Крестьянство Тобольской губернии 1775-1860 гг.: хозяйственный уклад и социокультурный облик

Актуальность. Культурное наследие русского сельского населения ЗападноСибирского региона, которое в течение многих веков формировалось под влиянием природно-климатических, географических и этнических факторов, в настоящее время определяется богатым историко-культурным потенциалом сельских поселений, системой социально-культурных связей и деятельности людей, оказывающей влияние на последующее развитие региона. Сибирь — край уникальный, т.к. здесь более всего в России сохранилась самобытная русская культура, являющая собой, с одной стороны, синтез локальных традиций, носителями которой были переселенцы — выходцы из разных губерний, а с другой стороны, сохранение привнесенных традиций.

В процессе демократизации общества одним из приоритетных направлений в национально-культурной политике является создание центров национальных культур в целях их возрождения, развития и популяризации.1 В связи с этим становится актуальным анализ состояния социокультурного наследия русских крестьян: особенностей этнического самосознания, обычаев и обрядов, информация о таких сторонах традиционной культуры как трудовые занятия, культура земледелия, торговли и прочее.

Социальная сфера культуры — это, прежде всего, ценности в исторически сложившихся формах, нормах и традициях, а также способы решения проблем организации жизни и регулирования социальных отношений между жителями и их группами, между ними и государством в целях выживания и развития. Эти ценности отличаются своеобразием у каждого слоя общества. Свои особенности в социальной культуре были присуще и русскому населению, в подавляющем большинстве крестьянскому.

Социокультурный аспект наследия западносибирского крестьянина основным своим содержанием имеет исторический опыт, традиции и ценности крестьянской общины, которая в дореволюционное время представляла собой.

1 Балюк Н. А. О состоянии историко-культурного наследия русских старожилов Западной Сибири // Русские старожилы. Материалы Ш-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». ТобольскОмск, 2000. С. 229−231. единственную форму общественной организации этого сословия. Община в течение многих столетий существовала как форма выражения культуры в сфере социальных отношений. Крестьянское сообщество было достаточно самостоятельным в решении своих собственных дел, прежде всего, в своих интересах отстаивало право в случае покушения на него властей или чиновников.2.

Процессы, происходящие в современном обществе, больше всего отразились на состоянии деревни. Разрушена не только ее экономика. На видном месте стоят проблемы поведенческой культуры и семейного уклада. Утрачиваются традиции хлебопашества, а вернее само отношение к этому роду занятий. Разрушаются традиции трудового воспитания. Невосполнимо утрачены технологии многих ремесел и промыслов, бытовавших ранее среди местных крестьян. Однако сохранились свидетельства современников, подробнейшие ответы на программы различных научных обществ, решения общинных сходок, прошения, письма и другие документы, по которым можно довольно подробно представить жизнь старой сибирской деревни.

Объектом изучения в диссертации является государственные крестьяне Тобольской губернии в конце XVIII — первой половине XIX вв.

Предметом исследования выступает хозяйственный уклад и социокультурный облик западносибирских крестьян, процесс формирования и поддержания их культурно-бытовых особенностей. В рамках данной работы не рассматривается религиозность западносибирских крестьян, так как это может быть темой отдельного исследования.

Территориальные границы охватывают пределы Тобольской губерниикрупного региона страны, сложившегося как целостность к XVIII в. и имевшего прочные внутренние экономические связи и особенности во всех областях жизни. Следует отметить, что внешние границы Тобольской губернии в конце 50-х — 60-х годах XIX в. на западе достаточно точно соответствуют границам современных Тюменской и Курганской, Томской и Кемеровской областей. Главные сдвиги здесь: отход к Свердловской области всей заселенной русскими территории Туринского.

2 Истомин В. Г. Русские крестьяне старожилы // Русские старожилы. Материалы Ш-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». ТобольскОмск, 2000. С. 244−246. округа и нескольких десятков селений на западе Тюменского округавключение в границы Курганской области территории Шадринского уезда Пермской губернии, а также небольшого, но густозаселенного района Ялуторовского округа в Приисетье. На востоке изменения ограничились переводом в Красноярский край Боготольского района. Южная граница Западной Сибири с Казахстаном не изменилась в Курганском округе (Курганской области), немного сдвинулась на север в Приишимье, значительно сместилась на юг в Омской области. В правобережье Иртыша границы Новосибирской области и Алтайского края с Казахстаном в основном соответствуют границам сибирских губерний середины XIX века. Внутрисибирские границы несколько изменились, хотя в основном совокупность Тюменского, Тобольского, Ялуторовского и Ишимского округов достаточно полно соответствует южной части Тюменской областиТарского и Омского округов — северной и центральной части Омской области.

Хронологические рамки работы включают менее чем столетний периодконец XVIII — первую половину XIX вв., а точнее 1775 — 1860 гг. Начальная хронологическая грань работы связана с тем, что до конца XVIII столетия шло формирование западносибирского крестьянства как сословия. Конечный хронологический рубеж — середина XIX века, т.к. позднее под воздействием капиталистических отношений в традиционной крестьянской среде произошли существенные изменения.

Методологическую основу диссертации составляют принципы современной исторической науки — историзм, научность и объективность. При этом используются такие исторические методы исследования, как историко-сравнительный, системный, а также метод ретроспекции. Важным является рассмотрение явления в контексте его генезиса, становления и эволюции. Сравнительно-исторический метод исследования эффективен при сопоставлении правительственной политики по отношению к крестьянству Тобольской губернии с аналогичными действиями в других регионах страны, что позволяет выделить как общее, так и особенное в этой политике. Учитывая, что важнейшим принципом научного анализа исторических событий и процессов является системный подход, автор стремился опираться только на существенные, достоверные и репрезентативные исторические факты, оценивать события, исходя из объективных реалий прошлого, не модернизируя исторический процесс. Метод ретроспекции дал возможность критически проанализировать и оценить раскрывающие тему исторические источники. В диссертации использованы как хронологический, так и проблемно-хронологический принципы изложения материала. В работе применялись и общезначимые логические методы познания: индукция и дедукция, анализ и синтез, аналогия и др.

Используется также социокультурный подход, при котором главная задача состоит в том, чтобы показать, каким именно образом субъективные представления, мысли и способности индивидов действуют в пространстве возможностей, ограниченном объективными, созданными предшествовавшей культурной практикой коллективными структурами, испытывая на себе их постоянное воздействие. «Социокультурная система» используется в качестве альтернативы понятиям «социальная система» и «культурная система». Использование этой категории помогает обеспечить многофакторный подход к изучению социокультурной реальности и избежать социального, технологического и культурного детерминизма.3.

Основная цель работы состоит в проведении реконструкции хозяйственного уклада и социокультурного облика крестьянства Тобольской губернии (Тюменской области) 1775−1860 гг.

Для реализации данной цели определен следующий круг исследовательских задач:

• проследить процесс формирования состава и структуры крестьянского населения Тобольской губернии и выявить источники его пополнения;

• определить социальное положение и общественный статус сибирского крестьянства в конце XVIIIпервой половине XIX вв.;

• показать основные виды хозяйственной деятельности крестьянства и его роль в торгово-промышленном и культурном развитии губернии;

3 Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997. С.438−439.

