Грамматические средства репрезентации эгоцентризма в кабардино-черкесском языке

В современных естественных науках утвердился антропоцентрический принцип, отражающий центральную роль человека как «наблюдателя» и тем самым неотъемлемого компонента, даже центра окружающего мира. Антропоцентризм в мировоззренческом плане противопоставлен теоцентризму, что позволило философам утвердить культ разума при познании и изменении окружающего мира.

Утверждение в современной лингвистике антропоцентрического подхода как научной мегапрадигмы, по отношению к которой остальные языковедческие парадигмы объективно выступают в качестве более частных, диктует необходимость исследования способов выражения антропоцентризма в языках различных типов.

Эгоцентризм рассматривается как составная часть антропоцентризма, проявляющегося на различных уровнях разносистемных языков. Язык насквозь ан-тропоцентричен. Степень и способы проявления антропоцентризма в разносистемных языках различны.

Как показывает анализ научной литературы, антропоцентрический подход в современном языкознания доминирует в методологическом плане и является весьма перспективным с исследовательской точки зрения благодаря тому, что в центре внимания антропоцентрической мегапарадигмы находится языковая личность, субъект речемыслительной деятельности, создающий или воспринимающий дискурсы различных типов, запечатленные в текстовых массивах.

Антропоцентризм как принцип языковедческой науки определяется как установка на анализ эмпирического материала в аспекте представленности «человеческого фактора в языке», сквозь призму теории языковой личности.

Как правильно замечает Сунгуртян К. К., «наша Вселенная принципиально антропоцентрична: любое восприятие того или иного явления, его осмысление, вербализация во внутренней и внешней речи, транслирование результирующей интерпретации действительности адресату и т. д., все шаги коммуникативного круга» осуществляются сквозь призму человеческого сознания, языковой личности" [132: 14].

В.В. Воробьев, подчеркивающий антропоцентричность лингвокультуро-логии, говорит о том, что в центре внимания лингвокультурологии «находится человек, рассматриваемый как носитель языка и культуры, его фоновые знания, поведенческие нормы, делающие его представителем данной культуры, что позволяет говорить о ее гуманистическом характере» [43: 125 126].

Антропоцентрический подход к языку базируется на учении В. фон Гумбольдта, JL Вейсгербера, гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа, концепции неогумбольтианства, антропологических и культурологических исследованиях, ориентированных на разработку идей картины мира, концептов и т. д.

Актуальность исследования определяется характерной для современной лингвистики тенденцией к интеграции лингвистических дисциплин на основе внимания их к «человеческому фактору» (антропоцентризму). Это обеспечивает возможности комплексного подхода к объекту исследования с позиции коммуникативно-прагматического и дискурсивно-когнитивного подходовВ лингвистическом адыговедении ощущается потребность монографического исследования с указанных позиций вопросов, связанных с проявлениями эгоцентризма, шире — антропоцентризма.

Объектом исследования выступает антропоцентрическая модель кабардино-черкесского предложения.

Предметом исследования являются способы выражения модальности и направительности в кабардино-черкесском языке, с помощью которых репрезентируется аэгоцентризм.

Цель исследования — изучение теоретических основ исследования эгоцентрической, шире — антропоцентрической, модели предложения и описание способов репрезентации эгоцентризма говорящего в кабардино-черкесском языке.

В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

1) выяснить лингвофилософскую сущность эгоцентризма, особенности изучения языка в рамках антропоцентрической мегапарадигмы;

2) осветить историю изучения в лингвистическом адыговедении категорий модальности и направительности, с помощью которых репрезентируется эгоцентризм- 3) выявить и описать способы репрезентации эгоцентризма говорящего посредством модальности в кабардино-черкесском языке;

4) выявить и описать способы репрезентации эгоцентризма говорящего при выражении направительных отношений в кабардино-черкесском языке.

В качестве важного общенаучного принципа рассматривается принцип. антропоцентризма, согласно которому в фокусе лингвистического анализа должна находиться языковая личность как субъект речевой деятельности.

Основные методы исследования. Для решения поставленных задач мы избрали общенаучные методы системного анализа, наблюдения и сопоставления, описания. Исследование построено на индуктивном методе анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и обобщению, формулировке на этой основе теоретических положений и выводов.

