История Тверского края в гербах, эмблемах и символах XIV-XIX веков

С конца 1980;х гг. в нашей стране обозначилась тенденция к ослаблению жесткой централизации, которая была присуща Советскому государству. Преобразования в политической сфере не могли не оказать влияния на развитие общественных наук в целом и истории в частности. Особенно активно начинает развиваться научное краеведение на основе растущего интереса к «местной» истории. Этот интерес реализуется как в обращении к прошлому региона в целом, так и к отдельным, наиболее ярким его периодам. Изучение местной истории представляет большую научную и общественную ценность. С. О. Шмидт отмечал, что «краеведение — это школа познания и методики мышления (освоения взаимосвязи аналитического и синтетического методов), школа воспитания культурой (а основа культуры — память, поэтому можно говорить о „воспитании историей“) и школа становления и закрепления представлений о взаимосвязи природы и общества, о взаимосвязях в природе, о взаимосвязи наук».1 Научный подход к краеведению — не только обращение в краеведческой работе к современным научным методам, но представление о том, что краеведческое знание является частью общего познания истории Отечества.

Процесс зарождения тверского краеведения относится ко второй половине XVIII в. и первым тверским краеведом считается Диомид Иванович Карманов.2 Открытие в 1866 г. тверского музея и создание Тверской Ученой Архивной Комиссии (ТУАК) стало реальным шагом в формировании тверского краеведения. Бурный рост интереса к региональной истории происходит в конце XIX и в начале XX вв. В это время начинают действовать центральные и местные общества и комиссии по изучению древностей, истории и письменности, издаются и публикуются документы местных архивов. Инициатива создания в стране сети губернских ученых архивных комиссий принадлежала известному историку и архивисту, директору С-Петербургского археологического института, профессору Московского.

1 Шмидт С. О. Краеведение и документальные памятники. Тверь, 1992. С. 5.

2 Середа В. Н. Историк-краевед XVIII в. Диомид Карманов в тверской дореволюционной литературе // Преподавание и изучение историографии и источниковедения отечественной истории: проблемы, опыт, поиски, решения. Тверь, 1992. С.42- Он же. У истоков тверского краеведения // Тверская старина. 1994. № 1−2. С. 57−83. университета, редактору и составителю многочисленных юридических и исторических актов, впоследствии академику и сенатору Н. В. Калачову. Итогом его созидательной деятельности в России стало создание 39 губернских архивных— комиссий.3 Это свидетельствовало об устойчивом интересе к региональной истории. Знаток тверской старины, краевед, и впоследствии профессор Калининского пединститута А. Н. Вершинский, в редактируемом им журнале «Тверская старина», приводил важные слова Н.Д.Квашнина-Самарина, который считал, что «взгляд, направленный на ограниченный участок истории, приобретает особенную зоркость и замечает многое, до того остававшееся в тени».4.

Интерес к историческому прошлому Тверского края постоянен на всем протяжении существования отечественной истории. Крупнейшие русские и зарубежные историки неоднократно обращались к различным вопросам истории Тверского княжества и Тверской губернии, изучая летописи, актовые материалы, памятники публицистики и предметы декоративно-прикладного искусства. Проведенные за последние годы научные конференции, выпуск тематических научных сборников, учебников и учебных пособий продемонстрировали широкий интерес к проблемам идеологии, государственного и городского устройства, становления художественной культуры, военной истории, этнографии Верхневолжья с древнейших времен до наших дней, в том числе к источникам по его истории.5 С недавнего времени ученые стали изучать печати, гербы, эмблемы и.

3 Ефременков Н. В. Краеведение в системе исторической науки. К истории вопроса // Историческое краеведение: вопросы преподавания и изучения. Тверь, 1991. С. 11.

4 Цит. по: Вершинский А. Н. Необходимость изучения местной старины // Тверская старина. 1912. № 1. С. 5.

5 Научно-практическая конференция «Роль провинции в образовании и развитии Российского государства и становлении великорусского этноса» (г. Бежецк, май 1994 г.) — Международная научная конференция, посвященная 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича Тверского — великого князя Тверского и Владимирского (г. Тверь, 27−29 ноября 1996 г.) — Международная конференция «История и культура тверских карел: перспективы развития» (г. Тверь, 27 марта 1997 г.) — Научная конференция, посвященная 750-летию великого княжества Тверского и 725-летию Тверской епархии (г. Тверь, 23 декабря 1997 г.) — Научно-практическая конференция «Управление регионом: состояние и перспективы развития» (г. Тверь, 24−25 ноября 1998 г.) — Международная научная конференция «Экономика, управление, демография городов европейской России ХУ-ХУШ веков» (г. Тверь, 18−21 февраля 1999 г.) — Научно-практическая конференция «Роль территориального общественного самоуправления в становлении городского сообщества» (г. Тверь, 26−27 октября 1999 г.) — История Тверского края. Учебное пособие / под ред. В. М. Воробьёва. Тверь, 1996 и др. символы, в разное время бытовавшие на территории Тверской земли.

Эмблемы, гербы и символы выполняют важную патриотическую функцию носителей исторических традиций. Гербы городов на протяжении уже более чем двухстолетий, воспринимаются как символы Отечества, самым положительным образом влияя на формирование патриотического самосознания общества. Гербы в истории и история, запечатленная в гербах — это «две стороны одной медали». Традиционно считается, что перечисленные памятники изучает геральдика и ряд смежных с ней вспомогательных (специальных) исторических дисциплин. Разработка тематики, связанной с изучением гербов, эмблем и символов, как правило, ведется на стыке истории, источниковедения и ряда других, близких гуманитарных наук и дисциплин.6 В своё время В. О. Ключевский писал, что «всякая наука, всякая область человеческого познания имеет значение вспомогательной науки истории, потому что с той или другой стороны объясняет условия и ход человеческой жизни».7.

Если в период своего возникновения вспомогательные исторические дисциплины лишь подготавливали материал для решения источниковедческих и исторических вопросов, то постепенно они стали решать некоторые вопросы самостоятельно. Одновременно с изменением задач вспомогательных исторических дисциплин, стал меняться и их состав в зависимости от происходящих в исторической науке процессов. Так, процесс дифференциации (разделения) какой-либо дисциплины связан с выявлением и включением в исследовательскую практику либо новых видов источников, либо с углублением и открытием новых сторон в традиционных объектах исследования той или иной дисциплины. Например, от дипломатики «отпочковалась» сфрагистика, от нумизматики — фалеристика, от геральдики — вексиллология (знаменоведение). Однако, по — мнению Н. А. Соболевой, отмеченный процесс дифференциации — это «сегодняшний день» развития вспомогательных исторических дисциплин. В исследовательской же практике наблюдается «симптом следующего.

6 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие / Данилевский И. Н., Кабанов ВВ., Медушевская О. М., Румянцева М.'Ф. М., 1998. С.20−21- Лавренов В. И., Борисов A.B. Вспомогательные дисциплины исторической науки. М., 1996. С.7−9- Лавренов В. И., Борисов A.B. Документоведение. Системный подход в гуманитарном познании памятников истории, культуры и права. Часть I. Теория и методика вспомогательных исторических дисциплин как особой системы познания памятников истории, культуры и права. Тверь, 1999. С. 12−15.

7 Ключевский В. О. Сочинения. М., 1959. Т.6. С. 479. 5 этапа — интеграции этих дисциплин в едином исследовании".8 Подмеченная Соболевой в конце 1970;х гг. интеграционная характеристика развития.

— вспомогательных дисциплин обрела как — бы новое содержание,—ибо важной— тенденцией современного развития вспомогательных исторических дисциплин является их превращение в самостоятельные направления исторических исследований.9 Часто это способствует укрупнению дисциплин и приводит к пересмотру их традиционного содержания, углублению и теоретическому осмыслению предмета, структуры и стоящих перед ними исследовательских задач.10 Еще в 1960;е гг. А. И. Гуковский отмечал, что «даже такую «классическую» вспомогательную дисциплину, как геральдика, нельзя ограничить одной вспомогательной ролью, поскольку она изучает гербы в качестве памятников культуры и быта"11. Тенденция к самостоятельности вспомогательных исторических дисциплин связана и с актуализацией в определенный период какой-либо исторической проблематики, в изучение которой вспомогательные исторические дисциплины могут внести заметный вклад. Необходимость определения подлинности источника породила внимание к палеографии и особенностям начертаний букв. Социально-экономическая проблематика исторических трудов второй половины XIX в. привела к выделению исследовательских приемов в анализе памятников метрологии и дипломатики. В современной общественной ситуации поиски утраченных корней и исторического облика социальных институтов, необходимость.

Соболева H.A. О тенденциях развития специальных исторических дисциплин. Историографический обзор за 1964;1978 гг. // Источниковедение отечественной истории. Сб. статей 1979. М., 1980. С. 222.

9 Одним из первых на это обратил внимание И. Ф. Колесников (См.: Колесников И. Ф. Вспомогательные исторические дисциплины и их значение для истории и архивной работы // Архивное дело. 1940. № 2. С. 12−13) — Шепелев JI.E. Источниковедение и вспомогательные исторические дисциплины: к вопросу о их задачах и роли в историческом исследовании // Вспомогательные исторические дисциплины (далее — ВИД). Л., 1982. Т.13. С.20−21- Пронштейн А. П., Данилевский И. Н. Вопросы теории и методики исторического исследования. М., 1986. С. 52.

10 Санцевич A.B. Источниковедение в кругу исторических дисциплин // Источниковедческая культура студента-историка. Сб. научно-методических трудов. Тверь, 1990. С. 8−9- Медушевская О. М. Вспомогательные исторические дисциплины — особая система методов гуманитарного познания // Вспомогательные исторические дисциплины: высшая школа, исследовательская деятельность, общественные организации. М., 1994. С. 101−102.

11 Гуковский А. И. О некоторых терминах вспомогательных исторических дисциплин // Вопросы истории (далее — ВИ). 1965. № 10. С. 61. внешнего выражения национально-государственной и региональной идеологии выдвинули на передний план генеалогию, вексиллологию и геральдику.12.

Изучение истории геральдики сегодня проводится по следующим направлениям: государственная, территориальная (городская, областная и земельная), родовая (личная) и ведомственная. Самостоятельность и научная значимость каждого из перечисленных направлений подтверждена защищенными диссертациями, выходом в свет основных монографий, проведением семинаров и конференций.13.