• выявить ведущие социокультурные характеристики западносибирского крестьянства, включая бытовой уклад и общественные представления.

Степень изученности проблемы. В историографическом изучении интересующей нас темы можно выделить два больших периода, которые отличаются друг от друга интенсивностью научных разработок, широтой охваченных вопросов и глубинной осмысления: первый период — со второй половины XVIII в. до XX в.- второй — с начала XX в. до нашего времени. Начало первого этапа изучения социокультурного облика крестьян связано с подъемом российского абсолютизма, совпавшим с правлением Екатерины II. В этот период возрастает интерес к восточным окраинам империи, а это в свою очередь вызвало организацию и проведение ряда крупных сибирских экспедиций, руководимых русскими и иностранными учеными. Академические отряды этого периода возглавили П. С. Паллас, приглашенный в Петербург из Германии и И. П. Фальк, приглашенный в Россию из Швеции.4 Основным содержанием их путевых записок были обильные и подробные сведения о географии, геологии, ботанике, зоологии, экономике, промышленности, сельском хозяйстве, промыслах, торговле, городах и селах Сибири. Современное ему состояние Сибири дано Палласом в духе официальной историографии того периода. Нельзя сказать, чтобы он не уделил внимание народу, населяющего Сибирь, однако последний занимает в изложение ученого ничтожное место, представляя собой безликую массу, о которой говорится лишь мимоходом. Особенностью изложения Фалька является его необыкновенная точность, стремление подтвердить приводимые цифровые данные, что делало его сведения особенно ценными. Так, он ссылается на «книги Тобольской консистории» для общего описания «страны между Тоболом и Иртышем», на полицейские ведомости, на «Метрические книги», выписки из сочинений ямщика И. Л. Черепанова, составивших Сибирскую летопись.5 Таким образом, в XVIII в. о Сибири был накоплен огромный научный материал. Он по объему настолько.

4 См.: Записки путешествия академика Фалька // Полное собрание ученых путешествий по России. Т. 6. СПб., 1824- Паллас П. С. Путешествия по разным местам российского государства. СПб., 1786.

5 Мирзоев В. Г. Историография Сибири XVIII в. Кемерово, 1963. С. 34−39- Полное собрание ученых путешествий по России. Т. VI. СПб., 1824. С. 446. велик, что его обработка длилась в течение ХУШ-Х1Х вв. Не исчерпан он и в настоящее время.

В XIX в. в сибирской историографии появляются новые идеи. В ее развитии все больше принимают участие местные исследователи. Одним из видных деятелей сибиреведения был историк и выдающийся просветитель П. А. Словцов (17 671 843). Итогом его научной деятельности стало «Историческое обозрение Сибири», увидевшее свет в 1838—1844 гг. В работе охарактеризованы различные стороны экономической и культурной жизни края. П. А. Словцов провел важнейшую работу по описанию взаимосвязи хозяйственного освоения Сибири с развитием культуры русского населения. Местный патриотизм автора выразился в возвеличивании позитивных черт характера крестьян-старожилов в их повседневном поведении. Главную роль в сельскохозяйственном освоении Сибири он отводил правительственным мероприятиям. Историк одним из первых предпринял попытку статистического анализа сибирских демографических и хозяйственных процессов.6 Таким образом, впервые возник вопрос о техническом уровне русского земледелия в Сибири. Труды П. А. Словцова оказали влияние на взгляды А. П. Щапова, Д. И. Завалишина и большой группы сибирских историков, географов, этнографов и публицистов областнического направления.

Достаточно большая группа авторов середины и второй половины XIX в. обратилась к непосредственному описанию культурно-бытового уклада русских сибиряков, их традиций и обычаев. Крупный историк, уроженец Сибири, А. П. Щапов сформулировал свою земско-областническую теорию, направленную против чрезмерной государственной централизации. Эта теория, развитая в трудах и выступлениях Н. М. Ядринцева, Г. Н. Потанина и некоторых других деятелей Сибири, нашла немало сторонников и оформилась в общественно-политическое течение, получившее название сибирского областничества. Своими важнейшими задачами областники считали борьбу за хозяйственную и культурную самостоятельность Сибири, ликвидацию ее колониальной зависимости, отказ от.

6 См.: Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. Кн. 2. СПб., 1844.

7 Трусова 3. Н. Вопросы колонизации и экономического освоения Сибири в «Историческом обозрении Сибири» П. А. Словцова // Русское население Поморья и Сибири. (Период феодализма). М., 1973. С. 432. выкачивания средств, уходивших в метрополию, прекращение бесконтрольного и хищнического использования богатств края.8.

В работах А. П. Щапова представлено обширное описание характеристик поведения русских крестьян-старожилов Сибири. В конце 50-х гг. XIX в. он попытался систематизировать результаты влияния исторических и природных факторов на культуру сибиряков. В работе «Историко-географическое распределение русского народонаселения. Естественные и умственные условия земледельческих поселений в России», опубликованной в 1864 г., он впервые в сибиреведении решительно выдвинул производство хлеба в качестве главного фактора освоения Сибири. Земледельческая колонизация, которую проводили «гулящие люди» и «пашенные крестьяне», расчистка леса под пашню составляла по А. П. Щапову, главную особенность сибирской истории. Представители областничества Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев, Н. Н. Козьмин, П. М. Головачев соглашались с ним, считая вольно народную колонизацию решающим фактором освоения Сибири.

А. П. Щапов выдвинул теорию возникновения к востоку от Урала в результате такого «смешения» новой разновидности славяно-руссов — «европейски-сибирского или великорусско-инородческого типа». Отличали этот тип, по мнению Щапова, «холодно-рассудочная расчетливость», своекорыстие и грубость нравов. Историк приходил к выводу о полном отрыве русских сибиряков от «материнского корня»: они «большей частью забыли всю древнерусскую старину, все эпические сказания и былины великорусского народа, даже большую часть великорусских народных верований. примет и обрядов увеселительных.». Щаповская теория оказала большое влияние на общественную мысль второй половины XIX — начала XX века. Об «обособлении сибирского населения, как в физическом, так и в духовном отношении» от русских «европейцев» писали С. С. Шашков, Г. Н. Потанин, Н. А. Костров, Н. Н. Козьмин, П. М. Головачев и Н. С. Лесков.9.

В процессе становления областнического движения некоторые наиболее радикально настроенные деятели даже выступали за отделение Сибири от.

8 Старцев А. В. Homo Sibiricus // Земля Сибирь. Новосибирск. 1992. № 5−6. С. 60−66.

9 Миненко H.A. В долг без расписки // Родина. 2000. № 5. С. 111.

Российской империи и провозглашение самостоятельного государства. Они утверждали, что за Уралом под влиянием физико-географических условий в результате смешения пришлого русского населения с коренными жителями сформировался особый народ — сибиряки, значительно отличающийся от жителей Европейской России. Почти все, писавшие о Сибири в XIX — начале XX столетия, отмечали физико-географические особенности края, которые, по их мнению, оказывали очень большое, если не определяющее влияние на жизнь живущих здесь людей. Особенно остро ощущали это те, кто попадал в Сибирь впервые. Безбрежное море тайги, могучие полноводные реки, неподвижность и тишина заснеженной тундры, — все это разительно отличалось от природы Европейской России, восхищало и пугало одновременно.

