Монастыри Алтайской Духовной миссии во второй половине XIX — начале XX века

Роль Русской Православной церкви в современном Российском обществе претерпевает серьезные изменения. Сегодня она превращается во влиятельный общественный институт, который содействует возрождению национального самосознания, духовности, нравственности и культуры нации. В последнее десятилетие Православная церковь стала рассматриваться государством, некоторыми политическими и общественными объединениями, частью нашего общества как интегрирующая сила, которая способна сохранить духовную преемственность и единство народа.

Не последнюю роль в ее деятельности, в развитии этих процессов играет и монашество России, которое, без преувеличения, переживает сегодня период своего возрождения. В отечественной истории не раз подчеркивалось, что православные монастыри прошли сложный путь своего развития, что их судьба, всегда зависела от политических и идеологических установок, господствовавших в обществе. Так, начиная с эпохи Петра Великого, к ним, со стороны его, установилось чисто прагматическое отношение. В этом историческом контексте вполне закономерными стали результаты преобразований XX в., когда, с 1917 по 1940 гг., были закрыты почти все, без исключения, обители. Только во время Великой Отечественной войны, в эпоху подъема патриотизма и национального самосознания начали возрождаться некоторые закрытые монастыри. К концу 50-х г. в СССР, согласно официальной статистике, функционировало 104 монастыря. Однако в последующие годы, большинство из них были закрыты. В 1961 г. в числе действующих значилось 40, а уже в 1977 — только 16 обителей.1 В годы перестройки наметился некоторый рост их числа. Так, в 1986 г. РПЦ имела уже 20 обителей, четыре из которых находились в Российской Федерации.2 Последовавший затем распад СССР, демократические преобразования нашего государства, нашли свое отражение в его взаимоотношениях с Церковью. Обретение ею бы.

1 Барсегян Т В. О методологии изучения монастырской культуры. Н Материальная база сферы культуры. Научно-информационный сборник. Вып. 2. М., 1997. С. 32.

2 Гордиенко Н. С. Современное русское православие. М., 1987. С. 146. лого авторитета и статуса в государстве сказалось и на работе ее структурных подразделений, в том числе и на увеличении числа монастырей. Согласно официальным данным, сегодня в стране функционирует около 500 обителей.3.

Как известно, в годы перестройки в стране установился устойчивый интерес людей к своему историческому прошлому, к отдельным его этапам. Не осталась в стороне в этом плане и история Русской Православной церкви. Заинтересовала она и автора настоящего исследования, в частности, история монастырей Российской империи в Синодальный период. В связи с этим, захотелось проследить путь их развития, который они прошли в «тесных» рамках государственного давления и «жесткой» государственной опеки, как им удалось пережить многочисленные экономические реформы, лишившие их основы материального благополучия и кардинальным образом изменившие весь строй монастырской жизни, приспособиться и найти в себе резервы для последующего расцвета.

По оценке религиозных и светских исследователей, иночество с первого момента своего существования стало «сосредоточием православия, центром его духовной мощи, источником благодатной силы, которая оказывает огромное влияние на духовную жизнь церкви».4 Как неоднократно подчеркивал в своих выступлениях патриарх Московский и всея Руси Алексий, — «Посещение монастыря — это лучший способ приобщения к православию».5 Православные монастыри, возникнув с принятием христианства на Руси, стали по общему признанию, одним из наиболее ярких, феноменальных явлений религиозной жизни. До начала XX столетия не существовало такой сферы общественной жизни, с которой бы они тесно не взаимодействовали. Но самое примечательное состояло в том, что с момента их зарождения, им была отведена важная роль: быть центрами благотворительности и просвещения.

3 Монастыри. Энциклопедический справочник. М., 2000. С. 420.

4 Архиепископ Бронницкий Тихон. Монашество и святые обители. // Монастыри. М., 2000. С. 7.

5 Выступление Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II на монашеском съезде в Киеве. //Журнал Московской патриархии. 1998. № 5. С. 4.

Не стали исключением в этом плане и православные обители Алтайской Духовной миссии, сыгравшие непреходящую роль в религиозной, хозяйственно-бытовой, культурной и общественной жизни Горного Алтая. Возникнув в период бурного роста монастырей Российской империи, как подразделения вышеназванной миссии, они соединили в себе как черты миссионерских организаций, так и типичные черты, присущие всем Российским обителям XIX — начала XX в.

Сегодня перед историками стоит достаточно сложная задача: объективно оценить и определить место и роль Православной церкви и ее подразделений в истории нашего Отечества и его населения. И здесь, после в основном негативного отношения к церкви, которое красной нитью проходит через всю советскую историографию, существует опасность другого рода — идеализации и создания необъективного, «приукрашенного» образа как Русской Православной церкви, так и русского монашества, что, в свою очередь, может повлечь за собой дальнейшие спекуляции. В связи с этим, сегодня возникла острая необходимость в объективных, правдивых и полновесных исследованиях, освещающих все стороны деятельности РПЦ и монашества, как ее важнейшей составной части.

Все это можно отнести и к православным обителям Горного Алтая. Образовавшиеся в середине XIX в. как миссионерские подразделения, они прошли сложный и интересный путь развития. Однако он так и не нашел полного и объективного отражения ни на страницах дореволюционных исследований, ни в трудах советских историков. Долгое время история монастырей Алтайской Духовной миссии была одним из «белых пятен» в истории Горного Алтая. И это при том, что они, как уже упоминалось, были не только важной составной частью Алтайской миссии, но и сыграли немаловажную роль в развитии экономической, культурной и общественной жизни региона.

Деятельность Алтайской Духовной миссии, без преувеличения, была широкой и многоплановой. Решению миссионерских, социальных, культурно-просветительских задач, стоявших перед ней содействовала широкая сеть школ, миссионерских станов, церквей, часовен, молитвенных домов и монастырей. Воздавая должное трудам алтайских миссионеров, их нынешние последователи продолжают сегодня начатое ими дело. Их усилиями, при активной поддержке местного населения возрождены и функционируют ныне в Горном Алтае 17 церквей и молитвенных домов, воскресные школы. О возвращении к богатым духовным традициям миссии свидетельствует и большой интерес общественности к истории Алтайской Духовной миссии. Свидетельство тому — появление многочисленных научных исследований, газетных публикаций, выступлений в средствах массовой информации, ежегодные научно-практические конференции, посвященные АДМ.

Однако, традиции монашеской жизни, также заложенные алтайскими миссионерами, пока не нашли своего продолжения в делах их нынешних последователей, современной религиозной жизни Республики Алтай в целом. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что христианская традиция, с огромным трудом «прививавшаяся» среди алтайского и русского населения Горного Алтая на протяжении почти ста лет, была за годы советской власти, в основном, утрачена. Монастырь же, по общему признанию, как целостная социально — культурная и экономическая система был и остается своеобразным индикатором степени религиозности населения любого региона. Однако, для образования монастыря необходим целый ряд совершенно определенных факторов. Главнейшим из них было и остается наличие людей, не просто православных и «воцер-ковленных», но и выработавших в себе определенные психологические качества. А чтобы таковые появились, необходима, как правило, религиозная среда, не утратившая своей православной традиции. Однако она сохранилась не везде. Так, в 2000 г. из 89 субъектов Российской Федерации лишь в 64 существовали монашеские обители.6 В Республике Алтай появляются лишь первые признаки «возрождения» монашества. Так, среди служителей Горно-Алтайского благочиния Алтайской епархии, сегодня работают четыре иеромонаха, двое из которых являются воспитанниками старейшего Горно-Алтайского прихода, паства которого концентрируется вокруг церкви Преображения Господня, расположенной в столице республики. Кроме них, в этой же церкви сегодня служат две.

6 Монастыри. С. 450 -456 монахини и схимонахиня. Конечно, речи об основании в республике православной обители пока не идет. Это проблема будущего. Но и сбрасывать ее со счетов, сегодня тоже нет оснований, поскольку она уже поставлена на повестку дня. Порукой тому — эти семь человек — единственные пока представители русского монашества в Горном Алтае.

В современном обществе, в непростых условиях экономического и социального кризиса, когда обострились многие негативные явления в социальной сфере, такие как сиротство, детская беспризорность, увеличение количества лиц без определенного места жительства, монастыри, бесспорно, могут сыграть роль не только богослужебных, но и благотворительных учреждений, которые в состоянии взять на себя часть функций органов социальной опеки и защиты населения. В обителях России работа в этом направлении только начинается, у нас — пока нет. А ведь опыт такой работы в нашем крае был: в XIX — начале XX в. при Алтайской миссии действовало 4 детских приюта. Все они были организованы при монашеских обителях и общинах. И их опыт может быть вполне использован сегодня в качестве примера, образца успешной воспитательной деятельности. Ведь достаточно вспомнить, что дети получали в обителях не только качественное образование, но и обретали хорошие навыки и подготовку к самостоятельной взрослой жизни, чего нельзя сказать о современных выпускниках государственных учреждений опеки. В качестве примера, наиболее подходящего к нашим, современным условиям, можно назвать работу Чемальской женской общины во имя иконы «Всех Скорбящих радость», где благотворительная, воспитательная деятельность была поставлена, по отзывам современников, образцово.

Небезынтересен в наши дни и хозяйственный опыт насельников Благовещенского Чулышманского мужского монастыря, располагавшегося на южном берегу Телецкого озера. В начале XX в. его монахи развернули весьма активную хозяйственную деятельность, внеся тем самым достойный вклад в освоение и благоустройство этого региона. Современное же население долины Чулышмана, в связи с экономическим кризисом, поставлено в зависимость от своего натурального хозяйства и «северного завоза». И в этой связи невольно приходят на память удачные «опыты» братии монастыря по «хлебопашеству, пчеловодству, огородничеству и садоводству». Вообще, комплексные, рентабельные хозяйства монастырей, (здесь в первую очередь следует указать деятельность женских обителей — Улалинской Николаевской и Бийской Тихвинской) заслуживают детального рассмотрения, как пример спланированной, хорошо продуманной экономической работы.

Историография проблемы.

В процессе работы над диссертацией, нами был изучен широкий круг литературы, которую условно можно разделить на следующие группы: 1) Работы по общей истории Русской Православной Церкви. 2) Работы, посвященные отдельным проблемам истории РПЦ, в том числе и исследования по истории православных монастырей и общин в Российской империи, истории Алтайской духовной миссии. 3) Общеисторические труды, посвященные истории России, Сибири, Горного Алтая.

Труды первой группы можно в свою очередь разделить хронологически на: а) дореволюционные исследованияб) исследования историков Советского периодаи в) постсоветских.

