Концепт исламизма в политической теории

Актуальность проблемы. На протяжении XX века в социальных и политических науках преобладала идея об ослаблении роли религии в жизни общества. Основные версии этой идеи — теория модернизации и теория секуляризации. Они базируются на постулате: эпоха религиозных войн позадипоэтому влияние ислама на внутреннюю и внешнюю политику мусульманских государств падает. Однако в период от 1-й мировой войны до 1970;х гг. ислам играл значительную роль в антиколониальных движениях и региональных конфликтах, на конференции 1969 г. в Рабате главами государств и правительств 22 мусульманских стран была создана Организация Исламская конференция. В 1979 г. произошла исламская революция в Иране. После этого правительства мусульманских стран стали интенсивнее обращаться к исламу как основанию политики. Это вызвало замешательство в научных и политических кругах США и СССР. Начался поиск ответа на вопросы: какова роль ислама в политике? является ли ислам угрозой светским государствам?

Окончательного и общепризнанного ответа на эти вопросы нет. Зато положительный ответ принял форму идеологии. Ее яркий пример — теория С. Хантингтона о столкновении цивилизаций. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. она приобрела незаслуженную популярность, в том числе в России.

Крах советской авантюры в Афганистане, распад Югославии и СССР усилили интерес к исламизму. На Балканах и Северном Кавказе началось исламское возрождение. Террористы наносили удары по торговым центрам в США. Продолжалась гражданская война в Алжире. Ширилось движение Талибан в Афганистане. В Судане установилось шариатское правление. В России вспыхнула война между режимами Б. Ельцина и Д.Дудаева. Наконец, под влиянием событий 11 сентября 2001 г. тема исламизма заполонила СМИ. Приобрела статус интеллектуально-политической моды. В этой ситуации указанные вопросы еще более обострились.

Сегодня для многих исследователей очевидно: теоретическое решение проблемы исламизма затруднено. Социально-политический контекст превалирует над аналитическими принципами. А варианты решений обычно ограничены отдельными аспектами проблемы. Политический заказ порождает множество некорректных обобщений и псевдотеоретических конструкций. Анализ данных трудностей определил содержание исследования.

Степень разработанности проблемы. Понятие исламизма используется в работах многих авторов. Обычно признание исламизма понятием базируется на гносеологической посылке: понятия непосредственно связаны с реальными фактами (феноменами), нейтральны, объективны и нуждаются только в уточнении. В рамках данной общей посылки можно вычленить несколько тенденций.

Одной из них является онтологизация понятия «исламизм» (работы Л. С. Васильева, И. П. Добаева, А. А. Игнатенко, И. В. Кудряшовой, Б. Льюиса,.

A.В.Малашенко, Д. Б. Малышевой, С. Хантингтона и др.). В рамках данного подхода к проблеме социально-философский анализ,^как правило, подменяется аксиологическим: ислам фигурирует как главная ценность Востока, в отличие от западного христианства. В итоге анализ ислама как социального факта маскируется рассуждениями о культурно-цивилизационных различиях между миром ислама и миром Запада.

Следующая тенденция выражается в стремлении отдельных исследователей к деидеологическому анализу исламизма (труды А. З. Арабаджяна, М. Р. Аруновой, С. Э. Бабкина, М. Ф. Видясовой, П. Джонсона, В. Е. Донцова, П. Кальвокоресси, A.B. Кудрявцева, А. Р. Нортона, Е. Д. Пырлина, С. Роджерса,.

B.И.Сажина, Д. Сингерман, ЙЛ. Хаддад, М. Ш. Умерова, В. А. Ушакова, И. Е. Федоровой и др.). В этих работах раскрывается содержание политического заказа, вытекающие из него когнитивные установки и инструментальное отношение власти к проблеме исламизма.

Другая тенденция связана с реализацией т.н. полицейского подхода к проблеме исламизма. В рамках данного подхода отражены мотивация и логика действий властей в отношении религиозной оппозиции: критерий угрозы существующему режиму становится основным при классификации политических и общественных организаций и неформальных групп. В рамках данного подхода работают такие отечественные исследователи, как В. Х. Акаев, С. Е. Бережной, А. Б. Борисов, И. П. Добаев, П. В. Крайнюченко, А. В. Малашенко, К. И. Поляков, И. М. Сампиев, Ю. Л. Тегин, Д. Тренин, А. Ж. Хасянов, М. С. Юрьев.

