Жизнь и творческая судьба черкешенки Аиссе (Айшет) в художественной литературе

Проблем вокруг судьбы и литературного наследия черкешенки (адыгейки) Аиссе (Айше, Айшет) или, как при крещении ей было дано имя Шарлотта-Элизабет, по сей день много, хотя в течение почти трех последних столетий жизнь ее становилась не раз объектом художественного ос мысления выдающимися людьми Франции и Европы. Великий Вольтер посвящал ей стихи с такими словами:

В ее крови зажги, Всевышний, пламя, И страстью растопи лед в сердце девы, Чтобы она почувствовать сумела Огонь, который мне сжигает душу1.

Еще с большим восхищением писал о ней Жан-Жакоб Берне в стихотворении «К портрету мадемуазель Аиссе»: Лик Аиссе явил Эллады образец, А элегантность, речь и острота суждений Напоминают галльский гений. Я не знаток чужих сердецЕе же мне всего милее;

И край, где благостно ей жребий пал взрастать.

Аббат Прево в 1740 году напечатал роман «История одной гречанки», прототипом героини которого несомненно была Аиссесуществует мнение, что Аиссе есть прообраз мадемуазель де Фар из романа Мариво «Жизнь Марианны» (1731−1741) — прошло более 100 лет и вышла дидактическая повесть Ж.-Ж.-ЭРуа «Аиссе, или Юная черкешенка» (1870), в 1872 году в парижском театре «Одеон» был поставлен спектакль по драме Луи Буйе «Мадемуазель Аиссе" — в 1910 году в Англии появился роман об Аиссе писательницы Кемпбелл Прейд (The Romance of Mademoiselle Aisse) — в 1930 году роман об Аиссе и ее возлюбленном написала Клод Ферваль (Mademoiselle Aisse et son tendre chevalier, Paris, 1930) — через пять лет издана книга Жеан д’Ивре «Удивительная судьба мадемуазель Аиссе" — как свидетельствует П. Заборов, в ней «Художественное повествование сопровождалось многочисленными разъяснениями, отсылками к мемуарной литературе и специальным трудам" — Аиссе и ее дочери Селине были посвящены этюды и очерки Поля де Сен-Виктора, Жюля Сури, Эдмона Пилона, Андре Моруа, многих других.

1 Вольтер. Черкесская нимфа // Аиссе — Нальчик, 1997. — С. 2.

Златому веку лишь под стать.

Иль светлым временам Астреи1.

Умом Айшет, ее красотой, благородством души восхищались молодые рыцари и принцы, короли и многомудрые писатели, философы, литературные критики. Она родилась в Черкесии (на Кавказе), была увезена к берегам Черного моря и продана работорговцам из Турции, затем куплена французским посланником господином Шарлем де Ферриолем, отправлена в Париж на воспитание. Она там приобрела хорошее образование и светское воспитание, стала знаменитой красавицей французской столицытем не менее прожила трудную, полную тревог и страданий жизнь: вернувшийся из Стамбула граф де Ферриоль заставил ее быть его женойона любила другого, шевалье, за которого выйти замуж не могла (и после смерти графа), поскольку тот был связан обетом безбрачия, родила девочку, которой долгие годы не могла сказать, что она ее мать, жила недолго и после тяжелой продолжительной болезни скончалась в 1733 году. «Письма.» ее были изданы только через 50 лет после ее смерти, а потом переиздавались много-много раз, получая от каждой литературной эпохи свою оценку, одна восхитительней другой: высокие нравственные принципы, добродетельный разум и сознание, чистая душа и благородные помыслы автора «Писем» стали причиной столь долгого и активного внимания писателей, литературных беллетристов, критиков к ее персоне и литературному наследию.

Один из издателей сообщал своим читателям: «Пером мадемуазель Аиссе водило ее сердцеправда, чувство, простота и естественность, ставшие ныне такими редкими, — вот главные приметы этого небольшого сборника, и прикоснуться к нему значило бы их ослабить"2.

1 Там же. 2.

Цитирую по статье П. Заборова «Мадемуазель Аиссе и. ее «Письма» // Аиссе. — Л., 1985.-С. 176.

На возможное возмущение читателей он отвечал: «Нет, господа, быть может, вы напишете правильнее, но лучше вам не написать" — представлял читателю Аиссе как «чувствительную, благородную и великодушную женщину, которая умела любить сдержанно и бескорыстно и у которой имелась лишь одна единственная слабость, но и ту она искупила своими добродетелями».

