Деятельность В. А. Маклакова во II — III Государственных Думах

Актуальность темы

Настоящая работа посвящена видному общественному деятелю России начала XX века, лидеру кадетской партии, одному из самых замечательных членов кадетской фракции в Государственной Думе и политических ораторов своего времени, признанному думскому златоусту Василию Алексеевичу Маклакову (1869 — 1957 гг.). Диссертация освещает его деятельность в качестве депутата И и III Государственных Дум и период, непосредственно предшествующий этому (1905 — 1912 гг.).

С нашей точки зрения, эта тема как нельзя более актуальна и практически значима для настоящего времени. Во —первых, потому, что на наших глазах происходит возрождение Государственной Думы как реально действующего, полномочного политического института, призванного обновить российское общество на началах правового государства, подобно тому, как появившаяся в ходе первой русской революции Государственная Дума тоже была призвана повести Россию по пути строгого соблю — дения законности, разделения властей к свободе, осно — ванной на уважении к правам личности. Поэтому интересно будет обратиться к опыту работы первых Государственных Дум, чтобы выяснить: что помешало им реформировать Россию, направив ее по дороге цивилизации и прогресса. Исходя из этих соображений, мы выбрали личность Василия Алексеевича Маклакова, поставив ее исследование в центр своей работы, ибо, с нашей точки зрения, именно Маклаков отстаивал самую умеренную либерально— реформистскую идеологию и в то же время был наиболее упорным и по — следовательыым сторонником построения основ правового государства.

Кроме того, попытка оценить деятельность политика не бюрократического, а представительского типа, очень нехарактерного для России, долгое время восторгавшейся либо «железной дланью» властителя, либо героями экстремистского толка — выдающимися разбойниками, ниспровергателями идеологических, религиозных, моральных устоев, повстанцами, революционерами и т. д., кажется нам важной и поучительной, ибо Маклаков являл собой истинного мастера и подлинного виртуоза деловой, «парламентской» политики, непревзойденного чемпиона политического диалога и политического компромисса. Сегодняшний день России требует политиков именно такого типа, однако как раз их — то катастрофически не хватает на политической арене современности. Воспитать такого политика сейчас — настоятельная необходимость, дело жизни и смерти для всего того нового и прогрессивного, что начало утверждаться в России после 1991 года.

Состояние научной разработки проблемы. Говоря о степени разработанности данной темы, можно выделить три периода в истории ее изучения: 1) дооктябрьский 2) советский: с 1917 до начала 1990 —х гг. 3) современный: с начала 1990 —х гг. до настоящею времени, а также особо — эмигрантскую и зарубежную историографию.

В рамках первого периода ясно просматриваются четыре основные точки зрения на кадетскую партию вообще и на роль В. А. Маклакова в ней, в частности.

Публикации сторонников правого лагеря (1), хотя и отличаются высоким интеллектуальным уровнем авторов, все же носят в большей степени публицистический, а зачастую и пропагандистский характер и весьма однобоко, необъективно трактуют позицию кадетской партии как «революционную», «антинациональную» и, безусловно, дезорганизаторскую по отношению к российскому государству. В связи с этим крайне незначительное внимание уделяется личностям отдельных кадетских лидеров, отражению программно— тактических споров внутри партии.

В ряде монографий, принадлежащих перу членов партии Народной Свободы (2), утверждалось, что кадеты являются внеклассовой, общенародной партией, ведущей бескомпромиссную, последовательную борьбу за создание гражданского общества и правового государства в России. Фигура Маклакова, его своеобразие как политика освещались чрезвычайно слабо из —за нежелания кадетского руководства демонстрировать какие —либо разногласия в своих рядах, стремление показать единство и сплоченность партии перед противниками.

Представители неонароднической идеологии (эсеров, энесов, трудовиков) были склонны считать кадетскую партию партией буржуазной, а потому — враждебной. Образ Маклакова всплывал лишь эпизодически и отношение к нему было, в общем—то, отрицательным из —за его резкого неприятия «Выборгского воззвания» и аграрной программы, выдвинутой фракцией трудовиков в первых двух Думах (3).

Социал-демократы оценивали партию народной сво — боды как партию, защищавшую интересы буржуазии, чья идеология являлась идеологией «конституционных монар — хистов» (4). Тактику и стратегию деятельности В. А. Маклакова в II-III Государственных Думах они считали насквозь предательской. Особенно беспощадными и последовательными в критике кадетской партии и ее лидеров были представители большевистского крыла РСДРП. Его лидер — В. И. Ленин оценивал кадетскую партию, как «либерально — монархическую» (5), «антидемократическую» (6), «противонародную», «контрреволюционную» (7). Его близкие соратники (В.В.Воровский, М. Н. Ольминский, Л.Б.Каменев) подобно ему «разоблачали» двуличность и буржуазный характер партии и ее деятелей (8). О том же свидетельствуют и резолюции партийных съездов (9). Оценка Маклакова была резко негативной, в соответствии с ленинским определением его как самого правого из кадетов, «полуоктябриста» (10), иными словами «худшего из худших», наиболее враждебного интересам пролетариата, демократии и исторического прогресса.

