Институциональная среда инвестиционной деятельности российских банков

Актуальность темы

исследования. Современное неоднозначное положение российской банковской системы является вполне закономерным результатом мирового финансово-экономического кризиса конца первого десятилетия XXIвека. Гарантии прав и законных экономических интересов дебиторов, кредиторов (в том числе вкладчиков), иных коммерческих и некоммерческих партнеров банков оказываются все менее надежными.

В рыночной экономике интересы банков и бизнес-партнеров этих банков, как. правило, совпадают с интересами их собственников — акционеров и иных бенефициаров (фактических выгодоприобретателей) — и заключаются в получении прибыли, достижении положительного финансового результата. В трансформационной экономике России имеет место обратная ситуация, когда наблюдается несовпадение интересов банков, интересов бизнес-партнеров банков и интересов собственников банков, иначе говоря, отрыв интересов банков и интересов бизнес-партнеров банков от интересов фактических выгодоприобретателей (акционеров. и иных — бенефициаров) банков. Интересы менеджеров российских банков отрываются от интересов самих банков и их собственников и заключаются в максимально оперативном выводе наиболее ликвидных банковских активов за пределы банка, а затем и за пределы Россииоппортунистическое поведение банковских менеджеров не только получает крайне широкое распространение, но и приобретает системный характер. Этому способствует как несовершенство внешних по отношению к банкам социальных институтов в условиях все еще формирующихся социально-экономических структур новой России, так и неспособность (а в ряде случаев и сознательное нежелание) банков формировать и поддерживать свои внутренние экономические, юридические, социально-кадровые и другие формальные институты, характерные для развитой рыночной экономики. Несовершенство соответствующей институциональной среды существенно затрудняет, а в ряде случаев и исключает возможность ведения банками эффективной инвестиционной деятельности. Одним из результатов этого является отмеченный С. Ю. Глазьевым факт, что «весь банковский сектор России по объему капитала меньше одного американского банка"1.

Степень научной, разработанности проблемы. Экономический анализ институтов как формальных и неформальных правил поведения homo oeconomicus и механизмов их поддержания стала насущной потребностью современной рыночной экономики. На институциональных аспектах внешней экономической среды было сфокусировано внимание таких мыслителей-экономистов, как Т. Веблен, F. Адаме, Дж. Коммонс, У. Митчелл, К. Эйре, Дж.К. Гэлбрейт, Р. Коуз, Д. Норт, О. Уильямсон. Внутренняя экономическая среда, в особенности-механизмы корпоративного.

1 Здесь и далее мы будем придерживаться, как правило, следующего порядка ссылки на литературные источники: внутри квадратных скобок приводится номер источника (курсивом) в соответствии со «Списком литературы», приводимым в конце работы, а затем (если применимо) — последовательно через запятую — номер тома (также курсивом) и номер страницы. Ссылки, на издания, не вошедшие в «Список литературы», приводятся в соответствии с общепринятыми стандартами цитирования (фамилия и инициалы автора, полное наименование издания, место, год и номер (если применимо — если речь идет о периодическом издании) издания.

Латухина К., Прасолов О. За горизонт. Владимир Путин предложил академикам РАН заглянуть в будущее // Российская газета. Столичный выпуск № 5525 (149). 12 июля 2011. Режим доступа: http://www.rg.ru/201 l/07/12/putin.html, дата обращения 14.08.2011. По. существу, в этом же контексте малых, по мировым меркам, размеров капитализации банков С. Ю. Глазьев указывал, что, по оценкам, 93% российских банков не могут выдать ни одного кредита объемом более десяти миллионов долларов США [35, 136]. В этом же контексте лежит то обстоятельство, что по данным VI-го Сочинского международного банковского форума, 65% опрошенных банков называют предельный срок предоставления заемного финансирования — пять лет, и только 13% могут рассматривать возможность более чем пятилетнего срока финансирования [148, 123]. управления в неразрывности их экономических и юридических аспектов, стала одним из основных предметов исследований А. Берли2.

Российская экономическая мысль XX — начала XXI в. в принципе не могла остаться в стороне от институциональной экономической проблематики. В данном контексте следует, в частности, отметить работы A.A. Аузана, А. Е. Шаститко, B. JL Тамбовцева, A.A. Пороховского, К. А. Хубиева, A.B. Бузгалина, А. И. Колганова, С. С. Дзарасова, P.C. Дзарасова, М. Ю. Павлова, P.C. Гринберга, М. Г. Делягина, М. И. Воейкова, Р. И. Капелюшникова, И. В. Филатова, В.А. May, С. М. Гуриева и многих других авторов. При этом глобальный характер финансово-экономического кризиса конца первого десятилетия XXI века, во многом парализовавшего развивающуюся банковскуюсистему нашей страны, обусловливает потребность в анализе институциональной среды банковской сферы, притом как внешней, так и внутренней среды.

Среди работ, посвященных различным теоретическим и практическим аспектам инвестиций, автор настоящего диссертационного исследования обращался к работам К. А. Хубиева, У. Шарпа, Г. Мэнкью, JI. Гитмана, М. Джонка.

Отдельно стоит выделить работы, посвященные анализу модели современной российской трансформационной экономики как комплексного характера, так и исследующие отдельные феномены. Среди авторов этих работ следует отметить A.B. Бузгалина, А. И. Колганова, В. М. Кулькова, С. С. Дзарасова, В. В. Радаева, М. И. Воейкова, Д. С. Львова, H.H. Моисеева, С. Ю. Глазьева, A.A. Пороховского, К. А. Хубиева, М. Ю. Павлова,.

2 Adolf Augustus Berle. В различных русскоязычных литературных и онлайн-источниках встречаются различные варианты транскрипции личное имя названного американского автора — (Бёрль, Берль, Бёрли, Берли, Бёрле, Берле, Берл и т. п.). Здесь и далее мы будем стремиться придерживаться наиболее распространенной, принятой транскрипции — Адольф Огастес Берли, или Адольф О. Берли. Именно транскрипцию «Берли», в частности, приводит в одной из своих недавних статей P.C. Гринберг [37, 60].

E.B. Красниковой, E.M. Примакова, B.A. May, Е. Г. Ясина, А. Я. Лившица, Г. Х. Попова, С. С. Шаталина, Н. П. Шмелева, А. Г. Аганбегяна, Л. И. Абалкина.

Для характеристики деятельности банковского сектора автор использовал работы, посвященные комплексному анализу современной финансовой системы — труды Г. Г. Чибрикова, C.B. Кадомцевой,.

A.Г. Худокормова, А. Н. Хорина.

Также стоит отметить работы практиков — высших управленцев крупнейших российских банков, направленные на исследование глобального измерения деятельности российской банковской системы, — работы И. А. Розинского, С. М. Игнатьева, A.A. Козлова, В. В. Геращенко, Г. Г. Матюхина, B.C. Павлова, A.B. Улюкаева, C.B. Алексашенко, Г. О. Грефа.

Кроме того, автор также обратился к исследованиям специального характера по отдельным аспектам функционирования современной банковской системы Российской Федерации — исследованиям М. А. Алленых, С. Н. Анисимова, Т. Д. Бурухановой, С. М. Дешиной, С. Э. Быковой, Р. Н. Имаметдинова, E.H. Машинной, Т. Б. Соломатиной, Э. В. Темировой.

Юридическим аспектам банковской деятельности посвящены классические работы М. М. Агаркова, Д. И. Мейера, С. А. Муромцева, а также современные работы П. Д. Баренбойма, Н. П. Бычковой, М. В. Карпова,.

B.Н. Ковалева, использованные при обосновании практической реализуемости отдельных выводов и предложений, изложенных в диссертации.

Результатом такого анализа должна стать разработка модели инвестиционной деятельности банка с соблюдением адекватного баланса макроэкономических (общегосударственных, общенародных) и микроэкономических — отраслевых, корпоративных и частных интересов как акционеров и иных бенефициаров (выгодоприобретателей) банка, так и его партнеров, в том числе дебиторов и кредиторовкак высших менеджеров, так и «линейных» сотрудников3. Как указывает А. Г. Худокормов, «научный интерес представляет сам процесс осознания кризиса (и его последствий, в том числе в банковской сфере. — А.З.), а затем и анализ механизма реагирования» [164, 149]. Исследование, специально направленное на комплексное системное изучение названной проблематики применительно к нынешнему посткризисному периоду и разработку соответствующих механизмов реагирования, в современной России по настоящий момент еще не проводилось, и данная диссертационная работа претендует на заполнение этого пробела.

Таким образом, цель настоящей диссертационной работы мы сформулируем как выявление путей, в том числе определение принципов, эффективного сбалансированного комплексного развития некоррупционного характера банковской системы Российской Федерации в интересах всего ее населения — настоящего и будущих поколений. Указанная цель реализуется посредством решения следующих задач:

1. Выявление причин низкой эффективности функционирования современной российской банковской системы и низкой результативности ее инвестиционной деятельности, на основе исследования специфических отличий механизмов принятия решений экономическими агентами в трансформационной экономике Российской Федерации от соответствующих механизмов, свойственных модели принятия решений экономическими агентами в развитой рыночной экономике.

