Проблемы исследования глагольных конструкций с зависимым объектом в русском и таджикском языках: В вероятностно-статистической интерпретации

В настоящее время сопоставительное изучение разноструктурных языков является одним из основных направлений в типологической лингвистике, так как все очевиднее становится большая научно-теоретическая и научно-практическая ценность результатов таких исследований. Закономерным является и то обстоятельство, что одним из компонентов сопоставительного анализа часто выступает русский язык, без знания которого невозможно приобщиться к вершинам достижений науки и искусства.

Сопоставительное изучение языков непосредственно связано с проблематикой типологии и лингвистических универсалий.

Касаясь вопроса типологического сопоставления, В. М. Солнцев отмечает, что «лингвистическое исследование может быть определено как типологическое при условии сопоставления минимум двух языков.. Сам факт сопоставления разных языков (минимум двух) является постоянным моментом всякого типологического исследования» (185,114).

Конечную цель сопоставления языков чешский лингвист В. Скаличка совершенно правильно видит в необходимости определения тс го, «что является общим для всех языков, иначе говоря, каковы универсалии, и, наоборот, что является специфичным только для некоторых языков» (180,23).

А.В. Исаченко определяет роль сопоставления как методического приема в обучении языку и как путь для теоретического изучения обоих языков. «Последовательное сопоставление двух языков позволяет вскрыть структуру обоих языков с большей наглядностью. При подходе к изучаемому языку с точки зрения другой языковой системы могут быть замечены и такие особенности данного языка, которые традиционной грамматикой данного языка остались без внимания» (67, 17).

Методически важным выводом из практики сопоставления языков является то, что «сопоставлять следует не единичные факты, а малые системы». Причем необходим учет соотносительности областей морфологии и синтаксиса, потому что многие значения, передаваемые в языке одного строя на уровне морфологии, выражаются в другом языке на уровне синтаксиса" (236, 196). Кроме того, «при сравнении языков невозможно сопоставлять одновременно все языковые факты, поскольку специфика каждой из сторон языка требует особого к ним подхода. Разными свойствами обладает звуковая сторона языка, система лексики и грамматическая структура языка» (236,10).

Таким образом, сопоставлять следует не языки, а отдельные категории морфологии и синтаксиса, имеющие принципиальное значение для исследуемых языков в целом.

Сопоставительное изучение таджикского и русского языков было начато трудами профессора Л. В. Успенской (206).

Ценные материалы по сопоставлению грамматического строя таджикского и русского языков содержатся в работе Р. Л. Неменовой (123).

Позднее появился ряд работ, посвященных специально сопоставительному изучению двух языков, а также ряд диссертаций и статей по различным вопросам грамматики русского и таджикского языков. Однако большинство из этих работ посвящено вопросам сопоставительной морфологии (см.:52,66,68,85,113,114,115,183,216,223).

Таким образом, сопоставительный синтаксис русского и таджикского языков разработан недостаточно и многие важные его проблемы нуждаются в дальнейшей разработке.

И.И.Мещанинов, исследуя разноструктурный материал языков, большое значение придавал синтаксису, ибо на его фоне морфологическое оформление слова получает наибольшее освещение. Выбор же того или иного способа выражения синтаксических отношений в строе языка путем использования сравнительной типологии разноструктурных языков углубит исследование всего языкового строя (см.: 109,13).

Особенности сопоставительного синтаксиса глагольных конструкций, их семантика и структура изучены неполностью, тогда как своеобразие синтаксических конструкций одного языка особенно ярко выступает при сопоставлении их с соответствующими конструкциями других языков, ибо «дает возможность выразить ту же мысль другими средствами и помогает вскрыть разнообразные средства выражения и в родном» (236,49).

Глагольные конструкции с наибольшей силой показывают сходство и своеобразие языков (см.: 28,13).

Под термином «конструкция» нами понимается: «синтаксическое целое, в состав которого входят объединенные в речи языковые единицы, сочетающиеся друг с другом благодаря присущим им грамматическим свойствам» (160,111).

Синтаксическая сочетаемость глагола — это его способность как лексемы иметь при себе распространителя. Особое внимание уделяется сочетаемости глагола, так как глагольная система. «более синкретична и более синтаксична, чем система всех других знаменательных частей речи» (32,511). «Глагол — самая сложная и самая емкая грамматическая категория. Глагол наиболее конструктивен по сравнению со всеми другими категориями частей речи. Глагольные конструкции имеют решающее влияние на именные словосочетания и предложения (32,154). Важной особенностью глагола является и то, что он занимает «как правило, центральное положение в семантической структуре предложения» (27,35).

В современном русском языке до сих пор не утратили своего значения наблюдения и выводы А. А. Потебни, А. А. Шахматова, А. М. Пешковского, В. В. Виноградова и др. Считаем необходимым подчеркнуть, что и в наши дни рассмотрение проблем синтаксиса и семантики глагольных конструкций невозможно без обращения к трудам В. В. Виноградова, грамматическая концепция которого на протяжении нескольких десятилетий оказывает определяющее воздействие на развитие морфологической и синтаксической науки.

В последние десятилетия в области изучения семантики и синтаксиса русских падежей плодотворно работали Н. Ю. Шведова, Г. А. Золотова, З. Д. Попова, Ю. Н. Караулов, Е. В. Клобуков, М. В. Всеволодова и др.

В современном таджикском языке представляет большой интерес изучение глаголов, глагольных словосочетаний, синтаксических связей, объектных отношений в научных исследованиях Д. Т. Таджиева, М. Н. Касымовой, М. Ф. Исматуллаева, Ш. Рустамова, Б. К. Камолиддинова, А. Мирзоева, Н. Бозидова и др.

Одно из наиболее полных описаний конструкций, выражающих объектные отношения, содержится в Русской грамматике (см.: 167,17−19).

Вопрос о семантическом объеме каждого из компонентов структуры конструкции в лингвистической литературе решается неоднозначно и объект как компонент семантической структуры понимается по-разному, спорным является вопрос об объеме понятия «объект» .

Так, в Русской грамматике указывается, что «значение объекта может конкретизироваться как объект конкретного действия (Сосед ремонтирует машину), речи (Мы говорим о деле), мысли (Мать думает о детях), восприятия (Я вижу горы), удаления и приближения (Поезд отходит от станции), адресата (Брат дарит книгу сестре), эмоционального отношения (Отец любит сына) (167,20).

