Политическая и общественная жизнь в США в представлениях П.А. Дементьева-Тверского

тверской питерсберг российский америка Еще одним важным аспектом исследования является понимание представлений Тверского о разнообразной политической и общественной деятельности в США. Круг проблем и вопросов, подпадающих под понятие «политический» или «общественный», в рассматриваемых источниках довольно широк. Активно принимать участие в американской политической жизни Тверской начинает уже через год после переезда в Лонгвуд, став мэром образованного с его же легкой руки муниципалитета. Однако глубокое понимание политических процессов США, анализ которых нашел себя на страница русской периодической печати, пришло к нашему герою значительно позже. На страницах очерков и статей Тверского можно найти рассуждения о политическом устройстве штата Калифорния, в котором он прожил до конца жизни, о противоборстве политических партий и т. д.

Остановимся на основных вопросах, помогающих проанализировать восприятие Дементьевым американской действительности. Так, Тверского особенно интересовали отношения между Югом и Севером — не только в хозяйственно-экономическом, но и в политическом аспекте. Эти наблюдения и рассуждения были донесены до русскоязычного читателя на страницах журнала «Вестник Европы» под заголовками «Американская „Злоба дня“». Под таким названием в течение нескольких лет выходили заметки Дементьева-Тверского о экономике США, о путях преодоления последствий Гражданской войны 1861−1864 гг. Отдельного внимания удостоены наблюдения Тверского о женщинах, женском труде и женской эмансипации на рубеже XIX—XX вв.еков. Трудно определить отношение Тверского к растущей независимости женщины, однако, столь пристальное внимание к теме американских женских политических клубов и общественной деятельности американок (около 10 очерков) позволяет думать о большой заинтересованности в этой теме. Итак, в данной главе мы рассмотрим несколько элементов формирования образа США в представлении Тверского — тех, что он считал важными донести до российского читателя.

Наиболее любопытным из таких элементов представляется образ женщины в американском обществе последней четверти XIX века. Так, американская женщина предстает в понимании Тверского как уже свободная полноправная гражданка Соединенных Штатов, отвоевавшая возможность занимать должности в муниципалитете и общественных организациях. Однако права голоса на федеральных выборах у женщин не было до 1920 года — Тверской, скончавшийся в 1919, уже не застал этой победы. Однако автора этот факт не беспокоит, скорее, он подвергает некоторому сомнению возможность женщины участвовать в политической жизни вообще, хотя и согласен с тем, что отнять у них эту возможность уже не получится: «Я не знаю, насколько американские женщины правы вообще, утверждая это [недовольство участью женщин], но думаю, что здесь, в Америке, они не только быстро идут вперед к совершенной равноправности с мужчиной, в отвлеченном смысле этого понятия, но и к действительной самостоятельности». Очерки, относящиеся к женскому вопросу, выходили «из-под пера» Тверского с 1895 года. В основном они касаются женского образования и организации женского труда в Америке. Говоря о женском труде, Тверской приходит к выводу, что «американская „новая“ женщина далеко не шутит. Она ищет абсолютной „независимости“, и, очевидно, ни перед чем не останавливается, чтобы ее добиться». В 1898 году Тверской приводит данные переписи населения 1890 года, но уже тогда более 30% женского населения США владело до недавнего времени мужскими профессиями: «В профессиях оказалось 22 женщины архитектора, 124 гражданских инженера, 208 адвокатов, 337 дантистов, 4557 докторов и даже два ветеринара, и 4875 правительственных чиновников». Кто такие «правительственные чиновники» Тверской не уточняет, однако можно догадаться, что к ним относятся должности в школьных советах и управляющих образовательной деятельностью в отдельных муниципалитетах.