2. Комплексный анализ внешней и внутренней институциональной среды банковской деятельности в экономической системе современной России, как совокупности формальных и неформальных правил данной деятельности, механизмов и факторов их поддержания.

3 Под «линейными» сотрудниками подразумеваются сотрудники, занимающие должности, не являющиеся руководящими, либо должности, стаж работы на которых не принимается Банком России во внимание при согласовании назначения на высшие руководящие должности в органах управления банка.

3. Выделение специфических особенностей системы стадий инвестиционного процесса, то есть формирования, принятия и исполнения бизнес-решений по привлечению и размещению банками финансовых ресурсов, в современной российской трансформационной экономике.

4. Обоснование возможности и разработка соответствующей системы мер сбалансирования экономических интересов субъектов банковского инвестиционного процесса различного уровня: государственные и общественные регуляторы (субъекты федерального и регионального уровня, неправительственные организации — NGO, местное сообщество), субъекты и объекты бизнеса (банки, источники и получатели инвестируемых банками финансовых ресурсов, фактические владельцы (бенефициары) банков, представительные, исполнительные и контрольные органы корпоративной власти и управления банков, структурные подразделения банков, сотрудники банков).

5. Создание механизмов пресечения ситуаций, при которых частная мотивация сотрудника превалирует над корпоративными интересами финансовой стабильности, повышения чистой прибыли банка, в целом над интересами экономической эффективности деятельности банка, то есть механизмов обеспечения приоритета государственных, общественных и корпоративных интересов в их единстве и целокупности над узко-частными интересами извлечения личной выгоды за счет банка.

Объектом исследования является инвестиционная деятельность коммерческих банков в современной российской трансформационной экономике4.

4 На фоне сходства процессов модификаций инвестиционного процесса в различных типах хозяйствующих субъектов представляется, что именно банковский сектор дает наиболее репрезентативную его модель. И не только потому, что процессы привлечения и размещения капитала именно в банковском секторе более близки друг к другу и более наглядны, чем в других секторах экономики. Но и по той причине, что обмен товарами и услугами, движение капитала между хозяйствующими субъектами и.

Предметом исследования является банковский инвестиционный процесс в современной российской трансформационной экономике, как процедура формирования, принятия и исполнения банками инвестиционных решений, место и роль факторов внешней и внутренней среды банка в формировании и принятии таких решений, институциональное оформление статуса названных факторов среды как ключевое условие их способности оказывать определяющее влияние на экономическое содержание инвестиционных решений.

Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретической основой исследования явились работы классиков экономической" теории, особенно, представителей институциональной и новой институциональной5 экономических школ. Как отмечает — И. В. Филатов, «для научных исследований в области экономики характерна, постоянная включенность методологической компоненты в сам процесс получения нового знания.» [178, 3]. Этим обусловлено многообразие применяемой в работе методологии. Помимо традиционных методов, в частности, анализа и секторами экономики невозможно без организма (термин «механизм» здесь будет хотя и точным, но неполным), которым является не только банковская система (мировая, I региональная, страновая) и органы, в той или иной мере координирующие ее деятельность такие, как Всемирный Банк, Европейский Центральный Банк, Центральный.

Национальный) банк государства), но и отдельный коммерческий банк как основная ее структурная единица.

5 О преимуществах институционализма наглядно и емко высказывался Г. Г. Чибриков: «Специфика институционализма состоит и в том, что он претендует на синтез ряда общественных наук — экономики, политологии, права, психологии, этики» [157, 529]. Вместе с тем мы даже в контексте темы настоящей работы не забываем, что институциональная экономическая теория — лишь одна из возможныхкак подчеркивает В. В. Радаев, «как бы ни фрагментировалось экономическое знание, как бы ни возрастало число самых разнообразных, частных теорий, все они в конечном счете отражают природу человеческой деятельности — взаимодействие человека (общества) с природой для удовлетворения своих потребностей» [199, 18]. синтеза, индукции и дедукции, использовались и такие методы анализа, как экстраполяция, контент-анализ, 8\ЮТ-анализ, РЕЭТ-анализ, реконструкция, построение идеальной модели и ряд других необходимых в данном контексте. Методологически важными для автора явились и классические принципы методологии, изложенные Рене Декартом в 1637 г. в его произведении «Рассуждение о методе» [46, 260], среди которых — принципы полноты, порядка, ясности и отчетливости формулировок: «было бы достаточно четырех следующих [правил. — А.З.], лишь бы только <.> соблюдать их без единого отступления. Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению. Второе — делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить. Третье — располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу. И последнее [четвертое. — А.З.] — делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено» [46, 260].

Основа понятийного аппарата работы сформулирована на основе работ отечественных и зарубежных классиков институциональной экономической теории — «старой» институциональной (в частности, А. Берли, Т. Веблена, Дж. Гэлбрейта), и «новой институциональной» (в частности, Р. Коуза, Д. Норта, О. Уильямсона, А.Е. Шаститко), а также других направлений современной экономической теории.

Институциональная среда" понимается в значении, сформулированном в работах Д. Норта, Л. Девиса и О. Уильямсона — как система основополагающих политических, социальных и юридических, формальных и неформальных правил («правил игры»), которые образует базис для отношений экономических агентов (как индивидуальных, так и коллективныхкак физических, так и юридических лиц) по поводу производства, распределения и обмена материальных благ, а также как систему самих вышеуказанных отношений, регулируемых перечисленными категориями правил, включающих в себя механизмы поддержания таковых в работоспособном состоянии. Иными словами, в соответствии с концепцией А. Е. Шаститко, институциональная среда есть система координат, куда входят, в частности, и стереотипы мышления: «Сравнительная характеристика товарных трансакций и их результатов предполагает сравнимость системы координат, которые образуют институциональную среду [193- 115].

Соответственно, понятие «института», исходя из работ вышеуказанных зарубежных исследователей, а также отечественных ученых A.A. Аузана, А. Е. Шаститко и других, рассматривается в следующем смысле: устойчивое правило, опосредующее и регулирующее соответствующий (определенный) сегмент экономических отношенийи. включающее в себя механизм его поддержания (в том числе обеспечения соблюдения, принуждения к таковому и наказанию за несоблюдение соответствующего правила)6.

6 Так, А. Е. Шаститко пишет: «Институты — формальные и неформальные правила, которые выполняют функцию ограничений в ситуации выбора и упорядочивают отношения между экономическими агентами» [193, 5]. Он отмечает, что институты «ограничивают набор альтернатив для экономических агентов, определяя тем самым множество возможных альтернатив для каждого игрока» (в том числе условия рационального поведения, экономия на издержках, в том числе даже и на издержках обдумывания) [193, 46], притом «способ, каким будет осуществляться ограничение доступных для каждого игрока альтернатив, имеет значение для определения ожидаемого уровня полезности, дохода или прибыли» [193, 55]. Д. Норт определял институты как.

Под «институционализацией», принимая во внимание вышесказанное, понимается процесс формирования институтов и их последующего объединения в институциональную среду, включая и механизм внедрения соответствующих институтов в отношения экономических субъектов, подчинения последних правилам, образующим институты и — далееинституциональную среду.

Для полного раскрытия содержания базового для темы настоящей работы понятия институциональной среды, считаем необходимым зафиксировать также следующие посылки .

Во-первых. Отношения, регулируемые правилами-институтами, образующими институциональную среду, возникают, изменяются и прекращаются по поводу материальных благ-, соответственно, сами эти блага (в том числе, с одной стороны, привлекаемые и размещаемые банком финансовые ресурсы, с другой стороны, основные производственные средства и иная инфраструктура банка), а также права на них, также входят в состав банковской институциональной среды как ее неотъемлемая часть. правила, механизмы, обеспечивающие их выполнение, которые структурируют повторяющееся взаимодействия людей" [121, 17]. О. Уильямсон определял институты как «правила игры, определяющие контекст, в котором осуществляется экономическая деятельность.», «базовые политические, социальные и правовые нормы, образующие основу производства, распределения и обмена.» [174, 688]. В отечественной литературе о неоднозначности понятия «институт» весьма интегративно высказался М. И. Воейков: «Институт — это довольно трудно воспринимаемое и пока еще плохо определяемое в научной литературе понятие», «достаточно четких представлений здесь нет» [32, 245]- М. И. Воейков, констатировал, что Веблен понимал под институтом образ мыслей, Нортправила игры, Мильнер — образец (эталон) поведения, ограничивающий рамки, Менарправила, над которыми индивиды и организации не властны, у Уильямсона вообще определения нет, как аксиома, но по существу институт понимается последним как «механизм управления контрактными отношениями» [32, 245−247].