Методологической базой работы служат достижения отечественной и западной психолингвистики и языкознания в исследовании такйх явлений, как «антропоцентризм языковой системы», «языковая картина мира» и связанной с ней теории языковой личности [5- 135- 71 и др.]. В диссертации используются идеи антропоцентрической и эгоцентрической концепций, представленные в трудах теоретиков языка: В. Фон Гумбольдта, Э. Бенвениста, Ю. С. Степанова, В. А. Звегинцева, Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюновой, В.А. Бон-дарко, А. Вежбицкой, В. В. Виноградова, С. Д. Кацнельсона, Е. С. Кубряковой,.

A.А. Леонтьева, И. И. Мещанинова, Л. Л. Нелюбина, Г. П. Немца, В. Н. Телия,.

B.И. Шаховского и др., внесших огромный вклад в становление, укрепление и расширение сферы интересов современной лингвистики, в разработку многих вопросов философии языкатруды языковедов, занимавшихся интересующими нас проблемами в адыгском языкознании: Н. Ф. Яковлева, Д. А. Ашхамафа, Г. В. Рогава, З. И. Керашевой, А. К. Шагирова, М. А. Кумахова, У. С. Зекоха, A.M. Камбачокова, З. Х. Бижевой, Л. Г. Паранук, З.Х.-М. Ионова, П. М. Багова, Н. Т. Гишева, А. А. Шаова и др.

Теоретическую базу исследования составили новейшие достижения современной лингвистики. В частности, положение о том, что говорящий является субъектом речемыслительной деятельности по восприятию, переработке и производству информации о мире и человеке, и этот субъект репрезентируется в языке в различных формах и различными способами. В адыгских языках такими способами являются модальность и направительность, при выражении которых ведущее место занимает позиция говорящего.

При анализе и осмыслении кабардино-черкесского языкового материала автор исходит из основных положений теоретических исследований русского, кабардино-черкесского, а также близкородственных языков.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что она является первым в лингвистическом адыговедении комплексным исследованием проблем репрезентации эгоцентризма говорящего. При этом в исследовании анализируются и учитываются высказанные ранее в научной литературе точки зрения относительно исследуемой темы.

В диссертации автором впервые исследуются способы репрезентации антропоцентризма и, в частности, эгоцентризма говорящего, в кабардино-черкесском языке, что является вкладом в разработку теории антропоцентризма в адыгском языкознании. Для этого в научный оборот вводятся и анализируются новые языковые материалы (художественные тексты, тексты межстилевого характера, устного народного творчества).

На защиту выносятся следующие положения: 1. Эгоцентризм в кабардино-черкесском языке репрезентируется различными способами, в основном, с помощью модальности. В свою очередь основным средством выражения модальности в кабардино-черкесском языке является категория наклонения.

2. В исследуемом языке функционируют несколько глагольных словообразовательных суффиксов, репрезентирующих эгоцентризм.

3. Эгоцентризм говорящего широко проявляется в глагольных словоформах, в которых передаются направительные отношения.

4. При четком разграничении местоположения всех действующих лиц описываемого события центральной оказывается позиция говорящего, к которой или от которой направлено действие, в чем и проявляется эгоцентризм говорящего.

Теоретическое значение работы заключается в том, что она вносит вклад в разработку теоретической проблемы современной лингвистики — роли человеческого фактора в языке, в частности репрезентации антропоцентризма и эгоцентризма говорящего с помощью категорий модальности и направительности в языках различных типов.

Практическое значение диссертационной работы заключается в возможности использования результатов исследования в вузовской практике при подготовке лекционных курсов и спецкурсов как по теории языка, так и по частным вопросам адыгских языков.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены: в сборнике статей «Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты» (Сочи, 2003), в сборнике материалов третьей Всероссийской научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2004), в сборнике статей «КЧГУ. Алиевские чтения (материалы научной сессии)» (Карачаевск, 2004), в сборнике материалов шестой Международной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии», посвященной 85-летию со дня рождения проф. З. И. Керашевой (Майкоп, 2008). Статья «Эгоцентризм как экстралингвистический фактор при выражении направительности в адыгских языках» опубликована в «Известиях Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена», состоящих в перечне изданий, в которых обязательно публикуются основные положения кандидатских диссертаций (Санкт-Петербург, 2007).

