Проблема кризиса современной правовой мысли в философии права Мишеля Вилле

История политических и правовых учений может быть действенной учебной дисциплиной только при соблюдении требования системного и критического подхода к изучаемому материалу. Не представляя всей палитры направлений философско-правовой мысли нельзя исследовать предмета этой дисциплины качественным образом. Каждый исследователь должен четко представлять себе содержание и «персональный состав», историческое развитие различных школ и доктринальное соотношение их позиций. Соблюдению этого требования не должен мешать тот факт, что зачастую отнесение того или иного мыслителя к той или иной школе носит весьма условный характер.

Познание истории философии права XX века невозможно без обращения к одному из мощнейших ее направлений — к антимодернизм}'. Опираясь на опыт антимодернистов XVIII—XIX вв. (Бэрк, Местр, Ренан, Бональд и др.) и получив мощный интеллектуальный заряд в творчестве Мартина Хайдеггера это направление смогло стать одним из наиболее влиятельных в нашем столетии. Если основной «сюжетной линией» философии права нашего столетия было противостояние нормативизма и новых школ естественного права, то интеллектуальное противостояние модернистов и антимодернистов является вторым по своему значению.

Настоящее исследование посвящено как раз творчеству Мишеля Вилле — ученого, концепция которого, по нашему мнению, венчает собой историю развития современного антимодернизма и вместе с тем отличается глубоким своеобразием.

Актуальность темы

.

Отказываясь от претензий на идеологическую исключительность и от противостояния с западной наукой, российское правоведение тем самым «обрекает» себя на то, чтобы разделить с европейской наукой общие теоретические и философские проблемы. Взяв на вооружение концепции прав человека, гражданского общества и правового государства (а некоторые из отечественных ученых вдобавок придерживаются и естественно-правовой ориентации), отечественная философия права неизбежно должна будет столкнуться в развитии этих концепций с теми же трудностями, которые уже встречались на пути западных мыслителей.

Уже сейчас стали очевидными некоторые проблемы. Многие из теоретических установок трудно поддаются логическому обоснованию. Поэтому иные авторы предпочитают объявить их очевидными, перегружая таким образом правоведение «аксиомами». Зачастую эмоциональная оценка многих положений подменяет собой научную оценку, апологетика становится на место логики, что, конечно, негативным образом сказывается на качестве исследований.

Очевидна также и трудность воплощения в государственной и правовой практике «классических, проверенных временем» постулатов философско-правовой идеологии. Правовое государство, социальная справедливость, равенство, разделение властей и прочие установки расстворяются в прозаической действительности. Прямолинейный догматизм модернистских аксиом плохо сочетается со сложностью, многоаспектностью и непредсказуемостью современного политического действия.

В этой ситуации совершенно естественным может быть обращение к антимодернистской правовой идеологии. Это обращение позволило бы отечественным ученым взглянуть на привычные теоретические конструкции «под иным освещением», увидеть возможность аналитического подхода к тем положениям, которые до сих пор воспринимались как очевидные, и потому — не нуждающиеся в доказывании. Чувствуя на себе проявления кризиса современного правопонимания, мы просто обязаны обратиться к концепции Вилле, в которой содержатся объяснения его причин и предлагаются пути его преодоления.

Несомненно также, что качественная подготовка юристов (как теоретиков, так и практиков), развитие у них подлинно юридического мышления невозможно без совершенствования преподавания общетеоретических учебных дисциплин, в ряду которых находится и История политических и правовых учений. Преподавание последней никогда не достигнет должного уровня пока отечественные исследователи не преодолеют ряда имеющихся пробелов в информации. Очевидно, что учения нашего столетия изучены еще недостаточно хорошо ввиду недоступности десятков важнейших первоисточников в русском переводе и ввиду абсолютной бессистемности изучения. Это в чатности относится и к изучению антимодернистского направления. Без обращения к Виллеодному из главных представителей этого течения — отечественная наука вряд-л и сможет восполнить этот пробел.

Наконец, в то время, когда в отечественных учебных заведениях вновь получает «право на жизнь» философия права, мы не можем больше игнорировать творчество человека, который именно и вошел в историю современной Европы как иннициатор возвращения философии права в ее университеты и как автор чрезвычайно качественного учебника по этой дисциплине.