За последние годы опубликовано несколько десятков книг, статей, буклетов, посвященных истории гербов, флагов и эмблем. В Москве с 1992 г. инициативной группой во главе с И. С. Сметанниковым возрожден специальный журнал «Гербовед», выходивший в дореволюционное время.14 Не остаются бесплодными и попытки создания других специализированных изданий, посвященных аналогичным проблемам.15.

Наряду с интересом к научной проблематике отечественной геральдики в стране растет интерес к коллекционированию геральдических материалов (значков, вымпелов, экслибрисов, книг, календарей, флагов, этикеток, марок и конвертов). Геральдика стала делом государственной значимости, ибо 20 февраля 1992 г. была образована Государственная геральдическая служба РФ, преобразованная 25 июля 1994 г. указом Президента России в Государственную Герольдию при Президенте.

Каменцева Е. И. Вспомогательные исторические дисциплины в современном мире: проблемы классификации, исследования, историографии, преподавания // Вспомогательные исторические дисциплины: высшая школа, исследовательская деятельность, общественные организации. М., 1994. С.5- Зайцева JI. Вексиллология: просветительские и культурологические аспекты // Там же. С.62- Наумов О. Н. Государственная и территориальная геральдика России: очерк истории // Преподавание истории в школе. 1999. № 4. С. 24.

13 См.: Соболева H.A. Российская городская и областная геральдика XVIII—XIX вв. Автореф. дисс. д. и. наук. М., 1981; Она же. Гербы России. М., 1998; Вилинбахов Г. В. Государственная геральдика России конца XVII — первой четверти XVIII века. (К вопросу формирования идеологии абсолютизма в России). Автореф. дисс. к. и. наук. JL, 1982; Он же. Государственный герб России. 500 лет. Спб., 1997; Борисов И. В. Гербовые изображения в России XVIII-начала XX вв. на документальных и вещественных памятниках. Проблемы идентификации и источниковедческого анализа. Автореф. дисс. к. и. наук. М., 1987; Он же. Родовые гербы России. М., 1997.

14 «Гербовед». 1992;1999. №№ 1−38.

15 Герольдмейстер. Альманах Русской геральдической коллегии. М., 1994. № 1- Марс. Альманах Академии русской символики. М., 1997. № 1- Геральдический сборник ФПС России. Приложение к журналу «Пограничник». М., 1998; Вестник геральдиста. 1992;1998. №№ 1−11.

Российской Федерации.16 Большую роль в этом сыграло участие ученых в разработке герба и флага России.17 В «Положении о Государственной Герольдии» говорится, что она должна определятьединую государственную политику в области геральдики для эффективного взаимодействия органов власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления в области создания и использования официальных 18 символов". «Положение» не только делает шаг к «легализации» гербов и флагов, утвержденных органами местного самоуправления, но и при успешной научной экспертизе последних, вводит их в ранг важных символов Российской государственности.

Выставки и конференции в Москве и С-Петербурге, проведенные в 1997 г. в связи с 500-летием государственного герба России на самом высоком уровне, стали важным шагом на пути признания геральдики общественно значимой дисциплиной.19 Недаром, И. В. Борисов, писал, что «.геральдику и геральдическое художество в России можно определить как историческое явление, относящееся к социально-политической сфере"20.

Процесс становления и законодательного признания знаковых систем приводит к формированию реальной государственной, земельной, корпоративной и родовой (личной) геральдики. Обеспеченность постоянно действующим юридическим статусом каждого слоя общества и геральдика являются аверсом и реверсом одной и той же медали — правовой системы. Гербы, эмблемы и символы в зримых формах обозначают благоустроенность общества, в котором уважаются и охраняются права каждого его члена, что в новых условиях превращает геральдику в актуальную общественную дисциплину, отображающую качественные изменения в политическом устройстве государства и общественном сознании его граждан, обладающих, помимо всего прочего, и региональной идентичностью. Региональная идентичность.

16 См. об этом: Российская газета. 1994. 30 июля.

17 Вилинбахов Г. В. Двуглавый орел: прерванный полет // Союз. 1991. № 3 (март). С.24- Он же. Флаги России // Наука и жизнь. 1990. № 12. С.88−91 и др.

18 Геральдические ведомости. 1994. № 3. С. 12.

19 Государственный герб России. Геральдическая экспозиция в Московском Кремле, посвященная 500-летию государственного герба России 1497−1997. М., 1997; Российский герб. 500 лет. Юбилейная выставка. Организована по распоряжению и под патронажем президента Российской Федерации. М., 1997. Материалы конференций см.: Гербовед. 1999. № 38.

20 Борисов (Ильин) И. В. Родовые гербы России. М., 1997. С. 201 основывается не только на существовании чувства общности территории, но и на формировании определенной системы ценностей, проявляющихся в устоявшихся нормах поведения жителей региона,—местной интерпретации истории страны, существовании региональных интересов и, бережно сохраняемых, региональных символов, мифов и фольклора21.

Предметом диссертационного исследования являются гербы тверских городов, земельные эмблемы, властные символы и знаки, помещенные на печатях, монетах, дипломах, знаменах, картах, должностных знаках, наградах, медалях, памятниках декоративно-прикладного искусства. Перечисленные выше гербы, эмблемы и символы связанны общностью территории и временем бытования. Они соединены смысловым и идеологическим содержанием (символы великокняжеской власти, символы понятий: «Тверская земля», «великое княжество Тверское», «город», «губерния», «уезд») и представлены традиционной для знаков областью применения (печати, монеты, гербы, знамена, памятники декоративно-прикладного искусства).

Выбор хронологических рамок исследования, начиная с XIV в. по XIX в., не случаен. С одной стороны, в XIV—XV вв. в процессе создания и развития централизованного государства закладываются основы государственной и территориальной геральдики. Вместе с тем в это время на печатях и монетах существуют символы независимых от власти Москвы государственных образований, значительная часть которых не была принята впоследствии в качестве таковых. Однако ряд изображений (двуглавый орел, всадник на коне, поражающий копьем змея, единорог) впоследствии стали символами власти, гербами земель и изображались на государственных печатях. С другой стороны, в первой трети XIX в. началась работа по исправлению русских гербов, которая подготовила пересмотр всей системы российской геральдики. На её основании в середине XIX в. русским правительством была проведена беспрецедентная по масштабам геральдическая реформа, результатом которой стало не только появление новых вариантов гербов городов и новой концепции рисунка городского символа, но и введение территориальных знаков в систему важнейших государственных символов.

21 Орачеева О. И. Региональная идентичность: миф или реальность? // Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. Материалы семинара (Тверь, 5−7 марта 1999 г.). М., 1999. С. 36.

Российской империи. По результатам реформы в течении всего XIX в. принимались правительственные постановления, так или иначе развивающие положения этой реформы вплоть до 1917 г.————;

Территориальные рамки исследования и само название «Тверской край» соответствуют современному административно — территориальному положению Тверской области в составе Российской Федерации. В Тверской области находятся верховья Волги, Западной Двины и Днепра.22 Такое уникальное положение на водоразделе важнейших рек Восточно-европейской равнины всегда определяло существенную роль Тверского края в истории России. Тверская область, находясь между крупнейшими городами России — Москвой и Петербургом, двумя историческими столицами, формирует свое хозяйство и развивает свою культуру под их влиянием и во взаимодействии с ними.

Современная территория Тверской области сформировалась из исторических земель собственно Тверского княжества, затем Тверской губернии (далее Калининской области), Новгородской, Смоленской и Псковской губерний (затем областей, в том числе, и ликвидированной в 1957 г. Великолукской области). Поэтому исследование эмблем и гербов Тверского края естественным образом касается и истории гербов тех городов, которые долгое время относились к другим регионам: г. Торопец был в составе Псковской губернии, г. Белый принадлежал к Смоленской губернии, гг. Осташков и Вышний Волочёк во время их возникновения относились к Новгородскому наместничеству. Кроме того, наполнение термина «Тверской край» происходит и за счет собственного представления жителей о Тверской области как особом регионе и, соответственно, о себе самих, — «тверских» -обладающих региональной идентичностью, что проявляется в существовании региональных интересов, региональной истории, использовании названия региона как символа и торговой марки, в действиях региональной политической элиты.

Широкие хронологические рамки темы, сочетание исторических и источниковедческих аспектов в её формулировке, способствуют привлечению обширной историографии, представляющей собой литературу не только геральдической проблематики. Характеристика литературы по теме.

22 Исток Днепра расположен в пределах Смоленской области на границе с Тверской областью. диссертационного исследования представляет определенные трудности. Дело в том, что проблема исследования некоторых вопросов региональной истории по гербам, эмблемам и символам региона, в отечественной историографии не рассматривалась.

Однако отдельные её аспекты рассматривались в работах историков, источниковедов, искусствоведов, специалистов в области вспомогательных исторических дисциплин. Литературу по теме исследования можно объединить в шесть групп. К первой группе относится основная литература по истории Тверского края Х1У-Х1Х вв. Ко второй, -исследования, посвященные специальным вопросам истории других регионов, с которыми Тверь, в разной степени интенсивности, поддерживала исторические, политические и духовные контакты (Белоруссии, Литвы и Украины). К третьей, -работы по отечественной геральдике, вексиллологии и фалеристике. К четвертой, -специальные работы о печатях и монетах средневековой Твери и сопредельных территорий. К пятой, — исследования о летописных и литературных источниках. К шестой группе — работы, в которых исследуются памятники декоративно-прикладного искусства.

Фактически единственным исследованием, в котором освещается современная историография Тверского края конца ХУ-ХУП вв. и излагается его история с учетом новых историографических концепций, является работа Н. В. Середа. Автору удалось, на основе изучения большого количества работ отечественных историков, проследить процесс постепенного включения в состав Российского государства территории бывшего великого княжества Тверского, сопряженный с трансформацией местной корпорации феодалов, созданием нового аппарата власти и включением в систему формирующегося всероссийского рынка.

Среди работ первой группы, прежде всего, необходимо выделить энциклопедические справочники и словари, в которых содержатся общие оценки социально-политической, экономической и культурной истории Тверского края.24 К первой же группе относятся работы таких отечественных историков, как В. А. Кучкин, А. А. Зимин, С. М. Каштанов, Б. Н. Флоря, Н. С. Борисов в которых они в.