Советский период (1920 —50 —е гг.) характеризуется утверждением в исторической науке единой методологической парадигмы — маркистско— ленинской. Партия кадетов оценивалась как антиреволюционная, белогвардейская, партия гнилых либералов, врагов народа и т. д. Главной задачей исторической науки провозглашалось уяснение закономерности победы большевиков. Сузилась возможность изучения источниковой базы и возросла роль идеологических клише и штампов (особенно в связи с письмом И. В. Сталина в журнал «Пролетарская революция», в котором утверждалось, что либеральная буржуазия однозначно искала союза не с народом, а с царем и что «.партии и их лидеров надо проверять по их делам. а не только по декларациям», которым могут верить лишь «архивные крысы» (11). Особенно обращает на себя внимание то, что классовость стала основным критерием оценки той или иной партии. В связи с этим в 1920 — 50 — е гг. практически не учитывалось наличие оттенков и течений среди кадетов. Это привело к тому, что явление правого кадетизма и образ В. А. Маклакова не стали предметом исследования. К немногим исключениям можно отнести монографию Е. Д. Черменского (12), где в рамках общей для марксистско-ленинской методологии оценки кадетской партии обращено внимание на дифференциацию внутри партии и конкретно — на образ Маклакова, его резко отрицательное отношение в период 1905—1906 гг., к созыву Учредительного Собрания, к всеобщему избирательному праву, принципу парламентаризма и т. д. Иными словами, высказывалась мысль о наличии в период 1905—1906 гг. серьезных разногласий между правыми кадетами, Макла — ковым и основной кадетской массой по вопросу об основных принципах государственного устройства.

Время, последовавшее за XX съездом КПСС (февраль 1956 г.), внесло много нового в рассмотрение советской исторической наукой деятельности кадетской партии, ее лидеров, течений и конкретно — фигуры В. А. Маклакова как политика — парламентария. В эти годы (1950 —е — 1980 —е) усиливается интерес к изучению непролетарских партий и движений, т.к. исследования начали теперь вестись на основе восстановленной в правах ленинской концепции трех политических лагерей (правительственного, либерального и лагеря пролетарской демократии).

Большое значение для изучения темы имело введение в это время в научный оборот личных фондов ее лидеров — П. Н. Милюкова, П. Д. Долгорукова, A.B.Тырковой —Вильяме, С. А. Муромцева М.Я.Герценштейна, В.АМаклакова.

Были предприняты попытки комплексного подхода к изучению социальной природы, идеологической программы и тактики кадетской партии (13), хотя кадетская партия по —прежнему характеризовалась исключительно как партия либерально — монархическая, антидемократическая, выражающая классовые интересы буржуазии.

Гораздо большее внимание, чем ранее, было уделено не только кадетской партии в целом, но и анализу различных направлений, позиций, идейных оттенков внутри нее, в т. ч. и в интересующий нас период (1905 — 1912 гг.). Прежде всего, обращает на себя внимание освещение такого явления, как правый кадетизм — течения, с которым посто — янно связывалось и связывается имя Василия Алексеевича. Анализируя эту проблему, можно придти к выводу, что в трудах советских историков правый кадетизм и октябризм почти отождествлялись (свою мысль ученые подтверждали, вчастности тем, что в тот исторический период неодно — кратно предпринимались попытки образовать октябрист — ско —кадетский блок (14) или создать новую политическую партию из числа правых кадетов и левых октябристов (15), а появление партии прогрессистов трактовалось именно как успешное осуществление подобного проекта (16)). Между ними всегда ставился почти знак равенства, а особенно в таких важных вопросах, как отношение к третьеиюнъскому государственному перевороту (17), к еврейской (18), польской (19), финляндской (20) проблемам.

В некоторых исторических трудах советского периода роль правого кадетизма (особенно в III Думе), на наш взгляд, чересчур выпячивалась, ему иногда отводилась даже роль главного рупора партии Народной Свободы в российском парламенте и в печати (21). В нашей работе мы попытались показать, что об этом вряд ли может идти речь.

Само явление правого кадетизма трактовалось зачастую как системное, структурированное. У правых кадетов видели и общую теоретическую базу (легальный марксизм, «Вехи»), строго определенный круг единомышленников, идейных вождей (П.Б.Струве, Н.А.Бердяев), идеологические постулаты, преклонение перед государством и самый ярый национализм и империализм (22). Между тем, существуя, конечно, как общее направление мысли в рамках кадетской партии, он, на наш взгляд, носил сугубо личностный, характер. Это мы на примере Маклакова и попытались показать в исследовании. Что же касается наличия в мировоззрении правых кадетов принципа безусловного примата государственной власти и первенствующего положения русской нации в империи, то стратегические цели парламентария, эволюция отношений Василия Алексеевича с П. А. Столыпиным и участие Маклакова в решении национального вопроса, на наш взгляд, вносят значительные коррективы в данную точку зрения.

Наконец материалы исследования позволяют усом — ниться в том факте, что правые кадеты (и Василий Алексеевич в т. ч.) в период легислатуры III Думы считали новую революцию в России полностью и окончательно невозможной (такое мнение также выражается в ряде исследований (23)).

Современный период исследования проблемы характеризуется колоссально возросшим вниманием учёных к истории русского либерализма, его программе, стратегии и тактике, введением в научный оборот огромного числа неисследованных источников. Наметился объективно — позитивный подход к осмыслению исторического наследия кадетской партии и её лидеров (24). Основной методологической посылкой в этот период явилось признание кадетов в качестве либеральной и демократической партии, отстаивавшей общенациональные интересы России, действовавшей в целях построения в ней основ правового государства и гражданского общества (25).

В связи с таким переворотом в мировоззрении историков произошло кардинальное переосмысление места и роли в истории России правового кадетизма вообще и личности В. А. Маклакова, вчастности.

Так, большое внимание в российской историографии сейчас уделяется проблеме происхождения российского либерализма, его исторических корней, и, в связи с этим, затрагиваются истоки того направления в либерализме, которому посвящена настоящая работа.

Вряд ли может вызвать сомнение то, что выявленные учёными основные теоретические постулаты направления русской общественной мысли, которое сформировалось в.

Росси во второй половине XIX века и получило в современной историографии название «консервативного либерализма» или «традиционного либерализма» (это: убеждённость в необходимости октроирования конституции и проведения всех реформ «сверху», отрицание необходимости революции в любой форме (26), принцип постепенности изменений, жёсткая увязка всех политических преобразований с уровнем развития общества, степенью готовности того воспринять новоеукоренённость во мнении о необходимости политического воспитания народа (27)) органически связаны с правым кадетизмом и политической фигурой В. А. Маклакова как парламентария.