Нужно отметить, что зарождающаяся борьба женщин за права, в особенности право голоса, не так интересует Дементьева, как образование, в том числе и женское. Как бывшего земца, человека, напрямую сталкивавшегося с насущными проблемами периферии, Тверского занимают проблемы «народного» образования и «народной» медицины — причем образованию уделено гораздо больше внимания, чем здравоохранению. Автора удивляет и действительно радует тот факт, что в США нет органа, хоть сколько-то похожего на российское Министерство народного просвещения. То, что школа в каждом отдельном штате не подчиняется федеральному органу, является для нашего героя показателем высокого уровня развития американского общества. Эта самостоятельность каждого отдельного штата «во всех отправлениях своей общественной жизни», безопасность людей, гарантированная на законодательном уровне и исполняемая на местном, отличает Америку от России в глазах автора. «Закон строго и точно определяет права и обязанности каждого чиновника, начиная деревенского констебля и заканчивая президентом Союза… Президент Союза представляет собой высшую исполнительную власть Союза; губернатор — штата; шериф — графства, а констебль — своей деревни, и все они ровны в том отношении, что у них нет никакого начальства: не существует ни одного лица, которое могло бы им что-либо приказать».

Тверской нашел в США то, чего ему не хватало в России — умение местного населения и местного чиновничества независимо от федеральной власти решать насущные вопросы с «той плавностью и порядком, с которыми действуют как отдельные лица, так и все эти отдельные, независимые одна от другой, сложные машины, и той редкости, если не положительному отсутствию всяких недоразумений и пререканий». Напомним, что основная причина отставки Тверского с поста председателя земской управы заключалась именно в несамостоятельности и некоторой «аморфности» российского чиновничьего аппарата.

Как ни странно, с переездом в Калифорнию сбылась мечта Тверского — «мечта русского человека» — «сесть на землю». Это также позволило автору разнообразить свои литературные очерки о жизни в США не только рассказами о городах, сельском хозяйстве и промышленности, но и политическом устройстве Америки. «Живу я в настоящем деревенском захолустье, занимаюсь землей и вполне охвачен американскими деревенскими условиями и интересами».

Еще до переезда в Америку Тверской совершил путешествие по Европе и северным американским штатам. Репортажи об этом путешествии сохранились на страницах газеты «Тверской вестник». Внимание Дементьева привлекала тогда система американского образования, уже тогда автор основывался на фактах и цифрах из публичных школьных отчетов разных штатов и городов. В настоящем исследовании представления Тверского об американском начальном и среднем образовании, сравнение русской и американской систем, встраивание этого образа в общее понимание автором процессов в стране представляют большой интерес.

Дементьев отмечает стремление американцев к всеобщему образованию. Курс американской народной школы по большинству предметов он приравнивал «к русскому гимназическому курсу в несколько сжатом виде». Автором уделяется большое внимание устройству школьного здания и организации учебного процесса: «нигде в мире не обращают такого внимания на отопление, вентиляцию, удобства размещения и в особенности на школьную мебель», самые последние и дорогие образцы которой он встречал «даже в лесах Флориды, в отдаленных прериях Дакоты и в пустынях Аризоны».

Очерки относятся к 1893−1894 гг., когда тверское земство, первое в России, начало подготовку к введению всеобщего обязательного обучения. В этой связи остро встал вопрос о состоянии школьных зданий, которое, по мнению земцев, влияло на сознание населения, восприятие им земской деятельности. Безусловно, развитие школьной системы, обеспечение учебных заведений всем необходимом было бы невозможно без создания необходимой законодательной базы. Законам об обязательном образовании Тверской также уделяет внимание в своих анализах. В американских очерках значительное место Дементьев отвел законам об обязательном образовании, подробно перечисляя статьи бюджета штата Массачусетс на содержание вечерних школ, снабжение учебниками и пособиями.

Штатом с самой лучшей образовательной системой Тверской считал Калифорнию. Этот регион представлялся автору воплощением правильного управления, политического самосознания населения. Восторг Тверского можно объяснить тем обстоятельством, что наш герой переехал на Запад США будучи состоятельным человеком с хорошей деловой репутацией. Тяжелая работа на земле и на железных дорогах была позади, а подорванное желтой лихорадкой здоровье поправлено. «Чрезмерный физический труд, так нераздельно связанный с обыкновенным земледелием умеренных поясов и так убийственно действующий на нравственные и умственные силы земледельца, в данном случае совершенно отсутствует. Нет долгих часов, нет мускульного напряжения, нет именно того, что обращает человека в зверя и притупляет его мозг и нервы».