Диссертационная работа по разделам, позднее — в целом обсуждалась на заседаниях кафедры черкесской и абазинской филологии Карачаево-Черкесского госуниверситета.

Структура работы определена целью и содержанием исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка словарей, списка использованного иллюстративного материала.

Выводы по третьей главе.

Анализ фактического материала показывает, что среди всех морфологических и морфонологических способов передачи направительных отношений в кабардино-черкесском языке основным и отвечающим теоретическим положениям нашей работы является префиксальный способ, а именно наличие или отсутствие превербов къ (ы)-, н (ы)-, частично хув структуре адыгского глагола. Именно эти превербы (особенно къ (ы)-), в полной мере репрезентируют эгоцентризм говорящего в адыгских языках. Все другие способы, так или иначе, связаны с этими превербами.

В адыгских языках выделяются так называемые центростремительные и центробежные, или иллативные и элативные направления действия. Исследуемый материал показывает, что отправной точкой (при центробежном направлении) или, наоборот, конечным пунктом (при центростремительном) этих направлений является позиция говорящего.

В глаголах, образованных даже от именных основ с помощью преверба къ (ы)-, последний отчетливо сохраняет свое направительное значение потому, что именно этот преверб вносит в эти отыменные глаголы семантику динамичности и, шире, — действия, направленного в сторону говорящего.

Преверб къ (ы) — входит в основы большой группы глаголов, в которых этот преверб утратил или утрачивает направительное значение. Следует, однако, сказать, что все значения, которыми обладает этот префикс, исходят из его этимологического (направительного) значения. Иначе говоря, во всех глаголах с этим префиксом в той или. иной мере ощущается, просматривается семантика направленности действия в сторону говорящего, в центре описываемой ситуации стоит говорящий. Однако в разных словоформах эта семантика сохраняется по-разному: в одних случаях она еще отчетливо проявляется, в других более затемнена, а то и утрачена.

Глагольные словоформы с превербом н (ы) — имеют значение приглашения по направлению «туда» от говорящего. Причем позиции и говорящего, и собеседника совмещены, и из этой позиции исходит действие. Скорее всего, здесь нужно говорить не о совместности действия, а о том, что место, к которому направлено действие, является общим для говорящего и адресата, или об общем для них направлении.

При передаче направления снизу вверх или сверху вниз также учитывается позиция говорящего, так как отсутствие преверба къ (ы) — показывает направленность действия от его позиции.

В современном кабардино-черкесском языке есть два способа выражения направления вверх: а) одновременным присоединением к глагольной основе префикса дэи суффикса —эй: дэк1уэйын «идти вверх" — б) суффиксом — эй: лъэйын «подскочить, подпрыгнуть». Более продуктивным и основным для синхронии является первый способ.

Префикс дэ-, участвующий в передаче направления вверх, является, возможно, локативным превербом, показывающим поверхность какого-либо предмета, который имеет высоту или находитсяч в вертикальном положении и который преодолевается субъектом. В таком случае собственно направление вверх выражается суффиксомэй.

Наличие в кабардино-черкесском языке глаголов типа лъэйын «прыгать», тЬйын «загнуться кверху» подтверждает, что направление вверх выражалось только суффиксом —эй.

Передача направления вверх посредством суффиксаэй в таких глаголах является единственным случаем суффиксального выражения направительных отношений в адыгских языках.

В адыгских языках направление движения вниз передаетя двумя способами: а) сочетанием личного префикса е-(йэ-) + корень —хы— б) сложением основ: е-дзы-хы-н «бросать, бросить вниз».

В сочетании с другими глагольными или именными основами морфемахыне становится локативным суффиксом, хотя принимает его черты.

Кореньхыбез префикса е-(-йэ-) не выражает значения вниз, а показывает удаление чего-либо от чего-либо, то есть выражает не делативное, а эла-тивное направление.