Таким образом, этот подход можно определить как «широкое понимание» объектного компонента семантической структуры предложения. Существует, однако, немало исследований, в которых, наоборот, компонент со значением объекта (в широком смысле) распределяется по многочисленным разрядам актантов с названиями, соответствующими выполняемой актантом функции. Так, Т. Б. Алисова выделяет 14 функций актантов, детализируемых с учетом влияния на них семантики предиката (см.: 5).

Итак, можно отметить, что в лингвистической литературе нет единого взгляда на вопрос о месте объекта в семантической структуре предложения. При широком понимании (Русская грамматика, 1980 г) под объект подводится ряд предметных компонентов, в том числе объект физического действия, речи, мысли, восприятия, удаления или приближения, адресата, эмоционального отношения и др. При узком его понимании (Т.Б.Алисова, Ю. Д. Апресян и др.) объект определяется только как предмет, на который направлено действие. Остальные компоненты с предметным значением получают определение адресата, получателя, инструмента и др.

Придерживаясь точки зрения Русской грамматики 1980 г., объектные отношения нами рассматриваются в широком смысле: ими обозначается предмет в его обращенности к действию, которое на этот предмет направлено. Под действием в данном определении понимается не только конкретная, активная деятельность, деятельное состояние, но и состояние неактивное: интеллектуальная обращенность, внутреннее отношение к кому-чему-л. Поэтому объектное значение присутствует не только в таких случаях, как рубить дрова и читать книгу, но и в словосочетаниях влиять на сына, наслаждаться музыкой (см.: 166,477).

Таким образом, «обращенность к предмету, направленность на него не равна воздействию на этот предмет: смысловые отношения здесь сложнее. Например, в таких случаях, как „чинить мотор“ или „бранить озорника“ за грамматическим объектом стоит предмет непосредственного воздействияоднако в таких случаях, как „радоваться игрушке“ или „сердиться на друга“ в форме грамматического объекта сосредоточено уже значение предмета, к которому обращено эмоциональное состояние и одновременно предмета, вызвавшего, стимулировавшего это состояние» (167,18), поэтому в нашей работе объект делится на прямой и косвенный.

Формальными показателями объектных отношений в современном русском языке выступают флективные падежи с предлогами или без них, а в современном таджикском языке — имена с предлогами, послелогами, а также имена-основы, то есть имена без каких-либо синтаксических показателей, так как в нем отсутствуют флективные падежи. Глубинная аналогия падежей русского языка и таджикских предлогов определяется тем, что и те и другие обозначают прежде всего функции существительного в предложении, хотя эта аналогия неполная. В русском языке первичной функцией падежей является выражение собственно субъектно-объектных отношений. В своих вторичных функциях они могут обозначать обстоятельственные отношения. В современном таджикском языке первичной функцией предлогов, напротив, является выражение пространственных (обстоятельственных) отношений (ба Душанбе рафтан, аз Маскав омадан, дар мактаб хондан и т. д.), в своих вторичных функциях они выражают прочие обстоятельственные отношения (дар соати пан^ омадан, бо хаячон ran задан и т. д.) и объектные отношения (ба касе ра^м кардан, аз касе чизе пурсидан). Но поскольку первичные функции падежей в русском языке и вторичные функции предлогов в таджикском языке совпадают, между падежами и предлогами устанавливаются определенные соответствия.

В зависимости от лексического значения слова в современном русском языке падеж, а в современном таджикском языке имена с предлогами, послелогами, а также имена-основы могут обозначать объект конкретный или отвлеченный, объект достижения или удаления, давания или получения, созидания, речи, мысли, воленаправленного акта, восприятия, внутреннего отношения.

В кругу синтаксических связей глагола выделяются предикативная связь, на базе которой оформляется предикативная основа предложения, и подчинительная связь, регламентирующая набор распространителей, и которая определяется Н. Ю. Шведовой как «.связь слова, во всей совокупности его форм, с одной определенной формой другого слова (228,134).

Подчинительной связью обладают все глагольные формы: финитные, инфинитив, причастие и деепричастие, поэтому она может быть признана универсальным для глагола типом связи.

Первый опыт анализа подчинительных связей в сопоставительном аспекте мы находим в статье А. Е. Маджи «Об использовании грамматических параллелей при преподавании русского синтаксиса в таджикских школах» (см.: 101). На базе некоторых структурных типов словосочетаний, образуемых способами согласования и управления в статье затронут ряд теоретических вопросов, в частности, сделана попытка проанализировать свойства именных, глагольных, местоименных и наречных словосочетаний.

Р.Г.Рахматуллин в работе «Методика работы над русскими словосочетаниями в таджикском вузе» (см.: 159) одним из первых среди методистов уделил специальное внимание методике работы над русскими словосочетаниями в таджикоязычной аудитории.

Монография Р. А. Самадовой «Подчинительная связь в русском и таджикском языках» (см.: 173) посвящена исследованию структурно-семантических особенностей и синтаксических функций словосочетаний, образованных способами согласования и управления в современном русском и таджикском языках.

Однако проблему закономерностей сочетаемости слов в сопоставляемых языках еще нельзя считать изученной, ибо многие ее аспекты, в частности, синтаксические и семантические связи и отношения требуют дальнейшего изучения.

Одним из основных признаков подчинительной связи следует считать те синтаксические отношения, которые выявляются между компонентами — главного и зависимого слова. Это могут быть определительные, обстоятельственные и объектные отношения.

В нашем исследовании рассматриваются и анализируются лишь те глагольные конструкции с сильным управлением, которые считают одной из языковых универсалий, при которых возникают объектные отношения, так как они важны в речевой и мыслительной деятельности, а в некоторых случаях также и конструкции, где объектные отношения взаимодействуют с обстоятельственными, определительными отношениями (комплексные отношения).

Таким образом, актуальность предпринятого нами исследования обусловлена отсутствием специальных работ, посвященных комплексному сопоставительному изучению глагольных конструкций с зависимым объектом в русском и таджикском языках, тогда как объект, наряду с субъектом и предикатом, формирует основу семантической структуры предложения, относится к числу «центральных» категорий этой структуры (см.: 167,124), а также необходимостью создания лингвистической основы для курсов «Сопоставительный синтаксис русского и таджикского языков», «Теория и практика перевода», спецкурсов и спецсеминаров, методики обучения синтаксическим связям и отношениям для студентов факультетов русской и таджикской филологии, потребности в сопоставительных исследованиях оригинальных и переводческих произведений, выясняющих причины, повлияющие на качество перевода, а также отсутствием двуязычных русско-таджикского и таджикско-русского словарей сочетаемости слов.

