Творчество Н.Я. Данилевского в общественной мысли пореформенной России

Николай Яковлевич Данилевский (1822 — 1885) — известный русский ученый естественник. Его профессиональная деятельность была связана с изучением рыбных запасов и промыслов европейской части Российской империи. Он стал фактическим создателем законодательства по рыболовству во внутренних водоемах страны, действовавшего до 1917 года. Фигура Данилевского уникальна своей разносторонностью. Ученый оставил после себя труды по биологии, ботанике, статистике, языкознанию, этнологии, географии, а также работы, посвященные проблемам внутренней и внешней политики России. Однако долгая историческая жизнь была суждена только одной его книге «Россия и Европа», впервые опубликованной в 1869 г. в петербургском журнале «Заря». В ней им была изложена оригинальная теория развития всемирно-исторического процесса и связанный с ней идейно комментарий современной ему действительности.

Данилевскому выпал жребий жить в переломное для его страны время. Он был воспитан на научных достижениях Запада. Будучи вольнослушателем Санкт-Петербургского университета, будущий автор «России и Европы» увлекся учением французского утописта Ш. Фурье. В это же время Данилевский стал посещать собрания М. В. Петрашевского, за что в 1849 г. и был арестован, а после следствия сослан в Вологду, а затем в Самару. Находясь вдали от центров общественной жизни, молодой ученый не утерял к ней интерес. Им остро переживались события Крымской войны (1853 -1856), нейтрализация Черного моря, ставшая национальным унижением для страны, и последующая дипломатическая изоляция. Не остался он равнодушен и к попытке Западных держав вмешаться во внутренние дела России во время Польского восстания 1863 — 1864 гг. В тоже время Данилевский внимательно следил и за проведением реформ 1860-ых гг. в стране. Все эти события оказали глубокое воздействие на него и, в конечном счете, сформировали его зрелое мировоззрение, плодом которого стала «Россия и Европа». Впоследствии им были написаны статьи, посвященные, в частности, Франко-прусской войне 1870 — 1871 гг., Русско-турецкой войне 1878 — 1879 гг., представляющие собой комментарий происходивших в тот момент времени событий в духе идей, изложенных в данном труде.

Николай Яковлевич был ученым, и потому, принимая близко к сердцу неудачи русской внешней политики, он не мог просто возненавидеть Запад, ему необходимо было понять причины происходящего. Начиная с 1850-ых гг. мыслитель начинает переоценивать идеалы юности, в конечном итоге придя к выводу, что Россия и Европа — разные миры, в корне отличающиеся друг от друга, а, значит, и несвязанные какими-то ни было общими интересами.

Проблема «Россия и Европа» и тесно переплетенный с ней вопрос о выборе исторического пути, поднятые Данилевским, возникли еще во времена царствования Николая I, когда противопоставление русских и западных начал было возведено в ранг важнейшей составляющей части официальной идеологии. Ответом на это русского общества стало возникновение западничества и славянофильства.

Экономическая слабость страны, ставшая очевидной после поражения в Крымской войне, и международная изоляция вызвали новую волну споров о дальнейшем пути развития России. Данилевский попытался дать собственное истолкование проблемы. Его современники, основываясь на отрицании им общности судеб России и Европы, стали называть его новым идеологом славянофильства, подчеркивать консервативность высказанных ученым идей. Из публицистики пореформенного времени данные бездоказательные утверждения перешли в научные работы, посвященные рассмотрению творчества мыслителя.

Для преодоления инерции историографического мышления при оценке воззрений Данилевского необходимо исследование целостной системы его представлений о современной ему действительности и истоков их формирования в контексте идейных споров пореформенной России.

Изучение общественно-политических взглядов мыслителя не возможно без знания его биографии. Теории не возникают сами по себе, даже когда идеи витают в воздухе, конкретное воплощение им дает человек, что делает необходимым рассмотрение не только основных вех жизни ученого, но и выявление круга его интересов. Принципиальную важность имеет и то, какие люди окружали Данилевского, а также как изменился круг его общения после Крымской войны, каково было его отношение к идейным направлениям: западничества, славянофильства, радикального народничества, существовавших в тот момент времени в русской общественной мысли.

Историософия Данилевского — это взаимосвязанная совокупность теоретических и практических построений, правильная интерпретация одних, без рассмотрения других не представляется возможной. Теория культурно-исторических типов являет собой попытку автора создать новую методологию истории. Отрицание мыслителем единой линии прогресса, провозглашение им принципа множественности путей развития человечества, по существу, являлось попыткой ученого оспорить позитивистские идеи, господствовавшие в тот период времени в русском обществе. Данилевский, создав свою теорию, пошел наперекор существовавшей традиции, что требовало достаточной степени смелости. Для того чтобы понять, что в итоге ему удалось создать, необходимо учитывать, из чего выросла данная концепция, что послужило толчком к ее созданию, а также ответить на вопрос, какова связь раннего мировоззрения ученого и идей, изложенных им в «России и Европе».

Очень важно выявить, что для Данилевского имело определяющее значение в его теории, что он вкладывал в понятия «прогресс» и «культурно-исторический тип» и как они соотносились между собою, какие требования им выдвигались к своей, а также к критикуемой системе. Все это может позволить увидеть не только краеугольные камни его концепции, но и тонкие логические связи, без чего невозможно понять, что теория культурноисторических типов представляла собой в целом, и в какой степени ее автору удалось уйти в своих построениях от позитивизма.

Ученый назвал свой труд «Россия и Европа». В самом заглавии уже присутствует противопоставление. Подзаголовок «Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому» является еще большей конкретизацией проблемы. Россия противостоит Европе не одна, а вместе со всем славянским миром. В этой связи образ России для Данилевского приобретает двойное значение. С одной стороны, он ценен сам по себе, а, с другой, — это прообраз будущего единого славянства, все это необходимо учитывать при анализе его общественно-политических взглядов. Мыслитель надеялся, что славянский культурно-исторический тип в будущем сможет добиться впечатляющих успехов в религиозной, культурной, политической, общественно-экономической категориях деятельности. И тут необходимо понять не только то, на какие конкретные успехи им обращалось внимание, но и что для него находилось на первом месте, а что было второстепенно.

На страницах своей книги Данилевский много раз упоминает реформу 1861 г. Отмена крепостного права, изменив вековой уклад русской жизни, неизбежно влекла за собой преобразования в сфере центральной и местной администрации, судебной системы и норм права. Модернизация России, вполне естественно, неоднозначно воспринималась ее современниками, порождая дискуссии как относительно теоретических вопросов, таких как: что есть государство, в чем смысл его существования, так и практических: что представляет собою российская государственность, что является основой ее стабильности, в какую сторону должно двигаться русское общество. Данилевский, увлекавшийся политическими науками еще в молодые годы, не мог остаться в стороне от этих споров, дав собственные глубоко продуманные ответы на данные вопросы.

При изучении этой стороны идейного наследия Данилевского необходимо выявить узловые моменты в понимании вышеназванных проблем ученым:

• что он считал основой процветания России;

• какими представлялись ему механизмы функционирования российской государственности;

• кому мыслитель отдавал приоритет в ее строительстве: народу, власти или их общим усилиям;

• как оценивались им Великие реформы;

• каково было его отношение к крестьянской поземельной общине.

Все это позволит понять, насколько его позиция вписывалась в парадигмы трактовки данных проблем, существовавших в общественном мнении пореформенной России. Также принципиальными являются вопросы: под каким углом зрения и насколько полно им освещалась современная ему российская действительность, какой была показана история России, и каковы были его прогнозы относительно ее будущего. Ответы на эти вопросы покажут как степень адекватности построений ученого, так и степень их востребованности русским обществом.

Россия и Европа" и последующие политические статьи Данилевского тесно связаны с конкретными историческими событиями. Ставя в заглавие противопоставление Западного и Славянского миров, он хотел поделиться с читателем открытыми им закономерностями развития этих двух культурно-исторических типов и собственным взглядом на историю их взаимоотношений, а также современное ему положение дел. Причем особенное внимание Данилевский уделил рассмотрению Восточного вопроса. Эта многомерная проблема возникла в конце XVIII в. в связи с наметившимся распадом Османской империи и ширившимся национально-освободительным движением народов, ее населявших. На протяжении всего своего существования она всегда играла заметную роль во внешней политике.

России, лишь изредка отступая на второй план, так как от нее напрямую зависел режим проливов, который определял безопасность южных границ империи, поэтому обращение к Восточному вопросу Данилевского было вполне естественно. После Парижского мира Россия оказалась в изоляции, очевидная экономическая слабость не позволяла вести активную политику в данном регионе, русская дипломатия ограничивалась поддержанием своего влияния на Балканах. Данилевский, как и многие его современники, искал причины российских неудач. Автора «России и Европы» в первую очередь волновали проблемы внешней политики, и тут встают вопросы, почему именно в их разрешении он видел путь к процветанию России, и насколько его точка зрения была распространена.

В России, начиная с середины 1830-ых гг., существовал устойчивый интерес к судьбам славян, возникший первоначально в научной среде. К моменту написания Данилевским «России и Европы» уже была определенная традиция восприятия славянских народов как братских. Рассмотрению Славянского вопроса в своем творчестве уделяли внимание представители различных направлений общественной мысли пореформенной России: М. П. Погодин, А. Ф. Гильфердинг, В. И. Ламанский, О. Ф. Миллер, И. С. Аксаков, Р. А. Фадеев, А. Н. Пыпин.

На глазах Данилевского происходили события, имевшие судьбоносное значение для истории Европы и, в частности, для славянских народов. Международная система после Крымской войны постепенно обрастала новыми структурными связями и отношениями. Прежняя Венская система угасала и видоизменялась под влиянием ряда объективных и субъективных факторов. Война Пруссии и Италии с Австрийской империей в 1866 г., повлекшая ослабление монархии Габсбургов, образование в 1867 г. Австро-Венгрии, Франко-прусская война 1870 — 1871 гг. и провозглашение Германской империи — все эти события нарушали европейское равновесие сил. Россия, занимаясь внутренними проблемами, использовала с большим или меньшим успехом противоречия, возникавшие на международной арене, например, в 1871 г. была отменена нейтрализация Черного моря. Данилевский поставил вполне конкретную цель перед своей страной и всеми славянскими народами — создание Славянской федерации. Для того, чтобы понять почему он занял именно такую позицию, важно определить, на сколько хорошо ученый был знаком со всем многообразием проблем Балканского региона, в чем ему виделась роль России и как он представлял устройство будущего славянского государства, что, в свою очередь, позволит ответить на вопрос, была ли реальная основа для осуществления внешнеполитической программы автора «России и Европы», чем она была порождена и какова степень самостоятельности его взглядов.

Изучение всего вышеназванного круга вопросов позволит получить целостное представление о воззрениях Данилевского, которые являются совокупностью взаимосвязанных теоретических и практических построений, вместе составляющих историософию ученого. Это поможет понять, какое место они занимали в общественной мысли пореформенной России, что, в свою очередь, восполнит историографический пробел, существующий в настоящий момент, поскольку до сих пор наследие мыслителя попадало в поле зрения преимущественно философов, исследовавших его теорию культурно-исторических типов и сформулированные в ней новые методологические принципы исторического знания. источники.

Личный архив Данилевского хранится в Государственной Публичной Библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге (Ф. 237. Н.Я. Данилевский), также некоторые документы находятся в Вологодском Государственном архиве (Ф. 673. Межаковы). Объем архивных материалов незначителен, в основном это письма и автографы научных статей Данилевского. В этой связи особый интерес для нас представляют его опубликованные работы.

Центральное место в творчестве ученого занимает книга «Россия и Европа». Впервые она была опубликована в виде серии статей в журнале «Заря» в 1869 г. №№ 1−6, 8−10 (в каждом номере печаталось по две главы). Когда Данилевский привез рукопись в Санкт-Петербург, полный решимости ее опубликовать, Страхов Н. Н., взявшийся помогать ему в этом деле, посчитал, что книгу, «написанную в таком духе», все журналы откажутся печатать, поэтому он попробовал ее поместить в «Журнале Министерства народного просвещения», что значительно снижало число потенциальных читателей «России и Европы». Спасло положение появление нового журнала «Заря"1. Это было не очень многообещающее начало.

Такая форма первого издания не случайна. В России существовала традиция издания всех новых произведений сначала в журналах. По словам Страхова, печатать книгу отдельно значило бы принять на себя значительные издержки, и в тоже время обречь свое произведение почти на полную неизвестность. Сочинение же, опубликованное в периодическом издании, волею-неволею предлагалось вниманию тысячи читателей2.

Следует отметить, что издание «России и Европы» совпало с началом выхода в свет самой «Зари», что имело как свои минусы, так и свои плюсы. С.

1 Страхов Н Н. Жизнь и труды Н Я. Данилевского//Данилевский Н Я Россия и Европа СПб, 1995 С XVIII. Далее Страхов Н Н. Жизнь.

2 Там же С. XVIII-XIX. одной стороны, журнал имел чуть более двух тысяч подписчиков, что было средним показателем для того времени4. С другой стороны, те немногие, что у него были, читали, скорее всего, с интересом, а главное внимательно. Но и тут была проблема, судя по жалобам Ф. М. Достоевского, журнал выходил нерегулярно5. «Заре» не была суждена долгая жизнь. Журнал издавался в Санкт-Петербурге с 1869 по 1872 год. Его издателем и главным редактором был В. В. Кашпирев. Несмотря на то, что в этом учено-литерном и политическом журнале издавались столь именитые авторы, как В. И. Ламанский, К.Н. Бестужев-Рюмин, М. П. Погодин, В. Щебальский,.

A.Д. Градовский, Н. Н. Страхов, А. Ф. Писемский, Ф. М. Достоевский,.

B. Крестовский, Ф. И. Тютчев, А. Н. Майков, А. Фет, Б. Алмазов, у журнала перед его закрытием было всего 700 подписчиков. Таким образом, эта публикация мало оправдала надежды Данилевского на представление труда широкой публике, но он не пал духом, вскоре «Россия и Европа» вышла в свет отдельным изданием.

Так как в «Заре» издавалась уже готовая рукопись, а не подготовительные статьи, первое издание «России и Европы» отдельной книгой было ошибочно названо вторым, что впоследствии вызвало общую ошибку в нумерации последующих публикаций. Итак, оно вышло в 1871 году в количестве 1200 экземпляров и находилось в продаже 15 лет6. В нем автором было сделано только одно или два небольшие дополнения к журнальному варианту текста7.

Тот факт, что первое издание «России и Европы» так плохо продавалось, свидетельствует о невостребованности идей ее автора в русском обществе. Все изменила Русско-турецкая война 1877 — 1878 гг. Именно в этот о момент книжки начали распродаваться хорошо. Для Данилевского это имело двоякое значение. Читатель начал интересоваться ими, но идеи.

3 Достоевский Ф М Полн. собр соч М, 1986. Т29. Кн. 1.С.30.

4ДергачеваЛД Периодическая печать//Очерки русской культуры XIX в Т. 3 М, 2001. С. 451.

5 Достоевский Ф М Поли собр Соч Т. 29. Кн 1. С37.

6 Страхов Н Н Жизнь ., с. XVIII.

7 Там же С XXXI.

8 Там же С XXVIII ученого рассматривались обществом через призму восприятия Восточного вопроса. Однако тут следует отметить, что неизвестно вспомнили бы о Данилевском, если бы Н. Н. Страхов не старался всячески пропагандировать его труд. Правда, в этот период времени им интересовалась в основном «читающая публика», а не «передовая общественность». У последней интерес к книге возник несколько позже. Когда в 80 — 90-ых гг. XIX века в публицистике поднялась волна споров вокруг «России и Европы», стихшая к концу столетия, что, вероятно, было связано с кризисом идей «славянского братства» и переориентацией политики молодых славянских государств на антирусскую. Таким образом, книга была обязана успехом изменениям во внешнеполитической ситуации, что, в конечном счете, вызвало однобокость в ее интерпретации.

После смерти автора «Россия и Европа» была несколько раз переиздана. В издании 1888 года были добавлены посмертные примечания, сделанные Данилевским ручкой на полях собственного экземпляра книги не ранее 1881 года9. Они весьма лаконичны и, как правило, представляют собой ремарки по поводу сбывшихся или несбывшихся надежд, высказанных им в тексте «России и Европы». К этому изданию Н. Н. Страхов написал обширное предисловие, которое с небольшими дополнениями печаталось во всех последующих дореволюционных переизданиях «России и Европы». Уже в 1889 году вышло еще одно издание этого труда без каких-либо дополнений. Издание 1895 года также вышло без особых изменений. К тексту книги были составлены указатели предметов, имен и географических названий, расширена библиография, а также помещена статья К.Н. Бестужева-Рюмина «Теория культурно-исторических типов».

