Службы святым в традиции Русской Православной Старообрядческой Церкви: На материале Сибирского региона

Начиная с 70 — 80-х гг. XX в. особую актуальность в отечественном музыкознании приобрела проблема, связанная с исследованием традиций русского старообрядчества. Первоначально возникшая в общем процессе изучения истории древнерусского певческого искусства, она постепенно выделилась в самостоятельную область научных изысканий.

Впервые старообрядчество привлекло внимание историков и этнографов на рубеже XIX — XX вв.: П. И. Мельникова [82- 83], П. С. Смирнова [129], С. П. Мельгунова [81], Д. Н. Беликова [7], Е.Е. Голу-бинского [35], А. П. Щапова [172] и др. Примерно в это же время определенный интерес к данной области культуры проявил С. В. Смоленский [131]. Обращаясь к старообрядческим традициям культового пения, он, однако, не рассматривал их как особый, специфический пласт русской традиционной богослужебной музыки, отличной от знаменной монодии средневековой культуры. Но сама идея использования современного певческого материала старообрядчества в качестве объекта изучения древнерусского искусства была новой и перспективной для последующих изысканий.

В период «золотого века старообрядчества» (Ф.Е. Мельников [84])-от начала XXв. до 1917 г.-сами староверы в издаваемых ими журналах, например, «Церковное пение», помещали статьи просветительской и практической ориентации. Первой научной работой, специально посвященной литургическому пению старообрядцев, явилась вышедшая в 1935 г. статья Э. Кошмидера «Teoria i praktyka 4.

Rosyiskoego spewu neumatyeznego na tie tradycji staroobrztdowcow Wilensltion" [175]. В отечественном же музыкознании разработка данной проблематики началась в середине 70-х гг. и ознаменовала собой новый этап в изучении русской церковной культуры. В русле этих тенденций наблюдается особое внимание к богослужебному певческому искусству, о чем свидетельствуют, прежде всего, труды М. В. Бражникова [12], Н. Д. Успенского [140−142] и др. Существенную роль в формировании старообрядоведческого направления сыграла экспедиционная и научная деятельность Т.Ф. Влады-шевской [22−27].

Открытие музыковедами сохранившегося у староверов звучащего пласта древнерусской культовой монодии способствовало формированию в период середины 80 — 90-х гг. региональных исследовательских школ, в частности московской (Т.Ф. Владышевская [26- 27], Н. Г. Денисов [37 — 43]), петербургской (А.Н. Кручинина [66 — 70]), екатеринбургской (Н.П. Парфентьев [105- 106]), новосибирской (Б.А. Шиндин, Т. Г. Федоренко, Н. С. Мурашова [92- 93- 144- 153]), кемеровской (Д.С. Шабалин [168- 169]). Их первоочередная задача состоит во введении в научный обиход нового фономатериала, его нотировке, реконструкции, аналитическом описании и сравнении с письменной традицией.

Актуальность изучения русского старообрядчества связана в первую очередь с осознанием его как самоценного явления, которое, с одной стороны, имеет целый ряд общих черт с древнерусской традицией, и в тоже время обладает комплексом специфических особенностей. Поэтому певческие традиции старообрядчества все более оцениваются как особая область отечественной музыкальной медиевистики.

В настоящий момент в старообрядческой культуре выявляются две противоположные тенденции. Очевидны признаки угасания ста5 рообрядческих традиций, обусловленные неизбежными влияниями внешних факторов, прежде всего длительным периодом богоборчества. Но в то же время, бесспорным является возрождение старообрядчества, о чем свидетельствуют официальная регистрация общин, возведение храмов, организация церковно-певческих школ1, стремление возобновить тип традиционного профессионального церковного обучения, возрастание самосознания староверов, понимание ими необходимости укрепления «древлих» истоков.

Старообрядческий феномен обусловил формирование новых тенденций в медиевистике. Основополагающим источником для ученых 60 — 70-х гг. были памятники древнерусской музыкальной письменности. Теперь", наряду с исследованиями певческих рукописей и старопечатных книг, медиевистика все более стремится к изучению современной культовой практики старообрядцев. Музыковеды акцентируют свое внимание на живой традиции древнерусского пения, сохранившейся у староверов, исследуют ее письменные и устные версии. На основании нового источниковедческого материала ставятся задачи разного рода. Одна из них связана с раскрытием логики развития старообрядческой культуры как самостоятельного этапа русского церковного искусства. Другая ориентирована на описание локальных традиций с учетом специфики их бытования: географического, социального, конфессионального факторов.

Интерес исследователей к новым объектам медиевистики потребовал расширения методологической базы. Поэтому музыковеды-медиевисты привлекают методы, разработанные такими областями знания, как история, археография, фольклористика, этнография^ и с другие, изучающие бытующие традиции.

В настоящее время данная тенденция наблюдается и в Сибири.

1 Организация школ при общинах РПСЦ г. Барнаула, Бийска (с 1996 г.), Новосибирска (с 1997 г.). —.

Обширный Сибирский регион — край, обладающий богатейшим культурным наследием, сохранивший традиции староверов, переселившихся сюда более двух с половиной столетий назад из известных старообрядческих центров: Москвы, Керженца, Ветки и Стародубья2. Миграция старообрядцев стала следствием двух основных причин. Первая связана с продолжительными гонениями на православных христиан, отвергнувших во второй половине XVII в. нововведения в уставе и обрядах. В результате предпринятых властями мер многие известные старообрядческие деятели оказались в сибирской ссылке, как например, протопоп Аввакум и священник Лазарь [29, с. 5 — 9, 156 -157].

В урало-сибирских землях скрывались от преследований и одновременно руководили истинными христианами отцы старой церкви. Одним из таких руководителей сибирского старообрядчества был инок Авраамий (ок. 1635-после 1702 гг.) [29, с. 9 -10]. В Сибирь с. * изгоняли/5*целые старообрядческие поселения. Так произошло и с Веткой, откуда в 1764 г. было угнано почти двадцать тысяч жителей [29, с. 62 — 63]. Заселение Сибири вглубь особенно активно наблюдалось во времена царствования Николая I, ужесточившего меры против старообрядцев [29, с. 194- 195]. В XX в. гонения со стороны советских властей приводили к тому, что многие священники вместе с братией покидали свои храмы, уходили на восток страны, осваивая глухие районы Сибири и Дальнего Востока.

