Жанровая специфика повествований о посмертных чудесах святых подвижников в составе древнерусской агиографии

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению жанрово-композиционного своеобразия повествований о посмертных чудесах святых подвижников в составе древнерусской агиографии.

В работах отечественных литературоведов, посвященных анализу древнерусской житийной литературы, чудеса долгое время оставались без внимания и не рассматривались в качестве самостоятельного объекта изучения, хотя эти исследования содержали точные и ценные наблюдения над самим жанром жития. В настоящее время практически отсутствуют специальные исследования, посвященные рассмотрению житийных чудес как особого жанрово-литературного образования, существовавшего в рамках агиографии. Немногочисленрше работы, так или иначе затрагивающие эти проблемы, можно легко перечислить: статьи И. Сермапа [152] и Е. Кулешова [94J, Н. И. Прокофьева [133] и Е. К. Ромодановской [144], посвященные рассмотрению жаирово-стилистического своеобразия древнерусских видений, исследования, анализирующие чудеса конкретных святых подвижников — святителя Николая Мирликийского [6], прей. Зосимы и Савватия Соловецких [1]. Нам известна лишь одна работа, специально посвященная стилистическому анализу рассказов о чудесах преп. Сергия Радонежского — статья Н. М. Федуковой, где анализируется позднее «Сказание о новоявленных чудесах преп. Сергия», написанное Симоном Азарьиным в XVII веке [175]. Недостаточная степень изученности проблемы в научной литературе говорит об актуальности избранной для диссертационного исследования темы.

Актуальность настоящей работы определяется также недостаточной изученностью жанровой системы литературы Древней Руси в целом и специфики композиции повествований о чудесах в рамках агиографии в частности. Особенно остро проблема жанра встает при рассмотрении жанрово-композиционных особенностей прижизненных и посмертных чудес святых подвижников, несмотря на то, что чудеса были представлены весьма репрезентативно и развернуто в житиях как византийских, так и русских святых подвижников. Рассмотрение этих вопросов позволяет увидеть повествования данного жанра во всей полноте и многообразии их литературно-смысловых связей. В этом отношении комплексный подход к изучению художественной природы посмертных чудес представляется важным и перспективным.

Объектом исследования в диссертационной работе являются повествования о посмертных чудесах русских святых подвижников — преп. Сергия Радонежского, преп. Кирилла Белозерского, преп. Зосимы и Савватия Соловецких и преп. Александра Свирского, читающиеся в рукописях вместе с текстами соответствующих Житий. Для изучения вопроса об истоках жанра мы привлекаем к анализу евангельские чудеса Иисуса Христа и апостольские чудеса, отраженные в Деяниях, а также тексты прижизненных и посмертных чудес св. Николая Мирликийского, прижизненных чудес преп. Феодосия Печерского и прижизненных чудес других русских святых. Предметом исследования является жанровое и композиционное своеобразие повествований данного типа в составе древнерусской агиографии.

Целью диссертационного исследования является рассмотрение вопроса о месте прижизненных и посмертных чудес святых подвижников в системе древнерусской агиографии и в жанровой системе древнерусской литературы в целом, а также выявление основных направлений эволюции жанра чуда, начиная с чудес библейских (евангельских и апостольских) до прижизненных и посмертных чудес в составе византийской и древнерусской агиографии.

Для достижения данной цели мы поставили перед собой следующие задачи:

1) Рассмотреть специфику жанра чуда в составе Евангелия и Апостольских Деяний;

2) Проанализировать тексты прижизненных и посмертных чудес св. Николая Мирликийского, преп. Сергия Радонежского, преп. Кирилла.

Белозерского, преп. Зосимы и Савватия Соловецких и преп. Александра Свирского по доступным нам их наиболее полным источникампровести комплексный источниковедческий и филологический (литературоведческий и лингвистический) анализ этих рассказов.

3) Дать тематическую классификацию проанализированных прижизненных и посмертных чудес святых подвижнпков.

