Доказывание при производстве по уголовным делам в суде первой инстанции

Актуальность исследования. Новый УПК РФ, будучи одним из результатов правовой реформы, направленной на признание и закрепление приоритета общечеловеческих ценностей, существенно модернизировал систему уголовно-процессуальных гарантий. Закрепленный в законе принцип презумпции невиновности, взаимосвязанный с другими принципамисостязательности сторон, осуществления правосудия только судом, свободы оценки доказательств, — получили детальную регламентацию в специальных нормах, регулирующих процесс доказывания, порядок производства в суде первой инстанции и т. п.

Необходимым условием выполнения уголовным судопроизводством своего назначения, будь это защита прав^ законных интересов потерпевших, либо защита личности от незаконного обвинения и осуждения, является независимый суд, оценивающий представленные состязающимися сторонами доказательства по своему внутреннему убеждению и самостоятельно осуществляющий функцию разрешения уголовного дела.

Указанное обстоятельство закономерно актуализирует потребность исследования особенностей процесса доказывания в суде первой инстанции. Как известно, в данном судебном заседании устно и непосредственно исследуются все доказательства, прежде всего, полученные на предшествующей стадии предварительного расследования. Стадия предварительного расследования, допускающая на отдельных этапах негласный характер, обусловленный использованием фактора внезапности при производстве следственных действий, а также обеспечением безопасности потерпевших и свидетелей, сочетается с не менее скрытным характером деятельности защитника, самостоятельно собирающим доказательственную информацию и выбирающим момент для ее представления, и вместе с тем не подлежащим допросу.

В результате в ходе судебного следствия наряду с доказательствами, полученными на этапе предварительного расследования, формируются и исследуются новые доказательства. Однако, как показывает анализ научных точек зрения и реалий практической деятельности, вызывают неоднозначное толкование вопросы о процессуальных формах представления и исследования в суде новых доказательств, об определении их допустимости.

Кроме того, нормы, регулирующие содержание принципа состязательности сторон, дифференцируют функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела и вносят запрет на осуществление данных функций одним и тем же органом или должностным лицом. Это влечет массовые споры и разногласия научных точек зрения на соотношение полномочий суда, представителей сторон, а также иных участников судебного разбирательства в сфере представления и исследования доказательств. Отсутствует единообразие прежде всего в целесообразности и возможности установления истины в условиях действия принципа состязательности сторон. Достаточно широк диапазон научных точек зрения на определение допустимой степени инициативности сторон и суда в представлении и исследовании доказательств.

В отечественной процессуальной науке существуют практически противоположные точки зрения, включающие восприятие суда либо в качестве субъекта, пассивно наблюдающего за происходящим процессом представления сторонами доказательств, либо в качестве субъекта, обладающего более высоким уровнем познания, стремящегося' объективно установить все обстоятельства совершенного деяния, в связи с чем допускающего в своей деятельности элементы инициативности в формировании, проверке и оценке доказательств.

Таким образом, в современных условиях сформировалась потребность в комплексном и разностороннем исследовании особенностей доказывания в суде первой инстанции. Указанные обстоятельства предопределили выбор темы диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы. Процесс доказывания, будучи разновидностью познания, всегда привлекал внимание ученых-юристов. В то же время большинство данных работ посвящены исследованию процесса доказывания и доказательств в целом (М.О. Баев, О. Я. Баев, B.C. Балакшин, В. А. Банин, Б. Т. Безлепкин, Р. С. Белкин, В. П. Божьев, К. В. Вишневецкий, Е. А. Доля, Н. В. Жогин, 3.3. Зинатулин, Н. П. Кузнецов, И. М. Лузгин, П. А. Лупинская, С. В. Некрасов, А. Р. Ратинов,.

B.М. Савицкий, М. С. Строгович, Ф. Н. Фаткуллин, С. А. Шейфер, П. С. Элькинд и др.), либо отдельным элементам процесса доказывания (В.В. Плетнев и др.), отдельным видам доказательств, а также особенностям доказывания на досудебных стадиях (А.Р. Белкин, Р. С. Белкин, А. И. Винберг, А. А. Давлетов, А. Б. Соловьев, Н. А. Якубович, С. А. Шейфер и др.).

К сожалению, работы, непосредственно посвященные проблемам уголовно-процессуального доказывания в суде первой инстанции, не столь многочисленны, причем многие из них выполнены до вступления в действие УПК РФ (Л.Е. Ароцкер, Г. А. Воробьев, Н. Н. Гапанович, И. Д. Перлов,.

C.К. Питерцев, Савицкий В. М., Степанов А. А., Цыпкин А. Л. и др.). Закономерно, что эти труды не содержат исследований ряда актуальных в современных условиях вопросов — о соотношении принципа состязательности сторон и предмета доказывания, пределах полномочий суда и других участников судебного заседания в сфере доказывания и т. п.

Работы, опубликованные после принятия УПК РФ, чаще всего уделяют доминантное внимание рассмотрению лишь отдельных связанных с обозначенной проблемой вопросов, либо приглашают к конструктивной дискуссии (В.М. Бозров, С. Л. Кисленко, А. Ю. Корчагин, Н. А. Моряшова А.Н. Стуликов и др.).

Объектом исследования являются правоотношения субъектов уголовно-процессуальной деятельности в сфере реализации норм, регулирующих процесс доказывания при производстве в суде первой инстанции.

Предметом исследования являются уголовно-процессуальные нормы, регулирующие процесс доказывания, систему уголовно-процессуальных доказательств, порядок разбирательства в суде первой инстанции, иные взаимосвязанные с ними нормы, а также практическая деятельность судебных органов в сфере разрешения уголовного дела и соответствующая деятельность представителей сторон в сфере реализации процессуальных функций уголовного преследования и защиты.

Цель настоящего диссертационного исследования заключается в изучении теоретических и нормативных положений института доказывания применительно к производству в суде первой инстанции, обобщении соответствующей правоприменительной практики, а также в разработке рекомендаций по совершенствованию указанной сферы деятельности.

Для достижения указанной цели были сформулированы следующие задачи: проанализировать современный уровень разработанности теоретических и нормативных положений, связанных с уголовно-процессуальным доказываниемисследовать систему уголовно-процессуальных доказательствраскрыть элементы доказывания в процессе разрешения вопроса о назначении судебного заседанияизучить проблемные аспекты реализации общих условий судебного разбирательства при доказывании по уголовным делам в суде первой инстанциивыявить проблемные вопросы уголовно-процессуального доказывания, обусловленные регламентацией порядка судебного заседания в суде первой инстанциираскрыть особенности допроса и оглашения показаний различных участников судопроизводствавыявить особенности производства иных судебных действий исследовательского характера, осуществляемых в процессе разбирательства по уголовным делам в суде первой инстанции.