Цель и задачи исследования

: Исходя из актуальности и степени изученности данной проблематики, диссертация ставит своей целью, во-первых, описание и анализ значений глагольных конструкций с зависимым объектом в русском (на основе произведений русских писателей) и в таджикском языках (на основе произведений таджикских писателей) для определения частоты употреблений и значений исследованных конструкций в сопоставляемых языках, и, во-вторых, определение способов передачи русских глагольных конструкций с зависимым объектом в таджикском языке, и, наоборот, таджикских глагольных конструкций в русском языке. В соответствии с этим в диссертации поставлены следующие задачи:

— классифицировать глагольные конструкции с объектом в русском и таджикском языках, разделив их на прямой и косвенный объект;

— проанализировать частоту употребления (на основе вероятностно-статистических данных) глагольных конструкций с объектным значением в русском и таджикском языках, выраженных в русском языке зависимыми именами в флективных падежах с предлогами или без них, а в таджикском языке именами с предлогами и послелогами, и без них, то есть именами-основами;

— проанализировать способы передачи русских глагольных конструкций с объектным значением в таджикском языке (на примере произведений русских писателей), и, наоборот, таджикских глагольных конструкций с зависимым объектом в русском языке (на примере произведений таджикских писателей), установив случаи соответствия и несоответствия исследованных глагольных конструкций, описав их по значениям главного или зависимого слова;

— установить лексико-семантические группы глаголов в конструкциях, немеющих соответствия;

— установить типы несоответствий русских и таджикских глагольных конструкций с зависимым объектом;

— выявить причины несоответствий русских и таджикских глагольных конструкций, исходя из нашего фактического материала, а также данных двуязычных словарей.

Научная новизна исследования состоит в рассмотрении проблемы глагольных конструкций с объектным значением в русском и таджикском языках, которые не были до сих пор предметом специального диссертационного исследования и заключается в следующем:

— описаны русские и таджикские глагольные конструкции с объектным значением, исходя из семантики главного или зависимого слова с учетом установления их частоты употребления;

— установлены и описаны случаи соответствия и несоответствия исследованных конструкций в русском и таджикском языках с учетом их семантики;

— определены лексико-семантические группы глаголов в роли главных слов с объектным значением, несоответствующие в сопоставляемых языках;

— установлены типы несоответствий русских и таджикских глагольных конструкций с объектным значением;

— выявлены подробно причины несоответствий исследованных конструкций в русском и таджикском языках, приведены из двуязычных словарей и художественных произведений случаи несоответствия;

— введены и использованы для исследования понятия «типы несоответствий», «закономерные и незакономерные причины» в отношении как русского так, и таджикского языков;

— впервые предпринята попытка комплексного исследования случаев несоответствия в русском и таджикском языках на материале глагольных конструкций с зависимым объектом;

— выявлены типологические различия глагольных конструкций с объектным отношением в русском и таджикском языках;

— впервые описаны все глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом в таджикском языке. На основе сравнения с русским языком впервые установлены в таджикском языке 20 значений косвенного объекта с предлогом Б А, 16 значений косвенного объекта с предлогом A3.

— впервые в истории сопоставительной типологии русского и таджикского языков проведен сопоставительный анализ глагольных конструкций с объектным значением на основе вероятностно-статистической методики.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования.

1.Выясненные в нашем исследовании факты и сделанные на их основе наблюдения и выводы могут быть использованы для углубления и расширения научных теоретических представлений о системе русских и таджикских глагольных конструкций с зависимым объектом, об употребительности этих конструкций в письменном художественном повествовании.

2.Выявленные в исследовании положения и факты углубляют типологическую характеристику сопоставляемых языков, а также могут быть использованы при разработке научных основ теории и практики перевода.

3.Выясненные факты и сделанные нами наблюдения и выводы об этих конструкциях побуждают к аналогичным исследованиям на материале других отношений (обстоятельственных, определительных), других синтаксических связей (согласование, примыкание).

4.Результаты нашего исследования могут найти и прикладное, практическое применение. Они могут быть использованы в процессе преподавания вузовских дисциплин «Сопоставительная типология русского и таджикского языков», «Теория и практика перевода», «Современный русский язык», «Современный таджикский язык», спецкурсов и спецсеминаров. Теоретические положения и результаты нашего исследования могут служить основанием для совершенствования программ, учебников и учебно-методических пособий по русскому и таджикскому языкам в средней и высшей школе, для создания учебных пособий «Сопоставительный синтаксис русского и таджикского языков», «Теория и практика перевода, а приведенный материал (список глагольных конструкций, несоответствующих в сопоставляемых языках) может использоваться в лексикографии при составлении двуязычных русско-таджикского и таджикско-русского словарей сочетаемости. Табличный материал диссертации может быть применен в качестве наглядных пособий.

Источниками научного исследования послужили произведения русских и таджикских писателей и их переводы, а также двуязычные (русско-таджикский и таджикско-русский) словари. Всего проанализировано около 40 тысяч глагольных конструкций с зависимым объектом в русском и таджикском языках и их переводы. Приводимые нами переводы следует рассматривать не как идеальные, а только как приемлемые, возможные. Они обычно приводятся без изменений. К сожалению, для экономии места обычно примеры сокращаются. Иногда ограничиваются одним только словосочетанием или частью предложения, поэтому возможны грамматические несоответствия времени, наклонения, лица глагола.

Методика исследования. Основным методом нашего исследования явилось межсистемное сопоставление, которое определено О. С. Ахмановой как «научный прием сравнения двух или более языков независимо от общего или разного их происхождения» (10,233).

Использование нами этого метода оправдывается следующим: а) Такое сопоставительное изучение языков позволяет выяснить их характерные черты и поэтому успешно используется в необходимых случаях всеми лингвистами, так как является наиболее целесообразным для выяснения специфики соответствующего и для усвоения другого языкаб) вместе с тем, под методом межсистемного сопоставления, по В. И. Кодухову, обычно понимают совокупность приемов анализа, используемых для выявления общего (всеобщего) и особенного в исследуемых языках (см.: 83,273).

