Повествователь.
Искусство фортепианного интонирования
Повествовательная интонация (ее можно также назвать «реминисцентной») как бы отстранена от актуальности непосредственных художественных событий и в этом смысле — от реального времени (ведь повествуется всегда о былом, подернутом дымкой времени). Но в спокойной, мерной пульсации, порой «монотонности», охлажденности и т. п. повествовательной интонации есть-таки внутренняя вибрация… Читать ещё >
Повествователь. Искусство фортепианного интонирования (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Повествовательная интонация (ее можно также назвать «реминисцентной») как бы отстранена от актуальности непосредственных художественных событий и в этом смысле — от реального времени (ведь повествуется всегда о былом, подернутом дымкой времени). Но в спокойной, мерной пульсации, порой «монотонности», охлажденности и т. п. повествовательной интонации есть-таки внутренняя вибрация тоно-процессуальной энергии, она — в предощущении готовых вот-вот прорваться сквозь завесу воспоминаний и нахлынуть событий (как, к примеру, во Второй балладе Шопена, Сонате-воспоминании Метнера). На этом строится драматургия многих произведений, относящихся к повествовательным жанрам. Тогда, как пишет С. Е. Фейнберг, «там, где для музыки на первом плане наличествует счет и соразмерность… для внемузыкального времени возникает смена событий, изменчивость положений и ситуаций»[1]. Но может быть и «обращенный» вариант соотношения в музыкальном повествовании реального и художественно-концептуального времени. В этом случае самый ход повествования актуальнее, чем события, о которых повествуется, именно последние тогда проходят завуалированно, на дальнем плане. В любом случае ТПЭ проявляет себя в ситуации повествования через антагонизм музыкального и «внемузыкального» времени. «Чем больше погружена наша мысль в прошлое или будущее, тем меньше заметно для нас равномерное течение настоящего времени. Нечто подобное происходит и при музыкальном восприятии»[2].
Импровизатор.
В отличие от песенного строя интонирования, где господствует вокальная пластика, циклический ритм завершенных фразовых структур, тоно-процессуальная энергия, воля Импровизатора тяготеют к речевой детализации на уровне «слов», «междометий», «знаков препинания». ТПЭ ощутима не только в сопряжении тонов, но и между ними — в паузах, цезурах, внезапных, неподготовленных задержках и остановках речи, придыханиях. Произношение подробно и разнообразно артикулируется. Импровизация, речевая интонация развертываются в подчеркнуто реальном времени, ибо только так рождается необходимое для общения со слушателями обостренное взаимное внимание: Импровизатор ежемоментно ищет слухом продолжение, забегая вперед звучанию, «на ходу» отбирая наиболее выразительные обороты и тут же проверяя их по слушательской реакции. Поэтому здесь также можно говорить о временной разноплановости интонационного процесса, с планом реального времени в этом случае сопрягается и психологическое и художественно-концептуальное время.
Актер (режиссер, драматург). В театрализованной тонопроцессуальной энергии преобладают интонация-«жест» (мимика, пантомима), т. е. пластика движения. Энергийность зримо-пластической образности, тонус действия — подчеркнуто сценического типа (вспомним, к примеру, «Карнавал» Шумана или некоторые пьесы из «Картинок с выставки» Мусоргского, многие пьесы Прокофьева, часто мыслившего хореографично) — требуют резко или мягко, но всегда рельефно вылепленных фигур, объемов, мизансцен. Ясно, что углубленность фигуро-фоновых сопоставлений переключает координату восприятия на пространство, тормозя реальное течение времени. С подобной ориентацией на «зримость» пластических форм исполнял шумановский «Карнавал» Рахманинов, а А. Бенедетти-Микеланджели утрирует данный подход, чрезмерно укрупняя и «расставляя» фигуры и тем самым превращая красочное и праздничное действо в паноптикум. Можно вообразить, каким ярким представителем актерского типа ТПЭ был Лист.