Литературное предисловие: вопросы истории и поэтики: на материале русской литературы XVIII-XIX вв

Литературное предисловие как историко-литературная проблема.

В 1730 году В. К. Тредиаковский представил русскому читателю перевод романа П. Тальмана «Езда в остров Любви», сопроводив его обращением «К читателю», в котором с первых же строк будто бы извинялся перед своим читателем за необходимость в прямом и открытом объяснении своих намерений:

Хотя ныне много искусных щитают предисловия при книгах за веема непотребной придаток: Однако мне, доброжелательный читателю, ни по какой мере обоитися было невозможно, чтоб, дая новую Российскому свету сию книжку, не донестъ вам о том, что до оныя касается, и что вам ведать всячески надлежит.

Словно эхом отношение к предисловию как «непотребному придатку» повторилось чуть более чем через сто лет в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». История появления авторского предисловия к роману Лермонтова — вопрос отдельный и крайне важный для понимания природы и специфики данной литературной формы. Сейчас же важно отметить, что, как и Тредиаковский, Лермонтов встал перед необходимостью прокомментировать свои авторские намерения, отлично осознавая общее необязательное отношение читателя к подобным комментариям, то есть к тому, что не является собственно «историей». Свое сожаление об этом Лермонтов высказывал резче, чем Тредиаковский:

1 Сочинения Тредьяковского. Изд. Алекс. Смирдина. СПб., 1849. Т. 3. С. 647. В. К. Тредиаковский, комментируя свою книгу, разъясняя причины, которые побудили его к переводу ее французского оригинала (она «усладила» его «разумным вымыслом», «стилем кротким», «виршами очюнь сладкими и приятными», «а наипаче мудрым нравоучением»), особо отмечает свою авторскую ответственность за нее: «. ежели творец замысловат был, то переводчику замысловатее надлежит быть». В его обращении к читателю с одинаковой силой звучит желание аттестовать свою книгу как подающую «утеху, сладость, и ползу нравоучи-телную» и отказ от каких-либо «похвал» ей: «В протчем я ей не чиню ни каких похвал по обыкновению купцов с совестной ревностию и худой свои товар похваляющих». — Там же. С. 648−649. обыкновенно читателям дела нет до нравственной цели и до. журнальных нападок, и потому они не читают предисловий. А жаль, что это так, особенно у нас1.

Парадокс, схватывающий суть данного явления, заключается в том, что, чем определеннее автор высказывается о «непотребности» предисловия, его ненужности, тем яснее ощущается необходимость прибегнуть к нему. Очевидно, такое парадоксальное сочетание фактов неслучайно: за ним стоит то, что способно в особых формах отражать и воссоздавать законы самого художественного мышлениячто стало, на определенном этапе литературного развития, способом эволюционирования литературычто, наконец, явилось той особой сферой авторской свободы, где за внешней декларативностью намерений порой скрывается безудержное лукавство, ирония, пародирование или самопародирование, надевание масок, срывание масок и т. д.

Так или иначе, авторское комментирование художественных произведений — одна из древнейших форм эстетического сознания. Как отмечал в одной из своих работ С. С. Аверинцев, «изящная литература Греции» в эпоху своего расцвета разработала подходы, ведущие к развитию авторского самосознания, один из которых, наиважнейший, — «жест» «изготовки к долгому рассказу», жест, «в котором рассказчик принимает на себя индивидуальную ответственность за все, что имеет сказать, и постольку обязан обосновать особыми доводами важность своей темы и правомерность своего к ней подхода». «Жест из.

1 Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4-х т. М.- Л., 1959. Т. 4. С. 275.

2 Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Два творческих принципа / Вопросы литературы. 1971. № 8. С. 61. Исследователь определяет принципиально различный характер греческой «литературы» и ближневосточной «словесности» (Египет, Вавилон, Палестина) по признаку отношения греков к слову как «неподвижно-самотождественной сущности», созданной «литератором», (а не «певцом», «сказителем», «пророком» и т. д.), который «выступает с авторской декларацией, с литературной программой, он проектирует собственное творчество, сознательно противопоставляя себя одной поэтической традиции и основывая другую», следствием чего явилось «развитие авторского самосознания» как понимания индивидуальности не только «художественно воссоздаваемых личностей», но и индивидуальности «своей собственной художнической личности», со своим «характером» и «стилем». По мнению ученого, «коррелятом» этой «замкнутой и вычленив-шейся авторской индивидуальности» является «замкнутое и вычленившееся из жизненного готовки к долгому рассказу» (зачин) в классическом произведении не мог строиться прихотливо, он был частью строго выверенной структуры, «ибо внутренний ритм вступления не безразличен к объему открываемого вступлением текста, он уже предполагает этот объем заранее данным, как замкнутую пластическую величину с четкими контурами. это ощущение наперед заданной меры живет уже в первых словах текста, если они обдуманы, рассчитаны, тщательно подобраны, как у греков» 1.

Конечно, античный «зачин», подразумевающий строгое чувство меры, не может быть отождествлен с литературным предисловием Нового времени. Но его сущностная характеристика как «жеста изготовки к долгому рассказу» перебрасывает мостик к литературам Нового времени, в том числе к русской литературе, которая также разрабатывала подходы, ведущие к развитию авторского самосознания, определяемые категорией авторской ответственности за все, что он «имеет сказать» своим произведением.

Ответственность" - бахтинский термин. В последние годы он становится для литературоведов той точкой отсчета, которая не просто позволяет сохранить авторскую идентичность писателя, автора как носителя культуры, но сохранить и идентифицировать саму логику и структуру литературного процесса, который сегодня размывается в безграничном поле интертекстуальности. Становление и развитие такой литературной формы, как предисловие {авторское, предисловие к художественному тексту), с очевидностью доказывает единпотока произведение" - «пластически-замкнутая форма», органической частью которой является предваряющее авторское слово. В отличие от греков, слово у ближневосточных авторов не вычленено из жизненной ситуации, оно «живет внутри жизненной (а не „духовной“, не „культурной“) ситуации общения», оно сущностно «анонимно», «даже тогда, когда текст несет на себе имя его создателя (как сочинения пророков)», что проявилось, в том числе, в отсутствии «вступления»: «их (ближневосточные тексты. — О.Л.) первую фразу зачастую открывает союз „и“, лишний раз подчеркивая, что подлинное начало текста лежит за его пределами. „И было в те дни, когда судьи судили.“ („Книга Руфь“, I, 1). — такой „зачин“ (нулевой зачин, знак полного отсутствия всякого зачина!) каждый раз квалифицирует текст как еще одно слово в длящемся разговоре, а форму его как открытую. В принципе несущественно, какое слово и какая фраза стоят первыми» .- Там же. С. 40−68.

1 Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Два творческих принципа. С. 61. ство и целостность самого процесса литературного развития и создает представление об авторстве как «определенном историческом типе отношений между человеком и высказыванием» 1.

Подобное представление восстанавливает институт авторства в художественном творчестве после долгих лет господства «независимости» текста от его создателя (формалисты, школа «нового критицизма», постструктуралисты) и даже «смерти автора» (Ролан Барт, Мишель Фуко, Поль Валери). При этом долгое время приоритет в понимании и толковании художественного текста отдавался читателю. Как остроумно заметила современная американская исследовательница, «усиление роли читателя и расширение его прав на текст автора приводит к своеобразному литературному феномену, который ближе всего к историческому явлению самозванства. При этом умирает не только автор, но и понятие о едином тексте. Разрушается единый текст, и возникают тексты, являющиеся продуктом интерпретации (или, точнее, «соавторства») каждого отдельного читателя. Как известно, самозванство явление серийное. Если возникают условия для самозванства (которые всегда связаны с ослаблением центральной власти или, в контексте литературном, автора), то, как правило, появляется не один самозванец, а несколько, и потенциально их число может быть неограниченным. [.].

Такой подход в значительной степени стирает различие между автором и читателем, а значит и между писателем и исследователем. Между тем, такая разница есть, и выражается она в первую очередь в том, что автор создает текст, а исследователь создает текст о тексте" 2.

Читательский произвол" нередко оказывается причиной неуспешной или несостоявшейся «встречи» («коммуникативного события») автора и читателя. Как отмечает В. И. Тюпа, «рецептивная структура художественного восприятия.

1 Маркович В. М., Шмид В. От редакторов / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 8. У.

Евдокимова Светлана, Процесс художественного творчества и авторский текст / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 10.

— это целый «мир», воображаемый субъектом. Это вотчина читательской субъективности. И тем не менее она необходимо усваивает себе объективную данность креативного целого, образуя наряду с образами героя (героев) и мира авторитетную для себя инстанцию образа автора. Игнорирование этой авторитетности ведет к читательскому произволу и превышает компетенцию акта собственно эстетического восприятия, поскольку художественная рецепция есть не «потребление» текста как культурной ценности, но поиск и обретение причастности к ней. Акт чтения здесь — своего рода тоже высказывание, но при всей своей оригинальности, укорененной в личностной уникальности рецепи-ента, высказывание на языке данного художественного текста" 1.

Современное понимание природы авторско-читательских взаимоотношений все больше опирается на представление о различии в изначальных установках автора и читателя, несовпадении их мировидения как условии их непрекращающегося диалога. Методологический базис, представленный теорией М. М. Бахтина, предусматривает взгляд на эти взаимоотношения как на дистанцию, не переходящую в разрыв, что создает возможность их постоянного возобновления, взаимного интереса. По мысли раннего Бахтина, «автор авторитетен и необходим для читателя, который относится к нему не как к лицу, не как к другому человеку, не как к герою, не как к определенности бытия, а как к принципу, которому нужно следовать» 3. В более поздней работе — «Ответ на во.

1 Тюпа В. И. К новой парадигме литературоведческого знания / Эстетический дискурс. Семио-эстетические исследования в области литературы. Новосибирск, 1991. С. 11−12.

2 «М. Бахтин не приемлет представления об идеальном, всепонимающем слушателе, читателе. Такой идеальный слушатель (читатель) может только дублировать столь же идеального (и потому абстрактного) автора. В этом случае все сведется к тавтологическим абстракциям. Между тем слушатель (читатель, созерцатель) должен вступить с автором в со-творческий диалог. Только в этом случае он может внести в произведение нечто новое, нечто свое и тем дать толчок, новый импульс развитию и движению мысли вперед. Подобное может состояться только в том случае, если слушатель (читатель) займет позицию другости по отношению к писателю (автору). Позиция другости даст ему тот избыток видения, без которого не может быть и истинного понимания, а в конечном счете — эстетического события». -Конкин С.С., Конкина Л. С. Михаил Бахтин. Страницы жизни и творчества. Саранск, 1993. С. 326−327.

3 Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности / Бахтин М. М, Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 179. В дальнейшем ссылки на работы Бахтина даются в прос редакции «Нового мира» — мыслитель ставит читателя в позицию обогащенного историческим опытом, способного «открыть что-то новое в великих произведениях прошлого»: «В процессе своей посмертной жизни они обогащаются новыми значениями, новыми смысламиэти произведения как бы перерастают то, чем они были в эпоху своего создания. Мы можем сказать, что ни сам Шекспир, ни его современники не знали того «великого Шекспира», какого мы теперь знаем [.] он вырос за счет того, что действительно было и есть в его произведениях, но что ни он сам, ни его современники не могли осознанно воспринять и оценить в контексте культуры своей эпохи.

Смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально и раскрываться только в благоприятных для этого раскрытия смысловых культурных контекстах последующих эпох" (Бахтин!979. С. 331−332).

Говоря о необходимости «понимать текст так, как его понимал сам автор данного текста», Бахтин замечал, что «понимание может быть и должно быть лучшим. Могучее и глубокое творчество во многом бывает бессознательным и многосмысленным. В понимании оно восполняется сознанием и раскрывается многообразие его смыслов. понимание восполняет текст: оно активно и носит творческий характер. Творческое понимание продолжает творчество.» (Бахтин 1979. С. 346).

Если же говорить о приоритете в понимании произведения, то Бахтин выводит эту проблему за границы бинарной модели (автор/читатель) и переводит в сферу надличностную, отдавая приоритет «высшей инстанции», «третьему»: «Автор никогда не может отдать всего себя и все свое речевое произведение на полную и окончательную волю наличным или близким адресатам (ведь и ближайшие потомки могут ошибаться) и всегда предполагает (с большей или меньшей осознанностью) какую-то высшую инстанцию ответного понимания, которая может отодвигаться в разных направлениях. Каждый диалог происхоскобках с указанием года издания и страницы, за исключением случаев дублирования в датировке. дит как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего, стоящего над всеми участниками диалога (партнерами)» {Бахтин 1979. С. 306).

Сама постановка Бахтиным «другости» как «великой событийной привилегии» — «быть другим, находиться вне другого возможного сознания» {Бахтин 1979. С. 175) — предполагает различие в изначальных установках автора, героя и читателя (исследователя). Это различие может проявляться не только в «устойчивом избытке видения и знания автора» {Бахтин 1979. С. 14) по отношению к герою, но и в «разнонаправленности ценностных акцентов» 1 автора и ге-. роя, представляющей в различных формах художественной речи2 освобождающееся от окончательной завершающей оценки автора слово героя (полифоничео ский роман Достоевского) .

Что же касается изначальных установок автора и читателя, то с очевидностью можно утверждать, что «мир» автора и «мир» читателя — это «разные, а порой и различные миры. которые могут дифференцироваться как количественно, так и качественно, и данные отличия определяют характер и протекание диалога, в который они вступают на поле текста. [.] мы можем предположить.

1 Шмид Вольф. Проза как поэзия. Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард. СПб., 1998.

С. 204.

2 Речевая интерференция (не-собственно-прямая речь), когда «интерферируют два текста: текст изображающего рассказчика накладывается на текст изображаемого персонажа». -Там же. С. 194.