Наряду с межсистемными сопоставлениями в нашем исследовании использованы и внутрисистемные сравнения, иначе — сравнения фактов одного и того же языка с целью выяснения синтаксически общего и различного в этих фактах.

Для частотного сравнения исследуемых конструкций в нашей работе применена вероятностно-статистическая методика. Возможность и необходимость применения количественных приемов исследования языковых фактов обусловлены объективно существующим в языке и речи взаимодействием качественных и количественных факторов в функционировании и развитии языковых единиц. Эта возможность и необходимость неоднократно была обоснована в работах многих ученых (см.:2,42,46,100,146,164), поэтому мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. В настоящее время известно несколько вариантов вероятностно-статистической методики в языкознании. В нашей работе использован один из таких вариантов — тот, который разработан и применяется проф. Н. Д. Русиновым (см. 164). В процессе осуществления предлагаемого анализа мы пользовались следующими терминами и понятиями математической статистики: а) Частота. «Частотой какого-либо явления (факта, „события“) называют число его проявлений в наблюдаемом отрезке действительности» (46,13). б) Доля и вероятность изучаемого явления. «Доля — это часть, занимаемая наблюдаемыми фактами в общем их ряду» (46,37). Доля отражает вероятность проявления того или иного события, поэтому в нестрогом смысле «вероятность может пониматься как доля изучаемого явления в некотором ряду явлений, ожидаемая на основе гипотезы или предшествующего опыта» (46,100,146,164). Доля и вероятность измеряются по формуле р=ш:п, где р — доля изучаемого явления, ш-частота интересующего нас события, п — число всех событий в опыте, то есть длина выборки. в) Для того, чтобы знать, насколько полученная доля может отклоняться от истинной, нужно найти величину максимальной ошибки доли :

Lp= 2vp (l-p):n, где Lp — максимальная ошибка доли, 2- постоянный коэффициент, рекомендованный теоретиками-статистикамир — величина доли изучаемого явленияп — длина выборки (50,56). г) По величине максимальной ошибки можно подсчитать размер относительной ошибки доли: 5р= Lp: p, где 5р — относительная ошибка, Lpмаксимальная ошибка, р — величина доли (вероятности) (50, 56−57). д) Степень надежности доли вычисляем по формуле: (1−5р)-100%. Для лингвистики достаточно удовлетворительными являются доли и вероятности, степень надежности которых равна или более 75%. е) Последующее сравнение вероятностей (долей) сделано попарно с учетом их статистических ошибок: если большая вероятность при вычитании из нее максимальной ошибки оставалась больше меньшей вероятности с прибавленной к ней ее максимальной ошибкой, то расхождение между долями признавалось неслучайным, существенным, то есть показывающим, что частотные нормы употребления данных языковых явлений различались, если же получалось иначе, то расхождение между ними признавалось несущественным, или недоказанным (см: 46,164).

Апробация работы. Основные результаты диссертации докладывались на научных конференциях (Душанбе, 1986, 1988, 1989; Горький, 1986, 1990; Даугавпилс, 1988; Ташкент, 1988; Харьков, 1989, Фрунзе, 1990, Ленинабад, 1990), а также на ежегодных научных конференциях ТГНУ (1989;1999 гг.).

Результаты исследования используются при чтении курсов «Сопоставительная типология русского и таджикского языков», «Теория и практика перевода», «Современный русский язык» на отделении русской филологии ТГНУ.

Эти выводы подтверждают и наши переводы. На долю одиннадцати русских глагольных конструкций в переводах произведений таджикских писателей с зависимым косвенным объектом в формах творительного и дательного падежей без предлогов, винительного падежа с предлогом НА, творительного падежа с предлогом С, предложного падежа с предлогом О (ОБ), родительного падежа с предлогами ОТ и У, дательного падежа с предлогом К, предложного падежа с предлогами В и НА, творительного падежа с предлогом ЗА приходится 0,79±0,009 с относительной ошибкой 0,01 и достаточно высокой степенью надежности 99%, а на долю трех таджикских глагольных конструкций в переводах произведений русских писателей с зависимым косвенным объектом приходится 0,78±0,007 с относительной ошибкой этого вывода 0,009 и достаточно высокой степенью надежности 99%. г) Вероятность четырех русских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в формах дательного и творительного падежей без предлогов, дательного падежа с предлогом К и винительного падежа с предлогом НА в произведениях русских писателей составляет: 0,50±0,008 с относительной ошибкой 0,015 и высокой степенью надежности 98,5%, в русских переводах произведений таджикских писателей вероятность пяти глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в формах творительного и дательного падежей без предлогов, винительного падежа с предлогом НА, творительного падежа с предлогом С, дательного падежа с предлогом К составляет: 0,50+0,01 с относительной ошибкой 0,02 и высокой степенью надежности 98%, тогда как вероятность лишь одной таджикской глагольной конструкции с зависимым косвенным объектом с предлогом БА составляет и в произведениях таджикских писателей 0,50±0,01 с относительной ошибкой 0,02 и высокой степенью надежности и в таджикских переводах произведений русских писателей 0,50+0,009 с относительной ошибкой этого вывода 0,02 и достаточно высокой степенью надежности — 98%.

Из этого вывода следует, что в современном таджикском языке косвенный объект преимущественно употребляется с предлогом БА, что составляет половину глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом (см.: табл. 14,15). д) Если в русских текстах на долю оставшихся шестнадцати глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом приходится 0,21+0,007 с относительной ошибкой 0,03 и достаточно высокой степенью надежности 97%, то в таджикских текстах на долю сорока одной глагольной конструкции приходится 0,20±0,09, относительная ошибка 0,045, степень надежности 95,5% (см.: табл. 15).

Из сорока одной таджикской глагольной конструкций с зависимым косвенным объектом наиболее употребительны семь — с предлогами ДАР, ДАР БОРАИ, БАРОИ, ХДМРОХИ, БА НАЗДИ, БА ПЕШИ, ДАР БАЙНИ.

Их общая вероятность составляет 0,11+0,007, относительная ошибка 0,06, степень надежности -94%. (см.: табл. 14).

В таджикских переводах произведений русских писателей девять глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом с предлогами ДАР БОРАИ, ДАР, БАРОИ, БА НАЗДИ, БА ПЕШИ, A3 ПАСИ, ДАР ХУСУСИ наиболее употребительны по сравнению с оставшимися тридцатью восьмью конструкциями. Вероятность глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом с девятью вышеперечисленными предлогами составляет 0,17+0,001, относительная ошибка 0,04, степень надежности 96% (см.: табл. 15).

