Философия Г. С. Сковороды и русская философская мысль XIX — XX вв

Актуальность темы

исследования. Изучение истории отечественной философии на современном этапе предполагает переход от накопления и осмысления эмпирического материала к выявлению парадигм и концептов, без всестороннего исследования которых нельзя выявить и теоретически обосновать специфику русской философии — и уяснить, соответственно, ее место в мировом философском процессе. Представляется совершенно очевидным, что от рассмотрения философских построений отдельных мыслителей нужно переходить к рассмотрению более фундаментальных проблем, одной из которых, на наш взгляд, является проблема самосознания и самоописания русской культуры вообще и русской философской мысли в частности. Фигура Григория Саввича Сковороды (1722 — 1794) является в этом смысле совершенно особой проблемой. Будучи весьма интересным мыслителем сам по себе, в русском религиозно-философском сознании он присутствовал (а во многом и продолжает присутствовать) в качестве «первого русского философа», играя тем самым роль чрезвычайной важности — роль «первоначала» оригинального русского философствования. Немного в этом плане можно указать функционально (не по масштабу) подобных фигур. Одна из них — П. Я. Чаадаев, введением темы России в рамках своей историософской концепции способствовавший кристаллизации славянофильских и западнических идейдругая — Ф. М. Достоевский, осуществивший радикальное усложнение самого строя русского культурного сознания конца XIX — начала XX вв.- третья — В. С. Соловьев (далекий потомок Сковороды!), выдвинувший и обосновавший проект современной христианской метафизики и тем самым очертивший место для русской мысли в мировой философии: проект, который воплотился как в последующем творчестве самого Соловьева, так и в построениях ряда крупнейших русских философов XX века.1 Осознавая свое своеобразия в процессе собственного построения, русская философия закономерно обращалась к поискам первоистоков, архл> «архаики». И эта ретроспективная телеологическая герменевтика становящегося философского сознания, присутствующая в любой культурной традиции, сами формы, приемы и методы самоописания, конструктивная саморефлексия, в свете которой фигура украинского мудреца представала в особом свете, заслуживает самого пристального исследовательского внимания. «Философия Г. С. Сковороды и русская философская мысль XIXXX вв» — одна из самых существенных проблем, решение которой является необходимым звеном в создании той «интегральной концепции русской философии», о которой настойчиво говорят в последнее время ведущие российские ученые. Изучение истории русской философии в последнее время в России движется в целом весьма успешно, имеется даже некоторое «перепроизводство» исследований, посвященных таким мыслителям, как B.C. Соловьев, Н. А. Бердяев, В. В. Розанов, П. А. Флоренский, И. А Ильин и нек. др. Многое из российского философского наследия опубликовано и продолжает публиковаться, многое переиздано, возвращены из забвения замечательные имена, заслуги архивистов и публикаторов значительны и бесспорны. Воссоздан в ряде случаев непростой контекст философских дискуссий прошлых лет. Кажется, именно сейчас сама задача осмысления русского интеллектуального и духовного наследия впервые начинает определяться во всей ее сложности и многомерности. Кроме того, как раз в.

1 Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой в начале XX века в России в той или иной степени были представлены все значительные направления мировой философии, от позитивизма и марксизма до кантианства и феноменологии, причем в каяедом из таких направлений было немало ярких фигур: Г. В. Плеханов, П. Б. Струве, М. И. Туган-Барановский, А. А. Богданов, А. И. Введенский, И. И. Лапшин, Г. И. Челпанов, Г. Г. Шпет и др. Однако религиозная метафизика занимает особое место в русской философии XX векаименно этот философский проект, уже в России будучи заметным явлением, определял очень многое в русских философских исканиях и стал по сути ведущим направлением в философской культуре русского зарубежья (см. об этом: Сербиненко В. В. Русская философия. — М., 2005. -С.235).

2 См. напр., Маслин М. А. Интегральная история русской философии //Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса (16−20 сентября 2002 г.). -В 3 т. -Ростов н/Д, 2002. -Т.2.-С.95. эти дни приходит понемногу понимание того, что многие современные проблемы не могут быть убедительно решены вне путей религиозно-философской мысли. А поскольку русский проект занимает здесь очень важное место, предлагаемая исследовательская работа является попыткой сделать еще один шаг в плодотворном направлении. Подтверждение мысли о начинающемся новом этапе развития истории русской философии находим в специальном заявлении издательской группы «Русский путь»: «.Принципиально новым шагом (.) станет переход от персоналий к реалиям. Последние могут быть выражены различными терминами -» универсалии культуры", «мифологемы-идеи», «формы общественного сознания», «категории духовного опыта», «формы религиозности» «3 Сейчас уже нужно создавать историю русской философии не как набора персоналий, а как описание процесса развития определенных идей, понятий, тем, дискуссий (и даже скандалов). В нашем случае предметом исследования становится одна из центральных «идей-мифологем», чрезвычайно значимая для становящегося и осознающего свое становление русского философского сознания.

Предмет исследования. Диссертация посвящена многоаспектному исследованию философского учения Григория Саввича Сковороды и его значимого присутствия в русском философском сознании XIX — XX вв. Г. С. Уникальность этого мыслителя состоит в том, что, будучи представителем украинской культурной и философской традиции, связанной прежде всего с киевской школой, Сковорода занимает в русском философском сознании XIX—XX вв. совершенно особое место зачинателя русской национальной философии, причем как в глазах мыслителей славянофильского и неославянофильского типа, так и в глазах философов западнической и неозападнической ориентации. Фигура и учение украинского мудреца предстает некоей точкой отсчета, образом и символом, особой формой,.

3 См. издательское предисловие в последнем выпуске серии «Русский путь»: В. Ф Эрн: pro et contra. -СПб., 2006. -С.6. посредством которой осуществляется процесс самосознания и самоописания становящейся русской философии. Такое положение во многом сохраняется и в современной русской историографии, что свидетельствует об устойчивости данной идейной конструкции.4 Поиск самобытности как необходимый компонент конструирования национальной философской традиции непременно предполагает решение проблемы начала, которая по своей сути является, однако, проблемой идеологической, а не историко-философской. Искомое начало мыслится как некое зерно, семя, Xoyoq алерцаико^, в котором в свернутом виде содержится последующие росток и древо интеллектуальной традиции. «Русский Сократ», «харьковский Диоген», «наш» Пифагор и Ксенофан, «степной Ломоносов», предтеча оригинальной русской философии и т. п., в советское время «материалист» и «атеист», для части украинской эмиграции «создатель украинской национальной идеи», для кого-то мыслитель высочайшего ранга, для кого-то антицерковный еретик-сектант с позитивным или негативным наполнением такого определения, для иных же — символ подражательности и отсталости русской мысли, — в понимании личности и учения Г. С. Сковороды собраны, как в фокусе, формы и способы интерпретации и самоинтерпретации русской философии. От воспоминаний М. И. Ковалинского, интереснейших преломлений идей Сковороды в рассуждениях Ж. де Местра (тема, совершенно не исследованная и даже не ставившаяся в отечественной науке), масонов, работ А. Т. Хиждеу и архим. Гавриила (Воскресенского), до Н. В. Гоголя, JI. Н. Толстого, В. Ф. Эрна, П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева, Андрея Белого, А. Ф. Лосева, Г. Г. Шпета, Б. В. Яковенко, С. Л. Франка, П. Б. Вышеславцева, Г. В. Флоровского, В. В. Зеньковского, С. А. Левицкого, М. А. Булгакова, Аре. Тарковского, — интерпретации личности и учения Г. С. Сковороды становились важнейшими актами самопонимания отечественной философской традиции. Это русское самоописание усваивается даже рядом.

