Социально-экономическое развитие сибирской деревни: Конец 1919-1929 гг

Актуальность темы

исследования. Формирующаяся новая цивилизация не вписывается в привычные представления о классическом индустриальном обществе с его жестким делением на противоположные классы. В СССР из огромного спектра воззрений отечественной и мировой общественной мысли была взята лишь концепция марксизма-ленинизма, все другие были отвергнуты.

К. Маркс не видел для крестьянства перспективы в современной цивилизации: по «Капиталу"1, оно должно было исчезнуть в рамках первоначального накопления капитала. Когда к началу XX века выяснилось, что крестьянство все еще остается весьма существенным фактором населения, производства и политической силы, преемники его остались убежденными сторонниками концентрации производства и обобществления в сельском хозяйстве. Существование крестьянских хозяйств было несовместимо с образом социалистического производства как огромной фабрики, работающей под единым центральным началом.

В.И. Ленин и как марксист, и как представитель радикальной русской интеллигенции воспринял известные антикрестьянские стереотипы, в первую очередь, в отношении собственнического «инстинкта» и коммерциализации крестьянского хозяйства. Он мечтал отделить у крестьянина «душу труженика» от «души собственника"2.

С конца 20-х гг. XX века в СССР целенаправленно и практически бескомпромиссно проходила борьба с «мелкособственнической психологией» крестьян. Помимо ликвидации неграмотности, культурная революция в 20−30-е гг. ставила задачу немедленно «перековать» мужика: из такого, каким она его застала, — кровно привязанного к своей земле, к прочей собственности, пропитанного религиозным сознанием,.

1 Маркс К. Капитал. Т. 1. М., 1983. С. 770.

2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 40- Т. 38. С. 128. перевоспитать в некое абстрактно мыслящее существо, по возможности полностью свободное от всякой собственности.

Современное российское общество находится в поиске эффективных моделей хозяйственного механизма, что безусловно, активизирует изучение исторического опыта, особенно первой трети XX века — поворотного для России, когда перед страной остро стояли проблемы аграрной и индустриальной модернизации, определения народнохозяйственной системы адекватно стремительно изменявшемуся социально-экономическому строю. Стабильность и устойчивость народнохозяйственного комплекса зависит от устойчивости сельского хозяйства. С особенной силой это проявилось в 20-е гг. — время абсолютного преобладания мелкотоварного производства. Поэтому анализ эволюции крестьянского хозяйства в доколхозный период остается актуальным в наши дни, так как помогает лучше понять особенности и закономерности аграрной политики и более четко определить ее приоритетные направления в современных условиях.

В 1920;е гг. в сибирской деревне были проведены довольно значительные экономические реформы. Нэп был периодом, когда большевики вынуждены были считаться со сложившимися еще в дореволюционной России укладами экономической и социальной жизни деревни. Поэтому новая экономическая политика предусматривала сохранение индивидуального крестьянского хозяйства в качестве основного элемента сельского хозяйства, свободную торговлю произведенной крестьянами сельхозпродукцией, а также сохранение значения и основных функций традиционных социальных институтов крестьянского самоуправления, земельных обществ и сельских сходов.

В связи с этим перед большевиками стояла задача привлечения беднейших крестьян в сельские Советы, которым отводилась роль органов власти, реализующих государственную политику на местах, в зависимости от хозяйственных, этнических, культурных и других особенностей региона. Приходилось выстраивать структуру органов управления сельским хозяйством и определять направления их деятельности.

В настоящее время наша страна вновь стоит перед сходными проблемами, поэтому изучение работы региональных управленческих структур в 20-е гг. XX века позволит не только восстановить картину событий, но и учесть негативный и позитивный опыт в современных условиях.

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью изучить характер и особенности социально-экономических процессов в Сибири в годы «военного коммунизма» и нэпа, переосмыслить и уточнить прежние оценки социально-экономического положения сибирского крестьянства в этот период. Кроме того, обобщение опыта экономических реформ в сибирской деревне в 20-е гг. с целью выявления наиболее оптимальных форм хозяйствования помогло бы в настоящее время избежать повторения некоторых ошибок и выработать наиболее приемлемые пути выхода из кризисной ситуации в сельском хозяйстве.

Степень изученности темы. По проблемам истории сибирской деревни в годы «военного коммунизма» и новой экономической политики написано значительное количество литературы как отечественными, так и зарубежными авторами. На протяжении всего периода, начиная с 1920;х гг. прошлого века и до сегодняшних дней, взгляды на «военный коммунизм» и новую экономическую политику претерпели изменения. В развитии историографии данной проблемы можно выделить несколько периодов, каждый из которых характеризовался своими методами и подходами к изучению темы.

Первый период: 20-е — начало 30-х гг. XX века. На протяжении всего периода существования советского государства историки обращались к проблемам взаимоотношений крестьянства и советской власти, крестьянских настроений и крестьянского протеста в годы гражданской войны.

Различные точки зрения существовали в 20-е гг. по вопросу о характере крестьянского протеста. Исследователи использовали разные термины: «крестьянские восстания», «повстанческие движения», «кулацкие мятежи» и др.

В частности, М. Н. Покровский по этому поводу писал: «в 1921 году центр РСФСР был охвачен почти сплошным кольцом крестьянских восстаний"1. Ряд авторов говорили о крестьянских восстаниях как о новом витке гражданской войны между бывшими союзникамипролетариатом и крестьянством. Некоторые аспекты истории крестьянских выступлений против советской власти получили довольно подробное освещение.

Большое количество работ, многие из которых написаны участниками рассматриваемых событий, было посвящено военным действиям против повстанцев3.

В этот период появляются трактовки социального состава, уровня организованности и массовости выступлений, характерные для советской историографии. По мнению А. Буйского, руководителями «кулацких восстаний» были, главным образом, эсеры и меньшевики4. Во многом эти выводы явились результатом нарастающего идеологического давления коммунистической партии.

1 Покровский М. Н. Контрреволюция за четыре года. М., 1922. С. 4.

2 Казаков А. С. Общие причины возникновения бандитизма и крестьянских восстаний // Красная Армия. 1921. № 9. С. 34−35.

3 Казаков А. С. Там жеКакурин Н. Е. Организация борьбы с бандитизмом по опыту Тамбовского и Витебского командований // Военная наука и революция. 1922. № 1- Трутко И. И. Тактические примеры из опыта борьбы с бандитизмом: Уничтожение банды Богуславского // Красная Армия. 1921. № 3−4- Трутко И. И. Тактические примеры из опыта борьбы с бандитизмом: Применение аэропланов как резервов // Красная Армия. 1921. № 5−6- Тухачевский М. Н. Борьба с контрреволюционными восстаниями // Война и революция. 1926. № 8.

4 Буйский В. Красная Армия на внутреннем фронте: Борьба с белогвардейцами и кулацкими восстаниями. М., 1931. С. 44−45.

Многие авторы попадали в зависимость от документов органов власти и принимали терминологию партийного и государственного аппарата за реалии гражданской войны. В 1920;е гг. многие исследователи обозначали крестьянские выступления как «кулацкие восстания». Подобные клише были распространены еще в годы гражданской войны в ходе подавления восстаний и широко отражены в источниках местных и центральных органов власти.

Появляются первые работы, в которых нашла отражение концепция двух различающихся между собой типов крестьянского движения — до октября 1917 г. и после. При этом первый тип рассматривался как прогрессивный и более массовый в отличие от второго.

Параллельно с развитием советской историографии гражданской войны писалась другая история исследователями и современниками событий из российского зарубежья. Это направление развивалось на другой методологической основе и значительное время при отсутствии связей с первым направлением. Работы эмигрантских исследователей характеризуются отличными от советского видением событий гражданской войны, подачей материала, трактовками и набором используемых исторических источников. Исследователи в эмиграции были ограничены в документальном материале, который или черпался из воспоминаний и того, что было вывезено из страны, или брался из советской литературы и подавался с собственными трактовками. Наибольшее количество работ этого направления вышло из-под пера непосредственных очевидцев событий гражданской войны, эмигрантов «первой волны». В дальнейшем интерес к проблеме несколько угас. Многие авторы этого направления трактовали события гражданской войны с антикоммунистических, антисоветских позиций людей, потерпевших поражение и оказавшихся в эмиграции.

В 1920;е гг. в Праге выходили сборники статей «Крестьянская Россия"1. Значительное число видных общественно-политических деятелей и философов являлись авторами этих сборников — П. Сорокин, С. Маслов. Людей, оказавшихся в вынужденной эмиграции, волновали вопросы: почему победили большевики, что такое большевизм, какова роль в событиях революции и гражданской войны крестьянства. Н. А. Бердяев, П. Рысс и некоторые другие подчеркивали, что психология большевизма и его лидера В. И. Ленина являлись типично русскими, поэтому и были восприняты массами населения. П. Рысс считал одним из основных проявлений гражданской войны борьбу между городом и деревней, «между европейской городской цивилизацией и русской деревенской стихией», которая привела к гибели городской культуры, к л власти деревни. В одной из статей сборника «Крестьянская Россия» С. Маслов рассмотрел причины задержки политического развития российского крестьянства3.

В 20-х — начале 30-х гг. вышли в свет работы по истории гражданской войны в Сибири А. Абова, В. Д. Вегмана, В. Виленского-Сибирякова, В. Владимировой, К. М. Молотова, П. С. Парфенова, Ю. Циркунова, Е. Якушкина и других. Среди исследователей неоднозначно решался вопрос о роли крестьянства в защите советской власти. К. М. Молотов считал, что в дни чехословацкого мятежа 4 крестьянство в своей массе было на стороне контрреволюции". По мнению В. Виленского-Сибирякова, «сознательный крестьянин» вместе с рабочим классом защищал власть Советов в Сибири5. В. Владимиров.

1 Крестьянская Россия. Вып. I-IX. Прага, 1922. С. 192.

2 Рысс П. Русский опыт. Историко-психологический очерк русской революции. Париж, 1921. С. 250.

3 Крестьянская Россия. Вып. I-IX. Прага, 1922. С. 29.

4 Молотов К. М. Контрреволюция в Сибири и борьба за Советскую власть. Саратов. 1921.С. 12.

5 Виленский-Сибиряков В. Что принес Колчак сибирским рабочим и крестьянам. М., 1919. С. И. утверждал о полном безразличии сибирского крестьянства к свержению советской власти1.

Период нэпа характеризуется сохранением многообразия концепций и оценок политического курса советского государства в деревне. Исследователи пытались разобраться в причинах введения нэпа, его сущности и перспективах. В качестве авторов первых работ о нэпе выступали современники событий. По принципам мировоззрения можно выделить два направления в историографии 20-х гг.: большевистское и либеральное. Представителями большевистского направления были лица, причастные к властным структурам, — Е. А. Преображенский, В. П. Милютин, С. Г. Струмилин и другие. Теоретической основой их исследования была ленинская концепция нэпа, утверждавшая, что нэпэто вынужденный, но необходимый этап на время существования многоукладности сельского хозяйствапо мере укрепления социалистического уклада и все большего обобществления крестьянского хозяйства надобность в нэпе как политике экономического компромисса с единоличным крестьянским хозяйством отпадет, и сельское хозяйство можно будет перевести на рельсы плановой экономики2. Источниковая база этих работ была узка, труды носили во многом пропагандистский характер. Большевики не уставали напоминать, что нэп несет в себе опасность возрождения мелкобуржуазной стихии и постепенной реставрации капитализма. В частности, J1.H. Крицман отмечал, что надо осторожно относиться к простейшим формам производственной кооперации к таким, как, например, товариществам по обработке земли.

1 Владимиров В. Из недавнего прошлого. М.-Л., 1924. С. 117.

2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 147- Стенографический отчет X съезда РКП (б). М., 1921. С. 599- Калинин М. И. По поводу расслоения деревни // Беднота. 1925. 21 мартаЛарин Ю. Советская деревня. М., 1925. и.

ТОЗы), потому что под этой формой «удобно может скрываться не только развитие к социализму, но и развитие к капитализму"1.

Исходя из тех же мотивов идеологической чистоты В. П. Милютин выступал за соблюдение классовых принципов в работе кооперации. А. А. Андреев уделил большое внимание разработке положений ленинского кооперативного плана о возможности социалистического строительства в сельском хозяйстве путем перехода от «низших» форм кооперации к «высшей» форме — производственной кооперации крестьянских хозяйств3. Л. Б. Каменев уже в 1923 г. призывал усилить классовую направленность налоговой политики государства, существенно снизив налоги с маломощного крестьянства и значительно увеличив тяжесть обложения зажиточного крестьянства4. Данные исследователи преувеличивали масштабы социального расслоения крестьянства и декларировали его капиталистический характер, причем некоторые из них выражали опасения и по поводу нежелательных последствий проводимой властями политики осереднячивания деревни. С. М. Дубровский считал, что «нивелировка крестьянства изменила соотношение сил в деревне не в пользу пролетариата, т.к. беднота численно сокращается, что приводит к сужению социальной базы советской власти в деревне и в конечном счете к ослаблению ее позиций"5.

В 20-е гг. видными советскими экономистами был опубликован ряд ценных исследований, в которых раскрывались отдельные процессы хозяйственной жизни страны, предпринимались попытки охватить экономику страны в целом. Представители разных школ экономической мысли увлеченно полемизировали по вопросам об основах нэпа в.

1 Крицман JI.H. О литературном отражении колхозного движения // На аграрном фронте. 1925. № 7−8.

2 Милютин В. П. Политика и тактика кооперации // На аграрном фронте. 1925. № 4.

3 Андреев А. А. Кооперация в социалистическом строительстве. М., 1924.

4 Каменев Л. Б. Налоговая политика в деревне. М., 1923. С. 24.

5 Дубровский С. М. Очерки русской революции. Вып. 1. 1923. С. 233. сельском хозяйстве и дальнейших путях развития крестьянского сельского хозяйства на этих основах1.

К концу 20-х годов в сборниках, посвященных годовщине революции, появился ряд статей о советском строительстве. В них, в основном, констатировались успехи в организации местных сельских органов управления, активизация бедноты, ее союз с середняком и у ослабление кулацкого влияния на крестьянство". Упор в подобных публикациях делался на усиление классовой борьбы, к которой относили и формы социального протеста разных категорий крестьян3. Много внимания уделялось классовой борьбе, особенно «кулацкому террору» и влиянию зажиточных крестьян на процессы, происходившие на селе. Обращает на себя внимание разница в хронологических рамках, которыми исследователи ограничивали эту борьбу.