Методологическая и теоретическая основа диссертации. Методологической основой диссертации явился диалектико-материалистический метод познания. В процессе исследования применялись также методы системно-структурного, формально-логического, конкретно-исторического, сравнительно-правового анализа, а также положения философии, логики, психологии, филологии, уголовного права, уголовного процесса, оперативно-розыскной деятельности и криминалистики. Использовались и другие методы научного познания — изучение специальной научной и нормативной литературы, анкетирование, интервьюирование, наблюдение, обобщение данных.

В ходе работы над диссертацией автор опирался на научные положения, достигнутые в работах известных отечественных ученых в области государственного права, уголовного процесса, криминалистики и криминологии: Т. В. Аверьяновой, О. Я. Баева, Б. Т. Безлепкина, Р. С. Белкина, Ю. Н. Белозерова, В. П. Божьева, А. Ф. Волынского, А. Ю. Головина, В. Н. Григорьева, А. В. Гриненко, Н. А. Громова, Л. Я. Драпкина, И. Ф. Демидова, Е. А. Доля, Н. В. Жогина, В. И. Зажицкого, АСА. Закатова, Е. П. Ищенко, А. Н. Колесниченко, С. И. Коновалова, Н. И. Кулагина, В. П. Лаврова, A.M. Ларина, И. М. Лузгина, П. А. Лупинской, И. Л. Петрухина, А. Р. Ратинова, А. П. Резвана, В. Е. Сидорова, М. С. Строговича, В. Т. Томина, А. А. Чувилева, B.C. Чистяковой, С. А. Шейфера, В. И. Шиканова, М. А. Шматова, П. С. Элькинд, Н. П. Яблокова, Н. Я. Якубович и др.

Эмпирическая база исследования. Эмпирическую базу составляют данные, полученные в результате анализа и обобщения 260 уголовных дел, рассмотренных различными судами в период с 1997 по 2005 г. г.

В работе использованы результаты анкетирования и интервьюирования 50 следователей и дознавателей различных подразделений (в том числе и выполнявших функции государственных обвинителей), 50 сотрудников прокуратуры (прокуроров, заместителей прокуроров, помощников прокуроров), 30 адвокатов, выступающих в суде в качестве защитников, 85 судей федеральных судов, 25 мировых судей.

Эмпирическую базу настоящего исследования также составили статистические материалы, опубликованная судебная практика, и эмпирические данные, полученные другими авторами. В работе использовался и собственный опыт работы автора в судебных органах.

Научная новизна исследования. В диссертации выполнено комплексное и разноаспектное исследование уголовно-процессуального доказывания, осуществляемого при производстве в суде первой инстанции, сущность, порядок и пределы которого оказались кардинально модернизированы в результате вступления в действие нового уголовно-процессуального закона 2001 г., а также последующего принятия федеральных законов, вносящих очередные изменения в указанную сферу деятельности. Это позволило соискателю выявить проблемные вопросы в сфере представления и исследования судебных доказательств и предложить способы их разрешения.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Сформулирован вывод о том, что, несмотря на отсутствие в действующем законе правила о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела, косвенно, его положения воплощены в различных взаимосвязанных нормах, что исключает противоречие указанного правила принципу состязательности сторон.

2. Внесено предложение о дополнении перечня вещественных доказательств различными веществами (жидкими или газообразными), 1 сохранившими на себе следы преступления, служившими орудиями преступления, полученные в результате преступных действий.

3. Аргументирована целесообразность реставрации нормы, регулирующей правомочие суда направить дело для производства дополнительного расследования по мотивам односторонности или неполноты предварительного следствия или дознания, не восполняемой в судебном заседании.

4. Разработан тезис о необходимости унификации норм, регулирующих правомочия обвинителя в судебном заседании. Для этого в ч.ч. 4 и 6 ст. 246 УПК РФ необходимо заменить слово «прокурор» на словосочетание «государственный обвинитель».

5. Представлено предложение о необходимости изменения ч. 4 ст. 247 УПК РФ. Судья должен удовлетворять ходатайства о проведении судебного разбирательства в отсутствие подсудимого лишь в случаях, если подсудимый признал свою вину, раскаялся, а также по делу о совершенном им преступлении не может быть назначено наказание в виде лишения свободы.

6. Обоснована целесообразность внесения изменений в ст. 284 УПК РФ, регулирующую осмотр вещественных доказательств путем дополнения ч. 1 ст. 284 после слов «по ходатайству сторон» словосочетанием «или по инициативе суда».

7. Сформулирован тезис о том, что в ситуациях, когда государственный обвинитель предполагает использовать показания подсудимого в качестве доказательства, он, а не защитник, должен первым допрашивать подсудимого (разумеется, если подсудимый согласен давать показания).

8. Представлен вывод о том, что правило, сформулированное в ч. 4 ст. 274 УПК РФ противоречит ч. 1 ст. 274 УПК РФ. Каждая сторона, представляющая доказательства, заинтересована выбрать алгоритм допросов подсудимых, максимально эффективный для отстаивания своей позиции. Поэтому определить последовательность допросов нескольких подсудимых сторона могла бы самостоятельно.

9. Разработано предложение о целесообразности предоставления суду права на постановку отдельных вопросов участникам судопроизводства в любой момент судебного следствия, в качестве исключения из общего правила о том, что суд производит допрос после сторон.

10. Внесены рекомендации по расширению основания для оглашения показаний подсудимого, данных при производстве предварительного расследования.

11. Обосновано положение о совершенствовании регламентации получения образцов для сравнительного исследования при производстве экспертизы в ходе судебного разбирательства. Ч. 3 ст. 283 УПК РФ необходимо дополнить предложением, аналогичным норме, содержавшейся в ч. 4 ст. 288 УПК РСФСР: «при необходимости представить эксперту образцы для сравнительного исследования применяются правила ст. 202 УПК РФ».

12. Доказана необходимость дополнения системы судебных действий за счет включения в нее обыска и выемки, проверки показаний на месте.