3 Как было замечено В. Шмидом, признание Бахтиным «двуакцентности» прозы не снимает в его модели художественной коммуникации авторского авторитаризма, утверждающего «окончательное, непоправимое завершение автором героя, т. е. скрытый авторитаризм, субтильную монологичность». Исследователь приводит пример другой модели речевой интерференции, представленной модернистами, средним и поздним Чеховым, а также Достоевским, «модели, учитывающей и допускающей одноакцентность, исключаемую воинственным представлением Бахтина/Волошинова о необходимости. столкновения смысловых позиций. [.] Само собою разумеется, что эта одноакцентность не сводится к простой солидарности автора с героем. Она, конечно, и не равнозначна романтическому слиянию автора с героем. Перед нами одноакентность второй степени, диалектически отрицающая и преодолевающая традиционную иронически-авторитетную двуакцентность, в которой акценты передающего голоса торжествуют. [.] Автор, по-новому понимая свою задачу, преследует иную концепцию наррации. Повествовать о герое значит — заменить себя героем, заставить его точку зрения организовать весь сюжет, с тем, чтобы познать героя, не завершая его образа поспешной оценкой. Автор осторожно приближается к герою, прислушивается к его слову, дает ему переживать, думать и говорить до конца, не компрометируя его субъективную, может быть, сомнительную правду завершающей иронией». — Там же. С. 208−210. наличие самых разнообразных по типу и направленности диалогов на поле текста: от гармонического «содружества» голосов автора и читателя до жесткой, агрессивной по характеру «перепалки». Из нашего перечня мы исключим только «унисон» — различие «кодов» автора и реципиента — непременное условие диалога в рамках художественного творчества" 1.

Современный взгляд на проблему автора и читателя в литературном произведении подразумевает не только различие в их установках (различие их «миров»), но и подвижность их взаимоотношений в процессе постижения читателем художественного текста. Б. О. Корман, определяя автора как, в первую очередь, «некую концепцию, некий взгляд на действительность, выражением которого является все произведение», говорит и о соответствующем, «конце-пированном», читателе, который «предполагается» автором и «созидается» всеми компонентами «эстетического целого»: «Носитель концепции предполагает читателя, который ее адекватно воспримет, на которого она и рассчитана. Этот читатель есть элемент не эмпирической, а особой, эстетической реальности. Он формируется произведением, создается, компонуется им. В этом акте созидания читателя принимают участие все компоненты, все уровни эстетического целого. Процесс восприятия произведения реальным, биографическим читателем есть процесс формирования читателя как элемента эстетической реальности. Реальному читателю произведение (автор, стоящий за ним и выразивший себя в нем) „навязывает“ известную позицию» 3.

В других работах взаимоотношения автора и читателя рассматриваются как «композиционные отношения между авторской и читательской точками зрения», различия между которыми «проявляются прежде всего в плане их относительного кругозора, относительной осведомленности о происходящих событиях» 4. При этом автор «может специально рассчитывать на определенную.

1 Миловидов В. А. От семиотики текста к семиотике дискурса. Тверь, 2000. С. 29, 56.

2 Корман Б. О. Теория литературы. Ижевск, 2006. С. 99−100.

3 Там же. С. 209−210.

4 Успенский Б. Поэтика композиции. СПб., 2000. С. 213. Исследователь отмечает, что динамику позиции читателя" 1 или «менять» свою позицию: «В аспекте процесса коммуникации мы можем трактовать произведение как сообщение, автора — как отправителя сообщения и читателя как — адресата сообщения. Соответственно в этом плане мы можем различать точку зрения автора (отправителя), точку зрения читателя (адресата) и, наконец, точку зрения того лица, о котором идет речь в произведении (то есть того или иного персонажа произведения).

Далее, какие-то из данных трех типов точек зрения могут «склеиваться» друг с другом, то есть не различаться при повествовании. Так, может не различаться позиция автора и позиция читателя или позиция автора и позиция персонажа.

Заметим при этом, что если позиция читателя имеет принципиально вне ш н и й характер по отношению к повествованию. а позиция персонажа — характер принципиально внутренний, то позиция автора может меняться в этом отношении. Так, если автор принимает точку зрения читателя, мы имеем случай описания событий извне (с какой-то посторонней позиции), а в теш случае, когда автор принимает точку зрения персонажа, — описание изнутри" 2.

Более того, писатель, создавая текст, «создает» и себя: «личность, приступающая к созданию художественного произведения, и личность, завершившая его, не равны друг другу» 3. В целом же «писатель несет ответственность за измерение (оценку) и определение (установление) дистанции (не в специальном смысле), с которой следует смотреть на его произведение» 4. Другими словами, в одних случаях автор обладает абсолютным знанием о происходящих событиях, тогда как от читателя те или иные обстоятельства до поры до времени могут быть скрыты, кругозор же героев еще более ограничен. В других случаях автор налагает какие-то сознательные ограничения на свои знания, причем он может не знать того, что известно какому-либо персонажу произведения. Наконец, может быть случай, когда кругозор автора (рассказчика) сознательно ограничен по сравнению с кругозором читателя, и т. п." .

1 Успенский Б. Поэтика композиции. С 213.

2 Там же. С. 214.

3 Миловидов В. А. От семиотики текста к семиотике дискурса. С. 29.

4 Cuddon J.A. The Pinguin Dictionary of Literary Terms and Literary Theory. — Цитируется по: Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика. Хрестоматия-практикум. M., 2004. С. 53. подвижность и разнообразие этих отношений исключают «смерть» 1 кого-либо из субъектов художественного «со-бытия» 2.

Литературное предисловие, о котором пойдет речь в нашем исследовании, связано, прежде всего, со сферой авторской интенциональности (смысловой направленности произведения) и авторской релевантности, которая обеспечивается не «производительностью» эстетических приемов, а «душой» автора: «. текст лишается своего автора, и становится непонятно, откуда он черпает свою релевантность в человеческом мире. Если методическое ограничение исследования исключительно имманентными явлениями текста становится его реальной автономией, то текст не нуждается ни в авторе, ни в читателе. Математическая формула — самодовлеющая, она верна и без соответствующей реальности. Художественный текст не может быть самодовлеющим в таком смысле. Он является не только функцией, но он сам есть что-то. Откуда берется такая релевантность? Поскольку искусство есть явление чувственное, оно приобретает релевантность не иначе, как через деятельность органов чувств. Такой деятельности у автономного текста нет». «Автор, -продолжает М. Фрайзе, — должен отвечать своей личностью за смысловой потенциал произведения. Без такой ответственности нет архитектоники, а есть только сложное образование, пригодное действовать на мышление [.] Без души человека — а только она является автором в эстетическом смысле — текст не существует в человеческой сфере, человека не касается. Приемология формалистов лишила текст его души — не по легкомыслию, а с намерением снять с автора экзистенциальную ответственность за всю сложность структуры текста, с.

1 Барт Р. Смерть автора / Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994; Foucault M. What is an Author / Textual Strategies / Ed. J.V. Harari. Ithaca, 1979.

2 Как заметил Ю. П. Зарецкий, «в постструктуралистской перспективе» любой текст «мыслится больше как результат прочтения языковых и литературных условностей, чем как результат „письма“ в смысле индивидуальной креативной деятельности. Отсюда следуют громкие декларации о „смерти автора“ .». — Зарецкий Ю. П. Автобиографические «Я» от Августина до Аввакума: Очерки истории самосознания европейского индивида. М., 2002. С. 153.

3 Фрайзе Маттиас. После изгнания автора: литературоведение в тупике? / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 29. намерением освободить его от культурной функции авторства" 1.

Представляется, что природа и назначение предисловия как литературного явления определяются его способностью к удерживанию смыслов художественного произведения в границах авторской ответственности, что подтверждается наблюдениями над предисловиями к художественным произведениям, предпринятыми в нашей диссертации.

Литературное предисловие конститутивно не входит в состав художественного текста, оно предпосылается ему, находится в препозиции. Но если художественный текст понимать не только как самотождественную и самодостаточную реальность, но как реальность, обращенную вовне, имеющую «внеположную себе цель», то он, по мнению некоторых ученых, развивающих идеи М. М. Бахтина, вполне сопоставим с высказыванием, смысл которого оказывается «неотторжим от его формы, его нельзя пересказать без утрат «другими словами» «2. Возникает закономерный вопрос: если художественное произведение во всей совокупности его внутритекстовых и внетекстовых отношений представляет собой «высказывание» автора, «слово» автора о «мире», то почему это «слово» требует себе некоего «пред-высказывания»? Для чего автору необходимо преди-словие, «слово» перед его же «словом»? Думается, что за этой комбинацией сем «преди» («перед») — «словие» стоит сложное явление, которое обнаруживает себя в художественной практике многих поколений писателей, определяя неповторимость и уникальность каждого произведения, сопровождаемого предисловием.

Литературное предисловие — исторически подвижная форма. При этом предисловие в новой литературе, в отличие от древнерусской, не обладает признаками жанра — устойчивой модели в единстве структурных и содержательных.

1 Фрайзе Маттиас. После изгнания автора: литературоведение в тупике? С. 27.

2 Лучников М. Ю. Литературное произведение как высказывание. Учебное пособие по спецкурсу. Кемерово, 1989. С. 6−7. Автор замечает, что «этого не скажешь об „обычной“ реплике, смысл которой с легкостью укладывается и в другие словесные выражения». Кроме того, «автор литературного произведения далеко не всегда управляет смыслом своего высказывания с такой легкостью, с какой это делает „автор“ жизненно-практического высказывания». -С. 7. элементов1. Статусно оставаясь предисловием в различных произведениях (одного и того же автора, разных авторов), оно может выполнять самые разные функции по отношению к произведению, пластически приспосабливаться к художественной реальности. Совокупность личностно-творческих решений авторов, использующих данную литературную форму, позволяет выявить ее внутренние потенции, «внутреннюю меру», которой определяются возможности ее использования. Не уловленное четкими формально-содержательными признаками, предисловие, на определенном этапе своего развития, становится важнейшим смыслообразующим компонентом художественного мира.

И, соответственно, эволюцию данной литературной формы необходимо рассматривать, как это определял А. Н. Веселовский, «на исторической перспективе, в которую каждое поколение вносит поправки своего опыта и накопляющихся сравнений», и «часто старые формулы исправляются и освещаются новыми, и наоборот». О том же писал и Бахтин — в своих размышлениях о Шекспире: «Шекспир, как и всякий художник, строил свои произведения не из мертвых элементов, не из кирпичей, а из форм, уже отягченных смыслом, наполненных им. Впрочем, и кирпичи имеют определенную пространственную форму и, следовательно, в руках строителя что-то выражают» (Бахтин 1979. С.

1 Если рассматривать жанры в узком, строгом смысле слова, как «исторически сложившиеся типы художественных произведений» (В.М. Жирмунский), канонические, неизменные, построенные по определенным правилам. И хотя в литературе XIX века понятие жанра в этом, строгом смысле слова оказывается неактуальным, тем не менее «без определенных норм и границ никакой жанр обойтись не можетжанр и есть особая система норм. [.] инвариантная структура в данном случае должна быть понята не как застывшая норма (таковой как раз является „канон“), но как логика изменения жанра». — Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика. Хрестоматия-практикум. С. 320. М. М. Бахтин также определял жанры как «твердые формы для отливки художественного опыта», и шире — как «специфические точки зрения на мир, формы его словесного осмысления, особые предметно-смысловые и ценностные кругозоры» {Бахтин 1975. С. 104, 447).

2 Хотя литературное предисловие в новой литературе не является жанром, к нему, как и к жанру, могут бьггь применимы понятия «модальности», «внутренней меры», которые подразумевают подвижную шкалу возможностей того или иного литературного явления, а не его четкие границы. — См.: Бройтман С. Н. Историческая поэтика. Учебное пособие / Теория литературы: В 2-х т. Под редакцией Н. Д. Тамарченко. М., 2004. Т. 2. С. 221−322.

3 Веселовский А. Н. Из введения в историческую поэтику / Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989. С. 44.

Литературоведение XIX и особенно XX вв. обращало свое внимание на такие важные смыслообразующие элементы художественного произведения, как посвящения, предисловия, послесловия, эпиграфы, авторские примечания и т. д. Что касается предисловий, то наиболее значительными здесь представляются наблюдения А. Н. Пыпина над предисловиями к пьесам В.И. Лукина1 и Д. Якубовича над предисловием к «Повестям Белкина» A.C. Пушкина .

В последние годы активизировалось внимание исследователей к так называемым «затекстовым» структурам, к каковым причисляют и предисловие — в комплексе с именем автора, заглавием произведения, подзаголовком, посвящением, эпиграфом, датой и местом написания/публикации текста и даже его полиграфическим оформлением3. Предполагается, что указанные структуры «в своем системном отношении становятся основой смыслообразования» 4, а значит, могут считаться «заглавием» произведения.

Кроме того, предисловие рассматривается и в ряду компонентов, опредеv ляемом как «рама произведения» 5: наряду с именем (псевдонимом) автора, заглавием, подзаголовком, посвящением, эпиграфом, оглавлением, послесловием, авторскими примечаниями предисловие выполняет «организующую роль» -" придает произведению характер завершенности, усиливает его внутреннее единство", «обнаруживает присутствие автора в произведении, его ориентацию на определенного адресата» 6. «При этом рамочные компоненты целесообразно рассматривать не по отдельности, а в их связи друг с другом и с основным текстом произведения, так как в художественном целом выполняемые ими функ.

1 Пыпин А. Н. Лукин В.И. СПб., 1868.

2 Якубович Д. Предисловие к «Повестям Белкина» и повествовательные приемы Вальтер Скотта / Пушкин в мировой литературе. Сборник статей. JL, 1926. С. 160−187.

3 Шульц Ева. Заметки о заголовочном комплексе (на основе повести Александра Бестужев а-Марлинского «Роман и Ольга») / Имя текста, имя в тексте. Сборник научных трудов. Тверь, 2004. С. 39.

4 Там же.