4 См., напр.: Евлампиев И. И. История русской метафизики в XIX — XX веках. Русская философия в поисках абсолюта. Часть I. -СПб., 2000. -С.32. западноевропейских авторов, исследующих историю русской философии или развивающих собственные философские идеи с использованием русского философского материала, примерами могут послужить, скажем, «русский» том известного британского историка философии Ф. Коплстона, работы С. Шерера, прочтение русской философской традиции американским философом К. Гарднером, «Русская идея» Т. Шпидлика, и др.5.

Соответственно, личность и учение Г. С. Сковороды рассматривается нами в двух аспектах — историческом (направленном на прояснение корней, истоков и конкретно-исторического содержания его учения) и мифологическом (реконструкция «инобытия» этой фигуры в качестве необходимого рефлексивного конструкта становящейся философской традиции).6.

Таким образом, предметом нашего исследования является философское учение самого Г. С. Сковороды в многообразии его аспектов, проблематика его учения в тематически-концептуальном контексте русской философской мысли XIX — XX веков, и личность и учение Сковороды как идеологически-мифологизированной фигуры в качестве образа, символа, «формы» самосознания и самоописания становящейся русской философской мысли того же периода. Поскольку достаточно большое число русских интеллектуалов обращалось к образу и учению Г. С. Сковороды, предлагаемая работа — своего рода концептуальное рассмотрение истории русской философской мысли XIX — первой половины XX вв. и устроения русского философского сознания.

Степень разработанности темы. Жизни и творчеству Г. С. Сковороды посвящено большое количество работ, вышедших в разных странах на нескольких языках, причем число публикаций непрерывно растет. Следует.

5 Усвоение осуществляется посредством той же фундаментальной работы Зеньковского во французском и английском переводах: Zenkovsky V.V. Histoire de la philosophie russe /Trad, par C. Andronikof. -Paris, 1953; Zenkovsky V. V. A History of Russian Philosophy /Transl. by G.L. Kline. -New York, 1953.

6 См. об этом: Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Письма русского путешественника» Карамзина и их место в развитии русской культуры //Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. -Л., 1984. -С.525. назвать работы Д. И. Багалея, Н. Ф. Сумцова, В. Ф. Эрна, Д. И. Чижевского, Д. Олянчина, А. М. Ниженец, JI. Е. Махновца, О. В. Мышанича, А. Е. Калюжны, И. Иваньо, Ю. Я. Барабаша, Д. Б. Чопика, Д. Г. Клайна, Л. В. п.

Ушкалова, Л. А. Софроновой, Э. фон Эрдман и др. Более того, со времен В. Т. Нарежного («Российский Жилблаз» 1814 г.), И. И. Срезневского («Майор, майор!» 1836 г.) и Т. Г. Шевченко («Близнецы» 1886 г.) Сковорода является персонажем целого ряда литературных произведений или работ,.