Префикс е- (йэ-) в делативных глаголах является префиксом 3 лица косвенного объекта, хотя его спаянность с корнем —хыи способность в сочетании с последним образовать делативный глагол придают префиксу е- (йэ-) черты локативного преверба.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

С философской точки зрения суть антропоцентризма заключается в том, что человек объявляется центром мироздания, высшей ступенью развития этого мира, по отношению к кторой все остальное оказывается, так или иначе, средством достижения целей человека. В свою очередь, язык, являясь продуктом человеческого общения, естественно, отражает центральное место человека (а именно говорящего) в системе языка.

Неразрывная связь языка и мышления дает основание рассматривать науку о языке как составную часть общефилософской теории языка. Именно это обстоятельство является отправной точкой для исследований проблем репрезентации человеческого фактора в языке.

Из всей совокупности вопросов, связанных с данной проблемой, весьма важным, на наш взгляд, является вопрос о репрезентации позиции говорящего. Другими словами, встает вопрос об эгоцентризме последнего, так как именно говорящий находится в центре описываемого события и через него репрезентируются разнообразные отношения.

Эгоцентризм говорящего, рассматриваемый как проявление антропоцентризма в язщке, является языковой универсалией и репрезентируется в разносистемных языках различными способами. В адыгских языках это связано, в первую очередь, с модальностью и направительностью.

Исследуемая нами проблема получила свое освещение в общетеоретическом плане в большей степени на материале индоевропейских языков. В адыгских языках данная проблема стала предметом более глубокого изучения в последнее десятилетие в рамках лингвокультурологических исследований.

В работах некоторых адыгских исследователей в 80-х годах прошлого столетия — были предприняты попытки описания отдельных проявлений эгоцентризма в адыгских языках. Эти работы сыграли свою позитивную роль в разработке теоретических проблем адыгского языкознания и стали методологической основой для современных исследований антропоцентрических проблем в адыгских языках. В данной квалификационной работе предпринята попытка всестороннего анализа способов проявления эгоцентризма в кабардино-черкесском языке.

При изложении истории изучения вопросов репрезентации эгоцентризма в различных языках мы постарались показать конкретный вклад ученых, занимавшихся данной проблемой.

Изучение модальности имеет длительную историю в зарубежном и отечественном языкознании. Становление теории модальности, продолжающееся и в наши дни, — это научные споры, поиски, которыми обмениваются ученые разных стран, опираясь на универсальные законы языков, но отталкиваясь от эмпирических данных каждого конкретного языка.

Категория модальности и на данном этапе достаточно далека от определенности. В связи с этим весьма актуальным является высказывание О. Есперсена о том, что есть очень важные, но не однородные категории, применимые ко всем языкам [59: 58], но «которые редко в этих языках выражаются ясным и недвусмысленным образом». Думается, что малая изученность теории модальности — отсутствие инвариантов, жестко устоявшейся терминологии — не недостаток этой категории, а ее глубоко принципиальная особенность: в различных противоречивых характеристиках модальности текучая, изменчивая, диалектическая природа этого явления.

Прибезусловном наличии расхождений во взглядах на модальность, предпринимаются попытки прийти к общему решению, определить сущность, природу категории модальности, ее компоненты, средства выражения, выработать общие определения понятий.

Модальность как языковая категория является чрезвычайно важной и вполне очевиден ее всеобъемлющий характер. Русская грамматика пришла к более или менее устоявшейся системе понимания модальности, тогда как в кабардино-черкесском языке эта категория, по-прежнему, недостаточно описана. И это затрудняет решение других проблем кабардино-черкесской грамматики, поскольку, модальностью пронизано буквально каждое высказывание. Потому что она — «душа предложения». [8: 44].

Своеобразие адыгских языков в выражении достоверности высказывания состоит в том, что реальная модальность оказывается тесно связанной с категорией финитно сти.

Финитные глаголы индикатива выражают реальную модальность. Кроме индикатива, к классу финитных глаголов относятся глаголы сослагательного наклонения, действие которых в адыгских языках реально может осуществиться при наличии определенных условий. Это обстоятельство является причиной того, что глаголы сослагательного наклонения включаются в класс финитных глаголов с реальной (прямой) модальностью.

Категория наклонения является основным морфологическим средством выражения модальности в кабардино-черкесском языке.