На долю оставшихся тридцати четырех таджикских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом, отмеченных в произведениях таджикских писателей приходится 0,09±0,007, относительная ошибка 0,08, степень надежности 92%.

Общая вероятность тридцати восьми глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в таджикских переводах произведений русских писателей составляет лишь 0,05+0,004, относительная ошибка -0,08, степень надежности -92%. (см.: табл. 15).

§ 2. Случаи соответствия русских и таджикских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом.

В данном параграфе нами рассматриваются случаи соответствия исследованных конструкций в сопоставляемых языках.

Как известно, русский и таджикский языки относятся к одной индоевропейской группе, поэтому в сопоставляемых языках в большинстве случаев наблюдаются случаи соответствия: с русского языка на таджикский вероятность составляет 0,80±0,007 с относительной ошибкой этого вывода 0,01 с достаточно высокой степенью надежности 99%, с таджикского языка на русский — 0,70+0,01, относительная ошибка -0,02, степень надежности -98%.

Случаи соответствия русских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в таджикском языке.

Вероятностно-статистическое соотношение случаев соответствия русских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в таджикском языке, судя по использованным нами текстам, оказывается таким:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Обобщая все частные наблюдения и выводы относительно русских и таджикских глагольных конструкций с зависимым объектом в художественно-повествовательной письменности XIX—XX вв. (выборка: русский язык — 28 127 случаев и их переводы на таджикский языктаджикский язык 11 895 и их переводы на русский язык), а также данные двуязычных словарей на основе сопоставительного и вероятностно-статистических методик можно сделать следующие выводы:

I.Русский и таджикский языки возникли из праиндоевропейского праязыка через разные промежуточные праязыки в условиях разного иноязычного воздействия на них длительной и неодинаковой лингвистической эволюции. В частности, русский язык сохранил склонение имен, а таджикский утратилрусский язык развил одни глагольные формы и категории, а в таджикском во многом другиев русском языке не возникли формальные различия между выражением определенного и неопределенного прямого объекта, а в таджикском возникли. В силу этого русские и таджикские средства выражения зависимого объекта от главного члена в изучаемых конструкциях оказываются разными: в русском языке — управление посредством постановки объекта в формах косвенных падежей, а в таджикскомуправление посредством предлогов, послелогаРО или без него, т. е. именем-основой.

II. Из русских текстов нами подвергнуто анализу 14 895 случаев глагольных конструкций с зависимым прямым объектом и их переводы на таджикский язык, а из таджикских произведений — 5078 случаев и их переводы на русский язык. Выяснено следующее:

1. В русских глагольных конструкциях с зависимым прямым объектом чаще всего выступает в роли зависимого слова форма винительного падежа без предлога (90%), значительно реже — форма родительного падежа без предлога (10%).

Об этом свидетельствуют также русские переводы произведений таджикских писателей, где на долю винительного падежа без предлога приходится 92%, а на долю родительного падежа без предлога 8%.

В таджикских текстах зависимый прямой объект в большинстве случаев оформляется послелогомРО (79%), в меньшей степени — не оформляется какими-либо синтаксическими показателями, т. е. выступает в форме имени-основы (21%).

Это подтверждают и наши таджикские переводы произведений русских писателей, где на долю оформленного прямого объекта приходится 84%, а на долю неоформленного прямого объекта — 16%.

Это значит, что глагольные конструкции с зависимым прямым объектом употребляются преимущественно для обозначения определенного, то есть известного для говорящего и слушающего объекта.

2. Главными членами конструкций как в русском, так и в таджикском языках чаще всего выступают глаголы конкретной семантики (русский язык- 60%, таджикский язык — 68%), значительно реже — глаголы абстрактной семантики (русский язык — 40%, таджикский язык — 32%).

3. Случаи соответствия исследованных конструкций чаще всего наблюдаются в переводах с русского языка на таджикский. Из 14 895 случаев русских глагольных конструкций с зависимым прямым объектом оказались переведенными вполне адекватно, то есть конструкциями того же синтаксического типа и с полным сохранением смысла 12 752 случая, или 84% в таджикских переводах, а из 5078 таджикских глагольных конструкций с зависимым прямым объектом 2548 случаев, или 50% переданы на русский язык глагольными конструкциями с зависимым прямым объектом.

Это объясняется тем, что в переводах с таджикского языка на русский переводчиками допущено много вольностей, т. е. неверного перевода.

4. Исследованные конструкции в сопоставляемых языках не всегда совпадают по значению и по структуре.

Случаи несоответствия преимущественно наблюдаются в переводах с таджикского языка на русский (50%), значительно реже — в переводах с русского языка на таджикский (16%).

Однако в переводах с русского языка на таджикский наблюдается больше типов несоответствий (10 типов), а в переводах с таджикского языка на русский — меньше (7 типов).

В переводах с русского языка на таджикский нами выделены следующие типы несоответствий: а) замена прямого объекта косвеннымб) замена прямого объекта изафетой конструкциив) замена прямого объекта обстоятельствомг) замена прямого объекта определениемд) замена глагольных конструкций именнымие) замена глагольных конструкций конструкциями с предикативными связкамиё) замена одиночного глагольного управления двойнымж) замена простых конструкций сложнымиз) замена глагольных конструкций сложноименными глаголамии) замена прямого объекта придаточной части сложного предложенияк) переводческие трансформациил) неверный перевод.

В текстах нашего исследования самой продуктивной оказалась замена русского прямого объекта таджикским косвенным, реже отмечены переводческие трансформации и неверный перевод, остальные типы оказались не очень продуктивными.

В переводах с таджикского языка на русский нами выделены следующие типы несоответствий: а) замена прямого объекта косвеннымб) замена одиночного глагольного управления двойнымв) замена частей речиг) замена прямого объекта придаточной частью сложного предложенияд) замена двусоставного предложения односоставныме) переводческие трансформацииё) неверный перевод.

Самыми употребительными из вышеперечисленных типов в переводах с таджикского языка на русский оказались замена прямого объекта косвенным, переводческие трансформации и неверный «перевод, другие типы несоответствий отмечены нами реже.

Замена русского прямого объекта косвенным в таджикском языке происходит чаще всего при глаголах абстрактной семантики (70%), значительно реже — при глаголах конкретной семантики (20%) и очень редко — при глаголах движения (10%).