7 Можем иначе назвать эти посылки «методологическими допущениями».

Во-вторых.

С одной стороны, существуют правила-институты, направленные на регулирование внутренней деятельности банка, в частности, на обеспечение бесперебойного корпоративного управления его текущей финансово-хозяйственной деятельностью, эффективности работы персонала сообразно его должностному и функциональному положению, пресечению его оппортунистического поведения (назовем эти институты «внутренними институтами»).

С другой стороны, существуют и те институты, которые направлены на обеспечение экономически эффективной деятельности банка как субъекта предпринимательской деятельности, в частности, на благоприятный для банка отбор кандидатов на роль сторон инвестиционных и иных контрактов (контрагентов) — ими могут быть как потенциальные дебиторы, так и потенциальные кредиторы банкана надзор и контроль за исполнение данных контрактов контрагентами и, в случае необходимости, на принуждение контрагентов к надлежащему исполнению контрактов (эти институты назовем «внешними институтами»).

Соответственно, внутренние институты формируют внутреннюю институциональную среду банковской деятельности, а институты внешние — ее внешнюю институциональную среду8.

8 Граница между внутренней и внешней экономической средой банка не может являться «берлинской стеной» уже потому, что любой банк существует и функционирует не изолированно, а в качестве составной части российской и мировой экономической системы. Взаимовлияние, взаимодополнение и в известной мере содержательное взаимообогащение обеих «сред» может считаться перманентным процессом, и только таким образом, тем более в посткризисных условиях, банк как операционная единица национальной (а в ряде случаев и непосредственно мировой) экономики поддерживает гомеостазис относительно российской национальной и мировой экономики. Обе среды — как внешнюю, так и внутреннюю — можно считать, используя понятийный аппарат общей теории систем, «открытыми системами». Поэтому, совсем строго говоря, было бы корректнее говорить о «преимущественно внешней» и «преимущественно внутренней».

Хотя «формальные» институты (в том числе законодательные акты и акты Центрального Банка России как основного органа, регулирующего отношения в российской банковской системе) входят в состав и внутренней, и внешней институциональной сред банковской деятельности, но их преобладание над «неформальными» даже во внешней институциональной среде является в современной России поверхностным эффектом, не подтверждаемым, а порой и опровергаемым реальной практикой.

В-третьих. Понимание инвестиций как акта вложения средств (сопровождающегося отказом от их использования в текущем моменте) с целью получения дохода в будущем, восходящее к У. Шарпу, Г. Мэнкью и другим ученым-экономистам, получившее распространение и ставшее почти традиционным в экономической науке, является, на наш взгляд, корректным, но неполным. Полагаем необходимым согласиться с позицией К. А. Хубиева, Л. Гитмана и М. Джонка, в соответствии с которой главным критерием, позволяющим характеризовать предпринимательскую деятельность как инвестиционную, является ориентация такой деятельности на экономический рост и повышение конкурентоспособности как на уровне фирм (в нашем случае — банков), так и на уровне национальной экономики. Так, К. А. Хубиевотмечает: «В современной учебной и научной литературе понятие „инвестиции“ употребляется в различных смыслах. В самом широком смысле под инвестированием понимается любое использование активов для получения прибыли. В специальной литературе под инвестициями нередко понимается приобретение ценных бумаг. В макроэкономике под инвестициями понимаются расходы на поддержание и увеличение капитала, влияющего на динамику реального ВВП (здесь и далее в цитате курсив мой. -А.З.). Их иногда называют инвестициями в реальный сектор экономики или институциональной средах. Дихотомия „внешних“ и „внутренних“ институтов, относящихся к коммерческому банку как конкретному субъекту макроэкономических и микроэкономических отношений, имеет в значительной мере методологически-эвристическое, условное содержание. реальными инвестициями. В официальной статистике России такому пониманию инвестиций соответствует показатель инвестиций в нефинансовые активы. Он включает в себя затраты на приобретение элементов основного капитала., НИОКР, приобретение земли» [96, 462]. Названная позиция9 позволит нам обнаружить, что многие заключаемые банком контракты, претендующие по мнению собственников банков на статус инвестиционных (и квалифицируемые ими втаком качестве), инвестиционными, строго говоря, не являются, ибо подобные контракты ориентированы не на экономический рост и не на повышение конкурентоспособности банка всегменте банковской системы даже конкретного региона Российской Федерации- (не говоря о национальной экономике Российской. Федерации в.целом), а на присвоение собственниками банка и вывод из российской юрисдикции финансовых ресурсов, ранее привлеченных или размещенных банком ' на, традиционных началах срочности (а также возмездности по отношению к вкладчику или иному дебитору банка) и, самое главное, возвратности. Остановимся на данном моменте' несколько подробнее. Казалось бы, любая операционная деятельность банка (привлечение или размещение финансовых ресурсов) по, сути на первый взгляд является инвестиционной. «Отказ от удовлетворения какой-либо потребности в текущий момент с целью получения более высоких финансовых выгод (поступлений) в более поздний период», как определяет инвестиционную деятельность энциклопедия «Britannica» [219, 363] (к этому определению мы еще не раз вернемся в настоящей работе), происходит при любой форме размещения, будь то «классическое» кредитование или приобретение долговых ценных бумаг (независимо от эмитента). Не сильно отличается от приведенного и определение У. Шарпа, Г. Александера и Д. Бэйли: «В наиболее широком смысле слово.

9 В значительной мере близко к этой позиции подходит определение инвестиций, данное С. Н. Ивашковским: «Инвестиции — это использование сбережений для создания новых производственных мощностей и других капитальных активов» [61, 286]. инвестировать" означает «расстаться с деньгами сегодня, чтобы получить большую их сумму в будущем. Два фактора связаны с обычно связаны с данным процессом — время и риск». [192, 1]. Проводимая (скорее констатируемая) У. Шарпом, Г. Александером и Д. Бэйли дихотомия «реальных» (в материально индивидуализированные активы) и «финансовых» (выраженные де-факто в тех или иных формах юридических обязательств, в том числе ценных бумагах) инвестиций [192, 1 и др.] в данном случае не столь существенна для понимания инвестиционной сущности большинства банковских операций (разве что это значимо для осознания важности в российских условиях того обстоятельства, что «финансовые», по определению-указанных авторов, инвестиции содержат в себе наибольший риск не только неполучения доходано и невозврата инвестированной суммы). Поэтому для целей институционального анализа (центрального для настоящей работы) понятия, скажем, «заемщик» или «иной получатель инвестиций» имеют определенный уровень смысловой тождественности. Именно в этом контексте они и будут употребляться в настоящей работе. Вместе с тем выше, в подразделе «Основа понятийного аппарата работы» мы. отметили неполноту подобного понимания инвестиций, характеризуя ключевой критерий «инвестиционности» финансово-хозяйственных (в нашем случае — банковских) операций, составляющих соответствующую финансово-хозяйственную (в нашем случае — банковскую) деятельность как ориентацию такой деятельности на экономический рост и повышение конкурентоспособности. Исходя из этого, многие банковские трансакции, опосредующие легальную коррупцию и вывод средств из российской юрисдикции, именуемые самими банковскими служащими инвестиционными, на деле таковыми не являются. Это мы будем иметь в виду и в дальнейшем, даже в тех случаях, когда вынуждены будем пользоваться «традиционным», восходящим к У. Шарпу, пониманием инвестиций, постольку, поскольку оно стало «традиционным» и для банковской практики (главным образом сейчас мы имеем в виду вторую главу нашей работы, ту ее часть, где будет характеризоваться банковский инвестиционный прогресс, механизм принятия инвестиционных решении .

В-четвертых. Оперируя в настоящей работе понятием «экономическая эффективность», мы вкладываем в него не только традиционный смысл положительного финансового результата, наличия чистой прибыли (а не убытка) финансово-хозяйственной деятельности конкретного банка. Конкурентоспособность предлагаемых банком финансовых услуг в современных условиях, тем более российских, во многом определяется «транспарентностью», прозрачностью, ясностью всех внутренних структур банка (от структуры собственности, источников формирования собственных средств банка до перечня и существенных условий ключевых инвестиционных сделок, могущих оказать существенное влияние на его финансовые показатели), отсутствием злоупотребления режимом коммерческой тайны. Именно-транспарентности, прозрачности, как правило, не хватает современным российским банкам11. Вместе с тем, как уже отмечалось, качество клиентской базы в целом1 непрозрачного банка с почти стопроцентной вероятностью окажется весьма низким.

В-пятых. Оперируя в настоящей работе понятием*"факторы среды" («факторы внешней среды», «факторы внутренней среды»), мы не выходим за рамки традиционного для экономической науки понимания фактора производства как ресурса, необходимого для производства товаров,.

10 Определение инвестиционного процесса мы сформулировали выше при характеристике предмета исследования в настоящей работеопределение инвестиционного решения мы дадим в главе второй непосредственно при характеристике института инвестиционных решений.