Крупный экономист 20-х гг. Н. Д. Кондратьев встретил новую экономическую политику с большим воодушевлением. Он связывал быстрый рост народного хозяйства с введением в практику хозяйствования экономических методов управления и хозяйственного расчета. С активизацией рыночных отношений связывал ученый и развитие сельскохозяйственного производства, рост его товарности и укрепление в этой связи экспортных возможностей страны, что позволяло, по его мнению, осуществлять стратегическую задачуиндустриализацию народного хозяйства4. Исключительное значение для.

1 Роголина H.JI. Новая экономическая политика и крестьянство // НЭП: приобретения и потери. М., 1994.

Милютин В. П. Советская деревня //10 лет Советского строительства. JI. Рябикин. М., 1927. С. 63−87.

3 Ангаров А. Классовая борьба в Советской деревне. М., 1929.

4 Кондратьев Н. Д. Критические заметки о плане развития народного хозяйства // Каким быть нэпу: дискуссии 20-х гг. Л., 1989; Кондратьев Н. Д. К вопросу о дифференциации деревни // Пути сельского хозяйства. 1927. № 5. советской экономики, по мысли Н. Д. Кондратьева, имело планирование народного хозяйства.

Большой вклад в разработку теории развития российского сельского хозяйства на основе кооперации крестьянства внес лидер организационно-производственного направления в российских исследованиях аграрной экономики А. В. Чаянов. Глубоко исследовав особенности крестьянского двора как производственной единицы, он показал всю специфику характера крестьянского семейного труда, мотиваций и стимулов к труду в крестьянском хозяйстве. А. В. Чаянов также исследовал особенности экономической организации России как страны некапиталистической, страны догоняющего развития, рассчитывая оптимальные условия функционирования разных экономических укладов в экономике на основе нэповских принципов1. Как пишет, исследуя теоретическое наследие организационно-производственного направления, А. В. Гордон, «в работах ученых и лидера этой школы (А.В. Чаянова) были аккумулированы творческие потенции аграрной мысли и свершения аграрно-экономической науки России всего пореформенного периода, а в опосредованном виде — особенности самого аграрного развития страны"2.

В этот период в Сибирском крае выходят из печати работы специалистов окружных земельных и кооперативных органов, агрономических и научно-исследовательских учреждений. Под редакцией и с участием И. Аристова, С. Марковского, П. Месяцева, И. Осипова были.

1 Чаянов А. В. Что такое аграрный вопрос? // Чаянов Л. В. Избранные произведения. М., 1989; Чаянов А. В. К вопросу о теории некапиталистических экономических систем // Неформальная экономика: Россия и мир. М., 1999.

2 Гордон А. В. Типология семейного хозяйства в крестьяноведепии (90-е годы XIX в. — 90-е годы XX в.) // Крестьяноведение. Теория. История. Современность: Ученые записки. М., 1999. С. 7. изданы книги о сельском хозяйстве и перспективах его развития как в.

1 2 отдельных районах, так и в целом по Сибири .

Ценность этих работ состоит в том, что они написаны по свежим следам событий, в их основу были положены достоверные источники. К тому же они раскрывают механизм деятельности местных органов власти по руководству сельским хозяйством. Ученые-аграрники и практики на местах негативно относились и к самой идее «сплошной» коллективизации. П. Месяцев, И. Аристов и другие неоднократно высказывались в своих работах о «нежизненности коллективных форм сельского хозяйства"3.

Интересна по своему содержанию книга И. В. Ярового, где дана более полная характеристика основных факторов сельскохозяйственного производства — земли, труда и капитала4. Думается, автор прав, говоря о том, что в 20-х гг. сибирское крестьянство было в своем большинстве бедняцкое и середняцкое.

Советская историография, следуя догмам «Краткого курса», относила все эти исследования к тем работам, на которые оказали самое непосредственное влияние взгляды «буржуазных теоретиков» -Н.Д. Кондратьева, И. П. Макарова, Н. П. Огановского, А. В. Чаянова. «» Теория" органического кризиса земледелия, — писал профессор Л. И. Боженко, — взятая сибирскими кондратьевцами напрокат из багажа.

1 Перспективный план развития сельского хозяйства Омской губернии. Омск, 1924. 426 е.- Перспективный план восстановления и развития сельского хозяйства Алтайской губернии. Барнаул, 1924. 371 е.- Перспективный план развития сельского хозяйства Томской губернии. Томск, 1926. 718 с.

2 Сельское хозяйство Сибирского края. Вып. 1. Новосибирск, 1926. 258 е.- Сельское хозяйство Сибирского края: Перспективный план. Вып. 2. Новосибирск, 1926. 535 е.- Состояние и перспективы сельского хозяйства Сибири. Новосибирск. 1926. 37 е.- К построению генерального плана народного хозяйства Сибирского края. Новосибирск, 1927. 31 с.

3 Месяцев П. А. К вопросу об объектах и методах работы земработников в деревне // Земельный работник Сибири. 1925. № I. С. 5−7- Аристов И. Озимая рожь в Сибири. М., 1925. 32 е.- Сельское хозяйство Сибирского края. Вып. 2. С. 6−7.

4 Яровой И. В. Экономика сибирской деревни. Новосибирск, 1926. С. 63. народников, и чисто технический лозунг агротехники как панацеи от всех зол понадобились им для того, чтобы завуалировать глубину классового расслоения в сибирском крестьянстве, затушевать классовые противоречия в нем, ослабить политику ограничения и вытеснения кулачества"1.

В работах, опубликованных в 20-х гг., нашли отражение взгляды по крестьянскому вопросу представителей разных течений и направлений в общественной мысли Сибирского края. Особенно остро велась дискуссия относительно кулака как класса. По мнению В. Богушевского, «говорить о кулаках, как об общественном слое, сейчас можно только в том случае, если считать, что всякий сельскохозяйственный предприниматель есть кулак или же вообще по инерции от эпохи военного коммунизма всякого исправного крестьянина считать кулаком"2.

В статье П. Парфенова «О «зимних кулаках» и «об осенних результатах» «делается попытка по-своему истолковать понятие «мужик», подменяя все социальные группы крестьянства. Он рассуждал, что в деревне нет кулака, так как в деревне есть только «мужики"3.

Сибкрайком ВКП (б) незамедлительно отреагировал на статью П. Парфенова. «Вся статья Парфенова, — писал В. Комаров, — по сути дела является ничем иным, как адвокатской речью, направленной на защиту кулака, на прикрытие его за общей крестьянской спиной от наших ударов"4.

В ином плане написана статья В. Дьякова, в которой делается попытка показать рост удельного веса кулачества, капитализацию его.

1 Историография крестьянства советской Сибири. Новосибирск, 1976. С. 114.

2 Богушевский В. О деревенском кулачье или о роли традиции в терминологии // Большевик. 1925. № 9−10. С. 63.

3 Парфенов П. О «зимних» кулаках и об осенних результатах // На ленинском пути. 1927. № 4−5. С. 46−55.

4 Комаров В. Об «обиженных» кулаках и их защитнике // На ленинском пути. 1927. № 4−5. С. 56−60. хозяйства в сибирской деревне. По его подсчетам, 15% хозяйств были кулацкими, владея почти 50% всех средств производства1.

В. Дьяков, исходя из посылок о дальнейшем обнищании средней и низшей группы крестьянства, поставил под сомнение правильность аграрной политики Совнаркома. Аналогичной по содержанию была статья Д. Клейтмана «Капиталистические тенденции в сибирской деревне"2.

В журнале «Большевик», органе Новосибирского окружкома ВКП (б), были опубликованы статьи работников Сибстатуправления Е. Ковалева и М. Палицкого, которые были своеобразным ответом на публикации В. Дьякова и JT. Клейтмана, причисленных к «левым уклонистам». Основная мысль их работ состоит в том, что главной фигурой сибирской деревни является середняк3.

Публикации 20-х — начала 30-х гг. хотя не являлись специальными научными исследованиями, тем не менее содержали важные обобщения и выводы по вопросам сельского хозяйства. Работники Сибкрайкома ВКП (б) В. Каврайский и И. Нусинов в своих статьях использовали комбинационный метод исследования, что позволило им более полно учесть специфические особенности Южной Сибири, привлечь разнообразный статистический материал.

В. Каврайский и И. Нусинов не избежали ошибок в своих исследованиях. Они пытались проследить эволюцию развития.

1 Дьяков В. Некоторые данные о расслоении деревни // Советская Сибирь. 1926. 30 ноября.

2 На ленинском пути. 1927. № 4−5. С. 88−103.

3 Ковалев Б. К вопросу о классовом расслоении сибирской деревни // Большевик. 1927. № I. С. 36−44- Палицкий М. Деловые замечания или оппозиционная демагогия // Большевик. 1927. № 7. С. 19−37. крестьянских хозяйств по одному посевному признаку и в границах одного района Сибири, что было не характерно для всего края1.

В Сибирском крае в эти годы публиковались брошюры и статьи, тесно связанные с практикой социалистического строительства: о наемном труде2, о землеустройстве крестьянских хозяйств3, о крестьянских промыслах4, о сельскохозяйственном кредите5, о положении бедноты и работе с ней коммунистов6, о кооперативном и колхозном 7 строительстве .

Однако изучаемые вопросы были жестко ограничены рамками господствующей идеологии. Прослеживается некая заданность ответа, определяемая идеологическими установками, а именно: революция и советская власть способствовали улучшению социально-экономического положения населения Сибири и его материального благосостояния, что было невозможно при капитализме. При этом трудно было по.

1 Каврайский В., Нусинов И. Классовое расслоение сибирской деревни. Опыт анализа социально-экономических отношений в современной советской деревне. Новосибирск, 1927. 98 сКаврайский В., Нусинов И. Классы и классовые отношения в современной советской деревне. Новосибирск, 1929. 215 сКаврайский В. Классовое расслоение в деревне и политика партии. Новосибирск. 1929.28 с.

2 Кац Я. Д. Наемный труд в крестьянском хозяйстве Сибири // Стат. бюлл. Сибкрайстатуправлепия. 1926. № 7−8. С. 1−21- Он же. Численность и состав батрачества в сибирской деревне // Там же. 1927. № 9−10. С. 92−107- Комаров В. Наемный труд в сибирской деревне. Новосибирск, 1927. 12 е.- Нусинов И. Наемный труд в сибирской деревне и задачи работы с батрачеством // На ленинском пути. 1927. № 2. С. 39−44. л.

Максимов В. Е. Формы землепользования в Сибири. Новосибирск, 1925. 61 е.- Юхнев П. М. Землеустройство в Сибирском крае // Жизнь Сибири. 1927. № 5. С. 22−30- Орлов Д. Характеристика землепользования и арендные отношения по социальным группам крестьянских хозяйств Сибирского края // Статистика Сибири 1930. Вып. 1.С. 19−36.

4 Соколов М. П., Самохин А. Т. Сельские кустари восточносибирских округов (по обследованию 1925 г.). Иркутск, 1927. 106 с.

5 Добров Е. Д. Сельскохозяйственный кредит и его социальное направление. Новосибирск, 1927. 58 е.- Воронин И. Сельскохозяйственный кредит в Сибирском крае // На ленинском пути. 1927. № 1. С. 42−45.

6 Гусев М. Положение и роль бедноты в сибирской деревне и работа сибпарторганизации с беднотой. Новосибирск, 1927.28 с.

7 Ярославский Е. М. Зародыши коммунизма в сибирской деревни — огни Сибири // Сибирские огни. 1922. № I. С. 100−104- Колхозы Сибири. Новосибирск, 1929. обрывочным статистическим данным проследить в целом характер, особенности и механизмы реализации социальной политики данного периода.

Итак, исследования 20-х — начала 30-х гг. XX в., освещающие процесс социалистического строительства в Сибирском крае, сохраняют свою актуальность с историко-познавательной стороны. Выводы и положения опубликованных в этот период работ следует рассматривать в контексте своего времени, и они требуют переосмысления с позиций нашего современного знания и мышления.

Второй период: вторая половина 30-х — середина 50-х гг. XX века. В это время происходит унификация оценок как в отношении гражданской войны и новой экономической политики в целом, так и в отношении крестьянства и его позиций.

На работы историков наложила отпечаток концепция краткого курса «Истории ВКП (б)», которая исключала альтернативность исторического развития советского общества. Исследователи должны были руководствоваться концепцией краткого курса: к середине 20-х гг. под предводительством коммунистической партии советский народ восстановил разрушенное империалистической и гражданской войнами народное хозяйствос 1926 по 1929 гг. в стране создана материально-техническая база для преобразования деревнис 1930 по 1934 гг. -осуществлена коллективизация1.

В эти годы число научных работ резко сократилось, изменился их характер: сузилась источниковедческая база исследований, прекратились регулярные обследования сибирской деревни, социологические исследования, уменьшились публикации разного рода статистических материалов. Как правило, публиковались либо небольшие статьи и.

1 История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М., 1952. С. 266,273,413. брошюры практических работников1, либо издания научно-популярного характера2.

Ученые не имели возможности собрать и научно обработать обширный фактический материал, т.к. многие документы, необходимые для воссоздания социально-экономической истории нэповской деревни, оседали в архивах комитетов ВКП (б) и не были доступны для историков. Статистические исследования были прекращены. Профессиональную деятельность ученых жестко ограничивал тотальный идеологический контроль партийно-государственной администрации. В результате воздействия всех этих факторов историческая наука приобрела характер партийной пропаганды.

В 1930;е гг. в исторической литературе прочно устанавливается обозначение крестьянских выступлений как «кулацких мятежей». Их возникновение связывалось с деятельностью контрреволюционных организаций партий эсеров и меньшевиков, империалистических разведок и служителей церкви.

В монографии B.JI. Игнатьева основное внимание было уделено политике партии в деревне, а крестьянство рассматривалось лишь как объект этой политики3. Многие выводы и трактовки опирались на наследие и высказывания В. И. Ленина и И. В. Сталина. В отношении крестьянских настроений указывалось на переход в конце 1918 г. основной массы среднего крестьянства на сторону советской власти. Крестьянские восстания на территории, контролировавшейся советской.

1 Грядинский Ф. П. Западно-Сибирский край ко II съезду Советов. Новосибирск, 1935; Пахомов Я. Восточная Сибирь от первого ко второму съезду Советов. Иркутск, 1935; Бергер А. Я. Итоги сельскохозяйственного года и новые задачи // Народное хозяйство Восточно-Сибирского края. 1936. № IЛукьяненко Я.Ф. В борьбе за рекордный урожай. Новосибирск, 1937.

2 Милов С., Балуев В. Омская область на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Омск, 1938; Стручков А., Домрачев Г. Родина ефремовского движения. Барнаул, 1939; Край социалистического созидания. Новосибирск, 1939: Большевики переделывают Сибирь. Новосибирск, 1940.