Значительный интерес у учёных— историков на современном этапе вызывает также анализ стратегических и тактических расхождений в среде русского либерализма. Для настоящей работы в связи с этим актуальным является выявление политических принципов правого кадетизма В. А. Маклакова как политика —парламентария, их отличие от общепартийных взглядов кадетов, степень их реалистичности, объективности и адекватности современной им российской действительности.

Прежде всего, здесь всплывает проблема формирования той идеологии, которой противостояла идеология Маклакова и его ближайших единомышленников в среде партии Народной Свободы. А. И. Нарежный в своих работах выделяет её основные признаки, находит её вполне целостной и структурированной и называет «неолиберализмом», противопоставляя её прежде всего «консервативному либерализму» XIX века и октябризму. К основным его идеям автор причисляет: отказ от тождества целей партии и путей её достижения (28), как следствие — признание возможности (и в ряде случаев — необходимости) политической революции ради содействия построению либерального общества (29) — отказ от эволюционизма (30) — признание первенствующего значения социальных вопросов перед вопросами политико— правовыми, как следствие — утрата отношения к праву собственности как к самоценному понятию (31). Автор однако считает «неолиберализм» присущим всей кадетской партии, в противоположном лагере либерализма числя лишь октябристов.

В настоящей работе мы показываем, что эти теоретические постулаты, присущие большинству кадетской партии, являлись объектом системной критики В. А. Маклакова в 1905;1912 гг.

Современной историографией верно выявлен (что мы и постарались подтвердить настоящим исследованием) ряд политических принципов, действительно присущих Мак — лакову. Так, указывается на критику им недооценки исторических традиций и ментальности российского общества, проявленную со стороны большинства и руководства партии Народной Свободы. Критику их попыток привить российскому обществу взятые с Запада политические ценности, установки, институты без должного внимания к способности и возможности населения их воспринять (32).

Причём многие исследователи в целом признают правоту Василия Алексеевича и его сторонников в этом вопросе. Так, В. В. Шелохаев и С. С. Секиринский с сожалением констатируют, что политика «веховцев» (т.е. фактически — правых кадетов), преодолевавшая в этом смысле «традиционную менталъность русской интеллигенции», не нашла отклика в либеральной среде (33).

А.И.Нарежный утверждает, что общекадетский идеал немедленного построения конституционного и либерального государства в России был весьма далёк от русской действительности (34). Он признает, что П. Н. Милюков, оппонируя Маклакову в серии эмигрантских работ 1920 —30 —х гг., так и не смог дать на обвинения последнего в недостаточности учёта им и партией особенностей психологии, истории, традиций российского общества «достойного ответа» (35). С. В. Леонов в своей статье (36) отмечал, что «.кадеты грешили явным утопизмом» (37). В. А. Козбаненко в монографии (38), применяя этот же маклаковский тезис к деятельности фракции кадетов в первых Государственных Думах, заявил, что «.именно невнимание к психологии людей» (39/ привело к весьма плачевному концу два первых российских парламента. Это мнение в нашей работе мы попытались подтвердить уже на основе системного анализа мировоззрения Маклакова.

Уделяется внимание в российской историографии и другой отличительной особенности личности Маклакова как политика —парламентария: резкому неприятию революции, эволюционизму и легитимизму, критике им в связи с этим позиций центра и левого крыла своей партии. К примеру, А. И. Нарежный выделяет отказ от эволюции как непременную черту «неолиберализма» (40), говоря о том, что «новая идеология освобождения является следствием отказа от теории эволюционного реформирования России» (41) — внимание на его «отвращение к революции» фиксирует и О. В. Будницкий (42) — некоторые историки склонны безоговорочно принимать позицию большинства кадетской партии, как наиболее адекватную современным им политическим реалиям (43).

Ряд учёных положительно оценивают противоположную позицию. Так, говоря о тяготении кадетского большинства к революционной тактике, В. В. Шелохаев и С. С. Секиринский отмечали, что «попытка русских либералов пробудить Ахеронт и одновременно подчинить его своему идейному влиянию в конечном счёте не достигла искомых результа — тов» (44) — А. А. Искандеров в одной из своих статей (45) пришёл к выводу о том, что недооценка большинством партии Народной Свободы идеи эволюционизма и переоценка роли революции была ведущей причиной провала думской тактики их фракции и даже привела к третьей — юньскому государственному перевороту и наступлению реакции (46). Надо однако заметить, что современные историки, выявив и зафиксировав эту идейную позицию, преуменьшают или вовсе не выделяют роль Василия Алексеевича как основного носителя этой идеи, наиболее последовательно отстаивавшего её в рамках кадетской партии и фракции в Думах II и III созывов.