11 На то, что «полная открытость банков, публикация всех отчетов и данных по имеющимся в мировой практике (здесь и далее курсив в цитате мой. — А.З.) стандартам полноты, поддающихся контролю со стороны арбиторных служб международных финансовых и экономических организаций» [55, 48] является настоятельно необходимой для банковской системы, указывал С. С. Дзарасов еще в 1991 году, на заре российской рыночной экономики. выполненияработ и оказания услуг (в конкретном случае — услуг банковских). Одним из таких ресурсов, что особо подчеркивал А. Маршалл 98, является организаг{ия. Организация же в широком смысле представляет собой систему структурированных артефактов. Те из них, которые образуют соответствующие структурные единицы. банковской системы, и находятся в центре нашего внимания.

В-шестых. Оперируя в настоящей работе понятием «инвестиционный климат», мы придерживаемся также достаточно устоявшегося в современной экономической науке его понимания как экономико-политических условий, оказывающих влияние на приток внешних и внутренних инвестиций в экономику12. Было бы некорректным^ считать тождественным содержание понятий «инвестиционный климат» и «внешняя институциональная среда» применительно к российской банковской деятельности. Российские банки, как мы увидим в дальнейшем в работе, в большинстве своем не преследует цели «притока внешних и внутренних инвестиций в экономику» в качестве основной, в результате чего сами становятся одними из негативных условий, препятствующих благоприятности российского инвестиционного климата.

В-седьмых. Оперируя в, настоящей работе понятием «бенефициары (выгодоприобретатели) банка», мы подразумеваем под ними следующих экономических агентов: акционеры, учредители (участники) и иные экономические агенты, имеющие легальную* возможность извлечения генерируемой банком прибыли, обусловленную правом собственности на акции или доли в уставном капитале банка либо явными или неявными, формальными или неформальными соглашениями (контрактами).

В-восьмых. Сущностный анализ как внешней, так и внутренней институциональной среды банковской инвестиционной деятельности, претендующий на теоретическую значимость, вряд ли возможен без учета.

1 «7.

См., например: Современный экономический словарь / Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. — Под общей редакцией Б. А. Райзберга. — 6-е издание, переработанное и дополненное. — Кострома: ИНФРА-М, 2008. всего социально-экономического контекста, который зачастую лежит на стыке политической экономии и «Экономикса», политологии и социологии, социальной философии. Ниже мы рассматриваем позицию В. Н. Черковца по вопросу соотношения политической экономии и «Экономикса», которую мы имеем основания считать весьма взвешенной.

В-девятых. И последнее, казалось бы, самоочевидное, принимая во внимание тему настоящей работы, обстоятельство, которое, однако, считаем необходимым оговорить в работе особо. Факторы внутренней и внешней среды нами методологически рассматриваются не отстраненно, а с позиции (стоя на позиции) банка, банковского холдинга, банковской системы как структурной единицы российской экономической системы.

Эмпирической основой исследования, главным образом послужил опыт работы автора настоящей диссертации во многих российских банках и банковских холдингах, корпорациях, а также на государственной службе, результаты личного участия автора в экономическом анализе и в целом в финальном рассмотрении потенциальных инвестиционных проектов кредитными (инвестиционными) комитетами (советами) банков, в формировании финальной позиции повопросу о возможности или невозможности участия банка в реализации соответствующих проектов, результаты выявления лично автором настоящей диссертации в инвестиционных проектах, представленных иными сотрудниками банка, на рассмотрение кредитному (инвестиционному) комитету (совету) банка, коррупционной мотивационной составляющей со стороны менеджмента и иного персонала банка и пресечению реализации подобных проектов, оформленные в виде решений (меморандумов, протоколов, письменных и устных распоряжений, приказов) органов управления банка (кредитного (инвестиционного) комитета (совета), совета директоров, общего собрания акционеров) и иных актов волеизъявления (как устных, так и оформленных документально), исходящих от автора и от иных менеджеров банка. Также автором использовались нормативные правовые акты (в том числе акты.

Банка России), регулирующие и институционализирующие соответствующие инвестиционные отношения, статистические данные Банка России, Федеральной службы по финансовым рынкам, Агентства по реструктуризации кредитных организаций, Росстата, международных организаций (в том числе Transparency International), публикации в печатных и электронных периодических изданий, материалы научно-практических конференций.

Основные научные результаты исследования, полученные лично автором, и их научная новизна" определяются тем обстоятельством, что диссертационное исследование является первым, специально направленным на анализ банковской инвестиционной деятельности в контексте детерминирующей ее институциональной внешней и внутренней среды, и заключаются в следующем:

1. Обосновано, что коррупция, являясь самостоятельным комплексным институтом современной трансформационной российской экономики, в том числе ее банковской системы, включающим в себя самовоспроизводящиеся и полностью детерминирующие поведение экономических агентов формальные и неформальные правила и механизмы их поддержания и функционирования, а также порождаемые коррупцией институциональные ловушки и нетранспарентность (непрозрачность) банковской деятельности в современной России, существенно затрудняют трансформацию привлеченных банком финансовых ресурсов в инвестиции, в целом экономический рост и повышение конкурентоспособности национальной экономики Российской Федерации.

2. Систематизирована структура' внешних и внутренних институтов банковской деятельности в современной России. В частности, выделены доминирующие институты как из числа внешних институтов, так и из числа внутренних институтов. Доминирующими внешними формальными институтами являются общеобязательные для банковской деятельности правила (в том числе федеральные законы и нормативные акты Банка.

России), а доминирующими внешними неформальными институтами — правила (традиции) получения менеджерами банка коррупционного вознаграждения и вывода собственниками банка его ликвидных активов за пределы России, фактическое их инвестирование в национальные экономики иных государств, в мировую экономику в целом — в ущерб национальной экономике Российской Федерации. Доминирующим внутренним институтом являются правила (формальные и неформальные) принятия банковских инвестиционных решений.

3. Выявлен и охарактеризован феномен двойного отчуждения в российских банках: (а) собственников банков — от своей собственности, (б) наемных менеджеров банков — от финансовых результатов деятельности банка (т.е. от прибыли в случае успешного создания таковой). На основе анализа феномена двойного отчуждения раскрыт феномен компенсаторной институциональной ловушки13, заключающийся в том, что перераспределение наемными менеджерами активов, в том числе капитала, банка в свою пользу в современной российской трансформационной экономике оказывается не только более выгодным, но и во многих случаях менее рискованным и более защищённым-юридически видом деятельности, чем деятельность, направленная* на увеличение прибыли банка. Коррупционная деятельность становится превращенной формой преодоления отчуждения наёмных менеджеров от финансовых результатов деятельности банка.

4. Раскрыто специфическое содержание российской банковской техноструктуры, заключающееся в: (а) присвоении собственниками банка и.

I ^.

Методологически оптимальным представляется определение институциональной ловушки, данное Д. С. Львовым и Г. Б. Клейнером: «Институциональные ловушки — это наполняемые внутренней энергией локальные системы, которые способны беспрепятственно черпать эту энергию из внешней среды и весьма эффективно вырабатывать ее из внутреннего материала» [117, 11]. выводе-за пределы России привлеченных ими в банк финансовых ресурсов как одной из доминирующих целей банковской деятельности, начиная с этапа создания банка и завершая этапом его неявной, но заранее подразумевавшейся деструкции- (б) обусловленном этим недоверии большинства физических лиц — резидентов России по отношению к банковским учреждениям- (в) создании финансово-промышленными группами в их рамках подконтрольных, зависимых банков- (г) волатильности, нестабильности и слабой' предсказуемости финансовой среды, существенно затрудняющих деятельность экономических агентов.

5. Предложены меры по преодолению, институционализации коррупции,' по совершенствованию (а) федерального законодательства о банках и банковской* деятельности, (б) системы актов, Банка России, (в) внутрибанковского корпоративного менеджмента. Обоснована обязательность наличия в банке особого органа управления (инвестиционного комитета14), являющегося ключевым центром принятия банковских инвестиционных решений.

В частности, в ходе исследования выявлено следующее:

— Причины нетранспарентности (непрозрачности) институциональных структур банка состоят, в частности, в том, что экономические издержки, порождаемые такой транспарентностью (прозрачностью), более высоки, чем чистая<�прибыль, которая могла бы быть достигнуты банком в ее результате.

— Выявлены атрибутивные признаки коррупции, специфические при ее проявлении в банковской системе. Ключевым из таких атрибутивных признаков коррупции является ее легальный характер, невыход за пределы правового поля. Доказано, что феномен коррупции в банковской системе приобретает характер самостоятельного института, а в ряде случаев — и системы институтов, эндогенно поражающего все звенья, уровни и.