3 Игнатьев B.JI. О политике партии по отношению к крестьянству в первые годы Советской власти (ноябрь 1917 г.-март 1921 г.). М., 1948. властью, естественно, были названы кулацкими, а на территории «белых» — собственно крестьянскими восстаниями и партизанским движением1. Однако в этой работе представляют интерес некоторые трактовки процесса строительства местных органов власти в деревне. По мнению автора, достаточно распространенным явлением в 1918 г. была практика переименования земских органов власти в Советы при сохранении прежнего состава2.

В исследованиях ученых Сибири вопросы по истории гражданской войны рассматривались на ограниченном документальном материале, не подвергаясь глубокому анализу. В. В. Рябиков, исходя из собственных наблюдений, дает оценку обстановки в сибирской деревне накануне чехословацкого мятежа. «Посланные на мобилизацию команды, — писал он, — вернулись без мобилизованных: крестьянство в массе было еще не с нами, и в этом была наша слабость и наша трагедия"3. Интересная в своей основе работа Н. Яковлева, в которой он делает правильный вывод: «Большевистская партия в течение трех — четырех месяцев существования советской власти в Сибири значительно выросла за счет лучших людей из рабочих, но она была все же недостаточно крепкой к моменту контрреволюционного переворота"4.

Вместе с тем сложившаяся в это время обстановка не содействовала всесторонней разработке интересующей нас проблемы. Слабая источниковая база, административные выводы по отношению к исследователям, допустившим теоретические ошибки в своих работах, привели к распространению иллюстративного метода в освещении событий. И, как справедливо отмечает В. Т. Шуклецов, свернулась деятельность ячеек Истпарта, прекратились исследования деятельности Сиббюро ЦК РКП (б), Сибревкома, политорганов 5-й Красной Армии,.

1 Игнатьев B.JI. Указ соч. С. 96.

2 Там же. С. 9.

3 Рябиков В. В. Центросибирь (1917;1918 гг.). Новосибирск, 1949. С. 72.

4 Яковлев Н. Большевистское подполье в тылу Колчака. Новосибирск, 1941. С. 8.

Западно-Сибирского и Причернского повстанческих Советов, ряда партизанских отрядов1.

Что касается нэпа, то основные усилия историков были сосредоточены на изучении социалистических преобразований в сельском хозяйстве. Внимание исследователей привлекали вопросы классовой борьбы в деревне, кооперативного плана В. И. Ленина и колхозного л строительства. Сущность нэпа в деревне представлялась в соответствии со сталинской концепцией как период накопления сил и средств для перехода в решительное наступление на остатки капитализма. В научном плане 30−40-е гг. ничего не дали, за исключением накопления некоторых фактов по отдельным вопросам.

В этот период не было создано сколько-нибудь значительных работ по крестьянской тематике. Напротив, отечественная история, особенно в историко-партийной ее части, потеряла научный характер.

Третий период: вторая половина 50-х — конец 80-х гг. XX века. Советская историография, отягощенная схемами «Краткого курса», вошла в противоречие с объективной реальностью, когда исследователи после XX съезда КПСС приступили к изучению истории советского общества.

Однако исследователи и после хрущевской «оттепели» оставались на позициях однозначной и принудительной приверженности марксизму. Методика исследователя сводилась к тому, чтобы отыскать как можно большее число партийных и государственных директив, а затем набрать.

1 Шуклецов В. Т. Борьба партии за крестьянские массы Западной Сибири в годы революции и гражданской войны (1917;1920 гг.): Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Новосибирск, 1981. С. 10.

2 Ильин М. А. О ленинском кооперативном плане и его осуществлении в СССР. М. 1953; Конюков И. А. Очерки о первых этапах коллективного земледелия, 1917;1925 гг. М., 1949; Уральский А. Формы колхозов на различных этапах движения к бесклассовому обществу // На аграрном фронте. 1934. № 9- Котов Г. К итогам борьбы за ленинский кооперативный план // Социалистич. реконструкция сельского хозяйства. М., 1934; Черемных П. Кооперативный план Ленина и победы колхозного строя // Под знаменем марксизма. 1933. № 6- Трапезников С. П. Борьба партии большевиков за коллективизацию сельского хозяйства в годы первой пятилетки. М., 1952. как можно больше фактов, подтверждающих положительное действие этих директив. А чтобы отмежеваться от «Краткого курса», выдвигаются лозунги: «возвратиться к подлинному и неискаженному марксизму», «заново прочитать Маркса».

Исследователи продолжали находиться под жестким давлением политической цензуры и официальной идеологии. Поэтому работы писались, как правило, в историко-партийном плане, социально-экономическая история российской деревни 20-х гг. рассматривалась как процесс движения к социализму по единственно правильному пути, указанному партией. При анализе исторических явлений и процессов исследователям приходилось о многом умалчивать или давать общие расплывчатые определения. Идеологические установки, строгая цензура, отсутствие доступа к большинству документов часто приводили к поверхностному анализу.

В 70−80-е гг. публикуется большое количество работ посвященных решению продовольственного вопроса, деятельности продотрядов, построению местных органов власти, осуществлению политики «военного коммунизма"1. Подчеркивался вынужденный характер продовольственной диктатуры и политики «военного коммунизма».

Одним из первых советских исследователей, который обратился к проблеме крестьянских настроений в годы гражданской войны, был Ю. А. Поляков. Он отметил некоторые особенности восприятия крестьянством советской власти, но уделил внимание крестьянским настроениям лишь при переходе к новой экономической политике2. Исследователь отметил нарастание настроений недовольства крестьянства.

1 Андреев В. М. Продразверстка и крестьянство // Исторические записки. 1976. № 97. С. 5−49- Гимпельсон Е. Г. «Военный коммунизм»: политика, практика, идеология. М., 1973; Кабанов В. В. Крестьянское хозяйство в условиях «военного коммунизма». М., 1988; Стрижков Ю. К. Продовольственные отряды в годы гражданской войны и иностранной интервенции. 1917;1921 гг. М., 1973.

2 Поляков Ю. Н. Переход к нэпу и советское крестьянство. М., 1967. политикой советской власти в этот период. Однако, он считал, что восстания периода гражданской войны нельзя называть крестьянскими, они попадали в русло кулацких.

Исследователи на этом этапе развития советской историографии преувеличивали роль в крестьянских восстаниях различных оппозиционных партий и сил — эсеров, меньшевиков, бывших офицеров1. Большое внимание уделялось роли партии и В. И. Ленина в подавлении восстаний и гораздо меньше — причинам крестьянских выступлений. Г1о мнению П. Н. Соболева, существовала непосредственная связь между «мятежом левых эсеров и кулацкими восстаниями» лета — осени 1918 г. 2 Касаясь участников восстаний второй половины 1918 г., этот исследователь заявлял, что костяк восставших составили попы, поповские сынки, бывшие старшины, урядники, торговцы и подрядчики. К этим категориям сельских жителей он также добавляет кулаков, а беднота и середняки, по его мнению, втягивались в выступления «обманным или насильственным путем», поэтому их действия нельзя считать сознательными3.

Крестьянские восстания продолжали называть кулацкими мятежами, кулацким бандитизмом или политическим бандитизмом.

Большое количество работ было посвящено проблемам перехода от «военного коммунизма» к нэпу и социально-экономического развития деревни в начале 20-х гг.4 Наиболее значительной из них была крупная монография Ю. А. Полякова «Переход к нэпу и советское крестьянство», в.

1 Трифонов И. Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921;1923 гг.) // Борьба с вооруженной кулацкой контрреволюцией. Ч. 1. JL, 1964; Донков И.II. Антоновщипа: замыслы и действительность. М., 1977.

2 Соболев П. Н. Упрочнение союза рабочих и крестьян в первый год пролетарской диктатуры. М, 1977. С. 234.

3 Там же. С. 236.

4 Гепкина Э. Б. Переход советского государства к новой экономической полигике (1921;1922). М., 1954; Черниченко Н. Б. Партия в период восстановления народного хозяйства (1921;1924). М., 1961; Бахтин M.II. Союз рабочих и крестьян в годы восстановления народного хозяйства (1921;1925). М., 1961; Поляков Ю. А. Переход к нэпу и советское крестьянство. М., 1967. которой он обстоятельно осветил социально-экономическое развитие деревни в период восстановления народного хозяйства, а также исследовал причины и масштабы разрухи крестьянского хозяйства в конце гражданской войны. В своей монографии автор показал логику развития и классовую направленность аграрной политики партии и государства. Анализируя ход и результаты первых продналоговых кампаний, он тщательно рассмотрел основные недостатки продналоганатуральный характер обложения и снижение рыночного оборота сельхозпродукции, отрицательно влиявшие на развитие крестьянского хозяйства, что привело к замене натурналога сельхозналогом в денежной форме. Характеризуя итоги развития крестьянства за 1921;1925 гг., автор показал, что произошло восстановление преимущественно экстенсивных показателей — размера посевов и общего поголовья скота, в то время как показатели обеспеченности крестьянских хозяйств рабочим скотом и улучшенным сельхозинвентарем, характеризующие их производственно-технический уровень, остались низкими. Несмотря на вынужденные умолчания и идеологическую направленность трактовки многих конкретно-исторических явлений и процессов, монография существенно пополнила научные знания о социально-экономическом положении крестьянства в конце гражданской войны и в первые годы нэпа, ввела в научный оборот большое количество статистических данных1.

Более полную картину характера взаимоотношений на селе в своей работе «Классовая борьба в доколхозной деревне 1921;1929 гг.» дает В. А. Сидоров. Он рассматривает отношения разных социальных групп крестьянства между собой в преломлении через их классовые интересы, прослеживает некоторые причины недовольства крестьян. С точки зрения автора в середине 20-х гг. политического блока бедняков и середняков не.

1 Поляков Ю. А. К вопросу о содержании и этапах аграрной революции в СССР // Вопросы истории. 1962. № 8- Поляков Ю. А. Еще раз о некоторых вопросах истории аграрной революции // Вопросы истории. 1963. № 2.

2 Сидоров В. А. Классовая борьба в доколхозной деревне 1921;1929. М., 1978. было. Активизация деятельности групп бедноты и оживление Советов были направлены именно на завоевание середняков и являлись мерой, которая бы привлекала их к сотрудничеству с властью. Различия в отношениях крестьян с властью в некоторых регионах (Северный Кавказ, Урал, Сибирь) автор объяснял развивавшимся и укрепившимся здесь еще до революции капитализмом. Однако в своих выводах В. А. Сидоров объясняет классовую борьбу «происками мирового империализма», реакционностью и непримиримостью кулачества «как осколка старой системы, ловко использовавшего промахи власти и международное положении Советской России». С этих же позиций он выделяет этапы классовой борьбы, а инициативу создания крестьянских союзов приписывает исключительно кулачеству, спекулирующему на интересах середняка.

Большое внимание было уделено исследованию социальной структуры крестьянства, выявлению масштабов и динамики имущественной и социальной дифференциации крестьянства, определению характера социально-экономических отношений различных слоев крестьянства между собой и с советским государством. Наиболее значительной из работ, посвященных этим вопросам, была монография В. П. Данилова. Автор исследовал систему социально-экономических укладов деревни, выявив их взаимосвязь между собой. Он показал, что крепкие хозяева — кулаки являлись органической составной частью крестьянства и неотделимы от него, т.к. в процессе свободной экономической деятельности неизбежна дифференциация крестьянских хозяйств по уровню развития. В. П. Данилову удалось доказать, что в российской деревне в социально-экономических отношениях аренды земли, найма-сдачи средств производства и рабочей силы явно преобладали «трудовые» отношения простого товарного производства и отношения традиционно-патриархального типа1.

Историки продолжали изучение развитие кооперации в 20-е годы. Была исследована проблема изменения характера социально-экономических отношений крестьянства в различных формах кооперативных объединений. Выделены три группы сельскохозяйственных кооперативных объединений, различающихся по степени обобществления экономической деятельности крестьянских хозяйств: 1) сбыто-снабженческие и кредитные кооперативы- 2) подсобно-производственные кооперативы- 3) производственные кооперативы (колхозы). Первая и вторая группы кооперативов объединяли только часть процессов экономической деятельности крестьянских хозяйств и поэтому считалось простейшими, переходными к высшей форме кооперированию крестьянских хозяйств (колхозам).

Внимание многих исследователей привлек вопрос о роли кооперации в подготовке условий для сплошной коллективизации сельского хозяйства. Очевидное возрастание степени охвата крестьянских хозяйств различными формами кооперации к концу 20-х гг. позволило представить сплошную коллективизацию как логическое завершение процессов социально-экономического развития деревни по пути все большего кооперирования и обобществления единоличных крестьянских хозяйств. Учеными делался вывод о преемственности нэпа и своевременному переходу к сплошной коллективизации. Однако В. П. Даниловым в отмеченном выше исследовании было сделано существенное замечание, что при бытовавшей до конца 20-х гг. системе учета нередки были случаи «двойного счета», когда крестьянский двор, состоявший в нескольких кооперативах, учитывался несколько раз, что завышало процент кооперированности крестьянства. Кроме того, нередко.

1 Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: социальная структура и социальные отношения. М., 1979. С. 142−144. в число колхозов включали подсобно-производственные кооперативы, что увеличивало процент охвата крестьянства «высшими» формами кооперирования1.

Следует также указать, что среди работ, косвенно рассматривавших проблемы перевыборов в Советы, немалое значение имели публикации, посвященные анализу развития доколхозной деревни. В 50−80-е гг. выходит целый ряд интересных исследований, как правило, освещавших тему в контексте укрепления союза рабочего класса и крестьянства2.

Подводя итоги проблемы взаимоотношений крестьян с властью с 60-х гг. в до конца советского периода, можно отметить, что большинство историков вплоть до 90-х гг. по-прежнему отдавало дань классовой схеме и придерживалось марксистско-ленинской методологии. Однако широкое привлечение новых архивных документов, активный научный поиск в регионах осветили важные аспекты указанной темы. В итоге была составлена картина деятельности сельских Советов в центрально-европейской части России. Крестьянство в большинстве работ рассматривалось как объект воздействия власти. Вопрос о нем как о самостоятельной силе, способной своими действиями значительно повлиять на государственную политику в годы нэпа, не поднимался. Фактически не рассматривались проблемы, касающиеся социальной психологии этого класса, поскольку не затрагивались источники, дающие подобную информацию.

1 Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: социальная структура и социальные отношения. М., 1979. С. 220, 226. л.

Данилов В. П. Указ. соч.- Молчалова А. П. Из истории борьбы в деревне в (19 241 925 гг.). М., 1956; Поляков Ю. А. Переход к нэпу и советское крестьянство. М., 1967; Бахтин М. И. Союз рабочих и крестьян в годы восстановления народного хозяйства (1921;1925). М., 1961; Боженко Л. И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в сибирской деревне (конец 1919 — 1927 гг.). Томск, 1969; Долгапов У. А. Роль Советов деревни в борьбе коммунистической партии за укрепление союза рабочего класса с крестьянством в 1921;1925 гг.: Дне.. канд. ист. наук. М., 1968.