7 Укажем лишь некоторые работы: Эрн В. Ф. Григорий Саввич Сковорода. Жизнь и учение. -М., 1912; Товкачевський А. Григорш Савич Сковорода. -К., 1913; Памяти Г. С. Сковороди (1722 -1922): 36ipKa статпв. -Одеса, 1923; Багалш Д. 1. УкраТнський мандрований фиюсоф Гр. Сав. Сковорода. -XapKiB, 1926; MircukJ. H.S. Skovoroda, ein ukrainischer Philosoph des 18. Jahrhunderts. -Leipzig, 1928; Oljancin D. Hryhirij Skovoroda (1722 — 1794): der ukrainische Philosoph des XVIII. Jahrhunderts und seint geistig-kulturelle Umwelt. — BerlinKonigsberg, 1928; Бобринской П. Старчик Григорий Сковорода. Жизнь и учение. -Paris, 1929; Скитский Б. Ф. Социальная философия Г. Сковороды. -Владикавказ, 1930; ЧижевськийД. I. Фи1ьософ1я Г. С. Сковороди. -Варшава, 1934; Тичина ИГ., Попов П. М., Трахтенберг О. В. Г. С. Сковорода: Зб1рник доповщей з нагоди 220-р1ччя здня народження. 1722 — 1942.-Уфа, 1943; Билыч Т. А. Г. С. Сковорода — выдающийся украинский философ XVIII века. -К., 1953; Котович А. Григорш Савич Сковорода. Украшський фшософ XVIII ст. -Ню Йорк, 1955; Флоринсъкий 1 В. Григорш Сковорода — предтеча украТнського евангел1зму. -ТоронтоBiHHiner, 1956; Бшич Т. А. Свтогляд Г. С. Сковороди. -К., 1957; Попов ИМ. Григорш Сковорода. Життя i творчють: Нарис. — К., 1960; Шкуримое П. С. Мировоззрение Г. С. Сковороды. -М., 1962; Zakydalsky Т. The theory of Man in the Philosophy of Skovoroda: MA dissertation (Harvard University, Ukrainian Research Institute). -Cambridge, Mass., 1965; Редъко М. П. Св1тогляд Г. С. Сковороди. -JlbBiB, 1967; Шженец A.M. На злам1 двох свтв: Розвщка про Г. С. Сковороду I Харк1*вський колепум. -XapKiB, 1970; Баканидзе О. Григорий Сковорода. -Тбилиси, 1972 (на груз, яз.) — Головаха 1.П., Стогнш 1.П. Фклософ-гумашст Г. С. Сковорода. -К., 1972; Махновецъ Л. Григорш Сковорода. Бюграф1я. -К., 1972; На слщах життя Григор1я Сковороди. -Боффало, 1972; Педагопчш щеТГ.С. Сковороди: 36ipHHK статей. -К., 1972; Редъко МЛ. Видатний фшософ-гуманист (До 250-р1ччя з дня народження Г. С. Сковороди). -К., 1972; Табачников И. А. Григорий Сковорода. -М., 1972; Фшософ1я Григор! я Сковороди. -К., 1972; Шаблиовский Е. С. Г. С. Сковорода (К 250-летию со дня рождения украинского мыслителя и поэта). -М., 1972; Володимир [Шаян]. Григорш Сковорорда — лицарь святоУ борньЛондонТоронто, 1973 (переизд.: Гамкльтон, 1984) — Tschizewskij D. Skovoroda: Dichter, Denker, Mustiker. -Munchen, 1974; Григорш Сковорода 250: Матер1*али про вщзначення 250-р!ччя з дня народження. -К., 1975; Hryhorij Savyc Skovoroda (1722 — 1794). -Munchen, 1975; Мишанич О. В. Григорш Сковорода i усна народна творч1сть.-К., 1976; Hantula R. Skovoroda’s Garden of Divine Songs: Description and Analysis. Ph.D. dissertation. -Harvard, 1976; Skovoroda philosophe ukrainien: Colloque tenu le 18 janvier 1973 'a l’lnstitut d’Etudes Slaves de Paris a l’occasion du 250e anniversaire de la naissance de Skovoroda (1722 — 1972). -Paris, 1976; Blask K.L. The Sources of the Poetic Vocabulary of Grigorij Skovoroda. — Bryn Mawr College. -Ph.D. dissertation. 1975. -Ann Arbor: Xerox Univ. Microfilms, 1977; Kaluzny A.E. La philosophie du coer de Gregoire Skovoroda. -Montreal, 1983; Билыч Т. А. Мир ловил меня, но не поймал. -К., 1992; Ушкалов Л. В., Марченко О. В. Нариси з фшософи Григор1я Сковороди. -XapKiB, 1993; Hryhorij Savyc Skovoroda: An Antology of Critical Articles. -EdmontonToronto, 1994; Chopyk D.B. Gregory S. Skovoroda (1722 — 1794): His life and times. -Salt Lake City: University of Utah, 1994; Ушкалов Л. В. Григорш Сковорода i антична культура. -XapKiB, 1997; Чопик Д. Б. Статп, переклади, рецензп, присвячеш творчоеп Г. С. Сковороди. -Томз Pieep, Н. Дж., 1988; Ушкалов Л. В. УкраТнске барокове богомислення. CiM етюд! в про Григор1я Сковороду. -Харюв, 2001; Софронова Л. А. Три мира Григория Сковороды. -М., 2002; Elisabeth von Erdman. Unahnliche Ahnlichkeit. Die Onto-Poetik des ukrainischen Philosophen Hryhorij Skovoroda (1722 — 1794). — Koln-Weimar-Wien, 2005; и др. выполненных в жанре литературно-художественных биографий (сочинения П. Г. Тычины, В. А. Шевчука, П. М. Попова, И. И. Пильгука, Ю. М. Лощица, И. Ф. Драча, С. Б. Крымского, М. В. Поповича, И. Перепеляка и др.).8 Тем не менее, часть работ, посвященных Сковороде, устарело еще к моменту их публикации, часть работ дают совершенно неадекватный образ личности и учения мыслителя, большинство работ посвящено описанию лишь отдельных сторон его биографии и творчества. Избранная же нами в качестве темы докторской диссертации проблема далека и от адекватной постановки, и от продуктивного разрешения, что во многом связано с трехчастностью самой проблемы и сложностью ракурса ее рассмотрения. Чаще всего исследователи, занимающиеся изучением творчества Сковороды, имеют весьма приблизительное представление о путях развития отечественной мысли XIX — XX вв. С другой стороны, исследователи собственно русской философии крайне редко представляют более или менее верно личность и учение украинского философа — и в особенности родной контекст его формирования (вслед за выдающимся славистом Д. И. Чижевским, воссоздание такого контекста во многом заслуга крупнейшего современного знатока литературы украинского барокко Л.В. Ушкалова). В-третьих, рассмотрение проблематики учения Сковороды в тематическо-концептуальном контексте русской мысли XIX XX вв. и функционирование «сковородиновского мифа» в рамках русского философского и культурного сознания просто не становилось в таких масштабах предметом исследования. «Проблема родственности учения Г. Сковороды и российской религиозной философии, как и философии «серебряного века», еще не была удостоена внимания исследователей, хотя известны некоторые примеры подходов к ее.

8 См., напр.: Шевчук В. А. Григорш Сковорода. Роман. -К., 1969 (то же с названием «Предтеча» -К., 1972; 1982; рус. перевод: М., 1972) — Попов П. М. Григорш Сковорода: .Штературний портрет. -К., 1969; Шльгук I.I. Григорш Сковорода (Художнш життепис). -К., 1971; Лощиц Ю. М. Сковорода. -М., 1972; Тичина ИГ. Сковорода: Симфошя. -К., 1971 (рус. перевод: М., 1984) — Драч /., Кримський С. Б., Попович М. В. Григорш Сковорода. Бюграф1чна повить. -К., 1984; Перепеляк /. Григорш Сковорода. Драматична поэма II Перепеляк I. Початок в1'чноеп: Поэзн. -Харю'в, 2001. -С.95−238, и др. постановке, например в фундаментальной работе И. Иваньо", 9 — мнение это не совсем справедливо, кое-что все же появлялось (Е. Lo Gatto, А. В. Лавров, JI. И. Галинская, Ю. Я. Барабаш, П. Балмуш, А. И. Абрамов, М. Я. Вайскопф, О. Кузнецов, М. Carlson, R. F. Gustafson, В. Horowitz, В. В. Ванчугов, Ф. Соколова, Е. Я. Голлербах, С. В. Вакуленко, JL В. Ушкалов, автор этих строк, и др.)-10 Имеются два превосходных современных издания библиографического характера, существенно способствующих исследовательской работе.11 Представляется целесообразным рассматривать литературу вопроса и соотносить нашу точку зрения с позициями предшественников и современников в основном тексте диссертационного исследования, при рассмотрении конкретных проблем.

Цель и задачи исследования

Исходя из актуальности темы, состояния и степени ее разработанности в отечественных и зарубежных исследованиях,.

9 Кашуба М. Григорш Сковорода i росшська ф1лософ1я «ср1бного вжу» // Сковорода Григорш: щейна спадщина i сучасш’сть. -К., 2003. -С.80. Автор называет известную работу: канъо I. Ф1лософ1я i стиль мислення Г. Сковороди. -К., 1983.