Наиболее распространенной тенденцией является разработка проблемы исламизма в соответствии с установками цивилизационного подхода. Данный подход характерен для большинства западных исследователей. При этом используются не только устаревшие клише-идеологемы (капитализм, либеральная демократия), но и схемы советологии (свободный мир vs. социализм/коммунизм). В итоге исламизм становится субститутом коммунизма. Причины радикализации исламистских движений усматриваются в их антизападной направленности, а причины исламизма объясняются спецификой мусульманской культуры (работы Ф. Аджами, Ф. Бурга, Ж. Кепеля, М. Крамера, Б. Льюиса, А. Менка, Д. Миллера, Д. Пайпса, Б. Рубина, М. Фабриес-Вефайи, Г. Фуллера, С. Хантингтона, М. А. Хермасси, С. Эмерсона, Д. Эспозито).

Позиции, прямо противоположные цивилизационному подходу, занимает критика классического востоковедения. Суть критики состоит в следующем: практическое востоковедение связано с колониализмом, а теоретическое — с европоцентричным нормативизмом. Наиболее известным критиком является палестинский активист Э. Саид (Orientalism, 1978). В рамках этого подхода работают Э. Карл, Ю. М. Почта и др. Критический потенциал их критики очевиден. В то же время данный подход не был реализован при исследовании проблемы исламизма. Следует отметить, что критика классического востоковедения и исламоведения имеет существенные ограничения — общие интеллектуальные основания с цивилизационным подходом, а именно: представление о преемственности представлений власти.

Наиболее выраженной тенденцией является разработка проблемы исламизма в соответствии с подходом традиционного страноведения: исследование проблемы исламизма посредством изучения стран исламского ареала, включая их организацию, экономику, политику и идеологию. Данный подход не связан ни с определенной методологией, ни с определенными этико-политическими идеалами, в то же время сильной стороной этого подхода является эмпиризм. Хотя представители этого подхода рассматривают исламизм как объективное социально-политическое явление, но все же первостепенное значение для них имеет его конкретный страновый (социально-политический) контекст. Данный подход представлен как в работах отечественных авторов (Ю.В.Агавельян, А. И. Александров, С. М. Алиев, В. В. Андреев,.

A.З.Арабаджян, М. Р. Арунова, В. М. Ахмедов, С. Э. Бабкин,.

B.Я.Белокреницкий, М. Ф. Видясова, С. М. Гасратян, Л. И. Данилов, Б. В. Долгов, С. Б. Дружиловский, А. Ю. Журавлев, О. В. Зотов, Д. А. Ильвовский,.

C.Н.Каменев, Н. Г. Киреев, В. Г. Коргун, Ю. В. Лалетин, Р. Г. Ланда, Ю. А. Ли, Н. М. Мамедова, Э. В. Павлуцкая, О. В. Плешов, К. И. Поляков, В. И. Сажин, М. Ш. Умеров, Е. И. Уразова, В. А. Ушаков, И. Л. Фадеева, И. Е. Федорова, К. З. Хамзин, А. Ж. Хасянов, В.П.Юрченко), так и зарубежных (З.Абьюза, А. Айрес, Д. Биман, Ф. Г. Гоз (третий), А. Джагангир, М. Н. Катц, Д. Курлантзик, Д. Лемко, П. Д. Луонг, С. Б. Макдональд, Р. Мартин, А. Р. Нортон, Г. Окрухлик, С. Роджерс, С. Рой, Б. Р. Рубин, Д. Сингерман, М. Хан, Х. Шикали, Р. Юбен).

На наш взгляд, построение теории исламизма невозможно без интеграции результатов исследований в рамках всех перечисленных подходов. Но при выработке отношения к ним следует учитывать идеологический фон проблемы. A.B. Малашенко показал, что в советских исследованиях до 1991 г. имела место экстраполяция оценок религиозной оппозиции в зарубежных мусульманских странах на ситуацию в СССР.1 Поэтому в литературе использовалось преимущественно понятие панисламизма. Оно отличается от понятия исламизм контекстом высказывания. В системе координат официальной.