Однако, следует отметить, что отношение к судьбе и литературному наследию Аиссе неоднозначно: по-разному толкуют авторы вышеуказанных произведений факты и события из жизни героини: например, Ж.-Ж.-Э Руа трактует судьбу Аиссе как глубокую трагедию женщины, ставшей жертвой безнравственного обществадрама Луи Буйе сосредоточилась на отношениях героини и шевалье, который вроде бы оставил Аиссе в глубоком отчаянии и уехал на Мальтуесть произведения, в которых главной сюжетной канвой становятся несостоявшиеся интимные отношения между Аиссе и регентом. При этом все авторы признавали высокий уровень нравственности и принципов Аиссе, ее необыкновенно чистое и содержательное духовное воспитание, умение расположить к себе людей неподдельным благородством и сердечной откровенностью. То есть имеется большой литературно-исторический, критический и эпистолярный материал, который, как ни покажется это весьма парадоксальным, остается далеко не изученным. Во Франции и Европе к Аиссе обращались как к герою интересному, экзотическому, необыкновенному. Поэтому, каждый раз, когда появлялась необходимость анализа духовно-нравственных основ общества, писатели и беллетристы, философы, просветители «вспоминали» об Аиссе как о человеке, воплотившем в себе лучшие морально-этические и духовные качества личности. Однако кроме нескольких статей, авторами которых являются Сент-Бев, Андре Моруа, кроме обзорных сочинений, в которых несколькими строками упоминаются Аиссе и ее.

Письма", нет единого труда, обобщающего «тему жизни и творчества» Аиссе в зарубежном литературоведении. Как отмечает в указанной статье П. Заборов: «Сент-Бев проделал большую источниковедческую работу: использовал все, что было известно о ней, о ее происхождении, воспитании в доме Ферриолей, о Каландрини, шевалье, других близких и неблизких, но оставивших сколько-нибудь значительное суждение об Аиссекритик, по словам современников и поздних исследователей, использовал и новые материалы, которые никто до него не привлекал к исследованию проблематики, связанной с Аиссе"1. И П. Заборов, и вообще материалы Сент-Бева свидетельствуют о том, что критика и элитная пресса интересовалась необычностью, экзотичностью судьбы и воззрений Аиссев результате жизнь Аиссе и ее письма почти не исследовались как литературный материал: мало сказано о художественных, поэтических достоинствах «Писем» Аиссе, о чистоте ее слова и чувств, о прямоте и бескомпромиссности ее суждений. И те строки, которые приводит в своей статье П. Заборов, наглядно об этом говорят. Вот некоторые из них: «Эта книжечка, — утверждал, например, критик «Journal de Paris», — не роман. Мадемуазель Аиссе действительно существовала. Достаточно прочесть ее письма, чтобы в этом убедитьсяв них содержится ряд таких подробностей, которые не выдумаешь и которые, как бы незначительны они ни были, вызывают неизменный интерес, ибо касаются примечательных личностей, о которых приходилось слышать самое разное, а хотелось бы составить верное мнение». «Эта история, о подлинности которой говорит все, обладает увлекательностью и очарованием романа, созданного для того, чтобы нравиться, хотя ее события и не очень разнообразны, и не очень многочисленны», — констатировал «Journal encyclopedique». «Эти письма, в количестве тридцати.

1 Указ. ст. П. Заборова, с. 184. шести, не производят впечатления придуманных, в них царит дух нежности и изящества и та правда чувств, подделать которую до такой степени трудно, что она почти не встречается ни в одном из тех эпистолярных романов, которыми Париж наводняет провинции и колонии", — писал «Мег-сиге de France».

Удивительное единодушие проявили критики и в своих суждениях о самой м-ль Аиссе: все они признавали ум, чувствительность, литературную одаренность «несчастной черкешенки», а один из них даже сравнил ее с прославленной г-жей де Севинье1.

И было много других отзывов, и каждый из них, как и прежние, характеризуется эмоциональной оценкой, реакцией первого впечатления, восторженным восприятием Аиссе и ее нравственных кодексов. Но за этими журнально-газетными откликами и восклицаниями не было подлинного литературоведческого анализа, и он не должен был быть, поскольку главным в общественном восприятии идей и поведения этой необыкновенной черкешенки было нравственное начало, и критики, и газетные репортеры говорили о необыкновенных нравственных качествах героини. Исследований «Писем.» по существу не было — ни литературных, ни поэтических их достоинств. Поэтому проблема «Писем» как объекта литературоведческого осознания не ставилась. Кроме отдельных, правда, солидных, но отрывочных, суждений Сент-Бева, практически ничего отыскать нам не удалось. Его нет и в нашем отечественном литературоведении, кроме серьезных и глубоких статей М. Разумовской («Аббат Прево и его роман «История одной гречанки») и П. Р. Заборова («Мадемуазель Аиссе и ее «Письма» «).