Впервые разграничение процессов сложения единого консолидированного русского общества в Сибири и формирования этно-групповой структуры русских сибиряков в последней трети XIX в. попытался провести Н. М. Ядринцев. В своем обобщающем труде «Сибирь как колония» он писал о сложении «областного типа русской народности в Сибири» под влиянием местных «инородцев» и характеризовал локальные группы русских сибиряков, отличающиеся друг от друга языком, культурой и самосознанием. Подобно другим авторам XIX в. (как, например, А.П. Щапов), Н. М. Ядринцев доказывал, что сложение русско-сибирской народности происходило в результате смешения русских жителей Сибири и нерусского аборигенного населения. По его мнению, люди, выросшие в смешанных семьях, отличались от русских европейской части России антропологическим типом, особенностями психики, образа жизни и бытовой культуры. Особое место в этих рассуждениях уделялось говору русских сибиряков, прежде всего влиянию на него местных языков (заимствования слов, изменения качества звуков, особенностей построения фраз и т. п.). Однако автор находил изменения в хозяйстве и традиционной культуре и у тех сибиряков, которые не имели примеси «инородческой» крови, но долго, порой на протяжении нескольких поколений, жили в Сибири.

Не только процессы метисации, но и оторванность от России, долгое проживание в Сибири, воздействие особенного климата и своеобразной пищи явились факторами, под влиянием которых русские сибиряки превращались в «однородную и несколько своеобразную областную народность». Доказывая это, автор исследовал «умственные и нравственные черты и особенности» сибиряков, обращал внимание на их религиозность, грамотность и кругозор. Он охарактеризовал материальную культуру русских сибиряков следующим образом: «Внешнее оформление жизни: дома, пища, одежда подвержены моде, и, особенно в среде состоятельных крестьян, только ею и определяются». Отказ от традиций крестьянской культуры автор видел и в том, как организуются досуг и прием гостей.

Ошибочное преувеличение факторов этнокультурного смешения аборигенов и русских в трудах Н. М. Ядринцева и Г. Н. Потанина привело к тому, что впоследствии отвергалась сама постановка вопроса об этнической специфичности русских старожилов. Значительное место занимают работы краеведческого характера об образе жизни и традициях сибирских крестьян, которые написали С. П. Турбин и Н. С. Щукин. Наряду с описаниями позитивных черт характера старожилов, авторы с антипатией выделяют индивидуализм, накопительство и жестокость населения. Историк П. М. Головачев (1902) ввел в литературу понятие «сибирский характер» в одноименном разделе своей книги. Он проанализировал «географические и исторические причины» эволюции русского населения и описал особенности характера сибирских старожилов. Он писал, что старожилы приобрели «стойкие особенности в характере, в умственном складе и даже во внешнем облике».

Вообще, подводя итоги дореволюционной историографии по проблеме, следует указать на предвзятый и необъективный характер всех ее основных выводов и концепций. Общий недостаток работ состоял в описательности, отсутствие значительных выводов и обобщений. В деле накопления фактов успехи были, конечно, ощутимые, но общее состояние историографической науки конца XIX в. — начала XX в. не позволило историкам подняться до решения больших принципиальных вопросов социально-экономической жизни Сибири. Дореволюционная историография, за исключением ряда работ на региональном уровне, практически не знает специальных научных трудов по истории сибирского крестьянства.

В XX в., с утверждением новых теоретико-методологических основ и идеологической заданности исторической науки, круг разрабатываемых историками проблем изменился. В отечественной историографии основное внимание уделялось социально-экономическим процессам в российской деревне, истории пролетариата и классовой борьбы. В последующий период и вплоть до 1940;х гг. специальных комплексных исследований по истории сибирского крестьянства в науке практически не появлялось. По-видимому, этот пробел связан с переоценкой событий того периода — революциями, гражданской войной. Активным изучением истории сибирского крестьянства начинают заниматься лишь с 50-х гг. XX века. В советский период работы по истории и этнографии Сибири обрели серьезную источниковую базу с постановкой и решением научных проблем, углубили изучение вопросов регионального и тематического направлений. Так, C.B. Бахрушин анализировал вопросы социальной психологии в мотивации поведения сибиряков (1955). В. Н. Шерстобоев (1949), В. И. Шунков (1956) и их последователи обратились к изучению истории сибирского крестьянства, определению хронологических и территориальных границ формирования земледельческих районов Сибири. Демографические и хронологические проблемы формирования старожильческого населения Сибири исследовали В. А. Александров (1964) и А. Д. Колесников (1973).

В дальнейшем изучении сибирского крестьянства потребовалось более тесное сотрудничество историков и этнографов. Выраженное социокультурное звучание приобретают работы 1970;1980;х гг. историков и этнографов. М. М. Громыко, H.A. Миненко, В. А. Зверев во многих работах проанализировали юридические и трудовые традиции, нормы общинных отношений, семьи и брака крестьян-старожилов. Они глубоко и всесторонне исследовали различные аспекты культуры сибирских крестьян, традиций и верований. В работах авторов видное место стали занимать меткие психологические характеристики старожилов. Для Сибири исследования В. И. Шункова, 3. Я. Бояршиновой, В. А. Александрова, А.

А. Преображенского, А. Н. Копылова, О. Н. Вилкова10 дали всестороннюю картину русской колонизации XVIIначала XVIII вв., отражающую и специфику отдельных районов края. Такая глубокая разработка первого периода освоения.

Сибири создала основу для изучения последующих этапов. Следующий этап крестьянской колонизации — XVIII в. (со второй его четверти) — был рассмотрен в работах Ю. С. Булыгиным, М. М. Громыко, А. Д. Колесниковым и А. А.

Кондрашенковым.11.

Наиболее широко рассматривал проблему земледельческого освоения.

Сибири В. И. Шунков в своем труде «Очерки по истории земледелия в Сибири.

XVIII века". Он убедительно доказал, что главной фигурой хозяйственного освоения Сибири вскоре после присоединения ее к России стал мирный крестьянин.

— пахарь, а пашенное земледелие перенесенное русскими быстро стало ведущей 12 силой хозяйства. А также показал аналогию земледельческой экономики, вскрыл основные черты земледельческой культуры, принесенные сюда русскими, отметил преобладание в крае государственных крестьян.

Новые оценки характера феодальных отношений в государственной деревне.

Сибири показали В. А. Александров, 3. Я. Бояршинова, М. М. Громыко, А. А. 11.

Преображенский, которые раскрыли функционирование в Сибири системы государственного феодализма как основного типа общественных отношений в рамках Российского государства. Эти исследователи доказали, что феодальная.

10 См.: Шунков В. И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII — начала XVIII веков. М.-Л., 1946; Его же. Очерки по истории земледелия Сибири XVIII века. М., 1956; Преображенский А. А. Очерки колонизации Западного Урала в XVII — начале XVIII вв. М., 1956; Вилков О. Н. Ремесло и торговля Западной Сибири XVII в. М., 1967; Громыко М. М. Некоторые вопросы истории сибирского крестьянства периода феодализма // Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. II. Новосибирск, 1970. С. 7−8.