Существовала и еще одна причина заселения Сибири старообрядческим населением — стремление самих староверов найти святую землю с истинной верой, древлеправославным благочестием. «Какое-то время у старообрядцев еще сохранялась надежда, что где-то (в стране Беловодье, в непроходимых лесах или горах, в пустынях Востока) сохранилось истинное священство древлего доставления» [29, с.

2 Заселение Сибири старообрядцами шло несколькими волнами. Подробнее об этом и о выгонках знаменитых старообрядческим центров см.: [29- 50- 84- 153]. 7.

47]. Поэтому многие из них уходили в районы Алтая, Восточного Казахстана на поиски этой священной земли и истинного священства, в края, прославившиеся легендами о Беловодье [167]. Осваивая Сибирь, старообрядцы различных толков и согласий пытались с особой тщательностью сохранить свои культовые и бытовые традиции, передавая их молодому поколению. Этот процесс продолжается и в настоящее время.

Конфессиональная неоднородность, географическая разбросанность изначальных мест поселения, различное время появления их в Сибири — все это ставит перед исследователем современного старообрядчества ряд проблем:

1. Обусловленность вариантного характера певческих традиций существованием множества согласий и различием культурных истоков с точки зрения географического и временного факторов.

2. Зависимость сохранности традиций от грамотности представителей различных поколений.

3. Характер преемственности устных традиций в среде потомственных староверов и новообращенных.

По отношению к сибирскому региону эти и многие другие проблемы были обозначены еще на рубеже 50 — 60-х гг., когда и началось собственно археографическое исследование обширной тер

Af ритории. С первых научных экспедиций археографа" ^ В.Б. Павлова-Сильванского и А. И. Рогова по Забайкалью (1959 -60 гг.) [102- 103] и с деятельности академика М. Н. Тихомирова, который в 1965 г. передал свою коллекцию, состоящую из более пятиста рукописей, СО АН СССР и явился инициатором последующих археографических сибирских экспедиций, постепенно этот вид научной работы приобрел регулярную форму. В 70-е гг. появились две организации, осуществляющие работы экспедиций: Университет совместно с сотрудниками Отдела редкой книги и рукописей ГПНТБ (Е.И. Дергачева-Скоп и В.Н. Алексеев) и Археографическая комиссия Н. Н. Покровского [109]. В эти же годы впервые к исследованиям археографов подключаются музыковеды. Первой в истории сибирской музыкальной археографии была А. Н. Кручинина, которая дала научное описание крюковых книг, собранных во время археографической экспедиции сотрудников Университета и ОРКиР ГПНТБ в 1970;71 гг. [69]. Продолжением музыковедческой линии явилась деятельность археографа А. И. Плигузова и музыковеда E.JI. Бурилиной, совершивших в 1982 г. ряд экспедиций в районы верхнего течения Енисея [15]. Ими были обозначены пункты программы по изучению культурных традиций староверов. В 'это же^(c)^?мРхостоялись две экспедиции музыковеда Л. Ф. Солощенко по территории Забайкалья [132].

Поворотным моментом в сибирской музыкальной медиевистике становятся 90-е гг., когда к работе двух главных организаций подключаются музыковеды из Новосибирской государственной консерватории имени М. И. Глинки, организующие самостоятельные экспедиции по различным регионам Сибири, в том числе при поддержке Российского Гуманитарного Научного Фонда. В этот период студентами, аспирантами и преподавателями изучаются культовые традиции семейских старообрядцев Забайкалья, поморских и белокриницких общин городов Барнаула, Бийска, Новосибирска, Красноярска, Кемерова, беспоповцев Горного Алтая, Алтайского края, Восточно-Казахстанской и Кемеровской областей, а также жанр духовного стиха [21- 92- 93- 111- 122- 123- 143- 144- 153- 165- 170].

На данный момент работа новосибирской старообрядовед-ческой школы осуществляется в рамках разработанной методики комплексного многоэтапного обследования региона по локальному принципу и представляет собой дифференцированный процесс аналитического описания конкретных традиций с учетом территориального и конфессионального факторов. К сожалению, некоторые элементы самобытной старообрядческой культуры оказались безвозвратно утрачены и уже не могут быть реконструированы. Поэтому реализация программы комплексного исследования особенно актуальна в связи с существованием противоречия между богатейшим культурным наследием староверов, сохраняющих свои традиции уже более трех с половиной веков, и крайне слабой его изученностью. Результаты экспедиционной деятельности обусловливают тематическую направленность, характер и содержание исследований. Безусловно, далеко не весь певческий репертуар старообрядчества находится во внимании музыковедов. При этом одновременно с решением частных задач уже намечается выход на проблематику обобщающего истори-ко-теоретического и методологического характера по вопросам богослужебной практики, музыкальной стилистики, жанровой классификации, литургических циклов, разработки комплекса методик для аналитических процедур и, что наиболее важно, прослеживания преемственных связей внутри локальной традиции.

Существенным итогом этого начального этапа «накопления эмпирических знаний» явились создание крупной старообрядческой аудиоколлекции Архива традиционной музыки НГК [151], обобщение исследовательских результатов в ряде научных публикаций, в том числе в коллективной монографии «Музыкальная культура ^ Сибири» [153], на Всероссийской научной конференции 1999 г. «Культурное наследие средневековой Руси в традициях Урало-Сибирского старообрядчества», а также на семинаре Новосибирской государственной консерватории 2002 г. «Духовная культура старообрядцев Сибири» .

Настоящая диссертация находится в русле представленной тенденции и обращена к такому важному пласту старообрядческой культуры как службы святым, составляющие значительную часть годового богослужебного круга. В отличие от певческих циклов глав.

10 ных двунадесятых праздников — Пасхи, Рождества Христова и Рождества Богородицы, Крестовоздвижения, Пятидесятницы — службы святым в старообрядческой традиции только начинают становиться.

U С С ^ич^-С-уЛ* < у предметом особого внимания^" ^.