14 Этот орган может именоваться инвестиционным комитетом, инвестиционным советом, кредитным комитетом, кредитным советом. Вместе с тем оптимальным представляется именно такое его наименование — «инвестиционный комитет». основания банковской системы и оказывающего определяющее влияние на всю его деятельность. Трансформируя денежные средства дебиторов (в том числе вкладчиков) банка в денежные средства его бенефициаров, выводимые впоследствии за пределы российской юрисдикции, такая легальная коррупция препятствует выполнению российской банковской^ системой ее основной функции — трансформации сбережений в инвестиции в вышеуказанном понимании, поражая ключевые функции банковской системы.

Теоретическая и практическая значимость. Теоретическая значимость работы состоит, в частности, в формулировании иерархического понятийного аппарата, отражающего сущность и содержание основных форм банковской инвестиционной деятельности и инвестиционного процесса в современных российских условиях. Теоретическая значимость работы состоит также в обосновании сущности кредитного (инвестиционного) комитета (совета) как органа, осуществляющего «интегративную институционализацию» инвестиционного процесса на пограничной точке между формированием инвестиционного решения и его исполнением, фильтрующего и модерирующего возможные риски, присущие соответствующему инвестиционному решению, де-факто ключевого органа посткризисного банковского корпоративного управления.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в деятельности государственных и иных регулирующих органов и организаций финансовой системы, сотрудников банков. Работа может быть основой для специальных академических курсов, ориентированных на студентов старших курсов экономических (а также юридических) факультетов высших учебных заведений, курсов повышения квалификации сотрудников банков, иных кредитных и инвестиционных организаций, а также уполномоченных государственных регулирующих органов15.

15 Так, например, на основе положений настоящей работы мог бы быть разработан специальный курс на тему специфики российского феномена несостоятельности (банкротства) как механизма легального перераспределения активов и легального неисполнения^ обязательств перед контрагентами, причем рассматривая как те ситуации, где банк оказывается стороной, инициирующей подобное неисполнение, так и ситуации, где банк оказывается стороной «пострадавшей». Поскольку в современной России банкротство нередко есть не только (и во многих случаях не столько) закономерный результат предпринимательского риска, сколько предпринимаемые самими (естественно, недобросовестными) собственниками бизнеса действия по «очистке» бизнеса от «ненужных», «лишних» (в их понимании) обязательств, не выходя при этом из правового поля, ни один банк, функционирующий в России, не может не принимать во внимание названное обстоятельство. Открывая такой спецкурс, можно было бы остановиться кратко на сути института банкротства — как «должного» (ex lege, de jure), так и «сущего» (defacto), особо остановиться на «новеллах», содержательных и правоприменительных нововведениях, включенных в российский Закон о банкротстве 2002 года за последние несколько лет — например, на относительно новом положении о возможности оспаривания лицом, фактически исполняющим обязанности единоличного исполнительного органа (управляющим) сделок должника за период, непосредственно предшествующий введению1 соответствующих процедур банкротства. Далее, в «антирейдерском» блоке, можно было бы остановиться на опасности для компаний-заемщиков (иных получателей инвестиций) ряда категорий обеспечительных («акцессорных», вспомогательных по экономической и юридической сущности) сделок при кредитовании. Для обеспечения независимости исследования анализ при этом целесообразно вести как со стороны надлежащего обеспечения интересов компании-должника, так и со стороны надлежащего обеспечения интересов компании-кредитора. Особо следует обращать внимание слушателей, что, по общему правилу, должник по денежному обязательству не должен передавать долю в уставном капитале подконтрольной ему организации третьему лицу, указанному кредитором, даже на условиях РЕПО (обратного выкупа), ибо реально принудить нового «временного» собственника доли вернуть ее «старому» — «постоянному» собственнику в России не всегда вполне возможно даже при «успешно» завершенном в пользу должника судебном процессе, а если и возможно, то компания за период ее временного владения будет «нагружена» массой векселей, прочих обязательств (далеко не всегда отраженных в.

Диссертация имеет следующую структуру.

Выводы по главе третьей.

I. Банковская коррупцияявляясь самостоятельным комплексным институтом современной трансформационной российской экономики, в том числе ее банковской системы, включающим в себя самовоспроизводящиеся и полностью детерминирующие поведение экономических агентов формальные и неформальные правила и механизмы их поддержания и функционирования, а также порождаемые коррупцией институциональные ловушки и нетранспарентность (непрозрачность) банковской деятельности в современной России, существенно затрудняют трансформацию привлеченных банком финансовых ресурсов в инвестиции, в целом экономический рост и повышение конкурентоспособности национальной экономики Российской Федерации.

II. Для российского банка типично противоречие (а) частных интересов бенефициаров, (б) частных интересов наемных работников, (в) банка как корпорации. Каждый из названных субъектов стремится обеспечить сохранение и приумножение своей личной капитализации, используя двух остальных субъектов как не более, чем средства для этого. В результате интересы всех трех групп субъектов оказываются необеспеченными, так как подобнаяконкуренция интересов, не дает возможность сформироваться интересам банка как корпорации, не гарантирует тем самым бенефициарам получение дивидендов (какую бы внешнюю форму они ни имели бы в виду), а наемным сотрудникам — вознаграждения за труд (так как при данной модели отношений банкротство банка становится все более вероятным). Возникает «институциональная ловушка рациональности», при которой действия наемных работников (менеджеров), направленные на вывод финансовых ресурсов из национальной экономики России вопреки интересам как самой национальной экономики, так и банка, оказываются более рациональными, чем направленные на обеспечение экономической эффективности деятельности банка.

III. Причина вышеуказанного противоречия интересов внутри банка заключается не только в нестабильности, волатильности конъюнктуры российской экономики, сохраняющейся со времен развала СССР, но и в фактически навязанных участникам банковского инвестиционного процесса, вообще субъектам экономической деятельности моделях социально-экономического, в том числе потребительского, поведения, деструктивных для любого стратегического планирования финансово-хозяйственной деятельности, в особенности банковской.

IV. Раскрыто специфическое содержание российской банковской техноструктуры, заключающееся в: (а) присвоении собственниками банка и выводе за пределы России привлеченных ими в банк финансовых ресурсов как одной из доминирующих целей банковской деятельности, начиная с этапа создания банка и завершая этапом его неявной, но заранее подразумевавшейся деструкции- (б) обусловленном этим недоверии большинства физических лиц — резидентов России по отношению к банковским учреждениям- (в) создании финансово-промышленными группами в их рамках подконтрольных, зависимых банков- (г) волатильности, нестабильности и слабой предсказуемости финансовой среды, существенно затрудняющих деятельность экономических агентов.

V. Предотвращая возможность получения заведомо некорректных распоряжений от бенефициаров банка, субъект банковского инвестиционного процесса должен иметь возможность выхода из инвестиционного проекта («отставки» независимо от ее внешней формы) без личных имущественных потерь либо с минимальными потерями. Реализация возможности отставки нередко является механизмом преодоления «институциональной ловушки рациональности».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Одним из основных направлений усилий по преодолению последствий мирового финансово-экономического кризиса конца первого десятилетия XXI века для России является оздоровление банковской системы. Одним из ключевых факторов, приведших к рецессии, а в ряде случаев и к несостоятельности, многих банков явилась рискованная инвестиционная политика, которая в недостаточной мере была ориентирована на реальную возвратность и прибыльность размещаемых инвестиций, на экономическую эффективность соответствующей деятельности в целом. Ключевые инвестиционные банковские сделки (транзакции) по размещению капитала подготавливались, совершались и исполнялись с недостаточным концептуальным структурированием, без учета комплекса соответствующих общеэкономических, финансовых, политических, социальных, юридических, технологических и иных факторов, как в актуальном, так и в прогнозном (а при необходимости и в ретроспективном) ракурсе. Весьма высокой во многих случаях была степень социально-политической детерминированности инвестиционных решений,.когда размещение капитала в тот или иной объект или проект фактически производилось с целью обеспечения инвестору политических преференций, «режима наибольшего благоприятствования» на государственном (федеральном либо субъекта Федерации) и муниципальном уровне в ущерб интересам экономической эффективности. Оценка объектов инвестиционной деятельности нередко производилась в условиях искусственно создаваемого цейтнота, искусственно ограниченного вовлечения человеческих ресурсов и нередко носила лишь формально-декларативный характер, имея целью обеспечить лишь отсутствие явных нарушений нормативных установлений в сфере инвестиционной деятельности и снижение вероятности применения правовых санкций (главным образом финансового характера) со стороны государственных регулирующих органов (главным образом Банка России, Федеральной службы по финансовым рынкам, а также Федеральной антимонопольной службы). Нередко имела место конкурентная борьба между банками и иными субъектами инвестиционной деятельности за право размещения денежных средств в проекты и объекты, рыночная стоимость которых впоследствии оказывалась крайне низкой. Способы обеспечения исполнения обязательств получателей инвестиций перед инвесторами (залоги, поручительства, приобретение инвестором пакетов акций с обязательством обратного выкупа и многие другие) во многих случаях характеризовались недостаточной экономической осмысленностью. Нередки случаи, когда для «введения экономического смысла» (как порой открыто позиционировалось) в те или иные сделки с целью оправдаться как перед контролирующими государственными органами или приглашенными для целей, например, о I подготовки к публичному размещению акций (IPO) международными.