1 См.: Малашенко A.B. 80-е: новый политический старт ислама // Восток. 1991, № 5. с.56−57. советской идеологии на первое место при определении исламизма выходили социально-экономические причины, незаинтересованность власти политическим потенциалом ислама и использование инструментария критики идеологии.

Но та же самая ситуация была характерна и для зарубежной советологии. Поэтому перед каждым из перечисленных подходов исследованию проблемы исламизма стоит угроза повторить судьбу советологии, которая распалась вместе с СССР: «.теперь история оставила от этого некогда обширного комплекса ученой деятельности (советологии) одни концептуальные руины: советология не только не смогла различить признаки грядущего крушения коммунизма, не говоря уже о том, чтобы предсказать его, но и в общем и целом оказалась неспособной объяснить причины этого крушения, когда оно уже произошло"2.

По нашему мнению, общим и наиболее важным из методологических пределов указанных подходов к исследованию исламизма является неразличение терминов «понятие» и «концепт». Продуктивнее исходить из того, что исламизм — не понятие, а концепт3.

Отсюда вытекает главная проблема, связанная с построением теории исламизма. Если концепт — нерелевантное понятие, он непригоден для нужд теории, поскольку включает текущие политические оценки и ценности. Обращение к понятию [исламизма] подразумевает некое единое теоретическое поле, в котором все проблемы решены. Мы исходим из противоположной.

2 Малия М. Из-под глыб, но что? Очерк истории западной советологии//Отечественная история. 1997, № 5. с. 93.

3 С. С. Неретина показала, что термин концепт связан с анализом проблемы универсалий, потребовавшим расщепления языка и речи. Концепт как высказывающая речь не тождественен понятию. Многие исследователи не заметили введения нового термина для обозначения смысла высказывания. Поэтому в большинстве философских словарей и энциклопедий концепт отождествляется с понятием. В качестве термина концепт присутствует и в постмодернистской философии. Речь рассматривается как игра ассоциаций и интерпретаций. Она уничтожает любой текст (прежде всего, священные тексты). Превращает его в объект властных претензий. Концепт в постмодернистском понимании — это поле распространенных в пространстве знаков. Поскольку в речи существуют объективно-языковые формы выражения, терминологически концепт трудно отличить от понятия. Он становится двусмысленным термином. См.: Неретина С. С. Концепт // Новая философская энциклопедия. М.: «Мысль», 2001. в 4-х т. том II. с.306−307. посылки: не существует целостного знания об обществах, достоверно лишь наличие концептов.

Объектом исследования выступают те научные работы, в которых используется понятие исламизма, и связанный с ним комплекс родственных понятий: «исламский фундаментализм», «радикализм», «экстремизм», «терроризм», «политический ислам», «исламская угроза», «фактор», «возрождение», «исламизация» и др.

Предмет исследования — обнаружение нерелевантности концепта исламизма в социально-политическом и теоретическом пространстве.

При этом мы привлекаем отечественные и американские источники. Отечественные представлены в основном изданиями Института Ближнего Востока (монографии, тематические сборники, выпуски «Ближнего Востока и современности», журнал «Восток»), материалами (монографии, сборники) ИППК при РГУ. Американские источники (помимо монографий Б. Льюиса и С. Хантингтона) представлены статьями, опубликованными в ведущих научных изданиях Foreign Affairs и Current History, а также размещенных на сайте института MEMRI (Middle East Media Research Institute).

Цель исследования — разведение фактов и ценностей концепта исламизма в рамках политической теории. Достижение цели предполагает реализацию следующих задач:

— описание социального пространства концепта исламизма;

— анализ процесса конструирования исламизмологии;

— обсуждение дилеммы междисциплинарности исламизмологии;

— описание множества организационных форм исламистского активизма;

— выявление множества его идеологических доктрин;

— обнаружение противоположности критериев политики и геополитики.