Все сказанное выше, как нам кажется, доказывает актуальность обращения к исследуемой в данной работе теме.

Степень разработанности темы.

Жизнь и творчество М. Вилле еще не в достаточной степени удалены от современных исследователей по времени, чтобы «обрасти» значительным количеством аналитичепской и критической литературы. Не на родине мыслителя, не в других европейских странах еще не появилось масштабных работ, посвященных его концепции.

Лаконичные очерки Ж. Шантера (J. Chanteur, Michel Villey, un philosophe juriste), С. Гояр-Фабра (S. Goyard-Fabre, Michel Villey, critique de Pindividualisme), Ж.-Л. Гардье (J.-L. Gardier, Le jeu de l’histoire et de la philosophic chez Michel Villey) и других авторов либо носят биографически-ознакомительный характер, либо касаются лишь отдельных аспектов творчества Вилле.

Более основательный характер имеют разделы монографии А. Рено и Л. Coco «Философия права», посвященные учению Вилле (A. Renault et L. Sosoe, Philosophic du Droit). Здесь содержится попытка определить место Вилле в истории философии права вообще и в истории правового антимодернизма — в частности. Вместе с тем очевидно, что данный авторами анализ слишком краток и потому не может быть полным. К тому же философия Вилле — лишь одна из тем монографии, и потому авторы уделяют ей лишь то внимание, которое необходимо исходя из общего контекста работы.

Интересные характеристики учения Вилле содержтся также в работе Ж.-П. Бо «Дело об украденной руке. Правовая история тела» (J.-P. Baud, L’affaire de la main vollee. Une histoire juridique du corps). Однако и здесь речь не идет о полном и всестороннем анализе.

Отечественной литературы о творчестве Вилле не существует. Его имя даже не упоминается в очерках философии права XX века.

Все это позволяет сделать вывод о том, что тема настоящей работы недостаточно исследована в зарубежной и вовсе не исследована в российской литературе, что дает возможность говорить о необходимости в ее специальной разработке.

Явная недостаточность аналитических источников определила особенности подхода к выбору литературы, исследуемой в рамках настоящей работы.

1. Главное место здесь занимают работы самого М.Вилле. Для того, чтобы обеспечить основательность своих рассуждений, а также их объективность, автор настоящего исследования счел необходимым ознакомиться со всеми значительными сочинениями Вилле на языке оригинала.

2. Значительно помогли в исследовании темы работы уже упомянутых выше зарубежных исследователей творчества Вилле, а также его современников, прямо, или косвенно полемизировавших с ним, или находившихся в лагере его сторонников — А. Батиффоля, Ж.-JI. Гардье. X. Перельмана, Ж. Пьери, М. Валина, Р. Давида.

3. Учитывая, что значительную роль в концепции Вилле играют историко-философские исследования, автор увидел необходимость в изучении под определенным углом зрения работ классиков мировой философии права, на которые ссылается Вилле в обоснование своей позиции и в опровержение взглядов своих оппонентов — Аристотеля, Э. Бэрка, Г. Гегеля, Т. Гоббса, Г. Гроция, И. Канта, Ж. Ламеттри. Д. Локка, Платона, Ж.-Ж. Руссо. М. Хайдеггера, Цицерона.

4. Для обеспечения объективности своей позиции, автор счел за благо ознакомиться с работами отечественных и ученых, в которых либо содержатся неожиданные совпадения с позицией Вилле по ряду вопросов, либо резкие расхождения, которые необходимо было учесть — В. Горана, А.

Гулыги, А Косарева, А. Кузнецова, В. Нерсесянца, П. Новгородцева, И. Новицкого, К. Поппера, Д. Пристли, Ю. Тихонравова, J1. Фейербаха, М. Федоровой, Ю. Хабермаса, А. Чанышева, 3. Черниловского, Б. Чичерина.

4. Наконец последнюю группу составляют источники, привлеченные для проверки точности позиции Вилле с исторической точки зрения. Это работы У. Баджа, М. Бартошека, Ксенофонта, В. Кузищина, Е. Штаермана, М. Нисенбаума, JI. Сен-Жюста, и др.