Q 1.

Нередко IPO является первым шагом к продаже бенефициарами своего бизнеса.

A.Н. Хорин и В. Э. Керимов отмечают: «Стратегия большинства компаний на определенном витке их развития обязательно будет сосредоточена на подготовке к продаже своего бизнеса. В этот момент на первый план выходит работа по увеличению стоимости компании, идентификации, тех показателей, которые будут исследоваться потенциальным покупателем для оценки этой стоимости.. Следующим очевидным шагом становится деятельность, направленная на то, чтобы сориентировать работу компании на максимизацию значения этих показателей» [183, 291]. В российских условиях такая деятельность носит нередко фиктивный характер, имея целью создать у потенциального покупателя (в особенности иностранного, не в полной мере знакомого с российскими реалиями) впечатления о положительной динамике финансовых показателей реализуемой компании, каковое впечатление во многих случаях не будет соответствовать действительности. Нередко, напротив, мы наблюдаем феномен, охарактеризованный.

B.A. May как «квазидевелоперский бизнес»: «предприниматели, не уверенные в существовании в общественном мнении представления о легитимности их собственности, готовы как можно скорее продать государству свои активы, выручив за них реальные рыночные деньги» [101, 4, 653]. Подобный феномен возможен только в условиях размытости прав собственности, каковая размытость, по словам В.А. May и аудиторскими группами, так и перед бенефициарами компаний создавались целые структурные подразделения. Само же «введение» подобного «смысла» приобретало явно искусственные внешние формынапример, предоставление поручительства перед банком за исполнение обязательств по кредитному договору, заключенному с банком формально сторонним юридическим лицом, позиционировалась как возмездная сделка между поручителем и подобным юридическим лицом-заемщиком, при который последний должен был уплатить (но реально чаще всего не уплачивал) первому вознаграждение в видепроцента от суммы кредита (полученного реально, в отличие от подобного «вознаграждения»). Вот живой пример: институционального' (и психологического) фактора, о котором Дж. Кейнс писал как об одном из ключевых факторов, «благодаря которым^ граница, ниже которой практически не может опуститься норма процента, устанавливается много выше нуля [добавим, и много выше весьма низкой для современного экономического контекста ставки рефинансирования Банка России. — А.З.]. В частности, комиссионные за „сведение вместе“ заемщиков и кредиторов и неуверенность относительно будущей нормы процента <.> устанавливают нижнюю границу <.>», что приводит к ситуации, «когда фонд• богатства растет, а норма процента в условиях laissez-faire не может дальше снижаться» [77, 205−206]. Охарактеризованный, а фактически и констатированный Кейнсом для своего времени и своего государства результат применительно к современной России налицо в виде все еще «удушающих» процентных ставок для кредитования реального (в том числе и наукоемкого) сектора, не говоря уже о кредитовании потребительском.

Имущество (в том числе имущественные права), ранее полученное банком в обеспечение исполнения обязательств его заемщиков по возврату предоставленных им кредитов, оказывалось во многих случаях неликвидно.

И.В. Стародубровской, «остается серьезным фактором увеличения трансакционных издержек.» [101, 3, 427]. либо физически недоступно к изъятию. В результате с наступлением рецессии почти повсеместно нарушался один из ключевых принципов кредитования как одной из основных форм банковских инвестиций — принцип, возвратности.

Подобной инвестиционной политике банков была присуща одна значимая атрибутивная черта, явившаяся, с одной стороны, одной из ключевых причин несостоятельности многих из них, с другой стороныследствием общей обстановки «инвестиционного подъема» (почти всего первого десятилетия XXIвека), во многом породившего последующий финансово-экономический кризис. Заключается эта черта в недостаточном внимании ко всем основным аспектам процедуры принятия’инвестиционных решений, в целом к формализации, к институционализации* инвестиционных процессов и их результатов. Зачастую решение о заключении инвестиционной сделки принимается бенефициаром банка единолично. При этом все необходимые процедуры по одобрению’и утверждению такого решения — финансовый и юридический анализ, одобрение советом директоров (наблюдательным советом) при наличии такой необходимости, финальное санкционирование кредитным (инвестиционным)' комитетом (советом) — не соблюдаются вообще либо легализуются (документируются) лишь post factum. В тех же случаях, когда первичный выбор объекта инвестирования осуществляется не непосредственно бенефициаром, а уполномоченным на то персоналом банка (кредитного, клиентского либо иного подразделения), не последним критерием выбора становятся частные, зачастую коррупционные интересы персонала, подменяющие собою финансово-экономические интересы корпорации.

Ключевым условием санации субъектов инвестиционной деятельности является воссоздание, а в ряде случаев создание заново, работоспособных механизмов формирования, принятия и исполнения экономически эффективных инвестиционных решений банками и иными субъектами инвестиционной деятельности, в том числе сделок по кредитованию реального сектора экономики вне зависимости от формы такого кредитования. В таких механизмах должны быть задействованы факторы как внешней среды банка, определяющей условия его деятельности (инвестиционного климата в целом — всей совокупности макрои микроэкономических факторов государстватерритории, отрасли экономики), так и внутренней его среды, непосредственно им формируемой и ему подконтрольной (в том числе финансовых активов и пассивов, органов управления, человеческого потенциала). И внутренняя, и внешняя среда банка становится не чужеродной, а неотъемлемо благоприятствующей экономически эффективной деятельности банка, когда она. облечена в формы хотя и гибких, но при, этом четких и стабильных институтов — правил ведения деятельности и работоспособных механизмов их реализации.

Любой современный российский банк осуществляет свою деятельность в системе многообразных экономических, юридических, в целом социальных институтов, образующих в своей совокупности как внутреннюю, так и внешнюю институциональную среду его деятельности. Деятельность же банка как по привлечению, так и по размещению финансовых ресурсов (как собственных, так и привлеченных) является инвестиционной по своему существу, так как направлена на достижение положительного финансового результата. Система вышеуказанных институтов в России, зародившаяся в современном виде в конце 1980;х — начале 1990;х годов, вряд ли может считаться до конца сформированной. Кроме того, эта система подверглась деструктивному воздействию, как минимум, двух глобальных финансово-экономических кризисов (конца 1990;х и конца 2000;х годов). Формируемым ею внутрироссийским инвестиционным климатом, который на всех этапах новейшей экономической истории России может быть охарактеризован как неблагоприятный, продиктована доминанта российской экономической деятельности в целом и российской банковской деятельности в частности, во многом редуцирующаяся к легализованному выводу наиболее ликвидных финансовых ресурсов из России в юрисдикции, более благоприятствующие их капитализации. Привлечение банком финансовых ресурсов вне зависимости от конкретных их форм (срочные вклады, эмитируемые собственные векселя и иные ценные бумаги) закономерно направлено на их последующее размещение вне российской юрисдикции при отсутствии четко выраженного намерения обеспечить их возвратность как банку, так и его кредиторам. Нередко также банк вынужден входить в квази-инвестиционные сделки с заведомо отрицательным для банка финансовым результатом с целью прикрытия фактической уплаты коррупционного вознаграждения в пользу субъектов, относящихся к внешней институциональной среде (как правило, но не обязательно, речь идет о представителях государственных органов), в той или иной степени экономической и юридической зависимости от которых находится банк. Результатом этого становится спланированное банкротство банка, в ходе которого кредиторы банка лишаются возможности возврата своих финансовых ресурсов. Экономическая и юридическая власть банка как собственника имущества, выступающего в роли как объекта, так и результата инвестиционной деятельности, не имеет достаточной системы реально функционирующих рычагов. Самым репрезентативным примером здесь является то, что при работе с объектом инвестиционной деятельности при нахождении такового во внешней по отношению к банку институциональной среде банк не имеет над ним стопроцентного управленческого контроля, что открывает возможность искусственного его обременения долговыми и иными обязательствами с целью его вывода из-под банковского контроля (в том числе через механизм банкротства) и обеспечению отрицательного для банка финансового результата соответствующего инвестиционного проекта.