В советское время книга не переиздавалась. Впервые после долгого перерыва «Россия и Европа» была опубликована в 1991 году в Москве. Новое издание было осуществлено в несколько сокращенном виде, что по мысли издателя должно было облегчить восприятие книги массовым читателем.

9 Страхов Н Н. Жизнь. С. XXXI.

Соответственно, оно не может служить источником для научного исследования. Послесловие и комментарии к книге были составлены С. А. Вайгачёвым. В 1995 году в Санкт-Петербурге вышло полновесное научное издание «России и Европы» с приложением статей Н. Н. Страхова и К.Н. Бестужева-Рюмина. Автором вступительной статьи и комментариев к тексту стал А. А. Галактионов. В нашей работе было использовано научное издание «России и Европы», вышедшее в свет в 2003 году в Москве, за основу в нем было взято издание 1895 г. Предисловие к нему написал А. В. Ефремов, а комментарии составил А. А. Галактионов. Ссылки на «Россию и Европу» в нашей работе даются в тексте в скобках.

Иностранный читатель впервые получил возможность ознакомиться с историософским трудом Н. Я. Данилевского в 1890 г., когда он вышел в свет на французском языке в Бухаресте в сокращенном варианте. В 1920 г. книга вышла на немецком языке в Берлине. Перевод, выполненный К. Нётцелем, был весьма невысокого качества. Из семнадцати глав переведено было только десять. Английское издание вышло в США в 1966 г., предисловие к нему написал И.П. Иваска10.

Россия и Европа" состоит из семнадцати глав. Теорию культурно-исторических типов сформулирована, в основном, в 3-х главах11, но некоторые теоретические вкрапления присутствуют и в других частях книги12. Большинство глав посвящено рассмотрению практических вопросов, касающихся круга проблем связанных с прошлым, настоящим и будущим России и ее взаимоотношений с Европой и славянскими народами13.

При анализе идей, изложенных в книге «России и Европа», необходимо учитывать как время ее появления, так и то, при каких.

10 [Danilevsky N J.] La doctrine panslaviste d’apiis par Skupiewsky L.I. Bucarest, 1890, Danilevsky N J. Russland und Europe. Sturtgart-Berlin, 1920, Danilevsky N J. Russia and Europe. New-York, 1966.

Цивилизация европейская тождественна ли с общечеловеческою?", «Культурно-исторические типы и некоторые законы их движения или развития «, «Отношение народного к общечеловеческому «.

12 Напр в 3, 10 и 17 главах («Европа ли Россия» 7″, «Различия в ходе исторического воспитания» и «Славянский культурно-исторический тип Вместо заключения»).

13 «1864 и 1854 годы Вместо введения», «Почему Европа враждебна России?», «Гниет ли Запад» 7″, «Различия в психическом строе», «Различное вероисповедание», «Европеничаньс — болезнь русской жизни», «Восточный вопрос», «Место Австрии в Восточном вопросе», «Царьград», «Всеславянский союз», «Борьба». обстоятельствах она была написана. По словам Н. Н. Страхова, «Россия и Европа» — это «плод нескольких спокойных зим, проведенных Н. Я. Данилевским в Мисхоре"14. Начало написания труда относится к осени 1865 года, а уже в начале 1868 года полностью выверенный текст был привезен автором в Петербург.

Очень существенен тот факт, что книга была написана в столь сжатые сроки. При этом следует учесть, что кроме работы над «Россией и Европой» Данилевский должен был заниматься написанием отчетов об экспедициях на Черное и Азовские моря. Таким образом, свободного времени у него было немного. Отсюда можно сделать вывод о том, что труд писался очень быстро, на одном дыхании, следовательно, его общая концепция была продумана заранее.

Для правильного понимания идей, изложенных в «России и Европе», очень важно понять, в результате чего появилась эта книга: из размышлений на досуге или она являлась плодом мировоззренческого кризиса и последующего переосмысления представлений автора о мире.

В своем труде Данилевский пытался показать невозможность развития исторического процесса в одном направлении, а также довольно четко высказал свою антизападническую позицию. До этой работы подобных идей в его творчестве не было: из книг западных авторов он черпал пищу для размышлений, человечество же ему представлялось единым целым. Доказательством этого могут служить его ранние публикации15. В них он, в основном, выступал как комментатор и лишь в «Письме в редакцию" — как разоблачитель литературного плагиата О. И. Сенковского.

В 1848 году Данилевский в «Отечественных записках» опубликовал циклы статей, посвященные французскому биологу Анри Дютроше (1776 -1847), который, изучая анатомическое строение растений, высказал идеи, предвосхитившие клеточную теорию, и Александру Гумбольдту (1769.

14 Страхов Н Н Жизнь С XXIII.

Данилевский Н Я Письмо в редакцию//Отечественные записки, 1843, № 5−6, Он же Дютроше// Отечественные записки, 1848, т.58,№ 5−6, «Космос» Гумбольдта//Отечественные записки, 1848, Т 58−59, № 6−8.

1859) — немецкому естествоиспытателю, географу, путешественнику, оказавшему большое влияние на развитие эволюционных идей и сравнительного метода в естествознании.

В этих работах будущий автор «России и Европы» не только давал подробный пересказ теорий западных ученых, но и на их основе попытался сформулировать свое собственное отношение к мирозданию. Статьи эти содержат исключительно теоретический материал. Как источник они интересны, прежде всего, тем, что дают представление о мировоззрении молодого Данилевского. Центральной идеей в этих работах было противопоставление эмпирического изучения предмета и теоретического. Первое он считал малоэффективным. Также им высказывалась мысль о необходимости глубокого изучения как можно большего количества смежных наук, для того, чтобы достигнуть ощутимого успеха в отдельных отраслях, то есть системность знаний он ставил на первое место. Все эти мысли впоследствии нашли свое отражение в более поздних его работах, за одним важным принципиальным исключением: автор «Дютроше» и «Космоса Гумбольдта» верил в универсальность общественно-политических законов, общность судеб человечества, а автор «России и Европы» это отрицал.

В какой момент отношение Данилевского к Западной культуре изменилось, могут продемонстрировать его письма времен Крымской войны. Не случайно он начинает написание «России и Европы» с сопоставления событий Крымской войны 1853 — 1856 гг. и войны Австрии и Пруссии с Данией за обладание герцогствами Шлезвиг и Гольштейн, причем им особо подчеркивалась враждебность Европы в первом случае и холодность — во втором. Длительная осада Севастополя французскими и английскими войсками, закончившаяся его падением, позорные для русского национального чувства пункты Парижского мирного договора 1856 г. по нейтрализации Черного моря и последующая дипломатическая изоляциявсе это остро переживалось Данилевским. В 1863 — 1864 гг. попытка западных держав вмешаться во внутренние дела России во время Польского восстания вызвала новую волну возмущения в русской общественности и, одновременно, напомнило ей об уязвимости страны. Это не могло это не тревожить и автора «России и Европы», который подробнейшим образом проанализировал на страницах своей книги Польский вопрос. Однако к. 5060-ые гг. XIX в. были отмечены не только ослаблением внешнеполитических позиций России, но и проведением реформ и связанной с ними коренной перестройкой русского общества. Они оказали сильное влияние на умонастроения мыслителя, к их рассмотрению он обращался не один раз.

Десять лет Данилевскому понадобилось, чтобы переставить свои жизненные ориентиры, выйти из мировоззренческого кризиса, в который ввергла его Крымская война. «Россия и Европа» — это прорыв в сознании. Чтобы правильно понять характер и истоки концепции автора этой книги, нельзя упускать из вида его эмоциональный настрой. Он спешил писать, по-видимому, из-за давно назревшей потребности поделиться плодом своих исканий с русским обществом (на это указывает и спешность публикации).

При анализе текста «России и Европы» также следует учитывать тот факт, что ее автор был ученым-естественником. Соответственно, научная терминология, использованная им в ряде теоретических глав, имела конкретное научное содержание. Причем, так как наука в тот период развивалась стремительно, то необходимо помнить как-то, что Данилевский писал в конце 60-ых гг. XIX века, так и то, что он был антидарвинистом, и соответственно его естественнонаучные представления являются отражением определенной системы взглядов, существовавших в тот период у определенной группы ученых.

Данилевский является автором как ряда фундаментальных научных работ, так и небольших статей. Большая их часть представляет собой публикацию отчетов о проведении тех или иных исследований16. О.

16 Данилевский Н Я. Кавказ и его городские жители в нынешнем их положении М, 1846, Он же Статистические исследования о движении народонаселения в России за 1846 год//Журнал Министерства Внутренних Дел, 1851, Чч. 34 и 35, Климат Вологодской губернии// Записки Русского Географического признании данных трудов в научной среде говорит тот факт, что за работу «О движении народонаселения в России» ему была присуждена Императорским Географическим обществом премия Жукова, за работу «Климат Вологодской губернии» — малая золотая медаль, а его многотомный труд «Исследования рыболовства в России» был удостоен золотой Константиновской медали.

Ученым также был опубликован целый ряд экономических статей17, в которых им отстаивалась необходимость государственного покровительства отечественным производителям промышленной и сельскохозяйственной продукции. Занимался Данилевский и проблемами языкознания. Его работы.

1S в этой области получили признание, и в 1876 г. Данилевский был избран членом «Общества любителей российской словесности» при Московском университете. Кроме того, им были написаны и отдельные статьи по этнографии и геологии19.

Последние годы жизни Данилевский работал над обобщающим трудом по естествознанию «Дарвинизм», где попытался систематизировать личные естественнонаучные наблюдения над флорой и фауной, накопленные в течение всей жизни, и на их основе оспорить положения теории Ч. Дарвина «о происхождении видов путем естественного отбора». Он старался показать, что борьба за существование не играет главную роль в эволюции растений и общества 1853. Т. 9, Он же. Краткий очерк уральского рыбного хозяйства // Вестник Русского Географического общества 1856. Т. 22, Он же. Описаиие рыболовства в Черном и Азовском морях// Исследования о состоянии рыболовства в России 1871. T.9, Он же Описание рыболовства в северозападных озерах// Там же. 1857, Т. 9- Он же Филлоксера на южном берегу Крыма — средства борьбы с ней. Феодосия, 1880.

17 Данилевский Н Я. Несколько слов по поводу упадка ценности кредитного рубля, торгового баланса и покровительства промышленности//Торговый сборник. 1867, №№ 4,5, 11, 13, 18,20,22- Он же Несколько мыслей по поводу низкого курса наших бумажных денег и некоторых других экономических явлений и вопросов// Русский вестник, 1883, №№ 8,9, Он же. О низком курсе наших денег и новых источников государственных доходов// Данилевский Н. Я. Сборник политических и экономических статей СПб, 1890.

18 Он же. Дополнение к опыту областного великорусского словаря// Сборник отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. 1869. T 7, Он же. Несколько мыслей о русской географической терминологии// Записки Русского географического общества по общей географии СПб, 1869. Т. 2.

19 Он же Теория Ледникового периода// Записки Императорского Русского Географического общества 1863. Кн 1, Он же О пути мадьяр в Лебедию// Известия Императорского Русского Географического Общества 1883 Т. 19. животных, а, значит, доказать ложность «гипотезы» английского ученого, которая, по существу, устраняет из мира Творца20.

При сопоставлении публицистических и научных трудов Данилевского видны определенные закономерности в методах работы и стиле изложения материала. Он всегда придерживался одной схемы. Сначала им приводились несколько отвлеченные факты как зарисовка проблемы, далее ставилась сама проблема и задача исследования, после чего по пунктам следовала формулировка общетеоретических установок, далее делались практические выводы с небольшими теоретическими уточнениями, где это необходимо. Независимо от тематики, его работам всегда была присуща опора на логические построения. Данилевский отдавал приоритет естественнонаучным методам исследования, используемым в биологической науке, так как считал их универсальными. Отсюда проистекала и его уверенность в своих умозаключениях, как правило, он считал их неопровержимой истиной.

Данилевский — биолог. Он был знаком с методами исследования и теоретического обобщения материала апробированными, прежде всего, в биологии. Применяя данные методы для исследования исторического материала, автор «России и Европы» постарался теоретически обосновать возможность их использования в данном случае. Текст книги изобилует длинными монотонными определениями, несвойственными историческим и философским исследованиям. С другой стороны, в ней присутствуют обширные исторические экскурсы, где Данилевский излагает свои огромные познания в области общественных наук, есть и чисто публицистические зарисовки, где автор позволяет себе проявлять эмоции, а стиль написания становится весьма непринужденным. Все это делает текст «России и Европы» неоднородным.

Поздняя публицистика Н. Я. Данилевского идейно связана с «Россией и Европой"21. При написании этих статей он, как правило, анализировал.

20 Он же Дарвинизм. Критическое исследование Т. 1 Ч 1 СПб, 1885- Т. 1 4 2 СПб, 1889 интересующие его проблемы, руководствуясь выводами, сделанными им в своем фундаментальном историософском труде. В них всегда присутствуют длинные цитаты из «России и Европы», причем автор неизменно подчеркивал верность приводимых умозаключений. Появление большинства этих работ связано с конкретными внутриполитическими и внешнеполитическими событиями. Поводом для написания статьи «Россия и франко-германская война» (1871) стал циркуляр, направленный министром иностранных дел A.M. Горчаковым странам, подписавшим Парижский трактат, в котором говорилось о том, что Россия больше не считает себя связанной обязательствами, предусмотренными этим мирным договором. К моменту написания статьи «Россия и франко-германская война» не была еще проведена Лондонская конференция, следовательно, не было международного признания отмены нейтрализации Черного моря, но Данилевский был уверен в благополучном исходе дела и спешил поделиться своими мыслями с читателем. В 1877 — 1879 гг. им был опубликован цикл статей посвященных Русско-турецкой войне 1877 — 1878 гг. («О настоящей войне», «Как отнеслась Европа к Русско-турецкой распре», «Общеевропейские интересы», «Россия и Восточный вопрос», «Проливы», «Константинополь», «Конференция или даже Конгресс», «Горе победителям!»). Работа «Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей либеральной прессы» была написана вскоре после убийства Александра II 1 марта 1881 г. В ней автор пытался показать абсурдность идеи введения конституции в России, на что надеялись в либеральных кругах в связи с деятельностью М.Т. Лорис-Меликова.

Другие статьи этого периода («Происхождение нашего нигилизма» (1884), «Владимир Соловьев о православии и католицизме» (1885)) были.

21 Данилевский Н Я Россия и франко-германская война//Данилевский Н Я Россия и Европа М, 2003, Он же. О настоящей войне// Данилевский Н. Я. Горе победителям! М, 1998, Он же Как отнеслась Европа к Русско-Турецкой распре// Там же, Он же Проливы // Там же, Он же. Константинополь// Там же, Конференция или даже конгресс// Там же, Он же Россия и Восточный вопрос// Там же, Он же. Владимир Соловьев о православии и католицизме. Далее Владимир Соловьев. //Там жеОн же Происхождение нашего нигилизма //Данилевский Н Я. Сборник политических и экономических статей СПб, 1890, Он же. Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей либеральной прессы //Н Я Данилевский1 175 лет. Липецк, 1998. попыткой автора оспорить некоторые идеи, бытовавшие в общественной мысли того времени, так как считал их «ошибочными», значит, вредными для развития русского государства. Делал он это с позиций его собственной историософской концепции, отсюда следовала определенная предвзятость в изложении материала.

Политические и экономические статьи Н. Я. Данилевского после его смерти были изданы Н. Н. Страховым отдельным сборником22. В наше время вышел новый сборник, на этот раз, только политических работ23, некоторые из них публиковались также в приложениях к современным изданиям «России и Европы».

Также в нашем исследовании в качестве источника использовались труды публицистов и ученых 1840 — 1888 гг. Они ценны не только полемическими откликами в адрес «России и Европы», содержащимися в некоторых их них, но и тем, что анализируя их, можно воссоздать идейную атмосферу, на фоне которой писалась книга и последующие статьи ученого, а также оценить степень воздействия ее на Данилевского, что позволяет составить более полное представление о его взглядах.