Как правило, грамматическое значение форм наклонения выводится из их речевого употребления. Речь говорящего, констатируя какое-либо действие, включает, наряду с этим, оценку этого действия как желательного, возможного, предполагаемого, т. е. оценку, передающую субъективное отношение говорящего к действию. Различные языки располагают различным набором парадигматических форм наклонения, в зависимости от свойственных им модальных значений.

Предложения различаются не только конструктивно, но и функционально, в зависимости от цели высказывания. Функциональное разнообразие предложений, как правило, сводится к следующим типам: повествовательные, вопросительные и побудительные.

Свою классификацию предложений кабардино-черкесского языка в связи с реализацией модальности предлагает A.M. Камбачоков. При этом исследователь опирается на важнейший признак предложения — на предикативность, поскольку предикативность есть продукт единства категории модальности и синтаксического времени. Здесь ученый учитывает и другой важнейший признак предложения — его интонационную оформленность: «Интонация и модальные морфемы сказуемого имеют одно и то же назначение: соотнести содержание высказывания с действительностью. В зависимости от модальных признаков утверждения и отрицания предложения дифференцируются на утвердительные и отрицательные. В зависимости от коммуникативной установки — на повествовательные, вопросительные, побудительные и оптативные» [68: 40−41].

Вводные конструкции (т.е. вводные слова, вводные сочетания слов и вводные предложения) выражают в содержащем их предложении точку зрения говорящего на отношение содержания речи к объективной действительности. Они используются для передачи добавочных к основному содержанию высказывания модальных, эмоциональных и экспрессивных значений.' Вводные конструкции могут относиться ко всему предложению или к его отдельной части. В первом случае они располагаются обычно в начале или в конце предложения.

В исследованиях, посвященных проблемам выражения модальности в адыгских языках, меньше всего обращается внимание на так называемые незнаменательные части речи. Между тем, некоторые из них весьма отчетливо передают отношение говорящего к сообщаемому. Эта особенность отмечается при характеристике частиц [67: 359].

Анализ материала показывает, что большинство рассмотренных нами частиц чаще всего в предложении выступают как вводные слова. А частицы типа нэхъей, хуэдэ, являясь компонентом сравнительного оборота, образуют атрибутивное словрсочетание.

В качестве частиц, служащих для репрезентации эгоцентризма говорящего, мы рассматриваем следующие их разновидности:

1. Утвердительные частицы типа ат! э, ныт! э, ы-ы-ьг, ахьей, ыхьы да", ерэхъу «ладно», выражающие значение согласия говорящего с собеседником.

2. Отрицательные частицы хьэуэ, а1э, ы! ы «нет», выражающие значение отрицательного ответа на вопрос собеседника, которые тоже могут выступать и как самостоятельные неполные предложения, и как вводная часть в предложении. Ср.: А-а, Астемыр урикъуэщ. Уи адэр соц1ыхур ф1ыуэ. Ари щы1э мыбы? — Хьэуэ. Сымаджэщ (К1.А.) «А-а, ты сын Астемира. Я хорошо знаю твоего отца. Он тоже здесь? — Нет. Он болеет" — - Ы-ы-ы, — жи1ащ Къазджэрий. — Пэжу нэщ1 и1ыгъ абы? — Jly идакъым: — А1э, иджы нэщ1 и1ыгъыжкъым. Дгъэшынэри гцедгъэгъэтащ (К1.А.) «Ага, — сказал Казгери. — Правда, что он соблюдает уразу? — Лю возразил: — Нет, теперь он не соблюдает уразу. Мы его припугнули, и он перестал».

3. Вопросительные частицы п1эрэ, щэ, ий//йы, хотя объединяются значением вопроса, выражают значения, отличающиеся некоторыми оттенками. Частицы щэ, ий//йы передают знаение, соответствующее значению частицы «а» в русском языке в выражениях типа «Видишь, а? Слышишь, а?».

Частица п1эрэ, кроме вопросительного значения, содержит еще семантику сомнения. Другими словами, говорящий сомневается в осуществлении действия, о котором он спрашивает. Например: Абы нэгъуэщ1 гъусэ щ1ымыгъуу п1эрэ? «Къ.Хь.) «Нет ли с ним кого-нибудь другого?».

