Этикетное поведение

Министерство Здравоохранения Российской Федерации Санкт-Петербургская Государственная Химико-Фармацевтическая академия

Место этикета в системе культурных ценностей

I. Что такое этикет. Истоки этикетного поведения. Этикетная ситуация.

II. Поведение при встрече с точки зрения различных этикетных норм.

1. Этикет в общении.

1) Обращение и приветствие.

2) С чего начинается общение.

3) Что важно в приветствии.

4) Кто кого должен приветствовать первым.

5) Рукопожатия.

2. Речевой этикет.

1) Как начать беседу.

2) Как продолжить беседу.

3) Как закончить беседу.

4) Чего в разговоре лучше избегать.

III. Гостеприимство и застольный этикет.

И. Кант о метафизических основах этикета.

1. Гостеприимство и обмен дарами.

1) Происхождение дара

2) У истоков гостеприимства

2. Трапеза и застольный этикет.

1) Очаг и стол

2) Рассаживание во время еды.

3) И. Кант о метафизических основах этикета

IV. Невербальный язык и этикетное поведение.

1. Понятие «невербальный язык» .

2. Параи экстралингвистические особенности невербальной коммуникации

3. Мимика и взгляд

V.

Заключение

.

VI. Ответы на контрольные вопросы

VII. Список используемой литературы.

Что такое этикет.

Истоки этикетного поведения.

При знакомстве с культурой и бытом чужого народа первое, что бросается в глаза наряду с отличиями в материальной культуре, — особенности поведения в стандартных ситуациях, причём специфические черты поведения наиболее отчётливо проявляются в сфере общения. Когда в сочинениях предшественников этнографической мысли (Геродот, Страбон, Тацит, Монтень и др.) речь заходит о том, чем отличается один народ от другого, не случайно, прежде всего, упоминаются «странные» обряды, обычаи и привычки.

По сути дела именно различия правил поведения в сходных ситуациях стимулировали тот интерес к быту разных народов, которому, в конечном счете, обязана своим возникновением этнография. Не будет преувеличением сказать, что первые этнографические описания относились именно к правилам общения, причём речь шла не о самом этикете, а об обычаях и обрядах, из которых этикет выделился сравнительно поздно. Как это нередко бывает в истории науки, то, с чего она начиналась, постепенно было оттеснено на периферию. По мере становления этнографии, включения в сферу её интересов новых областей культуры (фольклор и мифология, обычное право, материальное производство), описания этикета постепенно стали перемещаться на страницы научно-популярных и беллетристических изданий.

Между тем получить представление о культуре народа, не зная специфических правил его поведения, практически невозможно. Как мы убеждаемся ежедневно, проблемы национальных отношений не только не затухают, но становятся всё более острыми и актуальными.

Знание традиционной культуры поведения не только даёт нам возможность нормально общаться с представителями других национальностей, но и учит уважать чужие обычаи, какими бы странными и нелепыми они не казались бы на первый взгляд.

В последние десятилетия во всём мире пробудился повышенный интерес к этикету. Новые перспективы его изучения открылись благодаря применению лингвистических и семиотических процедур описания и анализа коммуникации и поведения в человеческом обществе. Рост интереса к вопросам этикета в немалой степени объясняется и новым осмыслением самих феноменов общения и поведения. Их исключительная роль в функционировании всех систем культуры привлекла внимание специалистов по теории коммуникации, лингвистике, семиотике, психологии, социологии, этнографии. Бурный прогресс в этих областях привёл к образованию новых субдисциплин и отраслей научного знания, таких как паралингвистика, этнография общения, психолингвистика, проксемика, кинесика и др.

Слова «этикет» и «этика» воспринимаются как близкие по значению. И это естественно. К такому восприятию подталкивает не только сходство самих слов, но и теснейшая связь этих понятий. Однако на самом деле эти слова сблизились сравнительно поздно. Слово «этикет» заимствовано из французского языка, а «этика» — из латыни.

Французское слово etiquette имеет два значения: 1) «ярлык», «этикетка», «надпись» и

2) «церемониал», «этикет» — и в свою очередь заимствовано из голландского sticke («колышек», «шпёнек») и первоначально обозначало колышек, к которому привязывалась бумажка с названием товара, позднее — и сама бумажка с надписью. На основе значения «надпись» развилось более узкое значение — «записка с обозначением последовательности протекания церемониальных действий» и далее — «церемониал». Ещё в начале XX в. слово «этикет» могло обозначать в русском языке «ярлык, наклеиваемый на бутылки и обёртки товаров с обозначением названия фирмы, торговца и производителя», однако закрепилось с этим значением всё же слово «этикетка». Само понятие «этикет» обособилось сравнительно недавно. Определить его границы и сегодня не так просто, как это может показаться на первый взгляд. Обычно под этикетом понимается «совокупность правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям (обхождение с окружающими, формы обращений и приветствий, поведение в общественных местах, манеры одежда)». Это определение, однако, не учитывает различий между бытовыми, этикетными и ритуальными ситуациями, ведь «поведение в общественных местах», «обхождение с окружающими» могут иметь как чисто бытовой, сугубо утилитарный характер, так и ритуальный, предопределенный мифологическим сценарием, а не только этикетный.

Более корректным представляется определение этикета, предложенное

Т.В. Цивьян: под этикетом «понимаются такие правила ритуализованного поведения человека в обществе, которые отражают существенные для данного общества социальные и биологические критерии и при этом требуют применения специальных приемов (так как в широком смысле любое поведение цивилизованного человека можно счесть этикетным). Указывая определенные отношения и связи, существующие в данном коллективе, этикетное поведение помогает выявить его структуру. Практически это достигается переводом на Язык этикета того фрагмента языка фактов, в котором Существенны различия в поле, возрасте и общественном положении. Поэтому основной функцией этикетной коммуникации с точки зрения прагматики будет определение относительного положения каждого члена в обществе, притом произведенное таким образом, что оно верно отражает разбиение в человеческом коллективе и удовлетворяет обе стороны, вступающие в общение». В этом определении уловлены существенные черты этикета, однако и оно не может нас вполне удовлетворить, ибо существу здесь речь идет об общении в целом, а не об этикете как его специфической форме. Очевидно, что понятие общения гораздо шире этикета. Этикет всегда реализуется в общении, но не всякое общение является этикетом.

Этикет в коммуникативном аспекте.

Из того факта, что этикетная ситуация всегда коммуникативна, вытекает ее принципиальная диалогичность. Этикет — всегда диалог, даже в том случае, если участники общения разделены пространством и временем. Именно поэтому можно говорить, например, об «эпистолярном этикете» или «литературном этикете». По словам Т. В. Цивьян, «выполнение каждого правила всегда направлено на определенного адресата и требует обязательного ответа (хотя бы в степени „замечено“). Этикетное поведение обычно рассчитано на двух адресатов — непосредственного и дальнего („публику“); в этом смысле его можно сравнить с действиями актеров, ориентированными одновременно на партнера и на зал».

Коммуникативные роли участников общения взаимно обусловлены; с одной стороны, они определяются их половозрастными и социальными ролями, а с другой — являются функцией от самого коммуникативного акта, задаются, конституируются им.

Началу общения предшествует стадия ориентации, когда каждый партнер выбирает свою тактику поведения. Для того чтобы осуществить такой выбор, необходимо учесть целый ряд параметров коммуникативной ситуации, и в первую очередь соотнести свой статус со статусом партнера. В качестве дифференцирующих при оценке коммуникативных статусов выступают такие признаки, как пол, возраст, общественное положение, национальная и конфессиональная принадлежность, родственные связи или их отсутствие, степень знакомства и некоторые другие. В каждом конкретном случае одни признаки актуализи-руются, другие же нейтрализуются. Понятно, что актуализируются различия, а нейтрализуются совпадения. Чем больше признаков, по которым участники общения «не совпадают», тем обычно выше степень этикетности ситуации и обязательность соблюдения правил.

В конечном счете все актуальные для этикета противопоставления могут быть представлены (свернуты) в виде оппозиции выше — ниже или старше — младше, понимаемой в социальном смысле, ибо для этикета важен сам факт неравенства. Этикет в первую очередь и призван обеспечить общение неравных (по тем или иным параметрам) партнеров. С этой точки зрения он служит своеобразным «механизмом балансировки» общения. Поэтому этикет — это всегда компромисс, заключаемый на взаимоприемлемых условиях.

Ролевая структура коммуникативной ситуации в традиционной культуре имеет определенную специфику. Во-первых, человек всегда ведет себя с учетом того, что за ним наблюдают некие высшие силы, причем и ритуал, и этикетная ситуация могут быть организованы таким образом, чтобы обеспечить непосредственное участие этих сил. В целом ряде случаев один из партнеров выступает от лица Бога, умерших родственников, хозяев иного мира и т. п. Соответственно вербальные и поведенческие тексты, которые им порождаются, как бы исходят не от него лично, а от тех высших сил, представителем которых он является.