5 Ламзина A.B. Рама произведения / Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. С. 848−853.

6 Там же. ции могут перераспределяться" 1.

Стремление к комплексному изучению затекстовых (рамочных) элементов, на наш взгляд, оправдано, ибо вызвано потребностью максимально полного изучения механизмов смыслообразования — как внутри текста, так и за его пределами, в поле паратекстуальности, интертекстуальности и т. д. Однако такой «глобализм» чреват гомогенизацией уникальных, не дублирующих друг друга структур, которые сформировались на протяжении многовекового развития литературы, которые складывались не синхронно и каждая из которых активизирует специфические области эстетического сознания. В этом смысле предисловие можно определить как особый способ литературной организации текста, исторически обусловленную форму литературного мышления. Тем более что с многообразием видов предисловий вряд ли может соперничать какая-либо из перечисленных затекстовых структур.

В нашу задачу не входит рассмотрение всех типологически родственных предисловию литературных форм. Это требует не одного, а целого ряда специальных исследований, посвященных каждой из перечисленных структур. Каждая из них соотносится с предисловием в той или иной части своей функциональной предназначенности. Так, ближе других к предисловию оказывается подзаголовок — как «носитель уточняющей информации о художественном произведениио его жанровых, тематических, стилистических и других особенностях. Подзаголовок является своеобразным предтекстом и участвует в формировании предпонгшания. художественного произведения». Однако в своем отношении к другому важнейшему компоненту смысловой и композиционной структуры художественного произведения — заглавию — предисловие и подзаголовок существенно разнятся. «По своему семантическому и функциональному значению подзаголовок практически равен заглавию произведения.

1 Ламзина A.B. Рама произведения. С. 848−853.

2 Жирунов П. Функции подзаголовков в поздних рассказах Н. С. Лескова (1880−1890-е гг.) / Поэтика заглавия. Сборник научных трудов. М.- Тверь, 2005. С. 235. синсемантичен и синфункционален)" 1. Этого нельзя сказать о предисловии, которое вступает в гораздо более сложные отношения с целым произведения, а значит, и с заглавием как его концентрированным выражением. Это могут быть отношения не только синсемантичности или взаимодополнительности, но и взаимооспаривания (как это было с предисловием ко второму изданию «Руслана и Людмилы» 1828 г. A.C. Пушкина, в котором автор полемизировал со своими литературными антагонистами путем цитирования их же опусов), необязательности (когда произведение в разных изданиях публикуется то с предисловием, то без него). Могут быть и другие варианты семантического и функционального расподобления предисловия и художественного произведения. История литературы знает многочисленные факты автономного существования предисловия, в отрыве от произведения, которому оно изначально предшествовало или предполагалось (как это было, например, с предисловием к драме В. Гюго «Кромвель», с предисловиями Пушкина к отдельным главам «Онегина», с набросками предисловия к «Борису Годунову» и др.), что оказывается совершенно невозможно по отношению к заглавию, которое не может существовать в отрыве от самого произведения.

Эпиграфы являются полифункциональным компонентом художественного произведения, они играют важную роль в смысловой конструкции произведений, являются «указателями смысла», «предвосхищают что-то существенное для следующего за ними рассказа» 2, отсылают читателя к тем или иным литературным или внелитературным дискурсам. Но, как правило, это однонаправленное смысловое указание, с преобладанием тех или иных смыслов или их отрил цанием — «опрокидыванием». Предисловие же, в зависимости от типа связи с.

1 Жирунов П. Функции подзаголовков в поздних рассказах Н. С. Лескова (1880−1890-е гг.). С. 235.

2 Шмид Вольф. «Пиковая дама» A.C. Пушкина (Проблемы поэтики) / Русская литература. 1997. № 3. С. 14−15.

3 Виролайнен М. Н. Ирония в повести Пушкина «Пиковая дама» / Проблемы пушкиноведения. Сборник научных трудов. JL, 1975. С. 169−175. Исследовательница определяет эпиграфы к «Пиковой даме» как «ряд опрокинутых, несостоятельных формул», останавливаясь более детально на эпиграфе к V главе: «В эту ночь явилась ко мне покойница баронесса фон самим текстом, способно давать разнонаправленные смысловые перспективы, заключать в себе противоречивые установки, выдвигать парадоксальные по отношению к тексту положения.

Близкими по своей функциональной предназначенности к предисловию оказываются и авторские комментарии, представленные авторскими примечаниями к художественному произведению. Однако и здесь нет полного совпадения. Если авторские примечания имеют непосредственное отношение к конкретному художественному тексту, часто входят в его состав (как в «Евгении Онегине» Пушкина), то предисловие обладает определенной степенью эманси-пированности от текста и большим диапазоном конвергентности — оно может вступать в отношения с другими литературными явлениями, фактами, текстами.

Авторское комментирование — одна из важнейших проблем современного литературоведения. Она связана с разделением этого ресурса творческого сознания на сферу логического, умозрительного анализа, представленную комментариями (примечаниями, предисловиями й т.д.) объяснительного и поучающего характера, и сферу собственно художественную, когда комментирующие тексты значительно осложняют основной текст или, по словам Ю. Н. Чумакова, «втягиваются в художественное целое», «не переводят поэтическое содержание на язык понятий, но. продолжают, преломляют, пародируют» его, «взаимно освещают друг друга по принципам диалогизма» 1. При этом сама тонкая игра значений, стоящих за этими «участниками» диалога, «заставляет читателя исл кать их авторские значения», подталкивает его к этому. Подобный тип ком.

В***. Она была вся в белом и сказала мне: «Здравствуйте, господин советник». «В первой части эпиграфа рассказывается о явлении призрака — событии чрезвычайном, которое описывается торжественным, возвышенным слогом. Во второй части приводятся слова призрака — обыденные, скучные, каждодневные. В главе все происходит наоборот. Призрак приходит, самым прозаическим образом шаркая туфлями, его принимают за пьяного денщика. [.] Зато слова, сказанные призраком, в противоположность словам из эпиграфа, заключают в себе тайну, принесенную из потустороннего мира». — Там же. С. 173.

1 Чумаков Ю. Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину» / Чумаков Ю. Стихотворная поэтика Пушкина. СПб., 1999. С. 40−51.

2 Фоменко И. В.

Введение

в практическую поэтику. Учебное пособие. Тверь, 2003. С. ментирующего слова свойствен литературе развитых форм, не дающей «последних» и «окончательных» оснований отдавать приоритет тем или иным значениям.

Литературное предисловие нередко представляет подобный тип комментирующего слова, выполняющего не разъяснительную, а эстетическую функцию. Отсутствие исследований, выявляющих эстетическую значимость предисловия как ресурса художественного сознания, определяет актуальность обращения к данной проблеме.

В современном литературоведении, в связи с отсутствием фундаментальных исследований по предисловиям1, назрела необходимость системного, в его историко-культурном и теоретическом осмыслении, подхода к оригинальному, не дублирующему ни одно из существующих затекстовых образований явлению, называемому литературным предисловием. Наше исследование призвано наметить основные линии системного изучения ЛП, представить данное явление в его функциональном освещении, в генезисе его исторических форм. А также рассмотреть те основания, которые позволяют устанавливать статус ЛП как феноменального явления, в котором преломились не только законы художественности, но и сама история литературы в ее наиболее динамичных, переломных моментах. В нашей работе этот статус определяется как метатекст литературы, который подразумевает феноменальную способность предисловия (в отличие от других затекстовых структур) передавать, «описывать» движение литературы, ее развитие, ее связь с другими формами культурного сознанияне только последовательно-хронологически, но и исходя из внутренней логики этого развития, «описывать» языком не только понятийным, гносеологическим, но и собственно литературным, художественным. История формирования и развития ЛП может выступать как метаязык для изучения литературы как.

42.

1 За исключением фундаментального труда коллектива ученых ИМЛИ, посвященного предисловиям в русских старопечатных книгах: «Тематика и стилистика предисловий и послесловий (Русская старопечатная литература XVIперв. четв. XVIII вв.). М., 1981.

2 В дальнейшем принятое в работе сокращение «литературного предисловия». предметного языка", «языка-объекта», может выступать в качестве «орудия» научного исследования литературного процесса1. Данное положение мы выдвигаем в качестве гипотетического, и его доказательству будет посвящена настоящая диссертация.

Необходимость изучения природы, функционирования, эстетического и культурного потенциала данной литературной формы определяет научную новизну нашей работы.

В связи с этим необходимо указать основной метод и принципы отбора анализируемого литературного материала. Основным методом исследования явился метод репрезентативной выборки: прежде всего мы обратились к тем произведениям, которые включают в себя предисловия наиболее репрезентативного для соответствующих эстетических систем характера: в макромасштабе — для классицизма, сентиментализма, романтизмаа также в масштабе творчества отдельного писателя. Кроме того, наше внимание обратили на себя произведения и предисловия к ним, которые по своей сути являются новаторскими, неординарными, что позволяет определять их как своеобразный «маркер» в обозначении смены устоявшихся эстетических приоритетов, переломных точек литературного развитияи которые сами стали предметом длительной литературной дискуссии, как это случилось с уже упомянутым нами предисловием автора к «Герою нашего времени» Лермонтова, с предисловием издателя к «Повестям Белкина» Пушкина, с набросками предисловия Пушкина к «Борису Годунову» и т. д. То есть мы руководствовались главным образом не формальным отбором материала по признаку наличия в произведении предисловия, а «модуо сом, в котором этот материал рассматривается» , — эстетическим потенциалом предисловия как одной из наиболее активно используемых литературных форм.

Объектом исследования в диссертации является ЛП в процессе развития.

1 Гастев Ю. А., Финн В. К. Метаязык. БСЭ. М., 1974. Т. 16. С. 146. История ЛП удовлетворяет основному требованию метаязыка как орудия метатеоретического исследованияметаязык «должен быть во всяком случае „не беднее“ своего предметного языка». — Там же.

2 Аверинцев С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997. С. 33. его исторических форм в русской литературе Нового времени (ХУШ-Х1Х вв.).

Предметом исследования стало формирование, становление ЛП как способа литературной организации текста в его движении от логических, понятийных связей с текстом к предисловию как эстетически значимому компоненту художественного текста.

Целью предпринятых изысканий является изучение природы и функционирования специфической формы литературного мышления — ЛП, — входящей составной частью в общую проблему философии литературы, которая рассматривает свой предмет — литературу — как единое целое в его конкретно-исторических, индивидуально-творческих, эпохальных и общекультурных воплощениях. Актуальность исследований в этой области отмечается ведущими филологами: «Задача истории литературы — постижение писателя и произведения как конкретной индивидуальности в рамках его исторической эпохи. Поэтика изучает художественную форму как нечто объективное, но опять же форму данного конкретного произведения, писателя или направления в пределах определенного исторического периода. Теория литературы почти отвлекается от исторического аспекта рассмотрения. Предметом философии литературы становится рассматриваемое конкретно-исторически. движение форм литературного мышления, литературного видения в контексте культуры. судьбы большой литературы (ибо малая не переживает своего времени) в большом времени. Предельной обобщающей категорией при таком направлении исследования становится не отдельное произведение, не творчество какого-то писателя и даже не та или иная литературная эпоха, а мировая литература как единое целое» 1.

1 Сухих И. Н. Философия литературы М. М. Бахтина / Вестник Ленинградского университета. Серия 2: История. Язык.

Литература

1982. Вып. 1. № 2. С. 50−51. Под «философией литературы» здесь понимается «примерно та область литературоведческих исследований, которую А. Н. Веселовский определил как «историческую поэтику» «- синонимичными этим понятиям являются «теоретическая история литературы», «теория истории литературы» -Там же.

На наш взгляд, одной из точек отталкивания на пути к обобщениям такого уровня вполне может стать подвергавшаяся постоянным трансформациям, исторически подвижная форма литературного мышления — ЛП, прописывающая свой «сюжет» литературы — литературы, живущей в большом времени.

Способом продвижения к намеченной цели мы избрали изучение литературного материала, в состав которого входит предисловие, по следующим синхронизированным срезам: жанрово-стилевому, который соответствует типу художественного мышления, свойственному ранним этапам формирования новой русской литературы (XVIII век) и актуализирующему нормативные эстетические моделии индивидуально-авторскому, свойственному более развитым формам литературы (XIX век) и актуализирующему синтетические эстетические модели. Именно в этом типе художественного мышления проявляют себя характерные признаки идиостиля писателей, использовавших данную литературную форму.

Здесь необходимо заметить, что хотя такое разграничение и продиктовано причинами «органическими», то есть воплотившими существенные характеристики закономерностей литературного развития, важно учитывать мысль Ю. М. Лотмана, который говорил о неправомерности прямолинейного толкования ориентации писателей XVIII века на жанровые законы, на чем настаивал Г. А. Гуковский, положивший начало представлению о «деперсонифицирован-ности стиля классицистов» (повторяющиеся мотивы, общие места в сюжетах, застывшие выражения и т. д.), об отсутствии «индивидуализации в поэтике классицизма»: «Стилистической реальностью является жанр, а не отдельный текст. Индивидуальные черты той или иной поэтической личности растворяются во внеличностной „правильности“ жанра» 1.

Однако, по мнению Ю. М. Лотмана, поэтов и писателей XVIII века невозможно спутать друг с другом, так как создают они не «жанры», а произведения:

1 Цитируется по: Лотман Ю. М.

Литература

в контексте русской культуры XVIII века / Лотман Ю. М. О русской литературе. СПб., 1997. С. 155. читатели умели заметить и оценить те тонкие различия в индивидуальных решениях темы, оттенки стиля, которые ускользают от внимания современников. такие понятия, как «творчество Ломоносова» или «сочинения» Сумарокова" не были неопределенными понятиями, расплывающимися в безличных жанрах, а представляли литературную реальность с ощущаемыми внутренними закономерностями и четко очерченной границей" 1.