В обстоятельном анализе текста романа М. Разумовская детально исследует психологические основы морально-этических проблем и их моти.

1 Указ. соч. П. Заборова, стр. 179−180. вацию, соотношение общественного и личного в поведении героев, особенно Шарля де Ферриоля, которого писатель чаще называет не по имени, а по его должности — посланником, вопросы просветительского реализма, его особенности в романе аббата Прево. То есть художественный текст проанализирован в основном с точки зрения интересовавших ее мотивов: каковы причины противоречий между героем и героиней и почему они оказались столь неразрешимыми. В статье П. Заборова особенное внимание уделено истории Аиссе, публикации ее писем, источниковедческим вопросам, анализу фактического, событийного материала, связанного с Аиссе и ее эпохой. Анализ «Писем» ограничен рамками затронутых сторон биографии героини, конкретного, литературоведческого изучения в ней тоже нет. В адыгской науке о литературе творческое наследие тоже пока что не нашло соответствующего изучения — общим вопросам (познавательным) посвящены несколько статей Хута Ш. 1, заметки издателя Аиссе М. Хафице2 и другие. Этими обстоятельствами обусловлена актуальность избранной нами проблематики.

Литературоведческая и эстетическая актуальность предлагаемой проблематики лишний раз обусловливается объемом и содержанием данной темы: об Аиссе написано столько произведений прозы, поэзии, драматургии, при этом разными авторами и в разных странах, что возможно было бы издание отдельной антологии этих материалов. Но проблема была столь личной, что в эту область немногие рисковали вторгаться. Но и те, которые вроде бы имели духовно-нравственное право прикоснуться к этому миру, не рисковали и очень сдержанно говорили об Аиссе, чтобы каким-нибудь неосторожным словом не нарушить ее трагический и одно.

1 Славная дочь адыгов. — газ. «Шапсугия», 1996, 17 маяПрекрасная черкешенка из. .Парижа. — газ. «Адыгейская правда», 1995,26 янв.

2 Аиссе — Нальчик, 1997. временно счастливый покой. Но настало время рассмотреть духовный и нравственный мир Аиссе, зафиксированный писателями, изложенный в ее «Письмах к госпоже Каландрини» и ныне вызвавший интерес у ее потомков-черкесов. То есть образовался целый пласт весьма своеобразной культуры, в центре которой судьба необыкновенной черкешенки Аиссе и ее литературное наследие.

Предметом же литературоведческого исследования стали лучшие из европейских произведений об Аиссе, ее «Письма к госпоже Каландрини», а из адыгейской литературы — пьеса Г. Схаплока «Шарлотта-Айшет» и кинороман М. Емиж «Невольницы чести». Это дало возможность рассмотреть в едином духовно-философском ракурсе представление Аиссе о нравственности, справедливости, подлинных человеческих ценностях в интерпретации художников разных времен и эпох. Можно сказать, что в каком-то смысле завершилось художественное осознание личности Аиссе именно тем, что к ней обратились ее потомки-соплеменникитаким образом, образовалось единое духовно-нравственное и художественное кольцо, которое требует столь же единого литературоведческого осмысления. Методология его может быть разная, поскольку развитие и актуальность темы продолжались в течение не одного столетия и ныне продолжаются, охватывая совершенно противоположные эстетические эпохи, литературоведческие школы и исследовательско-аналитические системы. Мы предпочтение отдали сравнительно-исторической и системно-типологической методологии исследования обозначенных проблем. Необходимость рассмотрения произведений разных периодов как единый художественный творений породила несколько взаимосвязанных задач, без решения которых невозможен анализ теоретических и историко-литературных сторон поставленных проблем:

1) определение жанровой и стилистической природы художественных произведений об Аиссе;

2) выявление характерных обстоятельств и особенностей эпохи, на фоне которой формировались судьба, взгляды, мировоззрение героини;

3) выбор и формирование принципов анализа «Писем к госпоже Ка-ландрини» как законченного художественного произведения писем как единого художественного творения.