Следующим звеном политического мировоззрения правых кадетов и Маклакова, на которое обратили внимание современные историки, является стремление к компромиссу, сотрудничеству с «государственной властью» (особенно в её борьбе с революцией), стремление видеть в ней основную опору порядка и стабильности в обществе, уважение к ней, как реальной силе, ещё далеко не утратившей свою прогрессивность. Всё это было крайне нехарактерно для большинства кадетской партии, стремившейся ослабить государственную власть и видевшей в ней (особенно в период первой революции) врага. Эту точку зрения выделяет А. Н. Медушевский (47). Он упоминает о том, что умеренное крыло либералов (в отличие от радикального) старается для достижения своих целей сотрудничать с правительством (48) и не рассматривает его свержение и радикальную трансформацию как исходное условие для преобразования общества (49), утверждая, что в условиях России полный крах самодержавной власти отнюдь не означал непосредственного перехода к правовому государству (50).Однако, и здесь фигура В. А. Маклакова не получила должного отражения. Большой вклад в разработку темы внесли авторы двух диссертаций, непосредственно посвященных В. АМаклакову (51). Н. И. Дедков в своей диссертации выделяет главную, системообразующую черту его личности как политика, обозначая её термином «консервативный либерализм». Эта идеологическая установка, господствовавшая у Маклакова, подразумевала: осуждение и боязнь революции, признание правоты её требований, примат охраны человеческой жизни перед задачей её улучшения. Автор указывает на слабые стороны этой идеологии (субъективизм) и на степень её адекватности исторической обстановке (по его мнению, низкий культурный уровень большинства населения, превалировавшее у него стремление улучшить жизнь перед стремлением охранить её и права личности обрекали это мировоззрение на невостребованность, на то, чтобы люди подобные Маклакову оставались бы в меньшинстве.) Надо однако отметить, что в работе практически не находит отражение деятельность В. А. Маклакова как парламентария и те методы и приёмы политической борьбы, которые он применял в Думе.

Диссертация М. А. Ивановой ценна тем, что в ней достаточно чётко и конкретно выделены некоторые черты Маклакова как политического деятеля, его основные идейные принципы. Это принцип обязательности сотрудничества с властью, стремление к поиску компромиссов с ней (52), «предпочтение при любых условиях эволюции революционного пути развития» (53). В диссертации оспаривается жёсткая привязка Маклакова к правому крылу кадетской партии. В ней встречаются и, с нашей точки зрения, достаточно спорные моменты. Так, несколько преуменьшаются различия в тактике между Маклаковым и партийным большинством. Делается вывод, что они «существовали только на словах» (54). Кроме того, в силу тематики работы, хронологически охватывающей всю жизнь Василия Алексеевича, его основополагающие принципы слабо привязаны к конкретному временному промежутку. Необходимо также обратить внимание на то, что работа (опять таки в силу в силу своей тематики) касается думской деятельности Василия Алексеевича лишь вскользь и из всех черт Маклакова как политика к его парламентской деятельности относит лишь стремление «создать. дружественные отношение с представителями правительства и крайне правых партий» (55).

Надо также отметить, что ряд положений в совре — менной историографии, касающихся данного исследования, заимствованы из советской. Например: о наличии разногласий между правыми кадетами и кадетской массой по вопросам государственного устройства России в 1905 — 1906 гг. (56) — о тождестве позиций октябристов и правых кадетов в III Думе (57) — о националистической, антисемитской, шовинистической позиции Маклакова в ней (58). С этими тезисами мы и хотели поспорить в настоящей работе.

В заключении необходимо остановиться на историографическом рассмотрении той роли и того места, которое Маклаков занял в русской истории. Здесь необходимо в первую очередь коснуться места и роли либерализма и кадетской партии вообще.

В советский период (что вполне естественно для маркеиетско — ленинской исторической идеологии) идейные постулаты либерализма и кадетской партии недооценивались или оценивались негативно. Так, их либеральную программу и тактику называли проявлением «неизлечимого парламентского кретинизма» (59) — компромисс как метод политической борьбы (приверженцем которого был Василий Алексеевич) приравнивали к обману (60) — целью их деятельности объявлялось «затемнение сознания масс конституционными иллюзиями» (61) и т. д. В советское время в отечественной историографии господствовал также своеобразный революционный провиденционализм — точка зрения о неизбежности пролетарской революции и взгляд на третьеиюньскую систему как на абсолютно и изначально негодную попытку остановить ее наступление — чего ни репрессиями, ни реформами сделать уже было невозможно. Из этого постулата делался вывод либо (как, например у Е.Д.Черменского) о неразрывной связи самодержавия и кадетской партии (62), либо (как у А.Я.Авреха) о крайне неприметной роли представителей кадетизма в свете не — избежного и очень скорого победоносного наступления пролетариата (63).

Однако в последнее время оценка места, занимаемого либеральными деятелями (в том числе и кадетами) в российской истории, стала гораздо более взвешенной и объективной (хотя, надо сказать, что это не исключает того факта, что некоторые историки и сейчас придерживаются взгляда на неизбежность пролетарской революции в России и независимость ее победы от воли и действий кадетской партии и ее деятелей (64)). Обращается особенно большое внимание на отличительные черты русского либерализма и выявление причин краха либеральной альтернативы в России.

Ученые весьма аргументировано высказывают свое мнение о том, что русский либерализм в силу своеобразия российского государства и общества принял очень отличные от западных формы и чрезвычайно своеобразный характер

65). Важной особенностью стало то, что российскому либерализму и его кадетскому крылу удалось быстро создать целостную рационалистическую систему мировоззрения.

66), которая сразу же приняла постклассический характер

67). Причем многие основополагающие идеи российского либерализма опередили свое время и смогли развиться в странах Запада лишь сейчас (68). Важнейшей из них стала автономия права от политики, «.акцент на логический и аксиоматический приоритет правовой культуры» (69) (эта идея в рафинированной форме выражена именно у Мак — лакова, что мы и попытались показать в исследовании).

Появление такого своеобразного типа либерализма, который историки обозначают как интеллигентский (70), интеллектуальный (71], элитарный (72) — имея ввиду то, что опирался он в основном и по преимуществу на интеллигенцию и так сказать, «висел в воздухе», не имея прочной социальной базы (на что в свое время указывал еще М. Вебер) — было вызвано, по мнению исследователей, целым рядом причин: низким уровнем политической культуры и сознания народных масс, препятствовавшим усвоению ими либеральных ценностей (73), отсутствием или ничтожной ролью средних слоев населения (74), слабостью и аполитичностью буржуазии (75), издавна утвердившейся антилиберальной системой власти и собственности (76). Принимается вывод о том, что вследствие этого против либерализма неизбежно должны были ополчиться левые и правые силы российского общества, отличавшиеся крайним радикализмом. Левые видели в них представителей господствующих классов, а правые — нежелательных претендентов на власть (77).