Во-вторых, в качестве партнера по коммуникативному акту может выступать не только человек, но и практически любой другой объект, который приобретает человеческие атрибуты в акте общения. Происходит своеобразная «тотальная антропоморфизация» природы. Таким образом, правила этикета могут соблюдаться не только по отношению к другому человеку, но и по отношению к зверю, дереву, земле, а также духам предков, персонажам народной демонологии и т. д.

Все это придает традиционному этикету чрезвычайно своеобразный характер.

Поведение при встрече с точки зрения

различных этикетных норм.

Этикет в общении.

Трудно представить себе человека, который не хотел держаться уверенно, раскованно, свободно в любом обществе и компании. Каждый мечтает нравиться, привлекать к себе окружающих манерами, внешностью, умением чувствовать себя свободно в самой сложной ситуации. Как добиться этого?

Очень просто — овладеть, искусством этикета общения.

Обращение и приветствие.

Как обращаться к людям

Есть три вида обращения:

1. Официальное (гражданин, господин);

2. Дружеское (уважаемый коллега, старина, дорогой);

3. Фамильярное, допустимое только среди самых близких друзей.

К старшим по возрасту нужно обращаться на «вы».

К незнакомым ровесникам тоже нужно обращаться на «вы» .

На «ты» обращаются только к самым близким друзьям.

Более сложные ситуации

1. Если вам нужно обратиться к своему родственнику или близкому знакомому, который является руководителем, в присутствии посторонних, лучше назвать его по имени-отчеству и на «вы». В данном случае родственные или приятельские связи неуместно демонстрировать всем.

2. Если, например, в каком-нибудь новом для вас коллективе все обращаются друг к другу на «ты», а вы привыкли на «вы», лучше все-таки принять правила коллектива, чем диктовать свои.

3. Если вас кто-нибудь окликнет невежливо, например: Эй, ты!", не стоит отзываться на этот оклик. Однако не стоит читать нотаций, воспитывать других во время короткой встречи. Лучше преподать урок этикета собственным примером.

4. Рассказывая кому-нибудь о людях, не принято говорить о них в третьем лице — «он» или «она». Даже о близких родственниках нужно сказать: «Тамара Михайловна просила передать…», «Виктор Ильич будет ждать вас…» .

С чего начинается общение

Любое знакомство, да и вообще любое общение начинается с приветствия.

Каким оно должно быть? По этикету, приветствовать человека нужно словами:

«Здравствуйте»!

«Доброе утро!»

«Добрый день!»

«Добрый вечер!»

Что важно в приветствии

Интонация

Очень важный элемент приветствия! Приветствие, высказанное грубым или сухим тоном, может обидеть человека, с которым вы здороваетесь.

Приветствовать людей нужно тепло и дружелюбно.

Улыбка

«Добавленная» к приветствию улыбка улучшит общее настроение.

Жесты

Приветствие принято сопровождать поклоном, кивком головы, рукопожатием, объятиями, поцелуем руке. Мужчине во время приветствия нужно снять шляпу. Зимнюю шапку, берет, кепку снимать не обязательно!

Во время приветствия не следует опускать глаза, нужно встретиться взглядом с тем, кого вы приветствуете. Во время приветствия неприлично держать руки в карманах и сигарету во рту.

Кто кого должен приветствовать первым

Мужчина первым приветствует женщину, а мальчик девочку. Младший по возрасту должен первым приветствовать старшего. Младшая по возрасту женщина приветствует старшую и женщину мужчину, который намного старше ее.

Когда в помещение входит женщина, все находящиеся там мужчины должны приветствовать ее стоя или хотя бы приподняться со стула.

Приветствуя даму, мужчина может поцеловать ей руку. Делать это можно только в помещении!

А как быть, если встречаются равные по возрасту и положению?

В этом случае первый здоровается тот, кто лучше воспитан.

Более сложные этикетные ситуации

1. Если вы заметили знакомого вдалеке (на другой стороне улицы, в автобусе и т. п.), и если заметили и вас, то нужно поприветствовать знакомого кивком головы, взмахом руки, поклоном, улыбкой. Кричать во весь голос не следует!

2. Если вы увидели знакомого, который приближается к вам, не нужно кричать «здравствуйте!» издалека. Дождитесь, когда расстояние между вами сократится до

нескольких шагов.

3. Если вы идете с кем-нибудь, и ваш спутник поздоровается с незнакомым вам человеком, следует поздороваться и вам.

4. Если вы встречаете знакомого в компании незнакомца, нужно поприветствовать их обоих. Также нужно поприветствовать всех в группе, к которой вы подходите.

5. Если вы идете в группе и встречаете своего знакомого, не обязательно знакомить с ним остальных. Можно, извинившись, на несколько секунд отойти и поговорить со знакомым.

6. Обязательно нужно приветствовать тех людей, с которыми часто встречаетесь, даже если вы с ними и не знакомы, например, с продавцом ближайшего магазина, с почтальоном, соседями из подъезда.

7. Если вы входите в комнату, где находится много людей, нужно не здороваться с каждым в отдельности, а сказать общее «здравствуйте!»

Рукопожатия

По этикету:

1. Первыми подают руку старшие младшим, а не наоборот.

2. Среди ровесников первыми подают руку женщины мужчинам.

3.Если встречаются две супружеские пары, то сначала здороваются друг с другом женщины, затем мужчины приветствуют женщин, после этого мужчины здороваются между собой.

4. Перед рукопожатием мужчина должен обязательно снять перчатку.

Женщине это делать, не обязательна. Однако, приветствуя более старших по возрасту, перчатку должны снимать все.

Как отвечать на приветствия

Если вас поприветствовали, нужно обязательно ответить на это приветствие.

Если приветствуют сопровождающее вас лицо, нужно ответить на это приветствие даже незнакомому человеку.

Речевой этикет

Как начать беседу

Варианты начала беседы могут быть разными, в зависимости от обстановки, в которой оказались вы с собеседником.

Если вас пригласили на вечеринку, где вы почти никого не знаете, можно поступить так: выберите изо всей компании такого же явного «одиночку», как и вы, и смело обратитесь к нему со словами: «Привет! Меня зовут…» А далее можно, например, попросить о помощи: «Я в этой компании первый раз и почти никого не знаю. Может быть, вы (ты) поможете (поможешь) мне разобраться, кто есть кто?» Познакомившись, можно обменяться и другой информацией — об учебе или работе, семье, друзьях и т. п.

В людном месте хорошее начало разговора — просьба о помощи. В библиотеке можно спросить об интересующей вас книге, в магазине — расспросить о товарах, в картинной галерее — о той или иной картине, на улице — попросить показать дорогу или рассказать, как добраться до того или иного места.

Начать беседу можно и с комплимента собеседнику: «Никак не могу найти приличные джинсы. Вы (ты) не подскажете (подскажешь), где можно купить такие же, как у вас (тебя)?» Или: «Ваши волосы выглядят просто великолепно! Если не секрет, каким шампунем вы пользуетесь?»

Мужчине хорошо сделать комплимент о его прекрасной физической форме, женщине — о ее вкусе, Вполне подходят для начала разговора и банальности вроде:

«Эти бесконечные дожди просто невыносимы!», «Прекрасная погода, не правда ли?», «Вам не кажется, что сегодня на удивление жарко?», «Мы не могли встречаться раньше?»

Как продолжить беседу

Для продолжения разговора можно задавать собеседнику самые разнообразные вопросы, интересуясь его мнением о последних фильмах, альбомах известных музыкальных, политических событиях. Это позволит не только преодолеть смущение, но и определить круг интересов собеседников, сравнить его со своим. Можно смело рассказать о каком-нибудь случае, который произошел с вами, высказать свою точку зрения.

Как закончить беседу

Хорошо закончить беседу — тоже важно для дальнейшего продолжения знакомства.

Сделать это надо решительно, но вежливо, чтобы не обидеть собеседника.

Если беседа исчерпана, не нужно судорожно искать новые темы, пытаясь удержать собеседника, лучше постараться закрепить произведенное хорошее впечатление, с достоинством попрощавшись. Здесь уместны будут: «Было приятно познакомиться!», «Надеюсь на продолжение знакомства», «Нам непременно нужно еще раз встретиться и поболтать!», «Было очень приятно побеседовать с вами!».

Если, наоборот, у вас нет времени продолжать разговор, нужно мягко, но решительно дать понять это собеседнику, поглядывая на часы, приподнимаясь с кресла. Чтобы уход не выглядел невежливым, можно завершить беседу, высказавшись по последней фразе собеседника: «Иначе и не могло быть!», «Уверен, что вы справитесь! Но, к сожалению, мне пора. Нам обязательно нужно продолжить этот разговор в следующий раз!»

Чего в разговоре лучше избегать

Воспитанный человек говорит о себе в последнюю очередь. Если даже вас об этом попросили, то вскоре разговор следует перевести на другую тему.

Собственные заботы и невзгоды обсуждаются в семейном кругу или в кругу друзей; в общество выходят для того, чтобы отдохнуть и развлечься.