Теоретико-методологической основой исследования является конструктивистская модель познания. Она базируется на принципе: действительность конструируется множеством видов социальной практики, обусловленных культурой. Истинность и ложность убеждений зависят от социальных контекстов. Факты — это результат социального производства (воспроизводства), а не открытия. В состав фактов входят концепции, социальный и конвенциональный характер которых замаскирован риторикой, включая политическую. Факты всегда можно размонтировать и преобразовать в интерпретации. Любое знание идеологично и не может быть нейтральным в отношении структур человеческой деятельности. В конструктивизме центральной категорией является консенсус и его социальное пространство.4 Конструктивистская модель познания — часть интеллектуального движения постмодернизма, в состав которого входят искусство, политика, наука.

Однако в постмодернизме нет конструктивной концепции политики. Прагматика постмодернистского знания не направлена на достижение конкретного результата, который можно утилизировать. Поэтому в диссертации не ставится задача построения позитивной программы исследования исламизма. Напротив, автор описывает языковые факты и их прагматические аспекты в рамках процедур деконструкции и интертекстуальности. Деконст-руктивизм — это скорее метод формулировки исследовательских вопросов, нежели разработки теории политики.

Для критики концепта исламизма мы применяем два главных компонента конструктивистского подхода: принцип деконструкции и микроаналитическую стратегию анализа (как возможность деконструкции). Указанная стратегия реализуется путем рассмотрения науки в социокультурном контексте: как властные отношения проникают в науку и к каким последствиям это приводит? Микросоциальный анализ позволяет рассмотреть социальную составляющую концепта — вненаучные детерминанты его возникновения и функционирования. А деконструкция5 направлена на разведение фактов и.

4 См.: Агафонова М. Ю. Проблема насилия в познании, с.43−50,57.

5 Понятие деконструкции использовали Ж. Деррида и Ж.-ФЛиотар. По словам ЖДеррида, движения деконструкции не требуют обращения к внешним структурам. Они оказываются возможными и действенными, могут поражать цель лишь изнутри структур, в которых обитают. Усомнившись в самом различии между означаемым и означающим или, иначе, в идее знака как такового, нужно сразу же уточнить, что мы не исходим при этом из некоей наличной истины, предшествующей знаку, существующей вне его или над ним. Скорее напротив. Нас интересует как раз то, что в понятии знака, которое всегда существовало и функционировало лишь внутри истории философии (наличия), определяется — в системном и генеалогическом плане — этой историей. См.: Деррида Ж. О грамматологии. Москва :" А<1 Ма^тет", 2000. с. 129, 141. В этом 8 ценностей в концепте исламизм.

В процессе реализации теоретико-методологических установок мы опирались на работы В. П. Макаренко, С. Жижека, М. К. Петрова, М. Фуко, Ж. Бодрийяра и Ж.Деррида. В. П. Макаренко в политической концептологии обосновал необходимость дистанцирования исследователя от реальной политики (и связанных с ней идеологических схем), поскольку последняя обладает «иной фактуальностью» на сравнению с научной. С. Жижек во множестве своих работ последовательно размонтирует идеологию всеобщей текстуальности, обращаясь к социально-политическому контексту идеологий. М. К. Петров рассмотрел комплекс таймированных проблем, возникающих при отсутствии дистанции исследователя от социально-политического заказа. М. Фуко расширил проблематику дистанцирования науки от власти. В целом, наш методологический прицел может быть сформулирован как «политико-идеологический фон уб. научная аргументация», т. е. речь идет о критике идеологии, претендующей на научность.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Использование данного концепта в науке объясняется интересами государственных аппаратов и обслуживающих их ученых. Концепт исламизма отличается следующими свойствами: он есть результат многосторонних высказываний по поводу реальной проблемыобусловлен текущим политическим заказомнесвободен от ценностей, определяющих его смысл и значение в ущерб содержаниюносит манипулятивный характерпроявляется в демо-низации и криминализации артефактов (организаций, идеологических доктрин, режимов) — приводит к репрессивным политическим последствиям.