Научная новизна исследования.

Новизна предлагаемой работы состоит в следущем:

— она представляет собой первый очерк философии права Вилле, сделанный на основе всех его значительных работ, а не только наиболее популярных из них,.

— впервые дается систематическое изложение и систематический анализ концепции Вилле, которая самим автором излагалась достаточно бессистемно, а исследователями — чрезвычайно фрагментарно,.

— предлагается понимание концепции Вилле, как логического завершения развития современного правового модернизма аристотелианского направления,.

— впервые критически рассматриваются методы обращения Вилле к памятникам античного правоведения,.

— впервые подробно рассматривается вопрос о взаимоотношении виллеанской концепции права и разработок школы новой риторики (брюссельской школы логики права).

Объект, цели и метод исследования.

Объектом настоящего исследования является предложенная Мишелем Вилле концепция кризиса современной правовой мысли. Для правильного и всестороннего ее понимания эта концепция должна рассматриваться с учетом трех ее основных аспектов. Во-первых, необходимо дать ответ на вопрос, в чем Вилле видит причины возникновения кризисных явлений современного правопонимания. Для этого, в свою очередь необходимо обращение к историко-философской доктрине Вилле, которая в основе развития правовой мысли Европы видит противостояние аристотелевско-римской и восточной правовых традиций. Забвение первой и рост влияния последней является по Вилле базовой причиной кризиса.

Во-вторых, необходимо дать осознать, в чем именно, по мнению Вилле, заключается кризис современного правосознания. И наконец, нужно обратить внимание на пути выхода из создавшегося в правовой науке положения, предлагаемые французским мыслителем.

Такой вариант обращения к доктрине Вилле определяет структуру работы. В первой главе речь идет о его роли в философии права нашего столетия и об основных чертах его учения. Вторая глава посвящена изложению и критическому анализу предложенной Вилле концепции истории правопонимания. Третья глава касается сущности кризиса современного правосознания и путей выхода из него.

Целью настоящего исследования является изучение и критический анализ учения Вилле о кризисе современного правосознания, осознание его сущности и характерных черт, выявление сильных и слабых его сторон, а также места и роли концепции Вилле в истории правовой мысли. Без решения этой задачи невозможно, на наш взгляд, построение четкой концепции развития правового антимодернизма нашего столетия.

В основе исследования лежит диалектический метод. Концепция Вилле рассматривается с учетом исторической среды ее возникновения, в ее связи с другими правовыми учениями XX века, с учетом всех ее внутренних противоречий.

Для успешного разрешения поставленной задачи используется и аналитический метод. В концепции Вилле нами выделяются и критически оцениваются относительно обособленные, логически замкнутые разделы.

От аналитических операций неотделимы операции синтетические — на основании подмеченных логических и исторических неточностей отдельных разделов исследуемого учения делаются выводы о его общей логической и фактологической обоснованности.

Решение поставленных вопросов было бы невозможным и без обращения к историческому и системному подходу. Необходимость первого связана в первую очередь с ярко выраженным историко-философским характером работ Вилле. Второй подход выражается в том, что концепция кризиса современного правопознания рассматривается нами не обособленно, а как часть системы философско-правовых воззрений Вилле.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Осуществленная в данном исследовании попытка систематизации и анализа концепции Мишеля Вилле дает возможность сделать ряд обобщений.

1. Прежде всего, систематический анализ произведений Вилле, в отличие от ознакомления с отдельными его работами (без учета других) позволяет отметить, что перед нами — действительно логически построенная система взглядов, а не просто совокупность соображений, выдвинутых по ряду правовых вопросов (что иногда некоторые авторы пытаются выдать за «доктрину»). В концепции Вилле четко видна философская основааристотелианство и антимодернизм. Конечные философско-правовые выводы Вилле согласованы с его онтологическими и гносеологическими посылками. Он четко сознает цель создания своих работ и возможную общественную и научную реакцию на их появление. Те или иные положения высказываются им не ради словесной игры, а ради опровержения конкретных моделей правопонимания и предложения более перспективных формулировок. Таким образом, мы можем сделать вывод, что перед нами хотя и достаточно бессистемное по форме изложения, но систематическое по содержанию философско-правовое учение, которое, чтобы быть верно понятым, должно рассматриваться только как таковое.