4) Рассмотреть жанрово-композиционное своеобразие чудес, относящихся к разным тематическим группамвыявить характерные для них структурно-композиционные схемы и типы возможных комбинаций жанрообразугощих и сюжетообразующих мотивов.

5) Охарактеризовать содержательное и стилистическое своеобразие повествований о чудесах, читающихся в составе изученных Житии, рассмотреть основные направления эволюции жанра чуда в древнерусской литературе.

6) Поставить теоретическую проблему необходимости рассмотрения повествования о посмертном чуде святого подвижника как самостоятельного жанрово-литературного образования в составе агиографии.

Методология исследования.

Методологические подходы, лежащие в основе диссертационного исследования, основаны на разработанном современной медиевистикой принципе комплексного источниковедческого, текстологического и историко-культурного анализа памятника и направлены на творческое развитие этого принципа и уточнение возможностей его практического использования. В процессе изучения стилистического своеобразия конкретных памятников древнерусской литературы мы берем за основу жанровый принцип, который, на наш взгляд, создает необходимые условия и возможности для анализа содержательных и формальных особенностей в их единстве.

Методологической и теоретической базой исследования послужили труды Ф. И. Буслаева, А. Н. Веселовского, Н. С. Тихонравова, В. Н. Перетца,.

В.П. Адриаповой-Перетц, Д. С. Лихачева, JI.A. Дмитриева, С. С. Аверинцева, Н. И. Прокофьева, В. В. Кускова, Е. К. Ромодаповскойисточниковедческой основой настоящей работы стали текстологические изыскания М. С. Крутовой, Б. М. Клосса, Г. М. Прохорова, С. В. Мппеевой, содержащие научное исследование и издание текстов конкретных житийных памятников.

Научная новизна работы определяется тем, что в современной науке актуальной является уже сама проблема выработки методологического подхода к анализу содержательного и жанрово-стилистического своеобразия произведения древнерусской литературы, поскольку большинство исследований последнего времени не выходит за рамки историко-текстологического изучения памятников. Еще в меньшей степени разработаны эти проблемы применительно к произведениям агиографии, которые, в силу причин идеологического порядка, с содержательной и жанрово-стилистической точки зрения долгое время вообще не рассматривались. Новизна подходов в настоящем исследовании определяется также практически полной неизученностью жанра чуда в составе агиографии. Как показывает анализ исследовательской литературы, в этом аспекте повествования о чудесах вообще пока не рассматривались. Изучение чудес в контексте библейской и агиографической традиции помогает прояснить картину формирования этих жанровых образований в византийской и русской литературе XI — XVII веков, проследить пути эволюции анализируемого жанра чуда.

Теоретическая значимость настоящего диссертационного исследования состоит в том, что оно вносит определенный вклад в изучение жанровой системы древнерусской литературы, в выявление ее истоков и направлений эволюции. В работе описаны основные жанрово-тематические типы прижизненных и посмертных чудес, характерные для них комбинации жанрообразующих и сюжетообразующих мотивов, рассматривается место жанра чуда в древнерусской агиографии и в жанровой системе древнерусской литературы в целом.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов при разработке лекционных курсов по истории древнерусской литературы, в спецкурсах и спецсеминарах, связанных с изучением духовной культуры Древней Руси XI — XVII веков, а также в процессе подготовки изданий древнерусских житийных текстов и комментариев к ним.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Посмертные чудеса в древнерусской агиографии представляют собой отдельные жанрово-литературпые образования, следовавшие после основной повествовательной части житийных произведений и существовавшие по своим специфическим законам.

2) В основе композиции посмертных чудес лежит комбинация жанрообразующих и сюжетообразующих мотивов. Отнесение чуда к определенной жанрово-тематической разновидности определяет его содержательное и стилистическое своеобразие.

3) Истоки жанра чуда в древнерусской агиографии восходят к чудесам, представленным в Библии, в Евангелии и Апостольских Деяниях, которые относятся к типу прижизненных.