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что проведенные исследования и разработанные рекомендации вносят посильный вклад в совершенствование процесса доказывания. Полученные выводы могут использоваться в дальнейших научных исследованиях, посвященных различным аспектам доказывания, производства в’суде первой инстанции, а также в нормотворческой деятельности. Положения, связанные с особенностями назначения' судебного заседания, процессуально-тактическими вопросами производства судебных действий, определением пределов полномочий субъектов процессуальных функций в сфере доказывания, способны оказать методическую помощь в практической деятельности судебных органов, при написании учебных, пособий, а также в учебном процессе юридических вузов при проведении аудиторных занятий по дисциплине «уголовный процесс» и другим смежным дисциплинам.

Апробация результатов исследования. Основные ' положения диссертации получили освещение в четырех опубликованных статьях. Результаты исследования обсуждались на кафедрах уголовного процесса и криминалистики Ростовского юридического института МВД России, на научно-практических конференциях, проводимых на базе вузов, среди которых — «Третий всероссийский „круглый стол“: Криминалистика: и актуальные вопросы теории и практики» (Ростов-на-Дону, 2004 г.) — международная научно-практическая конференция «Национальная безопасность современной России: основные угрозы» (Ростов-на-Дону, 2005 г.). Материалы диссертационного исследования используются в учебном процессе Ростовского юридического института МВД России и в практической деятельности судебных органов.

Структура диссертации. Диссертация выполнена в объеме, соответствующем требованиям ВАК. Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих в себя восемь параграфов, списка использованной литературы и заключения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное диссертационное исследования позволило сформулировать следующие выводы и рекомендации.

Исследуя структуру процесса доказывания, анализируя процессуальные нормы и научные точки зрения ряда ученых (Р.С. Белкина, А. Б. Соловьева, С. А. Шейфера и др.), мы аргументировано выразили солидарность с точкой зрения о трехэлементной структуре процесса доказывания (т.е. деятельности, состоящей из собирания, проверки и оценки доказательств), критикуя авторов, выделяющих наряду с вышеуказанными самостоятельный четвертый элемент — использование доказательств.

Мы осуществили соотношение понятий «проверка доказательств» и «исследование доказательств», анализируя точки зрения различных ученых — М. С. Строговича, Р. С. Белкина, В. В. Новика и др. Понятия «проверка доказательств» и «исследование доказательств» дифференцируются в зависимости от отрасли научного знания. Понятие «исследование доказательств» подчеркивает содержательный аспект деятельности в сфере доказывания и употребляется преимущественно в криминалистике. Понятие «проверка доказательств» в большей степени обращает внимание на внешний аспект указанной деятельности и чаще использовалось в уголовно-процессуальном смысле. По этой причине мы сочли нецелесообразным выделение исследования доказательств в самостоятельный элемент структуры доказывания, а равно замену понятий «оценка доказательств» на «исследование доказательств».

Ст. 17 УПК РФ обязывает судью, присяжных заседателей, прокурора, следователя, дознавателя оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Анализируя точки зрения различных ученых об отказе законодателя от нормы, аналогичной сг. 20 УПК РСФСР («всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела»), мы сделали вывод о том, что, несмотря на отсутствие в действующем законе подобного правила, косвенно, его положения воплощены в разных нормах. Термин «всесторонность» буквально означает исследование «со всех сторон». Однако инквизиционный характер прежнего уголовного процесса обусловливал отсутствие в УПК понятия «стороны», что детерминировало необходимость специального закрепления императива о всестороннем и объективном собирании и исследовании доказательств одним субъектомследователем, а на последующих стадиях процесса — судом.

Теперь наличие во всех стадиях процесса сторон обвинения и защиты, имеющих доминантную направленность на собирание и исследование доказательств, соответственно изобличающих либо оправдывающих подозреваемого, обвиняемого или подсудимого, и вместе с тем осуществляющих эту деятельность в строгом соответствии с законом, устанавливающим перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также допускающим в четко определенных случаях возможность отказа от обвинения, не требует обязательного присутствия нормы, аналогичной, ст. 20 УПК РСФСР. Мы разделяем точку зрения В. М. Савицкого, А. М. Ларина, И. Л. Петрухина и др. о том, что принцип достижения истины не противопоставлен принципу состязательности сторон, а, напротив, ближайшим образом связан с ним. Установление истины по уголовным делам вполне возможно при расширении диспозигивных и состязательных начал судопроизводства.

Мы проанализировали положения теории доказывания, формирующие критерии дифференциации доказательств на виды. С одной стороны законодатель выделяет в качестве самостоятельного источника доказательств показания. С другой стороны, законодатель знает также такой источник доказательств, как протоколы следственных и судебных действий. Показания же являются частью протокола допроса, осуществляемого на предварительном следствии, либо частью протокола судебного заседания, на этапе судебного разбирательства. Закономерно или ошибочно (как t считают некоторые авторы) такое дублирование источников доказательств? Аналогичный вопрос возникает при соотношении источника «вещественные доказательства» и «протоколы следственных и судебных действий».

Для ответа на данные вопросы автор еще раз обратился к отдельным положениям теории доказательств, и в частности, к нетождествен! юсти понятий «источник доказательств» и «источник факгических данных (сведений)». Источником любого вида доказательств всегда является человек — субъект, от которого поступают относимые к делу сведения (фактические данные). Под источником сведений (фактических данных) понимается та форма, через которую указанные данные становятся доступными для восприятия субъектами уголовного судопроизводства в процессе выполнения следственных и судебных действий по собиранию доказательств. Так, источником сведений (фактических 1 данных), присущих показаниям подозреваемого и обвиняемого, потерпевшего и свидетеля, является устное сообщение относимых к делу сведений. Источником сведений, содержащихся в заключении эксперта, протоколах следственных и судебных действий, иных документах принято считать документ, в котором эксперт, следователь, судья излагает относимые к делу данные. Соответственно, в теории доказывания, во-первых, уделяется значительное внимание не только протоколам следственных действий, в которых отражаются, в том числе и показания участников процесса, но и самим показаниям, в силу особенностей источника данных видов доказательств. Во-вторых, в процессе судебного разбирательства по существу необходимо личное присутствие лиц, давших показания на этапе предварительного следствие. Причем на этапе судебного следствия приоритет отдается допросу этих лиц по отношению к оглашению показаний. В то же время оглашение показаний, по сути, представляет собой ознакомление сторон и суда с содержанием протокола допроса, т. е. протокола следственного действия. Таким образом, в одних случаях, источником доказательств, связанных с дачей показаний, являются сами показания участника уголовного процесса, в других — протоколы допроса.