Решающим для нас в понимании природы и предназначения предисловия оказывается не сам хронологический, стадиальный фактор литературного развития (сменяемость эстетических систем), а способность авторов использовать предисловие как ресурс художественного, а не только понятийного, логического сознания, хотя и ведущие стратегии литературного развития той или иной эпохи (жанровая, индивидуально-творческая), безусловно, влияли на восприятие этого ресурса. Если, скажем, «жанровая» эпоха XVIII века предполагала перевод в предисловии эстетического в логические категории сознания, то не все писатели придерживались этого общего принципа (М.Д. Чулков в «Пригожей поварихе» и др.). И напротив, если в XIX веке собственно художественное (игровое, пародийное) предисловие было освоено как ресурс художественного сознания, то далеко не все авторы им пользовались, а в определенный момент оно совсем сошло с авансцены литературного процесса. На его место заступило предисловие публицистическое, литературно-полемическое (Тургенев, Достоевский, Толстой) и т. д.

Указанная цель влечет за собой постановку следующих частных задач:

1. Рассмотреть те основания, которые позволяют определять ЛП как феномен литературно-художественного сознания, соединивший в себе возможности как прямого — направляющего и разъясняющего — авторского слова, так и слова художественного, в котором обнаружили себя специфические способы реализации авторской интенциональности, утверждающие уникальность индивидуальной авторской речи, авторского «стиля», авторского «художественного.

1 Лотман Ю. М.

Литература

в контексте русской культуры XVIII века. С. 156. языка" .

2. Выяснить роль авторского комментирующего слова в формировании «художественного смысла произведения» .

3. Проследить становление ЛП в России в эпоху перехода от традиционных форм эстетического сознания (древнерусская литература) к новоевропейским.

4. Определить степень влияния западноевропейской литературы по линии использования ЛП на русских писателей в рассматриваемый период.

5. Изучить функционирование ЛП в авторских художественных системах с целью а) определения общих закономерностей функционирования ЛП как феномена художественного сознания, б) систематизации предисловий, выявления функциональных типов, в) выяснения путей эволюции данной литературной формы в ее движении от логических способов концептуализации авторской интенции к собственно эстетическим.

6. На основе изученных тенденций развития ЛП определить его статус в системе значимых элементов как отдельного произведения, так и литературного процесса в целом.

Указанные цели, задачи, объект и предмет исследования определили структуру диссертации, в которой материал распределяется по принципу сочетания синхронического и диахронического подхода к фактам литературы. В каждой главе ЛП рассматривается и как существующее имманентно, в контексте своего исторического времени и своей культурной (литературной) ситуации явление, и с точки зрения его диахронических трансформаций — как исторически изменяемой литературной формы. После настоящего Введения следуют четыре главы, Заключение и Список использованной литературы.

Первая глава имеет теоретический характер, посвящена обоснованию взгляда на ЛП как феномен литературно-художественного сознания, соединивший в себе две одинаково сильные тенденции — стремление к эмансипации от текста и стремление к сохранению формальной, содержательной и смысловой связи с текстом. В том и другом случае предисловие выступает как значимая часть художественного произведения, представляющая авторскую концепцию мира и художественного творчества — декларативно-разъяснительным способом или собственно эстетическим, основанным, в первую очередь, на приеме стилизации «чужого» сознания и «чужой» речи. Стилизованное предисловие не переводит художественное содержание на язык понятий, но отражает основные творческие принципы художника. Указанные свойства определяют специфику (общие отличительные признаки) предисловия как литературного явления, обретающего свою специфичность (специфические черты) в художественных системах различного порядка.

Первая глава состоит из четырех параграфов и рассматривает предисловие в контексте более широкой литературоведческой проблемы — авторского комментирующего слова, которое нередко выступает коррелятом смыслов художественного произведения и является способом установления контактов между автором и его читателями.

В данной главе рассматривается также особая («продуктивная») роль предисловия в эволюции жанровой структуры романа и романного мышления, обозначившей, по мысли М. М. Бахтина («Слово в романе»), главную драматическую коллизию литературы Нового времени — отказ от «прямой» интенцио-нальности и использование «модуса непрямого, оговорочного говорения» («чужого» слова)1 и связанную с этим «историческую борьбу жанров», «обновление» всех жанров, соприкоснувшихся с романом и «романизированных» им («Эпос и роман» — Бахтин 1975. С. 449, 451).

Вторая глава прослеживает формирование предисловия как ресурса литературного мышления на ранних этапах развития новой русской литературыв ранней русской драме, в тех жанрах новой русской литературы, которые стали презентантами классицизма как исторически обусловленного типа эстетиче.

1 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. С. ского сознания. Нормативная эстетика активно использовала предисловие как творческий ресурс, устанавливая отношения между ним и произведением на основе равенства логического, умозрительного взгляда на объект и свойств самого эстетического объекта. Однако сам переходный характер литературы XVIII века определил отход писателей от однозначного представления о предисловии как «разъясняющем» типе авторского слова. В творчестве писателей второй половины XVIII века слово автора в предисловии перевоссоздано по законам самой художественной реальности, оно представляет не референтного автора, а автора, играющего традиционной формой обращения к читателю. Как показывают предпринятые изучения, использование эстетического потенциала ЛП сыграло существенную роль в становлении нового для русской литературы жанра — романа, а значит, и в дальнейшем развитии всей русской литературы.

В данной главе также поднимается вопрос о западном влиянии по линии использования русскими авторами литературного предисловия.

Третья глава обращена к тому пласту литературного материала, в котором нереферентный, собственно эстетический тип авторского комментирующего слова становится преобладающим и выводит данную литературную форму на новый уровень ее развития. Открывшиеся при этом возможности функционирования предисловия позволяют говорить о нем как о сложном, разветвленном явлении, требующем своей систематизации и осмысления в масштабе, выходящем за рамки отдельного произведения и отдельного автора.

Третья глава состоит из шести параграфов, в которых последовательно-хронологически рассматривается трансформация ЛП как ресурса художественного сознания в творчестве русских романтиков, A.C. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого. Рассматривается также отношение А. П. Чехова к авторскому комментированию текстов, в котором преломились важнейшие эстетические тенденции эпохи, позволяющие говорить о наступившем кризисе данного ресурса художественного сознания. Своеобразный ренессанс предисловия как способа литературной организации текста проявит себя через несколько десятилетий, в творчестве некоторых модернистов, А. Ахматовой («Поэма без героя», «Реквием»), а также в литературе новейшего времени1. Но этот материал представляет предмет отдельного разговора и не входит в задачу нашего исследования.

Четвертая глава раскрывает возможности предисловия с точки зрения его способности к реализации важнейшей функции литературы — рефлексии самое себя, «самоанализа» литературы. Предисловие к литературному произведению издавна существовало как способ самосознания литературы. Диалектика самосознания связана с осмыслением всего предшествующего опыта, который для ЛП был, в первую очередь, опытом прямого декларирования идей и эстетического и нравственного диктата. Диалектика самосознания в этой сфере привела к появлению предисловий-пародий, в которых рефлексии подвергались самые устоявшиеся формулы автопрезентации — авторская предъявленность в предисловии, прямое выражение им жизненной и творческой позиции, установка на абсолютную достоверность и подлинность «материала» и его нравственную полезность. Предисловия-пародии воспроизводили типовые формулы, ставшие шаблонами для данной литературной формы, превращая их в свою противоположность или объект для игры воображения, имеющий уже мало общего с изначальным «заданием» предисловия как авторского направляющего и концептуализирующего слова.

1 Так, «Искренний художник» А. Слаповского имеет подзаголовок «Ненаписанный роман», и весь текст представляет собой предисловие, в котором автор рассуждает о романе, который он мог бы написать, о его героях, о возможном финале. Сборнику «Мы» («Антиабсурд, или Книга для тех, кто не любит читать») Слаповский предпосылает два предисловия: «Теоретическое предисловие» (о том, что такое абсурд в жизни и искусстве) и «Практическое предисловие», в котором рассуждает об авторе и читателе: «Я сам не люблю читать. Иногда вдруг захочется, снимешь с полки, начнешь — и после двух страниц скучно станет, бросишь. Вечно автор доказывает, что он умнее меня, а мне это не нравится, или что я тоже умный, а это мне нравится еще меньше. Мне нравится, когда просто, коротко и большими буквами. Но я же не ребенок, чтобы детские книжки читать». — Слаповский А. Мы. Антиабсурд, или Книга для тех, кто не любит читать. М., 2005. С. 13.

В этих иронических пассажах можно обнаружить следы пародийного осмысления самодержавной позиции автора (поучающего и разъясняющего смысл своего произведения), характерного уже для предисловий к первым русским романам XVIII века, в частности, романам М. Д. Чулкова.

В Заключении подводятся итоги исследования. На основе имманентного и сравнительно-исторического анализа художественных произведений, включающих в себя предисловия, делается вывод, обобщающий опыт обращения русских авторов различных эпох (и их европейских современников) к данной литературной форме. Обладая способностью к изменению своих исторических форм, предисловие структурно и содержательно оформляет не только отдельное произведение или группу произведений (одно общее предисловие к романам И.С. Тургенева), но сам литературный процесс в наиболее значимых, переломных его точках, то есть выступает как метатекст литературы, вобравший в себя информацию как собственно литературного свойства, так и внелитератур-ную, но имеющую существенное значение для литературы. Предисловие к художественному произведению стало важнейшим каналом связи литературного и внелитературного рядов, во взаимоотношениях которых складывается неповторимый облик культуры каждой конкретной эпохи, каждого момента ее развития.

Изучение сути (природы, назначения, функционирования) такого сложного явления, как ЛП, необходимо предполагает взгляд на него одновременно с нескольких позиций: как на явление, существующее и развивающееся во времени и в каждой точке своего существования представляющее сгусток идейно-эстетических воззрений своего временикак на явление, определяемое ведущими стратегиями литературного развития (нормативно-ограничительной и антинормативной). Кроме того, понимание ЛП как феномена художественного сознания предполагает изучение его в системе типологически родственных явлений, в сходстве и отличиях которых выявляются как специфические черты данной литературной формы, так и ее место среди других литературных форм и типов художественного слова. В рамках данной работы изучение ЛП осуществляется в его соотнесенности с авторским комментированием, представленным эпистолярными и публицистическими замечаниями писателей, относящимися к конкретным художественным произведениям.

Необходимость изучения и осмысления ЛП со всех указанных позиций определяет структуру диссертационного исследования.

Поставленные в диссертации цели и задачи требуют привлечения различных общенаучных и специальных методов исследования. Изучение ЛП как феномена художественного текста предполагает использование системно-структурного метода, который выявляет место и значение предисловия в творчестве конкретных авторов и в конкретных произведениях, его формально-семантическое устройство, тип связи с произведением, которому предшествует предисловие. А также теоретико-литературного метода (теоретическая поэтика), который обобщает опыт использования писателями данной литературной формы, выражая его в соответствующих теоретических понятиях («компонент», метатекст и др.). Обобщающие положения в нашей работе стали возможны также благодаря использованию историко-литературного метода (историческая поэтика), позволяющего определить истоки данной литературной формы в момент перехода русской литературы от традиционных эстетических моделей к новоевропейским и проследить ее трансформацию на протяжении двухсотлетнего периода литературного развития. Рассмотрение процесса трансформации ЛП в русской литературе в контексте общеевропейских тенденций его использования потребовало привлечения метода сравнительного литературоведения. Построение типологии предисловий основано на использовании типологического метода.

Изучение природы, назначения и функционирования ЛП основывалось на синхронно-диахронных методиках анализа, позволяющих представить данное явление как систему, при этом систему развивающуюся, откликающуюся на культурные потребности своего времени. Как было точно замечено, «художественная литература, будучи системно организованным и в то же время исторически развивающимся „языком“ словесного искусства, может и должна быть рассмотрена в этих двух аспектах. При этом методологически правильно начинать с синхронии, с изучения художественной системы, рассматривается ли она в рамках отдельного произведения, целого жанра или художественного мира писателя. И лишь потом становится продуктивным прослеживание исторической эволюции отдельных аспектов произведения. или трансформации жанров и стилей, а также смены эпохальных художественных систем» 1. В нашем конкретном случае это общеметодологическое правило потребовало некоторой корректировки в сторону не последовательного, а практически совпадающего синхронно-диахронного анализа материала, что соответствует специфике ЛП как одного из наиболее динамичных литературных явлений.

Отдавая себе отчет в том, что «научное обобщение, приложенное к широким литературным эпохам. возможно лишь в конце долгой ученой деятельности, как результат массы частных обобщений, добытых из анализа целого ряда частных фактов» 2, мы сосредоточили свое внимание на очевидном факте историко-литературного развития — использовании русскими писателями разных времен ЛП как способа литературной организации текста и формы реализации авторской концепции мира и художественного творчества. При этом мы придерживались методологического правила, предложенного А. Н. Веселовским, -изучать «ряды фактов» (ЛП в авторских системах, ЛП в эпохальных эстетических системах, ЛП в произведениях зарубежных авторов), изучать их последовательно, устанавливать связи и отношения между ними. И только после этих узкоспециальных исследований переходить к обобщениям на более высоком уровне — уровне литературного процесса3.

1 Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика.

Введение

в курс. М., 2006. С. 8.

2 Веселовский А. Н. О методе и задачах истории литературы как науки / Веселовский А. Н. Историческая поэтика. С. 37.

3 Хотя, по мнению одного из наиболее авторитетных методологов науки, Карла Поп-пера, индуктивные выводы, обобщения, основанные на анализе частных фактов, связаны с «непреодолимыми» трудностями в познании предмета, особенно в гуманитарной области: «Ученый, занятый исследованиями, скажем, в области физики, может прямо и непосредственно приступить к решению стоящей перед ним проблемы. Он имеет возможность сразу подойти к сердцевине всего дела, то есть проникнуть в центр сформировавшейся концептуальной структуры, поскольку структура научных представлений уже имеется в наличии до начала исследования, а вместе с ней дана и та или иная общепризнанная проблемная ситуация. [.] В ином положении находится философ. Он сталкивается не с какой-либо сформировавшейся концептуальной структурой, а скорее с тем, что напоминает груду развалин (хо.