В сибирской историографии интенсивно стали вестись исследования таких проблем, как: роль земельной и кредитной политики в регулировании социально-экономического развития сибирской деревни1, участие крестьянства Сибири в кооперативном строительстве, социальное расслоение сибирского крестьянства в 20-х гг.3, сдача средств производства (земли, рабочего скота, сельскохозяйственного инвентаря и.

1 Боженко Л. И. Сельскохозяйственный кредит и крестьянские хозяйства Сибири в период восстановления народного хозяйства // Материалы научной конференции по истории Сибири, посвященной 50-летию Великого Октября 1917;1967 гг. Томск, 1967. С. 102−104- Он же. Землепользование и землеустройство в крестьянских хозяйствах Сибири (1920;1927 гг.) // Вопросы истории Сибири. Вып. 5. Томск, 1970. С. 25−48- Он же. Из истории осуществления налоговой политики в сибирской деревне (1921;1927 гг.) // Вопросы истории Сибири. Вып. 8. Томск, 1974. С. 121−135- Он же. Кооперация и ее роль в регулировании социально-экономического развития сибирской деревни после перехода к нэпу (1921;1927 гг.) // Из истории Сибири. Вып.13. Томск, 1974. С. 26−72. Шишкин В. И. К вопросу об аграрной политике Советской власти в Сибири в 1920 году // Социально-экономическое и политическое развитие сибирской деревни в советской период. Новосибирск, 1974. С. 3−25- Он же. Продовольственная политика советской власти и сибирское крестьянство (конец 1919 — начало 1920 гг.) // Бахрушинские чтения 1969 г. Новосибирск, 1970. С. 15−39- Он же. Советы Сибири в конце 1920 — начале 1921 гг. // Очерки социально-экономической и культурной жизни Сибири. Ч. 2. Новосибирск, 1972. С. 124−144.

2 Зыков А. Н. Иркутские коммунисты в борьбе за осуществление ленинского кооперативного плана (1921;1925 гг.). Иркутск, 1961. 144 е.- Очерки истории потребительской кооперации Сибири. Новосибирск, 1965. 336 е.: Развитие потребительской кооперации в Кузбассе. Кемерово, 1968. 94 е.- Пестриков Ф. С. Партийные организации Западной Сибири в борьбе за победу колхозного строя (1927;1937 гг.). Новосибирск, 1966. 158 е.- Степичев И. С. Победа ленинского кооперативного плана в восточносибирской деревне. Иркутск, 1966. 742 е.- Могила Н. Л. Руководство партийных организаций Сибири кооперативным строительством. (1921;1927 гг.) // Науч. труды Новосиб. пед. ин-та. Вып. 93. Новосибирск. 1973. С. 3−44- Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917;1937 гг.). Новосибирск, 1983. 389 е.- Боженко Л. И., Гагарин А. В. Социально-политические организации в сибирской деревне (1920;1927 гг.). Томск, 1971. 134 е.- Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму. Новосибирск, 1973. 518 с.

3 Гагарин А. В. К вопросу о классовом расслоении крестьянства Сибири к концу восстановительного периода // Доклады второй научной конференции общественных паук. Томск, 1959. С. 44−48- Хенкин Е. М. Некоторые вопросы классовой дифференциации крестьянства Сибири в период перехода к повои экономической политике (в 1921;1922 гг.) // Тезисы докладов преподавателей кафедр общественных наук Новосибирского инженерно-строительного института. Новосибирск, 1965. С. 29−30- Боженко Л. И. Ленинский анализ социальной структуры деревни и его значение для изучения сибирского крестьянства 20-х гг. XX в. // В. И. Ленин и некоторые вопросы истории. Томск, 1970. С. 113−145. машин) в аренду и наем рабочей силы1, обострение классовой борьбы в сибирской деревне2.

Значительный вклад в изучение истории гражданской войны и восстановления народного хозяйства вносили научные конференции, организуемые крайкомами и обкомами партии, институтом истории, филологии и философии СО АН СССР, Томским университетом и другими научными центрами. Научные конференции ими были организованы и проведены: по истории Сибири и Дальнего Востока (1960 г.) — предпосылкам социалистической революции и установления советской власти в Сибири (1964 г.) — конференция историков-аграрников Урала и Сибири (1965 г.) — симпозиум по истории рабочего класса и крестьянства Сибири (1969 г.) — юбилейные конференции, посвященные 40-, 50-, 60-летию Октябрьской революции- 50- и 60-летию освобождения Сибири от Колчака и интервентовсимпозиум «Осуществление ленинской идеи о союзе рабочего класса и крестьянства в Сибири» (1976 г.). На них выступали с докладами и сообщениями В. Т. Агалаков, Л. И. Боженко, В. И. Быстренко, J1.M. Горюшкин, Н. Я. Гущин, В. А. Демидов, Ю. В. Журов, Ю. В. Куперт, И. А. Молетотов, И. Ф. Плотников, М. Е. Плотникова, B.C. Познанский, И. М. Разгон, В. П. Софронов, М. М. Шорников, Н. П. Шуранов, В. Т. Шуклецов, В. И. Шишкин и многие другие.

1 Боженко Л. И. Роль сельскохозяйственных орудий и машин в развитии социально-экономических отношений в сибирской деревне (1920;1926 гг.) // Сибирь и Дальний Восток в период восстановления народного хозяйства. Томск, 1971. С. 140−157- Он же. Рабочий скот как фактор социальной дифференции крестьянских хозяйств Сибири 1920;1927 гг. // Вопросы истории Сибири. Томск. 1972. С. 105−117- Он же. Земельная аренда и арендные отношения в сибирской деревне (1920;1926 гг.) // Сибирь и Дальний Восток в период восстановления народного хозяйства. Вып. 2. Томск, 1972. С. 105−128.

2 Гущин Н. Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне (1926;1933). Новосибирск, 1972. С. 290. Боженко Л. И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в сибирской деревне (конец 1919 — 1927 гг.). Томск, 1969.210 с.

Однако «оттепель», начавшаяся после XX съезда партии, существенно не повлияла на изменение политической доктрины «форсированного строительства социализма в СССР в условиях капиталистического окружения». Политическую доктрину несколько видоизменили с учетом критики культа личности Сталина, отказались от наиболее жестких репрессивных сторон административно-командной системы.

В 1976 г. издана монография «Историография крестьянства Советской Сибири"1. Монография была подготовлена коллективом историков-аграрников сибирского отделения АН СССР и высших учебных заведений Сибири. В книге содержатся историографические обзоры по основным периодам истории крестьянства Сибири от Октября 1917 г. и до 1975 г.

Советские историки в своих выводах продолжали оставаться во власти политических догм. Они по политическим мотивам не могли ставить вопрос о правомерности той или иной модели общественного устройства в СССР. Поэтому в их работах основное внимание уделялось промышленной реконструкции народного хозяйства, своевременности и правильности проведения коллективизации, ее темпам и методам.

И тем не менее с 60-х гг. XX в. вопросы социальной сферы восточных районов стали предметом исследования сибирской исторической школы, которая внесла большой вклад в изучение отдельных аспектов истории советской социальной политики 1920;1930;х гг. Специфика региона определила и тематику исследований: историки.

1 Историография крестьянства Советской Сибири. Новосибирск: Изд-во «Наука». Сиб. Отд., 1976.476 с. уделяли много внимания изучению социальных взаимоотношений в сибирской доколхозной деревне1.

Наибольший вклад в анализ социальной структуры сибирской деревни в период восстановления народного хозяйства внес Л.И. Боженко2. Он вскрыл особенности процесса социального расслоения в Сибири и обосновал вывод о том, что социальный облик сибирской деревни накануне коллективизации характеризовался сочетанием различных по своему содержанию отношений: капиталистических, мелкобуржуазных, социалистических и полусоциалистических с наибольшим развитием капиталистических производственных отношений и резким проявлением социального расслоения в крестьянстве. Л. И. Боженко доказал подсобный характер найма в начале нэпа и изменение его по мере восстановления крестьянских хозяйств3.

1 Гущин Н. Я., Журов Ю. В., Боженко Л. И. Союз рабочего класса и крестьянства Сибири в период построения социализма (1917;1937 гг.). Новосибирск. 1978: Гущин Н. Я. Из истории классовой борьбы в сибирской деревне в 1928;1929 гг. // Известия СО АН СССР. Новосибирск, 1967. Вып. 1. № 1- Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму, 1973; Гагарин А. В. Деятельность партийных и советских органов Сибири по сплочению батрачества в 1924;1925 гг. // Советское крестьянство активный участник борьбы за социализм и коммунизм. Барнаул. 1969; Зайцева В. И. Деятельность профсоюза СХЛР Сибири по улучшению условий труда и быта батрачества в 1925;1930 гг. // Из истории профсоюзных организаций Кузбасса: Материалы научной конференции 4−5 июля 1971 г. Кемерово, 1972: Куперт Ю. В. Сельские Советы Западной Сибири накануне массовой коллективизации сельского хозяйства // Социалистическое и коммунистическое строительство в Сибири. Томск, 1966.

2 Боженко Л. И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в сибирской деревне (конец 1919 — 1927 гг.). Томск, 1969; Он же. Социально-экономические процессы и их регулирование в сибирской деревне (конец 1919 — 1927 гг.). Томск. 1970.

3 Боженко Л. И. Сибирская деревня в восстановительный период (1921;1925 гг.). Томск, 1978.

Глубоко была исследована в работах В. И. Быстренко история профсоюза сельскохозяйственных и лесных рабочих Сибири1. Этой проблемой занимались также Ю. С. Левашов, Л. И. Боженко, А. В. Гагарин и др. Проводились исследования по социальной психологии сибирского крестьянства3. В работах И. С. Кузнецова отражена реальная жизнь крестьян, их социальные взгляды, особенности политического и религиозного сознания.

Интенсивно изучается история сельских Советов и их роль в коллективизации. Достаточно глубоко эта тема разработана в исследовании Ю.В. Куперта4. На большом фактическом материале он показал, как в период подготовки коллективизации возрастала роль сельских советов в руководстве хозяйственной, политической и культурной жизнью села. Ю. В. Куперт предпринял удачную попытку подвести итоги изучения деятельности советов в западносибирской деревне и определить предстоящие задачи исследований в этой области5.

1 Быстренко В. И. Профсоюз сельскохозяйственных и лесных рабочих Сибири в годы нэпа. Новосибирск, 1993. 115 с. Зайцева В. И. Участие сибирского батрачества в общественно-политической жизни (1926;1930 гг.) // Партийные организации Сибири в социалистическом строительстве. Вып. 6. Новосибирск, 1973. С. 98−107- Она же. Участие сибирского батрачества в избирательных кампаниях и работе сельских Советов в 1926;1929 гг. // Местные Советы Западной Сибири в период строительства социализма и коммунизма. Вып. 1. Прокопьевск, 1973. С. 36−38- Она же. Деятельность профсоюза сельскохозяйственных и лесных рабочих Сибири по улучшению условий труда и быта батрачества в 1925;1930 гг. // Из истории профсоюзных организаций Кузбасса. Кемерово, 1972. С. 48−50.

2 Левашов Ю. С. Из истории создания и деятельности профсоюза сельскохозяйственных рабочих Сибири (1920;1925 гг.) // Материалы научной конференции по истории Сибири. Томск, 1967; Боженко Л. И., Гагарин А. В. Социально-политические организации в сибирской деревне (1920;1927 гг.). Томск, 1978.

3 Кузнецов И. С. Массовая психология сибирского крестьянства и политическая жизнь деревни в 20-е годы // Актуальные проблемы истории Советской Сибири. Новосибирск, 1980.

4 Куперт Ю. В. Сельские Советы Западной Сибири накануне массовой коллективизации сельского хозяйства (1927;1929 гг.) // Социалистическое и коммунистическое строительство в Сибири. Вып. 4. Томск, 1966. С. 56−75.

5 Куперт Ю. В. Проблемы укрепления и деятельность Советов Западносибирской деревни в годы строительства социализма и их освещение в исторической литературе // Местные Советы Западной Сибири в период строительства социализма и коммунизма. Вып. 1. Прокопьевск, 1973. С. 59−67.

Важной чертой этого периода является превращение диссертаций в главное средство исследования основных проблем истории гражданской войны и периода нэпа. Нельзя не отметить докторские диссертации Ю. В. Журова, В. А. Кадейкина, И. Ф. Плотникова, М. Е. Плотниковой, B.C. Познанского, В. Т. Шуклецова, В. И. Шишкина, имевшие важное значение для разработки определенных аспектов данной темы. Эти исследования явились основой для опубликования книг и статей1.

Различных вопросов истории сибирской деревни в период с 1919 по 1929 гг. касались в своих кандидатских диссертациях Н. К. Ведящев, И. К. Вотинова, Л. Д. Ефанов, В. И. Зайцева, М. П. Захаров, В. А. Ильиных, И. С. Кузнецов, В. Я. Осокина, О.В. Попов2. Авторы этих диссертаций.

1 Журов Ю. В. Крестьянство Сибири в годы гражанской войны (1918;1920 гг.): Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Томск, 1978. 88 е.- Кадейкин В. А. Большевистское подполье и рабочее движение в тылу сибирской контрреволюции (1918;1920 гг.): Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Кемерово, 1966. 63 е.- Плотников И. Ф. Большевистское подполье на Урале и в Сибири в период иностранной интервенции и гражданской войны (1918;1920 гг.): Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Свердловск, 1967. 71 е.- Плотникова М. Е. Советская историография гражданской войны и интервенции в Сибири: Дис.. д-ра ист. наук. Томск, 1969. 529 е.- Пестриков Ф. С. Партийная организация Западно-Сибирского края в борьбе за социалистическое преобразование сельского хозяйства 1927;1937 гг.: Автореф. дис.. д-ра ист. наук. М., 1967. 90 е.- Шуклецов В. Т. Борьба партии за крестьянские массы Западной Сибири в годы революции и гражданской войны (1917;1920 гг.): Автореф. дис. д-ра ист. наук. Новосибирск, 1981.42 с.