Это подтверждают и наши русские переводы произведений таджикских писателей, где на долю глаголов абстрактной семантики приходится 88%, а на долю глаголов конкретной семантики 8% и на долю глаголов движения 4%.

Замена таджикского прямого объекта косвенным также в большинстве случаев происходит в тех случаях, когда в роли главных слов выступают глаголы абстрактной семантики (68%), значительно реже — при глаголах конкретной семантики (31%) и очень редко при глаголах движения (1%).

Таджикские переводы произведений русских писателей также подтверждают и эти наши выводы, где на долю глаголов абстрактной семантики приходится 60%, на долю глаголов конкретного физического действия 18% и на долю глаголов движения — 22%.

Поскольку замена прямого объекта косвенным, и, наоборот, косвенного прямым чаще всего в сопоставляемых языках происходит при глаголах абстрактной семантики, то это можно понять как хронологический показатель более позднего формирования в предыстории языков конструкций типа «глагол + объект абстракного значения» по сравнению с конструкциями «глагол + объект конкретного значения» .

Русский прямой объект чаще всего заменяется таджикским косвенным с предлогом БА (73%), значительно реже — предлогом A3 (26%) и очень редко — с предлогами БО, ДАР ХАККИ, ДАР БОРАИ, A3 БОЛОИ (всего 1%).

В русских переводах произведений таджикских писателей в тех случаях, когда косвенному объекту таджикского языка соответствует прямой объект также выступают в основном предлоги БА (55%), A3 (44%) и очень редко — БО, ДАР и ДАР ХАККИ (всегр 1%).

Таджикский прямой объект чаще всего заменяется русским косвенным объектом, выраженным формами творительного падежа без предлога (23%) и предложного падежа с предлогом О (ОБ) (12%), значительно реже — формами предложного падежа с предлогом НА (9%), дательного падежа с предлогом ПО (8%), родительного падежа без предлога и винительного падежа с предлогом НА (по 7%), дательного падежа без предлога (6%), творительного падежа с предлогом ЗА (5%), винительного падежа с предлогом В, творительного падежа с предлогами НАД и С (по 4%) и очень редко — формами винительного падежа с предлогами ПРО и ЗА, дательного падежа с предлогом К, предложного падежа с предлогами ПО и В, родительного падежа с предлогом ОТ, винительного падежа с предлогом О (ОБ) (по 2−3%).

Эти наши выводы почти что подтверждают и таджикские переводы произведений русских писателей.

Русский прямой объект при глаголах терпеть, жалеть, желать, ждать, заслужить, поддерживать передается изафетной связью. Таджикские изафетные конструкции в текстах разделены на глагольные (напр.:терпетьтокат кардан), жалеть — рах^ кардан, желать — хохдап кардан и конструкции, в роли вспомогательных слов которых выступают предикативные связки. Имена, употребляемые с предикативными связками можно разделить по структуре на простые (напр.: ждатьмунтазир будан, заслужить — сазовор будан, поддерживать — тарафдор будан) и сложные (напр.:водить голубей — кафтарбоз будан, вымаливать ребенка — фарзандталаб будан, носить очки — айнакпуш будан).

Русский прямой объект заменяется обстоятельством при следующих глаголах движения: «переходить», «переступить», «перешагать», «пересекать», «перепрыгивать» — гузаштан, парида гузаштан, «миновать» -гузаштан, посетить — ташриф овардан, рафтан.

Русский прямой объект заменяется определением при следующих глаголах, которые употреблены в переносном смысле: ценить — ба кадр расидан, простить — аз гунох гузаштан, слушать — ба ran даромадан.

Русские глагольные конструкции заменяются именными при глаголе «звать» в значении «об имени, отчестве, фамилии, носимых кем-л.» (248,342).

Русские глагольные конструкции заменяются таджикскими конструкциями с предикативными связками при глаголах «ждать» -мунтазир (интизор) будан, «заслужить» — сазовор, лоик будан и т. д.

Русские глаголы «кормить» и «поить», требующие одного объектапрямого, в таджикском языке передаются конструкциями с двумя объектами: прямым и косвенным: хурок додан и об додан.

Таджикским конструкциям с глаголами одиночного управления в русском языке могут соответствовать глаголы с двойным управлением. В роли главных слов выступают следующие глаголы: держатьдоштан, дергать — кашидан, укусить — газидан, взять — гирифтан, гладить — молидан, целовать — буса кардан и т. д. В роли зависимых слов выступают следующие формы: а) винительный падеж без предлога и винительный падеж с предлогом ЗА (35%), б) винительный падеж без предлога и дательный падеж с предлогом ПО (25%), в) винительный падеж без предлога и с предлогом В (15%), г) винительный падеж без предлога и предложный падеж с предлогом В (11%), д) дательный падеж без предлога и предложный падеж с предлогом В (7%) и е) винительный и творительный падежи без предлога (7%).

Русским простым глагольным конструкциям в таджикском языке могут соответствовать сложные: благодарить кого-нба касе ташаккур гуфтан, уговаривать кого-н. — ба касе ran маъкул кардан, предупредить кого-н. — ба касе пешакй хабар додан, задеть кого-н. — ба касе сахт таъсир кардан, переспрашивать — дубора пурсидан, обогнать кого-н. — аз касе пеш гузаштан.

Русским глагольным конструкциям в таджикском языке могут соответствовать сложноименные глаголы: пить чай — чойнушй кардан, бить комаров — хомушакзанй кардан, читать книжки — китобхонй кардан и т. д.

Таджикским глагольным конструкциям в русском языке также могут соответствовать словоформы: а) глаголы: муздро додан, пулро доданзаплатить, уплатить, тормозро пахш кардан — затормозить, борро фаровардан — разгружаться, х! уроки бегохй хурдан — ужинать, ариза доданзаявлять, дасту руй шустан — умыватьсяб) краткое причастие: зан доштан — женатв) наречие: шавхар доштан — замужемг) прилагательное: хату савод доштан — грамотный.

Замена простого предложения с зависимым прямым объектом придаточной частью сложного предложения отмечена только в переводах с таджикского языка на русский.

Замена двусоставного предложения односоставным отмечена также в переводах с таджикского языка на русский при глаголе доштан «иметь» со значением принадлежности. В русском языке доштан «иметь» заменяется предикативной связкой есть. В роли зависимых слов выступают существительные со значением конкретного понятия или живое существо.