Среди всего многообразия праздничных служб в честь святых лишь несколько нашли освещение в исследовательской литературе, по большей мере на основе древнерусских письменных памятников (то есть без учета современной старообрядческой практики). Одна из ранних работ этого направления — кандидатская диссертация Н. В. Рамазановой «Музыкальная драматургия древнерусского певческого цикла» [118]. На примере службы Михаилу Черниговскому и боярину его Федору автор поднимает ряд вопросов, касающихся истории создания службы, понятия цикла в древнерусском богослужении, выводит композиционно-драматургические особенности службы, предлагает необходимую терминологию. Автор разрабатывает общую методику анализа службы святому, основываясь при этом на риторических приемах гомилетики — учения о христианской проповеди. Однако, данное сопоставление можно считать спорным, поскольку посвященная святому служба более логично соотносится не с проповедью, а с жанром агиографической литературы — житием. В целом, Н. В. Рамазанова впервые обращается к циклу русским святым/ как к художественному явлению, в котором обнаруживает композиционные и драматургические закономерности.

Значительный вклад в данный раздел медиевистики внесла Н. С. Серегина, опубликовав в 1994 г. свое исследование «Песнопения русским святым по материалам рукописной певческой книги XI — XIX вв. «Стихирарь месячный» [124]. Спустя год состоялась защита докторской диссертации, в которой изложены и дополнены основные положения книги [125]. Работа Н. С. Серегиной базируется на обширном материале, включающем около пятисот списков «Стихираря». п.

Автор предлагает источниковедческий, текстологический и музыкальный анализ репертуара певческих служб русским святым, а именно стихир3, реконструирует состав и эволюцию наиболее репрезентативных певческих циклов, а также высказывает положения об исторических предпосылках формирования и содержания культа святых, о духовном и художественном значении гимнографических памятников.

Вопросы служб и отдельных песнопений святым рассматриваются также в ряде статей. Например, Н. Каркадиновская обращается к песнопениям в честь Сергия Радонежского и анализирует литературный и письменный музыкальный тексты по рукописям XVII в. [58], О. Стефанская исследует песнопения службы первым русским святым Борису и Глебу в период XI—XV вв. [135]. Проблемы соотношения гимнографических, иконографических и агиографических произведений поднимаются в работах Г. П. Чиняковой (служба всем святым, в земле Русской просиявшим, XVI — XX вв. [166]) и Е.А. Осо-киной (служба княгине Ольге [101]). Музыкально-поэтической органи.

Г— зации песнопений русским святым посвящены многие труды крупного петербургского музыковеда-медиевиста А. Н. Кручининой [66- 67- 70]. Примечательно, что в «репертуар» ее аналитических изысканий входят не только древнерусские, но и старообрядческие письменные образцы тропарей и стихир певческих циклов святым, в частности, поморской традиции. При этом автор выходит за рамки основной текстологической и музыкально-аналитической направленности своих работ, рассматривая песнопения с точки зрения драматургии суточного и годового циклов.

Первой работой, посвященной богослужению старообрядческого.

3 Транскрипция слова «стихира» приведено здесь в соответствии с общепринятой терминологией, которой пользуется Н. С. Серегина. В настоящей работе автор придерживается старообрядческого (древнерусского) произношения некоторых литургических слов, в частности «стихера», «полиелеос» (а не полиелей), «воззвахи» (Господи воззвах).

12 святого, стала статья Н. Г. Денисова в сборнике «Музыкальная культура Средневековья» 1991 г. [39]. Исследователь обратился к празднованию памяти одного из первых мучеников старообрядчества — епископа Павла Коломенского. В качестве материала Н. Г. Денисов избрал текст службы, напечатанный в журнале «Церковь» в начале XX в. — времени канонизации святого. Изложив биографические (житийные) сведения о священномученике, проанализировав содержание службы и уставные предписания, автор максимально приблизился к постановке трех проблем: первой — о соотношении таких агиографических жанров как служба святому и житие, второй — о специфике гласовых установок праздничных песнопений, и наконец, о сквозном развитии нескольких тем (сюжетов) службы.

Из вышесказанного следует: на данном этапе медиевистики действительно назрела необходимость обратиться к важной специфической особенности богослужения святому. Она заключается в том, что эта форма литургической практики (в старообрядческой Церкви и вообще в русском православии) представляется чрезвычайно сложным явлением, объединяющим в себе множество различных аспектов. Синтетическая природа древнерусского образца богослужения святому, помимо музыкальной (певческой) стороны, предполагает наличие других составляющих — литургической, литературной и иконографической. К каждой из них в отдельности в свое время был проявлен научный интерес.

Так, область православной литургики на протяжении длительного периода оставалась совершенно автономной и, более того, практически закрытой для «светских» ученых. Тем не менее, при рассмотрении богослужения святому, безусловно, невозможно обойти стороной Устав «Око церковное» [197] и труды, в которых изложены уставные требования по свершению чина святому. Речь идет прежде всего о книгах церковных деятелей рубежа веков С. В. Булга.

13 кова [14], К. Т. Никольского [97], М. Скабаллановича [126] и Н. Д. Успенского [142].

Вопросы церковных агиографических жанров, то есть связанных с образами святых, неоднократно рассматривались в исследованиях по древнерусской литературе и иконописи. Что касается иконописного искусства, здесь следует указать на глубокие иконологические исследования М. В. Алпатова [3], Н. А. Барской [5], Ю. Г. Боброва [11], В. Н. Лазарева [73], Р. Карелина [119], JI.A. Успенского [138- 139], П. А. Флоренского [156 — 158], И. К. Языковой [174], а по отношению к старообрядческой иконописи — сотрудника Новосибирской картинной галереи Н. Г. Велижаниной [20], в которых значительное место отводится вопросам иконографии святых в монофигурных, житийных, патрональных, праздничных иконах, их символике, назначении, положении в иконостасе.

Большую роль в агиографическом направлении литературоведения сыграла деятельность В. О. Ключевского, который оставил богатый опыт исследования ста пятидесяти житий (в двухсот пятидесяти редакциях). Итогом его работы явился труд «Древнерусские жития святых как исторический источник», ознаменовавший собой новый — исторический подход к древнерусской литературе [60]. Обращался к данным вопросам и Д. С. Лихачев в своих многочисленных трудах [75 — 78], среди которых одна работа по житиям Кирилла и Мефодия долгое время оставалась в рукописном варианте [74]. Идея Лихачева о литературно-художественном исследовании древнерусских нарративных и житийных памятников была развита такими исследователями, как например, Б. И. Берман, Л. А. Дмитриев, А. Н. Робинсон и др. [8- 44- 45- 71- 79- 121]. Научный интерес к старообрядческой житийной литературе возник на основе первого автобиографического сочинения протопопа Аввакума, многие публикации которого сопровождались аналитическим комментарием, в частности В. В. Виноградова, Н. К. Гудзия, А. Н. Робинсона и др. [13- 48- 49- 120].