23 Середа Н. В. Тверской край в период становления Российского самодержавия (конец ХУ-ХУП вв.). Учебное пособие. Тверь, 1991.

24 Россия. Энциклопедический словарь. Л., 1991; Города России. Энциклопедия. М., 1994; Тверская область. Энциклопедический справочник. Тверь, 1994; Города и районы Калининской области. М., 1978. контексте рассмотрения общероссийских событий, уделяли внимание различным аспектам истории Тверского края и связанных с ними важных вопросов истории.

Российского государства.25—.

Истории Тверской средневековой государственности и отдельным сюжетам региональной идеологии, отразившейся в литературных памятниках Х1У-ХУ вв., формированию феодальной знати великого княжества Тверского, истории тверских городов, посвящены труды В. С. Борзаковского, В. И. Колосова, М. В. Рубцова, немецкого историка Э. Клюга, В. А. Кучкина, А. А. Зимина, А.В.Чернышова26 Работа М. В. Рубцова, несмотря на нумизматическую проблематику, включает интереснейший раздел политической истории Тверского княжества. Для темы нашего исследования особое значение имеют работы А. В. Чернышова, обладающие глубокой образностью и концептуальным видением Тверской истории в контексте истории Российского государства и ряда средневековых государств Западной Европы.27 Следует отметить ряд важнейших исторических гипотез о Тверской средневековой государственности, выдвинутых в последнее время некоторыми зарубежными историками, которые рассматриваются в упомянутых ранее работах Э. Клюга и А. В. Чернышова. Это.

25 Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси X—XIV вв. М., 1984; Он же. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. Сб. статей. М., 1980; Зимин A.A. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М., 1991; Он же. Россия на рубеже XV-XVI столетий. (Очерки социально-политической истории). М., 1982; Он же. В канун грозных потрясений. Предпосылки первой крестьянской войны в России. М., 1986; Каштанов С. М. Социально-политическая истории России конца XV-первой половины XVI века. М., 1967; Флоря Б. Н. О путях политической централизации Русского государства: на примере Тверской земли // Общество и государство феодальной России. М., 1975; Он же. К генезису легенды о «дарах Мономаха» // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987 год. М., 1989; Борисов Н. С. Политика Московских князей. Конец XIII — первая половина XIV века. М., 1999 и др.

26 Борзаковский B.C. История Тверского княжества. Тверь, 1994; Клюг Э. Княжество Тверское (1247−1485 гг.). Тверь, 1994; Колосов В. И. Прошлое и настоящее г. Твери. Тверь, 1994; Рубцов М. В. Деньги Великого княжества Тверского. Тверь, 1904; Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974; Он же. Возникновение Твери и проблема тверского гостя в «Рукописании» Всеволода // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования 1983 год. М., 1984; Зимин A.A. Феодальная знать Тверского и Рязанского великих княжеств и московское боярство конца XV-первОй трети XVI века // История СССР. 1973. № 3- Чернышов A.B. Очерки по истории Тверского княжества XIII—XV вв. Тверь, 1996.

27 Чернышов A.B. Тверское княжество как древнерусское «территориальное государство»: особый путь развития // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. Тверь, 1998; Он же. Дом святого Спаса // Тверская старина. 1996. № 14−15. гипотеза о «самодержавных тенденциях» в тверской политике времен правления Великого князя Тверского и Владимирского Михаила Ярославича и гипотеза о.

-«литовской (западной) ориентации политики Тверских князей в Х1У-ХУ вв. и создании оси: Тверь и Литва против Москвы». Летописные и литературные источники, не раз привлекавшиеся историками для подкрепления или «развенчания» этих гипотез, не всегда могут с достаточной долей определенности подтвердить или опровергнуть то или иное суждение.

Трудно переоценить вклад тверских ученых в разработку различных проблем истории Тверского Верхневолжья. Источниковедческое исследование материалов по местной истории — одно из традиционных направлений деятельности тверских историков. Работы М. В. Рубцова, В. И. Колосова, Х. Д. Сориной, В. Н. Середа П.Д.Малыгина, Н. С. Новиковой, В. М. Воробьёва, Н. В. Середа, Т. Н. Бахтиловой, А. С. Дворникова, Т. Г. Леонтьевой, Н. А. Фомиченко всесторонне освещают вопросы социально-экономической, политической, культурной и духовной жизни Тверского края: историю происхождения географических именований, деятельности государственных и сословных учреждений, формирование городских органов управления, образования и функционирования краеведческих обществ, историко-археологического изучения тверских городов и районов.28 Нужно отдать должное.

28 Рубцов М. В. О вновь открытом памятнике тверской письменности XV века. Тверь, 1911; Колосов В. И. Время основания города Твери. Тверь, 1902; Вершинский А. Н. Народное образование в Тверской губернии в XVIII веке. Тверь, 1928; Сорина Х. Д. Роль Верхневолжья в образовании и развитии Русского централизованного государства в XV—XVII вв. Калинин, 1978; Середа В. Н. К истории создания топографического описания Тверского наместничества в 70−80-х годах XVIII в. // Археографический ежегодник за 1989 год. М., 1990; Он же. О некоторых вопросах проведения описания Тверского наместничества 1777 г. // Историческое краеведение: вопросы преподавания и изучения. Тверь, 1991; Новикова Н. С. Очерк истории тверского земства // Тверская старина. 1994. № 12- Воробьёв В. М., Воробьёва И. Г. Антропонимия в географических названиях Тверского края. Тверь. 1993; Воробьёв В. М. История освоения Тверского края в географических названиях. Тверь, 1992; Середа Н. В. Термины «гражданство», «мещанство», «купечество» и «посад» в документах городовых магистратов Тверской губернии // Историческое краеведение: вопросы преподавания и изучения. Тверь, 1991; Она же. Городовые магистраты последней четверти XVIII в.: Источниковедческое исследование по материалам Тверской губернии. Автореф. дисс. к. и. наук. М., 1994; Она же. Полиция и городовые магистраты в XVIII в.: К вопросу о разделении функций // Столичные и периферийные города России в средние века и новое время. М., 1996; Она же. Реформа местного управления последней четверти XVIII века и её реализация в городах Тверской губернии // Экономика, управление, демография городов европейской России ХУ-ХУШ вв. Материалы конференции 18−21 февраля 1999 г., Тверь. Тверь, 1999; Бахтилова Т. Н. Декабристы и работам тверских краеведов, исследовавших историю городов и районов, и которые подготовили почву для обобщающих научных трудов. В краеведческих исследованиях, нередко носящих популярный или научно-популярный характер, затрагивается широкий спектр исторических и источниковедческих проблем Тверского края.29.

Ко второй группе литературы относятся научные и научно-популярные работы, посвященные рассмотрению специальных вопросов (геральдических, конфессиональных, искусствоведческих) истории тех регионов, которые исторически,.

ОЛ политически и духовно связанных с историей Тверского края.

Третью группу работ по теме диссертационного исследования составляют работы, посвященные общим (теоретическим) проблемам геральдики, вексиллологии и.

Тверской край. Некоторые стороны теории вопроса и исследовательской практики // Историческое краеведение: вопросы преподавания и изучения. Тверь, 1991; Малыгин П. Д. Древний Торжок. Историко-археологические очерки. Тверь, 1990; Дворников А. Город Бежецк и Бежецкий Верх. Тверь, 1996; Он же. К вопросу о вхождении Бежецкого Верха в состав Московского государства // Бежецкий Верх. Сборник статей по истории Бежецкого края. Тверь, 1996; Леонтьева Т. Г. Церковно-приходская школа в системе начального образования России второй половины XIX века // Неизвестные страницы истории Верхневолжья. Тверь, 1994; Фомиченко H.A. Социальная топонимия города Старицы. Тверь, 1998 и др.

29 Лапченко Б. Торопец. М., 1974; Галашевич А. Торопец и его окрестности. М., 1972; Смирнов Д., Петров Д., Шитков А. Летопись древнего города. Тверь, 1997; Кутейников С. Е. Наша Зубцовская земля. Зубцов, 1996; Цветков ДА. Старица и ее окрестности. М., 1977; Суслов А. Торжок и его окрестности. М., 1970; Нефедова Л. Г. Торопец: прошлое и настоящее. Нелидово, 1996; Петров И. В. Город на древнем волоке. М., 1967; Кондратьев O.A., Рыбкин В. В. Ржев в прошлом и настоящем. Ржев, 1993; Кириков Б. М. Кашин. Л., 1988; Кирсанов А. Г. Край наш Бежецкий. Калинин, 1964; Сенин С. И. Бежецкая старина в открытках, фотографиях и рисунках. Бежецк, 1996 и др.

30 Цггоу А. К. Пячати старажывнай Беларусь Нарысы сфрапстьта. Мшск, 1993; Гавриленко В. О. Украшська сфрапстика. Питания предмета та 1стор1графи. Кшв, 1977; Лазутка С., Гудавичус Э. Первый Литовский статут. Палеографический и текстологический анализ списков. 4.1. Вильнюс, 1983; Трофимов А. И. Гербы Полоцка//Гербовед. 1996. № 9- Шейкин Г. Н. Полоцкая епархия. Историко-статистическое обозрение. Минск, 1997; Алексеев Л. В., Макарова Т. И., Кузьмич Н. П. Крест — хранитель всея Вселенныя. История создания и воссоздания креста преподобной Ефросинии, игумении Полоцкой. Минск, 1996; Седляревич Т. И. О связях Белоруссии с Тверским Верхневолжьем в XIII—XVII вв. // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Тверь, 1997;Очерки истории СССР. Период феодализма IX—XV вв. М., 1953; Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А. Л. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982; Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси // Триста веков искусства. Искусство Европейской части СССР. М., 1976; Воробьева Е. В. Семантика и датировка черниговских капителей // Средневековая Русь. М., 1976; Коваленко В. П. Чернигов в середине XIII в. //Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т.2. Славянский средневековый город. М., 1997 и др. фалеристики. Для объяснения значения символов и эмблем в широком историческом и культурном контексте используются энциклопедические словари и справочники по геральдике и символике, изданные как в России, так и за рубежом, каталоги предметов с геральдической символикой.31.