Домашние дела и болезни пусть в подробностях обсуждает тот, кто не может найти лучшей темы для разговора.

С врачом нужно консультироваться в приемные часы, а не расспрашивать его в компании или на улице о том, какие средства принимать против желудочно-кишечных заболеваний.

Не следует делать темой разговора — по крайней мере, в присутствии посторонних — личные дела, обсуждение которых было бы неприятно другому («Ну и как ты пережил нагоняй шефа?»).

Если вы пишете стихи, то ублажайте ими сначала самого себя; если ими заинтересуется издатель, тем лучше. Но требовать от других, чтобы они выслушивали плохие стихи, а потом еще и любезно расхваливали их как «исключительно талантливые», весьма бестактно.

Доверительной информацией делиться не стоит, так же как и намекать на вещи деликатного характера. Излишняя откровенность может быть лето истолкована как болтливость, а болтливый человек быстро теряет доверие.

Говорить о слабостях других отнюдь не похвальное занятие. Тот, кто старается повысить свои акции за счет других, ведет себя непорядочно. Настоящие люди считаются с человеческими слабостями других и не обсуждают их в обществе.

Беседа должна быть занимательной. Обсуждение кулинарных рецептов или приемов игры в теннис может лишь ненадолго заинтересовать собеседника, да и то не каждого. Если кто-то из гостей весь вечер изрекает нравоучения или высказывается на узкоспециальные темы, это утомляет остальных. Не надо заниматься и пустой болтовней, от которой другим ни пользы, ни удовольствия.

Прервите беседу, если почувствуете, что собеседники слушают вас без внимания; поступайте так и тогда, когда уверены, что разговор должен быть им непременно интересен.

Не поддавайтесь настроению. Истинная обходительность требует, чтобы в беседе вы были не только берущей, но и дающей стороной. Неприлично, а для многих, вероятно, и тягостно, когда вас развлекают, а сами вы молчите как рыба. Не отделяйтесь с группой собеседников от остального общества. Если хотите открыть свой собственный клуб, то пригласите гостей, с которыми желаете провести время, к себе домой.

Ждите, когда люди, занимающие высокий пост и пользующиеся большим уважением, обратятся к вам. Не покидайте собеседника, пока он не кончил говорить.

Не горячитесь и не раздражайтесь, если собеседник станет возражать, иначе симпатии остальных присутствующих, которые не очень внимательно следили, за темой, будут не на вашей стороне, даже если речь идет не о самых интересных вещах.

Не шепчитесь. Если вам надо шепнуть кому-либо из собеседников что-то на ухо, скажем, обратить его внимание на какое-либо упущение в туалете и т. п., отведите его в сторонку.

Говорите медленно и внятно и смотрите при этом собеседнику в глаза. Смотреть во время разговора на пуговицу костюма собеседника и тем более вертеть ее в руках весьма неприлично.

Указывать на других пальцем недопустимо. Во время разговора руки не должны находиться в карманах или покоиться на плечах собеседника.

Если гости говорят на родном языке, то не вступайте с другими в разговор на иностранном языке; ни в коем случае не делайте этого, если говорите о ком-либо из присутствующих, не владеющим этим языком. За столом внимание должно быть сосредоточено — хотя и не целиком и полностью, но все же в первую очередь — на сидящей справа даме. Не мешайте общей беседе за столом, громко переговариваясь с сидящими в отдалении.

Не вступайте в разговор на улице со своим знакомым, если он спешит или ждет даму. Если знакомый идет в сопровождении незнакомой дамы, то обратиться к нему можно лишь в случае крайней необходимости.

И последнее. Не судите о своих знакомых только по разговорам с ними. Важны не их слова, а, прежде всего, их дела.

Гостеприимство и застольный этикет.

И. Кант о метафизических основах этикета.

Гостеприимство и обмен дарами.

Происхождение дара.

Такие явления, как обмен подарками, гостеприимство и застолье, представляют собой формы универсального обмена, пронизывающего все стороны жизни архаического общества. Впервые механизмы обмена и дарения были исследованы французским социологом М. Моссом, позднее его наблюдения развивались и конкретизировались на самом разнообразном историко-этнографическом материале.

Парадоксальность архаического дара заключается в том, что он не менее «выгоден» тому, кто делает подарок, чем тому, кто его принимает, ибо доказывает богатство и щедрость первого и ставит второго в зависимое положение. Щедрость, готовность отдать «последнюю рубашку» — не просто нравственный императив, но определенная социальная установка, обусловленная архаическим отношением к собственности.

Архаический дар предполагает отдаривание. Как говорят пословицы: «Подарки любят отдарки. Дар дара ждет»; «Подарки принимать, так отдариваться». В то же время взаимное дарение не имело характера сделки: получение дара и ответное действие могли не совпадать друг с другом ни по времени, ни по относительной ценности. Только со временем обмен оформляется «в осознанную сторонами экономическую сделку, которая с развитием хозяйственного быта постепенно основывается на идее ценности и оценке обмениваемых предметов». Соответственно формируется и требование, чтобы ответный дар был равноценен подарку.

Многие путешественники пишут о попрошайничестве, свойственном первобытным народам; между тем просить или даже требовать у другого человека очень естественно для того, кто сам готов в любой момент все отдать другому. По словам Тебу де Мариньи, «черкесы нисколько не стесняются попросить то, что им нравится, и было бы смешно им отказывать, так как любой имеет право попросить у них то, что у них есть. Этот обычай, который иногда в условиях нищеты, лени и жадности вырождается в нечто вроде попрошайничества, рассматривается черкесами как дружеские подношения, как обмен сувенирами между двумя лицами, которые будут служить им приятными напоминаниями друг о друге … Во время моих двух путешествий я постоянно подвергался осаде толпы

людей, которые набивались мне в друзья, чтобы получить вследствие этого право требовать от меня подарков".

Обмен подарками — обычный способ установления дружбы или побратимства. У якутов понятие «друг» в смысле милого, близкого человека выражается словом атас, что значит «обменявшийся», а глагол атаста значит и «подружись», и «обменяйся». У нивхов, как и у многих других народов, побратимство выражалось в периодическом обмене подарками, взаимопомощи в беде и других услугах.

Обмен подарками, как и угощение, у многих народов был обязательным элементом приема гостя. Собственно говоря, гостеприимство и само является формой даро-обмена, ведь хозяин может рассчитывать на то, что рано или поздно, и он окажется в положении гостя.

У истоков гостеприимства.

Прием гостя безошибочно распознается как типичная этикетная ситуация. Между тем в традиционной куль-туре самых разных народов он в высокой степени ритуализован, соотнесен с мифологическими представлениями, играет существенную роль в социальной и экономической жизни. В обществах традиционного типа гостеприимство представляет собой скорее определенный морально-религиозный и социально-правовой институт, а прием гостя развертывается как достаточно сложный ритуал.

Институт гостеприимства существовал в очень сходной форме у самых разных народов мира: у древних германцев и евреев, у австралийцев и арабов, индейцев и народов Севера. Поразительные совпадения в ритуале приема гостя у народов, удаленных друг от друга во времени и пространстве, конечно, не могут быть случайными, они свидетельствуют об устойчивости неких глубинных структур ритуала, его семантических мотиваций.

Развитые формы гостеприимства ориентированы на человека, прибывшего издалека, незнакомого или малознакомого, а наиболее простые, зачаточные формы наблюдаются при приеме хорошо знакомого гостя, возможно соседа или родственника. В подобных случаях гостеприимство может сближаться с другими видами родственной или соседской взаимопомощи. Если сопоставить ритуал приема гостя в традиционной культуре разных народов СССР, то можно отметить следующие закономерности. У народов Севера хорошо сохранились наиболее простые формы гостеприимства. У народов Кавказа оно приобрело характер высокоразвитого правового института, а прием гостя развертывается как многодневный детализированный ритуал. Архаические формы гостеприимства у славянских народов, особенно у горцев Балканского полуострова, культура которых сохранила ряд общеславянских архаизмов, очень близки к кавказским; об этом же свидетельствуют наиболее ранние исторические данные о гостеприимстве у славянских народов. Однако восточнославянские материалы XIX—XX вв., на которые мы в значительной степени опираемся, интересны в другом отношении: у русских, украинцев и белорусов гостеприимство приобрело своеобразные христианизированные формы.

По наблюдениям Л. Я. Штернберга, в основе гостеприимства у нивхов лежит религиозное требование, а не только симпатия к ближнему или социальный этикет. Они считают обязанностью проявлять свое гостеприимство не только к проезжему, не только к действительно голод-ному, но и в таких случаях, где, с нашей точки зрения, в этом нет никакой надобности. Сколько бы раз в день ни появлялся сосед у очага, немедленно гостю предлагаются все яства, какие имеются у хозяина, не говоря уже о неизменной пригоршне табаку для трубки. Грех не угощать, не делиться пищей. И причина ясна: кормят человека боги, причем главным образом родовые боги, которые дают пищу не одному человеку, а целому роду, приносящему ему жертвы. Поэтому есть, не делясь с присутствующим родичем, и вообще не кормить его — «грех», который может лишить благоволения богов-кормильцев.