Экономический интерес фактических собственников банка, вне зависимости от позиционируемой ими во внешнюю среду «миссии» или иной подобной программы действий, закономерно заключается в размещении собственных и привлеченных денежных средств вне российской юрисдикции силами персонала, лично преданного собственникам и находящимся в экономической зависимости от них. «Первоначальное накопление капитала» собственниками в период, в основном, 1990;х годов проводилось методами, далекими от легитимных даже применительно к среде того времени, и не легитимизировано по настоящее время. Наемные же сотрудники банка, от членов высших органов управления до > младших специалистов, закономерно рассматривают свою миссию в банке как инструмент личного обогащения, будучи слабо связанными как правовыми, так и тем более моральными (имея в виду и репутационные) ограничениями. При организации поручаемых им инвестиционных сделок, формировании решения о возможности или невозможности той или иной конкретной сделки, ее основных условий основным критерием для них служит возможность получения от потенциального заемщика или иного объекта инвестиционной деятельности банка неформального вознаграждения (ренты, «отката») в пользу соответствующего менеджера лично за сам факт предоставления банком заемных (инвестиционных) денежных средств, безотносительно фактических гарантий возвратности и положительной финансовой результативности для банка. В результате общее качество инвестиционного портфеля банка еще более понижается за счет увеличения доли потенциально ^ невозвратных, инвестиций относительно изначально «запланированной» собственниками банка. Адекватное фактическому контексту внешней институциональной среды банка финансовое планирование его деятельности его собственниками становится затруднительным, вплоть до полной невозможности такового, вследствие вышеохарактеризованного оппортунистического по отношению к банку организационного поведения его менеджеров и иных сотрудников, иными словами, их «паразитирования» за счет банка. Такова сущность противоречия между интересами собственников банка, с одной стороны, и его менеджеров и иных сотрудников — с другой.

Транспарентность, прозрачность институциональных структур банка не достигается. В описанной ситуации собственники банков, реализуя свои намерения по выводу активов из российской юрисдикции, не заинтересованы в прозрачности, открытости, публичности, транспарентности как внутрибанковских, так и внешних по отношению к банку институциональных структур, и стремятся к так называемой «оптимизации» степени такой транспарентности. С «внутренней» стороны структура собственности банка, как правило, состоит из системы иностранных юридических лиц, экономически подконтрольных физическим лицам — фактическим собственникам банка, но юридически с ними не связанными. Изданные в 2010 году указания российского Центробанка об обязательном публичном раскрытии (в том числе в сети Интернет) конечных бенефициаров банков существенно не улучшило ситуацию, как минимум, в силу многообразия организационных экономических и юридических форм бенефициарного участия собственников российских банков в иностранных юрисдикциях (так, например, в" качестве якобы конечных бенефициаров компаний, зарегистрированных в англосаксонских юрисдикциях, при раскрытии соответствующей информации на веб-сайтах банков могут позиционироваться лишь «доверительные собственники», то есть де-факто доверительные управляющие активами банков). С «внешней» же стороны многие инвестиционные сделки совершаются банком де-юре не от имени банка, а от имени аффилированных с ним компаний (чаще всего принадлежащих опять же к иностранным юрисдикциям) с целью избежать (уклониться от) обязательного контроля как со стороны уполномоченных служб самого банка, так и органов государственного банковского надзора (Банка России). В целом для современного российского банка экономические издержки, порождаемые транспарентностью (прозрачностью), более высоки, чем финансовые результаты, которые могли бы быть достигнуты банком в ее результате. В частности, при «прозрачном» инвестировании уровень создаваемых резервов на возможные потери в соответствии с Положением Банка России № 254-П был бы значительно выше, чем при вышеуказанном субъектном составе инвестиционных сделок, что повлекло бы у банка дефицит доступных к инвестиционному размещению денежных средств и соответственное ухудшение значений финансовых нормативов вплоть до угрозы отзыва банковской лицензии. При вышеохарактеризованных же «квази-инвестиционных» сделках, прикрывающих уплату коррупционного (в «традиционном» смысле этого слова) вознаграждения, транспарентность (прозрачность) таких сделок противоречила бы «интересам» получателей такого вознаграждения.

Феномен коррупции в банковской системе приобретает характер самостоятельного института, эндогенно поражающего все звенья, уровни и основания банковской системы и детерминирующего, предопределяющего всю его деятельность. Речь идет не только и не столько об упоминавшихся выше «квази-инвестиционных» сделках, направленных на оформление уплаты коррупционного вознаграждения представителям государственных контрольно-надзорных органов, сколько о сделках (также упоминавшихся выше), используемых, а в ряде случаев и целенаправленно инициируемых уполномоченными сотрудниками (менеджерами и специалистами) банка с целью получения вознаграждения лично инициировавшими сотрудниками от контрагента (заемщика либо иного) за сам факт предоставления заемщику (либо иному контрагенту) денежных средств от имени банка. Закономерностью становится то, что ради достижения своих оппортунистических целей банковские сотрудники такого рода сознательно искажают известную им информацию об экономико-финансовом (в том числе реальных структуре и размерах активов и пассивов) и правовом положении потенциального заемщика либо иного контрагента по инвестиционной сделке при анализе такой информации и ее последующем доведении до собственников (бенефициаров) с целью обеспечения принятия последними положительного решения по соответствующей кредитной (инвестиционной) заявке, «на основании» которого менеджеры-оппортунисты получают свое «дополнительное» «вознаграждение». Заинтересованность банков в номинальном увеличении инвестиционного портфеля, а также физическая невозможность тотального личного контроля собственников банков за всеми этапами инвестиционного процесса (потребность в той или иной степени делегирования полномочий), можно считать. теми факторами, которые способствуют подобной внутрибанковской оппортунистической деятельности. Качество инвестиционного портфеля банка таким образом резко снижается, а при возникновении непосредственной угрозы прекращения надлежащего исполнения контрагентом (в частности, заемщиком) обязательств по инвестиционной сделке менеджер-оппортунист, инициировавший в свое время подобную сделку, спешно покидает банк. При этом преследование такого менеджерского оппортунизма правовыми средствами оказывается затруднительным как в силу отсутствия прямой доказательной базы в отношении полученного коррупционного вознаграждения, так и в силу нежелательности для собственников банка привлечения, внимания органов. банковского надзора, к, тому или иному банковскому кредиту (инвестиционной сделке). Тем более, что в инвестиционном портфеле практически любого банка имеется достаточное число сделок, могущих явиться потенциальными объектами проверки уполномоченными органами Центробанка (в частности, сделок с аффилированными банку структурами, > непосредственным фактическим предметом которых является вывод высоколиквидных банковских активов из российской юрисдикции). Формируя (а нередко и подменяя) собою институциональную среду банковской деятельности, тем самым эндогенно поражая все звенья, уровни и основания российской банковской системы, банковская коррупция существенно затрудняет (вплоть до полной невозможности) выполнение российской банковской системой одной из ее ключевых функцийтрансформацию финансовых ресурсов дебиторов (в том числе вкладчиков) банка в инвестиции, а тем самым — экономический рост и повышение конкурентоспособности национальной экономики Российской Федерации. Банковская коррупция приводит к тому, что привлеченные банком на условиях платности, срочности и возвратности от вкладчиков, векселедержателей и иных экономических агентов денежные средства окончательно выводятся из банка, а затем и из российской национальной экономики, фактически инвестируются в национальные экономики иных государств, в мировую экономику в целом — в ущерб национальной экономике Российской Федерации, а экономические агенты, чьи финансовые ресурсы были привлечены банком, как минимум, не получают ожидаемого процентного или иного дохода по вкладу, векселю или в иной форме, а в значительном числе случаев также лишаются возможности возврата самих финансовых ресурсов, ранее переданных банку на условии возвратности.

В результате коррупционные ожидания являются одной из доминант организационного поведения сотрудников банка независимо от их уровня и статуса. Суммы охарактеризованного выше коррупционного вознаграждения могут в десятки, а то и сотни раз превышать официальные доходы менеджеров-оппортунистов. Несмотря на общеизвестно более высокий в сравнении с другими отраслями экономики уровень официальных доходов сотрудников «банковского сектора», они далеко не всегда позволяют им поддерживать принятый в их среде «уровень потребления», в том числе навязываемый «профильными» в банковской сфере средствами массовой информации, что и стимулирует поиск ими дополнительных неформальных источников дохода. Ситуация осложняется в том случае, когда сотрудник является должником своего работодателя-банка по кредиту, предоставленному на приобретение соответствующих «статусных» предметов потребления (автомобилей премиум-класса, элитной недвижимости вплоть до дорогостоящих видов отдыха). Банки же нередко заинтересованы в установлении со своими сотрудниками не только трудовых, но и долговых отношений с целью обеспечения полной зависимости и подконтрольности сотрудников банка воле его собственника, беспрекословного выполнения ими, в частности, явно незаконных указаний собственника, направленных на финансовое обескровливание банка как финансового учреждения путем вывода наиболее ликвидных активов в иностранные юрисдикции. Таким образом значительная часть банковских служащих оказывается фактически лишена ключевой гарантии своей независимости — права на отставку при нежелании выполнять заведомо незаконные распоряжения собственников банков. Повышение уровня личной экономико-финансовой и правовой грамотности и дисциплины банковских служащих, как представляется, должно находиться в обратной пропорциональности к их коррупционной мотивации, способствуя устранению подобной мотивации и искоренению охарактеризованных институциональных кластеров банковской коррупции в целом.