11 См.: Булыгин Ю. С. Присоединение Верхнего Приобья к России и заселение его русским крестьянством в XVIII веке: Автореф. канд. дис. Томск, 1965; Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. Новосибирск, 1965; Колесников А. Д. Заселение и освоение Среднего Прииртышья в XVIII — первой половины XIX вв.: Автореф. канд. дис. Новосибирск, 1967; Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья в XVIIXVIII вв. Курган, 1966; Громыко М. М. Некоторые вопросы истории сибирского крестьянства периода феодализма И Проблемы истории советского общества Сибири. В.II. Новосибирск, 1970. С. 7−8.

12 См.: Шунков В. И. Очерки по истории земледелия Сибири XVIII века. М., 1956.

13 См.: Александров В. А. Русское население Сибири XVII — начала XVIII веков (Енисейский край). М., 1964; Преображенский А. А. Очерки колонизации Западного Урала в XVII — начале XVIII вв. М., 1956; Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIII в. Новосибирск, 1965. эксплуатация в государственной деревне Сибири была гораздо слабее, чем на помещичьих землях центра России, а феодальная зависимость не приняла нормы крепостного права.

Общим принципом советского сибиреведения являлось монографическое изучение крупных сибирских регионов, позволяющие наметить специфические черты их истории и общесибирские закономерности. Н. А. Миненко, А. Д. Колесникова, Л. М. Русакова, 3. Я. Бояршинова, М. М. Громыко14 рассматривали в своих работах комплекс проблем аграрного развития, производительных сил, динамику сельскохозяйственного производства, неземледельческие занятия населения и специфику общественных отношений. Общественное сознание сибирского крестьянства традиционно привлекает пристальное внимание исследователей, занимающихся проблемами дореволюционной сибирской деревни.

Туринский и Тюменский округа на рубеже XVIII — XIX вв. стали предметом исследования Л. М. Русаковой.15 Данные по землепользованию, систематически приведенные на волостном уровне, а в отношении некоторых территориальных комплексов — и на поселенном, позволяют сделать определенные выводы относительно плотности населения. Данная работа представляет интерес также и в связи с достаточно редким в историографии относительно узким хронологическим интервалом, которым отграничен предмет исследования — в общем, не более полувека. К сожалению, других региональных исследований, сосредоточенных на полном освещении хозяйственно-культурных и социокультурных проблем в пределах малого, сопоставимого с жизнью поколения временного отрезка, в сибиреведении нет.

Значительный вклад в исследование социо-этнической географии Западной Сибири внесли работы Н. А. Миненко. Особенно значительны результаты, достигнутые в изучении типологии, форм и размеров русской крестьянской семьи,.

14 См.: Александров В. А. Русское население Сибири XVII — начала XVIII веков (Енисейский край). М., 1964; Преображенский А. А. Очерки колонизации Западного Урала в XVII — начале XVIII вв. М., 1956; Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIII в. Новосибирск, 1965. Колесников А. Д. Заселение и освоение Среднего Прииртышья в XVIII — первой половины XIX вв. Автореф. канд. дис. Новосибирск, 1967.

1 Подробнее см.: Русакова Л. М. Сельское хозяйство Среднего Зауралья на рубеже XVIII—XIX вв. Новосибирск, 1976.183 с. с выделением субрегиональных и локальных вариаций.16 Особый интерес представляет установленная Н. А. Миненко волнообразная динамика расширения и сокращения состава крестьянских семей. Так, к середине XIX в. в западной части региона, в границах Тобольской губернии наблюдались заметный рост средней численности семьи и соответствующее усложнение ее структуры. При постоянном росте численности населения уменьшение средних размеров семьи вело к образованию новых дворохозяйств, которые либо увеличивали размеры существующих селений, либо образовывали новые населенные пункты. Таким образом, тенденция к минимизации размеров семьи проявлялась в активизации процессов хозяйственного освоения территории, а обратный процессконцентрации населения в большие, сложносоставные семьи — соответствовал снижению активности процессов колонизации и расселения.

1 7.

Хотелось бы отдельно выделить труды академика H.H. Покровского, чья научная школа целенаправленно изучает вопрос формирования отношений власти и народа. Труды H.H. Покровского явились для нас основными в оценке некоторых аспектов представления о государственном и административном устройстве сибирских старообрядцев. Так, основываясь на показаниях источников, в своей монографии «Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в.» H.H. Покровский приходит к выводу о том, что идеологическая борьба крестьян с феодальной церковью и государством в XVIII веке была весьма интенсивной. При этом справедливо ставится под сомнение уровень осознанности крестьянами своих социально-политических интересов и целей.18.

И.В. Побережников в своей монографии «Слухи в социальной истории: типология и функции», вышедшей в 1995 г., подробно рассмотрел различные.

16 См.: Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX в.) Новосибирск, 1979. 350 с.

17 См.: Покровский H.H. Обзор сведений судебно-следственных источников о политических взглядах сибирских крестьян конца XVII—XIX вв. // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск, 1982; Его же. Жалоба уральских заводских крестьян 1790 г. // Сибирская археография и источниковедение. Новосибирск, 1979; Его же. Массовое антицерковное движение урало-сибирских крестьян и секретный указ от 9 марта 1783 г. // Вопросы истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1973; Его же. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII веке. Новосибирск, 1974.

18 Покровский H.H. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев .

С. 387. формы имевших хождение в Сибири слухов, их социальные функции, и пришел к выводу о том, что так или иначе, слухи являлись активным стимулятором социальных, политических и межэтнических конфликтов.19.

Результаты многолетней исследовательской работы многих историков-сибиреведов были обобщены в коллективных трудах: пятитомной истории Сибири с древнейших времен до наших дней и в трех томах «Истории крестьянства.

Сибири". Пятитомный труд «История Сибири с древнейших времен до наших дней» в многоплановом комплексном исследовании рассматривается формирование, основные этапы и закономерности развития сибирского крестьянства. В издание раскрывается вклад крестьянства в освоение и развития производственных сил края, в создание материальной и духовной культуры народа.

Широко освещаются социально-экономическое положение крестьянства, его социальную структуру, его культуру и быт. Региональная специфика крестьянства.

Сибири раскрывается как своеобразное проявление общих закономерностей.

21 исторического развития класса всей страны. Обобщение разноуровневых процессов XVII — начала XX вв. сделано в фундаментальных трудах «Этнография русского крестьянства Сибири» (1981) и «Крестьянская община в Сибири» (1977). Комплексные исследования подтвердили наличие приспособительной изменчивости старожилов, визуально описанной в работах XIX в. Авторы впервые в советской науке охарактеризовали русских старожилов как «особую сибирскую ветвь русского народа». Большинство фундаментальных сибиреведческих трудов (В. И. Шункова, А. А. Кондрашенкова, В. Н. Шерстобоева, М. М. Громыко и т. д.) не выходят своими хронологическими гранями за тот же конец XVIII в., и только немногие авторы (А. Д. Колесников, Н. Ф. Емельянов) привлекали материалы за самые первые десятилетия XIX в., сосредоточивая в то же время свое внимание на анализе процессов XVIII в.

19 Побережников И. В. Слухи в социальной истории: типология и функции. Екатеринбург. 1995. С. 58.