4) В византийской агиографии уже существовали два жанровых типа чуда — прижизненные и посмертные.

5) Посмертные чудеса являются генетически вторичными по отношению к прижизненнымосновное отличие их заключается в существовании в качестве отдельного завершенного рассказа с более развитым сюжетом и композицией.

6) Жанр посмертного чуда во всем его многообразии с его интересом к конкретности и описанию бытовых подробностей сложился уже в древнерусской литературе, что нашло яркое проявление в Житии преп. Сергия Радонежского, а затем в житиях севернорусских святых подвижников.

7) Эволюция жанра чуда в древнерусской агиографической литературе заключается в большом количестве чудес в составе житий русских святых подвижниковбогатом историческом и конкретно-бытовом содержании прижизненных и посмертных чудес русских святыхв развитых сюжете и композиции конкретных рассказов, в реализации в них разных комбинаций жанрообразующих и сюжетообразующих мотивовв простоте и фактографичности стиля изложения.

2.7. Основные выводы.

Агиографический жанр чуда был заимствован из византийской литературы, где он сформировался и получил довольно широкое развитие в рамках житийной традиции и исконно стал одной из принципиально важных составляющих агиографического канона. Истоки жанра следует искать в Библии, в которой отражены евангельские чудеса Иисуса Христа и чудеса святых апостолов, представленные в их Деяниях.

В Евангелии уже присутствуют основные сюжетные мотивы, получившие в дальнейшем развитие в составе чудес агиографическихисцеления больных, воскрешения мертвых, спасения утопающих на море, пополнения запасов пищи (вина, хлеба, рыбы). В общей сложности в Евангелии представлено 18 рассказов о чудесах Иисуса Христа, относящихся к типу прижизненных.

В процессе структурного анализа Деяний мы выделили в их составе 9 чудес святых апостолов. В композиционном отношении в них присутствуют те же основные сюжетные мотивы, которые отражены в евангельских чудесах. В то же время, жанр чуда представлен в Деяниях святых апостолов менее широко, чем в Евангелии. Апостольских чудес ровно в половину меньше, чем евангельских.

Евангельские чудеса Иисуса Христа и чудеса святых апостолов имеют ряд общих особенностей. Все они относятся к типу прижизненных и отличаются краткостью, простотой и схематичностью композиции, минимальной реализацией сюжетообразующих мотивов. Как в евангельских, так и в апостольских чудесах еще нет того яркого разнообразия тематических мотивов, которое будет характерно для чудес житийной литературы.

В византийской агиографии наиболее широко жанр прижизненного и посмертного чуда представлен в Житии святителя Николая Мирликийского. При этом чудеса прижизненные здесь непосредственно продолжают традицию чудес евангельских и апостольских, в то время как чудеса посмертные, учитывая раннее возникновение, авторитетность и j последующую широкую известность памяника, по-видимому, лежат в основании новой традиции, которую ожидала в дальнейшем многовековая история развития.

Основное отличие посмертных чудес от прижизненных в композиционном отношении заключалось в том, что именно здесь впервые можно зафиксировать факт наличия развитого сюжета, использования различных комбинаций сюжетообразующих мотивов, интереса к конкретике, введению в повествование исторических и фактических деталей и подробностей. Это было обусловлено более широкими возможностями для повествователя, которые предоставляла ему работа над отдельным, завершенным в композиционном отношении рассказом. Именно в этом, на наш взгляд, заключалось основное направление развития от жанра прижизненного чуда, который, безусловно, следует считать первичным, к жанру чуда посмертного.

На примере анализа жанра чуда в составе первого оригинального Жития преп. Феодосия Печерского можно наглядно проследить истоки изучаемого типа повествовании в древнерусской литературе. В общей сложности в Житии преп. Феодосия представлено 10 рассказов о чудесах святоговсе они включены непосредственно в текст Жития и отличаются краткостью. В структурном отношении все чудеса тяготеют к типу прижизненныхв композиционном отношении они отличаются простотой, краткостью и схематичностью.