2 Вотипова И. К. Борьба КПСС за укрепление хозяйственной кооперации Западной Сибири накануне массовой коллективизации (1927;1929 гг.): Дис.. канд. ист. наук. Томск, 1971. 263 е.- Ведяшев Н. К. Партизанское движение в СевероЗападной Сибири 1918;1920 гг.: Дис.. канд. ист. наук. Омск, 1971. 258 е.- Зайцева В. И. Батрачество Сибири в 1925;1930 гг.: Дис.. канд. ист. паук. Новосибирск, 1974. 260 е.- Захаров М. П. Борьба большевиков Сибири против меньшевиков и эсеров за военно-политический союз рабочего класса и крестьянства в 1918;1920 гг.: Автореф. дис.. канд. ист. наук. Томск, 1973. 21 е.- Ильиных В. А. Классовая борьба в сибирской деревне в условиях нэпа (1924;1927 гг.): Дис.. канд. ист. наук. Новосибирск, 1985. 258 е.- Кузнецов И. С. Развитие общественного сознания сибирского крестьянства в период подготовки массовой коллективизации сельского хозяйства (1928;1929 гг.): Дис.. канд. ист. наук. Новосибирск, 1977. 210 е.- Осокипа В. Я. Сельские Советы Западной Сибири накануне сплошной коллективизации (1927;1929 гг.): Дис.. канд. ист. наук. Томск, 1967. 248 е.- Ефанов Л. Д. Деятельность сибирской партийной организации по руководству крестьянскими обществами взаимопомощи (1922;1932): Автореф. дис. канд. ист. наук. Томск, 1968.45 с. ввели в научный оборот большой фактический материал. Однако методологический подход и трактовка событий остались прежними, искажавшими суть и причины процессов, проходивших в сибирской деревне в 1919;1929 гг.

Если в целом оценивать третий этап в отечественной историографии «военного коммунизма» и нэпа, то необходимо отметить, что исследователи, в силу идеологического контроля со стороны государства, не могли сказать всей правды, но делали максимум возможного для познания истины в тех исторических условиях. Фактический материал, отраженный в исследованиях, не утратил своего значения, он требует лишь нового прочтения. Все это позволяет использовать работы данного этапа и в настоящее время.

Четвертый период: с конца 80-х гг. XX века и до настоящего времени, когда были сняты многие идеологические запреты. Гласность резко расширила возможности исторического анализа. В руках исследователей оказались рассекреченные материалы областных партархивов и, частично, архивов КГБ. В научный оборот вводятся ранее не известные факты, начался пересмотр основных исторических концепций в свете нового знания. Появилось много публикаций по социально-экономическим аспектам периода «военного коммунизма» и нэпа в российской деревне. Повышенное внимание в период перестройки к проблемам нэповской деревни было вызвано тем, что страна снова, как и в 20-е гг., находилась в поисках выхода из социально-экономического кризиса российской деревни. В связи с этим проявилось увлечение «положительными» сторонами нэпа в деревне 20-х гг. и выявлением возможности приложения их к современности. Авторы отмечали необходимость снова повернуться «лицом к деревне», не на словах, а на деле вникнуть в нужды и проблемы сельских тружеников, отказаться от директивного планирования и управления сельского хозяйства, содействовать организации индивидуальных фермерских хозяйств, чтобы стимулировать личную заинтересованность крестьянина в результатах своего труда.

Этот период стал временем бурного всплеска интереса исследователей к истории российского крестьянства. В центральных и местных изданиях публикуются десятки статей, появляются монографии и сборники документов, непосредственно посвященные или затрагивающие данную тему1.

В связи с повышенным интересом к экономическим проблемам были переизданы труды видных экономистов начала XX века Н. Д. Кондратьева, А. В. Чаянова, незаслуженно забытые в советское время и приобретающие новое звучание в настоящем .

Несомненным плюсом нового периода в развитии историографии стала свобода дискуссии. Впервые исследователи получили возможность свободно, без оглядки на цензуру, высказываться по любым аспектам темы. Минусы рассматриваемого периода заключались в том, что многие исследователи без всесторонней проработки источниковой базы стали делать выводы в русле новой политической конъюнктуры. Бросается в глаза резкая перемена акцентов, кардинальное изменение прежней позиции по изучаемой проблеме.

Наиболее зримо это проявилось в смене терминологии. Если в 19 301 980;е гг., следуя идеологическим установкам, историки называли крестьянские выступления против политики большевиков «контрреволюционными», «кулацкими», организованными эсерами и агентами Колчака, то в 1990;е гг. при характеристике тех же выступлений.

1 Осипова Т. В. Обманутый класс // Родина. 1990. № 10- Магамсдов P.P. Продовольственная политика советского государства в первые годы Советской власти (октябрь 1917 — март 1921 гг.): Дис.. канд. ист. наук. М., 1991; Устинкин С. В. Власть и общество в условиях гражданской войны // Отечественная история. 1998. № 3. л.

Кондратьев Н. Д. По пути к голоду. М., 1993; Оп же. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. М., 1991; Чаянов А. В. Избранные труды. М., 1991; Он же. Крестьянское хозяйство. Избранные труды. М., 1989. ими использовались уже такие понятия, как «народное сопротивление социализму», «народное повстанчество», «крестьянская политическая оппозиция», «антибольшевистское» и «антикоммунистическое движение».

Если раньше стереотипной была оценка крестьянского движения как «кулацкого», то в 1990;е гг. в литературе появились публикации, в которых исследователи не просто отказывались от вышеупомянутого стереотипа, но вообще поставили под вопрос сам факт существования кулака в дореволюционной русской деревни1. В. В. Московкин в своих работах, посвященных восстанию крестьян в Западной Сибири в 1921 г., квалифицирует его как «крупнейшее антикоммунистическое выступление периода становления советского государства». Он рассуждает о его перспективах перерастания «в общенациональную борьбу с режимом», называет главной причиной восстания «ленинскую политику военного коммунизма"2.

Многие историки отказываются от прежнего деления всего крестьянства на кулаков, середняков, бедняков. Крестьянство представляется как более или менее единая социальная группа, в которой экономические противоречия между ее отдельными составляющими не играли такой важной роли, как считалось в советской историографии. Ряд исследователей рассматривают крестьянский протест периода 1917;1922 гг. лишь как одну из частей более длительной «крестьянской революции» 1902;1922 гг.

1 Афимов А. И., Валцан М. А. Российский кулак: реальная фигура или идеологический миф? // Новые страницы истории Отечества: Межвузовский сборник научных трудов. Пенза, 1992.

2 Московкин В. В. Восстание крестьян в Западной Сибири в 1921 г. // Вопросы истории. 1998. № 6. С. 46−64.

В рамках этого подхода в 1992 г. появился научно-исследовательский проект, объединивший несколько десятков исследователей во главе с В.П. Даниловым1.

В 1990;е гг. появляется большое количество диссертаций, посвященных изучению некоторых социально-экономических аспектов советской истории периода 1920;1930;х гг. Это докторские и кандидатские диссертации В. И. Бруля, В. И. Быстренко, С. П. Звягина,.

B.Г. Кокоулина, В. Н. Кудряшева, Д. Н. Куликовой, Ю. В. Куперта,.

C.И. Мальцевой, Ж. А. Рожневой, В. В. Слабоцкого, Е. А. Съемщикова, О.Н. Шевцовой2.

В диссертациях рассматривались проблемы социального обеспечения в период 1920;30-х гг., реализация политики в сфере.

1 Данилов В. П. Крестьянская революция в России: 1902;1922 гг. (О первых результатах исследований по коллективному проекту) // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. История. Археология. Культурная антропология и этнография. М., 1996. С. 53−58.

2 Быстренко В. И. Батрачество Сибири в 20-е годы XX века: Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Томск, 2000. 34 е.- Бруль В. И. Влияние политических, государственных и общественных организаций на решение социальных проблем молодежи Западной Сибири (1921;1925 гг.): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Кемерово, 1992. 24 е.- Звягин С. П. Формирование и реализация правоохранительной политики антибольшевистскими правительствами на Востоке России (1918;1922 гг.): Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Кемерово, 2003. 52 е.- Куперт Ю. В. Руководство коммунистической партии общественно-политической жизнью западносибирской деревни в условиях социалистической реконструкции (19 261 937 гг.): Дис.. д-ра ист. наук. Томск, 1985. Кудряшев В. Н. Проблема союза рабочего класса и крестьянства в дискуссиях 20-х гг.: Автореф. дис.. канд. ист. наук. Томск, 1992. 21 е.- Кокоулин В. Г. Политические партии в борьбе за власть в Забайкалье и на Дальнем Востоке (октябрь 1917;ноябрь 1922 г.): Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Кемерово, 2005. 42 е.- Куликова Д. Н. Социальные проблемы женщин Западной Сибири и пути их решения (1921;1925 гг.): Автореф. дис.. канд. ист. паук. Кемерово. 2004. 28 е.- Мальцева С. И. Социально-политические преобразования советской власти в западносибирской деревне: отношение к ним крестьянства (1923;1929 гг.): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Барнаул, 2002. 22 е.- Рожнева Ж. А. Политические судебные процессы в Западной Сибири в 1920;1930;е гг.: Автореф. дис.. канд ист. наук. Томск, 2003. 24 е.- Слабодцкий В. В. Социальная роль потребительской кооперации на селе в середине 60-х — первой половине 70-х гг. (на материалах Западной Сибири): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Кемерово, 1994. 23 е.- Шевцова О. Н. Социальные проблемы женщин Западной Сибири и пути их решения (1926;1929 гг.): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Кемерово, 1999.28 с. трудовых отношений, в области перераспределения материальных благ, показана роль батрачества в подготовке предпосылок для осуществления массовой коллективизации. Авторы этих работ опирались на методологический ориентир, согласно которому важным подходом в изучении российского (советского) социально-политического пространства является всесторонний анализ конкретных его сфер, с учетом протекания процессов в отдаленных от центра регионах. При изучении диссертаций по проблемам советской истории периода 20-х гг. XX в. нами не было обнаружено комплексных работ, посвященных социально-экономической политике изучаемого периода.

С начала 90-х гг. изучение социально-экономической жизни нэповской деревни выходят на качественно новый уровень в связи с окончательным освобождением исследователей от различных ограничений, стеснявших их научную деятельность. Ученые все чаще обращали внимание на идеологический фактор, который не учитывался ранее. Это внесло ясность в споры об альтернативности нэпа. Большинство исследователей сошлись во мнении, что свертывание нэпа в деревне было неизбежным, т.к. он был подчинен политике и мог развиваться лишь до определенных пределов, за которыми он становился несовместим с идеологическими доктринами большевистского режима1.

В 1990;е гг. в центре внимания исследователей оказалась проблема путей аграрного реформирования России в послереволюционный период. В. П. Данилов считает, что альтернатива коллективизации имелась в последовательном осуществлении ленинского кооперативного плана («кооперативной коллективизации»). В том, что это не состоялось,.

1 Быстрова В. В. Государство и экономика в 1920;е годы: Борьба идей и реальность // Отечественная история. 1993. № 3- Дегтярев Г. П. Нэп: идеологические тупики реформы // Вестник Российской Академии наук. 1992. № 4- Рогалипа H.JI. Утопии рыночного социализма // Родина. 1993. № 2- Дмитренко В. П. Четыре измерения нэпа // Вопросы истории КПСС. 1991. № 3- Он же. Четыре измерения нэпа // приобретения и потери. М., 1994. С. 27−42. главная вина лежит на Сталине. Отбросив ленинский кооперативный план, сталинизм само свое существование должен был оправдывать в глазах общества «необходимостью преодоления экстремальных ситуаций, подавления вражеских действий, решения «огромных задач» «1.

Точку зрения В. П. Данилова поддержали Н. Я. Гущин, Н. К. Фигуровская и др.2. Н. Я. Гущин на основе анализа социальных форм сельскохозяйственного производства в условиях нэпа заключил, что господствовавший в историографии вывод о полном исчерпании к концу 1920;х гг. возможностей развития мелкотоварного крестьянского хозяйства несостоятелен, что возникшие негативные тенденции были связаны главным образом с социальными факторами, с политикой жесткого ограничения предприимчивости состоятельных крестьян и «фаворитизации» бедноты, усилением административных начал, чрезвычайных мер, переросших в раскулачивание и раскрестьянивание, что слом нэпа в конце 1920;х гг. был волюнтаристским актом сталинского руководства, взявшего курс на сверхиндустриализацию и насильственную коллективизацию3.

1 Данилов В. П. Аграрные реформы крестьянства России (1861−1994 г.) // Формы сельскохозяйственного производства и государственного регулирования. XXIV сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Сибири. М., 1995. С. 11−12. Он же. Русская революция в судьбе А. В. Чаянова // Крестьяиоведепие. Теория. История. Современность: Ежегодник. М., 1996; Он же. Сталинизм и крестьянство // Сталинизм в российской провинции: смоленские архивы в прочтении зарубежных и российских историков. Смоленск, 1999. С. 162- Он же. К проблеме альтернатив 20-х годов // Этот противоречивый XX век. М., 2001. С. 219−228.

— у.

Фигуровская Н.К., Глаголев А. И. А. В. Чаянов и его теория семейного трудового хозяйства // Чаянов А. В. Крестьянское хозяйство. М. 1989; Морозов Л. Ф. Ленинский кооперативный план социалистического преобразования сельского хозяйства и Н. И. Бухарин // Бухарин: человек, политик, ученый. М. 1990; Гущин Н. Я. Социальные формы сельскохозяйственного производства в сибирской деревне в условиях нэпа: соотношение и эффективность // Формы сельскохозяйственного производства и государственное регулирование. М., 1995; Бурганов А. Х. Если бы не душили кооперацию. // Кентавр. 1995. № 1.

3 Гущин Н. Я. Указ. соч. С. 217−218.

С данной позицией не согласны В. В. Кабанов, Э. М. Щагин, ряд других исследователей1. В. В. Кабанов считает, что к концу 1920;х гг. кооперация превратилась в «бюрократический недееспособный монстр», «раздираемый противоречиями и отсутствием товаров» и от созданной народом этой «массовой культурно-экономической организации ничего не осталось"2. Он указывает на принципиальное отличие взглядов В. И. Ленина, Н. И. Бухарина и А. В. Чаянова на кооперацию. Отсюда В. В. Кабанов и другие исследователи заключают, что относительно путей развития сельского хозяйства «не было никаких альтернатив», кроме состоявшейся. Главная причина этого заключалась в нежелании правящей партии коммунистов «поступиться принципами», поскольку развитие нэпа неизбежно привело бы к капитализму .

В послеперестроечный период интерес исследователей к изучению положительного опыта нэпа угас, т.к. реформы тех лет перерастали быть источником вдохновения из-за их ограниченного характера. Расширилась проблематика исследований. Изменились представления о целях и методах налоговой и кредитно-финансовой политики государства в деревне, наметились новые подходы к трактовке таких вопросов, как причины и последствия коллективизации и раскулачивания, особенности классовой борьбы в деревне, огосударствление аграрной сферы и т. д.

В частности, С. С. Ильин показал порочность принципа классовой направленности налоговой и кредитно-финансовой политики государства, а также несправедливость ценовой политики в отношении деревни (перекачка денег в промышленность через ножницы цен на.