20 См.: История Сибири с древнейших времен до наших дней. Т. 1−5. Л., 1968;1969; История крестьянства Сибири: Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1982; Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск, 1983; Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917;1937 гг.). Новосибирск, 1983.

21 См.: История Сибири с древнейших времен до наших дней. В 5 т. Л., 1968.

В постсоветский период продолжилось углубленное изучение культурно-бытового уклада крестьян-старожилов Н. А. Миненко, М. М. Громыко. Например, в конце 1990;е гг. — начале 2000;х гг. исследования о состоянии историко-культурном наследия русских старожилов, истории сибирской деревне и крестьянства провели Н. А. Балюк, Д. Я. Резун и О. Н. Шелегина.

Проведенный нами историографический обзор подтверждает, что рассмотрение различных точек зрения, их аргументации, взаимовлияния крайне сложно, поскольку отсутствуют сколько-нибудь цельные работы по теме диссертации. Анализ постановки и степени изученности проблемы позволяет подтвердить вывод об актуальности и новизне исследования.

Источниковая база исследования. Диссертация основана на комплексном анализе источников, содержащих информацию по различным аспектам истории крестьянства Тобольской губернии.

Круг источников, в которых отражен социокультурный облик крестьян Тобольской губернии, достаточно широк. Их можно разделить на следующие группы: 1) Законодательные акты центральной власти. 2) Указы и распоряжения местной власти (губернаторов, губернского правления, консистории). 3) материалы личного происхождения (записки, заметки, воспоминания, описания путешественников, крестьян). 4) Судебно-следственные дела. 5) Материалы учета (ведомости, статистика). 6) Периодическая печать.

В эти группы источников по теме нашего исследования входят как опубликованные материалы, так и неопубликованные архивные документы фондов Государственного учреждения Тюменской области «Государственного архива в г.

22 См.: Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX вв.) — Новосибирск, 1979; Ее же. Досуг и развлечения у русских крестьян Западной Сибири в XVIII — первой половины XIX вв. // СЭ. 1979/ № 6- Ее же. Массовые источники по демографии крестьянского двора XVIII — первой половины XIX вв. (по материалам Западной Сибири) // Источниковедение и археология Сибири. Новосибирск, 1977; Ее же. Старики в русской крестьянской общине Западной Сибири XVIII — первой половины XIX вв. // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII — начала XX вв. Новосибирск, 1985; Громыко М. М. Некоторые вопросы истории сибирского крестьянства периода феодализма // Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. II. История крестьянства Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1970; Ее же. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII — первой половины XIX вв.). Новосибирск, 1975; Ее же. Труд в представлениях сибирских крестьян XVIII — первой половины XIX вв. // Крестьянство Сибири XVIII — начала XX вв. Новосибирск, 1975. С. 119−131- Ее же. Мир русской деревни. М., 1991.

Тобольске" (ГУТО «ГА в г. Тобольске»), Российского государственного исторического архива (РГИА), Центрального государственного военно-исторического архива (ЦГВИА), Государственного архива Тюменской области (ГATO). Основная масса использованных источников извлечены из фондов Государственного архива в г. Тобольска — фонды «Николаева Кузьмы Николаевича. 1839−1882 гг.» (ф. 148), «Тобольское общее губернское правление. 1822−1917 гг.» (ф. 152), «Тобольская казенная палата. 1782−1916 гг.» (ф. 154), «Тобольская духовная консистория. 1721−1919 гг.» (ф. 156), «Тобольское губернское правление. 1788−1895 гг.» (ф. 329), «Тобольское наместническое правление. 1787−1797 гг.» (ф. 341), «Окружной врач Тобольского округа и губернии. 1846 г.» (ф. 349), «Тобольский земский суд. 1789−1866 гг.» (ф. 464), «Тобольский губернский статистический комитет. 1850−1918 гг.» (ф. 417). А также фонды РГИА: «Канцелярия министерства земледелия» (ф.381), «Канцелярия Обер-прокурора Синода» (ф. 797), «Департамент общих дел МВД» (ф. 1284), «Департамент полиции исполнительной МВД» (ф. 1286), «Межведомственный комитет по делам раскола» (ф. 1473) — ЦГВИА — фонд «Военно-ученый архив" — ГАТО — «Ялуторовский окружной суд» (ф. 65).

Важнейшим из опубликованных источников являются законодательные акты общероссийского характера. Для создания полной картины привлечены «Полное собрание законов Российской империи». Уникальным источником для изучения духовной, материальной культуры, повседневной жизни крестьян являются материалы личного происхождения, в частности, мемуары, воспоминания и записки современников событий. К этой группе источников можно отнести записки ученых путешествий Фалька и Палласа, описанных выше.23 Также в качестве источников духовной культуры широко используются труды краеведов XIX в., оставивших многочисленные зарисовки крестьянских будней и праздников. Следует отметить, что деятельность краеведов направлялась Русским географическим обществом, которое в первое десятилетие своего существования особое место отводило изучению материального быта, обычаев, духовной.

23 См.: Записки путешествия академика Фалька// Полное собрание ученых путешествий по России. Т. 6. СПб., 1824- Паллас П. С. Путешествия по разным местам российского государства. СПб., 1786. культуры крестьянства в связи с подготовкой Крестьянской реформы. Уже первая анкета Общества включала вопрос об особенностях домашнего быта, «под которой подразумевались не только материальные стороны, но и разные обычаи, и обряды,. народное веселье».24 Активным корреспондентом Общества был Н. А. Абрамов, который обследовал рукописные хранилища в Тобольске, Березове, Ялуторовске. Собранные источники легли в основу его многочисленных.

ЛС Л/Г исторических этюдов. Он создает «Описание Березовского края», а в 1863 г. присылает в Географическое общество очерк «Ялуторовский округ Тобольской губернии». Сочинения Н. А. Абрамова содержат немало интересного, в том числе и о «семейных нравах» местных крестьян: о взаимоотношениях родителей и детей, внутрисемейном разделении труда, свадебной обрядности. Приводятся пословицы и поговорки, отражающие взгляды крестьян на проблемы брачно-семейных отношений. С большой симпатией описал наблюдатель нравы, занятия, досуг ялуторовских крестьян. Он обратил внимание на неравномерное распределение досуга крестьянина в течение всего года, в связи со спецификой крестьянского труда, подчеркивая трудолюбие сибирских хлебопашцев. Представителем демократического направления в сибирском краеведении, интересовавшимися жизнью сибирских крестьян, были Ф. В. Бузолин и Ф. Ф. Соколов. Тюменский мещанин Ф. В. Бузолин, активно сотрудничавший в Русском географическом обществе с первых лет его образования, посвятил специальную работу ло главнейшим" календарным праздникам в Западной Сибири (1852). По заключению М. М. Громыко это «самая ранняя запись русского сибирского.

24 Смирнова В. И. Изучение досуга и развлечения крестьян краеведами Западной Сибири 40−60-х гг. XIX в. // Культурно-бытовые процессы у русских Западной Сибири XVIII — начала XX вв. Новосибирск, 1985. С. 30.

25 Мирзоев В. Г. Историография Сибири. (Домарксистский период). М., 1970. С. 181−183- Миненко Н. А. Русское крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX вв.). Новосибирск, 1979. С. 10.