II. В русских текстах нами выявлено и проанализировано 27 глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом. Наиболее употребительными оказались лишь три глагольные конструкции с зависимым именем, выраженным формами дательного и творительного падежей без предлога и дательного падежа с предлогом К. Средними по употребительности можно считать в наших текстах глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом в формах винительного падежа с предлогом НА, предложного падежа с предлогом О, творительного падежа с предлогом С, значительно реже отмечены глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом в формах родительного падежа с предлогом ОТ, винительного падежа с предлогами ЗА и В, родительного падежа без предлога, творительного падежа с предлогом ЗА, родительного падежа с предлогом ИЗ, предложного падежа с предлогами НА и В, родительного падежа с предлогами У, ДЛЯ, С, винительного падежа с предлогом ПРО, творительного падежа с предлогом НАД. Очень редко нами зафиксированы глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом в формах винительного падежа с предлогом О, творительного падежа с предлогом ПЕРЕД, родительного падежа с предлогом ПРОТИВ, предложного и дательного падежа с предлогом ПО, творительного падежа с предлогом МЕЖДУ, родительного падежа с предлогами БЕЗ и ДО.

В наших таджикских источниках выявлено и проанализировано 42 глагольных конструкции с зависимым косвенным объектом, а в таджикских переводах произведений русских писателей 48. Самой употребительной оказалась глагольная конструкция с зависимым косвенным объектом с предлогом БА, на долю которой выпадает 50% в в таджикских произведениях и в таджикских переводах произведений русских писателей. Далее частотна по употребительности глагольная конструкция с косвенным объектом с предлогом A3, на долю которой выпадает 30% в таджикских произведениях и 20% в таджикских переводах русских произведений. Средней по частоте употребления можно считать таджикскую глагольную конструкцию с зависимым косвенным объектом с предлогом БО, на долю которой выпадает 10% в таджикских произведениях и в таджикских переводах произведений русских писателей. Значительно реже отмечены нами глагольные конструкции с косвенным объектом с предлогами ДАР, ДАР БОРАИ, ХАМРОХИ, БА НАЗДИ, БА ПЕШИ, ДАР БАЙНИ. Остальные таджикские глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом и в оригиналах и в переводах не очень употребительны.

Таким образом, хотя для выражения косвенного объекта в таджикском языке употребляется больше глагольных конструкций (42 в оригиналах, 48 в переводах), а в русском языке — меньше (27 глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в оригиналах, 29 — в переводах), употребительность многих таджикских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом очень низка.

Если в русском языке вероятность одиннадцати наиболее употребительных глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом составляет 0,81 ±0,007 с относительной ошибкой этого вывода 0,008 и с достаточно высокой степенью точности 92,2%, то в таджикском языке вероятность только двух глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом с предлогами БА и A3 получается пости такая же.

Вероятность четырех наиболее употребительных русских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в формах дательного и творительного падежей без предлога, дательного падежа с предлогом К и винительного падежа с предлогом НА в произведениях русских писателей составляет 0,50+0,001 с относительной ошибкой этого вывода 0,015 и достаточно высокой степенью точности 98,5%, тогда как вероятность одной таджикской конструкции с зависимым косвенным объектом спредлогом БА в таджикских источниках и таджикских переводах произведений русских писателей получается почти такая же. Из этого вывода следует, что в современном таджикском языке косвенный объект преимущественно употребляется с предлогом Б, А (50% из всех случаев употребления глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом).

2. Случаи полного соответствия в переводах с русского языка на таджикский наблюдается в передаче следующих глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в следующих формах: а) родительного падежа с предлогом БЕЗ, б) родительного падежа с предлогом ДО, в) родительного падежа с предлогом ДЛЯ, г) родительного падежа с предлогом ПРОТИВ, д) родительного падежа с предлогом ИЗ, а в переводах с таджикского языка на русский — при передаче глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом с предлогами БЕ, ОИД БА, ДОИР БА, A3 ХУСУСИ, A3 БОБАТИ, A3 ВАЧХИ, A3 НАЗДИ, A3 КАФОИ, A3 ПАСИ, A3 БОЛОИ, A3 НОМИ, A3 ЧОНИБИ, A3 НАЗАРИ, A3 РУИ, ДАР ПЕШИ, ДАР МИЁНАИ, БА САРИ, БА МУКОБИЛИ, ХАМРОХИ.

Случаи почти полного соответствия с русского языка на таджикский отмечены в передаче следующих глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в формх: а) винительного падежа с предлогом НА, б) родительного падежа с предлогом ОТ, в) родительного падежа с предлогом С, г) дательного падежа без предлога, д) дательного падежа с предлогом К, е) творительного падежа с предлогом С, ё) творительного падежа с предлогом МЕЖДУ, а с таджикского языка на русскийглагольные конструкции с зависимым косвенным объектом с предлогами БАРОИ, ДАР БОРАИ, ДАР ХУСУСИ, A3 ДАСТИ, A3 ДУНБОЛИ, БА ПЕШИ, БА НАЗДИ, послелогаРО.

Значительно реже в таджикском языке соответствуют следующие русские глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом в формах а) винительного падежа с предлогом В, б) винительного падежа с предлогом ПРО, в) винительного падежа с предлогом О (ОБ), г) творительного падежа с предлогом ЗА, д) творительного падежа с предлогом ПЕРЕД, е) предложного падежа с предлогом В.

Реже соответствие исследованных конструкций наблюдается в переводах русских глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом в формах: а) родительного падежа без предлога, б) винительного падежа с предлогом ЗА, в) творительного падежа с предлогом НАД, г) предложного падежа с предлогом О (ОБ), а с таджикского языка на русский — при передаче глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом с предлогами БО, A3 ПЕШИ, ДАР БОЛОИ, ДАР НАЗДИ, НАЗДИ, БА, A3, ДАР, БА ЧОИ.

Очень редко в таджикских переводах соответствуют русские глагольные конструкции в следующих флективных формах в значении косвенного объекта: а) родительного падежа с предлогом У, б) дательного падежа с предлогом ПО, в) творительного падежа без предлога, г) предложного падежа с предлогом НА, д) предложного падежа с предлогом ПО, а в русских переводах — таджикские глагольные конструкции с косвенным объектом с предлогами A3 БАРОИ, ДАР БАИНИ, ДАР ХАККИ.