Интерес к внешнеполитическим вопросам возник у мыслителя в к. 50 — н. 60- гг. XIX в. В этот же период им начала осознаваться отличность судеб России и Славянского мира от Европы, вследствие чего он начал искать ответы на интересующие его вопросы в литературе. В русском обществе представители славянофильского кружка А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, П. В. Киреевский, Д. А. Валуев, А. Н. Попов, В. А. Елагин, К. С. Аксаков, И. С. Аксаков из-за смешения различных понятий воспринимались, с одной стороны, как защитники всего истинно русского, а, с другой — как славянолюбы. По всей видимости, так произошло из-за того, что славянофилами также ошибочно называли М. П. Погодина и В. В. Пассека, действительно проявлявших большой интерес к славянскому вопросу, в то время как для истинных славянофилов он был весьма.

22 Данилевский Н Я Сборник политических и экономических статей СПб, 1890.

23 Он же Горе победителям' М, 1998 второстепенным. И лишь И. С. Аксаков уделял внимание данной проблеме на страницах, редактируемых им периодических изданий начиная с 1860-ых гг. К этому времени большинство основоположников этого идейного течения уже ушли из жизни.

В 1861 г. начали выходить в свет Собрания сочинений Алексея Степановича Хомякова (1804 — 1860), Ивана Васильевича Киреевского (1806 — 1856), Константина Сергеевича Аксакова (1817 — 1860). Их творчество было связано с рассмотрением, в первую очередь, проблем внутреннего развития России. Идеи, высказанные ими, часть споров 40-ых гг. XIX в. о судьбах России и ее роли во всемирной истории.

Для нашей работы сочинения славянофилов важны именно возможностью сопоставить их взгляды с позицией автора «России и Европы», использовавшего ряд высказанных ими мыслей, но при этом видевшего коренные различия между их взглядами и своими. Нами были использованы дореволюционные издания сочинений данных авторов, а также современные их публикации24.

На страницах «России и Европы» Данилевский неизменно подчеркивал свое уважение к личности Хомякова, хотя и указывал на ложность целей, к которым тот стремился. Четверостишия поэта были использованы им в качестве эпиграфов к пятой, седьмой, восьмой, одиннадцатой, двенадцатой главам. Автору «России и Европы» были знакомы и его богословские произведения, в частности, три брошюры «Несколько слов православного христианина», изданные за границей в 1853, 1855, 1858 гг. на французском языке и запрещенные для публикации в России, а потому не вошедшие в первое издание сочинений Хомякова. Данилевский упоминал на страницах своей книги и имя И. В. Киреевского, занимавшего также религиозной проблематикой, кроме того, литературного критика и публициста. Наибольший интерес представляют его работы «Девятнадцатый век» (1832), «Ответ А. С. Хомякову» (1838), «О характере.

24 Киреевский И В Собрание сочинений в 2-х тт. Т. I М, 1911; Аксаков К С. Собрание сочинений в 2-х тт. Т.1. М, 1861−1880 г.- Хомяков, А С. Собрание сочинений Т. 1−2. М, 1900, Он же. Стихотворения М, 2005.

21 просвещения Европы и его отношении к просвещению России" (1852), где им ставилась и осмыслялась проблема «Россия и Европа». В исторических сочинениях К. С. Аксакова, написанных им в 40 — 50-ых гг. XIX в., Данилевского привлекала попытка автора постичь сущность русских государственных начал.

В «России и Европе» в качестве эпиграфа к четырнадцатой главе также использовался отрывок из стихотворения поэта и дипломата Федора Ивановича Тютчева (1803 — 1873). Данилевский был лично знаком с ним, следовательно, он вполне мог знать о его историософских идеях, высказанных им в публицистических работах «Россия и Германия», «Россия и Революция», «Римский вопрос», напечатанных в 1840-ых гг. в Германии и Франции без подписи автора и вызвавших большой резонанс на Западе и в России. Их появление связано с революционными событиями в Европе в 1848 г. и попыткой автора дать собственную интерпретацию проблемы лг.

Россия и Европа". Анализ сочинений Ф. И. Тютчева, К. С. Аксакова, И. В. Киреевского, А. С. Хомякова и их сравнение с работами Данилевского дают возможность увидеть, в какой мере последний был связан с традицией восприятия России как некой самостоятельной силы всемирно-исторического процесса, отличной от Европы.

В нашей работе также были использованы труды современных Данилевскому ученых, так или иначе поднимавших в своих работах проблемы развития исторического процесса и места России в нем, а также Славянский вопрос. Данилевский не был профессиональным историком, его интерес к этим проблемам носил частный характер. Поскольку его профессиональная деятельность была связана с совсем иной областью, он не имел возможности знакомиться с архивными материалами, не мог путешествовать по славянским землям, не состоял в переписке с представителями национально-освободительного движения. Данилевскому.

25 Тютчев Ф И. Полное собрание сочинений и письма в 6-ти тт. М, 2003 — 2005, Он же Сочинения в 2-х тт. М, 1980. была доступна лишь вторичная информация, которую он брал или из периодики или из работ ученых.

Подавляющее большинство трудов крупных русских славистов Александра Федоровича Гильфердинга (1831 — 1872) и Владимира Ивановича Ламанского (1833 — 1914) посвящено рассмотрению прошлого, настоящего и будущего славян. Они были тесно связаны со славянофилами, взгляды которых повлияли на понимание ими общественных задач славистики. Ученые являлись членами Русского Географического общества и Славянского петербургского комитета, печатались, как и Н. Я. Данилевский, в «Заре». Их работы были написаны на большом фактическом материале, собранным ими во время поездок по славянским землям, в архивах, а также при изучении периодических изданий и сочинений как западных, так и славянских авторов. Они излагали не только факты, но определенную их интерпретацию.

Славянская проблематика присутствовала и в работах историка Михаил Петрович Погодина (1800 — 1875). Однако в них он выступал не как историк, а как публицист. Им поддерживалась постоянная переписка с деятелями славянского национального возрождения, приходилось ему и путешествовать по этим землям, имелся у него и доступ к архивным материалам, таким образом, он был прекрасно осведомлен. В его научных и публицистических работах всегда присутствовал политический подтекст, что необходимо помнить при их анализе. Долгие годы Погодин выступал как защитник теории «официальной народности». Но в своих «Историко-политических письмах и записках в продолжении Крымской войны» он выступил с критикой правительственного курса и, в частности, высказал идею создания единого славянского государства как противовеса Европе.

26 Гильфердинг, А Ф Собрание сочинений Т. 2. СПб, 1868, Он же. Взгляд константинопольского грека па болгарские и критские дела Константинополь, 1860. Далее Взгляд константинопольского грека .- Ламанский В И. Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношениях СПб, 1865. Далее Национальности итальянская и славянская. — Он же Сербия и южно-славянские провинции Австрии СПб, 1864, Он же. Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе СПб, 1871. Далее Об историческом изучении &bdquo—Онже Три мира Азийско-Европейского материка Пг, 1916 Далее Три мира .

Они получили большой резонанс в обществе и ходили в списках по рукам. Политический панславизм не нашел отклика в общественном мнении, а потому был забыт автором. В многочисленных статьях, касающихся славянского вопроса, написанных в 1860 — 1870-ых гг., Погодин занимал позицию умеренного сторонника культурного единства славян. В нашем исследовании были использованы его сборники «Собрание статей, писем и речей по славянскому вопросу» и «Польский вопрос. Собрание рассуждений», а также Собрание Сочинений историка21.

Большой интерес для нас представляет и работа Александра Николаевича Пыпина (1833 — 1904), литературоведа, этнографа, публициста, «Панславизм в прошлом и настоящем» (1878). Ее автор попытался создать научное исследование по истории зарождения и развития идей славянской общности. Появление данного сочинения было связано с Русско-турецкой войной 1877 — 1878 гг. и усилением интереса к славянской проблематике. Пыпин принадлежал демократическому направлению общественной мысли и постарался дать интерпретацию славянского вопроса в духе его идей. В этой связи, довольно важным является сравнение взглядов публициста и Данилевского, занимавшего однозначно отрицательную позицию по отношению к демократическому лагерю.

Также в качестве источника нами были использованы работы русских историков, представителей государственной школы Сергея Михайловича Соловьева (1820 — 1879) и Александра Дмитриевича Градовского (1841 -1889). Их имена были широко известны русскому обществу. Они не только публиковали научные исследования, широко обсуждавшиеся в прессе, но и.

27 Погодин М П. Собрание сочинений. М., 1872- 1876, Он же. Собрание статей, писем и речей по славянского вопроса М, 1978. Далее Собрание статей ., Он же Польский вопрос. Собрание рассуждений, записок и замечаний 1831 — 1867. М., 1867. Далее Польский вопрос.

28Пыпин, А Н. Панславизм в прошлом и настоящем. М, 2002.

29 Соловьев С. М. Взгляд на установление порядка в России до Петра Великого// Соловьев С М. Труды по истории России М, 2003; Он же. Восточный вопрос//Соловьев С. М. История падения Польши Восточный вопрос. М, 2004; Он же. Исторические письма// Собрание сочинений в 18 кн Кн 16 М, 1989, Он же История России Древнейших времен Т. 1. М, 1997, Он же. Мои записки для детей моих, а если можно, и для других// Соловьев С. М Наблюдения над исторической жизныо народов М, 2003, Он же. Начала земли Русской// Соловьев С М. Труды по истории России М, 2003; Он же. Об историческом движении русского народонаселения//Сочинения в 18-ти кн Кн 23 (доп) М, 1998; Градовский, А Д Сочинения СПб, 2001; Он же. Национальный вопрос в истории и литературе. СПб, 1873. публицистические работы, выступали с публичными лекциями. Рассмотрение славянского вопроса не занимало центрального места в их творчестве, но в наследии этих ученых можно найти работы, посвященные ему, например, «Восточный вопрос» (1867) С. М. Соловьева и «Национальный вопрос» (1876) А. Д. Градовского.

Данилевский на страницах «России и Европы» пытался оспорить то, как трактовал Восточного вопрос С. М. Соловьев, что свидетельствует о его знакомстве с трудами историка. Имя же А. Д. Градовского он не упоминал, однако Н. Н. Страхов впоследствии в книге ученого «Национальный вопрос в истории и литературе» (1873) увидел развитие идей, изложенных в «России и Европе». Сопоставление работ Градовского и Соловьева с историософским трудом Данилевского позволяет нам выявить, в какой мере идеи последнего находились в зависимости от достижений современной ему исторической науки.

Для нашего исследования особый интерес представляет современная автору «России и Европы» публицистика, поскольку она для него, по существу, являлась основным источником информации.

На страницах своей книги Данилевский ни разу не упоминал имя Ивана Сергеевича Аксакова (1823 — 1883), публициста, общественного деятеля, который, начиная с 60-ых гг. XIX в., уделял особое внимание рассмотрению славянского вопроса. Редактируемые им периодические издания «День», «Москва» подробно освещали ситуацию в славянских землях. Нами были просмотрены передовые статьи, написанные Аксаковым, его работа «Биография Ф. И. Тютчева» (1886), публичные выступления, посвященные славянскому вопросу, где он не только излагал большой фактический материал, но и давал ему определенную трактовку30. Также в нашей работе были использованы материалы газет «День» за 1861 — 1865 гг. и «Москва» за 1867 — 1868 гг.

10 Аксаков И С. Собрание сочинений Т. 1−3,5. М, 1886- 1887, Он же Биография Ф И Тютчева М, 1997.

Работы Аксакова представляют двоякий интерес. Они, по всей видимости, служили источником информации для Данилевского, но в них была представлена позиция самого публициста относительно славянского вопроса, при сопоставлении которой со взглядами автора «России и Европы» можно выявить «общее» и «частное» в концепции последнего.

Подобного же рода значение для нашего исследования имеют и статьи Ореста Федоровича Миллера (1833 — 1889)31, литературоведа, фольклориста, общественного деятеля. На страницах периодических изданий он выступал как последовательный защитник идей «славянского братства». Ему была знакома не только «Россия и Европа», с критикой идей которой он выступал неоднократно, но и сам Данилевский: оба они были членами Петербургского славянского комитета, их работы печатались в «Заре».

Также в нашей работе были использованы статьи Ростислава Андреевича Фадеева (1824 — 1883), генерала и публициста. Он занимал консервативные позиции, выступал как сподвижник фельдмаршала А. И. Барятинского в борьбе с военными реформами, проводимыми Д. А. Милютиным, сотрудничал с реакционно-крепостнической газетой «Весть». В работе «Мнение о восточном вопросе» (1871) Фадеев упоминал «Россию и Европу», причем давал высокую оценку мыслям ее автора, в то время как Данилевский подвергал неоднократной критике реакционно-крепостнические идеи «Вести».

Федор Михайлович Достоевский (1821 — 1881) был известен своим.

33 современникам не только как писатель, но и как публицист. С 1873 г. по 1881 г. он издавал «Дневник писателя» как журнал одного автора, формально являвшийся приложением к «Гражданину», который в этот период им редактировался. В центре внимания автора всегда находились общественно-политические и социально-экономические проблемы развития.

31 Миллер О. Ф. Славянство и Европа СПб, 1877, Он же. Славянский вопрос в науке и в жизни по поводу «обзора истории славян, А Н. Пыпина и В Д Спасовича». СПб, 1865 Далее Славянский вопрос.- Он же Старая рознь СПб, 1885.

32 Фадеев Р. А. Мнение о восточном вопросе// Кавказская война М, 2003, Он же Русское общество в настоящем и будущем // Там же.

33 Достоевский Ф. М. Дневник писателя // Собрание сочинений в 9-ти тт. М, 2004. Т. 9. пореформенной России, и лишь в годы Русско-турецкой войны 1877 -1878 гг. на первый план вышел Восточный вопрос. Будучи знаком с Данилевским и его историософским трудом, к которому он имел двойственное отношение, Достоевский дал собственное истолкование проблемы «Россия и Европа». В этой связи для нас представляется интересным сравнение концепций этих мыслителей.

Также при работе над темой были использованы материалы консервативной газеты «Московские ведомости», главным редактором которой в 1851 -1855 и 1863 — 1887 гг. был Михаил Никифорович Катков (1818 -1887). Первоначально он занимал умеренно либеральные позиции, но уже в н. 1860-ых гг. перешел на консервативные. Данилевский в данном издании опубликовал статью «По поводу конституционных вожделений нашей либеральной прессы» (1881). Но в «России и Европе» он подвергал критике кампанию по защите классического образования, проводимой Катковым. Сопоставление идей Данилевского со взглядами редактора «Московских ведомостей» может помочь получить более четкое представление об общественно-политической позиции автора «России и Европы».

Большое внимание славянской проблематике в своем творчестве уделял выдающийся русский философ Константин Николаевич Леонтьев (1831 — 1891). Резкая критика либеральных доктрин создала последнему славу последовательного реакционера. В своих работах «Византизм и славянство», «Храм и Церковь», «Письма отшельника», «Письма о Восточных делах"34 он рассматривал многие вопросы, связанные с идеей славянского братства, отсюда возникает вопрос, в какой степени сделанные им выводы перекликались с идеями Н. Я. Данилевского, на защиту которых он впоследствии встал35.

34 Леонтьев К Н Византизм и славянство//Леонтьев К Н Собрание сочинений и писем в 12-ти тт. T 7. Кн 1. СПб, 2005, Леонтьев К Н. Храм и Церковь// Там же, Леонтьев К Н. Письма отшельника// Там же, Леонтьев К Н. Письма о Восточных делах//Собрание сочинений М, 1912. Т. 5.

35 Леонтьев К Н Владимир Соловьев против Данилевского//Леонтьев К Н Храм и Церковь. М, 2003.

В нашей работе были использованы также материалы газет либеральной направленности «Голос» за 1863 — 1871 гг. и «Санкт-Петербургские ведомости» за 1863 — 1871гг. Редактором и издателем «Голоса» был А. А. Краевский, выступавший за продолжение реформ 1860-ых гг., за развитие капитализма в России. Редактором же «Санкт-Петербургских ведомостей» в указанный период был Е. Ф. Корш, известный своим крайним либерализмом. Также большой интерес представляют материалы, опубликованные в журналах «Заря» за 1869 — 1872 гг., бессменным редактором которого был В. В. Кашпирев, и «Отечественные записки» (1863 — 1871). В последнем за указанный период несколько раз сменился редактор: 1860 — 1868 гг. им был А. А. Краевский, 1860 — 1866 гг. его соредактором стал С. С. Дудышкин, с 1868 г журнал был взят в аренду Н. А. Некрасовым, М.Е. Салтыковым-Щедриным, изменившим его направленность в сторону демократических начал. Все вышеперечисленные издания содержат различные характеристики фактов современной Данилевскому действительности, поэтому их сопоставление с позицией автора «России и Европы» позволяет получить более полное представление о месте, которое занимала позиция ученого в общественной мысли пореформенной России.