Необходимы превентивные институциональные меры, ориентированные на всестороннее и в полном объеме использование человеческого капитала банка и ликвидацию института коррупции. Должен быть обеспечен надлежащего не только профессионального, но и человеческого статуса персонала банка, который должен рассматриваться не как «рабочая сила», а как человеческий (гуманитарный) потенциал банка. Этот потенциал может быть в полной мере использован только при отсутствии жестких внутрикорпоративных, межподразделенческих институциональных барьеровпри обеспечении всем без исключения сотрудникам банка возможности участия в процессе формирования и принятия решений по инвестиционным сделкам и контроля за их исполнением. Своеобразное «единое институциональное внутрибанковское пространство» должно существовать и функционировать вне прямой жесткой зависимости от формальных компетенций сотрудников банка, так как адекватные решения могут приниматься только в рабочем взаимодействии сотрудников. Одним из ярчайших примеров может являться необходимость взаимодействия между структурным подразделением, инициирующим инвестиционную (кредитную) заявку, и правовой службой банка, так как границы «правового поля» соответствующей банковской деятельности не могут быть адекватно делимитированы без проникновения в сущностные аспекты самой такой деятельности. Особую, системообразующую роль должен играть специфически банковский центральный орган управления инвестиционной деятельностью банка — кредитный (инвестгщионный) комитет (совет), по тексту также именуем его — «КК» (кредитный комитетконкретное наименование может варьироваться в зависимости от конкретного банка, но на практике оно чаще всего носит именно такую форму). В состав КК должны входить собственники (бенефициары) банка, а также ex officio руководители всех без исключения структурных подразделений банка, прямо или косвенно участвующих, в инвестиционном процессе. Ни одна инвестиционная (в том числе кредитная) сделка не может заключаться от имени банка без. предварительного согласия КК. Однако по указанным выше причинам, влекущим отсутствие^ надлежащего уровня транспарентности, прозрачности деятельности большинства банков, КК в них имеет статус не более чем консультативного органа, не препятствующего собственникам банка совершать деструктивные для> банка и его кредиторов сделки, В числе мер, направленных на надлежащую институционализацию экономического и юридического статуса КК, автором работы предлагается закрепление статуса КК, в том числе персонального состава и обязательности решений, в Уставе банка, а в качестве гарантии выполнения сказанноговнесение в Федеральный закон «О банках и банковской деятельности» дополнений, которые бы предписывали банкам обязательное создание КК и устанавливали бы основы его экономико-правового статуса исходя из сказанного выше. Предложен ряд мер по совершенствованию федерального законодательства о банках и банковской деятельности и системы актов Банка России с целью более эффективного противодействия банковской коррупции. Предложен ряд и иных мероприятий по очищению внутренней и внешней институциональной среды российской банковской деятельности от банковской коррупции и, тем самым, созданию неотъемлемого условия подлинно инвестиционного характера банковской деятельности по отношению к национальной экономике Российской Федерации. Предложение установить, в том числе на федеральном законодательном уровне, обязательность создания в банке особого коллегиального органа корпоративного управления (инвестиционного комитета), который бы являлся ключевым, а в некоторых случаях и единственным, центром принятия решений по размещению банком финансовых ресурсов, имеющему признаки инвестиционной деятельности, с соответствующими статусу такого органа требованиями к его порядку формирования, деятельности, объему полномочий, а также внутреннего и внешнего надзора и контроля за его деятельностью с целью обеспечения' прозрачности (транспарентности) деятельности указанного органа, является важным, но не единственным. * *.

Институциональная среда экономики любого коммерческого банка подразделяется на внешнюю, непосредственно ему неподконтрольную, и внутреннюю, непосредственно внутри него лежащую. Вместе с тем дебиторы и кредиторы банка, его должники и вкладчики, инвесторы и получатели инвестиций, как реальные, так и потенциальные, принадлежат скорее ко внешней среде банка, а от политики банка по отношению к ним напрямую зависят результаты его финансово-хозяйственной деятельности, ее экономическая эффективность. Таким образом, вышеуказанная дихотомия институциональной среды банка носит в значительной мере методологический характер и, по существу, в значительной мере сам банк есть творец своей внешней среды.

Несовпадение формальной и фактической (неформальной) структур как институциональной среды банка, так и любой совершаемой в ее рамках трансакции обусловлено спецификой субъектного и объектного состава финансово-экономических отношений в постсоветскойРоссии, строительство которых «с нуля» путем ускоренной приватизации, а затем перманентного перераспределения активов с использованием института банкротства как механизма такого пересмотра, не способствовало установлению прозрачности, ясности и отчетливости в таких отношениях. Конвергенция формальных и неформальных институциональных структур есть неотъемлемое условие построения подлинно рыночной экономики в нашей стране.

Существующая же институциональная неравномерность финансово-экономического развития современной России обусловила и такой специфически российский феноменкак несоответствие между корпоративными интересами банков как корпораций и частными интересами бенефициаров и менеджеров тех же банков. Один из типичных вариантов такого несоответствия — использование бенефициарами собственного банка для локальных решений глобальных финансово-экономических проблем иных бизнесов, принадлежащих тем же бенефициарам. Другой вариант — исповедуемая менеджерами порочная, коррупционнаяпо своей сущности идеология инвестирования, когда основным мотивом заключения и исполнения кредитной или иной инвестиционной сделки является получение исключительно частной выгоды менеджера в виде неподконтрольного банку вознаграждения за сам факт выдачи денег банком получателю инвестиций (а порой и ранее такого факта, то есть авансом) вне зависимости от предполагаемой экономической эффективности подобной сделки для банка. Оба названных варианта могут считаться распространенными в России, и оба представляют опасность для банков и их кредиторов.

Важнейшими среди институциональных гарантий экономической стабильности и эффективности деятельности российского банка следует считать: с одной стороны — личную всестороннюю независимость банковских менеджеров и иных сотрудников, включая их безусловное право на отставку, а с другой стороны — относительную формальную и фактическую прозрачность институциональных границ профессиональных и должностных компетенций структурных подразделений и их сотрудников, их взаимную открытость для конструктивного взаимодействия по формированию и обеспечению санкционирования экономически эффективных инвестиционных решений.

Итак, завершая работу, ответим на вопрос, который мы поставили в ее начале: какими же должны быть принципы сбалансированного развития банковской системы Российской Федерации — те принципы, которые обозначают выявленные нами пути ее комплексного развития? Во-первых, это принцип квалифицированной коллегиальности в принятии и реализации банковских инвестиционных решений, воплощающейся в ключевой роли межподразделенческого органа — кредитного (инвестиционного) комитета (совета), который должен являться ключевым органом управления инвестиционной деятельностью банка и должен быть поднадзорен государственному органу банковского надзора Российской Федерации (Банку России), при сохранении, процессуальной независимости кредитных менеджеров и иных наемных сотрудников банка, участвующих в формировании банковских инвестиционных решений, гарантированной, в частности, правом сотрудников на отставку при мотивированном несогласии с инвестиционными решениями, принимаемыми в банке. Во-вторых, это принцип транспарентности (прозрачности) банковской деятельности в Российской Федерации, которым не ущемляется режим банковской тайны и иной информации, ограниченного доступа, относящейся к банковской деятельности, но гарантируется, с одной стороны, отсутствие излишней оптимизации бизнес-процессов (отсутствие экономии на налогах, сборах и иных обязательных платежах, в том числе банковских резервов-провизий, формируемых в соответствии с актами Банка России) — с другой стороны, ясность и четкость отношений владения российскими банками их собственниками. В-третьих, принцип, который мы обозначим как принцип экономического ригоризма (строгости), воплощающийся, с одной стороны, в неукоснительном соблюдении основополагающих правил-институтов инвестиционной деятельности (в частности, институтов платности, срочности, возвратности и обеспеченности банковского кредитования), с другой стороны, во всеобъемлющем надзоре и управленческом контроле со стороны банка за деятельностью заемщика либо иного экономического агента, являющегося объектом банковского инвестированияв участии банка в управлении деятельностью такого экономического агента либо прямом осуществлении банком такого управления, на всех без исключения стадиях инвестиционного процесса. В-четвертых, принцип взаимной лояльности собственников (стейкхолдеров) банка и его наемных сотрудников, выражающийся в простоте, ясности и прозрачности механизмов извлечения доходов как собственниками-стейкхолдерами (в форме дивидендов), так и наемных сотрудников (в форме оплаты труда — как заработной платы, так и бонусов) — в недопущении каких бы то ни было форм неформального вознаграждения как наемных сотрудников (в частности, неофициальной платы за организацию инвестиционных проектов), так и собственников-стейкхолдеров (в частности, неподконтрольных органам банковского надзора процентных доходов от кредитования и иных форм инвестирования). Только таким образом, только с соблюдением перечисленных принципов можно уверенно идти по тем путям, которые приведут к реализации подлинных интересов банка и его бенефициаров, всей национальной экономики Российской Федерациив целом интересов сбалансированного комплексного развития банковской системы Российской Федерации в интересах всего ее населения — настоящего и будущих поколений.