Тверской писал о наличии там лучших во всем Союзе школ и университетов и значительнейшего расхода «на народное образование во всем Свете». Он привел сведения о расходах бюджета Калифорнии на народное образование, а при сравнении с другими штатами обратился к конкретным данным о плотности населения. Для Дементьева показательным было наличие школ для девочек в каждой, даже самой маленькой местности Калифорнии: «Во всем графстве всего две частных школы: одна — женский католический монастырь с 149 учащимися, содержимый исключительно в интересах первоначального испанско-американского населения страны; ругая — методистский колледж для молодых людей обоего пола, с академической программой и 148 учащимися. Оба поддерживаются главным образом на пожертвованные на их устройство капиталы и частные приношения, так как плата за учение минимальная». Интересно отметить, с каким удивлением русский человек относится к женскому образованию. При сопоставлении очерков и статей Тверского по поводу этого вопроса, невольно бросается в глаза изумление автора активностью женской еще не борьбы, но определенной позиции в мужском обществе.

Подробно касается Дементьев и дополнительного образования. Распространенные в Америке «литературные, музыкальные, певческие, читательские и состязательные и тому подобные общества и клубы», действовавшие в «каждом местечке с самым небольшим числом жителей», перекрывали во многих местах недостаток школ или просто давали простор общению и саморазвитию жителей различных местностей. Среди целей главного из этих обществ значилось: «Давать окончившим образование возможность репетировать когда-то пройденные курсы; дать возможность лицам с ограниченным образованием расширить свой кругозор». Американской системе всеобщего обучения Дементьев придавал большое значение, подчеркивая равномерность распространения «между всем населением» запаса знаний. «Сыновья бедного поденщика-неудачника и богатого банкира или купца ходят в одну и ту же школу в течение пяти, иногда десяти лет, растут и развиваются умственно одними и теми же влияниями, в одной и той же атмосфере, как бы ни были различны условия их домашней жизни и обстановки», — писал он в 1893 г., то есть когда в российском законодательстве уже действовал печально известный циркуляр 1887 г. о сословном и имущественном цензе для средних учебных заведений (о «кухаркиных детях»).

Учителя имели возможность совершенствовать свои знания, обмениваться опытом на учрежденных съездах, — «для заведывания которым приглашаются специалисты с востока; для них же устроена учительская библиотека, из которой, по требованию учителей, книги посылаются им на счет графства, на пополнение которой ежегодно издерживается пятьсот долларов». Церковные организации чрезвычайно способствуют общественной жизни здесь, в деревне, — я думаю, даже несколько больше, чем в городе, особенно среди женского населения. «Кроме воскресных школ, организованных здесь всеми denominations, как они здесь называются, имеются разные благотворительные, преимущественно дамские, комитеты и учреждения, как местные, так и представляющие разветвления различных национальных и штатных организаций. Все они собираются по известным дням, имеют своих выборных чинов, и деятельность эта более или менее оживляет однообразия деревенской жизни и способствует поддержанию общечеловеческих интересов».

Высокий уровень просветительской деятельности, большое количество учебных заведений неминуемо влияло и на образовательный уровень политиков и политический уровень государственных учреждений: «Из 84 сенаторов и 422 членов нижней палаты американского конгресса только 11 получили образование выше народной школы, и только 2 — в частных школах, все остальные — плоть от плоти и кровь от крови масс народа, начинавшие свою карьеру с самых нижних ступеней общественного положения… Ломоносов и Сперанский являются блестящим исключением в… русской истории, а в Америке были бы общим правилом». Все активные политические и общественные деятели Америки того времени «выделились из средних масс народа, составляют его частицу, не обособляясь ни на минуту, и готовы вернуться в его ряды, когда страна перестанет в них нуждаться».