Либералы, таким образом, оказались «между двух огней» (78). Поэтому, как считают большинство исследователей русского либерализма этого периода, в целях создания благоприятной «среды восприятия» для своей идеологии они вынуждены были идти на союз и сотрудничество с монархией и исполнительной властью, надеясь при ее помощи создать адекватную социальную базу (79).

Однако превалирование монархического начала, нежелание видеть в личности некую самоценность, обрекала эту идею на поражение (80) По меткому выражению В. В. Шелохаева «либеральная модель была неприемлема для авторитарного режима — даже трансформировавшегося в третьеиюньскую политическую систему» (81). Поэтому, в значительной степени, попытка либералов добиться утверждения и реализации своих идеологических постулатов в российском обществе потерпела поражение. Не ставя под сомнение такую трактовку места и роли либерализма в России, хотелось бы все же несколько уточнить и дополнить ее.

Говоря об эмигрантской и зарубежной историографии, (выделяемых отдельно в силу особенностей общей мето — дологии и источниковой базы), необходимо прежде всего упомянуть о довольно оживленной полемике между П. Н. Милюковым и В. А. Маклаковым и их сторонниками, которая велась в 1920—1940 —е гг. (82).

Побудительным мотивом для написания этих работ была попытка анализа причин, приведших кадетскую партию к краху. В связи с этим в них нашли свое отра — жение различные мнения лидеров —оппонентов по вопросам поведения партии Народной Свободы в ключевые моменты дореволюционного развития России. Однако следует заметить, они полны субъективизма, яркой публицистичности, тенденциозности и явились лишь основой для серьезных исторических исследований, для развития подлинной историографии проблемы в 1950—1990 — е гг., когда появ — ляется целый ряд монографий, где эта полемика однако, в сущности, продолжалась. Но велась она уже на гораздо более высоком научном уровне. Одни исследователиоппоненты Василия Алексеевича — считали революцию в России неизбежной и даже желательной в тех исторических условиях, императорскую власть — тормозом прогресса, соглашение с ней — абсолютно бесперспективным, тактику кадетов в связи с этим — недостаточно решительной (83).

В то же время в эмигрантской литературе появляется ряд монографий, в которых тщательно доказывалась абсолютная правота позиции, занимаемой В. А. Маклаковым в дореволюционный период (84). Поднималась на щит его антиреволюционность, стремление к сотрудничеству и компромиссу с монархией и исполнительной властьюбичевалась безответственная позиция большинства кадетов, пытавшихся вместо того, чтобы «наводить мосты» между властью и обществом, пойти на соглашение с революционными партиями, осуждалась их стратегия и тактика, приведшая Россию к «катастрофе 1917 года». В настоящей работе предпринята очередная попытка уточнить степень объективности обеих точек зрения.

В историографическом плане чрезвычайно информативной и важной является работа М. М. Карповича «Два типа русского либерализма. Маклаков и Милюков». В статье фиксируется внимание на основных различиях позиций большинства кадетской партии возглавляемого П. Н. Милюковым и правого крыла либерализма, типичным представителем которого был по мнению автора В. А. Маклаков. Левое большинство (как позднее и в рос — сийской историографии) объявилось носителем идей «неолиберализма» (85): несоответствия политических целей (умеренных) и средств их достижения (радикальных) (86) — признания в связи с этим возможности союза с леворадикальными силами (87) — конфронтационной позиции по отношению к «государственной власти» (88) — недооценки эволюционизма (89) — стремления к скорейшему достижению политических целей ценой игнорирования ультурно-психологических особенностей масс (90). Отличительными чертами мировоззрения В. А. Маклакова он считал: сугубо отрицательное отношение к союзу с революционными партиями и движениями (91) — стремление к союзу и сотрудничеству с государственной властью и более правыми партиями (92), эволюционизм (93). Автор указывал на тесную связь взглядов Василия Алексеевича с «поздним» земско — либеральным движением (94) — обратил внимание на его сугубо отрицательное отношение к Выборгскому воззванию как к мере явно революционного характера, не вызванную какими —либо «антиконституционными» действиями (95) — на тождество его до— и послеэмигрантских взглядов на некоторые вопросы (96).

Хотя автор и отмечал свое стремление к беспристрастности (97), все же позиция Маклакова, видимо, ему ближе. Он принимает его точку зрения на то, что «сила» кадетской партии «ослаблялась из —за перевеса в ее руководстве политиков—теоретиков» (98) и взгляд Маклакова на тактику Милюкова, как на способную «вызвать революцию в любой из современных западных стран» (99). Эти взгляды автора находят в настоящем исследовании свое подтверждение.

Достаточна интересными являются рассуждения об общем месте и роли либерализма в России. Принимая вывод о том, что узкая социальная база и (тем более) слабая роль в ней средних слоев населения не единственный и не ре — шающий фактор, обусловивший кризис либерализма в России (100), хочется поспорить с тезисом о том, что роль такого deus ex machina сыграла революция, подобная «послевоенным» революциям в других странах, а потому «для объяснения этого явления совсем нет надобности искать причины в каких —то особенностях России» (101).

Наконец, необходимо сказать, что ряд зарубежных авторов (102) высказывают мнение о том, что позиции либерализма в России могла бы спасти «новая», более лояльная по отношению к исполнительной власти и «легитимная» тактика либералов. Эту точку зрения мы также хотели бы уточнить.

Таким образом, анализ научной разработки проблемы позволяет констатировать, что деятельность В. А. Маклакова в качестве депутата И —III Государственных Дум в исторической литературе освещена весьма фрагментарно и отрывочно. Это делает актуальной научную разработку проблемы, предпринятую автором диссертации.