Письма к госпоже Каландрини" Аиссе образуют определенный исповедальный сюжет, своеобразную композицию, раскрывают судьбы не только основных действующих лиц, но и целого ряда, других лиц, составляющих единое, узнаваемое лицо французского общества. Аиссе не думала, что пишет художественное произведение, делилась с близким ей человеком своими думами, радостями, тревогамибогатство внутреннего мира и «божий дар» сделали из нее художника, способного и в «откровениях души» создать целостный художественный мир.

4) исследование своеобразия показа судьбы Аиссе адыгейскими писателями и выявление типологических связей их творчества с европейскими авторами.

Чтобы раскрыть его составляющие, особенности мировидения героини, мы взяли три произведения. Выбор этот продиктован замыслом нашего исследования — показать высокий уровень духовного и нравственного кодекса Аиссе в анализе трех разноплановых и разножанровых произведений: романа Аббата Прево «История одной гречанки» (свободный экзотический сюжет), романа Александра де Лаверне «Черкешенка» (сюжет реалистический, построенный на судьбах конкретных исторических лиц) и «Писем к госпоже Каландрини» (исповедь героини, образующая лирический сюжет и драматическую коллизию).

Основной замысел исследования вызвал необходимость решения нескольких теоретических проблем, своеобразно реализованных в соответствии с характером, жанровыми и стилистическими особенностями произведений: первая — функциональные и доминантные характеристики психологического романа, ориентированного на познание и анализ сложных натур почти вне их связи с окружающим социальным миромв данном случае общественная среда, ситуации взаимоотношений ее представителей не более, чем фон (временной и пространственный), на котором развивается драматический сюжет о том, как многоопытный светский гуляка стремился завладеть душой и сознанием восточной женщины из сераля. Аббат Прево строит свой роман таким образом, чтобы максимально вникнуть в нравственную и психологическую сущность своих героев, ввести героя в непознанный и, как впоследствии оказалось, непознаваемый для рафинированного француза-дворянина мир нравственных представлений героини. Психологизм характеров и ситуаций, обогащенный подлинным драматизмом в развитии действия, обозначил жанровые и стилистические достоинства «Истории одной гречанки" — вторая — широкие событийные и исторические основания в повествовании, анализ больше судьбы нежели психологии героини, ее нравственных принциповАлександр де Лаверне при этом рассматривает ее как жертву несправедливого общества, что порождает необходимость изучения социальной психологии, которая господствует в немметодология анализа исторической прозы имеет достаточно большой опыт, тем не менее необходимо было теоретически обосновать своеобразие романа «Черкешенка», героиня которого не играет большой исторической роли, как известные государственные мужи (Людовик XIV, Наполеон и т. д.), но в сюжетном движении определяет многое, необходимо было осмыслить и роль экзотической, восточной психологии и нравственности в процессах нравственных понятий французского общества, выработанных веками и достаточно деградировавших в эпоху регентства и Людовика XIVтретья — необходимость анализа «личных Писем.» Аиссе как фактов истории Франции и части ее духовных завоеваний породила своеобразную методологию исследования жизни и процессов общества через исповедь ранимой и потревоженной душито есть лирический материал оказался единственным предметом и средством изучения объективных процессов, требующих столь же объективных и эпических построенийв лице «Писем к госпоже Каландрини» мы имеем счастливый пример высокого художественного произведения, совершенной эстетической системы, которые позволили увидеть и осмыслить в личном, частном общее, объективно-закономерное. четвертая — адыгейская литература, которая обратилась к теме недавно, получила возможность обобщения и использования того, что уже сделано европейской литературой, важно и другое — адыгские писатели более чем кто бы то ни было оказались в состоянии полнее и конкретнее осмыслить нравственные и психологические качества Аиссе, поскольку она представляет тот народ, который выработал исповедуемый ею нравственный кодекс.