Если говорить о дореволюционных работах, то следует отметить, что им присущи определенные, характерные черты. Практически все они принадлежат перу историков официально-церковного направления. И многие из них подходили к оценке исторических фактов с позиции догматов вероучения. Всем им присуща некоторая описательность и идеализация деятельности РПЦ. С другой стороны, их работы отличает насыщенность богатым фактическим материалом, достаточно четкая постановка проблем периодизации и определения места православия в истории государства и жизни народа.

Все вышеотмеченное, присуще практически каждому из этих историков, поскольку судьба каждого из них, так или иначе, была связана с Церковью. И здесь, в первую очередь, следует отметить церковных иерархов — авторов монументальных исторических исследований по интересующей нас проблеме. Так, двенадцатитомная «История русской церкви"7 была создана Макарием (Булгаковым), митрополитом Москов.

7 Макарий, (Булгаков), митрополит. История Русской церкви. В 12 т. СПБ., 1881 — 1890. ским, видным богословом и церковным историком. Другой историк этого же направления — архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский) -автор «Истории Русской церкви» и других исторических исследований.8 К сожалению, в этих многотомных, насыщенных богатым фактическим материалом трудах, история монашества никак не выделена авторами из общего контекста церковной истории.

Кроме того, эти капитальные общеисторические исследования касаются Синодального периода весьма поверхностно. Эта «недоработка» авторов обусловлена, на наш взгляд, одним: в годы существования Святейшего Синода, цензурные условия исключали возможность обстоятельного и внимательного изучения истории Русской церкви после преобразований Петра Великого. В силу этого русские историки и не предпринимали попыток серьезно проанализировать сложившееся в то время положение церкви, ограничиваясь лишь беглым обзором основных событий и созданием портретов основных исторических деятелей той эпохи. Единственным исключением в этом плане является труд профессора Новороссийского университета А. П. Доброклонского, чей четвертый том «Руководства по истории Русской церкви», 9 был в то время самым полным сводом исторических сведений о ней в Синодальный период.

С церковью была связана жизнь и других историков. К примеру, академика Е. Е. Голубинского, (преподавателя Московской Духовной академии) и А. В. Карташева (преподавателя Петербургской Духовной академии), труды которых по праву признаны «классическими» по истории Церкви. Правда, следует отметить, что «История Русской церкви» Е.Е. Голубинского10, хронологически не вписывается в рамки нашего исследования, но она дала богатый материал диссертанту по более раннему периоду РПЦ. Зато работа А. В. Карташева — «Очерки по истории русской церкви», 11 — без преувеличения, стала для нас настоящим «путеводителем», ибо ее автор подробно остановился на проблемах русского монашества Синодального периода, интересующих соискателя. Бесспорно,.

8 Филарет, архиепископ. История русской церкви. Т. 1−5. Чернигов. 1862. История Православной Церкви в XIX веке. Славянские церкви. Репринт изд. 1901. Сергиев Посад. 1998.

9 Доброклонский А. П. Руководство по истории Русской церкви. М., 1907.

10 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т.2. М., 1907. заслуживает внимания данная автором аргументированная оценка, «нелегкого» для русских обителей времени церковных реформ XVIII в., которая не утратила, на наш взгляд, своей актуальности и сегодня. Подтверждение тому — обращение современных исследователей, их отзывы о них, в частности, доктора исторических наук, профессора А. Н. Сахарова. Судьба этого историка церкви, подчеркнул он, является примером научного, объективного и критического отношения к истории Отечества12. Представляет он интерес для нас еще и потому, что он стал одним из основателей школы церковной истории Русского Зарубежья. Общеизвестно, что в период политических потрясений в нашей стране, Карташев становится активистом партии кадетов и уходит из Академии. В 1917 г., в период власти Временного правительства, его назначают Обер-прокурором Св. Синода, а с августа того же года он возглавил в правительстве Керенского Министерство исповеданий. Потом была эмиграция, там за рубежом, Карташев стал профессором Парижского Богословского университета, а затем — Религиозно-Духовной Академии.

Несколько особняком от полновесных, аргументированных, насыщенных богатым фактическим материалом работ по общей истории Русской Церкви стоят труды таких авторов как Н. Тальберг, Е. Поселянин и М. Толстой, 13 которые справедливо характеризованы А. В. Карташевым, как «популярные, но совершенно не критичные"14.

Историки, оказавшиеся в результате Октябрьской революции и после нее за пределами России, плодотворно изучали историю Русской Православной церкви. Наиболее значимым трудом, вышедшим из — под их пера и касающимся исследуемой нами темы, является «История Русской Церкви"15 И. К. Смолича. Ученый подчеркнул, что главную задачу своей работы он видел в необходимости заложить основу для будущих де.

11 Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. М., 1993.

12 Сахаров А. Н. От публикатора. (Вступительная часть к книге. А. В. Карташев. Очерки. Т.1 С. 4.).

13 Тальберг Н. История Русской церкви. Изд-во Сретенского монастыря, 1997. Толстой М. В. История русской церкви. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. 1991. Поселянин Е. Очерки по истории русской церкви и дух. жизни в XVIII в. Репринт, изд. СПб., 1905.

14 Карташев А. В. Очерки по истории. Т.1. С. 31.

15 Смолич И. К. История Русской церкви. T.8. М., 1996. тальных исследований по затронутой им теме. И он, вне сомнения, решил ее, причем небезуспешно.

Свою оценку Синодального периода и положения Русской Православной церкви в начале XX в. предложил и другой представитель Русского зарубежья, профессор русской истории Университета Западного Онтарио (Канада) Д. В. Поспеловский в своих общих работах.16.

Если говорить об историографии РПЦ в целом, то следует отметить, что в дореволюционный период была разработана периодизация истории церкви, четко определено ее место в истории России, а главноесобран огромный фактический материал по данной проблеме.

Совершенно другое направление по ней сформировалось в отечественной историографии Советского времени, когда исследователи были поставлены в узкие рамки идеологических догм. Тогда, вообще не ставилась задача комплексного исследования Русской Православной церкви. Именно поэтому, на протяжении многих лет единственной монографической работой на эту тему являлась «История Русской церкви» Н.М. Никольского17. Впервые увидев свет в 1931 г., она пережила три издания. Историки «духовно-академического» направления, жившие в это время в эмиграции, отнеслись к этому труду резко отрицательно. Так, А.В. Кар-ташев отнес ее издание к разряду «печальных курьезов». «Это не история и не научный труд, — писал он, — а грубая безбожническая агитка"18. Но, несмотря на справедливость слов критика, отметим все же, что к оценке этой работы нельзя подходить столь предвзято, ибо в ней есть свое «рациональное зерно». Так, в ней впервые, среди трудов по истории Церкви автор подробно останавливается не только на политических, но и на экономических вопросах. Кроме того, он, в отличие от своих дореволюционных предшественников, взялся за изучение такой важной темы, как двоеверие, сектантство и отношение к ним РПЦ. Им же были разработаны и основы периодизации церковной истории, отличные от дореволюционной. В этом же ключе была написана и вышедшая в 1967.

16 Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. Он же Православная Церковь в истории Руси, России, СССР. М., 1996.

17 Никольский Н. М. История Русской Церкви. М., 1931.

18 Карташев А. В. Очерки. С. 37 г. коллективная монография «Церковь в истории России», 19 оценки и выводы которой стали определяющими в отношениях государствоцерковь.

Важное значение в их изменении, в подходе общества к Русской Православной церкви сыграл коллективный труд «Русское православие: вехи истории», вышедший в свет в 1988 г., к 1000 — летию крещения Руси. Ее выход, юбилейная дата совпали с переломным для нашей страны началом периода переоценки всего и вся в нашей жизни, в том числе и в исторической науке. Именно только этим можно объяснить издание Московским Патриархатом двухтомной книги «Русская Православная Церковь. 988−1988. Очерки истории «20.

Ко второй группе исторических исследований, согласно нашей классификации, нами отнесены работы, посвященные отдельным проблемам истории РПЦ, в том числе и исследования по истории православных монастырей и общин Российской империи, а также деятельности Русской Православной церкви на Алтае. В дореволюционной России этой теме было посвящено довольно много работ. В их числе следует, в первую очередь, выделить труды, написанные с использованием методов статистического анализа. Наглядным примером в этом плане могут стать статистические исследования В. В. Зверинского, 21 в которых собраны и обобщены сведения о всех монастырях Российской империи. Другой работой этого же плана является монография профессора Петербургской Духовной академии Д. И. Ростиславова.22 Но в отличие от предыдущей, она содержала в себе не только критику монашества, но и утверждение о его ненужности и бесполезности. Наряду с указанными, к трудам статистического направления следует отнести также работы Л. И. Денисова «Православные монастыри Российской империи"23, Н. Григоровича, 24.

19 Церковь в истории России. М., 1967.

20 Русская Православная Церковь. Вып. I. Очерки истории I — XIX вв. Вып. 2. Очерки истории 1917; 1988 гг. М., 1988.

Зверинский В. В. Монастыри Российской империи. Статистический временник Российской империи. Серия III. Вып. 18. СПб., 1897. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях Российской империи.

Ростиславов Д. И. Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. СПб., 1876.

23 Денисов Л И. Православные монастыри Российской империи. М., 1908. Репринт, изд.

Григорович Н. Обзор Учреждений в России православных монастырей со времени введения штатов по духовному ведомству (1764−1869). СПб., 1869.

Н.А. Любинецкого25 и других авторов, из которых были почерпнуты те или иные сведения при разработке интересующей нас темы.

Однако, несмотря на обилие трудов статистического характера, работ, посвященных общей истории монашества России Синодального периода, в которых бы комплексно исследовались вопросы экономической, социальной и культурно-просветительской деятельности монастырей, очень мало. Одной из таковых, бесспорно, является приложение к восьмитомной «Истории Русской церкви» И. Смолича — «Русское монашество», 26 известным образом оцененная советской историографией. Главная причина этого состояла в том, что в послереволюционный период, церковь и монастыри рассматривались ею как враг пролетарского государства, как рудимент прошлого. Эта мысль красной нитью пронизывала все работы того времени. Так, в работе Н. Буркина, 27 выпущенной «Союзом воинствующих безбожников» в 1931 г., монахи разоблачались как пьяницы, торгаши и тунеядцы. В этом же ключе выдержаны и более поздние работы. Не изменился образ монаха в советской историографии и через пятьдесят лет. Г. Г. Прошин, автор книги, рассчитанной на широкого читателя, не нашел, к примеру, в тысячелетней истории русского монашества ни одного положительного момента28 Лишь в 1999 г. негативное отношение к монашеству будет преодолено. В тот год свет увидит работа П. Н. Зырянова, посвященная истории монастырей XIXначала XX в. Ее автором будет предпринята попытка по-новому, непред.

29 взято определить место и роль монастырей в русской жизни.