10 См. напр.: Lo Gatto Е. L’idea filosofico-religiosa russa da Skovoroda a Solovjov //Bilychnis: Rivista di studi religiosi. -1927. -Vol.XXX. -P.77−90: Лавров A.B. Андрей Белый и Григорий Сковорода //Studia Slavica. Academia scientiarum hungaricae. -T.XXI, asc.3−4. -1975. -C.395−404- Галинская KJJ. Загадки известных книг. -М., 1986; Барабаш Ю. Я. «Знаю человека.» Григорий Сковорода: Поэзия. Философия. Жизнь. -М., 1989; Сковорода Григорш. Дослщження, розв1дки, матер1али. 36. наук. прац. -К., 1992; Вайскопф М. Я.] Сюжет Гоголя. -[М., 1993]- Hiyhorij Savyc Skovoroda. An Antology of Critical Articles. — Edmonton-Toronto, 1994; Кузнецов О. Про деяк1 сшльш риси фиюсофських систем Григор1я Сковороди та Володимира Одоевського //Зб1рник Харьювського! сторикоч{нлолопчного товариства: Нова сер1я. -Харк1 В, 1995. -Т.4. -С.63−74- Carlson М. Skovoroda in Peterburg: The Itinerat Philosopher in Andrej Bely’s Modernist Classic //Jornal of Ukrainian Studies. -1997. -Vol.22. -Nos.1−2. -P.105−115- Gustafson R.F. Tolstoy’s Skovoroda // Jornal of Ukrainian Studies. -1997. -Vol.22. -Nos.1−2. -P.87−96- Horowitz B. Vladimir Ern and Hryhorij Skovoroda: A historian and His Philosophical Antithesis // Jornal of Ukrainian Studies. -1997. -Vol.22. -Nos.1−2. -P.97−104- Соколова Ф. Сковорода и Соловьёв: к общим мотивам в творчестве двух философов //XII M^dzynarodowy Kongress Slawistow. Krakow 27. VIII-2.IX 1998. Streszczenia referatow i komunikatow. Literaturoznawstwo. Folklorystyka. Nauka о kulturze. -Warszawa, 1998. -S.71−72- Абрамов A.M. Философия всеединства Вл. Соловьева и традиции русского платонизма //История философии. -М., 2000. -№ 6. -С. 15−32- Голлербах Е. Я. «К незримому граду»: Религиозно-философская группа «Путь» (1910 — 1919) в поисках новой русской идентичности. -СПб., 2000; Вакуленко С., Ушкалов Л. Александру Хашдеу та його розвщки про Григор1я Сковороду //Збфник Харювського юторико-фшолопчного товариства /Харювський державний педагопчний ушверситетХарк1вське кторико-фкгюлопчне товариство. -X., 2002. -Т.9. (Нова серия). -С.233−254- Софронова Л. А. Культура сквозь призму поэтики. -М., 2006. -С.732−742- и др.

11 Два столггтя сковород1яни: б1бл1ограф1чний довщник /Укл.: Л. Ушкалов, С. Вакуленко, А.Свтушенко. -XapKiB, 2002 (отражено 2203 позиции) — Ушкалов Л. Григорш Сковорода: семшарш. -XapKiB, 2004. мы определяем цель работы как концептуальное описание основных составляющих философского учения Г. С. Сковороды и форм его философско-художественного выражения, рассмотрение его философского учения в проблемно-тематическом контексте русской философии XIX — XX веков, а также проблематизацию и концептуализацию фигуры Сковороды как образа, символа, мифа, специфического конструкта русского философского самосознания и самоописания того же периода, т. е. важнейшего элемента устроения русского философского сознания.

Общая цель достигается решением следующих конкретных задач исследования:

— показать, что цельность натуры и жизни Г. С. Сковороды как опыта свободного построения своего бытия проявилась и в цельности его мышления — мышления поэта и философа позднего барокко;

— рассмотреть главные моменты метафизики Г. С. Сковороды и формы ее художественно-философского выражения;

— сформулировать основные составляющие теологии Г. С. Сковороды;

— проанализировать его онтологию;

— выявить основные элементы гносеологии Г. С. Сковороды;

— исследовать его антропологию',.

— описать этику украинского мыслителя;

— определить основные компоненты его эстетики;

— рассмотреть софиологию Г. С. Сковороды в контексте русской софиологической традциии;

— исследовать проблему веры и разума, религии и философии (АфиныИерусалим) в учении Г. С. Сковороды в непосредственной связи с тою же проблематикой в русской философии XIX — XX вв.;

— исследовать мистическую составляющую мировоззрения Сковороды в контексте дискуссий о мистике в русской философии XIX — XX вв. («диалектика божественного и человеческого»);

— рассмотреть формирование в XIX веке образа-символа «русского Сократа» и зачинателя русской национальной философии;

— исследовать философские дискуссии в России начала XX века, связанные с проблемой специфики русской философии — и фигуру Г. С. Сковороды как необходимый компонент формирования ряда концепций русской философии;

— рассмотреть украинскую критику русских взглядов на роль и место Г. С. Сковороды в развитии русской философской мысли, и русскую рефлексию на эту критику;

— описать основные составляющие конструирования советской модели «народного философа»;

— исследовать способы и формы типизации русского философа и русской философской традиции в философском сознании русской эмиграции.

— попытаться прояснить особый характер русского философствования сравнительно с некоторыми другими национальными традициями;

— описать специфический механизм организации преемственности и воспроизводства концептуальных построений в русской философии.

Теоретические и методологические основы исследования. Устроение русского философского самосознания определяется, на наш взгляд, структурой российского общекультурного самосознания, которое весьма специфично и просто к влияниям и заимствованиям сведено быть не может. Идея «энтелехии культуры», высказанная и обоснованная в своё время Г. С. Кнабе, находит в соискателе сторонника и служит методологической базой.

1 О проводимого исследования. По мысли Г. С. Кнабе, любая культура знает два противоположно-направленных движения: «внутрь», к своим началам,.

12 См.: Кнабе Г. С. Понятие энтелехии и история культуры //Вопросы философии. -1993. -№ 5. -С.64−74. См. также: Круглый стол на тему «Диалог культур и энтелехия культуры» //Диалог культур. Материалы научной конференции «Випперовские чтения». -Вып. XXV. -М., 1994. -С.200−224. Наиболее чётко позиция Кнабе выражена в докладе «Диалог культур, его разновидности и пределы» на Семинаре «Диалог культур» в РГГУ (Москва) 20 декабря 1993 г. Наши размышления см. в работах: Marczenko Oleg. Z (a)meczony dialog //Lubelskie odczyty filozoficzne. Zbior szosty. -Lublin 1997. Dialog kultur. О granicach pluralizmu. -Lublin: UMCS, 1998. -s.61−67- Марченко O.B. Люблинские доклады // Философия и современные проблемы гуманитарного знания. -Сб.2. -М., 2000. -С.139−162- Марченко О. В. Очерки по истории философии. -М., 2002. -С.83−90. отличающим её от других культур, к местой традиции, к восприятию своей особенности как ценности, и «наружу», — к преодолению местной замкнутости и взаимодействию с другими культурами. Наличие этих двух тенденций связано с исторически-противоречивой структурой общества: более патриархальные (обычно крестьянские) слои тяготеют преимущественно к ценностям культуры «закрытого» типа, слои же, глубже втянутые в общественную динамику, экспансию и обмен идеями, тяготеют преимущественно к этике и эстетике «открытой» культуры. В реальной исторической жизни происходит постоянное «снятие» указанной противоположности. Для описания актов этого «снятия» и вводится понятие «энтелехия культуры». Понятие «энтелехии» фиксирует феномен, заключающийся в том, что при любых межкультурных контактах, от самых поверхностных и случайных до самых глубинных («диалог культур»), конкретная культура усваивает извне лишь то, что требуется её внутренним развитием и что поэтому становится частью последнего. Элементы иных культур, вошедшие в данную культуру и ставшие ее частью, не препятствуют, тем не менее, тому, что в пределах данной культуры постоянно регенерируется тяготение к имманентности, замкнутости, местной традиционности. Это тяготение постоянно и конфликтно сосуществует со столь же необходимым и систематически возобновляемым тяготением к разомкнутости и усвоению инокультурного опыта. Это непрерывный процесс взаимообщения, взаимообособления, порою агрессивного противостояния. Русские славянофилы (А. С. Хомяков, И. В. Киреевский и др.) всю жизнь сохраняли связи с немецкой философией, но при этом были убеждены в высшей ценности православия и русской монархиитак создавалась русская философия. Нечто подобное происходило, добавим, и в польском романтизме (А. Цешковский, Б. Трентовский, К. Либельт и др.), где восприятие той же немецкой философии сочеталось с критикой пангерманизма и попыткой создать национальную философию.13.