26 Абрамов Н. А. Описание Березовского края. Зап. РГО, 1857, Кн. XIIМиненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII — первой половины XIX вв. Историко-этнографический очерк. Новосибирск, 1975. С. 10- Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX вв.). Новосибирск, 1979. С. 10.

27 Архив ВГО, раз. 61, on. 1, д. 23- Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX вв.). Новосибирск, 1979. С. 10.

Смирнова В. И. Изучение досуга и развлечения крестьян краеведами Западной Сибири 40−60-х гг. XIX в. // Культурно-бытовые процессы у русских Западной Сибири XVIII — начала XX вв. Новосибирск, 1985. С. 30. календаря", а применительно к рассматриваемому периодуединственная для Западной Сибири. Другой тюменский мещанин — Ф. Ф. Соловьев — представил в 1852 г. В Русское географическое общество целый очерк о народном веселье: праздниках, играх и забавах в Западной Сибири. Большой вклад внес тюменский купец Н. М. Чукмалдин. В своей работе «Мои воспоминания» он подробно изложил систему образования крестьянских детей.29 Представляют ценность материалы, собранные специально для изучения экономического быта государственных крестьян Западной Сибири П. И. Соколовым, Н. О. Осиповым, хранящиеся в фонде библиотеки Тобольского государственного историко-архитектурного музея-заповедника.30.

В группу опубликованных источников вошел сборник документов по.

Пугачевскому восстанию, где собраны воспоминания участников восстания,.

11 переписка губернатора с земскими управами, священнослужителями. Важным источником по истории сибирского крестьянства являются опубликованные статистические данные. Особенно интенсивное изучение Сибири начинается с XVIII в., когда в край снаряжаются многочисленные научные экспедиции, производившие сбор сведений по намеченным программам. Так, уже в 1724 г. по распоряжению Петра I по губерниям была разослана анкета, и из Сибири поступили обширные сведения. В 1734 г. В. Н. Татищев также «сочинил предложение с вопросами» и получил на него ответы. Г. Ф. Миллер, будучи в 1734—1742 гг. в Сибири, лично собирал сведения и разослал «вопросные пункты для сочинения ведомостей» о городах и уездах Сибири. Рассылка анкет и сбор сведений по составленным программам продолжались и в последующее время. В частности, в 1759 г. рассылается академическая анкета, составленная М. В. Ломоносовым. Сбор материалов для ответов на вопросники анкет.

29 Чукмалдин Н. Мои воспоминания. СПб., 1899. С. 1.

30 См.: Соколов П. И. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. Вып. IV. Тюменский уезд Тобольской губернии. Вып. VI. Тюкалинский округ Тобольской губернии. СПб., 1889- Осипов Н. О. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. Вып. XXI. Курганский округ Тобольской губернии. СПб., 1894.

31 См.: Материалы для истории пугачевского бунта на окраинах бывшей Сибирской губернии. Тобольск, 1890.

32 Андреев А. И. Очерки по источниковедению Сибири. Вып. 2-й. XVIII в. M.-JI., 1965. С. 79,312−315 систематизирует изучение края. В местных канцеляриях сосредоточиваются значительные материалы о природных условиях, истории, населении и экономике сибирских уездов.

С 1784 г. 33 начинается описание вновь учрежденных по закону 1775 г. губерний и наместничеств. С конца XVIII — начала XIX в. ведется сбор сведений по анкетам Вольного экономического общества. Подготовка ответов на поставленные вопросы анкет позволила сосредоточить в местных канцеляриях обширные материалы. Ценнейшие сведения отложились и по уездам Сибири. Некоторые из указанных материалов используются исследователями, но при этом не всегда учитывается изменение административных границ края, а границы эти за столетие менялись неоднократно.

К статистическим материалам мы можем отнести и различного рода сведения, опубликованные в губернской и центральной газетах: «Статистические сведения о Тобольской губернии», «О разведении английской ржи в Ялуторовском уезде», «Ведомость о посеве и действительном урожае хлеба в Тобольской губернии в 1834 году», «Список населенных мест Тобольской губернии», составленный В. Зверинским по данным 1868−1869 гг., «Статистическое описание Ишимского округа» Н. Черняковского, изданном при статистическом отделе Министерства внутренних дел.34 В целом они содержат сведения о численности различных социальных групп Тобольской губернии и их занятиях. Наиболее полно опубликованная информация о природно-климатических условиях, численности и составе населения, хозяйственном развитии представлена, едва ли не в.

33 В 1777 г. Сенат рассмотрел рапорты и топографические описания Московской и Воронежской губерний, высказал пожелание о том, что «таковые описания желательно бы было иметь и по всем губерниям». Программа присланных описаний содержала лишь пять вопросов и касалась географического положения уездов, численности населения по сословиям. Высказанное Сенатом пожелание вскоре принимает форму обязательного закона, и в 1784 г. утверждается анкета для составления топографических описаний городов, уездов и наместничеств в целом. (ПСЗ. Т. 20. СПб., 1830. С. 567).

34 Статистические сведения о Тобольской губернии за 1856 год.// Тобольские губернские ведомости. 1859. № 4. С. 5- О разведении английской ржи в Ялуторовском уезде// Земледельческая газета. 1827. № 19. С. 27−28- Список населенных мест Тобольской губернии по сведениям 1868−1869 гг. / Под ред. В. Зверинского. СПб., 1871- Черняковский Н. Статистическое описание Ишимского округа // Журнал Министерства Внутренних дел. 1843. Ч. 2. Ведомость о посеве и действительном урожае хлеба в Тобольской губернии в 1834 году // Земледельческая газета. 1835. № 24. С. 216. единственном источнике конца XVIII века — «Описание Тобольского.

35 наместничества". Анализ данного источника позволяет говорить о неравномерности развития округов Тобольской губернии, что позволяет дифференцировать округа по степени их развития на земледельческие и неземледельческие, т. е. промысловые.

Весьма важную информацию содержит периодическая печать XIX века, представленная в основном губернской прессой. Статьи и заметки всесторонне раскрывают жизнь сибирского крестьянина, содержат практические советы по ведению хозяйства. Вот только небольшой перечень материалов: «Заметки о значении ярмарок», «Несколько заметок о ссыльных в Сибири», «Несколько слов о скотопромышленности в Тобольской губернии», «О значении рогатого скота в Тобольской губернии», «Сообщение из Ишима ветеринарного врача Н. А. Сергеева», «Краткое изложение причин, производящих повальные болезни у домашних животных в Тобольской губернии, и мер, служащих устранению их», «Этнографические заметки: Крестьянская свадьба в Ялуторовском округе» 3. Т. Плотникова, «О тюменской ярмарке», «Об улучшении породы рогатого скота, разводимой в Тобольской губернии», «Ярмарки и торжки Ялуторовского уезда».36.

Большой фактический материал извлечен из документов Государственного учреждения Тюменской области «Государственного архива в г. Тобольске» (ГУТО «ГА в г. Тобольске»). Основную массу источников по нашей теме составляет делопроизводственная документация центральных и местных учреждений (губернаторов, губернского правления, консистории), позволяющие почерпнуть различные статистические сведения: «Ведомость о формировании волостных учреждений. 1800 г.», «Списки сельских обществ по волостям Ялуторовского.