При работе над темой также были использованы сборники «Всероссийская этнографическая выставка и славянский съезд в мае 1867 г.» и «Русский славянин. Первый всеславянский съезд в России"36. Первый был издан Н. А. Поповым, историком-славистом, одним из организаторов Этнографической выставки в Москве, вслед за ее окончанием. Он представляет собою описание тожеств и речей, сказанных во время их проведения. Второй сборник вышел в тоже время, но был менее документирован, изложение событий носило черты агитационного характера. Этнографическая выставка в Москве в 1867 г. была превращена в настоящий.

36 Всероссийская этнографическая выставка и славянский съезд в мае 1867. М, 1867. Далее Этнографическая выставка .- Русский славянин. Первый всеславянский съезд в России, его причины и значение М, 1867. Далее Русский славянин славянский съезд (в нем принимали участие 80 гостей из славянских земель). Данное событие получило большой резонанс в России и Европе. Главной целью организаторов было знакомство широкой русской общественности со славянским вопросом, и отчасти они ее достигли. Проведение Этнографической выставки было связано с рядом проблем. С одной стороны, к нему отнеслись насторожено в русских правительственных кругах, так как оно вызвало беспокойство европейских государств, что могло способствовать обострению международной обстановки, к чему Россия была не готова. С другой стороны, сами славянские гости боялись проявления великодержавных устремлений со стороны русских. Все это необходимо учитывать при анализе речей И. С. Аксакова, В. И. Ламанского, М. П. Погодина, С. М. Соловьева, О. Ф. Миллера и др., произнесенных на съезде. Данный источник интересен как фактическими сведениями о проведения Этнографической выставки в Москве, так и возможностью получить более полное представление о точке зрения русских общественных деятелей о Славянском вопросе.

Ценным источником является также частная переписка, лично знакомых с Данилевским людей. Ее изучение позволяет глубже понять исторические и политические взгляды мыслителя, его внутренний мир. Особое значение имеют письма Н. Н. Страхова Н.Я. Данилевскому, переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, письма Ф.М. Достоевского37.

Письма (1873 — 1885) Страхова к Данилевскому были опубликованы в 1901 г. в журнале «Русский вестник». Некоторые из них не были датированы. Страхов был не только другом, но и посредником в издании Данилевским его трудов, поэтому их переписке присущ как деловой, так и личный характер. В ней содержатся сведения и отчеты Страхова о реализации первого издания «России и Европы», о публикации статей Данилевского, о пересылке заказанных им книг, и т. п., а также информация.

37 Письма Н Н. Страхова к II Я. Данилевскому// Русский вестник 1901, № 1−3- Переписка Л Н Толстого с HH Страховым (1870−1894) СПб, 1914; Достоевский Ф М Полное собрание сочинений. Т. 29 Кн 1. М, 1986. личного характера, например, обмен мнениями, воспоминания, обсуждения планов на будущее, рассуждения о здоровье и т. п.

Ф.М. Достоевский был знаком с Данилевским по кружку М. В. Петрашевского, в своем творчестве они оба поднимали проблему «Россия и Европа». Между ними не завязалась личная переписка, имя Данилевского неоднократно упоминалось писателем в его письмах именно в связи с выходом в свет книги «Россия и Европа». Постоянным корреспондентом Достоевского был Н. Н. Страхов. Во время пребывания писателя за границей (1867 — 1871) последний выполнял роль посредника в его делах в России (переговоры с издательствами о публикации работ, пересылка гонораров, литературы и т. п.). Труд Данилевского «Россия и Европа» Достоевский обсуждал со Страховым подробно. Однако есть некоторые упоминания о нем и в письмах к другим адресатам, например, к С. А. Ивановой, А. Н. Майкову. Переписка Достоевского дает также хорошее представление об истории издания журнала «Заря», где впервые была опубликована «Россия и Европа». Письма писателя опубликованы в его Полном собрании сочинений.

Переписка Льва Николаевича Толстого со Н. Н. Страховым (1870 -1894), была издана в двух томах в 1914 г. Для нашей работы интересен второй том. Страхов как друга поверял Толстого в свои отношения с Данилевским, а также, преклоняясь перед талантами обоих, пытался их познакомить, что ему и удалось. При работе с этим источником следует учитывать, что Страхов выступает в роли безусловного поклонника идей Толстого, постоянно боясь обидеть последнего превознесением кого-либо другого. Много интересной информации содержат его письма, написанные уже после смерти Данилевского, проливающей свет и па судьбу интеллектуального наследия автора «России и Европы».

К эпистолярному наследию примыкает по своей значимости еще один вид источника: дневники и воспоминания людей, лично знавших автора «России и Европы». Прежде всего, Н. Н. Страхова, П.П. Семенова-Тян.

Шанского, К. М. Бэра, Д.А. Милютина38. При их использовании, естественно, приходиться учитывать субъективный характер, присущий им. Ценность данных источников весьма велика, так как они содержат, прежде всего, богатый биографический материал. Все вышеперечисленные авторы были дружны с Данилевским, между ними отсутствовали какие-либо принципиальные разногласия, соответственно, они настроены однозначно благожелательно по отношению к нему, создавая исключительно положительный его образ.

Работа Н. Н. Страхова «Жизнь и труды Н.Я. Данилевского» была написана как предисловие для издания «России и Европы» 1888 года. Она представляет собою подробное жизнеописание ученого, заканчивающееся анализом идей, высказанных ученым в «России и Европе» с неизменным подчеркиванием их выдающегося значения. Несмотря на субъективизм этой статьи, безусловно, связанный с местом и формой ее издания, а также дружбой ее автора с Данилевским, она содержит богатый биографический материал и уникальную информацию об истории создания и публикации «России и Европы».

Дневники" военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина (1816 — 1912) обладают большой научной ценностью для изучения внутренней и внешней политики России в последней трети XIX в., так как содержат много фактов, проливающих свет на закулисную сторону жизни придворной и правительственной сфер. Записи охватывают период с 1873 по 1899 гг. Для нашей работы они интересны сведениями личного плана, информацией об его общении с Данилевским как соседом по имению в Крыму.

Мемуары" Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского (1827 — 1914) состоят из трех книг: «Детство и юность», «Путешествие в Тянь-Шань», «Эпоха освобождения крестьян». Они остались незаконченными,.

38 Страхов H H. Жизнь и труды H Я. Данилевского// Данилевский Н Я. Россия и Европа. СПб, 1995, Семенов-Тян-Шанский П П. Мемуары Т.1. Пг, 1917; Бэр К М Автобиография М, 1950, Милютин Д, А Дневник Д А. Милютина. Т. 1−4. М, 1949. хронологически ограничиваясь 1861 г. Семенов-Тян-Шанский, ученый-естествоиспытатель, общественный и государственный деятель, был связан с Н. Я. Данилевским не только общими научными интересами, но и узами дружбы. Он был знаком с будущим автором «России и Европы» еще с юности. Его брат Николай Петрович Семенов поступил одновременно с Данилевским в Царскосельский лицей, где они и подружились. Их семьи на протяжении всей жизни поддерживали теплые отношения. Сын Николая Семенова впоследствии написал некролог Данилевскому. Во время обучения в Санкт-Петербургском университете Петр Семенов и Данилевский жили на одной квартире, а также провели ряд совместных научных исследований. Первый том мемуаров ученого содержит множество фактов, психологически точно характеризующих Данилевского. Безусловно, автор воспоминаний — его друг, а потому оценки П. П. Семенова не могут претендовать на абсолютную объективность, но зато они содержат описание событий жизни молодого Данилевского, способных показать становление его как личности, и потому, являются чрезвычайно важным источником.

Автобиография" академика Карла Максимовича Бэра (1792 — 1876), ученого-естествоиспытателя, проработавшего несколько лет бок о бок с Данилевским, содержит материалы относительно научной деятельности последнего. По ним можно проследить как будущий автор «России и Европы» организовывал свои прикладные исследования, как относился к окружающим и т. д., что еще больше расширяет представление об его личности.

Обширную информацию о становлении Данилевского как ученого можно также получить из работы П.П. Семенова-Тян-Шанского «История полувековой деятельности Императорского Русского Географического общества», которая представляет собой точный хронологический пересказ всех событий в жизни Географического общества с указанием кто и когда.

39 Семенов ПН НЯ Данилевский СПб, 1885.

36 Семенов-Тян-ШанскиЙ П П История полувековой деятельности Императорского Русского Географического общества СПб, 1896 Далее Семенов-Тян-Шанский П П История. занимал различные должности, получал награды, направлялся в экспедиции, что ему для этого выделялось, как они проходили, каковы были результаты. Сухой текст «Истории» Семенова-Тян-Шанского содержит множество мельчайших подробностей и является сведением воедино документации Русского Географического общества.

Также нами были привлечены материалы официального делопроизводства. Наиболее ценным источником подобного рода является Дело Н. Я. Данилевского, которое содержит не только биографические данные, но и дает прекрасное представление о мировоззренческих идеалах молодого ученого. В 1849 г. он был арестовал по обвинению в участии в «пятницах Петрашевского», а также в распространении идей французского утописта Фурье. В нашей работе было использовано полное научное издание материалов Военно-судной комиссии по делу Петрашевцев. Дело Данилевского кроме двух «Расписок» и разного рода «Отношений», представляющих собою официальную переписку следственных чиновников, состоящую из поручений и отчетов по их выполнению, также содержит «Показания Н. Я. Данилевского» данные им не ранее 24 июня, где он излагает систему Фурье, пытаясь доказать, что ничего незаконного в ее распространении не было, а также вольное изложение его биографии начиная с окончания им Царскосельского лицея и кончая его арестом, также большой интерес представляет «Допрос Н. Я. Данилевского по вопросным пунктам», произведенный 15 июля 1849 г., содержащий наиболее точные биографические данные.

37ДелоНЯ Данилевского//Дело Петрашевцев Т2. Л-М.1940.

ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР.

Обширное интеллектуальное наследие Николая Яковлевича Данилевского не может быть изучено в рамках какой-либо одной науки, так как интересы этого человека были необычайно широки. Он серьезно занимался биологией, геологией, статистикой, экономикой, социологией, языкознанием. Если своими современниками он был преимущественно оценен как биолог, то наши современники ставят ему в заслугу создание новой концепции философии истории.

Имя его далеко не всегда было на виду. Интерес к нему и его книге «Россия и Европа» всегда отличался некой дискретностью. Были периоды, когда он был повышенным, было время и практически полного забвения.

К сожалению, изучение наследия ученого и, в первую очередь, его историософского труда «Россия и Европа» практически всегда имело односторонний характер. Первоначальный интерес к труду Данилевского «Россия и Европа» возник в к. 70-ых гг. XIX века, когда на страницах толстых журналов развернулась острая дискуссия вокруг идей, высказанных в книге. В свет вышло ряд статей и очерков, в которых содержалась критика данного труда. Известностью сочинение Данилевского было обязано изменениям во внешнеполитической ситуации, но из-за этого идеи Данилевского оказались с ней связаны и рассматривались общественностью через призму восприятия Восточного вопроса. За «Россией и Европой», как впрочем, и за самим автором, закрепился определенный образ. Он воспринимался не иначе, как идеолог национализма или панславизма, что совсем не одно и то же, а его книга — как «катехизис славянофильства» и сторонниками, и противниками. Единственное отличие в отношении к книге заключалось в том, какой знак поставить перед этими определениями.

Следует отметить, что отдельные статьи, посвященные книге «Россия и Европа», появились в печати сразу после ее выхода. Так, например, под псевдонимом «Z» в «Санкт-Петербургских ведомостях» была напечатана рецензия на сочинение в откровенно пренебрежительном тоне. Автор (В.П. Буренин), искажая содержание книги, свел его к фразе «Россия — не Европа"1.

Примерно в этом же духе были написаны заметки в «Голосе», в л.

Новом времени" и, наконец, в «Деле» .

В «Русском вестнике» свое отношение к труду Н. Я. Данилевского высказал историк Петр Карлович Щебальский, который в нескольких словах небрежно изложил теорию культурно-исторических типов, представив ее автора изоляционистом, после чего гордо резюмировал: «ныне культура одна для всех"3. Правда, он отметил, как заслуживающую внимания, идею Данилевского о величии славянского мира. За эту положительную оценку и ухватился Н. Н. Страхов в своей ответной статье в «Заре"4. Он, прежде всего, акцентировал внимание читателя на оригинальности идей, изложенных в книге5. Страхов всячески приглашал Щебальского к дальнейшей дискуссии, полагая, очевидно, что она могла бы привлечь внимание общественности к «России и Европе», но попытка эта оказалась тщетна. По всей видимости, историк считал, что ему нечего добавить к его первой статье.

Следующим критиком Данилевского стал экономист и публицист либерально-западнического направления В. П. Безобразов. Хотя он и признал необходимость глубокого уважения и внимания к «России и Европе» в своей работе «Война и революция"6, но реальных попыток проанализировать взгляды автора не делал, ограничившись приведением примеров, по его мнению, иллюстрирующих несоответствие теории культурно-исторических типов реальности. Выводы Безобразова в целом не отличались от выводов предшественников.

Санкт-Петербургские ведомости № 119 1869.

2 Голос. № 207, 1869, Новое время. № 151, 1869, Дело № 4, 1871.

3 Щебальский П Щ Заметка//Русский вестник 1869. № 7−8 С 368.

4 Страхов H Н. Критические заметки о текущей литературе //Заря. 1869. № 7.

5 Там же. С. 145−147.

6 Безобразов В П Война и революция М, 1873.

Обратил свое внимание на книгу «Россия и Европа» и.

Н.К. Михайловский, социолог, публицист, литературный критик.

Первоначально, его заинтересовала не теория Данилевского и практические выводы из нее, а сам труд как прекрасный образчик однобокости, который публицист приберег до удобного случая. Он представился в связи с критикой позитивизма, где он практически механически вставил пару страниц о.

России и Европе" как занимательную иллюстрацию черно-белого мышления. Всерьез книгой Данилевского он заинтересовался несколько позже. В 1877 г. им была издана специально посвященная ей статья «Россия и Европа». Если в первой своей работе публицист, как и большинство первых критиков идей Данилевского, вовсе не стремился к их глубокому анализу, а лишь руководствовался желанием высказать свое несогласие с ними, то во второй — он попытался разобраться в теории культурно-исторических типов, дать полный ее критический разбор. Безусловным для Михайловского был тот факт, что книга посвящена исключительно доказательству того, что славянский вопрос есть наш внутренний вопрос"8.

Публицист полагал, что концепция Данилевского построена исключительно на факте существования национальных особенностей, что, по его мнению, перечеркивает ее научность, так как национальные особенности есть, но научно их описать невозможно9. Несмотря на благожелательность и отсутствие агрессии в критике Михайловского, нельзя сказать, что он хоть как-нибудь ее поддержал. Теория Данилевского была абсолютно неприемлема для него. Он четко противопоставлял ей теорию классов: взаимное отношение общественных сил, а не национальность должно стать ю основанием расположения исторического материала" .

Кроме Н. Н. Страхова в этот период открыто воздал должное заслугам автора «России и Европы» В. И. Ламанский, ученый славист и общественный.

7 Михайловский Н. К. Суздапьцы и суздальская критика //Сочинения Т. 4 СПб 1897. С. 74.

8 Он же Россия и Европа Записки профана//Сочинения T3. СПб 1909 С. 874. Далее Н. К. Михайловский Россия и Европа.

9 Там же. С. 880.

10 Там же. С. 883. деятель. Правда, их констатации он уделил всего пару строчек в своей работе «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе"11. Больше к этому вопросу Ламанский не возвращался, даже когда вокруг книги разгорелись ожесточенные споры в 80 — 90-ых гг. XIX в.

Как блистательные оценил статьи Данилевского в «Заре» и историк.

К.Н. Бестужев-Рюмин. Несколько более активно выступил О. Ф. Миллер, литературовед и публицист, уделявший особое внимание в своих работах славянскому вопросу. Но отношение его к книге «Россия и Европа» было весьма противоречиво и далеко не всегда положительно. В 1870 г. он опубликовал статью «Русско-славянский вопрос и „начало народности“», где подробнейшим образом сопоставил взгляды Н. Я. Данилевского с точкой.