Дополняют работы справочного характера каталоги, гербовники и специальные издания по территориальным гербам западноевропейских стран, стран СНГ, обращения к которым помогает определить степень распространенности той или иной эмблемы в гербах, проследить сходство или различие мотивов выбора какого-либо геральдического сюжета.32.

Следующая часть работ по проблемам геральдики, представляет собой издания общего характера, посвященные истории российских государственных и территориальных гербов. В монографиях и статьях представлен ценный опыт изучения гербов городов и земель, рассматриваются основные концепции происхождения русских земельных гербов, поднимаются вопросы о правовом статусе российских городских гербов, их месте в системе государственных символов Российской империи.

В виду того, что многие вопросы, связанные с геральдикой, особенно с геральдикой территориальной, давно носят дискуссионный характер,.

31 Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М., 1996; Жюльен Н. Словарь символов. Челябинск, 1999; Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995; Тресиддер Д. Словарь символов. М., 1999; Керлот Х. Э. Словарь символов. М., 1994; Бауер В., Дюмоц И., Головин С. Энциклопедия символов. М., 1995; Доли Д. Энциклопедия знаков и символов. М., 1996; Голан А. Миф и символ. Иерусалим-Москва, 1994; Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики. М., 1994; Он же. Международная символика и эмблематика (опыт словаря). М., 1989; Стародубцев Н. Иллюстрированный словарь по геральдике. Донецк, 1996; Кривцов В. Д. Аверс № 4. Каталог для коллекционеров. М., 1999; Fox-Davies А. С. The art of heraldry: An encyclopedia of armory. London, 1986; Neubecker O. Heraldik. Wappen: Ihr Ursprung, Sinn und Wert. Augsburg, 1990; Leonard W. Das grove Buch der Wappenkunst: Entwicklung, Elemente, Bildmotive, Gestaltung. Munchen, 1978; Oswald G. Lexikon der heraldik. Leipzig, 1984; Buben M. Heraldika. Praha, 1987 и др.

32 Туманьян Ю. А. Гербы городов Восточной Германии // Гербовед. 1998. № 32- Machatschek Н. Unterhaltsame Wappenkunde. Berlin, 1981; Plewako A., Wanag J. Herbarz miast Polskich. Warsawa, 1994; Dogaru M. Heraldica Romaniei. Bucuresti, 1994; Tuukka T. Suomen leijona. Helsinki, 1998; Цггоу A.K. Гарадская геральдика Беларусь Мшск, 1989; Он же. Гербы беларусшх гарадоу. Мшск, 1983; Он же. Гарадская геральдыка Беларусь Мшск, 1989; Гречило А. Б. Украшська мюька геральдика. Кшв-Льв1 В, 1998; Панченко В. Герб1вник мют Украши. Кшв-Нью-Йорк, 1996; Савчук Ю. К. Миська геральдика Подшля. Вшниця, 1995; Он же. Короткий нарис MicKoi геральдики Подшля. Кшв, 1994. Дмшренко М. Ф., Carek J. историографическое освещение этих концептуально важных для темы нашего исследования проблем, поднятых историками, будет специально проделано в Главе I диссертационного сочинения. В I Главе будет проделан анализ научной литературы по вексиллологии и фалеристике, а также предполагается рассмотреть весь комплекс научных работ по сфрагистике и нумизматике, что относится к четвертой группе литературы, в связи с освещением проблемы «геральдического памятника».

Здесь же необходимо упомянуть лишь о важнейших, но многочисленных публикациях научно-популярного характера по территориальным гербам России, вышедших за последнее время в связи с возросшим интересом к геральдической проблематике и её связи с историей земель и городов. Их появление свидетельствует о значительном внимании общественности, городских и региональных властей к местной истории, отраженной в символах, эмблемах и гербах.

Эмблемы, гербы и символы Тверского края сами по себе не были предметом научного рассмотрения в отечественной и зарубежной литературе, хотя публикации научно-популярного и популярного характера по истории отдельных гербов городов Тверской губернии, смысле и значении составляющих эти гербы эмблем, появлялись.

34 неоднократно на протяжении длительного времени.

Mestske znaky v ceskych zemich. Praha, 1985; Lexikon Stadte und Wappen der DDR. Leipzig, 1984; Вадбольский M. Геральдическая символика Грузии. Тбилиси, 1980.

33 Сперансов H.H. Земельные гербы России XII—XIX вв. М., 1974; Драчук B.C. Рассказывает геральдика М., 1977; Ажар JI. Гербы города // Енисей. 1988. № 4- Кононов А. Геральдика Российская // Нева. 1985. № 2- Румянцева В. В. Эмблемы земель и гербы городов Левобережной Украины периода феодализма. Киев, 1986; Символы и эмблемы в истории Башкортостана. Уфа, 1996; Виноградов В. Гербы древних пригородов Пскова. Псков, 1989; Кривошапка А. И. Старинные гербы городов Санкт-Петербургской губернии. Спб., 1993; Шишкин И., Лощинин П. Гербы Пензенского края. Пенза, 1994; Лавренов В., Лавренова М. Старинные гербы городов Тверской земли. Калинин, 1989; Лавренов В. И. Герб Твери. История эмблемы и символа. Тверь, 1994; Либерман Д. В. О современном состоянии и нерешенных проблемах советской геральдики // ВИД. Л., 1987. Т. 19- Ражнев Г. В. Герб Смоленска. Смоленск, 1993; Куренная И. Г. Летящий из глубины веков. Чита, 1997; Плаксин И. Старинные гербы земли Курской. Курск, б.г.- Пашков A.M. Гербы и флаги Карелии. Петрозаводск, 1994; Гербы подмосковных городов. М., 1997; Гордеев С. Гербы городов Владимирской земли. Дмитров, 1984; Сметанников И. С., Моченов К. Ф. Гербы земли Московской. М., 1991; Миронов Н. О. Каталог современных гербов городов стран содружества на значках. Минск, 1995; Рево О. Гербы городов Московской губернии Российской империи // Наука и жизнь. 1997. № 3- Дрогов Е. М. Гербы Вятской губернии и Кировской области на значках. Киров, 1999; Муравьёв В. Старые уездные гербы // Памятники Отечества. 1994. № 31(1−2) и др.

34 Линдеман И. Старинные гербы городов Тверской губернии // Тверское общество любителей истории, археологии и естествознания. Сборник. Тверь, 1903. Вып.1- Иванов.

Научных же исследований, основанных на изучении широкого круга исторических источников, как опубликованных, так и хранящихся в архивах и музеях, долгое время не проводились. Однако стоит отметить постоянный интерес к геральдическому прошлому родного края целого ряда краеведов и журналистов публиковавших интересные и познавательные статьи и заметки о городских гербах в местных газетах.35 Вместе с тем, автор диссертационного сочинения предпринимал попытки анализа комплекса исторических источников и в ряде работ определил источниковую базу проблемы, показал истоки геральдических композиций тверских эмблем и гербов, объяснил их символическое значение.36.

Пятая группа литературы связана с изучением летописей и литературных памятников. История тверского летописания конца ХШ-ХУ вв. довольно обстоятельно и плодотворно разрабатывалась в отечественной и зарубежной литературе. На активное развитие летописания в Твери указывали русские историки.

И. А. Тверской герб, сопровождавший гроб Императора Александра I // Журнал 84-го заседания Тверской Ученой Архивной Комиссии 6 ноября 1901 года. Тверь, 1902; Гербы городов Тверской губернии // Наука и жизнь. 1980. № 3- Туманьян Ю. А. Старые гербы городов Российской империи // Гербовед. 1997. № 18- Каменцева Е. И. История герба Твери. Продолжится ли она? // Тверская старина. 1991. № 2. Королев Г. И. Рыбы в русских территориальных гербах // Гербовед. 1995. № 7- Он же. Рыбы в новгородском гербе // Гербовед. 1997. № 18.

Вышневолоцкая правда. 1967. 14 апреляЗнамя труда. 1983. 11 июняКалининская правда. 1986. 19 сентябряЗаря коммунизма. 1984. 5 апреляТверские ведомости. 1991. 21 маяМаяк коммунизма. 1970. 12 сентябряВече Твери. 1991. 1 маяВесьегонская правда. 1961. 25 июняЛенинский завет. 1980. 5 июляМаяк коммунизма. 1980. 14 июняЛенинский путь. 1974. 11 апреляКалининская правда. 1976. 10 октябряЛенинский завет. 1982. 30 декабряЛенинский завет. 1989. 16 мартаТверские ведомости. 1991. № 4- Калининская правда. 1971. 25 декабряТверская жизнь. 1992. 17 апреляКалининская правда. 1971. 15 августаПо ленинскому пути. 1969. 24 маяЗнамя труда. 1978. 11 маяЛенинский путь. 1977. 24 декабряЛенинец. 1977. 22 ноябряПуть коммунизма. 1978. 27 июляВперед. 1977. 3 ноябряПо ленинскому пути. 1984. 7 июляКалининская правда. 1989. 7 ноябряМаяк коммунизма. 1971. 4 маяКалининская правда. 1971. 13 маяСмена. 1971. 13 марта.

36 Лавренов В. И. Герб Твери. История эмблемы и символа. Тверь, 1994; Он же. Символ древнего Ржева // Ржевская правда. 1986. 27 августаОн же. Герб Твери. История эмблемы и символа // Политическая агитация. 1988. № 17−18- Он же. Гербы Тверские // Тверская область. Энциклопедический справочник. Тверь, 1994; Он же. О русских гербах на доспехах Лжедмитрия I // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Тверь, 1997. Вып.2- Он же. Христос-Вседержитель как символ единодержавия Тверских государей // Гербовед. 1999. № 34- Лавренов В. И, Лавренова М. В. Старинные гербы городов Тверской земли. Калинин, 1989; Лавренов В. И. Лавренова М.В. Старинные гербы городов Тверской земли. Тверь, 1990 и др. in.

С.М.Соловьёв, А. А. Шахматов и др. Последний выделил все тверские материалы из других летописных сводов, наметил главные этапы развития тверского летописания в.

XIV-XV belБольшое место—тверским—летописям—уделял—в своих работах.

М.Д.Приселков, который считал, что все тверское летописание с самого начала и по.