В уголовно-процессуальном законе не содержится дефиниции вещественных доказательств, законодатель предпочел лишь перечислить их конкретные виды. Категории объектов, которые могут быть признаны вещественными доказательствами, сформулированы в ст. 81 УПК РФ. Признание в качестве вещественных доказательств иных предметов и документов, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела, позволяет отнести к вещественным доказательствам и документы, в которых содержатся сведения, традиционные для иных документов как источников доказательств. Таким образом, для правоприменителя не исключается вероятность смешивания указанных источников доказательств. Законодательное определение видов вещественных доказательств, включает предметы, документы, деньги. Однако за пределами данной нормы оказываются объекты, не являющиеся предметами или документами (например, жидкие или газообразные вещества), однако сохранившими на себе следы преступления, служившими орудиями преступления, полученные в результате преступных действий. Представляется, что целесообразно дополнить перечень объектов, признаваемых вещественными доказательствами, веществами.

Способом формирования протоколов следственных действий и судебного заседания являются лишь те следственные и судебные действия, при осуществлении которых происходит непосредственное восприятие их участниками обстоятельств и фактов, значимых для уголовного дела. По этой причине протоколы допроса могут быть причислены к указанному виду доказательств лишь при оглашении ранее данных показаний.

Уголовно-процессуальный закон в разделе IX уделяет внимание регулированию порядка производства в суде первой инстанции. Поэтому очевидно, что производство в суде первой инстанции включает две стадии: разрешение вопроса о назначении судебного заседания и судебное разбирательство в суде первой инстанции.

Производство в суде первой инстанции начинается с разрешения вопроса о назначении судебного заседания, которое носит подготовительный характер по отношению к судебному разбирательству. Указанная стадия включает два этапа: общий порядок подготовки к судебному заседанию и предварительное слушание. При выявлении каких-либо обстоятельств, препятствующих судебному разбирательству по существу и требующих специального рассмотрения, производится предварительное слушание. Исследуя основания для назначения предварительного слушания, мы пришли к выводу о том, что п. 2 ч. 2 ст. 315 УПК РФ, согласно которому на предварительном слушании обвиняемый вправе заявить ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного следствия, не согласуется с институтом предварительного слушания и должен быть исключен.

Основаниями для инициации исследования допустимости доказательств является ходатайство сторон. То есть судья не может принять решение о назначении предварительного слушания для решения вопроса об исключении какого-либо доказательства по собственной инициативе. Критикуя данное положение, мы поддержали точку зрения о наделении на этапе предварительного слушания суда правом принимать решение о признании доказательства недопустимым не только на основании ходатайства сторон, но и по собственной инициативе.

Раскрывая основания для возвращения дела прокурору, мы констатировали, что воплощение идеи о. состязательном уголовного процессе сказалось на отказе законодателя от нормы, предусматривающей возможность направления судом дела для производства дополнительного расследования по мотивам односторонности или неполноты дознания или предварительного следствия. Очевидна, взаимосвязь слов «всесторонностьодносторонность», «полнота исследования — неполнота дознания или предварительного следствия». В то же время, как показывает проведенный анализ практики, ст. 232 УПК РСФСР 1960 г. «Возвращение дела для дополнительного расследования» отнюдь не носила декларативный характер и применялась достаточно часто. Причем такое основание, как неполнота произведенного дознания или предварительного следствия, которая не может быть восполнена в судебном заседании, было одним из наиболее распространенных. Полагаем, что законодатель должен вернуться к десятилетиями апробированному и хорошо зарекомендовавшему себя правомочию суда на возвращение уголовного дела для производства дополнительного расследования по причине ода юсторонности или неполноты предварительного расследования.

Рассматривая принцип непосредственности и усгности судебного разбирательства (ст. 240 УПК РФ), мы поддержали точку зрения о том, что суд не столько продолжает исследование доказательств, начатое предварительным расследованием, а проводит его полностью и до конца, отнюдь не исходя из того, что те или иные факты уже установлены в предыдущей стадии. В качестве исключения из данного принципа являются нормы, регулирующие особый порядок судебного разбирательства. Поскольку данный институт сопровождается рядом гарантийобязательной консультацией с защитником, проверкой осознания обвиняемым принятого решения, согласием сторон и т. п., мы считаем, что нельзя запрещать обвиняемому — взрослому дееспособному человеку принимать такое решение. Однако выяснение судом подлинных мотивов ходатайства подсудимого о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства целесообразнее сочетать с его допросом, что позволит минимизировать вероятность осуждения невиновного.

Анализируя содержание принципа гласности, мы обратили внимание на проблемы оглашения в открытом судебном заседании переписки, записи телефонных и иных переговоров, телеграфных, почтовых и иных сообщений. В соответствии с ч. 4 ст. 241 УПК РФ переписка, запись телефонных и иных переговоров, телеграфные, почтовые и иные сообщения лиц могут быть оглашены в открытом судебном заседании только с их согласия. В противном случае указанные материалы оглашаются в закрытом судебном заседании. Данные требования распространяются на исследование материалов фотографирования, аудиои (или) видеозаписей, носящих личный характер. Таким образом, в открытом судебном заседании результаты контроля и записи телефонных и иных переговоров могут быть оглашены с согласия лица независимо от того, личный или ииой характер имеет передаваемая информация, а также независимо оттого, чьи переговоры — потерпевшего или обвиняемого были проконтролированы. В то же время для исследования в открытом судебном заседании материалов фотографирования, аудиоили видеозаписей требуется согласие лишь в случае, если эти материалы носят личный характер.

Представляется, что данное разграничение надуманно. Разница между записью телефонных и особенно, иных переговоров и материалами аудиозаписи условна и несущественна. В данной норме не раскрывается, что понимается под иными переговорами, идет ли речь только лишь о переговорах, осуществляемых с помощью технических каналов связи либо о переговорах вообще, в том числе и при непосредственном контакте. Буквальное толкование позволяет распространить действие данной нормы на любые переговоры. В то же время, вряд ли целесообразно испрашивать согласие у лиц, обвиняемых, например, в совершении взятки или вымогательства на прослушивание аудиограммы их переговоров с лицами, передающими предмет взятки или вымогательства. Представляется, что норма ч. 4 ст. 241 УПК РФ должна быть сформулирована таким образом, чтобы предусматривать при открытом характере судебного разбирательства необходимость получения согласия лиц, чьи переговоры, переписка, телеграфные, почтовые и иные сообщения, а также материалы фиксации вербальной информации (материалы аудио-, видеозаписи, киносъемки) носят личный характер. Если же они не носят личного характера, то истребование согласия излишне.