2. Философия права Мишеля Вилле венчает развитие антимодернизма в праве. В ней находят свое логическое завершение и существенное дополнение идеи, высказанные его предшественниками в этом направлении. Однако особое значение Вилле в плеяде антимодернистов состоит в том. что только у него правовая проблематика становится центральной темой исследования. Несомненно также, что мы имеем дело с последним этапом развития антимодернизма (по крайней мере — на базе аристотелианства) в праве. Вилле исчерпывает все его возможности и приходит к самым крайним выводам, дальнейшее развитие большинства из которых фактически невозможно. Все что остается делать в антимодернистском направлении правовой мысли — это либо «сглаживать углы» виллеанства, смягчая некоторую крайность его оценок, либо искать практические пути приведения в жизнь предлагаемой программы преодоления кризиса правосознания. Перспективным представляется направление работы упомянутого нами Ж. Пьери, уточняющего вопрос о соотношении права и справедливости с опорой на более широкую, чем просто античная классика, основу. Однако, в любом случае, если не произойдет выхода на иную — не аристотелианскую — форму антимодернизма, дело не пойдет дальше уточнения и некоторой корректировки уже имеющихся разработок и ничего качественно нового и оригинального не может быть изобретено.

3. Мнение Вилле о наличии в нашем времени кризиса правосознания можно признать в значительной степени резонным. В ряде случаев проводимая им демонстрация внутренней противоречивости господствующих доктрин, логической «недостроенности» ряда правовых институтов и фиктивности многих аксиом права настолько убедительна, что вывод о необходимости привлечения самого серьезного внимания правоведов к данным вопросам напрашивается сам собой.

Также во многом справедлива виллеанская критика современной концепции прав человека. Внимательное изучение этой критики позволило бы ученым занимающимся данной проблемой по-новому к ней подойти, преодолев накопившиеся за десятилетия догмы. Это могло бы дать новый теоретический заряд для отечественной и мировой практики защиты прав человека.

Подлинно научный подход к этому сектору философии права Вилле должен заключаться в предельной объективности и абсолютной свободе оценок от влияния эмоций. Необходимо уяснить, что французский мыслитель выступает здесь не как реакционер, или антигуманист, а как беспристрастный ученый, пытающийся решить вопрос о возможности подлинно научного обоснования прав человека вне выхода за пределы чисто правовой сферы. То что может показаться нам причудой автора, вряд ли удивит опытных исследователей данной проблемы. Многие из европейских ученых, не сомневаясь в благотворности учения о правах человека, в то же время считают, что признание их правами в юридическом смысле и поиск квазиюридических форм их защиты не благоприятны ни для права ни для нравственности. Если даже такой известный теоретик прав человека, как профессор Марк Ажи постоянно говорит о желательности использования для них термина «естественные человеческие чаяния», нам видимо нужно объективно оценить возможность рассмотрения этой проблемы вне собственно правового контекста.

4. Нам представляются в значительной степени перспективными теоретические и практические возможности, которые предоставляются юристам и правоведам в результате виллеанского развития идей брюссельской школы логики права. Если мы даже не станем трактовать античную диалектику в качестве единственно возможного метода права, в ее виллеанской обработке она, несомненно, становится еще одним из методов, о практическом применении которого есть смысл говорить. Если о применении античного метода к рассмотрению правовых споров Вилле сказал достаточно, то о использовании его в правопознании говорится крайне мало и, восхваляя его достоинства, он применяет его, и то не в полной мере, лишь в незначительном количестве своих работ. Вместе с тем, нам представляется возможным рассматривать античный вариант диалектики в качестве чрезвычайно полезного метода не только в постижении, но и в преподавании правовой материи. Проблема современного осмысления традиций классического диалектического спора, на наш взгляд является чрезвычайно актуальной и требует самого серьезного анализа, помощью в осуществлении которого несомненно могут и должны являться разработки Перельмана и Вилле.