В целом на основании произведенного нами анализа жанра чуда по ранним источникам мы пришли к заключению, что как таковой жанровый тип посмертного чуда во всем его многообразии начал складываться уже в древнерусской агиографии, основной специфической чертой которой стал интерес к конкретике и деталям быта.

На основе произведенного нами анализа конкретных текстов посмертных чудес в составе разных житий русских святых подвижников мы считаем возможным утверждать, что именно в Житии преп. Сергия Радонежского, причем уже в ранних его редакциях XV века, начиная с Третьей Пахомпевской, впервые в русской агиографии был столь широко представлен специфический жанрово-литературный тип посмертного чуда, которые отличались в данном случае весьма значительным разнообразием в тематическом отношении и развитым сюжетом. В дальнейшем объемный и постоянно пополняющийся с течением времени в рукописях раздел повествований о посмертных чудесах святых стал характерным и обязательным атрибутом житий всех русских преподобных. Это позволяет говорить о начале традиции, имевшей дальние перспективы развития и глубоко укоренившейся в русском сознании.

Наиболее широкую разработку жанр чуда получил в дальнейшем в житиях севернорусских святых подвижников, большинство из которых были учениками и последователями преп. Сергия Радонежского и развивали на Русском Севере духовные традиции, заложенные в Троицкой обители ее настоятелем.

Характерными чертами повествований о чудесах в Жигиях преп. Кирилла Белозерского, преп. Зосимы и Савватия Соловецких, преп.

Александра Свирского являются такие их содержательные особенности, как историзм и бытовая конкретность. Все чудеса отличаются развитым сюжетом, основанным на исторически обусловленной или бытовой жизненной ситуации, в композиционном отношении они как правило содержат несколько жанрообразующих и сюжетообразующих мотивов.

Именно большое количество посмертных чудес и их жанрово-тематических разновидностей, содержащихся в списках житий севернорусских подвижников, а также богатое историческое и конкретно-бытовое содержание прижизненных и особенно посмертных чудес, их развитый сюжет, реализация в нем разнообразных комбинаций жанрообразующих и сюжетообразующих мотивов, простота стиля изложения, на наш взгляд, определяют основное направление эволюции данного жанра, наметившееся в севернорусской агиографии в XVI — XVII веках и ставшее затем характерным для поздней житийной русской традиции в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В итоге произведенного нами исследования мы пришли к следующим выводам.

Во всех жанровых разновидностях древнерусской агиографии особое место занимали рассказы о чудесах святых подвижников. Чудеса в житийных произведениях подразделялись на прижизненные, композиционно входившие в основную повествовательную часть жития, и посмертные, располагавшиеся после текста жития и пополнявшиеся в процессе его существования в рукописях.

Прижизненные чудеса являлись обязательной частью любого жития, поскольку служили в качестве письменного подтверждения дара чудотворения святого, что было необходимым условием его официальной канонизации. Как правило, по своему содержанию эти рассказы являлись повествованиями о Божественной помощи святому подвижнику, осуществляемой через ангелов, иногда через обычных смертных людей, вовремя подоспевших с запасами пищи и воды, иногда через природные явления (изведение источника, дождь и пр.). В основу данных рассказов был положен церковный канонмы можем найти им тематическое соответствие в библейских чудесах Христа (пополнение запасов пищи, хлеба, рыбы, воды), ставших для них литературными образцами.

Посмертные чудеса в составе агиографических произведений представляли собой особое, весьма специфическое, жанрово-литературное образование, что предполагает возможность их независимого от основной повествовательной части жития изучения. В то же время, эти, на первый взгляд, совершенно различные в содержательном, жанрово-каноническом и стилистическом плане части житийного произведения в системе древнерусской агиографии составляли единое композиционное целое и существовали в тесной связи и взаимозависимости.