XV в. включительно дошло до нас в московских сводах отдельными кусками в очень сильной «московской редакции».39.

Воссоздание генеалогического ряда не дошедших до нас тверских летописных сводов и их отношение к другим летописным компиляциям XIV—XVI вв. принадлежит А. А. Насонову. Исходя из проведенных текстологических изысканий, автор охарактеризовал летописное дело в Твери от его начала и по XV в. включительно. Эта характеристика сводится к следующим выводам. Тверской летописный материал дошел до нас раздробленным в виде кусков и отрывков. Московская литература начиная со второй половины XV в. постепенно вытеснила местную и та почти бесследно исчезла, а частью была намеренно уничтожена.

Следы тверской летописной традиции находятся как в общерусских сводах XV.

XVI вв., так и в списках бесстрастных «книжных описателей». Местное летописание, начиная с конца XIII в. велось непрерывно. Наиболее богата и обстоятельна своим содержанием Тверская летопись 60−70 гг. XIV в., что свидетельствует о подготовке большого летописного свода в период борьбы за великое княжение Владимирское. В 1375 г. тверское летописание обрывается и возрождается только в начале 1380-х гг.40.

Вопрос о роли тверской литературы в идеологической подготовке образования Русского централизованного государства был предметом специального исследования Я. С. Лурье. В его работах отчетливо прозвучал вывод об общерусской направленности тверского великокняжеского летописания XIV в. и ученый характеризует его как выдающееся явление русской общественной мысли того.

37 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1960. Кн.2. С.641−643- Ученые начало летописания связывали с возникновением епископской кафедры. Первые местные записи относили ко времени закладки храма Спаса-Преображения. Историки подчеркивают пристрастность тверских летописцев к «своему» княжескому роду и отмечают отражение в ней лишь внешней стороны событий и умалчивание о взаимоотношениях с Москвой. Тверские летописи изображали тверских князей мучениками за христианскую веру (Шахматов A.A. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. M-JI, 1938).

38 Шахматов A.A. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. Спб., 1908.

39 Приселков М. Д. История русского летописания XI—XV вв. JI, 1940.

40 Насонов А. Н. История русского летописания XI-начала XVIII века. М., 1969. времени41 Тверской публицистике и летописям были посвящены работы Н. П. Лихачева, Г. М. Прохорова, Л. Л. Муравьевой и др.42 Выводы ученых свидетельствуют о том, что тверское летописание могло быть организовано как при великокняжеском дворе, так и при епископской кафедре. В летописях и памятниках публицистики Тверского княжества отражены состояние высокой активности его политической жизни и национально-государственной идеологии её правителей.

Последнюю, шестую группу литературы, составляют работы, посвященные изучению различных аспектов средневековой культуры, живописи и декоративно-прикладного искусства. К этим аспектам относятся и изучение конкретных памятников искусства, в том числе и тверского, так и исследование определенной, актуальной для темы диссертации, проблематики (символика изображений, сходство и различие отдельных сюжетов, истоки их появления и причины трансформации, стилистика изображений и т. д.) Древнерусская миниатюра как исторический источник впервые была исследована А. В. Арциховским.43 Ученый сумел выявить пласты феодальной символики (в том числе и символики власти), используемые для выделения социального положения князя и стольного города как политического центра. Понятие о социальной иерархии в миниатюре выражалось изображением головных уборов. Княжеские шапки в миниатюрах — это неизменный знак княжеского достоинства. Но постепенно княжеская шапка стала соответствовать не столько титулу «князь», сколько титулу «великий князь». В дальнейшем выводы ученого о символическом значении изображения оружия, регалий, элементов костюма и снаряжения нашли подтверждение в работах других историков.44.

Эпиграфические изображения знаков и букв на крестах, камнях, изделиях тверских ремесленников специально не изучались, но проблема, связанная с расшифровкой.

41 Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976; Он же. Две истории Руси XV века. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. Спб., 1994.

42 Лихачев Н. П. Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче. Спб., 1908; Прохоров Г. М. Избыточные материалы Рогожского летописца // ВИД. Л., 1976. Вып.8- Он же. Центрально-русское летописание второй половины XIV в. // ВИД. Л., 1978. Т. 10- Муравьева Л. Л. Летописание Северо-Восточной Руси конца XIII-начала XV века. М., 1983.

43 Арциховский A.B. Древнерусская миниатюра как исторический источник. М., 1944.

44 Вагнер Г. К. К вопросу о Владимиро-Суздальской эмблематике // Историко-археологический сборник. М., 1962. С.254−258. знака, поиском аналогов того или иного изображения, их значением, неоднократно поднималась в научной литературе. Однако наибольший интерес ученых всегда вызывали княжеские знаки в их многочисленных вариантах. Интересно то, что некоторые обозначения, смысл которых до конца не ясен, рассматривались учеными как эпиграфические символы городов и территорий.45.

О тверской фасадной скульптуре, орнаментике храмов, книг и рукописей, сохранились лишь упоминания, поэтому научная литература, посвященная резной декорации, довольно скудна. Резная декорация, по всей видимости, украшала главный храм Твери — собор Спаса-Преображения. В ризнице собора хранились древние ткани, на которых были вышиты золотом грифы и чудовищные птицы, свидетельствующие об интересе в Твери к звериной орнаментике46.

Тератологический стиль орнаментики стен храмов, древних книг и рукописей, предметов искусства и быта часто рассматривается учеными как определенный геральдический или символический источник, свидетельствующий о начале складывания эмблематического сюжета, о степени устойчивости его изображений на разных памятниках культуры и быта, географических и историко-культурных истоках распространения.47.

Тверская вышивка позднего времени (XVIII-XIX вв.) изучалась довольно плодотворно. Народная вышивка интересна тем, что во многом сохранила древние сюжеты, в том числе, и геральдического характера. Однако в качестве таковых сюжеты крестьянской вышивки практически не рассматривались в отечественной литературе. Отдельный круг древних сюжетов тверской вышивки связан с культом огня, нередко изображавшимся архаическими рисунками двуглавых птиц.48.

45 См. подробную библиографию о княжеских знаках: Лавренов В. И. Знаки Рюрикова рода (историографический очерк) // Гербовед. 1995. № 7- Анпилогов Г. Н. Бортные знамена как исторический источник (По Путивльским и Рыльским материалам конца XVI -20-х гг. XVII в.) // Советская археология (далее — CA). 1964. № 4 и др.

46 Салимов A.M. Тверской Спасо-Преображенский Собор. Тверь, 1994; Попов Г. В., Рындина A.B. Живопись и прикладное искусство Твери XIV—XV вв.ека. М., 1979; Рындина A.B. Малоизвестный памятник Тверского искусства XV века // Древнерусское искусство. Проблемы и атрибуции. М., 1977.

47 Вагнер Т. К. Декоративная система «золотых дверей» суздальского собора и вопрос об их датировке // CA. 1973. № 1- Ухова Г. Б. К вопросу о сущности и генезисе славянской книжной тератологии (чудовищного стиля) // Средневековая Русь. М., 1976.

48 Калмыкова Л. Э. Народная вышивка Тверской земли. Вторая половина XVIII-нач. XX в. Л., 1981; Об изображении двуглавых птиц, их значении в культуре европейских и азиатских.

В эту группу литературы нужно включить работы отечественных историков и искусствоведов, посвященные изучению различных аспектов средневековой культуры, живописи, декоративно-прикладного—искусства, — и—тех историко-культурных проблем, где тесно переплетаются интересы идеологии и политики.

Обращение к трудам Н. П. Кондакова, А. И. Некрасова, В. П. Даркевича, Г. К. Вагнера, В. И. Кулакова, В. Г. Пуцко, А. В. Чернецова, А. Л. Хорошкевич, В. Г. Попова, А. А. Молчанова, А. М. Лидова, А. С. Хорошева, М. Г. Крамаровского, М. В. Бычковой, А. П. Богданова, Н. В. Синицыной, Б. Н. Флори, Г. В. Вилинбахова, В. Н. Залесской, О. М. Фрейденберг и других, помогает выяснить значение и смысл той или иной символической композиции, проследить литературный и политический контекст её появления, увидеть широкий круг аналогичных изображений на предметах различных эпох и регионов в контексте стилевых, культурных и исторических взаимовлияний у разных стран и народов.49 регионов: Василев А. Камени релефи. София, 1959; Мустаминди Ш. Мотив орла в Кушанском искусстве // СА. 1972. № 4- Особенно следует выделить работу А. Соловьева, посвященную истории изображения двуглавых орлов в греческой и славянской традиции: Solovjev A. Les emblemes heraldiques de Byzance et les Slaves // Seminarium Kondakovianum. VII. Praha, 1935.

49 Кондаков Н. П. Очерки и заметки по истории средневекового искусства и культуры. Прага, 1929; Он же. Русские клады. Спб., 1896. Т.1- Некрасов А. И. Из владимиро-суздальских впечатлений // Среди коллекционеров. 1924. № 5−6- Он же. О гербе суздальских князей // Сборник Отдела русского языка и словесности АН СССР. Л., 1928. Т.1. Вып. 3- Даркевич В. П. Светское искусство Византии. Произведения византийского художественного ремесла в Восточной Европе X-XIII. М., 1975; Он же. Подвиги Геракла в декорации собора во Владимире // СА. 1962. № 4- Вагнер Г. К. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси. г. Юрьев-Польский. М., 1964; Он же. Канон и стиль в древнерусском искусстве. М., 1987; Кулаков В. И. Птица-хищник и птица-жертва в символах и эмблемах IX—XI вв. // СА. 1988. № 3- Пуцко В. Этюды об Остромировом Евангелии (Инициалы) // Etudes balkaniques. 1981. № 4- Чернецов А. В. Резная рукоять сабли XV в. из Твери // КСИА. 1986. Вып. 183- Он же. Об изображениях кентавра, обнажающего меч // КСИА. 1981. Вып. 166- Он же. Древнерусские изображения кентавров // С А. 1975. № 2- Попов Г. В. Судьба тверского списка Хроники Амартола на рубеже XIV—XV вв. // Средневековая Русь. М., 1976; Он же. Тверская живопись XIV в. и Палеологовский стиль // Средневековое искусство. Русь. Грузия. М., 1978; Хорошкевич А. Л. «Птицы» владимиро-суздальской скульптуры и «голубь» полушки: предыстория государственной эмблемы России // Краткие тезисы докладов нумизматической конференции. Спб., 1992. С.51−52- Молчанов А. А. К вопросу о художественных особенностях портретных изображений на древнейших русских монетах // Вестник МГУ. История. 1973. № 3- Лидов A.M. Богословие схизмы и новые образы Христа в византийской храмовой декорации // Искусство Византии и Древней Руси. К 100-летию со дня рождения АН.Грабара. Спб., 1996; Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации (XI-XVI вв.). М., 1986; Крамаровский М. Г. «Шапка Мономаха»: Византия или Восток? // СГЭ. 1982. Вып. 47- Богданов А. П. Чины венчания Российских царей // Культура.