Объектом исследования являются основные виды источников, позволяющие судить о деятельности В .А. Маклако ва как депутата II — III Государственных Дум. Содержание этой деятельности составляет предмет исследования.

Цели и задачи исследования. Целью своей диссер — тации автор поставил изучение деятельности В. А. Маклакова в качестве депутата II — III Государственных дум. Исходя из поставленной цели, определены следующие исследовательские задачи: выявить его взгляды на цели и методы своей по литической борьбы в качестве парламентария в том виде, в каком они сложились к моменту начала его депутатской деятельностиустановить, как конкретно претворялись в жизнь эти принципы в период его депутатства во II Государственной Думепоказать эволюцию его политических взглядов в период деятельности в качестве депутата III Государственной Думы.

Хронологические рамки исследования охватывают приблизительно период 1905 — 1912 гг. — время, непосредственно предшествующее парламентской деятельности В. А. Маклакова, и время отправления им обязанностей депутата II и III Государственных Дум.

Этот период, во — первых, позволяет проследить про — цесс формирования общих политических взглядов В. А. Маклакова как парламентария.

Кроме того «контрастный» характер второй и третьей Государственных Дум — дум —антиподов по своему составу и характеру работы позволяет наиболее полно показать и оценить эволюцию политических взглядов Маклакова, указать ее причины. Наконец, III Дума является, так сказать, «эталонной» Думой периода третьеиюньской политической системы (IV Дума, остающаяся за рамками данного исследования, — это время ее разложения и краха, вызванного социально — политическим и экономическим кризисом, катализированным мировой войной)" Поэтому на фоне ее деятельности наиболее удобно показать отношение Василия Алексеевича к этой политической конструкции.

Методологической основой исследования являются, прежде всего, принципы научности, историзма и системности. Принцип историзма предполагает рассмотрение исторического явления, в данном случае — взглядов Маклакова и их реализации в процессе депутатской деятельности в II— III Государственных. Думах — в генетических, структурных связях. Применительно к настоящему исследованию это означает учет тех факторов, которые повлияли на мировоззрение Маклакова, комплексный анализ действий и взглядов Маклакова, выявление посредством этого определяющих черт его политического облика и форм их конкретного проявления в парламентской деятельностианализ факторов, повлиявших на его эволюцию как политика — парламентария.

Принцип системности требует комплексного анализа исторической среды и исторических событий. В данном исследовании это означает учет всех исторических фак— торов, которые оказали влияние на взгляды Маклакова и его деятельность.

Принцип научности предполагает применительно к данному исследованию объективное и системно —логическое рассмотрение деятельности В. А. Маклакова, его политических взглядов и их изменений.

Задачи, определённые целью диссертации, решались с использованием просопографического (при выявлении влияния биографии Маклакова на формирование его мировоззрения как парламентария) — историко — сравнительного (особенно применительно к анализу позиций: Маклаков — кадетыМаклаков — исполнительная властьМаклаков — другие партии и парламентские фракции) — проблемно — хронологического (при выявлении эволюции его политических взглядов в процессе депутатской деятельности в Государственных Думах) методов исследования.

Источи иковая база диссертации Источниками для исследования явились: стенографические отчёты первых трёх Государственных Дум России и различные приложения к нимнаучно — популярная и публицистическая литература, издаваемая с целью освещения работы первых российских Дум (например, «отчёты фракции Народной Свободы», «отчёты» иных фракций и депутатских групп), издававшиеся в целях информирования избирателя, биографии отдельных депутатов и т. д.- протоколы съездов кадетской партии, заседаний ЦК партии Народной Свободытруды теоретиков и руководителей партииматериалы Государственного ар — хива Российской Федерации и Отдела письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) — мемуарная литература, периодическая печать.

Важнейшее место среди источников занимают стено графические отчёты II и III Государственных Дум и приложения к ним. Там можно найти колоссальный материал, раскрывающий всю систему взглядов Маклакова на ситуацию в стране, оценку их его политическими союзниками и противниками в Думе и правительстве, что даёт воз — можность воссоздать целостный и многогранный образ Василия Алексеевича как политического деятеля.

Большой интерес представляют также документы, освещающие различные сферы деятельности партии Народной Свободы: протоколы съездов, ЦК кадетской партии, заседаний ее фракций в Государственной думефонды Государственного архива Российской Федерации, относящиеся к работе партии и фракциифонды отдельных партийных лидеров- «отчёты фракции Народной Свободы», информировавшие избирателя о думской деятельности партии и выполнявшие в связи с этим и пропагандистские задачи (они дают представление о взаимоотношениях В. А. Маклакова с руководством партии, различными течениями и направлениями внутри неё, в них звучит обще — партийная оценка деятельности как депутата Государственной Думы). Сведения, представляющие значительный интерес для исследователя, содержатся в материалах Государственного архива Российской Федерации и Отдела письменных источников Государственного исторического музея. Большая часть архивных материалов, использованных в работе, впервые вводится в научный оборот. Их изучение помогает реализовать задачи, поставленные в настоящем исследовании, так как они:

А) дают возможность судить о деятельности Василия Алексеевича в качестве партийного пропагандиста и агитатора в 1905;1906 гг. (103);

Б) способствуют более точному, чем ранее, анализу его позиции относительно осуждения террора (104) и по поводу возможности и необходимости межпартийных соглашений.

В) проясняют позицию Маклакова по отношению к студенческой забастовке 1910—1911 гг. (106) — к еврейской проблеме (107) — к польской проблеме (108) — к политике местной администрации (109);

Г) позволяют через анализ предвыборной речи сделать вывод о его политических взглядах накануне созыва III Государственной Думы (110);

Д) освещают его в нутрифракц ионную борьбу против «Союза 17 октября» во время легислатуры III Государственной Думы (111).