Однако, по своему обыкновению, Дементьев подчеркивает отсталость южных штатов и в вопросах народного образования, и в вопросах политической грамотности. Хотя публичные восьмиклассные школы в Эшвилле помещаются в очень хороших дорогих зданиях, имеют роскошные учебные пособия и довольно сносный состав учителей, они не пользуются общественным вниманием, не имеют влияния на местных жителей. В этом замечании можно уловить давнее убеждение земского деятеля в необходимости не просто обучения народа, но именно влияния на него через образование. Дементьев отмечал как негативную черту почти полное отсутствие в южных штатах весьма распространенных на севере, особенно в Калифорнии, общественно-частных университетов (существовавших на пожертвования частных лиц) при обилии университетов, основанных протестантскими деноминациями. Для российского читателя это опять же могло звучать весьма актуально, учитывая господствовавшую в то время тенденцию насаждения правительством церковноприходской школы в противовес земской и общее усиление влияния религии в системе образования.

Ко времени публикаций первых наблюдений о жизни в США Тверской уже участвовал в ее политической жизни, разделяя принципы Республиканской партии и «попал в атмосферу еще не остывших послевоенных страстей, особенно заметных в потерпевшей поражение Северной Каролине, где «Север и Юг спорили всюду, где они встречались». Естественно, что в его выпадах против демократов Юга, у которых «ненависть к свободным идеалам северян, к уважению права и закона… так же сильна, как и тридцать лет назад». Вообще сравнение состояния общественного самоуправления в России и в Америке появилось уже в первых земских произведениях Дементьева. Главный герой его повести «Не к полю ягоды» по окончании университета уехал за границу изучать «общественный быт и учреждения у разных народов», долго находился в Америке, социальное и экономическое положение которой стало его идеалом. Увиденную им картину общественной аморфности в уездном городе накануне выборов в земское собрание («послезавтра выборы гласных, самый важный факт в жизни общества в течение целого трехлетия, а никому до них и дела никакого нет») он, конечно, сравнивал с происходившим «во время выборов в Европе, не говоря уж об Америке».

Однако вернемся к переживаниям американцев последствий Гражданской войны и тому, как эти переживания отразились на страницах российских журналов и газет в изложении Петра Алексеевича Дементьева. По его словам, с 1880-х гг. к управлению южными штатами постепенно пришло поколение людей, в гораздо меньшей степени подверженное «необузданной ненависти униженного Юга» к «процветающему Северу». «Еще с семидесятых годов начало развитие неисчислимых естественных богатств южных штатов, постоянно натыкаясь на те бесчисленные подводные камни, которые представлялись косностью и односторонностью местного населения в связи с изменчивым, ненадежным южным темпераментом». С приходом на Юг «северных капиталов» — предпринимателей из северных штатов — началось освоение и развитие, прежде всего, природного потенциала южных штатов. И если военное напряжение с течением времени спало, так как поколение, «которые вызвало и вынесло на плечах эту войну», постепенно отошло от власти, то политические и социальное напряжение Югу и Северу еще только предстояло преодолеть. Переступить эту границу напряженности удалость почти через сорок лет с началом американо-испанской войны 1898 года. «Как раз в самый разгар уяснения этих новых веяний, в тот момент, когда они начали входить в народное сознание и принимать более или менее определенную форму во многих штатах, особенно в Луизиане, Алабаме, Теннеси и Северной Каролине, пришла как нельзя более кстати испано-американская война». Это событие побудило власти южных штатов выказать свою лояльность администрации Вашингтона, а президент Мак-Кинли не преминул это лояльностью воспользоваться: «…он объехал главные центры Юга, говоря патриотические речи, и довел весь Юг до белого кипения, когда назначал генералами в действующую армию нескольких вождей бывшей конфедерации». Новый конфликт помог зажить старой ране — южная гордость и патриотические речи объединили Север и Юг в новой войне против нового противника.