11 зрения Р. А. Фадеева относительно славянского вопроса. Миллер писал о поразительной схожести идей этих двух мыслителей, хотя они и незнакомы (что является фактической ошибкой, так как Фадеев сам ссылался на автора «России и Европы» в своей работе14). Публицист отдавал должное теории культурно-исторических типов15, но при этом все-таки подчеркивал, что идея Данилевского о необходимости борьбы для выживания славянских народов слишком тягостна16.

Если подвести итог всему вышесказанному, то следует отметить, что уже сразу после выхода в свет «России и Европы» была заложена традиция однобокого восприятия идей Данилевского. В его историософии видели лишь практические выводы, их критиковали, теорию же культурно-исторических типов признавали антинаучной. Эта тенденция получила всестороннее развитие во время оживленных дискуссий 80 — 90-ых годов XIX века. Ламанский В И. Об историческом изучении. С. 11.

12 Бестужев-Рюмин К Н Русская история. Т. 1. СПб, 1972 С 4.

13 Р А. Фадеев (1824 — 1883) В 1869 г. он издал ряд статей под общим названием «Мнение о Восточном вопросе» В 1870 г. Они с дополнениями были изданы отдельной книгой.

14 Фадеев Р А. Мнение о Восточном вопросе. С. 430.

15 Миллер О Ф. Славянство и Свропа СПб, 1877. С. 96.

16 Там же С. 97−98.

У историософии Данилевского противников и сторонников было примерно поровну. Ее антинаучность пытались доказать B.C. Соловьев, Н. И. Кареев, П. Н. Милюков. На обратном настаивали К.Н. Бестужев-Рюмин, Н. Н. Страхов, К. Н. Леонтьев. Их работам была присуща публицистичность, хотя все авторы, естественно, заявляли о своей решимости дать научную оценку труду Данилевского. По сути, научной критикой можно назвать статьи лишь историков К.Н. Бестужева-Рюмина и Н. И. Кареева.

К.Н. Бестужев-Рюмин всегда особое внимание уделял изучению историографии. В ней, по его мнению, труд Данилевского занимает одно из виднейших мест. С самого начала отношение историка к теории культурно-исторических типов было сугубо положительным. Он не уставал повторять, что Данилевский умнейший человек, а его книга — это открытие в истории философии, а его позиция по вопросу о судьбе России — бесценный гражданский поступок. Эти оценки переходили из одной журнальной статьи в другую17. В сущности, он был прав, первопричиной нападок на книгу «Россия и Европа» была общественная позиция оппонентов и отсюда неприемлемость практических выводов Данилевского для большинства из них.

Сам Бестужев-Рюмин, к сожалению, не смог помочь увести споры вокруг сочинения в другую сторону. Он один из немногих пытался анализировать содержание «России и Европы» с научной точки зрения, но его попытка обернулось прямым пересказом идей Данилевского. Изложив содержание книги в статье объемом в десять раз меньшем, чем первоисточник, он оказал дурную услугу ее автору. Его теория была примитивизирована (потерялись сложные логические связи), причем пересказ был внешне столь похож на оригинал, что соблазнял судить по нему о самом труде, тем более осилить статью было куда проще, чем объемистую книгу. Таким образом, можно сказать, что Бестужев-Рюмин не смог научно.

17 Бестужев-Рюмин К. Н. Николай Яковлевич Данилевский// Известия Санкт-Петербур[ского Славянского благотворительного общества 1885. № 10, Он же Теория культурно-исторических типов// Русский вестник. 1888. № 5. Далее Бестужев-Рюмин К H Теория культурно-исторических типов — Он же О книге НЯ Данилевского «Сб политических и экономических статей"//Русский вестник 1895. № 3 переработать содержание, выяснить границы возможного реального применения теоретических идей Данилевского в исторической науке, ограничившись хвалебными одами, сами по себе ничего не значившими.

Работа Н. И. Кареева «Теория культурно-исторических типов"18 немногим уступила по объему статье Бестужева-Рюмина. Однако за стремлением историка научно осмыслить новую теорию стояло плохо скрываемое раздражение. Источником его были претензии Данилевского создать «естественную» методологию исторической науки, которые ни могли не раздражать уже вполне сложившегося ученого, воспитанного в лоне этой науки, имеющего большие наработки в области методологии, и кому же, как ни ему, следовало дать отпор бесцеремонному биологу. Именно это желание руководило Кареевым при написании статьи. И тут он особо не разбирал средства: путал теоретические выводы с практическими, перефразировал законы развития культурно-исторических типов и оценивал их по своим формулировкам, вырывал из контекста фразы, описывающие сходные вопросы, и ставил их рядом, чтобы указать на «явное» противоречие. Основываясь на результатах, полученных подобным способом, Кареев делал вывод, что непоследовательность лежит в основе книги «Россия и Европа"19.

В самом начале своей статьи историк заявил, что, прежде всего, его интересует теория культурно-исторических типов, но он часто не различал или не хотел различать теорию и практические выводы в книге Данилевского, по сути, вся его критика сводилась к абсолютному неприятию последних и доказательству, что теория искусственно выдумана ради их обоснования20. Для того, чтобы сорвать научную личину с воинствующего славянофила, Кареев доказывал антинаучность его теории. Суть доказательства сводилось к поискам у Данилевского позитивизма. Как истинный позитивист Кареев считал, что оспорить научно это учение нельзя, следовательно, и автор «России и Европы» не смог уйти от него. Обвиняя его.

18 Кареев Н И. Теория культурно-исторических типов//Русская мысль 1889 № 9. Далее Теория культурно-исторических типов. Там же. С. 30.

20 Там же. С. 5. в нечистоплотном изоляционизме, Кареев искал в теоретических построениях наличие единой линии исторического развития и находил ее в весьма некорректно вырванных из контекста фразах, тем самым доказывая, что Данилевский не может быть основателем новой теории истории, обосновывающей принцип мультилинейности развития человечества, так как не смог преодолеть старую систему. Таким образом, Кареев представлял книгу Данилевского как глубоко противоречивую, а ее автора — как человека, не сумевшего сделать ничего нового в исторической науке. Конкретные положения работы Кареева в дальнейшем развития в историографии не получили, но его общее отрицательное отношение к историософии Данилевского вполне было созвучно общепринятой точке зрения по данному вопросу.

Куда большее влияние на историографию оказали Н. Н. Страхов и B.C. Соловьев. Именно их оценки в дальнейшем эксплуатировали исследователи. Они были ключевыми фигурами в научных, полунаучных и совсем ненаучных спорах вокруг книги «Россия и Европа». На фоне статей B.C. Соловьева работы Страхова выглядели куда более взвешено и трезво, однако, следует отметить, что последний сам породил миф, который впоследствии долго мешал трезво взглянуть на содержание «России и Европы». Имя это мифа — «катехизис славянофильства». Страхов смог всем доказать, что Данилевский — славянофил, и именно из этой аксиомы в дальнейшем исходили его критики. Хотя последний на страницах своей книги очень четко показал разницу между своей историософией и учением славянофилов (С. 117).

При всех хвалебных речах Страхова в адрес автора «России и Европы» и его «строго научной концепции философии истории, объясняющей многое"21, сам он не смог осмыслить теорию культурно-исторических типов как научную теорию, на основе которой можно проводить исследования, для него она важна, прежде всего, своими.

21 Страхов Н Н Жизнь, С XVII российская-1.

ГОСУДЛРСТПСННЛП конкретными выводами. Это вполне естественно, ведь Страхов не ученый, а публицист. С его легкой руки такое глубоко публицистичное восприятие.

России и Европы" стало общепринятым. И тут пример Н. И. Кареева, посвятившего свою статью номинально критике теории культурноисторических типов, а фактически критике конкретных выводов, сделанных автором на основе этой теории, очень типичен.

Полемика Н. Н. Страхова и B.C. Соловьева продолжалась в общей сложности шесть лет, причем степень ожесточенности ее со временем нарастала. Номинально дискуссию открыл сам Н. Я. Данилевский, опубликовав статью «Владимир Соловьев о православии и католицизме» в журнале «Известия славянского благотворительного общества» в 1885 г., где с теоретических позиций своей историософии критиковал взгляды философа относительно исторического прогресса как слишком огрубленную схему.

22 противостояния Востока и Запада. B.C. Соловьев ответил немедленно в том же журнале статьей «Ответ Н. Я. Данилевскому». Работа эта была более чем тактичная, философ выказывал уважительное отношение к автору «России и Европы» и даже признавал его теорию с некоторыми оговорками23. Тон Соловьева изменился коренным образом через три года, когда он опубликовал в 1888 г. статью «Россия и Европа» в журнале «Вестник Европы», где дал довольно резкую оценку труду Данилевского (уважение к личности самого автора пока еще присутствовало).

Суть возражений философа глубоко публицистична. По его мнению, теория Данилевского возводит рознь, существующую в человечестве, в закон, и поэтому не может считаться истиной24. Таким образом, главное возражение Соловьева против книги «Россия и Европа» — это изоляционизм ее автора, окрашенный в националистические цвета. Он не пожалел красок, чтобы нарисовать национализм Данилевского в самом неприглядном виде. А чтобы смирить национальную гордыню, заявил, что славянам в области.

22 Данилевский Н Я. Владимир Соловьев о православии и католицизме. С. 275−276.

23 Соловьев В С. Ответ Н Я. Данилевскому//Собрание сочинений 2-ое изд СПб. 1911;1914 Т.4. С. 195.

24 Он же. Россия и Европа////Сочинения в 2-х тт. Т. I М, 1989. С 335. культуры и науки вообще гордиться нечем25. Так же Соловьев подверг резкой критике мысли автора «России и Европы» о четырехосновности славянского культурно-исторического типа. Соловьев стремился показать, что Данилевский ставит русских выше других славян, хочет утвердить главенствующую власть России на Балканах, что было очевидным искажением идей последнего (он был именно панславистом, а не русским националистом). В сущности, в этом споре столкнулись две историософские системы, абсолютно противоречившие друг другу.

Дело в том, что к этому моменту B.C. Соловьев был уже широко известен как автор ряда фундаментальных богословско-философских работ, как выдающийся религиозный мыслитель, необычно быстро преодолевающий ступени образования и науки. Он уже выработал собственную историософию, в ней, в частности, говорилось о необходимости соединения церквей, причем первое место должно было остаться за католичеством26. В этом смысле историософия Данилевского с ее утверждениями о самобытности славянского культурно-исторического типа находилась в прямом противоречии с идеями B.C. Соловьева. По всей видимости, оно и стало главной причиной неприятия философом концепции Данилевского и активной борьбы с ней на страницах журналов.

Страхов был возмущен статьей Соловьева и ответил работой «Наша культура и всемирное единство. Замечания на статью г. Вл. Соловьева». Вслед за этим Соловьев опубликовал статью «О грехах и болезнях». Далее дискуссия продолжалась с еще большим ожесточением: Страхов: «Последний ответ Вл.С. Соловьеву" — Соловьев: «Письмо в редакцию" — Страхов: «Спор из-за книг Н.Я. Данилевского" — Соловьев: «Мнимая борьба с Западом" — Страхов: «Новая выходка против книги Н.Я. Данилевского»;

23 Там же. С. 386.

26 Соловьев В С. Письма. СПб, 1908 Т.1. С. 114.

27 Страхов Н Н. Наша культура и всемирное единство. Замечания на статью г. Вл. Соловьева// Русский вестник 1888 № 6.

28 Соловьев В С О грехах и болезнях//Вестник Европы 1889. № 1. лл.

Соловьев: «Счастливые мысли г. Страхова». На последнюю статью Страхов, вняв уговорам JI.H. Толстого отвечать, не стал. Однако, ободренный своим успехом и молчанием оппонента, B.C. Соловьев решился окончательно перечеркнуть ненавистную теорию, обвинив ее автора в плагиате, на эту-то статью и дал свой последний, несколько запоздалый,.

30 ответ Страхов. В сущности, позиции оппонентов за годы полемики не изменились. Соловьев вполне четко сформулировал свои возражения против теории культурно-исторических типов еще в статье «Россия и Европа», Страхов обозначил свое отношение к труду друга сразу же после его написания. Их позиции далее не менялись, менялся тон философа, и если поначалу он давал лишь негативные, часто эмоционально окрашенные оценки труду Данилевского, то потом шел уже на прямые подтасовки фактов, передергивание фраз и т. п. Обличительный тон сменился на сарказм и откровенное издевательство над Данилевским, Страховым и «Россией и Европой».

Соловьев стремился последним поставить точку в этом споре и он заметно преуспел. По его статьям судили о Данилевском, по его стопам шел П. Н. Милюков, на его авторитет в этом вопросе прямо ссылался Н.А. Бердяев31. Как ни странно, но именно Соловьев, а не Кареев заложил основы определенного восприятия «России и Европы» как в общественном мнении, так и в последующей научной и около научной литературе.

Это не случайно. Основательную критику теории культурно-исторических типов дал Кареев, перечеркнув всю ее научную значимость, после чего она была лишена права быть научной работой и в глазах всех стала исключительно философской, а в области философии исключительным авторитетом обладал именно Владимир Соловьев. Кто был Страхов.

29 Страхов Н. Н. Последний ответ Вл Соловьеву//Русский вестник. 1889. № 2- Соловьев В С Письмо в редакцию// Вестник Европы. 1889, № 3- Страхов Н II. Спор из-за книг Н Я Данилевского// Русский вестник. 1889. № 12- Соловьев В С. Мнимая борьба с Западом// Русская мысль 1890 № 8- Страхов Н Н. Новая выходка против книги Н Я. Данилевского// Новое время 1890 20сент, 20 нояб, Соловьев В С. Счастливые мысли г. Страхова// Вестник Европы. 1890, № 11.

30 Соловьев В С. Немецкий подлинник и русский список// Вестник Европы 1890 № 12. H H Страхов Исторические взгляды Г. Рюккерта и Н Я. Данилевского// Русский вестник. 1894. № 10.

31 Бердяев H А. Русская идея М, 1997. С. 58. литературный изгнанник" как о нем отзывался В. В. Розанов. Соловьев жеизвестный философ, так еще и овеянный ореолом страдальца32, который многократно усилил к нему симпатии либеральной части общественности. Он редактировал философскую часть Энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, где оставил нелестную статью о Данилевском, а ведь многие справкой в этом солидном издании начинали и заканчивали изыскания по данному вопросу. Чаще всего последующие исследователи шли вслед за Соловьевым, подтверждая его высказывания или опровергая.

Во многом голос философа звучал так твердо потому, что другие приверженцы теории культурно-исторических типов или молчали, или весьма скромно высказывали свое отношение. Так, например, Ф. М. Достоевский, писатель, философ и публицист, ознакомившись с журнальным вариантом книги «Россия и Европа» пришел в восторг, но этот восторг остался лишь в его личной переписке, к тому же он несколько сожалел, что Данилевский опередил его.

Ф.И. Тютчев называл Данилевского «ревнителем в уровень со своими притязаниями», убежденным человеком являющим собою «редкое и освежительное явление"34. Очевидно, ему был симпатичен политический панславизм автора «России и Европы», действительно, в чем-то созвучный его собственной позиции, высказанной им в опубликованных заграницей в конце 1840-ых гг. работах «Россия и Германия», «Россия и Революция», «Римский вопрос», а также в неоконченном трактате «Россия и Запад»,.

35 найденном после смерти поэта в его бумагах И. С. Аксаковым. Хотя, безусловно, следует отметить, что позиция двух мыслителей была схожа лишь отчасти. Тютчев, отдав должное таланту и уму Данилевского в своей личной переписке, публично его точку зрения нигде не защищал.

32 В С. Соловьев выступил на публичной лекции с просьбой отменить казнь первомартовцам, после чего вынужден был оставить преподавательскую деятельность.

33 Соловьев В С. Н Я. Данилевский//Энциклопедический словарь Ф А. Брокгауза и И, А Ефрона СПб, 1893. Т. 10. С. 77−80.

34 Тютчев Ф. И Сочинения в двух томах. Т. 2 М, 1980 С. 242.

35 Он же. Поли собр. соч. Т.З. М, 2003.

Через семь лет после первой своей статьи о «России и Европе» О. Ф. Миллер написал новую. На этот раз его отношение к труду Данилевского было скорее негативным, чем положительным. Вслед за Страховым он писал о нем как о последователе славянофильского учения и, в тоже время, видел, что его взгляды далеко не всегда можно хоть как-то сопоставить с позицией, например, А. С. Хомякова. Для Миллера авторитет последнего был непререкаем. Соответственно, вслед за Хомяковым он утверждал, что славянство, прежде всего, необходимо самой Европе. Таким образом, для него было неприемлемо утверждение Данилевского о невозможности существования внутреннего единства между романо-германским и славянским культурно-историческими типами. Более того, необходимость придерживаться трезвого расчета в проведении внешнеполитического курса, о которой писал автор «России и Европы», побуждало Миллера к еще более резкой оценке его труда, названного им даже «антихристианским"36. С другой стороны, он соглашался с Данилевским, что следует всеми силами помогать славянским народам обрести независимость и оберегать их от чуждых западных влияний37.