Классической страной гостеприимства по праву считается Кавказ. Это обусловлено военно-феодальным общественным укладом кавказских горцев, сохранностью высокоритуализованной рыцарской культуры, а также географической изолированностью, способствовавшей консервации архаических черт быта. В то же время гостеприимство народов Кавказа не является чем-то совершенно исключительным, оно находит множество параллелей в других регионах, в частности у славянских народов Балканского полуострова.

«Именно право совершенно незнакомого человека остановиться в качестве гостя в любом доме и безусловная обязанность хозяина оказать ему самый радушный прием и предоставить все необходимое — вот что, прежде всего, характеризовало обычай гостеприимства у адыгов и других кавказских горцев», — пишет исследователь культуры адыгов В. К. Гарданов. Соблюдение законов гостеприимства считалось одной из наиболее важных обязанностей человека. Оно строго контролировалось обычным правом. Так, например, в Осетии за их нарушение сбрасывали со связанными руками и ногами в реку с высокого обрыва.

На Северном Кавказе каждый горец имел специальное помещение для гостей (так называемая кунацкая.) У состоятельных людей это мог быть отдельный дом, у менее состоятельных — часть жилого дома, совпадавшая с мужской половиной. Гостевой дом являлся также своеоб-разным клубом, где собиралась молодежь, исполнялись музыка и танцы, происходил обмен новостями и т. п. У некоторых адыгских дворян и князей стол в кунацкой был постоянно накрыт в ожидании случайного гостя, и блюда сменялись трижды в день. Кабардинцы держали в кунацкой поднос с мясом, пастой и сыром, и называлось это «пища того, кто придет».

Трапеза и застольный этикет.

Трапеза является центральным эпизодом не только ритуала приема гостя, но и множества других ритуалов и праздников. Совместное принятие пищи, помимо утилитарной, имеет целый ряд иных функций; оно скрепляет социальные связи, представляя собой «магический консолидирующий акт», «в высшей степени актуальную», «богоугодную» форму социальной связи. Как и в случае с гостеприимством, мы постараемся рассмотреть трапезу как целостное образование, выявить ее семантику и наиболее общие принципы организации.

Очаг и стол

Обстановка застолья существенно различается в разных культурах. У большинства народов Азии принято сидеть во время еды на полу, застелив его коврами, циновками или подложив матрасы для сидения, а на них — подушки или небольшие тюфяки, чтобы опираться спиной и локтями. Пищу кладут при этом на разостланную, на полу скатерть, кусок выделанной кожи или невысокий круглый переносной столик.

В культурах, ориентированных на циновку или ковер, горизонталь, определяющая обычное положение тела во время трапезы, расположена ниже, чем в европейской культуре. Например, у арабов «позы для сидения, которые в европейской этикетной норме воспринимаются как отказ от этикета или свидетельство самого низкого социального статуса („поза нищего“), совершенно свободны … от этих ассоциаций». Положение непосредственно на полу или на земле, с одной стороны, и использование стула и высокого стола — с другой — предполагают не только соответствующие позы, но и соответствующую стилистику поведения и даже определенный образ жизни.

Любопытно, что в Китай высокие стулья проникли из Европы еще во II—III вв. н. э., причем сначала стул служил, по-видимому, только для лиц, пользовавшихся особым почетом. Впоследствии стул и высокий стол получили довольно широкое распространение, что привело к «своего рода разделению между жизнью сидя и жизнью на корточках, прямо на земле. Последняя была обычной, первая же официальной: престол государя, кресло мандарина, скамья и стулья в школах». Есть за высоким столом у ряда народов Азии — привилегия царских особ.

Столь привычный для нас высокий стол, несмотря на простоту его конструкции (доска, положенная на ножки или на козлы), появился в результате длительного развития; его прообразом могла быть небольшая, низко укрепленная доска, которой пользовались при еде, или низкий столик для различных нужд, позднее — и для продуктов питания. У восточных и западных славян вкушение пищи за высоким столом воспринималось как черта правильного, христианского поведения. Соответственно в целом ряде обрядов, имеющих языческое происхождение, полагалось, есть на земле, на полу, на могиле, превращенной в своего рода стол, и т. д. «Легенда Христиана» — чешский средневековый памятник конца X—первой половины XI в. — повествует о том, что князьям, оставшимся язычниками, не позволялось сидеть за одним столом с князьями, которые уже приняли христианство, и приходилось занимать места на полу. Любопытную параллель представляет одна из инвектив против морисков в «Антиалькоране» (1532 г.) Переса де Чинчона: «Мы, христиане, усаживаемся на доброй высоте, а не на земле, как животные». Во многих традициях сакральным центром жилища являлся очаг.

Характерно замечание Фазиля Искандера: «К одному никак не могли привыкнуть чегемцы, это к тому, что в городских домах нет очажного огня. Без живого огня дом казался чегемцу нежилым, вроде канцелярии. Беседовать в таком доме было трудно, потому что непонятно, куда смотреть. Чегемец привык, разговаривая, смотреть на огонь, или, по крайней мере, если приходилось смотреть на собеседника, огонь можно было чувствовать растопыренными пальцами рук».

Во многих традициях благополучие семьи связывалось с выполнением запретов и предписаний по отношению к домашнему огню: запрещалось плевать в огонь, бросать в него мусор, переступать через него, копаться в нем палкой и т. д. У белорусов и украинцев запрет сквернословить в доме мотивировался тем, что «печь в хате».

У русских, украинцев и белорусов ритуальные функции очага как бы перераспределились между печью и столом, причем печь притянула к себе в основном поверья и обрядовые действия, имеющие языческие корни, а стол — верования христианского характера. Само противопоставление «печь — красный угол явилось своего рода воплощением русского двоеверия в структуре жилища».

Символика стола у восточных славян сложным образом соотнесена с идеей пути — одной из основополагающих идей всей человеческой культуры. Стол как сакральный центр жилища является и начальной, и конечной точкой любого пути и сам в свернутом виде как бы содержит его идею. Характерны белорусские обычаи: «Отправляющийся в дорогу. .. целует домашний стол: если предстоит дальний путь, он целует средину стола, близкий — один или оба угла его, приходящиеся на избу. То же целование стола делается и по возвращении с пути».

Само вкушение пищи и особенно спиртного предстает как своего рода «езда в незнаемое». К этим представлениям, кстати, восходит довольно распространенная черта поведения, когда выпивающие изображают езду по железной дороге (ср. присказки при питье типа: «ну, поехали!»; «ту-ту!» и т. д.). Образ «стола, длиною, может, с дорогу от Конотопа до Батурина», который увидел в пекле гоголевский персонаж («Пропавшая грамота»), не является лишь плодом писательского воображения.

Рассаживание во время еды.

Размещение во время трапезы во многих культурах связано с членением внутреннего пространства жилища на части, наделенные различным символическим значением: более почетную и менее почетную, мужскую и женскую, правую и левую. При этом наиболее престижным у многих народов считалось место напротив входа (в тюркских языках оно обозначалось словом «тёр»). Например, южных алтайцев «хозяин сидел почти напротив входа в юрту в переднем углу (тёр), на границе мужской и женской стороны, у „изголовья“ огня… лицом к двери. Справа от него, на мужской стороне, рассаживались мужчины, слева, на женской стороне, — женщины. Хозяйка юрты сидела в переднем почетном углу, тоже у „изголовья“ огня, рядом с хозяином, возглавляя женскую часть собравшихся. Присутствующие рассаживались на земляном полу юрты на подстилках … образуя круг. Мужчины сидели, поджав под себя обе ноги, а женщины — только одну ногу, вторую поставив… Как мужчины, так и женщины рассаживались строго по рангу. Наиболее почетные лица и почтенные старики и старухи сидели ближе к хозяину и хозяйке, а менее почетные и молодежь — ближе к двери, замыкая круг».

В большинстве традиционных культур мужчины и женщины ели раздельно.

Широкое распространение имеет идея о том, что «пищевое общение мужчин и женщин несовместимо с половым общением: с кем вместе едят, на тех не женятся, на ком женятся, с теми вместе не едят». Понятно в связи с этим, что наиболее строго табуируется совместная трапеза мужа и жены, как и потенциальных брачных партнеров. Совместная же еда жениха и невесты в свадебном обряде, известная во многих традициях, знаменует собой их вступление в интимную связь. Эротическая символика еды отчетливо прослеживается в русской традиции. Во время свадьбы в Пинежском уезде Архангельской губернии молодым подносили кашу, которую невеста ела, накрывшись платком, «как бы стыдясь, есть на виду»: «Потешно, что в каше, подаваемой в чашке молодым, делается на средине ложкою некоторое углубление, полное налитого масла; вот из него-то берет кашу молодой, сам ест и молодой подносит». По поверьям, есть имеете один кусок хлеба разрешается только мужу с женой или другим близким людям; если женщина доест хлеб за мужчиной, то он будет за ней бегать, а если мужчина за женщиной — то наоборот.