Нельзя не отметить значительный вклад зарубежных исследователей, а также отечественных искусствоведов, работы которых известны только по публикациям за рубежом, историков церкви и христианских богословов в изучение памятников христианского искусства, литургической традиции православной церкви, христианской экклезиологии, соотношения сформировавшихся геральдических композиций с ветхозаветными и новозаветными сюжетами.50 Мы не будем в диссертационной работе специально касаться конфессиональных вопросов, но в тех местах, где необходимо рассмотреть тот или иной сюжет в контексте основ религиозных представлений о власти или посмотреть на христианскую традицию прочтения какого-либо символа или эмблемы, обращение к Священному Писанию, творениям Отцов Церкви, работам и исследованиям церковных историков и богословов, считаем необходимым.51 средневековой Москвы XIV—XVII вв. М., 1995; Синицына Н. В. О происхождении понятия «Шапка Мономаха» (К вопросу о концепциях римско-византийского преемства в русской общественно-политической мысли XV—XVI вв.) // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987 год. М., 1989; Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владиимрских. M-JL, 1955; Флоря Б. Н. К генезису легенды о «дарах Мономаха» // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987 год. М., 1989; Вилинбахов Г. В., Вилинбахова Т. В. Святой Георгий Победоносец. Образ святого Георгия Победоносца в России. Спб., 1995; Залесская В. Н. Символика античных образов в ранневизантийском искусстве // Восточное Средиземноморье и Кавказ IV—XVI вв. Л., 1988 и ДР.

50 Deer I. Heilige Krone Ungars. Wienn, 1966; Haczewska B. Jnsignia koronacyjne na monetach polskich XI-XIII wieky // Nummus et historia. Pieniads Europy sredniowiecznej. Warszawa, 1985; Chernetsov A. V. Types on Russian Coins of the XIV and XV Centuries. An iconographie study. Oxford, 1983; Метьюз Т. Преображающий символизм византийской архитектуры и образ Пантократора в куполе // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. Спб., 1994; Mango С. Materials for the Study of the Mosaics of St. Sofia at Istanbul. Washington, 1962; Василевски Т. Христос Пантократор на печатях и монетах монархов Руси и его Византийские и Болгарские образцы // ВВ. 1991. Т.52- Challes С. Е. The early story // Royal sovereign 1489−1989. London, 1989; Van Moorsei P. Analepsis some Patristic Remarks on a Coptic Double-Composition // Studien zur spatantiken und Byzantinischen Kunst. Bonn, 1986. Bd. 10.3- Schiller G. Ikonographie der Christlichen Kunst. Gutersloh, 1977. Bd.3- БабиЬ Г. Христолошке распре у XII веку и nojaea нових сцена у апсидалном декору византщских црква. Apxnjepejn служе пред Хетимасщом и apxnjepejn служе пред Агнецом // Зборник (Матица Српска) за ликовне уметности. Нови Сад, 1966. № 2- Graham H. F. The Ljutyj zver in Devgenievo Dejanie // Byzantinoslavica. Praque, 1963. T.24. № 1- Герасимов Т. Антични и средневековни монета в България. София, 1975; Дончева-Петкова Л. Грифонът в изкуството на средневековна България // Археология. 1979. Т.21. Вып.4- Михайлова Т. Бронзов пърстен-печат с грифон от велики Преслав // Векове. 1989. № 6 и др.

51 Нострем Э. Библейский словарь. Торонто, 1989; Симфония на Ветхий и Новый Завет. Спб., 1994; Словарь Библейского Богословия / под ред. Ксавье Леона Дюфура. Киев-Москва, 1998; Прот. Александр Шмеман. Исторический путь православия. М., 1993; Библия.

Перечисленные работы по различным аспектам истории Тверского края не только дают общие и научно обоснованные представления об экономике, политике, идеологии, культуре, искусстве и духовной жизни Тверского Верхневолжья в разные периоды отечественной истории, но и, как указывалось выше, выдвигают свежие и наиболее интересные гипотезы о тверской средневековой государственности, подтвердить или опровергнуть которые можно и на основе изучения нового, ранее не привлекавшегося, материала.

Литература

по проблеме диссертационного исследования свидетельствует, что именно гербы, эмблемы и символы Тверской земли остались недостаточно изученными в отечественной историографии. Отсутствует комплексное исследование, посвященное истории гербов, эмблем и символов края, основанное на широкой источниковой базе и выполненное на основании современных представлений о геральдике и геральдических источниках. Практически не исследована роль символики и эмблематики в формировании средневековых представлений о государстве, становлении государственной, а затем и региональной идеологии Тверской земли.

За рамками практически всех исследований остался материал, связанный с вариантами гербовой эмблемы и ее цветовой гаммы, со сферой применения гербов, эмблем и символов, отражением в них местных традиций, легенд и сказаний. Даже известные геральдические композиции не рассматривались в контексте широкого круга подобных (и близких) символических изображений на печатях, монетах, знаменах, памятниках декоративно-прикладного искусства. А между тем это позволяет увидеть истоки таких композиций, проследить причины их появления и внести некоторые коррективы в устоявшиеся представления о времени появления русских геральдических символов. Лишь сочетание краеведческого и источниковедческого исследования способно связать появление того или иного символа с конкретными историческими событиями в истории края, определить роль и.

Книги Ветхого и Нового Заветов. Брюссель, 1994; Православный молитвослов и псалтирь. Издание Московской Патриархии. М., 1990; Беляев Л. А. Христианские древности.

Введение

в сравнительное изучение. М., 1998; Игумен Макарий (Веретенников) Митрополит Макарий и церковно-литературная деятельность его времени // Тысячелетие крещения Руси. Международная церковная научная конференция. М., 1989; Прот. Константин Никольский. Пособие к изучению устава богослужения Православной церкви. Спб., 1907; Стерлигова И. А. Иерусалимы как литургические сосуды в Древней Руси // Иерусалим в русской культуре. М., 1994 и др. значение эмблем в формировании региональной идеологии. В связи с вышеизложенным актуализируется необходимость научных региональных исследований, посвященных изучению гербов, эмблем, символов, их роли и значению в истории края.

В научный оборот введён широкий круг ранее неиспользованных источниковвпервые исследован процесс появления и развития гербов, эмблем и символов в Тверском крае, часть которых вошла с систему государственной геральдики России. В работе впервые рассмотрены возможные принципы систематизации геральдического материала и его периодизацияв исследовании определено место гербов, эмблем и символов среди предметов, которые изучают соответствующие вспомогательные дисциплины истории. В диссертации рассматривается широкий, достаточно специфический круг отечественной и зарубежной литературы, посвященный символике и эмблематике в широком значении этих терминов и в процессе работы с памятниками истории и культуры была проделана атрибуционная работа по определению ряда памятников, установлению времени их создания.

Целью исследования является изучение и проверка отдельных аспектов идеологии и политической истории Тверского края, выдвинутых как гипотеза в трудах некоторых отечественных и западных историков, а также исследование средневековых представлений о власти и государстве на основе анализа широкого круга источников культуры, искусства, быта и письменности, объединенных понятием «геральдические памятники», определение возможности использования гербов, эмблем и символов как исторических источников, отражающих религиозно-исторические представления о власти.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

Выявить круг источников по истории Тверского края в которых сохранились изображения, либо описания гербов, эмблем и символов Х1У-Х1Х вв., дать определение «геральдические памятники» и наметить их классификацию.

Показать принципы взаимодействия методов изучения геральдических памятников с методами и данными ряда вспомогательных дисциплин исторической науки и оценить информативные возможности геральдических памятников как исторических источников.

И Рассмотреть символы и эмблемы Великого княжества Тверского в контексте формирования тверской региональной идеологии.

Проверить на основе исследования эмблем и символов новые гипотезы о тверской средневековой государственности.

Показать роль и значение эмблем и символов, бытовавших в Тверском княжестве, в становлении русской государственной геральдики.

Определить место гербов, эмблем и символов как специфических памятников, отражающих средневековые представления о власти и государстве.

Рассмотреть историю гербов тверских городов на фоне историко-культурных и политических преобразований в Российском государстве.

Рассмотреть символику тверских городских гербов ХУ1П-Х1Х вв. в контексте бытовых и религиозных представлений эпохи и интерпретировать их изображения. Для решения поставленных задач необходимо привлечение целого ряда разнотиповых источников.

Основу диссертационного исследования составили источники трех типов: вещественные, изобразительные и письменные. Вещественные источники представлены: археологическими памятниками (предметами искусства, ремесла и быта), печатями, монетами, наградами, должностными знаками, знаменами, предметами вооружения, хранящимися в музеях России: Государственном историческом Музее (Москва), Государственном Эрмитаже (С-Петербург), Тверском государственном объединенном историко-архитектурном и литературном музее (Тверь), Великоустюжском историко-архитектурном музее-заповеднике (Великий Устюг).

Изобразительные источники представляют собой две группы. Первую группу составляют источники, хранящиеся в музеях, архивах и библиотеках страны. Это топографические карты с гербами и планы городов, отдельные листы с гербами, гербовники, грамоты и дипломы на дворянское достоинство, украшенные местными символами. Эти источники находятся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (С-Петербург), Российском Государственном историческом архиве (С-Петербург), Государственном архиве Тверской области (Тверь), Тверском государственном объединенном историко-архитектурном и литературном музее (Тверь). Вторую группу изобразительных источников составляют рисунки гербов, печатей, монет, памятников декоративно-прикладного искусства, знамен и предметов— вооружения, опубликованные в различных каталогах и специальных изданиях.