В советский период внимание историков было приковано главным образом к проблемам формирования церковного землевладения, политики секуляризации, социальным конфликтам в монастырских вотчинах, к политике церкви по отношению к зависимым от нее крестьянам. Здесь, в первую очередь, необходимо назвать работы И.А. Булыгина30 Н.А. Гор

25 Любинецкий Н. А. Землевладение церквей и монастырей Российской империи. СПб., 1900.

26 Смолич И. К. Русское монашество, 980- 1917. М., 1997.

27 Буркин Н. Монастыри в России. Их эксплуататорская и контрреволюционная роль. М., 1931.

28 Прошин Г. Г. Черное воинство. М., 1985.

29 Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX в. М., 1999. Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века. М.,.

1977. Он же. Монастырское хозяйство России в первой четверти XVIII в. II Исторической, С. И. Головиной, А. И. Комиссаренко, 31 посвященных достаточно подробному анализу состояния монастырского крестьянства России в период реформ. Широкий круг работ на эту же тему был посвящен и Сибирским монастырям.32.

Другой немаловажной темой, на которую также обратила внимание советская историография, и которая совершенно не разрабатывалась дореволюционными историками, была проблема о взаимоотношениях церкви и государства в период секуляризационных реформ. Основной мыслью всех этих исследований, естественно, стал тезис о полном подчинении Православной церкви абсолютистскому государству33.

Следующей группой трудов по истории отдельных сторон жизни Русской церкви, является биографическая литература. Их спектр весьма разнообразен и широк. К примеру, в XIX в. издавалось огромное количество некритической житийной литературы, которая была направлена на прославление отдельных монастырей, святынь или святых. Из их содержания почти невозможно выделить не только какую — либо критическую мысль, но даже и достоверный фактический материал. Не случайно соотнося житийную литературу и историческую биографию, В. О. Ключевский писал по этому поводу: «Историческая биография воспроизводит, прежде всего, частные, индивидуальные черты частного лица. Житие, напротив, берет из индивидуальной жизни только то, что подходит под общий тип, т. е. то, в чем непосредственно отразился общий христианская география России. XII — начало XX в. Сб. ст. к 70-летию проф. Л. Г. Бескровного. М., 1975.

31 Горская Н. А. Монастырские крестьяне в Центральной России в XVII в. М., 1983. Головина С. И. История Ежово-Мироносицкого монастыря (1647 — 1790-е гг.). Йошкар-Ола. 1992. Комиссаренко А. И. Хозяйство монастырских вотчин и секуляризационная реформа 20- 60 гг. XVIII в. М., 1985.

Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIil веке. Русское население и земельное освоение. Новосибирск. 1965. Она же. Церковные вотчины Западной Сибири накануне секуляризации // Сибирь XVII—XVIII вв. Новосибирск, 1952; Шорохов Л. Н. Корпоративно-вотчинное землевладение и монастырские крестьяне Сибири в XVII—XVIII вв.еках. Красноярск, 1983. Шкунков В И. Очерки по истории землевладения Сибири (XVIII век). М., 1956.

33 Анисимов Е. В. Церковная и податная реформы Петра I. // Вопросы научного атеизма. М., 1988. Вып. 37. Клеандрова В. М. Из истории взаимоотношений государства и церкви в России. // Вопросы научного атеизма. М., 1988. Вып. 37- Семенова Л. Н. Церковные преобразования в первой четверти XVIII в. // Вопросы научного атеизма. М., 1980. Вып. 25. ский идеал".34 В этом плане определенный интерес представляет агиографическая литература XVIII — XIX вв., в которой нашло свое отражение своеобразное соединение традиций житийной литературы и методов исторического исследования. 35 Наиболее четко и ярко этот «симбиоз» просматривается в работе Г. Федотова «Святые древней Руси», 36 где автор довольно «умело наложил» житийный материал на реальный исторический фон. Для нашего исследования эта работа представляет интерес тем, что в ней содержится оценка автора духовного и нравственного состояния Русской церкви накануне Петровских реформ.

Несмотря на широкий круг вопросов, рассматривавшихся житийной литературой, она, равно как и вся дореволюционная отечественная историография, мало уделяла внимание такому явлению, как монастырское старчество, которое получило развитие в XVIII — XIX вв. Интерес к этому феномену появился значительно позже, причем только в среде историков Русского зарубежья. Об этом наглядно свидетельствуют работы И. М. Концевича, (ученика А.В. Карташева) и И. К. Смолича.37.

При написании настоящей работы нами были использованы также труды по церковному праву38 и работы богословского характера. Это обусловлено тем, что без их привлечения почти невозможно понять суть монашеской жизни. Из разряда этих «первоисточников», в первую очередь, необходимо назвать «Творения Святых Отцев», 39 которые и по сей день остаются наиболее полным руководством монашеской жизни. К числу таких работ относятся и произведения деятелей Русской церкви XVIII — начала XX вв., которые ныне канонизированы Православной церковью. Эти труды также оказывали существенное нравственное, духов.

34 Ключевский В. О. Сочинения в 9-ти томах. Т.VII. Специальные курсы. Источниковедение. Источники Русской истории. М., 1989. С. 75.

35 «Троицкий патерик, или Сказания о святых угодниках Божиих». Свято-Троицкая Сер-гиева Лавра, 1896. «Краткие жизнеописания русских святых, составленные архимандритом Игнатием». СПб. 1875. Профессор И. Корсунский. «Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский». Харьков, 1898. Поселянин Е. Указ. Соч.- Он же. Старец Серафим Саровский. М., 1901. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского. М., 1911.

36 Федотов Г. Святые древней Руси. М., 1990.

37 Концевич. И. М. Стяжание Духа Святаго в путях древней Руси. М., 1993. Смолич И. К. Русское монашество. Жизнь и учение старцев. М., 1996.

38 Цыпин В. А. Церковное право. М., 1996. Булгаков С. В. Настольная книга для священ-но-церковнослужителей. М., 1997. ное влияние не только на русское монашество, но и на все православное общество того времени. В данном случае речь идет о работах, посвященных жизни и деятельности Димитрия Ростовского, Тихона Задонского, Паисия Величковского, Феофана Затворника, Игнатия Брянчанино-ва, Амвросия Оптинского.40 Серьезным подспорьем в изучении истории духовной культуры России послужили нам труды богословов и религиозных философов Г. Флоровского, П. Флоренского и Е. Н. Трубецкого. 41.

В данном исследовании были использованы также и работы культурологического и искусствоведческого характера, где монастыри рассматриваются как историко-культурные комплексы.42 Кроме того, определенный интерес представляли для нас опубликованные воспоминания представителей Церковной иерархии конца XIX — начала XX вв. Зачастую, их труды представляют собой вполне законченные литературные произведения, насыщенные богатым фактическим материалом. 43.

Довольно широк круг работ, посвященных деятельности Русской Православной церкви на Алтае и, в частности, деятельности Алтайской Духовной миссии. Однако, среди них, как не прискорбно, почти нет трудов, где бы хоть в незначительной степени описывалась деятельность интересующих нас православных обителей.

39 Добротолюбие Т.5. Издание Свято-Троице-Сергиевой Лавры. 1991. Иоанн Лествич-ник. Лествица. М., 1992.

40 Жития и творения Русских святых. Издание Донского монастыря. 1993. Святитель Игнатий Брянчанинов. О чудесах и знамениях. СПб. 1990. Архимандрит Паисий Велич-ковский. Крины Сельные или цветы прекрасные. Издание Русского Свято-Ильинского скита на Афоне. 1910. Репринт изд.- Из Писем Феофана Затворника. Издание Свято-Троице-Сергиевой лавры. 1990.

41 Флоровский Г. Пути Русского богословия. Киев. 1991. Флоренский П. Л. Культ и культура // Памятники отечества. Альманах. М., 1991; Трубецкой Е. Н. Умозрение в красках. М., 1995.

42 Барсегян Т. В. О методологии изучения монастырской культуры. //Материальная база сферы культуры. Монастыри — культурные центры отечества. Вып. 2. М., 1997 г.- Он же. Нило-Столбенская пустынь // Материальная база сферы культуры. Монастыри — культурные центры отечества. Вып. 2. М., 1997. Бахарева Н. Н. Государственная охрана монастырских комплексов в Нижегородской области // Материальная база сферы культуры. Монастыри — культурные центры отечества. Вып. 2. М., 1997. Еремина Т. С. Мир русских икон и монастырей. М., 1998. Русские монастыри. М., 1995. Сергиев посад. Страницы истории, XIV — начало XX в.- Саввино-Сторожевский монастырь. М., 1998. Кукушкина М. В. Монастырские библиотеки Русского Севера. Л., 1976.

43 Епископ Арсений (Ждановский). Воспоминания. М., Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. 1995. — Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994.

Одной из важных работ в этом плане стал для нас биографический труд И. Ястребова — «Миссионер, Высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский», 44 в котором автором уделено довольно много внимания периоду деятельности архимандрита Владимира (Петрова) в должности начальника Алтайской миссии, а также его работе «по обустройству» первых обителей миссии. Наряду с этим, в указанном исследовании нашла свое, достаточно, полное освещение история основания Благовещенского Чулышманского монастыря и Улалинской женской общины, а также ярко нарисован портрет их основателя барнаульского купца А. Г. Малькова.

В советское время, отдельные проблемы истории обителей Алтайской миссии затрагивались некоторыми исследователями. Однако делалось это ими лишь в контексте изучаемых ими тем, и чаще всего с негативным подтекстом. Это было обусловлено тем, что Алтайская миссия вообще, и монастыри, как ее подразделения, в частности, рассматривались в качестве «орудия колонизаторской и русификаторской политики государства». И с этой точки зрения, особенно «повезло» вопросам, касавшимся захватов земель монастырями и их «земельным отношениям» с местным населением.

Начало этой традиции было положено видным советским ученым, историком, этнографом Л. П. Потаповым. В своей монографии «Очерки по истории алтайцев"45, им убедительно была раскрыта «колонизаторская сущность деятельности Чулышманского Благовещенского мужского и Улалинского Николаевского женского монастырей, их грабительское отношение к местному населению», что, по нашему мнению, является несколько «однобоким» решением вышеозначенной проблемы.

Из нынешнего поколения ученых, специалистом по истории Алтайской Духовной миссии с полным правом можно назвать Н. Ю. Храпову. В 1989 г. ею была защищена диссертация по теме «Место и роль Алтайской Духовной миссии в процессе колонизации и хозяйственного освоения Горного Алтая (1828 — 1905). Этой же теме автор посвятила практически все.

44 Ястребов И. Миссионер, Высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский. Казань, 1898.