Порядок рассаживания вокруг очага или стола выявлял субординацию сотрапезников и задавал «сценарий» угощения. В более широком плане рассаживание — наглядная модель половозрастной и социальной стратификации коллектива, причем «верх» и правая сторона, как правило, означают более высокую престижность, а «низ» и левая сторона — более низкую.

У восточных славян наиболее почетным считалось место во главе стола, в красном углу под иконами. Там обычно сидел мужчина, глава семьи. «Если в семье нет отца, его место занимает старший женатый сын, если же он еще не женат, то главенство принадлежит матери». Женщины, как правило, пожилые, могли занимать почетные места за столом и во время определенных обрядов: кума на крестинах, крестная мать одного из молодых на свадьбе. Следили, чтобы хозяин сидел не в самом углу под иконами, а немного отодвинувшись, как бы оставляя место для Бога, по пословице — «на куте сядзит альбо поп, альбо дурак».

По-видимому, изначально красный угол вообще предназначался исключительно для мужчин, а женщины стали допускаться туда сравнительно поздно. До сих пор можно услышать объяснение, что женщины не садятся в красном углу, так как они «нечистые», т. е. у них бывает менструация.

По сторонам от хозяина садились старшие мужчины, за ними — младшие, на самом нижнем конце стола — женщины; те из них, кому не хватало места за столом, ели «в посудах» на лавке или возле печи. «Женщин потчуют и приветствуют всегда после мужчин; от лучших кушаний, которые готовятся в меньшем количестве, им достаются одни остатки после мужчин, и они ими довольствуются, не вменяя себе этого в обиду». Известен и другой способ рассаживания: с одной стороны — по старшинству мужчины, с другой, напротив них, — женщины.

В XVI—XVII вв. в русских городах женщины подавали кушанья на стол, а сами ели позднее. По существу на Руси существовало такое же разделение дома на мужскую и женскую половины, какое характерно для Востока. По сообщению П. Петрея (1610-е годы), «женам не дозволяют мужья и обедать с собой: сами обедают или одни, или с гостями, а жены их особенно в своих покоях, с горничными, и никто из мужчин не может входить туда, кроме мальчиков, назначенных для их прислуги». В конце XVII в. такие порядки еще соблюдались в знатных семьях.

Эти восточные черты поведения в столицах подверглись существенным изменениям под влиянием петровских преобразований, но еще долго сохранялись в провинции, а в деревенской жизни дают себя знать и до сих пор.

И. Кант о метафизических

основах этикета

Среди философских трактатов по этике особенно выделяются труды И.Канта. Этика Канта во многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Среди классиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности (причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем, связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы — вопросы теоретического разума — от вопроса практического разума: что я должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним поколения философов (А. и В. Гумбольдт, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).

В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм — ведь отнюдь не всегда это справедливо на самом деле, то есть отнюдь не всегда «любовь к дальнему» нравственнее «любви к ближнему». Кант прав в том, что нравственный императив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любить их за это. «Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей. Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и это справедливо даже в отношении ваших врагов». Людей, действующих из доб-рых побуждений, гораздо больше и это превосходно" .

В этике Кант развивает учение об автономии морали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственного мира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственную установку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, что преобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития, отличаются радикализмом предъявленных требований: «эти законы повелевают, безусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они даже заставляют совершенно отвлечься от него», людям «достаточно того, что они исполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, быть может никогда не совпадали счастье и достойность его» .

В обстановке громких требований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивом напомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максима поступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства. Действие не «сообразно с долгом», а «из чувства долга» — вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга.

Гостеприимство — нравственная категория. Это средство к установлению и сохранению мира, средство общения. Соблюдая законы гостеприимства, человек соблюдает нравственный долг, но он остаётся свободным и обеспечивает свободу своим гостям.

Моральную способность «свободного самопринуждения» Кант называет добродетелью, а поступок, исходящий из такого умонастроения (из уважения к закону), — добродетельным (этическим) поступком.

Принцип «уважения к моральному закону» является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона.

Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность.

Концепция свободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься, во-первых, как «положительная свобода», при которой человек свободе только тогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как «нейтральная свобода», имеющая место в случаях выбора человеком правильных или неправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок, противоречащий долгу.

Как же возможны свобода и нравственность? Человек, говорит Кант, принадлежит в одно и то же время к двум мирам. Один — мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости; другой же — мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы. Соответственно, все мыслимые законы подразделяются Кантом на «законы природы» и «законы свободы, или нравственности. Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон в качестве необходимого сального. Когда человек сам налагает на себя закон, но при том такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский «категорический императив), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе.

Среди задатков человека Кант выделяет способность «общаться с себе подобными». Общение он сводит к отрицательной форме, к антагонизму между изолированными друг от друга индивидами, такое «общение» прямо вытекает из «необщительного свойства», заложенного в природе человека, из сильного стремления уединиться, изолироваться, из желания «все сообразовывать только со своим разумением»; такой человек неизбежно ожидает отовсюду сопротивления, так как он по себе знает, что сам склонен сопротивляться другим". Это порождает только «недоброжелательную общительность» людей, постоянно угрожающую обществу разъединением. Человек утверждает себя среди своих ближних, которых он не может терпеть, но без которых он «не может обойтись». Развитие таких задатков в индивидах, как честолюбие, властолюбие, корыстолюбие ведет, по Канту, к расцвету талантов, просвещению: «вся культура и искусство, украшающие человечество, самое лучшее общественное устройство — все это плоды необщительности». Добро с этой точки зрения появляется в истории как побочный продукт морального зла: «Моральное зло имеет то неотделимое от своей природы свойство, что по своим целям (особенно в отношении других, держащихся такого же образа мыслей) он внутренне противоречиво и саморазрушительно и, таким образом, хотя и медленно, но уступает место моральному принципу добра». Кант утверждает, что от необузданного эгоизма и разгула своеволия через прогресс к дисциплине и просвещению все же можно постепенно прийти к предначертанной человечеству цели и «патологически вынужденное согласие к жизни в обществе претворить в конце концов в моральное целое» .

Цивилизация воздвигнута на плюрализме эгоистических устремлений, но ведь они, вообще говоря, к добру не ведут. Таким образом, в данном случае Канту приходится отодвигать разрешение нравственной задачи для чувственного мира в «необозримую даль» .

Невербальный язык и

этикетное поведение

Термин «невербальное» обычно понимается как «несловесный язык». Он объединяет большой круг явлений, включая не только движения тела человека и звуковую модальность речи, но и различные элементы окружающей среды, одежду, элементы оформления внешности и даже различные сферы искусства.

Под невербальной коммуникацией (в узком смысле) следует понимать средство информации, систему невербальных символов, знаков, кодов, использующихся для передачи сообщения. Ключевым моментом такого понимания является указание на внешнее сопровождение психических явлений В широком смысле понятие «невербальная коммуникация» практически отождествляется с понятием «невербальное поведение» и означает социально обусловленную систему взаимодействия, в структуре которой преобладают непроизвольные, неосознаваемые комплексы движений, выражающие личностную неповторимость человека.

Основное свойство невербального поведения — движение, постоянное изменение совокупности невербальных средств выражения вслед за изменениями личности. Ядро невербального поведения составляют самые разнообразные движения (жесты, экспрессия лица, взгляд, позы, интонационно-ритмические характеристики голоса, прикосновения), которые связаны с изменяющимися психическими состояниями человека, его отношениями к партнеру, с ситуацией взаимодействия.

Тот факт, что передача и прием невербальной информации могут осуществляться на бессознательном или подсознательном уровне, ставит вопрос об оправданности понятия «общение», так как при речевой и неречевой коммуникации этот процесс по-разному осознается партнерами, но взаимодействию. Но невербальное поведение определенно несет информацию независимо от того, осознается она индивидом или нет.

Наиболее полно особенности невербального языка как специфического языка общения описаны американским психологом Р. Харрисоном. Он характеризует невербальный язык как природный, первичный, правополушарный, имеющий пространственно-временную целостность. Невербальный язык состоит из разнообразных движений, и значительная часть невербальной информации вообще не может быть переведена в код какого-либо языка без существенной потери их смысла для партнеров.

Сигнальные функции невербальной коммуникации интересуют исследователей, рассматривающих способы, каналы передачи не вербальной информации (визуальные, слуховые, тактильные, ольфакторные).

Главным компонентом структуры здесь является кинестетика — зрительно воспринимаемый диапазон движений тела, жесты рук, движения глаз и лица. Центральное место в кинестетике занимает экспрессивная подструктура, которая подразделяется на выразительные движения и физиогномику.

С помощью акустического канала отражается просодическая структура невербального поведения. К ней примыкает экстралингвистическая структура (речевые паузы и психофизиологические реакции человека — плач, кашель, смех, вздохи т.д.).