2. Границы объяснения в концепте исламизма совпадают с границами идеологии. Существует преемственность исламизмологии, советологии и научного коммунизма. Большинство западных ученых и политиков до сих пор используют советологические установки при объяснении феномена исламизже смысле Лиотар Ж.-Ф. предлагает сделать акцент на языковых фактах, и уже в этих фактах выделить их прагматический аспект. См.: Лиотар Ж.-Ф. Указ. соч., с.ЗО. Автор данного исследования также придерживается этих установок. ма. В отечественной науке пока не изжиты схемы советского обществоведения (упор на критике идеологической составляющей феномена исламизма). Исламизмология привержена этатистским ценностям и является существенной частью идеологического ландшафта современности. В целом, содержание концепта «исламизм» определяется установками текущего идеологического ландшафта науки и политики.

3. Содержание концепта «исламизм» (в рамках объективистского подхода6) наталкивается на дилемму: политическая теория или изучение культуры? Данная дилемма — результат произвольно сформулированной проблемы и не может быть разрешена в рамках объективизма. Культурная специфика исламизма открыта для манипуляции и может означать любое случайное содержание. Экскурсы в историю исламской культуры для объяснения текущего политического момента лишают его спонтанности и приводят к механическим представлениям.

4. Поскольку в рамках попыток решить проблему конкретизации смысла и организации фактов, определяемых через концепт исламизма, доминируют не аналитические, а внешние критерии (зависимость исследователя от политического заказа или его политическая позиция), постольку большинство классификаций организационных форм исламистского активизма покоятся на отношении к ним власти (степень легальности, уровень угрозы и т. п.). При анализе исламистских организаций не используется категория легитимности.

5. Существующие классификации исламистских идеологических доктрин неудовлетворительны: когда основанием для классификации выступает интерес власти, то в качестве «угрозы» (например, для США) обобщаются исламизм правящего режима и исламизм оппозиции (доктрины Кутба и Хо-мейни).

6. Классификации исламистских (неисламистских) режимов не учитывают основной критерий при анализе режима — степень легитимности. Содержание конкретной классификации зависит от властного заказа. Это при.

6 Т. е. подхода, противоположного конструктивистскому. водит к тому, что геополитическая система координат переносится в политическую теорию. В то же время главная ценность политического реализма (сила) противоречит ценностям политической науки (свобода, справедливость). Часто определение режима в качестве «исламистского» не имеет никаких других оснований, кроме указания исследователями на факт приверженности высшего руководства государств исламским символам или популизму.

Научная новизна диссертационного исследования заключается:

— в исследовании исламизма как концепта, функционирующего в науке и политике;

— в применении к анализу данного концепта принципа деконструкции и микроаналитической стратегии;

— в конструировании исламизмологии, в рамках которой функционирует концепт исламизма, в качестве объекта критики;

— в формулировании основной дилеммы (политическая теория или изучение культуры?), возникающей при исследовании проблемы исламизма в рамках исламизмологии, а также в обнаружении представлений, образующих общий познавательный фундамент ориентализма и антиориентализма;

— в описании основных аналитических ограничений, препятствующих попыткам построения целостной и исчерпывающей теории, которая бы объясняла существование множества организационных форм исламистского активизма;

— в обнаружении аналитической несостоятельности доминирующего в исламизмологии подхода к изучению исламистских идеологических доктрин;

— в обнаружении аналитической несостоятельности существующих классификаций исламистских режимов.

Научно-теоретическая и практическая значимость диссертации определяется процессом деидеологизации и делегитимизации нормативизма. В данной работе сделана попытка возвратить в политическую науку (как эмпирическую отрасль знания) систему моральных и этических ценностей и альтернатив для связи с политическими действиями. Легитимизация политической науки предполагает ее разрыв с идеологией как средством власти. Однако наука регулируется соображениями не только научного характера. Поэтому неудовлетворительность концепта исламизма не всегда можно установить исключительно аналитическими средствами. Теоретический анализ концепта исламизм предполагает выход за пределы конкретного консенсуса, установление причин и факторов его установления.

В исследовании введен (модифицирован) ряд теоретических понятий: исламизмология, манипулятивные стратегии объяснения, криминализация оппозиции, полицейский подход, особая фактуальность реальной политики, демонизация, идеологический ландшафт, тезаурус, локальные теории и локальная легитимность.

Содержание, положения и выводы диссертационного исследования можно использовать при чтении курсов по политологии, политической философии, сравнительной политологии, востоковедению, исламоведению, а также спецкурсов, посвященных соответствующим проблемам.