Письменные источники представлены тремя группами. К первой относятся архивные материалы, связанные с деятельностью Герольдмейстерской конторы, Департамента Герольдии Правительствующего Сената и его Гербового отделения, Тверского дворянского депутатского собрания, материалы личного происхождения известных отечественных геральдистов и нумизматов. Дополняют эту группу материалы, касающиеся истории нахождения и определения конкретного геральдического памятника. Эти источники находятся в Российском Государственном историческом архиве (С-Петербург), Государственном архиве Тверской области (Тверь), Тверском государственном объединенном историко-архитектурном и литературном музее (Тверь), Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (С-Петербург), Российском Государственном архиве древних актов (Москва), Великоустюжском филиале Государственного архива Вологодской области.

Вторая группа — это законодательные материалы, правительственные указы и распоряжения в области геральдики или касающиеся учреждения городов и соответствующих городских учреждений в них, опубликованные в Полном Собрании законов Российской империи.

К третьей группе письменных источников относятся описания изображений гербов, печатей, монет, памятников декоративно-прикладного искусства, наград и знамен, сделанные либо современниками — авторами этих памятников, либо музейными, архивными и научными сотрудниками учреждений — мест хранения данных источников. Подробное рассмотрение каждого типа, привлекаемых для диссертационного исследования источников, будет осуществлено в § 2 Главы I.

Теоретическую основу работы составляет принцип историзма, т. е. рассмотрение изучаемого предмета в динамике и в контексте общероссийской истории, а также сравнительно-типологический метод, позволяющий не только сравнивать региональные и общегосударственные геральдические памятники и процессы, но и определять степень их взаимовлияния и заимствования.

Объективности исследования способствует использование комплекса источников, а также всесторонний анализ фактов и событий в системе присущих им внутренних свойств и взаимозависимостей,—Расположение—проблемы—на—стыке—истории, — источниковедения, ряда вспомогательных исторических дисциплин, права, философии и богословия, а также различных областей коллекционирования, способствовало привлечению, как общенаучных методов, так и специальных методов исторической науки: историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный. Историко-сравнительный метод — важный и наиболее распространенный метод научного познания. В процессе сравнения открывается возможность для объяснения рассматриваемых фактов и раскрытия сущности изучаемых явлений по сходству и по различию присущих им свойств, а также проводить сравнение в пространстве и времени. Историко-типологический и историко-системный методы позволяет проследить взаимосвязь и различие общего и особенного на основе того единого, что было присуще многообразию тех или иных сочетаний индивидуального.52.

52 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С. 176.

Результаты исследования стали основой для проводимой, в настоящее время.—-работы по созданию гербов и флагов городов и районов Тверской области. С момента образования Комиссии по геральдике при губернаторе Тверской области в мае 1996 года, началась работа по составлению, экспертизе, учету и регистрации территориальных и муниципальных гербов Тверской области, наградных и должностных знаков, в соответствии с принятым Законодательным Собранием Тверской области законом «О гербе и флаге Тверской области» и федеральными о актами. Исторические изыскания в области гербов, эмблем и символов Тверской земли позволили разработать методику составления гербов, гербовых знаков, эмблем и флагов в соответствии со статусом владельца символики, учитывая своеобразие, уникальность, специфику региона, культурные, исторические и этнографические особенности народов его населяющих.4.

По распоряжению Губернатора Тверской области, создана Комиссия по геральдике при Губернаторе области, которая решает задачи создания, экспертизы и утверждения органами местного самоуправления гербов, флагов и иных символов городов, районов и поселков, наград Тверской области.5.

Это важно для реализации комплексных программ создания геральдических символов субъектов Российской Федерации (гербов, флагов, наградных знаков) и символов местного самоуправления. С признанием прав и полномочий органов местного самоуправления символы муниципальных образований (городов, районов, поселков) становятся важными представительскими и правовыми знаками, выражающими их права и авторитет. Правильное и согласованное употребление символов муниципальных образований является насущной потребностью.

2 Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. М, 1999.

3 Лавренов В. И. Герб Удомли. Документы и материалы. Удомля-Тверь-Спб, 1996; Герб п. КесоваГора// Серов А. На Киасовой Горе. Тверь, 1996. С.59−60.

4 Лавренов В. И. Герб и флаг Лихославля и Рамешек (к вопросу о «карельской теме» в концепции современной тверской геральдики) //История и культура Тверских карел: перспективы развития. Тверь, 1997. С. 10−12.

5 Вопросы управления и работы с персоналом. Информационно-методический бюллетень № 20 Управления делами Администрации Тверской области. Тверь, 1999. С.5−29. становления правового государства.6 Таким образом, можно говорить об общественной значимости исследования истории Тверского в гербах, эмблемах и символах.

После 1917 года развитие территориальной геральдики России замерло. С одной стороны не существовало специального акта советского правительства, запрещающего или упраздняющего старые гербы городов и губерний, с другой стороны, общественно — политические условия не способствовали их использованию и созданию новых знаков. Таким образом территориальная геральдика в отличие от геральдики государственной, сохранила свою легитимность и как только сложились условия для ее возрождения, она ожила.

В советское время в Калининской области были попытки создания гербов городов с новой символикой в соответствии с новой волной пропагандистской кампании, так напоминавшей примеры прошлых веков. В конце 1960;х гг. нам известно о попытках создания герба г. Калинина, в начале 1970;х гг. гербов Бологого, Весьегонска, Кимр, Вышнего Волочка, Осташкова. Понятно, что предлагаемые проекты были составлены в духе того времени, но, частично, сохраняли и старую символику.

Понятно, что с одной стороны, было искреннее увлечение стариной, развитие коллекционерского движения. Но, с другой стороны, создание новых знаков с использованием мотивов исключительно социалистической символики и превращение их в «визитные карточки городов», игнорирование мнения специалистов, придавало этому процессу искусственный характер. Вновь созданные «геральдические» композиции, чаще всего, не «приживались» на местах и не воспринимались как городские символы. Поэтому во второй воловине 1970;х гг. процесс создания советских городских гербов был остановлен. Тем не менее, предпринятые ранее попытки в одних случаях увенчались успехом и были утверждены местными органами власти.7 В других проводимые местными властями продолжительные конкурсы не дали положительного результата, и не смогли.

6 Соболева H.A. Герб как символ местного самоуправления в России // Экономика, управление, демография городов европейской России XV—XVIII вв. Материалы конференции 18−21 февраля 1999 г. Тверь. Тверь, 1999. С. 17- Правовые основы и перспективы территориальной и муниципальной геральдики. Материалы Федерального Совещания. Спб., 1999.

7 Васильев А. Осташковская геральдика // Заря коммунизма. 1984. 5 апреля. адекватно заменить старую символику.8 Поэтому представляется необходимым, при создании новых муниципальных символов учитывать и советский опыт в составлении территориальных знаков.

В целом, составление территориальных гербов в советское время было явлением в познании местной истории и в развитии краеведения. Создание современных городских символов подтолкнуло многих ученых и краеведов к изучению отечественной геральдики, выразившейся в публикации по истории местных гербов. В советской Литве к возрождению геральдических традиций подошли наиболее творчески, взяв за основу историческое наследие старой Литвы, создав определенный, не похожий на советский стиль, эмблем.9 В Литве постановлением Совета Министров Литовской ССР в 1966 г. при Министерстве культуры была образована Комиссия по геральдике. Это была первая комиссия такого типа в Советском Союзе. За сравнительно короткое время — до 1970 г. — были утверждены гербы 46 городов, среди которых было 20 гербов исторических и 26 совершенно новых. Гербы нашли широкое применение в изготовлении сувениров и городской эмблематике. Однако, комиссия просуществовала недолго и была ликвидирована в 1970 г. по распоряжению второго секретаря ЦК КП Литвы В. Харазова, а талантливый геральдический художник Арунас Тарабилда погиб в результате действий руководства КГБ Литвы.10 Предпринимавшиеся призывы о придании стихийному герботворчеству государственной поддержки и узаконении создаваемых символов городов не возымели действия, ибо условий для правового наполнения территориальных знаков как символов местного самоуправления не было.11.

В 1987;1989 гг. в общественной и государственной сферах России начался процесс активного геральдического творчества, связанный с переходом от коллекционирования гербовых значков к практической разработке современных.

8 Гусев В. Нужен городу герб (О современном гербе г. Калинина) // Смена. 1966. 2 августаКимры и кимряки (Конкурс на герб города) // За коммунистический труд. 1971. 18 марта и т. д.

9 Самалавичус С., Янушонис С. Гербы городов Литвы // Советская культура. 1969. 6 маяАндрюшкявичус А. Новые гербы литовских городов // НиЖ. 1970. № 1.

10 Римша Э. Литовская историческая и национальная символика // Литва литературная. 1989. № 2. С.98−99.

11 См. основные работы о советских городских гербах: Лавренов В. И. Геральдика советских городов 1960;1980 годов. Источниковедческий анализ // Комплексное источниковедение некоторых проблем отечественной истории. Калинин, 1988. геральдических символов городов, поселков и даже деревень. Участие в этом признанных специалистов в области геральдики (Н.А.Соболева, Е. И. Каменцева, Г. В. Вилинбахов, И. В. Борисов, С. В. Думин и др.) способствовало формированию научного— подхода в деле составления гербов городов и поселков. Организация многочисленных коллекционеров во Всесоюзное, а затем во Всероссийское геральдическое общество способствовала не только улучшению обмена коллекционной информацией и литературой, но главное — сделала территориальную геральдику необычайно популярной. Многие города не имеющие гербов стали обращаться с просьбой о их разработке.

После 1991 г. в российском обществе еще больше усилился интерес к проблемам создания гербов и флагов субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и городов. Для проведения единой государственной политики в области геральдики Правительством России 20 февраля 1992 г. была создана, а фактически восстановлена, геральдическая служба, в сферу компетенции которой вошла и территориальная геральдика. Переподчинение службы Президенту России в 1994 г. и учреждение Государственного геральдического регистра способствовали повышению авторитета российской геральдики в целом и стимулировали ее дальнейшее развитие.

С момента образования Комиссии по геральдике при губернаторе Тверской области в мае 1996 г. началась работа по составлению, экспертизе, учету и регистрации территориальных и муниципальных гербов Тверской области в соответствии с принятым Законодательным Собранием Тверской области законом «О гербе и флаге Тверской области» и федеральными актами. Несколько позднее аналогичная работа стала вестись и по созданию флагов городов и районов Тверской области.