Такесика — область невербального поведения, находящаяся под контролем тактильно-кинестетической системы отражения (данные поступают от рецепторов кожи, мышц, сухожилий, суета bob), а также зрительной и слуховой системы, обеспечивает оценку всех нюансов физического контакта.

Ольфакторная система базируется на обонянии человека и отражает искусственные и естественные запахи.

Полисенсорная природа невербальной коммуникации является важнейшей ее особенностью по сравнению с речью. В процессе речевого общения через слух передается та часть невербальной информации, которая представлена в звуке! голоса говорящего (особенности интонации, тембр и т. п.). Через зрительный канал передаются особенности кинестетики (мимики, жестов, поз). Тактильно-кинестетическая система обеспечивает восприятие физического контакта с другим человеком в виде прикосновений, поглаживаний, похлопываний; особое значение она приобретает для организации коммуникативного Процесса у слепых и слабовидящих. Хеморецепция — обоняние и вкус — важный канал невербальной коммуникации в виде обыденных запахов, распространяемых человеческим телом и свидетельствующих о состоянии здоровья, гигиены и т. п., запахов, создаваемых ферогормонами — гормонами, по-разному выраженными у мужчин и женщин в разные возрастные периоды и при разных психических состояния и оказывающие влияние на формирование сексуальной привлекательности.

Таким образом, полисенсорная природа невербальной коммуникации обеспечивает человеку восприятие биологически и социально значимой информации из внешнего мира.

Существенной особенностью невербальной коммуникации является независимость ее от семантики речи. Практически это проявляется в тех случаях, когда слова означают одно, а информация голоса — совсем другое. В принципе между речевым и неречевым сообщениями возможны соотношения трех типов:

1.неречевое сообщение согласуется с речевым, усиливает его (например,

неприязнь к человеку, выраженная словесно, подчеркивается

отталкиванием, увеличением дистанции);

2. неречевое сообщение противоречит речевому (например, чело век

сообщает партнеру о своих симпатиях к нему, но при этом сдвигает

брови, морщит лоб, раздувает ноздри);

3. неречевое сообщение касается совершенно иного предмета, чем речевое

(например, человек обсуждает деловую проблему, а на невербальном

уровне отражается информация об эмоциональных отношениях с

партнером).

В большинстве работ, посвященных сравнению речевых и не. вербальных коммуникаций, подчеркивается, что функция последних сводится к дополнению, интерпретации текста и к применению его подтекста, т. е. невербальная коммуникация призвана усилить эмоциональную насыщенность слова, его выразительность и силу высказывания.

Психологическую суть невербального сообщения сложно как опровергнуть, так и подтвердить, поэтому социум вырабатывает требования, главным образом касающиеся речевого поведения.

Человек гораздо точнее оценивает свою способность передавать речевые сигналы, чем воспринимать их. По-видимому, причина в том, что, выражая свои эмоции, человек получает более непосредственную и обязательную (навязанную) обратную связь, чем в том случае, когда он дает понять, что сумел «расшифровать» эмоциональные выражения других людей. В связи с этим полезны понятия «знак» и «сигнал». Знак — это элемент поведения, внешности, движений индивида, несущий информацию, которая независимо от его воли и намерений воспринимается другим индивидом. Но знак становится сигналом, когда «отправитель» использует его осознанно с целью передать определенную информацию «получателю». Информационно-психологические различия между знаком и сигналом являются причиной множества случаев нарушения взаимопонимания между людьми. Неосознаваемый «отправителем» знак, например случайный взгляд, может быть воспринят партнером как сигнал (признак интереса, презрения) и вызвать конкретные действия. Кроме того, даже когда поведение обеих сторон вполне осознанно, интерпретация полученной информации не обязательно совпадает с тем, что предназначалось для передачи.

Невербальное поведение считается многими исследователями той частью общения, которая с трудом поддается формализации и за которую человек не несет ответственности. Несмотря на это невербальные средства так же, как и вербальные, используются для организации обратной связи в процессе общения.

Таким образом, невербальная коммуникация выполняет функции контроля, регуляции, информации, диагностики, коррекции взаимодействия. Сочетание вербальных и невербальных компонентов зависит от ситуации общения, главными компонентами которой являются отношения между участниками, цели взаимодействия, вид общения. При этом невербальное поведение может выступать как средство, дополняющее речь, как «автономный текст», существующий параллельно речи, а также как единственное средство общения.

Исследование невербальной коммуникации имеет большое значение не только в системе человек — человек, но и в системе человек — машина, в частности в инженерной психологии для решения задач автоматического распознавания речи, при идентификации личности говорящего, в процессе контроля за состоянием человека, работающего в стрессовых условиях.

Согласно другому подходу к оценке роли неречевой коммуникации, в процессе общения признается «автономность текста» невербальной коммуникации, так как она выражена знаками и имеет наряду с речевой свой план выражения содержания и интерпретаций. Соответственно неправомерно считать, что невербальная коммуникация только дополняет «главный» (речевой) язык. Она существует вместе с речью как независимая от нее система.

Наконец, третья точка зрения отстаивает приоритет невербального поведения над вербальным в качестве более экономного и эффективного средства в достижении целей коммуникации. Человек в ситуации общения реализует некоторую невербальную программу, накладывая на нее вербальную форму. Кроме того, у невербального поведения есть своеобразный приоритет в создании образа партнера и всей ситуации общения, что не означает второстепенной роли речевого поведения.

Намеренность и ненамеренность в передаче информации по каналам невербальной коммуникации также имеет свою специфику:

в одних случаях информация может передаваться «отправителем» с осознаваемой целью довести ее до сведения «получателя», например угрожающая поза или указующий жест, в других, случаях отправитель не имеет намерения передавать какую-то формацию или даже пытается ее скрыть, но получатель такую информацию воспринял (например, признаки плохого настроения самочувствия).

Весьма важным аспектом является изучение, невербальной информации в художественном творчестве, где она служит не только условием эстетического, воспитания, но и эффективным средством развития личности.

Параи экстралингвистические особенности

невербальной коммуникации

К паралингвистическим компонентам невербальной коммуникации, определяющим качество голоса, его диапазон, тональность, относят: громкость, темп, ритм и высоту звука.

Экстралингвистические компоненты представляют собой атипические индивидуальные особенности произношения — речевые паузы, смех, покашливание, вздохи, плач, заикание и т. п.

Громкость голоса, особенно динамика изменений этого параметра во времени, — важное акустическое средство кодирования; невербальной информации. Так, для печали характерна низкая громкость голоса, а для гнева — увеличенная. Большая громкость голоса сочетается с выраженной побудительной силой высказывания и часто служит намерению повлиять на собеседника. Говорить громче бывает легче, если одновременно повышать частоту (это и есть разговор «на повышенных тонах»). Если повышение тона превышает допустимый уровень для конкретного партнера, то это воспринимается как покушение на личное достоинство. Малая громкость голоса в процессе общения чаще всего ассоциируется у слушателей со сдержанностью, скромностью, нехваткой жизненной силы. Наиболее эффективной в практике деловой коммуникации. признается тактика постоянного изменения громкости голоса, Часто слово, произнесенное тихим голосом на фоне громкой речи, привлекает к себе большее внимание, чем слово, усиленное: криком.

Темп речи. Средние статистические характеристики темна. речи человека существенно изменяются с возрастом вследствие ослабления активности артикуляционного процесса. Можно говорить о темпе речи как об индивидуальной личностной особенности, связанной прежде всего с характеристиками темперамента человека. Быстрый темп речи может свидетельствовать об импульсивности, уверенности в себе, а спокойная медленная манера указывает на невозмутимость, рассудительность, основательность. Кроме того, существуют значительные различия по показателям речи между представителями разных культур: «нормальная скорость» речи у французов и итальянцев обычно выше, чем у немцев и англичан.

Ситуативные изменения присущего человеку индивидуального темпа речи позволяют судить об изменении его состояния. Так, люди начинают говорить быстрее, когда они взволнованы, когда говорят о своих трудностях, хотят в чем-то убедить собеседника или уговорить его. Медленная речь может свидетельствовать об усталости, угнетенном состоянии или плохом самочувствии. Одна и та же фраза («Прости, я сам все расскажу»), произнесенная по просьбе исследователей профессиональным актером с разными эмоциональными оттенками, имела средний темп произнесения; (слогов в секунду) при выражении радости — 5,00; печали — 1,74; гнева — 2,96; страха — 4,45. Аналогичные результаты получены при анализе эмоциональной выразительности вокальной речи.

Ритм, или течение, речи. Сбивчивая, прерывистая речь, как правило, указывает на волнение, нервно-психическое напряжение. Когда человек говорит на трудные для себя темы, он сбивается, часто неправильно строит фразы. Чем более прерывиста речь, чем больше в ней запинок, назализации (э… э… э…), слов-паразитов («значит», «так сказать» и т. п.), тем более некомпетентным он кажется слушающим. Нужно иметь в виду, что сбивчивая речь часто принимается за попытку обмануть партнера.

