого этим имуществом владел тот, чьим правопреемником это лицо является.

4. Предполагается, что лицо, которое владело вещью в начале и в конце определенного срока, являлось ее владельцем в течение всего этого срока.

5. При предъявлении собственником к давностному владельцу иска об истребовании имущества из владения последнего течение приобретательной давности прекращается.

6. При приобретении права собственности по приобретательной давности прекращаются возникшие до начала течения этой давности обременяющие вещь права третьих лиц, о существовании которых приобретатель не знал и не должен был знать на момент приобретения владения и не узнал впоследствии.

СтатьяГК РФ.

Приобретательная давность в отношении бесхозяйного недвижимого имущества.

1. Бесхозяйные недвижимые вещи принимаются на учет органом, осуществляющим государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, по заявлению соответствующего государственного органа, уполномоченного управлять государственным имуществом.

По истечении трех лет со дня постановки бесхозяйной недвижимой вещи на учет орган, уполномоченный управлять государственным имуществом, может обратиться в суд с заявлением о признании права государственной собственности на эту вещь в порядке вызывного производства.

Если орган, уполномоченный управлять государственным имуществом, не воспользовался правом обращения бесхозяйной недвижимой вещи в государственную собственность, она может быть приобретена в собственность иным лицом в силу приобретательной давности.

2. Собственник недвижимого имущества может быть лишен своих прав в порядке вызывного производства, если другое лицо в течение 20 лет открыто и непрерывно владело этим имуществом как своим и при этом право на данное имущество не зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

Если право собственности другого лица было зарегистрировано, то вызывное производство допускается при условии, что этот собственник умер либо признан безвестно отсутствующим и в течение 20 лет с момента его смерти или признания его безвестно отсутствующим в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним не вносилось записей, для которых потребовалось бы согласие собственника.

При наличии указанных условий владелец после вынесения судебного решения в порядке вызывного производства вправе требовать регистрации права собственности на недвижимое имущество на свое имя.

Время владения исчисляется так же, как и приобретательная давность для движимых вещей.

3. Если до вынесения судебного решения в порядке вызывного производства в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним внесена регистрационная запись о праве собственности другого лица либо основанное на праве собственности другого лица возражение против имеющейся в реестре записи, то принятое в порядке вызывного производства решение не имеет силы в отношении этого лица.

Статья ГК РФ.

Приобретательная давность в отношении недвижимого имущества, право собственности на которое неправомерно зарегистрировано на имя владельца.

1. Лицо, регистрационная запись о праве собственности которого на объект недвижимости была внесена в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним при отсутствии действительного правового основания внесения и которое не приобрело права собственности на недвижимое имущество, несмотря на регистрацию данного права на его имя, становится собственником недвижимого имущества, если в течение 20 лет с момента внесения записи оно непрерывно владело этим имуществом как своим.

При этом право собственности признается приобретенным владельцем с момента внесения регистрационной записи.

Время владения исчисляется так же, как и приобретательная давность для движимых вещей.

2. Возникшие до начала течения приобретательной давности и зарегистрированные права третьих лиц не прекращаются.