В сущности, обращение к ЛП в движении его исторических форм (а именно движением литературных форм занимается историческая поэтика) не является самоцелью, но призвано восполнить те лакуны, которые существуют на сегодняшний день в подходе к художественному произведению как целому, «ибо в принципе целостности запечатлена сама специфика эстетического, размежевывающая его с гносеологическим»: «Эстетический анализ есть анализ произведения как целого в его целостности, где субъект и объект, форма и содержание, автор и читатель суть лишь несамостоятельные, не существующие друг без друга полюса единого магнитного поля» 1. При этом выявленные исторические типы предисловия предстают не как отдельные «элементы» художественного целого, а как «самобытные феномены художественности» 2, которые и представляют судьбу литературы в «большом времени» .

Значимость изучения ЛП как феномена художественности определяется его связью одновременно с несколькими сферами существования и функционирования литературы: сферой историко-культурного контекста произведения («разного рода внешними факторами возникновения этого текста», «ситуацией его написания», «обстоятельствами литературной деятельности»), сферой собственно текста как самодостаточной данности, а также сферой коммуникативной — сферой «субъекта художественных впечатлений, эстетического адресата литературных текстов» 4, что в совокупности определяет уникальность художественного «со-бытия». В современной системе литературоведческого знания коммуникативная сфера становится все более значимой. Как отмечает В.И. Тю-па, «литература, строго говоря, не может быть сведена ни к области особого ротя под ними, возможно, покоятся сокровища). Он не может просто сослаться на то обстоятельство, что существует некоторая общепризнанная проблемная ситуация, поскольку отсутствие ее в сфере философии является, пожалуй, единственным общепризнанным фактом». -Поппер Карл. Логика научного исследования. М., 2005. С. 11−12.

1 Тюпа В. И. В поисках исторической эстетики (Уроки М.М. Бахтина) / Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С. 29.

2 Там же.

3 Тюпа В. И. К новой парадигме литературоведческого знания. С. 4.

4 Там же. С. 5. да культурно-идеологической деятельности авторов, ни к накоплению текстов, то есть к области читательского «потребления». Искусство слова, как и всякое искусство, есть область духовного общения людей. Креативная (творящая) деятельность писателя есть в конечном счете организация рецептивной (воспринимающей) деятельности читателя, в которой первая только и обретает свой подлинный смысл" 1. Как показывают предпринятые наблюдения, ЛП играет немаловажную роль в сфере художественной коммуникации: становясь частью художественного целого, преломляя в себе художественное содержание, предисловие задает тот оптимальный модус взаимоотношений субъектов художественного «со-бытия», который позволяет осуществиться «конвергенции творящего и воспринимающего сознаний» (В.И. Тюпа).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. ЛП можно рассматривать как феномен литературно-художественного сознания, который сочетает в себе традиционную, идущую из древних литератур (в том числе, древнерусской) функциональность — перевод в предисловии художественного содержания на язык логических понятий, призванный разъяснять произведение, давать его интерпретациюи функционирование ЛП как компонента самого художественного текста, определяемого его эстетической природой и входящего в общий авторский замысел о мире, изображенном в произведении.

2. ЛП — исторически подвижная литературная форма. В динамике ее развития просматривается динамика самого литературного процесса: ЛП фиксирует литературный процесс в наиболее значимых, переломных его точках — в смене типов художественного сознания, смене художественных систем, что позволяет определять историю формирования и развития данной литературной формы как метатекст литературы.

3. В одной из таких переломных «точек» литературного развития — перехода от нормативной модели эстетического сознания к индивидуально.

1 Тюпа В. И. К новой парадигме литературоведческого знания. С. 5. творческой — ЛП зафиксировало отказ писателей второй половины XVIII века от единых критериев в оценке мира и человека, единых «кодифицирующих» установок в художественном творчестве: появились предисловия, которые не переводили художественное содержание на язык понятий, а устанавливали новую парадигму взаимоотношений автора и читателя, основанную не на объясняющей позиции автора, а на частных, приватных, дружеских отношениях автора с читателем. В предисловиях к произведениям русских классицистов уже предполагалась возможность разнонаправленной читательской аудитории. В произведениях русских романистов второй половины XVIII века (Ф.А. Эмин, М. Д. Чулков и др.) линия на отказ от авторского комментирующего и направляющего слова усиливается, и основная функция предисловия связывается с занимательностью и возбуждением любопытства читателей.

4. Дальнейшее развитие ЛП, маркирующее движение литературы, связано с использованием его как художественного ресурса, реализовавшегося, в первую очередь, в предисловии игровом, имитирующем «чужое» сознание и «чужую» речь — предисловии от лица вымышленного автора/рассказчика/издателя (Пушкин, Лермонтов, Гоголь и др.).

5. Использование ЛП русскими писателями XVIII—XIX вв. продемонстрировало неограниченный художественный потенциал данной литературной формы. I.

6. В наибольшей степени художественный потенциал ЛП проявил себя в сфере формирования и жанровой эволюции романа и романного мышления в целом.

7. ЛП стало универсальной формой, в которой нашли себя различные «эстетические программы» и различные способы презентации автором своего произведения.

8. Многообразие художественных решений, связанных с использованием ЛП, позволяет говорить о многообразии видов предисловий в русской литературе, среди которых наибольший креативный потенциал продемонстрировали:

— предисловие в творчестве русских романистов второй половины XVIII века, в частности М. Д. Чулкова, который направил прямое авторское слово в новое русло — шутливости, ироничности, обозначив, тем самым, собственные творческие принципы и свое отношение к традиционным приемам авторской презентации художественного произведения;

— предисловие к романтическому произведению, устанавливающее параллелизм судеб и переживаний романтического героя и романтического автора;

— предисловие в художественной системе Пушкина, воплотившее в себе универсализм пушкинского мышления;

— предисловие в романе Лермонтова «Герой нашего времени», в котором за множественностью повествовательных голосов и соответствующих им предисловий стоит драматическая разобщенность современного автору «поколения» ;

— предисловие в художественном и публицистическом творчестве Гоголя, который использовал ЛП как форму, позволяющую писателю дать читателю «подсказку» главной мысли художника, настраивающую читателя на восприятие многосмысленной реальности. Манера использования Гоголем ЛП выражала также его отношение к творчеству как возможности представить множество точек зрения на мир;

— предисловие в творчестве русских романистов второй половины XIX века, в частности, Достоевского, который открыл новые горизонты художественности ЛП, использовав его как способ передачи «текущей» действительности;

— отказ Чехова от автокомментирования выполняет эстетическую функцию, он актуализирует категорию «лишнего» как важнейшую категорию художественного сознания писателя.

9. ЛП выступает как способ самосознания, «самоанализа» литературы, представленный его референтным вариантом — авторским направляющим и разъясняющим словом, и художественным вариантом. К последнему можно отнести и предисловия-пародии, в которых пародийной рефлексии подвергались самые устоявшиеся приемы и формулы автопрезентации (авторская предъяв-ленность в предисловии, прямое выражение им жизненной и творческой позиции, установка на абсолютную достоверность и подлинность материала и его нравственную полезность).

10. Развитие ЛП в русской литературе связано с влиянием на него западноевропейских писателей (в первую очередь, В. Скотта), художественный опыт которых был творчески воспринят многими русскими писателями для решения задач, отвечающих внутренним потребностям их творчества и всей русской литературы.

1. Лукин В. А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. С. 63.

2. Андреев JI.H. Жизнь человека / Русская драматургия начала XX века. М., 1989.

3. Бальзак О. де Собрание сочинений: В 10-ти т. М., 1982. Т. 1.

4. Богданович И. Ф. Душенька. Древняя повесть в вольных стихах. СПб., 1794.

5. Бомарше П. Избранные сочинения. Русская классная библиотека. СПб., 1898.

6. Бомарше П.О.К. де. Драматические произведения. Мемуары. М., 1971.

7. Булгарин Ф. В. Сочинения. М., 1990.

8. Булгарин Ф. В. Димитрий Самозванец: Исторический роман. М., 1994.

9. Вельтман А. Ф. Эротида / Русская романтическая повесть. М., 1980.

10. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: В 8-ми т. М., 1984. Т. 1,5, 7.

11. Грузинцев А. Н. Эдип-царь. Трагедия в пяти действиях, в стихах / Стихотворная трагедия конца XVIII-нач. XIX вв. M.-JL, 1964.

12. Гюго В. Собрание сочинений: В 15-ти т. М., 1956. Т. 14.

13. Державин Г. Р. Ирод и Мариамна. Трагедия в пяти действиях / Стихотворная трагедия конца XVIII-нач. XIX вв. M.-JI., 1964.

14. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30-ти т. JL, 1972;1990. Т. 7, 9, 11, 13, 14, 15, 16, 19,20.

15. Житие протопопа Аввакума им самим писаное. М., 1934.

16. Жуковский В. А. Шильонский узник / Русская романтическая поэма. М., 1985.

17. Карамзин Н. М. Письма русскаго путешественника. Часть 1. М., 1797.

18. Карамзин Н. М. Мои безделки. Часть 1. М., 1797.

19. Карамзин Н. М. Избранные сочинения: В 2-х т. M.-JL, 1964. Т. 1,2.

20. Карамзин Н. М. История Государства Российского. Кн. I. М., 1988.

21. Козлов И. И. Безумная / Русская романтическая поэма. М., 1985.

22. Козлов И. И. Чернец / Русская романтическая поэма. М., 1985.

23. Крылов И. А. Похвальная речь науке убивать время, говоренная в Новый год / Русская сатирическая проза XVIII века. JL, 1986.

24. Крылов И. А. Почта духов, или Ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами / Крылов И. А. Сочинения: В 2-х т. Т. 1. М., 1984.

25. Кукольник Н. В. Антонио / Русская романтическая новелла. М., 1989.

26. Кюхельбекер В. К. Избранные произведения: В 2-х т. M.-JL, 1967. Т. 2.

27. Левшин В. А. Вечерние часы или Древния сказки славян древлянских. Часть 1.М., 1787.

28. Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4-х т. М.- Л., 1959. Т. 3, 4.

29. Литературный сборник XVII века «Пролог» / Русская старопечатная литература XVI перв. четв. XVIII вв. М., 1978.

30. Майков В. И. Сочинения и переводы. СПб., 1867.

31. Мопассан Ги де. Полное собрание сочинений: В 12-ти т. М., 1958. Т. 8.

32. Некоторыя строфы двух авторов. Издание г. Сумарокова. СПб., 1774.

33. Непостоянная фортуна, или похождение Мирамонда. Сочинение Федора Эмина с приобщением его жизни. Ч. 1. СПб., 1792.

34. Письма Эрнеста и Доравры. Сочинения Федора Эмина. Ч. 1. СПб., 1766.

35. Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе. А. П. Сумарокова. Собраны и изданы. Н. Новиковым. Ч. 4. М., 1781.

36. Полное собрание сочинений Михайла Васильевича Ломоносова, с приобщением жизни сочинителя и с прибавлением многих его еще не напечатанных творений. СПб., 1784. Ч. 2.

37. Приключения Фемистокла и Разные политические, гражданские, философические, физические и военные его с сыном своим разговорыпостоянная жизнь и жестокость фортуны его гонящей. Сочинение Федора Эмина. М., 1781.

38. Прутков К. Опрометчивый Турка, или Приятно ли быть внуком / От Некрасова до Чехова. Русская драматургия второй половины XIX века. М., 1984.

39. Пушкин A.C. «Евгений Онегин». Роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. СПб. В типогр. Ал. Смирдина, 1833.

40. Пушкин A.C. Поэмы и повести Александра Пушкина. Ч. 1−2. СПб. В типогр. Ал. Смирдина, 1835. Ч. 1.

41. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: В 10-ти т. M.-JL, 1949. Т. 4, 5, 6, 7, 8, 10.

42. Ранняя русская драматургия (XVII-перв. пол. XVIII в.). Первые пьесы русского театра. М., 1972.

43. Ранняя русская драматургия (XVII-перв. пол. XVIII в.). Русская драматургия последней четверти XVII и начала XVIII в. М., 1972.

44. Ранняя русская драматургия (XVII-перв. пол. XVIII в.). Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974.

45. Ранняя русская драматургия (XVII-перв. пол. XVIII в.). Пьесы столичных и провинциальных театров перв. пол. XVIII в. М., 1975.

46. Ранняя русская драматургия (XVIIперв. пол. XVIII в.). Пьесы любительских театров. М., 1976.

47. Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений: В 20-ти т. М., 1969. Т. 8.

48. Сатиры и другия стихотворческия сочинения князя Антиоха Кантемира, с историческими примечаниями и с кратким описанием его жизни. СПб., 1762.

49. Скотт В. Собрание сочинений: В 20-ти т. М.-Л., 1960. Т. 1, 2, 4, 5.

50. Слаповский А. Мы. Антиабсурд, или Книга для тех, кто не любит читать. М., 2005.

51. Соллогуб В. А. История двух калош / Русская романтическая повесть. М., 1980.

52. Сомов О. М. Оборотень / Русская романтическая повесть (первая треть XIX века). М., 1983.

53. Сочинения и переводы Владимира Лукина. Часть 1−2. СПб., 1765.

54. Сочинения Тредьяковского. Изд. Алекс. Смирдина. СПб., 1849. Т. 1, 2, 3.

55. Стерн Лоренс. Жизнь и мнения Тристама Шенди, джентльмена. М., 1968.

56. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Репр. воспроизв. 1928;1958 гг. М, 1992. Т. 13, 16, 17, 27, 30.

57. Торквато Тассо. Драматическая фантазия, в пяти актах, с интермедией, в стихах. Сочинение Нестора Кукольника. Писана в 1830 и 1831 годах. СПб., 1836.

58. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 30-ти т. Сочинения: В 12-ти т. М., 1986. Т. 5, 7, 9, 12.

59. Херасков М. М. Творениям. Хераскова. Ч. 1−12. М., 1796−1803. Ч. 4, 12.

60. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30-ти т. Сочинения: В 18-ти т. Письма: В 12-ти т. М., 1974;1983. Т.: Сочинения: 4, 6, 9, 10, 13- Письма: 1.

61. Чулков М. Д. Пересмешник. М., 1987.

62. Шаховской A.A. Дебора, или Торжество веры. Трагедия в пяти действиях / Стихотворная трагедия конца XVIII-нач. XIX вв. М.-Л., 1964.

63. Эмин Ф. А. Безщастный Флоридор. История о принце ракалмуцком. СПб., 1763. Исследования:

64. Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Два творческих принципа / Вопросы литературы. 1971. № 8. С. 4068.

65. Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер П. А., Михайлов A.B. Категории поэтики в смене литературных эпох / Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 3−38.

66. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997.

67. Автухович Т. Е. Русский роман XVIII века и риторика: взаимодействие в период формирования жанра (1760−1770). Автореф.. докт. дисс. М., 1998.

68. Акимова H.H. Ф. В. Булгарин: литературная репутация и культурный миф. Хабаровск, 2002.

69. Александр Петрович Сумароков: Жизнь и творчество. Сборник статей и материалов. М., 2002.

70. Алексеев М. П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. JL, 1972.

71. Алпатов С. В. Скотт, Карамзин, Пушкин / Литература. 2002. № 6. С. 2−3.

72. Альтшуллер М. Г. «Ирод и Мариамна» Гавриила Державина: (К вопросу о формировании русской преромантической драмы) / Норвичские симпозиумы по русской литературе и культуре. Т. IV. Гаврила Державин. 17 431 816. Нортфилд, Вермонт, 1995. С. 225−229.

73. Альтшуллер М. Эпоха Вальтера Скотта в России. Исторический роман 1830-х годов. СПб., 1996.

74. Анализ художественного текста. Эпическая проза. Сост. Н.Д. Тамарчен-ко.М., 2005.

75. Бабенко Л. Г. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа. М., 2004.

76. Баевский B.C. Сквозь магический кристалл. Поэтика «Евгения Онегина», романа в стихах А. Пушкина. М., 1990.

77. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994.

78. Батюто А. И. Творчество И.С. Тургенева и критико-эстетическая мысль его времени. Л., 1990.

79. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975.

80. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

81. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

82. Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 9-ти т. М., 1976;1982. Т. 1, 5, 8.

83. Белоусов JI.B. Основы общей эмбриологии. М., 1993.

84. Белькинд B.C. Еще раз о «загадке» И. П. Белкина / Проблемы пушкиноведения. Сборник научных трудов. Л., 1975. С. 55−58.

85. Берков П. Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750−1765 гг. М.- Л., 1936.

86. Берков П. Н. Владимир Игнатьевич Лукин. М., 1950.

87. Берков П. Н. История русской комедии XVIII века. Л., 1977.

88. Берковский Н. Я. Статьи о литературе. М., 1962.

89. Берковский Н. Я. Статьи и лекции по зарубежной литературе. СПб., 2002. (Гл.: Гюго. С. 226−245- Гл.: Французский реализм. Бальзак. С. 245−260).

90. Билинкис М. Я. Русская проза XVIII века. Документальные жанры. Повесть. Роман. СПб., 1995.

91. Блудилина Н. Д. Предисловие / Россия и Запад: горизонты взаимопонимания. Литературные источники XVIII века (1726−1762). М., 2003. С. 857.

92. Болгова М. В. Две редакции «Евгения Онегина» (К постановке вопроса) / Ars interpretanda Сборник статей к 75-летию профессора Ю. Н. Чумакова. Новосибирск, 1997. С. 5−21.

93. Бондарева Е. А. Творческий путь и просветительская деятельность М.Д. Чулкова/Исторические записки АН СССР. М., 1984. Т. 3. С. 204−237.

94. Бочаров С. Г. «Форма плана» (Некоторые вопросы поэтики Пушкина) / Вопросы литературы. 1967. № 12. С. 115−136.

95. Бочаров С. Г. Пушкин и Белкин / Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974. С. 127−185.

96. Бочаров С. Г. О стиле Гоголя / Теория литературных стилей: Типология стилевого развития нового времени. М., 1976. С. 409−445.

97. Бочаров С. Г. О художественных мирах: Сервантес, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Достоевский, Толстой, Платонов. М., 1985.

98. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. Филологические сюжеты. Слово теории и слово поэзии. Литературоведение как литература. М., 1999.

99. Бродский Н. Л. «Евгений Онегин», роман A.C. Пушкина. М., 1957.

100. Бройтман С. Н. Историческая поэтика. Учебное пособие / Теория литературы: В 2-х т. Под редакцией Н. Д. Тамарченко. М., 2004. Т. 2.

101. Бройтман С. Н. Историческая поэтика. Хрестоматия-практикум. М., 2004.

102. Буало-Депрео Н. Поэтическое искусство. М., 1957.

103. Булгарин Ф. В. «Евгений Онегин», роман в стихах, глава VII. Сочинение Александра Пушкина / Пушкин в прижизненной критике. (18 281 830). СПб., 2001. С. 232−236.

104. Булгарин Ф. В. Петербургские записки. Письма из Петербурга в Москву к В. А. У. / Пушкин в прижизненной критике. (1831−1833). СПб., 2003. С. 131−132.

105. Бунин И. Чехов / Бунин Иван. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., 1990.

106. Буранок О. М. Русская литература XVIII века. М., 1999.

107. Бухаркин П. Е. Автор в трагедии классицизма / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 84−104.

108. XVIII век. Сб. 7. Роль и значение литературы XVIII века в истории русской культуры. М.-Л., 1966.

109. XVIII век. Сб. 16. Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII века. Л., 1989.

110. Валгина Н. С. Теория текста. М., 2004.

111. Валицкая А. П. Русская эстетика XVIII века: Историко-проблемный очерк просветительской мысли. М., 1983.

112. Веселовский А. Н. Из введения в историческую поэтикуВеселов-ский А.Н. О методе и задачах истории литературы как науки / Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989.

113. Ветловская В. Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977.

114. Виноградов В. В. Язык Пушкина. Пушкин и история русского литературного языка. М.- Л., 1935.

115. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв. М., 1938.

116. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959.

117. Винокур Т. О. Пушкин. М., 1941.

118. Виролайнен М. Н. Ирония в повести Пушкина «Пикова дама» / Проблемы пушкиноведения. Сборник научных трудов. Л., 1975. С. 169 175.

119. Виролайнен М. Н. Культурный герой нового времени / Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1995. С. 329−349.

120. В. К. Тредиаковский и русская литература. М., 2005.

121. Власенко Т. Л.

Литература

как форма авторского сознания: Учебное пособие. М., 1995.

122. Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1978.

123. Вольперт Л. И. Пушкин и Бомарше / Пушкинский сборник. Сборник научных трудов. Л., 1977. С. 99−125.

124. Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1968.

125. Вяземский П. А. Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова / Пушкин в прижизненной критике (1820−1827). СПб., 2001. С. 151−155.

126. Гаррард Дж. Русский Скаррон (М.Д. Чулков) / XVIII век. Сб. 11. Н. И. Новиков и общественно-литературное движение его времени. Л., 1976. С. 178−185.

127. Гаспаров Б. М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка. СПб., 1999.

128. Гастев Ю. А., Финн В. К. Метаязык. БСЭ. М., 1974. Т. 16. С. 146.

129. Гачев Г. Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968.

130. Гей Н. К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. М., 1989.

131. Гинзбург Л. Творческий путь Лермонтова. Л., 1940.

132. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л., 1979.

133. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л., 1977.

134. Гиршман М. М. Литературное призведение. Теория и практика анализа. М., 1991.

135. Глаголев А. Г. Еще критика (Письмо к редактору) / Пушкин в прижизненной критике. (1820−1827). СПб., 2001. С. 25−27.

136. Головчинер В. Е. К вопросу о статусе эпической драмы в системе драматического рода / Драма и театр. III. Сборник научных трудов. Тверь, 2002. С. 7−22.

137. Гончарова О. М. Власть традиции и «новая Россия» в литературном сознании второй половины XVIII века. М., 2004.

138. Гринберг М. С., Успенский Б. А. Литературная война Тредиаковско-го и Сумарокова в 1740-х начале 1750-х годов. М., 2001.

139. Грифцов Б. А. Как работал Бальзак. М.3 1958.

140. Гришунин А. Л. Предисловие / Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 303.

141. Тромбах С. М. Примечания Пушкина к «Евгению Онегину» / Изв. АН СССР. Серия Литературы и Языка. Т.ЗЗ. 1974. № 3.' С. 222−233.

142. Громов М. П. А. П. Чехов в переписке с современниками / Переписка А. П. Чехова: В 3-х т. М., 1996 Т. 1. С. 5−40.

143. Гудзий Н. К. Протопоп Аввакум как писатель и как культурно-историческое явление / Житие протопопа Аввакума им самим писаное. М., 1934. С. 7−59.

144. Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.

145. Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1959.

146. Гуковский Г. А. Русская литературно-критическая мысль в 17 301 750-е годы / XVIII век. Сб. 5. М.-Л., 1962. С. 98−128.

147. Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. М., 1965.

148. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. М., 2003.

149. Гурвич И. А. Явление неопределенности в романе Пушкина «Евгений Онегин» / Проблемы литературоведения и преподавания литературы. Сборник научных трудов. Ташкент, 1977. Т. 196. С. 38−58.

150. Давыдов Сергей. Веселые гробокопатели: Пушкин и его «Гробовщик» / Пушкин и другие. Сб. статей к 60-летию профессора С. А. Фомичева. Новгород, 1997. С.42−51.

151. Дебрецени Пол. Блудная дочь. Анализ художественной прозы Пушкина. СПб., 1996.

152. Дельвиг A.A. «Дмитрий Самозванец». Исторический роман, сочинение Фаддея Булгарина. Четыре части. СПБ.- 1830 / Дельвиг A.A., Кюхельбекер В. К. Избранное. М., 1987.

153. Демин A.C. Эволюция московской школьной драматургии / Ранняя русская драматургия (XVII перв. пол. XVIII вв.). Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974. С. 7−48.

154. Демин A.C. Русская литература второй пол. XVII-нач. XVIII вв. Новые художественные представления о мире, природе, человеке. М., 1977.

155. Демин A.C. Современные тенденции в источниковедении древнерусской литературы и задачи изучения печатного Пролога / Литературный сборник XVII века Пролог / Русская старопечатная литература XVIперв. четв. XVIII вв. М., 1978. С. 9−25.

156. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII началаXIX вв. Сборник. Л., 1969.

157. Державина O.A., Демин A.C., Робинсон А. Н. Появление театра и драматургии в России в XVII веке / Ранняя русская драматургия (XVIIперв. пол. XVIII вв.). Первые пьесы русского театра. М., 1972. С. 7−98.

158. Державина O.A. Жанровая природа первых русских пьес / Новые черты в русской литературе и искусстве (XVII начало XVIII вв.). М., 1976. С. 62−72.

159. Дзюба Е. М. Становление и развитие жанра романа в русской литературе 70−80 годов XVIII века (мифогенный роман в творчестве М. Д. Чулкова, М. И. Попова, В.А. Левшина). Автореферат дисс.. доктора филологических наук. М. 2006.

160. Долинин А. История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели. М&bdquo- 1988.

161. Доманский Ю. В. Статьи о Чехове. Тверь, 2001.

162. Доманский Ю. В. Вариативность драматургии А. П. Чехова. Тверь, 2005.

163. Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. М., 2001.

164. Дьяконов И. М. Из истории замысла «Евгения Онегина» / Пушкин. Исследования и материалы. Т. X. Л., 1982. С. 70−105.

165. Евдокимова Светлана. Процесс художественного творчества и авторский текст / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 9−24.169.. .ЕВ. К издателю «Сына отечества» / Пушкин в прижизненной критике. (1820−1827). СПб., 2001. С. 28−30.

166. Елеонская A.C. Творческие взаимосвязи школьного и придворного театров в России / Ранняя русская драматургия (XVII перв. пол. XVIII вв.). Пьесы столичных и провинциальных театров первой половины XVIII века. М., 1975. С. 7−46.

167. Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996.

168. Живов Виктор. Первые русские литературные биографии как социальное явление: Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков / Новое литературное обозрение. 1997. № 25. С. 24−83.

169. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.

170. Жирмунский В. М. Из истории западноевропейских литератур. Л., 1981.

171. Жирунов П. Функции подзаголовков в поздних рассказах Н. С. Лескова (1880−1890-е гг.) / Поэтика заглавия. Сборник научных трудов. М.- Тверь, 2005. С. 234−238.

172. Журавлева А. И. Русская драма эпохи А. Н. Островского / Русская драма эпохи А. Н. Островского. М., 1984. С. 6−42.

173. Журавлева А. И. Две заметки о Лермонтове. I. «Герой нашего времени»: еще о близости автора и героядва предисловия в составе текста / Феномен русской классики. Томск, 2004.

174. Западов В. А. Литературные направления в русской литературе XVIII века. СПб., 1995.

175. Зарецкий Ю. П. Автобиографические «Я» от Августина до Аввакума: Очерки истории самосознания европейского индивида. М., 2000.

176. Захаров В. Н. К спорам о жанре / Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1984. С. 3−39.

177. Золотусский И. Гоголь о литературе / Гоголь Н. В. Избранные статьи. М., 1980. С. 5−26.

178. Зыков Д. П. Письмо к сочинителю критики на поэму «Руслан и Людмила» / Пушкин в прижизненной критике. (1820−1827). СПб., 2001. С. 80−81.