1 Кабанов В. В. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке // Вопросы истории. 1993. № 2- Он же. Кооперация, революция, социализм. М., 1996; Он же. Крестьянская община и кооперация России XX века. М., 1997; Щагин Э. М. Альтернативы «революции сверху» в советской деревне конца 20-х годов: суждения и реальность // Власть и общество России. XX век: Сб. науч. трудов. М. Тамбов, 1999.

2 Кабанов В. В. Кооперация, революция, социализм. С. 197.

3 Там же. С. 151.

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА промышленную и сельскохозяйственную продукцию)1. С. Дегтев и А. Базаров указали на внутреннее противоречие сельскохозяйственного налога как способа хозяйствования и метода классовой борьбы, которое обострилось к концу 20-х гг., что привело к конфронтации властей с деревней. Г. И. Шмелев в своей монографии «Аграрная политика и аграрные отношения в России в XX веке» доказал, что большевики сознательно провоцировали противостояние и рознь бедных с зажиточными в деревне, чтобы ослабить крестьянство в целом и удержать в своих руках политическую власть3. JI.E. Файн и другие авторы показали нарастание к концу нэпа процесса огосударствления кооперации и аграрной сферы в целом и рост властного насилия при решении вопросов социально-экономической жизни деревни. Они считали, что упразднение сельскохозяйственной кооперации в ходе сплошной коллективизации (согласно постановления СНК СССР от 11 марта 1931 г.) отрицательно сказалось на развитии сельского хозяйства4. Ряд авторов пришли к выводу, что нарастающее подавление экономических методов хозяйствования административно-командными провоцировало кризисы в.

1 Ильин С. С. Финансовая политика в аграрной сфере при нэпе // Финансы. 1993. № 11- Он же. Образование рынка средств производства для крестьянских хозяйств в период нэпа // Свободная мысль. 1995. № 8- Он же. Из истории планирования и регулирования сельского хозяйства (опыт 20-х годов) // Вестник МГУ. Экономика.

2001. № 6. у.

Дегтев С. Нэп в деревне // Былое. 1994. № 10- Базаров Л. Обираловка: Почему доколхозное село душили налогами // Родина. 2000. № 7.

3 Шмелев Г. И. Аграрная политика и аграрные отношения в России в XX веке. М&bdquo- 2000.

4 Елютин О. Н. Кооперация в России — невостребованный опыт // Вестник МГУ. История. 1998. № 5- Кабанов В. В. Крестьянская община и кооперация России XX века. М., 1997; Файн JI.E. Советская кооперация в тисках командно-административной системы (20-е годы) // Вопросы истории. 1994. № 9- Он же. Нэповский «эксперимент» над российской кооперацией // Вопросы истории. 2001. № 7. развитии нэпа, последний из которых в конце 20-х гг. привел к крушению нэпа1.

Исследователи отмечали, что главной задачей коллективизации было отчуждение крестьянина-производителя от средств производства и результатов труда посредством их фактического огосударствления в колхозах, позволяющего госорганам диктовать структуру производства и изымать сельхозпродукцию по минимальной стоимости2. И. В. Павлова отметила, что уже в 30-е гг. в сельском хозяйстве выявились катастрофические последствия коллективизации и «раскрестьянивания» (массовый падеж скота в колхозах и совхозах, бесхозяйственность, хищения, нарушения трудовой дисциплины и уклонения от работы)3. А. Селиванов, В. Мельников и другие кардинальным образом изменили оценку аграрного экономического наследия 20-х гг., реабилитировав научное значение работ исследователей-аграрников либерального направления4.

Большое внимание уделили исследователи проблеме взаимоотношений советской власти и российского крестьянства. Было показано, что острейший социально-политический кризис в российской деревне в конце гражданской войны стал следствием «военно-коммунистической» политики государства.

Введение

нэпа смягчило.

1 Багемский A.M. Новая экономическая политика: история и современность. М., 1998. С. 23- Косачев В. П. Накануне коллективизации. Поездка И. В. Сталина в Сибирь // Вопросы истории. 1998. № 5- Девятов С. В. Единовластие в России. Возникновение и становление (1922;1927 гг.). М., 2000. Васильев П. К 80-летию нэпа и Госплана: «Круглый стол» // Проблемы теории и практики управления. 2001. № 4.

2 Науменко Г. И., Крюкова И. Г., Белоусова Г. А. Советское общество в 20−30-с годы. М., 1997. С. 29- Скульская JI. Миф об аграрной «черной дыре» // Независимая газета. 2001. 6 марта.

3 Павлова И. В. Механизм политической власти в СССР в 20−30-е годы // Вопросы истории. 1998. № 11−12.

4 Селиванов А. И. Социально-политическое развитие российской деревни в годы новой экономической политики. Ярославль, 1994. С. 3−12- Мельников В. И. Историческая судьба крестьянства и мелкотоварного производства. Полемика и дискуссии периода нэпа (1921 — конец 20-х годов). Н. Новгород, 1999. С. 60−69. кризис, противостояние крестьянства и власти стало менее выраженным. Возврат государства в конце 20-х гг. к чрезвычайным методам аграрной политики вновь вызвал резкий рост напряженности в российской деревне, однако власть к этому времени значительно окрепла и не пошла на уступки. Сопротивление крестьян насильственному социалистическому переустройству сельского хозяйства было подавлено1. В последнее время все большее число авторов отмечают, что нэповские преобразования в деревне и городе были для большевиков вынужденным шагом, временным отступлением от идеологических доктрин. Нэп был не целостной системой, а всего лишь набором средств и методов, обеспечивающих политическое выживание для правящей партии. Рыночные реформы носили формальный, половинчатый характер, причем одной из главных задач властей было сохранение «командных высот» в экономике. Поэтому «отмена» нэпа была всего лишь вопросом временирано или поздно власти перешли бы на директивное планирование и управление экономикой как наиболее отвечающие социалистическим принципам хозяйствования2.

В условиях раскрепощения политического процесса, обусловившего вспышку избирательной активности населения, в это время в первую очередь произошел пересмотр взглядов по проблеме становления и.

1 Папков Г. А. Крестьянский вопрос в Советской России: политика, опыт, уроки 2030;х годов // Учен. зап. Моск. социол. ун-та. 1998. № 4- Курснышев А. А. Крестьянство и его организация в первой трети XX века. М., 2000; Измозик В. Нэп через замочную скважину: Советская власть глазами советского обывателя // Родина. 2001. № 8- Осипова Т. В. Российские крестьяне в революции и гражданской войне. М., 2001; В. И. Голдин. Россия в гражданской войне. Архангельск, 2000.

2 Иванов Ю. Нэп, рынок, социализм // Свободная мысль. 1998. № 3- Никулин В. В. Власть и общество в 20-е годы. Политический режим в период нэпа. Становление и функционирование (1921;1929). СПб., 1997. С. 22,29- Гимпельсон Е. Г. Нэп и политическая система. 1920;е годы. М., 2000. развития Советов1. Оценивая содержательную сторону появлявшихся в данное время исследований, заметим, что их отличал широкий разброс мнений — от вполне традиционной апологетики2 до радикальных настроений в духе разоблачения «административно-командной системы"3. Причем обстановка качественных изменений, претерпеваемых исторической наукой на рубеже 80−90-х гг., с особой отчетливостью поставила вопрос о возможных альтернативах развития советской системы в 20-е гг.4.

При очевидно возросшей интенсивности исследований, на наш взгляд, российские ученые далеко не сразу вышли на действительно новый уровень осмысления проблемы. Как общий пересмотр основных концептуальных положений, определяющих фундаментальные теоретико-методологические характеристики рассматриваемого периода, так и разработка прикладных исследований, связанных с изучением Советов, дали свои плоды позже. Лишь с середины 90-х гг., в работах Е. Г. Гимпельсона, С. В. Леонова, С. А. Павлюченкова, И. В. Павловой,.

1 Агапцов С. А. Становление партийно-государственной системы власти: историко-политический анализ. (Октябрь 1917 — 1924 гг.). М., 1992; Манпапов М. А. Коммунистическая партия и сельские советы в первой половине 20-х годов: па материалах Башкирии. М., 1990; Грехова Н. Н. Хозяйственно-организационная деятельность советов в деревне Вятской и Нижегородской губерний. 1921;1925. М., 1990; Бакшеев А. Н. Опыт и проблемы взаимоотношений Советов и партийных организаций Восточной Сибири. 1921;1925. Иркутск, 1992.

2 Из истории Советов. М., 1990; Шерстнева Г. С. Перестройка организации и деятельности Советов в 1921;1925 годах. Куйбышев, 1989.

3 Соколов А. К. Советы: от власти иллюзий к иллюзии власти // Формирование административно-командной системы. М., 1992.

4 Кушпир А. Г. Демократическая альтернатива середины 20-х годов. М. 1989; Елисеев В. В. Демократическая и авторитарная тенденция в политической жизни России (1921;1923 гг.): Дис.. капд. ист. наук. М., 1992; Гимпельсон Н. Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ // Отечественная история. 1993. № 2- Голанд Ю. Политика и экономика: Очерки общественной борьбы 20-х годов // Знамя. 1990. № 3- Леонов С. В. Советская государственность: замыслы и действительность (1917;1920) // Вопросы истории. 1990. № 12- Рязанцев Н. Н. Перевыборы Советов в общественно-политической жизни советской деревни в середине 20-х годов. Ярославль, 1992.

Г. А. Трукана, В. А. Шишкина и других1 помимо нестандартности подходов и постановки оригинальных проблем обозначились новые. В ходе критического анализа процессов эволюции политической системы советского общества исследователи воссоздали историю Советов с позиций признания различных тенденций, действовавших в политической истории страны.

Выделяя основные направления современных исследований избирательных кампаний 20-х гг., отметим, что в последнее время внимание ученых вновь сфокусировано преимущественно на периоде 1921;1925 гг., особенно на выборах 1924;1925 гг.2 В данной связи, как и ранее, намного слабее в литературе освещаются другие хронологические периоды.

Вместе с тем 90-е годы характеризуются разработкой сравнительно новых тем. В частности, в связи с получением доступа к ранее закрытым архивным материалам, в самостоятельное направление оформилось исследование проблем, связанных с практикой лишения избирательных прав3. В свою очередь, на новый уровень осмысления в рассматриваемый период вышла тема агитационно-пропагандистского обеспечения избирательных кампаний4.

1 Гимпельсон Е. Г. Формирование советской политической системы: 1917;1923 гг. М., 1995; Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М., 1997; Павлова И. В. Сталинизм: становление механизма власти. Новосибирск, 1993: Шишкин В. А. Власть, политика, экономика. Послереволюционная Россия (19 171 928 гг.). СПб., 1997.

Венер М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос (1924;1925 гг.) // Отечественная история. 1993. № 5- Бугай Н. Ф. 20−40-е годы: депортация населения с территории Европейской России // Отечественная история. 1992. № 4: Леконцев О. Н. Реформы Советов в 1921;1927 годах (на материалах Вятской губернии): Дис. канд. ист. наук. М., 1995.

3 Тихонов В. И., Тяжельникова B.C., Юшин И. Ф. Лишение избирательных прав в Москве в 1920;1939 годы. Новые архивные материалы и методы обработки. М. 1998; Добкин А. И. Лишенцы: 1918;1936 // Звенья: Ист. альманах. Вып. 2. М.-СГ16. 1992.

4 Турицин И. В. Власть и пресса в советской России: проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы. М., 1998.

Таким образом, отход от односторонней идеологии, применение новых методов исследования, расширение источниковой базы, развитие историографии на современном этапе позволило автору свести воедино всю накопившуюся информацию, систематизировать ее и провести комплексное исследование социально-экономического развития сибирской деревни в 1919;1929 гг.

Выводы:

1. В Сибирском крае публикации 20-х — начала 30-х гг. хотя не являлись специальными научными исследованиями, тем не менее содержали важные обобщения и выводы по вопросам сельского хозяйства. В эти годы публиковались брошюры и статьи, тесно связанные с практикой социалистического строительства: о наемном труде, о землеустройстве крестьянских хозяйств, о крестьянских промыслах, о сельскохозяйственном кредите, о положении бедноты и работе с ней коммунистов, о кооперативном и колхозном строительстве.

Однако изучаемые вопросы были жестко ограничены рамками господствовавшей идеологии. Выводы и положения опубликованных в этот период работ следует рассматривать в контексте своего времени, они требуют переосмысления с позиций нашего современного знания и мышления.

2. Во второй половине 30-х — середине 50-х гг. внимание сибирских исследователей привлекали вопросы классовой борьбы в деревне, кооперативного плана В. И. Ленина и колхозного строительства. На работы историков наложила отпечаток концепция краткого курса «История ВКП (б)», которая исключала альтернативность исторического развития советского общества. Публикации этого периода в научном плане ничего не дали, за исключением накопления некоторых фактов по отдельным вопросам.

3. В сибирской историографии во второй половине 50-х — конца 80-х гг. интенсивно стали вестись исследования таких проблем, как: роль земельной и кредитной политики в регулировании социально-экономического развития сибирской деревни, участия крестьян Сибири в кооперативном строительстве, социальное расслоение сибирского крестьянства в 20-х гг., сдача средств производства в аренду и наем рабочей силы, обострение классовой борьбы в сибирской деревне, история профсоюза сельскохозяйственных и лесных рабочих Сибири.

Однако исследователи, в силу идеологического контроля со стороны государства, не могли сказать всей правды и делали максимум возможного при познании истины в тех исторических условиях. Фактический материал, отраженный в исследованиях, не утратил своего значения, он требует лишь нового прочтения. Все это позволяет использовать работы данного этапа и в настоящее время.

4. С начала 90-х гг. изучение социально-экономической жизни сибирской деревни (1919;1929 гг.) выходит на качественно новый уровень в связи с окончательным освобождением исследователей от различных ограничений, стеснявших их научную деятельность. И как результат, изменились представления о целях и методах налоговой и кредитно-финансовой политики государства в деревне, наметились новые подходы в трактовке таких вопросов, как агитационно-пропагандистское обеспечение избирательных кампаний, практика лишения избирательных прав граждан, становление и развитие Советов в деревне, о возможных альтернативах развития советской системы в 20-е гг.

При изучении монографий и диссертаций по проблемам советской истории периода 1919;1929 гг. нами не было обнаружено комплексных работ, посвященных социально-экономической политике государства в сибирской деревне.

Объектом исследования является сибирская деревня, где непосредственно осуществлялась производственная деятельность крестьянских хозяйств в условиях «военного коммунизма» и новой экономической политики.