35 См.: Описание Тобольского наместничества. Новосибирск, 1982.

36 Заметки о значении ярмарок.// ТГВ. 1857. № 2. С. 28- Несколько заметок о ссыльных в Сибири // ТГВ. 1859. № 29. С. 223- Несколько слов о скотопромышленности в Тобольской губернии // ТГВ. 1857. № 26. С. 92- О значении рогатого скота в Тобольской губернии // ТГВ. 1857. № 11. С. 182- Сообщение из Ишима ветеринарного врача Н. А. Сергеева // ТГВ. 1857. № 8. С. 186- Краткое изложение причин, производящих повальные болезни у домашних животных в Тобольской губернии, и мер, служащих к устранению их // ТГВ. 1859. № 5. С. 65−66- Плотников 3. Т. Этнографические заметки: Крестьянская свадьба в Ялуторовском округе // ТГВ. 1859. № 5. С. 66−69- О тюменской ярмарке // ТГВ. 1859. № 10−11. С. 186- Об улучшении породы рогатого скота, разводимой в Тобольской губернии // ТГВ. 1859. № И. С. 183- Ярмарки и торжки Ялуторовского уезда // ТГВ. 1864. № 42. С. 44. округа", «Переписка с земскими исправниками по требованию от некоторых лиц, сведений о местной торговле и промышленности», «Материалы о возобновлении действий Тобольского губернского статистического комитета» и другие документы. Их комплексный анализ позволяет выявить состав и динамику численности крестьянства на различных временных отрезках, проследить состав данного сословия, ее динамику. Охарактеризованные источники представляют собой взаимодополняющие материалы, важнейшим условием применения которых является комплексность использования, территориальная и хронологическая определенность.

По своей структуре диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, а также приложений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги, можно сделать следующие выводы. В конце XVIII — XIX вв. шел процесс формирования территориальных и административных границ селений и волостей Тобольской губернии. Именно в этот период шло активное заселение и земледельческое освоение данного региона. Плотная населенность южного района Тобольской губернии связана с природно-климатическими и географическими условиями, с наличием почв, пригодных для земледелия. Основным типом поселений являлась деревня. Крестьяне располагали свои селения в живописных местах, богатыми земельными, лесными угодьями и водоемами, — главными условиями нормального функционирования деревень. Обычно с одной стороны располагались река или озеро, с другой стороны рядом — лес и пространство, где могла расти трава. Если такового пространство не было, то устраивали палы. Также деревни могли образовываться там, где добывалась соль или на путях, где возили соль и проходили чайные пути из Кяхту. Деревни были в основном малодворные. Рядом расположенные водоемы, пастбища, сенокосные угодья и пашни давали возможность избегать чересполосицы. В случае необходимости крестьян имел заимку — дополнительные сенокосные угодья и пастбища. Сохранение на протяжении столетий деревень, особенно малодворных, говорит о таланте истинного хозяина в выборе места под поселение.

Особенностью деревень XVIII в. являлась сословная пестрота их населения. В непосредственном соседстве жили крестьяне, мещане, священники, солдаты и другие категории населения. Нередко семьи, принадлежащие к различным сословиям и жившие в одном населенном пункте, были связаны родственными отношениями.

Население губернии конца XVIII — первой половины XX вв. можно разделить на три группы: 1) русские- 2) татары, остяки, киргизы (казахи), вогулы и самоеды- 3) группа населения, нахождение которых в Тобольской губернии носили более или менее случайный характер, а именно добровольное или принудительное переселение (коми-зыряне, поляки, латыши, евреи, эсты, цыгане, немцы, финны, чуваши, башкиры и литовцы). Русские численно преобладали и расселялись на всем пространстве губернии, исключая Березовский, Сургутский и северные окраины Тобольского уездов, где количественный перевес над ними имели остяки и самоеды.

На первом этапе формирования русского сибирского общества присутствовало осознание русскими людьми, оказавшимися в Сибири, себя в качестве единого сообщества, части русского народа. Это сообщество именовалось сибиряками и фактически представляло собой региональную часть русской нации. Такой процесс в значительной степени инициировался государством, которое стремилось превратить Сибирь в неотъемлемую часть России. В среде сибиряков к середине XIX в. выделились особые группы старообрядцев и казаков. Сложение этих групп произошло под влиянием конфессионального и сословного факторов, однако представители этих групп сознавали себя, прежде всего русскими.

При столкновении старожилов и новоселов во второй половине XIX в. оформилась группа старожилов, выработавшая свою идентичность (чалдоны). Сам процесс постепенного сложения этих групп показывает, что главное в немвыделение «мы» при противостоянии некоему сообществу «они», осмысление своих интересов и прав, создание своей идентичности, которая обязательно выражалась в названии группы. Самым многочисленным сословием Тобольской губернии конца XVIII — середины XIX вв. являлись крестьяне. По архивным источникам в Тобольской губернии основными внутрисословными категориями крестьянства были: крестьяне-старожилы, дворовые люди, ссыльные, поселыцики и экономические крестьяне. Самую многочисленную группу земледельческого сословия составляли государственные крестьяне. Сословие сибирского крестьянство постепенно разрасталось за счет включения в состав различных прослоек земледельческого населения других сословий. Рост сословия крестьян можно объяснить не только естественным приростом, но и притоком из центральных губерний России.

В процессе освоения Сибири наблюдались сложные многоуровневые социальные и психологические конфликты, связанные с адаптацией русского населения к ее суровым условиям. Многие традиции и прежнее мировоззрение не вполне адекватно соответствовали новым реалиям. Степень трансформации русской этнической культуры, традиций и сознания в процессе адаптации зависела от конкретного набора воздействующих факторов в истории сибирского крестьянства. Сибирскому крестьянину пришлось приспосабливаться к суровым природно-климатическим и ландшафтным условиям, а также к этнокультурному окружению местных народов. Новые правила жизни, нормы социальных отношений, обряды и праздники становились традицией, в силу чего с каждым десятилетием образ жизни сибиряков все более отличался от великорусского. В каждом новом поколении воспроизводилась адаптированная культура и система ценностей мира старожилов. Процесс социализации проходил под руководством пожилых людей, носителей знаний, традиций и опыта предков.

Исходя из специфики освоения Тобольской губернии, можно выделить следующие культурно-исторические типы русского населения: 1. Старожилы, или коренное население. 2. Переселенцы из европейской части России. 3. Крестьяне, утратившие связь с землей и ставшие торговцами, лавочниками, наемными работниками, уходящими на заработки в другие места. 4. Дорожные крестьяне, живущие у Сибирского тракта, занимающиеся извозом и утратившие связь с землей.