По нашим наблюдениям, при изучении композиции посмертных чудес следует выделять главные, жанрообразующие, и второстепенные, менее значимые для определения типа рассказа, сюжетообразующие мотивы. Основной жанрообразующий мотив определяет отнесение повествования к соответствующей жанрово-тематической разновидности: как правило, он представляет собой ту или иную реализацию мотива чудесной помощи святого людям.

На основании выявления основного жанрообразующего мотива, лежащего в основе композиции конкретного рассказа, мы считаем возможным выделить следующие жанрово-тематические разновидности посмертных чудес святых подвижников, представленные в древнерусской агиографии: 1. Чудеса-исцеления- 2. Чудеса о спасении утопающих на море («морские» чудеса) — 3. Чудеса-избавления от вражеского плена- 4. Чудеса о пополнении запасов пищи- 5. Чудеса об обретении потерянного сокровища- 6. Чудеса о наказании за проступок (нарушение обета, «предание себя» дьяволу) — 7. Чудеса о помощи в беде (падение палат, крыши) — 8. Чудеса об изведении источника- 9. Чудеса о помощи в труде- 10. Чудеса-пророчества «(предупреждения о смерти) — 11. Чудеса о спасении от эпидемий- 12. Чудеса о помощи заблудившимся- 13. Чудеса о помощи детям («детские» чудеса) — 14. Чудеса-видения, «явления святых» .

Подробно проанализировав евангельские чудеса Иисуса Христа и чудесные деяния святых апостолов, прижизненные и посмертные чудеса византийского святителя Николая Мирликийского, первого русского преподобного Феодосия Печерского, преп. Сергия Радонежского, преп. Кирилла Белозерского, преп. Зосимы и Савватия Соловецких и преп. Александра Свирского, мы пришли к выводу, что жанр чуда в житийной литературе сформировался под влиянием евангельских чудес, которые стали для него своеобразным образцом и каноном.

Самыми распространенными в житийной литературе, по нашим наблюдениям, являются чудеса-псцеления. Так, в Житии преп. Сергия Радонежского представлено 51 чудо-исцелениев Житии преп. Зосимы и Савватия Соловецких — 20 чудес-исцеленийв Житии преп. Александра.

Свирского — 22 чуда-исцеленияв Житии преп. Кирилла Белозерского — 9 чудес-исцелений. В общей сложности нами проанализировано около ста чудес-исцелений. Данные повествования разнообразны в композиционном отношении и отличаются от остальных типов посмертных чудес более разработанным сюжетом.

Чудеса о помощи детям имеют свои специфические сюжетные и композиционные признаки. При этом в чудесах данной жанровой разновидности мы можем выделить отдельные мотивы, характерные для других тематических групп чудес: исцелений, о помощи от потопления" на море, об избавлении от вражеского плена, воскрешений. По нашим наблюдениям, в Житии св. Николая Мирликийского представлено 2 чуда этого типав Житии преп. Сергия Радонежского — 9 чудесв Житии преп. Зосимы и Савватия Соловецких — 11 чудесв Житии преп. Александра Свирского — 3 чудав Житии преп. Кирилла Белозерского — 1 чудо. Рассказы о чудесной помощи детям строятся по одной сюжетно-композиционной схеме и имеют характерные для них содержательные и стилистические особенности.

Чудеса-спасения от эпидемий весьма близки к чудесам-исцелениям. Их принципиальное отличие от чудес-исцелений заключается в характерной реализации мотива беды (болезнь, общая для всех), являющегося для рассматриваемых чудес жанрообразующим.

Наиболее интересными и разработанными с точки зрения композиции являются чудеса о спасении утопающих на море. По нашим наблюдениям, в Житии преп. Сергия Радонежского представлено 6 подобных чудесв Житии преп. Зосимы и Савватия Соловецких — 6 чудес. В целом «морские чудеса» святых подвижников достаточно разработаны в композиционном отношении и разнообразны в содержательном плане, отличаются конкретикой, содержат яркие описания «морских реалий». «Морские мотивы» могут входить в самые различные тематические группы посмертных чудес. Они встречаются в чудесах о помощи детям, в чудесах-исцелениях и в чудесах-воскрешениях.