При изучении агиографической литературы еще в XIX в. исследователи обращались к некоторым общим эстетическим и культурологическим вопросам святости. Впоследствии это привело к образованию самостоятельного направления в изучении феномена русской святости в контексте церковной истории. Существует масса трудов, затрагивающих эту проблематику. В числе первых назовем исторические очерки В. П. Васильева [18], Е. Темникова [136], Е.Е. Го-лубинского [34], большой агиографический свод епископа Дмитрия Самбикина [85]. Значительной вехой явилась книга Г. П. Федотова «Святые Древней Руси (X — XVII вв.)», вышедшая впервые в Париже в 1931 г. Анализируя агиографическую литературу, а также руководствуясь всеми ранними исследованиями, Г. П. Федотов впервые дает целостную картину (русских святых с позиций историософии. Главной ч. идеей его труда было «изучение русской святости в ее истории и ее религиозной феноменологии», что, по мнению автора, является од-, ной из важных задач христианского и национального возрождения [154, с. 27]. Поэтому книга Г. П. Федотова представляет собой, с одной стороны, классический труд, анализирующий русскую житийную литературу, и в то же время в нек^раскрываются вопросы, касаемые истории ^звитй^ древнерусской святости. Обозначив свою работу как «программу будущих исследований», автор наметил несколько разных направлений в области церковной истории и агиологии4.

Проблемы изучения русской святости актуализировались в последние два десятилетия XX в. — период активного переиздания агиографической и справочной литературы [108- 127- 14- 88- 89- 95- 97- 99- 110- 113- 126]. В числе подобного рода изданий отметим словарь.

4 Термин «агиология» применяют для обозначения исследований, посвященных аспектам святости. Основное внимание в них сосредоточено на самом святом и типе его святости, а не на житийных произведениях [47, с. 11].

Святость" В. М. Живова [47], изначально подготовленный специально для русского издания книги Г. П. Федотова, в котором даются определения и содержится исторический комментарий для основных агиографических терминов. Среди новых исследований наиболее значительной является книга В. Н. Топорова «Святость и святые в русской культуре» [137]. Сегодня это самый полный и обобщающий труд, в котором автор исследует явление русской святости первых веков христианства на основе житийной и нарративной литературы. Памятники рассматриваются по различным параметрам: историко-культурологическому, содержательно-смысловому, композиционному, этнолингвистическому. Особое внимание уделяется проявлению святости в ее носителях — святых, личности святого, типу его святости, что выявляет агиологическую направленность работы.

Достаточно краткое освещение части литературы по проблемам, связанным с прославлением святых в церковной культуре, позволяет свидетельствовать о масштабности и сложности, но вместе с тем, актуальности привлечения всех этих исследований для реконструкции богослужения святому как целостного литургического агиографического суточного цикла, обладающего имманентными драматургическими закономерностями.

В связи с вышеизложенным основная цель работы состоит в многоаспектном научном описании старообрядческой службы святому по трем наиболее важным параметрам. Первый определяет службу как целостную композицию и структурный компонент внутри годового богослужебного круга, второй — как звучащий музыкально-стилистический феномен, третий — как крупный агиографический жанр.

В соответствии с поставленной целью определяются следующие исследовательские задачи:

— рассмотрение старообрядческой святости с историко-культурологических позиций;

— реконструкция старообрядческого богослужения святому как одной из форм литургического цикла с выведением «архетипа» чинопоследования;

— анализ музыкально-стилистических особенностей служб святым в избранной локальной традиции;

— выведение составляющих агиографического богослужебного канона;

— описание общей драматургии службы святому.

В качестве объекта исследования выступают три службы святым, представленные в литургической практике старообрядцев белокриниц-кого согласия (поповского толка) сибирских общин Русской православной старообрядческой церкви (далее РПСЦ) городов Бийска и Новосибирска. Их выбор носит целенаправленный характер, поскольку позволяет решать не только конкретные поставленные задачи, но и более общие: определение специфики певческой практики общин, прослеживание процесса формирования новых традиций, связанного с приходом в старообрядческую церковь людей молодого поколения и миграционными процессами^ и^ наконец, выявление признаков об- (— разования единой певческой традиции в результате активного общения и взаимопомощи представленных крупных общин. В этой связи возникает необходимость в кратком экскурсе в историю изучаемых общин. ска во имя Пресвятой Богородицы Казанской удалось получить в ходе экспедиций 1996;97 гг. из бесед с уставщиками общины Александром Николаевичем Емельяновым, Игорем Анатольевичем Мыль.

Сведения о возникновении и деятельности общины РПСЦ Бий никовым и прихожанами старшего поколения, в частности — Анной Федотовной Белогрудовой, урожденной Долговой5.

Известно, что более полувека община существовала тайно, в 50-х гг. ею руководил священник отец Григорий6, который благословил трех уставщиков — Лаврентия Кузьмича Овчинникова, Венедикта Назаровича Ощепкова и [Савина] Ермиловича Долгова. Последний принадлежал к потомственному старообрядческому роду Долговых, несколько семей которого, мигрировав на Алтай, основали село Долговку (в советское время разорено). После них более двадцати лет Устав вела Анна Федотовна Белогрудова. По ее словам «когда приехала в Бийск7, здесь собиралось человек восемь — десять, совсем мало. Певцы хорошие были [Савин] Ермилыч, Устинья Ларионовна. <.> Ходили из дома в дом, тайно молились. Молодых не было. <.> Неграмотная тогда была. Пела, что знала наизусть с детства-Пасху <.>, так мама молилась — ни одного дня не пропускала, а я за ней, слушала и училась. <.> Однажды молились здесь, [Савин] Ермилыч услышал. Мне книги ставит, а я неграмотная, пою по памяти. Берет Октай и стал учить Нюру». Когда Анна Федотовна была уставщицей, «две Минеи были, и Общая (Минея) была, календарей не было. <.> Поют неправильно, я ошибки сразу слышу и в чтении, и в пении. Что неправильно — запишу и еду в Барнаул к отцу Роману: „Остался корабель среди окияна — ни управления, ни капитана“ — ни одного грамотного не осталось». А отец Роман сказал: «Мое пастырское благословение — храм без службы не оставлять!» ''^" '^ (.