13 См.: SymotiukS. Slowo wstepne //Harrasek S. Filozofia a ethnos. -Lublin, 1994. -S.7−13.

Плодотворность понятия «энтелехия культуры» состоит, на наш взгляд, в том, что оно позволяет ввести в сферу исследовательского внимания такие феномены как «непонимание», «отказ от понимания», «конфликтность», «некомплиментарность», «агрессивность» в межличностных и межкультурных отношениях, причём эти феномены не могут быть, как показывает практика, устранены «диалогом» (в лучшем случае удаётся их локальное «смягчение»). Таким образом, этот процесс не только отражает стремление к открытости, но и реализует важнейшую функцию самоидентификации культуры, ее самосохранения. Поскольку русская философская мысль (как и любая другая) создавалась на пересечении многих «силовых линий», проблематизация ставшей уже привычной «диалогической» схемы через встраивание её в «энтелехийную» модель культуры, предлагаемая Георгием Кнабе, усилия других современных авторов способствует оптимизации, регенерированию семантики, эвристичности самого понятия «диалог».

При исследовании конкретных проблем в свете вышеописанного взгляда на культуру использован историко-аналитический метод, позволяющий установить влияния различных философских направлений как на учение Сковороды, так и концепции русских мыслителей XIX — XX вв.

Сравнительно-исторический метод, применяемый в работе, давал возможность представить российский философский процесс в перспективе философских поисков Европы и России XX в., метод же историко-философской реконструкции обеспечивал возможность восстановления целостной картины сложной, противоречивой, гетерономной философской ситуации XIX — XX веков и насыщенного контекста русских философских и общекультурных дискуссий. Каждое философское явление рассматривается в его тесной связи и соотнесении с прошлым, настоящим и будущим, что способствует достижению исторически-объективной точки зрения.

Поскольку работа связана прежде всего с текстуальной реальностью, практикуются составляющие герменевтического метода, приемы реконструкции контекста, прояснения авторской интенции, выявления семантического фона, на котором осуществляется авторское высказывание.

Историко-генетический метод, используемый в работе, позволял прояснить генезис многих понятий и концептов, употребляемых в процессе развития отечественной философии исследуемого периода.

Таким образом, в предлагаемой работе осуществляется комплексный, системный методологический подход к решению заявленной темы, одновременно исторический и проблемно-понятийный.

Результаты исследования и их научная новизна. В российской и зарубежной историко-философской литературе нет специальных исследований, соответствующих заявленной теме, авторскому подходу и представленной в работе точке зрения. Поэтому новизна заключается как в выборе и определении предмета исследования, так и в постановке проблемы, методе и масштабности ее анализа. Представленная диссертация — первый в отечественной историко-философской науке опыт исследования философского учения Г. С. Сковороды в проблемно-тематическом контексте русской философской мысли XIX — XX веков и в рамках самосознания и самоописания русской философии того же периода. Само философское учение Г. С. Сковороды понимается в широком контексте его связи с философской мыслью античности, Средневековья, Ренессанса и барокко, представленной именами Платона, Плотина, Эпикура, Плутарха, Цицерона, Сенеки, Лукиана, Филона Александрийского, Климента Александрийского, Оригена, Евагрия Понтийского, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Эразма Роттердамского, Иннокентия Гизеля, Стефана Калиновского, Сильвестра Кулябки, Стефана Яворского, Феофана Прокоповича, Георгия Конисского, Михаил Козачинского, Паисия Величковского и др.

Новизну проведенного исследования более конкретно отражают следующие результаты: осуществлено принципиальное различение исторического и мифологического аспекта в изучении личности и учения Г. С. Сковороды;

— впервые личность и учение Сковороды интерпретируется в принципиальном соотнесении с античными духовными практиками, обозначаемыми как герменевтика субъекта;

— впервые многоаспектно исследованы и систематически представлены основные составляющие философского учения Сковороды;

— впервые вводится в научный оборот, тщательно исследуется и обосновывается понятие «театральной софиологии»;

— впервые вводится в научный оборот понятие философско-художественного диалога как внехрамовой литургии;

— выявлены и детально проанализированы основные способы и формы сковородиновской герменевтики;

— впервые определен и описан один из важнейших механизмов и способов самосознания и самоописания русской философской мысли: фигура «народного мудреца»;

— вскрывается и анализируется длинный ряд устоявшихся в науке стереотипов, к примеру, о несистематичности мышления Сковороды, об отсутствии в его учении традиционной философской проблематики, о Сковороде как автодидакте, о Сковороде как первом русском мыслителе («одинокий мыслитель»), а также постоянно возникающих недоразумений (Сковорода и К. Поппер и т. п.) и др.;

— впервые масштабно исследуется «сковородиновский миф» в многообразии составляющих его элементов и функций;

— впервые рассматривается «сократическая» тема в русской мысли XIX — XX вв. как сущностный компонент становления русской философской мысли;

— проанализирован ряд русских историко-философских концепций (В.Ф. Эрна, C. JL Франка, Б. В. Яковенко, Г. В. Флоровского, В. В Зеньковского и др.), причем показано, что в понимании личности и учения украинского мыслителя собраны, как в фокусе, разнообразные формы и способы самоинтерпретации русской философской мысли;

— на основании специального анализа автор показывает, что за различием интерпретации личности и учения Г. С. Сковороды стоит в русской культуры различное понимание сущности и форм философской работы;

— на основании проделанного анализа автор стремится определить место и специфику русского философского проекта в ряду иных европейских философских проектов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Философское учение Г. С. Сковороды может быть адекватно описано и понято лишь в широком контексте его связи с философской мыслью античности, Средневековья, Ренессанса и барокко, а также в «местном» контексте киевской книжной и философской традиции.

2. Метафизика Сковороды в ее философско-художественном выражении предстает как персоналистически истолкованный платонизм, включающий доктрину «безначальной истины», учение о Софии Премудрости Божией, библейскую герменевтику, диалогические жанровые структуры.