4. Сравнительные частицы хуэдэ, нэхъей «словно» можно отнести к модальным частицам, так как они выражают значение сравнения явлений или действий с подобными явлениями и действиями, с которыми встречался говорящий до момента речи. Например: Тхьэм абы хуэдэ дыджхэр ди щ1ыналъэ ф1эк1а къримыхьэк1э (А.В.) «Пусть Бог не приведет больше на нашу землю такие несчастья" — Псыдзэшхуэ къак1эщ1эуэу трилъэщ! ык1ам нэхъей, ц1ыхухэм я нэхъыбап1эр къуажэбгъум тебзэхык1ат (А.В.) «Большая часть жителей села мгновенно покинула окраину села, словно большое наводнение унесло их»!

5. Побудительные частицы и1э, и1эт, еуэ «давай, ну-ка», употребляемые чаще всего при глаголе в повелительной форме, привносят в предложение оттенок побудительности: И1э, тэдж! «Давай, вставай!" — И1эт, иджы 1эдэбу фи 1эр къэф1этыт! (Гъу.М.) «Давайте-ка, спокойно поднимите свои руки!».

6. Ограничительная частица къудей чаще всего сочетается с глагольными и отглагольными формами и придает слову или группе слов ограничительный оттенок. Например: Псы 1ущ1ам сынэса къудейуэ, уэшх п1ащэ зырызхэр къызыпхидзу щ1идзащ (Б.Хь.) «Едва я дошел до запруды на речке, как начали падать крупные капли дождя" — Сыжеину зезгъэщ1а къудейуэ, ирсъэгъубжэр зыгуэрым къы1уихагц (Б.Хь.) «Я только прилег поспать, кто-то открыл окно». Как видно из примеров, данная частица, сочетаясь с отглагольными словоформами, сама принимает формы инфинитных глаголов. Более того, частица къудей может выступать и в позиции глагола-сказуемого при его оформлении формативом предикативностищ. Например: Дыгъэр къыкъуэк1а къудейщ «Солнце только-только взошло».

7. Упреждающие частицы догуэ, догуэт, зэ догуэ, зэ-зэ вносят в предложение значение призыва к собеседнику приостановки, замедления действия, выраженного сказуемым. Например: Зэ-зэ, мэуэ къэт1ыс, Хьэжбий (А.В.) «Подожди, садись-ка сюда, Хажби" — Зэ догуэт, зэ догуэт, Чъгпэ! Мы зэхэсхыр пщ1ыхьэп1э, хьэмэрэ нахуап1э? — кьыхощтык1 Мухьэрбэч (Гъу.М.) «Погоди, погоди, Чыпа! То, что я слышу — сон или явь? — встрепенулся Мухарбек».

8. Усилительные частицы уеблэмэ, аркъудей, ауи, пэт/пэтрэ «даже" — икъук1э «слишком, очень" — хуабжьу, дыдэ «очень» передают значение усиления действия, содержащегося в глаголе-сказуемом или в именном сказуемом. Частицы икъук1э «слишком, очень», хуабжьу, дыдэ «очень» сочетаются с именными сказуемыми, так как они усиливают оценочное значение, содержащееся в последних. Например: Щ1алэ гумызагъэщ Иван, икьук1э гумызагъэщ, къызже1эр Мусэ (Анз.М.) «Беспокойный парень Иван, очень беспокойный, г говорит мне Муса" — Лыхуэ гукъеуэм, гуауэм хуабжьу зригъэхьащ, гууз хихащ «Лыхуа очень восприняла несчастье, беду, и от них она заболела».

9. Частица вежливого обращения кхъы! э выражает значение, соответствующее русскому «пожалуйста», и относится к глаголу-сказуемому, выражающему повеление, просьбу. Основным назначением данной частицы является смягчение императивного значения всего предложения. В предложении частица занимает препозитивное положение. Например: Иджыри, юсъы1э, таурыхъ къызжы1э, Сэ ахэмк1э зэгуэрми зызмыгъэнщ1 (П.М.) «Еще, пожалуйста, расскажи мне сказку, я ими никогда не могу насытиться».