Такая вовлеченность в американскую политическую и общественную жизнь отнюдь не означает отчуждения Тверского от российской политической и общественной ситуации. Интересно заметить, что Тверской вел переписку с Л. Н. Толстым, К. П. Победоносцевым и П. А. Столыпиным. Встретившись с Тверским во время его приезда в Россию и дав ему интервью, Столыпин рассчитывал узнать о настроениях в российской либерально-оппозиционной среде и в то же время надеялся на его способность повлиять на американское общественное мнение. Это проявилось и по возвращении Дементьева в Америку, когда Столыпин в ответ на приветственное письмо Дементьева после открытия III Думы обратился к нему «с просьбой вразумить американское общественное мнение насчет действительного положения русских дел». Дементьев же писал о своей боязни «ввести нашу публику в заблуждение», под «нашей» имея в виду американскую. В то же время в интервью заметна заинтересованность Дементьева при обсуждении ситуации на местах во время думских выборов, в чем могло сказаться его земское прошлое.

Публикуя интервью, Дементьев дал весьма субъективную, отчасти даже уничижительную характеристику его личности, писал о «пассивно охранительных приемах», на которые Столыпин обрекал «будущее России». В завершение он процитировал свое обращение к Столыпину во время работы III Думы о необходимости устранить этот вопрос «о нашей форме правления». Он предлагал тогда заменить ненавистное «многим элементам» слово «конституция» любым другим словом, но оформить «настоящее положение правительственным актом». В этом призыве, где под нашей подразумевалась российская, явно звучал голос русского эмигранта, связанного с либеральным движением.

Такая двойственность суждений вполне объяснима тем опытом, который имел Тверской и в земской деятельности, и занимая видные общественно-политические должности и в Америке, и в Калифорнии, однако нашего героя вполне можно уличить в субъективности. Известно, что реформы Столыпина были рассчитаны на десятилетия реализации, чему помешала Первая мировая война и революции 1917 года. Тверской же судил уже как человек из другой страны, пусть и хорошо знакомый с российскими реалиями, российским сознанием, которые за почти тридцать лет его отсутствия в России успели во многом измениться.

При анализе доступных источников удалось выявить еще некоторые элементы, упомянутые Тверским и формирующие образ Соединенных Штатов в представлении автора, который затем передает его своему российскому читателю. Следующие параграфы посвящены этим отдельным сюжетам американской общественно и политической жизни, которые, однако, складываются в общую картину представлений Дементьева о США. К ним относятся Колумбийская Всемирная выставка в Чикаго в 1893 г. и то, как описывает Тверской это поистине грандиозное событие в истории США. Сюда же относятся не столь конкретные, но важнейшие элементы американской жизни, которые.

• а) отличали, в глазах Тверского, Америку от России;
• б) являлись одними из основных в американском обществе, имея огромное общественное значение — это устройство и значение американской периодической печати и приобретение женщинами нового статуса в американском социуме.

Именно эти два фрагмента мозаики американской жизни представляются Тверскому формообразующими и показывающими состояние и изменение мышления американцев.

Выставка в Чикаго 1893 года как элемент формирования образа США в творчестве Тверского В 1893 году в семи милях от Чикаго на берегу озера Мичиган раскинулся выставочный город «американской мечты». Выставка длилась полгода — с 1 мая по 1 ноября и потрясла воображение современников своим размахом, культурным и техническим многообразием. Выставка в Чикаго стала местом паломничества не только журналистов, но и ученых, предпринимателей, дипломатов, государственных и общественных деятелей, военных моряков из разных стран мира. Они приезжали сюда в составе различных делегаций для участия в торжествах по случаю открытия выставки и для представления экспозиций своих стран во время ее работ. П. А. Тверской в числе прочих туристов слушал лекции, посещал концерты и экспозиции.

В.И. Журавлева пишет: «Впервые в истории Соединенные Штаты организовали международное мероприятие такого масштаба и уровня, заявив тем самым о своих претензиях на новый статус в мировой „табели о рангах“. Американская экспозиция была призвана продемонстрировать то, что станет особым вкладом США в историю XX в., — достижения технологии, массового производства и массовой культуры».