Религиозный философ В. В. Розанов также не сомневался, что Данилевский славянофил. Он опубликовал две статьи о нем, где в основном опровергал обвинения в плагиате, о самой теории философ практически не говорил, хотя в своей личной переписке указывал, что абсолютно согласен с автором «России и Европы» относительно его теории культурно-исторических типов39.

На сторону Страхова в споре с Соловьевым встал и К. Н. Леонтьев, который, с одной стороны, был выдающимся русский мыслителем, а, с другой, — «душителем свобод». Его авторитет в обществе был скорее отрицательным, и тот факт, что он отдавал должное историософии.

36 Миллер О Ф. Славянство и Европа СПб, 1877. С. 274,312.

Там же. С. 311.

38 Розанов В В. О борьбе с Западом в связи с деятельностью одного из славянофилов// Вопросы философии и психологии 1890. № 4- Он же. Поздние фазы славянофильства НЯ Данилевский, К H. Леонтьев// Литературные очерки. СПб., 1899.

39 Он же. Письмо к Страхову. Дек. 1888//Литературные изгнанники М, 2001. С. 186.

Данилевского, лишний раз очерняло автора «России и Европы» в глазах либерально настроенной читающей публики. Его здравые замечания относительно несправедливости многих обвинений Соловьева, попытки осмыслить идеи Данилевского40 — все это вряд ли могло быть воспринято адекватно общественностью, коль скоро это исходило из уст подобного человека.

Не могла способствовать полярности книги и статья малоизвестного публициста Н. М. Соколова, который написал в равной степени длинную и скучную работу, где с придыханием говорилось о величии двух «главных славянофилов» Данилевского и Хомякова41 и абсолютной идентичности их взглядов.

В полемике 80−90-ых годов поучаствовал и П. Н. Милюков, известный историк и тогда уже начинающий политик42. Его критика не носила даже оттенка научности. Он не ссылался на идеи предшественников, он, Милюков, сам выносил приговор, хотя, в сущности, буквально дословно повторял все пункты обвинений B.C. Соловьева в адрес историософии Данилевского. Единственно, что Милюков изменил — это, рассматривая идеи автора «России и Европы» о четырехосновности славянского типа, сосредоточил все свое внимание на критике представлений ученого о возможностях развития института «общины», оставив в покое способность славян к наукам и искусствам. Кроме того, того Милюков первым изобрел термин «эпигон славянофильства», которым удостоил не только Н. Я. Данилевского, но и К. Н. Леонтьева, B.C. Соловьева. Забегая вперед, следует отметить, что этот «ярлык» перекочевал в советскую историографию, где его активно использовали большинство исследователей, упоминавших имя автора «России и Европы».

Интерес к сочинению Данилевского начинает ослабевать на рубеже XIX и XX вв., что связано просто с изменением проблематики,.

415 Леонтьев К Н. Владимир Соловьев против Данилевского//Храм и Церковь М, 2003.

41 Соколов Н М. Хомяков, А С. Данилевский Н Я//Русский вестник. 1904. № 7.

42 Милюков П Н. Разложение славянофильства Н Данилевский, К Леонтьев, Вл Соловьев//Из истории русской интеллигенции СПб, 1903, интересующей общественность. На некоторое время имя автора «России и Европы» появляется на страницах уже эмигрантской философской публицистики. Это связано с попыткой переосмысления наследия общественной мысли XIX века, для преодоления мировоззренческого кризиса тех осколков русской интеллигенции, что оказались после Октябрьской революции в эмиграции. Этот период является логическим продолжением первого. В корне образ автора «России и Европы», нарисованный в историографии еще B.C. Соловьевым, не меняется. Просто Данилевский и его книга были вписаны в общую канву развития общественной мысли России в дореволюционный период, без особых изменений в оценках43. Пожалуй, единственным исключением тут была позиция Н. А. Бердяева, который, следуя во всех своих рассуждениях прямо за Соловьевым, впервые заговорил о схожести идей Н. Я. Данилевского и О. Шпенглера44.

Отголоском этой историографической линии являлся труд чешского философа и политика Т. Масарика «Россия и Европа». Будучи представителем западной науки, он, тем не менее, увлекся трудами Ф. М. Достоевского и решил через русскую литературу постичь Россию изнутри45. Масарик написал историю философской мысли в России, озаглавив ее «Россия и Европа». В этой книге нашлось место и Данилевскому. Сконцентрировав все свое внимание на «биологическом национализме» автора теории культурно-исторических типов, он довольно неточно пересказал саму теорию, подчеркивая ее несостоятельность46. В дальнейшем эта мысль в западной историографии не получила развития, так как самой историографии по данному вопросу на Западе на протяжении пятидесяти лет просто не было. Не существовало в это время и советской историографии по данному вопросу. Можно назвать лишь две работы, где.

43 Примером тут могут служить труды В В Зеньковского «История русской философии» Л, 1991 T 1, «Русские мыслители и Европа». М, 1997.

44 Бердяев Н, А Предсмертные мысли Фауста Освальд Шпенглер и «Закат Европы"//Освальд Шпенглер и «Закат Европы». М, 2000.

45 Масарик Т Г. Россия и Европа СПб, 2000 С 3.

46 Т. Г Масарик хорошо знал статьи В С Соловьева о Н Я. Данилевском и даже ссылался на него. вкратце рассматривался труд Данилевского: «Дипломатия и войны царской России в XIX столетии» М. Н. Покровского и «Славянофилы и Славянофильство» С.С. Дмитриева47.

Покровский весьма оригинален в своих оценках. Едва ли еще кто-нибудь кроме него отвел столь «высокое» место в общественной жизни пореформенного времени книге «Россия и Европа» и ее автору. Для Покровского Данилевский — это создатель официальной идеологии царствования Александра III48. Всю историософию автора «России и Европы» историк свел к обожествлению крепостнического режима, что абсолютно неверно.

Дмитриев писал в ином ключе о Данилевском и его книге. Он впервые попытался критически подойти к определению места сочинения ученого в общественной мысли пореформенной России. По его мнению, абсолютно необоснованно относить автора «России и Европы» к славянофилам, так как сущность его воззрений в корне отлична от установок этого направления. Дмитриев полагал, что труд Данилевского — это образец реакционного панславизма. Забегая вперед, следует отметить, что мысль Дмитриева в дальнейшем не была развита49.

Книга «Россия и Европа» вновь приковала к себе внимание после окончания Второй Мировой войны, но, правда, уже западных исследователей. Связано это было, с одной стороны, с международной обстановкой, противостоянием двух враждебных внешнеполитических блоков, следствием которого был, в частности, интерес к истории противника, с другой стороны, все большее признание в западных общественных науках получала теория цивилизаций, одним из основоположников которой наряду со О. Шпенглером назывался и.

47 Покровский М Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М, 1923. и Дмитриев С С. Славянофилы и «Славянофильство"// Историк-марксист, 1941. № 1.

48 Покровский М. Н. Ук. Соч. С 248.

49 Отнесение Н. Я. Данилевского к славянофилам традиционно для советской историографии единственным кто, кроме С С. Дмитриева с научной точки зрения оспорил это утверждение, был Н И Цимбаев. В своей работе «Славянофильство Из истории русской общественно-политической мысли XIX века «М, 1986, он указал на принципиальные отличия взглядов истиниых спавянофилов и Н Я Данилевского.

Н.Я. Данилевский. Интерес этот стих к середине 70-ых гг. XX века. В этот период времени появилось ряд крупных исследований, посвященных как исключительно философии истории автора «России и Европы», так и общих работ, где его наследию отводилось видное место50. Наиболее ощутимый след в западной историографии этого периода оставили два ученых: П. А. Сорокин и Р. Мак-Мастер.

П.А. Сорокин, американский социолог (русский эмигрант первой волны) фактически основал целую школу социологии в США, его мнение имело огромный научный вес. Им не просто на основе идей Данилевского была выработана собственная концепция развития всемирно-исторического процесса, он активно пропагандировал историософию автора «России и Европы», доказывая ее научную значимость. Его работы о Данилевском представляют собой пересказ идей «России и Европы» с замечаниями о том, как они верны. По сути, как в свое время B.C. Соловьев благодаря своему авторитету сделал теорию антинаучной, так спустя полвека П. А. Сорокин сделал ее всеми признанной. Для всех стало очевидным, что Данилевский предшественник О. Шпенглера и создатель новой методологии истории.

Р. Мак-Мастер сделал также очень много для признания теории культурно-исторических типов. Этот западный исследователь долго и основательно изучал творчество Данилевского, посвятив ему ряд работ и научных докладов. Одной из главных его заслуг является научное опровержение обвинений B.C. Соловьева в плагиате. Он произвел тщательную экспертизу-сопоставление текстов Данилевского и Г. Рюккерта, и выявил принципиальные отличия во взглядах двух ученых. Работы Мак-Мастера полны субъективизма и, оценив теорию культурно-исторических.

50 Fander F. Seventy Years of Pan-Slavism in Russia: Karamzin to Danilevsky/l800−1870/Georgetown, 1962, Hare R. Pioneers of Russian Social thought. N. Y, 1964, Kohn H. Dostoyewsky. Nationalist MessianiasmZ/Continuity and Change in Russian and Soviet Thought Boston 1856- Mac-Master R. Danilevsky, a Russian totalitarian philosophar. Cambridge (Mass), 1967; Mac-Master R. The question of H. Ruckert’s influence on Danilevsky// The American Slavic and East European Review. 1955. № 1−2- Mac-Master R Danilevsky and Spengler: New interpretations// The J of Modern History. 1954. № 2- Petrovich M B The emergence of Russian panslavism, 1856−1870 N.Y., 1956.

Schapiro L. Rationalism and nationalism in Russian mneteehth-ccntury political thought. New-Havcn-L, 1967, Sorokm P. A. Sociological Theories of today. N Y, 1966, Sorokin P. Social philosophies of an Age Crisis Boston. 1951; Thaden E C. Conservative Nationalism in Nineteenth-Century Russia Seattle, 1964. типов, он резко осудил внешнеполитическую доктрину Данилевского51. Подобная точка зрения относительно практических выводов из историософии Данилевского вполне общеупотребительна в западной науке, и тут Мас-Мастер не привнес ничего нового.

Следует отметить, что, несмотря на негативное отношение к панславизму автора «России и Европы», западная историография в целом признала его теорию. Цивилизационный подход к изучению истории в глазах многих выглядел весьма перспективно, его активно применяли в построении различных исторических и социологических концепций, а Данилевский занял почетное место одного из основателей данного направления. Однако действительно серьезных и глубоких исследований об его историософии так и не появилось, взяли из нее основную идею (существование культурно-исторических типов и множественность линий прогресса) и развили ее, особо не вглядываясь, что за ней стоит.

Западная историография не только признала научную значимость теории культурно-исторических типов, она еще и породила советскую историографию 60−80-ых годов по данному вопросу. Большинство работ этого периода начинаются с констатации необходимости оспорить ст извращенную методологию истории, столь популярную на Западе. Выводы исследователей были понятны заранее. Общим местом в данных работах была констатация, что Данилевский — эпигон славянофильства, его взгляды враждебны прогрессу, следовательно, теория культурно-исторических типов антинаучная. При доказательстве этого исследователи придерживались стандартной схемы, выбирая «возмутительные» цитаты из «России и.

31 Mac-Master R. Danilevsky a Russian totalitaren philosophen P. 3−4.

32 Гайденко П П. Наперекор историческому прогрессу.// Вопросы литературы. 1974 № 5, Голосенко И, А Социальная философия неославянофильства1 Н. Я. Данилевский и К H. Леонтьев// Социологическая мысль в России: Сб J1, 1978; Он же. Философия истории Питирима Сорокина// Новая и новейшая история. 1966 № 4, Дьяков В А. Славянский вопрос в пореформенной России//Вопросы истории 1986. № 1- Маркарян ЭС. О концепции локальных цивилизаций Ереван. 1962, Мордовская H В К критике «философии истории» Н Я Данилевского//Философские проблемы общественного развития М, 1971; Протопопов М А. Кладбищенская философия//Дело. 1982. № 6, Пустарнаков В Ф Концепция культурно-исторических типов (локкальных цивилизаций" // Цивилизация и исторический прогресс. М, 1983. Филатов A H. Методологические аспекты концепции «культурно-исторических типов» H Я Данилевского Автореф Дисс Канд Ист. Наук Казань. 1979.

Европы", часто даже не утруждая себя ссылкой на саму книгу, и опровергали их с помощью марксистко-ленинской методологии. Конечно, в каждом правиле есть свои исключения. В данном случае им является небольшая статья В. А. Грубина, который поставил вопрос о «необходимости анализа взглядов Данилевского для постижения генезиса и сущности одной из оригинальных форм русского самопознания второй половины XIX века и ее роли в исторических судьбах очень распространенной и устойчивой тенденции в мировой мысли"54. Автор обозначил лишь возможные направления поиска. Заслуга Грубина состоит хотя бы в том, что он увидел проблему, которая ждет своего исследователя до сих пор.

В начале 90-ых гг. XX века отношение к историософии Н. Я. Данилевского изменилось. Она оказалась в фокусе всеобщего внимания, другими стали и оценки ее научной значимости. В историографии этого периода следует отметить некую двойственность. Дело в том, что последнее десятилетие прошлого века было временем поиска «забытых пророков» и воздание должного их заслугам, причем к наследию мыслителей и к ним самим исследователи часто относились некритично. Среди этих пророков оказался и, безусловно, талантливый русский философ B.C. Соловьев, но его оценка труда Данилевского была явно нелестна, так еще и вряд ли ее можно признать объективной. Несмотря на это, его точка зрения оказала серьезное воздействие на современных исследователей творчества Данилевского. С другой стороны, многие ученые заговорили о кризисе исторической науки, о насущной потребности освободиться от оков марксизма-ленинизма, о необходимости создания новой методологии истории. В цивилизационной теории стали видеть достойную замену устаревшей методологии. На Западе Данилевский был признан как один из основоположников нового подхода к изучению всемирно-исторического процесса, и исследование его наследия приобретало, в этой связи, практическое значение. Теорию культурно.

33 Грубин В. А. Проблема общего и особенного в теории в теории культурно-исторических типов H Я. Данилевского// Вестник Ленинградского государственного университета Сер Экономика, философия. 1973. Вып. 2, № 11.

34 Грубин В А. Ук. ст. С. 129. исторических типов признали научной (а ведь Соловьев таковой ее не считал) и начали активно изучать.

В массе небольших статей55, посвященных историософии Данилевского, соседствуют в той или иной мере негативные оценки B.C. Соловьева и признание научности теории Данилевского, которую пересказывают, осуждают, хвалят. Его имя у всех на слуху. К сожалению, подобной популярности всегда сопутствуют спекуляции на интересную всем тему, которые могут проявляться по-разному. Все говорят о естественнонаучном складе ума Н. Я. Данилевского, так почему бы не показать на примере его теории «огромные» возможности использования математических методов в исторических исследованиях, как это сделал Н. А. Полевой в своей работе56. И тут не важно, что мысли автора «России и Европы» вырываются из контекста, что искажает их смысловое содержание. После ознакомления с данной работой возникает естественный вопрос, на что Н. А. Полевой потратил время и силы? Он ставил перед собой задачу формализовать историософию Данилевского и ему это удается при значительном упрощении идей, а, по сути, их искажении. Поздравляя себя с успехом в конце статьи, исследователь не потрудился даже объяснить, а зачем необходима была эта формализация. Констатация ее возможности является единственным выводом Полевого. Вряд ли подобная работа может представлять научный интерес.

55 Банков С И. Идейная борьба вокруг философско-исторической доктрины Н Я. Данилевского// Из истории религиозной философии в России XIX — нач XX вв М, 1990, Важинский В М. Историософская концепция.