45 Потапов Л. П. Очерки по истории алтайцев. М. — Л., 1953. свои работы. 46 Колонизаторскую, захватническую роль монастырей, автор показала и в своей статье «Захваты земель Горного Алтая Алтайской духовной миссией в пореформенный период».47 Опираясь на достаточно обширную источниковую базу, она развивала, и обосновывала тезис о захватнической, грабительской политике монастырей миссии по отношению к местному населению, что именно это и являлось главной целью их деятельности. Однако такая точка зрения, нам представляется несколько предвзятой и не до конца обоснованной, поскольку автором преувеличена, и весьма существенно, роль политического фактора в деятельности миссии и монастырей. Правда, справедливости ради, надо признать, что вины автора статьи в такой оценке деятельности Алтайской Духовной миссии, в принципе нет, ибо преодолеть господствовавшие в стране идеологические установки по отношению к церкви Наталья Юрьевна, конечно же, не могла.

Несколько сместились акценты в оценке деятельности миссии и монастырей у современных исследователей. За последнее десятилетие учеными был введен в научный оборот широкий круг, ранее неиспользо-вавшихся источников, определены общий ход и специфика развития Алтайской Духовной миссии, подробно изучены отдельные аспекты ее деятельности. И хотя за последние годы так и не появилось крупных монографических исследований по этой теме, тем не менее, учеными, так или иначе, были освещены многие стороны ее деятельности. Так, в работах Н. С. Модорова, В. Н. Кислицына, Н. Р. Маняхиной, Н. В. Расовой 48 и дру.

46 Храпова Н. Ю. «Место и роль Алтайской Духовной миссии в процессе колонизации и хозяйственного освоения Горного Алтая (1828 — 1905)». Дисс. канд. ист. наук. Томск, 1989. Она же. Православное миссионерство на Алтае// Русская идея. Барнаул, 1992; Бородавкин А. П., Храпова Н. Ю. К вопросу о культурно-просветительской деятельности архимандрита Макария (М.Я. Глухарева) — идеолога и основателя Алтайской Духовной миссии //Алтайский сборник. Вып. XV. Барнаул, 1992; Они же. Сперанский и Алтайская миссия // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994.

47 Храпова Н. Ю. Захваты земель Горного Алтая Алтайской духовной миссией в пореформенный период. // Вопросы социально-экономического развития Сибири в период капитализма. Барнаул, 1984.

48 Модоров Н. С. Россия и Горный Алтай: политические, социально-экономические и культурные отношения (XV1I-XIX вв.). Горно-Алтайск, 1996; Он же. // Алтайская Духовная миссия и просвещение алтайцев (конец XIX — начало XX в.) // Просвещение на Руси, в России. Исторический опыт. СПб., 2000; Кислицын В. Н. Алтайская духовная миссия и ее роль в колонизации Горного Алтая // Алтайский сборник. Вып. XV. 1992. Ма-няхина Н. В. История культовой архитектуры Алтая XVIll-начало XX в. Барнаул, 1999. Она же. Просветительская деятельность Алтайской духовной миссии.// Этнография Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 1998; Расова Н. В. Миссионерская деятельгих были затронуты не только вопросы земельных отношений монастырей с местным населением, но и проблемы их благотворительной и просветительской работы.

Серьезный интерес к истории Алтайской Духовной миссии проявляют сегодня многие ученые из соседних регионов. Это связано с тем, что ее деятельность проходила не только на территории Бийского, но и Кузнецкого уезда. В этом плане особенно проявляют себя кемеровские исследователи. Среди них, в первую очередь, следует назвать доктора исторических наук Д. В. Кацюбу, который имеет ряд публикаций и монографию, посвященных деятельности Алтайской Духовной миссии.49 Его монография «Алтайская духовная миссия. Вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности», является сегодня, на наш взгляд, одним из самых полных и весомых трудов по этой тематике. Примечательной стороной его работ является то, что они лишены претенциозных политических оценок и отличаются взвешенностью и аргументированностью своих выводов и оценок. Уделено в них место и монастырям Алтайской миссии. Освещая деятельность последних, правда, не всегда последовательно и всесторонне, он обращается не только к традиционному для советской историографии «земельному вопросу», но и к проблемам не затрагивавшихся ею — благотворительности и социально-экономической жизни монастырей.

В последние годы наблюдается стремление исследователей ликвидировать имеющийся в научной литературе пробел относительно монашеских обителей Алтая. В их числе необходимо, в первую очередь, указать деятелей современной Русской православной церкви, в частности, сотрудников Алтайской Епархии. Активную работу по изучению истории монастырей Алтайской миссии проводит к примеру, руководитель ее миссионерского отдела, протоиерей Георгий Крейдун. Так, его труд «История Александро-Невского пещерного монастыря в начале XX столеность русской православной церкви на Алтае (XIX — начало XX в.) Дисс. канд. ист. наук. Горно-Алтайск, 2000.

49 Кацюба Д. В. Алтайская духовная миссия. Вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности. Кемерово, 1998 — Он же. Благотворительная роль Алтайской духовной миссии // Этнография Алтая. Мат-пы II науч-практ. конференции. Барнаул, 1996. тия"50, где впервые в исторической литературе повествуется об этой, казалось бы забытой обители, отличает уважительное отношение к источникам, осторожность автора в своих выводах и оценках. Несмотря на то, что работа написана священником, она, без преувеличения, представляет собой чисто научное исследование, в котором «во главу угла» поставлены широкая документальная база и исторические факты. Историей монастырей и женских общин Алтайской миссии занимается сегодня и архивариус Барнаульской епархии Т. В. Скворцова. Ею опубликован ряд работ о Бийском Тихвинском женском монастыре и Чемальской женской общине.51 Однако ряд ее выводов о миссионерском характере деятельности Бийской обители и о ее экономическом состоянии, представляются нам, несколько поспешными и поверхностными, о чем мы подробно скажем в соответствующей главе.

В апреле 2002 г. в Кемеровском государственном университете была защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук В. А. Овчинниковым, по теме «Православные монастыри, архиерейские дома и женские общины Томской епархии во второй половине XIX — начале XX в «52. В ней соискателем прослежен процесс развития монашеских обителей в Томской епархии, в том числе и монастырей Алтайской миссии, правда, очень кратко обосновывается, что он всецело был связан с общероссийской тенденцией роста числа женских общин и монастырей, раскрывается также их хозяйственная, культурно-просветительская и просветительско-благотворительная деятельность.

Третья группа работ, общеисторического и краеведческого направления выделена диссертантом в качестве «вспомогательной», дающей представление об общем историческом фоне, на котором собственно и разворачивалась история деятельности обителей России, в том числе и Горного Алтая.

50 Крейдун Ю. А. История Александро-Невского пещерного монастыря в начале XX столетия. Барнаул, 2001.

51 Скворцова Т. Из истории Бийского Тихвинского женского миссионерского монастыря И Алтайская Миссия. 2001. № 10.

52 Овчинников В. А. Православные монастыри, архиерейские дома и женские общины Томской епархии во второй половине XIX — начале XX в. Автореферат дисс. канд. ист. наук. Кемерово, 2002.

Наряду с вышеназванными, использованы нами в процессе работы над диссертацией и классические труды по отечественной истории, в которых нашло свое отражение становление монашества, как одного из важных церковных институтов и его роль в истории государства. Особенно хорошо это прослеживается в работах В. О. Ключевского, С. М. Соловьева, Н. М Карамзина.53 В работах первого убедительно показано, как тесно переплелись судьбы монашества и судьба русского народа. Его.

54 тезис о монастырской колонизации и сегодня не потерял своей актуальности. Несмотря на то, что положение Ключевского о монахах — первопроходцах постоянно отрицалось советской историографией55, ныне оно оказалось востребованным. Более того, церковными историками этот тезис использовался в их работах всегда.56 Помогло нам в работе и новое прочтение сочинений П. Н. Милюкова, особенно выводы о том, что далеко не сразу на Руси христианство стало господствующей религией, а также о роли монастырей в этом процессе.57 Определенный интерес представляет для нас работа Б. Н. Миронова «Социальная история России"58, в которой автор говорит о монашестве как об особой группе внутри духовного сословия, при этом подробно освещает историю его формирования и определяет его место в русском обществе.

Распространение христианства в Сибири, в результате присоединения этого региона к Русскому государству, роль в этом процессе монастырей, их влияние на жизнь коренного и русского населения затрагивается как в «общих», так и краеведческих трудах. В числе первых, это, бесспорно, «История Сибири» Г. Ф. Миллера, «Научные труды.» С. В. Бахрушина, пятитомная «История Сибири» и, конечно же, различные энциклопедии.59.

53 Ключевский В. О. Курс лекций по Русской истории. М., 1987. Он же. Исторические портреты. М., 1991; Соловьев С. М. Сочинения. История России с древнейших времен. М., 1988. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1991.

54 Ключевский В. О. Значение преподобного Сергия для Русского народа и государства. Исторические портреты. М., 1991.

55 Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XVI вв. М., 1987.

56 Монастыри. Энциклопедический справочник. Исторический обзор. С. 381, 383.;

57 Милюков П. Н. Очерки по истории Русской культуры. М., 1994.

58 Миронов Б. Н. Социальная история России. СПБ., 2000.

59 Миллер Г. Ф. История Сибири. Т.Н. М-Л1941; Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1955. История Сибири. Л., 1968.

Однако, при написании настоящей диссертации, основным источником для ее автора, естественно, были работы посвященные истории Горного Алтая. Знакомство с ними позволило глубже уяснить, в каких условиях существовали монастыри, из какой социальной среды вышли их насельники, среди кого им пришлось работать и как, наконец, вписывалась их деятельность в общий ход социально-экономического и культурного развития нашего региона.

Небезынтересными в этом плане оказались для нас материалы тех, кто в свое время посетил Горный Алтай и оставил об этом свои воспоминания. Огромная заслуга в этом плане — в изучении Горного Алтая, его истории, этнографии, лингвистики, — бесспорно, принадлежит выпускнику Берлинского университета В. В. Радлову. Свое первое путешествие в Горный Алтай он совершил, как известно, в 1860 г., т. е. во время зарождения первой монашеской обители Алтайской миссии. Тогда же он познакомился и с М. Чевалковым, служившим при ней толмачем, отцом первых насельниц женской общины, с которым он потом будет тесно сотрудничать. Результаты своих поездок на Алтай (их будет три — А.А.) он обобщил в своей книге «Из Сибири». Особенно важными для нас стали характеристики нравов и быта населения Горного Алтая, описания миссионерских станов и влияния Миссии на воспитание и нравственное развитие алтайского народа. Именно этим вопросам ученый уделил немало места в своем сочинении и дал при этом беспристрастную оценку деятельности миссии за все время ее существования.60.