Расширение состязательных начал в уголовном судопроизводстве повлекло обязательность участия обвинителя в судебном разбирательстве. Мы проанализировали проблемы, связанные с участием в качестве обвинителя следователя и дознавателя. С одной стороны, субъект дознания легче ориентируется в расследованном им лично деле, чем прокурор (иной уполномоченный сотрудник органов прокуратуры). С другой стороны, если в ходе судебного следствия обнаружатся какие-либо обстоятельства расследования, требующие выяснения, то допрос государственного обвинителя в качестве свидетеля проблематичен. Тогда как вызов в судебное заседание лица, проводившего расследование (если обвинение поддерживается прокурором), и его допрос нередко практикуется.

Анализ ст. 246 УПК РФ позволяет обратить внимание на то, что в данной норме законодатель использует понятия и «государственный обвинитель», и «прокурор». В частности, закон предусматривает возможность замены именно прокурора, а не государственного обвинителя вообще. Исключительно на прокуроре лежит обязанность предъявлять или поддерживать предъявленный по уголовному делу гражданский иск, если этого требует охрана прав граждан, обществен! ibix или государственных интересов (ч. 6 ст. 246 УПК РФ). Законодатель также прямо не предусмотрел норму об отводе государственного обвинителя, ограничиваясь нормами об отводе прокурора. Однако если государственное обвинение поддерживает не прокурор, а по его поручению — следователь или дознаватель, на основании ч. 4 ст. 37 УПК РФ, какими нормами должен руководствоваться судья, разрешающий такое ходатайство? Думается, что данный пробел возник по причине предположений о том, что если имеются основания для отвода следователя или дознавателя, то отвод должен был быть заявлен еще на этапе предварительного расследования, а не на этапе судебного разбирательства. В то же время отдельные основания для отвода могут выясниться и позже. По мнению автора, необходима работа по унификации норм, регулирующих указанные правомочия государственного обвинителя. Для этого в ч.ч. 4 и 6 ст. 246 УПК РФ в оговоренных нами выше случаях необходимо заменить слово «прокурор» на словосочетание «государственный обвинитель».

Рассматривая предусмотренные законом случаи судебного разбирательства в отсутствие подсудимого (ч. 4 ст. 247 УПК РФ), мы пришли к выводу о том, что закон содержит чрезмерно широкий перечень деяний, слушание по которым может проводиться в отсутствие подсудимого. Уголовная ответственность за умышленные деяния средней тяжести, как известно, предусматривает максимальную санкцию в виде 5 лег лишения свободы (ст. 15 УК РФ). Кроме того, законодатель опять-таки ничего не говорит о признании обвиняемым своей*вины и согласии со всеми доказательствами, представленными стороной обвинения. Не имеет значения также, какая мера пресечения избрана этому обвиняемому. Поэтому несмотря на то, что данная норма способствует развитию диспозитивных начал в уголовном судопроизводстве, критикуя ее сторонников, мы считаем, что законодатель неоправданно расширил предел категорий преступлений, по которым возможно разбирательство без участия подсудимого. Полагаем, что судья должен удовлетворять ходатайства о проведении судебного разбирательства в отсутствие подсудимого лишь в случаях, если подсудимый признал свою вину, раскаялся, а также по делу о совершенном им преступлении не может быть назначено наказание в виде лишения свободы.

Раскрывая актуальные вопросы регламентации судебного следствия, мы рассмотрели новеллы, связанные с установлением порядка исследования доказательств. Автор присоединяется к точке зрения о том, что более детальный порядок исследования доказательств в ходе судебного разбирательства связан с проблемами обеспечения подлинной состязательности судебного следствия, равноправия сторон процесса, их процессуальной активностью в ходе следствия и обеспечением независимости суда от обвинения и занятой обвинителем позиции по делу. Ч. 1 ст. 274 УПК РФ предоставляет стороне право самостоятельного определения очередности исследования представляемых ею доказательств. Свобода в выборе очередности представления доказательств стороной позволяет говорить о наличии тактических элементов в представлении и исследовании доказательств. Данный вывод усиливается правом подсудимого и потерпевшего давать с разрешения председательствующего показания, в любой момент судебного следствия. Право потерпевшего и подсудимого давать показания в любой момент судебного следствия, хотя внешне и представляется отклонением от общего требования о последовательности представления доказательств сторонами, по своему существу не нарушает состязательное начало исследования, а, напротив, олицетворяют собой подлинную, а не формальную (заранее установленную) состязательность.

Деятельность представителей сторон обвинения и защиты по представлению доказательств носит тактический характер, который проявляется, прежде всего, в возможности выбора сторонами последовательности предъявления доказательств. Суд по общему правилу должен решать задачи не поискового, а чисто исследовательского характера. В то же время суд не лишен возможности собирания доказательств, в частности, он может не только по ходатайству сторон, но и по собственной инициативе вызвать для допроса эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования (ст. 282 УПК РФ), назначить судебную экспертизу (ст. 283 УПК РФ), произвести другие судебные действия. Не лишен суд права и задавать вопросы любым допрашиваемым. По инициативе суда возможен допрос подсудимого в отсутствие другого подсудимого (ч. 4 ст. 275 УПК РФ). В случае, если и подсудимый, и потерпевший одновременно изъявляют желание давать показания, решение о последовательности их допросов с учетом обстоятельств дела опять-таки может принять суд. Поэтому недопустимо упрощать роль судьи до уровня арбитра, судья должен быть на уровень выше состязающихся сторон. Кроме того, положения ч. 3 ст. 15 УПК РФ необходимо толковать не имманентно, а в совокупности с другими нормами. Создание судом условий для осуществления сторонами своих прав и обязанностей не противопоставляется обязанности суда устанавливать все обстоятельства, подлежащие доказыванию (ст. 73 УПК РФ). Как по теоретическим мотивам, так и в результате анализа сложившейся практики, мы не разделяем позиции авторов, считающих, что суду может быть предоставлено право оказывать помощь лишь стороне защиты в собирании и исследовании доказательств. Т.к. в современных условиях получили массовое распространение ситуации противодействия, оказываемого защитниками, в частности, в форме фальсификации доказательств, а также воздействия на субъектов уголовного преследования. В то же время мы не могли игнорировать мотивы ученых-криминалистов, возражающих по поводу расширения объекта и предмета криминалистики за счет включения в него тактики профессиональной защиты, в том числе и на этапе судебного следствия. Во избежание ситуации, при которой криминалистика вынуждена будет разрабатывать взаимоисключающие положения, сначала создавая тактические приемы проведения следственных и судебных действий стороной обвинения, а затем, разрабатывая нейтрализующие их приемы стороной защиты, то есть, образно говоря, заниматься «саморазрушением», нами предложены рекомендации по уточнению структуры криминалистики. Приемы, используемые стороной защиты в судебном следствии, направленные на дискредитацию доказательств, нет смысла игнорировать. Но их следует изучать не в рамках «криминалистической адвокатологии», а с целью разработки приемов, направленных на их разоблачение и нейтрализацию, в ходе изучения методик расследования конкретных видов преступлений.