H Я. Данилевского// История-Философия-Культура. Историко-философские чтения, посвященные 40-летию Липецкой области Липецк, 1994; Евтушенко Л П. Социальная эволюция' гносеологические аспекты исследования А. Тойиби и H Я. Данилевского// Логика, методология, философия науки, тезисы международ Конференции. Обнинск 1995; Киселев Л С. Теория культурно-исторических типов Н Я. Данилевский в общественной мысли России в последней трети XIX в // Россия в XIX — нач. XX века / Научные чтения Ростов-на-Дону, 1992; Киселев С Н. Апостол русской цивилизации// Проблемы мирового устройства и международных отношений в общественно-политической мысли XIX — XX вв Симферополь, 1996, Корнеев И В. H Я. Данилевский и российской цивилизации// Социум. 1995. № 1. Михеев В М «Парабола культуры у H Я. Данилевского и X. Ортеги-и-Гассета// Социальная теория и современность Вып 10 М, 1993; Павленко, А Н Прошлое и настоящее теории Данилевского// Россия и Европа' опыт соборного анализа М, 1992; Федотова В Г Судьба России в зеркале методологии// Вопросы философии. 1995 № 12 и ДР.

Полевой Н. А. Формализация концепции всемирно-исторического процесса Н Я. Данилевского средствами параметрической общей теории систем// Круг идей историческая информатика в информационном обществе. М, 2001. «Там же. С. 453.

Но спекуляции могут быть и иного рода. Данилевского можно записать в «пророки». Использовать его авторитет, защищая свои политические убеждения. Как например, поступил А. С. Панарин, призвав использовать внешнеполитическую доктрину Данилевского в политической практике современной России58. Хотя, следует отметить, что он хотя бы не ставил перед собою цель научного изучения наследия автора «России и Европы, как это сделали авторы двух работ JI.E. Шкляр, А. А. Штоквиш и А. Н. Аринин, В.М. Михеев59.

Украинские исследователи Шкляр и Штоквиш, пересказав теорию культурно-исторических типов, в выводах обратили особое внимание читателя на то, что ее автор на словах провозглашал право каждой цивилизации на своеобразие, но почему-то ничего не сказал о правах украинцев. «Арсенал политических правил», предложенных автором «России и Европы» они окрестили весьма опасными, в особенности если современные политики захотят ими воспользоваться. Далее последовали прозрачные намеки на разногласия, возникшие в постсоветском пространстве между Украиной и Россией.60.

Там, где украинские ученые поставили минусы Аринин и Михеев поставили плюсы. В их работе также был приведен довольно подробный пересказ «России и Европы». Авторы не утруждали себя глубоким анализом идей русского мыслителя. Зато пытались старательно подвести читателя к мысли, что, с одной стороны, Данилевский был либералом, а с другой, приверженцем жесткой формы правления и время показало, что именно она лучше всего подходит России. И наконец, исследователи рекомендовали идеи автора «России и Европы» принять за руководство к действию61. Они сами, очевидно, так и поступают в своей политической деятельности, об.

58 Панарин, А С. «Вторая Европа» или «Третий Рим"// Вопросы философии 1996. № 10.

59 Шкляр Л С, Штоквиш A A. H Я. Данилевский как культуролог и геополитик// Философская и социологическая мысль 1992. № 12- Аринин, А Н. Михеев В M. Самобытные идеи Н Я Данилевского М, 1996.

60 Шкляр Л Е. Штоквиш, А А. Ук Ст. С 140, 154, 157.

61 Аринин A H. Михеев В М. Указ соч С. 73,83, 177, 197. успехах которой указывается в их кратких биографических справках на обложке книги.

В это же время появляются и серьезные научные исследования. Одной из первых попыталась пересмотреть оценки советской историографии J1.P. Авдеева. Идеями Данилевского она заинтересовалась еще в начале 80-ых гг. В чем-то ее отношение к «России и Европе» напоминает позицию советских историков. Так, например, Авдеева пишет об ультранационалистических взглядах Данилевского. Однако не на них она акцентирует свое внимание. Для нее, прежде всего, важна его историософия сама по себе. Исследователь приходит к выводу, что автор «России и Европы» стремился «гармонии согласованной целесообразности», а его концепция была попыткой противостоять надвигающемуся глобальному кризису культуры. В своей книге Данилевский использовал рациональные доводы и эмоциональные оценки, там же где возникали противоречия, он прибегал к апелляции к Божественному предначертанию. Именно в этом Авдеева видела причину того, что идеал Данилевского статичен64.

На Книгу «Россия и Европа» обратил свое внимание и Ю.С. Пивоваров65, работы которого, правда, не лишены некоторой двойственности. В них содержится более чем обстоятельный обзор литературы о Данилевском, вышедшей на Западе, с констатацией заслуг ученого перед наукой, огромной значимости его теории. Пивоваров также указывает и на порочность теории, призывающей к агрессивному национализму, нетерпимости и т. п.

Менее резкую, но, в сущности, ту же позицию занял и еще один исследователь наследия Данилевского С. И. Бажов. Им написан целый ряд работ, посвященных творчеству автора «России и Европы», изданных и в 80.

62 Авдеева Л Р. Русские мыслители, А А Григорьев, Н Я Данилевский, Н Н Страхов Философская культурология второй половины XIX в М, 1992.

Авдеева Л Р. Проблема «Россия и Европа» в воззрениях Н Я Данилевского и К H Леонтьева// Вестник МГУ Серия V. Философия 1982 № 3.

64 Авдеева Л Р. Указ соч. С. 64,100.

65 Пивоваров Ю С. Николай Данилевский в русской культуре и мировой науке// Мир России 1992. № 1. Он же Очерки истории русской общественно-политической мысли XIX — первая треть XX вв M, 1997. ые, и в 90-ые гг.66. В 1997 г. вышла в свет его монография67, которая, по сути, является пересказом полемики вокруг «России и Европы», развернувшейся после смерти автора. На словах признавая значимость его концепции, Бажов фактически в своем исследовании проводит мысль о том, что теория культурно-исторических типов была создана исключительно для превращения мечты о славянской цивилизации в реальность, что очень созвучно идеям B.C. Соловьева. Бажов в своем исследовании идет не от книги Данилевского, а от критики этой книги в конце XIX века, которую он действительно исследует. Отсюда его выводы — это лишь сглаженные, с небольшими ремарками выводы публицистов XIX века.

Еще одну монографию о историософии Н. Я. Данилевского написал о.

К.В. Султанов. Как и Бажов, он является также автором ряда исследований на эту тему, изданных еще в 80-ые гг., когда его точка зрения была вполне традиционной для советской историографии, и в 90-ые гг., когда она несколько видоизменилась69. В последней своей работе Султанов пишет о Данилевском вполне в духе современной историографии. Отличительной особенностью его монографического исследования является непродуманность суждений о историософии Данилевского, которые часто прямо противоречат друг другу. Султанов полагает, что истоки теории культурно-исторических типов следует искать исключительно в научной.

66 Бажов С. И Понятие культурно-исторического типа и законы его движения в философии истории H Я Данилевского // Человек, философия, культура Вып I Тезисы выступлений слушателей V Всесоюзной школы молодых ученых (Звенигород, 1984) М, 1984. Он же. Проблемы культуры и цивилизации в философско-исторической концепции H Я Данилевского // Социальная философия в России в XIX веке. М, 1985; Он же Некоторые методологические аспекты изучения содержания славянофильства как направления общественной мысли // Проблемы исследования истории философии народов СССР (Тезисы докладов к Всесоюзной конференции «Методологические и мировоззренческие проблемы истории философии»). М., 1986; Он же. Культура и цивилизация в философско-исторической концепции H Я Данилевского (критический анализ). Автореф дис. канд филос. наук М, 1989, Он же. Учения о культурной самобытности в философской и общественной мысли России X1X-XX вв // Философия и культура в России методологические проблемы М, 1992.

67 Бажов С И. Философия истории Н Я. Данилевского М, 1997.

68 Султанов К В. Социальная философия Н. Я. Данилевского СПб, 2001.

69 Он же Концепция «культурно-исторических типов» Н Я Данилевского и современная западная философия истории // Философские и социологические исследования Вып X111. Л, 1972. Он же Философско-социологичсская система H Я Данилевского и ее толкование в современной буржуазной философии (критический анализ) Автореф дис канд филос наук Л, 1975. Он же Социальная философия IIЯ Данилевского и проблема «культурно-исторических типов» в современной общественной мысли: Автореф дис. д-ра филос. наук СПб, 1995, Он же. Философия истории H Я Данилевского (История и современность) СПб, 1995. деятельности Данилевского. Но при этом, по его мнению, историософия автора «России и Европы» мало чем отличается от славянофильской доктрины, остается не совсем понятным как принципы естествознания могут быть тождественны идеям, построенным на философии Гегеля и Шеллинга. Также, по мнению Султанова, Данилевский абсолютно свободен от влияния даже отголосков позитивизма, но как тогда быть с естественными методами познания общества. Подобного рода противоречия можно найти и в работах Н. Х. Нугмановой и Л.И. Александровой70. Так, например, данные исследователи убеждены, что Данилевский был последователем учения славянофилов, и в тоже время, идеологом консерватизма, учителем и вдохновителем К. Н. Леонтьева.

Султанов, как и Бажов, идет за критиками Данилевского конца девятнадцатого века, пытаясь как-то на свой лад сделать их оценки более научными. Фактически же он сводит всю теорию автора «России и Европы» к практическим его выводам, объясняя их как естественную реакцию на ущемленную национальную гордость. Им так и не удалось однозначно для себя решить, кем же был на самом деле Данилевский, выражаясь терминологией Милюкова, «рассерженным патриотом» или «беспристрастным натуралистом».

В какой-то мере от этой двойственности удалось избавиться И. Н. Ионову и В. М. Хачатуряну. Но эти исследователи впали в другую крайность. Их коллективной монографии71 присуща переоценка значимости цивилизационной теории. Авторы стремятся показать, что она и только она является венцом всех исканий в области методологии исторической науки. Видимо, для придания солидности данной теории они ищут ее истоки в Античности и Древней Руси. По их мысли, Д. Локк и Ш. А. Монтескье были одними из основоположников теории цивилизаций. Разгадка появления.

70 Нугманова H X. H Я. Данилевский о всемирно-историческом процессе: основные понятия и категории// Вестник МГУ. Серия 8 История 1997. № 2- Она же НЯ Данилевский традиции цивилизационного подхода в отечественной историографии Автореф Канд Дис М, 1996, Александрова Л И. Идейные споры вокруг культурологического наследия H Я Данилевского Автореф Канд Дис Нижневартовск 1998.

71 Ионов И H., Хачатурян В. М. Теория цивилизаций. СПб, 2002. столь сенсационных суждений лежит в абсолютно некорректном употреблении авторами термина «цивилизация», который имеет множество различных значений. По мысли же исследователей получается, что всякий мыслитель, употребивший это слово, уже является приверженцем цивилизационного метода изучения истории. Хотя авторы находят теорию цивилизаций в трудах большинства мыслителей прошлого, они все-таки не лишают Н. Я. Данилевского лавров создателя «целостной концепции локальных цивилизаций», искренне удивляясь, как столь блестящее начало не породило столь блестящего продолжения. В данной монографии теория культурно-исторических типов рассмотрена более чем подробно, но несколько однобоко. Ионов и Хачатурян смогли освободиться от оценок современников Данилевского, но они в своем исследовании рассматривают лишь понятие «культурно-исторический тип», не соотнося его с другими теоретическими понятиями историософии, что не может не искажать действительную картину.

Большой вклад в дело изучения творческого наследия Н. Я. Данилевского внесли липецкие ученые. Ими были проведены историко-философские чтения, посвященные 175-летию со дня рождения мыслителя. В своих докладах и сообщениях, изданных потом в специальном сборнике, они рассмотрели различные составляющие концепции автора «России и Европы», неизменно подчеркивая их современную актуальность72.

72 Важинский В М. H Я Данилевский о цивилизациях или культурно-исторических типах народов// Николай Данилевский. 175 лет. Липецк, 1998; Данильченко В Я. Исторические корни рода Н Я. Данилевского//Там жеДмитриев, А В. Н. Я. Данилевский в оценках К H. Леонтьева//Там жеДолгих A H. II Я Данилевский и К П. Победоносцев// Там же, Земцов Л И. Николай Данилевский, жизнь, идеи, оценки// Там жеКалгановН Е. H Я. Данилевский и современные проблемы политической и экономической жизни России// Там жеКовалюк И.Н. H Я. Данилевский и П И Бартенев// Там же, Ковышен Ю. А. Всеславянский союз в работе Н.Я. Данилевского// Там жеКретов В В. Россия и Европа борьба ценностей и интересов// Там же, Кукрак С И. Н Я. Данилевский в «Русской думе» художника Ю Селиверстова// Там жеЛогинов АНЯ Даиилевский и В С. Соловьев1 понимание прогресса// Там же, Найденов, А А. Н Я. Данилевский и Р А. Фадеев о Восточном вопросе//Там же, Полубабкина H И Философское наследие H Я Данилевского и современность//Там же, Шахов В В Философско-филологичсское наследие Н. Я. Данилевского в контексте развития русской культуры XIX — XX вв // Там жеЮрова A H, Лошкарева Л. Ю. Летопись села Оберец// Там же.

Автором ряда работ, посвященных изучению историософии.

ТХ.

Данилевского, является Б. П. Балуев. Данного исследователя, прежде всего, интересует значение историософии автора «России и Европы» для развития общественной мысли XIX века, но ей самой он уделяет довольно скромное место в своей монографии. Цель его работы — снятие с Данилевского необоснованных обвинений, по этому в центре внимания исследователя критика разных лет. Он более чем подробно изучил полемику вокруг книги. Говоря о восприятии мыслителем современной ему действительности, Балуев лишь пересказывает теоретические и практические выводы автора «России и Европы», неизменно подчеркивая их истинность. Для него теория культурно-исторических типов «новое слово в историософии», а доводы, используемые Данилевским при анализе внешней политики, «неопровержимы"74.

Балуев стремится показать огромную значимость книги Данилевского, вследствие чего часто преувеличивает степень проявления симпатий общества к его идеям в 80−90-ых гг. XIX века. Историк, желая поднять авторитет мыслителя, высказывает мысль, созвучную выводам Бажова, Ионова, Хачатуряна, о том, что Данилевский в своей книге лишь обобщил идеи, витавшие в воздухе. Он ищет и находит великие предтечи Данилевского: Герцена, Пушкина, Достоевского75. При этом совершено игнорируется тот факт, что Достоевский сам писал, что Данилевский его опередил, а любовь к русской общине мыслителю привил не Герцен, а увлечение молодости — фурьеризм.

Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что историософия Н. Я. Данилевского в большинстве случае попадала в поле зрения философов, исторических же исследований практически нет. В.

73 Балуев Б П. Данилевский (1822−1885)// Историки России XVIII—XIX вв. Выи 5. М, 1998. Он же. Россия и славянский мир. Устарела ли доктрина H Я. Данилевского?// Историческая газета 1998. № 7−9. Он же Споры о судьбах России // Отечественная история 2000. М, 2000 Он же. Споры о судьбах России.

Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа» Тверь. 2001. Далее Балуев Б Г1 Споры о судьбах России.

74 Он же. Споры о судьбах России. С 90, 196.

75 Там же. С. 211−212,226. постсоветское время в научной среде особый интерес вызывает его теория культурно-исторических типов и сформулированные в ней новые методологические принципы исторического знания, так как они стали рассматриваться как альтернатива формационной теории. Общественно-политическая позиция Данилевского всегда оставалась на втором плане, специально не анализировалась, что делает необходимым ее изучение. Адекватное понимание трактовки автором «России и Европы» современной ему действительности невозможно без анализа теоретических представлений ученого о развитии всемирно-исторического процесса, так как они тесно связаны между собой. Таким образом, задачей нашего исследования будет являться изучение системы воззрений Данилевского в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Николай Яковлевич Данилевский оставил после себя работы по биологии, этнологии, языкознанию, географии, статистике, экономике, по проблемам внешней и внутренней политики России. Но сейчас большинству он известен как один из основоположников теории цивилизации и создатель новой методологии истории, сформулированной им в работе «Россия и Европа». Впервые публикуя ее в 1869 году, автор этой книги ставил перед собою цель не только создать новую «естественную систему истории», освещающую под нужным углом все исторические факты, но и дать собственные ответы на злободневные вопросы, поставленные современной ему действительностью перед Россией (падение внешнеполитического влияния России в европейских делах после Крымской войны 1853 — 1856 гг., попытка великих держав вмешаться в ее внутренние дела во время Польского восстания 1863 -1864 гг., очевидная экономическая слабость страны, буржуазные реформы 1860-ых гг.). Целью нашего исследования являлось рассмотрение целостной системы воззрений автора «России и Европы» относительно окружавшей его действительности. Изучение общественно-политических взглядов Данилевского актуально для настоящего момента развития науки так как может дать ответ не только на вопрос какое место они занимали в общественной мыли пореформенного времени, но и прояснить общую картину ее развития. Оно невозможно без рассмотрения теоретических представлений Данилевского о развитии всемирно-исторического процесса, так как вместе они и составляют историософию мыслителя. В «России и Европе» ее автор оспорил правомерность деления истории человечества на древнюю, среднюю, новую и новейшую, то есть существование единой линии прогресса. Взамен им была предложена теория культурно-исторических типов.