Важное место среди повествований о посмертных чудесах святых подвижников занимают чудеса-видения, или явления святых. В Житии преп. Сергия Радонежского представлено 4 чуда данного типа, в Житии преп. Зосимы и Савватия Соловецких — тоже 4 чуда. В посмертных чудесах преп. Александра Свирского, преп. Кирилла Белозерского видения обычно входят в состав чуда как составная часть композиции, как отдельный компонент в структуре рассказа, выполняя в нем сюжетообразующую роль. Таким образом, мотив видения является жанрообразующим только тогда, когда он составляет основу композиции рассказа и не сочетается при этом с жанрообразующим мотивом беды.

Мотив «предсказания», «предвидения», «пророчества» часто присутствует в композиции чудес святых подвижников. Следовательно, в данном случае мы можем говорить об особой жанровой разновидности посмертного чуда.

Чудеса-избавления от вралсеского плена как правило совмещают в себе •* жанрообразующий мотив беды, который в данном случае реализуется через мотив плена, и второстепенный мотив видениявсе они характеризуются историзмом и фактографичностью. По нашим наблюдениям, в Житии преп. Сергия Радонежского читается 2 «исторических» чудав Житии преп. Зосимы и Савватия Соловецких — 2 чуда.

В посмертных чудесах русских северных святых подвижников особое значение получает еще один интересный своей конкретностью жанрообразующий мотив — мотив помощи заблудившимся. Этому новому в композиционном отношении сюжетному элементу мы не обнаружили прямого соответствия в посмертных чудесах византийских святых, а также и в чудесах преп. Сергия Радонежского.

Важное место среди посмертных чудес святых подвижников занимают древние в генетическом отношении чудеса о наказании за невыполнение обета. К чудесам этого типа относятся 15 чудес преп. Сергия Радонежского, 5 чудес преп. Зосимы и Савватия Соловецких, 2 чуда преп. Александра.

Свирского, одно чудо преп. Кирилла Белозерского. Мотив невыполнения обета, данного святому подвижнику, как и мотив видения, может включаться в повествования, относящиеся к другим тематическим группам, например, в чудеса-исцеления, морские чудеса, чудеса об обретении потерянного.

В посмертных чудесах русских святых подвижников нашел отражение еще один древний мотив пополнения запасов пищи, который в данном случае следует рассматривать в качестве жанрообразующего. Чудеса о пополнении запасов пищи в житийной литературе являются традиционными, имеющими свои корни в Евангелии. Характерно, что данная жанрово-тематическая группа чудес в поздних русских житиях весьма немногочисленна, но эти рассказы отличаются своей конкретностью, содержат яркие описания реалий жизни людей, показанных в моменты различных несчастий, что представляет наибольший интерес для читателя и исследователя.

Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает проблема эволюции жанра чуда в древнерусской агиографии.

Истоки жанра следует искать в библейской традиции. Евангельские чудеса Иисуса Христа относятся к типу прижизненныхони включены в состав последовательного повествования о жизни Иисуса, при этом они обладают определенной композиционной завершенностью в общей структуре повествования. В жанрово-тематическом отношении мы выделили 4 группы евангельских чудес: исцеления (13 рассказов), воскрешения (2 рассказа), о спасении на море (1 рассказ), о пополнении запасов пищи (2 рассказа). Наиболее широко в Евангелии представлена жанрово-тематическая группа чудес-исцелений. На основании структурно-тематического анализа можно утверждать, что в Евангелии повествования о чудесах Христа представлены как особый жанрони присутствуют в каждом из Евангелий, всегда при этом образуя композиционный центр повествования, что отличает их от других жанровых образований (например, от притчи, проповеди, божественного слова, речения, мудрости и пр.).