На выставке случилась первая встреча Тверского с давно покинутой Россией. Он посвящает ей большой раздел в своей книге «Очерки Северо-американских соединенных штатов». В целом, Колумбийская выставка рассматривается Тверским как своеобразный обмен симпатиями России и Америки. Участие России в работе выставки значительно расширило представления американцев и русских друг о друге. Никто из жителей иностранных государств, представленных на выставке в Чикаго, не проявил к ней столь глубокого интереса, как русские, переживавшие своеобразное «помешательство на Америке», и никогда прежде в России одновременно не выходило столько публикаций о Соединенных Штатах. В русских газетах и журналах «чикагская тема» и вообще «тема американская» заняла одно из центральных мест. Для Тверского размах Выставки был поистине ошеломляющим, поражающим всякое — даже самое искушенное — воображение: «Я не мог обнять этого бесконечно громадного целого: оно превосходило мой масштаб и сливалось во что-то необъятное, незримое». Размах выставки поражал воображение, он же и утомлял: «Колумбийская выставка в Чикаго слишком велика, она слишком велика не только для обыкновенных посетителей — любопытных, но и для специалистов, заинтересованных какой-нибудь отдельной отраслью знания».

Уровень организации, количество площадей, участников и экспонатов — все призвано было продемонстрировать успех американской экономики и политики, силу организации и желание войти в мировое сообщество в качестве сильной страны, избавившейся от пережитков прошлого: «Читатель должен помнить, что выставка в Чикаго и по пространству, и по площади зданий, и по числу их, и по числу экспонатов, и по числу отделов далеко превзошла все, что когда-либо было сделано человеком в этом отношении»… и далее: «Последняя парижская всемирная выставка 1889 года, до сих пор считавшаяся чем-то небывалым и невозможным превзойти, была превзойдена во много раз по всем отделам». В преддверии выставки власти города полностью преобразили город, что составило многомиллионный бюджет выставки.

Как строитель, Тверской большое внимание уделяет устройству временных павильонов для экспонатов: «Хотя все без исключения здания выставки представляют собой ни что иное как легкие временные постройки… тем не менее архитектурные их достоинства и в особенности скульптурные украшения чрезвычайно эффектны и, в общем, грандиозны». Американцы воздвигли отдельный город, который существовал несколько месяцев. Щедрость американского правительства и изобретательность в оформлении и украшении зданий, улиц и экспозиций изумляли воображение иностранцев, считавших, что в США научились из денег делать лишь деньги, но никак не искусство. «Мне приходилось слышать немало замечаний иностранцев, привыкших думать, что в Америке один только доллар и всемогущ… эти иностранцы должны были признать, что Америка за последнее время сделала огромные успехи во всех прикладных искусствах, что она уже обладает такими потребностями, которые являются только в нациях, достигших зрелости или близко приближающихся к ней». Это — одна из важнейших цитат, показывающая каким образом Тверской конструирует образ США в глазах своего читателя, прежде всего русскоязычного.

Выставка в честь годовщины открытия Америки явилась, в общем и целом, завершающей точкой в процессе вхождения США в мировую цивилизацию: «Новый Свет уже перешагнул тот Рубикон, который отделяет новые нации от высших стремлений современной цивилизации». Американцы перестают ассоциироваться с англичанами, перестают лишь впитывать культурный опыт Старого Света и начинают производить свою собственную культуру, отвечающую всем современным тенденциям. «Америка не только перегнала Старый Свет в деле прикладных знаний, не только выработала самые легкие, с точки зрения человеческих сил, методы во всяком производстве, но и начала придавать серьезное значение искусству…». Тверской очень четко и живо рисует перед читателем образ страны, которая перестала выживать и начинала жить, всячески желая продемонстрировать, как именно она это делает. Так, отдел искусств более всего демонстрировал культурное развитие США: «Еще 50 лет назад американское искусство положительно не существовало; только 25 лет назад стали впервые являться то тут, то там одна-две картины, а в 1893 году уже имеется на лицо заставляющий останавливаться перед собой и по количеству, и по качеству экзибит».