Структура диссертационной работы подчинена решению задач и включает: введение, две главы (состоящие из 6 параграфов), заключение и список литературы, насчитывающий 123 наименования. Общий объем диссертации 140 страниц.

Выводы. Имеющиеся классификации режимов в качестве исламских исламистских или неисламистских, не учитывают основной критерий при анализе режима — степень легитимности. Более того, содержание конкретной классификации (т.е. какие режимы определяются исследователями как исламистские) в наибольшей степени зависит от политического заказа: при классификации режимов имеет место экстраполяция в политическую теорию геополитической системы координат. Приоритет геополитических установок приводит к переносу в теорию ценностей реализма (сила), что противоречит ценностям политической науки (свобода, справедливость). Данные классификации режимов оказываются несостоятельными, поскольку определение режима в качестве исламистского не имеет никаких других оснований, кроме указания на приверженность тех или иных режимов исламским символам или исламскому популизму.

Заключение

.

Практические суждения и рекомендации по поводу реальной политики не являлись целью нашего исследования, поэтому выводы будут касаться теоретических проблем, связанных с функционированием концепта «исламизм». Но сначала необходимо отметить, что концепт исламизма: вызван не аналитическими целямиреализует основные направления политического заказапри его раскрытии на уровне теории воспроизводятся основные стратегии легитимации политической властиуказанный концепт влечет репрессивные последствия для политики. Концепт исламизма оказывается бессодержательным, так как с его помощью невозможно решить проблему меж-дисциплинарности и проблему множества (ни в рамках исламизмологии, ни в рамках критики исламизмологии). Задача нашей критики состояла в том, чтобы проакцентировать эти узловые проблемы исламизмологии.

По нашему мнению, необходимо отойти от универсального концепта исламизма и развивать локальные и интегративные теории297. Что такое локальная теория? Это теория, покоящаяся на основаниях, прямо противоположных основаниям теории универсальной. Локальная теория связана с отказом от властной перспективы. Локальная теория возникает из локальной пер

298 спективы: в рамках взаимодеиствия отдельных групп, преследующих свои интересы и принадлежащих к разным культурным средам, но не отождествляющих себя с государством (имеется в виду представление о принадлежности к конкретному государственному порядку, и уже отсюда — к культуре), «непреодолимости культурных различий» можно избежать. В этом случае пропадает необходимость легитимации такого взаимодействия, поскольку в локальной теории легитимность локальна, а перед универсальной теорией стоит задача доказательства (но часто просто навязывания) того, что универ

297 Интегративные теории существенно отличаются от теорий универсальных: они могут быть выстроены только на основании локальных теорийинтегративная теория не может объединять универсальные теории, универсальная теория не может быть локальной.

298 г- * *.

Более применимо понятие организации. Но в понятии организации имеет место конвергенция смыслов — «группа, имеющая правила игры» и «признание группы государством». сальная легитимность приемлема для всех локальных групп (общества). Построение локальной теории предполагает дистанцию от властных представлений, а значит и от концепта «исламизм».

Однако, имея такую дистанцию, мы не сможем построить позитивную теорию исламизма, т.к. в этом случае пропадет проблема, сформулированная властью, и пропадет соответствующий инструментарий исламизмологии:

1) потому что все понятия исламизмологии сформулированы в системе координат власти (секта, экстремизм, радикалы — это политические определения);

2) культурные определения также пропадут, так как они реализуют двойные стандарты;

3) исчезнут методологические приемы, мифологизирующие проблему (объективизм, функционализм).

В целом, использование естественнонаучной модели знания приводит к представлению о возможности построения «аксиологически нейтральной» теории [исламизма]. В итоге, это приводит к теоретическому тупику (проблема классификации), а не к теории.

Гуманитарные науки, по мнению Ж. Бодрийяра, являются науками о смысле и его нарушении. Т. е., по нашему мнению, гуманитарная наука должна заниматься работой с концептами, тогда как политическая наука занимается понятиями. Таким образом, мы можем предположить наличие исследовательской альтернативы: политическая наука или политическая кон-цептология.