Дальнейшее развитие жанр чуда получил в Апостольских Деяниях. Здесь он представлен менее широко, чем в Евангелии (9 рассказов- 4 жанрово-тематические разновидности).

Ни в евангельских, ни и в апостольских чудесах еще нет того яркого разнообразия тематических мотивов, которое будет характерно для чудес житийной литературыотражены лишь некоторые их жанрово-тематические разновидности, получившие в дальнейшем широкое распространение. Евангельские и апостольские чудеса имеют ряд общих особенностей: все они относятся к типу прижизненных и отличаются краткостью, простотой и схематичностью композиции, минимальной реализацией сюжетообразующих мотивов. Таким образом, в повествованиях данного типа в составе Евангелий и Деяний святых апостолов впервые в христианской литературной традиции представлена жанровая разновидность чуда, которая впоследствии получила развитие в византийской, а затем в древнерусской агиографии.

В византийской агиографии наиболее широко жанр прижизненного и посмертного чуда был представлен в Житии святителя Николая Мирликийского.

Основное отличие посмертных чудес от прижизненных в композиционном отношении заключается, на наш взгляд, в том, что в первых мы можем зафиксировать факт наличия развитого сюжета, использования различных комбинаций сюжетообразующих мотивов, интереса к конкретике, введения в повествование исторических и фактических деталей и подробностей. Это было обусловлено более широкими возможностями для повествователя, которые предоставляла ему работа над отдельным, завершенным в композиционном отношении рассказом. В этом, на наш взгляд, и заключалось основное направление развития от жанра прижизненного чуда, который, безусловно, следует считать первичным, к жанру чуда посмертного.

На основании структурно-композиционного анализа прижизненных чудес св. Николая Мирликийского мы пришли к выводу, что они практически полностью соответствуют тем схемам, которые сложились для соответствующих тематических групп рассказов в Евангелии и апостольских Деяниях. Впервые, по-видимому, здесь широкое отражение получил жанр чуда посмертного. Обращение к анализу рассказов о прижизненных и посмертных чудесах святителя Николая позволило нам более подробно проанализировать такие характерные для всех типов чудес тематические мотивы, как «спасение утопающих на море», «избавление от вражеского плена», «спасение от беды», «исцеления», «избавления от нечистого духа», «пополнение запасов пищи». Жанрово-тематические разновидности рассказов о прижизненных и посмертных чудесах, отразившиеся в Метафрастовской редакции Жития византийского святителя Николая, а также легшие в их основу сюжетно-тематическис модели получили затем дальнейшее развитие в древнерусской агиографии, начиная с первого оригинального преподобнического Жития Феодосия Печерского.

Анализ разновидностей чудес, представленных в Житии преп. «• Феодосия, в жанрово-тематическом отношении в принципе не дал нам ничего нового. Может быть, стоит специально отметить почти полное отсутствие в Житии Феодосия Печерского обычно самых распространенных чудес-исцелений, а также общеизвестный факт явного внимания автора текста к чудесам «экономического» содержания — о пополнении запасов пищи, о спасении церкви от разграбления разбойниками, об обретении потерянного сокровища. В целом же тематический набор чудес здесь весьма беден даже по сравнению с Евангелием и Апостолом. С точки зрения композиции в них практически отсутствуют сюжетообразующие мотивы. Сказанное позволяет утверждать, что жанр посмертного чуда во всем его многообразии развивался, очевидно, уже на русской почве.