Безусловно, самая большая экспозиция была посвящена достижениям в области электричества. Приборы, напоминающие школьные макеты, проектные разработки и чертежи одновременно поражали воображение и вызвали опасения у железнодорожников, понимавших, что с приходом электрических технологий в железнодорожное строительство паровые двигатели уйдут в прошлое, а за ними и многомиллионные капиталы.

Россия показала свои достижения в мануфактурном производстве, рыболовстве, производстве тканей. Особенно, по мнению Тверского, выделяется кожевенное дело: «Блестящим, поучительным исключением по отделу мануфактур явился русский экзибит кож и кожаных изделий, устроенный, впрочем, в отдельном здании, предназначенным для выставки кожного производства. К сожалению, я не знаю лица, ими заведывавшего: несомненно, что оно отнеслось к делу с интересом, энергией и любовью. И сами по себе прекрасные экспонаты были разложены и выставлены самым удовлетворительным образом. Русский отдел так и бросается в глаза; он был не велик, а несомненно произвел большое впечатление…».

Особенно сильное впечатления на Тверского, вне всякого сомнения, произвела выставка достижений в области образования. Эта тема интересовала Петра Алексеевича в высшей степени на протяжении всей жизни. Три четверти пространства занимала экспозиция США — это отделение можно справедливо считать одним из основных показателей развития страны в последней трети XIX века. Напомним, что каждый штат самостоятельно регулировал и организовывал систему образования на собственной территории, поэтому «в сущности, эту выставку составляют пятьдесят отдельных государств, из которых каждое имеет свою самостоятельную систему, свои программы, свои учебники, свой бюджет и свои программы». Состав экспозиции определялся различными отчетами графств, городов и отдельных, особенно выделяющихся школ. Кроме статистических сводок и докладов чиновников, представлены были образцы учебных пособий, позволяющие понять, каким образом то или иное учебное заведение осуществляет поставленные цели и достигает результатов, описанных в многочисленных докладах.

Девизом экспозиции может считаться желание распространить образование — как минимум, грамотность — среди всех слоев населения. «Лучшие умы Америки и все ее специалисты по делу народного образования уже давно ратуют и против частных школ вообще, и против сектантских учебных заведений в частности. Идеалом государственной постановки дела народного образования они считают равномерность образования, а она недостижима при существовании частных школ, программы и порядки которых не подчинены вполне контролю государства».

К показателю уровня развития и образования в Соединенных Штатах Тверской относит и статистику печати, периодической и художественной, ее значение в обществе, влияние тех или иных журналов на общественное мнение и политическую ситуацию в стране. Периодическая печать в изображении Дементьева заслуживает отдельного внимания — о ней пойдет речь в следующем параграфе.

Особенности американской печати

Петра Алексеевича Тверского справедливо назвать русско-американским журналистом, так как печатался он не только в российских изданиях. Он печатался в не только в России, но и был корреспондентом Associated Press в США. Безусловно, Тверской не мог оставить без внимательного анализа саму систему американской периодической печати, разительно отличавшуюся от печати российской.

Вновь приводя статистические выкладки по количеству периодических изданий и их направленности, Тверской всячески старается проиллюстрировать значение прессы в жизни различных слоев населения Америки. Так, он приводит классификацию газет и журналов по отраслям, периодичности издания и даже количеству страниц. Наиболее любопытным кажется перечисление журналов, относящихся к разным отраслям человеческой деятельности. Сюда входят медицинские, юридические, железнодорожные, инженерные и другие издания. Их отличие от европейских, в первую очередь немецких, журналов состоит в возможном недостатке теоретической части в издании, который легко компенсируется «практическим смыслом, излагая самые замысловатые изобретения и открытия популярными методами».