Безусловно, отсутствие постоянного места для молений, священника и профессионального хора, основных богослужебных книг.

—-——г-" '—.

5 Аудиозапись беседы имеется в коллекции Архива традиционной музыки НГК-г^.

6 По другим сведениям отец Григорий (фамилия неизвестна) был в бегах, рабо- ^ тал в Бийске, Алма-Ате, Томске в 40-х гг.

7 А. Ф. Белогрудова родилась в 1918 г. в Ушпе, где жила до 1934 г., затем работала в Таштарбаке. В Бийск приехала в 50-х гг. Скончалась в 1998 г.

A <

I ' О xf в течение долгого времени неизбежно повлияло на характер культо.

Поэтому за все время служения, стремясь к сохранению правильного ведения чина в соответствии с Уставом, Анна Федотовна активно занималась поисками и восстановлением церковных книг старого обfw {** разца (12 Миней) и формированием библиотеки общины. Сейчас насчитывает более восьмидесяти книг, среди которых имеются старопечатные богослужебные Праздники, Обиход, Ирмологий, Последо-вание Божественной Литургии, Деяния апостолов, Шестоднев, Чиновник и др., а также энциклопедические издания, репринтные «Творения» Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Ефрема Сирина, Афанасия Великого, жития святых, историко-догматические сочинения.

В конце 80-х гг. по завещанию сестры уставщика В. Н. Ощепко-ва Агафьи Назаровны, определилась постоянная моленная по ул. Гоголевской. В 1988 г. Анна Федотовна как руководитель общины ездила в Белую Криницу на празднование 1000-летия Крещения Руси.

Начало 90-х гг. явилось поворотным моментом в истории общины, связанным с приходом в Церковь молодых, музыкально образованных людей, что неизбежно привнесло в замкнутый старообрядческий уклад новые творческие установки, часто вступающие в противоречие с прежними нормами. В течение последнего десятилетия исполнительский состав общины претерпевает изменения: на смену старому поколению приходит молодое, появляются новые уставщики — с 1993 г. А. Н. Емельянов (в 1999 г. переезжает в Новосибирск) к.

И.А. Мыльников8, чуть позже — Т. С. Богдасарян, к проведению богослужения привлекают детей. До 1997 г. ввиду отсутствия священника службы велись по чину мирян, сейчас общину возглавляет отец.

8 А. Н. Емельянов имеет профессиональное музыкальное образование, до прихода в старообрядческую Церковь закончил дирижерско-хоровое отделение Бийского музыкального училища. И. А. Мыльников по профессии актер драматического театра, великолепный чтец. Крюковую азбуку изучали самостоятельно. вой практики, устного бытования традиции.

Михаил. 28 сентября 1997 г. состоялось торжественное освящение храма, на котором присутствовали старообрядцы Новосибирска, Барнаула (около ста человек). Обряд проводили иереи Михаил Гае-вый и Никола Думнов, певчими бийской и барнаульской общин руководил А. Н. Емельянов. Собор строится на территории моленной.

Поэтапное изучение певческой традиции бийской общины, осуществляемое в течение пяти лет, дало возможность не только констатировать ее функционирование, но и наблюдать за происходящими в общине модификационными процессами. Важно подчеркнуть, что возрождение древней церковной культуры в РПСЦ Бийска одновременно представляет собой формирование элементов новой традиции с определенной локальной спецификой.

Ценную информацию о православной старообрядческой Церкви Новосибирска автор настоящей диссертации почерпнул из дипломной работы Е. Г. Викуловой, которая занималась изучением певческих традиций общины [21]. На основе ее исследования, а также собственных материалов, представим историческую панораму церковной жизни и богослужебной практики общины, которая ведет свое начало с середины 90-х гг. XIX в. — времени образования Новониколаевского прихода старообрядцев австрийского согласия. Вековая история этой общины, подобно многим другим, является отражением общих процессов, происходящих в русской старообрядческой Церкви. По сведениям главы Сибирской Старообрядческой епархии епископа Силуяна (Килина), еще в 1895 — 96 гг. была заложена первая в городе старообрядческая церковь. В течение двух десятилетий на рубеже столетий община была официально зарегистрирована (1906 г.), возведен храм Рождества Пресвятой Богородицы (1908 г.). Службы совершались ежедневно, песнопения исполнялись хором из 30 — 40 человек под руководством грамотной уставщицы Ирины Федотовны Залыниной. В тяжелое время гонений храм был.

20 разрушен (в 30-е гг.), прихожане собирались на службы тайно. После Великой Отечественной войны общину возглавлял отец Трофим (1947 — 53 гг.), а после его смерти в Покровском кафедральном соборе г. Москвы был рукоположен в сан отец Михаил, происходивший из потомственного сибирского старообрядческого рода. Церковное чтение и пение о. Михаил освоил благодаря своему отцу, который был головщиком хора, а священному делу обучался самостоятельно, сдал выпускной экзамен в Духовной Семинарии при Московской Митрополии Русской Старообрядческой Церкви. В это же время (1953 г.) определяется постоянное место городского прихода по ул. Пестеля.

При о. Михаиле, который по сей день является настоятелем, община постепенно приобрела полноту литургической жизни, особенно в последней четверти века. В состав хора входят молодые певчие, которых обучают опытные мастера пения из старинных старообрядческих семей Долговых, Устиновых, Романовых. В первую очередь это Анна Демидовна и Андрей Федотович (брат Анны Федотовны Белогрудовой из бийской общины) Долговы. Их ученики и сейчас возглавляют клирос — Федор Романович Устинов, Владимир Андреевич Долгов, Наталья Дмитриевна Давлоканова, а с 1999 г. к ним присоединяется бийский уставщик А. Н. Емельянов. Одним из лучших чтецов общины является Алексей Устинов.

В 1997 г. была организована воскресная школа, целью которой является передача и сохранение культуры «боголепного» церковного пения и чтения, обучение крюковой грамоте певчих и чтецов, в том числе и совсем юного поколения. Данная форма обучения служит теоретическим подкреплением традиционного устного освоения древнерусских традиций литургического пения непосредственно на службах, при совершении которых обязательно подключают детей. В школе молодежь получает начальное богословское образование изучение Нового и Ветхого Заветов, истории Старообрядческой Церкви).