179. Ивинский Д. П. К гоголевской типологии характера: «Галерея помещиков» в первом томе «Мертвых душ» / Русская словесность. 1997. № 6. С. 11−15.

180. Ивинский Д. П. О Пушкине. М., 2005.

181. Ивинский Д. П. О композиции первого тома поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души» / www. portal slovo. ru.

182. Из журнала «Телескоп». Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П. / Пушкин в прижизненной критике. (1831−1833). СПб., 2003. С. 132−136.

183. Из журнала «Московский телеграф». Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П. / Пушкин в прижизненной критике. (1831−1833). СПб., 2003. С. 136−137.

184. Из журнала «Сын отечества». Запоздалое предисловие к «Альдеба-рану». Письмо читателя «Сына отечества» к издателям «Альдебарана» / Пушкин в прижизненной критике. (1828−1830). СПб., 2001. С. 317−318, 517−520.

185. Из «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду» «. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П. / Пушкин в прижизненной критике. (1831−1833). СПб., 2003. С. 127−128.

186. Измайлов Н. В. «Медный всадник» A.C. Пушкина. История замысла и создания, публикации и изучения / Медный всадник (серия «Литературные памятники»). Л., 1978. С. 147−265.

187. Из «Северной пчелы». Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П. / Пушкин в прижизненной критике. (1831−1833). СПб., 2003. С. 126.

188. Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. М., 1986.

189. История русского романа: В 2-х тт. М.-Л., 1962;1964.

190. История русской литературы: В 4-х тт. Л., 1981;1983.

191. История русской драматургии. XVII первая половина XIX веков. Л., 1982.

192. Ищук-Фадеева Н. И. Ремарка как знак театральной системы. К постановке проблемы / Драма и театр. II. Сборник научных трудов. Тверь, 2001. С. 5−16.

193. Каверин В. А. Барон Брамбеус: История Осипа Сенковского, журналиста, редактора «Библиотеки для чтения». М., 1966.

194. Калашникова О.JI. «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» М. Д. Чулкова (к проблеме русского рококо) / Вопросы русской литературы. Львов, 1988. С. 61−67.

195. Капитанова Л. А. Повествовательная структура русской романтической повести (20−30-е годы XIX века). Псков, 1997.

196. Карамзин. Его жизнь и научно-литературная деятельность. Биографический очерк Е. Соловьева / Карамзин, Пушкин, Гоголь. Аксаковы. Достоевский, Биографические очерки. Челябинск, 1997. С. 9−95.

197. Карамзин: pro et contra. Личность и творчество Карамзина в оценке русских писателей, критиков, исследователей. СПб., 2006.

198. Карамзинский сборник. Творчество Н. М. Карамзина и историко-литературный процесс. Сборник статей. Ульяновск, 1996.

199. Каргополов H.A. Игровое начало в «Почте духов» (к проблеме художественного метода) / Проблемы изучения русской литературы XVIII века. От классицизма к реализму. Сб. научных трудов. Л., 1983. С. 99−112.

200. Катаев В. Б. Спутники Чехова. М., 1982.

201. Катаев В. Б. Литературные связи Чехова. М., 1989.

202. Катенин П. А. Размышления и разборы. М., 1981.

203. Кожин А. Н. Литературный язык допушкинской России. М., 1989.

204. Кожинов В. В. Происхождение романа. М., 1963.

205. Кожинов В. В. Роман эпос нового времени / Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Кн. 2. Роды и жанры. М, 1964. С. 97−172.

206. Кожинов В. В. К методологии истории русской литературы: (О реализме 30-х годов XIX в.) / Вопросы литературы. 1968. № 5. С. 60−82.

207. Конкин С. С., Конкина Л. С. Михаил Бахтин. Страницы жизни и творчества. Саранск, 1993.

208. Корман Б. О. Теория литературы. Ижевск, 2006.

209. Коровин В. И. Лелеющая душу гуманность. М., 1987.

210. Коровин В. И. Поэт и мудрец. Книга об Иване Крылове. М., 1996.

211. Коровин В. И. Стихотворение Ф. Тютчева «Близнецы». Русские классики Ф. Тютчев, И. Тургенев, JI. Толстой и философия А. Шопенгауэра. М., 2007.

212. Кочеткова Н. Д.

Литература

русского сентиментализма: (Эстетические и художественные искания). СПб., 1994.

213. Кошелев В. А. Общественно-литературная борьба в России 40-х годов XIX века. Лекции. Вологда, 1982.

214. Кошелев В. А. Первая книга Пушкина: (Поэма «Руслан и Людмила»). Томск, 1997.

215. Кошелев В. А. «Онегина» воздушная громада. СПб., 1999.

216. Кржижановский С. Д. Поэтика заглавий. М., 1931.

217. Кулакова Л. И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968.

218. Кулешов В. И. Литературные связи России и Западной Европы в XIX веке. М., 1965.

219. Кульюс С. К., Гофайзен М. А. Идеи Шопенгауэра в русской литературе XIX века / Литературный процесс и развитие русской культуры XVIII—XX вв. Тезисы научной конференции. Таллинн, 1985. С. 100−103.

220. Курилов A.C. Литературоведение в России XVIII века. М., 1981.

221. Курилов A.C. Классицизм в русской литературе: исторические границы и периодизация / Филологические науки. 1996. № 1. С. 12−22.

222. Лазуткина М. Г. Самозванец Лжедмитрий между A.C. Пушкиным и Ф. В. Булгариным. М., 2002.

223. Ламзина A.B. Рама произведения / Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. С. 848−853.

224. Лебедева О. Б. История русской литературы XVIII века. М., 2003.

225. Левин В. Д. Очерк стилистики русского литературного языка конца XVIII начала XIX вв. (Лексика). М., 1964.

226. Левкович Я. Л. Из наблюдений над черновиками писем Пушкина / Пушкин. Исследования и материалы. T.IX. Л., 1979. С. 123−140.

227. Левкович Я. Л. Из наблюдений над «арзрумской» тетрадью Пушкина / Временник Пушкинской комиссии. Выпуск 20. Л., 1986. С. 153−163.

228. Левкович Я. Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. Л., 1988.

229. Лежнев А. З. Проза Пушкина: Опыт стилевого исследования. М., 1966.

230. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981.

231. Листов’B.C. К истории создания «грибоедовского» эпизода из «Путешествия в Арзрум» / Болдинские чтения. 1985. Горький, 1986. С. 129 139.

232. Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980.

233. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979.

234. Лихачев Д. С. Очерки по философии художественного творчества. СПб., 1999.

235. Лотман Ю. М. Художественная структура «Евгения Онегина» / Труды по русской и славянской филологии. IX. Литературоведение. Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 184. Тарту, 1966. С. 5−32.

236. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Условность в искусстве / Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5. С. 287−288.

237. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.

238. Лотман Ю. М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1983.

239. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Письма русского путешественника» Карамзина и их место в развитии русской культуры / Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л., 1984. С. 525−606.

240. Лотман Ю. М. «Езда в остров Любви» Тредиаковского и функции переводной литературы в русской культуре первой половины XVIII века / Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 222−230.

241. Лотман Ю. М. Ломоносов и некоторые вопросы своеобразия русской культуры XVIII века / М. В. Ломоносов и русская культура. Тезисы докладов конференции. Тарту, 1986. С. 3−6.

242. Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М., 1987.

243. Лотман Ю. М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М., 1988.

244. Лотман Ю. М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» / Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн, 1992. Т. 1. С. 203−215.

245. Лотман Ю. М.

Литература

в контексте русской культуры XVIII века / Лотман Ю. М. О русской литературе. СПб., 1997. С. 118−167.

246. Лотман Л. М., Фомичев С. А. «Борис Годунов». Комментарий. СПб., 1996.

247. Лукин В. А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. Учебник. М., 1999.

248. Лучников М. Ю. Литературное произведение как высказывание. Учебное пособие по спецкурсу. Кемерово, 1989.

249. Люксембург A.M. Игровая поэтика: введение в теорию и историюЛюксембург A.M. Скромное обаяние игровых структур: опыт типологии / Игровая поэтика. Сборник научных трудов. Вып. 1. Ростов-на-Дону, 2006.

250. Маймин Е. А. Пушкин: Жизнь и творчество. М., 1981.

251. Макаров М. Н. Владимир Лукин, драматический писатель. Б.г.

252. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. М., 1988.

253. Манн Ю. В. Динамика русского романтизма. М., 1995.

254. Манн Ю. В. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма. М., 2001.

255. Мануйлов В. А., Миллер О. В. М. Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени». Комментарий. СПб., 1996.

256. Марголис Ю. Д. Книга Н.В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Основные вехи истории восприятия. СПб., 1998.

257. Маркович В. М. «Повести Белкина» и литературный контекст / Пушкин: Исследования и материалы. Т. 13. Л., 1989. С. 63−87.

258. Маркович В. М. Автор и герой в романах Лермонтова и Пастернака («Герой нашего времени» «Доктор Живаго») / Автор и герой. Петербургский сборник. Вып. 2. СПб., 1996. С. 150−178.

259. Маркович В. М. Пушкин и Лермонтов в истории русской литературы. СПб., 1997.

260. Маркович В. М. О значении «одесских» строф в «Евгении Онегине» / Пушкин и другие. Сб. статей к 60-летию профессора С. А. Фомичева. Новгород, 1997. С. 80−92.

261. Маркович В. М., Шмид В. От редакторов / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 7−8.

262. Маркович В. М. Развитие реализма в русской литературе / Вопросы литературы. 1976. № 3. С. 83−110.

263. Миловидов В. А. От семиотики текста к семиотике дискурса. Тверь, 2000.

264. Михайлова Е. Н. Проза Лермонтова. М., 1957.

265. Михайлова Н. И. «Собранье пестрых глав»: О романе A.C. Пушкина «Евгений Онегин». М., 1994.

266. Михайловский Н. К. Кое-что о г-не Чехове / А. П. Чехов: pro et contra. Творчество А. П. Чехова в русской мысли конца XIXнач. XX вв. (1887−1914). Антология. СПб., 2002. С. 332−354.

267. Мордовченко Н. И. Белинский и русская литература его времени. М.-Л., 1950.

268. Морозов A.A. Судьбы русского классицизма. Русская литература. 1974. № 1. С. 3−27.

269. Морозова Н. П. Личность писателя в литературно-общественном сознании XVIII века (на материале биографических преданий о русских писателях XVIII века). Автореферат дисс.. канд. филол. наук. Л., 1990.

270. Москальчук Г. Г. Структура текста как синергетический процесс. М., 2003.

271. Москвин Г. В. Смысл романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». М., 2007.

272. Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. Сборник. М., 1995.

273. Набоков В. В. Лекции по русской литературе: Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев. М., 1996.

274. Назарова Л. Н. К истории создания поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» / Пушкин. Исследования и материалы. Т. 1. М.-Л., 1956. С. 216−221.

275. Найдич Э. Э. «Герой нашего времени» в русской критике / Лермонтов М. Ю. Герой нашего времени. М., 1962. С. 163−197.

276. Николаев С. И. Литературная культура петровской эпохи. СПб., 1996.

277. Николаева С. Ю. А. П. Чехов и древнерусская культура. Тверь, 2000.

278. Новиков Л. А. Художественный текст и его анализ. М., 2007.

279. Новые черты в русской литературе и искусстве (XVII начало XVIII века). М., 1976.

280. Одесский М. П. Очерки исторической поэтики русской драмы. Эпоха Петра I. М., 1999.

281. Орлицкий Ю. Б. «Грех на твоей душе, божественный Шекспир» (Кюхельбекер). Драматургия Шекспира как один из источников русской прозиметрии / Драма и театр. II. Сборник научных трудов. Тверь, 2001. С. 17−23.

282. Орлов П. А. Русский сентиментализм. М., 1977.

283. Орлов П. А. Сатира М.Д. Чулкова на А. П. Сумарокова / Филологические науки. 1987, № 4. С. 10−15.

284. Падерина Е. Г. К вопросу о типе дискурса «Выбранных мест из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя / Эстетический дискурс. Семио-эстетические исследования в области литературы. Новосибирск, 1991. С. 99−107.

285. Панченко A.M. О смене писательского типа в петровскую эпоху / XVIII век. Сб. 9. Проблемы литературного развития в России первой трети XVIII века. Л., 1974. С. 112−128.

286. Панченко A.M. Русская культура в канун Петровских реформ. Л., 1984.

287. Паперно И. А. Переписка Пушкина как целостный текст / Studia metrica et poetica. Т. 2. Tartu, 1977. С. 71−81.

288. Папина А. Ф. Текст: его единицы и глобальные категории. М., 2002.

289. Переписка. Э.Т. А. Гофман К.Ф. Кунцу / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 220−224.

290. Перовский A.A. Замечание на письмо к сочинителю критики на поэму «Руслан и Людмила» / Пушкин в прижизненной критике. (1820−1827). СПб., 2001. С. 82−85.

291. Петров A.B. Становление художественного историзма в русской литературе XVIII века. Магнитогорск, 2006.

292. Петрунина H.H. Когда Пушкин написал предисловие к «Повестям Белкина»? / АН СССР. Временник Пушкинской комиссии. 1981. Л., 1985. С. 31−51.

293. Петрунина H.H. Проза Пушкина. Пути эволюции. Л., 1987.

294. Плюханова М. Российский пересмешник / Лекарство от задумчивости, или Сочинения Михаила Дмитриевича Чулкова. М., 1989. С. 5−79, 338−367.

295. Полоцкая Э. А. А. П. Чехов. Движние художественной мысли. М., 1979.

296. Полоцкая Э. А. О поэтике Чехова. М., 2000.

297. Поппер Карл. Логика научного исследования. М., 2005.

298. Пумпянский Л. В. Ломоносов и немецкая школа разума / XVIII век. Сборник 14. Русская литература XVIII начала XIX века в общественно-культурном контексте. Л., 1983. С. 3−44.