Предметом исследования в данной работе являются процессы, происходившие в социальной и экономической сферах сибирской деревни в конце 1919 — 1929 гг. под воздействием государственной политики по вытеснению капиталистических элементов в деревне и «насаждению» колхозов и совхозов.

Цель и задачи диссертации. В настоящем диссертационном исследовании цели и задачи формулируются исходя из научной значимости, степени изученности и новых методологических подходов к исследованию проблемы.

Целью данной работы является изучение социально-экономических процессов в сибирской деревне (конец 1919 — 1929 гг.), происходивших в стране в изучаемый период. В то же время за рамки данной темы выведены национальные территории, так как этот вопрос требует самостоятельного глубокого изучения и отдельного исследования.

При реализации поставленной цели намечалось решение следующих задач:

1. Выявить основные тенденции и особенности осуществления политики «военного коммунизма» в сибирской деревне.

2. Охарактеризовать основные установки партийно-государственного руководства экономическим развитием сибирской деревни, методы их реализации в изучаемый период.

3. Выявить механизмы политического и административного регулирования избирательных кампаний в сельские Советы в условиях государственной политики ограничения капиталистических элементов в сибирской деревне в 20-х гг.

4. Проследить изменения, происходившие в налоговой политике государства.

5. Вскрыть степень эффективности заготовок продовольствия в Сибири в изучаемый период.

6. Определить роль кооперации в развитии индивидуального крестьянского хозяйства в условиях государственной политики ограничения капиталистических элементов в регионе.

7. Установить социальные последствия классовой направленности аграрной политики государства для сибирской деревни в изучаемый период.

Территориальные рамки исследования традиционны и охватывают так называемую «сибревкомовскую» Сибирь. Для управления Сибирью в августе 1919 г. был создан чрезвычайный орган — Сибирский революционный комитет, власть которого распространялась на территорию от Челябинска до Иркутска по мере освобождения страны от колчаковских войск. После ряда преобразований в 1921;1925 гг. она включала в себя территорию Омской, Новониколаевской (образована летом 1921 г.), Томской, Алтайской, Енисейской и Иркутской губерний, состоящих в свою очередь из уездов1.

25 мая 1925 г. Президиум ВЦИК утвердил образование Сибирского края с разделением его на округа и районы.

Сибирский край с центром в Новониколаевске (9 декабря 1925 г. решением I съезда Советов Сибирского края был переименован в г. Новосибирск) образовался из пяти губерний: Алтайской, Енисейской, Новониколаевской, Омской, Томской и Ойротской автономной области2.

23 июля 1930 г. ВЦИК и СНК СССР приняли постановление о ликвидации округов. Ликвидация округов проходила по общесоюзному плану и привела к дальнейшим изменениям в административном устройстве.

Постановлением ВЦИК от 30 июля 1930 г. был образован ВосточноСибирский край, а Сибирский край переименован в Западно-Сибирский.

1 Административно-территориальное деление Сибири (август 1920 — июль 1930 гг.): Справочник. Новосибирск, 1966. С. 12−16.

2 СУ РСФСР. 1925. № 38. С. 268.

Решение о ликвидации округов предусматривало укрепление района как основного звена социалистического строительства в деревне, что должно было повысить роль и полномочия тех органов власти, которые претворяли в жизнь планы массовой насильственной коллективизации крестьянства, — райисполкомов и райкомов партии. Ликвидация окружных органов власти уменьшала число промежуточных звеньев, через которые реализовывались планы центрального руководства по ускоренной коллективизации.

Хронологические рамки исследования охватывают события периода «военного коммунизма» и новой экономической политики (конец 1919 — 1929 гг.). Нижняя хронологическая граница (конец 1919 г.) — время освобождения Сибири от колчаковцев и перехода к процессу советизации сибирской деревни. Конечная дата (1929 г.) совпадает с началом сплошной коллективизации, кардинальными переменами в политике государства по отношению к крестьянству и свертыванием принципов новой экономической политики.

Ряд обстоятельств предопределил выбор именно этих временных параметров диссертационного исследования.

1. События в Сибири в годы «военного коммунизма» позволяют проанализировать положение крестьянства накануне повой экономической политики.

2. В современной исторической науке принято 1925 год считать апогеем нэпа, когда его эффективность была максимальной. К тому же, во второй половине 20-х гг. начался отсчет складывания новой модели общественного устройства страны. Все это дало возможность автору более четко определить хронологические рамки глав диссертации.

3. Нэп, как справедливо утверждает В. П. Данилов, начинался с признания права крестьянина распоряжаться произведенным им продуктом, хлебом в первую очередь, а также с признания особой роли кооперации в российских условиях. Судьба этих двух деревенских слагаемых нэпа была решена в 1928;1929 гг.1.

4. Материалы нашей диссертации подтверждают позицию В. П. Данилова, что в 1928 г. нэп в Сибири был фактически насильственно прерван в результате чрезвычайных продразверсточных мер в отношении крестьянства в период хлебозаготовительных кризисов 1928 и 1929 гг., свертывания нормальных рыночных и кредитно-финансовых отношений между городом и деревней, перехода от экономических к преимущественно административно-распорядительным методам управления, свойственным для 1929 г. — «года великого перелома».

5. Избранный хронологический промежуток является вполне самостоятельным и завершенным этапом реформирования сельского хозяйства страны. Крах попытки добиться мирного, добровольного «врастания» крестьянского хозяйства в социализм определил в конце 1929 г. намерение руководства страны быстро и радикально разрешить аграрную проблему путем «сплошной» коллективизации сельского хозяйства.

Методологической основой исследования являются принципы объективности и историзма, преемственности и системности научного анализа. Автором применен диалектико-материалистический метод познания явлений и процессов в их взаимосвязи и развитии, а также историко-хронологический принцип, предполагающий рассмотрение сибирской деревни в процессе развития. Общий подход состоит в фиксировании, с одной стороны, общих тенденций изучаемого периода, с другой — их проявлений в конкретных действиях субъектов исторического процесса: органов власти, политических институтов, партийных лидеров, социальных групп, индивидов.

Современные концепции аграрного развития: Теоретический семинар // Отечественная история. 1996. № 2. С. 209.

В работе использован4 ряд взаимодополняющих принципов и методов исторического исследования. Использование историко-сравнительного метода дало возможность раскрыть сущность и конкретизировать социально-экономическую политику государства в годы «военного коммунизма» и новой экономической политики на территории Сибири. Применение историко-генетического метода позволило проследить причинно-следственные связи процессов и событий, происходивших в 20-х гг. в аграрной, налоговой политике и жизни крестьянства Сибири. Историко-типологический метод дал возможность выявить общие тенденции, проявлявшиеся в разных сферах жизни сибирской деревни в изучаемый период.

Историко-системный метод помог охарактеризовать сибирскую деревню как систему взаимосвязанных элементов, где изменения в одной из ее частей влекут за собой перемены в других.

Использование указанных принципов и методов исторического исследования позволило дать более полную характеристику развития сибирской деревни в годы «военного коммунизма» и новой экономической политики.

В диссертации применены в сочетании формационный и цивилизационный подходы. Безусловно, при рассмотрении истории сибирской деревни нельзя опустить идеи смены формаций, классовой борьбы, присущие формационному подходу, но в то же время необходимо подходить к проблеме развития сибирской деревни не только с точки зрения государственной необходимости, но и с точки зрения ее интересов, что может дать цивилизационный подход.

Источниковая база исследования. Задачи исследования решались на основе использования комплекса источников, как опубликованных, так и архивных. Для полного и глубокого анализа поставленных вопросов было важно не столько количество обследованных архивных фондов и просмотренной периодической печати, сколько целенаправленный характер отбора информационно насыщенного материала, выявление и всесторонний анализ новых источников, новое прочтение уже использованных.

Потребность в многоплановом и критическом видении исторической реальности предъявляет и повышенные требования к принципам отбора документального материала. Группировка и расположение источников по значимости была осуществлена в соответствии с поставленной целью и решаемыми задачами исследования.

В ходе освещения темы автор широко использовал опубликованные документы 1919;1930 гг., материалы VIII-XV съездов партии, XI-XV партконференций, пленумов ЦКпостановления ЦК ВКП (б), директивные, информационные письма, циркуляры по аграрным, продовольственным и вопросам советского строительства, документы и материалы журналов «Известия ЦК ВКП (б)» и «Известия Сибкрайкома ВКП (б)» по изучаемой проблемевыступления руководящих деятелей партииопубликованные документы краевых, окружных, районных партконференций, а также материалы различных совещаний по переводу сибирской деревни на социалистические рельсы.

Издания справочно-информационного характера, как центральные, так и местные, использовались для характеристики конкретных явлений, а также для выявления общих тенденций и закономерностей развития социально-экономических процессов в сибирской деревне посредством сравнительного анализа статистических данных за различные годы. Труды руководителей большевиков использовались, с целью выявления идейно-побудительных мотивов принимаемых властями в 20-е годы практических решений. Из партийно-правительственных документов были извлечены некоторые дополнительные сведения о проводившихся властями в 20-е годы социально-экономических мероприятиях и их итогах.

Исследование данной проблемы позволило автору значительно расширить источниковую базу за счет опубликованных сборников документов по истории гражданской войны и военной интервенции, восстановления и перестройки народного хозяйства страны на основе новой экономической политики. Документы и материалы, включенные в сборники, позволяют глубже осветить проблему взаимоотношений крестьянства и советской власти, крестьянского протеста в годы гражданской войны1.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) нас в первую очередь интересовал фонд Центрального Комитета большевистской партии, в котором сохранились многочисленные документы, дающие возможность осветить исследуемые события с точки зрения партийных структур, причем различного уровняот низовых до центральных. Важнейшие документы по вопросам агитационно-массовой работы в деревне, директивные указания, постановления, инструкции, отчетные материалы хранятся в фонде ЦК РКП (б) — ВКП (б) (Ф. 17).

1 Алтай в восстановительный период: Сборник документов и материалов. Барнаул: Кн. изд-во. 1960. 462 е.- Борьба трудящихся за установление Советской власти на Алтае (1917;1920 гг.): Сборник документов. Барнаул: Кн. изд-во, 1957. 504 е.: Борьба за власть Советов в Томской губернии (1917;1919 гг.): Сборник документальных материалов. Томск: Кн. изд-во, 1957. 566 е.- Борьба за власть Советов в Тобольской (Тюменской) губернии (1917;1920 годы): Сборник документальных материалов. Свердловск: Кн. изд-во, 1967. 430 е.- Иркутская партийная организация в восстановительный период (1920;1926 гг.): Документы и материалы. Иркутск: Кн. изд-во, 1960. 314 е.- Кузбасс в период восстановления народного хозяйства (1920;1926 гг.): Сборник документов. Кемерово. Ки. изд-во. 1966. 184 е.- Омские большевики в борьбе за власть Советов (1917;1920 гг.). Сборник документальных материалов. Омск: Облгиз, 1952. 245 е.- Партизанское движение в Западной Сибири (1918;1920 гг.): Документы и материалы. Новосибирск: Кн. изд-во, 1959. 832 е.- Сибирский революционный комитет (Сибревком. Август 1919 — декабрь 1925 гг.): Сборник документов и материалов. Новосибирск: Кн. изд-во, 1959. 658 е.- Сибирское бюро ЦК РКП (б) (1918;1920 гг.). Ч. 1. Новосибирск: Зап-Сиб. кн. изд-во, 1978. 361 е.- Советы Западной Сибири 1919;1925 гг.: Сборник документов. Новосибирск: Кн. изд-во. 190 с.

Автором были изучены документы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Из фонда Р-1235 Всероссийского центрального исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (ВЦИК) в диссертации были использованы сведения о региональной администрации и применяемых местными органами власти методов управления. В фонде 3986 Народного комиссариата земледелия РСФСР имеются документы, раскрывающие меры советской власти в аграрном секторе.

В Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) особый интерес представляют материалы следующих фондов: Центрального союза потребительских обществ РСФСР и СССР (Ф. 484), Всероссийского союза сельскохозяйственной кооперации (Ф. 4106, 5466). По этим фондам прослеживается история кооперации страны и отдельных регионов.

Большую ценность для исследователя представляет материал Сиббюро ЦК ВКП (б), губернских и уездных комитетов партии (Ф. 1, 2, 10, 13). В них содержатся сведения о партийном и советском строительстве на местах, о работе партийных конференций РКП (б) и хозяйственной деятельности советских органов власти. Здесь находятся документы, значительная часть которых касается укрепления связей между городом и деревней, организации коллективных хозяйств.

Значительная часть фактического материала извлечена из документов Центра хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК), Центра хранения и изучения документации новейшей истории Красноярского края (ЦХИДНИКК), Центра документации новейшей истории Омской области (ЦДНИОО), Центра документации новейшей истории Томской области (ЦДНИТО), Центра документации новейшей истории Иркутской области (ЦДНИИО). Документы характеризуются большим многообразием и включают отчеты партийных и советских органов, протоколы партийных конференций, пленумов, активов.

Не менее ценный материал по теме исследования выявлен в государственных архивах Сибири: государственном архиве Новосибирской области (ГАНО), государственном архиве Омской области (ГАОО), государственном архиве Томской области (ГАТО), государственном архиве Иркутской области (ГАИО), государственном архиве Тюменской области (ГАТюО), государственном архиве Красноярского края (ГАКК).

В государственных архивах Сибири хранятся документы, которые были использованы при написании диссертации. Автор извлек интересный материал из фондов губисполкомов: Алтайского (Ф. 10), Енисейского (Ф. 49), Иркутского (Ф. 145), Омского (Ф. 27), Томского (Ф. 96), Тюменского (Ф. 2). Весьма широкий и разнообразный комплекс источников имеется по данной проблеме в фондах Алтайского губернского земельного управления (Ф. 73), Енисейского губпродкома (Ф. 1188), Иркутского губернского земельного управления (Ф. 46), Новосибирского губпродкома (Ф. 1125), Омского губернского земельного управления (Ф. 209), Томского губернского земельного комитета (Ф. 934), Тюменского уездного земельного комитета (Ф. 630).

Автор диссертации ознакомился с экономико-статистическими и демографическими материалами: Барнаульский округ в цифрах: Статистический ежегодник-справочник 1925;1927 гг.- 20 лет Советской власти: Статистический сборникСибирский край: Статистический справочник СССР за 1927 г.- Колхозы СССР: Статистический справочникСельское хозяйство СССР 1925;1928 гг.- Сборник статистических сведений к XVI Всесоюзной партконференции. Проведена трудоемкая работа по сбору, обработке этих материалов, сопоставлению их с другими источниками.

В 1929;1932 гг. были изданы 4 тома «Сибирской Советской энциклопедии"1. Ценность этой работы во многом определяется включением большого по объему статистического материала.