Мы исходили из этих четырех теоретических и структурно-эстетических положений, при этом опирались на достижения отечественного и зарубежного литературоведения. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения — структура работы обусловлена этими обстоятельствами и соответствует теоретическому и историко-литературному замыслу автора диссертации. К работе приложена имеющаяся по данной проблематике научная, критическая и художественно-публицистическая литература.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В интереснейшей книге коллектива авторов, названной «Психология и психоанализ характера» (Издательский дом «Бахрам-М», 2000 г.), проведено глубокое исследование сущности характера личности. В предисловии «Фрагменты истории характерологии», которое написано Д. Райгородским, пространно изложены сущностные взгляды философов и социологов на природу психологии личности. Вот одно из них: «Сверхличный тип отличается преобладанием сверхличных стремлений. Эти стремления являются как бы данными извне, и источник их находится не в физических потребностях организма, а в факторах высшего порядка: высших религиозных, научных и эстетических запросах. Эти люди действуют как бы не от себя, а от лица высшей воли, которую они признают руководительницей своих поступков"1. Эта точка зрения принадлежит Н.Лосскому. Д. Райгородский излагает и много других идей, в основе которых лежит мысль о социальном начале в характере личности, т. е. мировоззренческом содержании поведения личности. Он пишет, что в учении Д. Хонигмана («Культура и личность», 1954) главное то, «как индивид действует, мыслит, чувствует в условиях данного социального окружения"2. Автор предисловия подчеркивает, что А. Кардинер, Д. Хонигман, Д. Хею, Н. Левитов «говорят об одном и том же», что давно сформулировал Э. Фромм: «Изучая реакции какой-либо социальной группы, мы имеем дело со структурой личности членов этой группы, т. е. отдельных людейоднако при этом нас интересуют не те индивидуальные особенности, которые отличают людей друг от друга, а те общие особенности личности, которые характеризуют большинство членов данной группы. Эту совокупность черт характера, общую для.

1 Райгородский Д. Фрагменты истории характерологии // Психология и психоанализ характера. М., 2000. С.5−6.

2 Там же. С. 8. большинства, можно назвать социальным характером. В социальный характер входит лишь та совокупность черт характера, которая присутствует у большинства членов данной социальной группы и возникла в результате общих для них переживаний и общего образа жизни"1.

В психологии и психоанализе характера явно недооценивается этно-генетическое, психонациональное начало. Если рассмотреть характер и представления Аиссе в контексте отмеченных выше концепций, то найдется немало аргументов, которые вполне подтверждали бы указанные выше типологические характеристики. Аиссе значительно выделяется из той группы людей, которые окружают ее, в этом смысле она «сверхличный тип», человек, который вроде бы стремится к сверхличным амбициям и стремлениям. Многие из ее окружения никак не могут понять, что Аиссе отказывается от многих выгодных (с точки зрения французского изысканного общества) предложений, в том числе и предложений самого короля, принца Орлеанского. При этом Аиссе действует так, не исходя из каких-либо этических соображений, которые могли бы не совпадать с принятыми во французском обществе нормами.

Это создает существенное противоречие между двумя сторонами. Даже самые близкие к Аиссе люди не до конца понимают (а многие скептически отрицают) ее поведение, исповедуемые ею нравственные и духовные ценности. В том числе и великий Аббат Прево, автор романа «История одной гречанки», который прежде всего занимался исследованием психологии сверхизысканной личности французского вельможи, политика и дипломата, усвоившего некоторые особенности восточной психологии и нормы морали восточного владыки, и с этой точки зрения пытавшегося понять сущностные характеристики в поведении и принципах гречанки. В глубь же возможного национального начала в психологии и характере героини Аббат Прево не очень устремлялся, ограничиваясь некоторыми экзотически-непонятными и далекими от него ее нравственно-мировидческими принципами.

Александр де Лаверне, автор романа «Черкешенка», имея опыт, накопленный до него писателями Франции, Англии, высказывания выдающегося критика Сент-Бёва и других, все-таки тоже остановился перед необходимостью глубоко разобраться в этногенетических корнях характера и нравственно-психологических понятиях, которыми руководствуется в своей жизни Аиссе. В романе реалистически разнообразно и широко показано время Аиссе, социально-политические характеристики французского общества, раскрыты глубокие противоречия, коренящиеся в нем, те политические и безнравственные интриги, в которые «лучшие» представители общества стремились заманить безвинную Аиссе и получить из этого собственную выгоду. Раскрывая эти коллизии и противоречия, Александр де Лаверне дает полные психологизма образы представителей высшей французской знати, раскрывая их безнравственность и бесчеловечность. В отличие от Аббата Прево Александр де Лаверне рисует образ главного героя графа де Ферриоля более экспансивным, динамично-агрессивным, и мы видим человека, представителя своего класса, который ни в коем разе не уступит то, что по праву дворянина принадлежит ему.