Ритмичное говорение (ровное перетекание слов) ассоциируется в представлении слушателей с уравновешенностью, хорошим настроением собеседника, богатством чувств.

Высота голоса и ее изменение во времени — носитель информации о возрастных, половых, индивидуально-личностных особенностях человека. У женщин и детей голосовые связки короче и тоньше, чем у мужчин, поэтому высота голоса у них выше примерно на октаву. Этой же закономерностью определяются индивидуальные различия в высоте голоса разных людей: высокие и полные люди имеют, как правило, более крупную гортань и более низкие голоса, чем низкорослые и худые.

Эмоциональное содержание сообщения может несколько изменять звуковысотные характеристики. Так, гнев сопровождается увеличением звонкости, «металличности», а страх делает голос «глухим», «тусклым», «сдавленным».

Паузы во время разговора делают для того, чтобы: предоставить партнеру возможность высказаться; выиграть время на размышления; придать силу словам, следующим за паузой; переждать отвлечение партнера; отреагировать на невербальные сигналы, свидетельствующие о желании партнера что-то сказать.

Если человек не обращает внимания на то, что его прерывают, значит, он больше ориентируется на себя, а если он с трудом выносит паузы в разговоре, он больше ориентируется на межличное взаимодействие.

Умение держать паузу — порой незаменимое средство ведения разговора. Несколько секунд молчания могут быть красноречивее слов, они помогают собраться с мыслями, дают возможность овладеть собой, привлечь или переключить внимание.

Умение слушать паузу, интерпретировать причины молчания позволяет получить важную дополнительную информацию в процессе общения.

Смех рассматривается как универсальное средство для снятия: напряжения в общении. Открытый, естественный смех (смех с широко раскрытым ртом) демонстрирует радость, удовольствие, одобрение. Полные люди, люди веселые по натуре смеются всем телом. Смех, снимающий напряжение, разряжающий обстановку, чаще всего отражает естественную реакцию на что-то веселое, комичное, он не направлен на демонстрацию своего отношения к партнеру. Демонстративная реакция может сопровождаться язвительным, издевательским, злорадным, ироничным, циничным, смущенным, смехом. Наконец, бывает смех искусственный, вымученный как выражение определенной игры, направленной на достижение личных целей.

Вздохи, стоны, покашливания также представляю собой «говорящие» звуки. Их роль в общении сводится, прежде всего, к выражению определенных состояний (безысходности, нетерпеливости, недовольства и т. п.) и «заражению» окружающих путем вызывания у них аналогичных чувств.

Интонация — все явления, звуковые средства языка, которые связаны с голосом и не требуют концентрации внимания на содержании сказанного. Интонация — особый способ выражения чувств, эмоций, отношения говорящего к собственным словам и тем людям, с которыми он общается (властная интонация, насмешливая, ироническая, уверенная и т. п.). По образному выражению М. М. Бахтина, в интонации соприкасается говорящий со слушающим.

Интонации пока мало изучены. Их многообразие и высокая степень индивидуализации мешают составить какую-либо «азбуку» интонаций. Очень важно при этом учитывать, что невербальная информация передается не одним каким-либо акустическим средством, а одновременно несколькими. Например, информация об изменении эмоционального состояния говорящего находит отражение в изменении тембра (спектра голоса) и в характерных для каждой эмоции изменениях высоты, силы, тембра, ритма речевой фразы.

В системе речевого общения можно выделить следующие виды. невербальной информации, передаваемые особенностями звукопроизношения: эмоциональную, эстетическую, индивидуально-личностную, биофизическую, социально-групповую, психологическую, пространственную, медицинскую, информацию о физических помехах.

Восприятие эмоциональной информации зависит от степени выраженности эмоции в голосе и ее вида. Исследования показали большую надежность восприятия таких эмоций, как гнев и страх, по сравнению с эмоциями радости.

Для характеристики эмоциональной импрессивности, т. е. способности человека к восприятию эмоциональной информации, используется понятие «эмоциональный слух». Если фактический речевой слух обеспечивает способность человека воспринимать вербальное смысловое содержание речи, то эмоциональный слух — это способность к определению эмоционального состояния говорящего по звуку его голоса. Степень развитости эмоционального слуха коррелирует с эмпатией — постижением состояний другого человека в форме сопереживания.

Словесные определения эстетической информации речи и голоса носят оценочный характер: нравится — не нравится, приятный — неприятный, нежный — грубый и т. п. Важнейшей особенностью эстетической информации является образность и метафоричность, использование не только акустических определений (звонкий — глухой, высокий — низкий), но и зрительных (яркий — тусклый, светлый — темный), кожно-тактильных (мягкий — жестокий, теплый — холодный) и даже вкусовых (сладкий, сочный). Слушатели способны наделить голос даже нравственными категория-ми, например, назвав его «благородным». На основе исследований эстетической информации можно утверждать, что слушающие приписывают обладателям «красивой» речи не только выраженные интеллектуальные качества и позитивные личностные свойства доброжелательность, великодушие, чувство собственного достоинства), но и деловые качества (компетентность, надежность, энергичность), а также хорошее состояние здоровья.

Эмоционально-эстетические характеристики речи особенно не-обходимы для представителей речевых профессий, поскольку многочисленная аудитория радио и телевидения не только дает критическую оценку выступающим, Но и формирует под их воздействием эстетические оценки собственной речи.

Индивидуально-личностная акустическая информация является специфической характеристикой каждого человека. Неповторимость голоса человека определяется присущими только (ему особенностями тембра, высоты, интонации, фонетики. Известно, что в средневековой Италии в паспорте наряду с другими отличительными чертами человека отмечались свойства его голоса.

Экспериментальные исследования свидетельствуют о высокой надежности распознавания знакомых людей на основе индивидуальных особенностей голоса: до 98% при прослушивании фраз длительностью 3—5 с. Узнавание сохраняется и при инвертированном во времени звучании, что говорит о большей помехоустойчивости данного вида невербальной информации. Сейчас неповторимо голоса человека используется как средство автоматического опознавания личности, например, в банках для обеспечения индивидуального доступа к сейфу его владельца, в криминалистике при анализе правонарушений.

Биофизическая информация характеризует половые, возрастные различия людей, а также определенные конституционные особенности (рост, вес). В отличие от индивидуально-личностной информации она интерпретируется как принадлежность человека к определенной типологической группе.

Надежность определения биофизических характеристик говорящего по его голосу достаточно высока: для пола — 98,4%, возраста -82,4%, роста — 96,7%, веса — 87,2%. Точность узнавания существенно, зависит от возраста слушающих, которые лучше всего определят возраст говорящих, близкий к их собственному. При этом молодые слушатели склонны занижать возраст тех, кто старше их. Дети допускают более выраженные ошибки в определении биофизических характеристик говорящих. Можно сказать, что восприятие информации во многом зависит от социального опыта аудиторов.

Медицинская информация отражает состояние здоровья говорящего и характеризуется терминами «больной», «болезненный» голос. Они указывают как на нарушение работы голосового аппарата, так и на общее болезненное состояние организма. Опытные клиницисты успешно используют такую информацию в диагностических целях.

Информация о помехах, сопровождающих процесс речи, также может быть важной для слушающего. Индифферентные, не связанные с говорящим помехи, могут быть результатом, например, электроакустических шумов в телефонной линии, а шумы в помещении, откуда ведется разговор, могут нести определенную информацию о говорящем (местонахождение, наличие других людей и т. п.). Этот вид информации имеет особое значение в криминалистике.

Пространственная информация — это информация о пространственном расположении говорящего по отношению к слушающему (справа — слева, впереди — сзади, удаление — приближение и т. п.). Интересным психологическим феноменом является так называемый эффект вечеринки. Он наблюдается в тех случаях, когда рядом со слушающим находится много говорящих; при этом слушающий способен избирательно направлять свое внимание на интересующего его собеседника, одновременно подавляя (игнорируя) речь других людей. Интересно, что этот эффект направленного внимания проявляется не только при бинауральном пространственном восприятии, но и при восприятии монофонических магнитофонных записей, разговоре по телефону, когда среди одновременно звучащих голосов слушающий может выделить один.

опыта. Однако дети, чей коммуникативный опыт невелик, устойчиво формируют свое отношение к взрослым, основываясь на подсознательной оценке соответствующих сигналов.

Таким образом, смысл высказывания в значительной степени зависит от того, какая интонация, ритм, тембр были использованы для его передачи. Речевые оттенки влияют на смысл высказывания, сигнализируют об эмоциях, состоянии человека, его отношении к коммуникативному процессу.

Мимика и взгляд

В процессе общения большинство людей концентрирует свое внимание на лице партнера. Лицо на протяжении всей жизни человека, особенно на ранних этапах развития, осуществляет функции социального контакта.