Тесно была связана с Горным Алтаем и научная деятельность Г. Н. Потанина. В конце 70-х гг. он совершил два путешествия в Северозападную Монголию, в ходе которых им был собран богатый материал о природе, экономике и населении Горного Алтая, который был впоследствии им опубликован.61 Для нашего исследования особый интерес, естественно, представляло описание экономических взаимоотношений коренного и русского населения, а также опубликованные им в альманахе.

60 Радлов. В. В. Из Сибири. М&bdquo- 1989.

61 Потанин Г. Н. Очерки Северо — Западной Монголии. Результаты путешествия, исполненного в 1879—1880 годах по поручению Императорского Русского Географического общества. Вып. IV. СПб., 1883.

Живописная Россия" его впечатления об Улалинском стане Алтайской Духовной миссии 62.

С этих же позиций подошел автор диссертации и к работам другого сибирского ученого, Н. М. Ядринцева, в частности, к его монографии «Сибирь как колония», в которой достаточно убедительно показана деятельность миссионеров и их влияние на жизнь и быт инородцев.63.

Наряду с хозяйственно-бытовой жизнью и культурой алтайского народа, объектом самого пристального изучения ученых — путешественников стали его религиозные воззрения. Не обошли они своим вниманием в этом плане и долину Чулышмана, где располагался Благовещенский мужской монастырь Алтайской миссии. В разное время, отчеты о поездках к теленгитам, за Телецкое озеро были опубликованы А. Калачевым, И. И. Тыжновым, В. И. Верещагиным, 64 из которых мы извлекли немало полезного для себя.

Использовали мы при написании диссертации труды этнографов, историков Горного Алтая — Л. П. Потапова, Н. С. Модорова, Г. П. Самаева,.

A.Ф. Сатлаева, А.П. Уманского65 и других, которые также обогатили соискателя немаловажной информацией о политическом и экономическом развитии Горного Алтая, об этническом составе коренного населения, его религиозных воззрениях в рассматриваемый им период.

Завершая историографический обзор по теме исследования, следует еще раз отметить нехватку работ систематического, обобщающего характера по истории монастырей Российской империи в Синодальный период, а также практически полное отсутствие исследований, касающихся истории монастырей Алтайской Духовной миссии в вышеуказанное время. В связи с этим, до сих пор остаются «открытыми» вопросы основа.

62 Потанин Г. Н. Инородцы Алтая. // Живописная Россия. М., 1884. Т. 11. С. 270.

63 Ядринцев Н. М. Сибирь как колония. СПб., 1892.

64 Калачев А. Поездка к теленгитам на Алтай // Живая старина, 1896. Т. VI. Вып. Ш-IV.- Тыжнов ИИ. Из Алтайских этюдов. Чулышманская Долина. СПб., 1889. Верещагин.

B.И. Поездка по Алтаю летом 1908 г. Путевые заметки //Алтайский сборник. Барнаул, 1910.

65 Потапов Л. П. Очерки по истории Алтайцев. M.-J1., 1953; Модоров Н. С. Россия и Горный Алтай: политические, социально-экономические и культурные отношения (XVIIXIX вв.) Горно-Алтайск. 1996. Он же. Крестьянские переселения на окраины страны и отношение к ним местных и центральных властей.(втор. пол. XIX — нач. XX в) // Горный Алтай. Ист. сб. Горно-Алтайск, 1997 — Самаев Г. П. Горный Алтай в XVII середине XIX в.: ния, хозяйственно-экономической, благотворительной и просветительской деятельности этих обителей. Причем до последнего времени, их история рассматривалась также вне контекста общей истории Русской Православной церкви и русского монашества.

Слабая изученность означенной нами темы породила еще один существенный «недочет» в работах современных исследователей, которые в той или иной мере заняты изучением истории монастырей России и отдельных ее регионов. Это введение в научный оборот и ничем необоснованное применение ими таких понятий как «миссионерская обитель» и «миссионерский монастырь». Кстати, отметим, что это «новшество» присуще не только современным авторам, оно выявлено нами и в работах историков советского периода.66.

Исходя из степени изученности заявленной темы, определены цель и задачи нашего диссертационного исследования.

Целью работы является изучение монашеских обителей Алтайской Духовной миссии — составной части монашества Российской империи Синодального периода. Достижение поставленной цели в рамках данного исследования предполагает решение следующих задач:

1) Исследовать общие тенденции и особенности возникновения и развития монастырей и общин Алтайской Духовной миссии.

2) Определить основные характеристики обителей: численность и социальный состав насельников, экономическую основу их существования.

3) Определить формы и методы просветительской, благотворительной и миссионерской работы обителей.

4) Выявить особые, общие и специфические черты в деятельности монашеских обителей Алтайской Духовной миссии.

5) Выявить и охарактеризовать влияние монастырей на социально-экономическое и культурное развитие населения региона.

Цель и задачи исследования

определили его хронологические рамки. проблемы политической истории и присоединения к России. Горно-Алтайск, 1991; Сат-лаев. А. Ф. История Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1995.

Прошин Г. Черное воинство. М., 1988. Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество. М., 1998.

Работа охватывает период с начала 60-х гг. XIX в. и до 1917 г., т. е. время, когда монашеские обители Алтайской Духовной миссии действовали наиболее активно. Нижняя ее граница — 60-е гг. XIX в. — обусловлена временем зарождения общин и монастырей на территории Горного Алтая. Верхняя — серединой второго десятилетия XX в., т. е. временем, когда в российском обществе произошли коренные изменения, повлекшие за собой прекращение деятельности и Алтайской Духовной миссии, и ее структурных подразделений — монастырей. Несмотря на то, что некоторые из них будут ликвидированы лишь в середине 20-х гг. XX в., следует отметить, что уже с 1917 г., в связи с переменой в стране государственного строя, произошло и коренное изменение статуса Русской Православной церкви в государстве, а, следовательно, и положения монастырей в нем.

Территориальные рамки исследования ограничены «пределами» Алтайской Духовной миссии. В изучаемое время они охватывали территорию Горного Алтая, входившую тогда в состав Бийского уезда Томской губернии, а также некоторые населенные пункты, примыкавшие к горной его части. Ныне это территория Республики Алтай и Алтайского края.

Методологической основой работы является синтез различных фило-софско-исторических подходов. Деятельность монастырей рассматривается во всей ее многогранности и противоречивости, в неразрывной связи с объективным ходом развития российского монашества и Алтайской Духовной миссии в частности. Именно поэтому в качестве методологической основы нами использована диалектика, предполагающая рассмотрение любого объекта как саморазвивающегося, взаимосвязанного целого, в совокупности разнообразных сил и тенденций, с разделением единого на противоположные стороны и их изучением. Помимо этого, диалектика, как известно, не отрицает и использование других подходов и методов.

Низкая степень изученности вышеозначенной проблемы позволила и применение метода структурно-функционального анализа, который предполагает поэтапный характер и, в какой — то степени, определяет структуру работы. Так, на первом этапе реконструировался объект исследования (в нашем случае — монастыри Алтайской духовной миссии), а в дальнейшем изучались причины возникновения обителей, их развитие, исследовалась внутренняя структура управленческой организации монастырей, их социальная структура и экономическая основа. Изучалось выполнение «объектом исследования» своих социальных функций.

— благотворительной, просветительской и миссионерской деятельности.

Кроме перечисленных, нашел применение в работе и метод, широко использовавшийся историками дореволюционного периода. Это метод исторической антропологии, признававший, как известно, ведущую роль личности в историческом процессе. Последний рассматривался нами через призму деятельности отдельных лиц: история основания Чулыш-манского мужского монастыря, во многом была связана с деятельностью барнаульского купца Афанасия Малькова, Чемальской женской общины.

— с именем учительницы Лидии Михайловой.

Использовались в процессе исследования также историко-генетический, историко-сравнительный, и историко-статистический методы. Так, применение первого, предполагающего детальное описание, насыщенность фактами было обусловлено слабой изученностью темы. Сравнительный метод, помог нам выявить в жизни и деятельности обителей Алтайской миссии как общие, так и специфические черты, выделявшие их среди обителей как на общероссийском, так и региональном уровне. Учитывая, что значительная часть материала по изучаемой теме имеет количественное выражение, то, вполне естественно, что соискатель не мог обойти вниманием метод статистического анализа: он нашел свое выражение в виде таблиц, обобщивших те или иные количественные и качественные показатели по изучаемым нами обителям.

И наконец, отметим еще один момент: работа всецело базируется на принципах историзма (рассмотрение темы в ракурсе исторической обусловленности и развитии), объективности (всесторонний анализ исторических документов и беспристрастная оценка изучаемого), единства и взаимной связи общего и особенного (к примеру, стремительный рост числа женских общин и монастырей характерный для Российской империи в целом, нашел свое отражение и в интересующем нас регионе).

Использование в работе всех вышеуказанных принципов позволило, на наш взгляд, избежать субъективизма, предвзятости и тенденциозности при изучении данной темы.

Источниковая база.

В основе исследования лежит достаточно большой круг письменных источников, разных по своей ценности и характеру отложившихся в фондах Государственного архива Томской области (ГАТО), Центра хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФАК), Республиканского краеведческого музея им. Анохина и опубликованные материалы.

Так, информация, характеризующая различные стороны деятельности монастырей, выявлена нами в фондах ГАТО: Томская Духовная консистория (Ф. 170), Алтайская Духовная миссия (Ф. 184) и др. Особый интерес для нас представлял фонд Томской Духовной консистории, который содержит богатый информационный материал по истории общин и монастырей Алтайской Духовной миссии. Это, в первую очередь, материалы делопроизводства, финансовые отчеты, в которых отразилось экономическое развитие монастырей, кпировые ведомости, где соискатель почерпнул информацию о насельниках обителей, а также обширная переписка, где отражена история Чулышманского Благовещенского мужского монастыря.

Не менее ценные документы обнаружены соискателем в фондах Центра хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФАК): Ф. 164 (Алтайская духовная миссия), Ф. 188 (Бийский Тихвинский монастырь), и Ф. 181 (Русское Географическое Общество). Здесь, помимо многочисленных документов финансовой отчетности, деловой переписки, и статистических данных, соискатель использовал широкий круг писем, записок личного характера. Помогли в данной работе и материалы Русского Географического Общества, где представлены отчеты о поездках путешественников в Горный Алтай и представлены некоторые сведения по истории монашеских обителей.

В фондах Горно-Алтайского краеведческого музея им. Анохина хранятся в основном периодические издания и фотодокументы, которые и были использованы при написании диссертации.

Использованные источники можно разделить на следующие группы:

— законодательные акты, создавшие нормативную базу для возникновения и деятельности православных учреждений, в том числе и обителей;

— Материалы делопроизводства и ведомственной статистики, характеризующие экономическое развитие, состав насельников, организационную структуру монастырей;

Источники личного происхождения (эпистолярное наследие), отразившие историю возникновения монастырей и их повседневную деятельность;

— Периодические издания;

— Материалы полевой экспедиции, организованной миссионерским отделом Барнаульской епархии в Чулышманскую долину, членом которой был и соискатель, — авторские записи бесед со старожилами, священниками и прихожанами храмов и молитвенных домов.