Всё это позволяет лучше разобраться в личности В. А. Маклакова как политика — парламентария и конкретной его деятельности как депутата II —III Гсударственной Думы.

Значительную ценность представляют собой монографии, мемуары, статьи самого Василия Алексеевича периода его эмиграции, позволяющие воспроизвести, правда, с разной степенью точности, политические взгляды Маклакова исследуемого периода.

Интересный материал содержится в мемуарах и статьях коллег Маклакова по партии и фракции, его друзей и знакомых (П.Н.Милюкова, А. В. Тырковой — Вильяме, Г. Адамовича).

Богатый исторический материал был почерпнут из периодической печати. Наибольшее значение имеют, естественно, статьи самого В. А. Маклакова в газете «Речь», журнале «Вестник Европы» и т. д., рисующие его политические взгляды. Однако полезными для рассмотрения являются и издания (в основном официальные) различных политических партий и движений — газеты «Россия», «Слово», «Вестник партии Народной Свободы», «Русская мысль», «Голос Москвы», «Новое время», «Утро России» и т. д.), позволяющие проследить историю его взаимоотношений с различными фракциями и партиями, как в Государственной Думе, так и за её пределами.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации впервые:

Проанализирована деятельность В. А. Маклакова в качестве депутата Российской Государственной Думы второго и третьего созывов;

Выявлены взгляды Василия Алексеевича на цели, содержание, методы парламентской работы как целостная, структурированная система, сложившаяся у него к моменту начала его политической деятельности в качестве российского парламентария;

Установлено, в какой форме эти взгляды проявились в период его деятельности в качестве депутата второй Государственной Думы;

Показана эволюция его политических взглядов" произошедшая во время легислатуры третьей Государственной Думы: её суть, конкретные проявления;

Сделан вывод, что отличие В. А. Маклакова от основной массы кадетов в период 1905—1906 гг. состояло не в различных воззрениях на принципы государственного устройства России, а в различной оценке тех мотивов, целей и задач, ради которых эти принципы должны были быть проведены в жизнь;

Высказано мнение о том, что В. А. Маклаков в период легислатуры третьей Государственной Думы отнюдь не открещивался от возможности повторения революции, а всерьез опасался её прихода и даже предупреждал о её неизбежности в случае продолжения политической линии, проводимой государственными органами в период тре — тьеиюньской политической системы;

Показано, что в процессе участия Маклакова в обсуждении третьей Государственной Думой национального вопроса его взгляды выражали не национализм и великодержавность, а позитивный подход к разрешению различных аспектов национальной проблемы;

Отмечено резкое отличие его позиции не только от других политических партий и движений, но и от своих коллег по фракции по ряду вопросов (во II Думе — о военно-полевых судах, об отношении к П. А. Столыпину и его политикев III Думе — по вопросу о «Холмщине», при обсуждении еврейской и финляндской проблем);

Сделана попытка уточнить точку зрения на то, что позиции правых кадетов (в том числе и В.А.Маклакова) и октябристов были в большинстве вопросов практически идентичны и что их отношения почти никогда не доходили до открытых обвинений в адрес друг друга. Как показывает анализ материалов исследования, в рамках третьей Государственной Думы происходило достаточно острое и жёсткое (особенно в 1910 — 1912 гг.) противостояние Маклакова и октябристов, столкновение по ряду важ — нейших вопросов (национальная проблема, отношение к характеру взаимодействия исполнительной и законодательной ветвей власти, отношение к провокации).

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования собранного фактического материала и сделанных на его основе выводов: во — первых — в практической деятельности политических партий и движений, и, во —вторых — в процессе изучения курса истории политических партий.

Выводы.

В заключении необходимо подытожить: в чем же проявлялся характер изменения политических взглядов Маклакова в III Думе, в какую сторону эволюционировало его политическое миров оз з р е ние.

Прежде всего, надо сказать, что цели его парламентской деятельности (стремление к строжайшему соблюдению законности, как и первенствующему принципу г о с удар — ствениой политики, ант^революционность, как основа его политической тактики и стратегии) сохранились в сов ер — шенно неизменном виде. Их отстаиванию посвящены — бук. вально все речи и статьи Маклакова этого периода.

Именно невозможность в рамках существовавшей, по — литической системы их реализации и породила резкое изменение его отношения к политике правительства и поддерживавших его октябристов.

Во время работы II Думы он питал надежду и, а то, что столыпинский политический: курс лишь тактически отличается от либерального, кадетского, а стратегически находится в том же русле. Что только непримиримая революционная позиция левых партий и согласованная с ней непримиримая антиправительственная позиция кадетов мешает правительству проводить её твердо и последова — тельно. Теперь он понял, что постепенно исполнительная власть превратила свои антизаконные средства для борьбы с революцией (во временном характере которых ранее клялась) в цель. Увидел, что правительство готово отложить дело построения правового государства «в долгий ящик» (согласно столыпинскому лозунгу: «сначала граждане, котом: гражданственность»). Такая политика, по твердому убеждению Маклакова, рано или поздно должна была привести к революции. Поэтому место бурного восторга, политикой Столыпина заняло столь же бурное разочарование. «При его убежденности в значении: личности в истории — отмечал, его биограф Г. Адамович — он, по видимому, переживал в то время нечто вроде душевной драмы: глубокое разочарование в Столыпине и «как будто мстил Столыпину за утрату иллюзий» (166).

Столь же резко изменилось и его отношение к октябристам. От его желания, образовать блок с ними кадетов на. базе сотрудничества с правительством и противодействия левым: партиям в Думе не осталось следа. Политика потакания правительству из — за желания стать «партией власти», по мнению Маклакова, лишь дискредитировала Думу и либерализм.