Мы уделили внимание неурегулированной в законе ситуации, при которой между представителями одной стороны не достигнуто единства относительно последовательности представления и исследования доказательств. Например, защитник предлагает начать исследование доказательств с допроса потерпевшего, а подсудимыйс допроса свидетелей со стороны защиты. Мы считаем, что подобные разногласия способен разрешить суд. При этом согласие противоположной стороны не требуется.

УПК РФ не дает определения понятию «судебные действия», ограничиваясь лишь родовым определением «процессуальные действия». В отечественной науке соотношение понятий «судебные действия» и «процессуальные действия», а также «судебные действия» и «следственные действия» не было подвергнуто детальному анализу. Восполняя данный пробел, мы обнаружили отсутствие единства научных взглядов на соотношение данных понятий. Отчасти данное разногласие вызвано условностью употребления прилагательных «следственный» и «судебный» в различных стадиях процесса.

В то же время процессуальная форма действий, проводимых в ходе судебного разбирательства и в ходе предварительного расследования, существенно различается. Если в процессе предварительного расследования обязательной формой фиксации каждого следственного действия является протокол (ст. 166 УПК РФ), средством фиксации судебного заседания в целом, в том числе и различных действий познавательного характера, является протокол судебного заседания. С другой стороны, действия, проводимые в ходе судебного. разбирательства, могут носить как познавательный, так и иной, например, организационный характер. Поэтому, во избежание терминологической путаницы, которая может возникнуть при анализе теоретических вопросов и материалов уголовных дел в последующих стадиях процесса, некоторые авторы используют словосочетание «судебные следственные действия», «судебные действия следственного характера». Мы считаем, что для обозначения осуществляемых в судебном заседании действий познавательного характера целесообразно использовать понятие «судебные действия исследовательского характера». Данный вариант уменьшает ассоциативную связь слов «следственный» и «следователь».

Нами отмечена некоторая не последовательность законодателя, связанная с определением инициатора проведения судебной экспертизы, осмотра вещественных доказательств, осмотра местности и помещения, следственного эксперимента, предъявления для опознания и освидетельствования. Осмотр вещественных доказательств, согласно ч. 1 ст 284 УПК РФ проводится в любой моментсудебного следствия, но лишь «по ходатайству сторон». Если ходатайствует одна из сторон, законодатель не предусматривает возможности суда принять решение об их осмотре. Представляется, что данная ситуация нуждается в корректировке. В этой связи в ч. 1 ст. 284 УПК РФ после слов «по ходатайству сторон» необходимо дополнить словосочетание «или по инициативе суда».

Рассматривая проблемы допроса подсудимого, автор солидаризируется с точкой зрения о противоречии между ч. 2 ст. 274 и ч. 1 ст. 275 УПК РФ, согласно которым, с одной стороны, первой представляет доказательства сторона обвинения, с другой стороны — при согласии подсудимого дать показания первым его допрашивает защитник и участники судебного разбирательства со стороны защиты. Действительно, в ситуациях, когда государственный обвинитель предполагает использовать показания подсудимого в качестве доказательства, подтверждающего обвинение, допрос подсудимого защитником выглядит нелепо. Представляется, что первым подсудимого должен допрашивать государственный обвинитель (разумеется, если подсудимый согласен давать показания), затем — защитник, после чего — суд.

Несмотря на то, что законодатель предоставил сторонам самостоятельность в очередности представления и исследования доказательств, правильное определение момента допроса подсудимого имеет существенное значение. Анализируя высказанные в теории противоположные точки зрения, мы сочли целесообразным поддержать позицию В. М. Бозрова и др. авторов, рекомендующих начинать исследование t доказательств с допроса подсудимого, независимо от занятой им позиции.

УПК РФ наделяет суда принимать окончательное решение о последовательности допросов нескольких подсудимых с учетом мнения сторон. Однако в условиях состязательности сторон, их мнения на оптимальную последовательность допросов подсудимых нередко могут оказаться несогласованными. Сторона обвинения предложит такую последовательность допроса, при которой наиболее вероятно получение изобличающих доказательств. Сторона защиты, напротив, предложит алгоритм, несущий максимально возможный объем информации в пользу подсудимых. Получается, что уже в начале судебного следствия суду придется оказывать предпочтение мнению какой-либо стороны. Поэтому, представляется, что правило, сформулированное в ч. 4 ст. 274 УПК РФ противоречит ч. 1 ст. 271 УПК РФ о том, что очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства суду. Мы полагаем, что каждая сторона, представляющая доказательства, заинтересована выбрать алгоритм допросов подсудимых, максимально эффективный для отстаивания своей позиции. Поэтому определить последовательность допросов нескольких подсудимых сторона могла бы самостоятельно.

Следует восстановить норму о праве судей задавать вопросы допрашиваемому в любой момент судебного следствия (ч. 2 ст. 280, ч. 4 ст. 283 УПК РСФСР). Это не противоречит принципу состязательности сторон и не способствует выполнению судьей обвинительной функции, поскольку вопросы, заданные судьей, могут способствовать получению показаний как изобличающих, так и оправдывающих, а также смягчающих наказание.