Законодательные акты, касающиеся монастырей, частично опубликованы в «Полном собрании законов Российской империи"67 Но, как известно, законы, касающиеся церкви, не всегда помещались в этом издании. Они должны были войти в особый свод. Однако нормативным актам XIX — начала XX в. не «повезло» в этом плане: работа по их сбору и изданию так и не была завершена. Было лишь издано несколько сборников неофициального характера68. Однако ни один из них не имеет прямого отношения к теме нашего исследования. Взять, например, «Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания».69 Представленные в нем акты, регламентируют главным образом, деятельность.

67 Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). СПб., 1830.

Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество.С. 9.

Православной церкви и монастырей в государстве. Исходя из этого, мы руководствовались в процессе работы «базовым» источником, регламентирующим всю жизнедеятельность православного ведомства, в том числе и монастырей — «Уставом Духовных консисторий». Он, как известно, был издан в 1841 г., а переиздан — в 1893.70 Именно опираясь на него, мы прослеживали внутреннее управление монастырями, внешний надзор за ними со стороны духовных консисторий, а также некоторые имущественные вопросы.

Самую многочисленную и информационно насыщенную группу источников составляет делопроизводительная документация. Алтайская миссия находилась в рассматриваемый период в подчинении у Томской епархии. Именно, в Томске — административном центре Западной Сибири — и сосредоточилось делопроизводство по управлению всеми делами региона, в том числе и церковными. Именно здесь располагалась Томская духовная консистория, где концентрировалась вся официальная и отчетная документация, поступавшая в центр ото всех обителей епархии, в том числе и из монастырей Алтайской Духовной миссии. За счет этих документов и были сформированы вышеназванные архивные фонды ГАТО — Ф. 184 (Алтайская Духовная миссия) и Ф. 170 (Томская Духовная консистория).

Весьма ценную информацию по теме, почерпнули мы из архива бывшего начальника миссии, который хранился в свое время в Бийске, а ныне — в Барнауле. К сожалению, он не полон: часть его была уничтожена пожаром 1886 г. Можно предположить, что какая — то часть его документов была утрачена в результате ведомственных «преобразований»: в советское время он был разделен на части, которые хранились в разных фондах архива Бийской области. И лишь в 50-е гг., в ходе реорганизации архивного дела, все дореволюционные фонды были сосредоточены в архиве краевого центра — в г. Барнауле. Тогда же туда были перемещены и документы из Горно-Алтайска. Сегодня документы по истории оби.

9 Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания. Сост. Г. Брасов. СПб., 1885.

70 Устав Духовных консисторий. СПб., 1883. телей Алтайской миссии сосредоточены главным образом в Ф. 164 (Алтайская Духовная миссия) и в Ф. 188. (Бийский Тихвинский монастырь).

Наиболее информационную группу источников, дающих достаточно широкое представление о хозяйственно-экономической деятельности монастырей и их насельниках, являют собой именные и клировые ведомости. Самая ранняя именная ведомость, где имеются сведения о лицах, проживавших в обителях миссии, обнаружена нами в ГАТО и датирована 1865 г. В ней — «Ведомость о служащих Алтайской Духовной миссии за 1865 г.» — дается, к примеру, подробная информация о насельниках Чулышманского монастыря. Подобные ведомости за 1865, 1870,1876, 1877, гг. позволяют проследить изменения в количественном и качественном составе братии Чулышманского монастыря, а также об обитательницах Улалинской женской общины, Отразили эти документы и сословную принадлежность тех и других, а так же их краткие послужные списки. Более поздние изменения в обителях отразили «Клировые ведомости церквей и монастырей Алтайской миссии». До 1901 г. они представлены в ГАТО (Ф. 184), с 1902 по 1916 г. — в ЦХАФАК (Ф. 164). Это, на наш взгляд, самые полные из известных нам документов. В них нашли свое отражение не только количество и состав насельников, с указанием численности монашествующих и послушников, но и указан род занятий каждого, их послушание, которое они должны были нести, живя в обители. Иначе говоря, использование «Клировых ведомостей» позволило установить хозяйственное состояние монастырей, а также выяснить, какую роль играла трудовая деятельность насельников в жизни монастыря, пополнить наши сведения и познания о монастырских землях и о застройке обителей.

Следующей, «базовой» группой источников являются отчеты, составленные Томской Духовной консисторией, о приходных суммах, получаемых монастырями и общинами Томской епархии, ведомости о приходах и расходах монастырей Томской епархии, которые хранятся в ГАТО (Ф. 170) и приходно-расходные книги обителей, позволяющие детально изучить их хозяйственно-экономическую деятельность в ЦХАФАК. (Ф. 164. Ф. 188). К примеру, ведомости, составленные Томской духовной консисторией, хотя и представляют собой общие отчеты об основных статьях доходов, расходов обителей, тем не менее, они дают возможность сравнить экономическое благосостояние всех общин, архиерейских домов и монастырей Томской епархии, а также проследить и сопоставить источники доходов этих учреждений.

Дополнить вышеприведенные документы, конкретизировать отдельные показатели позволяют и приходно-расходные книги монастырей. Они позволяют адресно и детально изучить внутреннюю экономическую жизнь каждой, отдельно взятой обители. Утверждать это нам позволяют выявленные в архивохранилищах Томска и Барнаула приходно-расходные книги Улалинского Николаевского женского, Бийского Тихвинского женского монастырей и Чемальской женской общины. К сожалению, такого источника по Чулышманскому монастырю обнаружить не удалось. Не удалось отыскать и приходно-расходные книги, относящиеся к начальному этапу существования обителей Алтайской Духовной миссии. Все выявленные книги охватывают, главным образом, начало XX в.

Правда, некоторые интересующие нас сведения — о капиталах и экономическом благосостоянии обителей — содержатся в опубликованных источниках, в первую очередь, в отчетах Алтайской Духовной миссии, которые составлялись ежегодно ее начальником и печатались в Томске отдельными книгами, а также в журналах: «Томские епархиальные ведомости» и «Православный благовестник». Несмотря на то, что информация о монастырях в них очень скудна, однако отдельные, отрывочные сведения из истории их основания, о насельниках и хозяйственных занятиях, а также о накопленных капиталах, они, все же содержат. Чтобы выявить их, нами был предпринят сплошной их просмотр за период с 1874 по 1917 г. 71 Накопленные таким путем сведения дали возможность разнообразить, дополнить данные, извлеченные из архивов, а в некоторых случаях — уточнить их.

Важным источником для нас стала входящая и исходящая документация делопроизводства алтайских обителей. Например, анализ входящих документов, (полученных монастырской администрацией из вышестоящих инстанций), позволил проследить ход решения многих, часто слож.

71 Отчеты Алтайской Духовной миссии за 1877 — 1916 гг. Томск, 1876−1917. ных вопросов, касавшихся жизнедеятельности изучаемых нами обителей. Так, официальная переписка, отложившаяся в фондах ГАТО (Ф. 170), позволила установить, что в начале XX в. для руководства Алтайской миссии достаточно острым вопросом стало наделение землей ее женских общин и монастырей. Об этом свидетельствуют многочисленные ходатайства Макария, епископа Томского в адрес Томского генерал-губернатора и обер-прокурора Синода о выделении земли Бийскому Тихвинскому женскому монастырю и Чемальской женской общине.72 Другой проблемой в деятельности миссии стала история основания Благовещенского Чулышманского монастыря, также нашедшая свое отражение в официальной переписке. В 1881 г., в связи с возможностью реорганизации монастыря и перевода его в Бийск, основатель этой обители, которому было запрещено появляться на территории Алтайской миссии, Афанасий Мальков затевает активную переписку (с приложением копий документов) с церковным и светским начальством, которая отразила, естественно, его версию создания этой обители.73 Пролили свет на этот конфликт и копии судебной переписки миссионеров с Бийским судебным присутствием.74 Нашел свое отражение в архивных документах и взгляд миссии на проблему строительства обители за Телецким озером, который был сформулирован в свое время начальником миссии С. Ландышевым в его письме к преосвященному епископу Томскому Виталию.75.

Интересные документы выявлены соискателем в фондах ЦХАФАК, позволившие осветить события последних лет деятельности Алтайских обителей, в частности, Чемальской женской общины и женской школы при ней. Согласно постановлению Временного правительства от 20 июня 1917 г., она должна была перейти из ведения Алтайской миссии и епархиального училищного совета в ведение Министерства народного просвещения. Однако первая выступала против такого решения. Имеющиеся в нашем распоряжении документы — «Копии журнального определения Томского епархиального училищного совета» и ходатайство началь.

72 ГАТО. Ф.170. Оп. 7. Д. 425. Л. 24, 32,36- Там же. Оп. 1.Д.687. Л. 22, 23.

73 Там же. Оп 4., Д. 247.

74 Там же. Оп. 5., Д. 100.

75 Там же. Оп.2 Д. 82. Л. 45. ника миссии и др. — содержат достаточно веские обоснования того, почему миссия просит оставить Чемальскую школу в ее ведении 76.

Проливают свет на историю и жизнедеятельность монастырей и материалы делопроизводства Православного Миссионерского Общества. Так, в его отчете за 1867 г. 77 содержатся весьма интересные данные относительно «кризиса, развившегося в нем» и закончившегося реорганизацией общества и перенесением его центра из Петербурга в Москву. Главная вина во всем этом возложена руководством общества на Алтайскую Духовную миссию и некоторых ее деятелей, действовавших якобы морально нечистоплотно. Все эти события, как было установлено соискателем, напрямую были связаны с историей основания Чулышман-ского Благовещенского мужского монастыря и Улалинской женской общины, выявлен был и главный виновник этого скандала — А. Г. Мальков.

Весомым подспорьем в изучении монастырей миссии как архитектурных комплексов могли бы послужить планы храмовых сооружений и жилых комплексов. Однако их разыскать не удалось. Нами был обнаружен всего лишь один подобный документ — «Проект второклассной женской школы при Чемальской общине Бийского уезда Томской губернии». 78 Согласно документам, она была построена. Благодаря этому документу, удалось составить представление о внешнем виде и внутренней планировке школьного здания, а также о застройке общины в целом.