Наибольшего развития жанр чуда в древнерусской агиографии достиг в Житии преп. Сергия Радонежского, созданном на рубеже XIV — XV веков Епифанием Премудрым и Пахомием Логофетом. Рассказы о прижизненных чудесах преп. Сергия построены по тем же сюжегно-тематическим моделям, что и более ранние чудеса византийских и древнерусских святых подвижников (св. Николая Мирликийского, преп. Феодосия Печерского). В' тексте Жития' представлено весьма значительное количество прижизненных чудес и весьма широкий набор их жанрово-тематических разновидностей, все рассказы выделены в отдельные главы со своими названиями, что придает им определенную композиционную завершенность, создавая возможности для реализации более развитого сюжета, для использования различных комбинаций жанрообразующих и сюжетообразующих мотивов. Все это приближает прижизненные чудеса преп. Сергия к жанру чуда посмертного, делая их своеобразной промежуточной ступенькой между двумя типами агиографических чудес. Посмертные чудеса преп. Сергия Радонежского тоже весьма многочисленны и разнообразныони создавались древнерусскими авторами по своим специфическим законам, без сомнения, с опорой на традиции, выработанные агиографами для прижизненных чудес.

Особо широкую разработку жанр чуда получил в дальнейшем в житиях t севернорусских святых подвижников, большинство из которых были учениками и последователями преп. Сергия и развивали на Русском Севередуховные традиции, заложенные в Троицкой обители ее настоятелем.

Подробно проанализировав прижизненные чудеса преп. Кирилла Белозерского, мы пришли к заключению, что они строились по тем же структурно-композиционным моделям, что и прижизненные чудеса византийских и древнерусских святых подвижников. Посмертные чудеса преп. Кирилла отличаются более разработанной и сложной композицией: так, мы обнаружили использование типа композиции «рассказ в рассказе», когда повествование содержит вставную новеллу и представляет собой «два чуда в одном». В целом чудеса преп. Кирилла Белозерского более разработаны в сюжетном и композиционном отношении, они отражают значительное разнообразие комбинаций простых сюжетных мотивовв них важное место отводится раскрытию образа самого преп. Кирилла как значительной исторической фигуры в религиозной жизни Древней Руси.

Прижизненные чудеса преп. Зосимы и Савватия Соловецких отличает историзм и бытовая конкретность. Все они имеют развитый сюжет, основанный на исторически обусловленной или бытовой жизненной ситуации, в композиционном отношении содержат несколько сюжетообразующих мотивов. В стилистическом плане данные чудеса отличаются введением в текст развитых диалогов, отражающих устную речь персонажей и содержащих их речевую характеристику. Рассказы о посмертных чудесах преп. Зосимы и Савватия построены по тем же сюжетно-тематическим моделям, что и чудеса других древнерусских святых подвижников (Феодосия Печерского, преп. Сергия Радонежского и др.). Именно большое количество посмертных чудес и их жанрово-тематических разновидностей, содержащихся в списках Жития, а' также богатое историческое и конкретно-бытовое содержание прижизненных и особенно посмертных чудес преп. Зосимы и Савватия, развитый сюжет, реализация в нем разнообразных комбинаций сюжетообразующих мотивов, простота стиля изложения выделяют их на фоне чудес других русских преподобных и определяют, на наш взгляд, основное направление эволюции данного жанра, наметившееся в севернорусской агиографии в XVI — XVII веках и ставшее затем характерным для позднейшей житийной русской традиции в’целом.

Рассказы о прижизненных чудесах преп. Александра Свирского также богаты в тематическом и интересны в сюжетно-композициопном отношении. Характерной чертой прижизненных чудес в составе Жития преп. Александра Свирского является присутствие в их составе большого числа самых разнообразных видений. Все это говорит о связи изучаемого памятника с исихастскими традициями, развивавшимися на Русском Севере учениками преп. Сергия Радонежского. Данная особенность в той или иной мере была присуща всем рассмотренным нами Житиям севернорусских подвижников. Изученные нами рассказы о посмертных чудесах преп. Александра построены по тем же сюжетно-тематическим моделям, что и чудеса более ранних святых подвижников. Также имеет место значительное сходство и в образной системе рассказов, поскольку во всех их главным героем является простой смертный человек, а чудесное явление святого призвано выразить основную моралистическую идею чудес — вселить в читателей веру в возможность раскаяния, в чудодейственную помощь святого подвижника.