5. Очевидно, что наряду с несомненными положительными чертами, философии права Вилле присущ и ряд негативных моментов. Занимаясь серьезными проблемами, и претендуя на программное теоретизирование для нужд по меньшей мере всей европейской правовой науки, он привлекает недостаточный для полной убедительности своих доводов эмпирический материал. Особенно это характерно для поздних его работ. В период их создания Вилле, по всей видимости, не смог избежать соблазна подчеркнутой маргинальное&trade-, что привело его к ослаблению логического обоснования. Выше мы приводили примеры несогласованности определений, нарушения нормального хода доказывания, наличия «порочного круга» в рассуждениях автора. Иногда мы имеем дело с вольной или невольной подменой понятий, а порой — с обрывами цепи логических рассуждений. В результате многие из идей Вилле остаются недосказанными. Их приходится реконструировать исходя из контекста и общего смысла всей концепции. Восстановление всех «звеньев» виллеанской доктрины может стать целью дополнительного исследования. Осуществить это будет возможно с привлечением ряда материалов, которые не были еще опубликованы, и доступ к которым начинает открываться лишь сейчас (домашний архив Вилле, его письма, черновики, дневники и т. д.). Только с завершением анализа всех этих источников возможно будет заявить о том, что концепция Вилле изучена и исследована в полном объеме, или, во всяком случае — не хуже, чем многие из хорошо известных классических философско-правовых доктрин.

6. Не подлежит сомнению, что несмотря на все логические небрежности и недосказанности, перед нами — несомненно яркое учение, глубокое и оригинальное по содержанию. Доктрина Вилле высоко оценивалась многими современниками. Даже противники ее не осмеливались не признавать философского таланта ее создателя. Доктрина эта занимает свое особое место в истории философии права. Она заслуживает внимание ученых:

— как завершающая историю правового антимодернизма;

— как качественно новый вариант обращения к ценностям правовой классики;

— как образец сочетания исторического и логического в правовых исследованиях;

— как оригинальная попытка объяснить духовные истоки развития европейского правопонимания (Тора — Дикайон) как одна из наиболее ярких и развитых альтернатив современному нормативизмукак разработка, опубликование которой значительно стимулировало интерес к философии права в европейском масштабе.

Наконец, когда мы говорим о «виллеанстве», мы вправе подразумевать не только учение самого Вилле, но и разработки его учеников и последователей. Школа философии права Мишеля Вилле — это реальность современной европейской мысли.

Все вышеизложенное приводит к выводу о необходимости изучения творчества Вилле отечественными учеными. Нужно скорейшее включение хотя бы общих данных о концепции Вилле в читаемые в юридических вузах страны курсы Истории политических и правовых учений. Наконец, назрела необходимость в переводе хотя бы основных работ Вилле на русский язык. Возможно именно в России учение Вилле имеет большие перспекгивы. Вспомним, что одной из целей виллеанской программы было совмещение усилий юристов и философов для разрешения основных философско-правовых проблем. В нашей стране, где большинство авторов, создавших значительные правовые учения, действительно имели прекрасное юридическое образование и одновременно прекрасную философскую подготовку, никогда не существовало того полного отчуждения «мира юристов-» и «мира философов», которое заставляло Вилле досадовать при взгляде на современную ему Европу.

7. Перспективы дальнейшей разработки данной и смежных с ней тем представляется нам в наиболее общих чертах следующим образом: а) Максимально полное изучение материалов, связанных с творчеством Вилле, б) Целостный анализ истории и содержания европейского антимодернизма с обнаружением всех совпадений и расхождений в позициях его представителей, в) Привлечение дополнительного материала (работы второстепенных авторов в данном направлении, критические очерки, рецензии и т. д.). г) Анализ иных форм обращения к аристотелианству и римской классике в XIX и XX вв. д) Предельно обоснованное заключение о роли и месте Вилле в истории философии права в целом и антимодернизма — в частности.

Задача эта требует для своего решения больших временных и интеллектуальных затрат и ее решение остается делом будущего. В данной же работе перед нами стояла задача приближения к философии права Вилле в наиболее важных аспектах, ее теоретического осмысления и систематизации.