С 1999 г. действует возрожденный силами старообрядцев храм — Новосибирский Кафедральный собор. В сентябре 2000 г. на престольный праздник состоялось посвящение в иерейский сан диакона Павла Романюка, который в настоящее время ведет чин.

Поиски путей совместной богослужебной и творческой деятельности старообрядцев РПСЦ городов Бийска, Новосибирска и Барнаула влияют на образование единой устойчивой певческой традиции в региональных и субконфессиональных рамках. О данной тенденции свидетельствуют, например, соборные проведения некоторых великих праздников (Пасхи, Рождества, Успения), в которых участвуют уставщики представленных общин и объединенный хор9. Кроме того, все общины, причем не только Сибирского региона, но и европейской части страны, связаны между собой широкими се-мейно-родовыми отношениями. С точки зрения взаимодействия общих и локальных особенностей церковная практика рассматриваемых в данной работе общин представляет чрезвычайный интерес. Большую роль в ее изучении играют постоянные творческие контакты носителей традиции обеих общин и медиевистов консерватории10.

Данная диссертация предлагает для введения в научный обиход ранее неизвестный локальный певческий массив, связанный со службами святым. Исходный материал для исследования составили:

9 Новосибирская община принимает на великие праздники прихожан из многих городов Сибири и Дальнего Востока, кроме упомянутых — города Новосибирской области, Томск, Горно-Алтайск, Улан-Уде и др.

10 В сфере творческих контактов, помимо предоставления старообрядцами важных материалов исторического, этнографического характера, укажем на ряд проведенных сводным хором общин концертов, в том числе и в консерватории [См., например: 98], участии в научно-практических семинарах (А.Н. Емельянов), а также о присутствии и высочайшем благословении Преосвященнейшего Си-луяна, епископа Новосибирского и всея Сибири, Всероссийской научной конференции 1999 г. по урало-сибирскому старообрядчеству.

1. Нотировки (с реконструкцией вербального текста) аудиоза- «» «писей11 праздничных служб:

— святым апостолам Петру и. Павлу (в двух вариантах), полученных в ходе научных экспедиций в РПСЦ Бийска в 1996 — 97 гг.;

— святым мученикам и исповедникам, пострадавшим за правоверие в XVII в., записанной в 1999 г. в новосибирской общине;

— святителю и исповеднику Амвросию, митрополиту Белокри-ницкому 2000 г., проводимой в Новосибирске.

2. Певческие рукописи и старопечатные книги из собрания ^ бийской общины и Отдела редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН [176- 197].

3. Информация о литургической практике общин, полученная из бесед с о. Михаилом, уставщиками А. Н. Емельяновым, И.А. ^ Мыльниковым, А. Ф. Белогрудовой и прихожанами общин.

Обозначенный многоаспектный характер проблемы, связанной с изучением служб святым, в свою очередь определяет комплексную методологическую базу исследования. В соответствии с этапами работы она объединяет методы полевой археографии и этнографии (начальный этап сбора материала), методы различных музыковедческих отраслей (этап аналитического описания на уровне элементов) и смежных искусствоведческих наук (завершающий этап обобщения, выхода на уровень целого). Конкретизируем основные из них.

Для выявления структурного архетипа литургического цикла и его различных моделей использован метод сравнительного анализа. Поскольку законы православной новои старообрядческой литурги-ки имеют общие исторические корни, в работе используются источники, отражающие характер чинопоследования в той и другой тра.

11 Фонограммы-оригиналы служб находятся в Старообрядческой коллекции Архива традиционной музыки НГК (двенадцать аудиокассет).

23 диции, в первую очередь богослужебные книги Устав, Минеи, Октоих и др. [28- 57- 88 -90- 97- 99- 126- 180- 182- 189- 190- 195- 197].

Решение поставленных задач музыкально-аналитической части работы осуществляется с помощью применения методов, разработанных отечественным музыковедением по отношению к монодий-ным культурам. Прежде всего это богатейший опыт музыкальной медиевистики в области текстологического анализа, примененного для письменных оригиналов и их устных интерпретаций, начиная с работ Д. В. Разумовского, апробировавшего метод составления сравнительных партитур. Зарекомендовавший себя в медиевистике функционально-стилистический анализ основывается на результатах исследователей Т. Ф. Владышевской [22 — 27], Н. Г. Денисова [37- 41- 43] и Т. Г. Федоренко, предложившей полную классификацию стилистических форм устного пласта знаменной монодии [147- 153]. При наблюдении над гласовой системой древнерусского певческого искусства применяются выработанные в медиевистике аналитические подходы [2- 4- 6- 12- 25- 26- 31- 64- 65- 86]. Для рассмотрения ладовой организации песнопений используются методики и терминологический аппарат этномузыковедения (С.П Галицкая [30]), теории музыки (Т.С. Бершадская [9- 10], Е. В. Герцман [33], А. Г. Найденова [94], Ю. Н. Холопов [159- 161]), медиевистики (Л.С. Дьячкова [46], Т. Г. Федоренко [149], Г. С. Федорова [155]).

При описании драматургии праздничного цикла с точки зрения агиографического канона автор придерживается методик, позволяющих исследовать богослужение как синтетическое явление. Методологическая основа данного направления заложена в области искусствоведения (Г.К. Вагнер, Т. Ф. Владышевская [16- 17], П. А. Флоренский [158], И. К. Языкова [174]) и литературоведения (Б.И. Берман [8], JI.A. Дмитриев [45], Д. С. Лихачев [75- 76], Е. А. Осокина [101]).

Наконец, историческое и культурологическое пространство исследования занимают идеи антропологических концепций Р. Гвардини [32], Д. С. Лихачева [78], В. Н. Топорова [137], Т. П. Федотова [154] о положении человека в системе культурных ценностей средневековья. Это позволяет выйти на более широкий уровень понимания значения службы святому в церковной культуре старообрядчества как наследнице древнерусских традиций.