299. Пумпянский Л. В. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. М., 2000.

300. Пыпин А. Н. Лукин В.И. СПб., 1868.

301. Развитие барокко и зарождение классицизма в России XVII начала XVIII века. М., 1989.

302. Ренессанс. Барокко. Классицизм. М., 1966.

303. Ромодановская Е. К. Русская литература на пороге нового времени: пути формирования русской беллетристики переходного периода. Новосибирск, 1994.

304. Ромодановская Е. К. Система жанров в русской литературе переходного периода (XVII перв. пол. XVIII вв.) / Славянские литературы.

Литература

и фольклор славянских народов. М., 1998. С. 133−144.

305. Русская литература на рубеже двух эпох (XVII начало XVIII века). М., 1971.

306. Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982.

307. Сазонова Л. И. Переводной роман в круге масонского чтения / Масонство и русская литература XVIIIначала XIX вв. М. 2000. С. 30−51.

308. Сазонова Л. И. Проложное изложение как литературная форма / Русская старопечатная литература XVI перв. четв. XVIII вв. Литературный сборник XVII века Пролог. М., 1978. С. 26−53.

309. Сахаров В. И. Масонская проза: история, поэтика, теория. С. 193 220- Сахаров В. И. Масонство, литература и эзотерическая традиция в век Просвещения. С. 3−29 / Масонство и русская литература XVIII начала XIX вв. М. 2000.

310. Северный вестник. 1881. № 1. С. 72.

311. Сенковский о Гоголе / Литература. 2002. № 4. С. 5−12.

312. Серман И. З. Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира. Л., 1973.

313. Серман И. З. Временные рамки и пограничные вехи литературыXVIII века/Русская литература. 2000. № 4. С. 3−25.

314. Серман И. Михаил Лермонтов. Жизнь в литературе. 1836−1841. М., 2003.

315. Сидяков Л. С. Художественная проза A.C. Пушкина. Рига, 1973.

316. Сидяков Л. С. Проза и поэзия Пушкина: Соотношение и взаимодействие: Автореф. дисс.. докт. филол. наук. Тарту, 1975.

317. Сиповский B.B. «Руслан и Людмила» (К литературной истории поэмы) / Пушкин и его современники. Вып. IV. СПб., 1906. С. 59−84.

318. Скибин С. М. Своеобразие и социально-историческая обусловленность иронии в лирике М. Ю. Лермонтова / М. Ю. Лермонтов: Проблемы типологии и историзма. Рязань, 1980. С. 23−32.

319. Скибин С. М. Проблема иронии в поэтике М. Ю. Лермонтова. Ав-тореф. дис. канд. филол. наук. М., 1982.

320. Скибин С. М. Своеобразие иронического подтекста в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» («Бэла», «Максим Максимыч»). М., 1982. Деп. в ИНИОН АН СССР. 19.05.82, № 10 190.

321. Скибин С. М. Внутренняя мотивация иронического подтекста в «Журналах Печорина» («Тамань») М. Ю. Лермонтова / Проблемы поэтики русской литературы XIX века: Межвуз. сб. научн. тр. М., 1983. С. 36−44.

322. Скибин С. М. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» в историко-функциональном освещении / Историко-функциональное изучение русской литературы. М., 1984. С. 39−49.

323. Слуцкая С. Г. Пушкин: Исследования и интерпретация. М., 2007.

324. Смирнов A.A. Литературная теория русского классицизма. Учебное пособие. М., 1981.

325. Смирнов И. П. О смысле краткости / Русская новелла. Проблемы теории и истории. СПб., 1993. С. 5−13.

326. Смирнова-Чикина Е. К. Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души»: Комментарии. Л., 1974.

327. Софронова JI.А. Польские старопечатные предисловия XVI—XVII вв. (литературные и филологические функции) / Тематика и стилистика предисловий и послесловий. (Русская старопечатная литература XVI-перв. четв. XVIII в.). М., 1981. С. 100−128.

328. Старыгина H.H. Русский роман в ситуации философско-религиозной полемики 1860−1870-х годов. М., 2003.

329. Стенник Ю. В. Система жанров в историко-литературном процессе / Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С. 168−202.

330. Стенник Ю. В. Жанр трагедии в русской литературе. Л., 1982.

331. Стенник Ю. В. Теоретико-литературные взгляды М. В. Ломоносова / М. В. Ломоносов и русская литература. Сборник. М., 1987. С. 31−47.

332. Стенник Ю. В. Идея «древней» и «новой» России в литературе и общественно-исторической мысли XVIII начала XIX века. СПб., 2004.

333. Степанов В. П. М. Д. Чулков и русская проза 1750−1770-х годов. Дисс.. канд. филол. наук. Л., 1972.

334. Степанов В. Об авторе «Пересмешника» / Чулков М. Д. Пересмешник. М., 1987. С. 326−350.

335. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001.

336. Сугино Юри. О предисловии A.C. Пушкина к поэме «Медный всадник» / Japanese Slavic and East European Studies, Vol. 15, 1994. P. 85−95.

337. Сухих И. Н. Проблемы поэтики А. П. Чехова. Л., 1987.

338. Сухих И. Н. Философия литературы М. М. Бахтина / Вестник Ленинградского университета. Сер. 2: История. Язык.

Литература

1982. Вып. 1. № 2. С. 45−52.

339. Тамарченко Д. Е. Из истории русского классического романа: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М.-Л., 1961.

340. Тамарченко Н. Д. Теория литературных родов и жанров. Эпика. Тверь, 2001.

341. Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия. М., 2002.

342. Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика. Хрестоматия-практикум. М., 2004.

343. Тамарченко Н. Д. Усилие Воскресения: «Студент» Чехова в контексте русской классики / Анализ художественного текста. Эпическая проза. М., 2005. С. 244−259.

344. Тамарченко Н. Д, Теоретическая поэтика.

Введение

в курс. М., 2006.

345. Тархова Н. Русская драматургия на пути к Чехову / От Некрасова до Чехова. Русская драматургия второй половины XIX века. М., 1984. С. 322.

346. Текст: аспекты изучения. Поэтика. Прагматика. Семантика. М., 2001.

347. Теория литературы. Т. 3. Роды и жанры (Основные проблемы в историческом освещении). М. ИМЛИ РАН, 2003.

348. Тодд III У.М.

Литература

и общество в эпоху Пушкина. СПб., 1996.

349. Томашевский Б. В. Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция / Литературное наследство. Т. 43−44. М., 1941. С. 469 516.

350. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М., 2001.

351. Топоров В. Н. К вопросу о циклах в истории русской литературы / Литературный процесс и развитие русской культуры XVIIIXX вв. Тезисы научной конференции. Таллинн, 1985. С. 4−10.

352. Турбин В. Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов. Об исзучении литературных жанров. М., 1978.

353. Тынянов Ю. Н. Архаисты и новаторы. Л., 1929.

354. Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1969.

355. Тынянов Ю. Н. О композиции «Евгения Онегина» — Тынянов Ю. Н. О пародииТынянов Ю. Н. Литературный факт / Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

356. Тюпа В. И. В поисках исторической эстетики (Уроки М.М. Бахтина) / Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С. 20−31.

357. Тюпа В. И. К новой парадигме литературоведческого знания / Эстетический дискурс. Семио-эстетические исследования в области литературы. Новосибирск, 1991. С. 4−16.

358. Тюпа В. И. Аналитика художественного. М., 2001.

359. Тюпа В. И. Анализ художественного текста. М., 2006.

360. Удодов Б. Т. М. Ю. Лермонтов: художественная индивидуальность и творческие процессы. Воронеж, 1973.

361. Удодов Б. Т. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Книга для учителя. М., 1989.

362. Уланд Л. О сущности поэзии / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 158−159.

363. Успенский Б. Поэтика композиции. СПб., 2000.

364. Федоров В. И. Литературные направления в русской литературе XVIII века. М., 1979.

365. Федосеенко Н. Г. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» и традиции романтической поэмы / Вестник Ленинградского университета. Серия 2: История. Языкознание. Литературоведение. 1989. Вып. 4. № 23. С. 60−66.

366. Фигут Рольф. Автор и драматический текст / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 53−83.

367. Фоменко И. В. Лирическая драма миф или реальность? / Драма и театр. III. Сборник научных трудов. Тверь, 2002. С. 23−27.

368. Фоменко И. В. Лирическая драма: к определению понятия / Драма и театр. IV. Сборник научных трудов. Тверь, 2002. С. 6−9.

369. Фоменко И. В.

Введение

в практическую поэтику. Учебное пособие. Тверь, 2003.

370. Фомичев С. А. Поэзия Пушкина: Творческая эволюция. Л., 1986.

371. Фортунатов Н. М. Пушкин о Пушкине: Об одной неоправданной конъектуре (XII строфа 8 главы «Евгения Онегина») / Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1997. С. 88−100.

372. Фрайзе Маттиас. После изгнания автора: литературоведение в тупике? / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. СПб., 1996. С. 25−32.

373. Фуксон Л. Ю. Мир литературного произведения как система ценностей / Эстетический дискурс. Семиоэстетические исследования в области литературы. Новосибирск, 1991. С. 17−25.

374. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999.

375. Хансен-Лёве Ore. Дискурсивные процессы в романе Достоевского «Подросток» / Автор и текст. Сборник статей. Выпуск. 2. СПб., 1996. С. 229−267.

376. Царева В. П. «Пересмешник» М. Д. Чулкова как пародия на роман / Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Вып. 4. Л., 1980. С. 30−38.

377. Цейтлин А. Г. Мастерство Тургенева-романиста. М., 1958.

378. Чернец Л. В. О функциях литературного жанра / Известия АН СССР. Серия языка и литературы. Т. 38. 1979. № 6. С. 543−551.

379. Чернец Л. В. Литературные жанры. Проблемы типологии и поэтики. М., 1982.

380. Чернец Л. В. «Как слово наше отзовется.»: Судьбы литературных произведений. М., 1995.

381. Черняков А. Н. Грамматико-синтаксические стратегии автометатек-стуальности / Поэтика и лингвистика. Литературный текст: проблемы иметоды исследования. Материалы научной конференции. Тверь, 2006. С. 18−19.

382. Численко Н. Д. «Комидия притчи о блуднем сыне» Симеона Полоцкого и позднеренессансная драматургия / Вестник Ленинградскго университета. Серия 2: История. Языкознание. Литературоведение. 1989. Вып. 1. № 2. С. 34−41.

383. Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986.

384. Чудаков А. П. Слово вещь — мир. От Пушкина до Толстого. М., 1992.

385. Чумаков Ю. Н. «Евгений Онегин» и русский стихотворный роман. Новосибирск, 1983.

386. Чумаков Ю. Н. Из наблюдений над лиро-эпическим пространством у Пушкина / Пространство и время в литературе и искусстве. Сборник научных трудов. Даугавпилс, 1987. С. 69−71.

387. Шапир М. И. Universum versus. Язык стих — смысл в русской поэзии XVIII—XX вв. Кн. 1. М., 2000.

388. Шварцбанд С. М. История одной мистификации: (К вопросу о сущности образа И.П. Белкина) / Вопросы русской, советской и зарубежной литературы. Выпуск 65. Новосибирск, 1971. С. 73−86.

389. Шлегель Ф. Об изучении греческой поэзии / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 47−50.

390. Шлейермахер Ф. Д. О религии / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 138−148.

391. Шмид Вольф. «Пиковая дама» A.C. Пушкина (Проблемы поэтики) / Русская литература. 1997. № 3. С. 6−28.

392. Шмид Вольф. Проза как поэзия. Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард. СПб., 1998.

393. Шульц Ева. Заметки о заголовочном комплексе (на основе повести Александра Бестужева-Марлинского «Роман и Ольга») / Имя текста, имя в тексте. Сборник научных трудов. Тверь, 2004. С. 39−50.

394. Шумкова Т. Л. Ирония в русской литературе первой половины XIX века в свете традиций немецкого романтизма. Автореферат дисс.. доктора филологических наук. Екатеринбург, 2007.

395. Шустрова Т. И. О роли вымышленного автора «Повестей Белкина / Болдинские чтения. 1987. Горький, 1988. С. 119−125.

396. Эйхенбаум Б. М. Литературная позиция Лермонтова / Литературное наследство. М., 1941. Т. 43−44. С. 3−82.

397. Эйхенбаум Б. М. Михаил Юрьевич Лермонтов. Очерк жизни и творчества / Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4-х т. М.-Л., 1959. Т. 4. С. 751−793.

398. Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., 1961.

399. Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1969.

400. Эйхенбаум Б. М. О прозе. Л., 1969.

401. Эйхенбаум Б. М. О литературе. Работы разных лет. М., 1987.

402. Эсалнек А. Я. К вопросу о специфике романа / Филологические науки. 1968. № 5. С. 32−41.

403. Эсалнек А. Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения. М., 1985.

404. Эткинд Е. Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы XVIII—XIX вв.еков. М., 1999.

405. Якубович Д. П. Предисловие к «Повестям Белкина» и повествовательные приемы Вальтер Скотта / Пушкин в мировой литературе. Сборник статей. Л., 1926. С. 160−187, 376−383.

406. Якубович Д. П. Лермонтов и Вальтер Скотт / Известия АН СССР. Серия 7. Отд. обществ, наук. 1935. Т. 3. С. 243−272.

407. Якубович Д. П. Повести Белкина. Комментарии / Пушкин А. С. Повести Белкина. Л., 1936. С. 119−148.

408. Debreczeny Paul. The other Pushkin: A Study of Alexander Pushkin’s Prose Fiction. Stanford, California, 1983.

409. McLean Hugh. An English Comedy in Russia. The Adventures of an English Comedy in Eighteenth-Century Russia: Dodsley’s Toy Shop and Lukin’s SSepetil’nik / American Contributions to the Fifth International Congress of Slavists. Sofia, 1963.

410. Foucault M. What is an Author / Textual Strategies / Ed. J. V. Harari. Ithaca, 1979.