С законодательным признанием обширных прав и полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления территориальные символы (областной, городские и районные гербы и флаги) стали важными представительскими и правовыми знаками, выражающими права и авторитет органов власти.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Геральдические памятники занимают особое место среди всей совокупности источников, с помощью которых историки изучают прошлое. Их круг довольно широк и многообразен и включает изобразительные, вещественные и письменные памятники, либо несущие на себе геральдическую символику, либо специально составленные описания гербов и эмблем. Особенность данного вида источников определяется их сложным характером, где герб или эмблема и их материальный носитель выступают как единое целое.

С одной стороны, герб и эмблема которым свойственно быть символом, помещенные на предмете, выступают как самостоятельный исторический источник и в то же время обогащают содержание памятника, способствуют определению времени его изготовления, принадлежности, исторического значения. Тем самым герб, эмблема и символ помогают атрибуировать или определить предмет, что превращает его в ценный структурный элемент политической и общественно-культурной сферы определенного периода времени. С другой стороны, важным является изучение самого предмета в непосредственной связи с символическим, эмблематическим или гербовым изображением. Это позволяет расширить возможности геральдического памятника как исторического источника.

Определение функционального назначения предмета, сферы его применения помогает выявить значение знака, эмблемы или герба и определить их место и функцию в знаковой системе определенного периода времени. Сложность природы геральдического источника определяет необходимость комплексного подхода при его изучении. Исследование данного типа памятников является задачей целого ряда вспомогательных исторических дисциплин, между которыми существует тесная взаимосвязь: геральдики, нумизматики, сфрагистики, вексиллологии, фалеристики, и ряда смежных дисциплин и областей коллекционирования.1.

Круг используемых в исследовании источников позволяет воссоздать «семиотический пейзаж» Тверского Верхневолжья, в котором эмблемы и гербы — не.

1 Лавренов В. И., Борисов A.B. Вспомогательные дисциплины исторической науки. М., 1996. С. 13, 14−25. только знаки власти князя или символы отдельных городов, но и важный элемент устройства Тверской земли.

Исследование эмблем и символов великого княжества Тверского в контексте формирования Тверской региональной идеологии показало, что все типы изображений, бытовавших в средневековой Твери, и факт их поразительного разнообразия отражали сложную идеологию эпохи феодальной раздробленности и показывали вектор её формирования. Выбор и трактовка геральдических сюжетов учитывали эстетический контекст в формировании эмблематики, характерный для Руси в целом: периферийность по отношению к центрам христианской культуры, длительная изолированность, отсутствие «античной предистории», укоренённость сюжетов «наивного» народного искусства.

В Тверском княжестве вектор формирования идеологии определялся влиянием до начала XV в. владимиро-суздальского наследия, основанного на домонгольских традициях. В первую очередь это относится к сюжетам Христа Вседержителя и льва.

Изображение Вседержителя на печатях тверских князей в период обладания великим княжением Владимирским говорит о формировании политической программы единодержавия, в центре которой стоял «Дом святого Спаса» — Тверь и личность самодержца — великого князя тверского и владимирского Михаила Ярославича. В смысловом единстве с сюжетами печатей, миниатюр и памятников искусства находится изображение князя, сидящего на престоле, и изображение короны на троне. Впоследствии изображение короны вкупе со скипетром или без него, на столе, подставке, возвышении вообще, будет использоваться как коронационная эмблема. Использование этого сюжета тверскими князьями и литературная история о Михаиле Тверском дают основания считать, что именно этот сюжет стал основой для герба Твери, что свидетельствует об определяющем влиянии христианской символики на выбор государственных и земельных эмблем в XVI в.

Изображение льва на печатях и монетах всегда прочно связывалось с великим столом Владимирским и использовалось в политических целях. На рубеже XIV—XV вв. активное подчеркивание прерогатив Великого Владимирского князя как через ханский ярлык, так и через геральдический знак льва, было довольно важным шагом в выражении общерусской политической программы. Наиболее ярким выразителем этой программы во второй половине XIV в. стал великий тверской князь Михаил Александрович.

Длительные контакты с Литвой наложили отпечаток на художественную культуру—орнаментики и формирование ряда геральдических символов. Исследование тверской символики и эмблематики периода политической независимости может служить подтверждением высказанной ранее гипотезе о «литовской ориентации Тверского Великокняжеского Дома». Поражение «литовской» политики тверских князей в 3050-е гг. XV в. способствовало быстрой переориентации тверской культуры в целом и политической символики в частности на «греческий стиль» Византии, основанный на античных и ветхозаветных образах. Блеск константинопольского двора становится достойным для подражания ориентиром. Сочинением, отразившим все эти перемены, было «Слово похвальное». В панегирике тверскому князю обильно цитируется Ветхий Завет, и личность Бориса Александровича предстает во всей её величии, обильно украшенная похвалами светских и церковных владык.

Тверская символика Х1У-ХУ вв. чутко реагировала на процесс формирования идеи «единовластия». Не все рассмотренные выше источники позволяют детально восстановить все фазы этой политической задачи. Но в выборе геральдических сюжетов тверичи нередко опережали москвичей. Содержательный анализ символов и эмблем Х1У-ХУ вв. показывает, что тверской княжеский дом оказался наиболее последовательным сторонником древнерусской политической традиции, прямо связанной с принципом сохранения старых норм права, стабильности границ княжества и собственной власти. Именно история великого княжества Тверского в его эмблемах, символах, памятниках публицистики и декоративно-прикладного искусства, наиболее полно выявляет огромный потенциал цивилизационной модели домонгольской Руси, доведя до логического развития некоторые из заложенных в ней возможностей в сложнейших условиях хаоса и политической дезинтеграции Руси.

Эмблемы и символы великого княжества Тверского свидетельствуют о широких замыслах тверских государей, их осторожной и последовательной политике, внимательном поиске друзей и союзников, умении четко и конкретно выражать эмблематическим средствами как тактические, так и стратегические направления своей деятельности. Эмблемы и символы означали целостность земли и вместе с тем свидетельствовали о её независимости и самодержавности тверских правителей.

После утраты Тверью политической независимости её присоединение к Московскому государству в течении последующих почти ста лет могло рассмафиватъся как наиболее выдающееся деяние объединительной политики Ивана;

III, что создало политический и духовный феномен «старой и богатой Твери». Такое положение подчеркивало и существование на территории бывшего Тверского княжества Старицкого удела, владетель которого был самым серьезным претендентом на царский трон и использование уже забытого титула «великого князя тверского» Симеоном Бекбулатовичем.

Композиционное решение тверской эмблемы и её смысловое сходство с эмблемой новгородской, определенная тождественность этих двух изображений, преобладание сюжетов, которые можно толковать как христианские символы, свидетельствует о наличии определенной религиозной доктрины в стремлении выразить представление о царской власти с помощью символов многовекового церковного наследия, отраженного в христианском искусстве, Священном Писании и творениях святых Отцов. Идейным выразителем этой доктрины был митрополит Макарий, под непосредственным руководством которого возникла школа «царских живописцев» -предшественница Оружейной палаты XVII в.

В системе символов, выражающих понятие о ранге, определено важнейшее место, которое занимало изображение головных уборов и престолов на миниатюрах, монетах, печатях и памятниках декоративно-прикладного искусства, и их регламентированное употребление (корона царская или княжеская) свидетельствует об утрате смысла тверского герба и формировании представлений о подобном изображении как о коронационной эмблеме. Рассмотрение этимологического значения используемых для описания тверского герба терминов, говорит о сохранении за ними тех представлений о власти, которые были характерны для русского средневековья.

Земельные эмблемы XVI—XVII вв. не свидетельствовали об автономности и партикуляризме, а напротив, демонстрировали соединение земель под властью московского царя, о чем говорит постоянное присутствие в группе территориальных знаков элементов государственного герба.

Гербы городов Тверской земли в XVIII—XIX вв. отражали не только реальное экономическое, географическое положение того или иного города, его хозяйственной жизни, либо свидетельствовали о его названии, но и составлялись под влиянием барочного «духа» эпохи и с учетом символического значения, составляющих герб, эмблем. Основу для выбора той или иной геральдической композиции, составители могли брать из топографических и исторических описаний конца XVIII в. и основных эмблематических сборниках того времени.

Геральдическая реформа 1857 г., проводившаяся под руководством Б. В. Кёне оказала огромное влияние на российскую геральдику. Но она не имела разработанного механизма реализации и фактически не была проведена в подавляющем большинстве городов. Поэтому множество гербов пришло к 1917 г. в двух разных вариантах: юридически действительном и реально употребляемом, что отчетливо прослеживается на примере гербов городов Тверской губернии. Большинство элементов, введенных в гербы по реформе 1857 г., было ориентировано на существовавшую тогда территориально-административную систему и с ее изменением эти элементы утратили свое значение, что должно учитываться при составлении современных гербов муниципальных образований и субъектов Российской Федерации. Установленные в 1857 г. однотипные обрамления бросали вызов традиционной геральдике, нивелируя индивидуальное начало в гербах. Недаром именно эта часть наследия Кёне была востребована в советское время в условиях демонстративного отказа от традиций геральдики. Общий пафос этой реформы — чисто бюрократический. Город и территория выступали в разработках Кёне как ячейки в системе власти, а не как персоны и субъекты самоуправления. Появление в гербе Тверской губернии 1856 г. русской коронационной государственной регалии — Шапки Мономаха сделало композицию герба уникальной. История «Шапки Мономаха» как государственной регалии выявляет определенные «тверские корни», как в истории самой регалии, так и в истории формирования концепции «Москва — третий Рим», что свидетельствует о выдающемся вкладе средневековой тверской региональной идеологии в политическую и религиозную доктрину Российского государства.

Гербы и эмблемы несут важную патриотическую функцию носителей исторических традиций. Комплекс тверских гербов, эмблем и символов XIV—XIX вв. прочитывается как отражение политического мышления о Тверском государстве, Тверском уезде и Тверской губернии, наконец, Тверской области, нашедшем свое отражение в современном региональном сознании и региональной идентичности жителей территории современного Тверского Верхневолжья 2.