Научная новизна диссертации заключается, прежде всего, во введении в научный обиход нового певческого материала. Впервые службы святым в сибирской старообрядческой традиции становятся предметом изучения не только как отдельная, обладающая имманентными свойствами литургическая форма, но как особое явление, объединяющее различные агиографические жанры церковного искусства. Синтетический подход, предусматривающий привлечение смежных дисциплин гуманитарной науки, позволяет не только высветить музыковедческий аспект, но и проникнуть в сущностный смысл богослужения святому. Впервые предпринимается попытка анализа общей музыкальной драматургии литургического цикла святому в практике сибирского старообрядчества. В качестве драматургических компонентов предлагаются композиционно-структурный, интонационный (стилистический, гласовый, ладовый) и жанровый. Представлен архетип чинопоследования службы святому, классификация видов гласов в суточном праздничном цикле. Рассматривается полисти-листичность певческой части службы, выявляются закономерности ладовой организации отдельных песнопений и микроциклов. Применение накопленных всеми представленными выше науками знаний дает возможность сформировать терминологический аппарат, отражающий основные драматургические компоненты службы святому. Определяется локальная и общая специфика певческих традиций двух общин.

Данная работа представляет практическое значение в двух направлениях. Во-первых, она дает возможность использования полученных результатов в качестве методологической основы для дальнейших научных изысканий в области музыкальной агиографии с выходом за рамки локального изучения. Отдельные аспекты могут быть использованы в курсах «История отечественной музыки» в разделе «Древнерусское певческое искусство», «Теория монодии». Во-вторых, материал диссертации, в частности нововведенный певческий массив, может быть полезен музыковедам-медиевистам, в том числе и новосибирской старообрядоведческой школы, поскольку его фиксация и изучение является существенным дополнением в реализации программы комплексного исследования певческой культуры сибирского старообрядчества. Кроме того, содержание Нотного Приложения дает возможность использования певческого репертуара в концертной деятельности.

Основные положения диссертации изложены в опубликованных работах и в ряде докладов, прочитанных на научном симпозиуме «Музыкальная культура Сибири: итоги и перспективы изучения» (Новосибирск, 1996), научно-практическом семинаре Сибирского регионального вузовского центра по фольклору «Народная культура Сибири и Дальнего Востока» (Новосибирск, 1997), научно-практической конференции «Сибирь и Россия: четырехвековая история» (Новосибирск, 1998), Международной конференции «Развитие личности в системе непрерывного образования» (Новосибирск, 1998), Всероссийской научной конференции «Культурное наследие средневековой Руси в традициях Урало-Сибирского старообрядчества» (Новосибирск, 1999), семинаре Новосибирской государственной консерватории «Духовная культура старообрядцев Сибири» (2002).

Структура работы подчинена логике раскрытия поставленных задач. Помимо Введения и Заключения диссертация содержит четыре главы и ряд Приложений. Первая глава посвящена феномену старообрядческой святости с точки зрения преемственности традиции почитания святых от первых веков христианской Церкви. Во Второй главе рассматриваются особенности чинопоследования службы святому, ее структурно-композиционный архетип. Третья глава содержит аналитическое описание драматургии певческого цикла по гласовому, стилистическому, ладовому, исполнительскому параметрам. В Четвертой главе служба святому исследуется с точки зрения агиографического канона, что дает возможность в качестве вывода обобщить драматургию литургического суточного праздничного цикла.

Заключение

представляет основные, достигнутые в ходе исследования результаты и намечает возможную перспективу дальнейшей работы по данной проблеме.

Диссертация включает Аналитическое Приложение (АП) и Нотное Приложение (НП). Аналитические материалы организованы в соответствии с текстом диссертации к каждой из глав (что отражает нумерация). Нотное Приложение состоит из пяти разделов с пояснениями к каждому: сравнительные текстологические партитуры, схемы ладовых структур и расшифрованный автором полный текст трех служб.

Автор выражает глубокую признательность за помощь и ценные советы в процессе написания работы кандидату искусствоведения, доценту Т. Г. Федоренкокандидату искусствоведения Н. С. Мурашовой, В. В. Мурашову, О. В. Светлову и И. Д. Поздняковой как активным участникам совместных экспедиций по районам Алтайского края и Республики Алтай (1996 и 1997 гг.)12. Особую благодарность.

12 1996 г. — Бийский район Алтайского края, Майминский, Усть-Коксинский, Туро-чакский районы Республики Алтай. 1997 г. — Бийский, Алтайский, Солонешенский, Петропавловский, Красногорский, Чарышский, Усть-Калманский, Алейский районы Алтайского края. Экспедиции осуществлялись при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проекты № 96−06−18 023,97−04−18 013,97−04−6 406.

27 автор высказывает уставщикам старообрядческих общин А. Н. Емельянову и А. Ф. Белогрудовой за предоставленные полезные сведения и материалы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Изучение служб святым в традиции сибирских общин православной старообрядческой церкви дает возможность еще раз осмыслить состояние этого пласта русской культуры. Полученные в ходе исследования результаты позволяют рассмотреть их в контексте тенденций, свойственных современному старообрядчеству, и обосновать заявленную ранее идею о динамическом характере, процессуальности старообрядческой певческой культуры.

На протяжении длительного времени взгляд на старообрядческую культуру с точки зрения ее развития, изменяемости был во многом сходен с той оценкой, которая была представлена в работах отечественных музыкантов-медиевистов XIX в. по отношению к богослужебному пению русской православной церкви средневековья. Внимание исследователей акцентировалось, главным образом, на консерватизме, застылости, неподвижности певческих традиций. При этом музыкальная история старообрядчества рассматривалась как механическое продолжение певческого искусства предшествующих эпох.

Действительно, историко-генетические корни старообрядческой культуры уходят в период средневековой Руси. Средневековье являет собой историческое — эпохальное явление, и вместе с темспецифический тип культуры. Одна из его определяющих черт — установление особого упорядоченного бытия, иерархического порядка, диктуемого гсподствующей идеологией. В пространственном аспекте иерархия касается общественно-политической, правовой, этической и.

190 эстетической систем, во временном — исторической последовательности событий. При этом человеческое существование также «получает свое точное место в целом мировом времени» [32, с. 132]. Здесь чрезвычайно существенна мысль Д. С. Лихачева о том, что для средневековья характерен свой особый темп и динамика развития. Авторитет Церкви и догма создавали прочный, нерушимый, недвижимый порядок мышления и бытия, но они воспринимались «не как оковы, а как связь с абсолютным и как точка опоры на земле» [32, с. 135], как возможность приобщения к вечному. Поэтому в культуре средневековья происходили одновременные процессы сохранения — развития традиций. Древнерусское певческое искусство репрезентировало систему культурных ценностей и обладало самым широким диапазоном функционирования.