Сам Тверской на журналах по железнодорожному делу «Railway Age», «Railroad Gazetteer», «R.R. Station Agent», «R.R. Car Builder» и т. д. обучился железнодорожным подрядам, составлению смет, закупке сырья и прочему. Ранее в России Дементьев никогда не интересовался и не обучался этой науке. Поместив свой вопрос в номере соответствующего журнала, читатель с уверенностью знал, что в следующем он получит ряд исчерпывающих ответов с разных концов страны. Это демонстрирует, насколько большое влияние имела разного рода пресса в США, а главное, каким доверием она пользовалась у населения. «Природный американец с детства привык обращаться к прессе со всяким сомнением, со всяким вопросом — к ней же он обращается и с ответами, которые дает ему его жизнь и деятельность». Американская пресса, гораздо в большей степени, чем книги, объединила американский народ во всех отношениях. Открытость прессы, ценовая доступность журналов, скорость доставки тиражей в удаленные города — все это делало газеты и журналы единственным надежным источником не только по профессиональным или техническим вопросам, но и по общественно-политическим проблемам. «Это отношение американца к своей специальной прессе, эта, так сказать, общность, легкость и обычность сношения мозга каждого рабочего с типографским станком, а посредством него и со всей страной, и составляют, по моему мнению, одну из самых драгоценных особенностей американского духа, американских методов, американского способа мышления». Тверской считает прессу одним из формообразующих элементов жизни американцев. Это конструирует перед нами определенный образ открытого человека, причиной чему служит доступность знания в той или иной профессиональной области в самые короткие сроки, которую обеспечивает периодическая печать.

Политическая и общественно значимая пресса распространяется из основных центров различных штатов: Нью-Йорк, Филадельфия, Бостон, Чикаго и т. д. Пресса, как отмечалось выше, оказывала большое влияние на население с различными интересами, нуждами и целями. Газета или журнал, по мнению Тверского являются неким резонером общественного мнения, выявляют и объединяют многочисленные индивидуальности в выработке компромисса. «Кроме того, индивидуальность эта уважается и всегда принимается в соображение. Здесь нельзя навязать кому-нибудь чего-нибудь насильно; нужно убедить в целесообразности предлагаемого, нужно выслушать противоречия, нужно согласить их — словом, нужно прийти к допускаемому совестью и убеждениям противников компромиссу». Эта тяга американцев к усредненности выносимых решений на различных уровнях замечалась Тверским еще при анализе школьной системы образования США, основная цель которой дать как можно большему количеству людей как можно более понятные и общие знания. Такую же цель преследуют и газеты политической направленности, эксплицирующие многие политические веяния и доносящие их до своих читателей. «Я и называю политическими газетами с национальным характером именно такие издания, которые, вполне понимая местные условия и особенности, в то же время обладают достаточно широкими взглядами, чтобы видеть не только их, но и интересы всей нации; другими словами, которые не стоят за односторонность, не забывают, что их местности не составляют всей страны». Среди таких изданий чаще всего выделяются газеты, выпускающиеся на Северо-Востоке или Среднем Западе (Чикаго). Их роль в обществе особенно высока во время президентских кампаний, когда газеты становятся основным механизмом агитации, а страницы газет, являющихся рупором той или иной партии, основным рычагом давления на оппонента.

Таким образом, в творчестве Тверского, относящегося к общественно-политической тематике, можно выделить несколько основных формообразующих элементов. Разделим их условно на несколько групп:

• 1) Политические явления — противостояние Севера и Юга и противостояние политических партий;
• 2) Общественно-политический процесс — приобретение женщинами все более значимых прав;
• 3) Феномены жизни США, иллюстрирующие обстановку внутри страны и положение ее на мировой арене: Колумбийская Тверской Всемирная выставка (1893) и феномен американскоя печати.

Эти элементы более всего характеризуют в глазах Тверского США, как политически развитую страну, избавляющуюся от тяжелых воспоминаний прошлого и занимающую определенное место в культурном мировоззрении мирового сообщества.