В процессе работы над диссертацией были использованы и «статистические источники», в первую очередь, справочно-информационные издания. К примеру, «Справочные книги по Томской епархии» за 1898/99, 1909/10/ и 1914 гг.79 содержат немало сведений как об Алтайской Духовной миссии, так и об ее монашеских обителях. Однако эти данные носят в основном дублирующий характер. Кроме того, данное издание имеет еще один существенный недостаток. По всей видимости, составителями использовались разновременные отчеты монашеских обителей, в силу этого, данные справочника часто противоречат сведениям других источников. Поэтому, при использовании вышеуказанного источника, прихо.

76 ЦХАФАК. Ф. 164. Оп.2. Д. 113 Л.39.

77 Отчет миссионерского общества за 1867 г. СПб., 1869.

78 ЦХАФАК. Ф. 164. On. l Д. 5. Л.1. дилось постоянно прибегать к помощи «Всеподданнейших отчетов Обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1866 — 1914 гг."80, где о монастырях и общинах Российской империи содержатся полные данные.

К числу статистических источников отнесены нами и материалы делопроизводства, поскольку многие из них содержат количественные характеристики. Так, отчеты Алтайской Духовной миссии всегда сопровождаются приложениями в виде статистических таблиц, содержащих сведения о жителях, проживающих на территории, подведомственной Алтайской Духовной миссии, о «происхождении этого населения», (инородцы и русские, — оседлые и язычники), его вероисповедании (православные, раскольники, язычники) и образовании. В плане нашего исследования они использованы при освещении многих вопросов изучаемой темы, особенно при установлении степени влияния монашеских обителей на социально-экономическое, хозяйственно-бытовое и культурное развитие населения Алтая.

И, наконец, об использовании в процессе работы источников личного происхождения. Их использование позволило воссоздать психологическую атмосферу в монастырях, реконструировать характерные черты личностей миссионеров и насельников монастырей и обителей. Основная масса такого рода документов сосредоточена в фонде Алтайской Духовной миссии (Ф. 164) Центра хранения архивных фондов Алтайского края в г. Барнауле.

Особый интерес для исследователя представили записки служителей обителей, а также их переписка с руководством миссии. Несмотря на то, что зачастую она носила формальный характер, в ней достаточно ярко проявились черты личностей служителей обителей, их психологические качества. Кроме того, эти документы позволили не только установить характер личных взаимоотношений между руководством миссии и насельниками обителей, но и изучить ряд других немаловажных для нас вопросов. Характерным в этом плане документом может служить письмо на.

79 Справочная книга по Томской епархии за 1898/99 гг. Томск, 1900.

Всеподданнейшие отчеты обер-прокурора Синода по ведомству православного исповедания 1866- 1914. СПб. 1867−1915. пальника Алтайской миссии епископа Макария, настоятелю Благовещенского Чулышманского монастыря, иеромонаху Иннокентию (Невскому), в котором первый достаточно подробно обосновывает и регламентирует позицию, которую должна занимать обитель в земельных отношениях с местным населением.81 Последние же, как явствует из документов, стали сложнейшей проблемой для Чулышманского монастыря. Об этом свидетельствуют многочисленные жалобы настоятеля Иннокентия Владыке Макарию и на «несправедливость действий местных инородцев», и на братию монастыря, нередко способствующую своими действиями возникновению этих конфликтов.82.

Отражают эпистолярные источники и историю строительства отдельных храмов, в частности, нового храма в Улалинском женском монастыре. Интересные сведения в этом плане почерпнуты нами из «Духовного завещания архиепископа Казанского Владимира», завещавшего «отписать» все свое имущество на строительство церкви в монастыре.83.

Обращает на себя внимание и переписка частного характера. Так, в ЦХАФАК хранится большее количество писем, записок, настоятеля Благовещенского Чулышманского монастыря Филарета и игуменьи Чемаль-ской женской общины Лидии с благочинным церквей и монастырей Алтайской миссии П. Бенедиктовым за 1917;1918гг., 84 которые свидетельствуют о теплых, доверительных, почти дружеских отношениях между ними и некоторыми другими сотрудниками Алтайской Духовной миссии.

Привлекло наше внимание и письмо девочки, воспитанницы Чемаль-ского детского приюта, в котором она поведала благочинному о последних событиях, происшедших в их обители (речь идет о 1918 г. — А.А.), а также попросила его купить ей глазные капли.85 Этот трогательный эпизод является, на наш взгляд, неплохой иллюстрацией общего «душевного» настроя миссионеров, монахов и их руководителей, которые чувствовали себя соратниками в одном большем и важном деле.

81 ЦХАФАК. Ф. 164. Оп.1. Д. 52. Л. 71.

82Там же. Оп.1. Д. 56. Л. 37.

83 ГАТО. Ф. 170. Оп. 4. Д. 308. Л.7.

84 ЦХАФАК. Ф. 164. Оп.1 Д. 158 Л. 59, 67, 98.

85 Там же. Л. 23.

К сожалению, деятельность монастырей осталась практически обойденной «произведениями» тех, кто непосредственно занимался миссионерской деятельностью. Такое заключение сделано нами на том основании, что в ходе поисковых работ ни соискателем, ни его предшественниками не были обнаружены «литературные произведения», вышедшие из — под пера насельников обителей. И лишь в рукописи помощника начальника миссии В. В. Вербицкого, составленной им в 1860 г., есть отдельные ценные сведения о начале деятельности миссии, о первой «женской общине», которая «сложилась» вокруг основателя миссии архимандрита Макария (Глухарева), а также о его идее создания «дружины единомысленных девиц и вдов».86.

В связи с этим, нельзя не сказать о «разработке» архимандритом Ма-карием самого понятия «миссионерский монастырь», об определении целей, задач его деятельности, а также о методах и формах его работы. Все это нашло отражение в «Мыслях о способах к успешнейшему распространению христианской веры между Евреями, Магометанами и Язычниками». К сожалению, архимандрит не увидел своего труда опубликованным при жизни. Он был опубликован лишь спустя пятьдесят лет, после смерти его создателя.87.

Интересна в свете высказанных выше идей статья активного деятеля Алтайской Духовной миссии И. Солодчина, опубликованная в 1868 г. в приложении к «Московским ведомостям». В доступной для читателя форме, автор рассказывает в ней о проблемах миссии, которые возникли в связи с организацией первых монастырей. Материалы, изложенные в статье, носят полемический характер, изложены излишне эмоционально, а порой и несколько тенденциозно, 88 что и предопределило критический подход соискателя при их использовании.

Немаловажная информация по теме исследования почерпнута нами из автобиографической повести М. Чевалкова «Памятное завещание». Его автор явился не только свидетелем, но и участником описываемых.

86 ЦХАФАК. Оп.1 Д. 5. Л. 26 -30.

87 Глухарев М. Мысли о способах к успешнейшему распространению христианской веры между Евреями, Магометанами и Язычниками // Православный благовестник. 1893. № 5,6,13, 16. 17. событий, связанных, в частности, с основанием первой женской общины Алтайской миссии.89.

Важной группой источников стала для соискателя периодическая печать. Им осуществлен сплошной просмотр журналов «Православный благовестник» за 1893−1917 гг. и «Томские епархиальные ведомости» за 1882−1917 гг.90 Выявленные в них материалы помогли диссертанту в освещении многих вопросов, касающихся истории монастырей Алтайской миссии, в частности, открытия и деятельности Чемальской женской общины.91 В свете сказанного, особо следует отметить «Православный благовестник», в котором очень часто печатались отчеты о поездках в Алтайскую миссию владыки Макария, который до конца своей жизни любил посещать «взращенные им» монашеские обители на Алтае.92.

Отдельные материалы по теме диссертации были почерпнуты нами в других периодических изданиях, таких как «Миссионер», «Миссионерское обозрение», «Душеполезное Чтение», издававшихся в разное время с целью пропаганды в стране миссионерской идеи. Использованы в диссертации и материалы, выявленные ее автором в «Томских губернских ведомостях». К примеру, в 60-е гг. XIX в. в периодической печати обсуждался вопрос о возможности организации рыбного промысла на Телец-ком озере, с целью насытить рыбный рынок Сибири дешевой и качественной сельдью. Данную тему, естественно, не обошла своим вниманием и эта газета. Определенная роль в этом деле отводилась и Чулыш-манскому монастырю.93.

Как известно, проблемы жизнедеятельности монашеских обителей широко освещались и на страницах официальных изданий Русской православной церкви, в частности, «Церковных ведомостях» и «Прибавле.

88 Солодчин И. Алтайская миссия.// Воскресные прибавления к «Московским ведомостям». 1868. № 28−31.

89 Чевалков М. Памятное завещание. Горно-Алтайск, 1990.

Томские епархиальные ведомости. 1882−1917. Православный благовестник 18 931 917.

91 Приют-Богадельня в Чемале // Православный благовестник. 1897. № 24. Зырянов Н. Открытие женской общины на Алтае//Православный благовестник. 1911. № 14. Алтайская подвижница. // Православный благовестник. 1912, № 4- Коцевольская Л. Чемал // Православный благовестник. 1912. № 5.

92 г.

Отчет о поездке преосвященного Макария по Алтайской духовной миссии.// Православный благовестник. 1907. № 15. ниях" к ним. Данные издания обогатили нас не только материалом по истории отдельных Российских обителей, но и помогли разобраться и с благотворительными, и просветительскими функциями монастырей Российской империи.

Наконец, при изучении своей темы, нами не были обойдены и современные научные журналы: центральные — «Отечественная история», «Вопросы истории», «Этнографическое обозрение» и местные — «Наука, культура, образование» и «Кан-Алтай». Из современных православных изданий нами были использованы: «Журнал Московской патриархии», «Ревнитель православного благочестия», «Православная беседа» и газета Барнаульской епархии «Алтайская миссия». Использовалась при написании диссертации и местная печать: массовая республиканская газета «Звезда Алтая».

Определенную помощь в изучении нашей темы оказало участие соискателя в полевой экспедиции организованной миссионерским отделом Барнаульской епархии в долину Чулышмана, через Телецкое озеро, осенью 2001 г. Главной причиной участия в ней, послужило желание узнать, увидеть собственными глазами ту предметную среду, в которой жили и работали насельники этой далекой обители.

Главным пунктом экспедиции стала деревня Балыкча, неподалеку от которой, в местности Кайру, находился когдато Чулышманский Благовещенский монастырь. В результате поездки состоялись встречи с людьми старшего поколения, «воспоминания» которых (точнее воспоминания их отцов и дедов) о деятельности обители были записаны нами. Дополнили общую картину, уточнили отдельные детали, беседы со священником Балыктыюльского храма, о. иеромонахом Макарием (Чулу-новым). Данная поездка, довольно непростое (даже в нынешних условиях), путешествие через Телецкое озеро позволило почувствовать себя, пусть на какойто миг, «в шкуре» миссионеров, в свое время, затрачивавших на это не только дни, но и месяцы.

И в заключении, хотелось бы сказать о трудностях, с которыми столкнулся соискатель во время работы с источниками. Главная из них — это.