Мы проанализировали нормы, научные позиции (И.Л. Петрухин, Л.В. Брусницын), а также материалы опубликованной судебной практики по поводу допроса в судебном заседании, исключающем визуальное наблюдение свидетеля (ч. 5 ст. 278 УПК РФ). В соответствии с ч. 6 ст. 278 УПК РФ в случае заявления сторонами обоснованного ходатайства о раскрытии подлинных сведений о лице, дающем показания, в связи с необходимостью осуществления защиты подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения уголовного дела обстоятельств суд вправе предоставить сторонам возможность ознакомления с указанными сведениями. В законе не требуется учитывать согласие свидетеля, давшего такие показания. Между тем, раскрытие подлинных данных об этом лице совсем не обязательно исключает угрозу его безопасности. Мы разделяем позицию (Л.В. Брусницын) о том, что при принятии решения об «обнародовании» подлинных данных о личности, дающей показания в условиях, исключающих визуальное наблюдение, суд должен учитывать согласие самого лица. В противном случае суду следует исключить это доказательство из перечня доказательств. В то же время остальные доказательства, полученные на предварительном следствии в связи с исключаемым — протоколы обыска, допроса, следственного эксперимента и т. п., не должны подвергаться 'Сомнению по указанному мотиву, если в период предварительного следствия следователь, указывая в протоколе следственного действия псевдоним, не допустил нарушения закона.

Мы рассматрели проблемы, связанные с допросом в судебном заседании следователя, производившего предварительноЬ расследование. Определение понятия свидетеля, сформулированное в ст. 56 УПК РФ, именующее свидетелем любое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела и которое вызвано для дачи показаний, позволяет отнести к числу свидетелей и следователя, осуществлявшего расследование. Как известно, следователь (дознаватель) не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, если он является свидетелем по данному уголовному делу. То есть следователь, вызванный в суд для допроса в качестве свидетеля, не может в дальнейшем производить расследование по данному делу. В условиях действия нового УПК РФ, отменившего возможность возвращения из суда дела для дополнительного расследования, такая ситуация вряд ли возможна. Однако автором ранее уже выражалась солидарность с многочисленными критическими замечаниями по поводу отмены правомочия суда возвращать дела для дополнительного расследования. Поэтому если предположить, что законодатель реставрирует институт возвращения судом дела для производства дополнительного расследования, то следователь, дававший показания в суде, действительно не сможет принимать данное дело к производству и производить дополнительное расследование. Представляется, что данное положение вряд ли бы способствовало оптимизации уголовного процесса. Поэтому, несмотря на то, что формально ч. 1 ст. 56 УПК РФ позволяет отнести к числу свидетелей следователя, производившего предварительное расследование, мы солидарны с авторами, различающими свидетелей как лиц, не являющихся субъектами расследования, и должностных лиц, выполняющих основные или промежуточные процессуальные задачи. В то же время, вопреки пожеланиям отдельных авторов, мы считаем, что за судом должно быть сохранено право допрашивать следователя, несмотря на то, что аналогичное действие в отношении защитника прямо запрещено законом (п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ). Поскольку именно следователь несет полную ответственность за результаты расследования, он же смог бы разъяснить какие-либо неясности, возникающие в ходе судебного разбирательства. Автор считает, что за следователем должен сохраниться его процессуальный статус, по аналогии с допросом эксперта, процессуальный статус которого не меняется на разных стадиях процесса.

Анализируя проблемные вопросы, связанные с оглашением показаний, мы признаем в целом позитивными изменения, внесенные в ст. 281 УПК РФ Федеральным законом от 4.07.2003 г. В то же время соискатель считает, что законодатель не до конца нейтрализовал все проблемы, связанные с оглашением показаний потерпевшего и свидетеля. По ходатайству стороны суд вправе принять решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования либо в суде, при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, данными в суде (ч. 3 ст. 281 УПК РФ). Однако не вполне понятно, почему законодатель и здесь не предоставил суду право на оглашение таких показаний по собственной инициативе. Что же касается демонстрации фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допросов, воспроизведения аудиои (или) видеозаписи допросов, то анализ ч.ч. 1 и 5 ст. 281 УПК РФ позволяет сделать вывод, что демонстрация этих материалов по-прежнему допускается при одновременном наличии следующих условий: — с согласия обеих сторон- - в случае неявки потерпевшего или свидетеля, чьи показания зафиксированы с помощью дополнительных форм фиксации- - после предварительного оглашения показаний этого потерпевшего и свидетеля.

В то же время, если потерпевший или свидетель явился в судебное заседание, однако его показания существенно противоречат показаниям, ранее данным при производстве предварительного расследования, закон в ст. 281 УПК РФ не предусматривает права суда принимать решение о демонстрации фото-, аудио-, видеоматериалов. Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, а также демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допросов, воспроизведение аудиои (или) видеозаписи допросов должно допускаться по ходатайству одной из сторон или по усмотрению суда независимо от явки данного лица и его волеизъявления в случаях, когда это имеет значение для исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Оглашение показаний подсудимого, данных при производстве предварительного расследования или данных ранее в суде, по-прежнему возможно лишь по ходатайству сторон, а не одной из сторон, и лишь в четко указанных случаях (ст. 276 УПК РФ).

Вызывает очередное недоумение необходимость ходатайства сторон (то есть, обеих сторон) в качестве обязательного условия оглашения показаний и лишение судьи права принимать такое решение по собственной инициативе. Например, если противоречия вызваны желанием избежать уголовной ответственности, в связи с чем сторона защиты не поддерживает ходатайство, заявленное стороной обвинения, то получается, .что показания, данные ранее, как бы и не существуют. Ст. 276 УПК РФ должна быть модернизирована в части предоставления возможности оглашения показаний подсудимого в указанных в п.п. 1 — 3 ч. 1 случаях, на основании судебного решения, принятого по ходатайству одной из сторон или по собственной инициативе суда.

Запрет на демонстрацию материалов фото-, аудиои видеозаписи включает в себя лишь материалы именно допросов. Если же доказательственная информация содержится в материалах других следственных, действий (предъявления для опознания, проверки показаний на месте), она включает как вербальную, так и иную информацию, то УПК не обязывает предварительно оглашать содержание данных протоколов.