3. Теология Сковороды включает в качестве основных составляющих учение о сверхсущем Едином — Божестве на ступенях его эманации, неоплатоническую интерпретацию христианской тринитарной доктрины в форме учения о «трёх мирах», а также теодицею.

4. Онтология украинского мыслителя предстает платонизированным учением о «двух натурах» и «трёх мирах»: метафизическая парадигма диалектики сверх-сущего, сущего и не-сущего.

5. Гносеология Г. С. Сковороды включает идею обретение истины на пути «эротического» восхождения к «первоистоку"-архл, утверждает герменевтическую природу познания ноуменального уровня вещей, принцип «познай самого себя» и онтологическое понимание истины.

6. Антропология Г. С. Сковороды предполагает учение о «внутреннем человеке» — отрасли божественного Логоса, взаимоотражение микрои макрокосма в связи с проблемой бесооц’а (обожения), апокатастасис и связанное с ним дистанцирование от христианской мистерии Боговоплощения, а также понимание человека как сущности, владеющей бытием-для-себя.

7. Этика украинского мыслителя предполагает персоналистический мимесис идеи человека, «неравное всем равенство», автаркию (самодостаточность), аскезу.

8. Эстетика Сковороды представляет прекрасное как идеи вещей в интеллигибельном свете Единого, безбразное — [щ ov как результат утраты эйдосами своей самотождественноститворчество понимается как демиургическая работа над становлением вещей на пути приведения небытия к Бытию.

9. Весьма своеобразная софиология Сковороды (подробный анализ которой дан автором) демонстрирует существенную близость софиологическим построениям русских философов благодаря причастности единой мощной европейской духовной и интеллектуальной традиции.

10. Проблема веры и разума, религии и философии (Афины — Иерусалим) с ее апориями и эвристическим потенциалом решается в учении Сковороды весьма схожим с рядом русских философов XIX — XX вв. образом.

11. Мистическая составляющая мировоззрения Сковороды, имеющая свои специфические особенности и предполагающая ряд своеобразных решений в антропологии, контрастно соотносится с контекстом русских философских дискуссий XIX — XX вв. о типах мистики как опыта диалектики божественного и человеческого.

12. Будучи представителем украинской культурной и философской традиции, Г. С. Сковорода был рано, на рубеже XVIII—XIX вв., в первой трети XIX в. уже очень определенно, вовлечен в русский национальный философский проект. Становление русского любомудрия осуществлялось, во-первых, в собственно философской работе с традиционной проблематикой, а во-вторых, путем ретроспективного конструирования автохтонных «истоков», apxf|, «архаики». Поскольку для любой европейской культуры чрезвычайно важным является наличие в ней «сократического» начала, украинский странствующий философ, в жизни и учении которого черты сократизма присутствуют сущностно и колоритно, именно в этом качестве был ретроспективно востребован становящейся русской философской мыслью, набиравшей темп в веке XIX-м и мощно развернувшейся в многообразии вариантов в первой половине века ХХ-го.

13. Фигура Сковороды разнообразно понималась в рамках явленных вариантов русской философии XIX — XX вв., как в направлениях славянофильского, правительственно-официозного, неославянофильского, консервативного типа, так и направлениях западнической и неозападнической ориентации, в рамках советской идеологии. Ретроспективная телеологическая герменевтика становящегося философского сознания, сами формы, приемы и методы самоописания, конструктивная саморефлексия представляет (во многом и по сей день) Сковороду в качестве «предтечи» русской философии, «вчитывая» в его образ и учение релятивные смысловые комплексы, актуальные для того или иного этапа развития русской мысли.

14. В понимании личности и учения украинского мыслителя собраны, как в фокусе, разнообразные формы и способы становления, конструирования, интерпретации, самоинтерпретации, деструкции, трансляции русской философской мысли, — поскольку фигура Сковороды в качестве «начала» стала необходимым компонентом русской философской саморефлексии. За различием интерпретации личности и учения Сковороды обнаруживается различное понимание сущности, методов и форм философской работы.

15. Механизм, определяющий направленность философского усилия, имеет существенно герменевтический характер. Сложное взаимодействие гетерогенного культурного опыта, внутреннее столкновение в рамках национального сознания разноприродных интуиций приводит к процессу осознания и понятийно-категориального продумывания ряда частных оснований как универсальных, в согласии с «энтелехией» данной культуры. Оригинальная русская философия является частью единого европейского фундаментального «сократического» проектавыводя в центр провинциальные и маргинальные для Нового времени ресурсы античного и святоотеческого наследия, и подавляя, оттесняя на периферию новоевропейский «рационализм», она имеет своё, особое, место, регенерируя скрытые смысловые потенции антично-христианского умозрения, прочитывая им новую философскую и культурную ситуацию — и наоборот.

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов. Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, существенно дополняют, углубляют и уточняют существующие в историко-философской науке представления о развитии русской философской мысли, ее содержании, формах и методах ее самосознания и самоописания. Исследование ряда конкретных вопросов способствует более адекватному представлению о способах функционирования реального философского процесса в России и тех культурных механизмах, которые определяют направленность тематических предпочтений и концептуальных решений русской философии. В связи с выполнением поставленных задач создается проблемно-теоретическая основа для дальнейшего изучения различных культур, их базовых установок, что позволяет устанавливать как специфику каждой из них, так и точки соприкосновения, как линии конфронтации, так и узлы возможной взаимосвязи.

Практическая значимость данного исследования состоит в том, что его результаты и материалы могут быть использованы:

— при дальнейшем изучении истории русской и (в меньшей степени) украинской философии, философии у славянских народов, а также в исследованиях, охватывающей более широкие периоды развития философского знания;

— при анализе определенных историко-философских проблем и духовных феноменов (теизма и пантеизма, веры и разума, софиологии и имяславия, славянофильства и западничества, христианского платонизма, метафизики всеединства, православного онтологизма, культурного и философского самосознания и самоописания и др.);

— в научных исследованиях по современной истории философии, компаративистской философии, межкультурному взаимодействию;

— при чтении как основных и базовых историко-философских курсов, курсов по русской философии, так и спецкурсов, соответствующих данной тематике;

— при чтении курсов и спецкурсов по религиоведению, истории мистических учений, культурологии и т. п.

Основные выводы и результаты диссертационного исследования могут оказаться полезными для дальнейшей разработки теоретических и методологических вопросов, связанных с определением различных форм историко-философского и исторического познания, связанных с проблематикой функционирования в культуре разного рода мифов как необходимых элементов культурного кода эпохи. Предлагаемую работу автор рассматривает как определенный этап на пути к осмыслению общих культурных механизмов, определяющих и формы сосуществования конкретных культур, и формы их (мягкой и жесткой) конфронтации.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории отечественной философии философского факультета Российского государственного гуманитарного университета 15 ноября 2006 г. и рекомендована к защите.

Основные положения и результаты диссертации получили освещение в публикациях автора (около 60): тезисах докладов на конференциях, статьях, текстах лекций, учебных пособиях и монографиях.