93 А. Бережков. О рыбной ловле на Телецком озере // Томские губернские ведомости. 1865. № 43. неравномерное «хронологическое распределение» их по теме исследования. Более полно и разнообразно ими обеспечен период с конца XIXначало XX в. В то же время, середина XIX в. отражена в них явно недостаточно. Кроме того, основная часть источников носит официально-документальный характер и отражает — за редким исключением — позитивную оценку деятельности монашества Алтайской Духовной миссии. Наконец, информация, содержащаяся в выявленных нами документах, зачастую фрагментарна, а нередко — и с немалыми стилистическими и фактическими ошибками.

Научная новизна работы определена целями и задачами исследования, а также теми результатами, которые были получены в процессе изучения материала. Монастыри Алтайской Духовной миссии, как было показано в историографическом обзоре, не являлись ранее предметом комплексного изучения ученых. К тому же раньше совершенно не учитывалось то, что они являлись не только подразделением Алтайской миссии, но и частью системы русского монашества, которое жило и развивалось в рассматриваемый период по своим законам. Согласно им, деятельность монашеских обителей миссии изначально «подчинялась» сразу двум «силам» — «Правилам», установленным для всех монастырей Российской империи, а также целям, которые ставила перед ними Алтайская Духовная миссия. Руководствуясь этим, соискатель старался показать, что ее монастыри не были замкнутыми, изолированными от внешнего мира «учреждениями», а с другой стороны, они показаны как важное подразделение Алтайской Духовной миссии, через которые она реализовывала свои благотворительные и просветительские функции. Кроме того, в диссертации предпринята также попытка определить истинное место монастырей в миссионерской работе, объективно оценить их роль в ней, которую некоторые современные исследователи неправомерно преувеличивают.

Важным элементом новизны работы, может служить то, что значительная часть архивных источников по теме впервые введена в научный оборот. В первую очередь, это касается официальной и личной переписки, связанной с деятельностью обителей, а также с их хозяйственно-экономической документацией.

Заключение

.

Монастыри Российской империи прошли непростой путь развития. Кризис первой половины XVIII в. сменился эпохой активного развития монастырей в XIX — начале XX в. В итоге, в Российской империи начался процесс образования новых монастырей. В результате этого процесса появились и монастыри Алтайской Духовной миссии.

Экономические реформы первой половины XVIII в., направленные на ликвидацию материального могущества и независимости Русской Православной церкви, подорвали сложившиеся еще во времена Киевской Руси основы хозяйственно-экономической жизни монастырей. А секуляризация церковных владений была осуществлена Екатериной II. Указы от 29 ноября 1762 г., 12 мая 1763 г. и Манифест 26 февраля 1764 г. практически упразднили прежнюю систему церковного землевладения. Собственником монастырских земель стало государство, а обширные хозяйства, приносившие огромные доходы, сократились в большинстве обителей до нескольких десятин и превратились в подсобные. Согласно штатам 1764 г., закрывается, значительное количество обителей.

Реформы XVIII в. затронули не только экономическую жизнь обителей. Нелегкие времена пережило в указанный период и монашество, в котором также происходили противоречивые процессы. Такие кризисные явления как обнищание обителей, моральный и нравственный упадок монашествующих продолжались вплоть до начала XIX в. С другой стороны, именно со второй половины XVIII в., начинают происходить процессы духовного возрождения русского православного иночества, которые опирались, в первую очередь, на святоотеческую традицию. Именно возрожденная древняя традиция старчества стала впоследствии своеобразной идеологической основой монашеского возрождения в XIX в.

В XIX в. государство смягчает свою «экономическую политику», разрешая обителям приобретать земли, и даже наделяя их обширными участками. Кроме того, они получают право вкладывать свои сбережения в государственные процентные бумаги. Многие обители развили активную хозяйственную деятельность, превратившись в многоотраслевые, рентабельные комплексные хозяйства. Со второй половины XIX в. количество новых монастырей неуклонно растет. Особенно быстро развиваются женские обители.

Немаловажной стороной деятельности обителей стала благотворительность, которой уделялось особое внимание в женских монастырях. Здесь организовывались приюты, больницы, богадельни, школы и другие просветительские и благотворительные учреждения. В XIX в. Русская Православная церковь развернула активную миссионерскую деятельность как в Российской империи, так и за ее пределами. И если монашество стало «авангардом» миссионерства, то монастыри, как центры подготовки миссионерских кадров и очаги православия на территориях, с неправославным населением, за редкими исключениями, так и не успели сыграть здесь важной роли. Само понятие миссионерской обители было сформулировано архимандритом Макарием (Глухаревым) в начале XIX в. Однако о нем вспомнили и стали обсуждать, спустя многие годы, на миссионерских и монашеских съездах начала XX в.

Первые монастыри Алтайской Духовной миссии появились в начале 60-х гг. XIX в., когда во всей Российской империи начался своеобразный «бум» образования новых монастырей и общин. Появление алтайских монастырей совпало по времени и с новым этапом деятельности миссии, когда началось ее динамичное развитие как вглубь — за счет качественного улучшения и повышения результативности работы, — так и вширьза счет расширения сферы деятельности. В миссионерской среде еще со времени пребывания на Алтае Макария (Глухарева), жила идея создания женской обители, сестры которой являлись бы помощницами миссии в ее работе. И она, наконецто, нашла отклик не только среди служителей миссии, но и среди их паствы — нескольких алтайских девушек, изъявивших желание посвятить себя иноческой жизни. Благодаря этому, была основана первая алтайская монашеская община во имя св. Николая Чудотворца.

Однако становление первых обителей миссии было сопряжено с немалыми трудностями. Здесь следует указать и неподготовленность первых насельниц женской общины к монашеской жизни, и вмешательство в их деятельность посторонних лиц, в частности, «попечителя миссии», барнаульского купца А. Г. Малькова. На смену первым сестрам общины воспитанницам" миссии — приходят русские переселенки, далекие, в отличие от крещенных «инородок» от миссионерских идей. В связи с этим, об участии общины в миссионерской работе, как это виделось основателю миссии и его преемникам пришлось на врем забыть.

С именем А. Г. Малькова связано строительство мужского Благовещенского Чулышманского монастыря на Телецком озере. И если для основания женской общины, существовали объективные причины, то данный мужской монастырь возник исключительно «по прихоти» одного человека, сумевшего убедить в его необходимости церковные и светские власти. Как справедливо полагали миссионеры, человек этот оказался аферистом, который не только присвоил собранные на строительство обители деньги, но и на какое — то время полностью «расстроил» миссионерскую работу в Горном Алтае. Основание обители на отдаленном берегу Телецкого озера было неоправданно изза удаленности монастыря, отсутствия средств на его содержание и бесполезности в миссионерской работе.

Другие монастыри Алтайской миссии были созданы гораздо позднеев конце XIX — начале XX вв. Так, Тихвинский женский монастырь, основанный в 1900 г. в Бийске, стал примером образования обители на базе женской общины, каких немало было в конце XIX в. в Российской империи. Перед ней с самого начала, не ставились миссионерские задачи, она изначально была предназначена для «духовного окормления» русского населения города Бийска и его окрестностей. Чемальская женская община, официально открытая в 1911 г., возникла в последние годы деятельности Алтайской Духовной миссии, как благотворительное учреждение. Из приюта, рассчитанного на несколько детей — сирот, она со временем превратилась в образцовое миссионерское училище для девушек.

Женские обители успешно развивали свою хозяйственную деятельность. Так, к началу XX в. они превратились в крепкие, хорошо развитые многоотраслевые хозяйства, активно функционировавшие в условиях товарно-денежных отношений. Кроме того, определенную прибыль женским обителям приносила их «непроизводственная» деятельность, связанная с богослужением и совершением церковных треб. Относительная экономическая независимость и возможность самостоятельно вести свою работу, позволили им удачно вписаться в процесс экономического развития региона и построить на этом свою материальную базу.

О высоком потенциале развития женских обителей, свидетельствует и анализ состава насельниц. Он показывает, что здесь преобладали молодые работоспособные женщины, которые своим трудом строили фундамент материального и духовного «благополучия» монастырей. В большинстве они были выходцами из семей русских переселенцев, поток которых во второй половине XIX в. на Алтае значительно увеличился.

Если женские обители строили свое благополучие, опираясь на хозяйственную деятельность, то Благовещенский мужской Чулышманский монастырь основным источником доходов сделал плату за аренду земли, которую он собирал с местного населения, чьи земли он занял по Высочайшему указу от 15 февраля 1864 г. Условия аренды были для местного населения поистине грабительскими. Однако, судя по невысоким доходам обители и небольшим капиталам, что она накопила за более чем 40 лет своей деятельности, выполнялись они скорее формально, чем это указывалось в жалобах «инородцев».

Вышеуказанные монастыри полностью находились на самообеспечении и практически не получали помощи от государства. Только содержание Чемальской женской общины, детского приюта и второклассной женской школы при ней, оно выделяло достаточные суммы, что позволило поставить учебный процесс на высокий уровень, привлечь квалифицированные кадры для подготовки воспитанниц приюта и школы к просветительской деятельности.

Вообще, просветительская и благотворительная деятельность алтайских обителей, стала для миссии серьезным подспорьем в ее работе. Все четыре детских приюта Алтайской Духовной миссии были организованы при монастырях. Через эти заведения за годы их деятельности прошло несколько поколений детей, оставшихся без родителей. Все они получили именно такое христианское воспитание, какое миссионеры стремились дать всем крещенным алтайским детям. В образовательном плане некоторые приюты также стремились дать им по возможности качественное образование. Для этого при них организовывали школы и.

200 училища. И если в приюте при Чулышманском монастыре детей могли обучить только русскому языку и основам Закона Божия, то в Чемаль-ской женской общине, например, девочек обучали и геометрии, литературе и многим другим предметам. Особенностью монастырских приютов Алтайской миссии, являлось то, что они были девичьими. Мальчиковсирот, которые находились под опекой Алтайской миссии, с шестилетнего возраста отправляли в пансион Бийского катехизаторского училища.

Изначально, первые алтайские обители должны были заниматься миссионерской деятельностью. Так, Православное Миссионерское общество особые надежды возлагало на Чулышманский Благовещенский монастырь, а миссионеры видели своих возможных помощниц в насельницах Улалинской Николаевской общины. Однако монастыри Алтайской Духовной миссии выполняли свои проповеднические задачи скорее символически. Единственная обитель, чья деятельность принесла ощутимые результаты в этом плане — был Чулышманский мужской монастырь. Совмещением хозяйственной и миссионерской работы, он достиг неплохих результатов. Женские же обители нашли свое применение в другом — в ведении хозяйства, благотворительности и просвещении.