Мимика — координированные движения мышц лица, отражающие стояние, чувства, эмоции. К мимике относят все изменения, которые можно наблюдать на лице человека, включая и психосоматические процессы, например покраснение или побледнение. Каждая мина является результатом сокращения многих лицевых мышц. Данные экспериментальных исследований свидетельствуют о том, что мимику лица можно проанализировать, опираясь на следующие основания:

1. непроизвольные движения, обусловленные эмоциями (сведение

бровей, прищуренность глаз, вертикальные складки на лбу и т. д.);

3. произвольные движения, служащие сознательной пере-даче

определенных сигналов (подмигивание, гримасы, насмешливое

выражение и т. д.);

3. физиологические параметры (тонус, сила, комбинация мышечных

сокращений, динамика, амплитуда, симметрия — асимметрия);

4. социальные особенности (межкультурные типы выражений лица; выражения лица, принятые в определенной культуре, социальной группе; индивидуальный стиль выражения).

Изучение таких мимических состояний, как радость, страх, гнев, отвращение, удивление, страдание, позволило выявить мимический признак — единицу анализа лицевого выражения, включающий ряд физиологических характеристик (направление движения лицевых мышц, отношения между движениями мышц, напряжение мышц лица) и описываемый, например, так: «поднятые вверх брови, сомкнутые губы».

Сложные мимические признаки являются постоянными, необходимыми для выражения определенного эмоционального состояния, но в то же время они могут входить в структуру мимики различных состояний. В связи с этим основным индикатором психических состояний выступает комплекс признаков мимики. Схема описаний мимики позволяет обнаружить универсальные признаки для определенного типа состояний, специфические признаки для каждого состояния, а также неспецифические признаки, приобретающие значение только в контексте с другими признаками. Каждый симптомокомплекс мимики включает признаки, которые одновременно являются универсальными, специфическими для выражения одних состояний и неспецифическими для выражения других. Например, признак «глазная щель сужается» может быть индикатором как отрицательных состояний (гнев, презрение и т. д.), так и положительных состояний (радость). Однако в выражении состояний гнева, презрения он является специфическим, а в выражении радости — неспецифическим.

Заключение

Этикетное поведение у самых разных народов мира, несмотря на внешние, бросающиеся в глаза различия, имеет многие сходные черты. Своего рода универсалиями являются некоторые жесты приветствия, позы высокой и низкой престижности, определенные способы ритуализованного выражения эмоций, ценностной акцентировки пространства, а также такие явления, как гостеприимство и обмен дарами. Думается, что этот список мог бы быть расширен. Одной из наиболее важных характеристик универсалий в этикете является то, что они не только передаются в пространстве и времени, но и воспроизводятся заново независимо друг от друга в разных культурах. Этнические универсалии составляют весьма значительный, можно даже сказать, базисный пласт в этикете разных народов, а в преобразованном виде продолжают существовать и в современном индустриальном обществе.

Многие черты бытового поведения, особенности повседневного общения, как мы видели, имеют мифо-ритуальные истоки. Можно сказать, что этикет — это ритуал, лишенный жесткости и обязательности и опрокинутый в повседневность, но сохранивший при этом некоторые из своих содержательных характеристик. Этикет, как и ритуал, организует поведение человека и межличностное общение, причем таким образом, что партнеры, подчас неосознанно, принимают участие в разыгрывании мифо-поэтических сценариев.

Ключ к проблеме происхождения этикета дает изучение исторических связей этикета и ритуала. Традиционно их соотношение рассматривается в сугубо эволюционном плане: предполагается, что ритуал предшествует этикету, а этикет, в свою очередь, формируется на основе ритуала. Как мы пытались показать, такая последовательность действительно наблюдается во многих случаях, и все же ею существо дела не исчерпывается. Даже в тех случаях, когда связь между стереотипами ритуального и этикетного поведения очевидна, приходится говорить не о прямой зависимости или преемственности между ними, а о сложной опосредованной соотнесенности. Как правило, ритуальный знак или поведенческий текст являются не прямыми источниками их этикетных «двойников», а скорее их прообразами или даже просто аналогами.

Наиболее архаическим было, по-видимому, такое состояние, когда еще не произошло институализации ни ритуала, ни этикета, ни других специализированных форм поведения. Для такого нерасчлененного состояния, по всей вероятности, не было принципиальной разницы между общением с человеком, природным объектом и сверхъестественным существом. Одни и те же стереотипы и схемы поведения реализовывались в самых разных сферах жизни. Впоследствии этикет, ритуал и религиозная церемония существовали параллельно друг с другом, однако многочисленные частные схождения выдают их исконное родство.

Для поздней стадии этикета характерны процессы, существенным образом затемняющие его исторические связи с ритуалом. С одной стороны, в культуре происходят деритуализация быта и демифологизация ритуала, что меняет весь контекст бытования этикета. Теряют свою обязательность социально-бытовые институты, регулировавшие межличностное общение в архаическом и традиционном обществе. Они отчасти превращаются в этикет, а отчасти заменяются им. Таким образом, этикетная регламентация распространяется вширь и начинает обслуживать ситуации, которые ранее регулировались иными культурными механизмами, прежде всего ритуалом.

С другой стороны, из множества традиционных средств этикетного общения остается лишь ограниченный набор, причем отдельные знаки десемантизируются, упрощаются и приобретают характер своего рода бирок, этикеток, маркирующих ту или иную ситуацию. Сужается и сам набор этикетных ситуаций, которые также унифицируются.

Тем не менее мифо-ритуальная семантика отдельных жестов, поз, атрибутов внешности, этикетных ситуаций, которую мы попытались реконструировать, не является чем-то абсолютно чуждым современности. В той или иной мере она сказывается и в нашем поведении и его осмыслении, а больше — в неких смутных неосознанных установок, которые, впрочем, могут быть и осознаны, если обратиться к истории и этнографии.

В этом смысле познание истоков этикета позволяет нам понять многое в своем собственном поведении и в отношениях с окружающими.

Ответы на контрольные вопросы

1. Перечислить основные содержательные элементы духовной жизни общества и охарактеризовать каждый из них.

Если материальная жизнь общества в своей сущности есть предметно-практическое освоение действительности, т. е. материальное производство, то духовная жизнь — есть духовное освоение действительности.

Основными элементами духовной жизни общества являются:

* духовная деятельность;

* духовные ценности;

* духовные потребности людей;

* духовное потребление;

* индивидуальное сознание;

* общественное сознание.

Духовная деятельность — деятельность сознания, в процессе которой возникают мысли и чувства, образы и представления о человеке, материальном и духовном мире.

В результате духовной деятельности возникают духовные ценности, например, моральные, религиозные устои, научные теории, художественные произведения.

В ходе духовной деятельности духовные ценности распространяются и потребляются (воспринимаются, усваиваются, людьми) в соответствии с их духовными потребностями.

Общение между людьми, взаимообмен духовными ценностями называется духовными отношениями.

2. Каким образом в культурологии понимается рациональность?

Что понимается в культурологии под понятием «культура повседневности» ?

Анализ природы рациональности, ее места и значения в системе человеческой жизнедеятельности, роли как культурной ценности, взаимоотношений с другими фор-мами и типами мироориентации представляет в настоящее время одну из наиболее интенсивно обсуждаемых тем как в зарубежной, так и в отечественной литературе.

Драматизм и острота постановки данной проблемы, связанная, как будет показано ниже, в конечном счете, с обсуждением правомерности продуктивного использования самого понятия «рациональность», требует рассмотрения не каких-то частных аспек-тов, а самой сути проблемы в ее наиболее общей и принципиальной форме — фило-софско-мировоззренческого анализа рациональности как определенного типа отноше-ния человека к миру, способа его «вписывания» в мир.

Нередко проблема рациональности в целом отождествляется, по существу, с проб-лемой фиксации точных критериев рационального познания и, прежде всего научной рациональности. Для такого подхода есть основания. Идет ли речь о рациональности сознания или рациональности действия, под «рацио» подразумевается, прежде всего, определенная форма познающего мышления. Кризис идеи рацио-нальности в современном сознании, безусловно, связан с размыванием четких кри-териев рациональности познания, в первую очередь научной рациональности. Здесь-то и следует вспомнить, что проблема рациональности в принципе шире проблемы рациональности в науке и в теоретическом познании вообще. Она охватывает не только рациональные формы сознания, познания и знания, но и основанные на рацио-нальном сознании способы человеческого действия, поведения. Существует различие сознания, вплетенного в ткань реальной жизнедеятельности людей в качестве ее идеального плана, и сознания, выделенного из этой жизнедеятельности и ставшего предметом рефлексии. Рациональность как таковая, как определенный тип работы сознания, охватывает оба этих смысла.

Список литературы:

1. Байбурин А. К., Топорков А. Л. У истоков этикета.- Л.: Наука, 1990.

2. Хеллер А. Иммануил Кант приглашает на обед // Вопросы философии.- 1992. № 11.

3. И. Кант Критика чистого разума. — Симферополь: «Реноме». 2003. — 464 с.

4. Вилсон Г., Макклафлин К. Язык жестов — путь к успеху. — СПб.: Питер Ком, 1999. — 224 с.