— в докладах, тезисах, выступлениях на международных и российских конференциях и семинарах: «Православие и славянофильская традиция в русской религиозной философии. К 200-летию А.С. Хомякова» (Киев 2004, Институт Философии АН Украины, Киево-Печерская Лавра), «Традиции исихазма и восточнославянская культура» (Киев 2005, Институт Философии АН Украины, Киево-Печерская Лавра), конференции «С. Н. Дурылин и его время» (Москва, 2004), III и IV Чтениях Общества В. В. Зеньковского (Москва, 2005, 2006), заседаниях Семинара «Русская философия» (Москва), на 1-й, 2-й и 3-й конференции «Русское Зарубежье — духовный и культурный феномен» (Москва, Новый гуманитарный университет, 2004, 2005, 2006) в качестве руководителя секции «Философская и общественно-политическая мысль Русского зарубежья», семинаре «Русская философия и современность» (Москва 2004 — 2006), и др.;

— в ряде публикаций материалов (издание и переиздание сочинений Г. С. Сковороды, Н. Ф. Сумцова, В. Ф. Эрна, С. Н. Дурылина и др.).

Материал работы апробирован и отработан автором в непосредственном учебном процессе: при неоднократном чтении соответствующих базовых курсов («История философии», «История русской философии») и спецкурсов («Философия в истории европейской культуры», «Г. С. Сковорода и русская философская мысль XIXXX веков») в РГГУ, МФТИ, ГУГН, НГУ и др.

Диссертация написана при научном содействии проф. В. В. Сербиненко (научный консультант). Автор является членом Общества историков русской философии им. В. В. Зеньковского (РГГУ).

Структура работы. Исследование состоит из введения, трех глав, включающих девять параграфов, заключения, библиографии.

Заключение

.

В нашей работе мы стремились осуществить многостороннее исследование философского учения Г. С. Сковороды, проблематики его учения в концептуально-тематическом контексте русской мысли XIX — XX вв., и, далее, значимого присутствия фигуры и учения украинского мыслителя в русском философском сознании того же периода.

Решение поставленных задач оказалось возможным посредством принципиального различения двух аспектов исследования фигуры украинского философа — исторического и мифологического. Первый аспект предполагал — в свете современного историко-философского знания — рассмотрение личности и учения Сковороды в сложном реально-историческом контексте эпохи. Философское учение Сковороды интерпретировалось в его связях с философской мыслью Античности, Средневековья, Ренессанса и Барокко, в рамках традиций киевской школы, представленной такими именами, как Иннокентий Гизель, Стефан Яворский, Димитрий Ростовский, Феофан Прокопович, Сильвестр Кулябка, Георгий Конисский, Михаил Козачинский и др. Мы стремились, в частности, показать, что цельность натуры и жизни Сковороды как опыта свободного построения своего бытия проявилась и в цельности его мышления — мышления поэта и философа позднего Барокко. Главные моменты метафизики Сковороды и формы ее художественно-философского выражения, т. е. персоналистически истолкованный платонизм, доктрина «безначальной истины» и Софии-Премудрости Божией, библейская герменевтика, диалогические жанровые структуры и др. поняты как остроумное единство барочного «концепта», вобравшего в себя и оригинально сплотившего многообразие идей, тем и образов предшествующих эпох европейской культуры. Основные составляющие теологии Сковороды раскрыты как учение о сверхсущем Едином, Божестве на ступенях его эманации, неоплатоническая интерпретация христианской тринитарной доктрины в форме учения о трёх мирах, теодицея. Сковородиновская онтология представлена как платонизированное учение о двух натурах и трёх мирах (метафизическая парадигма диалектики сверх-сущего, сущего и не-сущего). Выявлены основные элементы гносеологии Г. С. Сковороды: обретение истины на пути «эротического» восхождения к «первоистоку"-архл герменевтическая природа познания ноуменального уровня вещей, «познай самого себя», онтологическое понимание истины. Антропология описана как учение о «внутреннем человеке» — отрасли божественного Логоса, взаимоотражение микрои макрокосма связано с проблемой Gewais’a (обожения), апокатастасисисом и дистанцированием от христианской инкарнационной мистерии, пониманием человека как сущности, владеющей бытием-для-себя. Исследована этика украинского мыслителя, предполагающая персоналистический мимесис идеи человека, «неравное всем равенство», аитаркега (самодостаточность), аскезу. Описана его эстетика: прекрасное — идеи вещей в интеллигибельном свете Единого, безбразное — цг| «ov, результат утраты эйдосами своей самотождественноститворчество как демиургическая работа над становлением вещей на пути приведения небытия к Бытию. Концептуально рассмотрена софиология Сковороды в контексте русской софиологической традциииисследована проблема веры и разума, религии и философии (Афины — Иерусалим) в учении Сковороды в непосредственной связи с тою же проблематикой в русской философии XIX — XX вв.- рассмотрена мистическая составляющая мировоззрения Сковороды в контексте дискуссий о мистике в русской философии XIX — XX вв. («диалектика божественного и человеческого»).

Второй аспект предполагал рассмотрение «сковородиновского мифа» -формирования в XIX веке образа-символа Г. С. Сковороды как «русского Сократа» и зачинателя русской национальной философии, а также ряда философских дискуссий в России начала XX века, связанных с проблемой специфики русской философии, где фигура Сковороды представала необходимым компонентом ряда концепций русской философии. Как показано, фигура Сковороды очень рано была вовлечена в русский национальный философский проект. Конструирование русской философии осуществлялось, во-первых, в собственно философской работе с традиционной философской проблематикой, а во-вторых, путем ретроспективного конструирования автохтонных «истоков». Поскольку для любой европейской культуры чрезвычайно важным является наличие в ней «сократического» начала, украинский странствующий философ, в жизни и учении которого черты сократизма присутствуют сущностно и выразительно, именно в этом качестве был ретро-спективно-телеологически востребован становящейся русской мыслью, набиравшей темп в веке XIX-м и мощно развернувшейся в многообразии вариантов в первой половине века ХХ-го. Поэтому фигура Сковороды разнообразно прочитывалась в рамках явленных вариантов русской философии XIX — XX вв., как в направлениях славянофильского, официозного, неославянофильского, консервативного типа, так и направлениях западнической и неозападнической ориентации. Это свидетельствует о восприятии личности и учения Сковороды как образа, символа и способа самосознания и самоописания русской философской мысли. Фигура и учение украинского мудреца предстает некоей точкой отсчета, архетипом, индикатором направленности русских философских поисков. Такое положение отчасти сохраняется и в современном русском сознании, и не только общественном, но и научном, а это свидетельствует об устойчивости данной идейной конструкции. Поиск самобытности как необходимый компонент конструирования любой национальной философской традиции предполагает принципиальное решение проблемы начала, которая по своей сути является, однако, проблемой идеологической, а не историко-философской. Искомое начало мыслится как некое зерно, семя, Хоуоq алерцсткск-, в котором в свернутом виде содержатся последующие росток и древо интеллектуальной традиции. В работе были описаны основные составляющие конструирования модели «первого русского философа», исследованы способы и формы типизации русского философа в русской философской традиции, включая сознание русской эмиграции.