Закон достаточно лаконично регламентирует особенности предъявления для опознания на судебном следствии, отсылая к ст. 193 УПК РФ, регулирующей аналогичное следственное действие. Соответственно, правоприменители при производстве данного действия должны соблюдать все требования, указанные в данной норме, за исключением участия понятых, поскольку функции подтверждения правильности хода и результатов данного действия выполняют стороны. Мы убеждены, что специфика судебного разбирательства значительно снижает возможности создания условий, обеспечивающих соблюдение всех положений тактики этого пр’оцессуального действия. В частности, существенно снижается возможность опознания подсудимого, становится бессмысленным предварительный допрос опознающего о приметах подсудимого или потерпевшего, а также свидетеля, если они вместе присутствовали на подготовительном этапе судебного разбирательства. К сожалению, на практике нередко на судебном следствии не соблюдаются правила о предъявлении для опознания объекта в группе однородных объектов. Опознание больше напоминает оперативное отождествление личности, когда в процессе допроса допрашивающий субъект лишь задает дополнительный вопрос об узнавании допрашиваемым кого-либо из присутствующих в судебном заседании.

В отличие от аналогичной нормы, регулирующей освидетельствование на предварительном следствии, освидетельствование в судебном заседании, сопровождающееся обнажением, не может проводиться государственным обвинителем и тем более защитником или иными заинтересованными лицами. Кроме того, освидетельствование, сопровождающееся обнажением, производится в отдельной комнате. Закон не требует привлечения понятых. Это может повлечь попытки сговора освидетельствуемого со специалистом. Необходимо создать дополнительные условия, чтобы минимизировать возможность сговора. Это возможно как путем привлечения дополнительных участников данного следственного действия — понятых одного пола с освидетельствуемым, так и скрытой аудиозаписью хода освидетельствования, производимой в автоматическом режиме. Соответствующие дополнения можно внести в ст. 290 УПК РФ.

Ст. 282 УПК РФ допускает допрос эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования. В действующем законе неоднозначно регламентируется возможность допроса эксперта после производства им экспертизы в суде и дачи заключения. Поскольку ч. 2 ст. 282 УПК РФ, говорящая' о постановке вопросов эксперту после оглашения его заключения, предваряется частью 1, в которой т упоминается возможность вызова в суд для допроса именно эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования. В данном случае имеет место редакционная неточность, вносящая неоднозначность в правоприменительную практику.

Общеизвестно, что для производства идентификационных экспертиз необходимо изымать образцы для сравнительного исследования. В то же время законодательная конструкция ст. 283 и взаимосвязанной с ней главы 27 УПК РФ не позволяет сделать однозначный вывод о возможности получения образцов для сравнительного исследования на этапе судебного следствия. В ч. 3 ст. 283 УПК РФ сказано, что судебная экспертиза производится в порядке, установленном главой 27 УПК РФ. В данной главе регулируется основания и порядок назначения экспертизы, прара субъектов судопроизводства при назначении экспертизы, требования, предъявляемые к заключению эксперта и т. д. В этой же главе уделяется внимание получению образцов для сравнительного исследования (ст. 202 УПК РФ). В то же время получение образцов для сравнительного исследования может являться частью экспертного исследования (например, при экспертном эксперименте), но может носить и самостоятельный характер, являясь одним из элементов подготовки к назначению экспертизы. Данная ситуация разрешается неоднозначно на практике. В большинстве случаев судьи допускают возможность получения образцов для сравнительного исследования, в том числе, когда это действие не является частью экспертизы. В то же время, такая регламентация не исключает формирование конфликтной ситуации.

В этой связи мы считаем, что ч. 3 ст. 283 УПК РФ необходимо дополнить предложением, аналогичным норме ч. 4 ст. 288 УПК РСФСР: «при необходимости представить эксперту образцы для сравнительного исследования применяются правила ст. 202 УПК РФ».

В законе некорректно сформулирована процессуальная форма участия специалиста в судебном следствии в силу взаимно отсылочного характера норм ст.ст. 251, 58, 270 УПК РФ. Сопоставляя нормы, регламентирующие процессуальный статус специалиста с нормами, регулирующими порядок судебного следствия, можно прийти к выводу о том, что на этапе судебного следствия специалист вправе участвовать в осмотре предметов и документов, местности для содействия в обнаружении предметов. Оказание содействия в обнаружении предметов и документов, по нашему мнению, может осуществляться и в виде отбора образцов для сравнительного исследования. К такому выводу можно прийти, анализируя вышеуказанное полномочие с сочетании с полномочием по оказанию содействия в постановке вопросов эксперту, правда, данный вывод не является общепризнанным. Специалист формально не уполномочен на оказание содействия в обнаружении следов, не являющихся предметами, то есть следов-отображений. Такой вывод вытекает из анализа ч. 1 ст. 58 УПК РФ, однако он противоречит общепринятой практике участия специалиста в производстве процессуальных действий. По многим уголовным делам специалист привлекался прежде всего для содействия в обнаружении так называемых традиционных криминалистических следов. Соискатель формулирует основания для привлечения специалиста с учетом вышеуказанных положений.

Законодатель прямо не предусмотрел' возможность допроса специалиста в судебном заседании, в отличие от допроса эксперта, что не может ни повлечь отсутствие единообразия в толковании указанных норм. Согласно ч. 3 ст. 80 УПК РФ заключение специалиста — представленное в письменном виде суждение по вопросам, постановленным перед специалистом сторонами. Такая редакция позволяет предположить, что заключение специалиста формулируется именно на этапе судебного следствия. Показания специалиста — сведения, сообщенные им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний, а также разъяснения своего мнения, в том числе и в соответствии с требованиями ст. 271 УПК РФ. То есть, лишь в результате анализа ряда взаимосвязанных норм можно предположить, что суд вправе допрашивать специалиста. Но этот вывод может носить спорный характер, по причине косвенной и противоречивой регламентации указанного судебного действия. Поэтому законодатель должен предусмотреть в отдельной норме порядок допроса специалиста.

В процессе судебного следствия законодатель не предусмотрел возможности производить обыск и выемку, что вызвало очередное разногласие в научных позициях. Если в судебном заседании выясняется местонахождение похищенного имущества, орудий преступления, иных объектов, имеющих отношение к расследованию, возникает необходимость немедленного производства обыска либо выемки. Поэтому законодателю следует пересмотреть систему судебных действий с целью дополнения ее обыском и выемкой.

Нами проанализированы ситуации, требующие производства в ходе судебного следствия проверки показаний на месте. На практике судья осуществляет осмотр с участием лица, чьи показания проверяются. Однако высокая востребованность проверки показаний на месте, наличие собственной цели и тактических приемов, отличных от целей и приемов производства осмотра, допроса, следственного эксперимента, а равно продолжительный опыт его неформального производства позволяет рассмотреть вопрос о возможности включения его в систему судебных действий.