Самыми многозначными в русском языке глагольными конструкциями со значением косвенного объекта оказались формы предложного падежа с предлогом О (ОБ) и творительного падежа с предлогом НАД, соответствующие в большей или в меньшей степени девяти таджикским конструкциям, а в переводах с таджикского языка на русский — глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом с предлогом БА, соответствующие в большей или меньшей степени 18 русским глагольным конструкциям с зависимым косвенным объектом и глагольные конструкции с зависимым косвенным объектом с предлогом A3, соответствующие в русском языке 16 глагольным конструкциям с зависимым косвенным объектом, поэтому мы считаем, что данные таджикские глагольные конструкции являются универсальными конструкциями таджикского языка для выражения косвенного объекта.

В переводах исследованных конструкций в сопоставляемых языках также наблюдаются случаи несоответствия. Случаи несоответствия чаще всего наблюдаются в переводах с таджикского языка на русский (30%), значительно реже — в переводах с русского языка на таджикский (20%).

В переводах глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом с русского языка на таджикский отмечены следующие типы несоответствий: а) замена косвенного объекта прямымб) замена глагольных конструкций с зависимым косвенным объектом конструкциями с пространственно-объектным значениемв) замена косвенного объекта обстоятельствомг) замена косвенного объекта изафетомд) замена двойного глагольного управления одиночныме) замена глагольных конструкций глаголамиё) замена простых конструкций сложнымиж) замена глагольных конструкций конструкциями с предикативной связкой и именемз) переводческие трансформациии) неверный перевод, а при переводе таджикского косвенного объекта — а) замена косвенного объекта прямымб) замена глагольных конструкций глаголамив) замена простых конструкций сложнымиг) замена частей речид) переводческие трансформациие) неверный перевод.

Самыми употребительными типами несоответствий в сопоставляемых языках являются замена косвенного объекта прямым, а в переводах с таджикского языка на русский также переводческие трансформации и неверный перевод, значительно реже отмечены в переводах с русского языка на таджикский замена двойного управления глагола одиночным, переводческие трансформации, замена косвенного объекта обстоятельством, остальные типы не очень употребительны в переводах.

III. Выявлены и проанализированы причины несоответствий глагольных конструкций с зависимым объектом в сопоставляемых языках, которые делятся нами на закономерные и незакономерные причины.

Закономерные причины распределяются нами на а) характерные для таджикского языка (аналитизм таджикского языка, продуктивность сложноименных глаголов, основосложения, конструкций с предикативными связками, наличие изафетной связи наличие, рамочной конструкции), б) характерные для русского языка (флективность русского языка, выражающаяся в продуктивности приставочных глаголов, влияние славянских языков), в) характерные для обоих языков (вариативные связи, синонимия, валентность глагола, разное глагольное управление, семантические различия в словах).

К незакономерным причинам относятся в сопоставляемых языках переводческие трансформации, неверный перевод и отсутствие двуязычных словарей сочетаемости слов русского и таджикского языков.

1 .Переводческие трансформации больше отмечены в переводах с таджикского языка (9%), реже — в переводах с русского языка на таджикский (2%).

Переводческие трансформации делятся на грамматические и лексические.

В переводах с русского языка на таджикский чаще всего отмечены грамматические переводческие транформации (55%), реже — лексические (45%), а в переводах с таджикского языка на русский, наоборот, на долю лексических транформаций приходится 67%. А на долю грамматических -33%.

К грамматическим трансформациям с русского языка на таджикским относятся: а) замена глагола действительного залога страдательным, б) замена структуры предложения, в) замена объекта обстоятельством, г) грамматическая замена внутри конструкций, д) замена конструкций с инхоативными глаголами «начать», е) замена объекта подлежащим, таджикские грааматические переводческие трансформации можно разделить на: а) замена глагола действительного залога страдательным, б) замена структуры предложения, в) замена объекта обстоятельством, г) грамматическая замена внутри конструкций, д) замена объекта подлежащим, е) замена конструкций глаголом.

Лексические переводческие трансформации в сопоставляемых языках делятся нами на а) контекстуальная синонимия глагола или конструкций, б) замена свободного сочетания связанным, т. е. фразеологизмом, в) замена утвердительной конструкции отрицательной, г) опущение объекта.

2. Неверный перевод.

Неверный перевод также больше отмечен в переводах с таджикского языка на русский (8%), чем в переводах с русского языка на таджикский (1%).

В переводах сопоставляемых языков нами отмечены следующие типы неверного перевода: а) неверная замена значения глагола или конструкций, б) неверное опущение объекта, в) неверный лексический перевод объекта, неверная замена объекта субъектом, неверное добавление, неверное употребление предлогов.

3. Отсутствие двуязычных словарей сочетаемости слов русских и таджикских глаголов может вызвать незакомерные причины, так как в некоторых случаях в переводах наблюдаются неверные употребления предлогов и послелогов.

Так как работа над глагольными конструкциями русского и таджикского языков является переходной ступенью от слова к предложению, поэтому заслуживает особого внимания. Изучая словосочетания, студенты усваивают значения форм, предлогов, закономерности сочетаемости слов, что в целом способствует приобретению и совершенствованию навыков в построении предложений в устной и письменной речи.

Сложность природы глагольных конструкций русского языка, трудности усвоения и многообразие способов их перевода на таджикский язык позволили нам выделить конструкции с объектным значением как основную комплексную единицу. В связи с этим нам представляется целесообразным и необходимым выделение данной синтаксической конструкции в отдельную тему курса современнного русского литературного языка, учитывающую элементы сопоставления русского и таджикского языков.

Так как ярко выраженный аналитизм таджикского языка приводит к существенным различиям в области приставочного глагольного образования, для правильного осмысления теоретической и практической основ обучения приставочным глаголам в национальном вузе необходима выработка понятия «словообразовательные значения приставочного глагола» (45,13).

Для дальнейшего развития лексикографии большое значение имеет научная разработка разных типов словарей.

Большое внимание уделяется вопросам изучения сочетаемости и вопросам отражения сочетаемости в словарях разных типов. С этой целью необходимо составлять и иметь в пользовании различные словари, среди которых наиболее эффективным для изучения русского и таджикского языков является двуязычный словарь, в котором с достаточной полнотой представлена сочетаемость слов.