Таким образом, вторая концепция характера, на которую указывает Д. Райгородский, вроде бы вполне аргументирует поведение и общественно-социальный статус Аиссе. Безусловно, Аиссе усвоила многое из «социального климата» во французском обществе. Но если внутренняя структура характера Аиссе соответствовала тому, что принято в обществе? Но, нет же: «Если характер индивида более или менее совпадает с социальным характером, то доминантные стремления индивида побуждают его делать именно то, что необходимо и желательно в специфических социальных условиях его культуры"1. Сказать, что Аиссе вся и во всем противоречит принятым в обществе нормам нельзя: она обучена французскому языку, французской традиционной культуре и литературе, усвоила самые изысканные правила поведения и «нормы гражданства», принятые в высших кругах, обладает природным умом, обогащенным хорошим образованиемона ходит в театры, в гости, на балы и официальные правительственные приемы, видит что и как делает французское общество, и своим европейским воспитанием и уровнем мышления многих приводит в искреннее восхищение, а некоторых в открыто завистливое недоумение. И для всех остается в ней нечто непонятное и чуждое для такого общества, как французское, где вроде бы в «системе норм поведения» точки поставлены над всеми «i». Даже Андре Моруа (в 1931 году), имея все суждения и оценки предшественников не попытался каким-то образом выйти за рамки традиционного толкования судьбы и творчества Аиссе. Среди них было и суждение его соотечественника Сент-Бёва, высоко оценившего «Письма» Аиссе: «Этот маленький том является одной из тех книг, которые имеют почитателей сегодня, — утверждал он. — Прочесть такую книгу посоветуешь и передашь тому, кого любишь, уважаешь и который сможет оценить волнующую смесь естественного, чистого и нежного».

В тексте Сент-Бёва есть ощущение необычности и неповторимости мыслей и чувств женщины, создавшей столь изысканные произведения, как «Письма к госпоже Каландрини». Но и он эту необычность называет «волнующей смесью естественного, чистого и нежного», не пытаясь понять и исследовать истоки, генетические корни этой необыкновенной естественности.

Причина во всех этих случаях одна: высоко оценивая духовные и нравственные принципы Аиссе, изложенные ею в «Письмах к госпоже Каландрини», исключительную художественную их привлекательность и ценность, ни Аббат Прево, ни поздние авторы, тем не менее, не очень глубоко задумывались над истоками этих выдающихся способностей и качеств Аиссе.

Ни Д. Райгородский, ни авторы указанного труда («Психология и психоанализ характера») не говорят об этногенетических, национальных истоках характера, видимо, считая, что общечеловеческие «принципы и свободы» формирования и бытования характера являются главными в определении психологического статуса личности. Тем не менее, надо полагать, что общечеловеческие ценности, в том числе и те, которые связаны с психологией и поведенческим уровнем личности, складываются не только через общечеловеческий опыт, не столько даже, сколько через этногенетический опыт культуры, производства, психологии, поведения. Общее складывается из частных, но не как сумма из них, а как выражение общего в каждом из них. Этого долгое время не могла понять и сформулировать современная философия, эстетика.

Гисса Схаплок и Мулиат Емиж рассматривают достоинства и духовно-нравственные принципы Айшет (Аиссе) как ценности и нормы, давно выработанные адыгами (черкесами) и с точки зрения этих принципов они осмысливают общечеловеческие нормы нравственности, морали, духовности. В этом смысле адыгские писатели внесли существенный вклад в концепцию личности Аиссе в европейской литературе. При этом они исходили не только из принципов, которые давно известны по кодексу «адыгагьэ, адыгэ хабзэ» (адыгство, адыгский закон), что вполне было бы естественным, но из того, что создано другими, перед чем остановились другие, то что они четко и сполна обнаружили в ее знаменитых «Письмах к госпоже.

Каландрини". Только глубоко сведущий в адыгской (черкесской) психологии, в долгой и трагической истории адыгов, их судьбы может понять эт-ногенетическую сущность нравственных и моральных норм, столь высоко художественно изложенных в «Письмах к госпоже Каландрини». Гисса Схаплок показал поразительное отличие Айшет (Аиссе) от всех других французов, создав образ величественной и неповторимой черкешенки. Емиж Мулиат глубоко раскрыла тот духовный мир адыгов-черкесов, который вырастил Аиссе и ее сестру Мерем. Духовный мир не как экзотика, а совершенная реальность, духовность яркая и своеобычная предстала в киноромане Емиж Мулиат.

Изучение судьбы и творчества Аиссе (Айшет) входит в широкие рамки исследовательских интересов. Новые открытия в этой области впереди.