По его мнению, в мировой истории действует множество положительных деятелей (культурно-исторических типов), которые возникнув, начинают медленно формироваться (этнографический период), далее идет определенное закрепление жизненных форм (государственный период), и, наконец, их прогрессивное развитие прекращается, и их духовные силы, навыки начинают превращаться в определенные осязаемые результаты как в духовной, так и в материальной сферах деятельности (цивилизационный период), далее следует смерть. Таким образом, линеарному представлению о всемирно-историческом процессе он противопоставил идею множественности. Несмотря на то что, принцип существования культурно-исторических типов дал название теории Данилевского, основополагающим понятием ее является «прогресс». Автор «России и Европы» верил, что мир познаваем через отыскание естественной системы, в рамках которой развивается человечество. Свою историософскую систему он создавал как ученый, но при этом он не выступал как атеист, Данилевский искал естественную систему Божественного мироздания, а не бездушной материи.

Понятие «прогресса» у автора «России и Европы» очень многогранно, оно складывается из всей цепочки теоретических размышлений ученого, получая окончательные очертания лишь в последней главе книги. Для Данилевского принципиальным моментом является наличие прогресса. В существующем поле деятельности человечества, его развитие идет не по одной прямой, а по множеству, которые со временем должны заполнить все пространство. Мыслитель особо оговаривал невозможность существования единой цели или задачи, к осуществлению которой должно стремиться все человечество, значит, нет нации, которая, решив ее, поставит окончательную точку в мировой истории.

Каждый культурно-исторический тип должен в свое время уйти с исторической арены, однако прогресс от этого не прекращается. В представлениях ученого нет фатализма. Культурно-исторические типы возникают, умирают, но оставляют после себя определенные плоды своей деятельности, которые никуда не исчезают, а попадают в «сокровищницу», которая является суммой результатов деятельности цивилизаций или иначе всечеловеческих ценностей. За исключением христианства она содержит лишь определенные материальные достижения (например, технические приемы, научные знания, практические навыки и т. п.). Все же, что касается духовной жизни общества, непередаваемо и умирает вместе с цивилизацией. Культурно-исторический тип имеет способность развиваться именно в силу обладания особым духовным строем, который Данилевский называет «образовательным началом» (или «формационным», или «народным»), под которым им понимается особый психический строй народа или группы народов. Оно скрепляет их в одно единое целое и дает определенный вектор развития. Психический строй является движущей силой истории человечества. Именно наличием «образовательного начала» «положительные деятели человечества» отличаются от «отрицательных деятелей» (кочевые племена, несущие разрушительную силу, а затем исчезающие), и от «этнографического материала» (народы, существующие, но не создающие своего особого культурно-исторического типа). Также важно отметить, что Данилевский не ищет механизмов формирования «образовательного начала», для него это уже сфера Божественного Промысла.

Цивилизации приходят и уходят, а «сокровищница» остается и постоянно пополняется. Причем каждый культурно-исторический тип вполне самостоятелен, поэтому если один тип не сможет развиться в силу, например, физического уничтожения, то вектор развития других не изменится, просто, условно говоря, одним навыком в «сокровищнице» будет меньше. Таким образом, преемственность цивилизаций Данилевский понимал как доступность достижений человечества в материальной сфере для ряда культурно-исторических типов, имеющих возможность общения.

Процесс наполнения «сокровищницы» и есть прогресс. То, как он осуществляется, Автор «России и Европы» продемонстрировал, введя понятие «категории деятельности человечества». Их им было выделено четыре: религиозная, культурная, политическая, социально-экономическая. Сначала «сокровищница» пуста, и потому первые «аутохтонные цивилизации» не смогли развить ни одну сферу деятельности, но благодаря их навыкам, последующие цивилизации сумели добиться ощутимых успехов в одной сфере, став «одноосновными», далее возникла «двуосновная цивилизация» и, наконец, после этого появилась вероятность возникновения «четырехосновной цивилизации». «Сокровищница», пополняясь, усложняется, обеспечивая более выгодные условия для возникновения более поздних цивилизаций. Степень ее заполненности и связанное с этим усложнение цивилизаций легко представить в виде прямой, всегда восходящей вверх. Развитие человечества, по Данилевскому, не знало регресса, но могло замедляться, если находилась цивилизация, которая в силу особого психического строя не могла в полной мере воспользоваться содержимым «сокровищницы» или культурно-исторический тип, обладающий особым «формационным началом», уничтожался ранее, чем реализовывал свой потенциал полностью.

Таким образом, можно сказать, что автор «России и Европы» был позитивистом. Но его позитивизм отличается от его классического варианта своей абстрактностью, так как понятие прогресса у него связано не с конкретными субъектами исторического процесса, а с объемом накопленных достижений человечества.

Приверженность мыслителя к «естественности» как мерилу истинности нашло отражение не только в теоретических, но и практических выводах Данилевского. «Естественное развитие» России и Славянского мира — это часть «естественного развития» всемирно-исторического процесса.

Славянский культурно-исторический тип — это новый положительный деятель истории, обладающий огромным потенциалом (особый психический строй и высокая степень заполненности «сокровищницы»). Следовательно, славяне могут сделать огромный шаг вперед по пути прогресса, создав четырехосновную цивилизацию". Их народное начало — основа великой будущности. И в этой связи для Данилевского вопрос, что оно из себя представляет, принципиален. Чтобы ответить на него он обращается к истории России, но ее образ, созданный им на страницах его книги, ценен для автора не только тем, что это прообраз будущего независимого и единого славянства, но и сам по себе.

Данилевского, в первую очередь, волновали вопросы социально-экономического и политического развития России. В своей книге он создал образ русской государственности весьма далекий от действительности, так как в своих построениях шел не за фактами, а за идеей. Мыслитель искренне верил, что русский народ — истинный творец своей истории, а правительство — это лишь механизм, через который его воля осуществляется. Поскольку, по Данилевскому, реформа 1861 г. сохранила общинное землевладение как особую форму частной собственности, являющуюся основой свободного общества, по мнению автора «России и Европы», не надо ничего менять, все необходимое для процветания уже заложено ходом исторического воспитания и психическим строем русского народа. Соответственно, российское государство и дальше будет развиваться естественно, а значит, правильно. Именно поэтому, ученый высоко оценивал результаты Крестьянской реформы, отношение к которой у него всегда было неизменно положительным. Ему, по всей видимости, не были знакомы реалии жизни в деревне. Образ народа столь важный в его историософии весьма противоречив. С одной стороны, только он определяет развитие всех сторон деятельности культурно-исторического типа, с другой, — образ народа весьма абстрактен, Данилевский не видел его реальных проблем, желаний. Мыслитель гиперболизировал значение коллективизма, присущего крестьянству, и полностью отрицал его личностное начало. Народ как бы творец всего, но лишь когда его воля едина, в отдельности человек ничего не может. Тем самым в историософии Данилевского он превращается в безмолвную, аморфную, а главное, пассивную массу. Социалистические увлечения молодости не были полностью изжиты им, артель Фурье, лишенная духа соперничества, превратилась в русскую общину, залог процветания России. Именно из факта обладания крестьянином землей Данилевский выводил невозможность революции в стране, чем тесно связывал в своих построениях политическую и социальную категории деятельности. Он не видел процесса разложения общины в деревне, для него она веками сложившийся уклад жизни русского народа, а значит, ее исчезновение равноценно гибели последнего. То, что в своих построениях автор «России и Европы» сделал ставку на уже изживающий себя социальный институт, было предопределено его неготовностью к модернизации России. Соответственно, созданный им образ социально-экономической действительности был утопичен.

Отрицая наличие политико-социальных проблем в стране, он резко отзывался относительно возможности заимствования западного опыта, видя в ней угрозу благополучия России. Все нестроения современного ему общества Данилевский связывал исключительно с его увлечением европейскими образцами («европейничанье»). Именно поэтому он отказывался видеть буржуазность преобразований 60-ых гг. XIX в. Списывание всех проблем российской действительности на «европейничанье», в конечном итоге, помешало ему увидеть их подлинные причины и последствия. Однако непонимание коренных причин происходящего говорит об ограниченности, а не о реакционности его представлений.

Автор «России и Европы» свято верил не только в социально-экономические и политические успехи русского народа, но и в то, что ему удалось сохранить в первозданной чистоте христианство. Доказывая это, он шел за определенной традицией восприятия этого вопроса, активно используя доводы А. С. Хомякова, идеи которого были тесно связаны позицией Ф. И. Тютчева и И. В. Киреевского. Но он расходился с ними в выводах, считая невозможным, возвращение католиков в лоно православия.

Провозгласив достижения славянского культурно-исторического типа в культурной сфере многообещающими, Данилевский фактически не смог этого наглядно продемонстрировать просто из-за нехватки знаний, которые он не потрудился восполнить, считая этот вопрос, очевидно, не требующим особого внимания.

О чем бы не говорил Данилевский (о территории русского государства, о государственности, о самодержавии, о социально-экономическом строе, о культуре) — все у него имеет естественную природу существования. Превознося российскую государственность или русскую общину, он не разбирал механизмов их функционирования в материалистическом смысле этого слова, все для него творится на духовном уровне внутри народного организма. Все, в конечном счете, освящается Провидением. Эти нотки, так мало значащие в теоретической части, в практической приобретают огромное значение. Все неслучайно. Все в славянской жизни естественно устроено. Но если строитель Бог, то человек должен мудро воспользоваться даром.

Общественно-политическую позицию автора «России и Европы» нельзя в полной мере отнести ни к либерализму, ни к консерватизму. С одной стороны, им всецело приветствовались реформы 1860-ых гг., но с другой, -он писал о естественности развития российского государства как о залоге процветания, что по его мысли, должно было означать отказ от сознательного проведения каких-либо конкретных мер или введения новых структур, перечеркивало какое бы то ни было значение общественного мнения. Следовательно, либералом в полном смысле этого слова Данилевского назвать нельзя, но и к консерваторам отнести его тоже сложно, ведь его трактовка российской государственности в корне отлична от позиции М. Н. Каткова по этому вопросу. Для первого она создавалась снизу вверх, а для второго наоборот. В свою очередь, к реформам 1860-ых гг. он относился не как к вынужденной уступке, подобно главному редактору «Московских ведомостей», а как к одному из величайших событий истории.

России, благодаря которому российская государственность окончательно оформилась. Его фигура стоит особняком в общественном мнении пореформенного времени. Можно с полным основанием сказать, что общественно-политическим взглядам Данилевского присущи утопизм, некоторая ограниченность, недопонимание реалий, окружавшей его действительности. Но в слепом страхе к ней, равнодушии или циничности его никак нельзя обвинить.

Создавая на страницах своего сочинения образ России, Данилевский неизменно подчеркивал, что он прообраз Славянства, которого ждет великое будущее. Славянский культурно-исторический тип должен стать четырехосновным. Причем что очень важно, сделать это должны именно все славяне вместе со сходными по духу неславянскими народами (греки, румыны, венгры). Этому может помешать лишь германо-романская цивилизация, которая стремится разрушить образовательное начало славян, превратить их в этнографический материал. Отсюда возникает центральный мотив практических историософских выводов мыслителя — мотив борьбы. Борьба — это средство защиты славянского культурно-исторического типа, стоящего на пороге создания цивилизации. Кроме того, борьба за существование с германо-романским культурно-историческим типом — это еще и лекарство от нарождающихся конфликтов внутри славянского мира. Данилевский говорил не просто о каком-то абстрактном противостоянии, на страницах его книги оно облекалось в вполне определенные формы Восточного вопроса. Трактовка мыслителем данной проблемы отличалась от общепринятой. Он не просто называл Восточный вопрос Славянским, ученый видел в нем противоборство германо-романского и славянского культурно-исторических типов, продолжающееся сотни лет. Им до предела заострялась проблема. Через эту борьбу лежит путь выживания славян, и она неизбежна как неизбежны честолюбивые притязания европейской цивилизации, достигшей максимальных успехов в своем развитии. Для Данилевского очень важна была психологическая значимость образа врага для формирования самосознания славянских народов, который должен был служить толчком для создания Славянской федерации. Однако человек не может жить исключительно ради борьбы. В связи с этим особое мистическое значение в историософии мыслителя приобретает Царьград. Этот городобщеславянское достояние, обладающее огромной моральной значимостью, а потому он должен стать столицей и самостоятельной единицей Славянской федерации. Принцип баланса сил внутри союза очень важен для Данилевского, поэтому новое государство должно, по его мысли, состоять из примерно равных частей. Обширность территории России, в этом смысле, лишь накладывает на нее только еще большие обязательства.

Практические выводы историософии Данилевского не оторваны от действительности. Пока российская общественность дискутировала о внутренних российских вопросах, он видел проблемы не только внутренней политики, но и внешней. Политика государства — это всегда их совокупность. В 1860-ых гг. внешнеполитические проблемы отошли на второй план, что было вызвано объективной причиной: экономической слабостью России, не позволявшей ей занимать активную позицию на международной арене. Данилевский не хотел верить в это. Он осознавал, что грядут перемены, равновесие сил, установленное венской системой, начинает нарушаться и в этой ситуации России важно не остаться в одиночестве. Урок Крымской войны, в этом смысле, для него лучший пример того, чем это может обернуться. И поскольку в дружественности европейцев он разочаровался, он вполне логично делал ставку на славян. В своих практических выводах, как и в теоретических, он старался быть доказательным, но в большинстве случаев логика его рассуждений строилась на весьма общем представлении об истинном положении дел в славянских землях. И при всей их четкости и ясности они вряд ли могли быть применимы для решения реальных проблем в данном регионе, так как в них в равной степени не учитывались как сложные нюансы развития событий на Балканах, так и неспособность России оказывать серьезную помощь славянам в тот период времени. Данилевский был убежден, что реформа 1861 г. решила все социально-политические проблемы в его стране, и поэтому он оптимистично смотрел в будущее, чем его позиция сильно отличалась от точки зрения его современников. Не отвлекаясь на «частности», автор «России и Европы» мог себе позволить окинуть общим взглядом проблему будущего славянских народов.

Данилевский не был знаком со всеми нюансами сложной обстановки на Балканах, зато ему было известно о современных европейских портах в средиземноморском бассейне. Автор «России и Европы» понимал, что это означает — раздел сфер влияния в этом регионе. Балканы и прилегающие к ним территории — это этнически сложный регион. Опасность ссор между будущими славянскими государствами, которые неизбежно ослабят их и усилят европейцев, пугала его. Данилевский ратовал за кровные интересы славянских государств и был убежден в их общности. Он ставил проблему, которая станет столь острой на рубеже столетий и пройдет красной нитью через все XX столетие.

При освещении славянского вопроса автор «России и Европы» в большинстве случаев следовал вполне устоявшейся традиции его трактовки в панславистской публицистике. О великом будущем славян, о необходимости их единства и обретении ими независимости, о кровном братстве этих народов, о святой обязанности России помочь им писалось очень много начиная с 30-ых rr. XIX в., хотя на первый план эти проблемы в русском обществе вышли лишь в середине 70-ых гг. XIX в. Единственным принципиальным отличием его взглядов от позиции современников было то, что он настаивал именно на политическом объединении славян в ближайшем обозримом будущем, проблемы же культурной взаимности, которые в первую очередь интересовали, окружавших его людей, Данилевский считал второстепенными. Он полагал, что Балканы, благодаря укреплению культурных связей, быстро соединиться не смогут, а вопрос об их судьбе будет решаться в ближайшее время и надо быть к этому готовым. Соответственно, на страницах своей книги автор «России и Европы» последовательно проводил идеи политического панславизма. Данилевский был глубоко убежден, что Россия нуждается в славянских народах, а славяне — в России. Для него не было «меньших братьев», для него существовал единый славянский мир. В последней трети XIX в. не существовало никаких реальных предпосылок для создания государства, объединяющего все славянские народы. В этом не были заинтересованы ни русские правительство и общественность, ни представители национально-освободительного движения славян, ни, тем более, западные державы, идея Славянской федерации являлась утопией.