Между «Союзом:» и правительством, в конце кондов, он поставил знак равенства, говоря о бесперспективности и бесемысленности существования в России парламента и конституции в рамках той расстановки политических сил в стране, которая: установилась после 3 июня 1907 года. «Главная идея. III Думы — идея обновления: России в союзе с правительством потерпела фиаско» (167) вот характерная фраза, выражавшая его отношение к третьеиюыьском си. стеме в конце легислатуры III Думы.

Таким образом, рухнули также столпы его политической: тактики., как убеждённость в необходимости сотрудничества с исполнительной властью ж «умеренными» партиями в Думе с целью построения основ правового государства и предотвращения революции. Теперь, с его точки зрения, эти силы и стали главными проводниками революции,.

Б связи я этим, в значительной степени, переродилась и его былая «антипарт ийность». Раньше он видел опасность революции только «слева», а на партии, стоящие правее кадетской и на правительство смотрел как на безусловных союзников в борьбе с революцией. Теперь он видел в них силы, потворствующие революции, стал вести с в ими борьбу. В этом он оказался вполне солидарен с большинством и руководством своей партии. Недаром Г. Адамович отмечает, что в III Думе Маклаков «уже не вёл никакой своей, особой линии, не имел серьезных расчётов м надежд он плыл в общем кадетском русле» {168). Сам В. А. Маклаков в 1909 году в присутствии всех членов ЦК заявил, что партия все ближе становится к нему, так как дальше 01. ходит от революции, глубже погружается в органическую работу" (169).

Легитимизм и эволюционизм Маклакова тоже потерял свою актуальность. Так как сама «государственная власть» про во ц ир о в ала революцию, а основная часть Думы шла ей в этом навстречу, то необходимо было им в этом противо — действовать во что бы то ни стало. Использовались для этого и беспощадная критика (вплоть до именования главы правительства «временщиком», а его политики — политикой «готтентотской морали» (170)) и постоянная, апелляция при осуждении государственных порядков к широкому общественному мнению, и открытые угрозы революцией в адрес Думы и правительства. Так"я тактика явно не укладывалась в его прежние представления необходимости, уважения к. «легитимной» государственной власти и постоянного поиска компромисса с ней. Не случайно, как это не парадоксально для столь явного противника революции, как Маклаков, тот же Г. Адамович утверждал, что б третьей Думе он «выступал именно как революционер'» (171.). Сказать так позволила именно его совершенно новая тактика политической борьбы.

Однако, при подробном рассмотрении тактики (особенно на примере участия в разрежении национальной проблемы) можно сделать вывод о том, что некоторые методы парламентской деятельности Маклакова, менее тесно связанные с его общими целями как политика, остались неизменными. Это — юридический подход к политическим проблемам, выразившийся в нежелании использовать закон и преступать его в своих партийных и политических интересах. Осталась, хотя и в трансформированном виде его тяга к компромиссу. Она выражалась теперь не в стремлении найти обязательный консенсус с правительством и уме — ре иными фракциями Государственной Думы, а в желании учесть при разрешении той или иной политической проблемы мнения всех сторон.

Приверженность к этим методам он сохранил, что за — мечательно, и в период эмиграции, когда произошла за — метная эволюция его взглядов. Одним из важных недостатков белой армии он считал «презрение ко всякого рода юриспруденции» (172). Главное достоинство П. Н. Врангеля и его окружения находил в том, что «они стояли вне предрассудков» (173), «вне идеологии» (174), что их программа — «программа компромиссная» (175) в отношении различных социальных групп и организаций. Во многом то, что В, А. Маклаков не видел подобных черт в тактике руководства своей партии после 1917 года и спровоцировало нарастание конфликта между .ними, доходящего до того, что Василий Алексеевич именовал политику кадетов времен гражданской войны политикой «блаженной» и «истерической» (178).

В отношении национального вопроса необходимо отметить, что мнение о великодержавной, сугубо националистической, антисемитской позиции В. А. Маклакова и правых кадетов, прочно обосновавшееся: в трудах советских и современных российских историков, вряд ли полностью оправдано. Видимо, при обсуждении в Думе национального вопроса проявился не национализм и антисемитизм Мак&tradeлакова, а скорее его позитивизм. Здесь он заключался в объективности, взвешенности взглядов, всестороннем учете всех факторов, всех точек зрения, всех аргументов сторон и субъектов спора, постоянном намерении привести их к единому знаменателю. В стремлении, наконец, учесть при решении той или иной национальной проблемы и права человека, и права нации, и главное — наряду с этим — общие исторические, геополитические интересы России как единого целого. Необходимо также отметить, что утвер — давшаяся в историографии точка зрения на то, что правые кадеты ¡-в том числе и В.А.Маклаков) и октябристы вмету- -пали с идентичными воззрениями на ряд вопросов (в от — ношении третьеиюмьс ко го переворота и национальной проблемы) вряд ли оправдывает себя. Как показывают материалы исследования Маклаков относился к манифесту 3 июня 1907 года отнюдь не как кидеальному инструменту для осуществления своей программы (воззрение октяб — ристов). Василий Алексеевич считал этот инструмент не слишком удачным, топорным орудием для достижения партийных целей, принимал его за неизбежное зло, которое можно и нужно использовать с максимальной эффективностью, но нельзя считать успешным. В отношении же еврейской, финляндской, холме кой проблем, его взгляды не только яе схожи с октябристскими, но скорее полемичны с ними, о чём краетторечиво свидетельствуют думские дебаты.

Наконец, вряд ли можно признать полностью верным мнение историков о том, что правые кадеты: и Василий Алексеевич считали принципиально невероятным настун — леаие' революции после 1907 года. Как показывает анализ ряда думских речей Маклакова (177), он не только не считал революцию невозможной, но даже полагал её наступление неизбежным в случае продолжения той политической линии, которая проводилась и правительством, и народным представительством в период легислатуры Ш Государственной Думы.