Статистические источники играют важную роль при изучении проблем данной работы. Если, используя законодательные источники, можно создать лишь «скелет» общего представления о социально-экономической политике большевиков в сибирской деревне в 20-е годы, то привлечение статистических источников позволяет облечь «скелет» в «плоть» фактов, посмотреть, какой эффект давали те или иные изменения аграрного или налогового законодательства, как влияло, например, налогообложение на материальное состояние крестьянства.

При изучении данной проблемы анализу подвергнуты как центральные, так и региональные газеты: «Правда» — орган ЦК РКП (б) -ВКП (б), «Беднота» — орган ЦК ВКП (б), «Крестьянская газета» — орган ЦК ВКП (б), «Известия» — орган ЦИК, «Сельская правда» — орган Сибкрайкома ВКП (б), «Советская Сибирь» — орган Сибкрайкома ВКП (б) и крайисполкома, «Алтайский коммунист» — орган губисполкома и губкома РКП (б), «Красный Алтай» — орган Барнаульского окружкома ВКП (б) и окрисполкома Советов, «Кузбасс» — орган Кузнецкого окружкома ВКП (б) и окрисполкома Советов, «Красноярский рабочий» -орган Енисейского губернского комитета РКП (б) и губернского революционного комитета, «Красное знамя» — орган Томского окружкома ВКП (б) и окрисполкома Советов, «Рабочий путь» — орган Омского окружкома ВКП (б) и окрисполкома Советов, «Звезда Алтая» — орган Бийского окружкома ВКП (б) и окрисполкома Советов, «Наша деревня» -орган Каменского окружкома ВКП (б) и окрисполкома Советов.

Печать разъясняла, популяризировала решения партийных съездов, конференций, пленумов ЦК партии и других партийных документов,.

1 Сибирская Советская энциклопедия. Т. I-IV. Новосибирск: ОГИЗ, Зап.-Сиб. Отд. 1929;1932 гг. информировала об отношении коммунистов и беспартийных к решениям партии и правительства. В газетах местных партийных организаций и Советов имеется материал, отражающий процесс подготовки и проведения выборов в Советы, агитационно-массовый работы большевиков в деревне, проведения продовольственных кампаний в Сибири в годы «военного коммунизма» и новой экономической политики.

Еще одним важным источником при написании диссертации являются журналы: «Большевик» — орган ЦК ВКП (б), «Деревенский коммунист» — орган ЦК ВКП (б), «Известия» — орган Сибкрайкома и ЦК ВКП (б), «Агитатор» — орган Сибкрайкома ВКП (б), «Красная сибирячка» -орган Сибкрайкома ВКП (б), «На ленинском пути» — орган Сибкрайкома ВКП (б), «Власть Советов» — орган ВЦИК, «Жизнь Сибири» — орган Сибкрайисполкома, «Крестьянская взаимопомощь» — орган ЦК КОВ, «На советском посту» — орган Сибкрайисполкома, «Сельская кооперация» -орган Сибкрайсоюза. В этих журналах печатались статьи с разъяснением экономической политики коммунистической партии, правительства в области сельского хозяйства. В них также содержалось большое количество материала о крестьянских организациях, работе общественных и государственных структур управления в Сибири.

Однако при использовании материала из газет и журналов автор соблюдал известную долю осторожности. Во-первых, опубликованные сведения не всегда до конца провереныво-вторых, в то время в печатных изданиях преобладали материалы положительного оттенка, мало было критикив-третьих, материалы из газет и журналов 1919;1930 гг. глубоко «пропитаны» пропагандой, поэтому необходимо было «разрывать» идеологическую форму, чтобы увидеть реальный смысл того, о чем говорит источник. Несмотря на это, периодика в большей степени, чем другие источники, передает дух эпохи, ее ритм.

В диссертации использованы воспоминания участников гражданской войны и военной интервенции в Сибири. Мемуарная литература дает возможность яснее представить общую картину борьбы большевиков за восстановление советской власти в регионе.

Особую значимость представляют опубликованные в 20−30-х гг. воспоминания В. Д. Вегмана, В. Владимировой, В. Виленского-Сибирякова, Я. Жигалина, М. Кордонского, К. М. Молотова, Б. З. Шумяцкого, П. Щетинкина, А. Ширямова, А. Д. Янсона, В. Г. Яковенко и других. Ценность этих мемуаров состоит в том, что они наиболее полно отражают настроение участников революционных событий в Сибири в 1917;1920 гг.1.

В целом при изучении социально-экономического развития сибирской деревни в годы «военного коммунизма» и новой экономической политики автор использовал широкий спектр источников, часть из которых опубликована, а другая хранится в архивных фондах.

Архивы следует воспринимать как документированную социальную память. Однако серьезную проблему для исследователей представляет достоверность архивных сокровищ. Ни для кого уже не секрет, что многие данные Всесоюзной переписи населения 1939 г. фальсифицированы. Искажение фактов позволило скрыть от.

1 Вегман В. Д. Как и почему в 1918 г. пала Советская власть в Томске // Сибирские огни. 1923. № 1−2. С. 127−146- Ои же. Вооруженные восстания против Колчака в городах и районах Сибири. Новосибирск: Сибкрайсовпроф, 1928. 17 е.- Он же. Зарождение партизанского движения // Просвещение Сибири. 1929. № 11. С. 10−12- Владимирова В. Из недавнего прошлого. M.-JL: Молодая гвардия, 1924. 200 е.: Вилеиский-Сибиряков В. Октябрьские дни в Сибири // Пролетарская революция. 1921. № 1. С. 150−156- Он же. Борьба за Советскую власть // Северная Азия. 1926. Кн. 3. С. 47−66- Жигалин Я. Партизанское движение в Западной Сибири (1919 г.)// Пролетарская революция. 1930. № 11. С. 98−114- Кордонская М. Сибирское крестьянство в дни Октябрьской революции (конец 1917 — начало 1918 гг.) // Пролетарская революция. 1928. № 10. С. 53−71- Молотов К. М. Контрреволюция в Сибири и борьба за Советскую власть. Саратов: Госиздат, 1927. 126 е.- Щетинкин П. Воспоминания из прошлого // Сборник истпарта. Новониколаевск, 1923. № 1. С. 108−112- Ширямов А. Иркутское восстание и расстрел Колчака // Сибирские огни. 1924. № 4. С. 127−134- Яисон А. Д. Октябрьская революция и юнкерское восстание в Иркутске // Каторга и ссылка. 1932. № 11−12. С. 301−329- Яковенко В. Г. Записки партизана. M.-JL: Госиздат, 1925. 107 с.

2 История СССР. 1990. № 3. общественности огромные масштабы голода в 1932;1933 гг. и сталинских репрессий и несколько приукрасить истинное положение с рождаемостью и смертностью.

К тому же в советский период истории страны многие документы были уничтожены. А без знания подлинных документов, вскрывающих властные механизмы принятия важнейших решений, мы будем обречены на неполную правду о прошлом страны и, следовательно, усложним выработку рецептов создания общественного иммунитета против его повторения.

Учитывая кардинальные идеологические изменения, произошедшие в отечественной науке в 90-е гг. XX века, данная диссертация представляет собой первую за последние годы в Сибири попытку обобщить и систематизировать накопленный материал, осветив, по возможности, все стороны данной проблемы.

Научная новизна данной работы заключается в следующем:

1. Автором установлено, что «военно-коммунистическая» организация экономической жизни сибирской деревни свелась к элементарному изъятию хлеба и прочей сельхозпродукции из крестьянских хозяйств, что привело к широкому развитию повстанческого движения в Сибири.

2. Определены основные тенденции в механизме политического и административного регулирования избирательных кампаний в сельские Советы в условиях государственной политики ограничения капиталистических элементов в сибирской деревне в 20-х гг.

3. Оценен вклад Сибири при реализации партийно-государственными органами сталинского варианта стратегии социалистической индустриализации в стране посредством постоянного увеличения «сверхналога» на индивидуальные крестьянские хозяйства. «Чрезвычайные меры» повлекли за собой изъятие хлеба не только у кулаков, но и части середняков.

4. Показано, что усиление экономических позиций и рост политического влияния зажиточной части сибирского крестьянства в результате нэповских перемен противоречили идеологическим установкам большевиков. Индивидуальному крестьянскому хозяйству, связанному с частной собственностью на средства производства, не было места в социалистическом обществе.

5. Установлена роль кооперации в развитии индивидуального крестьянского хозяйства в условиях государственной политики ограничения капиталистических элементов в регионе. Автор установил причины оттока из кооперации самых дееспособных кадров, представленных наиболее крепкими середняцкими и зажиточными слоями сибирской деревни.

6. Выявлено, что при радикальной ломке аграрного сектора в Сибири происходило «насаждение» колхозов и совхозов, а материальная и техническая помощь со стороны государства не давала экономического эффекта, кроме социально-классового, который достигался при обобществлении индивидуального крестьянского хозяйства.

7. Установлено, что в Сибири батрацко-бедняцкие группы к началу «сплошной» коллективизации превратились по существу в негосударственные структуры по осуществлению контроля за работой хозяйственных и кооперативных органов, т. е. в своего рода политическое ядро в колхозном движении.

Практическая значимость исследования заключается в том, что фактический материал, выводы, представленные в нем, могут быть применены при создании региональных и обобщающих трудов по истории взаимодействия крестьянства и власти. На основе данной диссертации возможна подготовка учебных пособий, спецкурсов, спецсеминаров, лекций по Отечественной истории.

Структура диссертации определяется внутренней логикой исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.

351 ВЫВОДЫ.

1. При радикальной ломке аграрного сектора в Сибири происходило «насаждение» колхозов и совхозов, а материальная и техническая помощь им со стороны государства не давала экономического эффекта, кроме социально-классового, который достигался при обобществлении индивидуального крестьянского хозяйства. Коллективные хозяйства в Сибири накануне «сплошной» коллективизации оставались в основном механическими объединениями. Практически они так и не получили кооперативной самостоятельности.

2. Кооперативная политика советского государства в 20-х гг. оказала определенное воздействие на развитие индивидуального крестьянского хозяйства в Сибири, но ее классовый характер ограничивали возможности крестьянской инициативы. «Революция сверху» положила начало разрушению восстановленной за 20-е гг. сельскохозяйственной кооперативной системы в Сибири. А введенная затем контрактация, по существу, означала переход от рыночной к плановой форме товарооборота между городом и деревней.

3. Начавшееся после XV съезда ВКП (б) экономическое наступление на кулаков вызвало сокращение удельного веса зажиточного крестьянства. По рекомендации Апрельского (1928 г.) объединенного пленума ЦК и ЦК ВКП (б) на местах был осуществлен переход к прогрессивно-подоходному обложению кулачества и растущих доходов наиболее зажиточных слоев деревни. Обложению в индивидуальном порядке подлежали только наиболее богатые кулацкие хозяйства. Тяжесть налога явилась одной из главных причин дробления крестьянских хозяйств, т. е. наметилась тенденция к их разделу. Если по переписи 1927 г. к категории «мелкокапиталистических производителей» (кулаков) было отнесено 6,7% сельских дворов Сибирского края, то весенняя перепись 1929 г. зафиксировала лишь 1,8% таких дворов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Результаты изучения социально-экономического развития сибирской деревни в годы «военного коммунизма» и новой экономической политики позволяют сделать следующие выводы:

1. С освобождением Сибири от колчаковщины формировалась новая система управления: вначале ревкомы, а затем Советы. Политика «военного коммунизма» исчерпала себя в связи с победой большевиков в гражданской войне. «Военно-коммунистическая» организация экономической жизни сибирской деревни свелась к элементарному изъятию хлеба и прочей сельхозпродукции из крестьянских хозяйств, что привело к резкому обострению отношений крестьянства с властью. В Сибири, как и по всей стране, широкий размах принимало повстанческое движение, что создавало серьезную угрозу безопасности советской власти. X съезд РКП (б) в марте 1921 г. принял программу перехода страны к новой экономической политике.

2. В условиях «военного коммунизма» и нэпа землеустройство и машиноснабжение осуществлялось в первую очередь в интересах коллективных, а в последнюю — индивидуальных крестьянских хозяйств. Результаты развития социалистических форм хозяйствования в сибирской деревне в период нэпа не оправдали надежд властей. Коллективные хозяйства оставались в основном механическими объединениями. Практически они так и не получили кооперативной самостоятельности.

3. В деятельности партийно-государственных органов Сибири проявилось противоречие, с одной стороны, развитие хозяйственной инициативы и личной заинтересованности трудового крестьянства в подъеме производительности своего хозяйства, с другой — ограничение роста капиталистических элементов, создание предпосылок для перехода сибирской деревни на рельсы коллективизации.

Динамика развития крестьянского хозяйства в 1921;1925 гг. носила в сибирской деревне положительный характер. За этот период увеличились количество обрабатываемой земли, урожайность зерновых и поголовье скота. Наблюдался рост числа крупнотоварных зажиточно-середняцких и кулацких хозяйств. Этот процесс объективно был полезен, т.к. значительно повышал экономическую отдачу сельского хозяйства в Сибири.

4. Необходимый экономический эффект в первые годы нэпа в Сибири давали новая налоговая политика и легализация частной торговли. В 1921;1925 гг. происходило совершенствование налоговой системы, что создавало материальные стимулы к развитию индивидуального крестьянского хозяйства: дифференцированный подход к уплате налогов, постепенное снижение сельскохозяйственного налога, создание возможностей для свободной торговли излишками сельскохозяйственной продукции, переход от натурального налога к денежному. Однако относительная либеральная политика советского государства в отношении частного капитала оказалась непродолжительной.

5. В Сибири процесс «оживления» Советов носил противоречивый характер. Наряду с попытками приблизить государственный аппарат к интересам и потребностям малоимущих крестьян, наметилась тенденция вытеснения кулачества как класса, доступа класса «эксплуататоров» в систему управления и возможности их влияния на сельское население.

6. Во второй половине 20-х годов в процессе хлебозаготовок проводилась дифференцированная налоговая политика. Беднейшим крестьянам предоставляли налоговые льготы. Но вместе с тем усиливался налоговый пресс в отношении крестьянских «крепких хозяйств». Принятые затем в хлебозаготовках «чрезвычайные меры» повлекли за собой изъятие хлеба не только у кулаков. Поскольку не было четких критериев определения кулака, то зачастую на местах к кулакам причисляли часто и середняков. Постоянные поиски властями кулаков в среде крестьянства усиливали социальную напряженность и произвол в сибирской деревне.

7. В Сибири батрацко-бедняцкие группы к началу «сплошной» коллективизации превратились, по существу, в негосударственные структуры по осуществлению контроля за работой хозяйственных и кооперативных органов, т. е. в своего рода политическое ядро в колхозном движении.