10. Частица уа, усиливающая Ьбращение к кому-либо. Например: Курсант ц1ык! ухэр зэрыгъэк1ийрт: — Уа, ар сыт тхылъ емынэ! — э/са1эу (К1.А.) «Курсанты раскричались, говоря: «Уа, это что же за невиданная книга?" — Уа, мы тцы1эмутесурэ дэнэ щыпщ1эрэ хэт otculapu? — игъэщ1эгъуащХъисэ (Б.Хь.) «Уа, откуда ты узнаёшь, кто что сказал, находясь на этой кошаре? — удивился Хиса».

11. Частицы зи, зик1 выражают значение позволительности, соответствующее русскому «Ну, ладно». Например: Сомит1 къэт жып1амэ, мэ сомит 1. Зи, фызэрыхуей фщ1ьг (К1.А.) «Если вы велите сдать два рубля, вот, возьмите. Ну ладно, используйте как хотите».

Частица зик1' может употребляться и в другом значении — в значении несогласия с чем-либо или отрицания чего-либо. Например: Хъэуэ, мамэ, Хъэмидкъъш ар зи ягъэр. Зик1 си ф1эщ хъукьым мынэгъуэщ1у. (Б.Хь.) «Нет, мама, это не Хамид виноват. Никак я не поверю, что это сделал не кто-то другой».

12. Неопределенная частица гуэр со словом, с которым она сочетается, выражает значение неопределенности. Чаще всего она употребляется с именами и отглагольными формами. Например: Зы махуэ гуэрьгм пщы1эм сыкъехыжауэ сиш пщ1энт1ар згъэпск1ыну лсыхъуэм сыдэхъат (Н.М.) «Однажды (букв, в какой-то день) я, спустившись с кошары, поехел к реке, чтобы искупать своего вспотевшего коня».

13. Модально-экспрессивными частицами принято считать частицы типа еууей, аджыдэ, мыгьуэ, гущэ, асымыгъуэт, арелъ/мьгрелъ, которые выражают различные значения: переживания, сожаления, восторг, одобрение и т. п. Например: Еууей, сыл1ак1эиррэт мыбы хуэдэ зимычэзу къыпк1элъызэрахъауэ уэ сэ нобэ услъэгъуа нэхърэ! (Гъу.М.) «Эх, лучше бы я умер, чем увидеть такое незаслуженное оскорбление, нанесенное тебе!». Иногда в одном выражении могут встречаться две частицы для большего усиления значения. Например: А джыдэ мыгъуэ, уэ ёзым уи нит1к1э уэзгъэлъэгъуаиррэт ахэрI (Гъу.М.) «Эх, увидел бы ты своими глазами их!».

14. Частицы субъективной оценки леи, жери «мол, дескать» часто употребляются в речи для передачи чужой речи. Например: Памц1э игук1э «ыхъы, хьуащ идэюы» леер и, бийхэм гу кьылъамытэ щ1ык1э, и шъшк1э къиукъуэдиижащ (О.А.) «Памца, сказав про себя „ага, теперь получилось“, повернул в сторону своего коня, пока его не заметили враги».

Так как междометия служат для выражения различных эмоций, ощущений, волевых побуждений и других реакций говорящего на окружающую действительность, мы считаем междометия реальным средством выражения эгоцентризма {ай! «ой!», yeiil «ой!», ей-ехъ! «ой-ой-ой», ау-уей «нет», lay 1агъу «ах», уэ хъэ-хъей «о-го-го», алыхъ-алыхъ «о боже» и др.".

Междометия по способам образования делятся на первичные и вторичные. К первичным относятся так называемые слова-выкрики, чаще всего простые односложные, выражающие самые разнообразные эмоции: испуг, неожиданность, восторг, удивление, упрек, возмущение, отвращение, одобрение и т. д. {ей, е1, уай, у ей, уий, уарэ, ау-уей, уэ-уэу, е-ей, еу-уей, уэу, 1агъ, 1агъу, lay, 1эу, пу-пу, 1ыхъ, уо-о, ц1ы! у и др.).

Производные междометия ведут свое происхождение от знаменательных и служебных частей речи: алыхъ-алыхъ, уэху мыгъуэ, адыдыд мыгъуэ, eleu мыгъуэ, уэху мыгъуэ, зиунагъуэрэ, ф! ык1э, гъуэгу махуэ, ф1охъусыж//къохъусыж, тхъэразы къышухъу, зегъэхъ адэ, тобэ 1эстофрилэхъ, уарэ, сыт на-а гу1эгъуэ и Др.