Основу хозяйственной деятельности крестьян на протяжении рассматриваемого периода составляло земледелие. Благодаря климатическим и географическим условиям Тобольской губернии, земледелие было развито только на 1/3 территории, занятой 8 у.е.здами: Тобольским, Ишимским, Курганским, Тарским, Туринским, Тюкалинским, Тюменским и Ялуторовским. Крестьяне из северорусских уездов принесли в Сибирь свои земледельческие традиции в возделывании земель, о высоком уровне которых можно судить по культуре агротехнических мероприятий. Возможно, переселенцы не всегда несли с собой самое передовое. Но далеко не все возможно было применить в сибирских условиях. В тех случаях, когда переселенцы, используя свои трудовые навыки отличные от старожильческих, добивались положительных результатов, сибирские крестьяне не оставались к этому безучастными и перенимали опыт новоселов. Верно и то, что переселенцы, оказавшись в новых условиях, учились хозяйствовать у местных жителей. На сибирских полях была внедрена совершенная для местных условий система трехпольного хозяйства, которая стала определяющим фактором в развитии производительных сил деревни. В лесостепной и степной полосе трехполье сочеталось с залогом, а в подтаежной зоне сохранялась подсека. Основным пахотным орудием, в силу особенностей почвы, оставалась соха. В данный период в Тобольской губернии господствующее положение занимала озимая рожь, так как она более всего была приспособлена к местным климатическим условиям. Помимо этого сеяли ячмень и гречиху, занимались огородничеством. Накопленные путем долгого коллективного опыта, эти знания были особенно значительны у сибирских крестьян, приспособивших свои земледельческие навыки к суровому климату региона. Знаниями о природе и сельском хозяйстве владело все крестьянство в целом и индивидуально каждый крестьянин. Человек в деревне с ранних лет постепенно приобретал эти знания — и накопленные веками, и недавние. К ним добавлялись личный опыт и наблюдения. Духовный мир крестьянина обогащался восприятием природы, детальными и тонкими наблюдениями и знаниями о ней. Успех деятельности основывался на внимании ко всем обстоятельствам и добросовестном выполнении необходимых приемов. Нравственная основа — добросовестность, трудолюбие, — буквально пронизывали весь крестьянский хозяйственный опыт.

Хотя главным занятием сибирского крестьянина было земледелие, большое значение в экономике края отдавалось животноводству. Скот разводили, в основном, на убой. Старожилы переняли российские традиции стойлового содержания скота и строили теплые стайки, что положительно сказалось на продуктивности местного животноводства. Продукты животноводства — сало, кожи, мясо — пользовались на ярмарках и торжках огромным спросом не только в губернии, но и за ее пределами. Земледелие и животноводство — ведущие отрасли сельского хозяйства находились в тесной взаимосвязи с кустарными ремеслами и промышленностью. Промыслы и торговля обеспечивала крестьян деньгами, которые шли на уплату административных и государственных повинностей.

В повседневной жизни поколений крестьяне выработали и богатый социальный опыт, основное содержание которого заключалось в умении регулировать, увязывать в условиях сельскохозяйственной деятельности интересы отдельной личности с интересами семьи, а интересы семьи — с делами всего селения. Территориальная сельская община была гибким организмом, чутко реагировавшим на изменения социально-политических условий. Она не могла не считаться с государственными интересами, но в то же время постоянно решала вопросы в интересах крестьян, распределяя обязательные повинности удобным для данных условий способом. Демократизм общины определялся тем, что жители селения сами, по своему усмотрению решали множество вопросов. В целом община обеспечивала бесперебойность хозяйства и воспитывала людей, активно заинтересованных не только в своих, но и в общих делах селения и волости.

Об активности, инициативности крестьянина говорит, прежде всего, успешное ведение им своего собственного хозяйства. Но также и такие, например, процессы, как переселения. Ведь значительная часть заселения и хозяйственного освоения окраин шла за счет добровольных крестьянских переселений. Такие перемещения на большие расстояния, в новые природно-хозяйственные, а подчас и социальные условия, требовали предварительной разведки, передачи широкого набора сведений, участия в этом деле общин, определенной смелости, выносливости и умения адаптироваться в непривычной среде.

Бытовое устройство западносибирского крестьянина в XVIII — первой половине XIX вв. было сходным по названию и устройству с бытовавшими на европейской части страны хозяйственными постройками. Строго соблюдались выработанные рациональные принципы среднерусского комплекса размещения служб на усадьбах. Вместе с тем, своеобразие природно-климатических условий и направление хозяйственной деятельности обусловили определенное своеобразие западносибирского региона. В таежной зоне (Березовском, Верхотурском, Тобольском, Тюменском, за исключением юга, и Туринском уездах) деревенские жители в достатке имели высококачественную древесину хвойных пород. В лесостепной и степной зоне (Ишимском, Ялуторовском и других уездах) употребление дерева было связано преимущественно со степенью зажиточности хлебопашца. В большинстве районов Сибири в условиях изобилия строительного материала дома строили из сосны, а также из пихты и лиственницы.

Когда русские переселенцы оказались в совершенно новых условиях, то с течением времени в быту многое изменилось, в том числе и одежда. В костюме западно-сибирских крестьян в XVIII — первой половине XIX века две трети элементов костюма были традиционными для сельских жителей России, 16 процентов элементов позаимствовали у горожан, а вот 13 процентов — у местных народов. У коренных жителей русские заимствовали в основном те элементы костюма, которые обеспечивали защиту от внешних условий и соответствовали сибирскому климату. Используя традиции местных народов, русские переселенцы «изобрели» неизвестную в России обувь, например, чарки, ишимы и войлочные пимы. Так и получилось, что русское население в Сибири, не утратив своих традиций, сумело создать костюм, адекватный местным условиям.

В условиях максимально возможной по условиям времени свободы хозяйственной, экономической, социальной и культурной деятельности сибирское русское крестьянство смогло максимально реализовать свои потенциальные культурные возможности. Крестьяне в сибирской деревне были достаточно грамотными. Более того, реальный уровень грамотности существенно превышал официальные данные. Старообрядческие центры крестьянской письменности и книжности распространяли грамотность и за пределами общин «древнего благочестия». Еще шире была система вольных крестьянских школ. Обращает на себя внимание активное отношение крестьян к грамоте и чтению, ведь владение грамотностью постепенно превращалось в важнейшее условие успеха своего хозяйствования.

Основу крестьянской жизни составляла семья. Обширный социальный опыт накопился в организации хозяйственной деятельности семьи как малого трудового сообщества. Четкий, отработанный ритм каждодневных работ сочетался с разумным их распределением. Такая же ритмичность была присуща и каждому циклу сезонных работ и сельскохозяйственному году в целом. Эта отлаженность заранее включала и продуманные приемы поведения в неблагоприятных погодных условиях. И важнейшую роль здесь играло трудовое воспитание — постепенное и естественное подключение детей и подростков ко всем задачам семьи. Через семью и общину шла передача традиций в устном творчестве, пении, изобразительном искусстве и праздничной культуре. Возникали и подолгу сохранялись в прямой преемственности местные школы мастерства в отдельных жанрах фольклора, резьбы, живописи и вышивки. В молодежных хороводах и на посиделках практически не было пассивных зрителей. Шел непрерывный процесс обучения пению, танцу и играм, то есть подключения очередной возрастной группы к общему культурному достоянию.

Мы видим, что даже неполное проникновение в мир западносибирского крестьянина обнаруживает круг интересов, выходивших далеко за пределы своей волости. Живой отклик в крестьянской среде находили все крупные политические события государственного масштаба, прежде всего, войны и восстания. При этом официальная информация и слухи зачастую сопровождалось собственной трактовкой происходящего.