В этом смысле старообрядчество точно следует самой эпохе средневековья и соответствует ее культуре. Старообрядчество является той единственной средой, в которой средневековая культура продолжает функционировать, по большей мере, в изначальной форме. Сохраняются религиозный и зависимый от него бытовой уклад, авторитарное мышление, иерархичный совокупный порядок бытия. Однако, старообрядчество попадает в иной социальный контекст. В результате столкновения с новой системой ценностей, социально-политических потрясений, прежде всего, утрачивается единство и прочность средневековья, обостряется противоречие между темпами развития древней и новой культур. Старобрядчество образует свой замкнутый мир. Парадоксальность этой культуры, вероятнее всего, и состоит во взаимодействии ее устойчивых форм с определенного рода движением, динамикой.

В новой ситуации меняется и социальная значимость церковного певческого искусства. Вышедшее за рамки средневековья и сохраняемое в традициях старообрядчества, оно приобретает иной характер бытования, действует в «усеченном» культурном пространстве. Только в.

191 старообрядческой среде древнерусское литургическое пение продолжает нести свой истинный сакральный смысл и является «личностно переживаемым культурным объектом» (Б.А. Шиндин). С позиций современности оно оценивается односторонне, а именно как архаический феномен. Функционирование старообрядческой культуры носит оттенок мозаичности, одним из проявлений которой является разделение на толки и согласия, а также образование локальных певческих традиций. Это еще раз доказывает, что старообрядческая культура, с одной стороны, является наследницей средневековья, но в то же время она относительно самостоятельна, мобильна и находится в непрерывном процессе развития, в котором XX в. оценивается как новый этап. Социальная действительность и исторический процесс являются внешними факторами, действующими на старообрядческую культуру. Непосредственное знакомство с современным состоянием древнерусского певческого искусства в практике старообрядчества все более выявляет элементы изменчивости, модификации, охватывающие, в частности, обря-дово-исполнительский и музыкально-стилистический параметры. Современные исследования все более способствуют опровержению идеи о неподвижности, застылости этой своеобразной культуры.

Эти общие положения о характере старообрядческой культуры и ее соотношении с эпохой средневековья позволяют высказать следующую мысль. Новации, привнесенные в старообрядчество и закрепившиеся в течение трех с половиной веков, зависят не только от внешних социальных условий. Старообрядческая культура развивается" «по своим внутренним имманетным законам, которые и не дают ей угаснуть, несмотря на долгое преследование, запрет и уничтожение. Безусловно, в процессе развития старообрядческая культура неизбежно приобретает новые формы и явления. Но все они возникают на культурной основе средневековья, что позволяет сравнивать старообрядческое певческое искусство с древнерусским. Благодаря охранитель.

192 ным свойствам, каноничности культура имеет способность развиваться. Стимул ее движения состоит в активизации внутренних культурных механизмов. Благоприятные условия, возникшие в последнее десятилетие, еще более усиливают данный процесс. Именно в такой период ученые имеют возможность наблюдать за одновременно развивающимися противоречивыми тенденциями: формированием канона и его разрушением, наличием традиционной инвариантной базы с посто-А янно обновляющими ее элементами. Все это подтверждает идею само-! ценности и саморазвития старообрядческой культуры.

Итак, специфический темп и динамика старообрядчнской культуры обусловлены не только внешними социальными факторами, но и внутренними законами развития.

Вышеизложенная проблема стоит чрезвычайно остро. Происходящие в старообрядчестве процессы требуют внимательного изучения, в первую очередь, в контексте локальных традиций. Сибирский регион представляет в этом смысле благодатную почву для подобного рода исследований. Географическая специфика, исторические корни, колос|сальное число общин — все это уже сейчас позволяет говорить о том) 4 и .х а. ь ^ ^ / что Сибирр" -^ег^оЯг^ст^евбряС^еский мир, замкнутый, труднодоступнь1истрого охраняющий свои традиции. Но в то же время, сейчас, в период возрождения, он становится более открытым, что дает возможность обозначить перспективы для старообрядоведения и медиевистики.

Какие пути наиболее целесообразны для развития темы настоящего исследования? Они видятся в двух направлениях. Первое из них связано с обобщением теоретических воззрений на службу святому. Здесь представляется важным расширение круга исходного материала, то есть привлечение служб святым по различным показателям: историческому (раннего и позднего происхождения), конфессиональному (общехристианские, русские православные и старообрядческие), эортологическому (достоинство и чин службы), агиографическому (по типу святости) и др. Это позволяет затронуть ряд вопросов, оставленных за рамками исследования, например, явление, которое Д. С. Лихачев обозначил «стиль жанра». Ученый-литературовед имел ввиду закрепленность за определенными древнерусскими жанрами конкретного стиля, а именно в широком смысле слова — летописного, праздничного, житийного и др., в узком, например, житийного — мартирия (мученического), святительского, преодобнического и др. В нашем случае служба святому представляет собой крупный обрядово-певческий агиографический цикл (жанр), с одной стороны, функционирующий в соответствии с богослужебной спецификой внутри более масштабных циклов, и, вместе с тем, в котором сосуществуют другие жанры древнерусской гимнографии. В этом смысле интересно прослеживание в каждом конкретном богослужении принципа жанрово-стилистической анфиладности, с привлечением необходимого числа письменных оригиналов и устных интерпретаций для текстологического анализа и рассмотрением вариантного множества жанрово-стилистических образований. Кроме того, особый интерес представляет драматургия каждой отдельно взятой службы с учетом ее жанрового типа (мученическая, апостольская, святительская и др.).

Другое направление исследовательской работы ориентировано на продолжение исследования локальных традиций сибирского старообрядчества. В этой связи по-прежнему актуальным остается вопрос расширения рамок источниковедческого материала. Сложность аудиофик-сации праздников святым заключается в разного рода причинах, например, в установлении контактов с носителями традиции, в сохранности и полноте богослужебной практики, в конфессиональной принадлежности (поповцы, — беспоповцы) и географическом положении об, от howl «» щин Мдентр — периферия). Тем не менее, подобный избирательный подход позволит в дальнейшем выйти на завершающий этап реализации О.

194 программы комплексного исследования певческой культуры старообряд цев сибирского региона.