Хотя количество вторичных междометий в языке намного меньше первичных, но их число постоянно пополняется за счет новообразований от знаменательных и служебных частей речи. Например, алыхъ-алыхъ — это супплетивная форма слова Алыхъ «Аллах», ф! ык!э «пока, всего хорошего» -восходит к прилагательному ф1ы «хороший», зиунагъуэрэ — к словосочетанию зи унагъуэр бэгъуэн' «чей дом станет обильным», ф1охъусыэ/с к ф1охъус (ф1ы ухъу «пусть будет тебе хорошо» + корень с «добраться, достигнуть"+ суффикс —ж «обратно, вновь»).

Междометия мы делим еще по другому принципу — по степени употребительности в различных социальных группах. Так, есть междометия, которые можно назвать тендерными, т. е. употребительные только в речи женщин. Например: а-иа, а-на гущэ, а-на мыгъуэ, сыт на-а, адыдыд, адыдыд гущэ, адыдыд мыгъуэ, асымыгьуэ, асымыгъуэ зэрабг, а-1ей, а-1ей гущэ, а-1ей мыгъуэ, алыхъ, тхъэ и др.

К междометиям, считающимся «мужскими», относятся: 1агъ, 1агъу, 1агъу-1агъу, 1эгъ, lay, зиунагъуэрэ, уэлэхъи.

Междометия 1агъ, 1агъу, 1агъу-1агъу, 1эгъ, lay являются первичными. Междометия зиунагъуэрэ и уэлэхъи — вторичные, их происхождение прозрачно и его объяснение не вызывает трудности: словоформа зиунагъуэрэ используется как сокращенный вариант словосочетания Зи унагъуэр бэгъуэн! «Да процветает твоя семья!». Причем, данное выражение в полной форме, хотя и имеет форму благопожелания, фактически чаще всего употребляется для выражения недовольства. Например: Зи унагъуэр бэгъуэн! Щхъэ укъыск1эрына нобэ? (1у.) «Да процветает твоя семья! Почему пристал ко мне сегодня?».

Междометие уэлэхъи восходит к заимствованному слову Аллах «Аллах». В речи женщин заимствованное слово алыхъ в качестве междометия употребляется фонетически почти в неизменном виде, тогда как это же слово в речи мужчин подвергается изменению. Фонетические изменения данного слова в речи мужчин вызваны, очевидно, его употреблением в сочетании с личным местоимением уэ «ты» (уэ алыхъ) в качестве обращения при молитве. Такое сочетание впоследствии дало форму уэлэхъи, употребляемую в клятвенных выражениях. Например: уэлэхъи, сымылъэгъуа «честное слово (ей-богу)» я не видел".

В кабардино-черкесском языке имеются глагольные словообразовательные суффиксы, которые содержат оценочную семантику. Это словообразовательные суффиксы -1уэ, -1<ъуэ, -щэ, -яэ, -хТ)у, -щхъу, объединяющиеся семантикой чрезмерности, избыточности действия с точки зрения говорящего.

В результате исследования проблем репрезентации эгоцентризма в кабардино-черкеском языке мы пришли к следующим выводам: *.

1. Говорящий как субъект речемыслительной деятельности по восприятию, переработке и производству информации о мире и человеке репрезентируется в языке в различных формах.

2. Эгоцентризм говорящего в исследуемом языке репрезентируется различными способами, в основном, с помощью модальности и направительности.

3. В кабардино-черкесском языке основным способом выражения эгоцентризма говорящего через модальность является категория наклонения.

4. Значительное место в выражении эгоцентризма говорящего в данном языке занимают различные частицы и некоторые междометия.

5. В кабардино-черкесском языке функционируют несколько глагольных словообразовательных суффиксов с модальными значениями, репрезентирующих эгоцентризм говорящего.

6. При четком разграничении местоположения всех действующих лиц описываемого события центральной оказывается позиция говорящего, к которой или от которой направлено действие, в чем и проявляется эгоцентризм говорящего.

Исследовательские перспективы рассмотренной нами проблемы видятся в более углубленном применении в абхазско-адыгском языкознании антропоцентрического подхода к системному исследованию разноуровневых репрезентаций эгоцентризма.