Решение поставленных задач потребовало впервые ввести в научный оборот, проанализировать и обосновать понятие «театральной софиологии», понятие художественного-философского диалога как внехрамовой литургии, выявить и детально проанализировать основные способы и формы сковоро-диновской герменевтики, впервые определить и описать один из важнейших механизмов и способов самосознания и самоописания русской философской мысли: фигуру «народного мудреца». Вскрыт и проанализирован длинный ряд устоявшихся в науке стереотипов: о несистематичности мышления Сковороды, отсутствии в его учении традиционной философской проблематики, о Сковороде как автодидакте, о Сковороде как первом русском мыслителе («одинокий мыслитель»), о его культурной изолированности и др. Впервые масштабно исследован «сковородиновский миф» в многообразии составляющих его элементов и функцийи др.- впервые рассмотрена в русской мысли XIX — XX вв. «сократическая» тема как сущностный компонент становления русской философской мыслив результате специального анализа выявлено, что привлекательность и важность фигуры Сковороды в глазах секуляризирующегося российского общества была связана с тем, что явственно ощущалась, с одной стороны, травмированность традиционных социальных институтов, с другой стороны, высота христианских идеалов для многих по-прежнему сохраняла свою значимость. На основании специального анализа показано, что за различием интерпретации личности и учения Сковороды в русской культуре стоит различное понимание сущности и форм философской работы.

Осуществленное иследование позволяет, как нам представляется, сделать ряд выводов общего характера. Механизм, определяющий направленность философского усилия, в каждой культуре свой, имеет существенно герменевтический характер. Сложное взаимодействие гетерогенного культурного опыта, внутреннее столкновение в рамках национального сознания разноприродных интуиций приводит к процессу осознания и понятийно-категориального продумывания ряда частных оснований как универсальных, в согласии с «энтелехией» данной культуры. Идея эта отчетливо прочитывается в «энтелехийной» модели культуры, построяемой еще Д. Вико, и далее, на русской почве, А. Хиждеу, Н. И. Надеждиным, В. С. Соловьевым («русская идея»), в специфической форме Н. Я. Данилевским и К. Н. Леонтьевым, разрабатываемой П. А. Флоренским, В. Ф. Эрном, В. И. Ивановым, Н. А. Бердяевым, Л. П. Карсавиным, ранним и поздним евразийством, в Западной Европе О. Шпенглером и А. Тойнби, в преобразованной форме выражаемой сейчас Г. С. Кнабе. Любая культура знает два противоположно направленных движения: внутрь, к своим началам, отличающим ее от других культур, к местной традиции, к восприятию своей особенности как ценности, и вовне, к преодолению местной замкнутости и взаимодействию с другими культурами. В реальной жизни культуры происходит постоянное «снятие» указанной противоположности, причем осуществляемой таким образом, что при любых межкультурных контактах данная культура усваивает извне только то, что требуется ее внутренним развитием и что поэтому становится частью этого внутреннего развития. Энтелехии других культур, вошедших в данную культуру, не препятствуют, тем не менее, тому, что тяготение к иммманентности и замкнутости постоянно регенерируется. Это непрерывный процесс взаимообщения, взаимообособления, порою агрессивного противостояния.

С этим связано всегда специфическое, проблематизирующее прочтение чужой философской традиции вообще и любого философского текста в частности. Это — не «объективное» прочтение (таковое попросту невозможно), но именно «субъектное», герменевтически-активное, интерпретирующее, сочувственное или конфронтационное. Именно при таком «заинтересованном» (т.е. образуемом своими проблемами) вопрошании текст впервые раскрывает доселе дремавшие в нем смыслы, и именно такое вопрошание регенерирует креативность текста. Неверно (и непродуктивно) было бы утверждать, что русские мыслители, к примеру, «неправильно поняли» Декарта, Канта, того же Сковороду, — они поняли их так, как могли понять только они, открывая в предмете новые смысловые измерения и грани. Понятый окончательно и навсегда философ — мертв. Такого рода процесс неизбежно имеет характер кругообразного движения. Это постоянно возобновляемое возвращение ad fontes продуцирует новый смысл, который, будучи храним традицией, всегда оказывается впереди («не назад к логизму, — не уставал повторять русский философ В. Ф. Эрн, — но вперед к логизму!» «К „отцам“ , — вторил Г. В. Флоровский, проясняя идею неопатристического синтеза, — во всяком случае всегда вперед!») Именно таким смыслопорождающим кругообразным, «эротическим» (Эрос, сын Пороса и Пении) движением является обращение Маритена и Жильсона к «вечной философии св. Фомы», Гегеля — к вбиранию, вовлечению всей европейской традиции в понятийно-категориальный строй своего мышления, Соловьева — от исторически и логически выявляющихся отвлеченных начал к положительному всеединству, Эрна — к Платону и восточной патристике, Хайдеггера — к досократикам (с радикальной деструкцией европейской метафизики), Рорти — к софистике. Точно такой же характер носит движение Фуко от «знания» к «заботе», Делёза — от «глубины» к «поверхности», Деррида — от Единого-Логоса-Бытия-как-присутствия к Материи-хоре-Иному как радикальной гетерономности, тотальной инаковости, разли-чению-различАнию-рассеиванию-отсрочке. Это именно европейский проект, проект единого неустанного усилия, имеющего целью «снятие» наличествующих, устоявшихся, мумифицированных оппозиций и опосредований, -усилия, порождающего самим актом такого «снятия» новые оппозиции и опосредования, поскольку сама культура — это иерархия (цепь, круг, «ризома» и т. п.) опосредований. Это перманентное и неостановимое выдвижение маргинального в центр и отсылка центрального на периферию, постоянная про-блематизация своих оснований и первопринципов, преобразование субстанциального, абсолютного (нерефлектируемого) бытия в бытие осмысленное (или хотя бы затронутое, отмеченное мыслью) и потому уже относительное в ряду других относительностей, залог движения, экспансивности, креативности европейской культуры. Философия «есть то, что одно только и имеет внутреннюю ценность и впервые придаёт ценность всем другим знаниям. (.).

Философ — не виртуоз ума, но законодатель". 1042 Это, подчеркнём ещё раз, единый фундаментальный проект, в котором оригинальная русская философия, выводя в центр провинциальные и маргинальные для Нового Времени ресурсы античного и святоотеческого наследия, и подавляя, оттесняя на периферию новоевропейский «рационализм», имеет своё, особое, место, регенерируя скрытые смысловые потенции антично-христианского умозрения, прочитывая им новую философскую и культурную ситуацию — и наоборот.

1042 Кант И. Трактаты и письма. — М., 1980. -С.ЗЗ 1.